Глава 15

– Говорю тебе, это человек без прошлого, – сказал Петрильо, усаживаясь на один из стульев напротив стола в кабинете Миранды.

После десятидневного отпуска она вернулась на работу, полная решимости сохранить душевное равновесие и не позволить отцу управлять ее жизнью.

– Впечатление такое, будто человека по имени Денвер Стайлз просто не существует, – продолжал Фрэнк. – Ни полицейского досье, ни полиса социального страхования, ни малейших следов ни в одной базе данных, включая налоговое ведомство и учет военнослужащих запаса. – Он сунул руку в карман слишком тесной для него спортивной куртки и нащупал пачку жевательной резинки. – Держу пари, что свою кликуху Денвер Стайлз получил не при крещении.

Миранда ничего не ответила, только поежилась и потрогала едва заметный шрамик на шее.

– Как твой старик на него вышел?

– Он не говорит.

– Бьюсь об заклад, что не через телефонный справочник. Миранда пожала плечами:

– Я тоже так не думаю.

– Не исключено, что Стайлз связан с криминальным миром.

– Ну, вряд ли он гангстер, если ты это имеешь в виду, – возразила Миранда, припоминая свое первое впечатление от Денвера Стайлза. Красивый, холодный, надменный и очень целеустремленный. Она не сомневалась, что он из тех, кто всегда выполняет задуманное, причем идет прямиком к цели, не уклоняясь ни на дюйм. Как бы то ни было, он внушал ей тревогу. Большую тревогу.

– Ну, если он не связан с мафией, значит, связан с чем-то еще, и я готов биться об заклад, что с ним не все чисто, если ты меня понимаешь. Добропорядочные граждане имеют адреса, телефоны, водительские права, зарегистрированных собак, они стоят на воинском учете и платят налоги правительству. А этот парень похож на привидение. – Петрильо задумчиво потер подбородок. – Но я не собираюсь сдаваться, – заверил он Миранду. – Так или иначе я узнаю, кто он такой и что связывает его с твоим стариком.

– И как же ты намереваешься это сделать?

– Буду за ним следить, если придется. – Его карие глаза заблестели в предвкушении охоты. – Этому парню есть что рассказать о себе, и мне просто не терпится узнать, что именно.

– Мне тоже, – призналась Миранда, постукивая карандашом по столешнице. Кто такой Денвер Стайлз? Что связывает его с ее отцом? Кто он – политический союзник или сомнительный частный сыщик, своего рода солдат удачи, человек, готовый на все ради соответствующего вознаграждения? Ее карандаш выбивал четкий ритм на столе. Она подняла взгляд на Фрэнка и увидела, что он смотрит на нее с удивлением.

– Но я вовсе не хочу отнимать у тебя время. Ты ведь наверняка очень занят.

– Ничего, я втисну Стайлза в свое рабочее расписание, – сказал Петрильо. – Это может оказаться забавным.

«Или опасным», – подумала Миранда, вспоминая пронизывающий взгляд серых глаз Денвера Стайлза и его решительный подбородок. Он производил впечатление человека, не останавливающегося ни перед чем.

У Клер дрожали руки, пока она наливала себе чашку кофе. Господи, о чем она только думала?! Надо же, позволила Кейну Морану целовать ее и чуть было не занялась с ним любовью! Как будто не было всех этих мучительных лет, всей этой лжи, боли и горя.

Как будто не он был отцом Шона.

Господи боже, что же ей делать?

– Ты дура, – тихонько выругала себя Клер, высыпая муку для оладий в глубокую миску.

Она разбила в миску два яйца с таким ожесточением, словно это были чьи-то головы, добавила молока и попыталась сосредоточиться на текущих делах вместо того, чтобы вспоминать о греховных и сладостных ощущениях, вызванных прикосновениями Кейна Морана.

Она давно уже не была с мужчиной. Много лет. Вероятно, ее бурная реакция была вызвана долгим воздержанием и больше ничем. Размешивая тесто, Клер бросила взгляд за окно на другой берег озера, на дом Кейна. Надо забыть о том, что их когда-то связывало. Он стал другим человеком. Он одержим жаждой мести. Он хочет расправиться с ее семьей.

«Не верь ему, – сказала она себе. – Он просто использует тебя, чтобы добыть нужные сведения для своей проклятой книги. Помни об этом».

Выливая тесто на горячую сковородку, Клер услыхала на лестнице легкие шаги дочери. Даже если Пол больше ничего достойного не сделал за всю свою несчастную и никчемную жизнь, одно ему зачтется: он наградил ее Самантой.

Сэм ворвалась в кухню, уже переодетая в купальный костюм и с ног до головы намазанная маслом для загара. В руках она несла пляжную корзинку, которую с размаху шлепнула на рабочий стол.

– А где Шон?

– Спит, наверное. Почему бы тебе его не разбудить? Скажи ему, что завтрак почти готов.

– В постели его нет, я уже проверяла.

– Нет? – Это было странно: Шон обожал валяться в постели до двух часов дня. – Может, он поехал покататься на лошади? – предположила Клер, охваченная внезапной тревогой. Сэм скорчила рожицу.

– Он терпеть не может лошадей.

Это было верно, к тому же сквозь стеклянные двери Клер видела всех трех лошадей – они мирно пощипывали травку, механически отгоняя ушами и хвостами надоедливых слепней.

– Ну, значит, он пошел гулять.

– С утра пораньше? Один? У него же тут нет никаких друзей!

Кейн нахмурилась, ее тревога росла.

– Они появятся, как только он осенью пойдет в школу.

– Ну да, конечно! – протянула Саманта, выразительно закатив глаза. – Ой, мам, оладьи!

От сковородки валил черный дым; первую порцию оладий пришлось выбросить в мусорное ведро.

– Ты не могла бы этим заняться? – попросила Клер дочку. – А я пойду поищу Шона.

– Давай, – согласилась Саманта.

Открыв входную дверь, Клер сразу увидела на подъездной аллее приближающийся джип. Сердце у нее упало. За рулем был Кейн, а Шон – насупленный, с опущенными глазами и упрямо выдвинутым подбородком – сидел рядом с ним на пассажирском сиденье. Неужели Кейн не видит, как Шон на него похож? Прямой нос, тонкие, как лезвие ножа, плотно сжатые губы, широкие плечи и недовольное выражение лица: не мальчик, а просто наказание божье! Хотя Шону еще предстояло подрасти, прежде чем он превратится в отпетого хулигана, не признающего правил и законов, каким был когда-то Кейн, все задатки для этого были уже налицо.

У Клер вдруг увлажнились ладони, земля словно заколебалась под ногами. Как рассказать им правду? Шон наверняка ее осудит: ведь она всю жизнь лгала ему. Он никогда ей этого не простит. А Кейн? Что он сделает, когда узнает, что Шон его сын? Потребует опеки? Назовет ее дешевой шлюхой? А может быть, случится чудо, и он раскроет сыну свое сердце и объятия? Клер откашлялась и попыталась сосредоточиться на происходящем, не заглядывая в будущее. Не успел джип окончательно остановиться, как Шон выпрыгнул из машины и решительным шагом направился к входной двери. На нем были черные джинсы и рваная черная футболка, на ногах – старые, потерявшие всякий вид кроссовки. Клер встретила его на крыльце.

– Что происходит? – спросила она. – Где ты был?

– В городе.

Он попытался проскользнуть мимо нее, но она схватила его за руку.

– Что случилось?

Краем глаза она видела неторопливо подходящего к крыльцу Кейна – он как будто давал ей возможность самой разобраться с сыном, не желая вступать в уже назревающую перепалку. Потрепанная кожаная куртка, белая футболка, немыслимо затасканные джинсы и сапоги, остро нуждающиеся в гуталине, составляли его гардероб. Клер сразу вспомнила того отчаянного хулигана, которому она отдала свое сердце шестнадцать лет назад. Какой же она была наивной, романтичной дурочкой!

Но сейчас в первую очередь нужно было разобраться с сыном.

– Шон?

– Ну хорошо, у меня неприятности, – огрызнулся он и вновь устремился к двери, но Клер решительно загородила ему дорогу.

– Какие неприятности? – спросила она, чувствуя, как тревожно бьется сердце. Шон в последнее время стал таким взвинченным, постоянно был на грани взрыва.

– Да ничего особенного. – Он бросил взгляд на Кейна и тихонько выругался себе под нос: – О черт, ну ладно, меня поймали на краже в магазине.

– На краже в магазине?! – Клер похолодела. Она понимала, что с мальчиком творится что-то неладное, но такого даже предположить не могла. – Что, собственно, произошло? – растерянно спросила она, повернувшись к Кейну.

Прислонившись к одному из грубо отесанных столбов, поддерживающих навес над крыльцом, Кейн скрестил руки на груди и юдагул Шону:

– Я думаю, тебе следует рассказать маме все подробности.

– Плевать я хотел на то, что вы думаете, – с ненавистью бросил в ответ Шон.

– Шон! – Клер погрозила сыну пальцем. – Не смей грубить. Давай выкладывай, как все было.

– Ну, я хотел позаимствовать пачку сигарет.

– Сигарет? Ты крал сигареты?! – в ужасе переспросила Клер. Господи, они провели в городе меньше недели, а Шон уже влип в такие неприятности!

– Ну да, и еще бутылку пива.

– О боже, что же теперь будет? Шон кивнул в сторону Кейна:

– Он меня застукал. Заставил положить все назад и извиниться перед хозяином.

Лицо мальчика густо покраснело, он упрямо смотрел в пол, словно не решаясь поднять глаза на мать.

– Чинук – маленький город, – терпеливо объяснил Кейн. – Все друг друга знают, все суют свой нос в чужие дела. Не стоит зарабатывать себе дурную репутацию, потому что потом ее чертовски трудно восстановить. Уж поверь мне, я знаю.

– А что? Вы тоже воровали в магазинах? – с интересом спросил Шон.

– Чего я только не делал! Можешь спросить у своей мамы.

–По-моему, до подобных вещей ты все-таки не опускался. – Клер взглянула на сына: – Поверить не могу, что ты на такое способен.

– Я ничего не взял!

– Потому что тебя вовремя схватили за руку.

– Ну и что?

– А вот что: ты под домашним арестом. На две недели.

– Подумаешь! – фыркнул Шон. – Здесь все равно делать нечего. Полное дерьмо!

– Не смей...

Но Шон уже скрылся в доме, сердито хлопнув дверью. Клер готова была рухнуть прямо на крыльце. В такие моменты, как этот, она особенно остро сожалела о том, что у нее нет мужа, на которого можно положиться.

– Мне кажется, он не слишком-то доволен своей жизнью, – заметил Кейн, пытливо вглядываясь в ее лицо.

Она судорожно сглотнула.

– У него есть для этого множество причин.

– Включая его отца?

Клер затаила дыхание. Секунды утекали, отмеряемые частым биением ее сердца. Как все-таки странно, что Кейн не видит сходства!

– Пол подвел нас всех.

– Он был полным дерьмом.

Ей хотелось возразить, напомнить ему, что это не его дело, но язык так и не повернулся.

– Он все равно остается их отцом. Не думаю, что есть необходимость его чернить.

– Я просто называю вещи своими именами. А впрочем, черт с ним. Лучше расскажи мне о Шоне.

Клер облизнула губы. «Он сам спрашивает, ну так расскажи ему правду! Скажи, что он отец Шона!» – твердила она себе, но так и не смогла произнести ни слова.

– Я вижу, он доставляет тебе кучу хлопот, – продолжал Кейн, бросив взгляд на затянутую москитной сеткой дверь, за которой скрылся Шон.

– С ним все будет в порядке.

– Не будет, если ты не наведешь железную дисциплину. Хочешь, я дам тебе хороший совет?

– Нет, не хочу. – Клер взялась за ручку двери. – Шон просто переживает трудное время. Хватило бы и того, что он узнал о своем отце, но к этому еще прибавился переезд сюда. Ему пришлось расстаться со всеми своими друзьями. – У нее сердце сжалось при мысли о том, что это она всему виной. – А здесь он никак не может приспособиться.

– Ну, не так уж все плохо, – тихо сказал Кейн, и ей на миг показалось, что он сейчас протянет руку и погладит ее по щеке. – Мы же с тобой пережили переезд сюда – и ничего, справились.

– Разве? – Клер тяжело вздохнула и решительно дернула на себя сетчатую дверь. – Спасибо, что выручил Шона из беды. Я ценю. Ой!

Кейн хлопнул ладонью по двери, и она со стуком закрылась. Один шаг – и он оказался рядом, так близко, что их тела едва не соприкоснулись.

– Я приехал сюда по другой причине.

– По какой? – шепотом спросила Клер, чувствуя, как на шее бьется предательская жилка.

– Извиниться за прошлую ночь.

– Тебе не за что извиняться.

– Но ты сбежала, как испуганный кролик.

– Я не знала, что думать... что делать. – пробормотала Клер, чувствуя, как горло перехватывает судорогой.

– Да брось, все ты знала! – Кейн уперся в дверь ладонями, поймав ее в ловушку своих сильных рук. Его губы искривились в невеселой усмешке, он тяжело вздохнул, словно собираясь сделать нелегкое для себя признание. – Я не могу держаться в стороне от тебя, Клер. Принимаясь за этот проект, я решил соблюдать дистанцию, я говорил себе: все, что у нас было, давно прошло. Но мне никак не удается себя в этом убедить.

Клер вдруг страшно захотелось обнять его, прижаться к его груди. Но в этот момент из кухни послышался крик Саманты:

– Мама! Мама! Оладьи готовы!

Клер решительно разорвала кольцо его рук.

– Слушай, мне надо идти, но... – «Не делай этого, Клер! – твердил ей внутренний голос. – Не приглашай его в дом. Откуда тебе знать, может, он только этого и ждет, чтобы выжать из тебя информацию для своей проклятой книжки. Он опасен!» – Если ты еще не завтракал...

– Это приглашение? – Такая искренняя радость прозвучала в его улыбке, что у нее чуть не разорвалось сердце.

– Да.

Кейн заглянул в холл и с сожалением покачал головой:

– Пожалуй, на этот раз я откажусь. Тебе надо заняться детьми, а я только помешаю.

Ее охватило разочарование, но она заставила себя улыбнуться.

– В другой раз.

– С удовольствием.

Он спустился с крыльца и торопливо пошел к своей машине, словно опасаясь, что не выдержит и изменит свое решение. Клер в изнеможении прислонилась к стене дома и с трудом перевела дыхание. Что с ней творится? Да, однажды они стали любовниками, но это осталось в далеком прошлом. Она похоронила его глубоко в своем сердце. С тех пор целая жизнь миновала.

– Он козел! – донесся до нее голос Шона, вприпрыжку спускавшегося с лестницы.

Клер резко повернулась и вошла в дом.

– Прекрати сейчас же! Я не разрешаю ни о ком говорить в таком тоне. И в подобных выражениях.

– Он козел, – упрямо повторил Шон. – Я видел, как он на тебя смотрит. Он просто хочет... ну, ты сама знаешь.

Клер мрачно взглянула на сына. Только что из душа, с еще влажными волосами, в чистых шортах и футболке, он стоял на нижней ступеньке лестницы и возвышался над ней на целую голову. Как быстро он вырос и как сильно был похож на Кейна! Почему ни один из них не замечал сходства, она понять на могла, но в настоящий момент за это следовало благодарить бога.

Подъехав к своему одноквартирному дому в Лейк-Освего, расположенному в ряду таких же однотипных домиков, Миранда заметила автомобиль, стоявший на другой стороне улицы, и сразу насторожилась. Она поставила машину в гараж, и стоило ей войти в кухню через заднюю дверь, в прихожей раздался громкий требовательный звонок. Оставив портфель и сумку на стуле, она прошла в прихожую и открыла входную дверь. На пороге стоял Денвер Стайлз.

«Отлично! – подумала Миранда. – Только этого мне и не хватало!»

–В чем дело?

– Нам нужно поговорить.

– Нам не о чем говорить. Стайлз сурово сдвинул брови.

– Я думаю, есть.

– Я сказала вам все, что хотела, когда отец нас познакомил. Не знаю, почему он так одержим мыслью, будто я или одна из моих сестер имеем какое-то отношение к смерти Харли Таггерта.

– Потому что именно Датч тогда остановил расследование. И он знает, что Кейн Моран не сдастся, пока не докопается до правды.

– Правда в том, что мы были в кино и...

– И я полагаю, вам хотелось бы узнать, куда девался Хантер Райли.

У Миранды чуть не подкосились колени.

– Хантер?

Шестнадцати лет как не бывало, она опять превратилась в восемнадцатилетнюю девочку, которая бегала по берегу, держась за руку Хантера, встречалась с ним в коттедже, занималась с ним любовью до самого рассвета. Сердце у нее едва не остановилось.

– Хантер... Хантер был моим другом.

– Который вас бросил?

– Он уехал работать в Канаду.

– Вы уверены? – Строгие серые глаза Стайлза смотрели на нее не мигая. – Мне удалось выяснить, что он тогда так и не добрался до лагеря лесорубов.

Миранда вынуждена была прислониться к стене, чтобы не упасть.

– Но Уэстон Таггерт сказал мне... он показал мне документы о найме на работу!

– И вы ему поверили? – Стайлз сунул руку в задний карман джинсов. – Насколько я понял, ваша семья всегда была с Таггертами на ножах.

– С этим я спорить не стану, – согласилась Миранда, с трудом обретя дар речи.

Старая рана открылась и запульсировала свежей болью, словно ее нанесли только что.

– Если не считать вашей сестры Клер. Она ведь была помолвлена с Харли Таггертом.

– Но она разорвала помолвку в тот самый вечер, – сказала Миранда, стараясь собрать остатки самообладания.

Она не может себе позволить ни единой ошибки, иначе Денвер Стайлз тут же найдет трещину в броне ее алиби.

– Совершенно верно. – Он заглянул через ее плечо в прихожую. – Почему бы вам не пригласить меня в дом? Нам многое надо обсудить.

Тесса вернулась. И выглядела куда лучше, чем в последний раз, когда он ее видел.

Трясущимися руками Уэстон зажег сигарету и вышел на заднюю веранду: Кендалл настояла, чтобы он курил только там. Что заставляло его столько лет терпеть свою жену, он и сам не знал. Конечно, в ней чувствовался определенный шик. К тому же он знал, что она обдерет его как липку, если он только заикнется о разводе. А может, все дело было в том, что она закрывала глаза на его маленькие шалости?

Уэстон оперся на перила и взглянул на океан. Рыболовецкий траулер медленно двигался на горизонте, солнце пробивалось сквозь полупрозрачные облака. Из этого огромного дома на холме Уэстон мог обозревать весь город Чинук и чувствовать себя королем.

Идея постройки дома принадлежала Кендалл. Возведенный из кирпича, стекла и кедровой древесины под черепичной крышей, он сверкал подобно бриллианту в лучах заката. Это был самый крупный и претенциозный дом на северном побережье. Он идеально подходил Уэстону, одержимому страстью к созданию собственной империи. Ему было мало управлять предприятием отца. Заняв руководящий пост, он стал расширять дело, и теперь уже на берегу раскинулись три новых курорта, на бывших индейских землях к югу он построил казино, а в западной части штата Вашингтон открылись два новых лесопильных завода. И всякий раз, как ему удавалось перехватить лишний участок земли у Датча Холланда, он переживал минуту торжества.

Вот тебе, старый козел! Вот тебе за то, что спал с моей матерью!

– Ты рано вернулся, – услыхал он за спиной голос Кендалл.

Повернувшись, Уэстон увидел у нее в руках традиционный тонкий поднос с графином мартини и двумя бокалами. Она поставила поднос на стол под огромным зонтиком и разлила напиток по тонкостенным бокалам с полой ножкой.

– У меня назначена встреча на этот вечер.

– Здесь? – удивилась Кендалл.

– Нет.

Она больше ни о чем не спросила. Уэстон никогда не обсуждал с ней дела, и Кендалл не задавала вопросов. Таково было заключенное между ними негласное соглашение.

– Пейдж собиралась вечером к нам заглянуть.

При мысли о сестре Уэстон поморщился. Пейдж не изменилась – все та же полоумная, ожиревшая дрянь, вечно всюду сующая свой нос. К тому же она открыто ненавидела его и даже не пыталась скрыть свою враждебность.

Скрипнув зубами, Уэстон принял бокал из тонких пальцев Кендалл. Она была красивой женщиной. Светлые волосы, голубые глаза, стройная фигура. Она держала себя в форме, не прибавила ни фунта за все годы, что они были женаты, регулярно занималась на тренажерах, одевалась стильно и со вкусом. Уэстон не мог ее ни в чем упрекнуть. Если не считать того, что с ней было чертовски скучно.

Чего не скажешь о сестрах Холланд.

– Разве Пейдж не должна сидеть с отцом?

– Сегодня они пригласили сиделку. Вот я и подумала, что мы могли бы устроить барбекю и все вместе посмотреть кино. – Точеные пальцы Кендалл обхватили его запястье. – Ну же, Уэстон! В последнее время ты почти не видишься со Стефани.

Уэстон ощутил легкий укол вины. Он обожал дочь, тут двух мнений быть не могло. Первоначально он собирался обрюхатить Кендалл, чтобы она могла женить на себе Харли, утверждая, будто это его ребенок. И план сработал блестяще, да только было уже слишком поздно: к тому времени, как Кендалл явилась к нему с благой вестью, Харли успел отдать концы. Уэстон мог послать эту дуру куда подальше, мог заставить ее сделать аборт или просто надавать ей оплеух. Соблазн был велик, но он удержался и теперь гордился дочерью. Он любил Стефани больше, чем кого-либо на этом свете. Вот только одна беда: Кендалл об этом знала и вовсю пользовалась его единственной слабостью.

– Я успею пообщаться со Стеф завтра. Мы вместе пойдем выбирать ей машину.

Кендалл засмеялась.

– Ей же всего пятнадцать!

– Скоро будет шестнадцать.

Он затушил сигарету и отпил большой глоток мартини. Коктейль был смешан безупречно – Кендалл строго за этим следила. «Наверное, я должен ее любить, – подумал Уэстон. – Да только я на это не способен». И вообще, любовь и всякая романтическая дребедень – это для идеалистов, не имеющих понятия о реальной жизни. А он всегда гордился тем, что твердо стоит ногами на земле.

– Но ты мог бы сегодня освободиться пораньше.

– Не спорь, дорогая, – предупредил он, и Кендалл тут же закрыла рот.

Она вообше редко возражала, хотя за годы их брака было всего несколько случаев, когда ему приходилось применять силу. Ничего особенного: так, несколько шлепков по ягодицам или пара оплеух. Потом, когда Кендалл начинала сожалеть о своем упрямстве, он заставлял ее проделывать замысловатые сексуальные упражнения, чтобы доказать ему, как глубоко она раскаивается, как сильно любит его, как высоко ценит звание миссис Уэстон Тагтерт.

Она всегда так старалась ему угодить. В общем-то это было даже странно. Когда-то он считал ее фригидной, но потом понял, что ошибался. Стоило ей сообразить, что Уэстон – ее талон на обед, ее пропуск в царство Таггертов, как она превратилась в хорошо смазанную любовную машинку. Неудивительно, что этот слюнтяй Харли так и не смог с ней порвать.

– Смотри не обмани Стефани завтра, – сказала Кендалл, и Уэстон чокнулся с ней.

– Не обману, обещаю.

Но это будет завтра. А сейчас его больше интересовал день сегодняшний, точнее вечер. Этим вечером он собирался встретиться с Денвером Стайлзом и сделать новому служащему Датча Холланда предложение, от которого тот не сможет отказаться.

Уэстон улыбнулся, медленно потягивая мартини.

Глава 16

– Итак, вы не получили ни единой весточки от Райли. Ни письма, ни телефонного звонка. Ничего.

Денвер Стайлз сидел на одном из тростниковых стульев, расставленных вокруг маленького стола в кухне Миранды, и на протяжении всего разговора не спускал с нее зоркого взгляда. Этот орлиный взор, не упускавший ничего, невольно вызывал у нее желание убежать, спрятаться, забиться в какую-нибудь щель. Но, разумеется, Миранда ничего подобного не сделала. Ей не раз приходилось смотреть в глаза убийцам и насильникам, она отважно вступала в схватку с крупными адвокатами и, наконец, пережила ножевую атаку Ронни Клюга. Как ни грозен Стайлз, она его не испугается!

– Одно письмо все-таки было – сразу после того, как он уехал. Но больше ни вестей, ни телефонных звонков – ничего.

Солнечные лучи, льющиеся сквозь окно с эркером, пригревали ей спину. Потрепанная куртка Стайлза висела на спинке свободного стула так непринужденно, будто ей там было самое место. Не нужный ни ему, ни ей кофе остывал в керамических кружках, наполняя воздух своим ароматом.

– А вам не показалось, что это странно?

– Да, но я подумала, что все дело в выдвинутых против него обвинениях.

– Сожительство с несовершеннолетней и угон автомобиля? – Стайлз явно хорошо подготовился к встрече.

– Да.

– Однако обвинения так и не были предъявлены.

– Знаю, но я решила, это из-за того, что он покинул страну.

– Есть такое понятие, как экстрадиция. Вам это должно быть известно.

Разумеется, теперь ей это было известно. Но в то время она была молода, гораздо меньше осведомлена о нормах права, а главное – глубоко уязвлена тем, что Хантер предал ее и связался с другой женщиной. Впрочем, к тому времени все потеряло смысл. Ребенка уже не было.

Старая боль, которую она так отчаянно старалась подавить, прорвалась сквозь все и сдавила сердце с такой силой, что Миранда едва могла вздохнуть. Боже милостивый, как она хотела ребенка! Как ей нужно было, чтобы эта частица Хантера осталась с ней.

– Я была молода, – призналась она вслух. – И испугана.

– И беременна.

Казалось, слово гулко разнеслось по комнате, подобно звону церковного колокола.

– Да. – Не было смысла отрицать: он и так уже знал слишком многое. Миранда уставилась на него сухими глазами, не позволяя ему увидеть боль, не покидавшую ее все эти годы. – Но это никого не касается.

Внезапно искра сочувствия промелькнула в его холодных глазах, но исчезла так быстро, что Миранда сочла это игрой собственного воображения. Стайлза никак нельзя было заподозрить в мягкосердечии.

– Не сердитесь. Я просто делаю свою работу.

– Выкапываете грязные секреты. Чудная работа! Он насмешливо выгнул бровь.

– В чем-то сходная с вашей, советник.

– Я всегда ищу правду.

– Я тоже. – Он отпил глоток чуть теплого кофе и поставил чашку на блюдце. Его голос неожиданно смягчился: – Что же случилось с ребенком?

Миранда закрыла глаза.

– Я не хочу об этом говорить.

– Знаю.

Несколько секунд прошло в молчании, наконец Миранда открыла глаза. Какая разница, что он о ней подумает?

– Я потеряла ребенка в ту самую ночь, когда заснула за рулем машины и она сорвалась в озеро Эрроухед. Не сомневаюсь, что вы изучили медицинские отчеты. Там, конечно, было упоминание о выкидыше, но я попросила не говорить об этом моим родителям. Думаю, они сохранили врачебную тайну. Если мой отец и проведал о чем-то, он никогда об этом не упоминал, а я сама тоже не заводила разговора. Кстати, откуда вы знаете Датча?

– Он сам ко мне обратился.

– Да, но как он вас нашел? Я почему-то не думаю, что ваш адрес есть в телефонном справочнике.

Легкая улыбка коснулась его губ, серые глаза на мгновение потеплели.

– Он нашел меня через одного общего знакомого. – Стайлз отпил еще глоток остывшего кофе и наклонился ближе к ней. – Послушайте, Миранда, вы умная женщина, но вы были не так умны шестнадцать лет назад. Лично я считаю, что история, рассказанная вами шерифу в ночь смерти Таггерта, – одна сплошная выдумка. Вы с сестрами заключили какой-то договор, чтобы поддержать алиби друг друга, и до сих пор вам это сходило с рук. Но я уверен, что в один ужасный день правда обрушится вам на голову. Если вы сейчас мне все расскажете, это останется между вами, мной и вашим стариком. Но если до правды доберется Кейн Моран или один из политических противников вашего отца, разразится самый большой скандал, когда-либо потрясавший старый добрый город Чинук. Вам придется распроститься со своей работой, Тессе понадобится нечто большее, чем услуги психоаналитика, а Клер увидит, что скандал с ее мужем в Колорадо – это всего лишь легкая рябь на воде в сравнении с тем водопадом, который на нее обрушится, когда правда выйдет наружу.

– Вы ошибаетесь! – воскликнула Миранда. Спасительный гнев пришел ей на помощь, хотя его слова напугали ее до полусмерти. – Больше того, вы оскорбляете меня, и в таком случае нам больше не о чем говорить!

Стайлз отодвинул свой стул.

– Вы еще измените свое мнение.

– Мне не на что его менять.

– Посмотрим. – Стайлз подхватил свою куртку со спинки стула, сунул руку в карман и положил на стол карточку мотеля «Трейдуиндз» в Чинуке. – Комната 25, если захотите поговорить со мной.

– Только не ждите меня, затаив дыхание, – задохнетесь. Стайлз перебросил куртку через плечо и свободной рукой вдруг легко коснулся ее щеки.