– Везу миссис Кейхилл к врачу, – ответил Ник и отодвинул его плечом.

Марла попыталась высвободиться из его объятий и встать на ноги, но Ник держал ее крепко.

– А мистер Кейхилл об этом знает? – подозрительно осведомился Ларе.

– Надеюсь, узнает, – резко ответил Ник. Глаза его сверкали, на лице застыла маска холодной ярости. – Надеюсь, кто-нибудь из вас наберется духу доложить этому ублюдку, что я везу его жену в больницу.

– Отпусти! Я могу идти сама, – бормотала Марла, хоть и подозревала, что ослабевшие ноги ее не удержат, а затуманенный мозг не сможет подсказать дорогу.

– Что-то не похоже.

– Нет, правда!

Но в следующий миг голова ее бессильно упала ему на плечо.

– Я... я не вернусь в больницу.

– Думаю, настало время обратиться к другому доктору.

От свежего воздуха в голове у Марлы немного прояснилось. Ник усадил ее в «Додж», достал из кармана ее домашние туфли и поставил на пол.

– И не спорь!– приказал он, захлопывая дверь.

– Я думала, что имею право сама принимать решения, – слабо возразила Марла, приоткрывая окно, чтобы впустить в машину свежий морозный воздух.

В этот миг послышался рев мотора, и из тумана вынырнул «Ягуар» Алекса.

– Так я и знала, – пробормотала она, глядя, как Алекс с перекошенным от ярости лицом выскакивает из машины, бросает окурок в грязь и спешит к «Доджу».

– Что здесь происходит? – взревел он.

Ник стоял у пикапа, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Он молчал.

– Что это ты делаешь, черт тебя побери? – бушевал Алекс.

– Везу твою жену к врачу.

– Незачем. Фил уже едет.

– Едет? – недоверчиво повторил Ник. – Ты вызвал его сюда?

– Да, сюда, а что такое с Марлой? – Алекс хотел обойти машину, но Ник схватил его за руку и заставил остановиться.

– Ничего такого, чего не могли бы исправить приличный врач и лекарства.

Алекс вырвал руку. Ноздри его раздувались от гнева.

– Фил – хороший врач!

– Черта с два! Это он травит ее таблетками! Это его вина!

– Нет, моя! – гневно ответил Алекс. – Я хотел, чтобы Марла отдохнула. Перестала изводить себя. Фил только исполнил мою просьбу.

– Тебе не кажется, что такие решения Марла должна принимать сама?

– Может быть, но сейчас она, прости, за себя не отвечает. Ты вспомни, что она рассказывала – как ей примерещился незнакомец в спальне! Нет, ей нужно отдохнуть и прийти в себя. Я позвонил Филу, он выпишет другой рецепт, и наутро в голове у нее прояснится.

– Лучше помолись, чтобы так и вышло! – прорычал Ник.

– А иначе что? Ник, не надо мне угрожать. Я сделал ошибку. Но теперь все позади. – Обойдя брата, он подошел к машине с другой стороны. – Послушай, Марла, извини. Ты слышала мои слова. Я совершил ошибку.

– И очень большую, – ответила она, взглянув ему в глаза. Ярость вспыхнула в ее мозгу, разгоняя остатки дурмана.

– Я же извинился! Фил сейчас будет здесь. Осмотрит тебя, отменит успокоительное. Доверься мне, дорогая.

«Никогда! – мысленно ответила Марла. – Никогда, пока жива, тебе не доверюсь!»

В этот миг в воротах показался «Кадиллак» с Филом Робертсоном за рулем.

Ник сразу же обернулся на доктора с обвинениями:

– Так это вы выписали Марле рецепт по указке ее мужа?

Алекс схватил брата за рукав.

– Погоди, Ник, что ж ты так сразу за глотку.

Марла сунула ноги в тапочки, открыла дверь и выскользнула наружу. Каждое движение давалось ей с огромным усилием.

– Я хочу знать, откуда эта сонливость, туман в голове, почему я никак не могу толком проснуться?

– Надо было вызвать меня раньше. – Фил Робертсон поджал губы.

– Сколько прошло с тех пор, как я была в клинике? – спросила Марла.

– Пять дней. – Доктор поправил воротник.

– Пять дней. – не веря своим ушам, прошептала она.

– Пойдемте в дом, я вас осмотрю и выпишу какое-нибудь другое болеутоляющее, которое не вызовет сонливости и потери ориентации.

– Мне ничего не нужно, – твердо ответила Марла.

В этом доме что-то нечисто, и, чтобы во всем разобраться, ей необходима трезвая голова! Нельзя же все время ждать помощи от Ника!

– Со мной все будет в порядке и без таблеток. Алекс по-хозяйски обнял ее за плечи.

– Лучше послушайся Фила. Доктор медицины здесь он, а не ты.

Марла стряхнула его руку.

– Нет уж, спасибо! – Заныла челюсть – видимо, действие лекарства прекращалось. – Я взрослая женщина и сама буду решать, что делать с собой и со своим телом!

– Я же заботился о тебе, – вздохнул Алекс.

Но в глазах его не было тепла, а рука непроизвольно сжалась в кулак. Заметив, что Марла на нее смотрит, Алекс быстро сунул руку в карман.

– Да неужели? Что-то не верится! Запомни раз и навсегда: прекрати обращаться со мной, словно с тепличным цветком!

Она сбросила пальто Ника – тот подхватил его на лету – и в одной пижаме и тапочках двинулась к дому. С каждым шагом, казалось, у нее прибавлялось сил.

Не без труда взобравшись по ступеням, она обернулась. Один взгляд на троицу у машины сказал ей все, что Марла хотела знать. Алекс, кусая губы от ярости, шарил по карманам в поисках сигарет. Фил Робертсон озабоченно качал головой. А Ник смотрел ей вслед, и в синих глазах его бушевал все тот же неукротимый огонь, что поразил ее и в их самую первую встречу.

Вот единственный человек, которому она может доверять.

Никогда в жизни Ник не заводил романов с замужними женщинами. Ему такое и на ум не приходило. А сейчас он лежал на кровати, смотрел в потолок и изо всех сил старался выкинуть из головы Марлу. Напрасно. Она являлась ему в самых соблазнительных образах, от которых ныло в паху и на лбу выступала испарина. В доме царила тишина; должно быть, все уже спали. Ник перевернулся на бок и приказал себе думать о чем-нибудь другом. О чем угодно, только не о глазах Марлы – двух зеленых омутах, влекущих в сладкую глубину.

Она совсем рядом. В соседней комнате. Но она – жена Алекса!

От их брака осталось одно название. Он не обращает на нее внимания. Она его даже не помнит. «Марла хочет тебя, Ник, а ты ее, – настойчиво шептал голос. – Вставай. Загляни к ней».

В одних джинсах – ни рубашку, ни ботинки Ник надевать не стал – он выскользнул в слабо освещенный холл, подошел к дверям спальни, положил руку на ручку двери и вдруг остановился. «Что он ей скажет? Что сделает? Ничего. Ему там делать нечего».

Он постоял перед закрытой дверью и спустился в бар. Чего будет стоить эта вспышка похоти? Разбитого брака? Детей, вынужденных расти в неполной семье? Марла ни за что не захочет ехать с ним в Орегон. Впрочем, теперь Ник и сам не знал, хочет ли возвращаться. Он желал одного. Поцеловать ее. Прикоснуться к ней. Вновь испытать головокружительное чувство близости, связавшее их пятнадцать лет назад.

«Признайся – еще ты хочешь насолить Алексу. Взять над ним верх. Тебе не нравится, как он с ней обращается, и ты так и не смирился с тем, что она бросила тебя ради брата».

Он опрокинул в себя спиртное, утер рот рукой и поспешил наверх. Какой же он идиот! Ник уже входил к себе в комнату, когда дверь спальни Марлы приотворилась, и она показалась на пороге.

– Ник! – прошептала она. – Ты меня напугал до полусмерти!

– Извини. Не мог заснуть.

– Мне тоже не спится. Я думала, это Сисси встала.

– А это я. Извини, если разочаровал.

– Нет-нет, что ты. Смутившись, Марла попятилась.

Как же она хороша, думал Ник, с растрепанными волосами и глазами, затуманенными сном!

– Я... я хотела с тобой поговорить, – произнесла она. Ник с трудом оторвал взгляд от треугольного выреза ее пижамы, где билась голубая жилка и выступали под кожей хрупкие ключицы.

– Пойдем выпьем. Там, внизу, полный бар.

– При моей диете только и пить! – рассмеялась Марла, ослепив его сиянием улыбки. – Подожди минутку, надену халат.

Ее не было каких-то полминуты, но за это время Ник успел обругать себя десятком горьких, но справедливых слов. Что он за кретин! Сам лезет в петлю!

Но, когда Марла вновь появилась на пороге, у Ника не хватило духу остановиться. Легкий запах ее духов вскружил ему голову, и он послушно повел ее вниз, в гостиную. По старинным оконным стеклам устало стучал дождь. Ник подбросил дров в затухающий камин и налил себе выпить. Марла стояла у потрескивающего огня, нервно теребя пояс халата.

Комната, освещенная только языками пламени, словно бы уменьшилась в размерах.

– Точно ничего не хочешь? – спросил Ник, опуская в свой пузатый стакан несколько кубиков льда.

Марла кивнула, не поднимая глаз.

– Может быть, бренди. Только совсем немного.

Он улыбнулся и плеснул в хрустальный бокал несколько капель янтарной жидкости.

– За лучшие дни!

Ник заметил, что синяки у нее на лице почти исчезли, а шрам на голове едва виден. Волосы цвета красного дерева обрамляли лицо короткими пушистыми волнами.

– Так о чем ты хотела поговорить?

– Я хочу знать, что произошло за эти пять дней, пока я была не в себе. Я почти ничего не помню. Кто-нибудь связался с семьей Пэм?

– Насколько мне известно, нет. Впрочем, я теперь целыми днями сижу в офисе, зарывшись в документы.

– И что, обнаружил что-нибудь?

– Если Алекс не возьмется за ум, «Кейхилл Лимитед» пойдет ко дну.

– Такая огромная корпорация? – удивилась Марла. Приоткрыв губы, она сделала еще глоток. Ник не отрывал от нее глаз.

– Не такая уж большая по нынешним временам. И вся в одних руках.

– Ее можно спасти?

– Думаю, да. Если сильно урезать расходы. Не знаю, согласится ли на это Алекс.

– Он все время работает. – Марла подошла к окну: за ним расстилался город, залитый мертвым неоновым пламенем. – Бегает с одной встречи на другую.

– Тебе его не хватает? – спросил Ник. Поколебавшись, Марла покачала головой.

– Стыдно признаться, но нет. Я не чувствую к нему никакой привязанности. – Она стояла к нему спиной, но Ник заметил, что шея ее порозовела при этом признании. – Не знаю, почему.

– Алекс – не легкий человек.

– Ты тоже, – заметила она, бросив на него взгляд через плечо.

Едва ли она стремилась его соблазнить, но взгляд получился соблазнительным. Ворот халата распахнулся, обнажив место, где нежная шея переходит в плечо. Как ему хотелось поцеловать ее там!

– Откуда тебе знать? Ты же не помнишь.

– Женская интуиция, – ответила она. – В тебе есть что-то настораживающее. Какое-то внутреннее беспокойство. Чувствуется, что ты не довольствуешься малым. Не останавливаешься на достигнутом. Не стремишься осесть на одном месте. И всегда получаешь то, что хочешь.

– Не всегда.

– Нет, всегда.

– Я хочу тебя.

Марла опустила голову, уставившись в пол. Ник видел, как напряглась ее спина под халатом.

– Но ты мне даже не доверяешь.

– С чего ты взяла? – ответил он и шагнул ближе, тут же прокляв себя за это.

Он поклялся, что никогда больше не поддастся ее чарам, не подпустит ее к себе. Но шло время, и с каждым днем Ника все сильнее влекло к ней желание и жгучий интерес. Снова и снова он предупреждал себя – и все же не было смысла скрывать истину: ничего он так не хотел, как касаться ее, целовать, ласкать, раз за разом погружаться в ее женственную глубину.

– Я так сильно тебя обидела тогда, много лет назад? – спросила Марла, не отводя взгляда от барабанящих по стеклу дождевых капель.

– Я сам был виноват.

– Но наказываешь меня.

– Как?

– Держишься на расстоянии.

Она по-прежнему не оборачивалась. Поставив бокал на подоконник, смотрела на струи воды на стекле так, словно умрет, если хоть на миг обернется.

– Из чувства самосохранения. Основной инстинкт. «Но ты пробуждаешь во мне и иные инстинкты», – мысленно добавила она.

Он подошел так близко, что ощущал ее запах, видел волоски на шее, мог коснуться ее.

– Ты спас мне жизнь, – прошептала она, задыхаясь от волнения, словно почувствовала, как он близок ей, поняла, что их разделяют лишь несколько дюймов. Лавандовый запах ее духов дразнил его, напоминал, как давно Ник не был с женщиной.

– Спас жизнь? Может быть. А быть может, и нет.

Я делал лишь то, что должен был делать. Не превращай меня в героя, ладно? Поверь, я вовсе не герой.

– Ты только и делаешь, что всех вокруг убеждаешь, что ты не герой.

– Это нетрудно, – откликнулся Ник.

Зная, что совершает большую ошибку, он протянул руку и погладил отросшие рыжие волосы. Марла вздрогнула, судорожно втянула в себя воздух, но не попыталась отстраниться.

Пламя играло в ее волосах, золотило кожу, придавало невинно-розовому халату теплый, сочный персиковый оттенок. Ник сомкнул руки на ее плечах. Марла прильнула к нему, и он, склонившись, поцеловал ее в шею. Желание горячей волной пробежало по телу, смыло все мысли и чувства, кроме чувственного наслаждения. Горячего. Влажного. Распутно-порочного. Запретного.

– Ник! – прошептала она едва слышно.

Ник понимал, что зашел слишком далеко, но остановиться уже не мог. Он целовал ее шею, упиваясь ароматом теплой кожи, он потянул вниз ворот и пробежал языком по ее плечу. Марла вздрогнула. Обхватив ее за талию, Ник дернул за пояс халата.

Марла чувствовала жар его желания. Она выгнулась, крепче прижимаясь к нему, и, подняв руку над головой, запустила пальцы ему в волосы. Теперь Ник целовал ее руку от плеча до кончиков пальцев, и каждое прикосновение его губ рассылало по ее телу огненные стрелы. Она забыла, что обещала себе не поддаваться его сексуальности; забыла, что любовь к нему не принесет ничего, кроме сердечной боли, что страсть к нему разрушит ее жизнь.

Пояс поддался усилиям Ника. Халат распахнулся, открыв новое препятствие.

Ник едва не застонал от разочарования и принялся нетерпеливо расстегивать пижаму. Марла напряглась, ощутив прикосновения его пальцев. Склонив голову, он не переставал жадно целовать ее в плечо.

В глубине ее существа рождалась сладкая боль желания. Пижама распахнулась и сползла с плеч вслед за халатом. Теперь Ник покусывал ее ухо; плечом Марла ощущала поросль у него на груди, а бедром – его возбужденную плоть.

Она застонала, когда руки его легли ей на грудь и большие пальцы начали игру с сосками.

Все тело ее горело, как свечка, кожу увлажнял пот, пульс несся вскачь, словно обезумевший конь.

– Марла... боже мой, Марла... я не... не хочу...

Она не могла да и не хотела сдерживаться – она невольно отвечала на его ласки, все теснее прижимаясь к нему. Два голоса – голос страсти и голос разума – затеяли спор, в котором не могло быть победителя.

«Боже правый! Ты замужем! Но этот брак давне превратился в пародию. Но я хочу этого человека, чувствую с ним связь, только он в силах удовлетворигь мою жажду.»

Ник опустил руку, скользнув по гладкой ткани, и начал ласкать ее. Сквозь тонкую ткань он поглаживал, ласкал средоточие огня, охватившего Марлу. Все тело ее дрожало от желания, а где-то в его глубине пульсировала неотступная сладкая боль.

Губы его коснулись ее шеи – и воля окончательно покинула ее. Откинув голову, Марла позволила ему целовать себя. Сердце ее выбивало рваный джазовый ритм, дыхание вырывалось из груди короткими, неровными всхлипами. Она хотела его – хотела повернуться, накрыть ладонями его плоские тугие соски, ощутить, как вздымаются на груди сильные мускулы. Отчаянно желала познать жаркую тайну близости тел.

Ей представился Ник – обнаженный, нависающий над ней. Вот она раздвигает ноги, и он входит в нее... еще раз... и еще... о боже...

– Марла! – прозвучал над ухом хриплый от желания шепот. – Это неправильно... я... мы... я не должен.

Она не могла думать, не могла дышать. Капли пота стекали по спине, увлажняя разгоряченную кожу. Его губы, его поцелуи, повернуться, поцеловать в ответ, расстегнуть ширинку.

Где-то рядом скрипнула и с тихим щелчком закрылась дверь. Ник замер.

В тот же миг к Марле вернулся рассудок. Боже правый, что она делает?

Ник отдернул руки, словно от раскаленного металла. Халат и пижама полетели на пол; Марла торопливо подхватила их.

– Черт! – пробормотал Ник и бесшумно метнулся к дверям.

В ночной тишине негромко загудел лифт.

Марла сунула руки в рукава пижамы, накинула халат, немного повозилась с пуговицами и, отчаявшись, туго затянула пояс. Как она оправдается? Чем объяснит растрепанные волосы, раскрасневшееся лицо, беспорядок в одежде, желание, которое – в этом она не сомневалась – ярким пламенем светится в глазах? О чем она только думала? Как могла поддаться запретному, смертельно опасному искушению?

Ник шагнул к ней, схватил за руку и потянул за собой в нишу подле окна. Подняв на нее глаза, приложил палец к губам.

Сердце ее стучало молотом, в мозгу крутился вихрь беспорядочных мыслей. Что, если их застанут, как она объяснит свои чувства к Нику дочери или свекрови, или мужу?

«Блудница. Иезавель. Распутница». Бог знает из каких глубин памяти выплыли эти слова; но они преследовали ее и жгли ей душу.

Лифт остановился в гараже. Сквозь оглушительный стук сердца Марла расслышала гудение открывающейся двери и урчание мотора.

– Алекс, – прошептал ей на ухо Ник и потянул ее за собой к окну.

Там, в густой пелене дождя, сверкнули и пропали за воротами фары «Ягуара».

– Куда он? – спросила она.

– Должно быть, на встречу с кем-то.

– С кем?

– Не знаю. Но явно не на благотворительное собрание. Добрые дела после полуночи не делаются.

– И мы только что подтвердили эту народную мудрость, – сухо заметила Марла.

Она страшно злилась на себя. Как можно быть такой дурой – без борьбы поддаться самому примитивному из желаний?

– Я иду спать. – Поколебавшись, Марла добавила: – Одна.

Она направилась к дверям, но Ник схватил ее за руку.

– Марла, я не собираюсь извиняться, – с вызовом проговорил он.

Марла вздернула подбородок.

– Отлично. Я тоже.

И торопливо, пока из уст не вырвалось что-нибудь такое, о чем она после пожалеет, взбежала по лестнице наверх, в свое роскошное и бесконечно холодное убежище.

«Шлюха! Дешевая, грязная шлюха!»

Ливень колотил по непокрытой голове убийцы, затуманивал стекла очков, но он не отрывал глаз от окна, где заметил любовников. Мужчина, чье лицо скрывала тень, стоял позади нее, целовал, ласкал. Сквозь залитое дождем стекло многого не разгладишь: и все же он видел, как мужчина раздел ее и принялся ласкать грудь, а другой рукой скользнул между ног. От этого зрелища у убийцы болезненно заныло в паху. Скоро, говорил он себе, скоро он займет место счастливчика за окном. Скоро сожмет в ладонях эти чудные груди.

– Погоди, детка! Скоро... скоро... – шептал он.

Распахнулась дверь гаража, и убийца торопливо выбежал на улицу. Холодные капли дождя стекали по шее. «Ничего, – шептал он себе, – придет и мое время!»

Он облизнул губы.

Скоро. Уже скоро.