Кани Джеронимо
      История "красоты"
      Когда я начинал писать "Красоту", я и не думал, что через пару месяцев после ее выхода многие будут называть меня Тимуром.
      Идея написать повесть появилась теплой майской ночью по дороге домой. Тогда я еще не был один, а потому сюжет в голове отличался от того, который получился в написанной повести.
      Придя домой, я сел за стол, и под тусклым светом настольной лампы написал первую главу. Позже и первая глава претерпела значительные изменения в виду произошедших событий.
      Точно не помню, кажется меньше чем через неделю, настал тот день, когда я проснулся с чувством, что сегодня на долгих три месяца я останусь один. Так оно и получилось.
      Жизнь потекла как-то по-другому. Первое время я был очень молчаливым. Замкнутым. Почти ни с кем не разговаривал. Помню, пошел на книжную выставку и купил сразу около десяти книг. А потом в течение двух недель выходил из дома только по необходимости: в магазин, в институт и вынести мусор.
      Я должен был сдавать первый экзамен. Кажется историю мировой экономики. Накануне вечером я включил компьютер, чтобы что-нибудь почитать по предмету. А написал вторую главу.
      Экзамен я сдал на "отлично". И в тот же день получил диплом первой степени за научную работу по мировой экономике.
      Вечером я снова взялся за повесть, выстукивая буквы на старой клавиатуре до поздней ночи.
      В то лето у меня появилось какое-то странное "хобби". Я и мои друзья, как только темнело, ходили на кладбище. Ловко перепрыгивая через забор, мы ходили среди могил и всеми силами показывали друг другу, что нам не страшно. Каждый день кладбища были разными. Однажды мы попали на такое, на котором провели минут десять, но впечатлений получили на много-много дней вперед. Высокая трава достигала нам до подбородка. Тропинки между могилами усели. А верхушки ржавых крестов и надгробий были на уровне глаз. Как обычно, сначала мы пошли вдоль забора, а когда дошли до противоположной стороны кладбища, то перелезли через ржавый забор. До этого мы облазили почти все кладбища в городе. И ни на одном нам не был так страшно. Кажется, я хотел что-то сказать тогда о боге, но на меня дружно набросили с "просьбой" заткнуться. Я и замолчал...
      Писать становилось все труднее и труднее. Каждую ночь я выстукивал буквы. Перечитывал их. И с рассветом ложился спать. Днем, сидя на скамейке в скверике в ожидании друзей, в метро или в автобусе по дороге на очередное кладбище, на берегу Свислочи, в общественном туалете - всюду я писал свою повесть. На клочках бумаги, рекламных буклетах, салфетках, проездных билетах. Ручкой, карандашом, однажды даже угольком.
      В то же лето я особенно увлекся цветами. До этого у меня был только один большой цветок, по имени Леон. Он появился у меня после смерти собаки. Я и сам не заметил, как стал с ним разговаривать. В июле на окне стала жить девочка Лола. Как я определяю мальчик это или девочка? Это все на уровне чувств. Теперь у меня в комнате на окне живут четыре цветка: Леон, Лола, Габриель и Даниэль.
      Ярким событием того периода было посещение концерта DDT на стадионе "Динамо". Я написал об этом, но это не вошло в "Красоту".
      Когда большая часть повести была написана я начал уставать. Эмоции и внутренние переживания не давали записывать мысли. Работа остановилась на неделю.
      Пишу я, как и читаю, медленно.
      В августе я собирался уехать в Европу. И мне не хотелось оставлять незаконченные дела. На меня это не похоже. Обычно, уезжая из дома, я обязательно оставляю одно два дела незаконченными, чтобы обязательно вернуться. Я не собирался оставаться в Европе. Может, я просто не хотел возвращаться в телесной оболочке? Так на свет родились ангелы: маленькая девочка-ангел Эвелина и старомодный ангел-хранитель.
      Я написал пятнадцать глав и решил что все. Что я закончил. Но, перечитав все написанное, к тексту добавилась шестнадцатая глава.
      Позже я скажу, что после "Красоты", я могу больше ничего не писать, потому что сказал в ней все то, что хотел сказать. Все, что чувствовал. Все, чем жил. И все, чем продолжаю жить.
      По-моему, я не ошибся.