- Рубить ограждения! - приказала она, размахивая топором во все стороны, отсекая балки-подпорки, и отступила, когда этим занялись еще трое копьеносцев.
      По камням с криком каталась охваченная греческим огнем почерневшая фигура, распространяя зловоние горящего тела. Аш узнала красные рейтузы и коричневую на подкладке куртку, и курчавые волосы под расплавляющейся сталью шлема; Людмила Ростовная, половина ее туловища и одна рука охвачены студенистой горящей массой.
      - Томас Тиддер! - громко позвал Ансельм. Парень прибежал со своей пожарной командой сверху, со стены, из кожаных ведер осыпали женщину песком, соскребли с нее горящее вещество. Аш заметила, что при этом у них пальцы стали красными.
      - В сторону! - мимо Аш промчалась Флора дель Гиз, ее команда тащила носилки.
      Траверс трещал, качался; и с треском рухнул. Горящие обломки дерева разлетелись по воздуху.
      Аш опять пошла к передней стенке. Под собой она увидела, как опрокидываются осадные лестницы, как солдаты с криками сыплются с них. По двадцать - тридцать человек грузно шлепались на неровную землю у подножия городской стены. Визиготские рабы - без снаряжения, без оружия - бегали вокруг по откосам и стремглав кидались вперед, поднимали и уносили потерпевших с переломанными конечностями.
      За то время, что она наблюдала, один светловолосый раб упал, пронзенный стрелой. В нескольких ярдах от него солдат в форме с полумесяцем опустился на колени возле другого, у которого была переломана спина, кинжалом нанес ему удар милосердия и побежал дальше, оставив живым дергающегося в конвульсиях пронзенного стрелой раба.
      Аш подняла голову, взглянула на Боковую башню. Стрелки из луков и арбалетов пробегали мимо к разбитым амбразурам и отверстиям для стрел; некоторые уэльские стрелки из больших луков небрежно стреляли через зубцы.
      Прилетела еще одна стрела с греческим огнем, упала дальше вдоль стены.
      - Давай. Выводи эту машину! - неслышно прошептала Аш.
      Чтобы лучше видеть, она ухватилась за края парапетной стенки. Под бледным ноябрьским солнцем, отсвечивая белым, вращались четыре резные каменные лапы. Четыре резные мраморные чаши на каменных балках, похожие на чаши баллисты, вращались вокруг каменного стержня. Ни солдата, ни раба не было в нескольких ярдах от этого сооружения, кто же его вращал?.. Аш следила, как оно вращалось само по себе, как голем.
      Под градом стрел из арбалетов от этого сооружения откалывались каменные осколки.
      - Попал! - прокричал звонкий голос из Боковой башни. На глазах у Аш обитые медью колеса этой повозки начали вращаться, и она покатилась прочь от стен, назад, к лагерю визиготов, для перезагрузки. На концах каждой из четырех лап в чашах все еще горело синее пламя.
      - Держимся еще! - крикнула Аш Ансельму.
      - Только пока! - Роберт Ансельм повернулся к сержантам, отдал им приказ вернуться на стену и добавил, обращаясь к Аш: - У них таран нацелен на главные ворота! А это - просто отвлекающий маневр!
      - Да, могла бы и сама догадаться! - Аш провела рукой по губам, рука окрасилась кровью. - Наши удерживают ворота?
      - Да - но только пока!
      Аш могла только кивнуть, не в силах сказать ни слова.
      - Сукины сыны! - Роберт Ансельм прищурился от солнечного света. - Вот, снова идут. Опять иностранные наемники и наши. Посмотрим, блин, чего они хотят.
      Чувствуя, как сильно вздымается грудь при глубоком вдохе, Аш метнула взгляд вдаль, на лагерь врага. Там три-четыре сотни людей слушали мессу за успех атаки.
      - Орлов нет!
      - Да, пока нет! - Роберт Ансельм опустил забрало, закрываясь от лучей солнца, высветивших щетину на его грязном лице.
      Из огромного пространства временного города, каковым выглядел лагерь визиготов, медленно приближалась еще одна каменная машина. Аш следила. Чаши были загружены: хрупкие глиняные сосуды с уже зажженными запалами источали в воздух жар.
      - Ты только взгляни! Они даже не поддерживают эту машину. Роберт, пошли за де Ла Маршем, скажи ему, чтобы организовал вылазку, надо смести эти чертовы механизмы! И скажи - если он не сделает этого, мы сами тогда с радостью!
      Ансельм сделал знак гонцу, и Аш сощурилась от солнечного света. Внизу, под стеной, пространство было уже усеяно трупами; это были жертвы первых пятнадцати минут атаки. Ров был полон тел, кое-кто едва двигался, кто-то был неподвижен и переломан, кровь текла на связки хвороста, на грязь и обломки камней.
      Два-три коня без всадников бродили бесцельно по полю. Рабы тащили повозки с установленными на них большими щитами и подбирали своих раненых.
      Да это и не атака была вовсе. Финт такой. Просто чтобы под шумок подтащить таран к северо-западным воротам или подобраться туда по траншеям - сапам.
      "Главное - не то, что мы можем увидеть. Тут главное то, чего мы не видим".
      И не успела Аш додумать эту мысль, как большая часть городской стены справа от нее в пятистах ярдах, к востоку от Белой башни, сначала немного приподнялась - причем мортира выпятилась между камнями кладки - и потом на девять-десять дюймов резко опустилась.
      На нее дунуло горячим ветром: громоподобный приглушенный рев сотряс вымощенное покрытие городской стены под ее ногами.
      - Сапы хреновые! - к ней через группу отряда проталкивался Томас Рочестер. Он кричал почти истерично: - У них есть еще одна хреновая сапа.
      Тонкий болезненный звон у нее в ушах стал понемногу ослабевать.
      - А мы разве не контрминировалн? - закричал Эвен Хью. Теперь из рядов визиготов вперед выбежала огромная толпа, очевидно, это было для них сигналом: подняв над головами, они тащили дюжины осадных лестниц. Аш услышала крик коллеги Людмилы Ростовной, Катерины Хаммель: "Натягивай! Отпускай!" - и воздух потемнел от сотен стрел, выпускаемых стрелками отряда Льва, по двенадцать ежеминутно; стрелы утонули в массе атакующих, и невозможно было увидеть, кого поразила какая стрела.
      - Смотри, они облажались! - Аш крепко хлопнула Рочестера ладонью по плечу, ухмыльнулась Эвену Хью. - Не вышло у них разрушить эту стену. Ты, видно, прав насчет контрминирования!
      Она посмотрела на то место, где разрушилась стена, и на неустойчивую стенку с бойницами вдоль нее. Ограждения тлели. Из развалин медленно брели бургундские бойцы в куртках на подкладке с красным крестом святого Эндрю; нескольких вынесли на носилках.
      "Ну и что, что стена не рухнула. Но теперь это место будет нашим чертовски слабым местом".
      - Нам теперь придется удерживать эту стену, пока они ее не приведут в порядок! Каждый второй! Роберт, Эвен, Рочестер - ко мне!
      Не задумываясь о риске того, что каменная кладка может обрушиться в любую секунду, Аш легко взбежала на развалины стены, за ней - ее люди, которые толпились у Белой башни. Аш, быстро раздавая приказы, заметила, что появились верхние части осадных лестниц; и вдоль всей стены завязались драки лицом к лицу. У нее было четыреста человек, они стояли в три-четыре шеренги; ярко выделялись в дневном свете их боевые шляпы; заостренные топорища алебард разгоняли мелкую красную пыль в воздухе. Бургундские бойцы перегруппировывались позади, вдоль парапета.
      - Они ее взорвали! - крикнула Аш Роберту Ансельму, перекрикивая вопли, громкий клич "Лев! Лев!" и грохот фальконетов, доносившийся с дальнего конца стены. Она увидела бойцов, солнце отсвечивало от их боевых шляп, они поднимали свои шесты с крюками, отталкивали осадные лестницы от стены; и не один копьеносец подбирал обломки требушета и снаряда баллисты и сбрасывал глыбы каменной кладки вниз с парапетной стенки. На тех, кто там, внизу.
      - Но только внутренняя стена рухнула! - прокричал в ответ Роберт Ансельм. - А им внутрь войти не через что!
      Антонио Анжелотти появился с запасными фальконетами. На его закопченном лице выделялись только белки глаз.
      - Наверное, мы все-таки контрминировали хоть какие-то из их мин! Иначе рухнула бы вся эта часть стены!
      - Мы хоть одно делаем толком, - будем надеяться, что де Ла Марш сможет удержать эти хреновы ворота!
      Казалось, время тянется бесконечно долго - хотя на самом деле прошло минут пятнадцать, - и на стенах остались только ее люди; не обращая внимания на ранения, все еще возбужденные битвой, они облокотились о парапетные стенки и непристойными криками, обращенными вниз, к умирающему врагу, выражали свое страстное презрение. Один алебардщик залез на верх парапета и, расстегнув ширинку, мочился. Двое из его товарищей хватали за щиколотки и лодыжки раздетые трупы врагов и швыряли их вниз через амбразуры.
      Она позволила себе вздохнуть, только когда бургундские военные инженеры подперли упавшие части стены подпорками длиной в сорок футов, толщиной в человеческую руку, с опорой на деревянные конфорсы; и когда атака на северо-западные ворота провалилась и под обстрелом метательными снарядами вражеские солдаты стали спасаться бегством в укрытие, за деревянные частоколы своего лагеря; увязнувший в грязи по самые оси колес таран-голем был брошен.
      "Дерьмо..."
      Стоя среди своего оперативного штаба, она почти машинально оценивала, насколько доступна атаке осевшая стена перед ней. Итак, зубцы разрушены, от них остались зазубренные обломки. Бойцы бегут со стен, сержанты задерживают их внизу, предоставляя вести военные действия пушечным командам.
      "Если они снова затеют атаку, то именно в этом месте".
      - А можно всех ребят увести со стен? - затребовал Анжелотти. Он, казалось, не замечал крови, стекающей с пальцев его левой руки на каменные плиты под ногами. - И моих тоже?
      - Угу. Какой смысл расходовать снаряды.
      Она пробежала взглядом вдоль парапета. Один арбалетчик твердо поставил ногу в стремя своего арбалета, накручивая лебедку, но теперь не особо торопясь. Женщина-стрелок в нагруднике и боевой шляпе опустилась на колени и прислонилась к своему крючковому ружью, прислоненному к краю стены с амбразурами. Перед глазами Аш ее коллега-стрелок поднесла медленно горящую спичку к отверстию для пороха; потом бросила ее в стоявшую позади бочку с песком, не обращая внимания на шум выстрела.
      Стрелок наклонила голову и стала перезаряжать, тут ее лицо стало видно, это оказалась Маргарет Шмидт.
      - Прекрати тратить эти хреновые снаряды! - рявкнул сержант Анжелотти, Джованни Петро, успев раньше Аш. - Нечего стрелять, когда они уже улепетывают. Подожди, пока явятся эти ублюдки фламандцы - со своими визиготскими дружками!
      Вдоль стены пробежал смех. Аш приблизилась к краю и, наклонившись, высунулась, замечая обращенные на себя взгляды своих солдат; большинство из них были в состоянии экзальтации, типичной после боя - скорее всего просто радость от того, что выжили. Несколько алебардщиков с суровыми лицами кололи трупы в явно европейском обмундировании.
      Аш перегнулась через парапет и смотрела вниз на нейтральную территорию перед стенами города. Еще раз осмотрела все - нет ли поводов для беспокойства, и ничего такого не увидела.
      Наверное, было проведено контрминирование; если бы готы сумели взорвать все свои петарды, тут была бы брешь, в этой стене.
      Особенно не рассуждая, какое тут употребить местоимение, она подумала: "Мы чуть не потеряли Дижон за одну атаку!"
      В полуденном солнце можно было заметить на земле вспышки. Она через некоторое время сообразила, что это валяются кальтропы* [Железные пики с четырьмя остриями, устроенные таким образом, что один штык всегда направлен вперед, как бы ни упал кальтрон], брошенные защитниками.
      - И еще греческий огонь. До хрена серьезные ребята, - цинично буркнул Ансельм, - Куда им так спешить?
      Аш жестко улыбнулась:
      - Погоди, Роберт. Они вернутся.
      - Ты так полагаешь?
      - Она спешит взять город. Не знаю, почему. Ей достаточно просто пересидеть там и дождаться, пока голод все сделает за нее. Боже, она даже в своих стреляла! - у нее заболели мышцы лица, и она почувствовала, что больше не улыбается. И добавила, вне всякой связи с разговором: - Джон погиб - Джон Стур.
      По его взгляду было ясно, что он вполне в курсе и других потерь; тем не менее в голосе его прозвучало глубокое огорчение:
      - А-а, блин. Вот бедняга.
      Аш занялась наведением порядка: проследила, чтобы ее люди разобрались и двинулись к своему месту дислокации.
      Группами они тащили тяжелые пропитанные кровью одеяла с останками Джона Стура, двух его коллег и еще семерых погибших. И Людмила не единственная кричала, пораженная греческим огнем; но Аш знала, что полный список раненых она получит от Флориан гораздо позже.
      Когда она спускалась по лестнице со стены, наконец ее разыскал незнакомец - бургундский рыцарь - подъехал верхом к ней и ее оперативному штабу на улице, перехватил ее, когда она переходила через центральную канаву, даже при этой холодной погоде полную полужидких экскрементов.
      - Мадам капитан...
      - Просто "капитан"!
      - ...вам герцог просил передать.
      У Аш болел каждый мускул, ей хотелось только одного: отыскать Флору и взять бальзам от ушибов, выпить темного пива и поесть похлебки - именно в такой последовательности, и она настороженно выжидала, что он скажет еще.
      - Я в распоряжении герцога.
      - Он мне сказал, что у вас есть более срочная задача, чем защищать стены, - сказал рыцарь, - и он спрашивает, когда вы начнете?
      2
      Ноябрьский день наконец превратился в серые сумерки, до вечерни оставалось около часа. Все раненые пока были живы. Все гостиницы в радиусе четверти мили от башни, где квартировал отряд, были забиты наемными солдатами, шумно напивающимися. Проезжая верхом по улицам, Аш думала, что самое умное - не видеть, не замечать, что тут может произойти - драки ли, сексуальные ли контакты на улицах; умнее поставить аб Моргану задачу - не допустить, чтобы все это перешло в убийства и насилия.
      Верхний этаж башни отряда был предоставлен под склад оружия, ящики с оружием и личные вещи Аш; сейчас они были в относительном порядке сложены в кучу на свободном месте на полу, усыпанном тростником. Аш вошла большими шагами, кивком приветствуя стражников у двери.
      Она швырнула пачку схем на стол, сделанный из козлов, перед Робертом Ансельмом:
      - Вот!
      - Все стены обошла?
      - Дважды, - Аш подошла к жаровне, отстегивая пряжки своих перчаток и стаскивая их. К ней подбежал паж - один из полудюжины новых, набранных из обозной обслуги, взял перчатки у нее из рук. Она заговорила раздраженным тоном, усмехнулась, похлопала замерзшими руками. - Эвен Хью снова скулит. Он сказал: "Ты измотаешь ребят раньше, чем крысоголовые войдут сюда..."
      Роберт Ансельм засмеялся - как точно она воспроизвела голос Эвена, и добавил:
      - С вечерни* [3 часа дня.] мимо меня не меньше шести посланцев герцога проскочило там, на стенах, - чтобы не смотреть ей в лицо, он стал рассматривать грубо нацарапанные углем полосы и точки, изображающие собой диспозицию врага под стенами города. - Хоть один из них понял, что ты делаешь?
      - Христос Зеленый! Мы же только с сегодняшнего утра в этом сраном городе! Да нам еще и драться пришлось! Что, не может этот тип дать мне хоть пару часов? Сказала же - сделаю, когда буду готова... - Аш выпрямилась, заслышав шаги и приглушенные голоса стражи. Никаких окликов часовых. Дверь открылась, и вошла Флора дель Гиз, с пылающими щеками, растрепанная. На ходу сбросила плащ, быстро направляясь к жаровне, где была Аш.
      - Черт побери, люблю я хорошую ссору! - глаза ее сверкали; выражение лица было суровым. - Я сказала бы, свободный и откровенный обмен профессиональными мнениями.
      Роберт Ансельм опустил карты на стол.
      - Беседовала с докторами там, во дворце, что ли?
      - Полоумные подлизы, пиявочники!
      Пальцы и щеки Аш в тепле покалывало - восстанавливалась циркуляция крови.
      - Ну, скажи. Как там герцог?
      С лица Флоры ушел гнев. Она сделала знак обслуживающему ее пажу добавить больше воды в предложенную ей чашу с вином:
      - Ему можно доверять. Я сразу увидела. По-другому относится к тебе.
      - Доверять? - Аш попросила пажа, находившегося у очага, подогреть ей оставшееся вино. - Ага. Он обещал мне еще одну вылазку в Карфаген. В этом я ему доверяю. Это в его интересах - выживать-то надо; и еще - он умеет обращаться с армией. Так каков прогноз? Когда он встанет на ноги? Что с ним? Ранение после Оксона?
      - Я об этом и говорила. А можешь себе представить, Аш, как я оказалась у него? Благодаря названию нашего отряда. "Женщина-доктор", - Флора подошла к амбразуре окна, выглянула во мрак и подпрыгнула, уселась на подоконник. Жестикулируя, она говорила: - Его хирурги наконец позволили мне посмотреть рану - она у него посреди спины. Наверное, его копьем ткнули.
      - Дерьмо!
      Зеленые глаза Флоры блеснули в ответ на эмоциональную реакцию Аш.
      - Встань-ка! - крикнула она Ансельму.
      Когда большой и крупный мужик поднялся, она перебежала от окна к нему, схватила его за левую руку и отвела ее в сторону. Роберт Ансельм серьезно смотрел на нее. Хирург постучала пальцем по его доспеху под левой рукой.
      - Насколько я смогла рассмотреть, копье вошло отсюда - спереди или сбоку, прямо в левый бок тела герцога.
      - Должно было слегка задеть. Ведь для этого и предназначены изогнутые поверхности доспехов, - Аш подошла к тому месту, где замер в задумчивости Ансельм. Приложила пальцы к линии, соединяющей нагрудник и спинную часть кирасы. - Копье могло попасть сюда, в шарнир. Тогда и попало внутрь.
      - Я и доспех его видела. Разбит вдребезги.
      Ансельм не двигался, только попытался заглянуть себе через плечо. Он задумчиво проговорил:
      - Копье больно бьет. Может сломать шарнир. И тогда проникает кончик копья.
      - Но мог проскользнуть и внутрь наспинной части, - Аш вопросительно смотрела на хирурга. - Может, копье деформировалось? Отломалось в ране?
      - Я о копье слышал, - признался Ансельм. - Мне рассказывали, что де Ла Марш мечом отрубил ствол копья, как только герцогу нанесли удар.
      - Дерьмо.
      - Но лучше, чем если тебя ударят целым копьем. Он бы умер в одну минуту.
      Флора замахала руками:
      - Вот об этом я и спорила с врачами герцога! Я считаю, что рана не от копья, а от его доспеха.
      Девочка-паж подала им деревянные чаши, сначала Аш, потом Ансельму и, наконец, хирургу; потом девочка вернулась и улеглась у очага, заросшего паутиной и покрытого коркой грязи, между остальных детей. С переменой ветра комната наполнилась дымом.
      - В ране герцога и сейчас есть осколки его доспеха. Я рассмотрела панцирь. Наружные твердые слои растрескались, а мягкий нижний железный слой разодран, - Флора положила свободную руку на талию Ансельма сзади, над сгибом. Аш обратила внимание, что его не передернуло.
      Хирург сказала:
      - В этом месте под кожей и мышцами находятся два органа, оба имеют форму боба. Один раздавлен, а в другом, мы думаем, есть осколки стали.
      - Дерьмо! - прямо сказала Аш. Она встряхнула головой, чтобы сосредоточиться: - Ну и как он?
      - Ну, в этом-то нет сомнений: он умирает.
      3
      - Умирает?
      Чисто профессиональный взгляд Флоры изменился при виде ошарашенного взгляда Аш. Простоволосая Флора нервно переплела свои длинные пальцы:
      - Его хирурги спорят, делать ли операцию? Но не станут. Его не спасти. Но и хуже ведь не будет тоже... Ты ведь его видела. Ты говорила с ним. От него за три месяца остались кожа да кости. Ничего не ест. Жив только духом святым. Я дала бы ему одну-две недели.
      - А кто его наследник? - гаркнул Ансельм.
      - Маргарита Бургундская, - машинально ответила ошеломленная Аш, - если она победит в Брюгге; а в ее отсутствие - де Ла Марш.
      - Тогда из обороны уйдет душа.
      - Умирает... - повторила Аш, не слушая Ансельма. - Христос Великий. Через пару недель? Флориан, ты уверена?
      - Конечно, уверена, - быстро проговорила Флора ломким голосом. - Я видела ребят с такими ранениями, каких ты себе и представить не можешь. Если его не спасет чудо, он уже труп.
      - Значит, надеяться на священников? - Ансельм допил свою чашу и утер губы.
      - Его священники молятся, но ответа нет. И с нашими ранеными здесь то же самое, - сказала Флора. - Может, тут плохой воздух из-за этих рек. Раны не заживают.
      - Кто знает, насколько плохо его дело? Флора посмотрела на Аш:
      - Наверняка? Он знает, его врачи; мы с вами трое. Де Ла Марш. Сестры, наверное. Слухи расходятся ли? Кто знает?
      Аш поймала себя на том, что грызет ноготь; почувствовала соленый пот и увидела, что уже проступили синяки от ударов, но только под перчатками.
      - Это все меняет. Если он умирает - почему он мне не сказал? Христос Зеленый... Интересно, сможет ли он приказать войску отправиться в Африку до того, как... - Аш не договорила. - Надо же, умирает. Знаешь, Флориан, какая была моя первая мысль, когда ты это сказала? "По крайней мере, мне теперь не придется обращаться к Диким Машинам". Я весь день это дело оттягиваю. И теперь мне не придется. Когда Карл умрет, визиготы сразу войдут сюда через стены!
      - Тогда и станет ясно, может, твои демонические машины - просто голоса, - деловито объявил Роберт Ансельм. - Один пердеж в воздухе. Узнаем, на что они способны.
      Флора потянулась взять Аш за руку, но передумала.
      - Нельзя же вечно бояться.
      - Тебе легко говорить.
      Аш отрывисто попросила:
      - Роберт, разбуди меня через час. Я хочу поспать, пока не принесут поесть.
      Она заметила, что они обменялись взглядами, но сделала вид, что не видела этого. Стемнело, и в комнате стало холоднее. Снизу доносился шум, главный зал заполнялся народом. Она слушала, как стражники патрулируют по ближайшим коридорам, проложенным внутри стен толщиной в двадцать футов; как щебечут пажи, раздевая ее до рубашки и помогая надеть халат; но все это проходило на периферии ее сознания, а все тело оцепенело от потрясения. Она улеглась в свою кровать-ящик, вблизи очага, думая: "Умирает? А где гарантии? Только Господь знает последний час человека...
      Но в прошлом Флора чаще всего не ошибалась, когда речь шла о раненых моего отряда.
      Дерьмо".
      Пламя лизало мокрые дымящиеся поленья, обугливая их сырую кору. В центре очага поленья превратились в золу, сохранявшую зернистую структуру, потом тяга из трубы разворошила золу, полетели искры. Дым щипал ей глаза. Она все время их вытирала.
      "Да я-то о чем беспокоюсь? Просто очередной наниматель, не выполнивший договора. Если бы я смогла заставить его послать оперативную группу из Фландрии в Северную Африку... да ладно, времени нет.
      А если подумать, то интересно, где же сейчас Джон де Вир? Оксфорд, ты мне нужен здесь; мы бы добились своего, имея таких хороших ребят.
      Но, честно говоря, мне бы кстати было и твое общество, а не только твои воинские умения".
      Теперь, когда она лежала в постели, напряжение боя ослабло; она помассировала одно растянутое плечо; поудивлялась, откуда на руках берутся во время боя черно-синие синяки. И привычно быстро сумела заставить себя заснуть.
      На грани подсознания холодный сквозняк из окон превратился в сильный пронизывающий ветер, и перед ее глазами опять возник белый снег и яркое синее небо.
      Она оказалась в лесу и опустилась коленями в снег. Перед ней на боку лежала дикая кабаниха. Видная до самой последней белой волосинки, по-зимнему толстой, и до серо-коричневой щетинки. Земля была испещрена беспорядочными отпечатками копыт.
      Аш уставилась на жирный живот зверя, прямо перед ее глазами среди толстой шкуры виднелись соски и крестец. Безо всякого предупреждения свинья стала корчиться, выгибаться, согнула спину. Из ее тела хлынула красно-синяя масса.
      "Только не тут! - подумала Аш. - Не в снегу!"
      Тяжело рухнувшее тело свиноматки с острым хребтом пошло рябью. Дымящаяся масса вылилась из ее влагалища: сначала вышло длинное слепое рыло, потом тело в форме слезы; все это быстро выпало на зловонный снег. Тело кабанчика было покрыто слизью. Он шлепнулся в снег, мокрые ножки дергались; морда слепо вращалась, отыскивая сосок свиноматки. Та рычала, хрюкала. Аш увидела, как она начала разворачиваться, намереваясь встать.
      - Нет... - Аш проговорила это хрипло, громко и чуть не вернулась в свою постель в переполненной комнате на верхнем этаже башни; но она нарочно постаралась не думать об этом.
      Как бывает во сне, она двигалась в среде такой густой, как мед. Свет отражался от каждого кристалла снега. Она обхватила руками новорожденного кабанчика, запачкав пальцы слизью и жидкостью, и подтолкнула его к материнскому животу.
      Аш отдернула свои голые руки.
      Теперь, когда рыло свиноматки почти лежало на поросенке, она, казалось, его заметила. Отвесив челюсть, она вгрызлась в белую нить последа. Ее голова снова упала плашмя. Она больше не замечала новорожденного, не вылизывала его, но к этому моменту его рыльце уже прочно вцепилось в мех на ее животе, обнаружило сосок.
      - Только не в снегу, - бормотала Аш, полная сострадания. - Он не выживет.
      - Да и не такие странные дела происходили. Слава тебе Господи.
      - Годфри?
      - Тебя трудно отыскать!
      Под тяжелой походкой Роберта Ансельма задрожали половицы возле ее головы, он протопал мимо нее к очагу, где стояло подогретое вино. Она с открытыми глазами откатилась подальше. И прошептала, укутанная в халат и меха-одеяла:
      - Только когда я захочу. Может, ты демон. Так что скажи-ка мне то, что можешь знать только ты. Ну!
      - В Милане, когда ты была учеником оружейника, ты спала под верстаком своего хозяина, не имея права ни входить в гостиницы, ни выйти замуж без его разрешения. Я бывал там у тебя. Ты говорила, что хотела бы. учредить бизнес по торговле оружием.
      - Боже, ну да! Я теперь вспомнила...
      - Тебе было одиннадцать, насколько мы могли вычислить. Ты мне сказала, что устала от необходимости разбивать головы мальчиков - учеников. По-моему, ты это делала метлой, с которой спала.
      - Годфри, но ты же мертв. Я тебя видела. Я пальцы засовывала в твою рану.
      - Да, я помню, как умирал.
      - Ты где?
      - Нигде. В муках. В чистилище.
      - Годфри... кто ты?
      "Пусть скажет душа", - подумала она. Ногти больно врезались в ладони. Перед ней промелькнула вся история ее отряда - она слышала голос Анжелотти, тут, в переполненной комнате; Томас Рочестер; Людмила Ростовая громко жаловалась на ожоги, перевязанные и намазанные толстым слоем гусиного жира. Тихо, заглушаемая шумом, она прошептала:
      - А теперь ты кто?
      - Посланец.
      - Посланец?
      - Здесь, во мраке, я могу молиться. И мне приходят ответы. Это ответы для тебя, дитя, Я старался поговорить с тобой; передать тебе эти послания. Но ты никогда не расслабляешься, только на грани сна.
      У нее волосы зашевелились на затылке. Хотя она лежала ничком, все ее тело сжалось в предчувствии надвигающегося нападения.
      В памяти Аш мгновенно промелькнул калейдоскоп сотен стычек, сотен битв, где она участвовала; и в голове у нее всегда звучал этот же голос: "Советую это, советую то, нападай, отступай". Каменный голем: военная машина. И сейчас она слышит этот же голос: но все же не такой, совсем изменившийся, освященный неким присутствием.
      - Это ты, - подтвердила она. Глаза ее наполнились слезами, но она их не заметила. - Мне все равно, кто ты - демон или чудо, но я намерена впустить тебя назад, Годфри.
      - Я не тот, кого ты знала.
      - Мне все равно, что ты не святой или не дух. Ты вернулся домой, - Аш, лежа под своими одеялами и мехами, закрыла руками лицо. Теплым дыханием грела свою холодную кожу. - Знаешь, что ты говоришь со мной точно так же, как каменный голем? Годфри - ты его тоже слышишь?
      - Со мной говорит некий голос, о войне. Я подумал, что раз уж я стал... этим... что такой голос - наверное, твоя военная машина. Я пытался говорить через него, обращался к людям Карфагена, но они посчитали мои слова какой-то ошибкой.
      Аш отняла руки от лица. Хотя бы чтоб увидеть, что в комнате уже зажгли свечи, что она лежит в своей постели, вокруг люди ее отряда, а не в засыпанном снегом лесу, и не в камере в Карфагене. Перед ее глазами был желтый свет; ей стало жарко, потом холодно.
      - А моя сестра? Она тоже говорит с тобой?
      - Со мной - нет. Я пробовал. Но теперь она и с военной машиной не говорит.
      - Не говорит?
      "Не с тех пор ли, как я побывала у нее? С прошлой ночи? Дерьмо! Если это так..."
      - Слезы Иисуса! - набожно произнесла Аш. - Если это так, значит, нападение на стену - не по совету...
      - Стену?
      Сильно встряхивая головой, Аш прошептала:..
      - Роли не играет! Сейчас не до того! Дерьмо, если она сама так решила - стрелять по своим, - ну, это было довольно дерьмовое решение!
      - Дитя, я не уловил смысла.
      - Но ты слышишь все же? Если она обращается к нему... к тебе - ты это слышишь?
      - Я слышу все.
      - Все?
      Этажом ниже трещали половицы и доносился шум - это пришла смена с дежурства: буйные, воинственные, громкоголосые новобранцы. Аш передернуло.
      Она заговорила, едва шевеля губами:
      - Годфри, я дала слово, что опять обращусь к каменному голему. Я его боюсь. Нет, не так - я боюсь того, кто говорит через него. Других машин.
      - Они называют себя "Дикие Машины". Как будто твоя военная машина ручная и домашняя!
      Ее охватили страх и изумление. Она подумала сначала:
      "Но ведь он не должен знать о них, он погиб до того, как я обнаружила?" А потом: "Но это ведь Годфри. Он-то всегда знает".
      - Откуда ты о них узнал?
      - Со мной говорит не один голос. Дитя, я здесь среди множества голосов. Я пытался говорить с тобой, но ты отгородилась от меня стеной. И тогда я стал слушать их. Возможно, я на краю Ада, и я слышу разговор великих демонов между собой: это Дикие Машины.
      - Что... что они говорят?
      - Они говорят мне: "Мы тебя изучаем..."
      Когда Годфри повторял эти слова, она услышала эхо тех голосов, которые привели ее некогда в смятение.
      - Может быть, они хотят узнать людей, - сказала она и добавила с трудом, стараясь говорить с сарказмом: - Один Зеленый Христос знает, почему! Они двести лет слушали военные сообщения от обширной визиготской империи, они все должны знать о придворной политике и предательствах, что следует знать!