Глава 7

– Я хочу, чтобы ты занялся Самантой Лидс. Что-то вокруг нее закрутилось не очень хорошее. Надо разобраться. Вот ее заявление. – Мелинда Джаскил протянула Рику бумагу. – Она ночной радиоведущий, «радиомозгоправ». Кому-то она встала поперек горла. Вероятно, одному из «ее психов».

– Я знаю, кто она. Моя дочка иногда слушает ее передачу. «Доктор Сэмми» – так она представляется по радио, – сказал Бентс.

– Ну да. Живет она в Кембрее, в милом таком местечке за озером, и, когда вся эта возня началась, она обратилась в свой участок. Потом «ее псих» стал звонить ей на радио с угрозами, а тут уже положено вступить нам – это наша территория. Ребята из Кембрея будут только рады сплавить нам это дельце.

Бентс пробежал глазами заявление. Мелинда, усевшись на край стола и скрестив руки на груди, дожидалась, пока ему станет ясна суть дела.

– Предупреждаю, что эта женщина в своем роде – наша местная знаменитость. Все, что ее касается, надо держать под колпаком, и чтобы никто из газетной братии под него не пролез. Они уже крутятся вокруг и принюхиваются, не пахнет ли тут серийным убийцей? Нам только не хватает, чтобы население запаниковало.

Бентс выслушал новое задание молча. Его положение в отделе целиком зависело от отношения к нему Мелинды. Он соглашался на все, о чем бы она ни попросила. И, разумеется, был солидарен с Мелиндой в том, что историю с «доктором Сэмми» надо, по возможности, держать под колпаком. Среди публики, слушающей по ночам Саманту Лидс, наверняка найдется немало охотников скопировать действия радиоманьяка.

– Я все проверю, – пообещал Бентс и закрыл файл убитой проститутки Розы Джиллет.

– Я знаю, что ты сейчас работаешь над этими двумя убийствами – Джиллет и Бельчампс, – чуть ли не извиняясь, начала было Мелинда. – И мне неприятно отфутболивать тебя на другое поле, но Бринкман возвращается из отпуска и...

– И ты ищешь, куда бы меня приткнуть, – прервал ее Бентс спокойно, без горечи и иронии, с полным пониманием.

– Не говори так! Я знаю, что ты устал, что тебя нагружают сверх меры и используют не по назначению, что тебе недоплачивают и ты не находишь применения своим способностям. Я все это знаю. Но зато ты все-таки в Новом Орлеане, а не просиживаешь задницу в какой-нибудь дыре.

Мелинда могла бы и не напоминать об этом Рику. Впрочем, она делала это очень редко и всегда с улыбкой, в которой было и сочувствие, и намек на скорые перемены в его судьбе. Подобные знаки внимания, оказываемые ему столь деловой, целеустремленной, жесткой, но весьма привлекательной женщиной, конечно, льстили его самолюбию.

– Кроме того, – добавила она, продолжая улыбаться, – одно время ты не хотел браться за расследование убийств.

– Тогда я болел, а теперь выздоровел.

– Рада слышать. Но побеседовать с Самантой Лидс тебе все-таки придется.

– Разве я отказываюсь? Сделаю это с удовольствием.

– Я так и думала.

Мелинда никогда не отдавала Бентсу приказов, ей достаточно было только попросить. Иногда ему приходило в голову, что, если бы она попросила его еще кое о чем, он бы не посмел ей отказать. Она как будто прочла его мысли.

– Я не допущу никаких сексуальных поползновений на работе, – двусмысленно пошутила она. – Помни, кто здесь босс.

С этими словами Мелинда твердой походкой удалилась из кабинета.

Телефонный звонок не дал Бентсу времени поразмыслить, как в дальнейшем ему строить взаимоотношения со своим шефом – начать флиртовать с ней или по-прежнему носить маску печального, байроновского героя, подобного экранным образам Хэмфри Богарта – обаятельный, но опустившийся детектив, которому благоволят сильные, полные энергии женщины.

Монтойя вызывал его по мобильнику из своей застрявшей в уличной пробке машины. Ни включенная мигалка, ни его ярость плюс водительское умение не могли одолеть дневной автомобильный хаос на улицах Нового Орлеана.

– Угадай, почему я звоню? Помнишь Марвина Купера – управляющего в доме, где обнаружили труп Розы Джиллет?

– Ну и что?

– Он позвонил мне и сказал, что Дениз, ее напарница, вспомнила, что у Розы на руке всегда был золотой браслет, чей-то памятный подарок или амулет на счастье. Так вот, на трупе его не было...

– На Чери Бельчампс тоже не было никаких украшений, – подхватил его мысль Бентс.

– Ну да. Может, это и не ведет никуда, но все же...

– Наш парень не первый маньяк, который тащит к себе домой маленькие сувенирчики на память о жертвах. Ничего удивительного.

– Ну ладно.... Как твои дела?

– Мелинда подкинула мне кое-что. Придется побеседовать с «радиомозгоправом».

– Я ее знаю по фото в газете. Женщина, – причмокнул Монтойя, – полный отпад, надеюсь пробиться через стадо этих кретинов и успеть на аудиенцию. Ты прими ее как следует. Не забудь проветрить кабинет. Вроде бы двинулись... Пока.

Связь оборвалась.

Саманта пальцами пробежала по корешкам книг на полке, к которым не притрагивалась со времен колледжа. Где-то там должен был находиться и «Потерянный рай» Мильтона.

Устроившись в кресле-качалке на веранде, она открыла найденную книгу и погрузилась в чтение довольно-таки монотонного текста, сдобренного, впрочем, великолепными иллюстрациями. Солнце, подобравшееся к зениту, здорово припекало, и озерная гладь сияла, как зеркало. Множество парусных лодок и катеров с водными лыжниками заполнили голубое, пронизанное золотым светом пространство.

Саманте нравились эти места. Она постепенно привыкала и к своему старинному дому, хотя Дэвид неустанно твердил, что в Хьюстоне ей обеспечен успех и роскошная жизнь, а здесь, в Новом Орлеане, она губит себя. Но Дэвид был уже прочитанной и перевернутой страницей в ее биографии. Что ждет ее в дальнейшем, какие приключения сулит будущее, кроме весьма неприятной, дурно пахнущей истории с чокнутым «Джоном»?

Едва видимый с земли реактивный самолет, похожий на крохотный серебряный крестик, прочертил в бездонной синеве неба белую, медленно тающую полоску. Чем-то вспугнутая, взмыла вверх стая розовощеих пеликанов, и закружились в карусельном полете крикливые чайки.

Саманта нашла в книге то место, где описывалось могучим мильтоновским стихом низвержение сатаны и его армий с небес в озеро расплавленной лавы. Она, смакуя чеканный ритм поэмы, произнесла вслух исполненное гордыни изречение Люцифера: «Мне лучше царствовать в аду, чем пресмыкаться в небесах».

Больше трех столетий прошло с тех пор, как легли на бумагу эти строки, но дерзкий вызов все равно заставлял поежиться любого, даже далекого от поклонения церковным догматам современного человека.

Вряд ли невидимый враг Саманты сопоставим с героем классической поэмы. Скорее он просто мелкий пакостник. Но он опасен тем, что непредсказуем и может ужалить подло, исподтишка. Мысленно она как бы взвешивала на воображаемых весах, как ей отнестись к сгущающейся над ней угрозе.

Испугаться, сбежать, спрятаться, потребовать от полиции охраны или попытаться выяснить, что представляет собой этот маньяк? Ведь все же ее профессия и полученные ею дипломы обязывают к внимательному исследованию психических отклонений, а не только к задушевным беседам со страдающими от одиночества и бессонницы радиослушателями.

Натужный кашель неисправного двигателя отвлек ее от размышлений. Мотор маленькой яхты с громким названием «Сияющий ангел» окончательно умер напротив ее причала, и судно, управляемое высоким мужчиной в черной майке, двигаясь по инерции, подплыло к шаткому настилу.

Саманта вспомнила совет миссис Киллингсворт – не терять времени и познакомиться с новым соседом, а также пословицу: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Нарочно ли неудачливый моряк подстроил аварию возле дома Саманты, или такова была воля судьбы, но предлог для знакомства появился. Ей, однако, не понравилось, что он уж слишком пристально рассматривает ее сквозь темные очки. И собака на борту – немецкая овчарка довольно почтенного возраста, насколько она могла судить, тоже заинтересованно уставилась на женщину, расположившуюся в кресле-качалке с томиком Мильтона.

– Эй! Вам чем-нибудь помочь? – громко спросила Саманта.

Мужчина не ответил. Он пытался оживить свой мотор, впрочем, безрезультатно. Яхта ткнулась в причал, чуть не сломав его. Саманта поспешила к берегу. Собака ее облаяла.

– Что это за вторжение? Я жду объяснений.

Мужчина наконец очнулся:

– Простите. Я очень неопытный мореплаватель, и эта взятая напрокат посудина совсем меня доконала.

Его мягкий техасский акцент излучал некое обаяние, которому Саманта неосознанно могла поддаться. Но прежде чем ступить босиком на нагретую солнцем палубу, она осведомилась:

– Ваша псина меня не съест?

– Мы оба не питаемся человеческим мясом. Кстати, кличка моего пса трудно произносима – Саскачеван. Я сократил ее до Сас. Вы тоже пользуетесь сокращением, как известно. «Доктор Сэмми» – друг и советчик многих ново-орлеанцев.

– Вы слушаете мои передачи?

– В последнее время – да. А кроме психологии, вы еще и в технике не разбираетесь? Помогите мне наладить этот чертов двигатель.

– Я думала, это чисто мужское дело.

– Не все мужчины смыслят в корабельных моторах.

– А что вас привело в эти воды?

Пришелец уклонился от ответа, что Саманте не понравилось. Он снова попытался завести двигатель, но в конце концов тихо выругался и заявил:

– Это вовсе не ангел, а сатана! Мне осточертели его дьявольские штучки.

Слово «сатана» подействовало на Саманту как легкий удар током. Она сразу же ступила с палубы обратно на причал. Овчарка почувствовала ее беспокойство и почему-то оскалилась.

– Тихо, Сас! – прикрикнул на пса хозяин и обратился к Саманте: – Не позволите ли мне привязать лодку у вашего причала? Пусть она погостит у вас до ремонта. Не хотелось бы толкать ее вплавь полмили. Кстати, я еще не представился. Тай Уиллер, ваш сосед.

Он протянул руку. Она почему-то думала, что рука будет холодной, как лед, но ошиблась. Обычное крепкое мужское рукопожатие.

– Саманта Лидс, – сказала она и обмотала брошенную ей веревку вокруг кнехта причала.

– Я вас не обеспокоил?

– Совсем нет.

– Тогда расходимся по домам?

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Мужчина кивнул и с собакой направился вдоль берега к своему жилищу.

Саманта проводила его взглядом. Сосед ей понравился, но и встревожил одновременно. Слишком много совпадений за последнее время – и не очень приятных. Мобильник просигналил как раз вовремя, чтобы вернуть ее в реальность.

– Рик Бентс, полиция Нового Орлеана. Вы Саманта Лидс? Я не ошибся?

– Нет.

– Я на пути к вам, – сообщил детектив. – Надеюсь, вы примите меня для разговора о ваших затруднениях.

– Если это можно так назвать...

Саманта встретила подъехавшего к дому детектива совсем как запуганная угрозами маньяка одинокая женщина. Через «глазок» проверила, кто звонит в ее дверь, сличила лицо с удостоверением на фотографии и только потом откинула навешанные специально перед приходом детектива засовы. Бентс явно догадался, что это был разыгрываемый спектакль, но не подал виду.

Она провела его в кабинет, показала фотокопию своего портрета с проколотыми глазами и дала прослушать запись на автоответчике.

– Оригинал я отдала в местную полицию, – сказала Саманта, когда прослушивание закончилось. Даже сейчас, днем, а не во мраке ночи, голос «Джона» вызывал у нее нервный озноб.

– О каких грехах он говорит? – вроде бы безучастно спросил Бентс. Его больше, по-видимому, интересовала обстановка кабинета – книги на полках, фотографии на стенах и на письменном столе.

– Понятия не имею, – пожала плечами Саманта.

– И, пробившись в эфир, он опять же твердил о грехах? – уточнил детектив.

– Да. И говорил, что он – «мой Джон». Когда я сказала, что знакома со многими Джонами, но не припоминаю его, он обозвал меня шлюхой. Я его отрубила... в смысле, отключила от эфира.

– А у вас был в прошлом парень по имени Джон? Или пытался ухаживать за вами?

– Нет. Никакой близости у меня с никаким Джоном не было. В детском саду в Лос-Анджелесе был один Джон, но с тех пор прошло три десятка лет, и, по-моему, это не в счет.

– По-моему, тоже, – согласился Бентс.

– «Джон» позвонил мне еще раз уже после передачи. Тини, наш технарь, записал его звонок.

– Вот как?

– Да. «Джон» сказал, что его отвлекли какие-то дела, поэтому он опоздал к передаче, и в этом опять же виновата я.

– А что его задержало?

– Не знаю.

– Но это был тот же человек, что звонил прежде?

– Уверена, что тот же.

Бентс повертел в руках фото с выколотыми глазами.

– Почему он ослепил ваше изображение?

– Чтобы меня напугать. И, честно признаюсь, это на меня подействовало, – призналась Саманта.

– Что-нибудь об ослеплении, слепоте, было в ваших передачах?

– Никогда. Ни разу за все годы, что я работаю в эфире.

– Вы получали подобные угрозы раньше?

– У меня специфическая аудитория. Иногда, впрочем редко, бывают вспышки гнева или раздражения, но ничего, что бы касалось меня лично.

– Значит, нет?

– Нет, – твердо заявила Саманта.

– А вы не знаете, кто бы пожелал вывести вас из себя, нарушить ваш душевный покой?

Саманта подумала о Дэвиде, но сразу же отвергла это предположение.

– Нет.

– Расскажите о вашей семье.

– Она невелика, – погрустнела Саманта. – Пожалуй, единственный близкий мне человек – это мой отец. Он в прошлом занимался инвестиционным бизнесом, сейчас отошел от дел, живет в Лос-Анджелесе. Мать давно умерла, а мой брат... он исчез, и уже многие годы не дает о себе знать.

– Адреса и имена, – потребовал Бентс.

Она назвала фамилию и адрес отца, а про брата сказала, что ничего о нем не знает.

– Вы были замужем?

– Неужели это так важно?

– А есть причины это скрывать? – вопросом на вопрос ответил он.

– Я училась в университете Тулейн и вышла замуж за своего профессора. Джереми...

– Джереми Лидс? – уточнил детектив.

– Вы его знаете?

– Нет, но буду вынужден с ним познакомиться. Вы расстались?

– Да. Официально, по всем правилам оформили развод.

– Ваш бывший муж по-прежнему преподает в университете?

– Насколько я знаю, да. Мы не общались уже целую вечность. Детей у нас в браке не было, претензий друг к другу также. Он вскоре после нашего развода женился на одной из своих студенток.

– Вот как? – Бентс поднял взгляд от своих записей.

– Именно так, – с иронией передразнила его Саманта. – После меня она стала очередной его жертвой. Запишите его в маньяки. Впрочем, в списках по стране и во всем мире подобных окажется множество.

Бентс никак не отреагировал на ее слова.

– Но так получилось, что вы живете в одном городе?

– В одном мегаполисе. Новый Орлеан не город, а скорее полуречное, полуморское чудовище со множеством щупальцев.

– Великолепный образ. – Рик сразу же проникся симпатией к допрашиваемой женщине. Он испытывал к этому городу подобные же чувства. – А после Джереми?

– Что означает ваш вопрос? – вскинулась Саманта. – Полицию интересует, была ли я близка с каким-либо мужчиной? Может быть, вы еще проверите мои простыни?

Бентс понял, что с этой женщиной так нельзя. Перед ним не истеричная домохозяйка и не какая-то легкомысленная особа. Извиняться перед Самантой было бесполезно. Надо было просто смущенно опустить глаза, якобы разглядывая свой блокнот.

Черный кот осторожно выглянул из-за двери и уставился на полицейского немигающими глазами.

– Ну все-таки вспомните, был ли в вашей прошлой жизни Джон?.. – возобновил вопросы детектив.

– Который хоть как-то задел меня? – закончила за него фразу Саманта. – Не было такого. Ни у одного Джона на свете не может быть ко мне никаких претензий.

– Этот милый черный котище – ваш? – вдруг спросил Бентс, и Саманта несколько опешила от подобного поворота в разговоре.

– Да, уже три года, но он пока еще не научился звонить по телефону и посылать угрожающие письма. Мы с ним дружим.

Язвительность Саманты никак не подействовала на полицейского.

– А лодка?

– Какая лодка?

– Та, что пришвартована к вашему пирсу. Вы занимаетесь парусным спортом?

«Самое время поведать ему о незнакомце, поселившемся по соседству», – подумала Саманта, но что-то мешало ей откровенничать на эту тему.

– Эта яхта? Она принадлежит одному другу... вернее, знакомому... Он мой сосед.

– Мне не стоит поговорить с ним? – поднял на нее глаза Бентс.

– Вряд ли... Он просто оставил ее здесь на время. У него что-то случилось с двигателем. Какие-то неполадки...

Бентс воззрился на нее с удивлением.

– В вашей ситуации это выглядит несколько странно. Вы позволяете незнакомцу оставлять яхту у своего дома?

– Он не совсем незнакомец, – возразила Саманта. – Он мой сосед.

– Но вы против того, чтобы я его допросил? – уточнил детектив.

– Считаю, что это было бы неудобно.

– Ну, раз вы не даете мне таких полномочий, то я не имею права настаивать.

Бентс нахмурился, и Саманта уловила его недовольство.

– Тогда позвольте хотя бы дать вам совет, – продолжил полицейский. – Ограничьте пока свое общение с незнакомыми людьми.

– Это в каком смысле?

– В прямом. Раз вы обратились в полицию за помощью, то помогите и нам, а в результате – самой себе.

– Мне что, согласиться на добровольное заключение? – нахмурилась Саманта.

– Я этого не говорил. Но все же... подумайте и скажите честно. У вас есть враги?

– Враги? Это слишком сильно сказано.

– Я понимаю. Но кого бы вы могли назвать в качестве своих потенциальных врагов?

Саманта под усмешкой попыталась скрыть свое смущение.

– Вы вроде бы заставляете меня исповедоваться?

– Считайте, что так, но это же в ваших собственных интересах.

– Хорошо. Единственная личность, кто определенно желает мне зла, – это Триш Лабелль, но она скорее не враг мой, а конкурент. Ее передача на радио «Антен» сходна с моей. Ходят толки, что между нами идет настоящая война, но на самом деле мы просто избегаем друг друга, если судьба сталкивает нас на каких-либо мероприятиях, в основном благотворительных. Не думаю, что она инициирует эти звонки и угрозы. Хотя они достаточно действуют мне на нервы, но зато мой рейтинг повышается, так как слушатели заинтригованы. Это все равно что объявить, что здание вот-вот рухнет, и тут же соберется толпа любопытных.

– А не может ли за всем этим стоять кто-либо из ваших коллег? – предположил Бентс.

– По-моему, это полный бред. Неужели кто-то додумается до того, чтобы терроризировать своего работника ради поднятия рейтинга?

– Это вы так считаете, А если кто-то вам завидует? Или хочет занять ваше место? Вытеснить вас вообще с радио?

Ей опять пришла на ум мысль, не затея ли это Дэвида? Настойчивости и изобретательности ему хватает, но... это же полная нелепость! Как бы читая ее мысли, полицейский вдруг поинтересовался:

– А как насчет того симпатичного мужчины, чья фотография у вас на письменном столе? Прямо рядом с компьютером. Иногда, отрываясь от работы, вы, несомненно, так или иначе бросаете на него взгляд. Кто он? Личность из вашего прошлого? Вы ведь сказали, что ни с кем не встречае-тесь в последнее время.

– Нет... почему же. Хотите знать, кто он – пожалуйста. Его зовут Дэвид Росс.

«Почему, право, я должна делать исключение для Дэвидa, выводя его из списка подозреваемых?» – решила Саманта.

– Вы с ним порвали? Или он с вами?

– Нет. Это была моя идея – больше не встречаться.

– И он это принял покорно? – Скептицизм Бентса был очевиден.

– Он был вынужден это сделать, – нарочито твердо произнесла Саманта.

– Но ему это не понравилось, как я понимаю.

– Восхищаюсь вашей проницательностью. Да, не понравилось. Он хотел, чтобы мы поженились.

Вы были обручены?

Нет.

– Но колечко он вам подарил?

Саманта ощутила, что ее щеки вспыхнули.

– Пытался. На Рождество. Но я не взяла... отложила разговор.

– А когда вы ему окончательно отказали? – допытывался Бентс.

– Это происходило постепенно. Мы еще полгода встречались... Но... совместная поездка в Мексику окончательно прояснила наши отношения.

– А до этого? Что происходило до этого?

– Вам хочется это знать?

– Если вы не возражаете.

– В Хьюстоне я работала на этой же радиостанции, но она переместилась в Новый Орлеан, и я приняла предложение сюда переселиться.

– А чем это было вызвано? – поинтересовался Бентс.

– Многими причинами, – уклонилась от прямого ответа Саманта.

– Но как-то связанными с вами?

– Отчасти. Был случай... возможно, моя ошибка... трагедия... Девочка покончила с собой... Я тогда отказалась от работы радиопсихолога...

– Но снова вернулись?

– Такова была воля моего босса.

– А мистер Дэвид Росс был против?

– Да, против, и до сих пор против.

– У вас не такая уж простая биография, миссис Лидс.

– Да уж, не такая, как у моего кота Харона. Я взяла его котенком и до сих пор кормлю.

Записав, как полагается, некоторые формальные данные, Бентс вежливо распрощался с ней и удалился.

Глава 8

– В общем, папашку мне так и не довелось повидать, – хмуро заключила свое выступление Анита и принялась нервно накручивать на палец темную искусственно завитую прядь.

Стулья, которые Боучеровский центр предоставил для сеансов Саманты, были старыми, шаткими, неудобными, и все шесть девушек, явившиеся на занятия, беспрерывно ерзали и перекидывали ногу на ногу. Ультракороткие мини обнажали их ляжки вплоть до трусиков.

– Да и к чему... – добавила Анита после паузы.

– А ты пыталась связаться с ним? – поинтересовалась Саманта.

– В тюряге? – Анита насмешливо хмыкнула, – С какой стати?

Улыбка, на мгновение осветившая ее хмурое личико, была слишком циничной для девочки пятнадцати лет.

– Мне хватало отчимов. Трех... за последние три года.

Вот так все и складывается одно к одному. У всех шестерых девушек почти одни и те же проблемы и биографии, короткие и пронзительные, как крик одинокого пловца, тонущего в океане. Жизнь взвалила на их худенькие плечи непосильный груз, и каждая по-своему, но одинаково безрезультатно пытается выбраться из-под давящей тяжести.

Сеанс проходил в старом флигеле здания центра. Несмотря на опущенные жалюзи, низкое вечернее солнце проникало в маленькое помещение, и жара ощущалась как нечто материальное.

Девушки явно истомились и с нетерпением ожидали окончания занятий. У всех были дела, в основном «на улице», как догадывалась Саманта, а у двух имелись еще и малыши, оставленные, ради посещения ее сеанса, на чье-то попечение.

Только Лианн, на удивление тихо сегодня себя ведущая, никуда не торопилась, но и глядела на психиатра с явным озлоблением. Возможно, она не могла простить трехнедельного перерыва в их встречах? Такое случается сплошь и рядом в отношениях врача и пациента.

– Сегодня ты все время молчала, Лианн. Я тебя не узнаю. Что беспокоит тебя? – мягко спросила Саманта.

Лианн дернула плечиком, изображая равнодушие. Она была хорошенькая, с изящным кукольным личиком, совсем не тронутым загаром.

– Джей от нее отчалил, вот она и бесится, – охотно объяснила четырнадцатилетняя Ренни, отправляя в рот очередную пластинку жвачки. Выплюнутую до этого она старательно приклеила к спинке стула, как бы оставляя знак о своем пребывании на сеансе.

– Вранье! – вдруг взорвалась Лианн, да так яростно, что весь нацепленный на нее дешевый металл – в ушах, в ноздрях, вокруг шеи – разом зазвенел.

– Она опять употребляет, – не без удовольствия наябедничала Ренни.

– Тебе какое дело? Я сама послала Джея подальше. Он мне осточертел... Стал мною командовать...

– Ну да, конечно! Держал тебя подальше от зелья, – продолжала насмешничать Ренни.

– Неважно. Важно другое – никто не смеет мне приказывать.

– Ой-ей-ей! Что за принцесса! Сидишь в дерьме, а думаешь, что на троне.

Саманта вскинула руку, жестом прекратив перебранку:

– Давайте послушаем, что скажет сама Лианн.

– Я ничего не желаю говорить. – Девушка скрестила руки на груди и встала в наполеоновской позе. – И всем советую тоже заткнуться.

– Кажется, я нашла выход из положения, – сказала Саманта. – Говорить о себе, о своих проблемах здесь необязательно, но подумать – стоит. Отложим разговор до следующей встречи. Но только не тратьте время зря, а подумайте, я настаиваю на этом. Иначе, какой смысл нам здесь собираться?

Девушки попрощались и с облегчением устремились к выходу.

– Если кто-то встретится с Колетт, напомните ей, что она уже пропустила много занятий, – бросила им вслед Саманта.

– Колетт переехала. Теперь она промышляет в Тампе, – откликнулась со смешком одна из девушек.

Девичьи смешки задели Саманту. Как и то, что ее не известили о переезде пациентки. Саманту должны были информировать, куда и с какой целью переехала девушка.

Лианн на улице подождала психиатра. Ничего особенного в этом не было. Лидер группы, а Лианн была таковой, имел право вести с Самантой разговоры наедине. Издали за их встречей наблюдала ревнивая Ренни, но, ощутив на себе угрожающий взгляд Лианн, быстренько смылась.

– Ненавижу эту жирную свинью, – сказала девушка с фарфорово-белым кукольным личиком.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что сейчас сказала? – спросила Саманта.

– Я ненавижу эту громадную, жирную, траханную свинью!

– Я не об этом просила тебя сказать.

– Я знаю, что вы хотели бы от меня услышать.. Но я все равно ее ненавижу.

– На кого ты больше злишься? На нее или на... себя? – поинтересовалась Саманта.

– Мне надоела эта дерьмовая игра в вопросы и ответы.

– Тогда возьми себе тайм-аут.

Лианн принялась кусать губы.

– Не молчи, скажи что-нибудь. Хоть выругайся, – настаивала Саманта.

– Ренни – свинья! Всюду сует свой пятачок.

– А может, она таким образом хочет подружиться с тобой? Ей одиноко, но она не знает, как подступиться к тебе.

– Да вы что, до сих пор не раскусили ее? Она и понятия не имеет, что значит дружить, и слова такого, как «подруга», не знает. Она в любой момент может мне сделать вот так... – Лианн весьма выразительно продемонстрировала хищные когти. – Нечего ей соваться куда не следует. То, что у нас с Джеем, – это наше общее дерьмо, и нам вместе его расхлебывать.

– Ну а об этом ты не хочешь со мной поговорить? Мы могли бы перекинуться парой слов по дороге, – предложила Саманта.