- У меня с собой праща, - предложил Рикард.
      Аш прекрасно знала, что и лисе, и хорьку, и крысе опасно появляться у мусорной кучи ее отряда; Рикард даже добыл лисий хвост для ее собственного копья.
      - Побудь тут с собаками. Хоть мы и в пределах лагеря.
      Аш вошла в реку и, сделав несколько шагов, бросилась в воду. Вода оказалась холодной, обожгла кожу, ее потащило вниз по течению. Смеясь, отплевываясь, она встала ногами на дно и с трудом пошлепала назад, на мелкое место, заросшее ирисами, где река дугой огибала берег.
      - Командир! - позвал Рикард из своры мастифов.
      Она ушла с головой под воду. Мокрые волосы относило течением. Когда она встала, они влажной массой облепили ее с головы до коленей, бледно светясь в свете заката. Она почесала солнечный ожог и сыпь на коже.
      - Ты знаешь, если не тратить время на еду, мытье и сон, этот лагерь функционировал бы совершенно... - заговорила Аш и оборвала сама себя: - Что такое?
      В уходящем свете дня его лица было не видно. Но он произнес отрывисто:
      - Шум какой-то.
      - Собак на поводок, - нахмурилась Аш.
      Она пошла к берегу, передвигая тяжелые, как свинец, ноги. Привычный шум от лагерных костров и застольные крики эхом разносились по речной долине.
      - Ты что-то услышал? - Она потянулась за сорочкой и начала вытираться насухо.
      - Вот, теперь слышишь?
      - Ну и дерьмо! - выругалась Аш, услышав крики из лагеря. Это не был крик пьяного или шум драки: для этого еще слишком рано. Не успев вытереться, она натянула на себя одежду, сразу прилипшую к влажной коже, схватила меч, на ходу пристегивая его к поясу. Рикард вприпрыжку бежал за ней. Она взяла у него из рук поводки.
      - Это возле доктора! - закричал мальчик.
      В сгущающейся тьме шевелилась орущая толпа.
      Когда Аш, незамеченная в толпе отдыхавших солдат, поравнялась с палаткой хирурга, палатка опрокидывалась. Ножами перерезали оттяжки палатки, и вымпел с шестом рухнул; брезент внезапно осел.
      Из-под брезента вырвалось желтое пламя, как будто распустилась роза, коричневая по краям; в уже почти полной темноте пламя было ослепительным.
      - ПОЖАР! - орал Рикард.
      - Гасить! - проревела Аш. Она без раздумий рванулась вперед, в середину толпы, зажав в обеих руках собачьи поводки. - Ангельт, какого хрена, ты что делаешь! Питер, Жан, Генри... - выхватывая лица из шевелящейся массы людей, - назад! Тащите ведра!
      В какой-то миг она заметила за собой Рикарда, он старался вытащить свой затупившийся воинский меч. Кто-то с разбегу налетел на них обоих. Собаки зарычали, обезумевшей сворой бросились вперед; и она завопила: "Боннио! Брифо!" и выпустила поводки на всю длину.
      Люди разбежались от собак, очистив место вокруг нее и оседающей палатки. Из-под складок брезента выползла фигура... Флора!
      - Стой! - завизжала Аш.
      - ШЛЮХА! - это орал алебардщик возле развалин палатки хирурга.
      - Убить эту суку!
      - Баб трахает!
      - Ах ты грязная извращенка.
      - Трахнуть его и кокнуть!
      - Трахнуть ее и кокнуть!
      Сквозь эту суетящуюся толпу она увидела, что со всех концов лагеря бегут другие: кто с факелами, кто с пожарными ведрами. Спиной она ощущала жар горящей палатки. Мимо нее пролетали обгоревшие куски брезента.
      Аш повысила голос так, чтобы ее было слышно далеко:
      - Сбивайте огонь, пока не пошел дальше!
      - Вытащить ее оттуда и выебать! - заорал мужской голос: Джосс, вот кто. Он плевался, его лицо исказилось. - Коновальша херова!
      Аш тихо сказала своему оруженосцу:
      - Оттащи Флориана от палатки, давай, шевелись, - и сделала шаг вперед, обмотав поводки мастифов вокруг своих рукавиц, в ярости разглядывая лица окружающих.
      И в этот момент поняла, что вокруг нее - почти одни фламандские копейщики. С удивлением узнала в толпе Уота Родвэя, из палатки поваров, с ножом для приготовления филе в руках; Питера Тиррела; но в основном это были краснолицые новички, орущие, хриплые, в воздухе висел запах пива. И главное - они были готовы совершить физическое насилие.
      Эти не будут просто стоять и орать и что-нибудь ломать.
      Дерьмо.
      Нечего мне стоять перед ними, они сейчас накинутся на меня. И в какой жопе тогда окажется мой хваленый авторитет?..
      Вперед вышел этот парень - Джосс, топая по скользкой сырой соломе, не обращая внимания на Аш; потянулся вперед, чтобы одной рукой оттолкнуть в сторону эту бабу с мокрыми патлами до бедер; другой рукой он нащупывал ножны.
      Она его узнала сразу: этот лучник из фламандских копейщиков был схвачен вместе с ней в Базеле; он одним из первых приветствовал ее возвращение в лагерь.
      Аш выпустила поводки мастифов.
      - Дерьмо! - вскрикнул Джосс.
      Шесть собак беззвучно рванулись вперед и прыгнули; один из толпы отскочил назад, руку его зажали тяжелые челюсти; он хрипло визжал; двоим собаки вцепились в горло, и те упали; позади толпы в отдалении виднелся какой-то вымпел и факелы...
      Перекрикивая шум орущих и ругающихся мужиков и вой собаки, пораженной ударом меча, Аш рявкнула громко, как в бою:
      - НАЗАД! ОРУЖИЕ В НОЖНЫ! Позади себя услышала голоса: Флориан и Рикард, кто-то из помощников хирурга. Она не сводила глаз с алебардщиков и лучников, толпящихся на противопожарной полосе между палатками. Толпа росла и напирала на тех, кто противостоял Аш; оказавшиеся в середине толпы издавали крики протеста. Позади нее все громче трещало пламя пожара.
      - Брифо!
      К ноге вернулись отозванные мастифы. Она напряглась: перед ней уже была не беспорядочная толпа, которая могла хаотично ринуться мимо нее, не замечая друг друга в лагерной суматохе; ей противостояли мужчины в кольчужных рубахах, с кинжалами в руках и факелами - и один из них, Джосс, уже вытащил меч.
      Реальность - понятие, определяемое всеобщим согласием, что ею считать; и тут Аш почувствовала, что понятие реальности меняется: от всеобщего согласия считать ее командиром отряда до осознания, что она - молодая женщина, оказавшаяся ночью в полевых условиях, в окружении крупных, взрослых, вооруженных, пьяных, разъяренных мужиков.
      Она забормотала: "Вооруженное восстание, в лагере, тридцать солдат...".
      Голос:
      - Отдать новый приказ и проконтролировать...
      - Ах ты хрен собачий, да кто ты тут такая! - кричал Джосс, брызгая слюной. Воздух дрожал от его громкого голоса. Глядит на Аш - злобно, в бешенстве: - Ну, все, ты уже труп! - и поднял широкую короткую кривую саблю.
      При виде обнаженного клинка в Аш взыграли все боевые рефлексы.
      Левой рукой Аш схватилась за шейку ножен, а правой - за эфес и рывком извлекла меч. В эту долю секунды Джосс поднял руку, свет факела отразился от острого края клинка его сабли, и тяжелый кривой клинок сверкнул в своем движении сверху вниз. Аш мечом парировала удар его сабли, ударив по ней сверху, чем ускорила это движение вниз; и с шумом треснула по его клинку сверху, так глубоко вогнав его в грязь между ними, что сама подпрыгнула вверх. Обретя равновесие, она одной ногой наступила на его клинок и удерживала его; а свой меч подняла головкой эфеса вперед и вогнала его, как таран, прямо в его незащищенное горло.
      - Ох ты ж, твою мать! - донеслось из толпы.
      Взмокшими руками Аш потащила назад свой меч. Джосс схватился за разорванную трахею обеими руками и упал, побелев и хрипя, у ее ног на дымящуюся солому. И неожиданно сразу наступил конец: дернулась одна нога, расслабился кишечник и с громким хрипом из легких вышел воздух.
      В последних рядах толпы все еще раздавались крики - стоявшие позади толкались, чтобы пробраться в первый ряд, но первые ряды возле палатки хирурга подавленно молчали.
      - Вот ведь какое дерьмо вышло... - удрученно повторял Питер Тиррел, глядя на Аш ясными пьяными глазами.
      - Не хрен ему было меч вытаскивать, - заявил алебардщик.
      С одной стороны неожиданно ворвалось множество людей в броне под вымпелом Ансельма; и Аш опустила меч, завидев наплыв военной милиции, под напором которой расступилась и дала им дорогу толпа, в темноте казавшаяся ей скоплением пятидесяти-шестидесяти человек.
      - Удачно появились, - кивком она приветствовала Ансельма. - Ладно, пусть этого... похоронят.
      И нарочно повернулась спиной к пришедшим, предоставляя разбираться Ансельму. Потерла перчаткой головку эфеса меча, стирая кровь, и засунула оружие в ножны. Мастифы теснились у ее ног.
      Из мокрых дымящихся развалин палатки хирурга на нее с одинаковым выражением лиц взирали Рикард и Флориан дель Гиз.
      - Он собирался убить тебя! - осуждающе выкрикнул Рикард. Он стоял, широко расставив ноги, опустив голову, как обычно стоял Ансельм, и смотрел вслед уходящим со страхом и вызовом. - Как они посмели! Ты ведь командир!
      - Трудные люди. Как выпьют, нет для них авторитетов.
      - Но ты их остановила!
      Аш пожала плечами, собирая вместе все поводки мастифов. Трясущимися пальцами погладила Боннио по морде, с ладоней у нее потекла собачья слюна.
      Флора вышла из развалин своей палатки, прошла по сгоревшему брезенту, разбитым деревянным ящикам, погубленным хирургическим инструментам и рассыпанным, растоптанным букетам лекарственных трав. Кто-то уже начал тормошить переодетую женщину: Аш увидела, что у нее губы кровоточат и оторван рукав.
      - Ты в порядке?
      - Сукины сыны! - Флора смотрела, как на одеяле уносят тело Джосса. Ведь побывали под моим ножом! Как они осмелились на такое?
      - Тебя сильно избили? - настаивала Аш. Флора вытянула вперед бледные грязные длинные пальцы и смотрела, как они дрожат.
      - А что, так надо было тебе его убивать?
      - Да. Пришлось. Они ведь идут за мной, потому что я готова к такому, не раздумывая, а потом буду нормально спать. - Аш протянула руку, подняла лицо хирурга за подбородок и осмотрела ее синяки.
      Уже потемневшие кровоподтеки были различимы на ее теле. Кто-то держал ее, остальные били.
      - Рикард, позови кого-нибудь из дьяконов. Флориан, мне ничего не стоит убить кого-то. Иначе я бы проиграла, как только в мою палатку вошли бы тридцать вооруженных бандюг и сказали бы: "Брысь отсюда, девчонка, это наша военная казна". Согласна?
      - Ты ненормальная. - Флора, качая головой, смотрела на бренные останки своей палатки. По щеке ее пролегла мокрая полоска. - Вы тут все безумны! Маньяки херовы, солдатня! И ты ничем от них не отличаешься!
      - Ты права, - сухо ответила Аш. - Совершенно с тобой согласна.
      Вошел дьякон с фонарем. Аш приказала ему:
      - Доктора - в постель в полевой часовне. Отец Годфри вернулся уже?
      - Нет, капитан, - у дьякона все еще рот был открыт от изумления.
      - Ладно. Накормить ее и глаз не спускать. Не думаю, что ее сильно избили, но все же я пришлю ей охрану. - Вернулся Роберт Ансельм, гремя доспехами, направился к ней. Аш объяснила ему: - Хочу разместить Флориана в палатке-часовне, поставить охрану, как-нибудь незаметно.
      - Будет сделано, - Ансельм отдал приказы своим подчиненным. И снова обратился к Аш: - Девочка, что это здесь было, хрен бы вас побрал?
      - Да просто ошибка вышла.
      Аш смотрела под ноги на затоптанную солому. По ней растеклась темная кровь - не очень много, но в свете фонаря видно. В ночном воздухе ощущалось зловоние сгоревшего брезента и запахи рассыпанных лекарственных трав.
      Из-за спины Ансельма Томас Рочестер сказал:
      - Тебе его было не обезоружить. Он потяжелее тебя раза в два. Я так понимаю, что у тебя был один шанс и ты им воспользовалась.
      Роберт Ансельм изумленно смотрел вслед уходящему хирургу:
      - Он... она что, баба? И баб трахает?
      - Угу.
      - И ты знала?
      Она помедлила с ответом, и он сплюнул на солому, тихо выругался и уставился на нее ничего не выражающим взглядом.
      - Джосс был хорошим бойцом. Мне его жуть как жаль. - Аш нахмурилась. Мне нужны все мои бойцы! Чертовски хорошие бойцы! Если бы я поняла, к чему идет, я бы ни за что....
      - Ну и дерьмо, - отреагировал Роберт Ансельм.
      Вернулись люди Ансельма, и он им раздал поручения. Аш пошла с ним вниз по тропе между палатками. Оставшееся после пожара просеивали, уносили и расчищали место.
      - Объявить собрание и поговорить с народом? - Аш рассуждала вслух. Или пусть все само уляжется в головах, и к утру они поостынут? Есть ли у меня теперь вообще лекарь? Врач, которому они будут доверять?
      Рослый Роберт Ансельм задумчиво сопел и растирал башмаком пучок погасшей соломы, превращая ее в сырую от росы грязь:
      - Пять лет он был с нами, из них половину провел в одной с... ней... палатке. Надо дать им шанс осознать, что это все же их врач. При первом ранении почти все прибегут к ней.
      - А кто не прибежит?
      Теперь уже приблизился и стал отчетливо различим вымпел, который маячил на заднем плане во время происшествия. Аш насупилась:
      - Господин ван Мандер, - позвала она. - Нельзя ли вас на пару слов?
      Джоселин ван Мандер, Поль ди Конти и еще пять-шесть фламандских вождей копейщиков пробирались среди царившего в лагере беспорядка; бледное лицо ван Мандера было закрыто шлемом.
      - Какого черта вы позволяете своим людям такие штучки?
      - Капитан, мне было их не остановить, - Джоселин ван Мандер снял шлем. Он раскраснелся, глаза его блестели; она унюхала исходящий от него и его спутников запах спиртного.
      - Остановить не могли? Это вы-то!
      - Я ими командую только по их решению, - проговорил фламандский командир. - Я веду их согласно их пожеланию. И все мы, офицеры, в таком же положении. Мы, капитан Аш, наемники. Главную роль играют солдаты. Как это я бы посмел их остановить? Нам сказали, что этот хирург - исчадие дьявола, демон; похотливое извращенное злобное существо; оскорбляет человечество своим существованием...
      - Ну, она женщина, и что такого? - подняла бровь Аш.
      - Не просто женщина; она трахает других женщин, телесно познает их! От отвращения его голос перешел в визг. - Даже если бы я сумел заставить себя терпеть такое, потому что он, ну, она - ваш хирург, а вы - командир...
      - Хватит, - прервала его Аш. - Ваша обязанность - держать в руках своих людей. Вы не сумели.
      - Как я мог удержать их в руках, запретить им отвращение к такому? Его теплое дыхание, пахнущее пивом, долетало до нее через разделявшее их пространство. - Не надо винить меня, капитан.
      - Возвращайтесь в свою палатку. Утром я вам сообщу, какое вы понесете наказание.
      Аш смерила взглядом фламандца сверху донизу, в эту минуту не обращая внимания на сопровождающих его офицеров; а когда он повернулся и зашагал восвояси, она отметила, кто последовал за его вымпелом, а кто остался помогать убирать территорию.
      - Провались оно все! - сказала Аш.
      - У нас неприятности, - флегматично заметил Ансельм.
      - А то мне их еще не хватает. - Аш пригладила свои еще мокрые рукава сорочки. - Может быть, лучше Карлу отдать меня визиготам... это может как-то улучшить ситуацию!
      Роберт Ансельм, как всегда, не обратил внимания на ее раздражение. К этому она тоже давно привыкла.
      - Завтра я проведу расследование. Штрафы, телесные наказания; чтобы предотвратить подобное в будущем. - Аш взглянула на него: Роберт внимательно наблюдал за ней. - И интересно бы знать, может, до всей этой истории копьеносцы слышали от ван Мандера какие-нибудь "ненароком брошенные комментарии".
      - Ничуть бы меня не удивило.
      - Пойду узнаю, как там Флориан.
      - Кстати, о Джоссе. - Роберт Ансельм задержал ее, когда она уже отходила. - Заскочи ко мне попозже. У меня вино есть.
      Аш отрицательно покачала головой.
      - А то смотри, выпьем. Помянем Джосса. Аш вздохнула, благодарная Ансельму за взаимопонимание. И усмехнулась:
      - Не волнуйся, Роберт. Все будет путем. Не надо мне вина. Пойду спать.
      На заре следующего дня поднялся сырой и теплый туман. Крупные капли воды висели в воздухе дворцовых помещений. Поднявшееся над горизонтом солнце золотило белый туман в присутственной зале дворца.
      В это раннее утро прохлада каменных стен радовала Аш, стоявшую рядом с графом Оксфордом. Де Вир с братьями был удостоен места вблизи герцогского трона, так что Аш смогла оглядеться, увидеть собравшуюся знать Бургундии, иностранных гостей - но визиготов пока не наблюдалось. Прозвучали горны, и хор запел утренний гимн. Аш сняла свой капюшон и преклонила колено на белый мраморный пол.
      - Не имею ни малейшего представления, что надумает герцог, - сказал ей де Вир после того, как отзвучал гимн, - я ведь здесь такой же чужой, как и вы, мадам.
      - Я могла бы заключить с ним контракт, - шепнула она беззвучно, одним дыханием.
      - Да, - согласился граф Оксфорд, - могли бы.
      Они одновременно взглянули друг на друга, улыбнувшись, одновременно пожали плечами и встали: герцог Карл Бургундский вошел и усаживался на трон.
      Все ее хорошее настроение улетучилось, когда она по привычке оглядела зал в поисках Годфри, желая услышать, какие наущения он пробубнит ей в ухо. Но рядом с ней стоял Роберт Ансельм; Годфри Максимиллиан отсутствовал.
      Допустим, вчера вечером Роберт считал, что Годфри переночует в Дижоне, но и Роберт заволновался - сегодня-то где может оказаться наш священник? Это было написано на лице у Роберта. И что ему сказать? Годфри, какого черта? Куда ты подевался? Поехал назад?
      - Черт побери! - добавила она про себя и по любопытному взгляду де Вира поняла, что произнесла эти слова вслух.
      Пока держали речь гофмейстер и канцлер герцога, граф Оксфорд тихонько проговорил:
      - Не беспокойтесь, мадам. Если до этого дойдет, я сам что-нибудь придумаю, чтобы оставить вас тут, не передавать в руки визиготов.
      - Придумаете? Что?
      Англичанин доверительно улыбнулся, по всему видно, что его позабавил ее едкий тон.
      - Что-нибудь. Я часто придумываю.
      - Слишком много думать вредно для вас... милорд. - Аш до конца тянула, не называла его сразу его титулом. Она вытянула шею, стараясь смотреть поверх толпы.
      Изощренные рисунки гербов Бургундии и Франции сверкали всеми красками: серебром и синим, красным и золотым, алым и белым. Она переводила взгляд с группы на группу, одни стояли в углах, другие сидели у больших открытых каминов, заполненных душистым тростником. Дворяне с семьями; купцы, разодетые в шелка из-за возрастающей жары; дюжины пажей в цветах герцога белых куртках с рукавами - буф; священники в своих скромных коричневых и зеленых рясах; между группами быстро сновали слуги. Свежесть раннего утра придавала голосам живость - но тон был преимущественно один, как она заметила: торжественный, серьезный и почтительный.
      Куда же делся Годфри, когда он так нужен?
      Прислушиваясь, надеясь узнать какие-нибудь новости, она подслушала, как высокий придворный оспаривал охотничьи достоинства сук какой-то породы; как два рыцаря обсуждали турнирные поединки через барьер - джостру; крупная женщина в итальянском шелковом платье рассказывала рецепт медового желе для свинины.
      И только один-единственный разговор о политике - между французским послом и Филиппом де Коммином; [Филипп де Коммин (1447 - 1511), историк и политик, который вначале служил Бургундии, затем предал ее и переметнулся к французам. Он стал советником Людовика XI за четыре года до описываемых событий, в 1472 году.] в разговоре в основном упоминались незнакомые ей имена французских герцогов.
      Так где же большая политика этого двора? Где соперничающие партии? Может, мне здесь и Годфри не нужен, чтобы узнавать подробности?
      Нет, Годфри мне нужен...
      Привычно обежав глазами лица сопровождающих, Аш убедилась, что Джоселин ван Мандер не только тут, но и совершенно трезв, а вот его высокомерие куда-то подевалось; что ее солдаты надели чистые куртки поверх полированных доспехов - конечно, относительно полированных, а чего иного ожидать после недели бегства за сотню миль в условиях холода; и что локоть к локтю с ней стоят Антонио Анжелотти и Роберт Ансельм. Роберт не заметил ее взгляда, он был увлечен вежливой беседой с одним из братьев де Вир. Анжелотти из-под своей копны спутанных золотых кудрей радостно оскалился в ответ на ее взгляд. Она кивком послала его встать впереди группы, сообразив, что их отряду следовало хотя бы внешне произвести хорошее впечатление.
      Ее внимание привлекло какое-то движение в дальнем конце зала. Аш выпрямилась, подавляя желание привстать на цыпочки. В высоких дубовых дверях показался вымпел и послышался певучий говор карфагенцев, их вариант латыни.
      На всякий случай она схватилась за эфес меча. И не снимала руки, так и стояла, опираясь на один каблук, пока гофмейстер с помощниками объявляли о прибытии и вводили в зал Санчо Лебрию, Агнца Божьего и Фернандо дель Гиза.
      Торжественное великолепие двора герцога, казалось, произвело впечатление на Фернандо дель Гиза. Он неловко переминался с ноги на ногу на открытом пространстве перед помостом, обегая глазами ряды лиц. Аш заложила за спину трясущиеся руки. Она почти привыкла к тому, что в его физическом присутствии у нее пересыхало во рту и путались мысли. Но ее вывело из себя, что она почувствовала острую боль, увидев его тут, в окружении чужих, перебежчика, изолированного от своих людей.
      Рядом с ней граф Оксфорд выпрямился еще больше. Аш стряхнула с себя оцепенение. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вникнуть в то, что говорит герцог. Утренний туман, еще витавший в высоком каменном зале, окутывал прохладной дымкой собравшихся дворян и богатых купцов. Поднимающееся на востоке солнце теперь освещало зал косыми золотыми лучами, падающими через круглое дворцовое окно-розетку: они согревали лицо Оксфорда - он стоял рядом с ней, наклонив голову, и слушал Роберта Ансельма; оживляли итальянскую красоту Анжелотти; придавали старинный лоск доспехам Жан-Жакоба Кловета и Поля ди Конти, все они на минуту показались ей ангелами с картины минхера ван Эйка, пребывающими в вечной задумчивости в присутствии Бога.
      Сердце ее дрогнуло. Ушло это ощущение их незыблемости, пребывания вне и выше земных дел. Вместо него пришло ощущение хрупкости момента, как будто ее спутники были одновременно и редкой ценностью, и в то же время бесконечно уязвимыми.
      Солнце поднялось все выше, и теперь изменился угол падения лучей, и с ним ушло это ощущение. С чувством невозвратной потери Аш, повернув голову, услышала слова герцога Карла Бургундского. Он говорил:
      - Господин Лебрия, я обсудил ваши требования с моими советниками. Вы просите нас о перемирии.
      Санчо Лебрия чопорно отвесил официальный поклон:
      - Да, монсеньор герцог Бургундии, мы об этом просим.
      Мрачное лицо герцога почти затмевалось блеском наряда: на нем была плоская, как блин, шляпа с пышным хвостом, камзол с рукавами - буф, на шее золотые цепи: он воплощал собой самую суть образа придворного. Он резко наклонился вперед на своем троне, уверенные движения выдавали в нем человека богатого и властного, большого знатока и любителя оружия, пребывающего в полевых условиях в любое время года, по мере своих возможностей.
      - Ваша "просьба о перемирии" - ложь, - отчетливо проговорил герцог Карл.
      Поднялся шум: люди Аш заговорили так громко, что ей пришлось сделать им знак умолкнуть, и она наклонилась вперед, чтобы слышать все слова герцога.
      - Вы сделали остановку в Оксоне не для перемирия; ваша цель - шпионить за моими землями и дожидаться своих подкреплений. Вы встали на моих границах во тьме, готовые к ведению войны, на вашей совести зверства этого лета, и вы просите нас заключить мир, то есть номинально отказаться от ведения войны. Нет, - сказал Карл Бургундский. - Если бы у меня остался только один сторонник, то и он повторил бы то, что сейчас говорю я: право на нашей стороне, а где право - там и Бог. Потому что Он встанет за нас в бою и отбросит вас.
      Аш, не оборачиваясь, пробормотала Роберту Ансельму что-то циничное. Наголо обритый человек, стащив с головы шляпу, во все глаза пялился на богатое одеяние герцога, окруженного епископами, кардиналами и священниками.
      Голос герцога гулко отдавался эхом под сводами зала.
      - Право может спать, но оно не гниет в земле, как тела павших, и не ржавеет, как сокровища этого мира, оно остается неизменным. Ваша война несправедлива. Чем искать мира с вами, я скорее умру на земле своих отцов. Ни один человек в Бургундии, ни самый бедный крестьянин, ни тот, кто попросил убежища в нашей стране, не останется без защиты нашей военной силы, всем могуществом и всеми молитвами, которые мы вознесем к Богу.
      Наступившее молчание прервал французский посол, вышедший вперед на открытое пространство черно-белого кафельного пола. Аш заметила, что левой ладонью он обхватил рукоятку меча.
      - Монсеньор герцог, - он поискал глазами в толпе Филиппа де Коммина и продолжал: - Кузен нашего короля Валуа, то, что вы сказали, - софистика и вероломство.
      Наступила полная тишина. У Аш пересохло во рту, и все внутри сжалось.
      Лицо французского посла было напряженным:
      - Вы надеетесь, ценой всего лишь этой угрозы, что Бургундию сочтут опасной для нападения, и тогда эти оккупанты вторгнутся в наши земли, в земли короля Людовика! Вот ваша стратегия! Вы желаете, чтобы эта сука Фарис со своими армиями истощила свои силы за ближайшие несколько месяцев в войне с нами. А уж тогда вы их уничтожите и присвоите наши земли, какие сможете. - Карл Бургундский, где ваша вассальная верность вашему королю?
      "И впрямь, где?" - иронически подумала Аш.
      - Ваш король, - ответил послу Карл Бургундский, - пусть вспомнит, что я сам осаждал Париж. [1465 год.] Если бы я нуждался в его королевстве, я бы пришел и взял его. Вам лучше теперь помолчать.
      Аш обратила внимание, что когда герцог опять обратился к Санчо Лебрии, то гофмейстер и другие придворные официальные лица плотно окружили посла.
      - Я не согласен на ваши требования, - закончил разговор Карл.
      - Итак, - заметил визиготский синьор, - значит, объявление войны.
      Аш, прекрасно слыша все, что тихо бормотали в ее эскорте, бросила взгляд на Оливье де Ла Марша. Огромный капитан-бургундец заулыбался с искренней заразительной радостью.
      - Я же говорил, что нам нужна драка, - проворчал Ансельм ей на ухо.
      - Угу, ну да, может, ввяжешься в нее раньше, чем ожидаешь, - Аш смотрела на Санчо Лебрию, стараясь случайно не встретиться взглядом с Фернандо дель Гизом. - Я не намерена сдаваться.
      Яснее слов был быстрый взгляд Ансельма: "Будь реалисткой, девочка! Как будто у тебя есть выбор".
      - Нет, не понял ты меня, - тихо проговорила Аш. - Меня не беспокоит, что мне придется брать на себя договор со всем этим двором, и с армией Карла, и Оксфордом: я не пойду с ними. Но, чтобы перебраться через Средиземное море, нам нужна армия в восемьсот людей и полное снаряжение.
      Ансельм отвел от нее взгляд с видом человека, принявшего свое решение. И отрывисто проговорил:
      - Мы тебя вытащим. Если дело дойдет до этого.
      Аш услышала за своей спиной шарканье чьих-то ног, подумала: "Ты-то да, а насчет ван Мандера - не уверена" - и отошла в сторону: мимо нее в первый ряд ее группы проталкивался граф Оксфорд по приглашению герцогского гофмейстера.
      - Слушаю вас, сир, - вежливо сказал он.
      - Я для вас не сюзерен, - Карл Бургундский уже откинулся на спинку трона и говорил, как бы не замечая визиготов, - но убедительно прошу вас, если вы не возражаете, лорд Оксфорд, вывести в поле свой отряд под моими знаменами, когда мы двинемся на Оксон.
      Дерьмо. С нападением на Карфаген, значит, покончено.
      - А мы пойдем? - пробормотала она Ансельму.
      - Если ты за это сможешь платить!
      - Мы-то ни за что не можем платить. Мы только получаем кредиты от наших поставщиков в Дижоне под имя Оксфорда.
      Анжелотти сказал что-то категоричное по-итальянски, стоя по другую сторону от Роберта Ансельма, его услышал Ягненок со своего места среди визиготов и поднял черные брови.
      - Для меня это большая честь, - отрывисто произнес граф Оксфорд. Сир.
      Вперед вышел Санчо Лебрия, позвякивая кольчугой:
      - Монсеньор герцог Бургундский, прежде чем начнется война, должен быть соблюден закон. Наш полководец потребовал вернуть нам нашу собственность, вон ту рабыню. - Он ткнул пальцем рукавицы в сторону Аш. - Юридический статус этой особы в Доме Леофрика вполне известен. Она рождена матерью-рабыней от отца-раба. - И повторил: - Она является собственностью Дома Леофрика.
      В наступившей тишине Аш глубоко вдыхала сладкий запах луговых цветов и тростника, устилавших пол присутственной залы. Она постаралась не замечать головокружения, вызванного смутными опасениями. С ясной головой она подняла свое отмеченное шрамом лицо к герцогу Бургундскому.
      - Согласится, - шепнула она Ансельму и Анжелотти. Второй раз за время знакомства Аш увидела ледяную ухмылку на лице Карла Бургундского:
      - Мадам Аш, - позвал он ее.
      Она вышла вперед, встала рядом с Оксфордом, с удивлением почувствовала, что ноги ее не держат. Герцог скорбно проговорил:
      - Я всегда любил наемников. Ни в коем случае я не позволю ни одному опытному командиру уйти из рядов моей армии. Но в данном случае я не буду настаивать на соблюдении условий контракта. Вы заключили контракт с английским лордом. Законы Бургундии не имеют юрисдикции над ним.
      Граф Оксфорд воскликнул быстро и серьезно:
      - Сир, я не пойду против желания первого принца Европы, и вы уже запросили наше согласие на участие в ваших военных действиях...
      - Слышу звон монет, переходящих из рук в руки, - пробормотала Аш, едва сдерживая улыбку.
      - Вы были правы, - охрипший в битвах голос Санчо Лебрии казался резким на фоне вежливого обмена репликами. - Вы были правы, монсеньор герцог Бургундский. "Право может спать, но оно не гниет".
      Аш почувствовала, что Оксфорд насторожился, исчезла его прежняя поза благожелательной вежливости. Она приняла уверенный вид и заметила, что ее люди переводят взгляды с нее на герцога и на визиготов и опять на нее.
      - Вы что хотите сказать? - спросил герцог Бургундии.
      - Право не спит. У нас есть право, закон на нашей стороне. - Санчо Лебрия прищурил свои блеклые глаза, утреннее солнце переместилось по небу, и его лучи теперь падали как раз на него и сопровождающих его людей в белом. Лучи зажгли огнем кольчуги, пряжки поясов, эфесы изношенных мечей.