— У северо-восточных ворот, босс. Не знаю, что там. Может, и не атака. Кто-то подходит.

— С той стороны?

— Да.

— Черти траханые!

Рикард подбежал из глубины кузницы, с перевязью и мечом через плечо и с курткой Аш в руках. В следующие несколько секунд Аш чуть не взбесилась, пытаясь отвечать одновременно на вопросы командиров копий, толпой вбежавших следом за Кампииом, и на вопросы Ансельма и герцогини Флориан, влетевших следом за рыцарями. Наконец она не выдержала и проревела:

— Заткнитесь!

Воцарилась тишина, только потрескивали угольки в горне.

— Удвоить посты на стенах, — быстро распорядилась Аш. — Возможна вылазка. Роберто, возьмешь двадцать человек, и за мной, к северо-восточным воротам; Флориан…

Герцогиня выхватила из рук Бальдины свой мешочек с травами:

— Я с тобой.

— И не думай! Чертовы визиготы только и мечтают о возможности подстрелить бургундскую герцогиню. Тебя проводят во дворец.

— Я что, неясно выразилась? — пробормотала Флора дель Гиз и ухмыльнулась, взглянув на Аш. — Ты сама не устаешь напоминать, что дух войск — важнее всего. Герцогине подобает смело стоять на крепостной стене.

— Ты не герцогиня, а… черт, времени нет! Рикард высоко поднял форменную куртку, держа ее за плечи. Аш сжала в кулаки руки в латных перчатках и поднырнула снизу, стараясь попасть кулаками в широкие проймы рукавов. Пару секунд она задыхаясь, путалась в складках материи и наконец пробилась наружу, вынырнув из ворота. Рикард опоясал ее мечом, подтянул пряжку, и Аш, развернув пояс так, чтобы рука удобно ложилась на рукоять, выхватила у него плащ, нахлобучила на голову капюшон и вышла на улицу.

Слишком холодно для верховой езды — можно застудить лошадь. Широким шагом, переходящим иногда в бег, до северо-восточной стены добрались меньше, чем в полчаса. На безлюдных улицах попадались то и дело патрули. Со стен смотрели солдаты. Ни лая собак, ни мычания коров; яркое прозрачное небо светилось голубизной, и было так же пустынно, как и земля. Голуби давно пропали. От зимнего ветра слезились глаза и захватывало дух.

Аш, отдуваясь, поднялась на верхнюю площадку ворот и нашла там Оливера де Ла Марша с двумя десятками бургундских рыцарей. Высокий бургундец, ладонью прикрывая глаза от солнца, смотрел на северо-восток.

— Ну? — спросила Аш.

Биллем Верхект подбежал к ней от башни и указал:

— Вон там, босс.

За спиной у нее вспыхнула перебранка: де Ла Марш заметил присутствие герцогини, и Флоре пришлось отбиваться от града бурных упреков в неосторожности — но Аш было не до того.

— Что, мать его, там такое?

Рикард протолкался к ней. Под мышкой парень нес ее салад, не самый лучший, но отличного качества. Аш взяла у него шлем и помедлила, застыв на резком ветру с непокрытой головой: женщина со шрамами и патлами серебристых волос, отросших уже ниже ушей.

Аш покосилась на ближайшего к ней капитана стрелков, указала взглядом на Флору:

— На сколько отсюда бьет арбалет?

Людмила Ростовная улыбнулась кривой от заживающих ожогов улыбкой:

— Ярдов на четыреста, босс.

— А сколько отсюда до их передовой линии?

— Этак четыреста один, босс.

— Отлично. Если кто-нибудь высунется хоть на ярд вперед, продырявьте его немедленно. И посматривайте насчет осадных орудий.

— Да, босс!

Палатки визиготов под безоблачным небом светились белизной. Струйки дыма тянулись к небу из-под дерновых крыш землянок, окружавших эту часть города. От конных рядов доносилось ржание лошадей. Аш присмотрелась: ни одной осадной машины в поле зрения. В пяти сотнях ярдов от стены суетились люди, раздвигались ряды солдат; и что-то еще двигалось между палатками вдоль дороги, тянувшейся по берегу реки. Кони? Флаги? Вооруженный отряд или безоружные?

Рикард протер заслезившиеся глаза:

— Цветов отсюда не разберу, босс.

— И я… хотя… кажется, вижу! — Аш уцепилась за локоть стоявшего рядом Ансельма, и он улыбнулся ей из-под забрала. — Милый Христос. Роберт, или мне это кажется?

Впервые за много недель голос ее старого товарища прозвучал легко и беззаботно:

— Стареешь, девочка? Зрение слабое?

— Красный полумесяц, так его и так! — выкрикнула Аш. Шум голосов за ее спиной оборвался. Аш повторила: — Турки!

— Мудозвоны долбанные! — высказалась герцогиня Флора (к счастью, на малоизвестном жаргоне наемников). Джин Шалон неодобрительно выпятила губки, осуждая тон высказывания; Оливер де Ла Марш, знаток языков, едва не подавился.

Стройная колонна всадников рысцой продвигалась через расположение визиготских войск. В морозной дымке Аш только и сумела рассмотреть, что белые вымпелы с красными полумесяцами, желтоватые плащи всадников да белые шлемы. На фоне неба наконечники копий были бы ясно видны — стало быть, копьеносцев нет. Колонна, извиваясь, прошла между шатрами лагеря и выдвинулась на ничейную землю под стеной; кони с опаской выбирали путь по окаменевшей на черном морозе комковатой грязи. Сотня, другая… пятьсот человек!

— Что они делают? Глазам не верю! — Аш снова выругалась, обхватила руками плечи Людмилы и Виллема. — Молодцы, вовремя заметили! Но какого черта они затевают?

— Если они намерены атаковать, то это безумие, — заметил Оливер де Ла Марш и, сделав над собой заметное усилие, повернулся к Флоре дель Гиз: — Как видите, мадам, на стенах у нас имеются пушки.

Флора ответила ему взглядом, означавшим: «Сама знаю, с какого конца аркебуза палит»; за последний месяц Аш не раз видела у нее на лице это выражение.

— Не стрелять, — сказала она.

Тон приказа. Ла Маршу потребовалось всего мгновенье, чтобы ответить:

— Слушаюсь, мадам.

Аш скрыла улыбку, пробормотала:

— Подумать только, а я еще сомневалась, по силам ли тебе роль герцогини!

— Врачам привычно говорить людям, как им поступать, — Флора оперлась руками о парапет, не сводя глаз с приближающихся всадников, — даже если они сами точно не знают, как лучше…

— Особенно тогда, — понимающе кивнула Аш. Она торопливо надела шлем и застегивала пряжку. Турецкие всадники уже приблизились настолько, что видны были круглые щиты и круто изогнутые луки. Белизна шлемов объяснялась просто: каждый был обмотан белой тканью, ниспадавшей сзади на шею.

— В самом деле, турки, — проговорил де Ла Марш. — Знакомый вид. Отборное войско султана, его янычары.

Почтительный ужас на лицах окружающих ясно говорил, что и люди Аш, и бургундцы разделяли мнение старого воина.

— Ладно, пусть они горячей дерьма, но здесь-то что им надо? Зачем они тащатся к городу? — Аш в раздражении чуть не вывалилась из амбразуры. Крупное подразделение визиготов — судя по орлу, Четвертый легион Лептис Парвы — подтягивалось к передней линии редутов, но остальные пока не проявляли никакого беспокойства. Наблюдали и выжидали.

— Если они намереваются войти в город… — де Ла Марш оставил фразу висеть в воздухе.

Аш поймала себя на том, что видит в кавалерии янычаров не возможного противника, а только перебирающий копытами запас продовольствия. Вьючных лошадей в колонне не было видно.

— Если бы они намеревались войти в город, визиготы бы их не пропустили.

— Именно, мадам капитан!

— Не допустят же они, чтобы осажденный гарнизон усилился пятью сотнями турецких воинов! Какого хрена!

Роберт Ансельм фыркнул. Аш хлестнула его взглядом. Широкоплечий англичанин зажимал нос рукавицей, удерживая смешок, но, перехватив ее взгляд, расхохотался во весь голос:

— Вот того самого! Да ты посмотри, посмотри, девочка! Это же чистое сумасшествие — так кто, по-твоему, за ним стоит?

Колонна подошла уже так близко к воротам Дижона, что можно было различить черты лица. Среди турок мелькали лица европейцев. Не так уж много: не больше пяти десятков. Аш прищурилась против ветра.

Над кучкой европейцев развернулся огромный желто-красный штандарт, мелькнуло личное знамя. Ветер развернул складки, и на секунду всем глазам открылся герб. Послышались изумленные восклицания, и вдруг по стенам разнеслось восторженное «Ура!»

Аш моргнула, не веря своим глазам: синий вепрь в кайме белых пятиконечных звезд.

— Святое дерьмо!

Имя уже звучало, перелетая с бастиона на бастион, но Роберт Ансельм не отказал себе в удовольствии договорить:

— Джон де Вир, — сказал он. — Тринадцатый граф Оксфорд.

Короткая перекличка — и ворота Дижона отворились ровно настолько, чтобы пропустить пять сотен всадников. Аш мигом слетела по лестнице, цепляя ножнами за стены узких пролетов и сталкиваясь на бегу со своими. Роберт Ансельм и Оливер де Ла Марш не отставали ни на шаг.

— Оксфорд! — Роберт восторженно выкрикивал боевой клич отряда де Вира. — Оксфорд!

Толпа встречающих стекла с надвратного бастиона в тот самый миг, когда захлопнулись огромные ворота. Оглушительно заскрежетали железные брусья засовов. В спину Аш с размаху ударило тяжелое тело — падая, она развернулась и уцепилась за налетевшего на нее человека: Флора, путаясь ногами в парчовой, расшитой самоцветами юбке, громко выругалась.

— Это он? Он! Он же настоящий сумасшедший, — восклицала она.

— Скажи что-нибудь новенькое! Огромный отряд оттоманских турок — может, и больше пятисот! — выстроился в каре на рыночной площади за воротами. Ледяной ветер трепал хвосты и гривы коней. Кобылы. с одного взгляда определила Аш, крепкие светло-гнедые кобылы, и всадники, сидящие в седлах из крашеной кожи молча и неподвижно.

Из гущи гнедых кобыл вырвался серый мерин, следом еще трое. Над головой переднего всадника развевалось желто-голубое знамя. Латник-знаменосец ехал с непокрытой головой, короткие льняные кудри развеваются, улыбка — во весь рот. Виконт Бомон. Сам де Вир ехал на своем сером следом за тремя младшими братьями: Джоном, Джорджем и Томасом.

Граф Оксфорд соскочил с седла, не глядя бросил поводья — Аш заметила, что подхватил их Томас Рочестер, — и сорванным в боях голосом прогрохотал:

— Мадам капитан Аш!

— Милорд Оксфорд… уф-ф! — выдохнула Аш, оказавшись в сокрушительных объятиях англичанина. Она успела порадоваться, что надела кирасу — в кольчуге плохо пришлось бы ее ребрам. Впрочем, и кираса не очень-то спасла — Аш вздрогнула от боли в боку. Не разжимая медвежьих объятий, Джон де Вир со слезами на глазах спрашивал:

— Спаси вас господь, мадам, здоровы ли вы?

— Здоровехонька, — пропыхтела Аш, — только… пустите…

Она увидела, что все англичане либо заливаются слезами, либо возбужденно болтают, размахивая руками. Бомон что есть сил тряс руку Оливера де Ла Марша, Дикой де Вир обнимался с Ансельмом, Томас и Джордж громко рассказывали что-то обступившей их толпе бургундских рыцарей. Янычары бесстрастно взирали с седел на это представление, проявляя разве что легкую заинтересованность.

Джон де Вир не таясь утирал слезы. За несколько месяцев, прошедших с их расставания, кожа его побледнела. Ноги по колено в зимней грязи, но в остальном — Аш, подбоченившись, оглядела его с головы до ног — англичанин в своей потертой броне, с влажными голубыми глазами казался таким знакомым, что у нее защемило сердце.

— Господи, — сказала Аш, — как же я рада вас видеть!

— Мадам, золотые слова!

Граф потряс сжатые вместе ладони — то ли выражая восхищение, то ли пытаясь согреться. Его взгляд устремился на толпу встречающих. Аш проследила его взгляд и отметила, что он не сразу поверил своим глазам.

— Порази меня господь, так, значит, правда? Ваш лекарь — наследник Карла? Ваш Флориан стал герцогиней Бургундии?

— Чистая правда, — Аш не сумела сдержать улыбку, хотя улыбаться было больновато. Чуть поразмыслив, она добавила: — Милорд.

— Избавьте меня от вашего «милорда», — воскликнул граф. — Дайте лучше вашу руку.

Аш стянула перчатку и стиснула его руку, сама растрогавшись чуть не до слез.

— Если на то пошло, вы можете гордиться: ни один англичанин до вас не нанимал в свой отряд царствующих князей Бургундии — а ведь Флора все еще в списке моего отряда, и мы по-прежнему числимся за вами.

— Тем больше оснований у вас было ожидать моего возвращения.

Флора дель Гиз прошла сквозь толпу, расступавшуюся перед герцогиней. Граф Оксфорд изящно преклонил перед ней колено. Его примеру последовали братья де Вир и виконт Бомон, а следом — и бургундские рыцари.

— Да пребудет с вами господь, мадам доктор, — непринужденно приветствовал ее Джон де Вир. — Вам выпала трудная доля, которую не всякий мужчина согласился бы принять на себя.

Аш открыла рот, подумала и закрыла; стояла, заложив руки за спину, выжидая, пока заговорит Флора. «Герцогиня Флориан», — старательно напомнила она себе.

Флора вдруг ослепительно улыбнулась:

— Нам надо поговорить, милорд Оксфорд. Ваши люди все здесь, или есть еще?

— Это все, — отвечал Оксфорд, поднимаясь на ноги. Аш заметила, как он невольно оглянулся на стройные ряды янычарского войска. — К сожалению, мадам, я почти не говорю на их языке. Вот мой единственный переводчик. — Граф указал на усатого воина в кольчуге и остроконечном шлеме. —

Он из Валлахии: «войник», вступивший в турецкое войско. У вас кто-нибудь говорит по-турецки?

Аш, взглядом испросив позволения у Флоры, отозвалась:

— Только не я, милорд. Но, думаю, кто-нибудь найдется. Роберт, — она кивком подозвала помощника. — У нас кто-нибудь говорит по-турецки?

— Я говорю, — Ансельм отвесил неловкий поклон графу и, выпрямившись, указал на итальянца-канонира, стоявшего поодаль с Людмилой Ростовной и стрелками. — И Анжелотти тоже. Мы с ним воевали в Мореа note 92 в шестьдесят седьмом-восьмом. Кажется, даже и до семидесятого. Какой-то чертов флорентиец прострелил мне ногу, я и утащил Анжелотти в Адриатику. До тех пор ни разу не бывал в море. — Он перевел дыхание, неуверенно посмотрел на графа. — Да, я говорю по-ихнему.

— Вот и хорошо, — рассеянно одобрил граф. — Неприятно зависеть от единственного человека, которого, к тому же, в любую минуту могут убить.

Он не сводил взгляда с Флоры дель Гиз в ее женском наряде, и Аш заметила, как он ошеломленно тряхнул головой.

Потеряв терпение, она поторопила:

— Милорд, вы не хотите рассказать нам, что произошло?

— Я собирался рассказать обо всем герцогине, — у губ графа обрисовались веселые морщинки, — но я уверен, что она и вам позволит послушать.

Флора дель Гиз, стоявшая рядом в окружении фрейлин, бургундской знати и копья Томаса Рочестера, который сам себя назначил телохранителем, ухмыльнулась во весь рот:

— И не подумаю!

— Может, и позволит, может, и позволит, — пробормотала Аш, подмигнув Джону де Вир, и добавила: — Познакомьтесь с капитан-генералом бургундской армии, милорд. Дева Дижона к вашим услугам.

Де Вир несколько секунд остолбенело пялился на нее, а потом разразился лающим хохотом. К нему присоединились Бомон и братья де Вир. Аш видела, что граф краем глаза замечает, как ощетинились бургундцы, но это только усиливало его веселье. Англичанин крепко хлопнул ее по плечу:

— Так-то вы соблюдаете нашу кондотту, мадам?

— Теперь, когда вы вернулись, я готова исполнять ваши приказания, милорд.

— Еще бы! — светлые глаза англичанина лучились смехом. — Разумеется. Но, будучи англичанином, мадам, я предпочитаю оставить Святых Дев иностранцам. Так оно спокойнее. — И уже серьезно добавил: — Когда до вас доходили последние новости из-за стены?

Флора мрачно призналась:

— Уже три недели, как мы ничего не знаем.

Роберт Ансельм пояснил:

— Визиготы не пытаются штурмовать стены, милорд, но они заперли город покрепче утиной задницы.

— Стало быть, и лазутчики не справляются?

Аш моргнула. Блеск полуденного солнца слепил глаза.

— Они замкнули кольцо и с тех пор сидят крепко. Ни один разведчик или гонец не сумел пробиться сквозь осаду.

Де Вир помрачнел, но промолчал.

Роберт Ансельм цинично добавил:

— Когда разведчики стали возвращаться по кускам, в виде ядер для катапульт, мы перестали посылать новых. Последним был тот француз, Арман де Ланнуа. — Роберт покачал головой. — Пошел на корм воронам на прошлой неделе. Не понимаю, чего ему так уж приспичило выбраться отсюда!

— Могу объяснить, мастер Ансельм, — сухо проговорил граф. Все его возбуждение иссякло, и стало видно, что он натянут, как струна. — Герцогиня, желательно, чтобы ваши советники тоже услышали об этом.

Аш не дала Флоре ответить.

— Каким образом, милорд, угораздило вас попасть сюда? — она заметила, что размахивает руками не хуже англичан, и прижала локти к бокам. — Вы что, от Карфагена поплыли в Константинополь? И виделись с султаном? Это ваши войска? Какого хрена?

— Все в свое время, мадам. И герцогиня также должна услышать мой рассказ. — Джон де Вир на мгновенье оторвал взгляд от лекаря в грязном парчовом платье, чтобы взглянуть на горевшее в зимнем небе белое солнце. — Несомненно, — сказал он, — вы — герцогиня Бургундии, так же, как покойный Карл был ее герцогом. Скажите, мадам… да нет, вы должны быть тем же, чем был герцог Карл, — не то над нами сейчас не светило бы солнце!

Флора поднесла грязную измазанную руку к белому Вересковому кресту на груди. Скромный крест, вырезанный из того же материала, что и ее герцогский венец, висел на золотой цепи. Аш увидела, что костяшки пальцев, сжимающих крест, побелели. Флора не сразу решилась поднять взгляд на окружавших ее рыцарей.

— Она — преемница Карла, — сказал Оливер де Ла Марш тоном человека, услышавшего, как оспаривают закон природы, подобный череде приливов или каждодневному возвращению солнца.

— О да, она настоящая герцогиня. — Аш неуютно переступила с ноги на ногу, ощутив вдруг заново и холодный ветер, и боль в ребрах. «Теперь она — цель, которую стремятся уничтожить Дикие Машины». — И вот что я вам скажу, милорд Оксфорд. Фарис это знает. Она сидит там в лагере — сидит уже пять недель зная, что Флориан — человек, которого она должна убить. И до сих пор она пальцем о палец для этого не ударила!

Высоко подняв брови, Джон де Вир обвел глазами разрушенные здания и опустевшие улицы Дижона. Аш передернула плечами:

— Да, она ждет, пока голод и болезни сделают дело за нее, но она полностью отказалась от штурмов. Я бы отдала половину полковой казны за возможность послушать, что говорят ее офицеры. И вторую половину — если бы могла услышать, о чем она сейчас думает.

Граф Оксфорд пробормотал:

— Кажется, я мог бы вам это сказать, капитан Аш.

С запада донесся отдаленный гул осадного орудия. Земля под ногами слабо содрогнулась.

— Уведите своих турок от стены, — повелительно проговорила Флора. — Собираем военный совет. В тепле!

Пока в личных покоях герцогини собирался двор, графа Оксфордского снова окружили бургундские лорды: обменивались приветствиями, расспрашивали. Капитан янычар следовал за графом с выражением вежливого недоумения на лице.

Аш с изумлением заметила, что все турки одеты одинаково: в желто-коричневую накидку на кольчугу с широкими свисающими рукавами, на поясе кривой меч, щит, лук; на головах шлемы, обернутые длинными ниспадающими на спину полосами ткани. Единообразие одежды и схожесть бородатых лиц создавала впечатление, что в комнате рядом с Аш не двадцать разных людей, а один человек, повторенный двадцать раз. Особенно заметно это было в сравнении с пестротой ее собственного эскорта — копья Тома Рочестера, — одетого в самый невероятный набор шлемов, кольчуг и лат, в разноцветных, по вкусу владельца, штанах. Пожалуй, единственное, что объединяло их всех, — это протертые до дыр колени.

— Кормить их нечем, — сухо сказала Флора, подходя к Аш, и пояснила, перехватив ее взгляд: — Я говорила с Генри Брантом, и с кастеляном Дижона. У нас и для своих продовольствия не хватает.

— Попробуй взглянуть на это дело по-другому: пятьсот лошадей — это двести пятьдесят тонн мяса.

— Господь милосердный! Девочка моя, ты думаешь, они согласятся?

— Турки-то? Ни за что на свете. Но давай не будем раньше времени создавать себе проблемы, — задумчиво проговорила Аш. — Сперва послушаем, зачем он их сюда притащил.

Застекленные окна герцогских покоев не пропускали внутрь ледяной ветер, но он врывался в каминную трубу и завывал там, едва не заглушая негромкий говор собравшихся. Над кроватью здесь еще висел шелковый балдахин, а кресла не отправились пока в камин, где, тем не менее, ярко горел огонь.

Флора вызывающе глянула на Джин Шалон:

— Вина со специями, тетушка.

— Да, герцогиня-племянница, разумеется! Сию минуту! Если на кухне что-нибудь осталось…

— Если это ворье не заныкало где-нибудь хоть один бочонок, — заметила бургундская герцогиня, — значит, пора сдаваться визиготам…

Аш фыркнула. Флора повернулась к ней спиной и вышла на середину комнаты. Люди бессознательно расступались, давая ей дорогу. Аш закусила губу, поймала себя на этом и насмешливо тряхнула головой. Не завидует же она, в самом деле!

Флора приказала пажам:

— Придвиньте кресла к очагу. Незачем вымерзать во время совета.

Дыхание замерзало даже в помещении, и хотя Аш заняла место у самого огня, у нее стучали зубы. Она прижалась спиной к каменной резьбе каминной стенки, под изображением Христа в затейливом переплетении ветвей.

Флора расположилась в резном дубовом кресле, столь тяжелом, что к огню его перетаскивали сразу двое юных пажей. Бургундские рыцари, владетели и епископы постепенно замолкали, обращая лица к своей чумазой, ясноглазой и блистательно самоуверенной герцогине.

Граф Оксфордский предложил:

— Мадам, нельзя ли немного расчистить место? Чем меньше споров, тем скорее дело пойдет.

Флора мгновенно отозвалась, назвав дюжину имен. Одна-две минуты — и все, кроме названных ею, разошлись (без малейших признаков недовольства, с удивлением отметила Аш); подали подогретое вино, и герцогиня взглянула на английского графа через край золотого кубка.

— Рассказывайте, — приказала она.

— Все, мадам? Прошло не меньше трех месяцев с тех пор, как мы расстались на карфагенском берегу.

Флора пробормотала скороговоркой:

— Господи, дай мне сил или, на худой конец, терпения!

Джон де Вир расхохотался и, не дожидаясь приглашения, устроился в кресле поближе к горящим поленьям. В тепле от него резко запахло конским потом. Глядя на него и на стоящих рядом Бомона с младшими де Вирами, Аш припомнила обед под стенами Дижона в жаркий августовский день. Даже присутствие Оливера де Ла Марша и турецкого капитана не мешало почувствовать себя снова в кругу друзей.

— Начните с него, мастер де Вир. — Флора чуть наклонила кубок в сторону янычарского офицера.

— Начните с того, почему вы здесь, а не там, да еще живой, — потребовала Аш. — Да еще с целым батальоном в придачу.

Граф Оксфорд протянул ноги к огню:

— Значит, прикажете начинать с конца? Ладно. Я здесь и жив, потому что привел с собой этого человека и его кавалеристов. Конечно, пять сотен не ровня шести тысячам визиготов, однако… я сообщил Фарис, вполне правдиво и честно, что если хоть один из его людей погибнет, султан Османли Мехмет Второй note 93 будет с той самой минуты почитать себя в состоянии войны с империей визиготов.

Повисла пауза. Тишина нарушалась только потрескиванием поленьев да воем ветра в трубе.

Джон де Вир добавил:

— Она знала, что это не пустые слова. Разведка должна была сообщить ей о том, что на западной границе империи собрано сильное войско.

Аш негромко присвистнула:

— Ну что ж, он может позволить себе подобные угрозы. note 94

— Это не пустая угроза.

— Слава Христу и всем его милым святым, — Аш поерзала: ребра под кирасой ныли. — Так, если я правильно поняла, вы просто проехали через все земли от Далмации досюда…

— Пятьсот человек — отряд достаточно крупный, чтоб его не донимали мелкие шайки, — невозмутимо вставил граф Оксфорд, — и в то же время он не представляет угрозы для армии короля-калифа.

— …и подъехав к Дижону, вежливо попросили пропустить вас в осажденный город со свежими силами, и визиготы вздохнули, но согласились?

Джон де Вир вспыхнул и с горячностью выкрикнул:

— Мы рисковали головами, а вам все смешки!

— Потише, мой мальчик, — твердо остановил его граф и улыбнулся Aш. — Ты еще не пробовал на своей шкуре, что такое пять недель в осажденном городе. Позволь капитан-генералу Аш задавать вопросы в той форме, которая ей удобнее.

Аш чуть смутилась и уже серьезно произнесла:

— Это ведь не столько свежие силы, сколько новые заложники.

Оттоманский офицер произнес на ломаном германском: note 95

— Не знаю такой слово?

Аш с удивлением уставилась ему в лицо: светлокожее, наверно, он по рождению христианин.

— Это значит: если они нас атакуют, вы погибнете; но тогда они… — он махнула рукой в окно, —…те визиготы, тоже погибнут. Пока вы в Дижоне, штурм города означает войну с султаном.

Сквозь бороду янычара сверкнула улыбка.

— А, женщина-бей знает! note 96 Да. Мы — Новое Войско! note 97 Мы здесь защищать, во имя Мехмета и Гундобада. Наши жизни — вам щит.

— Это Баси Баязет, — снова вылез Джон де Вир. — Он командует их «орта». note 98

— Скажите полковнику Баязету, что мы очень рады ему, — пробормотала Аш. — Войник, стоявший за спиной своего командира, прошептал ему в ухо перевод. Бородач улыбнулся.

Флора резко спросила:

— Это сработает?

— Пока — да, мистрис Флориан, простите, герцогиня. — Джон де Вир выпрямился в своем кресле. От его сапог тянуло горелой кожей. Он взял у пажа кубок, хлебнул вина. Если не знать, по нему и не скажешь, сколько долгих дней он провел в седле и сколько долгих лиг оставил за спиной.

— Почему? — не поняла Флора.

— С вашего позволения, мадам… — он поманил к себе войника, шепнул ему что-то, после чего турецкий командир вместе с переводчиком покинули собрание.

Джон де Вир коротко пояснил:

— Тьма уже дошла до Золотого Рога и воцарилась над Айя-Софией.

— Солнце? — Флора дель Гиз повернулась к окну, в ярком луче стали заметнее морщины на ее лице.

— Солнца больше нет, мадам. В Константинополе так же темно, как в Кельне и Милане. — Граф потер лицо ладонью. — К счастью для меня. Расставшись с вами, мы поплыли к Истанбулу, а оттуда сушей в Эдрину. note 99 Мне всего пару недель пришлось ждать аудиенции. Когда меня допустили к султану, я поведал ему, что Бургундия, одному Христу известно, отчего, встала единственной преградой на пути Тьмы; и свидетельство тому — солнце, которое по-прежнему сияет над Бургундией.

Джордж де Вир нехотя вставил:

— Его разведка это подтвердила.

Оксфорд кивнул и наклонился вперед, чтобы оказаться ближе к креслу герцогини:

— Султаном Мехметом нынче правят два кнута, мистрис Флориан. Его страшит распространяющаяся из Африки тьма и томит желание одержать победу над визиготами и подчинить себе склонившиеся перед Карфагеном христианские страны, как он покорил себе Византию. Я сказал ему, что Бургундbя обязана выстоять. Не знаю, поверил ли он мне, но ведь и жертва с его стороны не слишком велика. В худшем случае он потеряет один полк янычар.

Флора сморщилась, словно хлебнула кислого.

— А если визиготы не возьмут Дижон — мне придется иметь дело с турецкой армией, стучащейся в мои двери, — но зато визиготы окажутся зажаты в клещи.

«Месяц назад она сказала бы „нам“, а не „мне“», — мельком отметила Аш, лениво посасывая вино: остатки, не ставшие намного вкусней оттого, что в них всыпали все оставшиеся на кухне специи.

— Сколько он вам дал времени? — спросила она у Оксфорда.

— Два месяца. После этого он отзовет полковника Баязета. — Граф сосредоточенно глядел в пламя. — Будь я, скажем, королем Англии из рода Ланкастеров, и явись ко мне такой вот сумасшедший оттоманский граф, не думаю, чтоб я дал ему так много, и на столь долгий срок.

Аш пила, глядя на поверхность винного озерца. В покоях пахло потом и золой. Она не знала, что хуже для ее ребер: попытаться усесться или стоять и дальше на ногах. Кто-то тронул ее за плечо, и Аш поморщилась, ощутив, что пластины кирасы врезались в плечи. Завтра будут новые синяки.

Флора дель Гиз спрашивала:

— Аш, есть у нас два месяца?

Аш подняла глаза. Она и не заметила, когда герцогиня поднялась с места. Лицо Флоры под венцом из оленьих рогов оставалось все тем же знакомым лицом, только морщин стало больше от груза ответственности. Странное свойство. «Что Аш, что Флора: если упремся, непреодолимая сила откатывает, не в силах сдвинуть с места». Герцогиня убрала руку с плеча Аш.

— Если не будет штурма? Все равно сомнительно. — Аш отодвинулась, пересекла комнату и выглянула в окно. За стеклом сверкала все та же бледная синева. Слишком холодно даже для снегопада. Она потрогала замерзшее стекло.

— Дело уже не в осаде. Если не считать, что именно осада удерживает тебя в городе. Я молю небеса о снегопаде, — сказала Аш. — Снег, туман, слякоть; да хоть бы и дождь. Все, что угодно, лишь бы ограничить видимость! Я послала бы тебя с полудюжиной крепких ребят за стену и куда-нибудь подальше. Но погода все время ясная. И еще луна, провалиться б ей… И никто из посланных за стену не вернулся живым.

Она повернулась, встретила взгляды: суровый — де Ла Марша, хмурый — Оксфорда, тревожный — Флоры дель Гиз.

— Речь сейчас не об осаде, не о турках — простите, милорд де Вир. Речь о герцогине Бургундии, которой не выбраться отсюда, которую невозможно укрыть в безопасном убежище. Речь о том, как сохранить тебе жизнь, Флориан! О тебе и о твоей силе. Сейчас это главное, и я бы открыла Дижон и отдала его на разграбление визиготам — с радостью, — если бы надеялась, что в суматохе удастся тебя вытащить. Но риск слишком велик. Одна случайная стрела может погубить все.

Аш понимала: граф Оксфорд понял ее иначе, чем Флора; иначе, чем понял бы, если бы знал об охоте за оленем. Оливер де Ла Марш закусил губу. Герцогиня оскалила зубы.