— Поглядите только, что с вами, сукиными сынами, стало, стоило оставить вас на пять минут! Где Роберт? Где он, мать вашу!

— В Дижоне! — Флора, внешне похожая на высокого мужчину с грязным лицом, крепко схватила ее за руку. Железная хватка хирурга. — Аш! Это правда ты? Ты постарела. Боже, ты постарела! А твои волосы… Ты была в тюрьме? Ты сбежала? — И в ответ на кивок Аш: — Матерь Божья! Зачем ты вернулась! Зачем ты вернулась к нам? Надо было тебе бежать подальше. Одному-то отсюда еще можно убежать…

А ведь Флора права. Аш поняла это и испугалась. «У меня было гораздо больше шансов убежать одной. Не стоило мне подниматься по этой улице и соваться в самую гущу — очень небольшой — группы вооруженных безумцев.

Но мне и в голову не пришло не делать этого…»

Она не почувствовала сожаления и даже не удивлялась. Флора прикоснулась к холодной щеке Аш, обезображенной шрамами. «Почему я ожидала чего-то другого? Приветствую вас в сумасшедшем доме!»

О Годфри я расскажу ей позже, решила Аш. Она подняла голову и оглядела круг лиц; все взмокли, несмотря на холодный воздух, у всех оружие наголо, двое невдалеке слезали с высокой стены.

— Командиров ко мне!

— Слушаю, капитан! — Морган умчался.

Они находились в одном из переулков, которые с трех сторон окружают дом Леофрика и доходят до конца утеса. Аш представила себе этот план — точно и подробно. С четвертой стороны — сама стена Цитадели.

Она посмотрела вниз, на поперечный переулок.

«Сейчас я смотрю на север. На стену Цитадели. Позади этой стены — и чертовски далеко внизу — гавань Карфагена».

Из-за света фонарей и факелов трудно было понять: возможно, свет сочится из-за стены, а шум — издалека снизу, из-под стены.

— Герен! — Она дружески ухмыльнулась Герену аб Моргану, вернувшемуся опять к ней от барьера из больших щитов, хлопнула его по плечу.

— Ни хрена себе, ведь это ты! — он все не мог успокоиться.

— Ты сюда привез отряд на корабле? Значит, у нас есть корабли? Ну и как тебе путешествие за границу в Вечный Сумрак, а, Герен?

— Мерзость! — вздрогнул широкоплечий капитан. — Но это не я их привез, не я! Видишь ли, у меня морская болезнь.

— Морская болезнь?

— Поэтому я и стал лучником. А не торговцем шерстью, как все в моей семье. При переезде от Бристоля до Брюгге я всегда отдавал рыбам все, что съедал. — Герен аб Морган вытер рот тыльной стороной ладони. — И пока плыли сюда из Марселя на этой херовой галере, я только об одном мечтал — чтобы дело того стоило. А что твой папаша, богат?

Группа солдат притащила большие щиты, и Аш упала на колено позади временного прикрытия, пока к ней подбегали остальные ее офицеры. Аш снова натянула шлем и застегнула его. Она взглянула на ворота дома Леофрика: расстояние отсюда до них по переулку пятьдесят ярдов, попали в них уже два — или три? — пушечных ядра, но они все еще крепкие. Надо больше пушек.

— Леофрик мне не отец, — ответила она наконец Моргану. — Богат, да. Но мы будем путешествовать налегке, так что берите только такую добычу, какую легко донести — ясно?

— Понял, капитан. Разумеется.

Аш взяла себе на заметку, что надо будет обыскать Герена на обратном пути. Наверняка нахапает. Как бы потом ко дну не пойти со всем этим добром.

— Все-таки как же вы, ребята, добрались сюда?

— На венецианских галерах, — сказал ей на ухо Антонио Анжелотти, когда она взглянула на него. Своими ангельскими ресницами он прикрыл смеющиеся глаза. — Милорд Оксфорд отыскал для нас двух венецианских капитанов, переживших сожжение Республики. Они что угодно сделают, лишь бы навредить Карфагену.

— Где они?

— Стоят на якоре у берега в десяти милях отсюда. Мы прибыли переодетые в караванщиков из Александрии. Я…

Мы решили, что они могли из Оксона увезти тебя сюда. И пошли слухи, что ты в Карфагене.

— Первый раз в жизни слух оказался верным.

Не столько в выражении лица Анжелотти, столько в его глазах было откровенное ожидание. И еще — вера в нее. Аш снова почувствовала приступ страха где-то внизу живота. Она сидела, скорчившись за хлипкими щитами, и думала: «Надо же, приехали за мной. Сделаем по-быстрому все, что задумано, и уносим ноги… А может быть, стоит просто уносить ноги, иначе погибнем все. Сколько бы их ни было, они все погибнут, если я их не вытащу отсюда. Именно этого они от меня и ждут. Уже пять лет — ждут.

Ответственность. Я отвечаю за них. За всех вместе и каждого в отдельности. Даже если их привез сюда де Вир».

Она ощутила лицом дуновение леденящего ветра, прилетевшего из южной пустыни. Ветер донес издали панические крики из центра Цитадели. Но здесь, в этом разрушенном квартале, — здесь никакого движения. Где Леофрик, где его люди? Где люди короля-калифа? Что происходит?

— Хорошо, — сказала наконец Аш. — Кто-нибудь, найдите мне доспехи. Подходящие по размеру. И меч! Милорд де Вир, мне надо с вами переговорить!

Поднявшись, она отошла в сторону, а когда граф Оксфорд подбежал к ней, взяла его за облаченную в стальной доспех руку и отвела на несколько шагов прямо под стену, в то место, над которым не было амбразур. Здесь угол наклона стены был таким крутым, что не простреливался.

Откуда-то из переулка послышались крик и хруст — и громкий торжествующий вопль:

— Попал!

— Мадам, — начал Джон де Вир.

Его блеклые голубые глаза были прищурены, как будто он смотрел на яркий свет или развеселился. Поверх стальных доспехов на нем была надета ливрея де Виров — алая, желтая и белая — преувеличенно яркая в тусклом свете фонарей. Под поднятым забралом шлема лицо его было красивым, грязным, морщинистым, оно сияло, как у возбужденного юнца.

Бум-мм!

Звук без предупреждения ударил по барабанным перепонкам. Ушам стало больно, даже несмотря на подкладку шлема. В переулок посыпались отбитые кирпичи, и каменная пыль осыпала плечи; запрыгали осколки булыжников, растрясенных землетрясением, и у Аш опять защипало глаза.

— Капитан Аш! — громко заговорил Джон де Вир, стараясь перекричать каскад звуков, поднявшихся после залпа пушек Анжелотти. Его, казалось, ничуть не удивило ее появление. Через ее голову он указал направо, на массивную стену Цитадели: тупик в конце переулка высотой в двадцать футов: — Остальные пушки скоро подъедут!

Привычный разговор в разгар боя; короткие вопросы по существу; быстрые ответы.

— Как вы доставили сюда людей и артиллерию?

— Сверху по стене. Эта стена окружает Цитадель. Она достаточно широка для патрулей, вот мы ею и воспользовались. На всех улицах пробки.

Протянутая рука Джона де Вира светилась, на руках у него были тонкие готские рифленые латные рукавицы, в свете фонаря хорошо заметен кружевной узор металлической сетки на обшлагах и костяшках пальцев. Аш поймала себя на мысли: «Прибыл сюда во всем своем богатстве, но в доспехах слишком легких для маневрирования в этих чертовски узких переулках; и все мои ребята — только в нагрудниках, доспехах для спины и ног, ни на одном нет хотя бы наплечников note 135; может, он спятил, но, наверное, знает, что делает…»

— А что там с воротами из Цитадели в город?

— Мадам, эти ворота удерживают мои люди, на южных воротах Карфагена тоже — со стороны суши, у нас есть час, если поможет Господь и Фортуна, чтобы совершить набег и смыться.

Подошли Томас Морган и алебардщик Каррачи. Ученик оружейника таращился на нее во все глаза, пока сбивал заклепку и снимал стальной рабский ошейник. Аш протянула руки, и с нее сняли камзол, а взамен натянули одежду какого-то молодого человека, тесноватую в груди. Зато в плечи и под мышки были вшиты кольчужные полоски. Затем на Аш начали натягивать и прилаживать чей-то чужой нагрудник и спинную часть кирасы.

Доспехи подходили плохо. В таких не побегаешь.

— Сейчас принесем наколенники, — пообещал Каррачи. — Набедренники тоже достали.

Аш затаила дыхание, пока Томас Морган плотно затягивал ремни застежек. Она постучала костяшками пальцев по пластине, приваренной к нагруднику. Какая-никакая, а все же защита. Каррачи опустился на колени и застегнул пряжки набедренников на нижних металлических пластинках створок note 136.

Она не могла скрыть улыбки:

— Только пожалуйста — наколенники note 137, если не сможете найти ничего другого. Какой-то хренов крысоголов уделал мне колено под Оксоном.

— Будет сделано, капитан! — Каррачи взял из рук Томаса Рочестера короткую кривую саблю лучника и пояс для меча: темноволосый англичанин теперь встал на колени и помогал ему пристегивать оружие ей к поясу поверх доспехов.

Аш повернула голову, чтобы что-то сказать Джону де Виру, снова одергивающему латные рукавицы:

— Я так понимаю, что вы сюда прибыли за каменным големом. Да это же это самоубийственное мероприятие, милорд!

— Мадам, сие отнюдь не обязательно; у наших на севере такое отчаянное положение, что Фарис надо как-то остановить.

— Как вы намерены действовать?

— Главными силами возьмем этот дом и обшарим его от крыши до погребов.

— Легче сказать, чем сделать. Вы хоть знаете, как построены их дома?

— Нет, разумеется.

Джон де Вир оборвал себя и прокричал приказ своему брату Дикону; тот побежал вниз по переулку, туда, где в свете фонарей у подножия стены, окружающей Цитадель, были видны штурмовые лестницы, а на стене, на фоне неба мелькали темные силуэты.

— Полезу наверх, — решила Аш. — Надо сориентироваться. Вы начали набег до землетрясения, милорд, или после?

— Счастливая случайность.

— Счастливая! — Аш не удержалась и фыркнула.

В двадцати футах над ее головой за парапет зацепили штурмовые крюки, повисли веревочные лестницы с деревянными перекладинами. Она подтянулась, в какой-то момент испугалась, что руки у нее слишком слабые, — дьявол, ведь я же отдохнула, меня не должно тошнить сейчас! — но тут же обрела опору, крепкие ноги подтолкнули ее наверх, она раскачивалась в воздухе, по-зимнему темном; с парапета к ней потянулись руки.

Поперек стены была сооружена баррикада из больших щитов, выломанных дверей и расщепленных балок. Вверху, на фасаде дома Леофрика, выходившем на эту часть стены, Аш различила вспышки света, отражающегося от визиготских стальных шлемов и наколенников стрел: солдаты амира готовы были открыть испепеляющий огонь, если неприятель сдвинется со своей позиции.

— Франсис, Биллем! — приветствовала Аш своего арбалетчика и командира копейщиков. — Как там дела у ворот Цитадели?

— Хреново, — пробормотал Биллем.

И оба замерли, уставясь на нее, держа в руках одну на двоих солидную дубовую бочку. Лучник Франсис хрипло закашлялся, сплюнул и изумленно проговорил:

— Капитан, была пара стычек. Сейчас там вообще нет никого. Все бегают, как блохи по сковородке. Это все из-за землетрясения. Тут все поразрушено.

— Будем надеяться, что так будет и дальше. Ладно, двигаемся!

— Командир… — арбалетчик не выдержал, разулыбался во весь рот и обернулся к своим товарищам, которые бежали сюда с бочонками — Посмотрите! Она вернулась! Капитан Аш вернулась!

Здесь, на высоте, на крыше города, вне спасительных переулков сильный ветер бил по лицу Аш, забирался под забрало, и слезы катились у нее из глаз. Она сразу замерзла. Согнувшись, она побежала на ту сторону стелы, которая была обращена к гавани, и стала глядеть вниз, в черные провалы. Джон де Вир вернулся к лестницам, что-то крикнул, наклонившись со стены, принял поданное ему снизу и пошел к Аш; в руках — толстый шерстяной плащ.

— Мадам, возьмите. Ваши люди последние три дня просачивались в город переодетыми. Это настоящие сорвиголовы, и командовать ими — одно удовольствие. Я планировал атаку на более позднее время, но сейчас… — Он окинул взглядом неровные очертания разбитых крыш внутреннего города, рухнувшие стены, переулки, ставшие вдруг непроходимыми. — От этой возможности грех отказываться. Примете снова командование под моим руководством, мадам? Достаточно ли вы в добром здравии для этого?

Аш взглянула на небо. Ничто не позволяло определить время суток.

Благодаря холоду, из ее ноздрей выветрилось, наконец, зловоние сточных каналов; она не была уверена, заметили ли ее состояние остальные, среди вони порохового дыма и смертей.

— Кто тут еще из моих офицеров? И где остальные?

— Тут всего половина вашего отряда. Под командованием герцога Карла мастер Роберт Ансельм остался в Дижоне с двумя сотнями людей, он держит оборону против армии готов; неделю назад от него пришло последнее донесение. Пока что они держатся.

— Отделение Роберта…

— В безопасности, мадам. Мастер Ансельм жив.

— Они живы!

— Во всяком случае, были неделю назад.

Чтоб ты сдох, англичанин! Они еще живы, и я это знаю! О, я их знаю…

Глаза ее наполнились слезами.

— Сукин сын! — тихо проговорила Аш. — Я могла бы и сама сообразить. Куда там горсточке крысиных голов прикончить этих моих жоп! Провались ты, я должна была больше в них верить!

— А вам ничего не сообщили? — спросил граф.

— Ни хрена! Мне врали, говорили, будто все погибли на поле под Оксоном! Будто их… перерезали…

— В таком случае, счастлив поставить вас в известность, — улыбнулся Джон де Вир, одним ухом прислушиваясь к крикам и шуму под стеной. — Жаль, что могу рассказать вам так мало хорошего. Ваши люди очень болезненно переживали ваше исчезновение.

Аш поперхнулась, у нее перехватило горло.

— Дерьмо! Переживали? Вы уверены? Когда вы уезжали, у них все было в порядке? У ребят Роберта?

— Они были в стенах Дижона и намерены держаться до последнего, мне кажется. Мадам, мы бы услышали, если бы город пал. И Карл — в городе. Если бы герцога взяли в плен или если бы он умер, вся заграница узнала бы.

Де Вир потянулся к ней и схватил ее за плечи своими латными рукавицами.

Когда просыпаешься в потерявшем управление фургоне, ты или хватаешься за поводья, или соскакиваешь. Или одно, или другое.

Сейчас на стенах несколько десятков человек, они спускают по лестницам в переулок оружие и бочонки; и все они, бегая мимо Аш туда и обратно, пялятся на нее, кричат: «Это она, она!» — и радуются, когда она кивает в ответ; и бегут дальше, возбужденные от радости, от прилива энергии.

— Или уходим, или воюем, — ответила графу Аш.

С момента землетрясения прошел, наверное, час. В ней росло ощущение, что часы тикают, отсчитывая время, за которое разворошенный муравейник Карфаген может очухаться и начать рассылать войска из домов-крепостей во внутренний город и на улицы. Чтобы выяснить, что это тут за пушечную пальбу устроили проклятые франки.

— Они еще нас не услышали. Или думают, что кто-то из амиров под шумок сводит счеты со старыми врагами…

БУМ-ММ!

— Дерьмо! — Аш схватилась за каменный парапет. Звук был таким устрашающим, что у нее зазвенело в ушах. «Не взорвалась ли какая-то пушка Анжелотти?» — подумала она, готовая бежать на ту сторону стены; и тут ночную темноту расцветила вспышка света, поднимаясь все выше из расположенной внизу гавани.

— Это, наверное, виконт Бомон, — предположил граф Оксфорд.

Столб огня поднимался, освещая красным внутреннюю гавань. Дым и огонь; и у подножия высоко взметнувшегося столба пламени горела военная галера визиготов — охваченная пламенем до самой ватерлинии.

Аш наклонилась вперед, всматриваясь в черную воду и лед. Сильные языки пламени пронизывали тьму. В их интенсивном свете она видела другие корабли, гавань была забита деревом, канатами, грузами — все это могло вспыхнуть в любой момент. Еще один виток пламени вдруг разорвал ночной воздух, охватив мачты небольшого торгового судна, превращая канаты в огромную массу золы, уносимой холодным ветром.

Теперь горят уже два корабля… Три. Четыре. А дальше…

У Аш от ветра слезы текли по холодным щекам, она скосила глаза на крыши складов по ту сторону протоки. Завернувшись в плащ, привычным движением она связала узлом его шнуры. Многоязыкое пламя вырывалось из-под крыш складов и расположенных наверху зернохранилищ…

Ветер донес неожиданно еще какой-то шум, как будто взрыв послужил ему сигналом. Шум доносился с запада, из главной части города, расположенной на соседнем утесе. Ей было не разобрать, это шум огня или голосов.

— А это, полагаю, мои братья, Том и Джордж, — пояснил граф Оксфорд. — Видите ли, капитан, король-калиф ввозит много скота. Тысячи голов, чтобы накормить город, где нет пастбищ. Насколько я понимаю, Джордж и Том захватили и обратили в бегство рынок скота…

— Скот… — Аш вытерла нос и подавила смешок. — Милорд!

— Когда на улицах полно перепуганного скота, в этих развалинах хаос еще больше усилится, — задумчиво добавил де Вир. — Я хотел еще поджечь нефтяной завод, но там охрана хорошая, и потом, не было надежных сведений, где он находится.

— Да вы, милорд, просто какой-то хренов маньяк!

Мысленно Аш представила себе развалившиеся от толчков здания, мечущихся людей, обезумевший рогатый скот, пожар, ранения, смерти, полный хаос.

— Сколько с вами человек? — спросила, наконец, Аш графа.

— Двести пятьдесят. Команды галер остались на судах. Пятьдесят человек у ворот Цитадели, пятьдесят удерживают южные ворота, там, где в город входят акведуки. И тут более сотни, в легких доспехах, с боевым оружием, легкие ружья, арбалеты и аркебузы.

В гавани пламя перескакивало с одного судна на другое, горели лодки и галеоны, толпа людей, сверху похожих на черных вшей, бегала в безумной суматохе, выстраивались цепочки передающих из рук в руки ведра с водой к складам, ветер раздувал искры и разносил их по крышам. Мелкие суденышки отчаянно спешили, рассекая черную стеклянную воду, в попытке переправить уцелевшие грузы в безопасное место, пока еще не загорелись оставшиеся корабли, и толпа — торговцы, служащие порта, матросы, кабатчики, шлюхи — орала возле складов. Кожаные ведра с водой выплескивались на пламя, грузы вытаскивали из зданий и передавали подальше от огня, то и дело ловили и били мародеров.

Аш слышала, как выкрикивают приказы, и одним порывом ветра до нее донесло такой отчаянный вопль, что она испытала искреннее сочувствие. Такое будет происходить многократно во всем Карфагене: никому нет дела до дома одного амира, находящегося в Цитадели.

— Ни фига себе! — она ухмылялась, глядя на графа Оксфорда. — Какая возможность! Отлично вышло. Такого шанса больше не представится.

Джон де Вир ответил ей сияющей дерзкой улыбкой.

— Я и подумал, что идея стоит того, пусть она отчаянная или дурацкая, если удастся разрушить военную машину. А тут, когда земля затряслась, мадам, да, мы можем сделать свое дело и уехать. Частенько мне везет на такие совпадения, когда мне чего-то очень надо.

— Фу ты! — Аш даже задохнулась. — «Когда мне надо»!

— Однако, — продолжал де Вир, поглядывая на хаос сгорающих кораблей и суетящихся людей, — я предусмотрел наш отход через акведуки — они не разрушены, но после толчков землетрясения они могут оказаться небезопасны.

— Мы не будем уходить по улицам, даже в такой обстановке, — лицо Аш освещал мигающий свет пожара. — Даже если они и рухнули, это, черт побери, намного лучше, чем пытаться пробиваться через армию Гелимера — вся эта суматоха не вечно будет длиться.

— Гелимер?

— Новоизбранный калиф.

— Ага, значит, его так зовут.

— Да, вам повезло, — сказала Аш. Она говорила с Оксфордом через плечо, ползя боком, как краб, назад к стене под прикрытие баррикады. Две стрелы с черным оперением торчали из большого щита над ее головой. Она обратила на них не больше внимания, чем на какого-нибудь комара. — Смерть Теодориха и выборы! Войска всех амиров сейчас утирают жопы своим хозяевам вместо того, чтобы носиться по городу. Тут, в городе — только ополчение, а оно гроша ломаного не стоит. А тут, наверху…

Аш снова вытерла нос кожаной ладонью своей кольчужной рукавицы.

— В этом городе дворяне с домочадцами половину времени тратят на взаимные стычки, — объяснила она. — Они привыкли запираться в своих домах-крепостях и ждать какой-нибудь заварухи, чтобы сделать вылазку. Но люди Леофрика вылезут довольно скоро.

— Зачем им вылезать, если мы не сможем взять эти ворота!

В тридцати футах от них раздался крик. Аш резко дернула головой в ту сторону. На крыше дома Леофрика еще один человек в кольчуге и белой мантии вскинул руки, резко перевалил через стену и скатился вниз, в переулок. Сиплый смех донесся снизу. Каррачи побежал вперед и затащил дергающегося умирающего за щиты; Томас Морган подобрал лук визигота.

— Леофрик оставил свои войска охранять дом — или, может, они уже вернулись из дворца. В любом случае, они уже сообразили, что мы не визиготы, а франки; что на них напал вовсе не какой-нибудь другой амир.

В воздухе прозвучал свист. У Аш не было времени броситься плашмя на землю, только успела отшатнуться — она, Оксфорд и солдаты на стене Цитадели чуть пригнулись, сделав одинаковое ныряющее движение, — и что-то взлетело вверх изнутри, из стен дома Леофрика. Вспышка — и сотрясающий удар прогрохотал над головами.

Белая вспышка осветила разрушенные здания, засыпанные переулки, внизу — массу шлемов.

— Знак бедствия — ракета! Они призывают на помощь союзников. — Аш покачала головой. — Ладно, решаем, милорд, — нападаем прямо сейчас или уходим.

— Нет! Не уходим! — граф Оксфорд начал ругаться. — Я раздобуду этого каменного голема чертовой суки Фарис, я сделаю из него черепки!

— У визиготов имеются ведь и другие полководцы.

— Но ни одного они не считают таким сильным, — на грязном, напряженном лице Оксфорда вдруг появилось ироническое выражение. — Позволю себе заметить, что — да, у них наличествуют военачальники и получше, мадам, — но ни у одного из этих военачальников нет мистической военной машины, которую все визиготы считают непобедимой. У нас там такое бедствие, в Бургундии, что мы просто должны ее остановить!

Слово «Бургундия» чем-то обеспокоило Аш; она заставила себя пока что не думать об этом.

— Я — за атаку. Ты, Дикон? — граф взглянул на младшего брата.

Тот, заикаясь, проговорил:

— Да, милорд, и я — за.

Аш ослабила лямку шлема и подняла его краешек, прислушиваясь — но не услышала ничего, кроме шума ракеты и голосов своих людей под стеной.

— Это все еще мои люди. Мой отряд. Решаю я. Когда будем уносить ноги, нас еще и покалечат. Вы, конечно, английский граф, милорд, но я их капитан, за кем они пойдут, по-вашему?

Джон де Вир угрюмо смотрел на нее:

— Особенно сейчас, после вашего чудесного возвращения? Лучше не испытывать судьбу, мадам. Командиры не должны ссориться, особенно в нашем нынешнем положении!

— А кто здесь ссорится? — Аш широко улыбнулась, вдыхая холодный воздух со сладким запахом черного пороха, отбросив все — и свою способность слышать Голос, и другие Голоса, все… — ради этой секунды «сейчас или никогда».

— Такого шанса больше не будет! — сказала она. — Сделаем!

— Капитан! — голос Герена — он только что вырос над парапетом; шлем чужой, голос кажется искаженным. — Они стараются выпустить на стену связных со своей крыши!

— Давай сюда своих лучников, отбери лучших!

Шлем исчез. Аш еще не полностью осознала реальность того, что тут все свои: Герен, Анжелотти, Каррачи, Томас Морган, Томас Рочестер — и Флора! Боже! Флора…

Тут, прямо в Карфагене. Дерьмо.

Они рискнула взглянуть через парапет в переулок под стеной. Флора и Ричард Фаверхэм стояли на коленях под защитой кордона алебардщиков, между ними по земле мечется и орет кто-то… это — лучница, Людмила Ростовная, кровь из нее так и хлещет на булыжники; Флора уже открыла свой ящик, повязки набухли от крови.

— Не атаковать через эти передние ворота! — рявкнула Аш. — Они ведут в туннель. Закрытый коридор, где полно смертельных ловушек!

Де Вир нахмурился. Теперь еще больше ее людей гурьбой мчалось мимо них — а ведь она всего несколько минут назад поднялась сюда, наверх, — люди карабкались вниз по лестницам, неся железные бочки на деревянных носилках, бочонки, аркебузы, колчаны со стрелами. Граф заговорил тише, чтобы его не было слышно посторонним — только для Аш:

— Я так и не смог купить никаких сведений о внутренней планировке этих дворцов.

— Но я их знаю лично, милорд, — лицо Аш мгновенно помрачнело от воспоминаний. — Я с рабами много говорила. Дома эти уходят глубоко вниз, в скалу. Ниже уровня улицы еще шесть этажей. Я пробыла в этом доме… — ей пришлось заставить себя вспомнить, — три, четыре дня. Там шахты, ловушки, глубокие подземные убежища. Охренеть, до чего недоступны. Ничего удивительного, что Карфаген никогда не захватывали враги!

— А голем? — Красивое обветренное лицо де Вира под забралом угрюмо улыбнулось. — Мадам, вы знаете, где хранят этого голема?

Ее вдруг осенило, пришло ощущение точного попадания. Он знает одно, она — другое; вдвоем они знают почти все. У нас получится. Выйдет.

— Да. Я знаю точно, где находится каменный голем. Я спрашивала рабов, которые его чистят. Он в северо-восточном секторе дома, на шесть этажей вниз, в скале.

Ее охватило странное оцепенение. Она пропустила мимо ушей свист второй ракеты — призыва о помощи, взлетающей в черное небо, оставляя за собой светящуюся полосу.

— Как бы я атаковала этот дом? Разумеется, не с фасада. Конечно, можно подняться на их стены и скатиться в центральный двор — и там нас возьмут под перекрестный огонь со всех сторон и в упор расстреляют из окон здания…

— Мадам Аш! — Джон де Вир тряс ее за плечи. — Некогда болтать. Уходим или остаемся, убегаем или нападаем! Времени нет. Иначе я поведу отряд вместо вас!

Аш оттолкнулась от стены, одной рукой держась за верх лестницы.

— Каррачи! Герен! Томас Морган!

— Да, командир? — счастливым голосом заорал снизу вверх Каррачи, лицо его под шлемом покраснело.

— Очистить этот переулок!

— Слушаюсь!

— Анжелотти!

Мастер-пушкарь пробежал через толпу вооруженных солдат к подножию стены и закричал, запрокинув к ней лицо:

— Что, мадонна?

Это северо-восточная сторона. Двадцать шагов допускаем на толщину городской стены — и берем еще двадцать футов…

— Поставь бочонки с порохом у стены дома, прямо вот тут, — она указала ему точное место. — Все бочонки, какие у тебя есть, и очистить местность!

— Сделаю, мадонна!

Порох взорвется не в ограниченном месте, так что сила удара будет меньше; но ширина переулка всего десять футов, и пусть даже он открыт сверху, все равно резонанс между зданиями будет такой, что разорвет кирпичную кладку.

Когда Анжелотти и его команда убежали, Аш сказала, обращаясь к Оксфорду:

— Я все рассчитала по шагам, милорд. Моя камера, коридор. Я знаю, где что находится — там, по ту сторону стены.

Приготовившись спускаться по лестнице, Джон де Вир посмотрел на нее с восхищением и изумлением:

— Все это — за время пребывания в тюрьме и, несомненно, при плохом с вами обращении? Мадам, вы не перестаете изумлять меня!

… Боль, кровь на полу, нерожденный ребенок; все это настолько ушло в прошлое, что она этого теперь не могла ни ощутить, ни вспомнить.

Аш показала на растущую гору бочонков с порохом.

— Мы не будем возиться со штурмом ворот, мы пройдем прямо сквозь стену — взорвем стену здания. Тогда мы попадаем на первый этаж северо-восточной части.

Граф Оксфорд коротко кивнул:

— И возьмем весь дом?

— Зачем? Он построен как четыре сектора, в центре каждого — свой лестничный колодец, и они между собой не соединены. Окажитесь на верху одной лестницы, и вся она в ваших руках — или вы заперли всех, кто в ней находится. Людей нужно поставить на первом этаже, чтобы удерживать этот сектор дома против остальных. Потом надо будет с боем прорваться на шесть этажей вниз и найти каменного голема…

Она повернулась, соскочила с лестницы, двигаясь неуклюже в плохо подогнанном доспехе и вспотев в своем боевом камзоле на подкладке; спустилась под ледяным ночным ветром в пустой переулок; за ней — Джон де Вир и Дикон. Теперь переулок был освещен совсем тускло — унесли почти все фонари и факелы.

Высокий длинноногий мужчина в кожаной куртке на подкладке, в шрамах от пороховых ожогов вкатывал на штабель последнюю бочку — Анжелотти. Его золотые локоны выбивались из-под металлического ободка шлема.

— Все бочки на месте. У меня еще остался порох. Мы сможем бросать гранаты вниз в лестничный проем.

— Неплохо… — И Аш замолчала.

Она стояла в пустом переулке, над головой у нее звезды южного полушария; слышен звон луков, из которых посылают тучи стрел в фасад дома, но здесь, в переулке, — ничего, ничего, кроме Джона де Вира, ступающего очень осторожно, чтобы его металлические башмаки не высекли искру из булыжников. И невинный штабель маленьких дубовых бочонков, аккуратно сложенный под стеной дома Леофрика.

— Капитан, время не ждет, — к ней подошел Герен аб Морган и с уважением отвесил поклон графу Оксфорду и Дикону де Виру. — Они палят сверху из амбразур и подстреливают моих парней.

— Мадонна, хотите, чтобы я остановил фальконеты, пусть не бьют по воротам? — осведомился Анжелотти, утираясь черной потной рукой. Он взял у Томаса Моргана медленно горящую спичку, и тот быстро удалился. Запал задымился, издавая зловоние. — Или пусть продолжают, пока мы не взорвем стену?

Оба они кричали громко, стараясь перекричать грохот бьющих по стене пушек и отрывистые выстрелы из аркебуз; резко, как кричат офицеры, привыкшие отдавать громкие приказы, полуоглохшие от бряцания доспехов в своих шлемах на подкладке.

Они выжидающе смотрели на нее, ожидая приказа в ту же секунду.

От ужаса Аш потеряла дар речи.

Она смотрела на тех, кто был в переулке, но голосов не слышала.