И перевод надо продолжать.
      Я уже перевел довольно адекватно еще один кусок из рукописи Сибл Хедингем; прилагаю текст перевода.
      Сейчас передо мной стоит задача - разрешить несколько явных аномалий в следующем куске текста. Боюсь, что адекватных выводов у меня не будет, пока не переведу всю эту рукопись.
      Пирс.
      Адресат: # 204 (Пирс Рэтклиф)
      Тема: Аш.
      Дата: 15.12.00 22:38
      От: Нгрант@
      Формат-адрес и прочие детали невосстановимо уничтожены.
      Пирс, хватит дерьма (простите мой французский). Хватит нести чепуху, хватит занимать выжидательную позицию.
      У вас на корабле друзья доктора Изобель, значит, она несомненно решила, что ученые тут нужны; есть карты, на которых нет найденного вами участка;
      Пирс - что, по-вашему, происходит?
      Хватит вашей ученой осторожности. Скажите мне. Прямо сейчас.
      Анна.
      Адресат: # 376 (Анна Лонгман)
      Тема: Аш.
      Дата: 15.12.00 23:13
      От: Нгрант@
      Формат-адрес отсутствует, прочие детали зашифрованы нечитаемым личным шифром.
      Анна, я вынужден поверить целому ряду противоречивых фактов.
      Во-первых, что тексты Анжелотти и дель Гиза в последние пятьдесят пет были классифицированы как "художественная литература",- и все же, Анна, в разделе истории Позднего Средневековья. когда я в последний раз просматривал их - несколько месяцев назад они стояли.
      Во-вторых, что текст "Фраксинуса" - подлинная биография Аш пятнадцатого века, благодаря которой мы сумели найти доказательства послеримской технологии в поселении визиготов и развалины Карфагена на морском пне Средиземного моря,- и все же, когда мы изучили геологические съемки морского дна этого региона за последние шестьдесят лет, на картах того месте дна нет геологической особенности, которую мы обнаружили. И паже не зафиксирована никакая сейсмическая активность, которая могла бы привести к их появлению.
      В-третьих, что "голема-гонца" со следами износа на подошвах ног можно было классифицировать по результатам анализа, проведенного респектабельным отделом металлургии, как подделку периода после 1945 года, - а теперь он оказался истинной находкой, и бронзовый сплав в нем теперь датируется не позже чем 5 и 6 веков назад.
      Видите ли, Анна, я сам прочел последний отчет. Это не похоже на извинение за ошибку.
      Это два набора данных, с промежутком в две недели, которые приводят к абсолютно разным выводам.
      Одно дело изменить статус рукописи "Аш" - я уже отправил сообщение кураторам, но известные предметы уже не экспонируются, "шлем Аш" исчез из Руана, вместе с записью о нем в каталоге.
      Это исчезновение и вполовину не беспокоит меня так, как то, что происходит здесь.
      Видите ли, Анна, у меня наклевывается теория. Просто "чему-то" должно быть объяснение.
      Буду честен, Анна. Я ЗНАЮ, что документ "Аш" был аутентично историческим, когда я изучал его в первый раз. Хоть я и говорил об ошибках переклассификации, вы вспомните, что у меня не было удовлетворительного объяснения этого процесса. Подозреваю, что я из простого отчаяния почти поверил в теорию Вогана Дэвиса - что на самом деле была "первая история" мира, которая каким-то образом была стерта, а теперь мы живем во "второй истории", в которую каким-то образом включены куски первой. Что история Аш сначала была истинной, а теперь поблекла и превратилась, если угодно, в романс, цикл легенд.
      Итак, десять пней назад я придел к выводу. Я подумал, что поскольку нет убедительных доказательств НЕсушествования ни Бургундии Аш, ни визиготской империи в Северной Африке, - ну как я мог вам об этом сказать? - я стал думать, что, возможно, они "были" из "предварительного варианта" нашего прошлого, и за последнее десятилетие стали менее реальными. Именно они были в истории предыдущего прошлого, в котором "произошло" на самом деле то "чудо", о котором идет речь в тексте. Чуда, согласно которому Фарис и Дикие Машины (или что бы ни обозначала эта литературная метафора) дали толчок, вызвавший некое изменение в ходе истории. Или, по исторической терминологии, в истории предыдущего прошлого, в которой возможные состояния вселенной на субатомном уровне (намеренно и осознанно) перешли в результате коллапса в другую реальность - ту, в которой мы ныне и существуем.
      Теория Вогана Дэвиса - это просто теория. И все же истину надо где-то обнаружить. Неважно, во что он превратился сейчас, но в молодости он был знаком с Бором, Дираком, Гейзенбергом, если верить биографам, он спорил с этими учеными на равных. Он не знал - и я тоже не очень был в курсе, пока не поговорил сегодня с Джеймсом Хаулетом, - о работе следующего поколения физиков - квантовых теоретиков, разработавших разные варианты принципа энтропии.
      Боюсь, я слишком погряз в средневековом мировоззрении: когда уважаемый физик серьезно выслушивал мой вопрос, - не может ли "глубокое самосознание" изменить вселенную, - я теряю присутствие духа! Я пытаюсь следить за ходом мысли Джеймса, когда он говорит о копенгагенской интерпретации и модели множественности миров, но, боюсь, понимаю его гораздо меньше, чем среднестатистический обыватель.
      Хотя есть два вопроса, на которые не может ответить даже он, при всей его разветвленной многовариантности коллапсов каждого квантового момента.
      Первое: почему в истории мог быть только один "разлом истории", как его назвал Дэвис? Мейнстрим квантовой теории требует непрерывного разлома, как вы однажды мне писали: вселенная, в которой мы одновременно совершаем множество поступков, моральных и аморальных. Бесконечно ветвящееся дерево вариантных вселенных, в каждый отдельно взятый момент времени.
      И даже если найти адекватный ответ на этот вопрос, даже если бы мы знали, что произошла только одна перестройка вселенной на квантовом уровне, согласно некоторым вариантам модели квантовой энтропии, - то, наблюдая сейчас за нашей вселенной, мы в некотором смысле создали Большой Разлом "тогда", а что мы сейчас наблюдаем в космосе, Анна, почему же какие-то доказательства должны были пережить этот разлом и дойти до нас? Ведь предыдущее состояние вселенной "не имеет" существования, даже теоретического!
      Сейчас, пока я пишу, Джеймс Хаулет заглянул в мое письмо через плечо, покачал головой и ушел сражаться со своими компьютерными моделями математической реальности. Нет, рискну заявить, что я не дал вам даже адекватного обывательского объяснения того, что он пытался разъяснить мне.
      Возможно, дело в том, что я историк: хоть мы экспериментируем только с настоящим, я сохраняю сверхъестественное убеждение, что прошлое существует - что оно существовало в реальности. И все же мы ничего не знаем, кроме настоящего момента бытия. Я вот что предположил в разговоре с Джеймсом Хаулетом: что сохранившиеся противоречивые доказательства - рукописи Анжелотти и дель Гиза - это аномалии, отклоняющиеся от предыдущих квантовых состояний, и они становятся все менее и менее "возможными" - менее "реальными". Из фактических событий средневековой истории превращаются в легенду, в литературу. Постепенно выглядят как невозможные в реальности.
      А потом вы нашли рукопись в Сибл Хедингем, а группа Изобель нашла развалины Карфагена.
      Я так углубился в перевод, а в промежутках не мог оторваться от созерцания изображений на экранах приборов подводного видения, что просто не было времени задуматься.
      Собственно, я и не хотел задумываться.
      И так было до сегодняшнего дня, когда только что Джеймс Хаулет задал мне вопрос: "Не кажется ли вам, что самое тут главное - почему стали появляться все эти открытия"?
      И я, не задумываясь, поправил его: "Появляться снова".
      Если когда-то было "предыдущее состояние" вселенной, если мы живем во "вторичной истории",- если возможно что-то из всего этого в принципе, если это не полный вздор, - тогда это "угасание первой истории" не может быть единственной историей. То, что мы обнаружили,- развалины Карфагена на дне Средиземного моря, военную машину каменного голема - были ли они на самом деле "там", до этого декабря?
      Видите ли, вопреки Вогану Дэвису, я не могу начать формулировать теорию, которая бы объяснила, почему какие-то из этих доказательств должны показаться "вернувшимися".
      Анна, если то, что я сказал, истина, значит, обстоятельства все еще непостоянны.
      А если обстоятельства все еще переменны, тогда это не есть "мертвая история" - ее развитие еще идет.
      Пирс.
      ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ
      16 ноября - 23 ноября 1476
      Пустой трон*
      [Манускрипт Сибл Хедингем, ч.3]
      1
      Едва выехали на опушку, в лицо, слепя глаза, хлестнула снежная крупка. Аш почти наугад галопом направила коня к северо-западным воротам Дижона.
      - В город ее! - гаркнула она, перекрывая первые порывы бурана хриплым криком. - Сейчас же! За ворота, чтоб им! Ходу!
      Они сгрудились тесней: Аш колено в колено с Флориан - Зеленый Христос, с герцогиней Флориан - вокруг всадники из отряда Льва, над головой хлопает промокшее знамя.
      За спиной по мерзлой земле загремели подковы, пронеслись по подъемному мосту. Отряд обогнала вереница рыцарей с красно-синими султанами на шлемах - люди де Ла Марша, сообразила Аш, снимая руку с эфеса меча. Выехали встречать.
      Под надежной охраной они уже спокойнее проехали по дорожке мимо траншей и баррикад визиготского лагеря - среди столпотворения беспорядочно метавшихся солдат - меся стальными подковами свежую слякоть.
      Перед узким мостиком лошади замедлили шаг, сбились в кучу, и Аш в досаде ударила кулаком о луку седла. Двести конных. Она прожигала взглядом спины, бранясь в полный голос. Пришпорила лошадь, развернула ее, оглядываясь на почти невидимые за мокрой снежной завесой укрепления визиготов. Не больше десяти минут нужно, чтоб миновать узкое место, оказаться за воротами, но в мучительном нетерпении каждая минута растягивалась на полчаса.
      "Лучники! - она поежилась. - Как только они там разберутся... нет, в такую погоду лучники ничего не смогут".
      По загривку бегали мурашки.
      Надо ждать големов с греческим огнем, как тогда, в Оксоне - мы здесь так завязли, что одной огненной струей нас всех прихватят, словно ос в гнезде!
      От нетерпения у нее прихватило живот. Наконец можно снова двигаться крики и стук подков отдаются под сводами ворот. Дыхание лошадей висело в сыром воздухе белыми облачками. Аш повернула коня вслед за измученным и хромающим серым мерином Флориан, проскочила сквозь темный тоннель ворот и вырвалась в серую дымку дневного света. Антонио Анжелотти подхватил повод ее коня.
      - Герцог умер! - выкрикнул он. Лицо залито водой - от дождя?.. - Самое время поменять нанимателя! Послать гонца к карфагенцам, мадонна?
      - Перестань паниковать, Анжели.
      Высокое седло заскрипело, когда Аш откинулась назад, смиряя заплясавшего на каменной мостовой коня.
      - У нас новый герцог... вернее, герцогиня, - поправилась она. Флориан. Наша Флориан!
      - Флориан?!
      Из-за спины Анжелотти послышался бас Роберта Ансельма: "Бля!"
      Аш развернула коня, круто осадила. Инстинкт властно требовал от нее сейчас же собрать отряд, бросить все пожитки, кроме жизненно-необходимых, и выехать прочь, оставив обреченный город его судьбе.
      - Но нельзя же! - она с силой саданула кулаком по седлу. - Я не могу. Нельзя!
      - Мадам капитан! - Оливер де Ла Марш подъехал вплотную, склонился с седла, чтобы стиснуть ее руку: перчатка к перчатке. - Займитесь обороной этих ворот! Я оставляю вам Джасси, Джонвилля и Лакомба; возьмите на себя участок стены к северу отсюда, до Белой башни! А потом нам надо с вами поговорить!
      - Сир!.. - она опоздала, его гнедой конь уже топтал мокрые камни рядом с другими лошадьми бургундского отряда.
      Арбалетчик Жан-Жакоб Кловетт, забравший у Анжелотти повод ее коня, передернул плечами и сплюнул:
      - Сукин сын!
      - Что это: привычка совать наемников в самое горячее место, или он оказывает нам честь, доверяя участок, на который должен прийтись первый удар?
      - Спаси нас Господь от такой чести, босс! - горячо воскликнул Жан-Жакоб. - Какой бы хренов герцог... или герцогиня... ее ни оказывал. А вы уверены насчет дока? Нешто это может быть, что она?..
      - Может, может! Именно Флориан, - проворчала Аш.
      Взмыленные дымящиеся кони рыцарей Ла Марша уже оттеснили ее от Флориан, окружив лекаршу и неспешной рысцой провожая ее усталого мерина к герцогскому дворцу.
      - Флориан!
      За стальными плечами мелькнуло бледное лицо Флоры дель Гиз. Потом рыцари сомкнулись, закрывая ее от взгляда.
      Черт! Некогда!
      Аш вздернула на дыбы непокорного коня, разворачивая его к воротам.
      - Анжели! Томас! Людей на стену! Рикард, предупреди капитана Джонвилля: визиготы вот-вот полезут прямиком за нами!
      2
      - Да где же они?!
      Аш стояла у бойницы Сторожевой башни, щурясь, вглядывалась в серую круговерть. На стены Дижона обрушился ливень. По шлему и забралу текли ручейки. Доспехи, нагретые телом, защищали от пронзительного ветра, окружив ее влажным теплом.
      - До темноты меньше двух часов осталось... - Роберт Ансельм втиснулся в амбразуру рядом с ней, проскрежетав тронутым ржавчиной наплечником о броню Аш. - Черт, я-то думал, за вами вся армия повалит, так их перетак!
      - Так и должны были! Будь я на их месте... упускать такую возможность!
      В ее ушах все еще отдавался грохот захлопнувшихся за ними ворот.
      - Может, у них там мятеж начался? Может, Фарис убита? Не знаю...
      - А ты бы не... почувствовала?
      Она с опаской заглянула в ту часть души, которую делила с другими.
      На самом краю слышимости голоса: machina rei militaris, Годфри, Дикие Машины? Первый раз в жизни она не взялась бы определить. И в самых костях еще гудел отзвук той тяжести, которую она ощутила, когда солнце, освещавшее Охоту с осеннего неба, вдруг начало меркнуть. Голоса все такие же слабые, или даже слабее, чем тогда...
      - Там что-то... не в порядке, по-моему. Не знаю, с кем, или с чем. И не могу понять, насовсем, или просто временная заминка, - раздосадованная собственным страхом, Аш добавила: - И как раз, когда нам бы поговорить с Годфри, да, Роберто? Эй, а может, правда, Фарис померла? Вот ее квахиды и носятся, как безголовые цыплята, пытаясь разобраться с командованием? Потому-то и не торопятся со штурмом...
      - Это их надолго не задержит... - Ансельм высунулся подальше за проем бойницы, пытаясь высмотреть Хоть что-нибудь в серой мгле. - Я провел перекличку. Двое из наших командиров все еще отсутствуют. Джон Прайс и Эвен Хью.
      - Паршиво...
      Аш прищурилась. Пар дыхания висел перед лицом, мешал смотреть. Сверху обрушился целый водопад. Она не вздрогнула.
      - Прайс наездник-то никудышный... Никого за ними не высылать, собственная резкость удивила ее.
      Роберт попытался возразить:
      - Девочка...
      Аш оборвала:
      - Меня это тоже не радует. Но пока мы не разберемся, что происходит, ничего не поделаешь. Герцог мертв. Город в любую минуту может взорваться изнутри. Мне нужно на совещание с де Ла Маршем; мне нужно повидать Флориан! Потом, может, и пошлем кого через боковые ворота.
      Ансельм заметил с мрачным сарказмом:
      - Мы понятия не имеем, что делается у крысоголовых. И у бургундцев, кстати. Тебе это не нравится? Мне тоже.
      Плеск текущей по камню воды стал громче. Аш вжалась в узкую амбразуру, чувствуя, как плечи сжимают холодные стены. Под стеной за несколько ярдов уже ничего не видно.
      Она вжалась в стену, давая место Роберту. Он нахохлился, сплюнул, забрызгав слюной темный камень подоконника.
      - В такую погоду у них порох подмокнет и канаты катапульт растянутся...
      Он не успел договорить: словно в ответ на его слова послышался пронзительный свист, завершившийся ударом. Все стоявшие рядом невольно присели. Аш отскочила от бойницы и, грохоча железом, метнулась выглянуть за дверь. Отдаленный разрыв и слабая вспышка где-то в разрушенных кварталах. У нее по спине поползли мурашки.
      - Големам дождь не помеха, - сказала она. - И греческий огонь в воде не гаснет.
      Роберт Ансельм остался у окна. Выждав немного, Аш вернулась к нему.
      Он проворчал:
      - Они Карла-то хоронить собираются?
      - А разве эти сукины дети нас оповестят?
      - А от дока нет вестей?
      Аш отвела взгляд от покрытой лужами полоски земли, видневшейся на той стороне рва: обломки штурмовых лестниц, трупы лошадей, пара человеческих тел. Должно быть, рабы, кому нужно возиться с похоронами рабов. Все одного грязно-серого цвета, все неподвижно...
      - Роберто... что бы это ни значило, она - герцогиня.
      - А я - король карфагенский, в зад его дышлом!
      - Я слышала голоса Диких Машин, - Аш пристально смотрела ему в глаза. - В своей душе. И я их видела... я чувствовала, как они сотрясают землю у меня под ногами. И я видела лицо Флориан, и слышала их, Роберто - они пытались сотворить свое злое чудо - но им помешали. Не дали. Это она их остановила, наша Флориан. Тем, что превратила Геральдического Зверя бургундцев... в убоину.
      На его лице, сколько она могла разглядеть под забралом, отразилось циничное недоверие.
      - Я сама еще не понимаю, что это значит для Бургундии. Но... тебя там не было, Роберт.
      Ансельм отвернулся. Теперь она видела его только в профиль, обращенный к окну. С обидой в голосе, он возразил:
      - Знаю, так тебя и так, что не было! Я молился за вас! И я, и парни: Пастон с Фавершэмом, мы были на стене...
      "Дожимать, или не стоит? - задумалась Аш. - Надо договаривать. Надо разобраться, насколько плохо дело, мне же на него полагаться".
      - Будь ты с нами, ты бы увидел сам. А ты тут отсиделся...
      Он рывком развернулся к ней с побагровевшим лицом, уткнул палец ей чуть ли не в грудь:
      - Еще что скажешь?
      Аш заметила, как насторожились стоявшие в дверях часовые, знаком приказала им не вмешиваться.
      - Роберт, что тебя грызет? - она расстегнула и сняла стальную перчатку, голой ладонью утерла мокрое лицо. - Кроме того, что грызет всех? Видали мы осады и подерьмовее. Нейс помнишь? Согласна, на той стороне было бы уютнее...
      Шутками к нему не пробиться. Лицо замкнулось. Она стояла так близко, что ясно видела зеленый проблеск в его карих глазах, различала сеточку жилок на носу и на скулах, но тень шлема мешала понять, о чем он думает.
      Аш ждала.
      Поднялся ветер, с новой силой плеснул на стены брызгами дождя. Ей припомнился прибой, бьющий в скалы у стен Карфагена. Такая же пустота, заполненная только серыми каплями, висела под окнами дома Леофрика. Аш подняла левую руку: перчатка, начищенная песком и смазанная гусиным жиром, уже покрылась ржавыми потеками.
      - Что с тобой, Роберт?
      Он вздохнул так, что ей пришлось еще крепче вжаться в каменный угол, покосился на падающие струи. Заговорил наконец, признав ее право требовать ответа:
      - После Оксона я не знал, жива ли ты. Никто не видел твоего тела. Я все боялся увидеть твою голову насаженной на пику. Знал, что если ты убита, готы уж обязательно выставят, похвастают победой, ублюдки.
      Он понизил голос, так, что никто, кроме нее, не мог слышать:
      - Окажись ты в плену, они бы показали тебя в цепях... Ты могла оказаться в лесу, раненая... Могла уползти умирать. Тебя бы никто и не нашел.
      Он повернулся, глядя ей в глаза. Брызги заставили его щуриться, вокруг глаз собрались морщинки.
      - Вот как оно было, девочка. Я думал, ты валяешься где-то в канаве, изуродованная до неузнаваемости... Эти метатели огня... Рассказывали, что было много обгоревших тел. Тони сказал, тебя могли захватить и отправить в северную Африку, если вспомнить, как им хотелось тебя заполучить в Базеле. Но их бы и мертвое тело устроило. Эти ученые-маги... - Ансельм передернулся, не замечая того.
      Она ждала, слушая шум дождя, не торопила его.
      - Три месяца, а потом... - он прямо взглянул на нее. - Ты наверняка должна была погибнуть... и вот, из ниоткуда, три дня назад, письмо на арбалетном болте.
      - Ты привык вести отряд.
      Его ладони впечатались в стену по обе стороны от нее, пригвоздив ее к камню амбразуры. Она покосилась на стальные предплечья, перевела взгляд на лицо под откинутым забралом.
      Он шипел, брызгая слюной на ее форменную накидку:
      - Я же хотел отправиться в Африку! Я не хотел сидеть в Дижоне! Милый Зеленый Христос - знаешь, что там было, девочка? Этот Джон, тудыть его, де Вир талдычит мне, что раз герцог посылает пол-отряда в Карфаген, ему позарез нужен хоть кто-то, командовать здесь...
      Часовые у двери беспокойно шевельнулись, и Роберт замолчал, потом продолжал, с нарочитым спокойствием:
      - Живая или мертвая, ты могла быть только в Карфагене! Так у меня ни хрена выбора не было. Мне попросту приказали остаться. А теперь я узнаю, что ты таки была там, живая...
      Аш подняла руки, положила ладони на его запястья и мягко потянула вниз. Его мокрые наручи скользили под пальцами, голой ладони сразу стало холодно.
      - Я понимаю Оксфорда. Без Анжели ему было не обойтись, сам он с пушками мало что умеет. А ты был старшим из оставшихся командиров, ты уже командовал. Роберт, больше ему не на кого было положиться. А про меня ничего не было известно. Может, убита, может, где-то еще. Ты правильно сделал, что остался.
      - Мне надо было ехать с ним. Я был уверен, что ты погибла. И ошибался! - стальная перчатка Роберта едва не выбила искры из каменной окантовки амбразуры. Он тупо взглянул на исцарапанную, помятую сталь и рассеянно пошевелил пальцами. - Если б я увел весь отряд, Дижон бы уже взяли, и все-таки, говорю тебе, девочка, мне следовало отправиться в Карфаген. За тобой.
      - Если бы ты так сделал, - заговорила Аш, тщательно взвешивая слова, мы, возможно, сумели бы захватить Дом Леофрика. Людей и пушек у нас хватило бы. Возможно, мы уничтожили бы каменного голема, лишили бы Дикие Машины их единственной связи с миром... единственного средства для осуществления их злого чуда.
      Роберт блеснул на нее глазами, казавшимися очень узкими за неестественно длинными ресницами.
      - Но тогда, - Аш пожала плечами, - без тебя, Дижон пал бы еще прежде, чем вы добрались бы до побережья. Герцога бы казнили, и теперь мы бы уже знали, чего добиваются от Фарис Дикие Машины. Потому что они уже добились бы этого, три месяца назад.
      - Может, и не добились бы, - пророкотал Роберт.
      - Как бы то ни было, мы сейчас здесь. Неважно, чего ты не сделал тогда, Роберт. Все это не объясняет, почему ты сегодня не атаковал Фарис. Ты так и не объяснил, куда подевалась твоя решительность. А мне это нужно знать, я от тебя завишу, и не я одна.
      Она говорила откровенно, заставляя себя вслух признать свои опасения. Когда Роберт обернулся, она не увидела на его лице стыда. Он пробормотал:
      - Ты бы вылезла на верную смерть...
      - Да, если бы пришлось. Но и с ней бы покончила.
      Так тихо, что она едва расслышала, он прошептал:
      - Не мог я сегодня поехать с вами. Не мог видеть, как тебя убивают у меня на глазах.
      Аш уставилась на него.
      - Эти три месяца, - с болью в голосе продолжал Роберт. - Я заказывал за тебя обедни, девочка. Я учился жить без тебя. И вот ты вернулась. И предлагаешь мне поехать смотреть, как тебя убивают. Это уж слишком.
      Плеск дождя по булыжнику стал громче. В щели башенной крыши начали пробиваться капли и целые ручьи, и растекаться лужами по полу.
      "Я знаю, что нужно сказать, - думала Аш. - Почему же я молчу?"
      - Так, - сказал он резко. - Стало быть, ты меня разжаловала? Больше не доверяешь мне в бою. Считаешь, я, вместо того чтоб делать дело, буду пытаться прикрыть тебе спину?
      Что-то в ней лопнуло. Аш огрызнулась:
      - Что ты надеешься услышать, Роберт? Все давным-давно известно. Все мы можем погибнуть в любую секунду, пора бы привыкнуть. Такое наше ремесло, на войне убивают. Я все это могу продекламировать наизусть. Я уже говорила тебе это полгода назад. И больше не буду.
      Роберт Ансельм расстегнул подбородочный ремень, пригнул голову и стянул шлем. Щетина на макушке промокла от пота. Он натужно выдохнул:
      - А что будешь?
      - Это больно, - сказала Аш. Она уперлась костяшками голых пальцев в стену, обдирая кожу о грубый камень, словно боль тела могла облегчить душу. - Ты не хочешь видеть, как меня изрубят? А я не хочу посылать тебя, и Анжели, и остальных, на стену. Я провела этих ребят через такое, что и во сне не приснится. Я не хочу, чтобы они гибли в какой-нибудь вылазке, или что там еще придет в голову Ла Маршу. Я бы предпочла держаться в сторонке, отсидеться в башне, подальше от обстрела. Я начинаю бояться подставлять своих людей.
      Долгое молчание. Дождь шумит все громче.
      Роберт вдруг тихонько фыркнул:
      - Тогда, похоже, мы оба в дерьме!
      Аш так выпучила глаза, что он расхохотался во весь голос.
      - Господи, Роберто...
      Она вдруг тоже захихикала. Из пустой груди вырвался смешок, превратившийся в неудержимый хохот. Она пыталась остановиться, заговорить, но какое там.
      Роберт содрогнулся в последнем раскате хохота, обхватил рукой плечи и встряхнул:
      - Ну мы и влипли!
      - И ничего смешного!
      - Пара долбанных придурков! - добавил он, опуская руки и выпрямляясь, скрежетнув латами. - Нам обоим надо бы бросать это дело. Боюсь только, визиготы не позволят.
      - Да уж... - Аш лизнула ободранные костяшки. - Роберт, я не могу этим заниматься, раз боюсь за людей.
      Он взглянул на нее сверху вниз с каменной ступени.
      - Ну вот, теперь мы узнаем, да? На что мы годимся, когда по настоящему припекает. Когда приходится держаться.
      Ей в нос бил запах: мокрой стали, мужского пота, волглого сукна, городских отбросов, догнивавших под стеной. Брызги дождя ложились на щеки тонкой холодной росой. Внезапный порыв ветра заставил обоих разом обернуться к бойнице.
      - Стены сейчас беззащитны. И они должны это понимать! Почему же она не атакует?
      В течение следующего часа она одного за другим посылала в герцогский дворец посланцев, и те один за другим возвращались, сообщая, что не смогли пробиться ни к новой герцогине, ни к сиру де Ла Маршу, ни к камер-советнику Тернану. По их словам, дворец кишмя кишел скороходами, гробовщиками, торговцами, священниками и знатью, занятыми спешной подготовкой одновременно похорон и коронации.
      - Капитан Джонвилль мне кое-что сказал, - добавил запыхавшийся, насквозь промокший Рикард.
      Аш хотела спросить, почему он не задержался посплетничать с бургундцами де Ла Марша, посмотрела на его сияющее яйцо и промолчала, ожидая продолжения.
      - Подкопы! Крысоголовые подводят мины. Его люди их слышали. Они все еще роют!
      - Чтоб им там и утопнуть, - тихо пожелала Аш.
      Она проводила время, расхаживая по помещениям башни, среди вооруженных и готовых при первых признаках угрозы выйти на стены людей. То одно, то другое копье высылали в дозор, смотреть и слушать, если что-нибудь можно было рассмотреть и расслышать сквозь стену ливня.
      "В сорока милях отсюда, вон по той дороге - холодная тьма двадцать четыре часа в сутки. Не удивительно, что у нас погода - дрянь, коль за границами такое творится".
      - Босс... - Саймон Тиддер протолкнул к ней своего братишку Томаса, и паренек взглянул на нее из-под налипших на лоб мокрых вихров. Когда он заговорил, капля, висевшая на кончике носа, шлепнулась на пол. - Босс, это правда? Что святой Годфри нас покинул?
      Аш сделала знак шагнувшему к ним офицеру оставить парня в покое.
      - Не покинул, - твердо проговорила она. - Он теперь говорит с нами из сонма святых, ты ведь это знаешь, верно?
      Парень смущенно и радостно наклонил голову.
      За его спиной Аш заметила Ансельма, лицо Роберта сохраняло совершенно бесстрастное выражение. Она осторожно коснулась своей души, как трогают языком дыру от потерянного зуба, касаясь болезненной чуткой плоти.
      Подойдя ближе, Роберт поднял бровь:
      - Как он?
      Гром падающих струй почти скрыл ее шепот, но Роберт всегда знал, когда она говорила с Годфри, с каменным големом, даже - спаси Христос - с Дикими Машинами.
      - Я по-прежнему ничего не могу разобрать, - тихонько ответила она.
      - Храни нас Вепрь и Лев, - пророкотал Роберт, - это хорошо или плохо?
      - Хрен его знает, Роберт.
      Ожидание так вымотало ее, что, кажется, обрадовалась бы стуку штурмовых лестниц и потоку визиготских солдат, хлынувших через стены. Аш протопала к открытому проему входа в башню.
      Рев пламени, грохот разбивающихся глиняных горшков разносился по стене, желтовато-синие язычки огня рябью разбегались по камням, не замечая хлещущих дождевых струй. Ведра с песком, расставленные вдоль стены, намокли и стали неподъемно-тяжелыми.
      Аш махнула рукой своим людям, чтоб не возились, и стояла, глядя, как огненные клочья стекают со стены на городскую мостовую. Все равно гореть там уже нечему, пожар городу не грозит.
      Минут за сорок до того, как, по мнению Аш, последний свет должен был погаснуть за тяжелыми свинцовыми тучами, двое могучих бургундцев протолкнули в башню маленькую фигурку.
      - Босс! - Томас Рочестер пробежал за ними вдоль стены, пригибаясь у бойниц. - Эвен вернулся!
      Все головы в башне и у зубцов повернулись к ним, люди начали подтягиваться ближе, окружая тощего жилистого человечка.
      - Это наш, сержант, - Аш просияла широкой улыбкой. - Сукин сын!..
      Бургундцы несколько нерешительно отсалютовали и выбрались обратно под дождь. Аш с облегчением расхохоталась, глядя на продрогшего уэльсца, с которого ливмя лило на пол, что не мешало ему блестеть зубами в наплывающих сумерках.
      - Дайте кто-нибудь этому идиоту плащ! Эвен, давай сюда.
      Она дождалась, пока кто-то из стряпух не сунул в руки Эвену Хью чашку горячего супа.
      - Ну ты и мокрый, Эвен. Уж промок, так промок!
      - Через мельничный шлюз пробирался, - серьезно пояснил он, проливая суп на небритый подбородок. - Через лоток. И через ров вплавь. Какой-то недоносок-бургундец чуть не проткнул меня стрелой. Стерегут они неплохо, надо признать.
      - Докладывай, - приказала Аш. Эвен вздохнул, откинувшись на облицованную кремнями стену и всем видом выказывая бесконечное облегчение.