Глава 16

— Черт возьми, ты знаешь, который час? — прорычал Клифф Зиберт таким тоном, словно его только что разбудили.

— Да, знаю, прости, пожалуйста, — ответила Никки, подъезжая к его дому на юге от исторической части города. Машина ехала отлично — в местной мастерской ей заменили покрышки. Процесс подбора четырех относительно дешевых и подходящих по размеру покрышек занял несколько часов, но она снова мчалась к цели и только негодовала, что какие-то вандалы испоганили ее машину и что теперь на кредитке ни шиша. Хуже всего, что машину, вероятно, испортили нарочно. Вряд ли это обычное хулиганство — об этом говорят записки, которые она получила… Кто-то знал, что это ее машина, а также то, где она живет. Никки похолодела до костей. То, что все деньги с карточки она израсходовала, тоже настроения не поднимало.

— Мне очень надо с тобой поговорить, — настаивала она, на скорости заворачивая за угол.

— Ну, радость моя, у тебя была возможность, а ты меня кинула.

— Я звонила тебе на голосовую почту и все объяснила, — сказала Никки, взглянув в зеркало заднего вида. Там появились фары машины, только что повернувшей туда же, куда и она. — Кто-то проколол мне шины, Клифф. Кажется, я извинилась. Мне на колени стать, чтобы ты меня простил?

Он вздохнул и пробормотал что-то неразборчивое о непрошибаемых карьеристках.

— Мне действительно нужно с тобой поговорить. Я могу быть у тебя через пятнадцать минут.

— Нет! — вскричал он. — Нельзя, чтобы кто-то увидел тебя или твою машину.

— Тогда давай встретимся там, где собирались. В дорожном кафе «Братья Уивер».

Он помедлил, хотя она знала, что он живет в нескольких минутах езды оттуда.

— Пожалуйста, Клифф, я не хочу напечатать что-нибудь не то. — Машина, следовавшая за ней, повернула, и Никки облегченно вздохнула.

— Что-то случилось?

— Ну, вроде того.

— Что же?

— Скажу при встрече.

— Меня прибьют даже за то, что я тебя слушаю. Ладно. Через полчаса буду.

— Я твоя должница.

— Дорогуша, ты и так в долгу по самые уши.

— Увидимся.

Под треск полицейской волны она развернулась и направилась к «Братьям Уивер», уговаривая себя успокоиться и не дать страху парализовать себя. Она вспомнила о трехлетней давности газовом баллончике в сумочке, постоянных пропусках занятий по кикбоксингу, отсутствии сигнализации и решила повысить уровень безопасности в своей жизни.

Даже остановившись у банкомата, она доехала до кафе меньше чем за полчаса.

Грузовик Клиффа был припаркован у заднего входа, между полуприцепом и фургоном. Было за полночь, и других грузовиков на стоянке не наблюдалось. Войдя, Никки заметила у стойки и за редкими столиками нескольких посетителей. Сигаретный дым соперничал с запахом шкварчащих стейков и горелого масла из фритюрницы.

Никки высмотрела Клиффа в кабинке у дверей кухни. На нем была бейсболка, низко надвинутая на глаза, джинсовая куртка с высоко поднятым воротником и светло-серые очки. Он притворялся, что изучает меню, прикрывая им лицо.

— Привет. — Она села напротив него на обитую искусственной кожей скамейку.

— Меня не должны видеть с тобой.

— Ну и кто тебя видит? — Она обвела взглядом ресторанчик. Почти пусто. Даже официантка на них не смотрит. Слишком занята флиртом с двумя посетителями. — Кроме того, мы старые друзья.

— Ах, это теперь так называется? — съязвил он, и она поразилась горечи его тона. Клифф был явно не в лучшем виде. Раздраженный. Далекий.

— Конечно. — Несмотря на его холодность, она улыбнулась. — Мы знакомы всю жизнь.

— Ну-ну.

— Ты мой любимый коп.

— Потому что я слишком много болтаю.

— Вряд ли.

Официантка, стройная, смешливая женщина, наконец обратила на них внимание и подошла:

— Что-нибудь попить для начала?

— Мне кофе. Обычный.

— Мне тоже. — Клифф не поднял глаз, даже когда женщина хриплым голосом заядлой курильщицы перечисляла блюда дня.

— Я не голодна, — сказала Никки. — Просто кофе. Клифф посмотрел в пластиковое меню:

— Я возьму жареную курицу, картошку и печенье.

— Все? — Официантка записала заказ и скептически посмотрела на Никки.

— Наверное.

— Хорошо, я вернусь с напитками через секунду. — Она вырвала верхний листок из блокнота и направилась в кухню.

— Что там с твоими шинами?

— Вот что. — Никки рассказала, что случилось вечером, и Клифф нахмурился еще сильнее.

— Надо быть осторожнее. Наверное, какие-нибудь малолетние хулиганы.

Никки не стала уточнять. Говорить о своих страхах. Она вспомнила про записки, но решила, что сейчас не время. Клифф станет нервничать.

— Давай я тебе возьму ужин, — предложил он.

— Я не ем так поздно, а кроме того, я сегодня ужинала у родителей. Они меня просто закормили. Прошло уже несколько часов, а до сих пор ничего не лезет.

Недоброжелательность Клиффа почти улетучилась.

— Как они?

— Все так же. Мама очень слаба. Отец, похоже, то ли не видит, то ли не хочет видеть этого. Они ладят неплохо, но иногда… Кажется… Ну, ты понимаешь. Словно что-то висит в воздухе. — Никки пожала плечами. Не хотелось думать о том, как все разладилось в некогда дружной семье. — Кайл избегает родителей как чумы. Наверное, потому, что он остался единственным сыном после смерти Эндрю. Он не пошел по стопам Эндрю, да и никто из нас не пошел, сам знаешь, но Кайл чувствовал, наверное, будто от него ждут, что он будет спортсменом, ученым и так далее. Он одиночка, устанавливает противопожарные системы и ни с кем не встречается, насколько я знаю. Мама боится, что он гей, папа не касается этого предмета, а я только надеюсь, что он кого-нибудь себе найдет и будет счастлив. — Она вздохнула. Ей хотелось быть ближе к младшему брату, но она знала, что не получится. — А Лили видится с родителями чаще меня. Вроде как между нею и родителями лед растаял. Наверное, благодаря Фи, то есть Офелии, моей племяннице. Сначала у мамы с папой был шок, что Лили забеременела без мужа, но потом они оправились. Появился ребенок, и они начали над ним ворковать, а это все-таки хорошо.

— Очень хорошо.

Официантка принесла кофе и отправилась на зов посетителя в ковбойской шляпе, который устроился на табурете у стойки. Когда она отошла подальше, Клифф положил руки на край стола и сказал:

— Никки, знаешь, я так дальше не могу. Если я не прекращу давать тебе внутренние сведения, это будет мне стоить работы.

— Ты просто сообщаешь народу информацию, на которую он имеет право…

— Да-да, я уже миллион раз это слышал. Хватит. Право на информацию и прочая чушь тут ни при чем. Я рассказываю тебе что-то просто потому, что мне надо выпустить пар. А ты печатаешь это, потому что тебе нужна статья, неважно какая, лишь бы поинтереснее. — Он резко замолчал, когда официантка прошла мимо них на кухню, и заговорил уже приглушенным голосом: — Никки, ты меня просто используешь.

— Мы оба используем друг друга. — Она стала размешивать сливки в кофе.

Он поднял бровь:

— Не так, как мне бы хотелось. Она помолчала и отложила ложку.

— Знаю, но мы ведь уже обсуждали. Это было бы сложно. Эмоционально слишком сложно.

Он поджал губы:

— Разве сейчас просто?

— Ты сам позволяешь этому быть.

Клифф отхлебнул кофе и посмотрел поверх чашки.

За серыми очками глаза его казались холодными и далекими. Раньше такого она не замечала.

— Зачем это мне? Ну вот опять.

— Для очистки совести.

— Моя совесть чиста.

— Значит, как ты сказал, тебе нужно выпустить пар.

— Может, не только из-за этого.

— А зачем еще?

Его глаза потемнели, и она подобралась, но он не произнес ни слова. Иногда его нельзя было понять, он как будто специально воздвигал стену между ними.

По ту сторону двери грохотали тарелки. Никки отхлебнула кофе.

— Что сейчас происходит?

Он замешкался, но всего на миг.

— Рида отстранили от дела.

— Что? — Она ослышалась? — Но сегодня утром я видела его на кладбище.

Клифф пожал плечами:

— Окано вышвырнула его. Он был знаком с одной из жертв.

— Господи, с кем?

— С Бобби Джин Маркс.

Никки представила себе эту женщину.

— И как же он был с нею знаком?

— Догадайся, — ответил Клифф и отпил кофе.

Рид и Бобби Джин ? Любовники ? И Бобби Джин, возможно, была беременна ? Никки с трудом усидела на месте. Вот это новость. Потрясающая новость. Неудивительно, что Рид не отвечал на звонки и держался от нее подальше, чуть ли не прятался тогда на кладбище.

Официантка с бейджиком «Тони» принесла заказ Клиффа. Жареная картошка блестела, стейк задыхался под жирной подливкой, которая затекала и на овощную смесь. Горошек и морковь выглядели подозрительно — похоже, из банки.

— Что-нибудь еще? — предложила Тони.

— Нет, мне достаточно. — Клифф посмотрел на Никки. — Точно ничего не хочешь?

— Нет, спасибо, мне и так хорошо, — сказала Никки, хотя «хорошо» ей уж точно не было. Бобби Джин и Рид? Вот это да! Как раз то, что она искала. И все-таки… совесть шевельнулась от того, что Никки собирается рыться в личной жизни, к тому же какая-то часть ее не хотела принять то, что Рид был с жертвой, что у него была связь с женщиной… с замужней женщиной. Это не в его духе. Или же эта дурацкая романтическая часть, которую она так тщательно старалась подавить, надеялась, что это неправда. Когда официантка ушла, Никки наклонилась вперед. Она старалась говорить тихо и спокойно, хотя адреналин в крови подскочил до запредельного уровня. Вот оно! Снова статья на первой странице! Подавив легкое чувство вины от того, что наживается на чужой боли, она сказала:

— Ты думаешь, у Рида был роман с Бобби Джин? — Она представила Бобби Джин Маркс и Пирса Рида и неожиданно ощутила укол ревности. Это просто смешно. Она даже не знает Рида, хотя уже много лет гоняется за скрытным детективом. — Так вот что тебя беспокоит в этом деле?

Клифф полил картошку кетчупом.

— Меня и без этого многое беспокоит. Никки придвинулась еще ближе и прошептала:

— Она была беременна?

Он вскинул голову, и глаза за темными очками сузились.

— Так ты знаешь?

— Я говорила с ее подругой, и она сказала, что может быть.

Клифф, словно его вдруг уколола совесть, не отвечал.

— Ребенок мог быть от Рида.

— От кого угодно, — быстро ответил он. Слишком быстро. — Мы точно не знаем. Пока.

— Может быть, даже от мужа.

— Бывшего мужа. Но это вряд ли. — Клифф вонзил нож в мясо. — У них были не лучшие отношения.

— Некоторые пары ладят только в постели.

— Это из опыта? — Он отрезал кусок мяса и съел его.

— Не забывайся, Зиберт.

— Прости. Я что-то не в себе. Кроме того, Джером Маркс стерилизован. Ему когда-то сделали вазэктомию.

— А ты откуда знаешь?

— Ни за что не догадаешься. Сам Маркс позвонил мне и сказал. Я не хотел говорить Риду, ты понимаешь, поэтому перепроверил. Передал информацию Окано. Ты наверняка меня поймешь, Никки. Я могу продвинуться благодаря этому расследованию. Если этого типа поймаю я, то сорву крупный куш.

— Представляю, — неуверенно произнесла она. Клифф — и амбициозен? Настолько, что действует за спиной у Рида? — Значит, Рид не знает?

— О вазэктомии? — Клифф пожал плечами. — Вряд ли. Если только ему не сказала Окано. — Жуя, он добавил: — Это ты ведь придумала «Гробокопателя», да? — Никки кивнула, и он искренне улыбнулся. — Что ж, имя прижилось. Так или иначе, этот ублюдок с нами играет. Пытается одурачить управление. Даже посылает Риду записки и дразнит его. Можно сказать, смеется нам в лицо. Надо поймать его как можно быстрее.

— Посылает записки? — переспросила Никки. Внутри все оборвалось.

Клифф покачал головой:

— Это не для записи. Вечером.

Готово.

Она сглотнула. Может, это ерунда… а может, убийца целится в нее. Сердце заколотилось, и она подумала, не рассказать ли Клиффу.

— Эй, что с тобой? — спросил он.

— Нет-нет… ничего… просто устала и расстроилась из-за проколотых шин. — Их проколол тот же человек, который вломился ко мне? — У меня… у меня были неприятности. Вчера вечером кто-то залез ко мне в дом.

— Ты обратилась в полицию?

— Пока нет.

— Почему, черт побери?

— Я… ну… глупо, конечно, просто несколько лет назад, когда я думала, что ко мне залез убийца, то вызвала полицию, а оказалось, что это пустяк… Кори Селлвуд, соседский мальчик, просто крутился у меня на заднем дворе, они там с приятелями травку курили или выпивали. Зря подняла всех на ноги… и…

— И стала посмешищем.

— Да. И у мальчика были серьезные неприятности. Я чувствовала себя дурой. Он мне нравился, а сейчас он не разговаривает со мной, когда мы встречаемся на улице.

— Он больше не ребенок.

— Но они просто курили, болтали и смеялись, и тут на тебе. Он меня так и не простил.

Она вспомнила Кори — мальчика с длинными волосами, тревожными голубыми глазами и татуировкой — колючей проволокой вокруг бицепса. Тогда ему было четырнадцать; значит, сейчас где-то двадцать шесть или двадцать семь. Это случилось вскоре после смерти Эндрю, когда Никки была на взводе. Она так и не пережила этого.

— Все равно сообщи о вторжении, — настаивал Клифф. — И не забудь добавить, что сегодня тебе прокололи шины. Это может быть связано, Никки. — Он снова откусил от стейка. — Ты слишком заметна — дочь судьи и все такое. А сейчас твое имя на первой полосе «Сентинел» в связи с делом Гробокопателя. — Он указал на нее ножом. — Будь осторожна. Сообщи об этих случаях и обо всем, что тебе кажется подозрительным.

— Хорошо.

— Вот-вот. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

— Конечно. Ладно, ты меня убедил, — сказала Никки, нервничая еще больше обычного. Он прав. Она это знала.

И еще знала, кому конкретно сообщит об этих случаях. А сейчас надо сосредоточиться на статье, которую она пишет.

Стащив ломтик картошки, она спросила:

— Так как умерли жертвы?

— Не скажу, Ник. — Он покачал головой.

— Ну, Клифф…

— Ты же знаешь правила. Какие-то вещи не должны выходить за пределы управления.

— Но причина смерти…

— Не должна предаваться огласке. Все. Никки, ты только и делаешь, что давишь на меня с этим, и нам не о чем больше говорить.

— Ладно, ладно, — согласилась она и съела картошку. Клифф — слишком важный источник, чтобы с ним ссориться. — А что насчет Гробокопателя? Как ты думаешь, это серийный маньяк?

— Он же нанес новый удар. Снова два тела в одном гробу. И больше я ничего тебе не скажу. Достаточно.

— Значит, это был Гробокопатель… Серийный убийца! На улицах Саванны.

— Точно не знаю, но ставлю все сбережения моей матери, что это он.

— Господи… — Голова шла кругом: слишком много информации. Новой информации. Эксклюзивной информации. Снова первая страница. Она представила себе заголовок: «Серийный убийца разгуливает по улицам Саванны». А помельче, но тоже жирным шрифтом: «Гробокопатель наносит новый удар». Том Свинн запустит этот материал. Нужно только написать, и статья уже складывалась в голове. Но беременность первой жертвы ее сильно беспокоила: смерть Барбары Джин Маркс чудовищна сама по себе, а то, что она носила ребенка, — совсем нестерпимо. Это хуже всего. На миг Никки стало неприятно, что она использует в своих целях страдания жертв. Она вспомнила Фи, свою невинную маленькую племянницу Офелию, и содрогнулась, подумав о нерожденном ребенке Бобби Джин. Может, это ребенок Рида. Ей стало нехорошо. Наверное, не стоит писать эту статью, нельзя наживаться на чужом горе. Но разве нет у людей права знать, быть предупрежденными? Прочистив горло, она спросила:

— А жертвы знали друг друга?

Клифф ел, макая остатки в соус. Доев стейк, он покачал головой:

— Не можем найти связи. — Он проглотил. — Пока.

— Но ты думаешь, что она есть. Ведь это не случайно?

— Там были и жертвы, и уже мертвые… Случайность? — Он обмазал соусом еще один кусок стейка и забросил его в рот. — Вряд ли. Полагаю, мы найдем его. Скоро. Ублюдок от нас не скроется.

— Есть подозреваемые? Сомнительные личности? — спросила она.

— Официально нет, — ответил он, и у нее по спине побежали мурашки. Она встретилась взглядом с Клиффом, но тот быстро отвел глаза.

— Вы случайно не подозреваете Рида? Зиберт выглянул из окна.

— Ну? — Ее охватил ужас и волнение. Пирса Рида, раскрывшего прошлым летом дело Монтгомери, народ почти боготворил. Он местный герой, хотя в Сан-Франциско, как она выяснила, его святым не считали. Более того, пресса Западного побережья едва не распяла его. Обвинила в том, что он не смог спасти жизнь женщины, за которую отвечал. — Так вы подозреваете Рида?

Зиберт сдвинул брови и снова посмотрел на нее. Погрозив ей грязным ножом, он предупредил:

— Пиши осторожнее, ладно?

— Как всегда. — Никки положила на стол двадцатку и встала из-за стола. Она слишком хорошо знала копа, который когда-то был другом ее брата, и понимала, что разговор окончен. Она увидела, как он достает деньги, и запротестовала: — Даже не спорь. Как ты сам сказал, время за полночь и я тебя разбудила. Спасибо, Клифф. Я позвоню.

— Да нет уж. Хватит с меня, — прошипел он сквозь зубы. С двадцаткой в кулаке он сурово смотрел на нее из-за очков. Снова стена между ними. — Если это расследование будет моим, найди себе другого болтуна, черт возьми!

Глава 17

— Твое имя просто не сходит со страниц газет. — Морисетт впорхнула в кабинет и швырнула номер «Саванна Сентинел» на стол Риду. От холода лицо ее раскраснелось. Она стянула перчатки. — Ну и холодина у тебя. Только не говори, что отопление снова сдохло.

Просмотрев газету, Рид поморщился, а когда увидел в статье свое имя, у него заболела голова. Заголовки на первой полосе: «Серийный убийца терроризирует Саванну».

— Вот проныра, правда? — Морисетт потирала руки.

— Да уж. — Он получил газету еще дома и прочел статью. Два раза. Увидел свое имя в печати — вместе с сообщением о том, что Барбара Джин Маркс была беременна, когда ее убили. В статье Никки Жилетт утверждалось, что он «отстранен от дела в связи с близким знакомством с одной из жертв», а также подчеркивалось, что на свободе серийный маньяк. Выходя из дома, он бросил свой номер газеты в мусорку.

— Где, елы-палы, эта мадам берет сведения? — спросила Морисетт.

— Не знаю, но собираюсь выяснить.

— Она не скажет… не станет раскрывать источников.

— Утечка из управления. Может, стоит поискать здесь.

— И источник может быть не один, — подумала вслух Морисетт, плюхнувшись на стул.

— Или не одна.

— Я говорю безотносительно пола. То есть полицейский, секретарь, привратник, да кто угодно, господи. — Она подняла брови. — Какие мы сегодня чувствительные.

— А ты бы не была?

— Да уж наверное.

— И не забудь об этом. — Он подтолкнул к ней распечатку письма, которое получил дома, мимо полупустой кофейной чашки и пачки бумаг.

Она взглянула на страницу и вздохнула:

— Всю ночь про него думала.

— Это всего-навсего дружеская записочка от убийцы, — съязвил он. — Распечатка не так эффектна. Вот, прочитай с экрана.

— И снова Гробокопатель… Вот у нас четвертый номер, кто-то помер. Треть готова — будет ли еще? — прочитала она вслух, хотя, собственно, это уже видела. — Ну как, наши спецы выяснили, кто это отправил?

— Пока нет. Я ответил ему, но письмо вернулось. Что и следовало ожидать. Бентли надеется, что сумеет выяснить адрес, сервер, или как там его, и узнать, откуда пришло письмо, но я уверен, что ничего у него не выйдет. Он переправил письмо в ФБР.

— Да ты с самого утра вкалываешь.

— А еще я говорил с Окано. Скоро выйдет коммюнике.

— Она снова предупредила, что ты отстранен от дела? — Морисетт устроилась поближе к батарее под подоконником.

— Да, но она не может не замечать того, что этот Гробокопатель, кем бы он ни был, все время мне пишет. Вот… Посмотри-ка еще раз.

Неохотно расставаясь с теплой батареей, Морисетт наклонилась над столом. Рид повернул монитор так, чтобы она могла видеть исходное сообщение от убийцы вместе с картинками — мелькающие фотографии жертв, лица, превращающиеся в черепа, тела, от которых остаются только скелеты, скелеты распадаются на кости, а кости снова собираются в первоначальные фотографии.

— Кто этот тип?

— Не знаю. Нужно выяснить это как можно скорее.

— Я сравнила четыре жертвы — то есть если в список входят уже мертвые… Но кроме того, что все они жили в Саванне, общего не слишком много. Барбара Джин Маркс и Роберта Питере отличаются почти как день и ночь — по возрасту, интересам, стилю жизни… Единственная возможная ниточка — то, что обе были связаны с искусством. Ходили на благотворительные приемы, открытия выставок и тому подобное. Но если Роберта действительно интересовалась, Барбара ходила туда составить компанию мужу. Типа «смотрите, какая у меня жена». Ну, понимаешь. Рид поерзал в кресле.

— Значит, жертвы еще будут?

— Всего двенадцать.

— Не странно ли? Определенное число никак не связанных друг с другом жертв. Я имею в виду, что если ты убийца, так уж убийца, чего мелочиться?

— Так он, может, и не мелочится. Может, это первая волна. Тут двенадцать, а потом он куда-нибудь переедет. Или он дразнит нас.

Рид вертел в руках карандаш, стуча по столу ластиком с обратной стороны. Он проглотил пару таблеток ибупрофена, которые нашел в верхнем ящике, и запил их холодным кофе.

— Значит, ты думаешь, он нас дурачит?

— Нет, он нам подсказывает. Хочет нас во что-то вовлечь. То есть скорее меня.

— А почему тебя?

— Из-за Бобби.

— Нет, вряд ли. Если только у тебя не было горячего секса еще и с Робертой Питере, — сказала Морисетт с тенью улыбки.

Он фыркнул:

— Нет, для меня она слишком молоденькая.

— Юбка есть юбка.

— Да, наверное, — сказал Рид, не отрываясь от монитора. — Это кто-то, кому я перешел дорогу.

— Ох, надеюсь, что нет. Мы тогда его вообще не найдем. Это же иголка в стоге сена!

Рид кинул на нее убийственный взгляд, но тут зазвонил ее сотовый.

— Я поговорю, возьму себе кофе и вернусь, — сказала она, глядя на определитель номера. — Это Барт. Круто. Ничего хорошего. — Она ушла по коридору, и Рид начал думать о числе двенадцать. Если Окано войдет и увидит, что он работает над этим делом, ему конец. Значит, этот ненормальный все время связывается с ним, чего-то от него хочет. Он начал составлять список людей, у которых на него может быть зуб… начиная с тех, кто знал, что у него были отношения с Бобби. Единственным именем, которое он вспомнил, было имя Джерома Маркса, хотя наверняка Бобби сказала еще кому-то, да и Джером тоже. Рид не знал ни Роберту Питере, ни Томаса Мэсси, ни Полин Александер. Только Бобби Джин.

Звякнул телефон. Все еще глядя в экран компьютера, он взял трубку: — Рид.

— Привет, рад тебя слышать! Это Джед Болдуин из графства Лампкин.

— А, шериф. — Рид откинулся на спинку кресла так, что оно застонало. Он представил себе топорное лицо Джеда Болдуина.

— Детектив Макфи тут сказал, что тебя отстранили от дела. Вроде как у тебя были отношения с жертвой и прочая ерунда, но я, короче говоря, плевать хотел на такие правила, чушь какая-то. Я решил, тебе интересно узнать, что у нас тут да как. Новых судебных улик нет, но сегодня с утра явился Мерл Делакруа с сыном. Ну, с Билли Дином, помнишь? Это один из ребят, которые видели в лощине того типа. В общем, Мерл — одинокий папаша, и с сынком у него забот по горло. Вроде как горячая голова, но они с мальчишкой принесли кольцо с надписью — кажись, кольцо жертвы. Старик был очень горд собой, а пацан явно не хотел с ним расставаться.