14

В то время, как Реднор и Леа ссорились и мирились, лорд Херефорд наконец-то открыл глаза. Его знобило, во рту было гадко, а перед глазами стоял туман. Судя по всему, он крепко перебрал накануне. Кто-то, горько рыдая, бил его по щекам.

— Слава Богу! Слава Богу! Это был голос Алана Эвшемского, его командира. Все еще не понимая, в чем, собственно, дело, Херефорд отпихнул от себя Алана, сел на кровати и прошипел, поворачиваясь к оруженосцу:

— Уильям, убери ты этого психа от меня. Что это вы такие перепуганные?

— Мы решили, что вы умираете, — сказал Уильям.

— Умираю? Да вы оба с ума сошли. С чего это мне умирать, если я не болен?

— Милорд, мы пытаемся вас разбудить со вчерашнего утра.

— Со вчерашнего утра?! — Херефорд хмыкнул и откинулся на постель. — А где Пемброк?

— Вчера утром уехал, вот мы и пытались тебя добудиться, — сказал Алан. — Лорд Пемброк сказал, что ты выпил много лишнего и тебе надо выспаться. Однако я знаю, ты здесь не за тем, чтобы напиваться с ним, и потому пытался тебя добудиться.

Херефорда ужасно тошнило, но он заставил себя встать. Он вспомнил, что произошло… Поздно вечером, уезжая с приема, он натолкнулся на Пемброка. Пемброк не был рад встрече, потому что собирался выманить из дома Реднора и снова постараться избавиться от него.

Пемброк зазвал Херефорда к себе в лагерь, который он разбил под стенами Лондона.

Херефорд недоумевал, отчего старик вдруг появился в столь неожиданном месте.

— Ну, что меня может заставить появиться тут, кроме как неотложные дела? — доверительно сказал старик. — Я здесь по двум причинам. И, прежде всего для того, чтобы предупредить тебя и Честера, что кто-то нас предал.

Это могло быть правдой. Смущало лишь одно — Филипп Глостер предупредил их раньше, а ведь он был очень болен и передвигался через силу. Если дело такое важное, что Пемброк предпочел приехать сам, а не отправлять гонца, то почему же он разбил лагерь в двух шагах от Лондона? Неужели ничего не боится?

— Я очень признателен, — ответил молодой граф, стараясь не выдать тревоги, — вы так много сделали для всех нас. Я все-таки надеюсь, еще не поздно. Вам ведь известно, что Честер уже разговаривал с королем. Кроме того, возможно, Реднору удастся убедить Стефана, что предатель все наврал. Все еще может кончиться хорошо.

— Ты ничего не понимаешь, — нетерпеливо перебил Херефорда Пемброк. — Реднор тебе помогать не станет. Филипп наговорил ему, что Генрих ничем стране не поможет. Ты сам увидишь, хотя мне очень стыдно так отзываться о моем зяте, он палец о палец не ударит. Я не говорю, что он сам заложит нас. Наверняка он питает самые нежные чувства и к тебе и к Честеру. Он ведь пробовал отговорить тебя. Но, если над тобой нависнет реальная опасность, он повернется к тебе спиной и бросит тебя на произвол судьбы!

Херефорду стало как-то не по себе. Все, что говорил Пемброк, было так похоже на правду. Самое печальное, что сам Реднор когда-то говорил едва ли не то же самое.

— Херефорд, дорогой! — участливо склонился над ним Пемброк. — Ты ужасно бледный. Я прикажу, чтобы тебе принесли вина.

— Спасибо. Я, честно говоря, в полной растерянности.

Пемброк вышел, сказав, что должен отдать распоряжение слуге, и Херефорд остался в одиночестве. Правда или нет то, что говорит Пемброк, но Херефорд не верил, что Кейн может бросить его в беде. Как-то в голове не укладывалось. А может, старик только вид делает, что не в ладах с зятем? С другой стороны, он вряд ли понесся бы в такую даль просто так. Херефорд решил, что выпьет вина, а потом попросит у Пемброка разрешения переночевать в его лагере.

— Мой мальчик, я принес тебе вина, — окликнул Херефорда внезапно появившийся Пемброк. Он прямо-таки втиснул бокал в руки молодому графу. — Херефорд, ну не надо так расстраиваться. В конце концов, для тебя еще не всё потеряно. Если ты послушаешься меня, то с тобой все будет хорошо, чего не могу сказать о Честере. — Все будет хорошо? — Херефорд судорожно отхлебнул вина, чтобы не сболтнуть лишнего.

— Ну, конечно же, — успокоил его старик. Против мальчишки он ничего не имел. Если бы ему удалось обойтись с Херефордом как-то помягче, ой бы так и поступил. Но его просто так убедить не удастся. — Для Тебя не составит труда пустить слух, что ты не знал о намерениях Честера. Еще добавишь, что Честер ничего не имел против короля и уж совсем не хотел, чтобы Стефан пошел войной на Уэльс. Ты никогда не верил тому, что болтали о Честере. А если тебя будут обвинять в сговоре с ним, скажешь, что вы в ссоре с ним и ваши пути давно разошлись.

Херефорду вдруг стало плохо. Его замутило так, что он буквально позеленел. Он вцепился в рукоять кинжала, который висел на поясе, да так, что побелели костяшки пальцев. Пемброк внимательно смотрел на него, ожидая ответа, но Херефорд чувствовал — открой он сейчас рот, его вырвет. От напряжения лоб его покрылся испариной, однако старик, казалось, ничего не замечал.

— Я придумал для тебя самый надежный путь спасения. Ни у кого не останется сомнений, что твоей вины тут нет. Скажи, а на турнирах ты на чьей стороне выступаешь?

— Я сражаюсь с баронами севера и востока, как всегда, — с досадой ответил Херефорд. — Зачем вы меня спрашиваете? Вы же все сами отлично знаете.

— Учитывая ситуацию, тебе бы стоило бы перейти на другую сторону. Все поймут, что ты от заговора Честера в стороне.

— Возможно, — обронил Херефорд и вздрогнул. — Мне нужно подумать.

— Выпей вина, Херефорд, — начал уговаривать Пемброк. — Тебе станет легче.

Херефорд снова вздрогнул.

— Да со мной все в порядке, — соврал он. — Вы же дали мне надежду. — Он сделал большой глоток, чтобы выиграть время и подумать, что происходит. Потом он вновь заговорил: — Мы неплохо поговорили, а теперь мне надо срочно к Честеру. Я расскажу ему, что вы придумали для меня. Кто знает, вдруг ему будет легче спасти себя, если я окажусь в стороне. — Он залпом осушил бокал. — Вы так переживаете за меня, но совсем забыли про Честера. Возвращайтесь домой, а я тут со всем разберусь сам.

— Надеюсь, что я и в самом деле скоро поеду обратно, — многозначительно произнес Пемброк, — только у меня ведь было две причины для приезда. Одна — это ты, а вторая — моя дочь. Мне нужно встретиться с моим зятем и серьезно поговорить с ним. До меня дошли слухи, что королева хочет взять мою дочь в заложницы.

— Зачем?! — спросил Херефорд. Он еле сидел — ужасно кружилась голова. — Откуда вам это известно?

— Друзьям спасибо, — ответил Пемброк, — у меня есть кое-кто при дворе. Я думаю, Мод попытается захватить Леа, когда они вместе поедут на турнир. Леа будет среди гостей, а Реднор на поле. Королеве никто не помешает сделать это. Ты же сам знаешь: когда Реднор сражается, он ничего не слышит и не видит. Вот поэтому я хочу поехать вместе с ними, чтобы защитить дочь.

Это были последние слова, которые расслышал Херефорд. Он попытался встать, но не смог. Он упал на пол, и ему показалось, что Пемброк пытается поднять его…

Восстановив все это в памяти, Херефорд понял: он должен поторопиться.

— Седлайте лошадей, мы едем к Реднору, — мрачно приказал он Алану. Для него с Честером все потеряно, но кто знает, может, он еще успеет предупредить друга.

Сквозь сон Кейн услышал, как кто-то барабанит в дверь.

— Реднор! Это я, Херефорд. Я войду, извини, — голос звучал настойчиво и тревожно, и Кейн даже не успел, как следует рассердиться за столь ранний визит.

— Подожди минутку, — только и успел предупредить он.

— Пусть твоя жена натянет на себя одеяло. Я не буду смотреть на нее. У меня нет времени ждать! — Он распахнул дверь и влетел в комнату, весь взъерошенный и испачканный грязью.

Реднор непроизвольно схватил со столика, стоявшего рядом с кроватью, кинжал, но, увидев, что Херефорд один, успокоился и отложил его.

— Скажи своей жене, чтобы вышла, если хочешь, чтобы твоя голова была цела, — распорядился Херефорд.

— Моя голова уже давно у нее в руках. И твоя, кстати, тоже… Пусть она останется. Но какой черт тебя принес, в эту рань?

— Как сказал бы Филипп, все лихо закручено. Честеру уже не спастись, и мне тоже. Пемброк удрал.

— Как? — Кейн тряхнул головой, отбрасывая со лба волосы. — Я-то думал, раз ты не вернулся домой ни прошлой ночью, ни утром, ты за ним приглядывал.

— Я дурак! Болван! Глупец!

— Да что случилось? Я тебя таким никогда не видел!

Херефорд посмотрел на Леа. Разговор пойдет о ее отце. Вряд ли ей приятно будет присутствовать при этом. Но, в конце концов, если Реднору все равно, так почему у него должна об этом болеть голова?

— Я виделся с Пемброком. Не поверил тому, что рассказывал Филипп, и решил сам убедиться. Я поехал к старику в лагерь, надеясь услышать какие-то объяснения. Мне показалось, он обрадовался встрече. Пемброк был очень приветлив со мной. Говорил он очень даже сладенько… О, черт! — Херефорд вскинул руки и пригрозил кому-то невидимому кулаками. — Дай человеку хоть каплю «Уэльской крови», и он сразу валится с ног.

— Я знаю достаточно людей, которые и без этой капли сделают то же самое. Херефорд, я не возьму в толк, о чем ты говоришь. Скажу лишь, что мои люди расправятся с каждым, кто преследует тебя. Сам же я во все это ввязываться не хочу. Мне противно! Ради Бога, хватит криков, вздохов и заламываний рук. Объясни, наконец, что случилось. Почему ты вламываешься ни свет, ни заря, словно за тобой гонится свора собак? Тебя преследуют?

— Никто меня не преследует.

— Тогда что за спешка? Если Пемброк уже затянул петлю, значит, он здесь? Если он здесь, то, что я теперь могу сделать? Со Стефаном я поговорю потом — вот и все. Зачем будить меня ни свет ни заря? Жену перепугал, до сих пор дрожит от страха.

Здесь Кейн покривил душой. Он всегда считал, что любые новости лучше узнавать пораньше. К тому же и жена вовсе не была перепугана. Она спокойно сидела в постели, запахнув на груди ночную сорочку. Когда забарабанили в дверь, она сначала метнулась к Реднору, чтобы спрятаться за него, — вдруг за дверью опасность? Но, увидев входящего в спальню Херефорда, она успокоилась и посмотрела на мужа — на шее Кейна размеренно пульсировала жилка, ни одна мышца не была напряжена. Разговор хоть и серьезный, но опасности не предвещает.

— Нет, милорд, я не испугалась, — Леа захотелось успокоить Реднора. Но ей было жалко и Херефорда. Она видела — он обижен на Реднора за то, что тот не воспринимает его всерьез.

— Виноват, что разбудил тебя, Реднор, — ядовито сказал Херефорд. — Впредь буду знать, что мне со своими проблемами сюда лучше не соваться. — Он развернулся и пошел к двери.

— Эй, Херефорд, а ну вернись! Вернись, я сказал, ты же знаешь — я за тобой бегать не буду. Ну что ты такой обидчивый? Я еще толком не проснулся. Коль уж ты здесь, садись и рассказывай все по порядку. Ну, прошу тебя, сядь. У меня голова кружится от твоей беготни. Хочешь что-нибудь поесть или выпить?

— Вина, если есть поблизости.

Леа отвернулась и накинула халат, потом встала и пошла приказать слугам принести из кухни холодного мяса и хлеба. Сама она отправилась в погреб за вином.

— Вчера утром Пемброк скрылся, — сообщил, наконец, Херефорд. — Он прячется или в городе, или у Стефана.

— Вчера утром?! Где же ты был все это время?

— Спал. Он напоил меня так, что мои люди не могли меня разбудить.

— Да он мог отправить тебя этим пойлом на тот свет! — У Реднора заходили желваки на скулах.

— Подозреваю, что он этого и добивался. Но почему Стефан прячет его?

— Он приехал, чтобы предать в руки короля Честера и… — «И убить меня», — мысленно докончил Кейн, но вслух высказать это все-таки не решился. — Король или, что более вероятно, королева будут прятать его, пока не состоится королевский совет, а после совета Мод может посадить его в тюрьму или просто убить, и тем самым полностью изменить ситуацию в Уэльсе в свою пользу.

— В Уэльсе? Но каким же образом?

— Херефорд, ты не хочешь думать! — прикрикнул Реднор и тут же прикусил язык. Он был несправедлив к юноше: Херефорд мало понимал в придворных интригах и по молодости был еще очень прямодушен. — Разве лорды Уэльса не настроены против Стефана? — начал терпеливо объяснять Кейн. — Они не скрывают своих симпатий к Генриху Анжуйскому. Смотри, что получается: Пемброк выдает королевскому совету Честера; после совета Мод находит доказательства участия в мятеже самого Пемброка, после чего сажает его в тюрьму или казнит; все земли, которые принадлежали ему, Фиц-Ричарду, Честеру и тебе, она передает тем, кто лоялен к королю. Ну, и кто после этого останется на стороне Генриха, кроме Глостера?

— О Господи! А как же ты? До тех пор, пока твой отец владеет своими землями, Глостеру никто не сможет нанести удар с тыла!

— Что я? — медленно произнес Реднор. — Отец здесь ни при чем. Он очень стар, а Мод может и подождать, пока природа не возьмет свое. Что могу поделать я сам? — Он вдруг улыбнулся, но глаза его смотрели жестко и холодно. От такой улыбки становилось не по себе. — Может, и не зря меня выбрали первым рыцарем короля на предстоящем турнире. Может…

— Нет!

— Да, ты прав! — с готовностью согласился Реднор, но отнюдь не для успокоения Херефорда. В комнату вошла жена, а о таких вещах при ней лучше не говорить. — И что это такое мне в голову пришло. Ты же знаешь, я стал такой подозрительный!

Затем Кейн увел разговор в сторону.

— Им не удастся получить ни тебя, ни Честера, если он еще способен прислушаться к голосу разума. А если вы останетесь на свободе, мы сможем поправить дела в Уэльсе. Ты крепко дружишь с Глостером и всегда придешь ему на помощь, поэтому слушай меня внимательно. Стефан до сих пор ничего не предпринял. Он хочет поговорить с советом, а совет соберется только после турнира. До этого времени можешь спать спокойно. Конечно, тебе нужно извиниться перед двором за свое двухдневное отсутствие. Сочини какую-нибудь историю с женщиной — это будет выглядеть убедительно. Если я не дам тебе знака, что твои извинения принимаются, уезжай прямо с melee1 . Скачи к Южным воротам, там тебя встретят. План побега у меня уже есть.

— Замолчи, — юноша гордо поднял голову. — Я и слушать не хочу. Ты же уговариваешь меня на Групповая пешая схватка, бесчестный поступок. Если я смогу убедить Честера отказаться от своих замыслов, это поможет и ему и мне, и тогда мы вместе приедем к Южным воротам, а там делай с нами что хочешь. Но, если я не отговорю Честера, я останусь с ним. Я дал слово и не предам друга.

— Да хранит тебя Господь, — Реднор не хотел спорить с Херефордом, он слишком уважал его. — Как бы то ни было, не отчаивайся. Получается нехорошо, но я найду способ выручить тебя. Мы с Глостером вместе что-нибудь придумаем.

Херефорд встал, чтобы уйти, но при упоминании о Глостере сел снова.

— Я еще кое-что хотел сказать, — вновь заговорил он. — До нашей с Пемброком встречи какая-то птичка напела ему, что если я не уговорю его убраться домой, то применю силу. Кто это был? Ты, лорд Филипп, она, — он кивнул на Леа, — или, может, я сам? Кто научил птичку петь такие песни?

Реднор хотел сказать Херефорду в ответ что-то резкое, но передумал. Сердиться на него все равно бесполезно.

— У Леа в любом случае не было такой возможности, — спокойно ответил он. — Она все время находилась под моим присмотром. Филипп тоже не мог этого сделать — я на руках отнес его в постель. Остаюсь я, правильно?

— Филипп мог переговорить с Пемброком до того, как увиделся с тобой. Ну и Филипп! Я же говорил, что не доверяю ему. Тебя же могут просто убить!

«Нет, — подумал Реднор, — Филипп здесь ни при чем. Более вероятно, что Леа в заговоре».

— Могут, — заговорил Кейн, — только какая от этого польза Филиппу? Все знают, что мы с ним как братья и очень дружны. Эта же метла может пройтись и по нему. Нет, единственное, о чем можно пожалеть, так это о его болезни. Боль омрачает его разум, и он не всегда понимает, что происходит. Ну а тебе не показалось странным, что Пемброк не поехал в Лондон, а разбил лагерь под городскими стенами?

— Конечно, я все заметил, потому и стал подозревать, что он мне какой-то дряни в вино подсыпал. Только зачем устраивать западню, в которой нет наживки?

— В западню должен был попасться кто-то другой, тут дело не в наживке — мышь не та.

— Может, ты и прав, — согласился Херефорд: — Реднор, мне появляться завтра при дворе?

— Разумеется, а что тебе еще остается делать? Не тревожься. Обещаю, ты выйдешь из этого всего без потерь — и шкура останется целой, и земли у тебя не отнимут.

Молодой человек натянуто улыбнулся.

— Я не обижусь, если у тебя ничего не получится. Это моя собственная глупость завела меня неизвестно куда, ты ведь отговаривал меня.

— Ну, ладно, хватит об этом. Ты слишком переживаешь, не вздумай завтра при дворе ходить с кислой физиономией, а то слухи пойдут.

На сей раз улыбка у Херефорда получилась естественнее. Он подошел и поцеловал Кейна в щеку.

— Не надо поучать меня, как ребенка. Завтра увидимся… То есть сегодня. Уже утро. Прощай!

— Да поможет тебе Господь, Херефорд. Дверь за ним закрылась, и Реднор сел на край кровати.

— Он такой доверчивый, — задумчиво произнес Кейн, — что мне даже стыдно за то, что его втянули в этот кошмар. Да, он не ребенок, и в бою держится как взрослый мужчина, но думает, что небо расколется над ним, если он нарушит клятву.

— Я слышала, ты чуть ли не единственный, кто еще соблюдает клятвы, — тихонько заметила Леа. Если бы Реднор не дорожил так своей честью, она бы уговорила его не ехать на турнир. Какие глупости приходят иногда в голову! Да если бы он был не таким, какой есть, она бы никогда не полюбила его, ей не было бы дела до того, жив он или мертв. Леа нежно прижалась губами к плечу мужа и скользнула под одеяло. Он прижал ее к себе, не сводя, однако, глаз с двери. Она заметила, что вокруг рта у него залегли горькие складки.

— Не в этом дело, Леа. Я верен слову, но, тем не менее, отлично знаю, что меня предадут. Он тоже держит слово и надеется, что другие поступят так же. Потому каждое новое предательство — страшная боль для него.

Он умолк и задумался. Сказать Херефорду, что он ему поможет, — легко, а вот реально помочь значительно труднее. Здесь могла бы помочь королева. «Вот только как все это повернуть таким образом, чтобы та опасность, которая висит надо мной, — размышлял Реднор, — грозила и ей?»

— Милорд! — робко окликнула его Леа.

— Что еще? — Кейн раздраженно повернулся к жене.

— Я не уверена, что в историю, которую расскажет завтра Херефорд, поверят. Но, мне кажется, я могу помочь.

— Как?

— Элизабет Честер… — Леа многозначительно подняла палец.

— Откуда ты знаешь Элизабет Честер?

— Я познакомилась с нею на свадьбе. Она одна из фрейлин королевы. Мы с ней немножко поболтали.

— Я надеюсь, ты не собираешься воспользоваться ее советами. Она моя крестница, я ее очень люблю, но она очень дерзка, а ее манера обращаться с мужчинами… Я не хочу, чтобы ты подумала, будто и тебе можно вести себя так же.

С закрытыми глазами Леа слушала эти увещевания. У нее не было ни малейшего желания спорить с Кейном по поводу и без повода, но она удивилась, что такая мелочь, как характер Элизабет Честер, может сорвать серьезное дело. Ведь речь идет о судьбе Херефорда!

— Нет, милорд, конечно, я не собираюсь ничему у нее учиться. Просто в истории с Херефордом она может помочь.

— А что общего у Херефорда с Элизабет?

— Милорд, если вы дадите мне договорить, то я объясню. Всего-то несколько слов — и дело сделано.

— Какое дело? — подозрительно спросил Реднор.

— Может, вам лучше и не знать ничего. Речь пойдет и о других женщинах.

Кейн чуть не вывернул Леа руку. Шутки в сторону, эта девчонка окончательно отбилась от рук. Леа уже поняла, что совершила непростительную ошибку, но было поздно.

— Нет, нет! Просто то, что важно для женщин, для мужчин пустяки! — запричитала она.

— Послушай меня, милая: даже мои собаки не бегают там, где им хочется. Моя жена тем более не будет делать того, что мне неугодно. Если ты будешь что-то делать за моей спиной, я выпорю тебя и запру в Пейнкастле.

— Я только хотела помочь лорду Херефорду, — прошептала Леа.

— Почему? — ревниво спросил Кейн. Что-то они с Херефордом подозрительно дружелюбны.

— Потому что мне показалось, будто вы этого хотите.

— Забудь.

— Элизабет Честер знает любовницу Херефорда.

— Которую? — нетерпеливо спросил Реднор. Он сам себе удивился — как же быстро ей удалось втянуть его в этот разговор.

—Милорд, речь идет о леди Гертруде. Она немолода и страшно ревнива.

— И правильно, — хохотнул Реднор.

— Чтобы позлить леди Гертруду, Элизабет расскажет ей историю о том, куда пропал лорд Херефорд. Встретив лорда Херефорда, леди Гертруда не сможет спрятать свой гнев. Эти две почтенные дамы разболтают на весь двор то, чего рассказать о себе у лорда Херефорда язык не повернется.

— Но зачем Элизабет Честер навлекать позор на себя? Какое ей дело до Херефорда, она за Что-то злится на него?

— Милорд! Прошу вас, не шутите. Если Элизабет захочет, то легко женит на себе лорда Херефорда. Всем женщинам это известно, и леди Гертруде тоже. Однако леди Гертруда не знает, что Элизабет великолепно осведомлена о ее романе с лордом Херефордом.

— Элизабет… и Херефорд?! Когда-то ей прочили в женихи меня, но… — Реднор вдруг засмеялся. — Ох, и веселая будет парочка! Я уже слышу звон бьющейся посуды.

— Только не говорите ему об этом. — Леа прикоснулась к руке мужа. — По-моему, они нравятся друг другу, хотя Херефорд и заявляет, что никогда не женится, а Элизабет держится неприступно. Знаете, мне кажется, ее даже обижает, что у Херефорда такая глупая женщина.

Реднору все еще было весело, когда он представлял, как будут жить вместе Херефорд и Элизабет.

— Клянусь, я ему и слова не скажу, хотя я просто обязан его предупредить. Если Элизабет говорит, что женит на себе Херефорда, — так тому и быть. О Господи, до чего же она хороша! — Глаза Кейна недобро вспыхнули. — Но мне не хотелось бы иметь в своем доме такую ведьму. К тому же она слишком красива. Я скоро бы устал от такого великолепия.

Он повернулся к Леа. Ее чудесные рыжие волосы растрепались и укрывали ее подобно тонкому ковру, пряча тело от глаз Реднора. Нужно было вставать, но Реднор медлил. Он подхватил прядь ее волос и подкинул на ладони… От ссоры в прошлую ночь остался неприятный осадок на душе. Реднор все еще чувствовал себя неловко. Его рука скользнула по телу жены. Он внимательно смотрел, не мелькнет ли хотя бы тень недовольства на ее лице. Реднор не торопился, боясь сделать ей больно или вновь напугать.

Леа же беспокоило другое: она лежала, закрыв глаза и слушая, как откликается на ласки мужа ее тело… ей до сих пор невыносимо страшно было явить мужу свою страсть, ибо мужчина должен решать, когда и насколько ему должна принадлежать женщина. Удел жены — заботиться о муже и рожать ему детей, а не услаждать его плоть, а тем более самой грешить жаждой плотских утех. Кажется, ей говорила об этом мать.

Но почему же леди Эдвина не рассказала ей о сладкой муке близости, о тех мгновениях, когда кажется, что душа воспаряет к небесам, а тело наливается истомой и негой?

Кейн постепенно учился понимать тело своей жены. Он со страхом и радостью открыл, как податливо оно, как робко, но страстно отвечает на его ласки, как трепещет в ожидании плотских радостей. В первые дни он просто терял голову от близости, нырял в нее, будто в омут, стараясь мгновенно и жадно утолить желание. Но позже он научился быть более неторопливым и терпеливым. Он получал удовольствие, видя, как его тихие ласки, нежные прикосновения разжигают тело Леа. До сих пор его трогали робкие безыскусные ласки, пугливые, чуть дрожащие пальцы, когда она касалась его тела.