Видимо, его сиятельству было недостаточно шокировать собравшихся своим неряшливым видом — о нет, ему понадобилось напомнить всем и каждому, что только снисходительности и благодушию последнего виконта Дрейкера он обязан тем, что в обществе его не считают бастардом в полном и горьком смысле этого слова. Но Боже избави нынешнего виконта разбудить спящих собак… потому что сделать это проще простого.

Делая вид, что внимательно слушает маркизу Хангейт, которая, вытаращив глаза, что-то возмущенно шептала ей на ухо, Регина незаметно взглянула на обоих братьев. Почувствовав это, лорд Дрейкер хмуро улыбнулся, и в ответ Регина сердито прищурилась. Она ни на минуту не сомневалась, что сам он искренне наслаждается результатами устроенного им представления. Господи, как он не понимает, что делает только хуже?!

Шепнув что-то сводному брату, виконт направился в ее сторону, и Регина поспешно отвела глаза. Чудесно, зло подумала она. Теперь он идет сюда! Ну и спектакль ее ждет! Как раз то, что нужно, чтобы поднять ей настроение, — маркиза Хангейт со своей кислой физиономией и угрюмый виконт Дрейкер, только и ждущие случая вцепиться друг другу в глотку.

— Что происходит с нынешними молодыми людьми? — проскрипела леди Хангейт. — Никакого уважения к приличиям. В наше время, милочка, девушке не позволялось ездить верхом с молодыми джентльменами, до того как она начала выезжать. А я тут слышала, что мисс Спрус на прошлой неделе видели в обществе мистера Джексона. А ее ведь еще не начинали вывозить, не так ли?

— По-моему, нет, — рассеянно обронила Регина, не видя никого, кроме приближающегося к ней виконта.

Заметив ее отсутствующий вид, проницательная маркиза бросила взгляд поверх ее головы, потом вскинула к глазам лорнет и презрительно поджала губы:

— А еще в мое время появляться в обществе в нечищеном сюртуке считалось верхом неприличия!

Регина на какое-то время опешила. Прежде чем она снова обрела дар речи, вмешался Маркус:

— Раньше, маркиза, за сплетни иной раз наказывали хлыстом. Слава Богу, мы живем в другие времена, мадам!

Леди Хангейт сконфуженно засопела.

— Э-э-э… я никогда.

— Конечно, мадам, конечно. Вы — никогда. И очень жаль, знаете ли.

Это ее доконало. Бросив на Регину взгляд, говоривший: «Как у вас только хватило совести притащить сюда этого негодяя?!» — маркиза что-то пробормотала и поспешно удалилась, чтобы присоединиться к остальному обществу.

Регина не знала, что делать: восхищаться тем, с какой ловкостью и изяществом Маркусу удалось заткнуть рот этой злобной сплетнице, или же отчитать его за те недопустимые методы, которые он использовал?

— Мне кажется, вам доставляет удовольствие вести себя как животное.

— Ну, коли начинается травля, без зверя, знаете ли, не обойтись. И я просто даю им возможность делать то, чего всем хочется, — вонзить в кого-то свои когти. — Маркус наклонился к Регине. — Только не пытайтесь меня убедить, что вам нравится слушать ворчание этой старой грымзы.

— А хоть бы и нет! — отрезала Регина. — Но я не настолько дурно воспитана, чтобы…

— …чтобы напомнить ей, что сплетничать дурно? Конечно, конечно, делать замечания, с вашей точки пения, позволительно только мне. Я как-то не наблюдал, чтобы вы отчитывали за грубость кого-то еще.

— Если кто-то и допустил грубость по отношению к вам, так только потому, что вы сами вели себя отвратительно.

— Вовсе нет. Они держат себя грубо оттого, что глупы и невежественны от природы. В их безмозглых, пустых головах нет и тени мысли — разве что о погоде да о последних фасонах этого сезона. Их любимое занятие — это сплетни.

Будь он проклят! Вне всякого сомнения, он имел в виду и ее!

— Возможно. Но, знаете ли, как подсказывает опыт, наилучший способ вести себя с невежественными и недалекими людьми — это отвечать на пересуды остроумными замечаниями, а вовсе не оскорблениями. Попробуйте обернуть все в шутку, и даже злословие пойдет вам на пользу. Люди почувствуют, что вас лучше не задевать, и оставят вас в покое.

Маркус поднял брови:

— Пытаетесь водить меня на помочах, мадам? Регина усмехнулась:

— Вы, должно быть, шутите. Как будто это возможно! Просто хочу помочь!

Он обжег ее взглядом:

— Черт возьми, я не нуждаюсь в вашей помощи! Регина уже открыла было рот, чтобы достойно ответить этому грубияну, но ей помешала леди Айверсли, объявившая в этот момент, что концерт начинается. Впрочем, что толку, устало подумала Регина, лорд Дрейкер — самый невозможный человек из всех, кого она знала. Ругаться с ним себе дороже — все равно что плевать против ветра. Ну как, позвольте спросить, помочь ему войти в общество, когда он мешает ей на каждом шагу? Ведь сам же сказал, что хочет, чтобы все прошло гладко, а сейчас встречает в штыки все ее советы. Нет, просто уму непостижимо!

Передернув плечами, Регина села. К ее крайнему удивлению, виконт устроился возле нее. Когда он плюхнулся в кресло и оно жалобно скрипнуло под тяжестью его большого тела, Регина закусила губу, едва удержавшись, чтобы не намекнуть ему, что в кресло принято усаживаться, а не кидаться в него, иначе его могут принять за дракона, которому некуда пристроить собственный хвост. Впрочем, наверняка и эти ее слова пропали бы впустую. Таким человеком трудно управлять — не мужчина, а необъезженный жеребец. Но иной раз Регина ловила себя на том, что начинает даже уважать его за это. Жаль только, что никто, кроме нее, не был, по-видимому, в восторге от этой его черты.

Мог бы, кажется, воздержаться от своих штучек хотя бы во время светского дебюта сестры. Ведь насколько могла судить Регина, Луиза для него все. Так почему хотя бы не попытаться?

Заиграла музыка, и Регина позволила себе немного расслабиться. Гармония звуков всегда была для нее наслаждением. В минуты отчаяния или тревоги она всегда хваталась за арфу, ища в ней утешения, хотя играть ей приходилось исключительно на слух — ведь читать ноты она не могла. К счастью, природа наделила ее особым талантом — Регина прекрасно импровизировала. А уж слушать хорошее исполнение, да еще когда у певицы голос чистый и нежный, как горный ручей… о таком можно только мечтать.

После второй сонаты Регина, покосившись на лорда Дрейкера, заметила на его губах довольную улыбку — виконт явно был страшно горд успехом сестры. Вдруг у нее слегка екнуло сердце: сейчас в Маркусе не было ничего отталкивающего. Он как будто разом сбросил десяток лет и выглядел удивительно молодо.

Регина произвела в уме кое-какие подсчеты. Господи, удивилась она, да ведь ему наверняка только-только перевалило за тридцать, он всего лишь лет на семь старше ее самой! Неужели он и в самом деле решился замуровать себя в Каслмейне? Чтобы человеку в его возрасте нравилось сидеть в — этой норе, медленно покрываясь плесенью… брр! Какая глупость!

Он заметил, что она поглядывает на него, и что-то вспыхнуло в его глазах и тотчас погасло — так сверкают глаза хищника, поджидающего в темноте свою жертву. По спине Регины пополз незнакомый и странно приятный холодок. Интересно, кто это ей говорил, что музыка способна умиротворить даже дикаря? Но кто бы он ни был, ему явно не доводилось встречаться с лордом Дрейкером, обреченно вздохнула она.

Потому что лицо его, когда он смотрел на нее, напоминало самого настоящего варвара. Ни один мужчина до него никогда не осмеливался обжигать ее таким взглядом… и тем не менее, как ни удивительно, она не чувствовала себя оскорбленной. Больше того, этот взгляд даже заставил ее гадать…

Вспыхнув, она с трудом отвела глаза. Но ощущение его присутствия с каждой минутой становилось все сильнее. Довольное бормотание, которым он сопровождал игру сестры, эхом отдавалось в самой глубине ее существа. Стоило ему лишь повернуться, и хрупкое креслице жалобно скрипело, в очередной раз заставляя Регину вспомнить, какой он огромный, — широченная спина, массивные плечи… мощные бедра.

А то, что он, увлекшись, отбивал такт, барабаня пальцами по этому самому бедру, еще ухудшало дело. Потому что Регина буквально не могла оторвать от него глаз. Да и что ей было делать, когда потертая ткань бриджей, в которых он явился на вечер, едва не лопалась под напором литых мускулов, приводя ее в смятение. Она невольно представила себе, каково почувствовать прикосновение этих мускулистых бедер во время танцев. Или когда… когда тебя обнимают. Или целуют — страстно, в губы, покрывают поцелуями шею…

Регина почувствовала, как жарко вспыхнули ее щеки. Но это же полный абсурд, сурово одернула она себя: как только не стыдно думать о подобных вещах, притом когда речь идет о мужчине, которого она едва знает?! И вообще — ей бы не помешало слушать повнимательнее, тем более что Луиза поет просто очаровательно.

Наконец наступил момент, когда Луиза должна была исполнить какую-то пьесу на арфе. Повернувшись к собравшимся, она улыбнулась:

— Надеюсь, вы простите меня, если я позволю себе слегка отступить от намеченной программы. Но искушение слишком велико, и я не могу противиться ему. Наверное, вы не знаете, но один из членов моей семьи тоже обладает прекрасным голосом. Надеюсь, вы поможете мне убедить моего брата присоединиться ко мне.

Луиза захлопала в ладоши, и собравшиеся, правда, без особого энтузиазма присоединились к ней.

— Вот глупая девчонка! — с досадой прорычал лорд Дрейкер.

Регина метнула в его сторону быстрый взгляд:

— Надеюсь, у вас не хватит жестокости ее разочаровать? Он грозно посмотрел на нее, и она невольно поежилась.

— Чума на вас обеих, — проворчал Маркус. Но безропотно встал и двинулся туда, где его ждала Луиза.

Регина поудобнее устроилась в кресле, сгорая от желания узнать, действительно ли у виконта прекрасный голос или это всего лишь обычное преувеличение, столь понятное и простительное для любящей сестры. Но как только прозвучали первые аккорды и комнату заполнил глубокий, сочный баритон, на губах Регины появилась удовлетворенная улыбка. Ну, кажется, сюрпризы еще не кончились! Оказывается, даже огнедышащие драконы умеют петь! Да еще как!

Она отдала должное сообразительности Луизы — действительно, идея оказалась прекрасная. Только продемонстрировав впечатляющие таланты лорда Дрейкера, можно заставить собравшихся хоть немного смягчиться.

Кстати, и вещица, которую он исполнял, была подобрана на редкость удачно — «Последняя летняя роза». Регина мысленно зааплодировала Луизе, поздравив ее с удачной мыслью. Та заметная хрипотца, которая делала голос виконта похожим на львиный рык, когда он говорил, во время пения придавала ему глубину и неотразимую чувственность, а его суровое лицо удивительно соответствовало меланхолическому содержанию песни, где сожаление о быстро пролетевшей юности сменялось печалью от сознания неизбежности смерти.

Судя по всему, прекрасное исполнение захватило всех — лица собравшихся были преисполнены неподдельной взволнованности. Даже Регина, считавшая себя в некотором роде знатоком, когда речь шла о пении, поймала себя на том, что испытывает невольное волнение, в особенности в те моменты, когда голос виконта опускался до низких, бархатных нот, заставляя ее трепетать и напоминая о том, каким взглядом он иногда смотрел на нее…

Именно так он глядел на нее и сейчас. У Регины захватило дух. А стоило ей услышать о «краске на нежных щеках», как она почувствовала, что ее лицо заполыхало огнем. Но это еще не все. К финалу всеобщее возбуждение постигло апогея. Когда из уст виконта прозвучала последняя, преисполненная глубокой скорби фраза о тех, «кто обречен оставаться один в этой юдоли скорби», Регина едва удержалась от того, чтобы не броситься ему на шею, пообещав разделить с ним его одиночество.

Господи помилуй, подумала она, с трудом взяв себя в руки, какой невероятный талант! Судя по всему, тронута была не она одна. Не успела прозвучать последняя нота, как в комнате воцарилась звенящая тишина. А вслед за этим разразилась буря аплодисментов.

К величайшему удовольствию Регины, сам виконт, похоже, был весьма тронут таким искренним признанием его таланта. Он смущенно поклонился, пробормотал несколько слов благодарности и стал пробираться к своему месту.

Но сияющая от счастья сестра успела схватить его за руку:

— Нет-нет, не уходи. Спой еще! Виконт замотал головой:

— Вряд ли кто-нибудь захочет послушать меня еще, ангелочек. Думаю, мое место с радостью займет какая-нибудь из дам. — Взгляд Маркуса остановился на Регине. — Уверен, что леди Регина не откажется порадовать нас какой-нибудь арией.

Все захлопали, но сама Регина с гулко бьющимся сердцем могла только молча смотреть в глаза Маркусу. «Что у него на уме?» — думала она. Действительно ли ему хочется услышать, как она поет? Или он просто решил устроить очередное представление в расчете на публику?

— Да, да, — присоединилась к нему Луиза. — Попросим леди Регину спеть нам.

Вокруг захлопали с таким энтузиазмом, что она просто не могла отказаться. Впрочем, чувствуя на своем лице обжигающий взгляд виконта, она все равно не решилась бы на это.

Но стоило ей только встать и сделать несколько шагов, как Луизе пришла в голову новая идея.

— О, может быть, вам спеть дуэтом? — Мысль эта явно пришлась ей по вкусу, потому что лицо ее просияло. — Да, спойте «Для чего ты мучаешь меня?». У леди Регины как раз подходящий голос. И потом, эта мелодия моя самая любимая!

У Регины упало сердце. Большую часть модных песенок и арий она знала наизусть, но в той, о которой говорила Луиза, было более двадцати пяти четверостиший, и Регина просто не смогла их запомнить. А читать их с листа ей, видит Бог, было не по силам.

Она машинально продолжала пробираться вперед, только постаралась незаметно замедлить шаги.

— О нет, Луиза, только не эту! Прошу тебя. Как насчет арии Частити? Помнишь: «О, светлый херувим…»?

Луиза как-то странно посмотрела на Регину:

— Но ведь это же не дуэт.

— Да, да, конечно. Ну тогда, может быть… э-э-э… как насчет… — Господи, ну почему ей, как назло, ничего не идет на ум?

— Вам не нравится дуэт, выбранный моей сестрой? — холодно поинтересовался лорд Дрейкер, пока Регина лихорадочно рылась в памяти в поисках чего-нибудь подходящего. — Или тот, с кем вам предстоит петь?

В гостиной повисла зловещая тишина — в воздухе чувствовалось напряжение, как часто бывает перед грозой. Регина не на шутку струхнула.

— Нет, нет… я хочу сказать… я просто не…

— Стало быть, и то, и другое, — подвел итог виконт. И, обернувшись к залу, с едкой усмешкой бросил: — Прекрасная дама не станет петь дуэтом, поскольку она привыкла всегда быть в центре внимания. И разделить его с другим человеком, особенно с тем, кто…

— Лорд Дрейкер, для вас письмо, очень срочное, — раздался чей-то голос из глубины зала. Все головы разом повернулись к двери. Там, с вымученной улыбкой на губах, стояла леди Айверсли.

Глаза виконта сузились.

— Откуда?

— Из вашего имения. Думаю, вам будет лучше прочесть его немедленно. — Леди Айверсли с улыбкой обвела взглядом толпу гостей, по которой волной пробежал шепоток. — Но, надеюсь, это не помешает всем остальным насладиться концертом. Луиза, прошу тебя, дорогая, сыграй что-нибудь. А леди Регина не откажется спеть для нас. Правда, леди Регина?

По липу виконта было заметно, что он собирается еще что-то сказать. Но хозяйка, заметив это, тут же непререкаемым тоном добавила:

— Если вы последуете за мной, сэр, я отведу вас к нарочному.

Лорд Дрейкер под взглядом леди Айверсли скорчил недовольную гримасу, но смирился.

— Прошу прощения, — ледяным тоном пробурчал он. И широкими шагами направился к выходу, оставив Регину дрожащей от страха — так трепещет приговоренный к смерти, узнав о помиловании.

Но огромное чувство облегчения, охватившее ее, мгновенно сменилось гневом. Какого черта, какая муха его укусила?! Неужели он понятия не имеет о том, как следует вести себя в обществе? Да, надо честно признать, что ситуация выходит из-под контроля. Появление леди Айверсли пришлось как нельзя кстати. Еще бы чуть-чуть и… Но почему, почему он всегда говорит такие ужасные вещи?!

Достаточно только посмотреть на остальных гостей — все в шоке. Этот дикарь умудрился уничтожить все, чего добилась Луиза, — от прекрасного впечатления не осталось и следа. И тут уж даже леди Айверсли с ее сообразительностью ничем не могла помочь.

Но нельзя же позволить, чтобы все надежды хозяйки на удачный вечер пошли прахом?!

Подойдя к пианино, Регина шепнула Луизе на ухо:

— Ты можешь сыграть «О, светлый херувим…»?

Луиза кивнула. Потом, понизив голос, холодно прошептала:

— Прости, я не подумала, что тебе так неприятно петь дуэтом с Маркусом.

— Маркус тут ни при чем. Я не знаю слов того дуэта, вот и все.

И хотя по лицу Луизы было заметно, что она не поверила, тем не менее она промолчала. Дождавшись, когда прозвучат первые аккорды, Регина запела, но даже любимая ария была бессильна поднять ей настроение. Если уж Луиза не приняла на веру ее объяснение, то ее брат — и подавно. Да и все остальные тоже. Наверняка все уже пришли к выводу, что она намеренно нанесла ему оскорбление.

Но, если честно, вина за это лежит не только на ней одной. Маркус повинен ничуть не меньше — ведь он даже не дал ей возможности предложить спеть что-то еще.

Собственное бессилие сводило Регину с ума. Но не может же она оставить без поддержки Луизу и Саймона? А раз так, придется как-то мириться с этим наглецом. Да, может, и не все еще потеряно? Где-то в глубине души он наверняка еще помнит, что значит вести себя как джентльмен. Придется постараться пробудить все то лучшее, что еще осталось в нем. А оно, безусловно, есть, решила Регина, ни один человек не мог бы петь так, как пел виконт, если его душа мертва.