– Мне придется ее убить, если ты не свяжешь ее, – сказал, в конце концов Осберт.

Он, так или иначе, собирался убить Кэтрин, но не хотел делать этого раньше времени, чтобы вид крови не довел Джиллиан до истерики. Медленно, очень медленно, словно одурманенная или контуженная, Джиллиан сделала, как было велено, завязав одним куском вуали рот Кэтрин, другим, связав ее руки, третьим – ноги. Осберт наблюдал за ней, но никаких погрешностей в ее действиях не заметил. Он не догадался, что материал был таким мягким, таким нежным и был так толсто накручен вокруг запястий и лодыжек Кэтрин, что если женщина посильнее напряжется, то узлы соскользнут, и руки и ноги ее высвободятся. Осберт отметил только, что Джиллиан после первого ошеломленного взгляда больше не смотрела на него. Он был доволен этим. Это подкрепляло его уверенность, что Джиллиан по-прежнему запугана.

Осберт так же ошибался в этом своем предположении, как и в том, что Кэтрин связана, как следует. Внешне Джиллиан не изменилась, но он не осознавал, что под старой оболочкой жила уже совершенно другая женщина. Отнюдь не страх заставил Джиллиан ухватиться за распятие и прошептать молитву, но радость. Бог послал ее злейшего врага прямо ей в руки, и она от всей души возблагодарила Его. Ее замедленная реакция была результатом отнюдь не паралича, а размышлений. Чего Осберт надеялся добиться в замке, полном людей, которые, Джиллиан не сомневалась в этом, грудью встанут на ее защиту?

Джиллиан не пришлось долго гадать. Осберт сам рассказал ей об этом. Зная, как долго ему придется ждать прибытия отряда из Пивенси, он не мог удержаться, чтобы не похвастаться своим умом перед Джиллиан. Сначала она стояла совершенно неподвижно, опустив взгляд на распростертую у ее ног служанку. К середине рассказа она закрыла глаза и закусила губу. Время от времени по телу ее пробегали мурашки. Осберт все больше хорохорился, видя, что она признала неотвратимость его победы.

На самом же деле Джиллиан едва сдерживала смех. Она даже не знала, что забавнее – то, что Осберт не знал о разгроме в Линкольне и, стало быть, о том, что никто из Пивенси не придет к нему на помощь, или что, если даже кто-нибудь придет, в этот самый день в Тарринге должны были собраться ее вассалы с большими силами. Если люди, которых видели разведчики Осберта, были не просто французским отрядом, который спасается бегством, то они окажутся в тисках между Таррингом и вассалами Джиллиан.

Джиллиан рассмеялась бы Осберту в лицо, но она не хотела возбуждать в нем подозрений. Бог ниспослал его ей в руки, но она еще не знала, как убить его, и не хотела терять свое преимущество. Она понимала, что его самоуверенность и вера в ее покорность были грозным оружием в ее руках.

К несчастью, именно в этот момент Осберт решил, что Джиллиан настала пора сыграть свою роль и отвлечь стражу от задних ворот в конюшню, где люди Осберта нападут на них из засады и завладеют их доспехами. Он объявил об этом с таким ледяным спокойствием и уверенностью, что Джиллиан от удивления потеряла контроль над собой. Она залилась злобным смехом и произнесла:

– Ты осел! Длинноухий осел!

Не будь Осберт именно тем, кем назвала его Джиллиан, эта ошибка дорого стоила бы ей. Он стоял в эту секунду достаточно близко к ней, чтобы схватить ее за горло, и она жестоко пострадала бы за свою несдержанность. На женщине есть достаточно мест, которые можно повредить, а под одеждой видно не будет. Однако Осберт был не меньше удивлен реакцией Джиллиан, чем она его глупостью, и она вовремя успела понять свою оплошность и среагировать. Прежде чем значение ее слов пробилось в череп Осберта, Джиллиан перескочила через кровать и встала по другую ее сторону, скрытая от Осберта занавесками.

Осберт испустил вопль ярости и бросился за ней вокруг кровати. В гневе он, позабыв о своих интересах, вполне мог воспользоваться мечом. Но Джиллиан знала, как воздействует на Осберта раздражение. В прошлом он часто бил кулаками и ногами, когда отец или брат отказывали ему в чем-нибудь. Достигнув временного укрытия, Джиллиан, не теряя времени понапрасну, огляделась в поисках чего-нибудь, что могло бы защитить ее. Нож ее лежал в сундуке за спиной Осберта, что было и к лучшему, поскольку Джиллиан инстинктивно ухватилась бы за него, а нож едва ли был надежной защитой против меча.

Теперь, когда ее привычное оружие оказалось вне досягаемости, Джиллиан заставила себя соображать. Ей нужно было что-нибудь длинное и крепкое, чтобы удерживать Осберта на расстоянии. Наконец, обругав себя еще большей ослицей, чем Осберт, она схватила подсвечник, стоявший у кровати. Подсвечник был выше самой Джиллиан, сделан из кованых железных полос и довольно прочен. Он имел также длинный острый наконечник, на который насаживалась свечка. Джиллиан сорвала свечку и швырнула ее Осберту в лицо, когда он обошел вокруг кровати. Тут же обнаружился и один недостаток этого оружия – подсвечник был слишком тяжелым. Она могла наклонить его и держать Осберта на почтительном расстоянии, она могла даже приподнять его и ткнуть немного вперед, но он слишком громоздок и неудобен, чтобы удерживать его в руках долгое время или размахивать им, отбивая удары меча.

Для человека даже не слишком большого мужества и сноровки этот подсвечник едва ли стал бы препятствием. Если бы он хотел оставить Джиллиан в живых, ему достаточно было бы просто вложить меч в ножны и подождать, пока подсвечник сам выпадет из рук Джиллиан, а если бы ее смерть была его целью, он просто ухватил бы подсвечник левой рукой, а правой нанес удар. Однако по сравнению с Осбертом даже кролик показался бы львом. К тому же его мозг продолжал торжествовать по случаю исполнения его давней мечты. Он с таким трудом столько месяцев добивался своего. Нельзя же все испортить в последнюю минуту. И, самое главное, он не верил, что Джиллиан была способна оказать сопротивление. Джиллиан так разозлилась на саму себя, что, почувствовав в руках первое средство самообороны, от досады закричала. Как она могла быть такой дурой?! Почему она просто не согласилась для видимости на его предложение? Как только они показались бы во дворе, стражники схватили бы Осберта. Он же не мог выйти из ее комнаты, держа в руках обнаженный меч. Даже если бы он приставил к ней нож, ей, скорее всего удалось бы просто сбежать без проблем. Никакой торговец не осмелился бы прикоснуться к хозяйке имения. Любой слуга в ярости набросился бы на Осберта. Джиллиан не подумала об этом потому, что с самого начала не хотела, чтобы Осберт попал в руки к воинам. Она хотела убить его сама!

Осберт зашипел на нее, обливая потоком грязных слов. Теперь он уже перешел к угрозам. Глаза Джиллиан дико метались, выискивая оружие получше. Она ничего не нашла, но сквозь щелку в занавесках заметила, что дверь в ее комнату приотворилась. Слишком поздно! Кто-то идет. Ее спасут, но Осберт окажется пленником. Адам вызвал бы его на поединок, но Джиллиан знала, что Осберт ни за что не согласится сражаться, а просто так убивать его Адам, наверное, не станет. Если бы только она могла доказать, что Осберт убийца. Его бы отдали под суд и казнили за это, но доказательств у нее не было.

– Убийца! – в отчаянии заорала Джиллиан, когда дверь открылась. – Ты думаешь, что можешь стоять у окна, из которого ты выбросил несчастного Гилберта, а потом велеть мне слушаться тебя?! Да я бы скорее умерла!

– Несчастный Гилберт! – осклабился Осберт, не сводивший глаз с Джиллиан и потому не заметивший, как открылась дверь и на пороге остановились в изумлении два человека. – Что из того, что я выбросил его из окна? Он и так был уже трупом. Ты не можешь называть убийцей того, кто просто выбросил из окна мертвое тело.

– Неправда! – воскликнула Джиллиан. – Ему становилось лучше!

– Если тебя это так волновало, – мерзко осклабился он, – то почему же ты не выдала меня?

Джиллиан не слышала со стороны дверей никакого звука и не осмеливалась повернуть туда голову. Она предположила, что дверь открыла служанка и, увидев связанную Кэтрин или Осберта с мечом в руке, побежала звать на помощь. Ее, правда, удивило, что женщина не завизжала, но она была признательна ей за это, поскольку это давало ей последний шанс покончить с Осбертом.

– Потому что я хочу убить тебя сама! – закричала Джиллиан и, крепко ухватив подсвечник, сделала внезапный выпад.

Она вонзила острие Осберту в грудь, да еще оттолкнула его назад на пару шагов. Зная его трусость, Джиллиан надеялась, что от неожиданности и страха он выронит меч. Вместо этого, однако, он яростно взмахнул им. Он не задел Джиллиан, но она, уворачиваясь, выронила тяжелый подсвечник и упала на колени. Двойной рев ярости раздался со стороны дверей, за которым последовал визг ужаса со стороны Осберта, и второй его удар также не достиг цели. Джиллиан в отчаянии вскочила на ноги и снова схватила подсвечник. Этим движением она помешала Осберту упасть на четвереньки и попытаться укрыться под кроватью. Он испустил еще один полный ужаса крик и опустил свой меч. Но было уже слишком поздно. Сэр Ричард и сэр Годфри уже приближались, и в намерениях их сомневаться было невозможно. Джиллиан сделала еще один отчаянный выпад, и Осберт, истерически визжа, отступил к открытому окну, зацепился за подоконник и вывалился наружу.

Джиллиан, сэр Ричард и сэр Годфри стояли, смотря друг на друга и часто и тяжело дыша. Прежде чем кто-либо из них успел произнести хоть слово, со двора донесся знакомый рев.

– Адам! – вскрикнула Джиллиан и, протиснувшись мимо обоих мужчин, бросилась вниз по лестнице.

Поскольку Адам тоже целеустремленно спешил наверх, они встретились в зале. Сэр Ричард и сэр Годфри, поспешившие вслед за Джиллиан, стали свидетелями интереснейшего зрелища, как сюзерен прижимает к груди свою подданную, покрывая ее лицо поцелуями и между делом бессвязно спрашивая, что произошло и цела ли она, и, целуя, не давал ей времени ответить. Точно так же, урывками, Джиллиан пыталась рассказать ему об Осберте. Он не совсем улавливал, что она говорила, поскольку едва одно слово успевало слететь с ее уст, он прижимался к ним губами, и Джиллиан не прилагала усилий как-либо изменить ситуацию. По ее мнению, целовать Адама было куда важнее, чем объяснять ему, что случилось с Осбертом.

В конце концов, однако, Джиллиан произнесла имя Осберта.

– Осберт?! – взревел Адам. – Так это был де Серей?

Когда Адам въехал во внутренний двор, он увидел, как из окна спальни Джиллиан выпал человек. Он благоразумно не стал мешкать и выяснять, кто это был, а сразу бросился наверх, проверить, не угрожает ли что-нибудь Джиллиан. Мертвец, кто бы он ни был, уже никуда не денется.

– Он проник сюда, переодевшись торговцем, – проговорила Джиллиан.

– Он чуть не убил леди Джиллиан, – пояснил сэр Ричард.

– Он признался в убийстве Невилля, – прорычал сэр Годфри.

Взгляд Адама метнулся с одного на другого и остановился на сэре Годфри.

– А вы кто такой? – спросил он.

– Это сэр Годфри, он приехал дать клятву леди Джиллиан, – начал сэр Ричард. – Он…

– Приехал дать клятву?! – заорал Адам. – Сейчас? После того, как я…

– Сэр Годфри отныне – желанный гость в моем доме, – громко и четко произнесла Джиллиан.

Лицо Адама побагровело. Сэр Годфри стиснул зубы, но к мечу, который уже вложил в ножны, не потянулся. Он бы все равно не успел. Если бы сэр Ричард мог поговорить с сэром Адамом в спокойной обстановке, возможно, сэр Адам вник бы в положение Годфри. Посреди же суматохи такому молодому человеку было простительно рубить с плеча.

Джиллиан напряглась. На этот раз она зашла слишком далеко. Адам наверняка побьет ее. Впрочем, это ее нисколько не волновало. Пускай. Убить ее до смерти сэр Ричард ему не позволит, и Адам об этом потом сам пожалеет. Когда он увидит синяки на ее теле, он проникнется жалостью и примет сэра Годфри. По меньшей мере, это предохранит его от сражения.

– Он мой вассал, – упрямо добавила Джиллиан, тяжело дыша, но, сохраняя голос ровным, – а я предпочитаю не разорять войной земли моих вассалов, если они готовы принести мне присягу и быть верными.

– Ну, конечно же, нет! – снова заревел Адам. – Я же не идиот! Но тогда какого черта мне делать с почти тысячной армией?..

Сэр Ричард единственный в этой компании сохранял полное спокойствие. Он уже был знаком с быстрыми вспышками гнева Адама, да и Джиллиан больше ничем не могла удивить его. Окончательно опрокинуло его прежние представления о женщинах зрелище того, как его нежная и хрупкая госпожа набросилась с подсвечником на де Серей. И гнев Адама был ему тоже понятен. Если бы он сам призвал своих вассалов и потратил деньги на наемников, он злился бы точно так же. К счастью, он уже размышлял над этой проблемой.

– Льюис, – внятно произнес сэр Ричард.

Наступила внезапная тишина. Адам недоуменно взглянул на сэра Ричарда, и затем блаженная улыбка озарила его лицо, цвет которого быстро вернулся к нормальному. Если бы у Джиллиан, прекрасно понявшей, что так переменило настроение Адама от ярости к счастью, оказался под рукой подсвечник, то она с такой же радостью вытолкнула бы в окно вслед за Осбертом и сэра Ричарда. Однако она, как и предсказывала Элинор, понемногу становилась тверже духом. Она не стала меньше бояться, что с Адамом может что-нибудь случиться, она просто уже переставала бояться, что может потерять Адама. Поэтому она ничем не выказала своего страха. Сэр Годфри тоже наблюдал за Адамом, разрываясь между беспокойством и надеждой. Если он правильно понял, что сказал молодой господин, он в безопасности. Это тут же подтвердилось.

– Льюис, – повторил Адам. – Ах, да, Льюис. В самом деле, вы желанный гость для меня, сэр Годфри. Полагаю, вы не возражаете против того, чтобы сослужить свою службу прямо сейчас, участвуя в захвате Льюиса?

– Конечно, нет, сэр Адам, – поспешил ответить сэр Годфри. Льюис находился достаточно далеко от Гастингса и Пивенси. Никто не узнает, что он участвовал в нападении на него. С искренней радостью он принялся рассказывать Адаму, как много людей он мог предоставить.

– Прошу прощения, господа, – ледяным тоном вмешалась Джиллиан, – но я должна присмотреть за одним небольшим дельцем по хозяйству. Кто-то должен убрать останки моего последнего мужа. Мы же, наверное, не можем разбрасывать по двору трупы. Теперь я вдова и должна следить за своей репутацией.

Снова наступило молчание. Сэр Годфри выглядел изумленным. Сэр Ричард неодобрительно нахмурился, услышав от Джиллиан такие легкомысленные слова. В глазах Адама снова закипел гнев.

– Репутация? – рявкнул он. – Что ты имеешь в виду?

Джиллиан не имела в виду ничего особенного. Ее просто рассердило, что трое мужчин слишком увлеклись чем-то, что было ненавистно ей, видимо совершенно выбросив из головы событие, имевшее для нее такое важное значение. Она не ответила на риторический вопрос Адама, и тот с жаром продолжал:

– Ведь это ты не хотела слушать об аннулировании брака, чтобы мы могли пожениться. Я клялся много раз, что мне не нужны твои земли, и я не хочу отнимать у тебя власть, но ты не доверяла мне. Я больше этого не вынесу! Я хочу, чтобы ты стала моей женой, а не любовницей. Я не хочу прокрадываться к твоей постели, как трусливый пес. Ты можешь предложить любые условия насчет своих земель, но прежде, чем я покину этот замок, ты станешь моей женой – хочешь ты того или нет.

Стоит ли говорить, что Адам был несправедлив, хотя и неумышленно? Он никогда не упоминал об аннулировании или о браке с Джиллиан. Но он так часто спорил об этом деле с самим собой, навязывая себе ответы, которые, как он думал, дала бы ему Джиллиан, что был совершенно уверен, что она уже неоднократно ему отказывала. Джиллиан, однако, не имела ни малейшего намерения возражать против подобной несправедливости. Ей был предложен рай, и ее не так уж волновало, на какой тарелочке его подали.

– О, дорогой мой, дорогой мой господин, – тихо произнесла она. – Вас, наверное, ввела в заблуждение какая-нибудь моя глупость или недопонимание. Я с радостью выйду за вас, прямо здесь и сейчас, без какого-либо контракта вообще. И мои вассалы будут свидетелями.

– Правда, Джиллиан? Ты говоришь серьезно?

– Пусть позовут отца Поля, и он может немедленно поженить нас, – ответила Джиллиан.

Хотя это едва ли можно было назвать нормальной процедурой, сэр Годфри и сэр Ричард попридержали языки. Сэр Годфри не слишком боялся бы сеньора-женщины, но не стал ничего говорить, опасаясь испортить только что наладившиеся отношения с Адамом. Сэр Ричард не сомневался, что Джиллиан будет в безопасности в руках Адама, и, кроме того, он был убежден, что она способна позаботиться о себе сама. Адам на мгновение заколебался. У него при себе был контракт, в точности переписанный с контракта его матери, лишь имена и названия земель были изменены. Адам собирался предложить его в качестве приманки, поскольку он надежно охранял права женщины. Затем Адам подозвал слугу и приказал ему немедленно привести священника в часовню. Пусть Джиллиан верит, что она отдала все ради любви. Это навечно останется сладким воспоминанием в его сердце, а потом он покажет ей контракт, и она поймет, что ничего не потеряла.

Так Джиллиан вышла замуж в третий раз, без малейшей подготовки или церемонии. На этот раз, впрочем, это ее не беспокоило. Она согласилась бы быть голой и вымазанной в грязи, лишь бы Адам держал ее руку и отвечал «да». Однако она не была плохо одета. В ожидании приезда Адама и своих вассалов она надела элегантное платье. Кроме того, она получила свадебный подарок – впервые. Пока отец Поль готовился, Адам отправил слугу, и тот принес от Олберика какую-то коробочку. Адам открыл ее после того, как поцеловал свою новоиспеченную жену. Джиллиан ахнула. Рубины и алмазы засверкали на ее шее, украсили ее платок, пальцы и руки. В ладони у нее оказался контракт.

– Это экземпляр на французском, любовь моя. Прочитай его, и ты увидишь, что ничего не потеряла. Ты только приобрела себе страстного раба, который будет служить тебе вечно.

– Я не хочу этого, – прошептала в ответ Джиллиан, отталкивая свитки. – Мне не нужно это. Господин мой, как ты мог подумать, что я когда-либо не доверяла тебе?

Это были самые сладкие слова, но Адам твердо просил ее взять контракт и подписать.

– Он не нужен тебе, чтобы защищаться от меня, но он защитит наших детей – второго сына или дочерей. Подпиши, любимая. Я верю, что ты всегда доверяла мне. Это была моя вина.

Контракт был подписан и засвидетельствован сэром Годфри и сэром Ричардом. Позднее его подписали также сэр Эдмунд и сэр Филипп. Кроме того, Адам собирался отдать его на подпись графу Пемброку и епископу Винчестерскому. Он снова жадно поцеловал свою жену. Он не видел ее целый месяц. Джиллиан также жаждала его, но ей не хотелось сейчас уединиться с ним ради поспешных ласк, подгоняемых осознанием того, что ее люди нетерпеливо ждут их внизу, чтобы вернуться к более важным делам. Только не сегодня. Не в ее свадебный день. Они прождали месяц и могут подождать еще несколько часов до наступления ночи, когда у них будет время для любви, нежных слов и неторопливых ласк. Поэтому, когда Адам повернулся, намереваясь повести ее вверх по лестнице, Джиллиан отпустила руку.

– Куда ты идешь? – резко спросил он, когда она сделала реверанс, отступая назад. – Сэр Ричард присмотрит, чтобы де Серей убрали.

Джиллиан лукаво рассмеялась.

– Я буду признательна ему за это. Даже мертвый, Осберт вызывает во мне дрожь. Однако как замужняя женщина я должна поддержать свою репутацию хозяйки дома.

– Что? – воскликнул Адам, а потом тоже рассмеялся. – Нет! Только не говори мне, что ты не отказалась от своих привычек. Ты ведь не хочешь сказать, что снова думаешь об обеде?

– Ну да, именно так, милорд, – мягко ответила Джиллиан. – Я должна присмотреть за обедом. На мою свадьбу должен быть приготовлен настоящий пир.

Примечания