– Ну, серьезных инцидентов пока не было, и, кроме того, он пьет лекарства, предотвращающие подобные случаи. Да и потом, у него сейчас нет стрессов, связанных с работой, так как он передал свою практику Джерри. Так что можно надеяться, что не будет повторения таких недоразумений.
– Надеюсь, – покачала головой Кэтлин. – Я просто поражаюсь, как хорошо он справляется со своей болезнью.
– У нас здесь на подобные вещи не обращают внимания. Он понимает, как ему повезло, что он живет в маленьком городке, а не в мегаполисе.
Последнее замечание озадачило Кэтлин.
– Это почему?
– Здесь все иначе. Местный народ снисходителен к слабостям, и своих здесь не бросают. Жителей Литтл-Форка не раздражает, что отец Джерри решил выкосить свой газон среди ночи. Если это повторится, соседи скорее всего возьмут фонарики и пойдут ему помогать.
Кэтлин улыбнулась. Если Дэйн говорил правду, между Литтл-Форком и Бостоном разница была огромной. Добрая половина бостонцев даже не знала своих соседей в лицо.
– Я рада, что вы рассказали мне об отце Джерри.
– Конечно, раз вы будете здесь жить, вам надо это знать. По всей вероятности, вы с ним столкнетесь в городе, особенно если зайдете к Милли. Он ходит туда каждый день поесть яблочного пирога и выпить кофе. Милли печет обалденный яблочный пирог.
– Я чувствую, что вся стряпня. Милли обалденная, – кивнула Кэтлин. – Сандвичи были отличными.
Дэйн вновь нахмурился:
– Но вы съели всего половину?
– Да, я же сказала вам, что они огромные. Я обычно пропускаю ленч, правда, не тогда, когда я работаю с клиентами, но в этом случае… – Кэтлин помедлила, стараясь вспомнить, как, по словам Джерри, здесь называют трапезы. – В этом случае я не ем вечером.
Дэйн нахмурился еще больше: было ясно, что ее слова ему не понравились.
– А сегодня утром вы завтракали?
– Нет, но… – начала было Кэтлин и смолкла, потому что Дэйн смотрел на нее просто угрожающе.
– Значит, кроме половинки сандвича вы сегодня ничего не ели?
– Да, – ответила Кэтлин и поспешила добавить: – Но я правда не голодна.
– От такой еды и бродячая собака будет едва ноги волочить. Я не могу стоять рядом и смотреть, как вы пропустите еще и обед.
Кэтлин поджала губы: как смеет он указывать, сколько и когда ей есть?
– И что же вы собираетесь делать? Кормить меня насильно?
– Если понадобится, я так и сделаю. – Он пронзил ее свирепым взглядом. – Джибби пришлет вам тарелку мяса, жаренного на углях, и я хочу, чтобы вы съели все дочиста. Надо вас немного подкормить. Слишком вы худая… смотреть неуютно.
– Это кому же должно быть со мной уютно? – возмутилась Кэтлин. У нее была идеальная фигура! И она прилагала массу усилий, чтобы ее сохранить.
– Гостям, разумеется. Иначе они станут подозревать, что у нас не все ладно с кормежкой… Вон у хозяйки кости торчат, как на вешалке для шляп.
Дэйн весело ухмыльнулся, а Кэтлин начала закипать. Может быть, другие женщины на ранчо, окружавших Литтл-Форк, и не следят за собой, позволяя фигуре расплыться, но она в эту ловушку не попадет. Она сдержала рвущиеся с губ резкости и ограничилась ледяным кивком.
– Что еще в моей внешности вам хотелось бы изменить?
– Никогда больше не надевайте делового костюма. Наши гости приезжают сюда расслабиться и отдохнуть от всего этого. Наденьте джинсы и какую-нибудь рубашку. Это здешний стиль. И сделайте что-нибудь с вашими волосами.
– Моими волосами? – Кэтлин была вне себя от ярости. До сих пор никто не осмеливался критиковать ее внешний вид. – А с ними что не так?
– Слишком вычурно причесаны. Как я понимаю, у вас два варианта: или остригите их, или заплетайте в косы. Вы только отпугнете здешних людей, если будете выглядеть как манекенщица.
Нет, этот тип невыносим. Кэтлин круто повернулась и пошла в дом. Только заканчивая развешивать свою одежду в шкафу тети Беллы, она сообразила, что, в сущности, услышала комплимент. Дэйн считал, что она выглядит как манекенщица, то есть красива.
Присев на край тетиной кровати, она проиграла в уме весь их разговор. Он приказал ей съесть полный обед. Обед, а не ужин. Хотя здесь называют вечернюю еду ужином. Джерри разъяснил ей это. И теперь, обдумывая беседу с Дэйном, Кэтлин поняла, что тот на удивление хорошо разбирался в самых разных вопросах. Он понимал все юридические топкости завещания ее тети, знал все о земельном владении и что такое шахматный порядок, он со знанием дела рассуждал о состоянии здоровья отца Джерри. За всем этим скрывалась некая тайна, какие-то секреты, о которых он не хотел говорить. Кэтлин начала подозревать, что ее новый деловой партнер не только прямолинейный, сексуальный и в высшей степени раздражающий ковбой, которым притворяется. Он более сложен и загадочен.
Служащие и рабочие ранчо ждали Дэйна в общежитии. Он вошел туда и объявил, что племянница Беллы сегодня слишком устала для встречи с ними, поэтому отложила ее назавтра. После чего он отправил всех по рабочим местам. Однако от Джибби так просто отделаться ему не удалось. Тот хотел знать все о Кэтлин Брэдфорд.
Дэйн рассказал ему… нет, разумеется, не все, но часть истории. Сообщил о совместном владении ранчо и о том, что теперь продать его против их желания нельзя. В то же время он предупредил Джибби, что Кэтлин Брэдфорд все еще может причинить им кучу неприятностей. Будучи равноправным партнером Дэйна, она имеет право запретить любое решение, касающееся «Дабл-Би». Дэйн полагал, что она не станет спорить о повседневном управлении ранчо, но, если такое все же придет ей в голову, они окажутся в тупике и все забуксует.
Джибби обещал объяснить это работникам ранчо и предупредить, чтобы ходили вокруг миссис Брэдфорд на цыпочках. Работа их уже не под ударом, но им следует относиться к Кэтлин Брэдфорд с тем же почтением, что и к Белле. Если они будут паиньками, все пойдет хорошо.
Однако то была неполная картина, и Дэйн это отлично понимал. Направляясь к коралю, он размышлял о Кэтлин Брэдфорд и хмурился. Он искренне надеялся, что она не окажется какой-нибудь фанатичной защитницей животных. Если она решит, что объезжать лошадей под седлом слишком жестоко, неприятностей не оберешься. А если она к тому же решит, что медведей, которые иногда спускаются с гор и нападают на скот и лошадей, нельзя лишать права питаться этими животными, жди беды. Возможно, ему в конце концов удастся убедить ее в обратном, если он продемонстрирует ей окровавленных ягнят и жеребят, но это станет еще одной заботой в длинной череде его хлопот и обязанностей.
Впрочем, эти тревоги были мелочью по сравнению с главной проблемой. А настоящей проблемой была сама Кэтлин и то, как она на него действовала. За время работы на «Дабл-Би» Дэйн изредка встречался с женщинами и даже несколько раз заводил простенькие приятные романы. Но ни одна из женщин не потрясала его так, как Кэтлин Брэдфорд.
Дэйн прекрасно понял, почему она надела деловой костюм: чувствуя угрозу с его стороны, Кэтлин хотела поставить его на место. Она постаралась выглядеть крутой и уверенной в себе, взяв под контроль ситуацию, которая ее пугала. Ее жесткий подход мог бы сработать с Джерри, если бы рядом в комнате не было его, Дэйна. Но Дэйна она не обманула ни на секунду. В ее чудных зеленых глазах он увидел трогательную уязвимость, от которой сердце у него заныло.
Дэйн не лгал, говоря, что не может выкупить ее долю. Никоим образом он не мог бы заплатить за вторую половину истинной стоимости «Дабл-Би». Да и не хотел он ее выкупать, даже если бы у него нашлись на это деньги. Белла хотела, чтобы Кэтлин приехала сюда и провела какое-то время на ранчо, которое она любила. Это было предсмертным желанием Беллы, и Дэйн не станет мешать его осуществлению.
Как бы ему хотелось, чтобы сама Белла была здесь и своими глазами увидела, насколько Кэтлин Брэдфорд похожа на нее! Внешне колючая и несговорчивая, она была полна отваги и решимости, в точности как Белла. И точно так же она отказывалась отступать, не исчерпав всех доводов. Когда же Кэтлин поняла, что никак не сумеет обойти условия завещания тетушки, она заявила, что если ей суждено быть его партнером, то она будет партнером работающим. И, поборов свою гордость, спросила его, что должна делать.
Белла свела их вместе не случайно. Несмотря на испытываемые боли, она настояла на прекращении облегчающих инъекций морфия, чтобы не оставалось никаких сомнений относительно того, что в момент изменения завещания она находилась в здравом уме. Дэйн отлично понимал, зачем она поделила ранчо в шахматном порядке и оставила половину ему, а половину племяннице. Перед самой смертью она стиснула его руку и заставила его дать ей обещание забыть свое несчастливое прошлое. Так что, хоть Дэйн и не знал заранее, до того как Джерри их зачитал, подробностей завещания, намерения Беллы были очевидны. Она соединила их условиями своей последней воли в надежде, что он сможет заставить Кэтлин забыть о прошлом, а она сделает то же для него.
Дэйн усмехнулся, представляя, как Белла подглядывает за ним с небес и улыбается, радуясь тому, как начало разворачиваться ее сватовство. Право, ему не хотелось ее разочаровывать. Белла стала для него матерью, которой он никогда не знал, и он любил ее, как любил бы собственную мать. Но зря она надеялась, что ее хитроумный план удастся. Кэтлин Брэдфорд была полной его противоположностью. Так что, милая Белла, ничего у вас не получится.
Глава 5
Громкий звон над ухом заставил Кэтлин застонать от досады. Она рывком села на постели и, включив лампу на прикроватном столике, мрачно уставилась на источник невыносимого шума. Это был старинный будильник. Но почему она не поставила свой, электронный, современный? Тот пробуждал ее по утрам умиротворяющей мелодией. Может, электричество вырубилось с вечера, и поэтому она решила прибегнуть к помощи этого старомодного заводного чудища?
Кэтлин потребовалось еще несколько мгновений, чтобы заметить который час, и когда она осознала, сколько времени, то лишь тихо ахнула. Не может быть, чтобы уже было шесть утра! Она же только что закрыла глаза!
Вероятно, она неправильно поставила эти старые часы… Нажав на кнопку, прекращавшую жуткий трезвон колокольчиков, торчавших по обе стороны циферблата, как наушники, она сонным взглядом попыталась получше разглядеть стрелки. Одна – вверх, другая – вниз. Все верно, шесть утра. И нет, не сломались эти проклятые часы: она ясно слышала, как они тикают. Зачем она поставила будильник на такую рань? Ей не надо быть у себя за столом в агентстве Синклера раньше десяти. Она никогда не назначает деловые встречи раньше одиннадцати, а ехать до работы ей всего пятнадцать минут. Единственный раз она встала в шесть утра, когда ретивая секретарша агентства забронировала ей билет в Европу на ранний самолет. Кэтлин тогда пришла в ярость, особенно потому, что переменить билет не удалось. Больше секретарша таких промахов не допускала.
Кэтлин собралась было снова нырнуть под одеяло, но взгляд ее упал на лампу у кровати. Это не был изысканно современный светильник из стекла и хрома, который дизайнер по интерьеру выбрал для ее спальни. И сама кровать была другой. Где ее мягчайший, как пух, матрас? Кэтлин поморгала, стараясь проснуться, и с нарастающей растерянностью огляделась вокруг. Стены отделаны узловатой сосной, на окнах красные занавески из синели. На противоположной стене картина с изображением табуна диких лошадей. Где она находится?
Но тут мысли ее прояснились, и, застонав, она уронила голову на подушку. Она вспомнила, что собиралась делать спозаранку. Она стала владелицей половины развлекательного ранчо тети Беллы, этого дурацкого «Дабл-Би», и согласилась присоединиться к гостям за завтраком.
Выругавшись и подумав при этом, что Спенсер и его мать сочли бы ее выражения крайне шокирующими, Кэтлин сбросила с себя одеяло и вскочила с кровати. Начинался первый день ее новой жизни. Она дала обещание своему партнеру, Дэйну Моррисону, и явится к завтраку ровно в семь тридцать, жизнерадостная и приветливая, чего бы ей это ни стоило.
Утренний душ занял лишь несколько минут. Всего-навсего краткий бросок под воду, чтобы прогнать последние остатки сна. Затем Кэтлин вытерлась одним из красных банных полотенец тети Беллы с вышитой эмблемой «Дабл-Би» в уголке и открыла шкаф, чтобы быстро решить, во что одеться. Настойчивое требование Дэйна – джинсы и рубашка – особого выбора ей не оставило. Синие свои джинсы она надевала вчера, так что сегодня они выглядели безнадежно мятыми. Их надо было вычистить и привести в порядок. Слава Богу, она догадалась купить две пары.
Натянув белоснежные джинсы и клетчатую синюю с белым блузку – одежду, про которую продавщица сказала, что это идеальный наряд для Дикого Запада, – Кэтлин присела за старомодный туалетный столик тети Беллы и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Дэйн велел ей сделать что-нибудь с волосами. Обрезать или заплести в косы… Самой стричь себя Кэтлин не решилась, так что оставалось только заплести. «Будем надеяться, что это я сумею», – подумала она. Расчесав и разделив волосы пробором, она принялась за работу.
Пять минут спустя Кэтлин поняла, что это дело безнадежное. Как плести косы, она, конечно, знала, но ей не хватало сноровки равномерно разделить каждую сторону на три пряди, а затем аккуратно заплести. Наверное, существует какой-нибудь другой простой стиль, способный удовлетворить ее сурового партнера.
Конский хвост! Едва сообразив, как это делается, Кэтлин быстро зачесала волосы назад и перехватила их резинкой, найденной на туалетном столике тети Беллы. Оставалось только решить что делать с обувью.
Она забыла купить сапоги. Нахмурившись, Кэтлин окинула взглядом всю свою обувь, аккуратно выставленную в ряд на дне шкафа. Босоножки не подходили никак, их высокие каблуки будут выглядеть здесь нелепо. Единственная пара, которая не покажется совсем неподходящей, это белые кроссовки. Она надевала их на занятия аэробикой. Быстро обувшись в них, Кэтлин повязала на шею голубую шелковую косынку и направилась к двери. Лучше выглядеть она уже не будет, так что вперед.
Шагая по коридору, Кэтлин повторяла себе, что волноваться не о чем. Она не раз проводила совещания с неуступчивыми и раздраженными клиентами, легко управлялась с целым штатом прислуги в доме Синклера, организовывала приемы для нескольких сотен гостей, Дэйн же сообщил ей, что на ранчо сейчас находятся всего двенадцать пар, и с этим она вполне могла справиться. Все, что от нее требуется, это посидеть за столом и поговорить с ними, пока они завтракают. То есть нет никаких причин для волнений. Абсолютно.
Кухня и столовая были соединены с главным домом крытым переходом. Кэтлин шла по нему, вдыхая свежесть ветра, и улыбалась. С обеих сторон были высажены ряды розовых и желтых маргариток. Это выглядело очень красиво.
Сначала Кэтлин показалось странным это разделение на два здания. Но рыжебородый ковбой, принесший ей вчера обед, объяснил, что приготовление завтрака начинается на ранчо с пяти утра. Поскольку кухня размещается отдельно от дома, где живут гости, громыхание кастрюль и столовых приборов не нарушает их сна. Теперь, когда смысл такого устройства стал ей понятен, Кэтлин не могла не оценить разумности такого решения тети Беллы.
Из кухни доносились веселые голоса. Кэтлин глубоко вздохнула и толкнула дверь. Она надеялась, что до первой чашки кофе ей можно будет ограничиться общей улыбкой и кивком. По утрам она бывала не слишком общительна. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя, собраться с мыслями перед встречей с миром, выпить чашку кофе. На это ей обычно хватало десяти минут, после чего она готова была вступить в борьбу с любыми трудностями, что преподносила ей жизнь.
– Вижу, вы успели.
Кэтлин поморщилась, увидев Дэйна. Он уже сидел за длинным дубовым столом с кружкой кофе в руке. Она повернулась, чтобы бросить взгляд на стенные часы. Они показывали ровно семь тридцать. Прическа заняла у нее больше времени, чем она рассчитывала.
– Я должен был догадаться, что утром вы будет ощущать себя зомби, – продолжал Дэйн, похлопав по стулу рядом с собой. – У меня та же проблема. Присаживайтесь. Я принесу вам кофе и обещаю не произносить ни слова, пока вы его не выпьете.
Кэтлин выдавила из себя улыбку и села на подвинутый им стул. Дэйн проявил необычайную чуткость, что удивило ее. Спенсер, например, никогда не мог понять, что по утрам молчание было ей просто необходимо.
Дэйн вернулся к столу с кружкой кофе для Кэтлин и, верный своему обещанию, безмолвно передал ей керамическую сахарницу и молочник. Она махнула рукой, отказываясь, – кофе она пила черным и несладким, – и, взяв обеими руками тяжелую белую кружку с эмблемой «Дабл-Би», вдохнула чудесный аромат свежезаваренного кофе. Что могло быть лучше для начала дня?
Первый глоток был небесным наслаждением. Кофе был крепкий и очень горячий, как она любила. Зажмурившись, Кэтлин сделала несколько бодрящих глотков и лишь затем открыла глаза и кивком поблагодарила Дэйна. Она совершенно не рассчитывала встретить здесь человека, который поймет, что она нуждается в одиночестве по утрам. То, что Дэйн сразу почувствовал это, приятно ее удивило.
Он улыбнулся и вновь опустился на стул, затем взял со стола блокнот, сделал в нем какую-то пометку карандашом, висевшим сбоку на цепочке, и, хмурясь, перечитал написанное.
– Что-то неладно? – сама себе удивляясь, поинтересовалась Кэтлин. Она никогда не разговаривала, не допив первой чашки кофе.
– Не-а. Просто уточняю распорядок дня.
Дэйн снова опустил глаза в блокнот, и Кэтлин почувствовала себя отвергнутой. Она напомнила себе, что это не имеет никакого значения, что она сама ненавидит разговоры по утрам, но вновь не удержалась:
– Это у вас расписание на день?
– Угу. – Он с улыбкой посмотрел на нее. – Я думал, что вы не захотите разговаривать, пока не допьете кофе.
– Обычно так и происходит, но сегодня почему-то все иначе. Так что у нас нынче по расписанию?
– Сегодня после завтрака гости отправляются на долгую прогулку. Они вернутся около четырех. После обеда мы будем обучать их народным танцам. Когда-нибудь занимались этим?
Кэтлин кивнула, слегка поморщившись при воспоминании.
– Лишь однажды, причем сопротивлялась как могла. Наша учительница пятых классов решила, что мы обязаны их знать. Мы вытянули по жребию имена партнеров, и мне достался Томми Хендерсон. Ему танцы не слишком удавались.
– Наступал вам на ноги? – ухмыльнулся догадливый Дэйн.
Кэтлин усмехнулась в ответ:
– Четыре раза. А он был самым крупным мальчиком в классе. На следующий день я принесла в школу извинительную записку от родителей и сидела в сторонке, пока мы не перешли к софтболу.
– А в нем вы преуспели?
– Лучше всех, – ответила Кэтлин. – Папа научил меня играть. Мы тренировались на пустыре напротив нашего дома.
– Держу пари, вы были очень хорошенькой девчушкой.
Кэтлин ощутила, что краснеет, и удивилась этому.
– Нет, не очень. У меня было множество веснушек, и волосы были гораздо рыжее, чем сейчас. Я каждый раз перед сном молилась, чтобы мои волосы поменяли цвет, а веснушки исчезли.
– Что ж, молитвы были услышаны, – рассмеялся Дэйн. Кэтлин понравилось, как он смеется. – В двенадцать лет у вас веснушек уже не было, и волосы сильно потемнели.
Кэтлин ошеломленно уставилась на него:
– Верно. Как вы об этом узнали?
– На каминной полке в гостиной есть ваша фотография. Белла говорила, что этот снимок она сделала, когда вы окончили шестой класс. Она его увеличила, вставила в рамку и показывала гостям. Он и сейчас там стоит.
– Если б я только знала! Я бы послала ей более поздние фото. – Кэтлин заморгала, стремясь удержать набегающие слезы. – Поверить не могу, что она столько лет хранила этот снимок.
– Белла любила вас. Она никогда не оставила бы вам половину своего ранчо, если бы это было не так. Если хотите еще кофе, наливайте сейчас, до прихода гостей. Они начнут подходить в течение ближайших десяти минут.
Кэтлин взяла кружку и встала из-за стола. Подойдя к большому кофейнику на сервировочном столе у стены, она неторопливо налила себе еще кофе. К тому времени, как кружка наполнилась и Кэтлин вернулась назад, она полностью держала себя в руках. Неужели Дэйн нарочно придумал ей занятие, чтобы дать время прийти в себя?
– Почему вы решили надеть именно белые джинсы?
Ехидная улыбка играла в уголках его рта, и Кэтлин вздохнула. Было ясно, что перемирие окончилось. Он снова готовился раскритиковать ее внешний вид.
– Это моя единственная лишняя пара. Синие джинсы я надевала вчера, и сегодня их надо отправить в чистку.
– В чистку?
Губы его дернулись, и Кэтлин с любопытством уставилась на него. У него был такой вид, словно он сейчас разразится хохотом.
– Ну да. В сухую чистку. Скажите мне только, где она находится, и я сегодня же туда съезжу.
– Дайте подумать. – Губы его неудержимо разъезжались в улыбке. – Полагаю, что в Ларами.
– В Ларами? – Кэтлин даже рот открыла. – Но ведь это в двух часах езды отсюда!
– Так ведь здесь для химчистки мало клиентов.
– А как насчет ваших джинсов? И рубашек, которые вы носите? Как их делают чистыми?
– Мы их стираем. В десять часов приезжает домоводческая команда… шесть женщин. Все местные. Ида и Мэрилин стирают, Элли и Джойс убирают, Глэдис и Дарлена меняют белье и прибирают комнаты гостей.
– Понимаю, – протянула Кэтлин.
– В вашей комнате есть корзина для вещей, требующих стирки. Просто бросаете туда грязную одежду, и на другой день вам возвращают ее чистой и аккуратно сложенной. – Дэйн похлопал ее по руке. – Поверьте мне, джинсы не обязательно отдавать в сухую чистку. Они отлично стираются. Кэтлин могла лишь растерянно кивнуть:
– Ладно. Если вы так говорите… Но они их и выгладят тоже?
– Гладить джинсы? – Он внимательно посмотрел на нее и рассмеялся. – Только городской девушке придет в голову гладить джинсы. Но если попросите, их могут пропустить через гладилку.
– Нет, не надо. – Кэтлин представила себе реакцию местных женщин, если она попросит их погладить ее джинсы. – Все в порядке. Но что вы делаете с вещами, которые нельзя стирать, вроде шелковых или атласных?
– Мы здесь, на ранчо, такого не носим.
– Даже гости? – удивилась Кэтлин.
– Если гость хочет надеть на вечеринку атласную ковбойскую рубаху, ему придется взять ее потом домой и там с ней разбираться. Вообще стирка одежды гостей не входит в наши обязанности, разве только в случае непредвиденных обстоятельств. Белла с самого начала решила обойтись без этой головной боли и добавила в свой рекламный проспект строчку о том, что гости должны привезти с собой столько одежды, чтобы ее хватило на весь срок пребывания.
Кэтлин задумалась, представив себе возможное число жалоб на то, что какой-то предмет одежды не так выстиран или недостаточно отглажен. Отказавшись предоставлять эти услуги, тетя Белла поступила очень мудро.
– Пошли, Кэтлин. Пора изобразить гостеприимную хозяйку. – Дэйн поднялся из-за стола и жестом показал ей на дверь: первые гости появились на пороге столовой.
Коротко кивнув, Кэтлин поднялась на ноги.
– Я готова. Что мне нужно делать?
– Просто улыбнитесь и пожелайте им доброго утра. И постарайтесь запомнить их имена. В этом я вам помогу.
Кэтлин еще раз кивнула и улыбнулась самой обаятельной улыбкой, на какую была способна. Чувствовала она себя на редкость глупо, потому что колени у нее дрожали. Мысленно ругая себя за волнение, она последовала за Дэйном к двери. А что, если она не понравится гостям тети Беллы? Тогда что – они откажутся приехать сюда на следующий год?
– Доброе утро, миссис Ротштейн, – улыбкой приветствовал Дэйн грузную блондинку, как раз появившуюся в дверях. Повернувшись к ее мужу он энергично пожал ему руку. – Доброе утро, Ральф. Как вам спалось? Надеюсь хорошо?
– Угу. Должно, действует ваш свежий воздух.
Кэтлин едва сдержала смешок. Мистер Ротштейн говорил с нью-йоркским акцентом, что в сочетании с ковбойскими словечками выглядело забавным.
– Познакомьтесь с Кэтлин, племянницей Беллы. Она приехала из Бостона, будет помогать управляться с ранчо. – Дэйн обернулся к ней. – А это Марша и Ральф Ротштейн. Они приезжают к нам уже пятый раз.
– Доброе утро, миссис Ротштейн и мистер Ротштейн, – улыбнулась им Кэтлин. – Надеюсь, вам нравится пребывание на «Дабл-Би».
– Нам здесь всегда нравится, – весело откликнулась Марша Ротштейн. – Нам было так грустно узнать про Беллу. Вам, наверное, очень ее не хватает.
– Да. – Улыбка Кэтлин дрогнула. – Надеюсь, вы поделитесь со мной своими воспоминаниями о тете Белле. Мне не довелось навещать ее здесь, а мне очень хочется побольше узнать о ее жизни и ее друзьях.
– Конечно, мы расскажем все, что помним. – Марша дружески улыбнулась в ответ.
– Могу держать пари, – кивнул Ральф, широко улыбаясь, – Белла была солью этой земли.
После Ротштейнов Кэтлин познакомилась еще с девятью семейными парами. Все они показались ей милыми людьми, которые явно радовались своему отдыху здесь. В тот момент, когда на пороге появилась последняя пара, Дэйн слегка подтолкнул Кэтлин локтем и, склонившись к ее уху, прошептал:
– Только улыбнитесь и кивните. Больше ни слова. Я хочу потом услышать, что вы о них думаете.
Кэтлин удивленно подняла брови, но пара приближалась слишком быстро, так что па вопросы времени не было. Женщина, миниатюрная брюнетка, была одета в джинсы и розовую джинсовую блузку с длинными рукавами. При ходьбе один рукав блузки чуть приподнялся, и Кэтлин заметила на запястье несколько темных синяков, словно кто-то крепко схватил ее за руку, не думая о том, что причиняет ей боль. Мужу женщины, высокому, внушительного вида человеку, в светло-коричневых джинсах и расшитой ковбойской рубашке, явно больше бы подошел деловой костюм-тройка. Непонятно почему, он сразу не понравился Кэтлин. Было что-то неприятное в том, как он держался, как вынуждал жену спешить за его большими шагами. Да и замкнутое, неприветливое выражение его лица не вызывало к нему симпатии. Нет, совсем непривлекательный мужчина.
– Доброе утро, миссис Беннинг, – вежливо поздоровался Дэйн с брюнеткой, но не протянул руку для пожатия. Когда он повернулся к ее мужу, Кэтлин заметила, что его улыбка стала и вовсе натянутой, – Надеюсь, ваш вечер прошел удачно, мистер Беннинг?
Мистер Беннинг слегка наклонил голову.
– Да. Вы прогнали нерадивую горничную, которая разбила флакон с духами моей жены?
– Я занимаюсь этим вопросом, мистер Беннинг. Отныне убирать вашу комнату будет сама старшая экономка.
Мистер Беннинг нахмурился, отчего его лицо стало еще неприятнее.
– Что ж, полагаю, это меня устроит. Вы можете лично поручиться за ее честность и надежность?
– Могу, – отрывисто произнес Дэйн. – Она работает у нас пять лет, и мы никогда не получали на нее жалоб.
– Это еще ничего не значит. Вы так же, как и я, прекрасно знаете, что некоторые люди слишком робки, чтобы пожаловаться. Даже если у них есть для этого причина.
Дэйн кивнул:
– Уверен, что вы правы. Но она, кроме того, жена местного священника. Не думаю, чтобы достопочтенный Дженкинс мог жениться на нечестной особе.
– Надеюсь. – Видно было, что слова Дэйна мистера Беннинга не слишком убедили. Прекратив разговор, он повернулся к жене: – Поспеши, Синтия. Если мы не поторопимся, то опять получим на завтрак холодные тосты.
Едва они отошли настолько, чтобы не слышать ее, Кэтлин обернулась к Дэйну:
– Кто они такие?
– Синтия и Джеймс Беннинг. Они впервые у нас. И, если это будет от меня зависеть, это их последний приезд сюда.
– Полностью согласна. У него очень неприятная манера общения, и к тому же я заметила синяки на руке у его жены.
– Вероятно, у нее их еще больше, только менее бросающихся в глаза. Он сильно пьет и, когда набирается, похоже, крушит все, что под руку попадет. Включая жену.
– Видимо, не зря он мне так не понравился, – нахмурилась Кэтлин. – Обычно у меня не возникает такой мгновенной безотчетной неприязни к кому-либо.
– Я тоже с первого же взгляда ощутил к нему неприязнь, – признался Дэйн. – Ладно, Кэтлин, вы остаетесь за главную, а я скоро вернусь. Марша жонглирует одновременно полной тарелкой и кружкой кофе, и если я не помогу ей, это плохо кончится.
Кэтлин улыбнулась вслед Дэйну, который спешил через всю комнату на спасение Марши. Он действительно всерьез заботился о гостях ранчо. Но тут же мысли Кэтлин вернулись к проблеме Синтии Беннинг: она считала себя обязанной ей помочь.
– Все в порядке. Справились с трудностями.
Вернувшийся Дэйн приветливо улыбнулся, и Кэтлин ответила ему искренней улыбкой. Кажется, она придумала, как помочь Синтии.
– Я тут размышляла о миссис Беннинг. По-моему, я сумею сделать так, чтобы ее муж не бил ее, по крайней мере пока они на ранчо.
– Как? – Дэйн с интересом посмотрел на нее. – Мы не сможем доказать, что между ними что-то неладно. Я уже спрашивал ее о синяках на запястье, и миссис Беннинг рассказала мне какую-то нелепую историю о том, как муж удержал ее, когда она споткнулась на лестнице. Она никогда не согласится подать на него жалобу… Если вы это имеете в виду.
Кэтлин покачала головой:
– Нет, имею в виду совсем другое. Я знаю, что большинство избиваемых жен боятся открыто говорить об этом. Кто живет рядом с Беннингами?
– Ротштейны. Они слышали, как Синтия ночью плакала. Ральф говорил мне об этом. Сначала они решили, что у нее ночной кошмар, но, когда это повторялось три ночи подряд, они заподозрили неладное.
– Как вы думаете, Ральф согласится немного нам подыграть?
Дэйн с любопытством взглянул на Кэтлин:
– Возможно. Но что вы задумали?
– Я хочу завязать разговор с мистером Беннингом и как бы между прочим упомянуть, чтобы он не волновался, если среди ночи услышит пейджер Ральфа. Я скажу, что на отдыхе тот предпочитает вести себя как гражданский человек, однако его полицейское начальство нуждается в постоянном контакте с ним.
– Это может сработать, – кивнул Дэйн. – Я поговорю с Ральфом и введу его в курс дела. Они с женой очень тревожатся о миссис Беннинг. Не сомневаюсь, что он с радостью сыграет полицейского в отпуске.
