Что ж, на взгляд Кэтлин, сегодняшняя погода идеально подходила для свадьбы на открытом воздухе… в саду! Температура упала ниже десяти градусов по Цельсию, что было абсолютно нетипично для середины июня, и низкие серые тучи обложили горизонт, предвещая ливень. Пронзительный ветер трепал бумажные бирки с эмблемой авиакомпании, прикрепленные к багажу Кэтлин. Эти бирки грозили в любую минуту оторваться, не дожидаясь, пока она доберется до здания аэровокзала. Продолжая одной рукой толкать тележку с багажом, Кэтлин свободной проверяла, не растрепался ли тщательно закрученный узел ее длинных темно-рыжих волос. Сегодня женится ее бывший муж. Свадьба, как сообщалось в колонке светской хроники местных газет, будет «интимным событием с участием трех сотен ближайших друзей счастливой пары». Кэтлин понимала, что с ее стороны это не слишком благородно… ей хотелось, чтобы дождь пролился над ними со всей щедростью.
      Около наружного пункта регистрации стояли всего четыре человека. Было ясно, что благоразумные путешественники предпочли длинные очереди внутри аэровокзала ветру и неминуемому дождю снаружи. Кэтлин решила рискнуть: вдруг ей все же удастся успеть до грозы зарегистрировать свои чемоданы… Если повезет, у нее останется до отлета время на то, чтобы выпить чашечку горячего капуччино.
      Когда она пристроилась в конец очереди, грузная пожилая женщина перед ней поглядела на ее осевшую под тяжестью чемоданов тележку и покачала головой.
      – Извини, милаша, но разве ты не знаешь, что на один билет положено только два чемодана и сумка в руках?
      – Знаю, – вежливо улыбнулась Кэтлин. Она терпеть не могла, когда совершенно посторонние люди называли ее «милочка» или «милаша», но эта женщина, разумеется, желала ей добра. – Я позвонила сюда, и мне сказали, что примут мой дополнительный багаж, если я заплачу за лишний вес.
      Очередь продвигалась быстро: никто не хотел долго находиться на ветру. Очевидно, точно так же думали и двое служащих, которые занимались здесь регистрацией. Младший из них, круглолицый румяный юноша, похожий на школьника, переложил чемоданы грузной женщины на колесную тележку, пока его более взрослый напарник прикреплял багажные квитанции к ее авиабилету. Затем подошел черед Кэтлин.
      – Вам положены только два чемодана и ручная кладь, мисс, – нахмурился старший.
      – Я знаю, – вздохнула Кэтлин. Она терпеть не могла повторять одно и то же. – Я позвонила сюда, и мне сказали, что примут добавочный багаж, если я заплачу за лишний вес.
      – Все верно, – кивнул старший работник, – но вы не можете сделать это снаружи. Вам придется отвезти багаж внутрь здания и там его взвесить.
      – А можно сделать как-нибудь так, чтобы о нем позаботились вы? – Кэтлин вытащила сложенную банкноту, приготовленную специально для этой цели. Она давно поняла, что хорошие чаевые творят чудеса, когда надо обойти правила. – Я буду рада заплатить вам за хлопоты.
      – Что ж, – старший, ухмыляясь, принял банкноту, – вообще-то мой напарник очень хорошо умеет оценивать вес на глазок. Жаль, если вам придется отстоять две очереди.
      – Это очень любезно с вашей стороны. – Кэтлин достала еще одну бумажку, и та тоже перекочевала в руку служащего. Он уже тянулся за первым ее чемоданом.
      – Довольно легкий, – проговорил он, с натугой перекладывая чемодан на тележку. То же самое было проделано с тремя остальными. – Я так полагаю, – подмигнул он Кэтлин, – что десять долларов покроют стоимость всех излишков веса.
      Кэтлин кивнула и передала ему две пятерки, страшно довольная тем, как справилась с проблемой. Когда таксист, привезший ее в аэропорт, выгружал ее багаж, он пошутил, что, наверное, чемоданы у нее полны кирпичей. Так что Кэтлин ожидала, что придется заплатить за лишний вес по меньшей мере долларов пятьдесят, а то и больше, а ей удалось сэкономить половину!
      После того как к билету были прикреплены багажные квитанции, она закинула за плечо сумку и направилась в здание аэровокзала. Подойдя к дверям, она обернулась и бросила прощальный взгляд на шесть больших чемоданов из дорогой кожи, важно разлегшихся на тележке, и тяжело вздохнула. В них теперь помещалось все ее имущество. Не слишком-то много после трех с половиной лет замужества за Спенсером Синклером, но по крайней мере больше ей не придется выслушивать вечные выговоры и замечания его матери.
      Аэровокзал был переполнен пассажирами, и Кэтлин удовлетворенно улыбнулась, проходя мимо длинной очереди на регистрацию. Она сберегла не только деньги, но и время. Взглянув на табло времени прилетов и отлетов, она убедилась, что у нее в запасе еще час до посадки. Кэтлин решила, что проведет это время в обитом кожей кресле ресторана, обдумывая, что будет делать сразу по прибытии в Литтл-Форк, штат Вайоминг.
      Вызов от тетушкиного адвоката поступил только вчера. Тетя Белла умерла. Кэтлин не очень хорошо знала сестру отца. По-настоящему они познакомились всего три месяца назад. Тетя Белла позвонила ей, чтобы спросить, согласна ли Кэтлин стать ее душеприказчицей. Разумеется, Кэтлин согласилась. Ее родители умерли несколько лет назад, и тетя Белла была единственной оставшейся в живых родственницей. Когда они разговаривали в последний раз, голос тети не показался ей больным или слабым. Но вот, всего двенадцать недель спустя, тети Беллы не стало.
      Кэтлин выбрала место в тихом уголке ресторана и заказала капуччино. В ожидании кофе она задумалась, восстанавливая в памяти последний разговор с тетей. Тетя Белла поинтересовалась, как поживает Спенсер, и Кэтлин прорвало. Она рыдала в телефонную трубку, рассказывая тете, что подает на развод. Она даже поделилась с ней отвратительными подробностями того, как, вернувшись домой с работы раньше обычного, застала Спенсера в постели с Ардис Пелтон, дочерью лучшей подруги его матери.
      Тетя Белла, казалось, не была особенно удивлена случившимся. Она лишь дала ей здравый совет. Да, всем известно – это жизненный факт, – что некоторые мужья изменяют женам. Но Кэтлин должна решить для себя, как она собирается к этому отнестись. Чего она хочет: развестись или простить? Уверена ли Кэтлин, что ее брак стоит спасать?
      Кэтлин твердо знала, чего хочет, и объяснила тете Белле почему. Когда Кэтлин их застала, Спенсер, вместо того чтобы вызвать Ардис такси, оделся и повез ее домой. Затем он поехал в свой клуб и оттуда позвонил жене и извинился. Он не хотел, чтобы Кэтлин таким именно образом узнала о происходящем, но, пожалуй, хорошо, что правда о его романе с Ардис вышла наружу. Если Кэтлин хочет подать на развод, он не возражает. По правде говоря, будет даже лучше, если она это сделает, так как Ардис только что узнала о своей беременности, и они хотят как можно скорее пожениться.
      Официантка принесла капуччино. Кэтлин, помешав палочкой корицы, отхлебнула глоток сладкого кофе и вздохнула. Когда же что-то разладилось в ее замужестве? Вначале они ведь были так влюблены друг в друга! В этом Кэтлин не сомневалась. Но они оба были слишком поглощены своей работой. У них просто не оставалось времени друг для друга.
      Все это она объяснила тете Белле. Не было смысла отрицать, что они отдалились друг от друга, что их брак превратился в доброжелательный союз двух чужих людей, просто проживающих под одной крышей. Тетя восприняла это как нечто вполне естественное! Разве все браки не переходят в конце концов в некое доброжелательное сожительство? Тетя Белла лишь засмеялась. Правда, она согласилась с тем, что Кэтлин незачем бороться за сохранение своего замужества… раз она не испытывает никаких чувств к Спенсеру. Детей у них нет, а Спенсер хочет на волю… Кэтлин, наверное, тоже не прочь от него освободиться… Не так ли?
      Кэтлин призналась, что это действительно так. Она устала весь день работать на износ, а потом, придя домой, изображать идеальную жену. Последнее время ее не оставляла мысль о том, что жизнь не должна ограничиваться только этим.
      Тетя Белла согласилась, что Кэтлин приняла верное решение, а затем произнесла нечто удивительное. Она заявила, что Кэтлин должна постараться отнестись к своему разводу не как к двери, захлопнувшейся за ней, а, наоборот, как к двери, перед ней распахнувшейся. После того как ее развод будет оформлен, Кэтлин должна расправить крылья и попытаться взлететь, попытаться понять, чего она хочет от жизни.
      Кэтлин вздохнула. Она привыкла считать себя миссис Спенсер Синклер, и мысль о том, что она вновь предоставлена самой себе, ее немного пугала. Процедура развода оказалась на удивление несложной и быстрой. Семейные адвокаты Синклеров обо всем позаботились, а Кэтлин не стала спорить о деталях. Она тоже хотела, чтобы развод был по возможности недолгим и тихим. Вчера утром Кэтлин побывала в их юридической фирме, чтобы закончить все формальности. Она подписала все, что ей дали на подпись, завизировала все, что ей предложили завизировать, и вернулась в дом, который занимала вместе со Спенсером, чтобы сразу же уложить свои вещи.
      Битей Бошан, она из подруг Кэтлин, сотрудница бостонской больницы, ждала ее в машине у дома. Она приехала, считая, что в такой момент Кэтлин ни в коем случае не должна оставаться одна. Битей помогла ей собрать и сложить вещи, а когда с этим было покончено, сказала, что повезет Кэтлин на ленч, чтобы отпраздновать ее вновь обретенную свободу.
      Выезжая, они встретились с почтальоном, который торопился срочно доставить письмо для Кэтлин. Письмо было от адвоката тети Беллы, Джереми Кэмпбелла. Он сообщал, что тетя Белла скончалась. Мистер Кэмпбелл просил Кэтлин немедленно прилететь в Вайоминг – дорога будет оплачена за счет имущества тети Беллы – и приступить к исполнению обязанностей душеприказчицы покойной тети.
      За салатом из креветок в любимом ресторане Битей Кэтлин приняла решение. Она ни в коем случае не останется в Бостоне и не будет продолжать работу в рекламной фирме бывшего мужа. Ей будет тяжело ежедневно встречаться со Спенсером. После развода она получила приличную сумму – Спенсер не поскупился. Она полетит в Вайоминг, уладит дела тети, а потом займется устройством новой жизни.
      – Что-нибудь еще, мэм?
      Вопрос официантки вернул Кэтлин на землю. Она взглянула на часы.
      – Нет, только счет, пожалуйста. Мне пора.
      Расплатившись, Кэтлин поднялась из-за столика и одернув жакет модного костюма цвета морской волны, приобретенного по случаю светского ленча Лиги юниоров, решительно направилась на посадку в самолет… Самолет, который унесет ее к новой жизни.
 
      Двадцать шесть часов спустя Кэтлин ощутила себя заново родившейся. Ей столько удалось сделать за вчерашний день! Прибыв после полудня в Денвер, она остановилась в исторической гостинице «Браун Пэлас» и остаток дня провела в походе по магазинам, приобретая настоящую одежду Дикого Запада. Пообедав в гостиничном ресторане, она вернулась в свой номер и хорошенько выспалась. Впервые с момента подачи на развод сон ее был спокоен и глубок. На следующее утро Кэтлин села в самолет до Шайенна. Прилетев, тут же добралась на такси до местного отделения продажи «фордов» и потратила часть «разводных» денег на покупку автомобиля, соответствующего, по ее представлению, новому образу жизни. На грузовик!
      Разумеется, это был не совсем грузовик. Это был «эксплорер»-внедорожник. Но продавец уверил ее, что он «может все, что и обычный грузовик». Улыбаясь во весь рот, Кэтлин выехала на дорогу. Около придорожного кафе она остановилась и через минуту наслаждалась, потягивая через пластмассовую трубочку колу из огромного стакана с крышечкой. Ветер из полуоткрытого окна трепал ее длинные темно-рыжие волосы. Что бы сказал Спенсер, увидев ее сейчас? Кэтлин громко рассмеялась, представив себе ужас на его лице. На протяжении трех с половиной лет она была идеальной светской женой. Каждая деталь ее одежды создавалась специально для нее. Ее украшения выбирались из «синклеровских фамильных». Прическу она делала в эксклюзивном бостонском салоне. Ее портреты появлялись на страницах светской хроники, фотографии их дома сверкали па развороте воскресного приложения, а списки гостей можно было считывать прямо из справочника «Кто есть кто».
      Изменилось бы что-нибудь в их семейной жизни, если бы Кэтлин бросила свою карьеру? На мгновение она задумалась об этом, но тут же пожала плечами. Мать Спенсера возражала против того, что она презрительно именовала «работенкой Кэтлин». Ни одна из жен в их окружении никогда не работала. Это было просто не принято. Невежественные люди могли решить, будто бы Спенсер не способен обеспечить жену!..
      Однако Кэтлин стойко сопротивлялась и победила. Она слишком долго и упорно работала, чтобы вот так запросто поставить крест на своей карьере только лишь потому, что вышла замуж за хозяина фирмы. К удивлению окружающих, Спенсер ее поддержал. Он сказал матери, что не возражает против того, чтобы Кэтлин продолжала работать в его фирме в качестве старшего сотрудника по маркетингу. Разумеется, с условием, что она тут же бросит работу, когда появятся дети.
      Однако дети так и не появились. За все три с половиной года их супружества не было даже ложной тревоги по этому поводу. Кэтлин хотела ребенка, но этого не произошло. Когда же она предложила Спенсеру провериться им обоим у врача, Спенсер категорически запретил даже думать об этом. Если она в конце концов забеременеет, тем лучше. А если нет, это не важно. Но теперь Ардис ждала ребенка.
      Усилием воли Кэтлин разжала пальцы, намертво вцепившиеся в руль. Она начинает новую жизнь. Глупо задумываться о прошлом. Вытащив наугад компакт-диск с музыкой кантри, из числа купленных в Шайенне, она сунула его в плеер. Раньше она никогда музыку кантри не слушала, но сейчас это казалось ей очень соответствующим обстановке. Она находилась в Вайоминге, а значит, надо слушать кантри.
      Голос Лианны Раймс пел о неверных мужьях, утраченной любви и одинокой постели. Сочные губы Кэтлин дрогнули в улыбке. Впервые в жизни она была абсолютно свободна. Ей было двадцать семь лет, она ни от кого не зависела и ни перед кем, кроме себя, не должна была отчитываться. Когда она выполнит в Литтл-Форке, все обязательства по исполнению воли покойной тетушки, она сможет уехать куда пожелает и делать все, что ей вздумается.
      Так куда же она отправится? Улыбка Кэтлин стала еще шире, когда она представила себе открывающиеся перед ней возможности. Ей вообще можно ничего не делать. По крайней мере какое-то время. Если она составит строгий бюджет и разумно распорядится своими запасами, ей не придется думать о деньгах по меньшей мере год. Этого времени ей хватит на то, чтобы решить, где поселиться, и найти занятие по душе. Она может даже вернуться в колледж и получить еще одно образование, а время от времени подрабатывать в рекламных агентствах.
      Громкий гудок оторвал Кэтлин от ее грез. Она посмотрела в зеркало заднего вида. Водитель огромного полуприцепа моргал всеми огнями, сигналя, что идет на обгон. Кэтлин замедлила ход, давая грузовику возможность обогнать ее.
      Когда полуприцеп ее обходил, Кэтлин посмотрела на водителя. Он был хорош собой. Такой, как выражался Спенсер, «рабочий тип». Она вежливо улыбнулась ему. Однако улыбка тут же сменилась недоумением, когда она поняла, что он показывает ей знаками, чтобы она опустила боковое стекло. Может быть, что-то неладно с ее новым «эксплорером»?
      Прикрутив звук своего стерео, Кэтлин опустила боковое стекло. Сквозь шум ветра и мотора она разобрала слова «автостоянка», «остановись», «кофе». Сообразив, что красавчик шофер пытается ее клеить, Кэтлин покачала головой и подняла стекло. Ему понадобилась пара минут, чтобы осознать отказ, после чего он приотстал и свернул к автостоянке без нее.
      Широкая улыбка теперь не сходила с лица Кэтлин. Конечно, она не собиралась останавливаться и пить кофе с незнакомым шофером, но сам факт, что он попытался с ней познакомиться, был ей приятен. Парень счел ее привлекательной, даже несмотря на растрепанные ветром волосы и полное отсутствие косметики на лице. Интересно, а другим мужчинам она тоже будет нравиться?
      Ей следует быть поосторожнее теперь, когда она снова одинока. Не стоит производить неправильное впечатление. Она не какая-нибудь там жаждущая любви «разведенка», рыщущая в поисках нового мужчины. Если на то пошло, мужчина ей вообще не нужен.
      Может быть, она испытывает недоверие ко всем мужчинам из-за того, что Спенсер ее предал? Нет, решила Кэтлин, ненависти к мужчинам она не чувствует. Дело вовсе не в этом. Да и нельзя сказать, чтобы развод поверг ее в уныние. Ее чувства, просто как бы замерли, онемели, словно кто-то сделал ей укол новокаина, действие которого разошлось по всему ее телу. Ей нужно время, чтобы снова прийти в норму, начать вновь ощущать какие-то эмоции, привыкнуть к тому, что она больше не миссис Спенсер Синклер.
      С решительной улыбкой Кэтлин посмотрела вперед. Она теперь сама по себе и постарается вдоволь насладиться своей свободой. Да, она была замужем за Спенсером, и этот брак не удался. Другие женщины точно так же проходили через это, и большинству из них удалось снова наладить жизнь. Она не была столь глупа, чтобы думать, будто никогда больше не влюбится, но на ближайшую пару лет об этом не могло быть и речи.

      – Эй, Дэйн. Что-нибудь уже известно?
      Дэйн Моррисон спрыгнул с коня и передал поводья одному из конюхов. Любовно шлепнув по крупу Воина, своего огромного вороного жеребца, он повернулся к Джибби, рыжебородому ковбою, занимавшемуся на ранчо припасами и кухней.
      – Я заглянул в контору к Джерри, и отец его сказал, что она должна приехать сегодня днем. Предполагается, что Джерри познакомит ее с бумагами, а потом доставит сюда.
      – А как насчет завещания? Ведь Белла вроде бы ей завещала ранчо?
      Синие глаза Дэйна чуть сузились.
      – Отец Джерри не сказал мне ничего определенного. Напомнил, что последняя воля Беллы конфиденциальна и останется такой до приезда племянницы. Но то, что она получит ранчо, вполне реально. Насколько мне известно, она единственная живая родственница Беллы.
      – Думаешь, она продаст его прямо из-под нас?
      – Кто ее знает, – пожал плечами Дэйн. Красная клетчатая рубашка туго обтягивала его мощную грудь. – Мы даем хороший доход. Это должно произвести на нее впечатление. Да и найти хорошего покупателя будет не слишком просто. Если она так сообразительна, как твердила мне Белла, то подождет до конца сезона, прежде чем принять окончательное решение.
      Джибби тревожно задумался, и Дэйн его понимал. Джибби был главным поваром на ранчо «Дабл-Би» с тех самых пор, как Белла купила землю – вокруг своей маленькой гостиницы, предоставлявшей «постель и завтрак», и превратила эти владения в ранчо-пансионат для отдыха горожан с верховыми прогулками и экскурсиями по окрестностям.
      – А что мы станем делать, если она решит все продать?
      – Надеюсь, новый владелец наймет всех нас, – вздохнул Дэйн, потягиваясь. – Но, может, до этого не дойдет. Как я понимаю, наше дело – постараться убедить ее не продавать.
      – И как же мы это сделаем?
      Дэйн снова пожал плечами и облокотился на потемневшую за долгие годы жары и стужи ограду кораля. Он слегка ссутулился, чтобы Джибби не пришлось слишком задирать голову, разговаривая с ним.
      – Точно не знаю. Думаю, нам стоит попытаться влюбить ее в эти места. Надо, чтобы она полюбила это ранчо так, как любила его Белла.
      – Влюбить? – От этого предложения брови Джибби взметнулись вверх. – Пожалуй, в этом что-то есть. Она молодая и, кажется, разведенная. А ты у нас не так чтобы плох на вид. Может, ты за ней поухаживаешь немножко и перетянешь на нашу сторону?
      Дэйн рассмеялся, стаскивая с головы бейсболку, которую носил, когда на ранчо не было гостей. Ветер тотчас взлохматил его темную волнистую шевелюру.
      – Выбрось эти глупости из головы, Джибби. Сразу. Она горожанка, притом из большого города. Из самого что ни на есть настоящего аристократического общества Бостона.
      – Ну и что? – ухмыльнулся Джибби, демонстрируя широкую щель между передними зубами. – Ты отлично общаешься со светскими дамочками, взять хоть тех, что недавно уедали от нас. Не было среди них ни одной, которая бы не строила тебе глазки.
      – Они просто развлекались на отдыхе. Ты же знаешь, ни одна из них не принимала это всерьез. Им просто нравилось флиртовать с настоящим ковбоем. Вот и все.
      – Может, и ей захочется пофлиртовать с настоящим ковбоем. – Джибби явно не хотел сдаваться. – Как она выглядит?
      – Откуда мне знать? – нахмурился Дэйн. Ему не понравилась расчетливая ухмылка, не сходившая с лица Джибби – Я всего лишь видел ее фотографию у Беллы на камине. Так на той ей лет двенадцать!
      – Я тоже ее видел, – кивнул Джибби. – Очень хорошенькая девчушка. Наверняка выросла в настоящую красавицу. Помнится, у нее чудесные рыжие локоны. У меня всю жизнь слабость к рыжим волосам.
      Дэйн ухмыльнулся. Ослепительно белые зубы ярко блеснули на загорелом лице.
      – Это никак не связано с цветом твоих волос? А, Джибби?
      – Может быть, – улыбка Джибби расплылась еще шире, – но мои соломенно-рыжие, а у нее отдают в корицу. Как думаешь, у нее по-прежнему такие же красивые зеленые глазки?
      Дэйн вспомнил, что у девочки на фотографии глаза были цвета морской волны. Нет, не морской, скорее океанской, как в Атлантике перед шквалом.
      – Наверняка. Глаза не меняют цвета, когда люди вырастают.
      – Красивые, значит, глазки. По-моему, такой миленькой красоточкой парень может увлечься всерьез. А она может ответить ему взаимностью. Если все устроится как надо, они смогут даже пожениться и обосноваться прямо здесь, на ранчо.
      – Джибби, я не ищу себе жену. – Синие глаза Дэйна заледенели. – И готов биться об заклад, что она тоже не ищет мужа: она только что развелась.
      Джибби кивнул.
      – Полагаю, ты прав, но тем более. Ей будет очень одиноко здесь. В незнакомом месте, совсем одной… Если ты так категорически против, может, Джейк за ней поухаживает?
      – Оставь ты Джейка в покое! Не вмешивай его в это дело! – При мысли о Джейке Уилере, ковбое, которого наняла еще Белла в начале нынешнего сезона, Дэйн нахмурился. – Белла в гробу перевернется, если этот бродяга с родео начнет ударять за ее племянницей! Мало у нас с ним было неприятностей?!
      Джибби пожал плечами:
      – С тех пор, как Билл Перкинс пригрозил сломать ему шею, если еще раз заметит рядом с Дороти, он ведет себя тише воды ниже травы. Теперь пить и гулять он ездит в Крипл-Крик, а это далеко.
      – Вот пусть так и будет, – вздохнул Дэйн. – Я сделаю что смогу, чтобы племянница Беллы почувствовала себя здесь, как дома, но, если мы хотим удержать ее в здешних краях, не будем рассчитывать на роман. Мы просто покажем ей, какое хорошее дело это ранчо. А она пусть решает.
      Джибби энергично закивал:
      – Ладно, ты босс… по крайней мере пока. Будь по-твоему. А теперь я пойду: надо еще лепешки замесить к вечернему барбекю.
      Дэйн покачал головой вслед удаляющемуся повару. Он не сомневался, что Джибби не оставил своей идеи заставить, племянницу Беллы влюбиться в ковбоя. По сути, идея была неплоха, но он постарается, чтобы этим ковбоем стал не Джейк. И, разумеется, не он сам. Он уже испытал однажды, что такое любовь замечательной женщины, и этого ему, мужчине, должно было хватить на весь его век. Теперь, когда она ушла в мир иной и он наконец сумел справиться с болью, другую женщину он в свою жизнь пускать не собирался.
 
      Кэтлин улыбнулась: вот и поворот на Литтл-Форк. Управлять «эксплорером» было просто наслаждением. Ей нравилось сидеть так высоко. Это совсем не то что низкая посадка серебристого «ягуара», который арендовал для нее Спенсер. Не раз по пути на работу Кэтлин испытывала неприятное чувство, оказываясь рядом с городским автобусом, чьи огромные шины высились над «ягуаром», будто собираясь расплющить его, как жука.
      Въезжая на главную улицу Литтл-Форка, Кэтлин продолжала улыбаться. Этот городок с причудливыми ложными фасадами окаймлявших улицу зданий выглядел как декорация к вестерну. Около каждого магазинчика была коновязь с несколькими лошадьми. Кэтлин не удивило бы, если бы из очередной двери появился и двинулся вразвалочку Джон Уэйн или мимо проехал Гари Купер.
      Поскольку здесь была лишь одна улица, правда, очень длинная, Кэтлин не составило никакого труда обнаружить юридическую контору мистера Кэмпбелла. Припарковавшись под тенистыми деревьями перед его деревянным домом, Кэтлин распахнула дверцу автомобиля и вышла. Незадолго до этого она причесалась и подкрасилась в безупречно чистой комнате отдыха на станции техобслуживания и теперь знала, что в своем кашемировом костюме цвета верблюжьей шерсти выглядит строго и достойно. Шелковая блузка цвета слоновой кости со свободно завязанным галстуком, подобранные в тон ей модные туфли и кожаная сумка через плечо завершали элегантный облик деловой женщины.
      Она направилась ко входу в здание, по дороге полюбовавшись своим отражением в запыленном окне витрины. Она выглядела отлично. Так, как и хотела: очень деловито. Глубоко вздохнув, Кэтлин толкнула входную дверь и услышала где-то в глубине помещения треньканье колокольчика. Спустя мгновение оттуда появился молодой человек, на ходу протиравший очки полой своей рубашки.
      Кэтлин в шоке уставилась на него. Ну не мог он быть Джереми Кэмпбеллом! Адвокат никогда не станет встречать клиента в поношенных джинсах и в джинсовой рубашке с дыркой на локте!
      – Вы быстро сюда добрались. Мы ждали вас не раньше чем еще часа через два. – Молодой человек указал ей жестом на кресло перед старинным письменным столом, и Кэтлин послушно села.
      Итак, он знал, что она приезжает, а это означало, что его предупредил мистер Кэмпбелл. Может, этот юноша выполняет здесь разную подсобную работу? Но эта мысль тут же испарилась из ее головы, когда он уселся за стол и, облокотившись на него, дружелюбно улыбнулся и объявил:
      – Я – Джерри Кэмпбелл.
      Зеленые глаза Кэтлин широко распахнулись.
      – Вы тот самый Джереми Кэмпбелл, который прислал мне письмо?
      – Нет, вам писал мой отец. Я – Джереми-второй, но вес в округе зовут меня Джерри. Не могу же я позволить им называть себя «младший»?! Отец отошел от дел сразу после того, как написал вам то письмо о смерти вашей тетушки.
      – Понимаю, – кивнула Кэтлин, хотя ничего не могла понять. – Наверное, связь была плохой, когда мы разговаривали утром по телефону, но по голосу мне показалось, что вы гораздо старше…
      – Вы разговаривали с отцом, а не со мной. Он все еще приходит сюда по утрам и принимает некоторые звонки. Любит, знаете ли, держать руку на пульсе. Он никогда не скажет этого, но я-то понимаю, что он приходит в контору главным образом, чтобы приглядывать за мной.
      – А-а, – растерянно протянула Кэтлин, не зная, что ответить на такую откровенность. Она не привыкла иметь дела со столь искренними адвокатами.
      Джерри Кэмпбелл обезоруживающе улыбнулся.
      – Я только что окончил юридическую школу, и отец еще не вполне доверяет мне. Он создал эту контору и проработал здесь больше тридцати лет. Теперь он просто хочет удостовериться, что оставляет ее в хороших руках. Кэтлин кивнула и улыбнулась в ответ:
      – Что ж, я могу его понять. Но вам, должно быть, не сладко приходится.
      – Напротив. Мне это нравится. Отец – отличный адвокат, и мне нужно все время быть начеку. Когда его удовлетворит то, как я веду дела, он станет меньше времени проводить здесь и больше на рыбалке. Рыбалка – его главная любовь. Вы теперь Брэдфорд или Синклер?
      Кэтлин не сразу переключилась на деловой тон, но быстро взяла себя в руки:
      – Брэдфорд. После развода я взяла девичью фамилию.
      – Прекрасно. – Он открыл ее файл. – В завещании Белла называет вас Брэдфорд. Это не так уж и важно, но избавляет нас от лишней бумажной работы. Вы захватили с собой копию свидетельства о разводе с изменением фамилии?
      Кэтлин кивнула, вытащила из сумки нужные документы и хотела передать их юноше, но заколебалась. Ей вовсе не хотелось посвящать посторонних в подробности своего развода.
      – Эти сведения будут конфиденциальными, не так ли, мистер Кэмпбелл?
      – Джерри. Безусловно, будут, – ответил молодой адвокат. – Ваш бывший муж сыграл жестко?
      Кэтлин понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что он имеет в виду, но, догадавшись, она покачала головой:
      – Не совсем. У нас состоялся, как это называют, дружеский развод.
      – Возможно, но в действительности я никогда не сталкивался с такими. – Он взял из рук Кэтлин документы, просмотрел их и поднял на нее глаза. – Вас представляла его юридическая фирма?
      Кэтлин кивнула:
      – Так было быстрее и удобнее.
      – Я слышал об этой фирме. Они несговорчивы и отличные профессионалы. Должен сказать, просто чудо, что вы вышли из этой истории не обобранной начисто. Полагаю, кроме денежной компенсации, вы сумели припрятать что-то на черный день?
      – Что вы имеете в виду?
      – Ну-у, знаете, какие-нибудь дорогие подарки друзьям, которые вы потом можете забрать себе. Или спрятанный конверт с деньгами, которые нельзя отследить…
      Кэтлин потрясенно уставилась на него.
      – Я понятия не имела, что наш брак распадается. Но даже если бы и заподозрила нечто подобное, то не стала бы… мошенничать таким способом!..
      – Да, вы точно племянница Беллы! Никаких сомнений! – Он лучезарно улыбнулся, и Кэтлин почувствовала себя студенткой, выдержавшей экзамен на «отлично». Но затем лицо Джерри помрачнело. – Понимаете, мы все любили Беллу. Она могла показаться жесткой и практичной, но у нее было доброе сердце.
      Кэтлин улыбнулась, довольная таким отзывом о покойной тете.
      – Я видела ее только раз в жизни. Она приезжала к нам на мое двенадцатилетие и пробыла у нас с родителями неделю. Мне она очень понравилась, и я всегда хотела приехать к ней погостить, но так и не собралась. А теперь… слишком поздно.
      – Понимаю. – Казалось, Джерри почувствовал глубину ее сожаления и дал ей возможность прийти в себя, перелистывая завещание. Спустя минуту он поднял глаза от бумаг и кивнул. – Тут все ясно и просто. Ваша тетя завещала некоторые денежные суммы своим давним служащим, но все остальное имущество оставлено вам.
      – Мне? – ошеломленно воскликнула Кэтлин. – Но я была едва с ней знакома.
      – Она не говорила вам, что вы унаследуете?
      – Нет! Тетя Белла позвонила мне три месяца назад и спросила, не соглашусь ли я стать ее душеприказчицей. Я согласилась, но даже подумать не могла, что она мне что-либо оставит. Она об этом не упоминала, и ваш отец в своем письме ничего про это не сообщал… Он просто просил меня приехать, чтобы уладить дела тети Беллы… и вложил чек на дорожные расходы.
      – Не похоже на отца: упустить столь важный факт, разве что… – Кэтлин растерянно смотрела, как он вновь пролистал документы завещания и вытащил какую-то рукописную страничку. – А-а! Вот и объяснение! У Беллы состоялась встреча с отцом за неделю до ее смерти, и она попросила его не упоминать об условиях ее завещания, пока вы сюда не приедете. Во время той же встречи она изменила завещание, оставив все вам, а не своему любимому благотворительному фонду.
      – Но… почему?
      – Причина приведена здесь же, в отцовской записке. Белла рассказала ему о вашем разводе и о том, что, по ее мнению, вам пойдет на пользу перемена обстановки. Отец любит скрупулезно все записывать. Говорит, что это позволит ему избежать проблем в будущем. Он называет эти заметки «П. С. З. «, то есть «Прикрой свою… «ну, сами догадаетесь, что означает буква 3. Хотите знать, кто наследует другую половину поместья?
      Кэтлин лишь растерянно моргнула, не сразу поняв, что он вновь переключился на дела.
      – Да, конечно, я хочу знать. Та самая упомянутая благотворительность?
      – Вовсе нет. – Джерри радостно улыбнулся. – Это Дэйн.
      Кэтлин нахмурилась, усиленно вспоминая, но вскоре поняла, что никогда не слышала этого имени.
      – Кто такой Дэйн?
      – Ваш новый партнер. Каждому из вас теперь принадлежит половина ранчо «Дабл-Би». Это скотоводческое клеймо: две буквы Б спина к спине. Видели, как выглядит клеймо?
      Кэтлин снова растерянно моргнула. Этот молодой адвокат совсем сбил ее с толку своими перескоками с темы на тему.
      – Вроде бы да. Так клеймят скот?
      – Совершенно верно. Я не был уверен, что вы это знаете, – вы ведь из большого города, – но, возможно, вы видели это в кино. Нашу главную улицу снимали в нескольких вестернах. Городу это пошло во благо: дела продвинулись, и дома все покрасили. У вас есть вопросы, или вы готовы ехать?
      На этот раз Кэтлин была готова к перемене темы.
      – Куда ехать?
      – На ранчо. Вас там ждут на экскурсию. Хотите сменить все здесь или по приезде туда?
      – Сменить? – Кэтлин опять была озадачена. – В смысле переодеться?
      Молодой адвокат кивнул:
      – Иначе в вашем модном костюмчике будете выбиваться из общей картины, как бык среди овец. Не то чтобы он не хорош. Он прелестен. Но жаль будет его запачкать.
      Кэтлин не стала уточнять, почему ее костюм должен запачкаться в гостинице ее тети. Она решила принимать жизнь такой, как она есть.
      – Если не возражаете, я переоденусь здесь. Что мне надеть?
      – Джинсы и что-нибудь простое. Здесь все так ходят. Вы останавливались обедать по дороге?
      – Обедать? – Она бросила взгляд на часы и увидела, что еще только полдень. – Вы имеете в виду вчерашний день?
      Теперь уже Джерри озадаченно уставился на нее. Затем он рассмеялся:
      – Простите, я забыл, что вы с востока. У нас обедом называют ваш ленч. А ужином то, что вы зовете обедом. Наш ленч – это перекус в середине дня.
      – Я постараюсь все это запомнить. – У Кэтлин голова шла кругом. – А что вы называет завтраком?
      – Завтраком? Ну, с завтраком вы никогда не ошибетесь: первая еда. А теперь идите туда, вглубь, и переоденьтесь, а я сбегаю к Милли, прихвачу нам в дорогу сандвичей и кофе. Вам с чем?
      – Сандвич или кофе? – Кэтлин внутренне порадовалась, что он рассмеялся над ее попыткой сострить.
      – И то, и другое. У Милли отличная копченая ветчина. Кэтлин кивнула:
      – Возьмите ее. А кофе я люблю черный.
      – Здесь вам надо пить его со сливками и с сахаром. – Джерри пожал плечами, продолжая улыбаться. – А то у нас зимой дуют такие ветры, что какой-нибудь особенно сильный порыв вас просто унесет.
      Кэтлин улыбнулась в ответ, потому что было очевидно, что Джерри этого ждет. Но едва адвокат отвернулся, как улыбка исчезла с ее лица: если мистер Джерри Кэмпбелл думает, что она пробудет здесь, в Литтл-Форке, посреди Вайоминга, хоть минутой дольше, чем потребуется, чтобы продать свою половину гостиницы тети Беллы, то он просто рехнулся!

      – Господи! – Стоявший с деревянной поварешкой в руке у фургона-кухни Джибби уставился на две машины, которые парковались перед фасадом ранчо. – Это она. Наверняка! Я вижу, как блестят на солнце ее красивые локоны цвета корицы.
      Дэйн кивнул:
      – Кто же еще это может быть, раз рядом грузовик Джерри? А ее машина совсем новенькая. Похоже, развод пошел ей на пользу… в смысле денег.
      – Это ведь хороший признак, правда? – тревожно повернулся к нему Джибби. – Если она получила много денег от бывшего мужа, у нее не будет нужды продавать…
      – Возможно, ты прав. – Дэйн вполуха слушал дальнейшие рассуждения Джибби о том, почему новая владелица может захотеть сохранить ранчо. Ему гораздо интереснее было наблюдать за вылезавшей из своего автомобиля Кэтлин Брэдфорд. Джибби подметил точно: ее волосы и вправду были цвета корицы. Жаль только, что она стянула их в слишком тугой узел на затылке. Дэйн вдруг представил их рассыпавшимися по ее плечам, и вздохнул.
      Джибби, ухмыляясь, ткнул его в бок локтем:
      – Она страшная худышка, но прехорошенькая. Точно?
      – Ничего, – небрежно откликнулся Дэйн, продолжая ее разглядывать. Фигурка у нее была стройная и подтянутая. Конечно, лучше было бы ей немножко поправиться – она действительно была чересчур худой – вероятно, свято верила в модный афоризм: женщина не может быть слишком худой и слишком богатой.
      Дэйн чуть отвернулся от Джибби, чтобы тот не заметил боли в его глазах. Дэйн вспомнил, как он подшучивал над Бетти, когда она стала терять вес. Он обвинял ее в чрезмерной стремлении стать модной, а она все отрицала, настаивая, что все дело в новой системе упражнений, которыми она занималась…
      Дэйн вздохнул. Наверняка она подозревала что-то неладное, но не стала делиться с ним своими тревогами. Возможно, если бы он не был так занят, если бы проводил с ней больше времени, то сумел бы раньше заметить сигнал опасности. Но не заметил… А жаловаться было не в характере Бетти…
      Джибби снова ткнул его в бок и отвлек от печальных воспоминаний:
      – Ну так как? Что ты о ней думаешь?
      – Выглядит она неплохо, – кивнул Дэйн, продолжая изучать племянницу Беллы. В ее пользу говорило то, что на ней были джинсы. Но вид у них был новый, и чувствовала она себя в них явно неловко. Дэйн не сомневался, что это не было обычной для нее одеждой. Кремовая блузка ей шла, но, конечно, быстро превратится в тряпку, если она займется настоящей работой. Дунул ветер, и блузка прильнула к ее телу, мягко обрисовав грудь. Дэйн с трудом глотнул. Да, слишком долго он не покидал ранчо. Если племянница Беллы намерена остаться на «Дабл-Би», ему придется съездить в Крипл-Крик, провести там ночь на манер Джейка.
      – Как думаешь, может, мне ударить в гонг и собрать всех на встречу с ней?
      – Ладно, давай. – Пока Джерри выгружал багаж и переносил его к порогу дома, она нагнулась и потрепала по голове одного из местных псов. Ее спина была обращена к Дэйну. Он с трудом оторвал глаза от соблазнительного зрелища и обернулся к Джибби. – Мысль хорошая. Собирай всех и скажи им, что приехала новая хозяйка.
      – Я? – удивился Джибби. – Я думал, ты сам захочешь им это сказать. Ты сможешь предупредить их, чтобы вели себя вежливо и все такое…
      – Вот ты и скажи. Ты знаешь, что говорить, а я пойду встречу ее.
      Джибби кивнул, и его губы вновь растянулись в улыбке.
      – Как думаешь, Джерри попытается за ней приударить?
      – Это не мое дело. Пусть делает что хочет. Решительным шагом Дэйн направился к дому. Лицо его было неприветливым и настороженным. Джибби был прав, что встревожился: Дэйна это тоже касалось. Кэтлин Брэдфорд была в городе новенькой, а Джерри – молодой холостяк… В Литтл-Форке все ждали, что он сделает предложение Нэнси Хупер, но этого пока не случилось. Так что Дэйну следовало позаботиться, чтобы Джерри не влип в историю. У отца Нэнси характер был взрывной, и неизвестно, что он натворит, если Джерри рассердит его младшую доченьку.
      Чемоданы новой владелицы были сложены грудой у двери. Дэйн поднял их и понес внутрь. Поставив их в комнату Беллы, он вышел в коридор. Его внимание привлекли голоса и смех, доносившиеся из гостиной: по всей вероятности, Джерри проводил ознакомительную экскурсию по дому.
      Остановившись в дверях, Дэйн отыскал глазами ее и глубоко втянул в себя воздух. Кэтлин Бэдфорд была даже красивее, чем он себе представлял. Она стояла посреди комнаты и с почтительным ужасом разглядывала массивный камин, сложенный из обработанных рекой валунов. Выражение лица у нее стало детским, в темно-зеленых глазах сверкало возбуждение.
      Дэйн пристально всмотрелся в нее, прикидывая, что она сделает, если он ворвется в комнату и, не говоря ни слова, схватит ее в охапку и поцелует. Закричит? Упадет в обморок? Даст ему пощечину? Или же ответит поцелуем на поцелуй? Эта мысль была томительно-сладкой, и ему с трудом удалось ее прогнать. Дэйн не мог забыть, что ему предстоит тяжелая миссия. Кэтлин Брэдфорд обладала правом продать ранчо, которое последние четыре года было его единственным домом. И он был полон решимости помешать ей в этом.
 
      – Я понятия не имела, что тетя Белла превратила свою гостиницу в ранчо для отдыха! – Кэтлин с почтением оглядывалась вокруг. – А где же… отдыхающие?
      – Гости. Мы никогда не зовем их отдыхающими. На этом настаивала ваша тетя.
      Кэтлин быстро обернулась и увидела прислонившегося к косяку высокого худощавого мужчину с темными вьющимися волосами и загорелым лицом. Непроницаемые пронзительно-синие глаза были устремлены на нее.
      – Ох! – Сдержав удивление, Кэтлин вежливо улыбнулась. – Благодарю за разъяснение. Так где же… гости?
      – Они сейчас на дневной верховой прогулке, объезжают границы ранчо и помогают собирать отбившийся скот.
      Он не ответил на ее вежливую улыбку, и Кэтлин слегка нахмурилась.
      – Гости и в самом деле работают на ранчо?
      – Нет. Мы позволяем им думать, что они помогают нам, потому что они ради этого приехали. Им хочется, вернувшись домой, рассказывать всем, что они целую неделю были ковбоями.
      – Понимаю. – Кэтлин кивнула. Этот человек явно работал на ранчо, но все-таки он мог бы быть и поприветливее. И почему он был без дела? Просто стоял и рассматривал ее? – А почему вы не участвуете в этой прогулке с гостями?
      – Это не входит в мои обязанности. Я главный ковбой. Он стоял небрежно, словно все вокруг принадлежало ему. Кэтлин ощутила нарастающее раздражение. Подавив нелепое желание дотянуться и потрогать его мускулы, чтобы убедиться, что они такие же твердые, как кажутся, она сверкнула сердитым взглядом. Нельзя было отрицать, что мужчина был красив, несмотря на выцветшие джинсы и вылинявшую клетчатую рубаху.
      Ей невольно вспомнилась Битей Бошан с ее оценкой мужчин по «коэффициенту секса». Она определяла мужей своих подруг по шкале от одного до десяти. Спенсер заслужил у нее лишь пять единиц. Битей считала его достаточно красивым, но утверждала, что ему не хватает сексуальности, которая заставила бы незнакомку затащить его к себе домой для бурной ночи страсти. В свое время Кэтлин не слишком поняла ее шкалу, но теперь ей все стало ясно. Главный ковбой тети Беллы явно зашкалил бы все рейтинги Битей. С большим трудом Кэтлин заставила себя сделать шаг к нему. Если этот красавец решил запугать ее своей сексуальной мужественностью, ему придется разочароваться.
      – Вы должны извинить мое невежество, ведь я никогда раньше не бывала на развлекательном ранчо. Что именно входит здесь в обязанности главного ковбоя?
      – В основном именно я управляю этим заведением. – Он улыбнулся. На загорелом лице ярко блеснули белоснежные зубы. – Я веду учет, заказываю все необходимое, плачу по счетам, регистрирую гостей, обеспечиваю им транспорт и развлечения, а также присматриваю за служащими. А когда сезон заканчивается, я занимаюсь на ранчо настоящим скотоводством, как это делается повсюду.
      – Понимаю. – Кэтлин почувствовала, что краснеет. Он смотрел на нее пристально, словно раздевая взглядом, и ей захотелось немедленно положить этому конец. Дать ему понять, что теперь она его новая хозяйка. Приняв суровый вид, она поглядела ему прямо в глаза. – Как вас зовут?
      – Кэтлин Брэдфорд, познакомьтесь с Дэйном Моррисоном.
      Кэтлин круто обернулась на голос Джерри. Она почти забыла, что он тоже находится в комнате! Глаза ее метнулись к его лицу, и она увидела в нем еле сдерживаемое веселье. Что тут такого смешного? Кэтлин уже готова была потребовать объяснений, когда до нее дошло имя, которым Джерри назвал главного ковбоя тети Беллы.
      – Дэйн Моррисон?! – недоверчиво воскликнула Кэтлин, вновь поворачиваясь к незнакомцу. – Так вы – Дэйн?
      Высокий ковбой медленно кивнул:
      – Так называют меня друзья.
      Кэтлин для храбрости вдохнула побольше воздуха и решительно посмотрела ему в лицо. Она не была ему другом, и вряд ли ей придется звать его по имени.
      – Рада познакомиться с вами, мистер Моррисон. Получается, что вы теперь мой партнер.
      – Ваш партнер?
      На это раз удивился он. Кэтлин ощутила прилив торжества, когда рука его соскользнула с косяка и он выпрямился во весь рост. По крайней мере ей удалось вывести его из равновесия. Обрадованная нежданной победой, она обернулась к Джерри и одарила его ледяной улыбкой:
      – Вы же адвокат. Вот вы и объясните все, а я пойду приму душ и переоденусь. Буду ждать здесь вас обоих ровно через двадцать минут, чтобы обсудить детали разрыва этого партнерства и продажи ранчо.

      – Как это я не могу его продать? – Кэтлин расправила плечи, облаченные в черный деловой костюм в полоску, который намеренно надела для официальности, и агрессивно наклонилась вперед, как не раз делал Спенсер, сталкиваясь со сложной проблемой. По ее настоянию они сидели вокруг дубового круглого стола в огромной гостиной на стульях с высокими спинками, а не на одном из кожаных диванов, уютно расположившихся у камина.
      Впрочем, Джерри ее поза не пугала, – хотя, когда так поступал Спенсер, это всегда срабатывало. Адвокат же лишь жизнерадостно ухмыльнулся и пожал плечами:
      – Совершенно очевидно, что ваша тетя не хотела, чтобы вы его продавали. Держу пари, что именно по этой причине она и разделила владение.
      – Я понимаю, что тетя Белла оставила ему половину. – Кэтлин бросила яростный взгляд на Дэйна, которому удалось расслабиться, несмотря на высокую прямую спинку стула. – Но почему я не могу продать свою половину?
      Джерри передал ей страницу завещания, отмеченную желтым маркером.
      – Потому что ваша тетя таким образом разделила ранчо. Это здесь, на странице четыре. Перед смертью она поделила «Дабл-Би» в шахматном порядке.
      – В шахматном порядке? – Кэтлин старалась выглядеть не совсем тупой. Почем ей знать, может, этот провинциальный адвокат пытается ее обдурить!
      – Это означает, что она разделила землю на маленькие квадраты. Ваши квадраты соприкасаются углами. Они перемежаются, как клетки на шахматной доске. Объясню на примере. Основной дом ранчо находится на вашем участке, но другие строения, в частности кухня, на участке Дэйна. Ему принадлежат конюшни, а вам загоны и амбар для сена. Схватываете суть?
      Кэтлин тяжело вздохнула:
      – Начинаю схватывать. Но что может помешать мне продать свои участки?
      – Ничего, если только найдется покупатель, который захочет приобрести разбросанные кусочки ранчо. Они практически ничего не стоят. Никто в здравом уме не станет покупать разрозненные квадраты шахматной доски.
      – Понимаю. – Кэтлин вздохнула, представив себе огромную шахматную доску, которой теперь являлось «Дабл-Би». Хотя ситуация была, мягко говоря, досадной, чувство юмора ей не изменило: – Мне достались черные или белые?
      Джерри ее вопрос озадачил, но Дэйн рассмеялся:
      – Ваши, безусловно, белые. А мои черные, как сердце Беллы, когда она придумывала эту схему.
      – Очень подходяще. – Кэтлин не удержалась, и губы се дрогнули в улыбке. По крайней мере у ее противника есть чувство юмора. Повернувшись к Дэйну, она увидела в его глазах лукавые искорки, что сделало его вид почти дружелюбным. Может быть, настал момент обезоружить его? – Никакой проблемы не будет, если мы объединим силы, мистер Моррисон. Поскольку вы знаете, как управлять ранчо, а я нет, я позволю вам определить цену. Вам нужно лишь согласиться на продажу.
      Дэйн поднял брови и усмехнулся:
      – Не-а.
      – Но почему? Ведь ранчо требует постоянного труда, даже когда нет этих… гостей. Разве вам не хочется уйти от дел, пока вы молоды, чтобы пожить в свое удовольствие?
      – Не могу сказать, что мечтаю об этом.
      Этот человек мог вывести из себя святого! Кэтлин вобрала в себя побольше воздуха и вымучила улыбку.
      – Не понимаю. Уверена, что у вас есть и другие интересы, которым вам хотелось бы себя посвятить.
      – Угу.
      Кэтлин широко улыбнулась. Вот наконец и добрались до чего-то.
      – Каковы же ваши другие интересы, мистер Моррисон?
      – Не отвечай, Дэйн! – вмешался Джерри, прежде чем Дэйн успел открыть рот, и, повернувшись к Кэтлин, ухмыльнулся. – Вам не понравятся другие его интересы. Поверьте мне на слово.
      Кэтлин почувствовала, что краснеет. Дэйн Моррисон был, как сказала бы Битей Бошан, греховно красив. Что заставило ее спросить о других его интересах?
      – Вы теряете время, миссис Брэдфорд. – Джерри стер ухмылку с лица. – Мы уже обсудили ситуацию, пока ждали вас. Вы ничего не сможете сделать, чтобы изменить решение Дэйна. Он отказывается продавать ранчо.
      – И в какое же положение это ставит меня? Джерри пожал плечами:
      – Если Дэйн не продает, вы тоже не можете продать… если только он не выкупит у вас вашу долю.
      – Прекрасно! – Кэтлин вздохнула с облегчением. – Я знала, что выход найдется. Так как насчет этого, мистер Моррисон?
      – Никак.
      Ответ его так удивил Кэтлин, что она с минуту могла лишь молча смотреть на него.
      – Но почему? Я готова к переговорам.
      – Не-а.
      Кэтлин сжала губы. Дэйн начинал злить ее всерьез.
      – Что значит нет: не можете или не хотите?
      – И то, и другое. Получается, мы оба завязли.
      – Но должен же быть какой-то способ решить проблему! – Кэтлин обернулась к Джерри: – Вы же адвокат. Найдите какую-нибудь юридическую зацепку в завещании тети Беллы!
      Предложение явно показалось Джереми очень забавным, потому что он расхохотался.
      – Нет в нем никаких зацепок. Завещание составлял мой папочка, а он знал, что делает. Пожалуйста, можете нанять другого адвоката, чтобы еще раз просмотреть возможности, но это будет пустой тратой денег. Я читал и перечитывал его, пока мы вас дожидались. Оно составлено непробиваемо.
      – Я всегда могу его оспорить. – Кэтлин яростно сверкнула глазами на Дэйна. – Откуда мне знать… может быть, этот ковбой принудил тетю Беллу оставить половину собственности ему.
      Дэйн выпрямился, в синих глазах полыхнул свирепый огонь. Хоть это и было нелепо, но Кэтлин почувствовала страх, несмотря на то что их разделял большой стол.
      – Спокойно, Дэйн. – Джерри положил руку на плечо Дэйна. – Миссис Брэдфорд не так выразилась. Она тебя не знает и сейчас слишком раздосадована. Я ведь прав, миссис Брэдфорд?
      Кэтлин помедлила, потом кивнула. Если ее вынуждают принять этого человека в качестве партнера, неразумно сразу с ним ссориться.
      – Вы правы. Я приношу вам свои извинения, мистер Моррисон. Я высказалась так от досады, и это несправедливо. Просто я приехала сюда, чтобы уладить дела тети Беллы, а потом уехать и заняться устройством собственной жизни.
      Дэйн кивнул и снова расслабился на стуле. Но Кэтлин показалось, что она заметила в его глазах понимание.
      – Ладно, без обид. Как сказал Джерри: вы меня не знаете, а то бы так не сказали. Но вот что касается устройства вашей жизни, не вижу, почему бы вам не попробовать начать все по-новому здесь, на «Дабл-Би».
      – Здесь? – удивилась Кэтлин. – Право, я вовсе не таким себе представляла свое будущее!
      – Может, и не таким, но в этом есть свой смысл, – повернулся к ней Джерри. – Дело обстоит так, миссис Брэдфорд, что вы завязли здесь с половиной ранчо, которое не можете продать. Ваша тетя не оставила вам никакого выбора.
      Кэтлин надолго задумалась, затем вздохнула:
      – Полагаю, вы правы. Но я терпеть не могу, когда мне не оставляют выбора!
      – Вообще-то выбор у вас есть. – Дэйн наклонился через стол, и на лице его отразилось нечто вроде сочувствия. – Вы вольны уехать в любое время. Я могу управлять ранчо и буду каждый месяц посылать вам чек на половину доходов. Обманывать вас я не стану, если это вас смущает. Спросите кого угодно в Литтл-Форке, и любой вам поручится за меня.
      Кэтлин кивнула. Может быть. С ее стороны это было наивно, но интуиция подсказывала ей, что этому человеку можно доверять.
      – Дело не в доверии к вам, мистер Моррисон. Тетя Белла оставила мне половину этого ранчо. С моей стороны будет нечестно сбежать отсюда и все-таки получать половину доходов.
      – Тогда почему бы вам не остаться здесь, хотя бы на некоторое время? Это будет приятная перемена по сравнению с жизнью в большом городе. Совершенно очевидно, что ваша тетя хотела, чтобы вы познакомились с ее хозяйством. Дайте себе месяц испытательного срока. Если жизнь на «Дабл-Би» вам не понравится, через месяц вы можете спокойно уехать. С чистой совестью.
      Его слова были разумны, и Кэтлин, вздохнув, поняла, что соглашается.
      – Ладно. Но я настаиваю, чтобы, пока я буду здесь, на мне лежала часть работы. Что делала тетя Белла?
      – Она принимала гостей. – Глаза Дэйна потеплели, и Кэтлин поняла, что он вспомнил тетю Беллу. – Ваша тетя обедала с гостями, часто выезжала с ними на прогулки, вообще всячески старалась, чтобы они ощущали теплоту и дружелюбие. Как вы думает, сможете вы делать то же самое?
      – Разумеется. Не вижу причины не справиться.
      – Ладно. – Дэйн протянул ей руку через стол. – Значит, будем деловыми партнерами?
      – Да. Мы – деловые партнеры. По крайней мере пока. – Кэтлин подала ему свою руку.
      Это случилось в тот миг, когда их пальцы соприкоснулись. Горячая волна обдала ее. Перед глазами сверкнула молния. Его рука была такой теплой, а пальцы так удивительно бережно сжали ее ладонь… Легкая дрожь пробежала по ее телу: его покалывало от удовольствия, которое доставило ей его прикосновение… Впервые с момента приезда в Литтл-Форк Кэтрин наполнило ощущение покоя и безопасности. Она почувствовала себя защищенной, оберегаемой, лелеемой. У нее невольно мелькнула мысль, как было бы изумительно оказаться в его объятиях, ощутить близость его манящего тела.
      – Я, пожалуй, поеду. – Джерри поднялся и снял напряжение момента.
      – Да. Спасибо вам за помощь. – Кэтлин отдернула руку, надеясь, что Дэйн Моррисон не обладает способностью читать чужие мысли. Что это на нее нашло? Она встала со стула и на дрожащих ногах проводила Джерри.
      Простое физическое действие несколько восстановило ее самообладание. К тому времени, как она дошла с Джерри до порога и попрощалась с ним на ступеньках крыльца, душевное спокойствие снова вернулось к ней. Глядя вслед грузовичку Джерри, она почти убедила себя, что странная реакция на рукопожатие Дэйна Моррисона ей просто почудилась… или была каким-то случайным отклонением, вызванным эмоциональными стрессами последних дней. Однако Кэтлин ни в коем случае не хотела бы еще раз пережить такое испытание.
      Она услышала шаги за спиной и, обернувшись, увидела, что Дэйн тоже вышел на крыльцо. Теперь он снова принял свою любимую позу и, опершись о косяк входной двери, внимательно наблюдал за ней. Когда зеленые глаза Кэтлин встретились с его взглядом, ей показалось, что ее сердце пропустило один удар. Разумеется, это было невозможно. Такое случается только в лирических балладах о ковбойской любви. Но дыхание у нее перехватило на самом деле, и Кэтлин с трудом смогла выдавить из себя:
      – Кажется, мистер Кэмпбелл очень приятный человек.
      – Угу.
      Волевым усилием Кэтлин поборола желание сделать шаг к нему. Как раз перед тем, как покинуть рекламное агентство, она проводила кампанию по новой марке духов под названием «Притяжение». Ей удалось бы покорить всех, представив в качестве героя клипов Дэйна Моррисона в его облегающих выцветших джинсах, прислонившегося к косяку двери спальни, в то время как по экрану пробегала бы надпись: «Чувствуешь притяжение? «Она опустила глаза и попыталась вспомнить, о чем, собственно, они говорили. А-а, о Джерри Кэмпбелле.
      – Вы давно знаете мистера Кэмпбелла?
      – Угу.
      Дэйн снова вернулся к своим односложным ответам, которые прославили роли Гари Купера в вестернах. Кэтлин едва сдержалась, чтоб не хихикнуть. Он явно изображал крутого ковбоя, главного загонщика-скотовода. С облегчением она поняла, что Дэйн не обратил внимания на ее странное влечение к нему. Но не могла же она стоять весь день на пороге и отводить глаза! Ну, погоди! Сейчас она задаст ему вопрос, на который он не сможет ответить «угу» или «не-а».
      – Я действительно хочу стать вашим рабочим партнером. – Набрав в грудь побольше воздуха, Кэтлин заставила себя посмотреть Дэйну в глаза. Спенсер всегда говорил, что она слишком высокая для женщины. Пять футов и восемь дюймов без каблуков. Но Дэйн Моррисон возвышался над ней, даже сутулясь, отчего она чувствовала себя маленькой и уязвимой. – Каковы же будут мои обязанности сегодня?
      – Возьмите день отдыха. Вы, наверное, устали. Если хотите, можете осмотреть все здесь до того, как гости вернутся с прогулки, познакомиться с расположением комнат. Я позабочусь, чтобы вам никто не мешал.
      Кэтлин кивнула:
      – Спасибо. Не думаю, что я готова уже сегодня встретиться со всем штатом служащих.
      – Всему свое время. Так любила повторять ваша тетушка.
      – Мне не хочется, чтобы меня сочли… – Кэтлин помолчала, подбирая точное слово. – Легковесной.
      – Не-а.
      – Ладно. – Кэтлин вновь еле удержалась, чтобы не хихикнуть: теперь они оба перешли на манеру Гари Купера. – Как думаете, вы сможете отвечать мне неодносложно? Я не умею так здорово подражать Гари Куперу, как вы.
      – Угу.
      На этот раз чувство юмора возобладало, и Кэтлин расхохоталась. Кажется, в глубине его глаз промелькнула ответная усмешка.
      – Дэйн, я вполне серьезно говорю насчет работы. Я этого хочу и обещаю, что буду выполнять свою часть добросовестно.
      – Я рад, что вы назвали меня Дэйн. – Он улыбнулся, и от глаз разбежались веселые морщинки. – А то «мистер Моррисон» заставляет меня чувствовать себя Хэнком.
      – Кто такой Хэнк?
      – Мой отец. Впрочем, его тоже почти никто не звал мистером Моррисоном. Разве что парень из банка.
      Кэтлин уловила в его тоне нотку грусти и, сама себе удивляясь, решила, что не будет расспрашивать его об отце. Обычно она не была столь щепетильна в отношении чужих эмоций.
      – Знакомство с расположением комнат в доме не займет у меня много времени. Чем еще вы посоветуете мне заняться?
      – Выспитесь хорошенько и будьте на кухне завтра утром в восемь, чтобы позавтракать вместе с гостями. – Дэйн оттолкнулся от косяка и спустился по деревянным ступенькам крыльца, затем оглянулся. – Я скажу Джибби, чтобы вам прислали основательный обед. Он наш главный повар.
      Кэтлин улыбнулась Дэйн был очень любезен.
      – Спасибо, но я не хочу есть. Мы с мистером Кэмпбеллом съели по сандвичу по пути сюда.
      – Вы съели один из сандвичей Джерри?
      – Да, но они такие огромные, что я осилила только половину и… – Голос Кэтлин прервался, потому что на лице Дэйна появилось выражение крайнего ужаса. – Я что-то сделала не так?
      – Если вы проглотили сандвич Джерри, хорошего мало. С чем он был?
      Кэтлин, озадаченная его реакцией, нахмурила брови:
      – С ветчиной. Он сказал мне, что у Милли отличная ветчина…
      – Слава Богу! – Он сунул руку в карман и, достав платок, вытер лоб. – Я было решил, что вам придется немедленно делать промывание желудка. Обещайте мне, что никогда не станете есть то, что выползло из кухни Джерри.
      Содрогнувшись от его слов, Кэтлин кивнула.
      – Выползет? Это как… таракан?
      – Примерно так же. Джерри не счел нужным вам сказать, а ведь вы здесь ничего не знаете. В общем, его отец в прошлом месяце перенес цереброваскулярный инфаркт.
      – Что это такое?
      – Удар.
      – Я… мне очень жаль это слышать. – Кэтлин недоумевала, к чему ведет Дэйн. Утром она разговаривала с отцом Джерри по телефону, и тот говорил вполне нормально.
      – Последствий особых не было, лишь немного повлияло на мозговую деятельность. У нас все это знают и относятся снисходительно. Кроме того, большую часть времени он вполне здоров.
      Кэтлин растерянно кивнула и спросила:
      – А меньшую часть? Нездоров?
      – Не-а.
      – И что же случается в эти периоды? – Кэтлин встревоженно свела брови.
      – Всякие мелочи. Пару раз Джерри приходил домой и заставал холодильник выключенным. Отец объяснял, что тот слишком шумит и нарушает его покой.
      – Поэтому вы и велели мне не есть ничего с кухни Джерри?
      Дэйн кивнул:
      – Мы как раз разговаривали об этом, пока ждали вас. Джерри – собирается заклеить выключатель в положении «включено»… Но, разумеется, ничто не помешает его отцу вытянуть шнур питания из розетки… если он сообразит это сделать.
      – Это… это так грустно. – Кэтлин чуть отвернулась, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.
      – Вообще-то не очень. Отец Джерри подшучивает над происходящим. Он даже смеялся по этому поводу, когда на прошлой неделе встал где-то за полночь и отправился подстригать газон перед домом.
      Кэтлин пришла в ужас:
      – Отец Джерри способен смеяться над тем, что теряет разум?
      – Ну, серьезных инцидентов пока не было, и, кроме того, он пьет лекарства, предотвращающие подобные случаи. Да и потом, у него сейчас нет стрессов, связанных с работой, так как он передал свою практику Джерри. Так что можно надеяться, что не будет повторения таких недоразумений.
      – Надеюсь, – покачала головой Кэтлин. – Я просто поражаюсь, как хорошо он справляется со своей болезнью.
      – У нас здесь на подобные вещи не обращают внимания. Он понимает, как ему повезло, что он живет в маленьком городке, а не в мегаполисе.
      Последнее замечание озадачило Кэтлин.
      – Это почему?
      – Здесь все иначе. Местный народ снисходителен к слабостям, и своих здесь не бросают. Жителей Литтл-Форка не раздражает, что отец Джерри решил выкосить свой газон среди ночи. Если это повторится, соседи скорее всего возьмут фонарики и пойдут ему помогать.
      Кэтлин улыбнулась. Если Дэйн говорил правду, между Литтл-Форком и Бостоном разница была огромной. Добрая половина бостонцев даже не знала своих соседей в лицо.
      – Я рада, что вы рассказали мне об отце Джерри.
      – Конечно, раз вы будете здесь жить, вам надо это знать. По всей вероятности, вы с ним столкнетесь в городе, особенно если зайдете к Милли. Он ходит туда каждый день поесть яблочного пирога и выпить кофе. Милли печет обалденный яблочный пирог.
      – Я чувствую, что вся стряпня. Милли обалденная, – кивнула Кэтлин. – Сандвичи были отличными.
      Дэйн вновь нахмурился:
      – Но вы съели всего половину?
      – Да, я же сказала вам, что они огромные. Я обычно пропускаю ленч, правда, не тогда, когда я работаю с клиентами, но в этом случае… – Кэтлин помедлила, стараясь вспомнить, как, по словам Джерри, здесь называют трапезы. – В этом случае я не ем вечером.
      Дэйн нахмурился еще больше: было ясно, что ее слова ему не понравились.
      – А сегодня утром вы завтракали?
      – Нет, но… – начала было Кэтлин и смолкла, потому что Дэйн смотрел на нее просто угрожающе.
      – Значит, кроме половинки сандвича вы сегодня ничего не ели?
      – Да, – ответила Кэтлин и поспешила добавить: – Но я правда не голодна.
      – От такой еды и бродячая собака будет едва ноги волочить. Я не могу стоять рядом и смотреть, как вы пропустите еще и обед.
      Кэтлин поджала губы: как смеет он указывать, сколько и когда ей есть?
      – И что же вы собираетесь делать? Кормить меня насильно?
      – Если понадобится, я так и сделаю. – Он пронзил ее свирепым взглядом. – Джибби пришлет вам тарелку мяса, жаренного на углях, и я хочу, чтобы вы съели все дочиста. Надо вас немного подкормить. Слишком вы худая… смотреть неуютно.
      – Это кому же должно быть со мной уютно? – возмутилась Кэтлин. У нее была идеальная фигура! И она прилагала массу усилий, чтобы ее сохранить.
      – Гостям, разумеется. Иначе они станут подозревать, что у нас не все ладно с кормежкой… Вон у хозяйки кости торчат, как на вешалке для шляп.
      Дэйн весело ухмыльнулся, а Кэтлин начала закипать. Может быть, другие женщины на ранчо, окружавших Литтл-Форк, и не следят за собой, позволяя фигуре расплыться, но она в эту ловушку не попадет. Она сдержала рвущиеся с губ резкости и ограничилась ледяным кивком.
      – Что еще в моей внешности вам хотелось бы изменить?
      – Никогда больше не надевайте делового костюма. Наши гости приезжают сюда расслабиться и отдохнуть от всего этого. Наденьте джинсы и какую-нибудь рубашку. Это здешний стиль. И сделайте что-нибудь с вашими волосами.
      – Моими волосами? – Кэтлин была вне себя от ярости. До сих пор никто не осмеливался критиковать ее внешний вид. – А с ними что не так?
      – Слишком вычурно причесаны. Как я понимаю, у вас два варианта: или остригите их, или заплетайте в косы. Вы только отпугнете здешних людей, если будете выглядеть как манекенщица.
      Нет, этот тип невыносим. Кэтлин круто повернулась и пошла в дом. Только заканчивая развешивать свою одежду в шкафу тети Беллы, она сообразила, что, в сущности, услышала комплимент. Дэйн считал, что она выглядит как манекенщица, то есть красива.
      Присев на край тетиной кровати, она проиграла в уме весь их разговор. Он приказал ей съесть полный обед. Обед, а не ужин. Хотя здесь называют вечернюю еду ужином. Джерри разъяснил ей это. И теперь, обдумывая беседу с Дэйном, Кэтлин поняла, что тот на удивление хорошо разбирался в самых разных вопросах. Он понимал все юридические топкости завещания ее тети, знал все о земельном владении и что такое шахматный порядок, он со знанием дела рассуждал о состоянии здоровья отца Джерри. За всем этим скрывалась некая тайна, какие-то секреты, о которых он не хотел говорить. Кэтлин начала подозревать, что ее новый деловой партнер не только прямолинейный, сексуальный и в высшей степени раздражающий ковбой, которым притворяется. Он более сложен и загадочен.
 
      Служащие и рабочие ранчо ждали Дэйна в общежитии. Он вошел туда и объявил, что племянница Беллы сегодня слишком устала для встречи с ними, поэтому отложила ее назавтра. После чего он отправил всех по рабочим местам. Однако от Джибби так просто отделаться ему не удалось. Тот хотел знать все о Кэтлин Брэдфорд.
      Дэйн рассказал ему… нет, разумеется, не все, но часть истории. Сообщил о совместном владении ранчо и о том, что теперь продать его против их желания нельзя. В то же время он предупредил Джибби, что Кэтлин Брэдфорд все еще может причинить им кучу неприятностей. Будучи равноправным партнером Дэйна, она имеет право запретить любое решение, касающееся «Дабл-Би». Дэйн полагал, что она не станет спорить о повседневном управлении ранчо, но, если такое все же придет ей в голову, они окажутся в тупике и все забуксует.
      Джибби обещал объяснить это работникам ранчо и предупредить, чтобы ходили вокруг миссис Брэдфорд на цыпочках. Работа их уже не под ударом, но им следует относиться к Кэтлин Брэдфорд с тем же почтением, что и к Белле. Если они будут паиньками, все пойдет хорошо.
      Однако то была неполная картина, и Дэйн это отлично понимал. Направляясь к коралю, он размышлял о Кэтлин Брэдфорд и хмурился. Он искренне надеялся, что она не окажется какой-нибудь фанатичной защитницей животных. Если она решит, что объезжать лошадей под седлом слишком жестоко, неприятностей не оберешься. А если она к тому же решит, что медведей, которые иногда спускаются с гор и нападают на скот и лошадей, нельзя лишать права питаться этими животными, жди беды. Возможно, ему в конце концов удастся убедить ее в обратном, если он продемонстрирует ей окровавленных ягнят и жеребят, но это станет еще одной заботой в длинной череде его хлопот и обязанностей.
      Впрочем, эти тревоги были мелочью по сравнению с главной проблемой. А настоящей проблемой была сама Кэтлин и то, как она на него действовала. За время работы на «Дабл-Би» Дэйн изредка встречался с женщинами и даже несколько раз заводил простенькие приятные романы. Но ни одна из женщин не потрясала его так, как Кэтлин Брэдфорд.
      Дэйн прекрасно понял, почему она надела деловой костюм: чувствуя угрозу с его стороны, Кэтлин хотела поставить его на место. Она постаралась выглядеть крутой и уверенной в себе, взяв под контроль ситуацию, которая ее пугала. Ее жесткий подход мог бы сработать с Джерри, если бы рядом в комнате не было его, Дэйна. Но Дэйна она не обманула ни на секунду. В ее чудных зеленых глазах он увидел трогательную уязвимость, от которой сердце у него заныло.
      Дэйн не лгал, говоря, что не может выкупить ее долю. Никоим образом он не мог бы заплатить за вторую половину истинной стоимости «Дабл-Би». Да и не хотел он ее выкупать, даже если бы у него нашлись на это деньги. Белла хотела, чтобы Кэтлин приехала сюда и провела какое-то время на ранчо, которое она любила. Это было предсмертным желанием Беллы, и Дэйн не станет мешать его осуществлению.
      Как бы ему хотелось, чтобы сама Белла была здесь и своими глазами увидела, насколько Кэтлин Брэдфорд похожа на нее! Внешне колючая и несговорчивая, она была полна отваги и решимости, в точности как Белла. И точно так же она отказывалась отступать, не исчерпав всех доводов. Когда же Кэтлин поняла, что никак не сумеет обойти условия завещания тетушки, она заявила, что если ей суждено быть его партнером, то она будет партнером работающим. И, поборов свою гордость, спросила его, что должна делать.
      Белла свела их вместе не случайно. Несмотря на испытываемые боли, она настояла на прекращении облегчающих инъекций морфия, чтобы не оставалось никаких сомнений относительно того, что в момент изменения завещания она находилась в здравом уме. Дэйн отлично понимал, зачем она поделила ранчо в шахматном порядке и оставила половину ему, а половину племяннице. Перед самой смертью она стиснула его руку и заставила его дать ей обещание забыть свое несчастливое прошлое. Так что, хоть Дэйн и не знал заранее, до того как Джерри их зачитал, подробностей завещания, намерения Беллы были очевидны. Она соединила их условиями своей последней воли в надежде, что он сможет заставить Кэтлин забыть о прошлом, а она сделает то же для него.
      Дэйн усмехнулся, представляя, как Белла подглядывает за ним с небес и улыбается, радуясь тому, как начало разворачиваться ее сватовство. Право, ему не хотелось ее разочаровывать. Белла стала для него матерью, которой он никогда не знал, и он любил ее, как любил бы собственную мать. Но зря она надеялась, что ее хитроумный план удастся. Кэтлин Брэдфорд была полной его противоположностью. Так что, милая Белла, ничего у вас не получится.

      Громкий звон над ухом заставил Кэтлин застонать от досады. Она рывком села на постели и, включив лампу на прикроватном столике, мрачно уставилась на источник невыносимого шума. Это был старинный будильник. Но почему она не поставила свой, электронный, современный? Тот пробуждал ее по утрам умиротворяющей мелодией. Может, электричество вырубилось с вечера, и поэтому она решила прибегнуть к помощи этого старомодного заводного чудища?
      Кэтлин потребовалось еще несколько мгновений, чтобы заметить который час, и когда она осознала, сколько времени, то лишь тихо ахнула. Не может быть, чтобы уже было шесть утра! Она же только что закрыла глаза!
      Вероятно, она неправильно поставила эти старые часы… Нажав на кнопку, прекращавшую жуткий трезвон колокольчиков, торчавших по обе стороны циферблата, как наушники, она сонным взглядом попыталась получше разглядеть стрелки. Одна – вверх, другая – вниз. Все верно, шесть утра. И нет, не сломались эти проклятые часы: она ясно слышала, как они тикают. Зачем она поставила будильник на такую рань? Ей не надо быть у себя за столом в агентстве Синклера раньше десяти. Она никогда не назначает деловые встречи раньше одиннадцати, а ехать до работы ей всего пятнадцать минут. Единственный раз она встала в шесть утра, когда ретивая секретарша агентства забронировала ей билет в Европу на ранний самолет. Кэтлин тогда пришла в ярость, особенно потому, что переменить билет не удалось. Больше секретарша таких промахов не допускала.
      Кэтлин собралась было снова нырнуть под одеяло, но взгляд ее упал на лампу у кровати. Это не был изысканно современный светильник из стекла и хрома, который дизайнер по интерьеру выбрал для ее спальни. И сама кровать была другой. Где ее мягчайший, как пух, матрас? Кэтлин поморгала, стараясь проснуться, и с нарастающей растерянностью огляделась вокруг. Стены отделаны узловатой сосной, на окнах красные занавески из синели. На противоположной стене картина с изображением табуна диких лошадей. Где она находится?
      Но тут мысли ее прояснились, и, застонав, она уронила голову на подушку. Она вспомнила, что собиралась делать спозаранку. Она стала владелицей половины развлекательного ранчо тети Беллы, этого дурацкого «Дабл-Би», и согласилась присоединиться к гостям за завтраком.
      Выругавшись и подумав при этом, что Спенсер и его мать сочли бы ее выражения крайне шокирующими, Кэтлин сбросила с себя одеяло и вскочила с кровати. Начинался первый день ее новой жизни. Она дала обещание своему партнеру, Дэйну Моррисону, и явится к завтраку ровно в семь тридцать, жизнерадостная и приветливая, чего бы ей это ни стоило.
      Утренний душ занял лишь несколько минут. Всего-навсего краткий бросок под воду, чтобы прогнать последние остатки сна. Затем Кэтлин вытерлась одним из красных банных полотенец тети Беллы с вышитой эмблемой «Дабл-Би» в уголке и открыла шкаф, чтобы быстро решить, во что одеться. Настойчивое требование Дэйна – джинсы и рубашка – особого выбора ей не оставило. Синие свои джинсы она надевала вчера, так что сегодня они выглядели безнадежно мятыми. Их надо было вычистить и привести в порядок. Слава Богу, она догадалась купить две пары.
      Натянув белоснежные джинсы и клетчатую синюю с белым блузку – одежду, про которую продавщица сказала, что это идеальный наряд для Дикого Запада, – Кэтлин присела за старомодный туалетный столик тети Беллы и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Дэйн велел ей сделать что-нибудь с волосами. Обрезать или заплести в косы… Самой стричь себя Кэтлин не решилась, так что оставалось только заплести. «Будем надеяться, что это я сумею», – подумала она. Расчесав и разделив волосы пробором, она принялась за работу.
      Пять минут спустя Кэтлин поняла, что это дело безнадежное. Как плести косы, она, конечно, знала, но ей не хватало сноровки равномерно разделить каждую сторону на три пряди, а затем аккуратно заплести. Наверное, существует какой-нибудь другой простой стиль, способный удовлетворить ее сурового партнера.
      Конский хвост! Едва сообразив, как это делается, Кэтлин быстро зачесала волосы назад и перехватила их резинкой, найденной на туалетном столике тети Беллы. Оставалось только решить что делать с обувью.
      Она забыла купить сапоги. Нахмурившись, Кэтлин окинула взглядом всю свою обувь, аккуратно выставленную в ряд на дне шкафа. Босоножки не подходили никак, их высокие каблуки будут выглядеть здесь нелепо. Единственная пара, которая не покажется совсем неподходящей, это белые кроссовки. Она надевала их на занятия аэробикой. Быстро обувшись в них, Кэтлин повязала на шею голубую шелковую косынку и направилась к двери. Лучше выглядеть она уже не будет, так что вперед.
      Шагая по коридору, Кэтлин повторяла себе, что волноваться не о чем. Она не раз проводила совещания с неуступчивыми и раздраженными клиентами, легко управлялась с целым штатом прислуги в доме Синклера, организовывала приемы для нескольких сотен гостей, Дэйн же сообщил ей, что на ранчо сейчас находятся всего двенадцать пар, и с этим она вполне могла справиться. Все, что от нее требуется, это посидеть за столом и поговорить с ними, пока они завтракают. То есть нет никаких причин для волнений. Абсолютно.
      Кухня и столовая были соединены с главным домом крытым переходом. Кэтлин шла по нему, вдыхая свежесть ветра, и улыбалась. С обеих сторон были высажены ряды розовых и желтых маргариток. Это выглядело очень красиво.
      Сначала Кэтлин показалось странным это разделение на два здания. Но рыжебородый ковбой, принесший ей вчера обед, объяснил, что приготовление завтрака начинается на ранчо с пяти утра. Поскольку кухня размещается отдельно от дома, где живут гости, громыхание кастрюль и столовых приборов не нарушает их сна. Теперь, когда смысл такого устройства стал ей понятен, Кэтлин не могла не оценить разумности такого решения тети Беллы.
      Из кухни доносились веселые голоса. Кэтлин глубоко вздохнула и толкнула дверь. Она надеялась, что до первой чашки кофе ей можно будет ограничиться общей улыбкой и кивком. По утрам она бывала не слишком общительна. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя, собраться с мыслями перед встречей с миром, выпить чашку кофе. На это ей обычно хватало десяти минут, после чего она готова была вступить в борьбу с любыми трудностями, что преподносила ей жизнь.
      – Вижу, вы успели.
      Кэтлин поморщилась, увидев Дэйна. Он уже сидел за длинным дубовым столом с кружкой кофе в руке. Она повернулась, чтобы бросить взгляд на стенные часы. Они показывали ровно семь тридцать. Прическа заняла у нее больше времени, чем она рассчитывала.
      – Я должен был догадаться, что утром вы будет ощущать себя зомби, – продолжал Дэйн, похлопав по стулу рядом с собой. – У меня та же проблема. Присаживайтесь. Я принесу вам кофе и обещаю не произносить ни слова, пока вы его не выпьете.
      Кэтлин выдавила из себя улыбку и села на подвинутый им стул. Дэйн проявил необычайную чуткость, что удивило ее. Спенсер, например, никогда не мог понять, что по утрам молчание было ей просто необходимо.
      Дэйн вернулся к столу с кружкой кофе для Кэтлин и, верный своему обещанию, безмолвно передал ей керамическую сахарницу и молочник. Она махнула рукой, отказываясь, – кофе она пила черным и несладким, – и, взяв обеими руками тяжелую белую кружку с эмблемой «Дабл-Би», вдохнула чудесный аромат свежезаваренного кофе. Что могло быть лучше для начала дня?
      Первый глоток был небесным наслаждением. Кофе был крепкий и очень горячий, как она любила. Зажмурившись, Кэтлин сделала несколько бодрящих глотков и лишь затем открыла глаза и кивком поблагодарила Дэйна. Она совершенно не рассчитывала встретить здесь человека, который поймет, что она нуждается в одиночестве по утрам. То, что Дэйн сразу почувствовал это, приятно ее удивило.
      Он улыбнулся и вновь опустился на стул, затем взял со стола блокнот, сделал в нем какую-то пометку карандашом, висевшим сбоку на цепочке, и, хмурясь, перечитал написанное.
      – Что-то неладно? – сама себе удивляясь, поинтересовалась Кэтлин. Она никогда не разговаривала, не допив первой чашки кофе.
      – Не-а. Просто уточняю распорядок дня.
      Дэйн снова опустил глаза в блокнот, и Кэтлин почувствовала себя отвергнутой. Она напомнила себе, что это не имеет никакого значения, что она сама ненавидит разговоры по утрам, но вновь не удержалась:
      – Это у вас расписание на день?
      – Угу. – Он с улыбкой посмотрел на нее. – Я думал, что вы не захотите разговаривать, пока не допьете кофе.
      – Обычно так и происходит, но сегодня почему-то все иначе. Так что у нас нынче по расписанию?
      – Сегодня после завтрака гости отправляются на долгую прогулку. Они вернутся около четырех. После обеда мы будем обучать их народным танцам. Когда-нибудь занимались этим?
      Кэтлин кивнула, слегка поморщившись при воспоминании.
      – Лишь однажды, причем сопротивлялась как могла. Наша учительница пятых классов решила, что мы обязаны их знать. Мы вытянули по жребию имена партнеров, и мне достался Томми Хендерсон. Ему танцы не слишком удавались.
      – Наступал вам на ноги? – ухмыльнулся догадливый Дэйн.
      Кэтлин усмехнулась в ответ:
      – Четыре раза. А он был самым крупным мальчиком в классе. На следующий день я принесла в школу извинительную записку от родителей и сидела в сторонке, пока мы не перешли к софтболу.
      – А в нем вы преуспели?
      – Лучше всех, – ответила Кэтлин. – Папа научил меня играть. Мы тренировались на пустыре напротив нашего дома.
      – Держу пари, вы были очень хорошенькой девчушкой.
      Кэтлин ощутила, что краснеет, и удивилась этому.
      – Нет, не очень. У меня было множество веснушек, и волосы были гораздо рыжее, чем сейчас. Я каждый раз перед сном молилась, чтобы мои волосы поменяли цвет, а веснушки исчезли.
      – Что ж, молитвы были услышаны, – рассмеялся Дэйн. Кэтлин понравилось, как он смеется. – В двенадцать лет у вас веснушек уже не было, и волосы сильно потемнели.
      Кэтлин ошеломленно уставилась на него:
      – Верно. Как вы об этом узнали?
      – На каминной полке в гостиной есть ваша фотография. Белла говорила, что этот снимок она сделала, когда вы окончили шестой класс. Она его увеличила, вставила в рамку и показывала гостям. Он и сейчас там стоит.
      – Если б я только знала! Я бы послала ей более поздние фото. – Кэтлин заморгала, стремясь удержать набегающие слезы. – Поверить не могу, что она столько лет хранила этот снимок.
      – Белла любила вас. Она никогда не оставила бы вам половину своего ранчо, если бы это было не так. Если хотите еще кофе, наливайте сейчас, до прихода гостей. Они начнут подходить в течение ближайших десяти минут.
      Кэтлин взяла кружку и встала из-за стола. Подойдя к большому кофейнику на сервировочном столе у стены, она неторопливо налила себе еще кофе. К тому времени, как кружка наполнилась и Кэтлин вернулась назад, она полностью держала себя в руках. Неужели Дэйн нарочно придумал ей занятие, чтобы дать время прийти в себя?
      – Почему вы решили надеть именно белые джинсы?
      Ехидная улыбка играла в уголках его рта, и Кэтлин вздохнула. Было ясно, что перемирие окончилось. Он снова готовился раскритиковать ее внешний вид.
      – Это моя единственная лишняя пара. Синие джинсы я надевала вчера, и сегодня их надо отправить в чистку.
      – В чистку?
      Губы его дернулись, и Кэтлин с любопытством уставилась на него. У него был такой вид, словно он сейчас разразится хохотом.
      – Ну да. В сухую чистку. Скажите мне только, где она находится, и я сегодня же туда съезжу.
      – Дайте подумать. – Губы его неудержимо разъезжались в улыбке. – Полагаю, что в Ларами.
      – В Ларами? – Кэтлин даже рот открыла. – Но ведь это в двух часах езды отсюда!
      – Так ведь здесь для химчистки мало клиентов.
      – А как насчет ваших джинсов? И рубашек, которые вы носите? Как их делают чистыми?
      – Мы их стираем. В десять часов приезжает домоводческая команда… шесть женщин. Все местные. Ида и Мэрилин стирают, Элли и Джойс убирают, Глэдис и Дарлена меняют белье и прибирают комнаты гостей.
      – Понимаю, – протянула Кэтлин.
      – В вашей комнате есть корзина для вещей, требующих стирки. Просто бросаете туда грязную одежду, и на другой день вам возвращают ее чистой и аккуратно сложенной. – Дэйн похлопал ее по руке. – Поверьте мне, джинсы не обязательно отдавать в сухую чистку. Они отлично стираются. Кэтлин могла лишь растерянно кивнуть:
      – Ладно. Если вы так говорите… Но они их и выгладят тоже?
      – Гладить джинсы? – Он внимательно посмотрел на нее и рассмеялся. – Только городской девушке придет в голову гладить джинсы. Но если попросите, их могут пропустить через гладилку.
      – Нет, не надо. – Кэтлин представила себе реакцию местных женщин, если она попросит их погладить ее джинсы. – Все в порядке. Но что вы делаете с вещами, которые нельзя стирать, вроде шелковых или атласных?
      – Мы здесь, на ранчо, такого не носим.
      – Даже гости? – удивилась Кэтлин.
      – Если гость хочет надеть на вечеринку атласную ковбойскую рубаху, ему придется взять ее потом домой и там с ней разбираться. Вообще стирка одежды гостей не входит в наши обязанности, разве только в случае непредвиденных обстоятельств. Белла с самого начала решила обойтись без этой головной боли и добавила в свой рекламный проспект строчку о том, что гости должны привезти с собой столько одежды, чтобы ее хватило на весь срок пребывания.
      Кэтлин задумалась, представив себе возможное число жалоб на то, что какой-то предмет одежды не так выстиран или недостаточно отглажен. Отказавшись предоставлять эти услуги, тетя Белла поступила очень мудро.
      – Пошли, Кэтлин. Пора изобразить гостеприимную хозяйку. – Дэйн поднялся из-за стола и жестом показал ей на дверь: первые гости появились на пороге столовой.
      Коротко кивнув, Кэтлин поднялась на ноги.
      – Я готова. Что мне нужно делать?
      – Просто улыбнитесь и пожелайте им доброго утра. И постарайтесь запомнить их имена. В этом я вам помогу.
      Кэтлин еще раз кивнула и улыбнулась самой обаятельной улыбкой, на какую была способна. Чувствовала она себя на редкость глупо, потому что колени у нее дрожали. Мысленно ругая себя за волнение, она последовала за Дэйном к двери. А что, если она не понравится гостям тети Беллы? Тогда что – они откажутся приехать сюда на следующий год?
      – Доброе утро, миссис Ротштейн, – улыбкой приветствовал Дэйн грузную блондинку, как раз появившуюся в дверях. Повернувшись к ее мужу он энергично пожал ему руку. – Доброе утро, Ральф. Как вам спалось? Надеюсь хорошо?
      – Угу. Должно, действует ваш свежий воздух.
      Кэтлин едва сдержала смешок. Мистер Ротштейн говорил с нью-йоркским акцентом, что в сочетании с ковбойскими словечками выглядело забавным.
      – Познакомьтесь с Кэтлин, племянницей Беллы. Она приехала из Бостона, будет помогать управляться с ранчо. – Дэйн обернулся к ней. – А это Марша и Ральф Ротштейн. Они приезжают к нам уже пятый раз.
      – Доброе утро, миссис Ротштейн и мистер Ротштейн, – улыбнулась им Кэтлин. – Надеюсь, вам нравится пребывание на «Дабл-Би».
      – Нам здесь всегда нравится, – весело откликнулась Марша Ротштейн. – Нам было так грустно узнать про Беллу. Вам, наверное, очень ее не хватает.
      – Да. – Улыбка Кэтлин дрогнула. – Надеюсь, вы поделитесь со мной своими воспоминаниями о тете Белле. Мне не довелось навещать ее здесь, а мне очень хочется побольше узнать о ее жизни и ее друзьях.
      – Конечно, мы расскажем все, что помним. – Марша дружески улыбнулась в ответ.
      – Могу держать пари, – кивнул Ральф, широко улыбаясь, – Белла была солью этой земли.
      После Ротштейнов Кэтлин познакомилась еще с девятью семейными парами. Все они показались ей милыми людьми, которые явно радовались своему отдыху здесь. В тот момент, когда на пороге появилась последняя пара, Дэйн слегка подтолкнул Кэтлин локтем и, склонившись к ее уху, прошептал:
      – Только улыбнитесь и кивните. Больше ни слова. Я хочу потом услышать, что вы о них думаете.
      Кэтлин удивленно подняла брови, но пара приближалась слишком быстро, так что па вопросы времени не было. Женщина, миниатюрная брюнетка, была одета в джинсы и розовую джинсовую блузку с длинными рукавами. При ходьбе один рукав блузки чуть приподнялся, и Кэтлин заметила на запястье несколько темных синяков, словно кто-то крепко схватил ее за руку, не думая о том, что причиняет ей боль. Мужу женщины, высокому, внушительного вида человеку, в светло-коричневых джинсах и расшитой ковбойской рубашке, явно больше бы подошел деловой костюм-тройка. Непонятно почему, он сразу не понравился Кэтлин. Было что-то неприятное в том, как он держался, как вынуждал жену спешить за его большими шагами. Да и замкнутое, неприветливое выражение его лица не вызывало к нему симпатии. Нет, совсем непривлекательный мужчина.
      – Доброе утро, миссис Беннинг, – вежливо поздоровался Дэйн с брюнеткой, но не протянул руку для пожатия. Когда он повернулся к ее мужу, Кэтлин заметила, что его улыбка стала и вовсе натянутой, – Надеюсь, ваш вечер прошел удачно, мистер Беннинг?
      Мистер Беннинг слегка наклонил голову.
      – Да. Вы прогнали нерадивую горничную, которая разбила флакон с духами моей жены?
      – Я занимаюсь этим вопросом, мистер Беннинг. Отныне убирать вашу комнату будет сама старшая экономка.
      Мистер Беннинг нахмурился, отчего его лицо стало еще неприятнее.
      – Что ж, полагаю, это меня устроит. Вы можете лично поручиться за ее честность и надежность?
      – Могу, – отрывисто произнес Дэйн. – Она работает у нас пять лет, и мы никогда не получали на нее жалоб.
      – Это еще ничего не значит. Вы так же, как и я, прекрасно знаете, что некоторые люди слишком робки, чтобы пожаловаться. Даже если у них есть для этого причина.
      Дэйн кивнул:
      – Уверен, что вы правы. Но она, кроме того, жена местного священника. Не думаю, чтобы достопочтенный Дженкинс мог жениться на нечестной особе.
      – Надеюсь. – Видно было, что слова Дэйна мистера Беннинга не слишком убедили. Прекратив разговор, он повернулся к жене: – Поспеши, Синтия. Если мы не поторопимся, то опять получим на завтрак холодные тосты.
      Едва они отошли настолько, чтобы не слышать ее, Кэтлин обернулась к Дэйну:
      – Кто они такие?
      – Синтия и Джеймс Беннинг. Они впервые у нас. И, если это будет от меня зависеть, это их последний приезд сюда.
      – Полностью согласна. У него очень неприятная манера общения, и к тому же я заметила синяки на руке у его жены.
      – Вероятно, у нее их еще больше, только менее бросающихся в глаза. Он сильно пьет и, когда набирается, похоже, крушит все, что под руку попадет. Включая жену.
      – Видимо, не зря он мне так не понравился, – нахмурилась Кэтлин. – Обычно у меня не возникает такой мгновенной безотчетной неприязни к кому-либо.
      – Я тоже с первого же взгляда ощутил к нему неприязнь, – признался Дэйн. – Ладно, Кэтлин, вы остаетесь за главную, а я скоро вернусь. Марша жонглирует одновременно полной тарелкой и кружкой кофе, и если я не помогу ей, это плохо кончится.
      Кэтлин улыбнулась вслед Дэйну, который спешил через всю комнату на спасение Марши. Он действительно всерьез заботился о гостях ранчо. Но тут же мысли Кэтлин вернулись к проблеме Синтии Беннинг: она считала себя обязанной ей помочь.
      – Все в порядке. Справились с трудностями.
      Вернувшийся Дэйн приветливо улыбнулся, и Кэтлин ответила ему искренней улыбкой. Кажется, она придумала, как помочь Синтии.
      – Я тут размышляла о миссис Беннинг. По-моему, я сумею сделать так, чтобы ее муж не бил ее, по крайней мере пока они на ранчо.
      – Как? – Дэйн с интересом посмотрел на нее. – Мы не сможем доказать, что между ними что-то неладно. Я уже спрашивал ее о синяках на запястье, и миссис Беннинг рассказала мне какую-то нелепую историю о том, как муж удержал ее, когда она споткнулась на лестнице. Она никогда не согласится подать на него жалобу… Если вы это имеете в виду.
      Кэтлин покачала головой:
      – Нет, имею в виду совсем другое. Я знаю, что большинство избиваемых жен боятся открыто говорить об этом. Кто живет рядом с Беннингами?
      – Ротштейны. Они слышали, как Синтия ночью плакала. Ральф говорил мне об этом. Сначала они решили, что у нее ночной кошмар, но, когда это повторялось три ночи подряд, они заподозрили неладное.
      – Как вы думаете, Ральф согласится немного нам подыграть?
      Дэйн с любопытством взглянул на Кэтлин:
      – Возможно. Но что вы задумали?
      – Я хочу завязать разговор с мистером Беннингом и как бы между прочим упомянуть, чтобы он не волновался, если среди ночи услышит пейджер Ральфа. Я скажу, что на отдыхе тот предпочитает вести себя как гражданский человек, однако его полицейское начальство нуждается в постоянном контакте с ним.
      – Это может сработать, – кивнул Дэйн. – Я поговорю с Ральфом и введу его в курс дела. Они с женой очень тревожатся о миссис Беннинг. Не сомневаюсь, что он с радостью сыграет полицейского в отпуске.
      – Замечательно. Кстати, горничная действительно разбила духи миссис Беннинг?
      – Я спрашивал ее об этом, но она сказала, что флакон уже был разбит, когда она пришла убирать комнаты.
      – Вы ее не уволили?
      – Нет. – Дэйн покачал головой. – Я знаю Дарлену больше четырех лет, она лгать не будет. Если бы духи разбила она, то сразу прибежала бы ко мне и рассказала об этом.
      – Я так и подумала, – вздохнула Кэтлин, но не успела промолвить больше ни слова, потому что в дверях появилась еще одна пара: молодые муж и жена, которые, взявшись за руки, трусцой пробежали по переходу.
      – Простите за опоздание, – улыбнулась женщина, слегка краснея.
      Муж ее тоже вспыхнул.
      – Я никак не мог отыскать… э-э… галстук. Я хотел надеть его сегодня.
      Кэтлин бросила взгляд на шею молодого человека: никакого галстука на нем не было. Дэйн успокоил вновь прибывших:
      – Все в порядке. Мы здесь без церемоний, так что у вас еще достаточно времени на завтрак. Я хочу познакомить вас с Кэтлин Брэдфорд. Она владелица части «Дабл-Би». – Он повернулся к Кэтлин: – А это миссис и мистер Палмер.
      Кэтлин приветливо улыбнулась молодой паре. Видно было, что они влюблены друг в друга.
      – Я рада познакомиться с вами.
      – Я тоже. – Миссис Палмер пожала Кэтлин руку, – Зовите нас Сьюзи и Дэнни. У нас медовый месяц.
      Кэтлин улыбнулась. Теперь причина их опоздания стала ясна.
      – Поздравляю. Надеюсь, вам нравится наше ранчо.
      – Нам здесь очень нравится. – Дэнни Палмер смущенно посмотрел на нее. – Тут, на Западе, все так романтично.
      Кэтлин улыбнулась еще шире, стараясь не рассмеяться в голос. Палмерам сейчас везде и все показалось бы романтичным.
      Когда они отошли, чтобы наполнить тарелки у буфетной стойки, Дэйн обернулся к Кэтлин:
      – Пойдем, партнер. Присоединимся к нашим гостям.
      – Отличная идея. – Кэтлин тихонько ахнула, когда Дэйн взял ее под руку и повел к буфету. Она ощущала тепло его пальцев сквозь ткань блузки. Сердце забилось часто-часто и так громко, что она испугалась, как бы этого не услышал Дэйн. Почему этот ее партнер так странно на нее действовал? Другие мужчины не раз держали ее под руку. Это была всего лишь дань вежливости, и ничего особенного в этом не было. Однако теперь, когда под руку ее взял Дэйн, оказалось, что она жалеет, что не надела блузку с короткими рукавами. Тогда бы она ощутила тепло его ладони на своей обнаженной коже.
      Кэтлин боялась заговорить: вдруг голос выдаст ее. Но, взглянув на молодоженов, она обратила внимание на то, как трогательно выглядит эта пара, и, поднявшись на цыпочки, шепнула на ухо Дэйну:
      – Я заметила, что Дэнни Палмер так и не нашел свой галстук. Как вы думаете, он хорошо его искал?
      – Угу. – Дэйн прищурился и заговорщически подмигнул ей. – Пожалуй, было бы очень странно и необычно найти этот галстук там, где Дэнни его искал.

      Кэтлин была очень горда собой. Ей удалось поговорить с мистером Беннингом. После того как она заронила в его голову мысль о том, что Ральф Ротштейн какая-то шишка в нью-йоркской полиции, он заметно присмирел. Иллюзий, что это решит проблему семейных отношений Беннингов, у Кэтлин не было. Но, возможно, у миссис Беннинг появится некоторая передышка. Она отдохнет от издевательств мужа, пока находится на ранчо.
      Дэйн также выполнил свою часть задачи. Кэтлин видела, как он подошел к Ральфу и объяснил ему ситуацию. Она видела веселую ухмылку на широком лице Ральфа, и было ясно, что тот с воодушевлением воспринял свою роль в их плане. Возможно, если у миссис Беннинг будет время поразмыслить над своим положением, она предпримет что-то для изменения своей жизни.
      Последняя пара, позавтракав, покинула столовую, и Кэтлин с облегчением и удовлетворением откинулась на спинку стула. Если вспомнить словечки Битей, она «проработала всю комнату», то есть переговорила со всеми гостями, пусть иногда беседа и сводилась лишь к нескольким дружеским фразам. Она запомнила имена гостей, «привязала» имена к лицам и отныне сможет при встрече приветствовать их персонально.
      – Вам надо что-нибудь съесть. – Дэйн покинул свой пост у двери и плюхнулся на стул рядом с ней. – А то за весь завтрак вы, как кролик, лишь погрызли сухой тост.
      Кэтлин нахмурилась: снова он ее критиковал.
      – Я уже говорила вам, что ничего не ем на завтрак. Я съем что-нибудь во время ленча. Или в обед, как он там у вас называется.
      – В этом нет ничего хорошего, впрочем, думаю, ваш аппетит проснется, когда вы пробудете здесь подольше. По крайней мере вы опустошили тарелку, которую Джибби принес вам вчера вечером. Он сказал, что, когда ее забирал, на ней ничего не оставалось.
      – Он прав. Там ничего не осталось. – Кэтлин не могла встретиться взглядом с синими глазами Дэйна. Порция на той тарелке была такой огромной, что сгодилась бы боксеру. После того как она съела сколько смогла, Кэтлин открыла заднюю дверь и скормила остаток собакам.
      – Я видел, что вы разговаривали с мистером Беннингом. Все прошло нормально?
      – Угу. – Лукаво усмехнувшись, Кэтлин постаралась воспроизвести любимое словечко Дэйна. – Не думаю, что в дальнейшем у нас будут с ним проблемы. Что обычно делала тетя Белла после завтрака?
      – Она отправлялась с гостями на дневную прогулку. Хотите поехать с ними?
      Кэтлин кивнула и, отодвинув стул, встала из-за стола.
      – Звучит заманчиво.
      – Тогда пошли за мной. Гости уже в корале седлают лошадей. Вы ездите верхом?
      – Разумеется. – Кэтлин скрестила пальцы в привычном с детства заклятии, позволявшем произносить любую ложь, так как в то же время отменяло ее. Она никогда в жизни не сидела на лошади, однако признаваться в этом не собиралась. Ведь если она скажет правду, Дэйн не возьмет ее с собой, а ей так хотелось осмотреть ранчо.
      Пока они шли к конюшням, Кэтлин убедила себя, что это вовсе не ложь. Он спросил ее, ездила ли она верхом, но ведь она действительно как-то ездила на спине слона в зоопарке во время благотворительной акции по сбору денег для какого-то фонда. А Дэйн не назвал животное, о котором шла речь, и она не стала уточнять. Да и вряд ли особенно трудно усидеть на спине лошади и позволить ей везти себя по тропе. Даже дети ездят верхом. Кэтлин видела, как они катаются в парке на пони…
      Господи!.. Какие же эти лошади огромные! Кэтлин вытаращила глаза, разглядывая лошадей в корале. Пони, которых она видела в детском парке, были гораздо меньше. Глубоко вздохнув для храбрости, она встала в очередь гостей, дожидаться своего часа, и увидела, как помогают вскарабкаться в седло Марше Ротштейн. Это зрелище придало ей мужества: ведь Марша была фунтов на сорок тяжелее ее и к тому же значительно старше. А она, Кэтлин, моложе и легче. Если Марше удается ездить верхом, она тоже сумеет.
      – Вы уверены, что ездили на лошади раньше?
      Дэйн внимательно всматривался в нее, и Кэтлин чуть не сказала ему правду. Однако удержалась. Она просто улыбнулась, кивнула и продвинулась вперед.
      – Это было давно, но ведь такая сноровка не пропадает. Это почти то же самое, что ездить на велосипеде.
      – Простите, не понял.
      Кэтлин подняла глаза и поморщилась, встретив его взгляд. Неужели он догадался, что она лжет?
      – Ну, знаете, это так говорят: если ты уже научился ездить на велосипеде, потом никогда не забудешь, как это делается.
      – Если вы имеете в виду память мышц, в этом вы до некоторой степени правы. – Видно было, что Дэйна их разговор забавляет. – Что ж, если вы уверены в себе, то все в порядке. Я пойду поговорю с ребятами.
      Кэтлин смотрела, как он подошел к работникам ранчо, помогавшим гостям садиться на лошадей. Проглотив комок в горле, она понадеялась, что руки у нее не будут дрожать, когда она станет забираться в седло. Еще один взгляд в сторону Марши Ротштейн вновь подбодрил Кэтлин. Марша и Ральф уже сидели на лошадях, смеялись и разговаривали, словно ездить верхом легче легкого. Она не слишком обманула Дэйна. Она справится.
 
      Жестом подозвав Джейка, Дэйн отвел его в сторонку для личного разговора.
      – Я хочу, чтобы ты посадил миссис Брэдфорд на Нэнни.
      – На Нэнни? – Брови Джейка удивленно взметнулись вверх. – Но мы никогда не берем Нэнни на долгие прогулки. Она же медленная и вялая, как патока. Нам все время придется ждать, пока она нас нагонит.
      Дэйн кивнул:
      – Знаю. Просто сделай, как я говорю, Джейк. Это приказ.
      – Ты босс. Раз ты знаешь, что Нэнни будет нас страшно задерживать…
      Джейк отправился седлать Нэнни, а Дэйн еще раз внимательно посмотрел на Кэтлин. Лицо ее побледнело, широко распахнутые глаза казались огромными. Видно было, что она ужасно нервничает. Он заметил, как дрожат ее коленки в этих дурацких белых джинсах. Дэйн готов был держать пари на свою часть «Дабл-Би», что раньше она никогда не сидела на лошади. Но на хорошеньком личике застыло выражение крайнего упрямства, так что ему оставалось лишь восхититься ее отвагой. Она была полна решимости ехать на верховую прогулку вместе с гостями, невзирая на отчаянный страх.
      Вообще-то Дэйн не собирался сопровождать гостей на прогулку. Но, глядя на Кэтлин, передумал. Кому-то следует присмотреть, чтобы она не причинила себе увечий. Она ведь ни за что не скажет ребятам, что впервые села в седло. Поманив Флойда, скучавшего около забора, он велел ему оседлать Воина.
      – Собираешься на прогулку?
      – Угу.
      Дэйн понимал удивление Флойда. Не было у Дэйна в обычае сопровождать гостей. Он предпочитал проводить время за неотложными хозяйственными делами на ранчо.
      – За меня остается Тревор. Но если случится что-то непредвиденное, с чем вы не справитесь, немедленно дайте мне знать.
      Флойд отошел седлать Воина. Дэйн с трудом сдержал улыбку: теперь ребята решат, что он ухаживает за Кэтлин, и с восторгом порассуждают об этом в их отсутствие. Белла любила повторять, что сплетни как пожар, и Дэйн не мог с ней не согласиться. Но пройдет немного времени, и ребята поймут всю беспочвенность своих подозрений. Тогда все сплетни угаснут так же быстро, как вспыхнули.
      Обернувшись к очереди гостей, он увидел, что перед Кэтлин оставалось еще три пары. Она встретилась с ним глазами и быстро опустила взгляд. Впрочем, не так быстро, чтобы Дэйн не заметил ее нараставшей паники. Послав ей уверенную улыбку, он торопливо подошел к ней, с удовольствием наблюдая, как на лице ее отразилось облегчение.
      – Вы тоже едете на прогулку, Дэйн?
      – Угу. – Голос его чуть дрогнул от сдерживаемого смеха, но улыбка, которой он позволил появиться, была беспечной и спокойной. Небрежно полуобняв Кэтлин за плечи, он сказал: – Я решил, что Белла будет являться мне с того света, если я не позабочусь о ее неопытной племяннице.
 
      Дэйн сам помог ей сесть в седло, и Кэтлин была удивлена, как легко это получилось. Не успела она сообразить, что происходит, как уже возвышалась на спине лошади.
      – Удобно?
      Дэйн ухмыльнулся, и Кэтлин сдержанно кивнула в ответ, затем подобрала поводья, держа их свободно, как по ее наблюдениям, делали это гости ранчо.
      – Как зовут мою лошадь?
      – Нэнни. Это кобыла с очень спокойной ровной походкой. Положитесь на нее, и, уверен, вы отлично справитесь со всем.
      – Уверена, что мы с ней справимся, – чуть нахмурилась Кэтлин. Неужели Дэйн догадался, что она никогда раньше не ездила верхом, и поэтому велел оседлать ей самую кроткую лошадку? Но времени уточнить это у нее не было, потому что Дэйн уже был занят другими всадниками. Когда же он освободился, кавалькада уже тронулась в путь.
      Нэнни сделала шаг вслед за другими лошадьми, и сердце Кэтлин ушло в пятки. Только бы не опозориться перед всеми, только бы не упасть еще в корале… в загоне… или как он там называется! Однако вскоре она уловила ритм, сумев удерживать равновесие, и с облегчением вздохнула. Все получалось не так уж и плохо. Теперь ей нужно было лишь крепче держать поводья, не вынимать ног из стремени и, главное, не смотреть вниз.
      Едва подумав об этом, Кэтлин автоматически поглядела на землю… и тут же, ощутив головокружение, изо всех сил вцепилась в луку седла. Взяв себя в руки, она снова посмотрела вниз и с трудом проглотила застрявший в горле комок страха. Кэтлин всегда не любила высоты, а сейчас оказалась так далеко от земли. Она словно сидела на высокой колышущейся лестнице, и это было очень неприятно.
      – Как вы там? Справляетесь?
      Кэтлин покосилась налево и увидела, что рядом едет Дэйн. Молясь про себя, чтобы дрожащий голос ее не выдал, она с трудом выдавила ответ:
      – Отлично. Со мной все в полном порядке.
      – Ладно. Требуется время, чтобы вновь освоиться на лошади. Если будут проблемы, дайте мне знать.
      Кэтлин сдержанно кивнула, костяшки ее пальцев побелели от напряжения.
      – Я так и сделаю.
      Именно в этот момент головные лошади ускорили шаг. Нэнни пошла шаткой рысцой, и у Кэтлин даже зубы застучали. Она не знала, рысь ли это, галоп или просто шаг – все эти термины были ей знакомы понаслышке, – но радости это ей не доставило. Изменившаяся походка Нэнни вынуждала ее приспосабливаться к новой скорости движения. Но, поскольку Дэйн внимательно наблюдал за ней, Кэтлин ухитрилась улыбнуться, хотя стиснутых от страха зубов не разжала.
      Ей доводилось слышать, что невозможно долго пребывать в состоянии страха. Тело само приспосабливается к новым условиям, и страх опускается до приемлемого уровня. Это оказалось верным. После нескольких первых минут езды Кэтлин почти успокоилась. Точнее, стала меньше бояться. Она не выставила себя дурочкой и все еще оставалась в седле. Более того, она наконец стала ощущать солнце и ветер на своем лице.
      – Держитесь, Кэтлин, я скоро вернусь.
      Дэйн улыбнулся ей и поскакал в голову их небольшого отряда. Кэтлин с любопытством наблюдала, как он, ловко минуя других всадников, подъехал вплотную к Марше Ротштейн и, перегнувшись в ее сторону, подхватил выпущенные ею из рук поводья. Марша, мило улыбнувшись, потянулась за ними.
      – Простите, Дэйн, – донесся до Кэтлин ее звонкий голос, перекрывший цокот копыт по утоптанной тропе, – вы наверняка считаете, что я должна бы уже знать, как следует ездить верхом.
      Дэйн весело рассмеялся, и этот ободряющий смех заставил улыбнуться и ее.
      – Вам, Марша, пора научиться не разговаривать руками, когда сидите на лошади.
      – Знаю, но вечно забываю об этом. – Марша тоже рассмеялась. – Но, понимаете, давнюю привычку трудно бросить. Все ньюйоркцы бурно жестикулируют при разговоре.
      – Притворись, что ты из Кливленда, – с серьезным видом посоветовал Ральф, вызвав смех еще нескольких гостей. Кэтлин тоже улыбнулась, но рассмеяться не решилась, чтобы своим смехом не испугать Нэнни.
      А Дэйн уже возвращался к ней. Кэтлин крепко сжала в руках поводья, чтобы не выпустить их, как Марша. Не надо было быть ковбоем, чтобы понять, каким великолепным наездником был Дэйн. Это было ясно даже ей. Конь и всадник сливались воедино в стремительном движении, чувствуя силу и слабость друг друга, ценя и уважая друг в друге равных партнеров. Кэтлин грустно задумалась, сколько же ей понадобится времени, чтобы чувствовать себя в седле столь же уверенно и уютно, как Дэйн.
      Было что-то волнующе-чувственное в этом прекрасном зрелище: сильный, красивый мужчина на мощном, красивом коне. У Кэтлин перехватило дыхание при виде того, как плавно и быстро Дэйн объезжал тянувшихся гуськом всадников. Жаркая кровь прилила к ее щекам, когда она представила себе, что будет, если он подхватит ее на руки и пересадит к себе в седло.
      Воображение представило ей дальнейшее: обнимающие ее руки Дэйна, ее тело, прильнувшее к нему… Щеки Кэтлин запылали еще жарче. Что случилось с ее привычной отстраненностью? Она считала, что развод отбил у нее охоту к сексу, что она стала равнодушной к мужчинам. Но в эту минуту никакого равнодушия и спокойствия она не ощущала. Наоборот, все ее тело покалывало иголочками возбуждения. Дэйн подъехал к ней, и взгляды их встретились.
      – Ослабьте немного поводья, Кэтлин. Я вам сейчас покажу. – Дэйн протянул руку, чтобы взять у нее поводья, и его пальцы соприкоснулись с ее ладонью. – Держите их в одной руке. Вот так. Пропустите поводья между пальцами, а другой рукой подхватите свободные концы.
      – Да. Я поняла. – Кэтлин почувствовала, что дрожит. Дэйн вернул ей поводья, и прикосновение его пальцев заставило ее покраснеть. Она ощущала, как яркая краска заливает ей щеки.
      – Солнце у нас обманчивое, Кэтлин. А воздух из-за высоты гораздо более разреженный, поэтому пропускает больше ультрафиолетовых лучей. Когда мы остановимся, чтобы дать отдохнуть лошадям, вам следует намазаться солнцезащитным кремом. Похоже, вы уже начали обгорать.
      Кэтлин опустила глаза и молча кивнула. Она вся горела, но не от солнца. Это все Дэйн и чувства, которые он в ней пробуждал. Чувства, которые она считала умершими. Однако один взгляд на этого мужчину заставлял дрожать и подгибаться ее колени.
      – С вами все в порядке?
      – Все хорошо. – Кэтлин отвечала, не глядя ему в глаза, чтобы не думать о том, как он привлекателен. Она постарается держаться с ним по-деловому. Так будет безопаснее и спокойнее.
      – Мне надо уточнить с Джейком сегодняшний распорядок дня. Я проеду вперед, а вы не пытайтесь лихачить. Сосредоточьтесь на том, чтобы двигаться в одном ритме с Нэнни, и у вас все получится.
      Кэтлин проводила его взглядом и проделала все точно так, как велел Дэйн. Она смотрела прямо перед собой и старалась, чтобы тело ее колебалось в лад с движениями лошади. Через некоторое время она приспособилась к ровной походке Нэнни. У Дэйна это получалось легко и без усилий, ей же казалось, что ехать верхом – это словно ловить колебания палубы яхты в бурном море. Впрочем, она научилась у Спенсера быть вполне приличным моряком, освоила умение двигаться в направлении качки, а не против нее.
      Использовав этот прием, Кэтлин поняла, что так ехать гораздо удобнее. Это прибавило ей уверенности, и она улыбнулась. Теперь Кэтлин могла даже несколько расслабиться и обратить внимание на окружающие красоты. Она наслаждалась свежим ветром и необычайно синим небом. И можно было уже думать не только о посадке и поводьях… но и о Дэйне Моррисоне.
      Кэтлин запретила себе эти мысли, но ни о чем другом не могла и подумать. Она видела, как он едет в голове их группы, говорит то с одним, то с другим. В профиль он выглядел в точности как герой из голливудских вестернов: поводья, небрежно зажатые в сильной загорелой руке, сверкающая белозубая улыбка, обращенная к спутнику…
      Каково было бы оказаться возлюбленной Дэйна? Горячая волна захлестнула Кэтлин, она задрожала, щеки ее заалели румянцем чувственного прилива. Она видела, как ласкал он своего коня перед тем, как оседлать его, как бережно провел рукой по блестящему крупу Воина, погладил его по шее… При мысли о том, как эти сильные руки будут ласкать и гладить ее, Кэтлин задохнулась. Ни один мужчина прежде не вызывал у нее подобных эмоций. Даже Спенсер, ее бывший муж.
      С трудом отведя взгляд, Кэтлин постаралась внимательнее смотреть на тропу. Но внезапное воспоминание пронзило ее и заставило удивленно раскрыть глаза. За день до свадьбы Кэтлин к ней приехала ее соученица по колледжу, и они провели вместе весь вечер. Эми разорилась на бутылку отменного шампанского, и после обеда они устроились на диване в маленькой квартирке Кэтлин, чтобы душевно поболтать.
      «За любовь! «– провозгласила тост Эми, и они, улыбаясь друг другу, подняли искрящиеся и пенящиеся бокалы. А затем Эми задала ей странный вопрос: «Ты действительно любишь Спенсера?»
      Кэтлин тогда рассмеялась и ответила, что, разумеется, любит, уверяя Эми, что в противном случае не стала бы выходить за него замуж. Эми, казалось, была удовлетворена ее ответом, а потом поинтересовалась, что в Спенсере она любит больше всего.
      Кэтлин помнила свой ответ слово в слово: «Спенсер красивый, умный и добрый. А еще он верный и предан мне всецело. Это ведь и есть любовь, не так ли?»
      «Возможно, – чуть нахмурилась Эми, – но то же самое ты можешь сказать и о любимой собачке! Скажи, что ты на самом деле испытываешь к Спенсеру?»
      Кэтлин снова объяснила Эми, как спокойно и безопасно она чувствует себя рядом со Спенсером, что он никогда не пытается ее сдержать и остановить, хотя, по сути, является ее начальником. Она упомянула, что Спенсер поддерживает ее личные решения и мнения, всегда находит время, чтобы ее выслушать.
      «Но я не это имею в виду, – настаивала Эми между глотками шампанского. – Я спрашиваю тебя, Кэтлин, какие чувства ты испытываешь к нему. А ты перечисляешь мне его хорошие качества, словно читаешь список белья для прачечной. Может, мне зайти с другого конца? Когда Спенсера нет рядом с тобой, появляется у тебя чувство, что тебе не хватает какой-то важной части самой себя? Мечтаешь ли ты быть с ним вместе днем и ночью? Когда он тебя целует, ты чувствуешь слабость в коленках?»
      Кэтлин кивнула, потому что Эми явно этого ждала, но в глубине души она знала, что это совсем не так. Да, в отсутствие Спенсера Кэтлин, пожалуй, скучала по нему, но всерьез об этом не задумывалась. И хотя быть вместе днем и ночью было бы очень приятно, но ведь у каждого из них была своя жизнь, со своими собственными заботами и стремлениями. Поцелуи Спенсера доставляли ей удовольствие – это было сказано ею искренне, – но колени у нее при этом не слабели.
      Эми долила шампанского в бокалы и подмигнула Кэтлин. «Если, когда он занимается с тобой любовью, ты чувствуешь себя на седьмом небе, тогда ты поступаешь правильно».
      Кэтлин рассмеялась: ее позабавило описание Эми ее предполагаемых ощущений. Эми только что защитила диссертацию на тему о любовной лирике Байрона, так что было ясно, откуда шли романтические представления ее однокурсницы. Когда Эми окунется в реальный мир, она узнает, что далеко не каждый влюбленный превращается в блаженного идиота.
      Тем не менее ночью Кэтлин несколько раз просыпалась и размышляла о словах Эми, напоминая себе, что любовные отношения держатся не только на сексе. Спенсер обладал всеми качествами, которыми она восхищалась, их сексуальная жизнь ее удовлетворяла… хотя никаких звезд и фейерверков не зажигалось у нее перед глазами, когда они занимались любовью… Это все глупые фразы из любовных романов, никак не связанные с повседневной реальностью.
      Или не глупые фразы? Кэтлин насупилась, невольно крепче сжимая поводья. Неужели Эми была права, подозревая, что Кэтлин не любит Спенсера по-настоящему? Она ведь никогда не тосковала, если они расставались. Она вовсе не жаждала проводить с ним каждый час. И колени ее никогда не слабели от его поцелуев. Как, впрочем, и на седьмом небе она ни разу не почувствовала себя за все три с половиной года их совместной жизни.
      Дэйн повернул назад и возвращался к ней. Кэтлин снова бросило в жар, и в то же время дрожь пробежала по всему телу. Ослабеют ли ее колени, если Дэйн поцелует ее? Да ему достаточно было посмотреть на нее, и она пылала, словно на пороге… на пороге… Любви? От этой мысли Кэтлин пришла в ужас. Неужели она готова влюбиться в Дэйна Моррисона?
      Битей предостерегала ее от подобных эмоций. Усилием воли Кэтлин взяла себя в руки. Это называется «влюбиться рикошетом», от пустоты, от одиночества, от обиды… Такое случается со многими недавно разведенными женщинами. Битей предупреждала ее, что, прежде чем думать о новых взаимоотношениях, сначала требуется «остыть». Иначе женщине, разочаровавшейся в любви, будет слишком легко после неудачи кинуться в объятия любого мужчины, проявившего к ней внимание.
      Кэтлин вздохнула. Она чувствовала себя необычайно уязвимой, в душе и голове царил невероятный сумбур. Она наверняка сейчас в состоянии того самого «рикошета», а значит, должна быть крайне осторожна с Дэйном. Он красив, умен, мужествен, то есть представляет собой тип, совершенно неотразимый для только что разведенной женщины.
      Толком не сознавая, что делает, Кэтлин подобрала поводья. Она пресечет свое влечение к Дэйну в зародыше, еще до того, как оно перерастет в проблему. Если этот ее деловой партнер решил, что она еще одна чувствительная «разведенка», которая бросится к нему в объятия и согреет его постель, то он жестоко ошибается.
      Нэнни резко вскинула голову, и Кэтлин вскрикнула. Что происходит? Нэнни попятилась, встала на дыбы, и Кэтлин, вылетев из седла, камнем свалилась наземь.

      Растерянно поморгав, Кэтлин уставилась на ветки высокой сосны над собой и слегка пошевелила рукой. «Если бы рука была сломана, мне бы это не удалось», – подумала она.
      – Оставайтесь на месте. Не шевелите ни единым мускулом.
      Это был голос Дэйна, и звучал он тоном приказа. Так к Кэтлин никто никогда раньше не обращался.
      – Что… Что случилось?
      – Нэнни сбросила вас. Хорошо еще, что вы приземлились в чудесную мягкую грязь.
      – Она вовсе не мягкая! – Лицо Дэйна возникло прямо над ней, и Кэтлин обвиняюще посмотрела вверх. – Кажется, вы утверждали, что Нэнни очень тихая и кроткая.
      – Так и есть. Но вы слишком сильно натянули поводья. Это приказ коню остановиться.
      – Ох! – Кэтлин поморщилась, сообразив, что не уделила достаточного внимания советам Дэйна по поводу того, как держать поводья. – По-моему, со мной все в порядке. Помогите мне встать.
      – Нет. Сначала я должен убедиться, что вы ничего не сломали. Так что не двигайтесь и сразу говорите мне, если где-то будет больно.
      Кэтлин запрокинула голову и засмотрелась на ветви сосен на фоне синего неба, а Дэйн тем временем бережно пробежал пальцами по ее рукам. Затем он перешел к ребрам, осторожно прощупывая их с обоих боков. Кэтлин вспыхнула и встрепенулась.
      – Что это вы о себе вообразили? Разве вы врач?
      – Почти угадали. Нельзя вырасти на ранчо и не уметь опознать сломанную кость с первого же взгляда. Терпите, Кэтлин. Я закончу через минуту.
      Теперь его ладони заскользили по ее ногам, сначала по левой, потом по правой. Он ощупал ее лодыжки, а затем склонился над ней.
      – Ничего не сломано, однако несколько приличных синяков вы заработали. Ну-ка, скажите мне, какой сегодня день недели?
      – Счастливый для вас и несчастный для меня. Слова эти слетели с ее губ прежде, чем она успела прикусить язык. Но он только рассмеялся.
      – Что ж, с вашим чувством юмора ничего не случилось. Это точно. Ну, так как, Кэтлин, какой нынче день недели?
      – Среда.
      – А месяц?
      – Июнь. – Кэтлин театрально вздохнула. – Не желаете ли заодно узнать, кто сейчас у нас президент?
      – Нет. Я предпочитаю об этом не думать. Как, по-вашему, вы не теряли сознания?
      Кэтлин потрясла головой.
      – Если и было такое, то лишь на пару секунд. Пожалуйста, можно мне теперь встать?
      – Беритесь за мою руку, и я помогу вам подняться. Рука его была теплой, и Кэтлин пришлось собрать все силы, чтобы не реагировать, когда он потянул ее вверх. Прикосновение этого мужчины действовало на нее, как удар тока, рассылая приятные щекочущие импульсы по всему ее телу. Она выпрямилась и сразу отпрянула от него, затем осторожно сделала несколько шагов, с облегчением сознавая, что ноги держат нормально.
      – Хорошо. Дайте-ка я осмотрю ваш затылок.
      Она стояла неподвижно, как статуя, все то время, пока пальцы Дэйна ощупывали ее голову. Кэтлин достаточно разбиралась в вопросах оказания первой помощи, чтобы понять: он проверяет шишки и возможные вмятины и трещины черепа.
      – Не тошнит? – Дэйн подождал, пока она потрясла головой, проверяя свои реакции. – Двойных контуров не видите?
      Кэтлин передернула плечами.
      – Нет. Я же вам сказала, со мной все в порядке. Единственное, что пострадало, это моя гордость. У меня даже голова не болит.
      – Ладно. Прислонитесь к этому дереву и ждите меня. Остальные должны были остановиться, сразу за поворотом тропы. Я съезжу к ним и сообщу, что вы целы и невредимы.
      Кэтлин ответила кивком и вновь залюбовалась, когда гибким мощным движением Дэйн вскочил на коня. Вскоре он скрылся за поворотом, и тогда она осмотрела себя и застонала от досады. Один рукав блузки был оторван, белые джинсы перепачканы. Смахнув, как смогла, грязь и пыль, она повернулась к Нэнни, мирно щипавшей траву на обочине.
      – Мне очень жаль, Нэнни. Ты ни в чем не виновата. Это я все испортила.
      Дэйну понадобилось совсем немного времени, чтобы съездить к группе и вернуться. Он спешился, забросил на седло поводья и направился к Кэтлин.
      – Цвет лица у вас стал получше. – Он с улыбкой потянулся стереть грязь с ее щеки. – Я вызвал джип. Один из парней приедет и заберет вас. – Дэйн вынул из кармана и подал ей сотовый телефон.
      – Право же, Дэйн, в этом нет необходимости. Я не хочу сейчас возвращаться на ранчо. Просто помогите мне снова взобраться на Нэнни и давайте нагоним остальных.
      Какое-то мгновение Дэйн ошеломленно смотрел на нее, словно не мог поверить своим ушам.
      – Вы действительно хотите снова ехать верхом?
      – Да. Кажется, если тебя сбросит лошадь, надо тут же снова сесть в седло. Разве не так?
      – Да… так говорят, но…
      – Вот я так и поступлю, – прервала его Кэтлин. – Нельзя же допустить, чтобы у меня развился страх перед лошадьми. Правда?
      Теперь на губах его появилась улыбка.
      – По-моему, никакое развитие страхов вам не грозит.
      – Так давайте не отступать от правил. Ну же, Дэйн, не будем терять времени: группа отдаляется от нас с каждой минутой.
      Дэйн ехал вслед за ней по узкой тропе. Кэтлин Брэдфорд оказалась отважной, к тому же с чувством юмора. Мало встречал он таких новичков, которые после падения сразу вновь садились на лошадь. Но Кэтлин и глазом не моргнула, когда он помогал ей сесть в седло. А затем она попросила еще раз объяснить ей насчет поводьев, чтобы не повторить своей прежней ошибки. Да, она, несомненно, была столь же упорной и стойкой, как Белла. А это было немало!
      Кэтлин Брэдфорд была хороша, как картинка, упряма, как мул, и задириста, как колючка. Дэйн хмыкнул, вспоминая все ее острые реплики. В общем-то все это вместе было весьма притягательным. И в седле она держалась неплохо… гораздо лучше, чем обычно новички. Сначала, конечно, она сидела очень скованно, но теперь, Дэйн видел, она освоилась и расслабилась. Возможно, после падения, она не будет больше тревожиться о том, как выглядит и что будет.
      Дэйну нравилось смотреть на эту всадницу. Солнце золотило бронзу ее хвостика, который задорно покачивался и хлопал ее по спине. Он был мягким и шелковистым… Это Дэйн почувствовал, когда осматривал ее голову. Тогда у него возникло внезапное желание распустить ее волосы и погрузить пальцы в отливающие блеском локоны. Разумеется, он ничего подобного не сделал, но думать об этом не перестал.
      Кэтлин была сильной для женщины. Дэйн почувствовал силу ее мышц при осмотре и рассудил, что в своем Бостоне она должна была регулярно заниматься физическими упражнениями. Хотя он и продолжал считать, что она слишком худа, было очевидно, что тело у нее тренированное. Когда Кэтлин почувствует себя уверенно в седле, он подберет для нее лошадь побойчее. Если захочет, она сможет стать хорошей наездницей. У нее отличная посадка и природная грация, а также есть способность держать равновесие. Если она пожелает, он поможет ей выбрать подходящую лошадь и установить с ней настоящий контакт. Только когда между конем и всадником есть истинное понимание, когда они ловят каждое движение друг друга, они становятся единым целым.
      Дэйн продолжал свои наблюдения и увидел, что Кэтлин чуть заметно напряглась и потерла руку. Он знал, что она должна была скоро устать, полученные ушибы и царапины начнут ее беспокоить. Дэйну не очень хотелось, чтобы она сегодня продолжала езду верхом, но она была права, когда решила вновь сесть на Нэнни. Кэтлин не была трусихой, скорее упрямицей. Она, вероятно, захочет доказать ему свое упорство и не слезет с лошади до возвращения на ранчо, то есть до окончания дневной экскурсии.
      Он не позволит ей ехать верхом и на обратном пути. Он придумает какой-нибудь предлог, чтобы отослать Кэтлин на ранчо в джипе. Предлог должен быть достаточно веским, чтобы она не почувствовала себя униженной. Может быть, сказать ей, что Нэнни стала припадать на одну ногу и ее не стоит перегружать?
      Кэтлин тихонько ахнула, и Дэйн послал Воина вперед. Поравнявшись с ней, он поинтересовался:
      – С вами все в порядке?
      – Разумеется, – улыбнулась она, и он улыбнулся в ответ. – Здесь так красиво! Я никогда раньше не бывала в горах.
      Дэйн широким жестом обвел открывшийся перед ними вид.
      – Эти пики называются горами Медзин-Боу и являются частью Скалистых гор. Глядя на них, я всегда вспоминаю строчки гимна «Америка, прекрасная… ».
      – Вы имеете в виду строки насчет «… величия лиловых гор»?
      Ее мгновенная сообразительность покоряла его, и Дэйн радостно улыбнулся в ответ.
      – Угу.
      – Они действительно лиловые. – У Кэтлин возникло ощущение, что у них с Дэйном появилась некая тайна. – Я начинаю понимать, почему тетя Белла никогда не приезжала ко мне в Бостон. Если бы я обладала таким изумительно прекрасным владением, как это, мне никогда бы не захотелось покидать его.
      Дэйн рассмеялся и, протянув руку, похлопал ее по плечу.
      – Может быть, Кэтлин, до вас еще не дошло, но мы с вами и в самом деле владеем этой прекрасной местностью.
 
      Ноги Кэтлин дрожали и подгибались от усталости, когда Дэйн помогал ей спешиться, но она не собиралась в этом признаваться. Она выгнулась, потирая затекшую спину, огляделась вокруг и замерла от восхищения. Они сделали привал около красивейшего озера, окаймленного соснами. Прозрачная синева водной глади искрилась под лучами солнца. Прелестный пейзаж, казалось, явился из волшебной сказки. Она не удивилась бы, если б Дэйн сообщил ей, что это заколдованное место.
      – А что будет теперь? – Кэтлин выжидательно посмотрела на Дэйна. Глаза ее сияли от восторга.
      – Сейчас все распакуют снаряжение и усядутся вон там на берегу. – Он указал на песчаную полосу, протянувшуюся вдоль воды. – Час или два мы половим рыбу, а затем у нас будет завтрак на природе.
      – Рыбный?
      – Угу. Это одно из тех развлечений, которые мы предлагаем гостям. Служба «Рыба и дичь» каждый год запускает в озеро рыбу, но гостям об этом говорить не стоит. Им нравится думать, что они ловят рыбу в абсолютно естественном озере.
      – А-а. Да, конечно, – торопливо закивала Кэтлин, – но ведь само озеро естественное?
      – Оно не было вырыто людьми, если вы это имеете в виду. Оно есть уже на самых первых картах этой местности. Существует даже индейская легенда о нем. Кстати, индейцы называли его Звездным озером.
      Улыбаясь, Кэтлин попыталась догадаться почему:
      – Потому что звезды отражаются в его глубинах?
      – В том числе и поэтому, но легенда красивее. Она говорит, что когда-то две яркие звезды полюбили друг друга и пожелали стать смертными. Они скатились на землю, и на месте их падения образовалось это озеро.
      – Они умерли здесь? – Кэтлин не могла оторвать завороженного взгляда от сверкающей синевы.
      – Нет. Согласно легенде, они до сих пор живут в глубинах Звездного озера, и, если хорошенько прислушаться в тихую ночь, можно услышать их песнь о радости взаимной любви.
      – Как чудесно, – вздохнула Кэтлин. – А вы когда-нибудь слышали эту песнь?
      – Нет. Однако сама легенда имеет в основе научный факт: Звездное озеро образовалось в результате падения метеорита, и дно его круто обрывается вглубь всего в трех метрах от берега.
      – А рыба в нем когда-нибудь водилась? – поинтересовалась Кэтлин.
      – В изобилии, но местные жители ее всю переловили. Их, в сущности, и винить в этом нельзя. Это ведь идеальное место для рыбной ловли. Но теперь Звездное озеро – часть ранчо «Дабл-Би», и мы заботимся о поддержании природного баланса. Когда работники «Рыбы и дичи» являются сюда, они выпускают в озеро мальков местных пород рыб.
      – Значит, все рыбки здесь маленькие?
      – Не все. Белла начала зарыблять озеро сразу после покупки ранчо, а гости все выловить не могут. Поэтому в глубине есть и несколько матерых рыбин.
      Кэтлин снова кивнула с понимающим видом. Она догадывалась, что матерыми Дэйн называет старых огромных рыб, но спрашивать объяснения не хотела, не желая выглядеть совсем наивной.
      – А рыбы каких пород здесь водятся?
      – Главным образом бурая форель, озерный голец и разные окуневые. В прошлом году один из гостей поймал большеротого окуня, но их здесь немного. А вы раньше удили рыбу?
      – Да. – Кэтлин была довольна, что хоть на этот раз ей не надо скрещивать пальцы, чтобы откреститься от вранья. Дэйн ведь спросил, удила ли она когда-нибудь, а не поймала ли она хоть одну рыбку. Удить-то она удила… однажды. Ей было тогда шесть лет, и родители сняли на неделю хижину на берегу озера. Отец наживил ей крючок и помог забросить удочку в воду. Целый час она просидела на мостках рядом с ним. Ни у него, ни у нее поплавок даже не шевельнулся. Но ведь она действительно удила!
      Дэйн внимательно посмотрел на нее, и Кэтлин покраснела. Возможно, ей стоит уточнить свой ответ.
      – Я удила, но ни разу ничего не поймала. Но ведь это все равно считается?
      – Конечно, считается, – улыбнулся он. – Я могу почти гарантировать, что сегодня у вас осечек не будет. Я был здесь на прошлой неделе и видел, что озеро просто переполнено рыбой, она умоляет, чтобы ее поймали.
      – Вы пытаетесь сказать, что здесь живут рыбы-самоубийцы?
      Дэйн запрокинул голову и радостно захохотал. Кэтлин весело присоединилась к нему.
      – Хорошо сказано, Кэтлин. Я использую эту фразу в разговоре с гостями. Пошли. Давайте подберем себе удочки и включимся в забаву.
      – Я готова.
      Они направились к груде рыболовного снаряжения, которое сопровождавшие прогулку работники ранчо разложили на куске просмоленного брезента. Несмотря на саднящие и ноющие ноги, Кэтлин старалась не отставать от широких шагов Дэйна, но ей это не слишком удавалось, потому что его ноги были гораздо длиннее. Кончилось тем, что она перешла на короткие перебежки. Однако Дэйн в отличие от мистера Беннинга, едва заметив, как туго ей приходится, тут же укоротил шаги.
      – Вот эта, пожалуй, вам подойдет. – Дэйн протянул ей выбранную им удочку. – Осторожнее с крючком.
      Кэтлин кивнула и настороженно уставилась на заостренный рогатый крючок, прикрепленный к концу ее лески. Никогда раньше она толком не всматривалась в это устройство, и сейчас оно показалось ей крайне опасным. Она не могла припомнить, чтобы отец пользовался такими крючками, хотя, возможно, у нее осталось такое впечатление потому, что он передавал ей удочку уже с наживкой – кусочком сыра.
      – А что будет у нас наживкой?
      – Личинки жуков. В частных владениях разрешается использовать живую наживку.
      – Вы хотите сказать, что у нас будет… будут живые личинки? – Кэтлин еле сдержала дрожь омерзения.
      – Угу. Рыба не станет клевать на дохлую наживку. Живая шевелится, извивается, и это привлекает рыбу.
      Кэтлин молча кивнула. Говорить она не могла. Мысль о живом существе, наколотом на крючок, вызывала у нее отвращение.
      – Следующий шаг – наживление крючка. Давайте, Кэтлин. – Дэйн махнул рукой, приглашая ее заняться этим. – Вон там большое ведерко с личинками.
      Кэтлин сделала над собой усилие и с непринужденной улыбкой последовала за Дэйном к ведру. Поглядев на кучу извивающихся скользких на вид червяков, она почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
      – Некоторые гости, в основном женщины, не любят сами нацеплять наживку, – понимающе улыбнулся ей Дэйн с высоты своего роста. – Полагаю, им это неприятно. Хотите, чтобы я наживил вам крючок?
      Разумеется, ей этого хотелось! Но опять взыграла ее гордость, и Кэтлин решительно потрясла головой. Ни в коем случае не станет она признаваться, что от одного вида белесой шевелящейся массы личинок ее мутит.
      – Нет, спасибо. Я знаю, как это делается. Вы лучше помогите кому-нибудь еще.
      – Вы уверены, что справитесь?
      На лице его играла довольная ухмылка, так что Кэтлин захотелось его стукнуть. Было совершенно ясно, что он думает: не хватит у нее духа взять в руки живого червяка и насадить его на крючок. От этого Кэтлин еще больше захотелось доказать Дэйну, как он ошибается. Она вызывающе вскинула голову.
      – Я же сказала, что сумею это сделать! Так что наживляйте свой крючок и ловите рыбу!
      – Как скажете. – Он сунул руку в ведро и вытащил толстую, белую личинку. – Только помните, что нацепить надо как следует, чтобы она не сорвалась с крючка… видите?
      Кэтлин отвела глаза, чтобы не смотреть, как Дэйн цепляет наживку. Нет, наблюдать за этим зверством она не могла! Когда он закончил, Кэтлин кивнула, якобы уяснив, что нужно делать, и непреклонно заявила:
      – Если вы будете стоять и смотреть на меня, я буду нервничать. Идите удите, а я наживлю крючок и через минуту присоединюсь к вам.
      Едва Дэйн отвернулся и отошел, Кэтлин осторожно огляделась вокруг, соображая, как же ей справиться с этой задачей. В нескольких футах от ведра она заметила палочку и попыталась ею подхватить самую неподвижную, то есть вроде бы мертвую, личинку. Она совсем не шевелилась, и Кэтлин осторожно взяла ее носовым платком и после нескольких неудачных попыток надела на крючок.
      – Готово? – улыбнулся ей Дэйн, когда она гордо промаршировала к воде.
      – А как же! – Кэтлин поспешно забросила леску в озеро, чтобы Дэйн не заметил, как обвисла ее неподвижная наживка. – Кто-нибудь уже поймал что-нибудь?
      – Пока нет, но мы ведь только начинаем. Потерпите пару минут, и они начнут таскать улов со всех сторон.
      – Я поймала!
      Кэтлин круто обернулась на этот взволнованный возглас. Это вскрикнула Марша Ротштейн: она вытаскивала из воды бьющуюся рыбу. Крепко схватив ее поперек туловища, Марша вынула из нее крючок и вскинула вверх руку с рыбой, чтобы все могли рассмотреть ее добычу.
      – Молодец, Марша! – Дэйн поднял вверх большой палец, а остальные гости поспешили поздравить Маршу с успешным почином. Кэтлин добавила и свои поздравления к общему хору и с тревогой обратилась к своей удочке. Она надеялась, что у рыб хватит ума отличить дохлую личинку от живой, потому что ловля веселых серебристых красавиц ее не прельщала. Тем более ей не хотелось хватать скользкую трепещущую рыбку голыми руками.
      Минуты шли, и Кэтлин начала успокаиваться. Поплавок ее ни разу не трепыхнулся, и ее это вполне устраивало. Озеро было так прекрасно и мирно, ярко светило солнце, свежий ветер обвевал лицо… Вдоль озера были поставлены длинные скамейки из поваленных стволов деревьев, теплые от солнца… Она могла бы сидеть так сколько угодно. У большинства гостей рыба клевала, и Кэтлин постоянно выкрикивала поздравления, обращаясь то к одному, то к другому. Это напоминало вечеринку, и Кэтлин вскоре перестала чувствовать себя виноватой за обман с дохлой личинкой. Дэйн и не догадается об этом.
      – Ну-ка, Кэтлин, передайте мне свою удочку, – повернулся к ней Дэйн. – Я хочу проверить вашу леску.
      Кэтлин ощутила легкое волнение. Если он проверит леску и крючок, то заметит, что наживка дохлая. Но возразить ему она не могла и потому молча протянула свою удочку. Затаив дыхание, она наблюдала, как Дэйн подтянул леску и осмотрел ее.
      – По-моему, все в порядке. – Он снова забросил ее в воду. – Вы отлично наживили крючок, Кэтлин.
      Кэтлин широко открыла глаза.
      – Моя наживка еще жива?
      – Угу. Не сомневаюсь, что вы скоро что-нибудь поймаете.
      С трудом сглотнув слюну, Кэтлин недоверчиво посмотрела на свой поплавок.
      – В чем дело?
      – Ничего. Все в порядке. – Мысленно попросив прощения у несчастного существа, которое ей пришлось насадить на крючок, Кэтлин продолжала удить. Что ей еще оставалось делать? Но тут миссис Беннинг возбужденно воскликнула, что у нее клюет.
      – Я пойду помогу ей. Она что-то поймала. – Дэйн поднялся на ноги и похлопал Кэтлин по плечу. – Смотайте свою леску, а потом снова забросьте удочку. Я скоро вернусь.
      Кэтлин исполнила его приказ и с содроганием увидела, что ее наживка извивается на крючке. Забросить удочку ей тоже вроде бы удалось вполне удачно. Затем она повернулась и стала смотреть, как Дэйн помогает гордой и счастливой миссис Беннинг вытянуть ее добычу. Кэтлин порадовалась за нее и задумалась о том, что, может быть, этот успех поднимет самоуважение миссис Беннинг, но в этот момент ее леска натянулась, словно зацепившись за что-то.
      Что было делать? Дэйн продолжал заниматься с миссис Беннинг, и отрывать его она не хотела. Кэтлин видела раньше, как Дэйн резко вздергивал удочку, и решила повторить го движение. Но ничего не произошло, а дергать сильнее Кэтлин не стала, чтобы не оборвать леску. Решив просто положить удочку на берег и подождать, пока вернется Дэйн, она нагнулась, но вдруг почувствовала сильный рывок. Кэтлин инстинктивно потянула удочку на себя. Неужели она действительно поймала рыбку? Она поднялась на ноги, подошла к краю воды, чтобы вглядеться в озеро и понять, что там происходит в глубине. Кэтлин как раз подняла ногу для очередного шага, когда сильнейший рывок бросил ее головой вперед в воду.

      Дэйн почувствовал, что у него душа ушла в пятки. Сломя голову он бросился к тому месту, где Кэтлин свалилась в воду. Он ведь даже не знал, умеет ли она плавать. Ну почему он не спросил ее об этом? Но она уже встала и, фыркая и отряхиваясь, так и не выпустила из рук своей проклятой удочки. Когда Дэйн, торопливо скинув сапоги, поспешил по отмели, чтобы вытащить ее на сушу, она, смеясь, обернулась к нему.
      – Я, кажется, подцепила одну из тех матерых рыбин, о которых ты мне рассказывал. Она так сильно меня тянула, что увлекла прямо в озеро!..
      – А ты уверена, что твоя леска не зацепилась за что-нибудь? – Дэйн удивленно смотрел на нее. Казалось, нежданное купание вовсе не огорчило Кэтлин.
      – Почти уверена. Ух! Вот опять потянуло!
      – Ты права. У тебя на крючке что-то серьезное, – засмеялся Дэйн. Кэтлин насквозь промокла, и теперь ее очаровательная блузочка льнула к телу, обрисовывая все его изгибы так, что Дэйн боялся лишний раз взглянуть на нее. – Ну-ка, дай мне твою удочку.
      Но Кэтлин так решительно затрясла головой, что мокрый конский хвостик рассыпался веером.
      – Нет уж, ковбой! Я его заарканила, я его и вытащу на берег. Только скажи мне, что надо делать.
      – Сматывай леску медленно-медленно. Держи ее ровно и напряженно, но не дергай. Ты глубоко всадила крючок?
      Она довольно хихикнула:
      – Разумеется… но это была чистая случайность. Я подумала, что он зацепился за ветку, и пару раз осторожно дернула. Кажется, это и называется «всадить крючок»?
      – Именно так. – Дэйн увидел, что удилище резко согнулось дугой. – Не так быстро. Ты же не хочешь, чтобы леска лопнула? Дай рыбе немного оттянуть леску. Поводи ее.
      – Как мне это сделать?
      Дэйн встал у нее за спиной и положил свои ладони на ее руки. Кэтлин стояла почти на краю крутого обрыва дна, а на крючке у нее была мощная рыбина-боец. Если он не поможет ей, эта рыбина утащит ее на глубину.
      Дэйн продолжал руководить движениями Кэтлин. Ладонями он ощущал, как трудно ей удерживать вырывающееся удилище. Да, несомненно, она поймала матерую рыбину.
      – А теперь я должна снова сматывать леску? Медленно?
      – Угу. Так и делай. А я просто придам тебе устойчивости. Если почувствуешь, что рыбина тянет слишком сильно, немного отпусти леску. – К удивлению Дэйна, Кэтлин ловко справлялась с выуживанием крупной рыбы. Он сосредоточился на том, чтобы направлять ее руки и удерживать удилище, стараясь не думать, как соблазнительно прижимается к нему ее тело. – Кстати, а плавать ты умеешь?
      – Не поздно ли ты задаешь этот вопрос?
      В голосе Кэтлин звучал смех, и Дэйн усмехнулся в ответ:
      – Да уж. Так умеешь или нет?
      – Умею. Мой тренер утверждал, что это отличное упражнение для мышц, и каждую субботу я плавала в бассейне.
      – У вас был собственный бассейн?
      Она кивнула:
      – Два. Один – это грот с черным дном, но для упражнений он был слишком мал. Он скорее был декоративным. А второй позволял заниматься как следует. Ты, наверное, знаешь такие: узкий, длинный, с плоским дном?
      – Угу. – Дэйн усмехнулся. Белла говорила, что ее племянница удачно вышла замуж. Бывший муж Кэтлин был, должно быть, очень богат.
      – Жалеешь о нем? Она помотала головой:
      – Нет. По крайней мере не так сильно, как ожидала. А много еще лески осталось выпускать?
      – Достаточно. – Дэйн посмотрел на катушку и быстро прикинул длину. Было очевидно, что Кэтлин хочет сменить тему разговора, и он ее понимал. Он тоже не любил говорить о прошлой жизни. Белла была единственным человеком, которому он рассказал о Бет. – Полагаю, что у нее футов двадцать пять лески, хватит, чтобы наиграться. Попробуй чуточку подтянуть ее. Может быть, мы сумеем разглядеть, что там поймалось.
      Кэтлин начала сматывать леску, подтягивая рыбу поближе, а затем вновь чуть отпустила, когда сопротивление возросло. В отличие от многих новичков, которых ему доводилось обучать, Кэтлин обладала природным чутьем, позволявшим ей понять, когда рыба готова взбунтоваться. Тогда она тут же ослабляла леску, чтобы рыба подумала, будто выигрывает борьбу. И она не торопилась. Это ведь процесс медленный. Однако постепенно количество намотанной на катушку лески возрастало.
      – Скоро мы должны увидеть твою добычу. Ты хорошо справляешься, Кэтлин.
      – Я наблюдала парочку рыболовных конкурсов.
      – Тебя интересовала рыбная ловля? – изумился Дэйн.
      – Вообще-то не очень. – Она продолжала крепко сжимать удилище, ни на секунду не ослабляя хватки. – Я занималась этим, лишь когда не могла заснуть. Что же еще можно делать в пять утра в воскресенье? Ну и, конечно, я просмотрела много учебных фильмов.
      Дэйн понимающе кивнул. Он тоже так поступал в те долгие бессонные ночи после смерти Бет.
      – А у тебя не возникало желания взять телефонную трубку и что-нибудь заказать?
      – Нет, но я как-то чуть не позвонила по «горячей линии» в психологическую помощь.
      – Неужели? – изумился Дэйн. Кэтлин не походила на женщин, способных позвонить незнакомому человеку, чтобы посоветоваться о личной жизни. Но один взгляд на ее лицо – она хитро усмехнулась – подсказал Дэйну, что она просто его разыгрывает. – И что же тебя остановило?
      – Я решила, что единственное, чего этим достигну, вернее, что они мне гарантируют, это существенное увеличение счета за телефон. И кроме того… я вдруг поняла, что вовсе не хочу знать свое будущее. Как там? Показалась моя рыбка?
      – Не-а. – Дэйн стал всматриваться в воду, внутренне приняв перемену темы: Кэтлин явно не хотела продолжать этот разговор. – Она еще на большой глубине, но… скоро… Вот она, Кэтлин! Прыгает!
      – Вижу! Какая красавица!
      По телу Кэтлин пробежала дрожь возбуждения, которая передалась Дэйну. Затем Кэтлин успокоилась и продолжала старательно вываживать свою рыбину. Так, в молчании, прошли долгие минуты. Наконец Кэтлин вздохнула:
      – По-моему, она устала. Она еще тянет леску, но уже не так сильно, как раньше.
      – Отлично, но сейчас будь настороже. Ты выводишь ее на поверхность, и она начнет биться всерьез. Помни, что ты ее враг, и она вовсе не желает быть пойманной.
      – Ладно, – кивнула Кэтлин. – Не могу сказать, что виню ее за это. Я бы тоже не хотела оказаться на крючке.
      Она продолжала сматывать леску, а Дэйн тем временем рассматривал ее саму. Потом он перевел взгляд на рыбу. Это был здоровенный окунь, фунтов на пятнадцать. Матерая мощная рыбина!
      – Вот она, Кэтлин! Около десяти футов длиной… справа от нас! Видишь ее?
      – Да! Она даже больше, чем я думала!
      Дэйн повернулся и увидел, что все гости собрались поблизости на берегу, наблюдая, как Кэтлин справляется со своей добычей.
      – Джейк, принеси мне сачок. Думаю, он понадобится для этой красотки.
      – Он у меня наготове, босс.
      Джейк прошлепал по мелководью, протягивая сачок. Он успел снять сапоги и закатать штанины. Дэйн одобрительно кивнул ему. Джейк приблизился.
      – Отличная работа, мисс Брэдфорд. Мы все любуемся тем, как вы тут справляетесь.
      – Спасибо.
      Когда Кэтлин улыбнулась Джейку, Дэйн ощутил неразумную вспышку гнева. Он не желал видеть Джейка около своей новообретенной партнерши.
      – Возвращайся на берег, Джейк. Миссис Брэдфорд сейчас не нужно отвлекать.
      – Как скажете, босс.
      Дэйн тихо разозлился, потому что Джейк понимающе ухмыльнулся и лишь затем повернулся и побрел назад. Он, по всей видимости, решил, что босс сам решил приударить за Кэтлин, а ведь он всего-навсего старался помочь ей вытащить рыбу. Ему и в голову не приходило использовать этот случай как зацепку для ухаживания.
      Кэтлин снова напряглась, и Дэйн одной рукой придержал ее.
      – Ты почти поймала ее. Теперь надо только аккуратно и мягко ее вытащить, а я подведу сачок.
      – Она… она просто чудовище!
      Дэйн рассмеялся: Кэтлин наконец разглядела свой трофей. Глаза ее широко раскрылись, как у ребенка, впервые увидевшего Сайта-Клауса.
      – Еще чуть-чуть, Кэтлин. Не ослабляй леску и осторожно подводи ко мне.
      Она в точности следовала его инструкциям, что произвело на Дэйна большое впечатление. Если она почерпнула все это из наблюдений за рыболовными шоу, пожалуй, ему стоит записать парочку таких представлений на видео и в следующий раз перед подобной экскурсией продемонстрировать их гостям. Еще какое-то время Дэйн следил за рыбой, а потом решил, что пришла пора подводить сачок.
      – Мне придется сейчас отпустить тебя, Кэтлин. Расставь пошире ноги и приготовься к борьбе.
      – Ладно. – Она расставила ноги на ширину плеч к твердо уперлась ими в дно. – Я готова. Только не промахнись с сачком, Дэйн!
      Дэйн опустил сачок в воду, чтобы тот не плеснул, когда он станет его подводить. Затем шагнул вперед и обеими руками подхватил в него бьющуюся рыбу.
      С берега раздались бурные приветственные возгласы гостей. Кэтлин рассмеялась и потянулась потрогать свою добычу.
      – Теперь покажи мне, как снять ее с крючка. Я хочу это сделать сама.
      – Давай сначала вытащим ее на берег. – Дэйн одной рукой помогал Кэтлин, а другой напряженно держал сачок. – Ты ведь не хотела бы упустить ее сейчас?
      – Как ты думаешь, сколько она весит?
      – Я бы сказал, больше пятнадцати фунтов. – Лицо Кэтлин раскраснелось, она по-детски радовалась своему успеху. Дэйн чуть подбросил сачок, прикидывая его вес. – Ты поймала памятный трофей, Кэтлин. Если хочешь сделать из нее чучело на память, я позвоню Рою Уотсону в Ларами. Он лучший таксидермист в округе.
      Кэтлин на мгновение задумалась, а потом покачала головой:
      – Нет, Дэйн, я не хочу делать из нее чучело: я буду плохо себя чувствовать всякий раз, как посмотрю на него.
      – Хочешь съесть ее сегодня на ужин? Джибби мастерски готовит рыбу.
      – Нет, пожалуй, этого я тоже не хочу. – Кэтлин наморщила лоб. – Она так храбро сражалась. Не сдавалась до последнего. – Возможно, я сентиментальна, но я… мне больше всего хотелось бы вытащить крючок и… отпустить ее обратно… туда, где она жила до того, как я ее поймала.
      Ее слова очень порадовали Дэйна, потому что он и сам считал, что такая старая матерая рыбина достойна была прожить остаток своей жизни в озере.
      – Что ж, тебе решать, Кэтлин. Это твоя рыба.
      – А ты не думаешь, что я сошла с ума?
      – Нет. Хочешь сфотографироваться с ней, прежде чем отпустить на волю?
      Благодарная улыбка была ему красноречивым ответом.
      – Это будет замечательно! У кого-нибудь есть фотоаппарат?
      – Мы всегда берем с собой парочку. Это была идея Беллы. После отъезда гостей мы проявляем пленки и рассылаем им всем фотографии по почте. Пошли, Кэтлин. Если мы хотим, чтобы этот великан остался в живых, нам надо поспешить.
      Следующие несколько минут прошли в суете. Они с Дэйном вывели матерую рыбину на мелководье, и Дэйн показал ей, как вытащить крючок. Кэтлин проделала это идеально. Потом Дэйн поднял ее добычу, и Джейк с Сэмом сфотографировали их вместе. Некоторые гости также пощелкали камерами, и все пообещали прислать Кэтлин снимки, когда дома проявят пленку. Настала минута отпускать пойманную рыбу на волю.
      – Если не хочешь снова мокнуть, я могу сделать это за тебя, – усмехнулся Дэйн.
      – Снова мокнуть? – не удержалась от смеха Кэтлин. Дэйн окинул ее взглядом.
      – Пожалуй, тебе это уже не грозит: ты промокла насквозь, так что немного больше воды, немного меньше ничего не изменит. Мы вместе донесем ее до обрыва. Просто следуй за мной, на шаг позади, но ни в коем случае не выскакивай вперед. Я не хочу, чтобы ты сорвалась в глубину.
      – Это тоже уже ничего не изменит!
      Все-таки Кэтлин была поразительной женщиной! Дэйн был почти уверен, что она захочет приготовиться к тому, что ее будут снимать, возможно, спросит, нет ли у кого-нибудь из гостей зеркальца, чтобы пригладить волосы, подкрасить губы… Но ее больше волновало, как выйдет на фото рыба, а о своей внешности она и не подумала. Впрочем, Дэйн не мог не признать, что, даже растрепанная и промокшая с головы до пят, Кэтлин выглядела замечательно. Воображение подсказывало, что она, наверное, выглядела бы так же хорошо и совершенно голой, выходя из душа.
      Нет, от подобных мыслей добра не жди. Дэйн постарался выбросить из головы соблазнительную картину и сосредоточить все внимание на рыбе. Они приближались к обрыву, и он движением руки велел Кэтлин остановиться.
      – Мы сделаем это здесь. Надо постараться по возможности не касаться жабр: рыбе это вредно. Она еще достаточно бойкая, и я не думаю, что ей особенно понадобится наша помощь.
      – Я сама все сделаю. – Кэтлин протянула руку и продела палец в рот рыбы, а затем с усилием подняла ее. Ее сила произвела на Дэйна большое впечатление. – Что делать дальше?
      – Просто опускай ее в воду и поверни в нужном направлении. Дальше она сама разберется, куда плыть.
      Дэйн стоял и смотрел, как она плавно опустила окуня в воду и замерла, улыбаясь. Дэйн поднял взятый у Джейка фотоаппарат и сделал еще один снимок.
      – Прекрасно. Немного подтолкни ее вперед и отпускай. Кэтлин послушно выполнила его указания и тихо вскрикнула, когда рыбина рванулась из ее рук.
      – Отлично. С ней все в порядке. Смотри, как пошла!
      – Угу. – Он еще раз щелкнул затвором, снимая ее радостное лицо, затем сунул аппарат в карман. Едва он успел это сделать, как Кэтлин бросилась к нему на шею и крепко стиснула в объятиях.
      – Спасибо, Дэйн! Это самое лучшее развлечение, которое у меня было в жизни!
      Руки Дэйна невольно сомкнулись вокруг талии. Тело Кэтлин прижималось к нему так сладостно, что у него перехватило дыхание. В нем проснулось внезапное желание поцеловать ее… прямо здесь и сейчас. С большим трудом он удержался от этого. А Кэтлин уже отстранилась от него и повернулась к толпе на берегу:
      – Она уплыла! С ней все в порядке!
      Несколько человек зааплодировали, но Дэйн заметил, что Джейк вполголоса пробормотал, обращаясь к Сэму:
      – Не понимаю, зачем она ее отпустила. Это мог быть рекорд.
      – Женщины! – закатил глаза к небу Сэм. – Что с них взять? Никогда не знаешь, что они выкинут в следующую минуту!
      Кэтлин обернулась к ним, и по насмешливому выражению ее лица Дэйн понял, что она расслышала их замечания.
      – Что мне нужно сделать теперь?
      – Поскорее вернуться на ранчо и переодеться в сухое, а потом хорошенько отдохнуть до конца дня. – Дэйн ласково посмотрел на нее. – Здешние ветры коварны. Когда возбуждение схлынет, ты это почувствуешь.
      Кэтлин открыла рот, и он приготовился услышать возражения. Но она только кивнула в ответ:
      – Ты прав. Я уже немного замерзла. Но тебе не нужно покидать гостей ради меня. Просто помоги мне сесть на Нэнни, и я вернусь на ранчо.
      – Нет. Мне все равно нужно заняться бумагами. Я вызову джип.
      – А верхом поехать нельзя?
      Дэйн с удивлением посмотрел на Кэтлин. Сначала ее сбросила лошадь, потом она упала в озеро!.. И теперь она собирается ехать на ранчо верхом?!
      – Почему ты на меня так смотришь?
      Кэтлин недоуменно заморгала, а Дэйн еле сдержал улыбку. Сэм был прав: никогда не знаешь, чего ждать от женщины… Особенно, если эта женщина – Кэтлин.
      – Я не хочу, чтобы ты ехала верхом. Дело в том… – Дэйн судорожно пытался придумать предлог, который показался бы Кэтлин убедительным. – Ну-у, Нэнни не привыкла нести на спине мокрого всадника.
      – Но я же буду сидеть не прямо у нее на спине, а в седле. Нэнни и не заметит, что я промокла.
      – Твои мокрые ноги все равно будут касаться ее боков. – Дэйн надеялся, что Кэтлин не сообразит, как безбожно он врет. – А Нэнни очень нервничает в таких случаях. Некоторые лошади терпеть не могут воду, и Нэнни одна из них.
      С минуту Кэтлин недоверчиво вглядывалась в его лицо, затем сдалась:
      – Ну ладно. Я не поеду на Нэнни. А твой конь тоже боится воды?
      – Не-а. – Дэйн усмехнулся, вспомнив все реки и ручьи, через которые он переправлялся на Воине.
      – Тогда нет причины вызывать джип. Раз ты возвращаешься на ранчо, ты можешь взять меня с собой, на Воине.
      – Ты готова ехать вдвоем?
      – Да, а что? – Она была явно довольна решением проблемы. – Я вешу не так уж много. А если тебе нужно заниматься бумагами, я пригожусь.
      Дэйну оставалось лишь покориться неизбежности. Кэтлин была упрямой до ужаса. И хотя Воину такая поездка ничуть не повредит, Дэйн не мог сказать того же относительно себя. Если вспомнить его реакцию на ее объятия при освобождении рыбы, ему предстояло тяжкое испытание. Долгая дорога на ранчо с Кэтлин позади него в седле… когда ее тело будет крепко прижиматься к нему… Да это станет сущей пыткой!

      Кэтлин застонала, становясь под душ. Дэйн предупреждал ее, что ушибы от падения дадут о себе знать, но она не ожидала, что скованность настигнет ее так скоро. Морщась от боли, она с трудом подняла руки, чтобы вытереть волосы. Что случилось с ее руками? Они же не пострадали, когда она свалилась с Нэнни.
      Это рыба! Кэтлин слишком напрягала мышцы, когда вываживала окуня. А может быть, они перенапряглись, когда она подняла свой трофей, отпуская его на свободу. Впрочем, какая разница? Право, такое чудесное переживание стоило любой боли в руках.
      Кэтлин вспомнила, как рванулась рыба, когда она выпустила ее из рук. Джейк и Сэм неодобрительно отнеслись к ее поступку. Они явно решили, что она рехнулась, отпуская на волю такой приз. Но Дэйн ее одобрил! Она прочла это в его глазах. И на него произвело впечатление, что она удержала удочку, свалившись в озеро. Он сказал ей об этом, когда они возвращались на ранчо. Это наполнило ее еще большей решимостью не поддаваться боли и усталости.
      Открыв аптечный шкафчик тети Беллы, Кэтлин вздохнула с облегчением, обнаружив там пузырек с аспирином. Сверхсильный аспирин заглушит любую боль. Она вытряхнула таблетки на ладонь, положила парочку в рот и запила водой из-под крана.
      Стараясь не охать, Кэтлин закончила вытираться полотенцем и прошла в спальню. Аспирин начнет действовать только минут через двадцать. Больше всего ей хотелось сейчас забраться под одеяло, но она не могла себе этого позволить. Она пообещала Дэйну помочь с бумагами, а значит, нужно превозмочь себя и сделать именно это.
      Решительным шагом Кэтлин направилась к шкафу выбрать себе одежду. Она остановилась на простеньком наряде: светло-серых слаксах и бледно-желтом свитерке с короткими рукавами.
      Ей не следовало предлагать ему ехать вдвоем на его Воине. Щеки Кэтлин вспыхнули жарким румянцем стыда, когда она вспомнила жадный взгляд Дэйна на озере. Она тогда обняла его и видела, что его тоже влечет к ней. В этом она не сомневалась. Так что, настояв на поездке вдвоем на одной лошади, она сознательно играла с огнем, и лишь благородство и твердые принципы Дэйна не дали ей обжечься, как она того заслуживала.
      Кэтлин тяжело вздохнула, уселась за туалетный столик тети Беллы и начала расчесывать подсыхающие локоны. Умом она понимала, что не нужны ей сейчас никакие романтические отношения с Дэйном. Слишком мало времени прошло после развода. Она к этому не готова. Так почему же она поддалась беспечному порыву крепче прижаться к нему в седле, прислониться всем телом к его торсу, мощному и жаркому?..
      К тому времени, когда волосы высохли, ответа у нее еще не было. Здравый смысл подсказывал Кэтлин, что ей следует держаться подальше от своего делового партнера, но тело ее кричало другое. Оставалось только одно: каким-то образом взять под контроль свои эмоции, пока она окончательно не запутала свою жизнь.
      Вглядываясь в свое отражение, Кэтлин попыталась вообразить, что сказала бы на этот счет Эми, если бы оказалась сейчас здесь. Правда, мнением Эми в этой ситуации она поинтересовалась бы в последнюю очередь, ведь та была неисправимым романтиком. Если бы Кэтлин призналась ей, что всякий раз, когда Дэйн смотрит на нее, ее бросает в дрожь и колени ее слабеют, когда он дружески обнимает ее за плечи… Эми не сомневалась бы, что это любовь!
      Нет, никаких советов Эми Кэтлин не нужно. Эми до сих пор верит, что жизнь полна сердечных радостей и валентинок и что у каждого есть где-то его вторая половинка. Она бы заявила, что Кэтлин нашла ее в Дэйне, а это ведь полная чушь! Советы Битей тут подходят больше. Битей старше и очень далека от романтических мечтаний о звездах и цветах.
      Битей сказала бы, что влечение Кэтлин к Дэйну вовсе не любовь, а просто вожделение. Она разъяснила бы Кэтлин, что, пока та не позволит чувствам взять верх над волей, с ней все будет в порядке. А затем Битей ободрила бы ее, посоветовав не теряться и обеими руками хватать то, что предлагает ей жизнь. Завести небольшой роман и перевернуть эту страницу своей жизни.
      Нет, советы Битей ей тоже не подходят. С кем еще могла бы Кэтлин обсудить свою проблему? Если бы рядом была тетя Белла, Кэтлин последовала бы ее советам. Но тети Беллы не было. Она ушла навсегда, и Кэтлин приходилось рассчитывать только на себя. Однако нельзя забывать, что именно, тетя Белла втравила ее в эту историю.
      Что ж, сиднем сидя перед зеркалом, делу не поможешь. Кэтлин поднялась и направилась к двери. Одна сотрудница их агентства излечилась от страсти к шоколаду, съев трехфунтовую коробку конфет за один присест. Может быть, стоит применить этот метод к Дэйну? Она поработает в тесном контакте с ним, будет сопровождать его повсюду и, надо надеяться, перегорит. Когда же это жгучее влечение к нему умрет медленной смертью, они с ним, возможно, станут добрыми друзьями.
 
      Дэйн услышал приближающиеся по коридору шаги и бросил недоверчивый взгляд на часы. Не могла это быть Кэтлин: слишком уж скоро. Он не знал женщины, которая успела бы вымыться, одеться и причесаться быстрее, чем за час. Даже Бет требовалось больше времени, а Бет, с его точки зрения, была во всех отношениях эталоном женщины. Он криво усмехнулся. С каждым годом, уносящим ее в прошлое, Бет становилась все совершеннее. Дэйн прекрасно понимал, что воображение и память загоняют его в ловушку: он забывает ее недостатки, помнит только достоинства, мысленно идеализируя ее образ.
      Шаги стихли около двери, и Дэйн поднял глаза от груды бумаг на столе. Это действительно была Кэтлин! Она стояла в дверях, необычайно красивая в бледно-желтом свитерке, соблазнительно облегавшем волнующие изгибы ее тела.
      – Я опоздала?
      – Нет, – покачал головой Дэйн. – Я сам приступил к делам лишь пару минут назад.
      Кэтлин подошла к стулу перед письменным столом, но не села. Дэйн не мог отвести от нее глаз, удивляясь про себя, как это можно так замечательно выглядеть после того, как тебя сбросила лошадь, а потом утащила в озеро рыба. Затем он сообразил, что она ждет от него указаний, чем ей заняться.
      – Вот кофе, если хочешь. – Дэйн махнул рукой в сторону столика на колесах у дальней стены. – Свежезаваренный. Я вскипятил, когда пришел.
      Кэтлин налила себе чашку и вернулась к столу.
      – Что ты хочешь, чтобы я сделала?
      «Я хочу, чтобы ты обвила мою шею руками и поцеловала меня. А еще я хочу, чтобы ты затем… «Он отогнал непрошеные мысли и вздохнул.
      – Садись и устраивайся поудобнее. Как ты себя чувствуешь?
      – Со мной все в порядке.
      – Голова не болит? Не кружится? Тошноты нет?
      Кэтлин покачала головой.
      – Ничего такого. Я чувствую себя точно так же, как сегодня утром, когда проснулась. Немножко скованно… вот и все.
      – Никаких слишком болезненных ушибов от падения с лошади не обнаружила? – Дэйн внимательно вглядывался в ее лицо. Если она опустит глаза, он поймет, что она не говорит всей правды. Он заметил с первой же встречи, что она отводит глаза, когда лжет.
      – Пока нет. – Она смотрела прямо ему в лицо. – Возможно, проявятся завтра.
      Дэйн кивнул. Он был рад, что она ничего не скрывает.
      – У меня тут в столе есть аспирин.
      – У тети Беллы в аптечке тоже нашелся. – Кэтлин поднесла чашку ко рту и отпила глоток. – Я приняла две таблетки.
      – Аспирина пока достаточно, но к ночи понадобится что-нибудь посильнее. У тебя нет аллергии на какие-либо обезболивающие?
      – По-моему, нет.
      – Тебе врач когда-нибудь прописывал викадин?
      – Викадин? – Она озадаченно задумалась.
      – Это анальгетик, – пояснил Дэйн. – Сочетание синтетического кодеина и тайленола.
      – Кажется, я никогда его не принимала. Правда, когда я растянула запястье при игре в теннис, мне давали что-то с кодеином.
      – Понятно, – кивнул Дэйн. – Я дам тебе перед сном пару таблеток. Если будет сильно болеть, примешь одну.
      – А разве это лекарство не по рецепту врача? – поинтересовалась она.
      – По рецепту, – подтвердил Дэйн, – но на «Дабл-Би» есть аптечка для скорой помощи, и док Хенли пополняет ее теми лекарствами, которые, по его мнению, могут нам понадобиться.
      – А раздаешь их ты?
      – Ключ есть только у меня. – Дэйн успокаивающе похлопал ее по руке. Кэтлин, конечно, права в своей осторожности, но было ясно, что она совершенно не представляет себе условий жизни на ранчо. – «Дабл-Би» – действующее ранчо, и у нас хватает случайностей с ранениями и ушибами. Если невозможно поехать к доку Хенли или он не может приехать к нам, мы сами готовы оказать экстренную помощь.
      Кэтлин задумалась над его объяснением.
      – Понимаю. И док Хенли доверяет это тебе?
      – Угу. Я здесь единственный с соответствующей подготовкой. – Не желая дальнейших расспросов, Дэйн поменял тему разговора: – Я как раз взялся за список необходимых продуктов для Джибби, когда ты появилась.
      – А Джибби – это шеф-повар?
      – Просто повар, – поправил ее Дэйн. – Если назовешь Джибби шефом, он запустит в тебя одним из своих «пауков».
      – На кухне водятся пауки?!
      – Это не то, о чем ты подумала, – рассмеялся Дэйн, заметив ее возмущенный взгляд. – У нас так называют чугунные сковородки.
      – Рада это слышать, – криво усмехнулась Кэтлин. – А все-таки почему Джибби не хочет зваться шеф-поваром?
      – Он утверждает, что они коверкают язык и носят нелепые шапки. И еще он считает, что им нечего так уж воображать со своей стряпней, раз столько подручных подготавливают им все, прежде чем они возьмутся за дело, а после им даже не приходится отдраивать кастрюли и сковородки.
      – Он прав, – убежденно признала Кэтлин. – Спасибо за предупреждение. Я постараюсь никогда не называть его шефом.
      Дэйн передал ей несколько листков с заказами Джибби и планируемым им меню.
      – Это на неделю. Я сделал для тебя копии.
      – Спасибо. – Кэтлин просмотрела бумаги, и на лбу ее появилась легкая морщинка. Она еще раз внимательно перечитала документы. – Сколько у нас всего гостей?
      – В воскресенье прибудут еще двенадцать пар и останутся на неделю.
      – На сколько трапез рассчитаны эти припасы? – Дэйн заметил, что ее ошеломило количество заказываемой еды.
      – Семь завтраков, шесть ленчей и семь обедов.
      Она кивнула и вновь углубилась в список Джибби.
      – Сто двадцать пять дюжин яиц?! Это получается по пять упаковок на каждого гостя!
      – Угу. Гости съедают в среднем по три яйца на завтрак, это и есть полторы дюжины, как здесь указано. Дважды в неделю Джибби готовит яичный салат, это еще по шесть яиц на каждого гостя.
      – Так, – кивнула Кэтлин. – Но это выходит всего по две дюжины на гостя. А как насчет остальных?
      – Ты забываешь о штате работников. Они же тоже едят. Еще Джибби печет пирожки, печенье, бисквиты. Кроме того, почти во всех десертах используются яйца. Еще он печет свой хлеб. Потом, не забывай, есть оладьи, блинчики, запеканки, картофель в кляре, всякие соусы.
      Минуту Кэтлин безмолвно смотрела на него, затем расхохоталась:
      – Комиссия по повышению уровня холестерина приветствовала бы вас стоя!
      – Может быть. Но почти все наши гости, находясь в отпуске, забывают о диетах. А пища на «Дабл-Би» здоровая и сбалансированная. Наши гости активно тратят энергию. Физических нагрузок здесь больше, чем в круизе на прогулочном лайнере или на модном курорте с пляжем. Так что все уравновешивается.
      – Ты меня убедил. – Кэтлин снова вернулась к списку. – Я вижу здесь кур, индюков, свинину и говядины на целую корову. Свежих овощей тоже достаточно.
      – Угу. – Дэйну было интересно, заметит ли она тот единственный продукт, который был пропущен в списке Джибби. – Итак, ты подпишешь этот заказ?
      – Полагаю, что да. Все, что есть в меню, имеется и в заказе. За исключением… а где здесь кофе?
      – Молодец! – Дэйн радостно улыбнулся ей: он не ожидал, что Кэтлин мгновенно схватит эту деталь, но она не оплошала. – Мы не покупаем кофе в местных магазинах. Кофе в зернах поступает к нам прямо из оптовой компании. Мы постоянные клиенты.
      – Кофе здесь действительно отличный, – заметила она. – Я обратила на это внимание еще утром.
      – Так и должно быть. Он недешевый, и мы мелем его перед каждой заваркой. Твоя тетя обожала хороший кофе и потратила много времени, пока не нашла поставщика, товар которого ей понравился.
      – Я рада, что тетя Белла так ревностно относилась к кофе, – произнесла Кэтлин, отпивая еще глоток. – Мне редко приходилось пить такой вкусный.
      – Наши гости тоже это отмечают. Раньше они спрашивали название фирмы, чтобы заказать дома такой же.
      – Спрашивали?
      Дэйн, улыбаясь, кивнул, довольный тем, что Кэтлин уловила намеренное использование им прошедшего времени.
      – Угу. Когда дистрибьютор заметил, что получает множество звонков от наших клиентов, он решил снабжать нас проспектами и брошюрами, а также бланками заказов.
      – А вы получаете скидку? – И когда он покачал головой, глаза ее возбужденно сверкнули. – Но ведь это неправильно. Раздавая проспекты, бланки заказов и брошюры, «Дабл-Би» рекламирует их продукт.
      Дэйн видел, что Кэтлин загорелась этой идеей.
      – Ты права. Как нам обратиться за скидкой?
      – Об этом я позабочусь. Дай мне их брошюры, и я им позвоню. Уверена, что, оценив число новых клиентов, приобретенных с нашей помощью, они согласятся на скидку. Они могут даже раскошелиться на пробные образцы, которые мы будем предлагать гостям. Проспект легко потерять: это ведь просто бумажка, а пакетик с кофе – дело другое. Он – ценность, особенно если вам уже понравилось то, что внутри.
      Дэйн выдвинул ящик, где хранил проспекты, и передал один Кэтлин.
      – Когда ты собираешься звонить?
      – Дай мне посмотреть, где они размещаются. – Она просмотрела проспект и бросила взгляд на часы. – В Сан-Франциско сейчас полтретьего пополудни. Глава их отдела продаж как раз должен вернуться с ленча. Я позвоню ему сию же минуту. Лучше все делать не откладывая, правда?
      – Верно. – Дэйн отодвинул стул и встал из-за стола. – Давай поменяемся местами. Тебе будет удобнее говорить, сидя за столом. Хочешь, чтобы на время разговора я вышел?
      – Это еще зачем?
      Дэйн пожал плечами.
      – Я просто подумал, что, может, тебе так будет легче беседовать. Некоторые люди не любят говорить по телефону при посторонних.
      – У меня этой проблемы нет, – усмехнулась она. – Я не раз звонила с совещаний, когда двадцать человек за столом слушают, что ты говоришь. Хочешь уходи, хочешь оставайся, меня это не беспокоит.
      – Тогда я останусь. – И Дэйн уселся на ее стул.
      – Ладно. – Показав на листок бумаги на столе, Кэтлин спросила: – Ничего, если я использую его для заметок?
      Он кивнул и с интересом стал смотреть, как деловито она положила перед собой чистый лист и взяла из держателя авторучку. Зрелище она представляла противоречивое. Выглядела Кэтлин как подросток, со своим рыжим задорным конским хвостиком, а действовала как опытный ответственный работник, привыкший принимать серьезные решения и заключать деловые сделки.
      – Попросите, пожалуйста, мистера Шермана. Это говорят из конторы миссис Брэдфорд. – Дэйн ошеломленно уставился на нее: Кэтлин заговорила с четким британским акцентом и совершенно изменила голос и манеру. – Нет, я подожду. Миссис Брэдфорд сказала, что ей важно побеседовать с мистером Шерманом немедленно.
      Видимо, Кэтлин заметила потрясенное лицо Дэйна, потому что подмигнула ему и быстро нацарапала несколько слов на листе и повернула написанное к нему. В записке стояло: «Важные работники никогда не набирают деловой телефонный номер сами».
      – Мистер Шерман? – Она вновь заговорила измененным голосом. – Это говорит Леона Смит-Холмсби из конторы миссис Брэдфорд. Пожалуйста, подождите минуту.
      Дэйн был поражен. Как здорово она это проделывала! Кэтлин снова подмигнула ему и насмешливо поиграла бровями. Выждав минуту, она заговорила:
      – Мистер Шерман? – Теперь голос ее звучал естественно, но тон был энергичным и деловым. – Это Кэтлин Брэдфорд с ранчо «Дабл-Би». У меня печальная новость относительно моей тети, Беллы Брэдфорд, прежней владелицы ранчо. Она шесть недель назад скончалась.
      Наступившая пауза явно была заполнена выражениями соболезнований со стороны мистера Шермана. Затем Кэтлин заговорила вновь:
      – Благодарю вас, мистер Шерман. Вам, конечно, известно, что тетя Белла лично выбрала ваш кофе для «Дабл-Би». Я попробовала его сегодня утром и рада сообщить вам, что это отличный продукт. Теперь, когда я и мой партнер унаследовали ранчо, мы предпочли бы продолжить сотрудничество с вами.
      Она написала еще строчку, Дэйн наклонился и прочитал: «Я его подцепила на крючок».
      – Это верно, мистер Шерман. Прошлое сотрудничество было на благо обеим сторонам. Но один аспект взаимоотношений с вашей компанией меня озадачивает. У вас ведь есть отдел рекламы? Не так ли?
      Дэйн откинулся на спинку стула и с удовольствием стал слушать дальнейшую беседу. Кэтлин аккуратно затягивала мистера Шермана в свои сети. Хотя Дэйн слышал только одного из собеседников, ему скоро стало ясно, что Кэтлин обращалась с мистером Шерманом так же, как с той матерой рыбиной нынче днем. Она позволяла ему думать, что он контролирует ситуацию, но постепенно подматывала леску, пока не получила скидку, которой добивалась.
      Но Кэтлин на этом не остановилась. Дэйн уже улыбался во весь рот, когда она договорилась о сотнях пробных образцов для гостей, А затем ей удалось выторговать бонус для «Дабл-Би» в виде некоторого процента бесплатных пакетиков с зернами кофе и премий за большие заказы от гостей ранчо.
      – Благодарю вас, мистер Шерман, – произнесла наконец Кэтлин, адресуя Дэйну торжествующую улыбку. – С вами очень приятно иметь дело.
      Когда она положила трубку, Дэйн встал и зааплодировал.
      – Кэтлин, ты была великолепна.
      – Спасибо. – Она покраснела, принимая комплимент, и стала еще прелестнее. – Вообще-то это вовсе не трудно.
      – Может быть, но я уверен, что не смог бы этого сделать.
      – А я думаю, смог бы, – возразила она. – Все, что для этого нужно, это уверенность в себе и умение убедить людей, что это ты делаешь им одолжение.
      Дэйн покачал головой. Она слишком скромничала.
      – Думаю, что требуется нечто большее. Ты сумела заставить мистера Шермана захотеть сделать тебе приятное.
      – Это верно, – быстро согласилась она. – Но ты тоже можешь сделать это. Ведь большинство людей и так хотят угодить тебе. Разве не так?
      Дэйн пожал плечами.
      – Не знаю. Я никогда об этом не задумывался.
      – А если б задумался, то понял бы, что так оно и есть. Сэм и Джейк разобьются для тебя в лепешку. Подозреваю, что точно так же ведут себя и остальные работники ранчо. Они все жаждут твоей похвалы.
      – Я их босс, – напомнил ей Дэйн, – поэтому они и ждут моего одобрения.
      – Необязательно. Для меня ты не босс, а я все равно хочу, чтобы ты меня похвалил. Как ты объяснишь такое?
      Выпалив это, Кэтлин залилась краской. Она страшно смутилась. Было ясно, что это просто вырвалось у нее и говорить этого она не собиралась. Дэйну было интересно увидеть, как теперь она выкрутится из ловушки, в которую себя загнала, но это была бы ненужная жесткость. Надо было сделать так, чтобы не пострадала ее гордость.
      – Ну, это объяснить совсем не сложно.
      – Неужели?
      – Абсолютно. – Она не могла заставить себя встретиться с ним глазами. – Я знаю, как управлять ранчо, а ты нет. Ты хочешь научиться у меня всему, и это вынуждает тебя воспринимать меня как босса, хотя на самом деле мы партнеры.
      Кэтлин ухватилась за его объяснение, как за спасательный, круг:
      – Да, конечно, ты прав.
      – Есть, правда, еще один фактор.
      – Какой же? – Она подняла взгляд и наконец посмотрела ему в лицо. Было очевидно, что она с тревогой ждала следующих его слов.
      – Ты проголодалась. Не удивлюсь, если от голода ты просто плохо соображаешь. Так что давай совершим набег на кухню и посмотрим, чем нам там удастся поживиться.
      Улыбка облегчения осветила лицо Кэтлин.
      – Отличнейшая идея. Теперь, когда ты это сказал, я чувствую, что съела бы быка.
      Дэйн поднялся и широким жестом пригласил ее к двери. Он помог ей достойно выйти из щекотливого положения и чувствовал себя поэтому очень благородным. Но, идя вслед за нею по коридору, не мог не усмехнуться. Кэтлин Брэдфорд хотелось угодить ему, и он воображал себе множество способов, которыми она могла бы этого добиться. Впрочем, большинство из них заканчивалось тем, что она проскальзывала к нему в комнату в середине ночи, но намекать ей на это он не решался… пока.

      Настало воскресенье, и гости разъехались. Кэтлин помахала им вслед и, погрустневшая, вернулась к себе, чтобы принять душ и переодеться к приезду новых гостей, которых ждали к вечеру. Ее удивило, что расставание оказалось столь трудным. У нее действительно было ощущение, что она теряет друзей.
      Натянув синие джинсы, Кэтлин критически оглядела содержимое своего шкафа. Ее синяя с белым блузка находилась в стирке, а для свитера было слишком тепло. Она привезла сюда целый гардероб, а оказалось, что ей нечего надеть. Жизнь на «Дабл-Би» не требовала вечерних туалетов, модных платьев для коктейля или шикарных деловых костюмов.
      Так что придется обходиться немногими подходящими вещами, пока не удастся съездить в Ларами и пополнить гардероб. Сняв бирюзовую блузку с вешалки, Кэтлин через голову натянула ее. Конечно, блузка была чересчур нарядной, но выхода не было.
      Кэтлин готовилась потушить свет в кладовке, служившей ей шкафом, но тут ее внимание привлекло любимое вечернее платье. Оно было сшито из нежно-зеленого шифона с шелковой нижней юбкой. Лиф был расшит бисером и держался на тоненьких бретельках-»спагетти». Кэтлин надевала его лишь один раз, во время медового месяца, а обошлось оно в целое состояние. Если она останется на ранчо, у нее уже не будет случая надеть его вновь.
      Кэтлин сняла его с вешалки и подошла с ним к зеркалу. Приложив платье к себе, она вспомнила тот вечер, когда была в нем. Это был официальный прием во французском посольстве. Они представляли семейство Синклеров, и Кэтлин провела весь вечер в болтовне с женами влиятельных людей. По правде говоря, прием был скучен до невероятности, и она была счастлива, когда он закончился.
      Да, если она наденет его на одну из субботних танцулек на ранчо, это будет сенсацией. Кэтлин даже засмеялась, представив себе выражение лица Дэйна, если она в этом наряде возникнет в дверях их похожего на амбар танцевального зала. Он объявит ей, что она рехнулась, и утащит обратно в комнату, пока присутствующие ее не засмеяли. Разумеется, она не станет его надевать. Оно совершенно не подходит к здешним танцам, хотя, право, стоило бы так одеться, чтобы посмотреть на ошеломленный вид Дэйна.
      От платья мысли Кэтлин невольно перешли к ее деловому партнеру. Дэйн представлял собой загадку, которую она никак не могла разгадать. Бывали минуты, когда он выглядел типичным ковбоем, с этими его «не-а» и «угу», а также сочными словечками из вестернов. А иногда он вдруг представал перед ней образованным и даже изысканным, что было удивительным для старшего ковбоя на далеком ранчо. Он, несомненно, получил хорошее образование. В этом Кэтлин не сомневалась. Она готова была поклясться, что он окончил первоклассный колледж. В то же время она была уверена, что он вырос на ранчо. Он хорошо знал, как управлять животноводческим хозяйством, и эти знания нельзя было получить из книжек и бесед со скотоводами. Они приобретались годами опыта. Но при этом Дэйн многое знал о рынке ценных бумаг и не далее как вчера упомянул выставку, которую видел в музее «Метрополитен». В Дэйне Моррисоне было много необъяснимого, в том числе и такой факт: когда Кэтлин облила свою шелковую блузку соусом, он тут же побежал и принес бутылку содовой. Это было абсолютно правильно, но откуда он об этом знал?
      В дверь постучали. Кэтлин подошла к двери, на ходу уронив свое роскошное платье на постель. Старые гости уже час как уехали, а новые приедут не раньше чем через три часа.
      – Миссис Брэдфорд?
      Это была Лайза Торнтон, одна из выпускниц школы, которых они нанимали на лето. Кэтлин приветливо улыбнулась: ей нравилась эта жизнерадостная и дружелюбная брюнетка.
      – Какие-то проблемы, Лайза?
      – Миссис Брэдфорд, мне нужно сегодня уйти пораньше, но Триш обещала поработать за меня.
      Кэтлин кивнула. Глаза Лайзы светились счастьем, и вид у нее был радостно-взволнованный.
      – Хорошо, Лайза. А в чем дело? Особое свидание?
      – Нет, миссис Брэдфорд. – Лайза смущенно зарделась. – Мама только что позвонила мне и сказала, что я выиграла конкурс штата по сочинениям. В пятницу вечером я должна быть в Шайенне, чтобы получить приз на большом банкете. Там будет очень шикарно, и мне надо поскорее пойти домой и сообразить что-то насчет наряда.
      – Сообразить? – озадаченно переспросила Кэтлин. – Это что, еще одно местное выражение?
      – Я имею в виду, что мне нужно что-нибудь сшить, – объяснила Лайза. – Я не хочу просить у мамы денег на новое платье. Теперь, когда нет отца, мы едва справляемся. Моя летняя работа очень нас поддержала, но отложить много денег я не смогла.
      Кэтлин задумчиво посмотрела на Лайзу и кивнула головой. Она поняла, что сейчас сделает.
      – Какое платье ты бы хотела, Лайза?
      – Толком не знаю. Что-нибудь по-настоящему элегантное. Призы должен вручать губернатор, и я буду стоять перед всеми этими людьми…
      Кэтлин прикинула, что они с Лайзой примерно одного размера.
      – Погляди на платье, что лежит на постели, и скажи, оно тебе нравится?
      – Это? – Лайза подошла поближе и осторожно коснулась ткани. – Оно изумительное! Вы разрешите мне скопировать фасон? Я не буду его распарывать, я просто срисую его прямо здесь. Если вы разрешите…
      Кэтлин прервала ее:
      – Примерь его, Лайза. Посмотрим, как оно на тебе сидит.
      – Правда?
      – Ну конечно. Я хочу увидеть, как ты в нем выглядишь.
      Лайза не стала дожидаться повторного приглашения. Ее живые карие глаза засверкали, она поспешно сбросила джинсы и рубашку и натянула через голову платье. Кэтлин помогла ей застегнуть молнию и подвела Лайзу к зеркалу.
      – По-моему, великолепно.
      – По-моему, тоже, – рассмеялась Лайза, медленно поворачиваясь, чтобы полюбоваться своим отражением. – Конечно, я не смогу скопировать вышивку бисером на лифе. Бисер очень дорог, да и времени на это уйдет слишком много. Но фасон просто идеален. А какой потрясающий цвет! Интересно, смогу я отыскать похожий материал в Ларами?
      Платье Кэтлин было из дорогой импортной ткани, так что Кэтлин сомневалась, что в Ларами вообще найдется что-либо подобное.
      – Не думаю, Лайза, что сможешь, но тебе и не надо никуда ехать. Платье твое.
      – Мое? Но… – Лайза замолчала, потрясенно глядя на Кэтлин. – Вы хотите сказать, что я могу взять его для банкета?
      – Нет. Можешь забирать насовсем. Я сейчас расстегну молнию и поищу для него пакет. У меня где-то должны быть.
      – Но… почему вы дарите мне такое?.. – Лайза никак не могла прийти в себя.
      – А почему бы и нет? У тебя есть повод его надеть, а у меня нету. И если я останусь здесь, на «Дабл-Би», я уж никак не попаду на необыкновенные банкеты или вечеринки с коктейлями.
      – Никто никогда не был так добр ко мне. – Губы Лайзы задрожали, она готова была расплакаться. – Я… я просто не знаю, что сказать.
      – Тебе не надо ничего говорить. Проведи хорошо время на этом банкете и не подведи нас.
      Когда Лайза ушла, сияя благодарной улыбкой и бережно прижимая к груди пакет с платьем, Кэтлин занялась тем, что стала анализировать свою первую неделю на ранчо. То, что она подарила Лайзе платье, подняло ей настроение. Она с удовольствием вспоминала смешанный со страхом восторг на лице девушки при виде роскошного наряда.
      Неделя оказалась не такой уж плохой. Кэтлин старалась мыслить позитивно. Она добилась некоторых успехов. Одним из них была скидка, о которой она договорилась с мистером Шерманом. Еще она поймала рекордную рыбину, немножко научилась ездить верхом, хотя все еще чувствовала себя не вполне уютно на спине Нэнни. Она могла теперь заплетать волосы в косу, считая это немалым своим достижением. Благодаря ее хитрости у миссис Беннинг не появлялось новых синяков. И все же нельзя отрицать, что были некоторые вещи, с которыми не все ладилось.
      Кэтлин размышляла об этом, заканчивая вплетать ленту в толстую косу и перекидывая ее на спину. Во-первых, ее ужалила пчела, а потом, когда она сунула руку в кусты, любопытствуя, что за странные звуки исходят оттуда, чуть не укусила гремучая змея. Во-вторых, когда она попыталась прополоть цветочную грядку, окаймлявшую проход между строениями ранчо, дело кончилось гибелью нескольких специально высаженных цветов. В-третьих, она свалилась с забора в кораль прямо под ноги очередной группе гостей. А еще она допустила ошибку, слишком часто улыбаясь Джейку. Тот воспринял это как знак поощрения, и вчера вечером, во время танцев, ей пришлось употребить свою власть совладелицы ранчо и приказать ему оставить ее в покое.
      Кэтлин перебралась на постель и села, чтобы надеть туфли. Прямо скажем, они не были созданы для ношения их на ранчо. Носки загнулись вверх после того, как они намокли в озере, а на левой появился разрез после столкновения с острым камнем. Их белизна сменилась грязно-серым цветом, а мыть их Кэтлин не решалась, потому что ей не в чем было бы ходить, пока они станут сохнуть. Вообще эти туфли слишком быстро изнашивались, и Кэтлин понимала, что здесь они долго не прослужат. Ей нужны были сапоги, и надо было достать их поскорее. Жизнь на ранчо требовала сапог!
      Мысль о сапогах заставила ее подумать и о других вещах, которые ей нужно приобрести, если она собирается оставаться на «Дабл-Би». Ей понадобятся еще джинсы, рубашки и носки. Нужно будет купить несколько легко стирающихся платьев, которые она станет надевать на субботние танцы. Как заметил Дэйн, химчисток поблизости не было, а у Кэтлин почти вся одежда была рассчитана на сухую чистку. Ее гардероб совершенно не подходил для жизни на ранчо.
      Пора было ей посмотреть фактам в лицо. Кэтлин вздохнула и уронила голову на руки. Она могла легко управляться с полной комнатой привередливых клиентов, но никак не сочеталась с жизнью на «Дабл-Би». Да, ей здесь нравилось. Проблема была не в этом. Как-то так получалось, что чем бы она ни занялась, все выходило неладно. И хуже всего то, что, Дэйн относился к этому невероятно спокойно. Он даже не ворчал, когда ему приходилось исправлять то, что напортила Кэтлин. Он сохранял жизнерадостную доброжелательность и был просто воплощенным терпением. Вот это и было самой главной ее проблемой – Дэйн Моррисон.
      Кэтлин осуществила свой план работать в тесном контакте с Дэйном, но ее влечение к нему не уменьшалось. Более того, оно, казалось, росло не по дням, а по часам. Теперь он еще стал ей сниться! Прошлой ночью сон был таким явственным, что она не знала, как ей быть дальше. Кэтлин снилось, что Дэйн раздевает ее и гладит своими сильными руками ее тело! Понятно, что контролировать сны она не могла. Но ведь она уже не раз ловила себя на том, что погружается в грезы о Дэйне средь бела дня, представляя, каково было бы целоваться с ним, мечтая, чтобы он увез ее в какое-нибудь укромное местечко в лиловых горах и занялся с ней любовью!
      Это следовало прекратить! Мысли о Дэйне доведут ее до безумия. Каждую ночь, одна в своей постели, Кэтлин боролась с порывом надеть нечто соблазнительно-сексуальное и, прокравшись по пустынному коридору, постучать в его дверь. Нет, ей срочно нужно что-то с этим делать! Если она не перестанет грезить о Дэйне, она наделает каких-нибудь отчаянных глупостей.
      Кэтлин криво усмехнулась. Одно было хорошо: за все время пребывания на ранчо она ни разу не вспомнила о Спенсере. Все сожаления о разводе растаяли как дым. Ей было абсолютно безразлично, что Ардис ждет от него ребенка. Это было не важно. Кэтлин не жалела о прошлой жизни и радовалась, что вовремя оставила ее позади.
      Жизнь на ранчо была увлекательной. Этого Кэтлин не могла не признать. Когда в шесть утра начинал греметь ее механический будильник, она просто вскакивала с постели. Каждый день ее ждали новые приключения и волнующие открытия. Верно, иногда она досадовала, иногда чувствовала себя неловко, но скучно ей не было никогда.
 
      Дэйн решительно шагал по коридору в чистых джинсах и свежевыглаженной рубашке с эмблемой «Дабл-Би». Меньше чем через час прибудут новые гости, и он должен был убедиться, что все готово к их приезду.
      – Здравствуйте, мистер Моррисон.
      – Привет, Лайза. – Дэйн улыбнулся своей самой любимой из сезонных работниц, Лайза Торнтон всегда держалась дружелюбно и приветливо и была очень трудолюбива. Он бросил взгляд на пакет с платьем в ее руке и улыбнулся еще шире. – Похоже, сегодня свидание?
      Лайза покраснела.
      – Нет, мистер Моррисон. Это платье для большого банкета в Шайенне, где я буду получать приз. Когда я рассказала миссис Брэдфорд, что победила на конкурсе штата по сочинениям, она подарила его мне.
      – Очень мило с ее стороны. – Дэйна не удивил поступок Кэтлин. Он успел достаточно ее узнать, чтобы понять, что она человек щедрый.
      – По-моему… Я думаю, оно очень дорогое. – Лайза понизила голос до еле слышного шепота. – Я, наверное, не должна была его принимать?
      – Нет. Кэтлин не стала бы предлагать его, если бы не хотела сделать тебе подарок. А что это за платье?
      – Настоящий шелк с шифоновой верхней юбкой. – Лайза раскрыла пакет и показала ему платье. – Посмотрите, как оно расшито бисером. Такая вышивка очень дорого стоит. Я ведь вижу, что это ручная работа.
      Дэйн заметил ярлык модного дизайнера и присвистнул:
      – Ты права, Лайза. Оно очень дорогое.
      – Как бы я хотела чем-нибудь ее отблагодарить, – доверительно сказала Лайза. – Но ничего не могу придумать. Все, что я умею, это шить, а у нее целый шкаф дорогих платьев.
      – Ты на пороге идеального решения, Лайза, – заговорщицки прошептал Дэйн. – Говоришь, у Кэтлин целый шкаф дорогой одежды?
      – Да. – Лайза ждала продолжения.
      – А видела ли ты там что-либо подходящее для нашего ежегодного праздника?
      – Нет. – Лайза сразу поняла его мысль. – Но могу сшить для нее что-нибудь такое. Как вы считаете, стоит это сделать?
      – Тебе решать, Лайза, но я полагаю, что ей это очень бы понравилось.
      – Тогда я так и поступлю. – Лайза помедлила, размышляя. – Какой цвет, по-вашему, мне выбрать?
      Дэйн ответил, не раздумывая:
      – Зеленый. Обязательно должно быть что-то зеленое, что пошло бы к ее глазам.
      – Вы правы, – согласилась Лайза. – У меня есть отрез зеленого с белым ситца, который, мне кажется, пойдет миссис Брэдфорд. Как вы думает, лучше, чтобы это был сюрприз?
      Дэйн поднял брови.
      – А у тебя получится? Разве тебе не надо будет его примерить и все такое?
      – Нет, – покачала головой Лайза. – У нас с миссис Брэдфорд один размер, так что примерки не понадобятся. Спасибо, мистер Моррисон. Я побегу домой и тотчас примусь за шитье!
      Дэйн проводил взглядом взволнованную Лайзу. Светившееся счастьем лицо девушки его порадовало. На платье, которое она сошьет Кэтлин, не будет ярлыка модного дизайнера, но он не сомневался, что Кэтлин оно понравится больше, чем все дорогие наряды в ее шкафу. Они так ее смущали! Дэйн обратил внимание, как она завязывала простенькую косынку на вороте своих шелковых блузок, чтобы никто не заметил, какие они модные и слишком шикарные для ранчо. Конечно, никого это не обманывало, но она старалась. У нее не было одежды, которая подходила бы для ранчо. Даже ее синие джинсы имели дизайнерский ярлык. Дэйн задумался об этом прошлым вечером и сообразил, как сможет ей помочь. У него в кабинете стоял целый ящик рубашек с эмблемой «Дабл-Би». Рубашки были мужскими и слишком большими для Кэтлин, но он решил предложить ей одну: может быть, она придумает, как ее использовать. Рубашка была красной и не слишком сочеталась с ее рыжими волосами, но у него было ощущение, что Кэтлин все равно ее наденет. Когда она сюда явилась, то выглядела как модная картинка, но Дэйн подозревал, что, решив стать его деловым партнером, она пересмотрела свои ценности. Рубашка станет неким тестом. Он отдаст ее и посмотрит, что из этого получится. Кэтлин Брэдфорд уже восхищала его. Она была стойкой и отважной, совсем как Белла. Если теперь она наденет красную рубашку для встречи новой партии гостей, Дэйн будет знать, что она действительно прикипела к жизни на ранчо.
 
      Достав рубашку из коробки, Кэтлин застонала: красный цвет ей абсолютно не шел. Но она была из хлопка, а значит, должна легко стираться. Кроме того, это была официальная рубашка «Дабл-Би». Дэйн носил такую постоянно, как и остальные работники ранчо. Она устала выделяться, выглядеть горожанкой, новичком, чужаком… Если для того, чтобы ее признали здесь своей, нужно надеть эту красную форму, она это сделает.
      Натянув ее через голову, Кэтлин расхохоталась. Рубашка была огромной. Впрочем, Дэйн предупреждал, что она будет ей велика. Рукава были на четыре дюйма длиннее, чем нужно, а сама рубашка висела на ней как мешок. Но все это не имело никакого значения! Кэтлин закатала рукава, оставила три нижние пуговицы незастегнутыми, а полы завязала узлом. Затем она подошла к зеркалу и поморщилась, глядя на свое отражение. Цвет выглядел на ней просто отвратительно. Он никак не сочетался с волосами и делал ее похожей на спелый помидор. Бостонские друзья ужаснулись бы, увидев ее в этом наряде. Они, наверное, посоветовали бы ей обратиться к психоаналитику, а сами стали бы перешептываться, считая, что из-за развода бедная Кэтлин тронулась умом. Но здесь, на «Дабл-Би», это значения не имело. Тут просто не было времени думать о моде. Важным было другое: работать вместе со всеми, быть принятой окружающими и показать всем, что ты готова выполнять свою долю обязанностей. Дэйн не принес бы ей эту рубашку, если бы не хотел, чтобы она ее надела. Конечно, она была вправе отказаться носить то, что не подходило ей ни по цвету, ни по размеру… Но ведь она могла и надеть ее, чтобы обрадовать Дэйна.
      Еще раз поглядев на свое отражение, Кэтлин решилась. Круто повернувшись, она шагнула к двери, чтобы присоединиться к человеку, значившему для нее несравненно больше, чем все моды, бывшие и будущие.

      Кэтлин удавалось сохранять на лице вежливую улыбку, хотя один из гостей, мистер Аллен Кеннеди, начал испытывать ее терпение. Он стремился не отходить от нее уже с момента приезда, а теперь хотел еще больше завладеть ее вниманием.
      – Боюсь, я не очень разбираюсь в ужении на муху, мистер Кеннеди. Вам следует спросить об этом моего партнера. Он вон там, около фургона с припасами.
      – Нет проблем. – Мистер Кеннеди встал из-за стола. Кэтлин облегченно вздохнула. Он долго рассказывал ей, что является лос-анджелесским продюсером и постоянно присматривает места для съемок очередного фильма. Однако вместо того, чтобы направиться к Дэйну, мистер Кеннеди крепко схватил ее за руку. – Пойдемте. Я хочу, чтобы вы показали мне кораль.
      Кэтлин покачала головой:
      – Извините меня, мистер Кеннеди. Я не могу пойти прямо сейчас. Но если вы попросите Дэйна, я уверена, что он будет рад…
      – Вы не понимаете, – оборвал он ее. – У меня есть причина просить об этом именно вас. Мне нужно увидеть, как вы выглядите на этом фоне.
      – Я?
      – Да, Кэтлин. Кстати, Кэтлин – хорошее имя. Мне нравится. Думаю, нам даже не придется его менять.
      – Менять мое имя? – Кэтлин заставила себя вежливо улыбнуться ему. – Но я не собираюсь менять свое имя, мистер Кеннеди.
      – Зовите меня Аллен. В Голливуде все зовут друг друга по имени. Я думаю, что смогу с вами сработаться, Кэтлин. Как вы смотрите на то, чтобы сняться в моем следующем фильме в роли инженю?
      Он интригующе и самодовольно ухмылялся, так что Кэтлин с трудом удержалась, чтобы не послать его куда подальше. Это был пожилой мужчина, довольно красивый, не лишенный лоска, с самоуверенной манерой общения, казалось, заявлявший: «Отказа не приму». Кэтлин сомневалась, что мистер Кеннеди был продюсером Голливуда, хотя адрес в его водительских правах подтверждал, что он из Лос-Анджелеса. Больше всего он напоминал ей успешного коммивояжера, готового на все ради выгодной сделки.
      – Я слишком стара для инженю, мистер Кеннеди, – ответила Кэтлин, сознавая, что, встреться они при других обстоятельствах, она бы уже давно оборвала их разговор. Но мистер Кеннеди и его жена были гостями «Дабл-Би», и Кэтлин приходилось быть с ним вежливой.
      – Возможно, вы правы. – Он окинул ее критическим взглядом. – Но мы можем слегка уменьшить вам возраст. Я больше тридцати лет занимаюсь этим делом и, уж поверьте, знаю некоторые приемчики.
      Это было уже чересчур. Кэтлин вежливо улыбнулась и покачала головой:
      – Благодарю вас, мистер Кеннеди. Но актерская карьера меня не интересует. И если вы приехали на наше ранчо, чтобы найти место для съемок, боюсь, должна вас разочаровать. Мы не допускаем киношников на свою землю.
      – Все так говорят… поначалу. – Он фыркнул и похлопал ее по руке. – Но деньги говорят громче, Кэтлин. Это жизненный факт.
      Кэтлин вздохнула, про себя удивляясь, что еще способна сохранять улыбку.
      – Уверена, что так оно и есть, мистер Кеннеди, но мы просто не заинтересованы становиться местом киносъемок. Если вы ищете подходящий фон для вестерна, вам стоит обсудить ваш проект с мэром Литтл-Форка. По-моему, пару лет назад там снимали какой-то фильм.
      – Возможно, я так и поступлю, – кивнул мистер Кеннеди. – Но я все-таки хочу увидеть кораль. Знаете, вы не очень-то любезны с гостями.
      Кэтлин едва сдержалась, чтобы не ответить резкостью, и встала из-за стола.
      – Конечно, мистер Кеннеди. Пожалуйста, следуйте за мной.
      – Я все еще думаю, что вы сможете сыграть инженю. Он шел почти вплотную к ней, и Кэтлин чувствовала себя очень неловко. Она решила, что ни за что не поведет его в кораль одна. Проходя мимо фургона с припасами, она взмахом руки подозвала Сэма.
      – Привет, Сэм. Это мистер Кеннеди. Он хочет увидеть кораль. Будь любезен, проведи его повсюду и ответь на любые вопросы, которые он задаст.
      – Конечно, миссис Брэдфорд, – понимающе улыбнулся Сэм. – Пойдемте, мистер Кеннеди. Хотите, подберем вам лошадь для завтрашней прогулки?
      Мистер Кеннеди обернулся и со злостью посмотрел на Кэтлин, но послушно пошел за Сэмом. Удачное избавление вызвало у Кэтлин первую искреннюю улыбку с того момента, как лжепродюсер решил завладеть ее вниманием.
      – Все в порядке? – поинтересовался подошедший Дэйн.
      – Как чистый дождичек, – повторила Кэтлин любимую присказку Джибби. – Мистер Кеннеди пожелал увидеть кораль, и я попросила Сэма провести с ним небольшую экскурсию.
      – Ему захотелось посмотреть кораль ночью?
      – Совершенно верно. – Губы Кэтлин растянула усмешка. – Он хотел, чтобы я показала ему все, но я решила, что это не очень хорошая идея.
      – Почему?
      Кэтлин передернула плечами, стараясь выглядеть наивно и невинно. Она не собиралась жаловаться Дэйну на мистера Кеннеди. – Я мало знаю о лошадях, а мистер Кеннеди любит задавать вопросы. Вот я и подумала, что для нас обоих будет лучше, если его поведет Сэм.
 
      Дэйн взял Кэтлин за руку и повел к покинутому гостями столу. Он видел, как Кеннеди пытался к ней приставать, и уже собирался идти на выручку, когда Кэтлин ловко спровадила престарелого бабника, перепоручив его Сэму. По выразительной усмешке, которую послал ему Сэм перед тем, как повести мистера Кеннеди к коралю, Дэйн прекрасно понял, что произошло.
      – Подожди здесь, Кэтлин. Я принесу нам кофе.
      Дэйн направился к кухонному фургону. Было совершенно очевидно, что Кеннеди положил глаз на Кэтлин, а такие типы легко не сдаются. Дэйн хотел предупредить парней, чтобы присмотрели за Кэтлин, но не успел он открыть рот, как Джибби ухватил его за руку.
      – Приглядывай за этим калифорнийским парнем, Дэйн. Он ведет себя слишком вольно с миссис Брэдфорд. Хорошо, что она сообразила и отправила его с Сэмом, но он наверняка попытается снова.
      Дэйн кивнул:
      – Присмотрю, Джибби. Как ты узнал насчет Кеннеди?
      – Сэм подсказал. Мы не должны допустить, чтобы с миссис Брэдфорд что-нибудь случилось. Она настоящая леди.
      – Это правда. – Дэйн налил две чашки кофе и вернулся к столу. Возможно, Кэтлин не сознавала, как много значило для ребят, что она появилась в рубашке с эмблемой ранчо. Ведь они поняли: Кэтлин связала свою судьбу с «Дабл-Би». Дэйн подслушал, как Джейк сожалел, что рубашка такого цвета гасит оттенок ее чудесных волос. Так что Дэйн собирался что-нибудь с этим сделать. Завтра утром он первым делом позвонит в компанию, которая им их поставляла, и закажет рубашки другого цвета и соответствующего Кэтлин размера.
      Думая об этом, он улыбнулся и так, улыбаясь, подошел к столу. Кэтлин взглянула на него и заметила:
      – У тебя сегодня счастливый вид.
      – Так и есть. По-моему, у нас приятная группа гостей за исключением мистера Кеннеди. Держись от него подальше. Из-за него будут одни неприятности.
      – Постараюсь. – Кэтлин, покраснев, опустила глаза. Ее щеки сравнялись цветом с рубашкой. – А миссис Кеннеди ты уже видел?
      Дэйн кивнул, вспоминая блондинку, расписавшуюся в гостевом журнале:
      – Я был в холле, когда они приехали. Она прямо Барби.
      – Ее зовут Барбара?
      – Нет, – фыркнул Дэйн. – Ее зовут Бэмби, и она как-то появлялась на развороте «Плейбоя». Она во всеуслышание объявила об этом сразу по приезде.
      Кэтлин с любопытством склонила голову набок.
      – Тогда почему ты назвал ее Барби?
      – Я не сказал, что ее зовут Барби, я сказал, что она очень похожа на Барби, – поправил ее Дэйн. – Совершенно ясно, что она потратила целое состояние на то, чтобы выглядеть, как эта куколка.
      – Она блондинка?
      Задавая этот вопрос, Кэтлин наклонилась вперед, и Дэйн нервно глотнул. Ее форменная рубашка была застегнута на все пуговицы, но все равно вид был невероятно сексуальный, Кэтлин выглядела, как девушка-подросток, надевшая рубашку своего ухажера, Дэйну безумно захотелось, чтобы это была его рубашка.
      Но Кэтлин ждала ответа, и Дэйн кивнул:
      – Она калифорнийская крашеная блондинка. И, видимо, у нее связи с косметической фирмой, потому что она явно воспользовалась всей доступной косметической хирургией. Лицо подтянуто, морщинки разглажены, улучшено все, что можно. Она изо всех сил стремится повернуть время вспять.
      – Сколько ей лет?
      – Водительские права утверждают, что сорок два, но выглядит она на десять лет моложе. Тебе наверняка знаком этот тип. Стареть тихо и благородно она не станет.
      – Ты многое успел рассмотреть, – поддразнила его Кэтлин. – Что-нибудь еще?
      – У нее искусственный загар, и известные части ее тела не колышутся, когда она ходит.
      Кэтлин весело хихикнула, и этот проказливый смешок очень понравился Дэйну. У нее было отличное чувство юмора.
      – Понимаю. Но где она сейчас? Я думала, что на барбекю поговорила со всеми.
      – Мистер Кеннеди явился на барбекю один. Сразу после того, как они зарегистрировались, Бэмби отправилась в свою комнату, чтобы отдохнуть с дороги. Она была в изнеможении от самолета и разницы во времени. По-моему, она и сейчас там.
      – В изнеможении от разницы во времени? – Кэтлин посмотрела на Дэйна, как на сумасшедшего. – Но это же какая-то чепуха! Какое изнеможение, когда между Калифорнией и Вайомингом всего два часа полета?
      – Вот так.
      Кэтлин понадобилась минута на раздумья, после чего она глубокомысленно кивнула:
      – Понимаю. Все Барби всегда страдают от изнеможения, даже после двух часов перелета. Я права?
      – Абсолютно. – Дэйн хохотнул и взял ее за руку. – Ты не превратишься в Барби, когда повзрослеешь, Кэтлин?
      Она негодующе посмотрела на него и потрясла головой:
      – Никогда. Я собираюсь стареть изящно и благородно, как старела моя мама. Возможно, если седина мне не пойдет, я буду слегка подкрашивать волосы, но и только.
      – Никаких подтяжек лица и откачивания складок на животе?
      – Категорически нет. Косметическая хирургия похожа на асфальтовый каток. Как покатится, не остановишь, и соскочить страшно. Моя бывшая свекровь попала в эту ловушку и теперь красуется с тридцатилетним лицом и шестидесятилетней шеей. Я понимаю, когда этим занимается кинозвезда или фотомодель. Это та цена, которую они платят за выбор профессии, ориентированной на внешность. И я понимаю даже, почему это приходится делать миссис Кеннеди.
      – И почему же?
      – Если ее муж тот, за кого себя выдает, он постоянно окружен красивыми женщинами. Думаю, она считает, что должна с ними состязаться:
      Дэйн лишь поднял брови. Кэтлин явно угадала.
      – Ты полагаешь, что ее муж и вправду продюсер?
      – Он может им быть, но я почему-то сомневаюсь. Слишком много знаменитых имен он поминает и слишком поспешно сообщил всем о своем занятии. Если бы я была крупным продюсером, я хотела бы на отдыхе забыть обо всей этой суете.
      Дэйн задумчиво кивнул, соглашаясь с ней.
      – Хочешь узнать, говорит ли он правду?
      – Вообще-то это не имеет значения. – Она пожала плечами. – Пусть понаслаждается своей маленькой фантазией, если хочет. На мое отношение к нему это никак не повлияет.
      – Он тебе не нравится. Я прав? – усмехнулся Дэйн.
      – Да, не очень. Но он наш гость, и я буду с ним предельно вежлива. А вот чего мне действительно хочется, так это познакомиться с его женой.
      – Почему вдруг?
      Кэтлин весело хмыкнула, и Дэйн понял, что она сейчас скажет что-нибудь остроумное.
      – Я до сих пор никогда не встречалась со святыми. А чтобы ужиться с мистером Кеннеди, надо быть святой.
 
      Он коснулся ее лица, и Кэтлин задрожала от удовольствия. Его прикосновение вызвало покалывание у нее под кожей, там словно побежали огненные точки. Ей захотелось большего. Он гладил ее плечи, руки, и она, вздохнув, обняла его за шею. Он легко поднял ее и понес сквозь чащу деревьев на тихую полянку, поросшую высокой колышущейся травой и яркими цветами. В центре полянки было расстелено красное бархатное одеяло. Он бережно опустил ее на него. Но красное не подходило к ее волосам, и она поменяла его цвет на сочный темно-синий… цвет полночи. Это и была полночь. Она видела над собой мерцающие звезды. Они сияли в глубокой ночи, как крохотные свечки, и исполняли мелодию любви, наполняя ее сердце счастьем.
      Одна за другой звездочки поплыли по небу, оставляя за собой сверкающий след. Они кружились и вспыхивали, играя, как веселые щенки… заставляя месяц смеяться звучным рокочущим смехом. Рокот становился все громче и громче, пока испуганные звездочки не разбежались во все стороны. Они искали убежища по краям небес и, коротко вспыхнув, исчезали во мраке.
      И тогда месяц заплакал. Он остался один в бескрайнем небе. Товарищи по играм покинули его, и он грустил и печалился. Жгучие лунные слезы падали светящимися искрами на жадную сухую землю и поглощались ею.
      А затем все небо затмило его лицо. Их губы встретились в жарком поцелуе, который зажег в ней бурю страсти… и она сомлела, затрепетала… Он осыпал поцелуями ее тело, пронзая его краткими уколами наслаждения, и она задыхалась от восторга. Он ласкал ее, и она вздыхала и содрогалась, а потом он накрыл ее тело своим. От острого блаженства она закричала, самозабвенно отдаваясь наслаждению, утопая в крутящейся бездне, взмывая к свету, внезапно вспыхнувшему перед ее глазами. И тут месяц произнес…
      – Кэтлин! Кэтлин, проснись. У нас проблема. Ты мне нужна.
      – Что? – Она села на постели, моргая и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Наконец она различила лицо, грубовато-красивое лицо, которое немедленно узнала. Это был Дэйн. Очень взволнованный. – Что… что случилось, Дэйн? Что ты делаешь в моей комнате?
      – Молния попала в конюшню, и мне нужно идти помогать. Я пришел попросить тебя, чтобы ты успокаивала гостей… тех, кто проснется.
      Кэтлин сразу очнулась и торопливо сказала:
      – Конечно. Дай мне несколько секунд, я что-нибудь накину на себя. А с лошадьми все в порядке?
      – Да. Ребята вывели всех. Они сейчас в полной безопасности, но такие грозы их пугают. И пока молния и гром не прекратятся, мы будем заняты по горло.
      Она кивнула:
      – Иди. Я позабочусь о гостях.
      – Тебе понадобится вот это. – Дэйн чиркнул спичкой и зажег керосиновую лампу, поставив ее на прикроватный столик. – Электричество вырубилось. И что-то случилось с резервным генератором. А у меня сейчас нет времени с ним разбираться.
      – А как насчет гостей? У них в комнатах есть свечи? – Кэтлин понимала, что это непредвиденный крайний случаи и, не церемонясь, выскочила из-под одеяла и стала натягивать джинсы. Хорошо хоть, что она спала в длинной фланелевой рубашке, сохранившейся еще со времен колледжа.
      – В каждой комнате есть спички и керосиновые лампы, но некоторые гости не знают, как с ними управляться. Я задержался и зажег парочку фонарей в коридоре, чтобы никто не свалился с лестницы.
      – Ладно. Нет проблем. – Повернувшись спиной к Дэйну, Кэтлин стащила с себя ночную рубашку и выхватила из шкафа свитерок, лежавший сверху. Это оказался небесно-голубой кашемир, расшитый полевыми цветами. Но у нее не было времени думать о том, как она выглядит. – Я готова.
      – Обуйся. – Дэйн показал на ее босые ноги. Кэтлин покраснела, проследив за его взглядом. В день, когда подписывались бумаги о разводе, в порыве некоего вызова она покрасила ногти на ногах ярко-розовым лаком. Спенсер ненавидел крашеные ногти на ногах, и, хотя никто не мог их увидеть, сам этот поступок доставил Кэтлин огромное удовлетворение. Особенно по контрасту с изысканной дорогой обстановкой адвокатской конторы, где все происходило.
      – Очень мило. Почему-то я не думал, что ты принадлежишь к тому типу женщин, которые красят ногти на ногах.
      – Я и не крашу, – буркнула Кэтлин, бросив на него суровый взгляд, запрещавший дальнейшие расспросы. Она собиралась смыть лак, как только вернется домой, но Битей сразу же позвала ее на Ленч, и она совершенно об этом забыла. А теперь ей приходилось ждать, когда он сам сотрется, потому что она забыла захватить смывку.
      Все еще розовая от смущения, Кэтлин сунула ноги в кроссовки и завязала шнурки.
      – Теперь я совсем готова. Кто-нибудь из гостей проснулся?
      – Только один.
      По его тону Кэтлин поняла, что Дэйна тревожит.
      – Мистер Кеннеди?
      Дэйн выглядел таким расстроенным, что Кэтлин улыбнулась ему самой своей самоуверенной улыбкой и сказала:
      – Не беспокойся, Дэйн. Со мной ничего плохого не случится. Иди помогай ребятам.
      – Если ты уверена…
      – Уверена. – Кэтлин взяла лампу. – Выйди через мою дверь. Так ближе. Я позабочусь обо всем здесь.
      Дэйн толкнул заднюю дверь, в которую тут же ворвался порыв сильного ветра, и в нерешительности замер на пороге.
      – Может быть, все-таки стоит разбудить Рэнделлов? Они у нас третий год и, я не сомневаюсь, с радостью тебе помогут. Не хочется мне оставлять тебя наедине с Кеннеди.
      – Хорошо, хорошо, – торопливо кивнула Кэтлин, только чтобы успокоить Дэна. – Но говорю тебе, ничего не случится. Я могу справиться с мистером Кеннеди одной левой.

      Длинный коридор, который вел от ее комнаты к главному корпусу ранчо, был погружен в темноту. Поэтому Кэтлин была рада, что Дэйн оставил ей коробок больших кухонных спичек. Она чиркнула спичкой и зажгла фонарь, висевший у входа в большую гостиную. Заглянув туда, Кэтлин поморщилась, увидев сидевшего на диване мистера Кеннеди, и быстро отпрянула, пока он ее не заметил. Прежде чем начинать беседу с ним, она проверит, как дела у остальных гостей.
      На дрожащих ногах она поднялась по деревянной винтовой лестнице на второй этаж. Там царила полная тишина. Из комнат гостей не доносилось ни звука. Кэтлин не понимала, как это возможно, однако все гости спали крепким сном. Может быть, это и к лучшему. Ей было бы трудно их успокаивать, поскольку сама она очень нервничала.
      Вся дрожа, Кэтлин шла по длинному коридору. Гроз она никогда не любила, а это была самая жуткая гроза из всех, которые ей довелось переживать. Дождь изо всех сил барабанил по дранке крыши, пугая ее. Вспышки молний озаряли сине-белым светом темный коридор. Наступавший в промежутке между ними мрак казался от этого еще чернее. Каждая вспышка сопровождалась оглушительным раскатом грома, и Кэтлин казалось, что она попала в какой-то фильм ужасов. Умом она понимала, что настоящей опасности нет, что это всего лишь сильная гроза, но шум и ярость стихии подавляли ее, заставляя мечтать о тайном убежище, куда она могла бы спрятаться, пока все это не пройдет.
      Стоит ли будить Рэнделлов? Около их двери Кэтлин помедлила в нерешительности. Если у нее будет компания, гроза не покажется такой страшной… Буря совершенно лишила ее самообладания, но поднять их среди ночи было бы слишком эгоистично. На следующий день у гостей запланирована обширная программа, так что им необходимо хорошенько выспаться. Придется ей побороть свой страх, ведь Дэйн на нее рассчитывает.
      Удостоверившись, что в ее помощи и утешениях никто не нуждается, Кэтлин повернула назад. Впереди горел только один фонарь. Он находился в конце коридора, и она затаила дыхание, спускаясь в темноту. Ей вовсе не хотелось заходить в гостиную и подбадривать мистера Кеннеди, но выбора не было. Он был гостем, а она хозяйкой дома. Будет крайне негостеприимно оставить его в одиночестве.
      Кэтлин некоторое время постояла у двери, затем сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить дыхание. Нечего волноваться. Она раньше уже справлялась с типами вроде Кеннеди. К тому же не исключено, что он понял ее намек еще вчера во время барбекю, когда она сдала его с рук на руки Сэму и отправила в кораль. Даже если он ничего не понял, вряд ли осмелится что-либо предпринять в доме, полном гостей, которые каждую минуту могут проснуться и спуститься вниз.
      Он поднял голову, когда Кэтлин вошла в гостиную, и она улыбнулась ему вежливо, но холодно:
      – С вами все в порядке, мистер Кеннеди?
      – Теперь да. – Ухмылка промелькнула на его мясистом лице. – Как я понимаю, вы пришли проверить, как я себя чувствую.
      Кэтлин кивнула, ставя лампу на ближайший столик:
      – Разумеется. Мы хотим, чтобы все чувствовали себя уютно и спокойно. Сожалею, что гроза вас разбудила.
      – А я и не спал. Я думал о вас. – Он встал с дивана и сделал шаг к ней. – Я был очень разочарован, когда вы отказались сопровождать меня к коралю. Я полагал, что это даст нам возможность побеседовать без посторонних глаз.
      Кэтлин очень хотелось попятиться, но она не могла себе этого позволить и осталась на месте.
      – Мы уже обо всем побеседовали, мистер Кеннеди. Вы предложили мне роль в вашем фильме, а я отказалась. Своего мнения я не изменила. Мне просто неинтересно быть актрисой.
      – Ах, это! – Он пожал плечами и подошел еще ближе. – Об этом мы сможем побеседовать в другой раз. Сейчас я хочу поговорить о нас с вами.
      – О нас с вами? – Кэтлин постаралась, чтобы голос ее прозвучал безразлично, но сердце нервно забилось. Неужели он снова начнет к ней приставать?
      – Я знаю, Кэтлин, что вас ко мне влечет. Это видно по вашим глазам, когда вы смотрите на меня. И этого вам не скрыть.
      Кэтлин передернуло. Его самоуверенность ничем не пробить, и отступать он явно не намерен.
      – Я не сомневаюсь, мистер Кеннеди, что вы очень милый человек, но я состою в штате служащих ранчо, а у нас жесткое правило не вступать в личные отношения с гостями. В мои обязанности входит сделать ваше пребывание на «Дабл-Би» по возможности приятным и уютным, но не более того.
      – Вы говорите официальные фразы, но мы оба знаем, что правила пишут, чтобы их нарушать. Вам не стоит беспокоиться насчет моей жены… если вас это волнует. Она никогда не просыпается посреди ночи. А поскольку и вашего друга нет поблизости, я думаю, что мы могли бы…
      – Хватит, мистер Кеннеди, – оборвала его Кэтлин, прежде чем он успел завязнуть еще глубже в своих поползновениях. – Вы явно не боитесь грозы, так что оставляю вас развлекать самого себя. Мне нужно проверить, как там остальные гости.
      Но он схватил ее за руку и притянул к себе.
      – Не так быстро. Я еще не закончил с вами, Кэтлин. Вы сами сказали, что хотите обеспечить гостям максимальный уют. Так вот мне неуютно. Не считаете ли вы своей обязанностью как-то позаботиться об этом?
      – Нет, мистер Кеннеди. – Кэтлин поборола желание дать ему пощечину и ограничилась ледяным взглядом. Она не собиралась уточнять у него, почему он чувствует себя неуютно, это было и так ясно. – Эту проблему вам следует решать со своей женой. А теперь извините меня…
      – Я ждал, что вы скажете «нет», – прервал он ее с наглой усмешкой. – Девушки вроде вас всегда с этого начинают. Вам просто хочется, чтобы мужчина вас взял силой. Тогда потом у вас не будет чувства вины. Я прекрасно понимаю это, Кэтлин. Бэмби была точно такой же, когда я ее встретил. Вас надо немножко поубеждать, и я умею это делать.
      Кэтлин не стала ничего отвечать. Бороться с ним было бесполезно, потому что он держал ее слишком крепко. Это лишь насторожит его и подскажет, что она станет сопротивляться. Он не был очень крупным мужчиной, так что она сумеет вырваться, если он ослабит бдительность. Кэтлин заставила свое тело расслабиться и постаралась выдавить из себя улыбку.
      – Так-то лучше, Кэтлин. Я знал, что, когда вы освоитесь с этой мыслью, она вам понравится. Я, знаете ли, никогда не ошибаюсь насчет девочек.
      Кеннеди слегка ослабил хватку, уверовав в собственные фантазии, и Кэтлин поняла, что лучшего шанса ей не представится. Она обеими руками со всей силы пихнула его в грудь и, когда он пошатнулся, ударила коленом в пах. Кеннеди, задыхаясь, упал на колени, а она круто повернулась и бегом кинулась к двери.
      В коридоре царила тьма, но Кэтлин была этому только рада. Если бы он пришел в себя и пустился в погоню, она могла бы спрятаться в темноте. Бесшумно ступая в кроссовках по ковровой дорожке, Кэтлин проскочила коридор, радуясь тому, что лучше знает расположение комнат, чем Кеннеди. Ей хотелось побежать к себе и запереться там, но следовало подумать об остальных гостях.
      Кэтлин взбежала по задней лестнице на второй этаж и сразу направилась к комнате Рэнделлов. Дэйн был прав. Ей следовало обратиться за помощью к этим милым людям, а не идти одной в гостиную.
      Что теперь будет? Дрожащей рукой Кэтлин постучала в дверь. Вообще-то она не думала, чтобы мистер Кеннеди доставил им неприятности: вряд ли он захочет рассказывать, как она ответила на его ухаживания.
      – Кто там?
      Кэтлин вздохнула с облегчением, услышав голос мистера Рэнделла.
      – Это Кэтлин Брэдфорд. Я знаю, что поступаю навязчиво, но мне очень нужна ваша помощь.
      Когда Кэтлин объяснила, что молния попала в конюшню, Сью и Тед Рэнделл с готовностью предложили свою помощь. Быстро одевшись, они вместе с Кэтлин зажгли остальные фонари в коридоре.
      – А что случилось с резервным генератором? – озабоченно спросил Тед.
      – Не знаю. Дэйн сказал только, что у него нет сейчас времени его чинить. Он должен был пойти помочь конюхам с лошадьми.
      – Я с этим разберусь, – пообещал Тед. – Я знаком с такими генераторами. Знаю их как свои пять пальцев. В прошлом году он тоже ломался, и я помогал Дэйну его исправлять. Сейчас найду еще пару ребят в помощь и займусь этим.
      – А я пойду и сварю кофе, – предложила Сью. – Ребята насквозь промокнут, а Джибби наверняка тоже с ними. Кофе уже будет их ждать, когда они вернутся. Плита на кухне газовая?
      – Да, – отозвалась Кэтлин, гордая тем, что могла ответить не задумываясь. Она многого не знала о кухне на ранчо, но на ряды газовых горелок внимание обратила. – Как вы думает, нужно будить остальных гостей?
      – Можно и разбудить, – откликнулся Тед. – Они хорошие ребята и тоже захотят помочь. Начинайте стучать с того конца коридора. Встретимся посередине.
      Тед оказался прав. Как только гости узнавали о случившемся, они тут же предлагали свою помощь. Вскоре все собрались наверху у лестницы.
      – Там, рядом с дверью, ведущей в переход к столовой, на стене висят плащи, – сказала Кэтлин, и все поспешили их надеть.
      – Единственные, кого нет, это Кеннеди, – заметил Тед. – Ты их будила? – обратился он к жене.
      – Да, – ответила Сью. – Но они не спустятся. Аллеи Кеннеди сказал, что Бэмби приняла снотворное и он останется с ней.
      Кэтлин вздохнула с облегчением. Судя по всему, мистер Кеннеди достаточно оправился, чтобы добраться до своей комнаты, и она была рада, что он решил не покидать ее до утра.
      – Вообще-то я не думаю, что от него было бы много толка, – осторожно заметила она. – А сейчас пусть каждый решит, чем хочет заняться.
      Гостям не потребовалось на это много времени. Вскоре все они разбились на группы. Пожилая чета Бергстромов проводила свои отпуска на «Дабл-Би» последние четыре года. Они вызвались отвести одну группу гостей к конюшням, чтобы помочь с лошадьми. Тед повел другую, меньшую, группу чинить генератор. Третья группа, состоящая в основном из женщин, отправилась с Кэтлин и Сью на кухню.
      В ночной темноте кухня выглядела жутковато. Кэтлин обнаружила несколько висящих на стенах фонарей и зажгла их, после чего помещение стало выглядеть гораздо приветливее.
      – Первым делом нам нужно сварить кофе. Кто-нибудь знает, где Джибби держит свои запасы?
      – Я знаю, – откликнулся мистер Хамфрис. – Когда мы здесь были в прошлый раз, он устроил мне тут целую экскурсию. Сейчас мы с Дорис ушли на покой, но до этого держали придорожное кафе для водителей грузовиков. Если не возражаете, мы здесь покомандуем.
      Кэтлин признательно улыбнулась симпатичным старикам:
      – Спасибо. Я здесь недавно и еще многого не знаю. Скажите, если вам потребуется помощь.
      – Конечно. Иди сюда, Дорис. За работу.
      Хэнк и Дорис Хамфрис, кажется, знали, что надо делать. Кэтлин вздохнула с облегчением, глядя, как бойко они шарят по шкафчикам. Вскоре они отыскали пару старомодных ручных кофемолок и несколько мешочков с кофейными зернами и перенесли их на кухонный стол, прихватив парочку больших мисок.
      – Можете по очереди начинать молоть зерна. Насыпьте их в верхнюю чашку и мелите, пока все не провалится вниз. Потом откройте нижний ящичек и опорожните его в миску. Нам понадобится много кофе, так что, когда рука устанет, просто передайте мельницу другому. А мы с Хэнком будем кипятить воду.
      Понадобилось совсем немного времени, чтобы все включились в работу. Женщины по очереди вертели ручки кофемолок, и Кэтлин была поражена тем, как изумительно пахнут свежемолотые зерна. Когда миски наполнились, она отнесла их к Дорис и спросила, что им делать дальше.
      – Начинайте искать по шкафам: где-то должны быть одноразовые кофейные чашки. Еще поищите термосы. И сахар. Придется обойтись без молока. Чем реже мы будем открывать холодильник до того, как починят генератор, тем лучше.
      Спустя несколько минут кухня наполнилась ароматом свежезаваренного кофе.
      – Вот и термос. – Сью поставила здоровенный металлический термос на стол рядом с плитой. – Я наполню его и отнесу Теду с его командой.
      Кэтлин кивнула:
      – А я отнесу термос к конюшне.
      Когда кофе был готов, Сью с термосом, пачкой бумажных стаканчиков для кофе и пакетиками сахара отправилась к мужу. Кэтлин, ожидая, пока Хэнк наполнит ее термос, задумчиво произнесла:
      – Хотела бы я знать, как состряпать завтрак. Когда все вернутся, они будут голодными как звери.
      – Об этом не тревожься, дорогуша, – успокоила ее Дорис. – Мы все сделаем. Кухня Джибби гораздо лучше, чем та, какая была у нас. Можешь сказать парням, чтобы через полчаса подходили сюда. Они получат свой горячий завтрак.
      – Но вы же на отдыхе! – огорченно нахмурилась Кэтлин, укладывая в свою сумку пакетики сахара. – На отдыхе не полагается работать!
      Хэнк рассмеялся:
      – Разве это работа? Это забава. Мы с Дорис недавно говорили, как нам не хватает толпы голодных, которую нужно спешно накормить.
      – Ну-у… если вы считаете, что это для вас не тяжело…
      – Не тяжело, – разулыбалась Дорис. – Отправляйся, дорогуша. Мы здесь обо всем позаботимся. Неси кофе своему парню.
      Кэтлин накинула плащ, крепко завязала тесемки капюшона и, подняв тяжелую сумку, вышла за порог под проливной дождь. Она была уже на полпути к конюшне, когда вдруг осознала, что не боится грозы. Молния сверкала по-прежнему, гром продолжал греметь, но ее это ничуть не волновало. Она вспомнила, как миссис Хамфрис назвала Дэйна, и ей стало тепло, несмотря на холодные струйки, сползавшие по лицу. Ее парень! Борцы за политическую корректность, несомненно, возмутятся, что один человек может принадлежать другому, но Кэтлин не возражала бы, чтоб Дэйн и вправду был ее парнем.
 
      Было очень холодно, и Дэйн до костей промок, но его грело воспоминание о том, как покраснела Кэтлин, когда он заметил ее яркие розовые ногти на ногах. Он не знал, что это означает, но не беспокоился по этому поводу. Со временем она ему все расскажет. Кэтлин не принадлежала к скрытному типу людей.
      Она была просто очаровательна, разметавшись во сне на постели Беллы. Простыни сбились вокруг ее красивых ног. На губах блуждала полуулыбка, и на мгновение Дэйн подумал, не его ли она видит во сне. Но, поймав себя на мысли, что эта идея слишком ему понравилась, постарался прогнать ее прочь. Меньше всего ему было нужно, чтоб Кэтлин Брэдфорд в него влюбилась.
      Дэйну не хотелось ее будить, но он действительно нуждался в ее помощи. Все здоровые работники ранчо занимались конюшней, и за гостями некому было присмотреть. Кэтлин, едва поняв, что происходит, повела себя как настоящий боец. Она тут же вскочила с постели и быстро оделась, не заставляя его долго ждать. Одно воспоминание о ее мельком увиденной обнаженной груди вызвало испарину на лбу Дэйна.
      Не должен он был оставлять ее одну справляться с Кеннеди, но парням было без него не обойтись. Впрочем, Кэтлин, кажется, отнеслась к этому спокойно. Как там она сказала? «Справлюсь с Кеннеди одной левой». Все-таки Дэйн надеялся, что она послушалась его совета и разбудила Рэнделлов.
      Гроза начала утихать, и лошади постепенно успокаивались. Но ливень лил с той же силой, так что пришлось перевести пугливых кобыл под навес. Это помогло. Его Воин оставался невозмутимым во время общего переполоха, и Дэйн страшно им гордился. Увидев приближавшегося Роба Бергстрома, он встретил его улыбкой:
      – Привет, Роб. Не хотелось просыпаться?
      – Все путем. Некоторые гости вызвались помочь вам, и мы с Мэри-Эллен привели их сюда.
      – Спасибо, Роб. Нам нужны все опытные люди. Как там Кэтлин? С ней все в порядке?
      Роб рассмеялся:
      – Более чем! Она собрала всех новичков на кухне, и они помогают варить кофе. Она сказала, что молния ударила в конюшню.
      – Совершенно верно. Дождь затушил пожар прежде, чем он успел причинить большой вред, но мы все равно вывели оттуда лошадей. Как я понимаю, мы только утром сможем удостовериться, что не тлеет какой-нибудь угол.
      – Разумно. Скоро у вас здесь будет свет. Тед Рэнделл с парой помощников отправился чинить генератор. Он почти не сомневается, что они сумеют его исправить.
      – Я в этом уверен. – Дэйн улыбнулся. – Тед – технический эксперт большой энергетической компании у себя в Висконсине. Вы действительно хотите помочь, Роб?
      – Для этого мы и пришли.
      – Отлично. Давайте переведем жеребят в амбар с сеном. Нужно только очень тщательно их привязать, потому что, если им удастся добраться до корма, они будут есть, пока не заболеют.
      – Нет проблем. Я соберу ребят, и мы об этом позаботимся. Можешь сходить и посмотреть, как там Кэтлин.
      Брови Дэйна взлетели вверх.
      – С чего ты взял, что я этого хочу?
      – Ты каждую минуту поглядываешь в сторону дома, и ты первым спросил о ней. Кеннеди к ней не пристает… если тебя это волнует. Он остался в своей комнате с женой.
      Глаз у Роба был острый и подмечал все.
      – Ты прав, – признался Дэйн, – Мне хотелось бы проверить, как она там. Как ты полагаешь? Сможешь без меня справиться с Воином?
      – Конечно, – уверенно кивнул Роб и принял у него поводья. – Мы с Воином старые приятели. Иди погляди на свою красивую леди.
      Дэйн усмехнулся, подумав об уверенности Роба в том, что Кэтлин его леди. Правда, в каком-то смысле так оно и было. Дэйн чувствовал себя обязанным охранять ее, пока она не освоится с жизнью на ранчо. О дальнейшем он запрещал себе думать. Заглядывать в далекое будущее – значит создавать себе лишние проблемы. Он этому научился, живя с Бет. Есть несомненная правда в старой мудрости: жить надо сегодняшним днем. Каждый день, проведенный с Бет, был драгоценным подарком, и Дэйн старался изо всех сил, чтобы так оставалось до конца – все эти горькие мучительные дни.
      Кто-то шел к нему от дома по проходу между строениями ранчо. Дэйн узнал Кэтлин и обрадовался. Она несла большую сумку, с трудом сохраняя равновесие под хлещущим дождем. Шлепая по лужам, он побежал к ней навстречу и подоспел как раз вовремя, чтобы уберечь ее от падения.
      – Кэтлин! – Дэйн одной рукой удержал на ногах ее, а другой схватил сумку. – Отдай мне это. Тебя сейчас ветром сдует.
      Она благодарно улыбнулась Дэйну и оперлась на его руку, когда он повел ее к коралю.
      – Я принесла вам всем кофе. А Дорис и Хэнк Хамфрис готовят завтрак. Они велели передать тебе, что ты можешь посылать ребят на кухню по очереди, чтобы они согрелись и поели горячего.
      – Это замечательно! – На Дэйна произвело большое впечатление то, как Кэтлин сумела организовать гостей. – Аллен Кеннеди не доставил тебе хлопот?
      – Кеннеди? Он… э-э… он вернулся в свою комнату, к жене. Сказал, что она приняла снотворное и он хочет находиться рядом на случай, если она проснется от грозы.
      Дэйн кивнул, но почувствовал, что Кэтлин не все ему рассказала. Да и Кеннеди был не тот тип, чтобы проявить к жене такую чуткость. Кеннеди был чутким только к желаниям Кеннеди. И все. Сейчас у Дэйна не было времени выяснять, но позднее он выудит из нее все подробности. Что-то произошло такое, отчего Кеннеди, как побитая собака с поджатым хвостом, отправился к себе в комнату.
      Когда они подошли к коралю, Дэйн с удовольствием стал наблюдать, как проворно и ловко пристроила Кэтлин термос под навесом и начала раздавать ребятам чашки, над которыми поднимался ароматный парок. Парни сгрудились вокруг нее, как пчелы вокруг прекрасного цветка, и Дэйн отлично понимал, что не только кофе приманил их к ней и растянул им рты до ушей в радостных улыбках. Кэтлин удалось завоевать их преданность. Было очевидно, что они восхищаются ею и тем, что она в проливной дождь доставила им кофе.
      Дэйн отступил к забору. Да, Кэтлин была деловая партнерша что надо. Не было на ранчо ни одного человека, кому бы она не понравилась. Даже Джейк вел себя с ней как джентльмен. Кэтлин заслужила всеобщее уважение и приязнь. Она была отважной… а может быть, упрямой? Впрочем, это роли не играло. Она стала частью команды «Дабл-Би».
      Было кое-что еще, и мысль об этом заставила Дэйна снова улыбнуться еще шире. Кэтлин Брэдфорд была единственной известной ему женщиной, которая выглядела шикарной и сексуальной даже в желтом плаще не по размеру и с каплями дождя, стекающими с кончика носа.

      Ее разбудил громкий стук в дверь. Казалось, она едва сомкнула глаза, но этот стук… Кэтлин села в постели и посмотрела на часы. Девять утра. Она проспала меньше трех часов. Они оставались на ногах, пока не утих дождь. Пили кофе, разговаривали, и все согласились отменить утреннюю верховую прогулку и хорошенько отдохнуть. Они это заслужили.
      – Одну минуту. Сейчас иду. – Кэтлин поморщилась, вылезая из-под одеяла. Комната была залита солнцем. Яркий свет резал глаза. По крайней мере сейчас ей не нужно было одеваться: после ночного бдения она была такой уставшей, что заснула в одежде.
      – Да? – Кэтлин распахнула дверь и оказалась лицом к лицу с крашеной блондинкой, одетой в ковбойский наряд, который можно было бы увидеть только на маскараде. Ее сиреневая джинсовая юбочка длиной была сверхмини. Подол завершала лиловая бахрома. Коротенький жакетик-болеро был под цвет юбочке. А еще на ней были белые лакированные ковбойские сапожки. Кэтлин не надо было спрашивать ее имя, но все же описание Дэйва не отдавало должного этой женщине. Впрочем, вряд ли словесный портрет мог бы подготовить Кэтлин к встрече с Бэмби Кеннеди во плоти.
      – Я – Бэмби Кеннеди. Для вас – миссис Аллен Кеннеди!
      Все тело Бэмби вибрировало от ярости, и Кэтлин захотелось захлопнуть перед ее носом дверь. Но поступить так она не могла. Ведь Бэмби Кеннеди была гостьей, и Кэтлин должна быть сдержанной.
      – Очень приятно познакомиться с вами, миссис Кеннеди. Могу ли я что-то для вас сделать?
      – Можете! Оставьте моего Аллена в покое… вы воровка мужей! Вам должно быть стыдно!
      Кэтлин несколько раз моргнула. Хорошенькое начало дня!
      – Простите, не поняла.
      – Не разыгрывайте передо мной невинность. Прошлой ночью вы пытались соблазнить моего мужа!
      Кэтлин снова растерянно моргнула, жалея, что голова с утра отказывается быстро соображать.
      – Почему, миссис Кеннеди, вы полагаете, что я пыталась соблазнить вашего мужа?
      – Я не полагаю, я знаю! – Изумительные фиалковые глаза Бэмби сверкали фанатичным огнем новообращенного в веру. Наверняка это были контактные линзы. Кэтлин в этом не сомневалась. Никто на свете не рождается с глазами такого невероятного оттенка. – Гроза меня разбудила, и я спустилась вниз поискать Аллена. И вы были там… обвивали его руками! Я так разволновалась, что убежала назад в свою комнату и приняла снотворное, чтобы не думать об этом.
      Кэтлин вздохнула:
      – Послушайте, миссис Кеннеди. Впечатление может быть обманчивым. Уверяю вас, что я абсолютно не интересуюсь вашим мужем. Он для меня просто гость, такой же точно, как все остальные.
      – Это значит, что я должна предупредить других жен насчет вас!
      – Я не это имела в виду, миссис Кеннеди. – Необычайно пухлые губки Бэмби обиженно надулись, и Кэтлин невольно задумалась, сколько уколов коллагена требуется, чтобы поддерживать их сочную полноту. – Если бы вы знали меня лучше, вы бы поняли, что я со всеми гостями обращаюсь одинаково. Мужья или жены – мне безразлично. Я хозяйка дома на «Дабл-Би», где вас принимают. И ничего больше.
      Бэмби выпрямилась во весь рост.
      – Вы лжете. И я знаю почему.
      Кэтлин тяжело вздохнула. Как бы ей хотелось рассказать разъяренной женщине, что это Аллен Кеннеди пытался ее соблазнить. Но Бэмби никогда этому не поверит.
      – Я не лгу, миссис Кеннеди.
      – Нет, лжете. Вы такая же, как и все другие. Вы думаете, что Аллен снимет вас в одном из своих фильмов. Ведь думаете?!
      – Нет, миссис Кеннеди, не думаю. Я не хочу сниматься в кино. И сказала об этом вчера вашему мужу, когда он предложил мне роль.
      – И это ложь! Я играю главные роли во всех фильмах моего мужа. Я там звезда! Он никогда не предложил бы роль вам!
      Разговор зашел в тупик. Кэтлин набрала в грудь побольше воздуха и попыталась сообразить, как закончить бессмысленную конфронтацию.
      – Послушайте, миссис Кеннеди. Как я уже сказала вам, меня ваш муж абсолютно не интересует.
      – Тогда почему же вы липли к нему вчера за обедом?
      – Я не делала этого, миссис Кеннеди. Возможно, я посвятила ему больше времени, чем другим гостям… но он задавал мне множество вопросов. Я и с другими гостями разговаривала.
      Бэмби нахмурилась. Разумеется, не слишком: кожа на ее лице была подтянута чересчур туго, чтобы позволить такую мимику.
      – Он сказал, что вы хотели показать ему кораль… А ведь он даже не любит лошадей.
      – Я не показывала ему кораль, миссис Кеннеди. Это сделал Сэм, один из наших конюхов. Ваш муж говорил что-то о поиске натуры для съемок и поэтому захотел посмотреть на кораль.
      – А-а. Что ж… Аллен всегда ищет места для съемок. Может быть, это правда. Но то, что происходило прошлой ночью, я видела собственными глазами! Вы были в объятиях моего мужа!
      – Недолго. И, безусловно, не по своей воле. – Терпение Кэтлин кончилось. – Если бы вы задержались подольше, миссис Кеннеди, вы бы увидели…
      – Кэтлин, дорогая.
      Звучный баритон прервал ее речь. Кэтлин повернулась и увидела Дэйна. С чего это он вдруг решил назвать ее «дорогой»?!
      – А-а, самая очаровательная гостья, когда-либо посещавшая наше ранчо. Доброе утро, Бэмби. – Дэйн улыбкой приветствовал замолкнувшую красавицу. – Или мне следует сказать «миссис Кеннеди»?
      – Просто Бэмби.
      Кэтлин заметила, что та больше не хмурится, и едва сдержала усмешку. Дэйн источал бездну обаяния, и гнев Бэмби растаял под его мощным воздействием.
      – Мне очень жаль, дорогая, что гроза так напугала тебя ночью. – Дэйн сделал шаг вперед и заключил Кэтлин в объятия. Притворяясь, что целует ее в ушко, он прошептал, чтобы она вела себя тихо, а он возьмет Бэмби на себя. – Не мучайся, поспи еще, я знаю, каково пришлось тебе ночью. А я провожу Бэмби на завтрак.
      Кэтлин молча кивнула, надеясь, что Дэйн знает, что делает.
      – Ладно.
      – Вы позволите проводить вас к завтраку, Бэмби? – Дэйн взял Бэмби под руку, и Кэтлин услышала, как он говорил, медленно двигаясь по коридору: – Ваш муж так помог мне прошлой ночью. Он у вас настоящий мужчина. Бедная Кэтлин так боится грозы, а у меня совсем не было времени с ней посидеть. Но ваш муж предложил позаботиться о ней… ради меня. А вы, Бэмби, боитесь гроз?
      Из глубины коридора до Кэтлин донеслось кокетливое хихиканье Бэмби:
      – Никогда не боялась гроз. Они мне совершенно безразличны.
      – Хотел бы я, чтобы Кэтлин поучилась у вас. Она так пугается, что просто безумеет. Дрожит, плачет и виснет на мне всякий раз, как сверкнет молния. А гром действует на нее еще хуже. Если я не хватаю ее в объятия, ее подбрасывает вверх на фут.
      – Неужели это правда?
      – Еще какая! – Кэтлин услышала смех Дэйна. – Я рассказал об этом вашему мужу и просил просто успокаивающе обнять ее за плечи. Вас ведь не огорчает, что я попросил его об этом, Бэмби?
      – Нет… если дело было только в грозе. Я подумала… Ну, я увидела, что он обнимает ее…
      – Боюсь, это моя вина, – перебил ее Дэйн. – Он собирался разбудить вас и рассказать, о чем я его попросил, но я посоветовал ему не тревожить ваш сон. Мне жаль, Бэмби.
      – Все в порядке.
      – Хотите, мы разыщем его, чтобы вы могли все выяснить? Он, вероятно, будет польщен тем, что вы его так ревнуете.
      – Нет! – Кэтлин уловила в голосе Бэмби панические нотки. – Аллен терпеть не может, когда я ревную. Он говорит, что брак должен быть основан на доверии, а иначе он ничего не стоит. Я не хочу, чтобы он узнал, что я усомнилась в нем… даже на секунду.
      – Тогда я ни слова ему не скажу. И велю Кэтлин не упоминать об этом. Это будет наш маленький секрет. Согласны?
      – Да, – с облегчением отозвалась Бэмби. – Но одного я все-таки не понимаю. Вы знаете, что Аллен предложил вашей подруге роль в своем фильме?
      – Да, вроде того. Он говорил что-то о подходящей натуре для вестерна, а Кэтлин сказала, что не допустит киношников на «Дабл-Би». Он, вероятно, решил, что, если предложит ей хотя бы маленькую роль, она изменит мнение.
      – Ну, конечно! – Кэтлин усмехнулась, потому что в голосе Бэмби исчезли последние следы сомнений. – Я должна была сама догадаться, в чем тут дело. Ведь, знаете ли, это я звезда во всех его фильмах.
      – Понятное дело. Держу пари, что вы и актриса отличная.
      – О, там особого мастерства не требуется, – засмеялась Бэмби. – Только не в фильмах, которые снимает Аллен. Вы видели фильм «Жаркие ночи в Хьюстоне»? Его показывали в прошлом году по кабельному телевидению и…
      Голос Бэмби становился все тише и совсем смолк, когда они завернули за угол коридора. Кэтлин тихонько засмеялась и закрыла дверь. Она должна была бы сразу догадаться, какие фильмы снимает Аллен Кеннеди: «только для взрослых». Порнографические…
 
      Дэйн вздохнул, заметив Кэтлин за столом с четырьмя гостями. Случай с Алленом Кеннеди не был ее виной, но все-таки дело пришлось улаживать. Дэйн не сомневался, что, если не предпринять каких-то действий, такое может повториться. Он ломал себе голову, пытаясь найти деликатный способ сказать об этом Кэтлин, но не мог ничего придумать. Дэйн решил поставить ее перед фактом, что у них наметилась проблема, и постараться вместе найти какое-то решение.
      – Привет, Дэйн.
      Кэтлин дружелюбно улыбнулась ему, и Дэйна пронзило дурное предчувствие. После их беседы она, наверное, его возненавидит. Но у него не было выхода. Ситуация с Кеннеди благополучно разрешилась, но потребовала от него необычайной изворотливости ума и актерства. Дэйн и думать не хотел, что случилось бы, если бы он вовремя не заметил Бэмби, решительно маршировавшую к двери Кэтлин в своих нелепых белых ковбойских сапожках.
      – Кэтлин! – Дэйн шагнул к ее столику, взял Кэтлин за руку и повернулся к ее собеседникам: – Извините нас, парни, – на пару минут. Мне нужно поговорить с Кэтлин наедине.
      Кэтлин последовала за ним к двери.
      – В чем дело, Дэйн? Что-то неладно?
      – Можно сказать и так. Пойдем, нам надо кое-что прояснить. Я собирался провести этот разговор в кабинете, но там Джибби звонит по телефону. Так что выбирай: у тебя или у меня.
      – Лучше у меня. Мне как раз нужно захватить книжку для Мэри-Эллен.
      Они прошли по коридору и свернули к ее комнате. Дэйн чувствовал себя отвратительно. Вчера он разбудил Кэтлин среди ночи из-за случившихся неприятностей, а теперь собирается корить за то, в чем, в сущности, не было никакой ее вины.
      Криво усмехнувшись, Дэйн опустился на край постели Кэтлин и терпеливо ждал, пока она отыщет книжку для гостьи. Когда не так давно фантазия рисовала ему их свидание в ее спальне, картина была совершенно иной.
 
      – Я просто не знаю, как еще я должна была вести себя с ним. – Кэтлин в растерянности уставилась на Дэйна. – Ты же знаешь, что я вовсе не стремилась увлечь мистера Кеннеди.
      – Я знаю, что ты ничего не делала намеренно, но… ну… просто, будучи самой собой, ты наводишь мужчин на подобные мысли.
      – Ты хочешь, чтобы я перестала быть собой?! – Кэтлин яростно сверкнула глазами, но всерьез рассердиться не смогла. Все было слишком нелепо.
      – Нет, разумеется, не хочу. Я понимаю, что это невозможно. Я всего лишь хочу, чтобы ты перестала быть такой чертовски привлекательной.
      – Так. – Кэтлин уселась рядом с ним на кровать, с трудом сдерживая желание подвинуться поближе. – И каким же образом я должна это сделать?
      – Не знаю. Поэтому нам и нужно поговорить. Ты выглядишь такой сексуальной, что у мужчин возникают мысли… не важно, женаты эти мужчины или нет. Они просто не могут устоять. Это… понимаешь… ну просто безусловный рефлекс.
      – Безусловный рефлекс? Чушь собачья!
      – Ты знаешь, что я имею в виду. – Дэйн покраснел, и Кэтлин фыркнула, но тут же стала серьезной: до нее дошло, что именно он пытается ей объяснить. – Значит, мужчины ничего не могут с собой поделать? Даже ты, Дэйн?
      – Я… ну, я… я говорю не о себе. То есть не совсем. Я хочу сказать, что ты очень привлекательная женщина, и с этим нам следует что-то сделать.
      Кэтлин не смогла сдержать улыбки. Дэйн выглядел очень смущенным. А ей так хотелось прижаться к нему и проверить его слова на деле. Он, по сути, признался в том, что его тоже влечет к ней. А уж ее, безусловно, влекло к нему.
      – Так ты хочешь, чтобы я постаралась выглядеть безобразной?
      – Угу. Вот именно. Мы потерпим убытки, если жены начнут считать тебя соперницей.
      – Но я же им не соперница! – с досадой воскликнула Кэтлин. – По-моему, Дэйн, ты делаешь из мухи слона. Я уверена, нормальные жены знают, что я вовсе не стараюсь с ними соперничать.
      – Знают? А как насчет Бэмби Кеннеди? Если бы я не выдумал этой истории про твою боязнь молний и грома, она потребовала бы деньги назад и утащила мужа на ближайшем самолете домой.
      – Ты утверждаешь, что неправильные представления Бэмби Кеннеди – моя вина? – возмутилась Кэтлин.
      – Нет. Я просто считаю, что мы должны позаботиться, чтобы подобного не случалось впредь. Нам совершенно не нужно, чтобы какая-нибудь жена, вернувшись домой, рассказывала своим друзьям, что на ранчо «Дабл-Би» появилась новая хозяйка, потрясающая красотка-»разведенка»!
      Кэтлин крепко сжала губы, чтобы не сорваться и не накричать на Дэйна. Но по крайней мере он назвал ее потрясающей красоткой. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и вежливо поинтересовалась:
      – Чего же ты от меня хочешь? Что я, по-твоему, должна сделать?
      – Не знаю. Но ты сама должна что-то придумать, чтобы не быть такой привлекательной. Я наблюдал за мужчинами. У них глаза лезут на лоб каждый раз, когда ты проходишь мимо. Может, тебе надо подумать об одежде? Носить что-то менее броское.
      – Что? Я уж и так надеваю самые затрапезные и унылые вещи.
      – Может, тебе стоит изменить походку, сделать ее больше похожей на мужскую? – Склонив голову набок, Дэйн пристально вглядывался в нее. – Старайся шагать, не виляя бедрами.
      Кэтлин почувствовала, что в ней закипает бешенство. Этот человек советует ей, как она должна держаться при ходьбе!
      – Что-нибудь еще?
      – Не знаю. Может, сама придумаешь, как тебе стать менее привлекательной?
      Кэтлин кивнула и дала волю сарказму:
      – Могу предложить несколько способов. Если я побрею себе голову и надену старушечьи очки, как, по-твоему, это поможет?
      – Побреешь голову?! – Дэйн потрясение уставился на нее… и с облегчением вздохнул: – Ты шутишь! Не надо, Кэтлин. Ситуация вовсе не смешная. Мне не хотелось поднимать этот вопрос, но я ума не приложу, как мне успевать присматривать за тобой и одновременно выполнять свою работу. Я предвижу кучу неприятностей… и просто не знаю, как их избежать.
      У него был несчастный вид, и Кэтлин почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Она отвернулась, вцепившись пальцами в покрывало.
      – Ты меня ненавидишь, потому что у тебя из-за меня одни проблемы?
      – Ненавижу тебя? – изумился Дэйн. – Откуда у тебя эта безумная мысль?
      – Тебе не нравится, как я выгляжу, ты критикуешь все во мне… даже то… как я хожу. Я знаю, что я горожанка, новичок… или как там ты это называешь… что я не подхожу к здешней обстановке, к ранчо… но я надеялась…
      Голос Кэтлин становился все тише и наконец совсем замолк, жгучие слезы покатились по щекам. Она чувствовала себя потерянной, ей казалось, что она лишилась единственного друга, и вынести этого Кэтлин не могла. И вдруг она ощутила, что Дэйн потянулся к ней, и, еще не успев понять происходящего, она оказалась притянутой к его сильному телу и зарыдала, уткнувшись ему в грудь.
      – Ну, Кэтлин, перестань. Я не хотел тебя огорчать. Наверное, я слишком долго общался только с мужчинами и совсем забыл, как положено разговаривать с красивой женщиной.
      – Значит ты… не ненавидишь меня? – Она посмотрела на него и прочла в его взгляде такое откровенное желание, такую тоску, что затрепетала.
      – Нет. Я вовсе не ненавижу тебя. Я просто не смог бы тебя ненавидеть.
      Наступила долгая пауза, длившаяся, казалось, вечность. Кэтлин почувствовала безотчетную радость. Губы ее приоткрылись, и голова Дэйна склонилось к ней, словно притянутая неведомой силой. Его рот приник к ее рту, и сладостное блаженство затопило ее, подхватило, закружило… Она почувствовала, что млеет, млеет… почти теряя сознание.
      – Красавица Кэтлин, – простонал Дэйн. Их поцелуй разгорался, набирал силу, обжигая огненной вспышкой страсти. Руки Кэтлин сами собой поднялись и обвились вокруг его шеи. Сомкнулись, не в силах разомкнуться. Она прильнула к нему всем телом и словно сплавилась с Дэйном губами, языком. Они содрогались от неутоленной нужды друг в друге… А затем Дэйн вдруг разомкнул объятия, решительно отстранил ее от себя и вздохнул. – Мне очень жаль, Кэтлин. Этого не должно было произойти. Никогда. Это моя вина, и больше такого не повторится.
      Кэтлин втянула в себя воздух и выдохнула с болезненным стоном. Ей хотелось крикнуть ему в лицо, чтобы он не был идиотом, что она жаждет, чтобы он снова ее целовал. Ей хотелось от него большего, чем просто поцелуй. Однако в его глазах отражалась мучительная борьба. Кэтлин встретилась с ним взглядом и не осмелилась ничего сказать.
      – Что ж… – Она воспользовалась проверенным способом разрядки напряженности драматичной ситуации. – Полагаю, ты прав.
      – Я прав?
      Дэйн смотрел на нее так, будто она лишилась рассудка, и Кэтлин усмехнулась:
      – Наверное, я и вправду вела себя провокационно.
      – Поверь, так оно и было! – Дэйн воздел к небу руки в притворной беспомощности, и Кэтлин поняла, что он благодарен ей за то, что она не превратила их поцелуй в нечто очень серьезное. Более серьезное, чем взаимное сексуальное притяжение двух взрослых людей. – Я вовсе не собирался тебя целовать.
      – Уверена, что не собирался. Просто так получилось, и нам повезло, что это был ты, а не какой-нибудь гость. Что же мы будем со мной делать, Дэйн? Я не хочу причинять ущерб деловым интересам «Дабл-Би». И, уж конечно, не хочу повторения схватки с Алленом Кеннеди.
      – Тебе не надо выглядеть такой соблазнительной и аппетитной. – Дэйн весело ухмыльнулся. – Сможешь найти какую-нибудь совсем бесформенную и мешковатую одежду?
      Кэтлин покачала головой:
      – У меня ничего такого нет. Мешковатое и бесформенное не входит в гардероб эффектной деловой женщины Бостона. Если не веришь, загляни в мой шкаф и убедись.
      – Давай попробуем. – Он встал и протянул ей руку. – Просмотрим всю твою одежду, не найдется ли там чего-нибудь более закрытого, чтобы ребятам не на что было толком и посмотреть.
      Пять минут спустя Дэйн вынужден был признать, что поиски подобного наряда в шкафу Кэтлин оказались бесплодными. Каждая вещь в ее гардеробе была дорогой, модной, подобранной с прекрасным вкусом. Было очевидно, что Кэтлин выбирала одежду, чтобы выгодно подчеркивать фигуру, а не скрывать ее.
      – Мне жаль, Дэйн. Но у меня нет ничего слишком свободного и мешковатого.
      Она обернулась к нему, озабоченно хмуря брови, и Дэйну потребовалось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не схватить ее вновь в объятия и не поцеловать. Видимая уголком глаза постель провоцировала. Дэйн живо представил себе, как стаскивает с Кэтлин одежду, берет ее на руки и опускает на мягкие шелковые и атласные платья, разбросанные по покрывалу, а потом…
      – В чем дело? – Ее вопрос отвлек Дэйна от эротической сцены, разыгравшейся в его голове.
      – Ничего. Я пытаюсь найти какое-то решение. – Дэйн заставил себя встретиться взглядом с ее зелеными глазами и понадеялся, что она не прочтет мысли, вертевшиеся в его мозгу. – Полагаю, что ты сможешь заказать кое-какую рабочую одежду по каталогу, правда, доставка займет не меньше двух недель.
      – Может быть, я смогу одолжить у кого-нибудь из ребят пару джинсов?
      – Нет. – Дэйн с ходу отмел ее предложение. – Нед Баском – самый мелкий из всех, но даже и его джинсы с тебя свалятся.
      – Полагаю, это лишь усугубит положение, – проказливо пробормотала Кэтлин.
      – Вот именно. – Дэйн не мог не оценить ее чувства юмора. Она так умно отнеслась к этой неловкой ситуации и не стала упоминать об их страстном поцелуе… – Жаль, что тебе не подходит одежда Беллы. Это было бы как раз то, что нужно.
      Кэтлин задумчиво посмотрела на него:
      – А что случилось с одеждой тети Беллы?
      – Она все еще здесь. Хочешь посмотреть?
      – Разумеется, хочу! – воскликнула она. – Какой размер был у тети Беллы?
      – Ну-у… она была примерно твоего роста, может на дюйм пониже. Но весила она больше, чем ты, пожалуй, фунтов на тридцать.
      – А какого рода одежду она носила?
      Дэйн попытался вспомнить. Последние два месяца жизни Белла почти не вставала с постели, и он привык видеть ее во фланелевых ночных рубашках и халатах. Однако говорить об этом Кэтлин Дэйн не хотел. Она может почувствовать себя виноватой.
      – Она носила синие джинсы и ситцевые блузки. У нее их было множество. Она вообще любила джинсовку, так что у нее были еще джинсовые платья и блузы. Зимой она носила свитера и фланелевые вещи, и у нее не было одежды, которую нельзя было бы стирать. Помню, она вечно предупреждала Иду и Мэрилин, чтобы они стирали ее вещи в прохладной воде, иначе те сядут.
      – Значит, они садятся? – Кэтлин воодушевилась. – Что, если я постираю некоторые вещи тети Беллы в горячей воде? Может быть, они сядут настолько, что подойдут мне?
      – Что ж, этого мы не узнаем, пока не попробуем, – ответил Дэйн, заражаясь ее энтузиазмом. – После смерти Беллы я все ее вещи запаковал и отнес на чердак.
      – Ты это сделал? – удивилась Кэтлин. – Но почему?
      – Потому что я не хотел, чтобы ты приехала сюда и нашла все ее вещи в шкафу, словно она вышла на минутку и скоро вернется. Я подумал, что тебе от этого станет грустно.
      – Это было… – Она заморгала, стряхивая с ресниц внезапно набежавшие слезы. – Это было очень чутко с твоей стороны. Спасибо, Дэйн.
      Ее благодарность тронула его. Он понял, что еще до ее приезда хотел заботиться о ней просто потому, что она была племянницей Беллы. Он и теперь хотел проявлять эту заботу, но уже по другой причине, о которой сейчас запретил себе думать.
      – Я пойду позову одного из парней, и мы принесем к тебе эти ящики с чердака.
      – Но я могу подняться на чердак с тобой и там просмотреть эти вещи. Это легче, чем все стаскивать вниз.
      – Нет. – Дэйн подвел ее к постели и усадил. – Чердак недоделан, там нет полов. Только потолок и несколько неприбитых досок вместо пола. Ты можешь оступиться и провалиться в комнаты. Кроме того, нам придется воспользоваться фонариками. На чердаке нет электричества. Подожди здесь, где ты в безопасности, а мы принесем тебе эти ящики.
      Похоже, Кэтлин хотела возразить, но потом сдержалась:
      – Ладно.
      Дэйн вздохнул с облегчением и вышел из комнаты. Он сказал ей правду. На чердаке действительно не было полов… и света тоже. Но настоящая причина, почему Дэйн не хотел, чтобы Кэтлин туда поднималась, заключалась не в этом.
      Когда он нанялся на работу к Белле, она разрешила ему сложить все его лишние вещи на чердаке. Там стояли ящики книг из его кабинета, лежали семейные альбомы с фотографиями Бет, и даже пылилась коллекция мягких игрушек, которую Бет собирала и держала в их спальне.
      Если Кэтлин увидит эти неподъемные ящики, она начнет задавать вопросы, отвечать на которые ему будет мучительно. Нет, для них обоих будет лучше, если Кэтлин Брэдфорд ничего не узнает о его прошлой жизни и о женщине, которую он любил.

      – Вы хотите, чтобы я постирала эти вещи в горячей воде? – удивленно переспросила Кэтлин Ида Биллингс, пожилая женщина, отвечавшая на ранчо за стирку. – Но ваша тетя все время повторяла, что тогда они сядут и чтобы я помнила об этом.
      – Знаю. – Кэтлин похлопала рукой одну из простых ситцевых блузок тети Беллы. – Но тетя Белла была гораздо крупнее меня. Я хотела бы надеть некоторые ее вещи, но они мне не подойдут, если не сядут.
      – Значит, в горячей воде? – рассмеялась младшая сестра Иды, Мэрилин. – Но это риск. Правда, Ида? Белла может вернуться с того света и задать нам перца. Она всегда так дрожала над своей одеждой.
      Кэтлин внимательно посмотрела на этих крупных ширококостных женщин и заметила лукавые искорки в их глазах.
      – Нет. Я могу гарантировать, что вам она являться по ночам не будет. Скорее, она примется за меня, ведь это я велела вам так поступить.
      – Она, пожалуй, права. – Ида посмотрела на Мэрилин. – По-видимому, нам ничего не грозит.
      Мэрилин повернулась к Кэтлин:
      – Ладно, не беспокойтесь. Мы это сделаем. Но почему вы захотели носить тетины вещи?
      – У меня нет ничего другого. – Кэтлин решила быть совершенно откровенной. – Всю свою одежду я привезла из Бостона и здесь эти наряды носить не могу: они слишком вычурные для здешней жизни… К тому же я… ну, словом, я больше не хочу выглядеть, как раньше. Но ничего подходящего для ранчо у меня нет. Даже джинсы и те не такие, как носят здесь. А мне нравится жизнь на ранчо, и я хочу вписаться в нее, как это смогла сделать тетя Белла.
      Ида погладила Кэтлин по руке.
      – Я видела красивое платье, которое вы отдали Лайзе Торнтон. Это так здорово с вашей стороны! Но, конечно, здесь, на ранчо, его надевать некуда. Остальные ваши наряды такие же?
      – Да, – кивнула Кэтлин. – Все мои вещи подходят для официальных обедов и шикарных приемов. Еще у меня есть несколько деловых костюмов, которые носят женщины – служащие высокого ранга… Но на ранчо им делать нечего. Кроме того, все эти вещи требуют сухой чистки.
      Мэрилин озадаченно наморщила лоб.
      – Но у вас же есть джинсы. Мы их стирали.
      – Модные, дизайнерские джинсы, – уточнила Кэтлин. – Они слишком облегающие и… они… ну, как бы это сказать… они слишком… – Кэтлин замолчала и глубоко вздохнула. – Вы, наверное, видели меня в них. Что скажете?
      – Слишком сексуальные, – мгновенно откликнулась Ида.
      – Вот именно. А это создает проблемы. – Кэтлин смущенно покраснела, сознавая, что хочет заслужить одобрение этих приветливых женщин. – Я не хочу выглядеть сексуальной. Я хочу выглядеть работником ранчо. Вот я и подумала, что если надену что-то из вещей тети Беллы, то… не буду так бросаться в глаза…
      – Ты права, дорогуша, – объявила Мэрилин. – Умница, что это придумала. Мы их ошпарим, они сядут и будут как раз на тебя.
      – Только не слишком их уменьшайте, – предостерегла их Кэтлин. – Я не хочу носить… ну…
      – Понимаю, – поспешно прервала ее Ида. – Ты не хочешь, чтобы они обрисовывали твою фигуру.
      – Совершенно верно, – облегченно вздохнула Кэтлин. – Спасибо за чуткость.
      Ида посмотрела на груду джинсовых рубашек, брюк и ситцевых блузок, принесенных Кэтлин.
      – У Беллы были всегда такие чудесные вещи. Она так щегольски выглядела, когда приоденется. Конечно, это случалось не так часто… Где уж тут, на ранчо… Да и причин не было.
      – Только когда приезжал Джереми, – улыбнулась Мэрилин. – Белла всегда наряжалась к его приезду.
      – Джереми? Вы говорите об отце Джерри Кэмпбелла? – Кэтлин широко открыла глаза, на лету схватив намек Мэрилин.
      – Угу, – кивнула Ида. – Мы всегда знали, когда он приедет, потому что Белла душилась такими приятными духами, которые он подарил ей на Рождество. По-настоящему дорогими… французскими. Она говорила, что они называются «Шанель № 5».
      Кэтлин усмехнулась. Если Джереми Кэмпбелл подарил тете Белле флакон «Шанель № 5», значит, он был настроен очень серьезно.
      – Оказывается, у тети Беллы был ухажер?
      – Угу, – подтвердила Мэрилин. – Жаль, что ты уже не сможешь увидеть их на танцах. Они всегда так веселились.
      – Мы все надеялись, что они поженятся, но этого так и не случилось, – грустно заметила Ида. – Может быть, это и произошло бы, если б жена Джереми умерла пораньше.
      – Его жена? – растерянно заморгала Кэтлин. Она не была толком знакома с тетей Беллой, но образ разрушительницы семейного очага никак не вязался со всем тем, что она успела о ней узнать. – Джереми Кэмпбелл ухаживал за тетей Беллой, будучи женатым?
      Мэрилин энергично покачала головой:
      – Нет. Конечно, он этого не делал. Ты, Ида, лучше объясни все миссис Брэдфорд, а то она невесть что подумает.
      – Жена Джереми, Сара, была лучшей подругой Беллы. Когда Сара заболела, Белла стала за ней ухаживать. Больше некому было это делать. Дети у Кэмпбеллов выросли и уехали отсюда, а молодой Джерри учился на юриста где-то далеко.
      – А как насчет мистера Кэмпбелла? Разве он не мог позаботиться о жене?
      – Одному ему было трудно. Кто-то должен был присматривать за ней днем, когда Джереми работал у себя в конторе. Это была непростая проблема, но они втроем договорились. Кончилось тем, что Белла собрала Сару и перевезла сюда.
      – Сара оставила мужа? – удивилась Кэтлин.
      – Нет, конечно. Джереми тоже переехал сюда, – продолжила рассказ Мэрилин. – Это была идея Дэйна. Он переселился в общежитие к ребятам, а Джереми и Сара устроились в его комнатах. Все получилось лучше некуда.
      – Вы сказали, что это была идея Дэйна?
      – Угу, – подтвердила Ида. – Он помогал ухаживать за Сарой, давал ей лекарства, лечил, когда старый док Хенли не мог сюда добраться. Если бы не Белла и Дэйн, Саре пришлось бы торчать в больнице в Ларами.
      Кэтлин понимающе кивнула. Дэйн говорил ей, что жители Литтл-Форка заботятся о своих.
      – А чем болела Сара Кэмпбелл?
      – Точно не знаю, – пожала плечами Мэрилин. – Какой-то болезнью мышц. Она становилась все слабее и слабее, пока совсем не перестала двигаться. Жила в инвалидной коляске.
      – Белла была просто золото, – вернулась к своему рассказу Ида. – Она построила у дома сход, чтобы Сара могла съехать вниз и поучаствовать в барбекю или посмотреть на субботние танцы. Сара до самого конца сохраняла остроту ума и была бесконечно благодарна Белле за заботу. Она как-то сказала мне, что хотела бы, чтобы, когда она умрет, Джереми женился на Белле. Но этого так и не произошло.
      – Вы думаете, Джереми хотел жениться на тете Белле?
      – Наверняка, – мгновенно отозвалась Мэрилин. – Джереми был очень благодарен Белле. Она была ему опорой.
      – Опорой?
      – Она поддерживала его все это время, – объяснила Ида. – После смерти Сары она предложила ему остаться на ранчо, пока он не придет в себя. Только после этого он вернулся в свой городской дом. Вот тогда-то мы и подумали, что между ними что-то произойдет, потому что Джереми продолжал приезжать сюда раза два в неделю и было очевидно, что он любит Беллу. Но тут молодой Джерри окончил юридическую школу, вернулся домой и поселился с отцом.
      – Вы считаете, что возвращение Джерри помешало его отцу жениться на тете Белле?
      – Отчасти. – Мэрилин помолчала. – Конечно, может быть, я не права, но, по-моему, главным препятствием стала дружба Беллы с Сарой. Даже после ее смерти. Такие чувства не умирают. Если вы по-настоящему кого-то любили, это сохраняется до конца вашей жизни.
      – Полагаю, что так оно и есть. – Слова Мэрилин странно встревожили Кэтлин. Она раньше думала, что любит Спенсера, но теперь прежних чувств к нему не испытывала. У нее вообще не осталось к нему никаких чувств: ни плохих, ни хороших. Означало ли это, что ее любовь не была настоящей?
      – Ладно, беги, дорогуша, у тебя много дел. Мы тебе все постираем. – Ида похлопала ее по спине. – Мы с тобой тут заговорились, пора возвращаться к работе.
 
      Дэйн круто развернулся и торопливо пошел в обратную сторону. Мысли его были заняты подслушанными словами Мэрилин. Она была права: настоящие чувства никогда не умирают. Он все еще любил Бет, даже спустя пять лет после ее смерти. Дэйн разыскивал Кэтлин, чтобы, как они договаривались, вместе поработать над бухгалтерскими книгами. Но в эту минуту ему не хотелось ее видеть. Замечание Мэрилин пробудило воспоминания о жизни с Бет и старые сомнения, которые не переставали его мучить до сих пор.
      Так что, вместо того чтобы пойти в контору, он вышел из дома и глубоко вдохнул чистый свежий воздух. Если бы он остался на Западе, вместо того чтобы соглашаться на работу в Нью-Йорке, изменило бы это ход событий или нет? Если бы он в свое время выбрал для постоянного жительства какой-нибудь маленький городок, вроде Литтл-Форка, потерял бы он Бет?
      Их жизнь в Нью-Йорке шла в бешеном темпе, в бесконечной суете. Дэйн не представлял себе, что работа будет отнимать у него столько времени. Он не мог себе позволить расслабиться, спокойно провести вечер с Бет, поговорить с ней о заботах дня. Когда он поздно ночью возвращался в их дорогую, прекрасно обставленную квартиру, Бет уже спала. А утром Дэйн вновь мчался на работу, не обменявшись с ней даже несколькими словами.
      Не стоит отрицать, что они постепенно отдалялись друг от друга. У Дэйна было очень напряженное деловое расписание, и, поскольку его никогда не было рядом, Бет завела новые знакомства и новые занятия. Конечно, он любил Бет и знал, что она отвечает ему такой же любовью, но у них больше не было времени на долгие доверительные беседы, которые так сближали их до переезда в Нью-Йорк. Наверное, Бет было очень одиноко. Но тогда Дэйну это не приходило в голову. И, возможно, она была напугана. Ведь Бет не принадлежала к тем общительным женщинам, которые готовы поделиться самым сокровенным с первым встречным.
      Дэйн тяжело вздохнул. Он прислонился к стене дома и стоял так, вспоминая тот день, когда Бет впервые доверилась ему. Они учились в одной школе, и он нашел ее, одиноко сидевшую возле школьного здания, со слезами на глазах. Он почти насильно заставил ее объяснить причину. Оказалось, что она безумно боялась не получить субсидии для обучения в колледже, но ни с кем не хотела делиться своими страхами.
      Субсидию ей не дали, но это в конце концов оказалось не важным, потому что они поженились сразу после школы и в колледж поступили вместе. Обучение далось им с огромным трудом: оба они работали, чаще всего в ночную смену, а днем посещали занятия. Но все же через пять лет они закончили учебу, гордые своими достижениями.
      Дэйн вспомнил их первую квартиру, до ужаса маленькую и тесную. Мебель была только самая необходимая: столик, два стула, диван и кровать, выдвигавшаяся из стены. Все стены, кроме той, где размещалась кровать, были увешаны самодельными книжными полками. Бет работала в кафе-мороженом и приносила домой пустые картонные ящики. Они их отмывали, наполняли песком и использовали в качестве распорок для треснувших досок, которые Дэйн подбирал в мусорных кучах на стройке.
      По крайней мере на еде они не экономили. Дэйн улыбнулся, припоминая изысканные трапезы, которыми они так наслаждались. Дэйн работал официантом в ресторане, и повар отдавал ему невостребованные блюда. Было безумно смешно обедать телятиной по-бургундски и суфле из омаров, экономя жалкие центы на проезд в автобусе. А потом Дэйн заслужил стипендию, а Бет получила работу учительницы… Так началось их восхождение.
      Стоило ли оно того? Этого Дэйн не знал до сих пор. Все изменилось, когда нищенское существование ушло в прошлое. Возможно, их объединяла борьба, а когда они достигли успеха, тогда то, что скрепляло их союз, стало распадаться. Вначале они делились своими проблемами и секретами. Бет была его лучшим другом, а он ее. Но Бет не поделилась с ним единственной самой важной тайной, которая могла бы сблизить их теснее… а потом было слишком поздно делать что бы то ни было.
      Вновь перебирать в уме события прошлого было бессмысленно. Дэйн расправил плечи и попытался выбросить эти мучительные мысли из головы. С прошлым было покончено. Ему надо было идти вперед. Даже Белла неустанно повторяла ему это. Дэйн уже собирался вернуться в дом, когда зазвонил его сотовый телефон.
      Вынув его из кармана, он ответил на вызов. Это был Джейк, и голос у него был встревоженный. Дэйн едва мог разобрать его речь.
      – Подожди, Джейк. Вдохни поглубже и успокойся. Я ничего не могу понять, ты говоришь слишком быстро. Что случилось?
      Дэйн с минуту слушал его, затем поморщился.
      – Ладно, я понял. Где все гости? – Ответ Джейка позволил ему облегченно вздохнуть. – Отлично. Надо вернуть их. Скажи Сэму, чтобы доставил их прямо к главному зданию. Пусть не знают, что случилось. Лучше и Сэму не говори, а то он расскажет им одну из своих баек и напугает всех до смерти. Просто скажи, что поговорил со мной и планы изменились. Все понял?
      Дэйн нахмурился, когда Джейк заговорил снова. Он в самом деле был сильно взволнован, и Дэйн мог его понять.
      – С этим нет проблем. Билли – паршивый стрелок, так что я поручу ему заниматься с гостями. Твое-то ружье с тобой? Если будешь стрелять, целься точнее, но не рискуй. Я соберу ребят и постараюсь приехать как можно скорее. Жди нас. Слышишь?!
      Дэйн отключил телефон и побежал на поиски Джибби. Ребят долго созывать не пришлось. Пять резких ударов в обеденный гонг – условный сигнал тревоги – и они примчались к обычному месту сбора.
      Спустя пять минут Дэйн, Слим и Тревор, лучшие на ранчо стрелки, скакали с ружьями наготове. За ними следовал джип с запасными ружьями и амуницией. Блуждающий кугуар был делом серьезным. Велика была вероятность, что это самка, и раз она нашла на «Дабл-Би» легкую добычу, обязательно вернется за новой. Им нужно было защитить табун диких мустангов и будущих жеребят, которые должны родиться весной. В опасности были и ягнята зимовавших на горных пастбищах овец, а также телята и горные козлы.
      Дэйн отнесся бы к происшедшему спокойно, если бы убит был один мустанг. Но Джейк обнаружил четыре свежие туши. Это означало, что кугуар убивал больше, чем было нужно для выживания. То есть было ясно, что это хищник-убийца. Он убивал больше, чем мог съесть. Это было против законов природы, и Дэйну с ребятами необходимо как можно скорее остановить убийцу.
      Мягкосердечный Джибби тоже понимал ситуацию. Он пообещал ничего не говорить гостям, и Дэйн специально попросил его не сообщать Кэтлин, где они. Не было смысла волновать еще и ее известием о том, что они поехали на охоту за зверем, который взялся убивать их скот. Он сам расскажет ей, когда все будет кончено, а пока чем меньше она будет об этом знать, тем лучше.
 
      Кэтлин была рада, что гости вернулись так рано. Она планировала провести утро, помогая Дэйну с бухгалтерией, но он куда-то исчез как раз перед тем, как появился Сэм с гостями. Джибби сказал, что Дэйну срочно пришлось чинить упавший забор и что это как-то связано с табуном диких мустангов, пасшимся у подножия принадлежавших ранчо холмов. Кэтлин не удалось выяснить это у Джибби подробнее, потому что он попросил ее помочь Билли организовать для гостей игру в перетягивание каната.
      Усевшись на ограждение кораля, Кэтлин наблюдала за развернувшейся борьбой. Гости развлекались вовсю. Они поощряли бурными выкриками мистера Сандерса, когда тот попытался применить один из хитрых приемов, показанный ему Билли. Однако вскоре внимание Кэтлин привлекло лицо Джоан Хендерсон. Оно было странно напряженным, и хотя она внимательно наблюдала за состязанием, но мысли ее явно бродили где-то далеко.
      Что-то было неладно. Соскочив с ограды, Кэтлин приблизилась к миссис Хендерсон и бодро окликнула ее:
      – Привет, Джоан. Не хотите ли немножко пройтись со мной?
      – Разумеется. – Женщина обернулась к мужу, но все внимание Джорджа Хендерсона было поглощено Билли. – Дорогой, я пойду прогуляюсь.
      – Вам хорошо отдыхается, Джоан? – Кэтлин привела ее к столам, расставленным около фургона с барбекю.
      – Очень, – ответила Джоан, но Кэтлин видела, что ее улыбка не затронула глаз. – Мне кажется, это лучший отдых, который у нас когда-либо был.
      – По-моему, сейчас что-то не так, – возразила Кэтлин. – Когда вы утром отправлялись из дома, у вас был счастливый вид, а теперь встревоженный. Может быть, вам станет легче, если вы расскажете мне, в чем дело.
      Джоан открыла рот, собравшись отрицать предположение Кэтлин, но передумала и кивнула:
      – Вы правы. Вчера была годовщина нашей свадьбы, и Джордж подарил мне красивые часы. Я надела их утром на экскурсию и… потеряла.
      – Мне очень жаль. – Кэтлин обняла женщину за плечи. – Когда вы видели их в последний – раз?
      – Я заметила, что застежка браслета ослабла во время привала на ленч. Мы остановились в таком приятном – местечке, на вершине утеса, поросшего высокой травой.
      – На Стоуни-Пойнт?
      – Да, там. Должно быть, там я их и уронила. – Хотя они были одни, Джоан понизила голос до шепота: – Я не сказала об этом Джорджу. Он будет так огорчен. Я подумала, что смогу завтра съездить туда и поискать…
      – Я сию же минуту съезжу на Стоуни-Пойнт, – ободряюще сказала Кэтлин. – Если часы там, я обязательно их разыщу.
      – Вы поедете туда одна? – Джоан Хендерсон изумленно уставилась на нее.
      – Нет, я возьму с собой кого-нибудь из ребят, – решила Кэтлин. – Это недалеко, и у нас еще два часа до наступления темноты. Если мы их найдем, вам даже не придется говорить Джорджу, что вы их теряли.
      – О, спасибо, – благодарно воскликнула Джоан. – Я знаю, что Джон несколько месяцев копил на эти часы. У них золотой браслет и циферблат украшен бриллиантиками. А сзади выгравировано «Наша любовь вечна»…
      Кэтлин обняла ее.
      – Не беспокойтесь. Стоуни-Пойнт – плоская вершина, так что любую блестящую драгоценность будет легко отыскать, пока светло. Возвращайтесь к Джорджу и постарайтесь получить удовольствие от перетягивания каната. Когда я вернусь, то положу часы прямо к вам в комнату, на туалетный столик. Обещаю.

      Кэтлин ехала по тропе, ведущей к Стоуни-Пойнт, и чувствовала себя на редкость свободной и раскованной. Она передумала брать с собой Сэма. Он, конечно, согласился бы ей помочь, но Дэйн забрал с собой остальных парней, и Кэтлин не хотелось оставлять гостей одних. Билли и Джибби будут только рады его присутствию.
      Дэйн взял с нее слово, что она никогда не поедет верхом без сопровождения, поэтому она взяла свой «эксплорер». Продавец пообещал ей, что он будет не хуже вездехода, и Кэтлин должна была признать, что он ее не обманул. Крутой склон она преодолевала без малейшего усилия. Возможно, она бы дважды подумала, если бы тропа была узкой, по она знала, что Джибби каждое утро отвозит на Стоуни-Пойнт на джипе еду для пикников. Если такое было под силу джипу, ее «эксплорер» справится с этим не хуже. И пока ее план шел без сбоев.
      Прежде чем уехать, Кэтлин, выполняя инструкции Дэйна, оставила для него записку на двери конторы с указанием, куда именно она поехала. Она была в полной безопасности и не хотела, чтобы он зря тревожился о ней. Сделав последний поворот, она облегченно вздохнула и остановила машину у края тропы. Она была на месте – и как раз вовремя. Солнце уже начинало садиться за горные пики. Скоро совсем стемнеет, так что нельзя терять ни минуты.
      Кэтлин вышла из машины и принялась за поиски. Косые лучи солнца отбрасывали длинные тени на траву у гребня холма, но света еще хватало. А если она не успеет до темноты… Что ж, тогда придется включить фонарик.
      Вид отсюда был захватывающим, но Кэтлин было не до красот природы. Ей предстояла непростая работа. Она начала с дальнего края вершины и стала ходить взад и вперед по прямым линиям, прочесывая всю площадь, словно шла за газонокосилкой. Это занимало много времени, но Кэтлин не сдавалась. Если Джоан потеряла свои часы здесь, она их непременно найдет.
      Но часы не находились. Тяжело вздохнув, Кэтлин сделала последний проход. Часов не было. Джоан будет страшно разочарована. Подойдя к краю утеса, Кэтлин хмуро смотрела в темнеющую даль. Может быть, и Джоан подошла сюда полюбоваться видом? Возможно, она взмахнула рукой, приглашая мужа разделить ее восторг? И этот жест окончательно ослабил застежку часов…
      Обрыв уходил далеко вниз. От одного взгляда в пропасть у Кэтлин закружилась голова. В этот момент последние лучи солнца сверкнули на чем-то, повисшем на кусте, который рос из расщелины в скале. Кэтлин сделала шаг вперед, стремясь поближе рассмотреть, что это, и, затаив дыхание, вгляделась в сгущающийся мрак. Так и есть! Золотые часы Джоан задержались на ветке десятью футами ниже края утеса.
      Может быть, удастся подцепить их какой-нибудь палкой? Кэтлин огляделась вокруг в поисках подходящего предмета, но вскоре должна была отбросить эту идею. Если она сдвинет часы, но не подхватит их, они полетят прямо на камни у подножия утеса. Не думая о своей одежде, Кэтлин легла на живот и подползла к краю пропасти. Примерно шестью футами ниже находилось несколько каменных выступов. Если она сползет к ним, то сможет дотянуться до часов.
      Кэтлин всегда боялась высоты. Не любила даже взбираться на приставные лестницы. Но, кроме нее, сейчас здесь никого не было, так что и просить о помощи было некого. Конечно, она могла вернуться домой и попросить ей помочь. Дэйн уже, наверное, вернулся. Он с радостью съездит с ней сюда, чтобы вызволить часы Джоан. Но это означало бы признать свое поражение, а этого Кэтлин не хотела.
      Она глубоко вздохнула. Да, она сделает это. Она переборет свой страх, и Дэйн будет ею гордиться. Он говорил о ее отваге. Настала пора это доказать. С бешено бьющимся сердцем Кэтлин перевернулась ногами к обрыву и поползла. Когда ноги ее повисли в воздухе, ей пришлось вновь уговаривать себя, чтобы справиться с овладевшим ею ужасом. Все будет хорошо. Она может это сделать. Она должна это сделать. Рука Кэтлин потянулась к кустику у края утеса, ухватилась за него и, не дав себе времени подумать обо всех возможных бедах, она оттолкнулась и перевалилась через край.
      Кэтлин пережила несколько секунд паники: она падала вниз… но затем ее ноги уперлись в камни. Замеченные ранее уступы не выдавались слишком сильно, поэтому, как понимала Кэтлин, ей следовало быть очень осторожной.
      Лучше всего будет снова лечь на живот и лишь затем дотянуться до часов.
      Ей потребовалась целая минута, чтобы принять нужное положение. Уже быстро темнело. В голове мелькнули слова Дэйна, что темнота в горах наступает мгновенно. Действительно, краткие сумерки уже переходили в ночь. Как только солнце зашло за горы, наступил мрак. Кэтлин протянула дрожащую руку, и пальцы ее сомкнулись на часах. Достала!
      По-прежнему дрожащими пальцами она сунула драгоценность Джоан в карман рубашки с эмблемой ранчо и потратила еще мгновение на то, чтобы плотно застегнуть его на пуговицу. Затем она поднялась на ноги и внимательно осмотрела куст, за который держалась, спускаясь. Теперь ей нужно было крепко за него ухватиться и подняться наверх. В безопасность.
      Потянувшись к нему, Кэтлин ощутила тревогу. Куст оказался вне пределов досягаемости. Чтобы дотянуться до него, ей придется подпрыгнуть. Другого выхода не было. Но сможет ли она это проделать? Разумеется, сможет. Если она не хочет провести на обрыве всю ночь, у нее нет выбора.
      Она приказала ослабевшим ногам перестать дрожать – ведь если дрожь не прекратится, она потеряет равновесие, – и подпрыгнула. Держась за куст, она стала карабкаться по отвесной круче. Кэтлин почти добралась до цели, когда вдруг раздался жуткий звук, от которого ее охватил безотчетный неодолимый ужас. Это был визг, громкий, какой-то потусторонний, леденящий кровь… И прозвучал он совсем рядом.
      И она стала падать назад, в пространство, размахивая руками, пытаясь схватиться за куст… но его вывернуло с корнями, и удержать он ее не мог. Жуткий визг прозвучал снова, когда Кэтлин тяжело ударилась о камни. Нога ее подвернулась, слепящая вспышка боли лишила возможности соображать… А потом внезапная тьма накрыла ее, милосердно унося страх и сознание.

* * *

      Звезды уже ярко сияли в темном небе, когда Дэйн подъехал к коралю. Он передал Воина Джесси, приказав хорошенько обтереть его и поставить в конюшню, и бегом направился к главному зданию ранчо. Завтрашнюю экскурсию придется отменить. Не было никакого смысла рисковать. Им не удалось увидеть дикую кошку даже издали, хотя ее жуткие крики доносились отчетливо. В надежде, что она покажется после захода солнца, Джейк, Слим и Тревор остались в горах. Все они были хорошими стрелками и наверняка прикончат ее, если только заметят. Остальные парни помогли им поставить палатку и разгрузить резервные ружья и амуницию. Они расчистили полянку и собрали достаточно хвороста, чтобы хватило на всю ночь, и перед отъездом разожгли костер. С рассветом Дэйн собирался ехать туда на джипе, чтобы отвезти еду и другие припасы. Лагерь решили разбить около Стоуни-Пойнт и держаться близ него, пока не застрелят кугуара. Никто не хотел рисковать безопасностью гостей ранчо.
      Крики кугуара пугали лошадей, поэтому их было решено отвести назад. Даже Воин прижимал уши и в испуге закатывал глаза. Джип подъехал к дому как раз тогда, когда Дэйн подходил к нему. Всадники с запасными лошадьми следовали за ним.
      – Вам лучше сразу поесть и пораньше лечь спать, – посоветовал Дэйн собравшимся вокруг него работникам. – Утром я возьму с собой Ллойда и Дикса. Мы выезжаем на рассвете.
      – Неужто поедем верхом? – спросил Дикс. Он проработал у Беллы больше шести лет и был опытным работником ранчо.
      – Нет. Лошади слишком боятся диких кошек. Мы возьмем джип.
      После того как планы были обговорены, Дэйн предупредил ребят, чтобы они не проболтались гостям, и направился в главный дом ранчо. Ему нужно было найти Кэтлин. Пока они не избавятся от кугуара, ей с Джибби придется придумать какое-нибудь занятие для гостей рядом с домом.
      Дэйн вздохнул с облегчением, сворачивая за угол к огороженной территории, отведенной для барбекю. Джибби стоял за буфетной стойкой кухонного фургона, а гости, смеясь и переговариваясь, толпились у специально для них поставленных длинных столов. Он подождал, пока последний гость наполнит свою тарелку, и подошел к Джибби.
      – Повезло?
      – Нет. – Дэйн покачал головой, что заметно встревожило Джибби. – Я оставил там на ночь Джейка, Слима и Тревора. Они будут дежурить посменно. Утром я беру с собой Дикса и Ллойда, и мы едем на джипе их сменить.
      – Поганая ситуация?
      – Угу. Пока существует опасность, будем держать гостей здесь, рядом с домом. Сможете вы с Кэтлин чем-нибудь их занять?
      – Конечно. Нет проблем, – кивнул Джибби. – Она, должно быть, поехала за чем-нибудь в город. Когда я привел сюда фургон, то обратил внимание, что нет ее «эксплорера».
      – Хорошо. – Дэйн вздохнул и направился в главный дом. Он просил Кэтлин, чтобы она оставляла ему записку, когда покидает ранчо. В обычное время его бы не встревожило, что она отлучилась, но сейчас время было выбрано ею неудачно. Конечно, она этого не знала.
      К двери кабинета была прикреплена записка, и Дэйн удовлетворенно кивнул. Молодец! Она четко следовала его инструкциям. Он сорвал записку, прочитал и остолбенел. Кэтлин в одиночку отправилась на Стоуни-Пойнт! В записке говорилась, что она все объяснит по возвращении. Это очень важно, и пусть Дэйн не волнуется. Она будет дома до темноты.
      Но было уже темно, а Кэтлин еще не вернулась! И Стоуни-Пойнт находился всего в полутора милях от места, где был замечен кугуар. Не тратя времени на рассуждения о том, что могло помешать Кэтлин вернуться, Дэйн бросил записку и сломя голову помчался к кухонному фургону.
 
      Как же холодно! Она промерзла до костей, но щиколотка горела огнем. Как же может быть так холодно, если она дома в мягкой постели тети Беллы, под теплым уютным покрывалом. Надо снова покрепче заснуть. Тогда она согреется, и ей не придется думать о том, как ей страшно и как ей хочется, чтобы пришел Дэйн, и обнял ее, и спас от… От чего? Спас ее от чего?!
      Кэтлин моргнула, открыла глаза… Мгновенно вернувшаяся память принесла страх и отчаяние.
      Кто-то смотрел на нее с вершины утеса. В лунном свете Кэтлин разглядела контуры гибкого тела. Кугуар! Большой кугуар! И он смотрел на нее…
      У Кэтлин перехватило дыхание. Она не заплакала только потому, что от ужаса спазм сжал ей горло. Знает ли дикая кошка, что она, Кэтлин, здесь, внизу? Если Кэтлин может видеть ее, то и та может видеть Кэтлин. И вообще здесь дело не в зрении. Кошка может ее почуять!
      Но кугуар просто наблюдал за ней. Уставился прямо на нее! Наверное, раздумывает, прыгать на нее или не прыгать. Сможет он сюда спрыгнуть? Кэтлин содрогнулась. Может быть, ей притвориться мертвой? Говорят, это помогает, но она не была уверена, что сумеет проделать это достаточно убедительно, чтобы обмануть кугуара.
      Кэтлин попыталась придумать еще что-нибудь, но голова плохо соображала. Паника туманила рассудок. Сверхъестественным усилием воли она заставила себя сосредоточиться. У нее было лишь одно преимущество перед зверем: способность мыслить. Дикие животные руководствуются инстинктом.
      Кугуар пока на нее не бросился, а ведь она лежит здесь уже немало времени: луна сияла высоко в небе. Ей нужно было предпринять что-нибудь для защиты до того, как кугуар решит на нее напасть. Но что могла она сделать?
      Кэтлин постаралась припомнить, чего боятся кошки. Они не любят воды, но воды поблизости не было. Разве что где-то далеко внизу. Да и потом, может быть, это относится только к домашним кошкам. Что еще их пугает? Огонь. Вот именно! Кошки боятся огня. Если окружить себя защитным огненным кольцом, дикие животные через него не пройдут. Она не раз видела это в кино. Это, несомненно, правда.
      «Не стоит верить всему, что видишь в кино, Кэтлин». Отец не раз повторял это, когда ей снились кошмары после очередного фильма об инопланетных чудовищах-пришельцах. Но иногда то, что видишь в кино, основывается на истинных фактах. Впрочем, особой роли это не играет. У нее ведь нет никакого огня… Но у нее есть спички. Кэтлин носила их с собой с той грозовой ночи, когда молния ударила в конюшню и вырубилось электричество. Дэйн дал их ей!
      Однако от одной зажженной спички толку будет мало. Ей нужен большой костер, такой, который удержит хищника на расстоянии. Итак, спички есть. Ветки лежат у нее под ногами. Видимо она приземлилась на выступ, усыпанный упавшими сухими ветками и старыми сучьями. Хватит ли их на большой костер? Кэтлин не хотела даже думать, что произойдет, если их будет мало.
      Так что же делать? Оставаться неподвижной, полагаясь на то, что кугуар сочтет ее мертвой и уйдет, или попытаться разжечь костер? Кэтлин не знала, что лучше, но сердце ее билось от страха часто-часто, и она понимала, что не сможет долго оставаться бездеятельной. Надо действовать! Как только кугуар перестанет сверлить ее взглядом, она попробует зажечь огонь.
      Какое-то движение на краю обрыва привлекло внимание Кэтлин, Кугуар зашевелился. Теперь он стал метаться туда-сюда, а затем после долгой, казалось, бесконечной паузы куда-то исчез. Смеет ли Кэтлин надеяться, что хищник ушел совсем? Нет, так думать глупо. Дикая кошка знает, что добыча находится внизу и, конечно, вернется.
      Вот только когда это произойдет? Когда кугуар вернется? Конечно, когда проголодается. Кэтлин задрожала и постаралась отогнать страшную мысль. Настало время действовать. Возможно, это ее единственный шанс. Она должна разжечь костер, пока кугуара нет над ней.
      Сунув руку в карман, Кэтлин вытащила спички. Шесть штук. У нее было шесть спичек. Тихонько, крадучись она стала подтягивать хворост, до которого могла дотянуться. Две сосновые шишки. Это отлично. Смолистые шишки будут хорошо гореть. Немного сухих листьев. Их она пустит на растопку.
      Трясущимися руками Кэтлин сложила все, что смогла собрать, в кучу, мысленно благодаря родителей за то, что они заставили ее вступить в отряд девочек-скаутов.
      Над головой вновь раздался жуткий вой, и Кэтлин задрожала как лист. Она не могла увидеть кугуара, но он был совсем рядом. Дрожащими пальцами она чиркнула спичкой о каменный выступ. Та зажглась с первой попытки. Кэтлин притронулась пламенем к сухим листьям, моля Бога, чтобы все было сделано правильно.
      Листья сразу загорелись. Затем начали тлеть сухие ветки. Огненные язычки побежали по ним, поджигая сначала маленькие веточки, затем большие. Удалось! Она сумела!
      Но костер ее был таким крохотным! Достаточно ли будет его, чтобы отогнать кугуара? Кэтлин притулилась ближе к огню, отчаянно надеясь, что этого хватит. Наверху послышались мягкие шаги. Кэтлин в ужасе подняла голову и посмотрела вверх. Кугуар вернулся и вновь уставился на нее. Пламя костра отражалось в светящейся желтизне его глаз. Необходимо больше топлива. Надо собрать еще веток. Не обращая внимания на дергающую боль в щиколотке, Кэтлин старалась дотянуться до края выступа, на котором сидела, подбирая все веточки и сучки. Ей нужно поддерживать огонь до утра. Только это могло ее спасти. Она добавляла в костер по одной ветке, с тоской видя, как быстро тает ее запас. Ей оставалось только молиться, чтобы Дэйн нашел ее записку и пришел спасти еще до того, как иссякнет топливо.

      Впервые Дэйн не ругал Джибби за безрассудную скорость. Джип мчался по тропе к Стоуни-Пойнт. Дэйн не обращал внимания на окрестности, он был занят зарядкой винчестера. Поначалу он даже хотел вогнать патрон в ствол и взвести курок, но потом не стал рисковать: дорога была слишком ухабистой. На это еще будет время, когда они доберутся до места.
      – Все наготове? – тревожно поинтересовался Джибби.
      – Угу, – отозвался Дэйн, кладя карабин на стойку позади сидений. – Я, пожалуй, и твой заряжу.
      – Это не повредит. Я прихватил с собой коробку ружейных пуль. На всякий случай.
      Дэйн зарядил старую двустволку Джибби ружейными пулями, поставил ее на предохранитель и положил на ружейную стойку за сиденьями. После этого он наклонился вперед, к ветровому стеклу и стал следить за дорогой. Он молил небо лишь об одном: увидеть Кэтлин за очередным поворотом, спокойно и мирно сидящей в «эксплорере», с которым случилась какая-нибудь пустяковая неприятность… Вроде спущенной шины.
      – Почти добрались, – промолвил Джибби. Его побелевшие от напряжения пальцы крепко сжимали руль. – С ней все будет в порядке. Я это чувствую нутром.
      – Угу, – согласился Дэйн. В горле у него застрял комок, а сердце в груди стучало как бешеное. Он не сомневался, что Кэтлин попала в беду. С тех пор как он прочел ее записку, у него внутри мучительно ныло. Он лишь надеялся, что они поспеют вовремя.
 
      Кэтлин трясущейся рукой подбросила в костер последнюю деревяшку. Теперь из топлива у нее оставались только шишки. Их она тоже положила в огонь. Затем взяла в руки острый камень, который нашла на выступе у самого обрыва. Формой он несколько напоминал копье и весил, наверное, около пяти фунтов. Если, когда костер погаснет, кугуар бросится на нее сверху, она использует его как оружие. Без борьбы она не сдастся.
      – Поторопись, Дэйн, – прошептала Кэтлин в тишину ночи. И вдруг услышала нечто пробудившее в ней надежду: звук мотора, далекий, но приближающийся с каждой секундой. Надо продержаться совсем немного, и Дэйн будет здесь.
 
      – Это ее машина, – воскликнул Джибби, тыча пальцем в «эксплорер», припаркованный на краю полянки. – Она должна быть где-то здесь.
      Дэйн кивнул:
      – Если только машина не сломалась и Кэтлин не пошла пешком.
      – Но тогда мы бы встретили ее по дороге.
      – Верно, – согласился Дэйн, но уверенности Джибби он не испытывал. Если Кэтлин решилась идти пешком на ранчо, с ней могло случиться что угодно. Ведь кугуар по-прежнему бродит по окрестностям.
      – Что это там? – Джибби потянул Дэйна за рукав, прерывая его мрачные размышления. – Я что-то вижу на краю утеса.
      – Погаси фары. Я вылезаю. – Дэйн схватил винчестер и торопливо взвел курок. – Ты оставайся здесь и держи свою двустволку наготове.
      Не тратя времени на уточнения, Джибби схватил ружье и щелкнул предохранителем. Оба обшаривали взглядом темный край обрыва. Откуда-то снизу шло слабое свечение. Костер! Кэтлин находилась там, внизу, и разожгла костер. Умница!
      Однако когда Дэйн вылез из джипа, свечение, пропало. В лучах, отбрасываемых луной, он разглядел смутную тень на самом краю утеса. Это был кугуар, и он изготовился к прыжку. Дэйн не колебался. Он вскинул свою винтовку, прицелился и спустил курок.
 
      Кэтлин вздрогнула, когда прогремел выстрел. За ним последовал жуткий вопль, а затем она увидела, как кугуар взвился в воздухе, падая прямо на нее. Она инстинктивно попятилась, прижимаясь к скале. И вовремя: тело хищника ударилось перед ней о каменный выступ с такой силой, что обломило его край. Не мешкая, Кэтлин изо всех сил пнула его ногой, и поверженный кугуар исчез в темной пропасти.
      – Кэтлин? Ты цела?
      Это был голос Дэйна. Кэтлин автоматически кивнула, не задумываясь, что он не может ее увидеть. С трудом разлепив пересохшие губы, она проговорила:
      – Я… со мной все в порядке. Я только подвернула ногу, когда свалилась.
      – Она не сломана?
      – Нет. По-моему, нет. Но я здесь застряла, а часть выступа обломилась, когда упал кугуар.
      – Оставайся на месте. Не шевелись. Я сейчас спущусь за тобой.
      Это были самые замечательные слова, которые Кэтлин когда-либо доводилось слышать.
 
      – Заводи мотор, Джибби. – Дэйн с отчаянно бьющимся сердцем подбежал к джипу: она была жива и, по ее словам, невредима! – Кэтлин на уступе внизу, в шестидесяти футах отсюда. Нам надо ее достать. Подберись к самому краю, под углом. Нам придется задействовать лебедку.
      Джибби подогнал машину почти к самому обрыву. Затем он выскочил и торопливо достал сзади ременную люльку.
      – А она знает, как перебирать ногами по скале, когда мы будем втаскивать ее наверх?
      – Я не собираюсь рисковать ею. Скальная стена как раз перед верхом изгибается, а Кэтлин растянула ногу. Если она неудачно повернется, то вся изрежется, а держаться на расстоянии от стены она не сможет. Я спущусь к ней и подниму ее наверх.
      – Но… – Джибби открыл было рот, чтобы возразить, но посмотрел Дэйну в глаза и молча кивнул. – Ладно. Чего ты от меня хочешь?
      – Управляй лебедкой. – Дэйн подхватил ременную сбрую и надел на себя. Он подогнал все ремешки и плотно застегнул пряжки. Это было первым, что он заказал, когда стал главным ковбоем на ранчо. С тех пор им пришлось несколько раз использовать это приспособление, чтобы поднимать ягнят и другой скот, забредавший слишком близко к скальным обрывам.
      – Какая жалость, что у нас нет второй такой сбруи, – расстроенно твердил Джибби. – Как ты собираешься действовать?
      Дэйн пожал плечами.
      – Кэтлин весит немного. Я просто привяжу ее к моей люльке и буду удерживать подальше от скалы.
      – Хорошо. Только привяжи ее покрепче. – Джибби подошел к переднему бамперу джипа и, ослабив канат лебедки, прикрепил его к ременной упряжи на Дэйне. – Я буду поднимать тебя очень и очень медленно. Тебе тоже нет смысла биться о скалу.
      – Ладно. Я крикну, когда спущусь к Кэтлин, а ты держи канат натянутым. Мне придется действовать очень быстро. Выступ, на котором она находится, по-моему, непрочен, и я не хочу особенно давить на него своим весом.
      Джибби включил лебедку.
      – Я готов, а как ты?
      – Готов. – Дэйн напряженно улыбнулся, не разжимая губ. – Давай поскорее покончим с этим, Джибби. Я должен спуститься вниз до того, как Кэтлин решит, что ей пора что-нибудь предпринять, и начнет двигаться.
      Джибби повернулся к лебедке, но Дэйн успел заметить тревогу на его лице. Они отслеживали состояние этого выступа уже на протяжении двух лет, и каждую зиму он крошился все больше. Продержится ли он сегодня достаточно долго, чтобы они успели поднять Кэтлин наверх, а значит, спасти ее?
 
      Кэтлин наблюдала, как Дэйн перелез через острый край утеса. Никогда она не видела зрелища прекраснее! Она замерла в ожидании, стараясь не шелохнуться, и, затаив дыхание, следила за его спуском. Дэйн шагал по скале вниз, отталкиваясь ногами от острых каменных выступов. В тишине ночи скрип лебедки казался особенно громким, но для нее он был слаще самой чудесной музыки: Дэйн шел ей на помощь.
      – Не шевелись!
      Голос его прозвучал резко, почти как окрик, и Кэтлин удивленно подняла брови. Дэйн был явно встревожен. Почему? Похоже, она чего-то не знала.
      – Не буду. Просто скажи мне, что делать.
      – Когда я к тебе спущусь, обхвати меня за шею и повисни. Не отпускай ни в коем случае. Сможешь сделать это?
      – Да. – Кэтлин засмеялась бы, но ее все еще била нервная дрожь. Обнять его? Да она мечтала об этом чуть ли не с первого дня их знакомства!
      – Давай, Джибби! – крикнул Дэйн и повернулся к ней лицом, разведя ноги вдоль скалы. – Ну, Кэтлин, вперед. Протяни руки, хватай меня за шею и держись.
      Кэтлин послушно подчинилась. Почему он так волнуется? Они же в полной безопасности. Или нет? И в тот момент, когда она решила, что уже все в порядке, каменный выступ ушел у нее из-под ног.
      – Обхвати меня ногами за талию! Давай же, Кэтлин! Ты это можешь сделать. Подпрыгни. Я тебя подхвачу. Не бойся.
      Кэтлин некогда было задумываться, насколько это опасно для них обоих. Она подняла ноги и скрестила их у Дэйна на поясе, сморщившись от боли в растянутой щиколотке.
      – Джибби, тяни нас. – Голос Дэйна громко прозвучал у Кэтлин над ухом. Она задрожала, но он снова заговорил с ней: – Сосредоточься на мне, Кэтлин. Мы справимся. Мне придется отталкиваться от утеса, так что дорога будет ухабистой. Крепче держись за меня и ни в коем случае не отпускай.
      – Я… не отпущу, – выдохнула она. Их качало и швыряло о скалу, но Кэтлин не разжимала ни рук, ни ног. Она прильнула к нему всем телом, зажмурилась и заставила себя думать, что это всего лишь аттракцион в парке развлечений. Конечно, она отлично знала, что это было не так, но притворство помогало ей не впасть в панику. Нога мучительно ныла, кисти рук немели, и казалось, вот-вот отвалятся, но она, стиснув зубы, цеплялась за Дэйна.
      – Джибби, быстрее!
      Лебедка заскрипела еще громче и резче. Кэтлин заставила себя дышать ровнее и глубже. Громкий скрежет лебедки означает, что они уже близятся к вершине утеса. В любой момент они могут перевалиться через край, и она наконец окажется в безопасности, на твердой земле.
 
      Ее хватка начинала слегка ослабевать. Дэйн посмотрел вверх и вобрал в грудь побольше воздуха. Они были на полпути. Его руки крепче обхватили ее. Сейчас он молил небо лишь об одном: чтобы Кэтлин не потеряла сознания. Тогда она окажется мертвым грузом, и он может не удержать ее. Нет, она обязана продержаться. У Дэйна не было времени привязать ее к себе. Каменный уступ обрушился в тот момент, когда ноги Дэйна его коснулись. Чудом было уже то, что Кэтлин успела ухватиться за него и забросить ноги ему на талию.
      – Еще немножко, Кэтлин. Мы почти у цели. Держись за меня, милая. Держись.
 
      Кэтлин почувствовала, что ее сознание заволакивает тьма. Она становится все гуще и гуще. Дэйн что-то говорил ей, она слышала его, но как бы сквозь сон. С ней что-то происходило. Она ощущала какую-то вялость… расслабленность… Это было нехорошо. В ушах началось жужжание, непохожее на скрип лебедки. Если она потеряет сознание, ее руки разожмутся. Она не может этого допустить. Тут до Кэтлин дошли слова Дэйна, и, заморгав, она очнулась. Полностью. Он назвал ее милой! Он сказал: «Держись за меня, милая! «Она ясно расслышала эти слова, несмотря на шум в ушах.
      Он хотел, чтобы она держалась за него, и она его не подведет. Разве может она разочаровать любимого человека?!
      Но сознание все же уплывает. Кэтлин снова скользит в небытие, в теплую темноту, где не надо ни о чем думать. Дэйн хочет, чтобы она бодрствовала, но она просто не может этого… Подступает дрема, глаза слипаются… Надо чуть повернуться, слегка взбить подушку и погрузиться в глубочайший сон… крепкий-крепкий…
      – Кэтлин! Не смей спать!
      Голос Дэйна на миг пробудил ее, помогая побороть дремоту. Кэтлин почувствовала сильный удар об утес: Дэйн оттолкнулся от отвесной скальной стенки. Что-то оцарапало ей спину, чуть ниже лопатки. Было не особенно больно, так как она от страха словно утратила ощущение боли, но зато она полностью проснулась. Лебедка скрежетала совсем рядом и так громко, что Кэтлин захотелось разжать руки и закрыть уши ладонями. Но она не могла этого сделать. Она должна была крепко держаться за Дэйна. Он велел ей за него держаться.
      – Почти прибыли. Еще чуть-чуть. Осталась всего пара ярдов. Не подведи меня сейчас!
      Нет, она его не подведет. Она ведь любит его и никогда не подведет. Неужели это и есть любовь? Она должна быть всегда с ним. И никогда его не подводить.
      – Со мной все в порядке. – Голос Кэтлин громко прозвучал в ее собственных ушах, и это придало ей силы и храбрости. А потом они оказались наверху, перевалились через край утеса, и Дэйн крикнул Джибби, чтобы тот выключил лебедку.
      Наступила блаженная тишина. Слезы полились из глаз Кэтлин. Не важно, что они были на твердой земле, ее руки все еще обнимали шею Дэйна. Она не двинулась, не хотела двигаться. Она могла бы оставаться в таком положении всю жизнь.
      – Когда вернемся, тебе надо будет смазать эту лебедку. – Кэтлин сознавала, что это Дэйн что-то объясняет Джибби, но слова звучали странно и отдаленно. Затем он повернул голову к ней: – Все закончилось, Кэтлин. Мы справились. Можешь разжать руки.
      Она попыталась, но руки отказывались ей подчиниться. Похоже, что они решили навсегда сомкнуться вокруг него. Почему-то эта мысль не показалась Кэтлин такой уж странной.
      – Я пытаюсь, но не могу тебя отпустить.
      – Это спазм мышц. – Дэйн, улыбаясь, смотрел сверху вниз в ее глаза. – Сейчас я тебе помогу.
      И он стал растирать ее плечи и руки, разминая мускулы, пока жизнь не начала возвращаться в онемевшее тело. Постепенно пальцы Кэтлин расслабились и разжались. Она заметила, что Дэйн доволен ею.
      – Это и называют смертельной хваткой?
      – Нет. Это просто мышечная усталость. Мы же не умерли. Мы живы.
      О да! Она, несомненно, была жива! Кэтлин улыбнулась ему. Никогда не чувствовала она себя так прекрасно, так чудесно, не ощущала себя такой восхитительно-живой.
      – Я отвезу Кэтлин назад в ее машине, – крикнул Дэйн Джибби. – В ней теплее. Кинь мне одно из одеял.
      Кэтлин лениво наблюдала, как он поймал одеяло, потом закутал ее в него. Она хотела поблагодарить Дэйна за заботу, но он уже вновь разговаривал с Джибби:
      – Отправляйся назад на джипе. Завтра мы снова поднимемся сюда и поглядим на эту кошку.
      Кошку? На мгновение Кэтлин недоуменно прищурилась, но тут же вспомнила о кугуаре, выслеживавшем ее. Ей хотелось спросить, убит ли он, но слова почему-то не шли с языка.
      – Пожалуй, мне лучше отнести тебя. – Дэйн поднял ее на руки, подошел к «эксплореру» и открыл дверцу со стороны пассажира. – Кажется, у тебя был непростой денек.
      Кэтлин молча кивнула. На большее не было сил. К моменту, когда Кэтлин оказалась около своего автомобиля, она окончательно утратила дар речи.
      – Тебе надо поскорее согреться. – Он усадил ее на сиденье и хорошенько подоткнул со всех сторон одеяло. – Я сейчас отвезу тебя домой.
      – Я… я… – Она замолчала. Ее голос звучал хрипло, и больше всего ей хотелось сейчас заплакать… а может быть, засмеяться. Она толком не понимала, чего именно. – Я еще не поблагодарила тебя за то, что ты спас мне жизнь.
      Он радостно улыбнулся, обошел «эксплорер» и скользнул за руль.
      – Не стоит благодарности, мэм.
      Опять он подражал Гари Куперу. Кэтлин радостно засмеялась и уже не могла остановиться. На нее накатил приступ смеха. Горячие слезы потекли по щекам, смех перешел в рыдания.
      – Ты… ты так добр ко мне…
      Дэйн вытащил бумажный носовой платок из коробки, которую она держала между сиденьями, и подал ей.
      – Для нас это привычное дело. Кроме того, я всегда мечтал подстрелить кугуара и проехаться на новеньком «эксплорере». И все это в одну ночь.

      – Поручение выполнено, – провозгласил Дэйн, входя в спальню Кэтлин и присаживаясь на краешек ее кровати. – Джоан была счастлива получить свои часы назад, а Джордж просил передать, что ты выше всех похвал и вообще у него нет слов.
      – Она рассказала Джорджу?!
      – Конечно, рассказала, – пожал плечами Дэйн.
      – Но ведь она не должна была этого делать! В этом был весь смысл. Я отправилась туда так поспешно, потому что Джоан не хотела, чтобы Джордж узнал о пропаже.
      – Она объяснила, что просто поддалась панике и рассказала все Джорджу сразу после твоего отъезда. Они оба ужасно переволновались, когда ты не приехала к барбекю.
      – Так что все было зря?
      – Нет. – Дэйн взял ее руку в свою и большим пальцем медленно погладил нежную ладошку. – Ты стала потрясающей приманкой для кугуара. И теперь, когда я его подстрелил, гости могут снова спокойно отправляться на экскурсии.
      Кэтлин содрогнулась, и Дэйн не мог понять, то ли она так реагирует на его ласку, то ли вспоминает пережитый ужас.
      – Я отправилась туда вовсе не для того, чтобы стать приманкой для хищника. И я до смерти испугалась.
      – Может быть, но ты абсолютно правильно все делала… разожгла костер… да и все остальное.
      Кэтлин покраснела от удовольствия. Было очевидно, что она польщена его комплиментом.
      – Я рада, что догадалась сделать это. Как ты думаешь, спрыгнул бы кугуар на уступ?
      – Маловероятно, – покачал головой Дэйн. – У зверей безошибочный инстинкт. Обычно кошки не прыгают туда, где почва не сможет выдержать их вес.
      – Даже если бы кугуар… проголодался?
      Кэтлин снова вздрогнула, и Дэйн крепче сжал ее руку.
      – Он не был голодным. Перед этим он убил трех наших овец. Я бы сказал, что гораздо большая опасность грозила тебе от ненадежного уступа, чем от кугуара.
      – Все равно, – храбро улыбнулась она Дэйну пронзившей его сердце улыбкой. – Я счастлива, что меня уже там нет. И я никогда не забуду, Дэйн, что ты для меня сделал. Ты спас меня от смерти.
      На ее прелестном личике сияло выражение такой милой благодарности, что Дэйн понял: лучше ему поскорее сменить тему разговора. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не сжать ее в объятиях и не прильнуть к этим дрожащим губам. Он откашлялся и произнес нарочито безразличным тоном:
      – Как обстоят дела со щиколоткой?
      – Больше не болит, и опухоль спала. – Кэтлин откинула край одеяла, чтобы он мог сам посмотреть. – Но то вещество, которое ты положил в воду, растворило почти весь лак у меня на ногтях.
      Дэйн бросил взгляд на изящную ножку.
      – Может, тебе стоит окунуть туда и вторую ногу? Разумеется, если ты не желаешь сохранить этот лак.
      – Я его терпеть не могу. Я ведь тебе уже сказала, что это была просто дурацкая затея. Впрочем, полагаю, что свою роль она сыграла.
      – И какая же у нее была роль? – поинтересовался Дэйн и затаил дыхание: возможно, Кэтлин наконец доверится ему.
      – Ну-у… это немножко сложно объяснить… но думаю, что могу тебе рассказать. В конце концов, я твоя должница.
      – Угу. – Дэйн одарил ее ободряющим взглядом и, протянув руку, стал бережно массировать ей щиколотку. – Я тебя слушаю.
      Запинаясь поначалу, Кэтлин рассказала ему о разводе, о том, что винила себя в своих семейных проблемах. Вскоре слова стали срываться с ее губ торопливо и сумбурно, она расплакалась, и Дэйн привлек ее к себе, начал успокаивающе гладить по спине. Он еле сдерживал гнев, направленный на мужчину, так больно ранившего ее. Кэтлин не очень много рассказала ему, но и этого было достаточно, чтобы понять, что Спенсер Синклер был балованным богатеньким сынком, который всегда получал то, что хотел. Дэйн вдруг осознал, что ненавидит мужчину, который заставил Кэтлин сомневаться в себе.
      – А лак для ногтей тут при чем? – ласково напомнил ей Дэйн, инстинктивно понимая, что история с лаком отвлечет ее от грустных мыслей.
      – Ах, это! – Она ужасно смутилась. – Это так… детская глупость. Спенсер ненавидел, когда ногти на ногах красят лаком. Перед свадьбой он заставил меня пообещать, что я никогда не буду этого делать. Так что вечером накануне оформления развода я пошла и купила самый яркий лак, какой только могла найти, и покрасила себе ногти на ногах. Наверное, это был дурацкий способ как-то поквитаться с ним. Я ведь была в закрытых туфлях, так что он даже не узнал об этом. Ты считаешь, что это глупо?
      – Но это ведь сработало? – пожал плечами Дэйн.
      – Сработало. Уже само сознание, что у меня ярко-розовые ногти на ногах, придало мне уверенности. Это дало мне… какое-то внутреннее преимущество.
      – Все было правильно, но больше тебе это не нужно. – Дэйн встал и вытащил из кармана пузырек со смывкой для лака. – Вот что я тебе принес.
      Кэтлин широко раскрыла глаза, и у Дэйна создалось впечатление, что он преподнес ей идеальный подарок.
      – Спасибо! Но когда же ты успел съездить в город?
      – Я не ездил. Ида всегда держит в прачечной пару бутылочек. Она утверждает, что только эта штука счищает с одежды смолу.
      Кэтлин раскраснелась от удовольствия, и Дэйн напомнил себе, что ему пора уходить. Если она будет продолжать так улыбаться ему, он просто вынужден будет ее поцеловать.
      – Если с тобой все в порядке, я, пожалуй, пойду. Мне завтра утром рано вставать.
      – Разве ты не можешь побыть со мной еще? Я… я все еще немного нервничаю.
      – Ну, конечно, могу. – Дэйн сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и приказал себе не встречаться взглядом с ее невероятными, изумительными зелеными очами. – Хочешь, я принесу тебе кофе или еще что-нибудь?
      – Нет, – ответила она. – Мне просто нужно общество. А иначе я буду лежать и думать, что было бы со мной, если бы ты не поехал меня искать.
      – Это понятно, – буркнул Дэйн. Он рад был ее ободрять и утешать. – Но, вероятнее всего, ничего бы не случилось, ведь уступ обломился только после того, как на него свалился кугуар, а окончательно рухнул, когда я на него ступил. Не думаю, что твой вес заставил бы его обвалиться.
      – Мне повезло, что он не раскрошился, когда я пнула кугуара.
      – Ты пнула кугуара? – Брови Дэйна изумленно взлетели. – Когда это было?
      – Сразу после того, как ты его застрелил. Он упал на уступ и еще шевелился. Поэтому я… я уцепилась за камень и пинком отправила его в пропасть.
      Дэйн ошеломленно смотрел на нее.
      – Ты приблизилась к кугуару настолько, что пнула его ногой, и только сейчас говоришь мне об этом?
      – Я… ну, да. Ты в него попал. Я увидела кровь, но подумала, что он еще может вскочить и напасть на меня. Я не думала об опасности. Просто прикинула, что у меня нет выбора: или он, или я.
      – Напоминай мне, чтобы я никогда не вступал с тобой в борьбу. – Дэйн не мог сдержать ухмылку, глядя на решительное выражение ее лица.
      Кэтлин ответила легким смешком, а затем серьезно спросила:
      – Ты и вправду думаешь, что он не собирался соскочить на уступ и пообедать мною?
      – Нет, – как можно небрежнее пожал плечами Дэйн. – Он оставался бы некоторое время на вершине утеса, уставясь на тебя и размахивая хвостом. А потом ушел бы на поиски более легкой добычи.
      – Добычи? – Она побледнела, и Дэйн пожалел, что употребил это слово.
      – Другого интереса, – поправился он. – Пошел бы искать что-нибудь другое. Но все это уже не важно. Он мертв, а ты жива. В конце концов, все кончилось хорошо.
      – Да, ты прав! Я жива, и это главное! – Кэтлин заметно повеселела.
      Дэйн не мог не уважать ее. Многие из знакомых ему людей, оказавшись в положении Кэтлин, впали бы в истерику, но она не поддалась панике. Она разожгла костер и пинком скинула в пропасть кугуара, когда тот упал на карниз. И, даже уставшая и до смерти испуганная, сумела все сделать правильно, когда Джибби втаскивал их наверх.
      – Почему ты так на меня смотришь? – резко спросила она.
      – Как я смотрю?
      – Словно я какое-то чудище.
      – Потому что это так и есть, – честно признался Дэйн. – Я просто старался сообразить, почему ты не рыдаешь и не жалуешься.
      – Может, я это делаю в глубине души. Я боюсь оставаться одна, и руки у меня до сих пор трясутся. Всякий раз, как вспоминаю кугуара, я леденею и не могу сдержать дрожь. И хочу схватиться за тебя и не отпускать. Это ведь значит, что я в истерике. Ведь так?
      «Может быть, и так, а может, это потому, что ты хочешь меня столь же сильно, как и я тебя». Эти слова мгновенно возникли в мозгу Дэйна, но он тут же прикусил язык, чтобы не дать им вырваться наружу.
      – Постарайся расслабиться. Вспомни, где ты сейчас находишься: ты дома, в своей постели. Все кончилось хорошо. Ты в безопасности.
      – Мне будет еще безопаснее, если ты меня обнимешь. Кэтлин смотрела на него молящим взглядом, и Дэйн больше не мог сдерживаться. Он привлек ее к себе, нежно прижав к груди.
      – Так лучше?
      – О да! – Она тихо вздохнула, и от этого легкого вздоха кровь вскипела в его жилах. – Так гораздо лучше, но мне все равно холодно. Можем мы… можем мы вместе забраться под одеяло?
      Ему следовало уйти. Не медля. Она была слишком соблазнительной, а он все-таки не железный. Сколько еще он сможет ей сопротивляться? Ощущение округлых изгибов, прижимающихся к нему, сводило его с ума.
      – Ну, пожалуйста.
      Дэйн застонал и откинулся на подушки, увлекая ее за собой. Теперь Кэтлин приникла к нему вся и снова дрожала, но уже не от холода. Жар ее тела зажигал его, заставляя каждый нерв молить об удовлетворении. Это было неправильно. Кэтлин была его деловым партнером! Было чистым безумием даже думать о том, как она, обнаженная, будет лежать под ним… извиваясь на простынях… вонзая ногти в его спину… содрогаясь в блаженном экстазе.
      – О чем ты думаешь?
      Голос ее был нежен – легчайший шепот около уха, – и Дэйн вздрогнул от мучительного желания.
      – Ни о чем. Я ни о чем не думаю.
      – Это невозможно. – Кэтлин быстро лизнула язычком его ухо. – Я знаю, о чем ты думаешь. Я тоже думаю об этом. Пожалуйста, Дэйн, поцелуй меня. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня снова. Я хочу ощутить, что я действительно жива.
      Дэйн застонал, сдаваясь. Невозможно было устоять перед ней, когда она лежала здесь, в его объятиях. Он протянул руку и откинул со лба ее восхитительные локоны, уткнулся носом в шелковистую нежную шейку, а затем нетерпеливо завладел ее ртом. Ее губы источали такую сладость, они упруго смялись под его губами, как лепестки экзотического цветка. Их нежность, их податливость опьяняли. Она целовала его в ответ до головокружения. Она так пылко прижималась к нему своим изумительным телом, что всякая осторожность была им забыта.
      – Еще, – взмолилась она, как голодный ребенок, когда он попытался прервать поцелуй. – Целуй меня еще. И еще. И еще. Целуй меня, пока я не забуду обо всем, кроме тебя.
 
      Кэтлин соблазняла его и не винила себя за это. Она хотела радоваться жизни, которой едва не лишилась. Это был ее праздник. Несмотря на уверения Дэйна, что ей всерьез не грозили ни кугуар, ни обвал скального уступа, она знала правду. Она погибла бы, если бы Дэйн не пришел ей на помощь. И теперь он спасал ее снова. Каждая ласка его губ, каждое прикосновение его пальцев, каждый его вздох заставляли ее чувствовать себя воистину живой.
      О, это ощущение правильности происходящего! Это жгучее желание, эта неутолимая потребность в нем, это стремление прижаться к нему еще теснее… Ее рука сама потянулась и расстегнула пуговицы его рубашки, наслаждаясь теплом его обнаженной кожи под пальцами. Ей хотелось ощущать его каждой клеточкой, трогать его, гладить, вкушать… пока она не растает в немыслимом самозабвенном наслаждении.
      – Кэтлин. Милая. Мы должны…
      Поцелуем она заставила его замолчать, проникая в его рот ищущим язычком. Дэйн застонал и принял ее вызов, неторопливо исследуя ее рот, пока она не задохнулась от счастья. Он погрузил пальцы в ее сияющие волосы. Она стала целовать его шею, слегка пощипывая ее губами, пробуя на вкус соль его испарины. Все внутри нее ныло от мучительного томления, тоскливой пустоты, которую только он мог заполнить. Она хотела, чтобы они стали еще ближе, хотела его всего, хотела вобрать его в себя, полностью завладеть им.
      Его руки скользнули вверх, под ее фланелевую ночную рубашку, и ее затрясло, как в лихорадке. Прикосновение его ладоней рассылало жаркие язычки пламени по ее трепещущему телу, прожигало ее насквозь. Кэтлин сама потянула вверх тяжелую ткань, скрутила ее и одним движением сорвала с тела. Затем, с отчаянно бьющимся сердцем, обуреваемая желанием, затопившим все ее содрогающееся тело, она посмотрела ему прямо в глаза.
      – Люби меня, Дэйн. – Голос ее прозвучал глухо и низко, она едва узнала его. Раньше она считала, что все сказанное о неодолимом влечении просто слова, но сейчас чувствовала, что сходит с ума от желания. – Пожалуйста…
      Дэйн притянул ее к себе еще крепче и вновь поцеловал. Его руки легли на ее грудь, и трепет жаркого наслаждения накрыл ее бешеной волной. Его пальцы огнем бродили по ее телу, обжигали соски, заставляли стонать от жажды, никогда ранее не испытанной. И она раскинулась перед ним, открылась, вынуждая войти в нее, разделить страсть, готовую поглотить ее целиком.
      – Ты уверена? – Он слегка откинулся назад, но в его голосе звучала отчаянная нужда изголодавшегося.
      – Да. – Кэтлин вся потянулась к нему, не желая отпускать ни на минуту. – Я уверена. Пожалуйста, Дэйн.
      Он со стоном стаскивал с себя одежду, и Кэтлин ощутила свою силу, свою власть над ним. Она чувствовала себя желанной, сексуальной, она знала, что он хочет ее так же сильно, как она его.
      – Подожди, Кэтлин… милая… мы должны…
      – Нет. – Кэтлин поняла, что он хочет сказать, и покачала головой. – Все в порядке. Я ведь говорила тебе раньше. Ничего не может произойти.
      А затем его сильное тело опустилось на нее, и она ощутила нарастающее блаженство. Он был жарким и мощным, и она хотела его больше всего на свете. Но говорить ему об этом не было необходимости. Слова были не нужны. Это и было то, о чем пыталась рассказать ей Эми, то, какой должна быть любовь мужчины и женщины. Кэтлин обвила руками шею Дэйна так же, как во время ее спасения, и встретила его проникновение в свое тело торжествующим криком необычайного восторга.

      Дэйн бережно приподнял ее руку и перекатился на спину, осторожно высвобождаясь из ее сонного объятия, Ему хотелось бы остаться с ней в постели подольше, вновь прижать к себе, пробудить поцелуями, но небо начинало светлеть – пора было браться за работу.
      Двигаясь очень медленно, он перебрался к краю постели и сел. Господи, что это была за ночь! Кэтлин была неутомима, и он ей не уступал. Дэйн улыбнулся, вспоминая, как тянулась она к нему снова и снова и как у него неожиданно обнаружились энергия и выносливость юнца.
      Кэтлин шевельнулась во сне, протянула руки к нему, и Дэйн чуть вновь не заключил ее в объятия. Но этого нельзя было делать. Дэйна ждала работа. Как ни хотелось ему остаться здесь с ней, но ребята полагались на него, и он не мог их подвести. К тому же ему не хотелось, чтобы кто-нибудь догадался, где он провел эту ночь. И значит, он должен был спешно вернуться к себе. Ему надо позаботиться о репутации Кэтлин. Если гости ранчо и работники что-то заподозрят, пойдут сплетни, которых не остановить.
      Кэтлин вновь потянулась к нему, и Дэйн положил ей под бок подушку, к которой она сразу прислонилась. Милая… Какой же она была милой! И притом самой страстной любовницей, которую он когда-либо знавал. Дэйну очень хотелось испытать этот экстаз снова, но не сейчас. Не время!..
      Медленно, чтобы не разбудить ее, он спустил ноги на пол. Пол был холодным, как лед, и мгновенно прогнал остатки сна. Нужно будет принести коврик. Что-нибудь мягкое и пушистое, чтобы у Кэтлин не мерзли ноги, когда она будет утром вставать. Он подыщет что-нибудь подходящее. Может быть, овечью шкуру.
      Дэйн собрал свою одежду. Не сразу, но отыскал рубашку, повисшую на настольной лампе, и оделся быстро и тихо, как только смог. Сапоги он не стал надевать, пока не вышел в коридор. Затем он подумал, что, проснувшись и не найдя его рядом, Кэтлин растеряется и встревожится. Поэтому он вернулся в спальню, чтобы оставить ей записку у изголовья.
      Что же написать? Дэйн отбросил мысли о тривиальных «Ты самая лучшая на свете» или «Спасибо за чудесную ночь». Он остановил свой выбор на самом простом послании: «Ушел на работу. Увидимся позже» – и подписался. Подписываться, правда, было довольно глупо. Кэтлин ведь и так знает, от кого эта записка. Но эта мысль пришла в голову Дэну уже потом, так что он не стал вырывать новый листок и переписывать все заново, боясь разбудить Кэтлин, и, оставив все как есть, вновь вышел в коридор.
      Чудо из чудес! Никто еще не поднялся. Дэйн, незамеченный, вернулся к себе, разделся и отправился в душ. Чувствуя себя на вершине блаженства, он намылился и готов был запеть… а ведь он так давно не пел в душе. Он не делал этого с момента…
      Глубоко вздохнув, Дэйн переключил душ на холодную воду. Сейчас не время было думать о Бет и о тех днях, когда они вместе принимали душ. Как они тогда хохотали и резвились, словно дети под старым металлическим душем в их крохотной ванной комнате… Они обливались водой, выхватывая друг у друга переносной шланг, намыливали один другого, пока жажда взаимного обладания не одолевала их обоих. Тогда Бет бросала на постель их огромное полотенце, и они…
      Дэйн поспешно схватил шампунь и стал намыливать голову, стремясь смыть горестно-сладкие воспоминания. Уже пять лет Бет не было на этом свете, но лицо ее стояло перед его мысленным взором так же четко и ясно, как раньше.
      Может быть, пришла пора забыть о прошлом? Дэйн сознавал, что это нужно сделать, но у него ничего не получалось. Он не чувствовал вины за то, что лег в постель с другой женщиной. Проблема была не в этом. Четыре года, что Дэйн пребывал на «Дабл-Би», он вел отнюдь не монашескую жизнь… Время от времени он проводил приятные ночи с женщинами и никогда при этом не чувствовал, что предает память Бет.
      Но дело было в том, что к Кэтлин он относился иначе, чем к другим женщинам, с которыми спал. Дэйн не придавал тем встречам особого значения. Женщины это знали и тоже не считали эти встречи серьезными. Их соединяло обоюдное сексуальное влечение. Обе стороны получали удовольствие от секса и прощались без грусти. С Кэтлин все было иначе. Она его зацепила так, как ни одна другая. Влезла ему под кожу. Дэйн не мог бы, расставаясь с ней, сказать, что, быть может, заглянет как-нибудь еще, – как это было у него с другими. С Кэтлин было похоже… на то, что было с Бет.
      Эта мысль напугала его, и Дэйн постарался выбросить ее из головы. Он не собирался снова влюбляться и не хотел, чтобы Кэтлин влюбилась в него. Он не был готов посвятить свою жизнь кому бы то ни было. Возможно, он не будет готов к этому никогда. Он должен объяснить это Кэтлин ясно и недвусмысленно. Он почти не сомневался, что она не принадлежит к тем женщинам, которые легко меняют мужчин. Наверняка она ждет от него большего, чем он может ей дать. Ему следует поговорить с ней без недомолвок. Он сделает это сегодня же вечером.
      Дэйн выключил душ, вытерся и достал чистую одежду. Побрившись и одевшись, он шагнул к двери и уже готовился ее распахнуть, когда взглянул в сторону кровати. Гладко застеленное покрывало, несмятые подушки, простыни без единой морщинки… Все было так, как вчера утром оставили горничные. Если он ничего не предпримет, они сразу догадаются, что он не спал в своей постели.
      Чувствуя себя полным идиотом, Дэйн вернулся, стащил с кровати покрывало, лег и покатался по простыням, чтобы они смялись. Затем он пару раз ударил кулаком по подушкам. Удостоверившись, что теперь постель его выглядит, как обычно по утрам, он, улыбаясь, направился на кухню.
 
      Кэтлин проснулась, нежно обнимая подушку. Она чувствовала себя превосходно. Такого радостного подъема она не ощущала с детства, когда рождественским утром вскакивала с постели, торопясь узнать, что принес ей Санта-Клаус.
      Это было так странно, что Кэтлин нахмурилась. Не теряет ли она рассудок? Что особенного в этом утре?
      Дэйн! Глаза Кэтлин расширились, она рывком села на постели и заморгала от яркого солнечного света, лившегося сквозь занавески. Дэйн. Она так чувствовала себя из-за Дэйна. Она провела ночь с Дэйном!
      Жаркий румянец залил ее щеки, когда она вспомнила, что они вытворяли. Вещи, о которых она знала, но никогда не осмеливалась обсуждать со Спенсером. Ее сексуальная жизнь со Спенсером была довольно скучной, но тогда ее это не волновало.
      Однако с Дэйном было все иначе. Она испытала свободу, которой раньше не ощущала, желание угодить ему так, как ему никогда раньше не угождали. Эта ночь пробудила в ней… пылкую страстность, присутствие которой в себе Кэтлин и не подозревала. Дэйн говорил ей, что она бесшабашная. И это был комплимент. А потом он опять доводил ее до новых высот, до исступления, заставляя лучше узнать свое тело. Он обнаружил в нем новые местечки и ласкал их, дразнил, гладил и целовал.
      Все это было так прекрасно, что единственным желанием Кэтлин было, чтобы это никогда не кончалось. Но потом их одолело изнеможение, и они заснули. А теперь он ушел, не разбудив ее, не сказав, что отныне все будет хорошо. Не сказав, что любит ее так же сильно, как она его.
      Кэтлин окинула взглядом комнату, еле сдерживая слезы. Наверное, у нее маниакальная депрессия. Открыв глаза, она чувствовала себя бесконечно счастливой, а теперь готова была заплакать, потому что Дэйн покинул ее, не оставив…
      У изголовья кровати лежала записка. Кэтлин так разволновалась, что рука тряслась, когда она ее брала. Читая написанное, она чувствовала себя девочкой, которой ее дружок оставил записку в школьном шкафчике. Даже то, что в письме было лишь несколько простых слов, без упоминаний о любви и радости, ее не огорчило.
      Она выпрыгнула из постели, чувствуя себя снова великолепно. Даже щиколотка перестала болеть. Возможно, это было глупо, но Кэтлин решила сохранить это первое послание Дэйна. Она положит записку на дно шкатулки с украшениями, чтобы никто из горничных ее не заметил. Отперев шкатулку золотым ключиком, который хранился на дне ящика в туалетном столике, Кэтлин взяла из нее коробочку с серьгами.
      Положив листок на голубой бархат, она вернула коробочку в шкатулку, вновь заперла ее и убрала ключик на прежнее место.
      Затем Кэтлин растерянно уставилась на шкатулку. Никогда не приходило ей в голову сохранять записки Спенсера, а он писал ей бесконечно много – деловые указания, записки насчет свиданий, обедов или благотворительных встреч. Кэтлин хранила письма многих мужчин, с которыми встречалась, но ни одной строчки, написанной Спенсером. Почему она их не сберегла? Неужели Эми была права? Неужели она и в самом деле никогда не любила Спенсера по-настоящему?
 
      Для страховки было решено продержать гостей около главного дома ранчо еще один день. Это объявил Кэтлин Джибби, когда она явилась на кухню к позднему завтраку. Билли организовал азартную игру в подкову на площадке за конюшней, а Сэм повел группу гостей к соснам, чтобы поупражняться в стрельбе из лука. Даже Джесси, всегда очень застенчивая, согласилась показать нескольким парам, как она учит собак ловить брошенный мячик. Похоже, все были довольны.
      Едва Кэтлин уселась в шезлонг, чтобы понаблюдать за игрой в крокет, как к ней бросилась Джоан Хендерсон.
      – О, Кэтлин! Мне нужно с вами поговорить. – Вид у нее был очень серьезный. – Дэйн рассказал нам, что произошло, и мы с Джорджем страшно огорчились. Вы же могли погибнуть… из-за каких-то часов!
      – Но не погибла же. Я не должна была ехать туда одна, Джоан. Это целиком моя вина. Но я очень рада, что вы получили свои часы назад.
      – Я тоже. Но я совсем не хотела причинять столько хлопот и неприятностей. – Джоан робко улыбнулась. – Надеюсь, сейчас с вами все в порядке? Выглядите вы сказочно!
      – Правда? – Кэтлин оглядела свой наряд. Хотя Ида и Мэрилин постарались «ужать» вещи Беллы, все равно синие ее джинсы были слишком велики Кэтлин, синяя с белым клетчатая блузка висела мешком, а чтобы сапожки тети Беллы не болтались на ногах, Кэтлин пришлось надеть в них три пары носков.
      – Если женщина так выглядит после того, как чуть не погибла, мне надо будет это попробовать, – рассмеялась Джоан. – Вы просто светитесь. Это из-за Дэйна?
      Кэтлин резко втянула в себя воздух, надеясь, что не слишком покраснела, и переспросила:
      – Из-за Дэйна?
      – Да, Дэйна, – повторила Джоан. – Вы выглядите как влюбленная женщина. – И, поскольку Кэтлин ничего не ответила, Джоан продолжала: – Он, несомненно, безумно в вас влюблен. Это заметил даже Джордж, а он далеко не самый наблюдательный человек на свете.
      – С чего вы взяли, что Дэйн… в меня влюблен? – не могла не спросить Кэтлин.
      – Он ищет вас глазами, едва входит в комнату. А если вас там нет, у него становится разочарованный вид. У него ведь такие выразительные глаза. Правда?
      – У Дэйна или у Джорджа?
      – Вообще-то у обоих, – хихикнула Джоан. – У Джорджа чудесные карие глаза с золотистыми искорками. А у Дэйна такие синие, что дух захватывает. Вы, конечно, заметили?
      – Угу, – промычала Кэтлин, стараясь выглядеть безразличной.
      – Но это не важно. Джордж считает, что Дэйн смотрит на вас так, словно хочет проглотить живьем.
      – Неужели? – Кэтлин больше не могла сдерживать улыбку.
      – Абсолютно верно. И я думаю, что вы будете идеальной парой. Надо быть слепым, чтобы не видеть этого.
      Затем Джоан поспешила присоединиться к мужу, и Кэтлин с облегчением вздохнула. Ей нравилась Джоан Хендерсон, но она не хотела ни с кем говорить о Дэйне.
      Пятью минутами позже около площадки, где играли в подкову, другой гость сказал Кэтлин, что у нее сияющий вид. А когда она остановилась посмотреть, как практикуются в стрельбе из лука, еще двое гостей специально подошли, чтобы сделать ей комплимент по поводу ее внешности. Даже псы бросили Джессику и, виляя хвостами, подбежали лизнуть Кэтлин руки и выразить по-собачьи свою преданность и радость.
      Несколько растерянная, Кэтлин пошла дальше. Она знала, что сегодня выглядит не слишком хорошо. Одежда тети Беллы была ей чересчур велика, волосы, вымыть которые у нее не было времени, повисли тусклыми прядями, на ободранном о камни предплечье красовался лиловый синяк. К тому же она хоть и поздно встала, но спала не больше трех часов, а значит, под глазами у нее должны были быть темные круги. Почему же все твердят ей о том, что у нее прекрасный, сияющий вид?
      Ида и Мэрилин перехватили ее, когда она зашла на кухню обговорить с Джибби распорядок дня. Как обычно, инициатива принадлежала Иде, а младшая ее сестра покорно следовала за ней.
      – Мы сейчас уходим, миссис Брэдфорд, – сообщила ей Ида, – но хотели посмотреть, как на вас сидят наряды Беллы.
      Кэтлин крутанулась в пируэте, как манекенщица, демонстрирующая высокую моду.
      – Они, конечно, все же слишком велики, но это и к лучшему. Я не хочу, чтобы у кого-нибудь из гостей-мужчин появлялись ненужные мысли. И, уж конечно, не хочу, чтобы их жены решили, будто я одеваюсь в надежде привлечь их внимание.
      – Нет. – Ида задумчиво оглядела ее и обернулась к Мэрилин: – Как ты считаешь? Мэрилин только рассмеялась:
      – Нет, пропали вы, миссис Брэдфорд.
      – Пропала?
      – Боюсь, что так. – Глаза Мэрилин лукаво искрились за стеклами очков. – Может быть, вещи Беллы и помешают гостям увлечься вами, но скрыть ими себя вам не удастся.
      – Скрыть себя? – Кэтлин понимала, что повторяет, как попугай, чуть ли не каждое слово Мэрилин, но она действительно не могла понять, на что та намекает.
      – Мэрилин права, – фыркнула Ида. – Даже если вы наденете простой мешок, он все равно будет смотреть на вас по-прежнему.
      Кэтлин не хотелось переспрашивать, но она должна была знать точно.
      – Он? Кого вы имеете в виду?
      – Дэйна, – продолжала ухмыляться Мэрилин. – Вы должны были это заметить. Это же ясно, как день.
      – Вы полагаете, что Дэйн… Что я ему нравлюсь?
      – Конечно! – Ида весело подмигнула сестре, а та ей. – И вам он нравится тоже. Это любой заметит.
      – Ну, разумеется, мне нравится Дэйн. Он мой деловой партнер. – Кэтлин попыталась перевести разговор в нейтральное русло. Своими беспечными замечаниями Ида и Мэрилин, не желая того, легко могли дать пищу сплетням.
      Ида наклонилась к ней ближе, хотя рядом не было никого, кто мог бы их подслушать:
      – Наверное, именно это имела в виду Белла, когда решила свести вас вместе. Она была бы счастлива, как кошка у миски сливок, если бы могла вас сейчас увидеть.
      – Я тоже думаю, что она была бы счастлива. – Кэтлин постаралась не покраснеть и представить дело, как нечто вполне дружеское и житейское. – Мы с Дэйном прилагаем все силы, чтобы удержать «Дабл-Би» на плаву.
      Мэрилин засмеялась:
      – Ида совсем не то хотела сказать, и вы это прекрасно знаете. Дэйн влюбился в вас, а вы в Дэйна. Вам нужно лишь посмотреться в зеркало, чтобы это увидеть.
      – Я… я… Вам это все кажется. – Кэтлин почувствовала, как жарко вспыхнули щеки, и опустила глаза.
      – Может быть. – Ида похлопала ее по плечу. – Да и какое это имеет значение? Это ваше личное дело, и нам, наверное, не стоило об этом заговаривать. Но на вашем месте я бы долго не тянула. Здесь в округе не одна женщина зарится на ваше место…
      – Подумайте об этом, ладно? – поддержала сестру Мэрилин. – И не бойтесь, что мы станем распускать слухи. Что бы ни произошло, это останется между ним и вами.
      – Это точно, – подтвердила Ида. – А вы, если захочется поделиться или понадобится наша помощь, просто придите к нам и скажите. Хорошо?
      – Я… да. Я так и сделаю. Спасибо. – Кэтлин проводила их растерянным взглядом. Она слова не сказала им о Дэйне, но они каким-то образом сами догадались о ее чувствах. В одном они ошибались. Ее влечение к Дэйну не было любовью. Это был просто секс. И еще она никак не могла понять, что имела в виду Мэрилин, советуя ей посмотреться в зеркало. Она выглядит так же, как всегда. Или нет?
      Кэтлин круто повернулась и пошла по тропинке к главному дому ранчо. Сегодня все обращали внимание на ее внешность и делали ей комплименты. Это было необычно. А Джоан Хендерсон сказала, что она выглядит как влюбленная. Что в ней изменилось? Нужно было срочно это выяснить.
      Добравшись до дома, Кэтлин открыла дверь и сразу прошла в гостиную. Там она становилась прямо против зеркала, висевшего над камином, и впилась критическим взглядом в свое отражение. То, что она увидела, ее потрясло. Она действительно выглядела иначе. Зеленые глаза сверкали, нежный румянец играл на щеках, а кожа светилась перламутровым блеском. И хотя одежда была мешковатой и едва не сваливалась с нее, вся фигура источала какую-то новую чувственность. Она подняла руку, откидывая назад прядку, выбившуюся из косы, и движение это было странно призывным и манящим.
      Кэтлин тяжело вздохнула. Она считала, что неодолимое влечение, которое она испытывала к Дэйну, можно объяснить чисто биологическими причинами. У нее не было сомнений в том, что, удовлетворив свою страсть, она забудет о нем. Но это было не так. Она подумала о Дэйне и проследила в зеркале свою реакцию. Глаза ее в ту же секунду осветились глубоким внутренним светом, губы слегка задрожали. Выражение лица стало мягким, нежным, в нем читалось желание повторить все, что они делали прошлой ночью… Нет, прошедшая ночь не утолила ее страсти. Она воспламеняла ее еще сильнее, чем раньше.
      Что с ней происходит? Кэтлин не сводила глаз со своего отражения, но ответа не находила. А затем она вновь вспомнила вопрос, который ей задавала Эми перед свадьбой. «Когда Спенсера нет с тобой, ты чувствуешь, что тебе не хватает какой-то части тебя? Жаждешь ли ты быть с ним вместе ночью и днем? Слабеют ли твои колени, когда он тебя целует? А когда он занимается с тобой любовью, распахиваются ли тебе небеса?»
      Кэтлин вспомнила, как кивала в ответ… но она лгала. Она полагала, что Эми просто безнадежный романтик. Но теперь, подставляя в ее вопросах Дэйна на место Спенсера, она иначе воспринимала слова Эми. Да, когда его не было рядом, Кэтлин чувствовала, что ей не хватает какой-то существенной части ее самой. Дело было вовсе не в том, что она от него зависела. В конце концов, когда он отсутствовал, она могла прекрасно обойтись без него. Но несколько раз в течение этого дня ей хотелось поговорить с ним, поделиться смешным или о чем-то спросить. И когда она спохватывалась, что его рядом нет, ее пронзало такое тоскливое чувство одиночества, что она едва могла с ним справиться. Конечно, она справлялась, но чувство это не исчезало.
      Хотелось ли ей быть с ним днем и ночью? Для ответа на этот вопрос Кэтлин не нужно было думать ни секунды. Да, безусловно. Она всегда любила поспать подольше, но теперь поняла, что с радостью вскакивает по утрам пораньше, чтобы выпить вместе с Дэйном кофе до прихода гостей на завтрак. И вечером, когда заканчивались дневные дела и развлечения и гости расходились по комнатам, она радовалась возможности побыть с Дэйном. Ей хотелось, чтобы и ночью он был с ней.
      Когда же Кэтлин подумала о двух последних вопросах Эми, алая краска смущения залила ее лицо. Память о бурной ночи заставила ослабеть ее колени, как всегда, когда Дэйн ее целовал. Во время его поцелуев мысли ее путались, и голова кружилась. А когда он занимался с ней любовью… Да, небо распахивалось у нее над головой, и звездный восторг блаженства затоплял ее могучей волной. Да, ей хотелось бы провести вечность в его объятиях.
      Кэтлин, поняла наконец происшедшую с ней перемену. С ужасом уставилась она на свое отражение. На нее смотрела влюбленная женщина. Она любила Дэйна. Он не походил ни на одного из известных ей мужчин. Теперь ей казалось непроходимой глупостью ее прежнее недоверие к существованию таких глубоких и сильных чувств, такой всепоглощающей любви. Теперь, зная, что она существует, Кэтлин была намерена сделать все, что в ее силах, чтобы эта любовь продлилась до конца ее дней.

      Что-то было неладно. Дэйн вернулся только к барбекю и явно избегал ее. Это вовсе не было плодом ее воображения. В этом она не сомневалась. Несколько раз Кэтлин чувствовала, что он смотрит на нее, но в тот момент, когда она поднимала на него взгляд, он быстро отводил глаза в сторону. Что случилось? Неужели он сожалел о ночи, проведенной с ней?
      Наконец гости наелись, прорепетировали танцы к прощальной субботней вечеринке и разошлись по комнатам. Кэтлин долго приводила в порядок гостиную, надеясь, что Дэйн придет к ней, но он так и не появился. Когда старинные дедовские часы гулко пробили полночь, она грустно отправилась в свою комнату. Едва открыв дверь, Кэтлин заметила на прикроватном столике записку.
      Бегом она пересекла спальню и схватила долгожданное послание. В записке было сказано: «Приди в мою комнату, когда освободишься. Нам нужно поговорить». Подписи не было, но Кэтлин в ней и не нуждалась. Эта просьба могла исходить только от одного человека.
      Она вновь шла по коридору, и сердце ее отчаянно билось в тревожном предчувствии. Кэтлин казалась себе школьницей, которую вызвал в кабинет суровый директор из-за какой-то неприятности, и теперь она со страхом ждала строгих разъяснений.
      Кэтлин подошла к двери. Набрав в грудь побольше воздуха для храбрости, она подняла руку, чтобы постучать. Но едва пальцы ее коснулись филенки, дверь резко распахнулась, и она попятилась, теряя равновесие.
      – Кэтлин?! – Дэйн подхватил ее, когда она споткнулась, и в Кэтлин, ощутившей, как сомкнулись вокруг нее его руки, проснулась надежда. Однако, предотвратив падение, он тут же отпустил ее и жестом пригласил войти. – Заходи. Я тебя жду.
      Постаравшись, чтобы голос ее звучал ровно и бесстрастно, Кэтлин сказала:
      – Извини. Я только что обнаружила твою записку. О чем ты хотел со мной поговорить?
      – О прошлой ночи. Нам надо прояснить некоторые вещи.
      Подобные слова, сказанные любым другим мужчиной ее бы только позабавили, но Дэйн не был любым другим. Он выглядел расстроенным. У Кэтлин подкосились ноги, и она поспешно опустилась на старый кожаный диван.
      – Какие вещи?
      – Прошлая ночь была ошибкой. Это моя вина. Я не хочу, чтобы у тебя создалось неправильное впечатление. Я не ищу длительных постоянных отношений. Это просто… не для меня.
      Кэтлин изумленно раскрыла глаза. Дэйн нервничал всерьез, и ей следовало его успокоить. Глубоко вздохнув, она растянула губы в самой ослепительной улыбке и произнесла то, что он так явно хотел услышать:
      – Расслабься, Дэйн. Мы не на старом Диком Западе, и у меня нет отца и кучи братьев с ружьями.
      – Рад слышать.
      Но напряженность в его голосе не пропала, и Кэтлин сочла нужным продолжить свою речь:
      – Послушай, Дэйн… Я тоже не ищу какой-то постоянной привязанности. И последняя ночь была вовсе не только твоей виной. Я разделяю ее, если это можно назвать виной. Но я так не считаю. Мы хотели друг друга, и нам было хорошо вместе. Никто из нас не хочет превратить это в постоянную связь? Пусть так. Конец истории.
      – Это все не так просто. – Он покачал головой. – Я имею в виду… Я понимаю, что ты не из тех женщин, которые легко вступают в связь с мужчинами. Я просто не хочу, чтобы ты… привязалась ко мне.
      – Ты не хочешь, чтобы я в тебя влюбилась? – Кэтлин посмотрела ему прямо в лицо. Дэйн очень настрадался в прошлом – она видела это по его лицу – и не хотел новых страданий.
      – Да, – неохотно подтвердил он. – Именно так. Я не хочу, чтобы ты в меня влюблялась.
      Кэтлин пожала плечами и приняла, как она надеялась, беспечный вид.
      – Это будет моей проблемой, а не твоей, – дружелюбно уверила она его. – Ты все усложняешь. Мы нравимся друг другу. Нам хорошо вместе в постели. Что в этом плохого?
      – Не знаю. Так, как ты об этом говоришь, вроде бы ничего.
      Кэтлин посмотрела ему в глаза:
      – Ты ведь признаешь, что хорошо провел время?
      – Конечно, признаю. – Дэйн посмотрел на нее так, словно она спросила какую-то чушь, и у Кэтлин потеплело на сердце. – Но, Кэтлин, дальше этого идти не должно.
      Снова вздохнув, Кэтлин самым легкомысленным тоном, на который была способна, отозвалась:
      – Меня это устраивает. Мы просто хорошо проведем время и на этом остановимся. Чего проще?
      – Для меня это не просто. – Он продолжал отводить глаза. – Я попросил тебя прийти ко мне, чтобы извиниться перед тобой. Я ошибся и сожалею, если ты подумала, что это начало чего-то серьезного между нами. Можем мы просто забыть о том, что произошло, и остаться друзьями?
      Кэтлин молча кивнула. Больше она ничего не могла сделать. Спорить с Дэйном было бесполезно. Он принял твердое решение: их краткая связь окончена. Все! И сейчас ей нужно было выбраться отсюда, пока она не разрыдалась.
      – Но… Не думай, что я не получил удовольствия, Кэтлин. Именно поэтому мне так трудно сейчас. Но так продолжаться не может, и я думаю, что нам нужно подвести черту прямо сейчас, пока мы не увязли в этом глубоко.
      – Очень разумно. – Кэтлин, старательно удерживая на лице улыбку, встала и направилась к двери. – Все в порядке. Это было приятно и прошло. Увижу я тебя за завтраком?
      – Конечно. – Она уже стояла в дверях, но он удержал ее, положив руку на плечо. – Насчет вчерашнего кугуара. Это была самка, которая нападала на наш скот. И теперь мы можем возобновить экскурсии для гостей.
      – Отлично. – Кэтлин шагнула за порог, и ему пришлось опустить руку. – Спокойной ночи, Дэйн.
      Закрывая за собой дверь, Кэтлин услышала его ответное прощание и поспешила по коридору, сохраняя ту же фальшивую улыбку. Глаза ее были полны слез, но она не давала им пролиться. Она удержит их, пока не войдет в свою комнату. Кто-то ведь может ее увидеть.
      Путь назад, к безопасности собственной спальни, показался ей бесконечным. Войдя к себе, Кэтлин бросилась на постель и горько разрыдалась. Дэйн ее не любит. Ошиблись Хендерсоны… и Мэрилин с Идой. Но вот насчет нее они были правы. Она, Кэтлин, была влюблена в человека, который хотел всего лишь быть ее другом.
 
      Никогда Дэйну не было так плохо. Он чувствовал себя бесконечно несчастным. Избегать Кэтлин было для него тяжелым испытанием. Все эти дни, встречая ее, он каждый раз с трудом побеждал желание схватить ее в объятия и поцеловать. Неужели он совершил глупость, отказавшись от предложенной ею возможности? Она ведь полагала, что им удастся быть любовниками и не привязаться друг к другу сердцем. Но он так не мог! Он-то знал, что для него это невозможно. Он уже увлекся ею сильнее, чем готов был признать.
      – Что-то не так, Дэйн?
      Дэйн обернулся к Джибби, который только что закончил печь оладьи и выкладывал их на блюдо.
      – Все нормально. Почему ты решил, что со мной что-то происходит?
      – Ты мечешься туда-сюда, как медведь в клетке. И рявкаешь на людей по делу и без дела. Ты что, поссорился с миссис Брэдфорд?
      – Она здесь совершенно ни при чем. – Дэйн сердито повернулся к нему всем корпусом, едва сдерживаясь, чтобы не накричать на старого приятеля. Он заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и лишь после этого покачал головой. – Нет, Джибби. Я не ссорился с Кэтлин. Все хорошо.
      Джибби недоверчиво пожал плечами и передал ему блюдо.
      – Ну-у, что-то все же тебя мучает. С того дня, как ты подстрелил кугуара, от тебя слова доброго никто не услышал.
      – Я… в общем… У меня много забот. Неужели я рявкал на ребят?
      – Угу. Ты уже десять дней сам на себя не похож, и ребята от этого устали. Может, пришла пора разобраться и устранить причину?
      – Может быть, – угрюмо согласился Дэйн. – Скажи ребятам, что у меня… личные проблемы. Я с ними разберусь. Пусть не волнуются.
      Джибби кивнул:
      – Разбирайся поскорее. И окажи мне любезность: отнеси эти оладьи на стол, пока они совсем не остыли. А я принесу сосиски и бекон.
      Дэйн направился к буфету, где стояли блюда для завтрака. Кэтлин в столовой не было. Последние дни она поздно приходила на завтрак. Было ясно, что она его избегает. Джибби прав. Ему надо было разрешить свои проблемы, но Дэйн не представлял, что ему делать. Оборвав свою связь с Кэтлин, он почувствовал себя попавшим в капкан зверем, который вынужден отгрызть себе лапу, чтобы освободиться. Не то чтобы он считал любовь стальным капканом. Просто он не был волен любить Кэтлин так, как она того заслуживала. Она захочет обладать им полностью, а он не мог этого ей обещать. В его сердце все еще жила Бет, и было бы несправедливым по отношению к Кэтлин отдать ей лишь часть своего сердца.
      И еще одно. У Дэйна были тайны, о которых никто не знал. Кэтлин никогда не узнает его настоящего. Вся его жизнь последние четыре года была одной большой ложью. Единственным человеком, которому он доверил правду, была Белла. Она стала его спасительницей, единственной, кто до конца понял его муку и его горе. Но Белла умерла, и он остался совсем один.
      Дэйн нахмурился и тяжело вздохнул. Он попытался решить проблему с Кэтлин, но из этого ничего не получилось. Они были деловыми партнерами, и Дэйн не мог бесконечно уклоняться от встреч с ней. Ему нужно было видеться с Кэтлин, вместе с ней управлять «Дабл-Би»… Возникшая между ними напряженность мешала работе.
      Вокруг них уже пошли слухи и догадки. Джибби просветил его на этот счет. Пройдет еще немного времени, и ребята спросят его об этом напрямую. Если он не даст им честного ответа, они начнут подыскивать себе другую работу. Сколько можно терпеть босса, который огрызается и грубит без причины? Он должен что-то предпринять… Но Дэйн понятия не имел, что именно.
 
      – Ну, разумеется, он вас любит. Просто слишком упрям, чтобы в этом признаться. – Ида ласково обняла Кэтлин за плечи. – Вам надо всего лишь чуточку его подтолкнуть. Правда, Мэрилин?
      – Точно, – энергично закивала Мэрилин. – Может, вам стоит закрутить роман с кем-нибудь? Капелька ревности легко заставит этот горшок закипеть.
      – Но мне никто другой не нужен! – жалобно взмолилась Кэтлин, еле сдерживая слезы. Она не собиралась делиться своими переживаниями с Идой и Мэрилин, но они проявляли к ней столько симпатии, что она не смогла удержаться.
      – Конечно, не нужен, но ведь он-то этого не знает, – продолжала Мэрилин. – Как я понимаю, вам нужно заставить Дэйна решить, хочет он поймать рыбку или готов оборвать леску.
      – Поймать рыбку или оборвать леску? – Кэтлин невольно улыбнулась красочному образу.
      – Она могла бы привести и другие сравнения, но от этого у вас по крайней мере уши не завянут, – уточнила Ида. – Подумайте об этом. Заставить Дэйна вас приревновать, наверное, единственная уловка, которая поможет раскрыть ему глаза.
      – Право, мне не хочется этого делать, – растерянно запротестовала Кэтлин. – Это нечестно… несправедливо.
      – А жизнь, вообще, дорогуша, штука несправедливая, – возразила Мэрилин. – И, как я понимаю, за своего мужчину надо бороться.
      – Подыщите кого-нибудь на прощальной субботней вечеринке и потанцуйте с ним, – предложила Ида – Это живо разбудит Дэйна. Там будет весь Литтл-Форк, так что найдется из кого выбирать.
      – Но я ни с кем в Литтл-Форке не знакома, – растерянно сказала Кэтлин. – Чего же вы от меня хотите? Чтобы я выбрала кого-то и вцепилась в него?
      – Нет, нет, – быстро вмешалась Мэрилин. – Этого делать вовсе не надо. Вам нужно как следует все продумать, чтобы этот план не привел к ссоре с кем-нибудь.
      – Хорошо, – согласилась Кэтлин. – Но вы должны мне помочь. Кого мне выбрать?
      – Например, Джерри Кэмпбелла. – Ида прищелкнула пальцами, довольная своей идеей. – Он все тянет со своей помолвкой с Нэнси, так что пока свободен душой и телом.
      – Есть еще майор Уэлсби, – задумчиво прибавила Мэрилин. – Его жена умерла два года назад, под Рождество. Потом, есть Тиг Коннерс.
      – Только не Тиг. – Ида решительно отмела предложение сестры. – Этому типу нельзя верить ни на грош. Он быстрехонько затащит вас на сеновал, глазом моргнуть не успеете. А как насчет Бо Уилсона и его брата Оуэна? Они, что называется, закоренелые холостяки, но пофлиртовать любят. И не будет неприятностей, если вы подцепите Джорди Юинга. Он только что вернулся с прокладки нефтепровода на Аляске и сейчас, когда вставил зубы, выглядит просто красавцем.
      – Но я никогда раньше не встречалась с этими людьми, – заколебалась Кэтлин. – Возможно, они не захотят танцевать со мной.
      Обе сестры закатились в хохоте, а Мэрилин похлопала ее по плечу.
      – Любой из них будет счастлив с вами потанцевать. Об этом вам, такой хорошенькой, волноваться не стоит. Надо только быть осторожной и ни с кем никуда не ходить, пока не будете знать в точности, кто это.
      – Подойдете к нам и узнаете, – предложила Ида. – Мы расскажем вам, не помолвлен ли он и тому подобное. А то, если ошибетесь, вызовете такую бурю обид. Женщины тут знаете какие собственницы!..
      – А вы будете на вечеринке? – поинтересовалась Кэтлин и, когда обе женщины кивнули, почувствовала себя гораздо увереннее. – Я ничего не стану делать, не посоветовавшись с вами. Но одно имя не прозвучало. Что скажете насчет Джейка?
      Мэрилин настороженно подняла брови.
      – Джейка Уилера?
      – Да. Он… хм… Когда я только приехала сюда, он повел себя со мной слишком… дружелюбно. И Дэйну это не понравилось.
      – Насколько сильно не понравилось? – потребовала уточнить Ида.
      – Ну… – Кэтлин заколебалась. Рассказывать об этом было неловко, но Ида и Мэрилин искренне хотели ей помочь. – Джибби сказал мне, что Дэйну пришлось поговорить с Джейком и наставить его на путь истинный.
      – Хм. А я-то удивлялась, почему Джейк так быстро от вас отступился, – понимающе улыбнулась Ида. – Что ты об этом думаешь, Мэрилин?
      – Думаю, что миссис Брэдфорд нашла свою мишень, – Мэрилин улыбнулась Кэтлин широкой улыбкой. – Сосредоточьтесь на Джейке и потанцуйте с ним… так, чтобы это выглядело сексуально. Дэйн увидит это и сразу одумается. Вот посмотрите!

      Наступил наконец субботний вечер. Кэтлин была сама, не своя от волнения. Все приготовления были закончены, все было на своих местах, ждали только гостей из города, которые должны были приехать через два часа. Гости ранчо час назад получили легкий ужин. «Большую еду», как называл это Джибби, они получат позже, в ходе вечеринки.
      Направляясь к кухонному фургону, Кэтлин втянула в себя исходившие оттуда запахи. Меню сегодняшней трапезы было исключительно «западным»: три открытые ямы для барбекю были готовы еще накануне. Тогда же в них был разожжен огонь, чтобы угли как следует прогорели. Кэтлин с интересом наблюдала за тем, как Джибби с парнями-ковбоями водружали мясо на вертелы. В одной яме медленно крутили над углями полкоровы, в другой – целую свинью, а в третьей – барашка. Еще будут поданы куры, но, поскольку они жарятся быстрее, Джибби собирался заняться ими попозже.
      Кэтлин вспомнила и о других вкусных вещах, включенных в меню, и у нее чуть не потекли слюнки. Предполагалось, что еще будут поджаренные бобы, вареные початки молочной кукурузы, дикое количество капустного салата, чудесные бисквиты Джибби и яблочный пирог на десерт.
      Накануне вечером Кэтлин помогала Джибби делать салат и должна была признаться, что получила огромное удовольствие, погружая отмытые до скрипа руки в двадцатигаллонные барабаны с шинкованной капустой. Это напомнило ей детские игры в изготовление пирожков из глины. Она хихикала, как девчонка, перемешивая капустную массу руками и сдабривая ее потом домашним соусом Джибби. Словом, она отлично развлекалась, пока на кухню не заглянул Дэйн. Один его вид напомнил ей обо всем, что она утратила, и Кэтлин едва смогла сохранить на лице улыбку.
      – Как дела, Джибби? – Кэтлин заметила Джибби около одной из ям и направилась к нему.
      Джибби задвинул над ямой тяжелую заслонку.
      – Все идет отлично. Полагаю, нас будет около двух сотен, считая гостей и наших работников.
      – Так много? – удивилась Кэтлин. Джибби подробно рассказал ей о том, как все происходит, но она и понятия не имела, что это делается с таким размахом. Ежегодная вечеринка была способом тети Беллы поблагодарить жителей Литтл-Форка и людей с соседних ранчо за помощь «Дабл-Би». Без них ей бы не удалось добиться такого успеха. Когда Дэйн поинтересовался у Кэтлин, собирается ли она продолжать эту традицию, та мгновенно согласилась. Нет причин менять привычные вещи только потому, что тети Беллы больше с ними нет. Они все равно зависели от доброго отношения соседей.
      – Как насчет скрипачей? Они уже прибыли? – спросил Джибби.
      – Рассаживаются, – ответила Кэтлин. – Они хоть хорошие музыканты?
      – Лучшие по эту сторону Скалистых гор, – блеснул улыбкой Джибби. – А может, и по обе стороны, почем я знаю? Здешний народ их обожает. Белла составила с ними контракт, и мы каждый год приглашаем их на праздник.
      – Я могу чем-нибудь вам помочь? Джибби покачал головой.
      – У меня здесь все под контролем. Вам надо найти Лайзу. Она недавно подходила, разыскивала вас. Я сказал ей, что вы, наверное, наряжаетесь.
      – Тогда я пойду поищу ее. – Кэтлин внимательно оглядела двор. – Она не сказала, чего хочет?
      – Нет, но она держала большую коробку и сказала, что это для вас. Я спросил, что там, но она не стала отвечать.
      Помахав ему рукой, Кэтлин отправилась обратно в главное здание. Она знала, что некоторые соседки приносят на вечеринку свои кулинарные шедевры… и не только шедевры. Так они выражали свое доброе участие. Джибби рассказывал ей, что ему потом достается куча банок с джемами, маринадами и другими домашними припасами. Но если это мать Лайзы прислала с ней какую-то еду, почему Лайза не отдала ее Джибби?
      «Может быть, это что-то для украшения столов? – Подумав так, Кэтлин толкнула заднюю дверь в свои комнаты. – Ведь Лайза говорила, что ее мать всегда разводит множество цветов. Вообще-то мы заказали цветы у флориста в Ларами, но цветы лишними не бывают».
      – Миссис Брэдфорд? Подождите минуточку. – Из-за угла показалась Лайза. – Как я рада, что поймала вас.
      Хорошенькая девушка сунула ей в руки большую плоскую коробку.
      – Тут что-то для вечера? – спросила Кэтлин.
      – Да, но специально для вас. Вы лучше ее откройте. Мне нужно убедиться, что я все сделала правильно.
      – Зайдем, – пригласила Кэтлин ее в свою комнату. – Тебе не было нужды делать мне подарок, Лайза.
      – Я знаю, но мне так этого хотелось. Это была идея мистера Моррисона. Откройте ее, пожалуйста, сейчас.
      – Сгораю от нетерпения. – Кэтлин положила коробку на постель, единственное пространство, достаточное, чтобы ее разместить. Сняв крышку, она приподняла жатую бумагу и ахнула при виде лежащего там красивого платья в зеленую с белым полоску.
      – Лайза! – потрясенно воскликнула Кэтлин. – Оно просто великолепное. Но…
      – Это вам для сегодняшнего вечера. Я его сшила сама. Но лучше вам его примерить. Мне пришлось шить на глазок.
      Второго приглашения Кэтлин не понадобилось. В мгновение ока она скинула джинсы и рубашку, и Лайза помогла ей надеть обновку. Платье сидело идеально.
      – Ты это сшила сама? – восхищенно выдохнула Кэтлин, радостно проводя руками по оборочкам.
      – Да. Вам правда нравится, миссис Брэдфорд?
      – Я в полном восторге! – Кэтлин порывисто обняла Лайзу. – Ты меня спасла. Я думала, что мне придется надевать мое ужасное голубое шелковое платье и мозолить всем глаза… А теперь у меня будет самое красивое платье на вечере.
 
      – Мистер Моррисон, подождите.
      Дэйн обернулся и увидел спешащую к нему по дорожке Лайзу. Он остановился и подождал ее, улыбнувшись, когда она почти бегом преодолела последние несколько ярдов.
      – Привет, Лайза. Готова к вечеру?
      – Не совсем, мистер Моррисон. Мама принесет мне мою одежду, и я переоденусь здесь. Я подумала, что еще может потребоваться моя помощь.
      – Какая ты старательная служащая! – восхищенно присвистнул Дэйн. – Чем мы такое заслужили?
      – Просто мне нравится помогать, вот и все. Я сейчас иду от миссис Брэдфорд.
      – Вот как? – Дэйн постарался выглядеть невозмутимым, но сердце «го забилось чаще. Да, плохи его дела, если одно упоминание имени Кэтлин так на него действует.
      – Она просто влюбилась в него, мистер Моррисон! Дэйн озадаченно уставился на девушку.
      – Влюбилась?
      – Да. В платье, которое я сшила, – объяснила Лайза. – Спасибо, мистер Моррисон, что вы подали мне эту мысль. Это был самый лучший подарок! Она так сказала.
      – Значит, все получилось хорошо?
      – Да. Миссис Брэдфорд в нем выглядит потрясающе! Вы сами скоро увидите. Она будет самой красивой на вечеринке.
      – Полагаю, это вполне вероятно, – подтвердил Дэйн, догадываясь, что Лайза от него этого ждала. Но он и сам так думал. Никто не может с ней сравниться… даже если она надевает мешковатые джинсы и свитер на три размера больше.
      – Мне что-нибудь сделать, мистер Моррисон? Лайза проявляла такое усердие, что Дэйн не мог ее проигнорировать.
      – Конечно. Надо пойти к оркестру и узнать, готовы ли они начинать.
      – Ладно. Я пойду, мистер Моррисон.
      Мысли Дэйна вновь обратились к Кэтлин. Наверное, он должен будет станцевать с ней сегодня хотя бы один танец. Может показаться странным, если он этого не сделает. Но как ему вынести сладкую муку, когда он снова будет держать ее в своих объятиях? Даже просто взглянуть на нее в новом платье, сшитом Лайзой, и то уже потребует от него всего его самообладания. А если он прижмет ее к себе в медленном танце, ощутит, как льнет к нему ее тело… он, наверное, просто взорвется.
 
      Кэтлин как раз кончила одеваться, когда в дверь постучали.
      – Кто там?
      – Джереми Кэмпбелл. Я просто заглянул познакомиться с вами.
      Голос был ниже и звучнее, чем у Джерри. Кэтлин поспешила открыть дверь. На пороге стоял седовласый джентльмен. Кэтлин с улыбкой пригласила его войти.
      – Здравствуйте, мистер Кэмпбелл. Я рада, что вы приехали на нашу вечеринку.
      – Я не собирался приезжать. Слишком много воспоминаний. – Джереми вошел в комнату и огляделся. – Вы здесь ничего не изменили. Все так, как было при Белле.
      Кэтлин грустно кивнула:
      – Она здесь все так идеально устроила, что было бы просто глупо что-то менять. Вам неприятно видеть здесь все таким, как при жизни тети Беллы?
      – Нет. В каком-то смысле это даже согревает. Она была очень милая леди, ваша тетя.
      – Знаю. Это все говорят.
      Кэтлин со сдержанным любопытством изучала своего визитера. Джереми Кэмпбелл был красивым мужчиной, и она легко могла себе представить, что тетя Белла была им увлечена. Ему было за шестьдесят, но благодаря своей поджарой фигуре он отлично выглядел в джинсах. Его шелковая рубашка в стиле вестерн облегала талию, не обрисовывая никаких жировых складок. Было очевидно, что он следит за тем, чтобы быть в хорошей форме.
      – Мне жаль, что я так и не узнала тетю Беллу получше.
      – Ее стоило знать. Я не раз думал о том, что бы она сказала, увидев меня сейчас. Она хохотала бы до слез.
      – Хохотала? – Кэтлин почувствовала себя неловко. Что он имел в виду? Свои провалы памяти? Знает ли он, что Дэйн рассказал ей о них?
      – Белла всегда говорила, что, если я буду продолжать работать так много, моя машина износится и проскочит пару передач. Она была права. Ваш парень рассказывал вам, как меня иногда заносит и я стригу газон в двенадцать ночи?
      Кэтлин была в затруднении. Должна ли она признаться, что знает о его странном поведении? Или ей следует солгать? Выбрав честность, она кивнула:
      – Если вы имеете в виду Дэйна, он… хм… как-то упоминал об этом.
      – Вот и ладно. Тогда я не стану объяснять это вам. Случается такое нечасто. Раз в две недели или и того реже. Я так прикидываю, что наш мэр должен дать мне какую-нибудь премию за самый подстриженный газон в городе.
      Кэтлин почувствовала, что владевшая ею напряженность отступает. Было замечательно, что мистер Кэмпбелл мог посмеяться над собой.
      – А как поживает холодильник?
      – Теперь прекрасно, когда ваш парень посоветовал Джерри заклеить выключатель в положении «включено». Странная вещь, я выводил его на «выключено» и совершенно не помнил, что делал это. Полагаю, такие вещи случаются, когда наступает старость. Я просто сижу сейчас и жду, какая еще странная вещь со мной приключится.
      – По крайней мере вам не скучно жить.
      Едва произнеся эти слова, Кэтлин тут же о них пожалела. Что, если он не поймет, что она шутит? Но мистер Кэмпбелл хлопнул себя по коленке, радуясь ее остроумию.
      – Именно это сказала бы Белла. Вы совсем на нее не похожи внешне, но у вас ее чувство юмора. Это замечательно. Белла никогда не горевала над тем, чего нельзя изменить. Знаете, что она мне сказала в ту ночь, когда умерла?
      – Нет. – Кэтлин затаила дыхание. Она надеялась, что это не будет какая-то грустная фраза.
      – Чтобы понять ее слова, вы должны услышать предысторию. Иначе вы не уловите соль.
      – Ладно, – кивнула Кэтлин.
      – Когда мы были детьми, то участвовали в разных гонках. И все обгоняли Беллу. Она была младше, и ножки у нее были короче, так что она всегда оказывалась «тухлым яйцом». Она ненавидела быть «тухлым яйцом».
      – Тухлым яйцом?
      – Да. Такая была детская кричалка в те дни. Один из нас выкрикивал: «Кто последним добежит до забора – "тухлое яйцо"». «Кто последним прыгнет в воду – "тухлое-яйцо"». И Белла всегда оказывалась «тухлым яйцом».
      – Понимаю, – снова кивнула Кэтлин.
      – Так вот, перед тем как умереть, Белла сжала мою руку и сказала: «Я попаду туда первая, Джереми. На этот раз ты – "тухлое яйцо"». Вот что значит умереть с достоинством. А?
      – Да. Да, это так. – Кэтлин сморгнула слезу и улыбнулась. – Надеюсь, она не очень мучилась.
      – Дэйн позаботился, чтобы она не испытывала боли. После того как он стал ею заниматься, Белла больше не страдала. Я так жалею, что вас не было здесь, когда они с доком Хенли орали друг на друга.
      – Дэйн орал на доктора?
      – Не сомневайтесь. Они, правда, не подрались, ничего похожего, но я никогда не видел Дэйна в такой ярости.
      – А из-за чего они поругались? – нахмурилась Кэтлин.
      – Из-за привыкания к наркотикам. Вам следует понять, что док Хенли принадлежит к старой школе. Вы должны знать этот тип врачей. Он отказывался прописывать много обезболивающих, потому что не хотел, чтобы Белла привыкала к наркотикам.
      – Но это же нелепо! – возмутилась Кэтлин. – Ведь тетя Белла умирала.
      – Доктора в больнице сказали, что у нее неизлечимая форма рака и нет ни одного шанса на выздоровление. Док Хенли видел все анализы, но все равно не изменил мнения.
      – А что сделал Дэйн? – Голос Кэтлин дрожал от негодования. Она всегда считала такую позицию варварской и жестокой.
      – Он поехал в больницу и встретился с врачом, установившим диагноз. Наверное, его доводы были убедительны, потому что вернулся с обезболивающими и всем необходимым для инъекций. Чтобы самому заботиться о Белле. Тогда-то Белла и велела доку Хенли больше не приходить, и Дэйн ухаживал за ней до самой смерти.
      – Но разве это было законно? – спросила Кэтлин и тут же поморщилась: ведь Джереми Кэмпбелл был юристом.
      – Законно. Тот доктор предписал все эти обезболивающие. И это не ускоряло смерть Беллы, а лишь притупляло ее страдания. По-моему, это правильно.
      – По-моему тоже, – согласилась Кэтлин. – Я очень рада, что Дэйн был здесь и тете Белле не пришлось зависеть от доктора Хенли.
      – Я тоже. Но хватит на сегодня разговоров. – Мистер Кэмпбелл усмехнулся. – Пойдемте-ка со мною, миссис. Я провожу вас на вечер… если вы пообещаете мне один танец.
      Кэтлин задорно улыбнулась в ответ:
      – С удовольствием. Если хотите, можете получить первый танец. Меня никто больше не приглашал.
      – Еще пригласят, – усмехнулся Джереми, беря ее под руку. – Как только ребятки заметят такую красотку… Вам повезет, если к концу вечера у ваших туфелек останутся подошвы.

      Кэтлин увидела жгучее желание в глазах Дэйна, когда он ее заметил. От этого взгляда у нее мурашки побежали по спине. Она ему нужна. Это было совершенно очевидно. Но Ида и Мэрилин были правы: Дэйн слишком упрям, чтобы признаться себе в этом: Он старался перебороть свою страсть, проигнорировав свои чувства к ней. Кэтлин нужно было каким-то образом заставить его действовать.
      – Вы сегодня хороши, как картинка, – одобрительно воскликнула Мэрилин, увидев Кэтлин. – Это то самое платье, которое сшила вам Лайза?
      – Да. Прелесть, не правда ли? – Кэтлин повращалась, чтобы сестры могли полюбоваться, как крутится широкая юбочка.
      – Безусловно, – объявила Ида. – И кое-кто тоже это заметил. Вы не обратили внимания, что Дэйн глаз с вас не сводит, уставился, как коршун на мышку? Делайте что-нибудь побыстрее, а то он заберется под кустик, чтобы там в одиночестве зализывать раны.
      – Постараюсь, – откликнулась Кэтлин, запутавшись в ее метафорах. Она обменялась с женщинами многозначительными взглядами. – Пожелайте мне удачи.
      – Это лишнее, – поддразнила ее Мэрилин. – Вы уже накинули на него лассо. Осталось повалить и связать попрочнее.
      Кэтлин глубоко вздохнула и решительно двинулась через танцевальную площадку. Джейк как раз кончил танцевать и теперь, прислонившись к стене, разговаривал о чем-то с Сэмом и Джесси.
      – Привет, Джейк, – чуть задохнувшись, обратилась к нему Кэтлин. – Я еще не танцевала с вами. Как насчет того, чтобы это исправить?
      – Э-э… конечно, миссис Брэдфорд.
      Было видно, что он не горит желанием танцевать с ней, и Кэтлин чуть было не взяла обратно свое приглашение. Но тут она увидела, что Джейк бросил быстрый взгляд в сторону Дэйна, и поняла причину его нерешительности.
      – Пошли, Джейк. – Кэтлин потянула его за руку к свободному местечку за одним из столов. – Я знаю, почему вы не хотите со мной танцевать, и не виню вас за это. Но мне нужна ваша помощь.
      – Какая миссис Брэдфорд? – Карие глаза Джейка недоуменно уставились на нее.
      – Мне нужно заставить Дэйна ревновать. Мне необходимо заставить его решить, ловить рыбку или рвать леску. – Кэтлин поморщилась. Эти метафоры, которыми она заразилась от Иды и Мэрилин, ее запутали. – Понимаете, Джейк?
      – Да, – кивнул тот. – Мы все знаем, что у него проблемы в отношениях с вами. Но возбудить в Дэйне ревность?! Это игра с огнем. Вы уверены, что правильно поступаете?
      – Нет. Не уверена. Но это единственное, что я могла придумать, – вздохнула Кэтлин. – Он мучается. Я мучаюсь. Мне нужно что-то предпринять!..
      – Пожалуй, нужно, – согласился Джейк. – Хорошо. Я вам помогу. Но вы должны пообещать, что Дэйн не озвереет и не уволит меня за то, что я приударил за его девушкой.
      – Он не сможет вас уволить. Мы оба должны дать на это согласие, прежде чем увольнение состоится. А я буду против.
      – Ладно. – Джейк весело усмехнулся. – Вы уверены, что страховка будет оплачена?
      – Страховка? Какая страховка? – растерялась Кэтлин.
      – Медицинская. – Ухмылка Джейка расплылась во всю ширь лица. – Если мне удастся сделать так, чтобы все выглядело, как вы задумали, Дэйн, вероятнее всего, сломает мне челюсть.
 
      Дэйн рот открыл от изумления. Что это она там делает рядом с Джейком? Он не верил своим глазам: Кэтлин танцует с Джейком… И это после того, как он предупредил ее об осторожности с ним! Она напрашивалась на неприятности, и он, Дэйн, вызволять ее не будет. Пусть не надеется!
      – Привет, Дэйн. Как насчет танца?
      Дэйн круто обернулся и оказался лицом к лицу с Шоной, единственной дочерью мэра Уэлсби. На ней было алое платье с низким вырезом, облегавшее ее так, словно его зашивали на ней. Дэйн некоторое время встречался с Шоной между ее вторым и третьим браками. Между ними установилось некое взаимопонимание. Никто из них не хотел серьезных отношений. Они прекрасно проводили время, пока Шона не нашла себе богатого мужа. Тогда они с обоюдного согласия прекратили свой роман.
      – Только не говори мне, что ты снова в разводе, Шона!
      – Ладно, не буду. – Она бросила на него привычно манящий взгляд, и Дэйн, к своему удивлению, понял, что это больше на него не действует. В прошлом, едва она улыбалась этой призывной улыбкой, он загорался мгновенно.
      – Итак? Хочешь потанцевать?
      Дэйн повел ее на танцплощадку, хотя, откровенно говоря, ему вовсе не хотелось сейчас проводить с ней время.
      – Ну что ж. Один танец. А потом у меня есть некоторые неотложные дела.
 
      Он танцевал с самой соблазнительной женщиной, которую Кэтлин когда-либо видела. Это была сексуальная брюнетка в алом платье, облегавшем все изгибы ее фигуры, словно вторая кожа. Кэтлин придвинулась поближе к Джейку и прошептала ему на ухо:
      – Кто это?
      – Шона. Дочь мэра Уэлсби. Пару лет назад Дэйн с ней встречался. До того, как она вышла замуж.
      Кэтлин впилась в великолепную брюнетку гневным взглядом. Та танцевала, прижимаясь к Дэйну так тесно, что между ними нельзя было бы просунуть и листка бумаги.
      – А где ее муж?
      – О, наверное, она снова развелась, – пожал плечами Джейк. – Браки Шоны никогда не длятся больше года. Парни считают, что она доводит своих мужей до изнеможения.
      Взгляд Кэтлин стал ледяным.
      – И Дэйн встречался с такой женщиной?
      – Ну, не совсем так. Пожалуй, «встречался» не очень точное слово.
      – Понимаю. – Кэтлин только что не дымилась от ярости. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять намек Джейка. – Прижмите меня теснее, Джейк. И передвиньте руку пониже.
      – Но, миссис Брэдфорд… Я не трус, но не считаете ли вы, что это становится несколько опасным? Я хочу сказать, что Дэйн смотрит на нас и… и лицо его багровеет.
      – Отлично. Так и было задумано. Ведите меня в танце ближе к ним.
      Джейк подчинился ей с явной неохотой.
      – Вы босс, миссис Брэдфорд. Обещаете приносить цветочки на мою могилку?
      – Не будет никакой могилки. – Глаза Кэтлин опасно сверкали. – Разве что этой красотки. Ну же, Джейк, давайте. Вы же обещали мне помочь.
      Джейк еще мгновение помедлил в нерешительности, потом лихо ухмыльнулся:
      – Окей, миссис Брэдфорд. Вперед.
      – Что с тобой, Дэйн? Ты прямо-таки прожигаешь кого-то глазами.
      Дэйн с трудом оторвал взгляд от Кэтлин и Джейка и посмотрел на Шону.
      – Прости. Просто у меня на уме нечто другое.
      – Это как-то связано с той рыжеволосой в зелено-белом полосатом платье?
      Дэйн покачал головой, чувствуя, как жар заливает ему не только лицо, но и шею. Джейку следовало бы подумать, прежде чем класть руку ниже спины…
      – Так вот откуда ветер дует. – Шона прильнула к нему еще сильнее. – Ну же, пылкий мой. Давай-ка их разъединим.
      – Что? – Дэйн вновь обратил внимание на женщину в своих объятиях. Что такое она ему предлагает?
      – Я слишком давно тебя знаю, Дэйн, чтобы играть с тобой в игры. – Шона одарила его самой своей сексуальной улыбкой. – Неужели ты ничему у меня не научился? Если чего-то хочешь, иди и бери это.
      Дэйн тяжело и прерывисто выдохнул воздух.
      – Я… Я не хочу… э-э… то есть мне не нравится эта идея, Шона.
      – Что с тобой происходит, Дэйн? Я никогда не видела тебя таким нерешительным. Не иначе, это любовь. Ничто другое так не скручивает мужчину.
      – Нет. Конечно, это не любовь! Это просто… Шона, что ты делаешь?!
      Шона сделала несколько быстрых шагов вбок и, протянув руку, ухватила Джейка за рукав прежде, чем Дэйн успел ей помешать.
      – Эй, Джейк! Ты сегодня такой красавец. Давай-ка сменим партнеров, чтобы я смогла научить тебя тем вещам, которым не учат в школе.

* * *

      Кэтлин только ахнула, когда Джейк буквально пихнул ее в руки Дэйну и умчался в танце с Шоной.
      – Дэйн! Я… я думаю, мы должны где-нибудь присесть…
      – Нет. Все ждут, что мы будем делать.
      Руки Дэйна сомкнулись вокруг нее, и на миг Кэтлин запаниковала. Прикосновение к его телу словно вынуждало ее прильнуть к нему, притянуть к себе его лицо и поцеловать, вынуждало…
      – По-моему, нам лучше продолжить танец.
      Его голос прервал течение ее мыслей, и Кэтлин благодарно вздохнула.
      – Да. Полагаю, если мы этого не сделаем, будем выглядеть странно.
      И они закружились в танце, в медленном ритме музыки… Тела их едва касались друг друга. Дэйн смотрел на нее сверху вниз, и взгляд его был суров и непреклонен. Кэтлин чувствовала себя несчастной: находиться в его объятиях… вот так… Это было хуже, чем вообще с ним не танцевать.
      – Какого черта ты оказалась с Джейком?
      Голос Дэйна прозвучал резко и отрывисто, и Кэтлин ощутила прилив радости. Ей удалось заставить его ревновать! Но он не сдавался, не уступал ни дюйма. Ей надо выкинуть нечто такое, что заставило бы его посмотреть ей в глаза… А не так, как сейчас, на шесть дюймов выше ее макушки.
      – Я просто танцевала. – Кэтлин с удовлетворением отметила, что ее голос звучал ровно и невозмутимо. Ей удалось говорить небрежно… буднично. – Джейк – очень привлекательный парень.
      – Он тебе не подходит.
      Да. Дэйн, несомненно, ревновал. Теперь ей нужно было использовать его ревность себе во благо. Кэтлин попыталась выглядеть более уверенной, чем себя чувствовала. Нельзя дать ему догадаться, что от прикосновения его руки, лежащей у нее на талии, она просто тает.
      – Ты предпочел бы, чтоб я танцевала с кем-нибудь другим?
      – Да.
      Кэтлин вздрогнула. Он действительно был взбешен. Она надеялась, что зашла не слишком далеко.
      – Ну хорошо. Кого ты мне предложишь?
      Дэйн молчал, напряженный, как тугая пружина, и недосягаемый, как горные вершины. Музыка танца кончалась. Нужно было срочно что-то придумать. Не заботясь о том, как это будет выглядеть, да и вообще успеет ли он ее подхватить, Кэтлин споткнулась и сильно качнулась в сторону.
      – О-ох!
      – Что с тобой?
      Руки Дэйна сжались у нее на талии, и Кэтлин поняла, что ее уловка сработала.
      – Моя нога. Кажется, я снова ее подвернула.
      – Обопрись на меня. – Голос его смягчился, в нем почувствовалась забота. – Давай я отведу тебя к стулу и посмотрю, что с ней.
      Кэтлин потрясла головой. Он сразу поймет, что с ее ногой все в порядке.
      – Нет, Дэйн, не надо. Просто помоги мне добраться до моей комнаты. Я не хочу портить вечер. Все так веселятся. Я приложу лед, и все пройдет.
      – Хорошо. – Он осторожно свел ее с танцевальной площадки. – Ты можешь хоть немного на нее опираться?
      Кэтлин наступила на «больную» ногу и жалобно сморщилась.
      – Нет. Не думаю. Как ты считаешь, не могла я ее сломать?
      – Сомневаюсь, но и растяжение может быть весьма болезненным. Лучше я тебя отнесу.
      – Да! – Это было именно то, на что она надеялась. Кэтлин отвела глаза, когда Дэйн подхватил ее своими сильными руками. Она приникла к нему и, тихо вздохнув, обняла его руками за шею.
      – Мне ужасно жаль, Дэйн.
      – Все в порядке. Ты же не нарочно себя покалечила. Держись крепче, и я мигом доставлю тебя в постель.
 
      «Я мигом доставлю тебя в постель! «Почему он выразился именно так? Покачав головой, Дэйн понес ее по дорожке к дому. Ее тело так нежно и сладко к нему прильнуло… Друзья психиатры назвали бы его фразу фрейдистской оговоркой. Наверное, так оно и было: игрой подсознания. Все, о чем Дэйн мог сейчас думать, – это как уложить ее в постель и утолить жгучую жажду, которую она в нем пробудила. Как может он оставаться холодным и отрешенным, когда теплое тело Кэтлин прижимается к нему?
      – Я не очень тяжелая?
      Дрожащий робкий голос у него над ухом растрогал Дэйна, и он ободряюще улыбнулся ей:
      – Нет. Ты вовсе не тяжелая. Ты не заперла заднюю дверь к себе?
      – Нет. – Кэтлин покачала головой, и рыжие локоны скользнули по его щеке, как надушенный шелк. – Я не могла этого сделать, потому что выходила через нее, а она закрывается изнутри. И я оставила там свет. В этом я уверена.
      Дэйн больше не сказал ни слова. Он просто нес ее по дорожке, залитой лунным светом. Осенний воздух благоухал смолистой прохладой. Вдали раздался волчий вой, ему ответил такой же, но гораздо ближе. Кэтлин вздрогнула, и он посмотрел на нее. Сверху вниз. Увидев ее расширенные глаза, Дэйн спросил:
      – Ты замерзла?
      – Нет, просто услышала вой волков.
      – Волки тебя не обидят. Нет никаких сведений, что они когда-нибудь нападали здесь на людей.
      – Я знаю, но в темноте это звучит, как с того света… Неужели она плачет? Дэйн поглядел вниз и увидел блестящий след слезы у нее на щеке.
      – Кэтлин! Так болит нога?
      – Нет.
      Он встревоженно вглядывался в ее лицо. Кэтлин не была плаксивой. Она не плакала, ни когда ее сбросила лошадь, ни после падения в озеро, ни при встрече с кугуаром.
      – Кэтлин, что случилось?
      – Не знаю. Все! – Голос ее дрожал. Дэйн подошел к задней двери в комнату Кэтлин и открыл ее. – Просто все так… ужасно!
      Дэйн донес ее до кровати и сел на край, продолжая держать Кэтлин в объятиях. Ситуация была взрывоопасной. Ему хотелось защитить ее, осушить ее слезы, утешить… Но разум твердил ему, что он должен немедленно оставить Кэтлин и бегом бежать прочь, пока не запутался в своих чувствах еще больше. Но Дэйн не мог так поступить. Кэтлин выглядела такой беззащитной… она в нем нуждалась.
      Дэйн глубоко вздохнул и, прижимая ее к себе, как испуганное дитя, нежно погладил ее волосы. А затем он произнес слова, которые могли определить его судьбу и навеки привязать к ней:
      – Не плачь, милая. Может быть, тебе станет легче, если ты мне обо всем расскажешь?

      Он назвал ее милой! Кэтлин стало так стыдно, что она больше не могла выдержать. Все, что она сегодня делала, было ложью. Она фактически заставила Джейка помочь ей вызвать у Дэйна ревность. Затем она притворилась, что повредила ногу, чтобы вынудить Дэйна унести ее на руках прочь от людей в ее комнату. А теперь она притворяется, что испугалась волков. Хотя волки вовсе ее не пугали. Их вой в ночи казался Кэтлин первобытно-прекрасным. Но она действительно была напугана. И это ложью не было. Ее испугало то, кем она сегодня предстала: интриганкой, обманщицей, женщиной, пытающейся заманить Дэйна в ловушку, принудить его полюбить себя.
      – Милая?
      Дэйн смотрел на нее с такой нежной тревогой, что Кэтлин утратила всю свою решимость. Не может она лгать любимому человеку, даже если, сказав правду, потеряет его. Она набрала в грудь побольше воздуха и призналась ему во всем, не заботясь о том, что говорит сумбурно и не очень понятно:
      – Это была идея Иды и Мэрилин. Они видели, как я несчастна, и хотели мне помочь. И Джейк тоже. Он только помогал мне, говорил, что ты тоже мучаешься. Я не могу больше так жить. Это неправильно. Я не могу уехать и не могу остаться. Не знаю, что делать.
      – Так, значит, сейчас ты повредила ногу?
      Голос Дэйна по-прежнему звучал мягко. Или это игра ее воображения? Кэтлин ни в чем не была уверена. Но пусть даже он станет после этого признания ее ненавидеть! Пусть! Больше она не могла его обманывать.
      – С ногой все в порядке. И волков я не боюсь. Я боюсь лишь одного: потерять тебя и… Вот, собственно, и все.
      – Я так много значу для тебя?
      – Да. – Кэтлин прерывисто вздохнула. – Когда ты отворачиваешься от меня, я готова зарыдать. Я хочу, чтобы ты все время был здесь, со мной. И даже, если ты меня не любишь, я все равно тебя хочу.
      Дэйн обнял ее еще крепче, и, когда наконец заговорил, голос его был напряженным, словно он с трудом выдавливал из себя слова.
      – Я тоже тебя хочу. Ида и Мэрилин правы. Я так же несчастен, как ты. Но что мы будем с этим делать, милая? Я не волен тебя любить. Есть еще одна женщина, и я не могу выбросить ее из головы.
      – Ты… ты любишь кого-то еще? – вздрогнула Кэтлин. Внезапно ей стало ужасно холодно, хотя Дэйн продолжал обнимать ее.
      – Да. Она ушла. Я потерял ее пять лет назад.
      – Она… есть шанс, что она… вернется?
      – Нет. – Он покачал головой, и Кэтлин увидела в его глазах отчаяние. – Но я все еще ее люблю. Я не могу перестать ее любить. Можешь это понять?
      Кэтлин кивнула:
      – Да. Я понимаю. Но мне все равно. Ты… ты любишь меня, хотя бы немножко?
      – Я очень тебя люблю, но никогда не смогу дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Поэтому будет нечестно по отношению к тебе, если мы…
      – К дьяволу честность! – воскликнула Кэтлин, не дав ему закончить фразы. – Мне нет дела до честности. Мы не можем быть рядом и оставаться чужими. Так не получается! Ни у тебя, ни у меня.
      Дэйн кивнул:
      – Знаю. Но, Кэтлин, я никогда не смогу на тебе жениться и дать тебе то, чего ты хочешь.
      – Тогда я возьму то, что ты можешь мне дать. – Кэтлин обвила его шею руками. – Мне будет этого достаточно. Обещаю. Дэйн, пожалуйста…
      Голос ее был нежным, молящим, а он хотел ее всем своим существом. Имеют же они право захватить хоть чуточку счастья, которое предлагает им жизнь.
      Дэйн застонал – стон шел из глубины его души – и прильнул губами к губам Кэтлин. Его язык проник в ее рот, обещая грядущие ласки. И когда она раскрыла свои губы и язык ее пылко ответил ему, Дэйн воспринял это как дар, как возвращение домой, туда, где и должно ему было быть.
 
      – Опять? – рассмеялась Кэтлин. Она потянулась к нему и заметила, что уже светает. Наступало утро. Они так и не заснули. Но она нуждалась в нем больше, чем в сне. Поспать она сможет и потом, но минуты, которые они проводили вместе, были бесценными, и тратить их на сон Кэтлин не собиралась.
      Она попыталась передвинуться в постели, но Дэйн удержал ее на месте.
      – Нет, малыш, оставайся так. Я хочу любить тебя.
      Он вновь оказался в ней, твердый, сильный, требовательный. Он держал ее крепко и вонзался в ее жаркую глубину. Был момент, когда Кэтлин показалось, что она умрет, сорвется в бездну. Но Дэйн держал ее так крепко, что с ней ничего не могло случиться. С каждым мощным выпадом его жизненная сила изливалась в нее, раскаляя до белого пламени, пока она не взорвалась бесконечным блаженством.
      Потом они уснули. Руки Дэйна продолжали обнимать ее, его тело все так же прижималось к телу Кэтлин, пока лучи солнца не превратили красные гардины в яркий огонь, пока не запели птицы свои утренние песни, слившиеся в какофонию звуков, способную пробудить и мертвого. Кэтлин почувствовала, как чуть заметно изменился ритм дыхания Дэйна, и поняла, что он проснулся. Он все еще находился в ней, она пошевелилась и тем вызвала его мгновенный отклик. И он задвигался в ней… сначала медленно, потом быстрее… еще быстрее… У Кэтлин на глазах выступили слезы счастья. Томно, нежно, женственно отвечала она на ласки Дэйна. С легким вздохом она отдалась теплой волне, которая влекла ее все дальше и дальше от этой постели, комнаты, в манящую неизвестность… Бесконечное море блаженства плескалось о золотой берег, унося их в нирвану. Кэтлин купалась в этих ощущениях, полностью открывалась любимому, целиком, до конца отдаваясь ему каждым вздохом, каждым содроганием.
      – Кэтлин, дорогая моя, – прозвучали над ухом его тихие слова. – Уже утро.
      Она улыбнулась, коснувшись любимого лица.
      – Я знаю.
      – Тебе необязательно вставать. Я сам справлюсь с завтраком.
      – Без меня? – Кэтлин лукаво улыбнулась, – Ни за что! Я люблю проводить с тобой утро. Я тоже встаю.
      Последовало недолгое молчание. Потом Дэйн засмеялся:
      – Мне казалось, что ты терпеть не можешь рано вставать.
      – Не могла. – Она отодвинулась от него – это далось ей очень непросто – и села на постели. – Ты меня изменил. Если каждый день будет начинаться так, я буду просто обожать раннее утро.
 
      Разумеется, о происшедшем уже знали все. Садясь за стол с утренней чашкой кофе, Кэтлин опустила глаза. Джибби весело насвистывал, Джейк радостно ухмылялся, даже Джесси разглядывал их с любопытной, но, несомненно, одобрительной улыбкой.
      – Думаешь, они знают? – Дэйн выдвинул стул и, усевшись рядом с Кэтлин, положил руку ей на плечи.
      – Угу, – проказливо ухмыльнулась Кэтлин. – И считаю, что это здорово.
      Когда стали появляться гости, стало очевидным, что и они заметили потепление атмосферы. Несколько женщин сказали, что рады видеть Кэтлин такой счастливой, а бизнесмен из Феникса, подойдя к Дэйну, хлопнул его по плечу и провозгласил, что приятно узреть наконец улыбку на его лице. Завтрак прошел в весьма непринужденной обстановке. Когда он закончился и гости разошлись по комнатам собирать вещи к отъезду, Кэтлин ускользнула в прачечную, чтобы поговорить с Идой и Мэрилин.
      – Похоже, все сработало, – встретила ее широкой улыбкой Ида. – Достаточно на вас взглянуть!
      Мэрилин закивала, соглашаясь с сестрой:
      – Давно не видела я такой улыбки.
      – Какой такой? – Улыбка Кэтлин стала еще лучезарнее.
      – Как у женщины, только что получившей долгожданный подарок. – Мэрилин внимательно оглядела ее и спросила, подмигнув Иде: – Ну что, уладили свою размолвку?
      – Уладили.
      – Мы видели, как вы с ним уходили, – продолжала Ида. – Кажется, боль в ноге у вас была невыносимой.
      – Не будем преувеличивать.
      – Понятно. – И Мэрилин театральным шепотом разъяснила сестре: – Она притворялась, чтобы заманить Дэйна в свою спальню.
      Ида заинтересованно подняла брови:
      – И как? Получилось?
      – Идеально.
      – Что ж, видно, он излечил вашу болезнь, потому как сейчас вы совсем не хромаете, – усмехнулась Ида. – Дэйн даже не стал ввязываться в ссору с Джейком: я видела того нынче утром и не заметила никаких следов драки. Хотите рассказать нам в подробностях?
      Кэтлин, продолжая сиять улыбкой, покачала головой:
      – Думаю, подробности мне лучше оставить при себе.
      – Ну что ж, – рассудила Мэрилин. – Верно, это было что-то особенное, если вы даже говорить об этом не можете.
      – Так и было. И спасибо за помощь.
      Кэтлин порывисто обняла женщин и вышла из прачечной. Сияло солнце, небо сверкало яркой синевой, по нему скользили легкие белые облака… «Такого изумительно прекрасного дня не было еще никогда в моей жизни! «– решила Кэтлин.
 
      – Так, значит, ты решил жениться на этой девочке? – промолвил Джибби, усаживаясь на ограду кораля рядом с Дэйном.
      – Мы ни о чем подобном не говорили.
      – Не важно. Я полагаю, тебе следует на ней жениться в любом случае. И все ребята так думают. Никто из нас не видел тебя раньше таким счастливым. Даже когда ты возвращался после свиданий с Шоной. Тебе нельзя ее упускать.
      – Она не собирается никуда уезжать, и я тоже, – добродушно усмехнулся Дэйн.
      – И все-таки не спускай с нее глаз. Она очень красивая женщина, и соперников у тебя хватит.
      – Ты в том числе? – поддразнил его Дэйн.
      – Я? – Джибби был так шокирован, что Дэйн расхохотался. – Да ни в жисть! Я холостяк и этим горжусь. Но двадцать лет назад я мог бы заставить тебя побегать.
      – Она особенная! Верно? – не мог не спросить Дэйн. – Как ты думаешь, ребята не станут относиться к ней иначе, зная о наших отношениях?
      – Нет, – потряс головой Джибби и засмеялся. – Они так рады, что ты пришел в норму. Нет, можешь быть спокоен, ничего не изменится.
 
      День показался Кэтлин необычайно долгим, и она страшно устала. Начала сказываться бессонная ночь. Дэйн тоже выглядел измотанным. Когда последний из вновь прибывших гостей поднялся в отведенную ему комнату, Кэтлин с улыбкой обернулась к нему:
      – Готовы отправляться на покой, мистер Моррисон?
      – Угу. А как вы?
      Кэтлин кивнула:
      – Не могу дождаться, когда отправлюсь в постель.
      – Я тоже.
      От лукавой усмешки, которой он ее одарил, Кэтлин зарделась. Откуда в Дэйне столько энергии? Прошлой ночью они спали, наверное, не больше часа… на двоих.
      – Твоя комната или моя?
      Он продолжал улыбаться, и у Кэтлин потеплело на сердце. Он хотел провести ночь с ней. Снова!
      – Пожалуй, моя. Моя кровать больше твоей. Ведь так?
      – Твоя двуспальная, моя односпальная.
      Кэтлин хотелось спросить о других женщинах в его жизни. Всегда ли он отправлялся к ним? Но она попыталась убедить себя, что вовсе незачем это знать. Они были раньше. Теперь была она.
      – Думаешь, нам стоит подумать о кровати побольше? Зачем она задала ему этот вопрос? Кэтлин мысленно выругала себя. Вдруг Дэйн решит, что совместная покупка мебели означает некое укрепление связей? Он может подумать, что она пытается подтолкнуть его к более тесным отношениям, более глубоким. Но улыбка его не исчезла, и Кэтлин почувствовала, как ее напряжение спало.
      – Великолепная идея. Завтра мы отошлем Джейка сопровождать гостей, а сами съездим в Ларами. Как тебе нравятся водяные постели?
      Кэтлин пожала плечами.
      – Не знаю. Я никогда не спала на такой. Они действительно… э-э… подбрасывают?
      – Раньше подбрасывали. Я не спал на водяной постели со времени пребывания в меди… э-э… в Медине, в штате Канзас.
      Кэтлин обратила внимание на его колебание и задумалась, что он хотел сказать первоначально. Но каким-то шестым чувством она поняла, что не следует об этом спрашивать.
      – А в Ларами продаются водяные кровати?
      – Наверное. Хочешь поехать?
      – Конечно, – обрадовалась она. – Это будет весело.
      – Мы отправимся сразу после отъезда гостей на прогулку. Много времени это не займет, и на обратном пути мы сможем остановиться в кафе в Литтл-Форке. Я должен позаботиться, чтобы ты ела как следует. Ты, по-моему, похудела.
      – Подумаешь, потеряла парочку фунтов. Велика важность! Боишься, что я заболею и умру?
      Изменившееся выражение лица Дэйна мгновенно заставило ее пожалеть о своем шутливом вопросе. Оно стало таким печальным, что слезы чуть не навернулись у нее на глаза.
      – Да. Боюсь.
      – Ну, так я не буду этого делать. – Кэтлин страстно хотелось прогнать страдание, затаившееся в глубине его синих глаз. – Я здоровая, как лошадь. Может, даже как твой Воин!
      – Отлично. – Дэйн резко поменял тему разговора. – Так какого размера кровать тебя устроит: для короля или для королевы?
      – Безусловно, для короля! – Кэтлин с восторгом представила себе все огромное пространство постели, которое станет им доступно… Уж они развернутся!..
      – Больше площади для забавы? – Дэйн закончил ее невысказанную мысль.
      – Точно. Ты прочел мои мысли.
      – Нет. Просто мы мыслим одинаково. Пошли, милая. Я совершенно выдохся. Наверное, я засну, как только голова коснется подушки.
      – Неужели? – Она лукаво подняла брови, дразняще улыбнулась и облизнула губы.
      – А может быть, и нет. – Дэйн обнял ее за талию и подхватил на руки. – Мне понравилось то, что происходило прошлой ночью. Может, попробуем повторить? Что скажешь?
      – Я не возражаю. – Кэтлин обняла его за шею, приникла теснее и поцеловала в ямку между ключицами. Он понес ее по коридору. Она ощущала силу его рук и чувствовала, что ее переполняет счастье. Она была самая счастливая, самая везучая женщина в мире!

      Следующие три недели были просто райскими. Кэтлин с удовлетворением изучала свое отражение в зеркале. Она немножко поправилась… Не сильно, всего на пару фунтов, но Дэйн был этим доволен. По непонятной для Кэтлин причине для него похудание было признаком опасным, явным сигналом тревоги. Он приравнивал это к серьезному заболеванию. Возможно, Дэйн так нервно реагировал на это потому, что, по словам Джереми Кэмпбелла, тетя Белла страшно исхудала во время последней болезни.
      Дэйна вообще очень волновали любые разговоры, касающиеся болезни и недомоганий. Однажды Кэтлин проснулась с головной болью и попросила его принести аспирин. Он страшно разволновался и буквально забросал ее вопросами о самочувствии. И Кэтлин решила упоминать при нем только о серьезных недомоганиях. Поэтому она ни слова не сказала, когда несколько дней назад подхватила грипп. Он быстро прошел, осталась лишь некоторая тошнота по утрам. Это не удивило Кэтлин: она всегда была устойчивой к сезонным эпидемиям, проносившимся волной по фирме. Все вокруг кашляли и чихали, а она продолжала работать как ни в чем не бывало.
      Это утро было вполне обычным. Кэтлин чувствовала себя прекрасно. Она вплела в косу зеленую ленточку, придавшую ей задорный вид.
      Дэйн поднялся рано. Ему нужно было осмотреть одну из лошадей, вернувшуюся со вчерашней прогулки охромевшей. Он был заодно и неофициальным ветеринаром «Дабл-Би». Когда случались какие-нибудь проблемы с животными, работники ранчо первым делом звали его. Только если Дэйн не справлялся, приходилось вызывать ветеринарного врача из Ларами. Но это случалось не часто. Дэйн говорил ей, что вырос на ранчо и лечить скот научился у отца.
      Кэтлин сглотнула внезапно подступивший к горлу комок. Ее снова тошнило. Пятое утро подряд. К счастью, Дэйна не было поблизости. Ее замутило при одной мысли о крепком черном кофе, и она потянулась к туалетному столику, где прятала в ящичке пачку крекеров. Кэтлин убедилась, что, если погрызть их, тошнота проходит.
      Пару минут спустя она почувствовала себя гораздо лучше, и мысль о кофе перестала ее пугать. Расправив покрывало на огромной кровати королевского размера, купленной в Ларами, Кэтлин вышла через заднюю дверь и отправилась разыскивать Дэйна. Стояло чудесное воскресное утро. Ей предстояло попрощаться с гостями, уезжавшими сегодня, и провести с ними последний завтрак. Потом, если не случится ничего непредвиденного, останется несколько часов до приезда новых гостей, которые она сможет провести наедине с Дэйном.
 
      Дэйн откинулся на изголовье постели.
      – Я чувствую себя полнейшим лентяем, валяясь здесь среди бела дня…
      – Не думаю, что кто-нибудь мог бы назвать тебя лентяем, – запротестовала Кэтлин, перекатываясь ближе к нему. – А я чувствую себя такой довольной, что век бы не вставала.
      – Но нам пора. Так что придется встать. – Дэйн на мгновение притянул ее к себе, поцеловал и торопливо сел на край постели. Поднявшись затем на ноги, он потянул из нее и Кэтлин. – Вставай, милая. Наши гости прибудут меньше чем через час.
      Кэтлин скользнула в его объятия.
      – Осталось у нас время на душ?
      – Только если ты примешь его в одиночестве. Если мы зайдем туда вместе, мы сегодня вниз не спустимся.
      – Ты прав, ковбой.
      Кэтлин торопливо бросилась в душ. Когда она выскочила оттуда, ее сменил Дэйн. Меньше чем через двадцать минут оба были одеты и готовы к бою.
      – Знаешь, что я в тебе люблю? – внимательно разглядывая ее, проговорил Дэйн.
      – Нет. А что? – Кэтлин затаила дыхание, надеясь, что он не заметит, как невзначай произнес слово «любовь». Это было еще одной его болевой точкой, и она научилась не спрашивать его о любви.
      – Ты бываешь готова в мгновение ока, – торжественно ответил он.
      – Да, я быстрая. Как и ты, ковбой. За исключением тех минут, когда я не хочу, чтобы ты торопился.
      – И когда же это бывает?
      – Полагаю, тебе это известно не хуже меня, – тихонько засмеялась Кэтлин. – Но если ты этого не знаешь, вечером я это тебе покажу. Когда гости лягут спать.
 
      Полная дружеского расположения улыбка Кэтлин мгновенно исчезла, когда красивая блондинка с роскошными локонами бросилась Дэйну на шею.
      – О, Дэйн! Как приятно тебя видеть.
      – Я тоже рад тебя видеть, Джулия. – Дэйн поцеловал женщину в щеку и, полуобняв, повернулся, чтобы представить ее Кэтлин. – Кэтлин, это Джулия Макалистер. Мы с ней друзья.
      Кэтлин пожала женщине руку.
      – Приятно с вами познакомиться. Добро пожаловать на «Дабл-Би», миссис Макалистер.
      – О, пожалуйста, зовите меня Джулией. После развода я снова взяла свою девичью фамилию, но Макалистер так длинно выговаривать. Мне очень жаль вашу тетю. Дэйн позвонил мне сразу, как это случилось. Белла была такой замечательной женщиной.
      Кэтлин сдержанно кивнула:
      – Да, она была замечательной. Вы бывали здесь раньше, Джулия?
      – О, я бываю здесь каждый год с тех пор, как Дэйн стал тут работать.
      – Мы с Джулией почти родственники, – объяснил Дэйн.
      – Тогда я очень рада вашему приезду, – вежливо откликнулась Кэтлин, несмотря на кучу возникших у нее вопросов. Что происходит? У Дэйна виноватый вид. Он не смотрит ей в глаза. Может, Джулия – его бывшая подружка? Встретились они очень прочувствованно. Решив показать Дэйну, что она ему доверяет, Кэтлин заставила себя не выказать ревности. – Я покину вас, чтобы вы могли обменяться новостями за год, – сказала она, направляясь к остальным гостям. – Почему бы тебе не показать Джулии ее комнату, Дэйн?
      Брови Дэйна изумленно взлетели вверх, но он тут же воспользовался ее предложением.
      – Отличная мысль, – согласился он. – Я вернусь через минуту.
      – Не торопись. – Кэтлин ощутила даже некую гордость, заметив, что голос ее звучит так спокойно и уверенно. – Я здесь обо всем позабочусь.
      Но, спускаясь по ступенькам, Кэтлин не выдержала и все-таки оглянулась назад. Острая ревность мгновенно пронзила ее: Дэйн, обнимая Джулию за плечи, вел ее в главное здание ранчо.
 
      – Новые гости, кажется, приятные.
      – По-моему, хорошая группа. – Дэйн ощутил некоторую неловкость, ложась в постель к Кэтлин. В ее голосе звучала напряженность, которой раньше не было.
      – Ты сказал, что вы с Джулией почти родственники. Ты давно с ней знаком?
      Вот снова прозвучал этот новый нюанс в ее голосе, настораживающий его.
      – Я встретил Джулию, когда пошел в начальную школу. Она жила на соседнем ранчо.
      – Значит, вы с ней ровесники?
      Дэйн кивнул. Никаких нюансов в голосе Кэтлин больше не слышалось, и он вздохнул с облегчением.
      – Она сказала, что развелась.
      – Верно. – Дэйн нахмурился. Что будет, если он расскажет Кэтлин всю правду? Просто полностью обнажит душу, впервые после того, как все рассказал Белле? Нет, не может он этого сделать. Он слишком долго хранил свою тайну. Может быть, когда-нибудь он поделится с Кэтлин… но не сейчас. – Джулия только что развелась. Ее брак длился недолго. Чуть больше года.
      – О, это грустно.
      – Полагаю, ты можешь считать, что Джулия мне вроде сестры. – Вот, правильно. Это должно успокоить ее тревогу. Если Кэтлин будет знать, что он относится к Джулии, как к сестре, она не станет из-за нее волноваться.
      – Ты никогда не говорил толком о своей семье.
      – Просто нечего особенно рассказывать. – Эта тема также пробуждала болезненные воспоминания, но более безопасные. – У меня был брат, но мама умерла при родах, а он прожил лишь неделю. Врожденный порок сердца. Долгое время мы жили одни: Хэнк и я. А затем Хэнк умер. Как раз после того, как я поступил в среднюю школу.
      – Так что, ты один на свете?
      – Да. – Дэйн постарался заглушить мысли о том, насколько он тогда чувствовал себя одиноким. Хуже было только время после смерти Бет.
      – И как же ты?..
      В голосе ее звучало нежное сочувствие, и у Дэйна сразу стало легче на душе. Кэтлин действительно переживала за него.
      – Меня пригрели Макалистеры, чтобы я мог окончить школу. После продажи ранчо и уплаты всех долгов Хэнка оставалось немного денег, но они не взяли ни пенни. Они только сказали, чтобы я помогал им на ранчо, пока там живу, а деньги приберег на колледж.
      – Ты так и сделал?
      – Да. Хватило на плату за обучение и книги. Я работал, и на жизнь хватало.
      – По сравнению с тобой мне все поднесли на блюдечке. – Кэтлин теснее прижалась к нему. – Мои родители платили за все: за обучение, книги, жилье. Мне вовсе не нужно было работать.
      – Но ты работала? – с любопытством уточнил Дэйн.
      – Да. Я хотела им помочь, как-то возместить потраченное на меня. Каждый месяц я посылала им обратно часть того, что они мне давали.
      – А остальное?
      – Тратила на кино. Неподалеку был старый кинотеатр, где показывали только вестерны. Подружка, с которой мы жили в комнате, Эми, и я… мы просто с ума по ним сходили. Фильм «Искатели» мы посмотрели раз десять и могли повторять весь текст за Джоном Уэйном. Но самым любимым у нас был «Буч Кэссиди и Санданс Кид». Эми обожала Роберта Редфорда. Она оклеила его портретами всю комнату.
      – А ты? – не унимался Дэйн.
      – Роберт Редфорд мне нравился, но я предпочитала Пола Ньюмена. Я никогда не могла устоять перед темноволосым мужчиной с голубыми глазами.
      Уголки рта Дэйна изогнулись в улыбке. У него были темные волосы и синие глаза.
      – А у твоего бывшего мужа? У него были темные волосы?
      – Нет, – удивленно откликнулась она. – У него светлые волосы.
      – Для него ты сделала исключение?
      – Полагаю, что так. Это странно: я никогда раньше об этом не думала.
      – Ну а теперь насчет моих пристрастий. – Дэйн лукаво улыбнулся ей. – Думаю, тебе повезло, потому что я всегда предпочитал женщин с рыжими волосами. Есть в них нечто крайне сексуальное.
      Кэтлин невольно хихикнула:
      – Хочешь сказать, что у тебя нет где-то там жены-блондинки?
      – Вообще-то… – Дэйн помедлил, собираясь с силами для частичной исповеди. – Была. Однажды.
      – Ты был женат?
      – Да. – Она слегка откинулась, чтобы видеть его лицо, и Дэйн чуть не застонал. Зачем он заговорил об этом? Но дело было сделано, да и вообще он должен рассказать Кэтлин правду. – Моя жена была блондинкой.
      – Она и есть та женщина, которую ты до сих пор любишь?
      Вот так! Он должен был знать, что она этого так не оставит.
      – Да.
      – Но ты не хочешь об этом говорить.
      – Нет. Не сейчас. – Дэйн притянул ее к себе и уткнулся лицом в ее шею. Он думал, что она начнет настаивать, задавать вопросы и дальше. Но Кэтлин не стала этого делать. Она лишь прильнула к нему теснее и погладила его по голове.
      – А если я отвлеку тебя ото всех, кроме себя?
      Тон ее был легким, игривым, и Дэйн благодарно вздохнул. Пожалуй, больше всего он любил эту ее черту: она знала, когда надо помолчать.
      – Полагаешь, что сможешь?
      – Да.
      Кэтлин рассмеялась и скользнула вдоль его тела, прокладывая жаркими губами огненный след по его коже. Все мучительные воспоминания о Бет растворились под магией ее губ и языка.

* * *

      Кэтлин и Джулия вернулись в кораль вместе. Все страхи Кэтлин были развеяны. Теперь она понять не могла, почему ревновала к ней. Джулия держалась дружелюбно и просто. Кэтлин она даже понравилась. Все прошедшие три дня она вела себя с Дэйном только как с любимым братом.
      – Это было здорово. – Джулия ловко спешилась и передала поводья одному из конюхов. – Что будем делать вечером?
      Кэтлин улыбнулась, неуклюже сползая со спины Нэнни. Да, грации Джулии ей явно не хватало. Впрочем, та призналась, что ездить верхом научилась едва ли не раньше, чем ходить.
      – Будет большое барбекю, а потом обучение кадрили.
      – К субботней вечеринке?
      – Вот именно. – Кэтлин повела Джулию по тропинке к дому. – Как ты относишься к жаренным на углях ребрышкам с бобами и кукурузой в початках?
      – Звучит великолепно, – восхитилась Джулия. – Забудем о калориях. Я на отдыхе, а диетой займусь по возвращении домой.
      – Но тебе не о чем беспокоиться, – возразила Кэтлин. У Джулии была идеальная фигура.
      – Дэйн тоже мне это твердит. Он даже утверждает, что мои тазовые косточки слишком острые, и многие годы пытается убедить меня нарастить на них побольше мяса.
      Кэтлин испытала мгновенную тревогу. Дэйн говорил то же самое и ей. Собственно говоря, откуда это Дэйн знал об остроте тазовых косточек Джулии?
      – Джибби продолжает печь свои знаменитые лепешки, сочащиеся маслом?
      – Разумеется. – Кэтлин с трудом выдавила из себя улыбку. – Что же за барбекю без них?
      – Отлично, – улыбнулась Джулия. – Я умираю с голоду и с нетерпением буду ждать вечера. В котором часу обед?
      – В шесть. – Кэтлин при всем желании не смогла изменить резкую интонацию своего голоса, но Джулия, казалось, ничего не заметила.
      – Я все собиралась тебя спросить: ты влюблена в Дэйна?
      Джулия смотрела ей в глаза с таким невинным видом, что Кэтлин растерялась, не зная, как ответить. Конечно, она была влюблена в Дэйна. Но должна ли она признаваться в этом женщине, которую Дэйн считал своей сестрой?
      – Вообще-то дело еще не зашло так далеко. Так что я, пожалуй, воздержусь от ответа.
      – Ну что ж, – не обиделась Джулия. Более того, она заговорщически наклонилась к Кэтлин и посоветовала: – На твоем месте я бы не стала говорить ему об этом. Дэйн склонен избегать любых серьезных привязанностей. Поверь мне: я знаю это точно.
      Они уже приближались к дому, так что были вынуждены прервать разговор. Едва они вошли, Джулия обернулась к Кэтлин:
      – Я собираюсь пойти к себе и принять душ. Я пригласила бы тебя к себе, но мне, по правде говоря, хочется побыть одной и немного отдохнуть.
      – Хорошо. Увидимся позже, когда ты спустишься к барбекю. – Кэтлин поняла, что совершенно запуталась в том, как ей следует относиться к Джулии. Откуда той известно, что Дэйн опрометью бежит от возможности серьезных связей? Только одно объяснение приходило в голову Кэтлин, но она запретила себе думать об этом.
      – Где Джулия? – Дэйн окинул взглядом толпу вокруг столов.
      – Она где-то здесь, – небрежно ответила Кэтлин. – Пару минут назад она сидела с Джейком. Они пили пиво.
      – Джулия пила? – нахмурился Дэйн.
      – Да. Они немножко флиртовали. Но ведь они оба свободны и, похоже, нравятся друг другу. Что в этом плохого?
      – Все! Джейк начисто лишен мозгов во всем, что касается женщин, и, я уверен, ему и в голову не придет поберечь Джулию.
      Кэтлин попыталась говорить рассудительно:
      – Но Джулия наверняка сумеет о себе позаботиться. Не могу поверить, что Джейк станет принуждать ее силой к чему-то, чего она не хочет. Почему ты так встревожился?
      – Ты не понимаешь. Я же рассказывал тебе, что мы с Джулией с детства близкие люди. И я за нее отвечаю. А выпивать с Джейком!.. Хуже она ничего не могла придумать.
      – Ладно, – попыталась успокоить его Кэтлин. – Я понимаю, что она тебе как сестра. Ты мне это говорил. Но все-таки, по-моему, ты делаешь из мухи слона…
      – Я должен разыскать Джейка, – оборвал ее Дэйн, отодвигая свой стул от стола. – Мне нужно вправить ему мозги.
      – Насчет чего?
      – Насчет Джулии. Если она пила с Джейком, она в настоящей опасности.
      Кэтлин растерянно смотрела ему вслед. Дэйн шагал решительно, а главное – у него было такое яростное выражение лица. Интересно, почему его так взволновало, что Джулия с Джейком немного развлекутся друг с другом? Джейк не был женат. Джулия тоже свободна. Возможно, Дэйну казалось, что он проявляет заботу о сестре, но Кэтлин упала духом при мысли, что он, вероятно, ревнует ее к Джейку.
      – Кэтлин? – окликнула ее Клер Бенсон, гостья, впервые приехавшая на ранчо. Она подвела к столу мужа. – Что такое «до-си-до»? Говард утверждает, что это что-то вроде свинга, а по-моему, это не так.
      Несколько минут Кэтлин объясняла Клер и ее мужу названия фигур кадрили, обещая позаниматься с ними после барбекю. Затем к ней подошел еще один гость с вопросом о подковах. Она постаралась и ему все объяснить. Словом, она была так занята, что даже не заметила, как Дэйн вернулся. Когда он коснулся ее руки, Кэтлин подняла глаза и сдвинула брови при виде его мрачного лица.
      – Я не могу их найти. Сумеешь одна провести занятие по обучению кадрили? Я пойду проверю комнату Джулии.
      Кэтлин хотела было согласиться. Что еще могла она сделать? Но Дэйн не стал дожидаться ее ответа. Он торопливо зашагал к дому, подтверждая подозрения Кэтлин и заставляя ее чувствовать свою беспомощность… Беспомощность женщины, проигравшей прежней возлюбленной своего мужчины, о существовании которой она раньше и не подозревала.

      Дэйн сидел на краю постели Джулии и держал ее за руку. Как оказалось, она была одна. Джейка она просто попросила помочь ей добраться до комнаты, потому что почувствовала себя нехорошо. Это было неудивительно. В ту же минуту, как он услышал, что она пила пиво с Джейком, Дэйн понял, что быть беде. Джулия совершенно не могла пить. Даже от капли спиртного ей делалось дурно.
      – Мне уже лучше, Дэйн. Ты должен вернуться к Кэтлин, – устало улыбнулась ему Джулия.
      – Я все-таки не могу понять, зачем ты пила это пиво! – Дэйн пытался не упрекать ее, но голос его звучал обвиняюще.
      Только этого Джулии и не хватало. Отвратительное самочувствие достаточно наказало ее за глупость. – Ты же знаешь, что от спиртного тебе плохо!
      – Знаю, но думала, что пара глотков мне не повредит. Я в такой тоске. Мне нужно было что-то предпринять.
      – В тоске?
      – Да. Ты же знаешь, какой сегодня день. Ты ведь не мог забыть.
      Но он забыл. Забыл впервые за четыре года.
      – Я знаю, Джулия, какая сегодня дата. Но нельзя снова и снова думать об этом. Это не принесет добра ни тебе, ни мне. А выпить – это самое худшее из всего, что ты могла сделать.
      – Ты прав. – Джулия опустила глаза с виноватым видом ребенка, которого застукали ворующим печенье. – Полагаю, я просто надеялась, что переросла это.
      – Ты не можешь это перерасти, Джулия. Это свойство наследственное и будет с тобой всю жизнь. Бет тоже не могла пить. И твоя мать тоже.
      – Но от этого я чувствую себя какой-то ущербной. Все могут получить удовольствие от стаканчика вина или пива. Люди смотрят на меня, как на какую-то сектантку, потому что я всегда заказываю безалкогольные напитки или минеральную воду. О-о! Только не снова!..
      – Держись! – Дэйн схватил пластмассовую корзинку для мусора, которую они использовали вместо тазика, и поднес к ее рту. Минуту спустя все было кончено, и Джулия устало откинулась назад. Лицо ее было белее подушки.
      – В этот раз мне гораздо хуже, чем раньше, а я сделала всего три или четыре глотка. – Вид у Джулии был испуганный: глаза широко раскрыты, руки тряслись. – Никогда еще мне не было так плохо. Даже когда я выпила целый бокал шампанского.
      Дэйн кивнул.
      – Ты уверена, что выпила всего три-четыре глотка?
      – Уверена. Я, правда, чувствую себя ужасно. Дэйн, как ты думаешь, не может со мной быть что-то еще?
      – Сомневаюсь, но я за тобой послежу. – Он положил ладонь ей на лоб. – Такое ощущение, что у тебя поднялась температура.
      У Джулии хватило сил тихо засмеяться.
      – Ощущение? Позор вам, доктор Моррисон. Неужели у вас в кармане нет градусника?
      – Больше нет. Ты не забыла, что я теперь просто ковбой? Так что будь осторожна и такими замечаниями не бросайся. Я не хочу, чтобы здесь кто-нибудь знал об этом.
      – Я ни за что не развею твою легенду, но, по-моему, ты все же обязан рассказать об этом Кэт… О-о! Дэйн! Снова…
      Дэйн вновь схватил мусорную корзинку и поднес Джулии. Она была права. Что-то и в самом деле было очень неладно. Это не было похоже на реакцию на алкоголь.
      – Можешь ты потерпеть, пока я сбегаю за моим докторским саквояжем?
      – Да, но… что ты подозреваешь?
      – Мы ничего не узнаем, пока я тебя не осмотрю. Держись, милая. У меня это займет одну-две минуты.
      – Ладно, – согласилась она. – Но поспеши, мне одной очень страшно.
      – Знаю. Просто закрой глаза и попытайся немножко расслабиться. Я вернусь раньше, чем ты успеешь по мне соскучиться.
      Дэйн бежал по коридору. Дедовские часы над лестницей как раз начали бить, когда он их миновал. Полночь. Все гости давно заснули. Он подумал было заскочить к Кэтлин в комнату и рассказать, что происходит, но решил, что она, наверное, уже спит. И потом, ему в самом деле было необходимо как можно скорее вернуться к Джулии. Дэйн пожалел, что не сказал Кэтлин раньше… или не передал ей сообщение с кем-нибудь. Что ж, придется все объяснить ей позднее, когда кризис минует. Кэтлин должна его понять.
      За окном холла сверкнула молния. Дэйн как раз пробегал мимо него. Надвигалась очередная гроза, и, кажется, сильнейшая. Он ворвался в свою комнату, схватил докторский саквояж и куртку. В такую погоду на вертолет «скорой помощи» нечего было рассчитывать. Если он поймет, что Джулии нужна более серьезная медицинская помощь, чем может обеспечить он, ему придется самому везти ее в больницу.
 
      Кэтлин никак не могла заставить себя лечь. Она металась по комнате, злясь все больше и больше. Дэйн не вернулся, и она не знала, где он обретается. Никогда раньше он так не поступал. Она искренне надеялась, что он не бродит по всему ранчо в поисках Джейка, чтобы избить того за попытку подцепить его женщину.
      Джулия была подругой Дэйна. В этом Кэтлин теперь не сомневалась. Никакое другое объяснение не подходило. Все мелочи, которые проскользнули в словах Джулии, все вещи, которые она знала о Дэйне, указывали на это. Дэйн был взбешен, когда отправился на поиски Джейка. Взбешен, огорчен и встревожен, когда так внезапно покинул ее и помчался в комнату Джулии.
      Неужели он до сих пор находится там? В комнате Джулии… держит ее в своих объятиях!.. Кэтлин не могла об этом думать! Пусть она уверяла Дэйна, что их отношения будут просто встречами двух людей, которым нравится быть вместе, получать взаимное удовольствие в постели. Все оказалось гораздо сложнее. Она лгала о своих чувствах к Дэйну. Она никогда не говорила ему, что любит его больше всех на свете, сильнее, чем любила кого бы то ни было прежде.
      А он теперь оставил ее ради другой… Кэтлин просто не знала, что ей делать.
      Ида и Мэрилин, конечно, сказали бы, что ей следует бороться за своего мужчину. Они твердят, что женщины с ранчо – собственницы, которые не потерпят, чтобы другая женщина отобрала у них мужа или любовника. Ида и Мэрилин посоветовали бы ей пойти в комнату Джулии и выяснить, там Дэйн или нет. Но что ей делать, если она застанет Дэйна в постели с Джулией?
      А может быть, он вовсе и не с Джулией. Вдруг случилось что-то, о чем она не знает. Например, лошадь заболела или появился еще один хищник… кугуар… или медведь. Она будет выглядеть полной дурой, если ворвется в комнату Джулии и найдет ее мирно спящей… в полном одиночестве. Но тихо сидеть и ждать она тоже не могла. Надо было что-то делать, и прямо сейчас.
      Схватив фонарик, Кэтлин направилась к двери. Она пройдется по коридорам. Если кого-нибудь встретит, просто скажет, что услышала шум и вышла проверить, в чем дело.
      Но, распахнув дверь, Кэтлин действительно услыхала какой-то шум, и мурашки побежали у нее по спине. Она была слишком расстроена, чтобы заметить раньше приближавшиеся раскаты грома – верный признак надвигающейся мощной грозы.
      Кэтлин бегом бросилась назад и схватила коробок спичек. Если снова вырубится электричество, она будет наготове. Как ни боялась она гроз, но звук барабанящего по крыше дождя ее обрадовал. Дэйн, наверное, на конюшне, успокаивает лошадей, а может быть, зажигает фонари на стенах.
      Выйдя снова в коридор, Кэтлин глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Гроза дала ей законный предлог пройти дозором по всему дому. Ей нужно успокоить гостей, если буря их разбудит. А если не будет электричества, это даст ей возможность постучать в дверь Джулии и поинтересоваться, умеет ли та зажигать лампу.
 
      – Ладно. Мне придется ее привезти. Предупредите доктора Векслера, чтобы был готов к операции.
      Дэйн, хмурясь, положил телефонную трубку. Теперь, когда он знал, что с Джулией, нужно было срочно действовать. Не было времени ждать окончания грозы, а в такую погоду медицинский вертолет прилететь не сможет. Аппендикс Джулии мог вот-вот лопнуть. Ему необходимо немедленно доставить ее в больницу в Ларами.
      – Нам придется совершить небольшую поездку, милая. – Дэйн поднял ее на руки. Джулия была почти без сознания. Он дал ей легкое обезболивающее, чтобы уменьшить страдания, но она так и не смогла заснуть и была очень испугана.
      – Скажи мне правду, Дэйн. Я умру? Как Бет?
      – Ни в коем случае. – Дэйн ободряюще улыбнулся ей. Надо же было случиться такой беде именно в годовщину смерти Бет. Джулия, в любое другое время вполне разумная женщина, тем не менее верила, что между близнецами существует некая психическая связь. Она призналась, что выпила пива, чтобы заглушить свою тревогу в этот несчастный день. А влияние алкоголя успешно замаскировало более опасные симптомы. При осмотре Дэйн обнаружил сильно воспаленный аппендикс. Из того, что он узнал о ее состоянии, Дэйн понял: времени терять нельзя. Он должен ее спасти. Он не может потерять Джулию тоже. Она – все, что осталось ему от Бет.
 
      – Ты не оставишь меня, Дэйн? Скажи, что не оставишь.
      Когда дверь комнаты Джулии отворилась и оттуда появился Дэйн с Джулией на руках, Кэтлин растерянно ахнула и нырнула в нишу в конце коридора.
      – Я не оставлю тебя, детка. Обещаю.
      В голосе Дэйна звучала такая нежность, что у Кэтлин набежали на глаза слезы. Он держал Джулию очень бережно, а она обвила руками его шею и приникла к груди. Что они собираются делать? Что происходит?
      – Все будет хорошо, милая. Верь мне. Когда мы туда доберемся, я останусь с тобой.
      Кэтлин обмякла и прислонилась к стене. Дэйн уезжал вместе с Джулией. Он называл ее «милая» и «детка»! Какая же Кэтлин была дура! Как она сразу не догадалась, что Дэйн любит Джулию?
      – А как же Кэтлин? – В голосе Джулии слышалась тревога. – О ней не беспокойся. – Звучный голос Дэйна далеко разносился по коридору, перекрывая шум грозы. – Я позвоню ей и все объясню. Она поймет.
      Кэтлин вышла из ниши и, прижимаясь к стене, чтоб ее не заметили, последовала за ними к верхней площадке лестницы.
      Они спускались по ступенькам, но голос Джулии был хорошо слышен.
      – Ты один по-настоящему любил меня, Дэйн. Выходить за Паркера было ошибкой. Теперь я это знаю. Как могла я так жестоко ошибиться?!
      Кэтлин резко втянула в легкие воздух и схватилась за столбик перил. Ноги не держали ее, колени подгибались. Ее трясло от ужаса.
      – Ты была очень одинока, Джулия, когда я уехал. Я должен был остаться с тобой в Нью-Йорке.
      – Ты меня больше не оставишь?
      Губы Кэтлин разжались в беззвучном крике. Она ждала ответа Дэйна, заранее догадываясь, каким он будет.
      – Я тебя не оставлю, Джулия. Обещаю. Все будет хорошо. Просто держись за меня и верь.
      Входная дверь захлопнулась за ними. Кэтлин опустилась на колени у верхней ступеньки. Дэйн уезжал с ранчо с Джулией. Человек, которого она любила всем сердцем, покидал ее ради другой женщины. Так, не в силах подняться с колен, Кэтлин простояла несколько минут, показавшихся ей часами. Затем она по темным коридорам прокралась в свое убежище, спальню тети Беллы. Дэйн не любил ее. Он любил Джулию. Все мечты Кэтлин, все ее планы и надежды на будущее с любящим и любимым человеком рухнули.
 
      Должно быть, она все-таки заснула. Когда Кэтлин наконец открыла глаза, солнце било сквозь красные гардины тети Беллы. День снова был прекрасный, и все следы ночной грозы рассеялись, как сон. Кэтлин оделась, непослушными пальцами с трудом застегивая одежду, натягивая первые подвернувшиеся под руку вещи. Ей было все равно, что надевать. Дэйн уехал, а остальное не имело значения. Кэтлин потеряла его навсегда.
      Однако у нее оставалась работа, которую нужно было делать. Кэтлин вышла из дома, щурясь от света, яркого, несмотря на солнцезащитные очки. Она надела их главным образом для того, чтобы скрыть покрасневшие от слез глаза. Гости сочтут странным, если она к ним не присоединится за завтраком, но на дневную прогулку с ними она не поедет. Только не сегодня, когда от одного вида троп, по которым она проезжала с Дэйном, на глаза у нее наворачивались слезы.
      Джибби поймал Кэтлин, как только она появилась па кухне.
      – У меня для вас сообщение. Рано утром позвонил Дэйн и просил передать, что будет отсутствовать пару дней по семейным обстоятельствам.
      Кэтлин ничего не ответила. Она лишь молча кивнула, не рискуя заговорить, чтобы голос не выдал ее чувств. Семейные обстоятельства? Что ж, подходящее название, если вспомнить, как он лгал, называя Джулию почти сестрой.
      – Он сказал, что это что-то очень срочное. Впрочем, в детали он не вдавался, но сказал, что все объяснит, когда вернется.
      Дэйн собирался вернуться? Глаза Кэтлин удивленно распахнулись. Потом она вспомнила, что ему принадлежит половина ранчо, и понимающе кивнула. Разумеется, Дэйн не уедет навсегда. Слишком много для него значит это ранчо. Наверное, он устроит Джулию где-нибудь поблизости, в Литтл-Форке, и будет кататься взад и вперед, словно ничего не происходит.
      – Он оставил список очередной группы гостей на столе в своей комнате. Вы должны будете им сегодня позвонить и подтвердить их заказы.
      – Ладно. – Кэтлин снова кивнула, гордая тем, что справилась с собой и голос ее звучит, как всегда, ровно. – Остался для меня кофе?
      – Я только что налил кофейник. Принести вам?
      – Нет. Я возьму сама. – Кэтлин постаралась улыбнуться. Джибби всегда был так доброжелателен.
      – Надеюсь, ничего плохого не случилось, – тревожно продолжал Джибби. – Это совсем не похоже на Дэйна – так срываться куда-то. Он раньше никогда так не поступал. Должно быть, произошло действительно что-то очень серьезное.
      – Уверена, что так оно и есть. – Кэтлин прищурилась за стеклами очков. Еще бы не серьезное! Конечно. Но если Дэйн полагает, что, вернувшись, сможет обвести ее вокруг пальца какой-нибудь душещипательной историей, он жестоко ошибается.
 
      Едва гости выехали на дневную прогулку, Кэтлин направилась в комнату Дэйна, чтобы взять список будущих гостей. Толкнув дверь, она переступила порог и вздрогнула от нахлынувших мучительных воспоминаний. Тут они спали один раз, смеясь до упаду над тем, что не рискуют поворачиваться на его узкой постели.
      «Забудь о нем. Он лгал тебе насчет Джулии. Ты была дурой, что верила ему. Он ничем не лучше Спенсера с его дешевой жалкой интрижкой с Ардис».
      – Я знаю, что я дура. Нечего тыкать мне этим, – ответила Кэтлин внутреннему голосу, возмущенно звеневшему у нее в голове. Сообразив, что произнесла это вслух, она горько рассмеялась. Да, Дэйн не только разбил ей сердце, но и довел ее до того, что она стала разговаривать сама с собой! Ей надо немедленно взять себя в руки.
      Кэтлин готова была повернуться и выйти из комнаты, когда взгляд ее упал на фотографию в серебряной рамке. Она стояла на туалетном столике, и Кэтлин была уверена, что раньше ее здесь не было. Кэтлин подошла поближе, чтобы лучше ее рассмотреть и почувствовала, что ей не хватает воздуха. Это была свадебная фотография.
      Кэтлин не осмелилась взять ее в руки: слишком они дрожали. Она лишь впилась в нее взглядом и, поняв, что видит, потрясенно вскрикнула. Это была свадебная фотография Дэйна. Он был на ней моложе, но Кэтлин безошибочно узнала его. Его красавица невеста смотрела прямо на фотографа, сияя счастьем. Она была…
      Кэтлин должна была схватиться за край столика, потому что колени ее подогнулись. Невеста Дэйна была несколько моложе и чуть полнее, но черты ее лица сомнений не допускали. Внезапно все встало на свои места. Все стало предельно ясно. Дэйн предупреждал ее, что по-прежнему любит свою бывшую жену.
      Его женой была Джулия.

      Насвистывая, Дэйн вел машину по длинной подъездной дороге к «Дабл-Би». Наконец-то дома. Сейчас страхи были позади. На протяжении двух суток жизнь Джулии висела на волоске. К тому времени, как он доставил ее в больницу, ее аппендикс прорвался. Дэйн этого и боялся. Но доктор Векслер был опытным врачом, и весь персонал больницы ему помогал. Дэйна пустили в операционную вместе с Джулией, и он успокаивал ее, держал за руку, пока не подействовала анестезия. А потом он просто ждал, меряя шагами вестибюль и молясь о том, чтобы не потерять Джулию, как потерял когда-то Бет.
      Только теперь ему стало ясно, что с момента смерти Бет Джулия была потерянной, душевно одинокой. Разумеется, Дэйн понимал, что она должна была переживать, но судьбы близнецов разошлись, когда он женился на Бет. Поэтому он не представлял себе, насколько сильным ударом стала для Джулии смерть сестры. Возможно, он просто был слишком поглощен и ослеплен собственной болью.
      А ведь он знал, что Джулия и Бет были очень близки. Джулия даже переехала вслед за ними в Нью-Йорк, когда Дэйн получил там место преподавателя. Но в Нью-Йорке сестры виделись мало. Они встречались по праздникам, иногда за ленчем… Этим и ограничивалось их тогдашнее общение. Теперь Дэйн понял, что Джулии было довольно сознания, что Бет где-то в пределах досягаемости. Когда же Бет умерла, разрушился фундамент, на котором она построила свою жизнь.
      После того как Дэйн переехал на ранчо, Джулия явилась к нему за поддержкой, и он провел с ней ободряющую беседу!.. Он советовал ей вести себя активно, оставить в прошлом горечь от утраты сестры и найти свое собственное место в жизни, не связанное с сестрой. Когда Джулия вышла замуж за Паркера, Дэйн решил, что она последовала его советам. Но это было совсем не так.
      Перед свадьбой Джулия привезла жизнерадостного и общительного жениха на «Дабл-Би». Дэйну Паркер очень понравился. Он одобрил их брак, полагая, что его беседа с Джулией имела смысл. Но в последние три дня он узнал иное. Джулия не стала создавать новую жизнь. Она ожидала, что Паркер заполнит мучительную пустоту, оставленную Бет, займет место ее сестры. Когда же этого не произошло, она ушла от Паркера.
      Джулия была на грани нервного срыва, когда решила приехать на «Дабл-Би». Дэйн даже не знал, что она собирается это сделать, потому что она лишь в последнюю минуту заняла неожиданно освободившееся место.
      Сейчас Джулия осознала, что нуждается в психологической помощи, а значит, теперь ее дела пойдут на лад. Дэйн не сомневался, что, когда он объяснит Кэтлин ситуацию, она окажет ей всяческую поддержку. Джулии было необходимо начать все сначала, покинуть Нью-Йорк и обрубить все связи, которые она создала вокруг и ради Бет. Только так она сможет вновь обрести себя, вернуться к нормальной жизни. Если Кэтлин согласится, Джулия сможет переехать на ранчо и стать частью их большой семьи.
      Одно это слово, «семья», вызвало у Дэйна улыбку. Он собирался попросить Кэтлин выйти за него замуж. Он любил ее. Он понял это, когда сидел в палате у выздоравливающей Джулии. Он любил Кэтлин больше жизни и сейчас был готов сказать ей об этом. Он знал, что она его любит. Теперь они наконец смогут начать вместе новую жизнь без притворства и недомолвок. Возможно, Кэтлин расстроилась, когда он уехал безо всяких объяснений. Но он быстро уладит это недоразумение. Кэтлин с ее отзывчивым сердцем и щедрой душой сразу все поймет.
      С широкой улыбкой Дэйн взбежал по ступенькам дома. Было утро вторника, и новая партия гостей должна была уже уехать на первую прогулку. Дэйн надеялся, что Кэтлин не стала их сопровождать. Ему хотелось поскорее обнять ее и пообещать, что больше они некогда не расстанутся.
      Эти последние три дня без Кэтлин стали для Дэйна истинной пыткой. Когда он не волновался о Джулии, он начинал беспокоиться о Кэтлин. Конечно, он знал, что забот с управлением ранчо у нее не будет: об этом ребята позаботятся. Но она будет тревожиться о нем, не зная, куда он пропал. Поймать ее по телефону он не смог. Похоже, в ее комнате был поврежден телефонный провод. Каждый раз, когда Дэйн набирал ее номер, она откликалась, но тут же связь прерывалась. Но теперь он был здесь и все объяснит ей лично. А потом крепко обнимет ее, сладко поцелует в губы и расскажет, как сильно тосковал по ней в разлуке. Одна мысль об этом счастливом свидании привела к тому, что Дэйн бегом пробежал коридор, ведущий к комнате Кэтлин.
 
      Она знала, что он возвращается. Знала, что он захочет поговорить с ней. Кэтлин видела, как он подъехал к дому, и бросилась в свою комнату. Их встреча должна пройти наедине. Их отношения касались только их двоих. После того как она выскажет Дэйну все, что собирается сказать, он навсегда уйдет из ее жизни!
      – Кэтлин! Я вернулся.
      Дэйн стучал в ее дверь. Кэтлин глубоко вздохнула. Она будет сильной и откажется выслушивать его объяснения. Ведь все равно это будет ложью. Она скажет ему то, что решила, и захлопнет перед его носом дверь. Она не даст себе шанса передумать, признаться, что тосковала по нему… В ее сердце не должно быть место такому лжецу, как Дэйн.
      Рывком распахнув дверь, Кэтлин оказалась с ним лицом к лицу. Он выглядел потрясающе! Но нет, не время поддаваться его обаянию. Настал час проявить твердость. Собрав все свое мужество, она вытянула перед собой руку.
      – Не входи. Я не хочу слушать, что ты собираешься говорить.
      – Но, Кэтлин… – Дэйн отступил на шаг, увидев гнев в ее глазах… – Мне нужно рассказать тебе…
      Она прервала его на полуслове:
      – Слишком поздно для объяснений и всего прочего. Я решила, что из наших отношений ничего не выйдет. Отныне мы только деловые партнеры, и ничего больше. Я не хочу ни видеть тебя, ни говорить с тобой наедине. Вообще.
      – Кэтлин, это нелепо. Если ты выслушаешь меня, я смогу тебе все объяснить.
      У Дэйна был такой решительный вид, что, казалось, он просто сметет ее и ворвется в комнату. Но Кэтлин сохраняла дистанцию между ними.
      – Меня не интересуют никакие объяснения. Каковы бы они ни были, они ничего не изменят. Просто уйди. Я уверена, у тебя много работы. И… оставь меня в покое.
      Она захлопнула перед его носом дверь и заперла ее. А потом бросилась на постель и разразилась слезами. Это было ужасно: видеть его снова… Она чуть не поддалась соблазну выслушать его. Но у нее есть гордость, и она не позволит ему снова оставить ее в дураках. Ни Дэйну и никакому другому мужчине. Она будет делать свою работу, разговаривать с ним только на людях и запираться в своей комнате… долгими-долгими одинокими ночами. Она приняла решение. И сделает все, как намеревалась. Но как же плохо Кэтлин себя чувствовала при этом.
 
      Дэйн простоял под ее дверью несколько долгих минут, не веря случившемуся. Кэтлин не бросилась к нему в объятия со словами любви и признанием, что тосковала по нему. Не сказала, что рада его возвращению, не поцеловала, вообще не произнесла ни единого приветливого слова. Она глядела на него, как на какого-то докучливого пришельца. Она отказалась даже выслушать его!
      Ошеломленный, Дэйн отвернулся от ее двери. Он собирался просить Кэтлин выйти за него замуж. Он думал об этом всю дорогу домой. Он ожидал, что она обрадуется, что будет счастлива видеть его. Нет, если Кэтлин могла отвернуться от него, она не та, какой он ее себе представлял. Ему не нужна жена, которая будет срываться в истерику при малейшем недоразумении, не утруждая себя сомнениями в его виновности. Было очевидно, что Кэтлин ему не доверяет. А если она ему не верит, значит, и не любит. Доверие и любовь – вещи неразрывные. Одно без другого ничего не стоит. А уж брак без доверия вообще не сможет устоять.
      Взгляд Дэйна стал жестким, холодным. Быстрым шагом он пошел по коридору в свою комнату. Хорошо, что он узнал это о Кэтлин сейчас. Пока еще не увяз слишком глубоко.

      Последние десять дней были для нее сущим адом, и только прибытие детей спасло Кэтлин от полного отчаяния. С вымученной улыбкой Кэтлин оставила Джесси и отправилась на поиски Майкла Уильямса и его родителей. Майкл был любимцем всей последней партии гостей. Кэтлин испытывала к нему особые чувства. Она ощущала себя его любящей тетей… или даже матерью… Что было само по себе удивительно. Раньше она никогда не чувствовала себя хорошо с детьми, но Майкл проник в ее сердце.
      Шла неделя «лагерной жизни» на «Дабл-Би». Эту традицию завела тетя Белла десять лет назад. В конце каждого лета, перед началом школьных занятий, для двенадцати детей с родителями устраивался бесплатный отдых. Дети и их родители приезжали из Шайенна по рекомендации учителей и различных социальных служб. Это были семьи, которые не могли позволить себе роскошь такого отдыха. Тетя Белла считала, что этим детям нужно дать хотя бы одну неделю счастья, которая останется у них в памяти навсегда.
      Дети обожали жизнь на ранчо. Большинство из них никогда не выезжали из города и не видели таких просторов. Кэтлин организовывала для них игры на свежем воздухе и другие развлечения, которые в городе им были недоступны. Они ходили с родителями на рыбалку, ездили верхом на пони, купались в мелких водах горного потока. Они наслаждались зрелищем искусства верховой езды, которое демонстрировали ковбои, перетягиванием каната, смотрели, как проводится сбивание лошадей в табун. Дети отправлялись с ночевкой в горы, под ясными звездами слушали волшебные истории Запада. А еще были игры, вечеринки, вкуснейшая еда, которую готовил Джибби. И вот настала пора прощаться с малышом, которого Кэтлин успела полюбить.
      Она смахнула слезу при виде Майкла, стоявшего у автобуса с родителями. Кэтлин прикипела к нему всем сердцем. Он был здесь единственным ребенком, который не мог говорить. Его родители рассказали ей сразу же в день приезда на «Дабл-Би», что он замолчал после смерти старшего брата, погибшего в прошлом году в результате несчастного случая с велосипедом. За десять месяцев Майкл не произнес ни слова. Ванесса и Питер Уильямсы очень тревожились о своем маленьком сыне. В пять лет общительный и веселый малыш стал замкнутым и отчужденным.
      Но с Кэтлин он отчужденным не был. В первый же день на ранчо между ней и Майклом установилась особая связь. Она видела, как он провожает взглядом собак, и попросила Джесси специально для него устроить демонстрацию с ловлей брошенных мячиков. Было очевидно, что Майкл любит животных. Он с восторгом наблюдал, как Джесси бросала мячики, и даже настолько осмелел, что один раз попытался сам бросить мячик собакам. Его любимцем стал маленький кокер-спаниель по кличке Леди. И Кэтлин, и Джесси заметили, как мальчик привязался к собачке.
      Эту собаку Джесси принесла на ранчо щенком. Она обнаружила ее, дрожащую и испуганную, под грузовиком, припаркованным перед кафе в Литтл-Форке. Когда хозяина не нашлось, Джесси привезла ее на «Дабл-Би», где всегда было много собак. Но Леди так никогда и не приспособилась к вольной жизни ковбоев. Было очевидно, что она предпочитает маленькие пространства и будет счастливее в обстановке дома или квартиры.
      С первого дня Майкл и Леди были неразлучны. Ванесса Уильяме доверительно сообщила Кэтлин, что Майкл забирает Леди на ночь в комнату, и маленький кокер-спаниель спит у него в ногах на постели. Она даже слышала, как Майкл засмеялся среди ночи, когда Леди подползла к подушке и лизнула его в щеку. Это было впервые после смерти брата. Ванесса благодарила Кэтлин за то, что та позволила Леди спать в их комнате.
      – Возможно, – мечтательно произнесла она, – по возвращении нам нужно будет завести собаку.
      Ее слова подсказали Кэтлин простое решение проблемы, и она обсудила его с родителями Майкла. Ванесса и Питер заверили ее, что тоже любят собак. Им просто в голову не приходило раньше взять в дом питомца. Кэтлин сделала родителям Майкла очевидное в сложившейся ситуации предложение, и они радостно согласились. Теперь пришла пора осуществить этот план.
      – Привет, Майкл. – Кэтлин нагнулась и обняла мальчика на прощание. Майкл ответил тем же. – Так ты готов ехать домой?
      Майкл посмотрел на нее своими печальными глазами. Ему было грустно покидать «Дабл-Би». Однако у Кэтлин был для него сюрприз.
      – Я хочу попросить тебя, Майкл, об одной услуге. – Кэтлин отвела его в сторонку от группы ребятишек. Родители Майкла следовали за ними по пятам. – Это очень важное дело, и ты единственный, кто может его выполнить.
      Майкл удивленно поднял брови и вопросительно посмотрел на нее. Он не произнес ни звука, но Кэтлин этого от него и не ждала.
      – У нас тут возникла проблема с Леди. – Кэтлин тяжело вздохнула. – Ты хочешь ей помочь?
      Майкл энергично закивал. Вид у него стал встревоженный, и Кэтлин поспешила успокоить его улыбкой.
      – Мы с Джесси считаем, что ей будет очень одиноко без тебя… когда ты уедешь домой. Мы о ней беспокоимся.
      Майкл снова кивнул, и на глазах у него показались слезы. Было ясно, что он очень любит маленького кокер-спаниеля.
      – Я думаю, что Леди хочет поехать с тобой к тебе домой. Если твои родители согласятся. Но Леди никогда раньше не жила в Шайенне, и тебе нужно будет подзывать ее, если она заблудится. Как ты думаешь, сумеешь ты постараться и произнести ее имя, чтобы она всегда была рядом с тобой?
      Майкл кивнул. А потом улыбнулся детской счастливой улыбкой. Тут появилась Джесси с Леди на руках.
      – Попробуй, Майкл, – ободрила его Кэтлин. – Не нужно, чтобы это было обязательно громко. Просто произнеси ее имя.
      Майкл посмотрел на собачку и впервые за десять месяцев заговорил:
      – Леди, хочешь поехать со мной?
      Леди соскочила с рук Джесси и бросилась к Майклу. Малыш присел на корточки, и Леди вскарабкалась прямо ему на колени.
      – Ты можешь спать в моей постели, Леди! – Майкл обернулся к родителям. – Папа, она ведь может поехать с нами? Правда?
      Питер Уильяме молча кивнул, и Кэтлин увидела, что он еле сдерживает слезы.
      – Конечно, может, сын. Когда мы приедем домой, я научу тебя водить Леди на прогулку. Мы будем делать это вместе каждый день.
      Майкл повернулся к матери:
      – Мамочка, можно я буду делиться с Леди своей едой?
      – Конечно. Я уверена, что она будет рада съесть частичку твоего обеда. – Голос Ванессы дрогнул. – Но мы купим Леди и ее собственной, собачьей еды. Ты будешь наполнять ее мисочку каждое утро, перед тем как уйти в школу. У Леди должно быть достаточно еды и питья.
      – Конечно, мама. Я буду хорошо о ней заботиться. Она не умрет, если я буду за ней присматривать. И я никогда… никогда не позволю ей ездить на велосипеде… Никогда в жизни!
      Кэтлин обменялась взглядом с родителями Майкла. Они предполагали, что Майкл считает себя виновным в смерти брата, и эти его слова подтвердили их догадку.
      – В том, что случилось с Дэви, ты, Майкл, не виноват. – Кэтлин присела на корточки рядом с ним. – Это был несчастный случай. Ты не мог помешать Дэви поехать на велосипеде. И ты не мог остановить машину, которая его сбила.
      – Наверное, не мог.
      Кэтлин обняла Майкла за худенькие плечики и крепко прижала к себе.
      – Так что ты ничего не мог с этим поделать. Я знаю, ты горюешь о Дэви, и твои папа и мама тоже грустят. Но у них есть ты, и они тебя очень любят. А теперь у вас будет еще и Леди. Я думаю, что вы все снова будете счастливы.
      – Может быть. – Майкл гладил шелковистую шерстку Леди и улыбался. – Мы постараемся. Мы ведь можем постараться? Да, Кэтлин?
      – Ты абсолютно прав, – поддержала его Кэтлин. – А Леди вам поможет. Почему бы тебе не обратиться к Джесси? Думаю, у нее найдется ошейник и поводок для Леди.
      – О! – Майкл встал на ноги, не выпуская из рук Леди. – Пойдем, Джесси. Давай пойдем поскорее!
      Когда Майкл и Джесси ушли, Ванесса порывисто обняла Кэтлин.
      – Это просто чудо! Не знаю, Кэтлин, как вас благодарить!
      – Я ничего не сделала. Это все Леди. Майклу был нужен друг, которого он мог бы любить и о ком мог бы заботиться.
      Питер покачал головой:
      – Нет. Вы сказали ему абсолютно точные слова. Мы пытались, но у нас не получилось.
      – Вы замечательно держитесь с детьми, Кэтлин, – улыбнулась ей Ванесса. – Вам стоит подумать о том, чтобы обзавестись своими. Вы будете прекрасной матерью.
      Кэтлин удивленно посмотрела на нее. Никто никогда ей этого не говорил раньше. Когда они со Спенсером поженились, она хотела ребенка, но не была уверена, что справится с его воспитанием.
      – Вы действительно так считаете?
      – Безусловно, – решительно подтвердил Питер. – У вас настоящий материнский талант. Майкл сразу понял, что вы действительно любите его. С самого начала.
      – Вы прирожденная мать, – поддержала мужа Ванесса. – Только помиритесь с этим своим симпатичным парнем и выходите за него замуж. А потом заводите кучу детишек. Он тоже будет хорошим отцом. Я наблюдала, как он учил Майкла ездить верхом. Идеальный будет отец.
 
      Дэйн стоял по другую сторону автобуса и слышал весь разговор. Теперь он отошел и направился в сторону кораля. Он услышал все и сейчас жалел об этом. Да, у Кэтлин есть все качества, чтобы стать замечательной матерью. И прекрасной женой… Если бы не один маленький недостаток. Возможно, ему нужно было быть настойчивее, когда он пытался заставить ее выслушать объяснения насчет Джулии?
      – Эй, Дэйн, – бросился к нему Джибби, сжимавший в руках блокнот, – я получил список новых гостей.
      – Спасибо. – Дэйн взял список и проглядел его. Обычно он получал удовольствие от приезда новых людей, которые могут стать друзьями. Но сейчас ему было все равно. Приятное волнение, которое он всегда испытывал, предвкушая новые встречи, куда-то испарилось.
      – Послушай, Дэйн… – нервно произнес Джибби. – Мне, правда, не хочется поднимать больную тему…
      – О чем это ты? – прервал его Дэйн.
      – Ты должен что-то решить насчет нее. Мы с ребятами больше не можем терпеть такой напряженной обстановки.
      – Что ты хочешь сказать? – Дэйн смерил его ледяным взглядом. Он знал, что Джибби говорит о Кэтлин, но не собирался обсуждать эту тему ни с кем.
      – Знаю. Это твое дело. Ты повторяешь мне это уже десять дней. Но история с Кэтлин тебя всерьез достала. Ты огрызаешься на нас, грубишь, когда мы пытаемся с тобой поговорить. И вообще ты ведешь себя, как медведь, которого разбудили среди зимы… Это уже касается нас.
      – Хорошо. – Дэйн сверлил его бешеным взглядом. Он понимал, что Джибби прав, но выхода не видел. – Что, по-твоему, я должен делать?
      Джибби пожал плечами.
      – Не знаю. Тебе надо принять какое-то решение. Так продолжаться не может. Если ты не выяснишь отношений с Кэтлин достаточно скоро, все ребята уволятся… Я в том числе.
 
      Кэтлин схватила свои синие джинсы. У нее было несколько часов до приезда новых гостей, но еще многое надо было успеть подготовить. Ей следовало проверить комнаты и убедиться, что они чисто прибраны, просмотреть списки заказов и установить, все ли заказанное прибыло. Ей нужно также отыскать Джибби и перепроверить, все ли у него готово для вечернего барбекю.
      Хотя Джибби всегда готовил для первого дня новой партии гостей одно и то же, ей его стряпня не надоедала. Его жаренная на углях говядина была восхитительна, и Кэтлин обожала вкус подаваемых им бобов. А еще он пек лепешки, домашние пироги и подавал на десерт мороженое! С утра она вдыхала аромат яблочных пирогов и едва могла дождаться вечера. Может быть, если она зайдет на кухню, ей удастся выпросить кусочек прямо сейчас?
      Кэтлин натянула джинсы и нахмурилась. Ида и Мэрилин слишком постарались над ними. Они чересчур сели и не сходились на талии на целых два дюйма. Как она ни тянула, ей не удавалось их застегнуть. Придется надеть джинсы тети Беллы.
      Передернув плечами, Кэтлин вытащила из шкафа пару джинсов тети Беллы. Натянув их, она застегнула пояс и снова нахмурилась: они тоже были ей тесноваты. Неужели Ида и Мэрилин продолжали шпарить их кипятком во время стирки? Она померила другую пару, потом третью… Все оказались слишком тесными для того, чтобы чувствовать себя в них комфортно.
      Она располнела! Кэтлин вздохнула, вспомнив, с каким аппетитом она проглотила за завтраком три рожка с корицей, яичницу с беконом и огромную кружку апельсинового сока. Если она не перестанет наедаться, как поросенок, то скоро станет на него похожа.
      В животе у нее заурчало от голода, и Кэтлин попыталась вспомнить, когда и что она ела в последний раз. За ленчем она съела два здоровенных сандвича с яичным салатом. А прошлой ночью, на вечеринке, она попросила добавки и к тому же съела шоколадное мороженое и два куска знаменитого кекса Джибби. Почему она все время хочет есть? У нее никогда не было проблем с весом, но сейчас она ела за…
      Едва эта мысль мелькнула в ее голове, как Кэтлин, побледнев, бросилась к своему календарику, сверять даты. Нет! Это же невозможно! Два долгих года они со Спенсером старались изо всех сил, но у них ничего не получалось. Не может же она оказаться сейчас беременной! Это просто какой-то случайный гормональный сдвиг… И беспокоиться не о чем. Она же бесплодна! Наверняка. Спенсер ведь точно не стерилен. На прошлой неделе Кэтлин разговаривала по телефону с Битей, и та рассказала, что Ардис ходит огромная, как корова.
      Сделав глубокий вдох, Кэтлин приказала себе успокоиться. То, что уже два раза у нее не было месячных, еще ничего не значит. Наверное, у нее произошел сбой в организме. Эмоциональный стресс может воздействовать таким образом на женский организм. Ока перенервничала из-за Дэйна, и это так на ней сказалось. Сама мысль о другом объяснении происходящего – сплошной абсурд.
      Но ведь ее тошнило по утрам! Застонав, Кэтлин опустилась на край водяной постели, которую с такой радостью делила с Дэйном. Тошнота началась примерно месяц назад. Она тогда решила, что это симптом легкого гриппа. Что, если грипп здесь ни при чем? Что, если это был первый признак беременности? Что, если она уже носит в себе ребенка Дэйна?
      Нет, этого не может быть. Должно быть какое-то другое объяснение. Чтобы убедиться окончательно, она до приезда новых гостей быстренько съездит в Ларами и купит тест для определения беременности. Он наверняка даст отрицательный ответ. В этом Кэтлин не сомневалась, но все равно его следует сделать. Нельзя же взвинчивать себя из-за какой-то игры воображения.
 
      Дэйн тряхнул головой и направился в главное здание ранчо. Джибби прав. Ему необходимо поговорить с Кэтлин. На этот раз он не примет ее отказа. Он пройдет прямо в ее комнату и заставит выслушать его объяснения. Если она все-таки не поверит ему, отлично. Тогда он будет знать наверняка, что Кэтлин ему не подходит. Дэйн не умел переносить отказы. Никогда. Но если она отвергнет его после того, как он выложит ей все, что у него в сердце и на душе, он постарается ее забыть. Полностью выбросить из головы.
      Она была так добра к Майклу. Дэйн вздохнул, вспоминая, как Кэтлин разговаривала с ребенком, объясняла, что он не виноват, что плохие вещи случаются, но люди должны оставить их в прошлом и постараться стать счастливыми. Именно это твердили коллеги и друзья ему самому, когда умерла Бет. Дэйн все еще помнил их банальные утешения: «Ее страдания окончились. Ты должен оставить это в прошлом. Это не твоя вина. Ты ничего не мог поделать». Вместо того чтобы успокоить, их слова доводили Дэйна до белого каления. Да, страдания Бет закончились, но это не отменяло того факта, что она прошла через невыносимые муки. Дэйн видел боль, таившуюся в глубине ее глаз, и настоял, чтобы ей увеличили дозу морфия. Врачи не хотели, приводя те же доводы, что и старый доктор Хенли: она может умереть от передозировки, она может стать наркоманкой. Его ответ был таким же, как и в случае с Беллой. Какое это теперь имеет значение? Бет умирает. Нет способа излечить ее или хотя бы замедлить неизбежное. И хотя больница поначалу протестовала, в конце концов Дэйн добился своего. Для этого ему пришлось дать расписку, что он всю ответственность за это решение берет на себя.
      Еще один набор расхожих фраз раздражал Дэйна до бесконечности. Как он мог, по их совету, оставить в прошлом смерть Бет? Она была его женой, и он любил ее. Смерть не могла этого отменить. Тем более что он был виноват: он считался лучшим диагностом Нью-Йорка, но был слишком занят, чтобы распознать симптомы болезни Бет. Конечно, было что-то еще, что он мог бы сделать!.. Если бы он обнаружил рак на ранней стадии, у Бет мог бы оказаться шанс на спасение.
      Несколько слов, сказанных недавно Джулией в больничной палате, вспомнились ему и заставили прервать привычную цепь размышлений. Она сказала, что весь день испытывала пульсирующую боль в боку, но не хотела о ней говорить. А потом она прибавила: «Нас с Бет приучили считать болезнь проявлением слабости. Детьми мы ходили с высокой температурой и слова не говорили об этом. Для нас это было признаком отваги. Мы всегда терпели, пока не заболевали так сильно, что кто-нибудь невольно обращал на это внимание».
      Дэйн вспомнил все отговорки Бет насчет потери веса. Она не жаловалась и ничто не могло его насторожить и предупредить, что с ней что-то происходит. Он упомянул об этом в разговоре с Джулией, и та лишь вздохнула. А потом сказала: «Бет была в этом еще хуже меня. Ты никак не мог догадаться, что она больна, пока она скрывала от тебя симптомы болезни. Она даже мне ничего не рассказывала. Мне, своему близнецу. Это было так эгоистично с ее стороны, и я иногда ненавижу ее за то, что она с нами так поступила». Сидя у постели Джулии, Дэйн почувствовал, что огромная тяжесть спадает с его плеч. Бет не хотела, чтобы он узнал о ее болезни, и хранила свою тайну, пока не стало слишком поздно. Это было ее решение, и с этим он ничего не мог поделать. Даже если б он проводил с ней больше времени, он бы не догадался, что она больна. Джулия тоже ничего не подозревала, а она знала Бет лучше, чем кто бы то ни было.
      Дэйн думал, что принял верное решение, когда продал свою практику и начал совершенно иную жизнь. Он говорил себе, что хороший врач не дал бы своей жене умереть, и смерть Бет доказала, что он не имеет права лечить людей. Теперь Дэйн не был в этом так уверен. Никакой врач, даже самый блестящий диагност, не станет назначать анализы больному, который не называет никаких тревожных симптомов. Это было бы все равно что выдернуть на улице из толпы человека и начать его обследовать без причины и без его на то согласия.
      Дэйн почувствовал, что именно тогда ночью в больнице он примирился с мыслью о смерти Бет. Именно тогда, держа за руку спящую Джулию, он принял решение о своем будущем. Когда же Кэтлин его отвергла, он забросил мысли об этом, но теперь он был снова полон решимости. Его долг перед самим собой и перед Кэтлин требует все прояснить и решить, остался ли у них какой-то шанс на совместную жизнь. Ее «эксплорера» не было на месте. Дэйн тупо смотрел на стоянку, где он должен был находиться. Казалось, все против него: едва он принимал решение, как на пути возникали неожиданные препятствия. Теперь вот Кэтлин куда-то подевалась. И он не мог с ней встретиться. Но ничто его не остановит. Она вернется, и тогда он войдет в ее комнату и заставит себя выслушать.
      – Дэйн! – раздался крик Джейка, выруливавшего на джипе. – Давай ко мне. У нас проблема.
      Дэйн поспешил к нему. Вид у Джейка был очень встревоженный.
      – В чем дело?
      – Томми Пурди и Клэй Лэтроп отправились прошлым вечером в горы на Элбоу-Ридж. Они должны были там переночевать и утром вернуться. Но их до сих пор нет. Позвонил шериф Блейн и попросил нас посмотреть, что с ними.
      Дэйн торопливо уселся на пассажирское место.
      – Ружья взял?
      – Сзади, на стойке. Запасные патроны на сиденье. – Джейк вывел машину на тропу и направил ее в сторону гор.
      – Веревки и люльку?
      – Все взял перед тем, как тебя разыскивать, – ответил Джейк. – И захватил медицинский саквояж. Как думаешь, неужели они решились влезть на пик Дьявола?
      – Угу. – Дэйн был уверен в этом так, словно ребята оставили записку и карту. Томми и Клэй все лето тренировались на менее высоких вершинах. Эти мальчишки любили приключения, и логично было предположить, что они решили применить знания, полученные на тренировках, на практике накануне школьных занятий, начинавшихся завтра. – Как я понимаю, они застряли па скальном карнизе, как раз под пиком Дьявола.
      Джейк озабоченно поднял брови.
      – Думаешь, они свалились?
      – Сомневаюсь. Они оба в начале лета тренировались в школе скалолазов, и они не дураки. Думаю, они застряли. Всего-навсего. Сейчас они там голодные, замерзшие и напуганные. Представляю, как они будут рады увидеть нас.

      Кэтлин тупо уставилась на индикатор. Он ясно указывал на плюс, а не на минус. Сомнений больше не оставалось: у нее будет ребенок от Дэйна.
      Что ей делать? Куда уехать? Нужно ли сказать об этом Дэйну? От множества вопросов у нее закружилась голова, и Кэтлин бессильно опустилась на край постели. Больше нельзя было обманывать себя, надеяться, что все пройдет само собой… Не пройдет. Она носит ребенка Дэйна и должна решить, как ей поступить.
      Кэтлин отрешенно устремила взгляд в окно, за которым видны были горные вершины и заходящее за них солнце. Вся горная гряда и холмистая местность перед ней были залиты красноватым золотом заката. Ранчо «Дабл-Би» – Прекрасное место, чтобы растить ребенка. Ее дитя сможет здесь бегать и играть, дружить с ковбоями и веселыми местными собаками, посещать чудесную школу в Литтл-Форке… Но она не может здесь больше оставаться… ни минуты. Кто-нибудь наверняка скоро догадается, что она беременна. И все поймут, что отец ребенка – Дэйн.
      Может быть, ей следует заявить, что она приехала сюда уже беременной, но не сразу это поняла? Кэтлин ощутила пробуждение надежды. Ей так хотелось жить здесь и дальше, растить своего ребенка на «Дабл-Би». Все ей поверят… Кроме Дэйна. Он будет знать правду.
      Интересно, что он сделает, когда узнает? Слезы ручьем полились из ее глаз. Он женится на ней. В этом Кэтлин не сомневалась. Она видела, какой нежностью озарялось его лицо при виде детей, приехавших сюда с родителями. Дэйн любит детей и женится на ней, чтобы дать их ребенку отца.
      На какое-то мгновение Кэтлин расслабилась и предалась роскоши размышлений о замужестве с Дэйном. Они будут вместе всю ее беременность. Дэйн будет ее оберегать, заботиться, чтобы она вовремя и правильно ела и выполняла все предписания врача. Когда начнутся схватки, он будет держать ее за руку. Он повезет ее в больницу и скажет, чтобы она не волновалась, что он ее не оставит. А после рождения ребенка Дэйн будет рядом, будет любоваться первыми шагами малыша. Они вместе будут радоваться всем драгоценным моментам, которые переживают родители, пока их дети растут. Кэтлин сможет каждый вечер ложиться с ним в одну постель и вместе с ним просыпаться каждое утро. Они станут семейной парой с ребенком. Их жизнь будет полной, осмысленной, прекрасной…
      Невозможно! Она любит Дэйна, но он не любит ее. Как сможет она провести оставшуюся жизнь с человеком, который любит кого-то другого? Просыпаться рядом с ним каждое утро, зная, что он томится мечтой о Джулии, будет невыносимо.
      Дэйн станет замечательным отцом. Но Кэтлин не хочет, чтобы он женился на ней только ради ребенка. Он ее не любит. Он любит Джулию. Если они поженятся, то оба будут несчастны.
      Ей нужно уехать отсюда. Выбора нет. Мысленно она оценила свои финансы. Она найдет себе работу немедленно и будет трудиться изо всех сил. У нее прекрасные рекомендации, поэтому она не сомневается, что любое рекламное агентство с радостью ее возьмет. Она сохранила свою медицинскую страховку, продолжая регулярно выплачивать взносы, так что с этим проблем не будет. Она сбережет каждый заработанный цент, а потом, за несколько недель до рождения ребенка, уволится и посвятит себя только ему. У нее достаточно денег, чтобы хватило на какое-то время, а затем она, возможно, найдет внештатную работу и сможет сидеть дома, пока ребенок не пойдет в школу. Ну и потом, ей же будут поступать деньги с «Дабл-Би»! Ранчо приносит теперь доход, и часть его принадлежит ей. Дэйн – человек честный, Кэтлин не сомневается, что он будет посылать полагающуюся ей долю на ее новый адрес. Когда тот у нее появится.
      Кэтлин решительно выпрямилась. Да, это будет нелегко, но она справится. Она построит новую жизнь для себя и своего ребенка. Есть же на свете одинокие матери. Она сама была знакома с несколькими такими, сочетающими работу и материнство. Веры в себя ей не занимать. Она станет хорошей матерью и сумеет воспитать счастливого ребенка.
      Чтобы собрать вещи, ей много времени не понадобилось. Уложив чемоданы, она, стараясь быть незамеченной, вытащила их к «эксплореру». Новые гости приедут менее чем через час. У нее как раз хватит времени перед отъездом написать Дэйну записку.
      Однако, когда Кэтлин села за тетушкин стол, глаза ее наполнились слезами. Нет, сейчас ей нельзя распускаться. Нужно спешить. Необходимо уехать до того, как Дэйн узнает, что она уезжает.
      Нужные слова не шли на ум, но Кэтлин принудила свои пальцы писать, выводя послание любимому человеку. Она чувствовала, что сердце ее разрывается, но строчки ложились ровно, сообщая Дэйну, что она покидает ранчо навсегда. Кэтлин писала, что обдумала и принимает его предложение управлять ранчо без нее. Отношения между ними не сложились, поэтому так будет лучше для всех. Она обещала, как только устроится, сообщить в контору свой новый адрес и просила высылать ей ее часть дохода в конце каждого сезона.
      На записке проступили пятна от слез. Кэтлин с ужасом посмотрела на них, но переписывать письмо было некогда. Она должна была исчезнуть до прибытия новых гостей. Трясущимися руками она сложила записку, подписала сверху имя Дэйна и прислонила к своей подушке, где он наверняка ее заметит, когда явится разыскивать Кэтлин.
      Пришло время уезжать. Кэтлин в последний раз обвела взглядом комнату, которую уже привыкла считать своим домом. Туалетный столик, за которым она училась плести косы. Шкаф, куда она повесила прелестное платьице для вечеринки, сшитое Лайзой. Водяную постель, которую она выбирала вместе с Дэйном, обмениваясь с ним тайными улыбками, когда продавец уверял их, что та совсем не слишком раскачивается, чтобы помешать крепкому, спокойному сну. Под лоскутным покрывалом тети Беллы они так уютно лежали с Дэйном. Кэтлин чувствовала себя такой защищенной и лелеемой в его объятиях. Ей думалось, что больше никто никогда ее не обидит…
      Кэтлин горько рассмеялась. Какой она была наивной, какой доверчивой. Как она ошибалась! Дэйн разбил ей сердце. Но ее дитя было зачато в минуты безоблачного счастья, и память о них никогда ее не покинет.
      Больше ей нельзя было задерживаться. Нет времени предаваться воспоминаниям и думать о том, что могло бы быть. Кэтлин подхватила последние два чемодана и вышла из комнаты. Резким кивком она стряхнула с ресниц слезы и захлопнула за собой дверь, оставляя мечты позади.
 
      С чувством огромного облегчения Дэйн посмотрел вслед отъезжающему джипу. Джейк возвращал Томми и Клэя их отчаявшимся родителям. Они действительно нашли ребят там, где Дэйн и предполагал, – на скальном карнизе. С помощью веревок и люльки с лебедкой они без осложнений спустили мальчишек вниз. Ни один из них не пострадал. Они просто застряли в расщелине и не могли выбраться.
      Дэйн криво усмехнулся. Он тоже застрял и не может выбраться. Его проклятая гордость сковала его по рукам и ногам, не давая шевельнуться. Он считал, что она для него важнее всего, но это было не так. А гиблой расщелиной было то место, где он проведет остаток жизни, если не уладит отношения с Кэтлин. Однако некому было спасать его, возвращать на твердую землю. Надо было выбираться самому.
      Подходя к задней двери дома, ведущей в комнаты Беллы, он вытащил из кармана ее ключ. Этот ключ дала ему Белла, когда окончательно слегла, и с тех пор Дэйн носил его на брелке вместе со своими собственными ключами. Он открывал внутренний замок двери в комнату, которую теперь занимала Кэтлин. Дэйн собирался отдать его ей, но как-то все забывал. Теперь он был рад, что сохранил его. Кэтлин не сможет отказаться поговорить с ним, потому что он внезапно появится в ее комнате и выскажет ей все.
      Хорошо смазанный замок почти бесшумно скользнул из паза, и Дэйн отворил дверь. Переступая порог, он глубоко вздохнул, вспоминая, сколько раз приходил сюда, неся на руках любимую женщину к постели, которую они радостно делили. Не может это так просто закончиться. Он не отдаст без боя свой единственный шанс на счастье. Без Кэтлин он будет прозябать в тоске, и она – в этом Дэйн был уверен – будет столь же несчастна без него.
      – Я люблю тебя, черт побери! – прошептал он, но слова прозвучали в пустой комнате. – И ты меня любишь тоже. Я знаю, что любишь.
      Дверь в душ была открыта, и Дэйн ощутил нежный аромат мыла Кэтлин. Он напоминал ему запах свежескошенной травы и полевых цветов, что росли у подножия пика Дьявола. От одного воздуха этой комнаты у него перехватывало дыхание.
      Дэйн вернулся в комнату, вспоминая ночи, проведенные здесь. Кэтлин была такой страстной и такой нежной. Он никогда раньше не испытывал такой полной женской щедрости. Она смотрела на него своими чудными зелеными глазами, в которых нарастала буря чувств… При одной мысли об этом у Дэйна задрожали руки. Как может он без борьбы расстаться с таким блаженством? Как может не попытаться его вернуть?
      Дверцы шкафа были распахнуты. Дэйн растерянно моргнул и сделал шаг вперед, рассматривая пустые вешалки. Вся одежда Кэтлин исчезла. Он бросился к туалетному столику и выдвинул ящик. Тот также был пуст.
      Паника охватила Дэйна, когда он заметил, что исчезли также все фотографии Беллы. В комнате абсолютно не было вещей Кэтлин. Он повернулся к постели и увидел прислоненную к подушке записку, страницу, вырванную из желтого делового блокнота, который Белла всегда держала на своем письменном столе.
      На записке стояло его имя, и Дэйн поспешно схватил ее и развернул с тревожным предчувствием. Он начал читать, и руки его задрожали. Кэтлин уехала.
      Потрясенный, он вчитывался в строчки и не мог поверить. Кэтлин оставила его. Навсегда. Прежде, чем он успел с ней поговорить. Дэйн застыл в отчаянии, ощущая ледяную пустоту внутри. Но почти сразу же его рассудок взбунтовался. Он заметил на записке еще влажные следы слез. Еще недавно она была здесь. Он должен ее догнать.

* * *

      Чемоданы оказались большей проблемой, чем Кэтлин могла предположить. У нее теперь вещей было больше, и «эксплорер» был набит под завязку. В конце концов ей удалось найти место для последней сумки на пассажирском сиденье, но едва она уселась за руль, как дверь дома с шумом распахнулась.
      Кэтлин подняла удивленные глаза и в ужасе приоткрыла рот, увидев бегущего по ступенькам Дэйна. У него был взъерошенный и решительный вид. Он прочитал ее записку и бросился за ней.
      Он выглядел отчаянным… полубезумным, и Кэтлин на миг засомневалась, правильно ли поступает. Но нет. Ей нужно уезжать. Оставаться с Дэйном, зная, что он ее не любит… этого ей не выдержать. Она не сможет жить во лжи даже ради того, чтобы дать ребенку отца.
      Слезы застилали ей глаза, когда она смотрела на человека, которого любила всей душой. Но ее руки, машинально подчиняясь ранее принятому решению, включили зажигание, и машина взревела. Дрожащими пальцами она нажала на кнопку поднятия стекол. Она не хотела слушать, что Дэйн пытался ей сказать. Она не станет его слушать! Он сможет ее уговорить, и она изменит решение… Однако пройдет немного времени, и здравый смысл победит. Тогда она снова захочет уехать, но сделать это будет ей уже гораздо труднее.
      – Кэтлин, подожди! Мы должны с тобой поговорить!
      Она расслышала его слова даже сквозь закрытые окна машины, но время для разговоров прошло. Она приняла решение, и оно должно было оказаться верным. Кэтлин нажала на педаль газа, и машина рванулась вперед. С ревом промчалась она по дорожке, разбрасывая колесами гравий, оставив мужчину, которого Кэтлин любила больше жизни, глотать сухую пыль.

* * *

      Он не мог допустить, чтобы она уехала. Дэйн вскочил в рабочий пикап и включил мотор, благодаря небо за то, что у них было заведено оставлять в служебных машинах ключи. Переводя скорость на полную мощь, он рванулся вдогонку за Кэтлин. Он любит ее и заставит себя выслушать.
      Дэйн усиленно вглядывался в дорогу. Кэтлин ехала впереди него, но он ее не видел. Густая пыль стояла столбом. Ему надо было настигнуть ее прежде, чем она выедет на шоссе. Достигнув асфальта, она уйдет на своем мощном «эксплорере», и тогда ему ее уже не догнать.
      Оставалось только одно. Дэйн нажал на газ и буквально полетел над гравием. Он обойдет Кэтлин, когда она свернет на проселочную дорогу, проходившую мимо ранчо, и принудит ее остановиться. Оставался лишь этот способ распутать сеть недомолвок и недоразумений, в которой они запутались. Не может он потерять Кэтлин теперь, когда понял наконец, что его гордость не так уж и важна. Нет ничего более существенного в его жизни, чем повторять Кэтлин, что он любит ее, и провести с ней всю оставшуюся жизнь.
 
      Кэтлин свернула на проселочную дорогу и посмотрела в зеркало заднего вида. От того, что она увидела в нем, руки ее затряслись, а сердце забилось как сумасшедшее. Дэйн гнался за ней на рабочем пикапе! Нет! Она не даст ему догнать себя. Она уйдет, убежит… Он не может рассказать ей ничего такого, что как-то изменит ее позицию. Но если она увидится с ним вновь лицом к лицу, это ее добьет.
      Вдавив изо всех сил педаль газа, Кэтлин думала лишь о том, как ей сбежать от любимого человека. Она не даст ему себя поймать. Не может этого допустить. Если она еще хоть раз взглянет в любимые глаза, она погибнет!
      Но тут Кэтлин заметила впереди крутой поворот, который все местные называли «откос мертвеца». Она двигалась слишком быстро. Но она должна его пройти.
      Кэтлин резко нажала на тормоза, и машина, душераздирающе визжа шинами и тормозами, пошла юзом. Она отчаянно пыталась вывести ее из этого состояния, но скорость была слишком велика, и «эксплорер» завилял. Его занесло к скальной стене, шедшей вдоль левой стороны дороги. Передний бампер ударился об утес, и автомобиль от удара чуть выправился. На мгновение Кэтлин подумала, что справилась и теперь в безопасности. Но секундой позже «эксплорер» понесло через всю ширину дороги на противоположную сторону, навстречу металлическому ограждению обрыва.
      Кэтлин отчаянно вскрикнула. Последовал сильный удар об ограждение, и ее автомобиль, пробив металлический барьер, полетел на дно глубокого ущелья.
      Это было мгновение полной тишины. Жуткой, как могила. Последняя мысль Кэтлин была о ребенке, а потом все – она сама, ее паника, ее отчаяние, ее боль, ее будущее, даже ее разум – кануло в водоворот мучительной тьмы.

      Ей было необходимо открыть глаза. Кэтлин попыталась, но у нее ничего не получилось. Что было не так? Ее охватила паника, и она вновь соскользнула в тихую темноту, где не было ни тревоги, ни боли.
      Может быть, это длилось секунды, может быть, часы. Время не имело значения в темном безопасном коконе, где она пребывала. Оно просто не существовало. Там были только покой и тишина. И пустота, протянувшаяся далеко за размытые границы сознания. Здесь она была в безопасности, словно в мягкой колыбельке. Но тут ее разум вновь восстал, вновь включился в работу, словно огромный маятник гигантских часов раскачивался взад и вперед помимо ее воли и желания.
      Кэтлин ощутила вдруг приятное тепло на руке. Может быть, солнце? Но солнце никогда не бывает таким ласковым и нежным. Может быть, она заснула на пляже, в тени, выставив только руку под чудесные солнечные лучи?
      Кэтлин попыталась открыть глаза, чтобы увидеть, где она находится. Но они отказывались открываться. Веки были тяжелыми, словно на них лежал груз, мешающий им подняться. Она хотела шевельнуть рукой, той, которая ощущала тепло и ласку, но мышцы тоже отказывались работать. Однако она могла слышать, и рядом звучал голос. По крайне мере Кэтлин решила, что это был голос. Он жужжал, стучался в ее сознание, настойчивый и раздражающий, как муха, бьющаяся в окно кухни на ранчо, пытаясь проникнуть внутрь… где кто-то… только вот кто? Пек… – что-то с чудесным яблочным запахом.
      Нет, все-таки это была не муха. Это был голос, и голос этот к ней обращался, что-то ей говорил. Кэтлин начала различать отдельные звуки… В них слышались сильные чувства… слезы. Но смысла она уловить не могла. Но это было понятно: ни в чем не было смысла. Так почему же этот странно знакомый, настойчивый голос должен был как-то от всего отличаться?
      Что с ней случилось? Почему она не может сесть, подняться с пляжного одеяла, убрать руку с солнца? Почему не может вернуться в темноту, где ей было так уютно?
      Этот голос не пускает ее назад. Он удерживает ее здесь против воли. Он поймал ее в капкан, связал по рукам и ногам, не дает ей уйти. Она ненавидит этот голос. Он будит ее, когда единственное, что она хочет, это спать…
      Это голос Дэйна! Эта мысль прошла сквозь сознание Кэтлин, как струйка меда. Это был Дэйн. Он разговаривал с ней, но она не хотела слушать. Его слова пронзали темный туман, окутавший ее разум, и, хотя она пыталась заслониться от них, слова проникали в нее… приобретали смысл. Любовь. Это было одно из слов. Доверие. Другое слово. Дэйн удерживал ее здесь, пытаясь привязать словами, которые стучали в ее мозг золотыми молоточками. Но Дэйн хотел от нее чего-то такого, что она не могла ему дать. Его голос был ее нитью спасения, но она не хотела за нее браться. Она не может к нему вернуться. Ей нужно думать о чем-то еще, о ком-то еще. Если б только она могла ненадолго вынырнуть из этого темного тумана, чтобы вспомнить о чем-то очень важном…
 
      – Вам действительно нужно отдохнуть, хотя бы немного.
      Дэйн посмотрел мутными от усталости глазами на медсестру. Он понимал, что она желает ему добра, но он не мог отдыхать, пока Кэтлин не вышла из комы.
      – Нет. Я в порядке. И я не могу оставить ее сейчас.
      – Но вы здесь сидите уже больше тридцати часов. – Медсестра ободряюще положила руку ему на плечо. – Если вы будете так себя вести, скоро нам придется считать вас своим пациентом.
      Она беспокоилась о нем, и Дэйн это ценил, но не его состояние было сейчас важно. Ей следовало тревожиться о Кэтлин, а не о нем.
      – Я не могу отдыхать. Я должен с ней разговаривать, чтобы вытащить ее из этого состояния.
      – По крайней мере позвольте поставить вам здесь раскладушку. Если вы сумеете поспать хотя бы немного, вы почувствуете себя гораздо лучше.
      Дэйн вздохнул, стряхивая с плеча ее утешающую руку.
      – Мне не нужно чувствовать себя лучше. Это нужно Кэтлин. И я не могу спать и в то же время с ней разговаривать. Неужели вы не понимаете, что я должен с ней говорить? Это ее единственный шанс.
      – Я знаю, как это тяжело. – В голосе медсестры звучало сочувствие. – Но с того момента, как вы ее привезли, она не откликнулась ни на одно воздействие извне. Вы подвергаете опасности свое здоровье, хотя это не приносит пользы ни ей, ни вам. Миссис Брэдфорд находится в глубокой коме и не может вас слышать.
      Дэйн поднял голову и окинул медсестру гневным взглядом. Возможно, она желала ему добра, но эти доброжелательные люди начали его безумно раздражать.
      – Она может меня слышать! Почитайте научную литературу, сестра Фишер, прежде чем высказывать медицинские суждения. Пациенты выходят из глубокой комы и могут потом повторить каждое сказанное им слово. Мой голос – единственная связь Кэтлин с внешним миром. Если я перестану с ней говорить, она погрузится в еще более глубокую кому.
      – Но вы не можете бесконечно обходиться без сна и пищи, – продолжала его уговаривать медсестра, и в Дэйне поднималась ярость. – Пожалуйста, позвольте мне вам помочь. Я могу поговорить с ней, пока вы будете спать.
      – Кэтлин вас не знает. Звук вашего голоса не имеет для нее никакого значения. Если вы действительно хотите мне помочь, принесите чашку крепкого черного кофе, а потом оставьте меня одного.
 
      Дэйн был прав. Кэтлин хотела бы сказать ему об этом. Она и в самом деле слышала его, и звук его голоса заставлял темный туман слегка отступать. Но губы ее отказывались ей повиноваться, как она ни старалась, так что она не могла произнести ни звука. Кэтлин была пленницей в тюрьме своего тела, она никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной.
      – Как скажете, доктор Моррисон. Я скоро вернусь.
      Медсестра произнесла это отрывисто, резко, и Кэтлин пожалела, что не может улыбнуться: Дэйну удалось пробить ее невозмутимость, и это порадовало Кэтлин. А потом что-то из слов сестры пробилось сквозь сумерки в активную часть ее мозга, не скрытую темным туманом. Медсестра назвала его доктором Моррисоном. Значит ли это, что Дэйн был врачом?
      Теперь, когда Кэтлин стала размышлять об этом, все вставало на свои места. Почему она не догадалась об этом раньше? Он точно знал, что делать с ее лодыжкой, он помогал тете Белле во время ее тяжелейшей болезни. Ну, конечно, он был врачом! Дэйн был слишком хорошо знаком с медициной, чтобы приписать это случайным познаниям из жизни на ранчо. Но почему он ей об этом не рассказывал? И почему он больше не практикует как врач?
      Дэйн вновь заговорил, и голос его был полон муки. Кэтлин слушала, и слова его омывали ее волнами целительного бальзама. Его теплая рука держала ее руку, и он говорил ей, что любит ее.
      Кажется, ее веки слегка дрогнули? Кэтлин не была в этом уверена. Вроде бы так, но, возможно, это был самообман? Может быть, все, что происходит с ней сейчас, некий самообман? Иллюзия? Может быть, она умирает? И речи Дэйна – лишь плод воображения ее затухающего сознания?
      Нет. Его слова звучали реально. В этом Кэтлин не сомневалась. Ей никогда бы в голову не пришла странная история, которую он ей рассказывал… о Джулии и Бет, о том, как бросил он свою практику на Парк-авеню, когда не смог спасти Бет.
      Кэтлин затаила дыхание, надеясь, что он расскажет ей больше. И Дэйн продолжал. Усталым, но таким любящим голосом он рассказал ей обо всем, что случилось в ту грозовую ночь, когда он уехал с ранчо вместе с Джулией.
      Оказывается, это действительно был крайний случай и особые семейные обстоятельства! Кэтлин хотела сказать Дэйну, что все поняла, но губы никак не подчинялись ей, не желали выговаривать слова. А он говорил, что любит Джулию, что всегда ее любил, потому что она сестра Бет. Она – последнее звено, связывающее его с покойной женой, единственная, кто остался у него от семьи, и он всегда будет любить ее… как сестру. Он подробнее объяснит ей это, когда она очнется. Она обязана очнуться. Он и слушать не хочет, что она этого не сделает!
      Слезы раскаяния выступили на глазах у Кэтлин, и одна слезинка выскользнула из-под века и скатилась по щеке. Она кожей ощутила ее влажность и тепло. Было ли это хорошим признаком? Возможно, она сумеет очнуться, если очень постарается. Дэйн повторял, что любит ее и умолял ее вернуться к нему. Одна должна очнуться. Ради него. Ради их ребенка.
      Ее веки были такими тяжелыми. Как ей их поднять? Но она постарается изо всех сил, чтобы сказать Дэйну, что она тоже любит его всем сердцем. Кэтлин сосредоточилась, приказала глазам открыться, невероятным усилием воли заставила веки приподняться. Она увидела слабый проблеск света, маленькую щелочку. Будет ли этого достаточно? И когда ее веки затрепетали, она их почувствовала. И Дэйн заметил этот трепет. Она услышала, как он ахнул, и рука его крепче сжала ее руку. А потом он закричал, подзывая какого-то доктора Прайса.
      Кэтлин услышала звук бегущих шагов, потом в комнате зашумели голоса. Сестра Фишер. Кэтлин узнала ее голос. И голос Дэйна. А третий голос, запыхавшийся, раздраженный тем, что его побеспокоили, вероятно, принадлежал доктору Прайсу.
      А потом Дэйн вновь умолял ее открыть глаза, подать им какой-нибудь знак, показать, что она его слышит. Приложив все силы, Кэтлин заставила веки затрепетать снова.
      – Вот видите? Она выходит из комы.
      Голос Дэйна звенел от радости, и Кэтлин порадовалась вместе с ним. Она доказала его правоту сестре Фишер и доктору Прайсу.
      – Это ничего не значит. Просто беспричинная реакция мышц. – В голосе доктора Прайса звучало снисходительное презрение, и Кэтлин мгновенно почувствовала к нему неприязнь. Было ясно, что он не доверяет мнению Дэйна. Но ведь Дэйн был прав! – Известно, что у пациентов, находящихся в глубокой коме, бывает трепетание век и даже слезы. Это ничего не означает. Вы слишком эмоционально связаны с этой пациенткой, доктор Моррисон. И просто хватаетесь за соломинку.
      Ну и нахал! Кэтлин ощутила прилив негодования, отогнавший остатки темного тумана. Она желала, чтобы глаза ее распахнулись и чтобы она могла прокричать этому глупцу, что он не прав! Но веки никак не поднимались. Они только трепетали. Кэтлин попыталась двинуть рукой, и, к ее радостному удивлению, пальцы шевельнулись.
      – Ее пальцы дернулись! – воскликнул Дэйн. Она услышала, как он снова сел на стул и почувствовала, что он взял ее за руку. – Сожми мою руку, милая. Ну давай же, Кэтлин! Сожми мою руку.
      Кэтлин попыталась, но, казалось, она утратила всякий контроль над своими мышцами. Но ведь минуту назад ей удалось подвигать пальцами. Так что же сейчас? Досада и гнев затопили ее. Она хотела доказать этим людям, что прав Дэйн, а не они.
      – Успокойтесь, доктор Моррисон, и попробуйте немного отдохнуть. Вы слишком долго находитесь здесь без отдыха. Если настаиваете, мы принесем вам раскладную кровать сюда. Но я полагаю, что вы лучше выспитесь в нашем общежитии.
      – Вы не понимаете… – Голос Дэйна прозвучал тихо и устало. Кэтлин почти пожелала, чтобы он принял совет доктора Прайса. – Я должен оставаться здесь. Сейчас идут критические часы. Кэтлин знает звук моего голоса, и очень важно, чтобы я продолжал с ней разговаривать.
      – Чепуха. Вы в совершенном изнеможении и обманываете себя. Если пациентка сможет прийти в сознание, она сделает это независимо от того, будете вы сидеть у ее постели или нет.
      Нет, этот доктор Прайс был просто невыносим! Она должна указать на его ошибку. Женщины с ранчо борются за своих мужчин, и она не исключение. Кэтлин снова заставила свои пальцы шевельнуться. На этот раз это далось ей гораздо легче. Затем она сосредоточилась на веках. Они вновь затрепетали и открылись чуточку шире.
      – Я сейчас вернусь. Не оставляйте ее одну. Я только сполосну лицо холодной водой. – Сердце Кэтлин мучительно забилось: она увидела Дэйна. У него под глазами темнели круги, и вид был такой, словно он не спал целую неделю. Но тут он пересек комнату и скрылся из поля ее зрения. Сестра Фишер и доктор Прайс остались стоять у ее постели.
      Глаза Кэтлин открылись еще шире, и она заметила, что сестра Фишер очень красивая женщина. Она сделала шаг в сторону и положила руку на плечо доктору Прайсу.
      – Может ли он быть прав, доктор? – Сестра Фишер понизила голос, чтобы Дэйн ее не услышал.
      – Нет. – Представительный доктор в белом халате покачал головой. У него была модно подстриженная седая шевелюра, и выглядел он так, будто каждый год отдыхал на Багамах. – Доктор Моррисон не хочет считаться с реальностью. Я наблюдал такую картину много раз. А его эмоции мешают ему принять очевидное. Нам не стоило допускать его вмешательства. Он возмутитель спокойствия, и его поведение нисколько не поможет этой женщине.
      – Значит, она не поправится? – В голосе медсестры Фишер прозвучала озабоченность, и Кэтлин заметила, что она убрала руку с плеча доктора.
      – Пациенты, которые впали в глубокую кому, редко приходят в себя. Вообще-то я бы сказал, что для этого требуется чудо.
      Веки Кэтлин поднялись, и она уставилась на него. Но он этого не заметил, так был поглощен возможностью произвести впечатление на красавицу медсестру. Самоуверенный идиот! Если бы он сейчас бросил взгляд на Кэтлин, то увидел бы, что она полностью открыла глаза. Ей очень хотелось сбить с него эту спесь.
      Возможно, ей это удастся. Губы Кэтлин дрогнули и начали складывать слово, которое она желала произнести. Она собиралась назвать доктора Прайса идиотом за то, что он не поверил Дэйну. А ведь это Дэйн оттащил ее от смертного края и поддержал своей любовью. Кэтлин вспомнила о том, что говорил доктор Прайс, как высмеивал он Дэйна, и это позволило ей найти силы, чтобы повысить голос.
      – Идиот.
      Ей показалось, что она прокричала это слово, но получился только шепот. Как странно. Они ее даже не услышали. Кэтлин собрала силы для новой попытки. Сейчас они ее услышат! Она объявит всему миру, что доктор Прайс ошибся.
      – Плохо, что вы не верите в чудеса, доктор Прайс! – На этот раз ее голос был достаточно громким, чтобы они растерянно ахнули и круто обернулись к ней. Она очнулась! Эта женщина с ранчо, пришла в себя! И готова была защищать своего мужчину.
      – Кэтлин! – Дэйн бегом бросился к ней через всю комнату, схватил ее в объятия. Она почувствовала, как он дрожит. – Милая!
      Кэтлин ощутила, что ее губы медленно складываются в улыбку. Дэйн спас ее, и она сможет прокричать об этом на весь мир. Но сначала у нее было одно дело, которое не терпело отлагательства.
      – Дэйн? – Она посмотрела на него и с изумлением увидела, что по его лицу катятся крупные слезы. – Попроси доктора Прайса, чтобы он оставил нас одних. Хорошо? И сестра Фишер тоже пусть уйдет. Они нам больше не нужны. Я просто хочу остаться наедине с человеком, который спас меня чудом своей любви.

      Весь городок Литтл-Форк был приглашен на торжество. Как говорил Джибби, это была грандиозная пирушка. Разумеется, она не потребовала особой подготовки. На ранчо «Дабл-Би» привыкли развлекать толпы людей, и этот праздник не был исключением.
      Кэтлин в последний раз взглянула в зеркало на свое свадебное платье. Она поджидала своих подружек, Лайзу и Джулию, чтобы они помогли ей его снять. Это платье сшили Лайза с матерью, и оно было необыкновенным, воздушным, из белого шелка-органди и кружев. Фасон его был несколько несовершенным, но именно такое платье и полагалось невесте ковбоя, и Кэтлин надела его с гордостью. В нем она была, когда обменивалась брачными обетами с Дэйном в гостиной главного здания ранчо.
      Посаженным отцом был Джереми Кэмпбелл. Он отдавал невесту жениху и очень торжественно сопроводил ее к импровизированному алтарю перед камином. А после церемонии он поведал Кэтлин и Дэйну свои надежды на то, что их свадьба подтолкнет его сына Джерри в том же направлении.
      Джейк и Тревор были шаферами жениха. Они с удовольствием позировали для свадебных фотографий, которые во множестве нащелкали Сэм и Джибби двумя камерами, бывшими в ходу на ранчо.
      – Это была красивая свадьба, миссис Брэдфорд, – произнесла Лайза, вешая свадебное платье на вешалку, и сама рассмеялась над своей оплошностью. – Наверное, вас теперь надо называть миссис Моррисон.
      – Зови меня Кэтлин, – засмеялась та, видя смущение милой дружелюбной девушки, которую уже привыкла считать своей подругой.
      Кэтлин заметила, что Джулия смахивает с ресниц слезы умиления. Джулия тоже поинтересовалась:
      – А мне как тебя называть?
      – Что, если ты станешь звать меня «сестренка»? У меня никогда не было сестры, но я всегда мечтала ее иметь.
      – Сестренка? – произнесла Джулия и радостно улыбнулась. – Мне нравится. Это очень тебе подходит.
      Джулия должна была остаться жить на «Дабл-Би». Кэтлин и Дэйн решили, что она займет прежние, комнаты Дэйна, и накануне утром Джулия прибыла на ранчо со всем своим багажом.
      – Вам надо поскорее переодеться к вечеринке. Иначе ваш молодой муж будет удивляться, куда вы пропали. – С этими словами Лайза сняла с вешалки платье Кэтлин для танцев и приложила к ее изменившейся талии. – Тут был большой запас материи, и я расширила его в поясе и вставила резинку, чтобы не надо было мучиться потом. Еще я сделала к нему широкий кушак. Можете его завязать, чтобы прикрыть резинку.
      – Очень ловко, – восхитилась Кэтлин, – Обещаю, что буду надевать его на все танцы, которые у нас будут. Даже когда я стану слишком огромной для того, чтобы танцевать.
      Она быстро переоделась в милое зеленое с белым платьице. Кэтлин посмотрела на свое отражение и улыбнулась. Лайза рассказала ей, что сшила это платье ей в подарок по совету Дэйна. Так что оно было в некотором роде подарком не только от Лайзы, но и от Дэйна. Кэтлин знала, что будет его носить, пока оно не превратится в лохмотья. А когда это произойдет, она попросит Лайзу сшить ей еще одно точно такое же. Оно стало символом той любви, которая соединила их отныне и навсегда.
      У них был еще один символ, который сидел сейчас у нее на постели. Это была большая мягкая игрушка. Дэйн подарил ее Кэтлин в тот день, когда привез домой из больницы: игрушечный кугуар, веселый и добродушный, совсем не похожий на того, настоящего, который нагнал на Кэтлин такого страха. Кэтлин прекрасно понимала, почему Дэйн купил ей этот подарок. Они оба были уверены, что именно в ту ночь, когда он спас ее от кугуара, когда они в первый раз занимались любовью, был зачат их ребенок.
      – А где вы проведете медовый месяц? – не удержалась от вопроса Лайза. Глаза ее заинтересованно сверкали, и Кэтлин улыбнулась любопытству подростка.
      – Разумеется, мы проведем его в самом романтическом месте на земле.
      – Где это? На Гавайях?
      – Нет. Мы останемся здесь. По-моему, «Дабл-Би» – самое романтичное место на свете.
      – Правда? – удивилась Лайза.
      – Без сомнения. Здесь я повстречалась с Дэйном, а ведь это было мечтой тети Беллы. – Кэтлин ощутила сладостно-горькую печаль. Если бы тетя Белла дожила и увидела плоды своего блистательного сватовства! – Однажды я чуть было не уехала отсюда, но это было ошибкой. Теперь я никогда не покину ранчо.
      – Если подумать, это и вправду, романтично, – согласилась Лайза. – Даже более, чем романтично, потому что вы нашли здесь свою истинную любовь. А мистер Морри… я хочу сказать, доктор Моррисон действительно откроет здесь практику?
      – Да, – уверенно закивала Кэтлин и потянулась за щеткой для волос, чтобы расчесать свои длинные рыжие волосы, которые, по утверждению Джибби, следовало называть «цвета корицы». – Мы построим клинику прямо на ранчо. Теперь, когда док Хенли уходит на покой, все, кому это будет нужно, смогут обращаться сюда, к доктору Моррисону.
      – Жители Литтл-Форка будут довольны. Мы гадали, что же нам делать без доктора. А теперь он у нас есть. Оказывается, он был у нас давно, а мы этого просто не знали.
      Кэтлин подумала о Дэйне, о том, что он рассказал ей прошлой ночью. Утром прибудут плотники, чтобы начать постройку маленькой больницы на четыре койки. Они обещали закончить строительство задолго до ее родов. Их ребенок родится здесь, на ранчо «Дабл-Би», и, похоже, первым пациентом Дэйна станет его собственный сын или дочь.
      – Давайте поднимем тост за мою сестру, за невесту, за ее счастливую свадьбу!
      Пробка хлопнула где-то рядом с туалетным столиком. Кэтлин оглянулась и увидела Джулию, открывающую бутылку и разливающую пенящийся напиток в три высоких бокала.
      – Джулия, пожалуйста, не надо! – запротестовала она. – Никто из нас не должен пить вино.
      – Успокойся. Это всего лишь игристый яблочный сок. – Джулия подала Кэтлин бокал. – Джейк специально ездил сегодня в Ларами, чтобы я тоже смогла чем-то отпраздновать этот день.
      В глазах Джулии появился теплый блеск, когда она упомянула имя Джейка, и Кэтлин подумала, что в воздухе пахнет романтикой. Позднее она поговорит об этом с Дэйном, чтобы узнать, как он на это смотрит. Но сейчас у нее не было охоты размышлять о чужих страстях. Дэйн ждал ее, и Кэтлин едва могла дождаться его объятий, начала счастливой жизни в качестве его жены.
      – За хозяйку и невесту.
      Лайза чокнулась бокалом с Кэтлин. Джулия сделала то же самое. Тут дверь отворилась, и на пороге появился Дэйн.
      – Смотри, чтобы это был яблочный сок, Джулия.
      – Так и есть, доктор Моррисон, – рассмеялась Джулия и поспешила налить бокал Дэйну. – Мы только что пили за невесту.
      – За мою жену. – Дэйн чокнулся с Кэтлин и встал рядом с ней. Затем они все взялись за руки и улыбнулись своему отражению в зеркале.
      Кэтлин подумала, что это и есть миг полного счастья, воспоминание о котором будет согревать ее всю жизнь до самого конца. Они стояли перед зеркалом – три женщины с ранчо. Одна только что вышла замуж за самого прекрасного человека, другая, наверное, стоит на пороге зарождающейся любви, а третьей еще суждено в будущем отдать кому-то свое сердце. И все трое твердо верили, что мечты сбываются, что есть настоящая любовь на свете и что все хорошо на ранчо «Дабл-Би».