— Я вовсе не требую от вас объяснений, мадам, — пробурчал Маркус. — И не нуждаюсь в них.

— Чушь и вздор. Вбили себе в голову, что все это — лишь из-за какого-то дурацкого пари, которое я сама уже выбросила из головы. Но раз уж вы никак не можете забыть о нем… не хотите ли узнать его условия?

Маркус чопорно выпрямился:

— Не имею ни малейшего желания, леди Регина. Возможно, вы выиграли новую арфу… или какую-то драгоценность… но меня это абсолютно не касается. Итак, вы закончили? Могу я сказать кучеру, чтобы поворачивал?

— Ну уж нет! — Надменный осел — не поверил ни единому ее слову! — Так вот, если выиграет Саймон, я должна дать слово, что не стану совать нос в его отношения с Луизой. А если я, то он должен официально просить у вас ее руки и покорно принять ответ, каким бы он ни был. Тоже мне — новая арфа… ха! Если хотите знать, я согласилась лишь для того, чтобы знать наверняка, не пытается ли Саймон как-то использовать Луизу! Подумала — если он готов держать это пари, стало быть, он искренне увлечен ею! Клянусь, это единственная причина, заставившая меня принять в этом участие!

На одно краткое мгновение Регине показалось, что ей удалось-таки тронуть его каменное сердце. Что-то дрогнуло в лице Маркуса, и Регина уже решила было, что он смягчился. Но потом она увидела его холодный взгляд, и сердце у нее упало.

— Нет никакой нужды пускаться на выдумки ради того, чтобы успокоить мою раненую гордость, мадам. Мне глубоко безразлично, ради чего вы заключили это пари. Мы оба использовали друг друга, и оба получили то, чего хотели. Так что мы квиты, мадам.

— Черта с два, милорд! — вспыхнула Регина. — Кстати, потрудитесь объяснить, что значит «мы оба использовали друг друга»?

К ее удивлению, на лице виконта мелькнула нерешительность.

— Уитмор был прав — мне действительно нужно было найти способ вернуться в общество. И вы помогли мне в этом — хотя бы только из-за того, чтобы выиграть это ваше пари. Но теперь я понял, что вполне в состоянии сделать это самостоятельно, так что ваша помощь больше мне не требуется. Весьма признателен вам, леди Регина, но и в вас я тоже больше не нуждаюсь.

От жестокости этих слов у нее на миг перехватило дыхание. Неужели все это время он притворялся… делал вид, что без ума от нее, а на самом деле просто использовал ее, чтобы вновь вернуться в свет?!

Нет… это неправда! Она ему не верит. Однако ему удалось больно задеть самолюбие Регины, и этого она ему не простит.

— Стало быть, все ваши поцелуи и ласки ничего не значили? Это было всего лишь средство достигнуть цели?

Маркус пожал плечами:

— Вы явно томились от скуки и жаждали приключений, и я удовлетворил ваше желание. Кроме того, это был единственный способ заставить вас помочь мне.

— Понятно… — Да, теперь ей действительно все стало ясно. И все же… Допустим, он потерял к ней интерес — обидно, конечно, но в это она еще могла поверить. Но она ни за что не поверит, что он никогда не испытывал к ней ничего, кроме холодного любопытства. Он желал ее, да еще как! Даже виконт Дракон не научился до такой степени скрывать свои чувства!

Регина расстегнула перчатки — сначала одну, потом другую — и неторопливо стянула одну с руки, и ей показалось, что Маркус напрягся.

— Ну, раз уж вы, по вашим словам, получили от меня все, что хотели, стало быть, вам больше нет нужды притворяться, что вы меня желаете, — коварно промолвила она. — Ведь именно так вы сказали, я не ошиблась?

На какую-то долю секунды Маркус замялся. Его взгляд был приковал к руке Регины, которой она медленно стягивала вторую перчатку.

— Не ошиблись.

Аккуратно отложив перчатки, Регина наклонилась вперед — как будто затем, чтобы поправить туфельку, но на самом деле лишь для того, чтобы наиболее эффектным образом продемонстрировать свою грудь. Взгляд Маркуса моментально переместился к низкому вырезу на ее бальном платье, и на губах Регины мелькнула довольная усмешка, которую она, однако, постаралась побыстрее согнать. «Ах, эти мужчины, — весело подумала она, — всегда одно и то же!»

— То есть, иначе говоря, вы не испытывали ни малейшего желания?

— Ни в коей мере, — осипшим голосом пробормотал Маркус.

Желая застичь его врасплох, Регина легким движением пересела на другое сиденье — теперь они были так близко, что она слышала его хриплое дыхание. Убедившись, что Маркус лишился дара речи, она положила ладонь ему на бедро.

— Тогда вы, должно быть, остаетесь совершенно равнодушны, когда я делаю… вот так? Маркус судорожно глотнул.

— Э-э-э… разумеется.

Замурлыкав от удовольствия, Регина другой рукой нежно коснулась его чисто выбритой щеки.

— И вот так… это тоже не зажигает в вас кровь?

— Кхм… нет. Абсолютно.

Коварно улыбнувшись, она прижалась губами к его уху.

— Не верю! — И поцеловала его — прямо в щеку, от которой все еще пахло пеной для бритья.

Маркус только молча разевал рот, хватая воздух, словно вытащенная из воды рыба.

— Э… это просто… потому, что вы не привыкли… что мужчина не обращает на вас внимания, — прохрипел он наконец.

— Ничего подобного. Впрочем, вы и сами это знаете, не так ли?

Продолжая ласкать его лицо кончиками пальцев, Регина проложила цепочку поцелуев от уха к уголку его рта. Маркус чуть слышно чертыхнулся сквозь зубы. Но когда Регина, окончательно осмелев, прикусила ему губу, он резко отодвинулся.

— Прекратите! — со стоном взмолился он.

— Но почему? Вы же утверждали, что я нисколько не возбуждаю вас!

— Я не… Прекратите же! Это же просто глупо — неужели вы не понимаете?!

— Очень надеюсь, что вы ошибаетесь. — Обхватив его щеку ладонью, она заставила Маркуса повернуть голову и посмотреть ей прямо в глаза. — Поскольку моя репутация так или иначе погибла — поездки наедине нам с вами уж точно не простят, — мне было бы досадно думать, что все мои жертвы напрасны. — И, не дав Маркусу ответить, прижалась губами к его губам. Но хотя все его тело сотрясала дрожь, он не шелохнулся — только как будто весь окаменел. И лишь когда Регина обольстительным жестом очертила кончиком языка контур его губ, из груди Маркуса вырвалось что-то похожее на рычание.

Он отодвинулся, впившись в нее взглядом. Лицо его застыло, превратившись в маску, только глаза горели голодным огнем, словно у дикого зверя.

— Будь ты проклята! — прохрипел он. И в следующее мгновение Регина оказалась сидящей у него на коленях. — Будь ты неладна! — со стоном вырвалось у него. Он обхватил ладонями ее голову и глубоко заглянул ей в глаза. — Пропади все пропадом… — Это было последнее, что она услышала, перед тем как его губы впились в ее рот.

Кажется, это был самый жаркий поцелуй в ее жизни… Регина подумала, что могла бы лишиться чувств, только она, увы, не принадлежала к числу особ, падающих в обморок от малейшего потрясения. Вместо этого она обвила руками его шею и отдалась пьянящему наслаждению.

Итак, она победила! Она выиграла… правда, пока еще непонятно, что именно, ведь все ее благоразумные намерения держаться от него подальше развеялись как дым… Да и что удивительного, ведь с таким же успехом она могла дать себе слово, что перестанет дышать. Впрочем, ее это не слишком сейчас волновало. Маркус целовал ее с неистовой страстью, это заставляло ее чувствовать себя восхитительно живой, и Регина была совершенно счастлива.

Прошла, казалось, целая вечность, пока руки Маркуса с лихорадочной поспешностью блуждали по ее телу. Наконец, словно очнувшись, он заставил себя оторваться от ее губ.

— Ну что — теперь вы довольны? — почти грубо спросил он, осыпая яростными поцелуями ее лицо и шею.

— Конечно, ведь мне удалось доказать, что и так было ясно: вы все еще хотите меня! — Регина выгнула шею, подставив ее жадным губам Маркуса. — Да, я просто счастлива.

Он двумя руками сдавил ее шею:

— Спесивая ведьма! Надменная сирена. — Потом, нагнув голову, приблизил губы вплотную к ее уху. — И что же вам не живется спокойно, а? Решили сделать из меня комнатную собачку, чтобы я прыгал перед вами на задних лапках, как остальные мои предшественники?

— Ну, если вы считаете, что сейчас ведете себя как комнатная собачка, мне, право, страшно даже подумать, что было .бы, вообрази вы себя мастиффом! Что же до ваших предшественников, то, уверяю вас, ни с одной из этих «комнатных собачек» я никогда не оставалась наедине, да еще в карете!

Отодвинув от себя Регину, Маркус с сомнением вглядывался в ее лицо.

— Послушайте, если вы задержитесь тут хоть на несколько минут, вашей репутации конец.

— Знаю.

— Неужели вам все равно?

Как ни странно, похоже, он угадал.

— Представьте себе, да.

— Что с вами такое? Вы ведь выиграли свое пари! И вам больше нет нужды тратить свое драгоценное время на благотворительность.

Регина отшатнулась, как от удара.

— Вы для меня не благотворительность! — раненная в самое сердце, крикнула она. — А если вы так считаете… что ж, тогда нам действительно не о чем разговаривать!

Оскорбленная Регина попыталась оттолкнуть его, но виконт держал ее крепко.

— Слишком поздно, — пробормотал он ей на ухо, и в голосе его ей вдруг почудилась нотка странного удовольствия. — Раз уж я увез вас, дорогая, я намерен воспользоваться этим в полной мере!

Его тайная радость, а также мысль о том, что он не собирается ее отпускать, а, наоборот, готов использовать это в своих интересах, заставили Регину немного смягчиться. Но внезапно она почувствовала, как пальцы Маркуса проворно распускают шнуровку ее корсажа, и на щеках ее вспыхнули пятна.

— Что… Вы в самом деле хотите погубить мою репутацию? — слабым голосом проговорила она.

— Нет. — Виконт стянул корсаж с ее плеч и принялся распускать узел ее шемизетки. — Но, как вы помните, я уже и раньше предупреждал вас, что за свое джентльменское поведение жду награды… — Шемизетка распахнулась, предоставив жадному взгляду Маркуса грудь Регины. — И я намерен эту награду получить… прямо сейчас.

Регина и ахнуть не успела, как он опрокинул ее на спину и его губы прижались к ее груди. Она хватала воздух ртом… Боже, помоги ей — это было в точности как в тот, прошлый, раз… только еще лучше…

Она закрыла глаза, неловко пытаясь оттолкнуть от себя его руки, но Маркус ничего не замечал. Он взял губами ее сосок и слегка сжал его, с упоением чувствуя, как он превратился в тугой бутон. В ушах Регины зазвенело. Сладкая боль пронизала ее — боль, облегчить которую могли только его ласки.

Заметив это, Маркус склонился к другой ее груди и принялся ласкать ее с той же томительной нежностью… и очень скоро она выгнулась дугой, отдаваясь его ласкам и безмолвно требуя большего…

Возможно, поэтому Регина не заметила, как его рука осторожно скользнула вниз, приподняла подол ее платья выше колен и пробралась внутрь, осторожно раздвигая пену кружев, и коснулась трепещущей плоти.

— Маркус! — ахнула Регина. — Неужели ты считаешь, что должен…

— Да, — прохрипел он, тяжело дыша. — Я сойду с ума, дорогая, если ты не позволишь мне дотронуться до тебя.

— А я наверняка потеряю разум, когда ты коснешься меня… там, — саркастически хмыкнула Регина, попытавшись сесть.

— Очень надеюсь, что это так. — На лице Маркуса вспыхнула улыбка, и он попытался уложить ее к себе на колени. Его рука — дьявольски опытная рука — продолжала осторожно исследовать пышные складки ее нижнего белья, пока не обнаружила небольшой разрез. — Я намерен довести тебя до безумия, потому что именно это ты сделала со мной!

Она должна была возмутиться. Но вместо этого, нетерпеливо ждала, как он намерен это сделать. Раздвинув складки тонкого батиста, Маркус коснулся курчавых завитков и нащупал крошечный бугорок чувствительной плоти. Но когда он легким и умелым движением пальца нажал на него, Регина содрогнулась так, что едва не свалилась на пол.

Так вот, значит, что он имел в виду, говоря, что сведет ее с ума… О Господи! Усмехнувшись, он повторил это, и она вздрогнула.

— Святые небеса!

— Еще нет! — хмыкнул он, и в глазах его запрыгали чертенята. — Но я постараюсь, чтобы ты побыстрее оказалась там, обещаю!

И он сдержал свое слово. Нежно поглаживая и сдавливая крохотный узелок чувствительной плоти, пока она извивалась у него на коленях, изнывая от наслаждения, и сама двигалась навстречу его рукам, словно требуя большего, Маркус, улучив момент, осторожно раздвинул мягкие складки, и его рука скользнула внутрь.

Столь интимная ласка заставила Регину широко распахнуть глаза. Но хотя она, вцепившись в рукав его сюртука, изо всех сил пыталась его оттолкнуть, Маркус не слушал. Его рука скользнула глубже… вернулась… снова проникла внутрь, итак несколько раз подряд, и с каждым разом Регине становилось все труднее дышать.

К тому времени она уже достаточно наслушалась о том, как мужчина и женщина занимаются любовью, чтобы хотя бы примерно знать, что ее ждет, но о таком она не слышала никогда. То, как он ласкал ее сейчас, доставляло ей невероятное блаженство. Если бы эта сладкая мука никогда не кончалась!

Она крепко зажмурилась, чтобы не видеть и не чувствовать ничего, кроме его руки, нежных и в то же время настойчивых движений его пальцев, погрузивших ее в пучину наслаждения…

— Как тебе нравится моя новая дерзкая выходка? — прорычал он.

— Восхитительно, — машинально прошептала она в ответ. И застонала — до такой степени ужаснула ее собственная распущенность. — Я не это хотела сказать, — торопливо забормотала она.

— Почему же нет, если это правда? — В его хриплом голосе слышалась нескрываемая чувственность, и это дурманило ей голову. — Не стоит стесняться этого, дорогая. Если бы ты знала, как я счастлив, что тебе это приятно!

Его прерывистое дыхание, с трудом вырывавшееся наружу сквозь стиснутые зубы, подтверждало его слова. Сокровенное местечко между ее ногами как будто припухло и сладко ныло — и это тоже говорило о том, что Маркус прав. Это должно было бы обеспокоить ее, но Регина зашла уже слишком далеко, чтобы тревожиться о подобных пустяках. То же самое возбужденное ликование, которое она впервые испытала в тот памятный вечер в опере, волной поднималось в ней…

— Скажи мне правду, Регина! — прорычал он ей на ухо, и палец его все быстрее заскользил в ней, не давая Регине опомниться. Она со стоном изогнулась в его объятиях — как девственница навстречу огнедышащему дракону. — Когда Фоксмур спросил тебя, почему ты дала согласие на нашу сделку, ты уверила его, что делаешь все это исключительно благотворительности ради?

— Нет, — простонала она, опаленная его горячим дыханием. — Я же говорила тебе… нет…

— Но ты не мешала ему думать именно так? — настаивал он.

— Нет, — смиренно созналась она, сгорая в том пламени, который он зажег в ней, и изо всех сил пытаясь понять, о чем он ее спрашивает.

Движения Маркуса стали более настойчивыми.

— Но почему?

— Не хотела… чтобы он догадался… о настоящей причине… по которой я согласилась.

— И что это за причина?

— Несмотря на твою бороду… и твои ужасные манеры… и привычку кидаться на всех… — Она замолчала, не в силах говорить. Перед глазами у нее клубился розовый туман, мысли разбегались.

Его движения внезапно стали дразнящими… невероятно бережными… несказанно нежными…

— Маркус, прошу тебя… — забыв о стыде, взмолилась Регина. Инстинкт подсказывал ей, что он сделал это намеренно, оттягивая момент наивысшего наслаждения.

— Ответь мне, — велел Маркус. Он сделал какое-то движение, и восторженный вздох сорвался с ее губ, тут же сменившись стоном разочарования, когда Маркус убрал руку. — Несмотря на мою бороду и все остальное, ты что? Почему ты все-таки согласилась?

— Потому что меня все равно тянуло к тебе! — выкрикнула она, рывком приподняв бедра и словно умоляя его продолжать. Но рука его не шелохнулась. И тогда, окончательно потеряв голову, Регина выпалила: — Я почувствовала, что хочу тебя! Ну, ты доволен? А теперь, Маркус, ради Бога…

— Хорошо, дорогая, — пробормотал он, но она уже не слышала, потому что руки Маркуса вновь погрузили ее в пучину сладостной неги. Опустив голову, виконт припал к ее губам. — Хорошо…

Больше он ни о чем не спрашивал — просто накрыл губами ее рот, в то время как его умелые руки ласкали, гладили и терзали ее тело, разжигая в ней пламя, грозившее поглотить ее в любую минуту. И так до тех пор, пока огненная вспышка, рассыпавшись сполохами, не ослепила Регину. Миг — и все было кончено. Из груди ее вырвался крик, но Маркус заглушил его губами.

Она судорожно содрогнулась под ним, раз, другой, прижимаясь к его мощному телу, а он, заставив себя оторваться от ее губ, покрывал поцелуями ее раскрасневшиеся, горящие щеки.

— О-о-о… Маркус… — еле слышно прошептала она, обнаружив, что снова в силах говорить. — Это было… это было…

— …словно ты умерла и попала на небеса? — подсказал он.

— Да… — Регина задыхалась. Сжигавшее ее пламя понемногу улеглось, оставив после себя томную усталость и удовлетворение. — Это всегда так?

Кончиками пальцев Маркус погладил ее шею.

— Нет, не всегда. Но часто. Благодаря этому мужчина чувствует, что он делает, а женщина…

— …ведет себя как шлюха? — Жгучий стыд охватил ее. Регина очнулась — словно рухнула с небес на землю. Она вновь ощутила мерное покачивание кареты, шорох колес… слабое шуршание шелка, когда Маркус осторожно одернул ей юбки.

— Испытывает желание… — со вздохом поправил ее он. Она бросила на него робкий взгляд, почти боясь того, что увидит сейчас на его лице. Если это его месть за то злосчастное пари, что ж, он нашел прекрасный способ… заставил ее умолять о ласках!

К ее изумлению, в его лице не было торжества — одна лишь радость да тот самый жгучий, откровенный голод, который, казалось, невозможно утолить.

Она рывком села у него на коленях, испытав острый укол вины, когда что-то горячее и твердое коснулось ее ягодиц.

— Скажите, может, я могу что-то сделать… э-э-э… — Господи, у нее язык не поворачивается спросить его об этом! — Чтобы как-то облегчить ваше состояние… ну… я имею в виду — там?

С его губ сорвался короткий, лающий смешок. Потом он легко коснулся губами ее виска.

— Ну, разве что вы передумали и не станете возражать, если я окончательно погублю вашу репутацию. Вернее, то, что от нее осталось.

Регина ошеломленно захлопала глазами:

— Но разве… я думала… м-м-м… мужчина тоже может получить удовлетворение, когда женщина трогает его там…

Жаркое, откровенное желание вспыхнуло в глазах Маркуса.

— Может. Но теперь это было бы неразумно. Боюсь, моя дорогая, если я почувствую вашу руку там, где вы говорите, то никакая сила в мире не заставит меня отвезти вас назад, в «Ол-мак». А мы с вами оба знаем, что вам непременно нужно воротиться. — Маркус осторожно спустил ее с колен, усадил напротив, и в голосе его сразу появились нотки раскаяния. — Молюсь только, чтобы наше долгое отсутствие не было замечено.

— А если было? — запинаясь спросила Регина.

Ее поразил его взгляд — полный страсти и какого-то яростного нетерпения.

— Тогда я, разумеется, женюсь на вас. У нее перехватило дыхание.

— Женитесь? На мне?! На сестре своего врага?

— Я не склонен требовать, чтобы женщины расплачивались за грехи своих родственников. К тому же вы сами понимаете, что выбора у нас не останется. Если нас поймают, разумеется.

— Если нас поймают, — эхом повторила она.

Виконт ждал, что она скажет. Но Регина молчала. Тогда он, нахмурившись, велел кучеру ехать назад, к «Олмаку». Пока тот, щелкая крутом, поворачивал лошадей, Регина торопливо оправила туалет и прическу, стараясь не думать о последствиях своей безумной выходки. Выйти замуж за Маркуса. Одно короткое мгновение мысль о том, чтобы стать его женой, показалась ей безумно соблазнительной. Но очарование быстро развеялось, сменившись грубой реальностью. Регину охватило уныние. Все ее проблемы останутся с ней, даже если он сделает ее своей женой. И ей еще очень повезет, если их не станет больше. А такое тоже возможно.

Некоторое время он молча наблюдал за ней. Потом неловко прокашлялся.

— Если о нашем сегодняшнем тет-а-тет узнают, мы просто обязаны будем обвенчаться. Вы и сами это знаете.

— Разумеется, — уныло кивнула Регина. — Просто… видите ли, замужество почему-то никогда меня не привлекало.

Его цепкий взгляд смущал ее. Судя по выражению его лица, Маркус ей не верил.

— Никогда? Вы серьезно?

— Абсолютно.

Он довольно долго молчал.

— Вот, значит, почему вы всем отказывали… — Да.

— Но почему?! Такая женщина, как вы, которой стоит только поманить, чтобы любой мужчина пал к ее ногам? Не понимаю…

«Потому что я ненормальная. И дети, рожденные от меня, могут тоже оказаться с отклонениями. Потому что я не вынесу, если увижу в твоих глазах презрение… или ненависть».

— Вероятно, я действительно испорченная, как вы и предполагали, — как можно более легкомысленно заявила она. — Привыкла, знаете ли, все делать по-своему. А замужние женщины несвободны. Нужно быть очень снисходительным супругом, чтобы позволить жене ездить, куда и когда ей вздумается… оставаться в городе, насколько она пожелает… терпеть ее друзей.

Маркус застыл:

— Боюсь, я такой снисходительностью не обладаю. Регина натянуто засмеялась:

— Да уж! Если вы не были невзыскательным поклонником, представляю, какой из вас получится муж! — Заметив, что на скулах его заходили желваки, Регина поспешно добавила: — Это просто шутка! Но если честно… скажите, стань я вашей женой, вы бы наверняка круглый год держали меня в своем имении, разве нет?

Он отвел глаза, и Регина поняла, что стрела попала в цель.

— А после, чего доброго, стали бы настаивать, чтобы самому выбирать мне друзей, — невесело продолжала она. — Не спорьте — я точно знаю, что так оно и было бы. И для начала запретили бы мне видеться с его высочеством или даже появляться там, где бывает он.

— Проклятие, конечно, запретил бы! — прогремел виконт. — Да я бы на пушечный выстрел не подпустил его к любому из тех, кого люблю…

Сердце Регины заколотилось часто-часто.

— Значит, я вам небезразлична? — Его слова перевернули ей душу.

— Вам обязательно нужно было спросить?

— Наверное, нет. — Регина принялась натягивать перчатки. — Хорошо… положим, мне удастся вернуться в «Олмак» незамеченной. Что будет потом?

— Не знаю. Зато могу сказать, чего точно не будет. Если вы не выйдете за меня, мы никогда больше не будем оставаться наедине. Я не стану ухаживать за вами. И целовать вас. — Заметив удивление на ее лице, Маркус смущенно объяснил: — Понимаете… я этого не вынесу. Я слишком сильно хочу вас, чтобы прыгать возле вас на задних лапках, как остальные, уверенный, что вы намерены только немного поразвлечься.

— Но это неправда! — возмутилась Регина.

— Неужели? Значит, вы не собираетесь выходить замуж, но при этом ведете себя как женщина, которая только и мечтает об этом! — В голосе виконта чувствовалась горечь. — Или это всего лишь ловкий тактический ход с вашей стороны? Вы уверяли своих поклонников, что, дескать, не думаете о замужестве, хотя на самом деле просто не желали выходить за кого-то из них.

— Я не имею обыкновения лгать! — возмутилась Регина.

— Вот как? Ну, тогда молите Бога, чтобы ваша репутация осталась незапятнанной. Потому что если вам не повезет, то мы поженимся немедленно — хотите вы этого или нет! — прошипел он.

Остальную часть пути они ехали в гробовом молчании чувствуя, что виконт в бешенстве, Регина боялась поднять на] него глаза. Грозное обещание Маркуса сковало ей уста. Она уже подумывала, не рассказать ли ему правду, но ей было так стыдно, что язык не поворачивался это сделать. Тем более когда они, вероятно, расстаются навсегда… А если и нет… что ж тогда она, возможно, и решится на это… когда-нибудь.

Карета подъехала к «Олмаку», и сердце Регины радостно подпрыгнуло, когда она убедилась, что улица перед клубом безлюдна. Перед подъездом стояла единственная карета, куда как раз кто-то садился. Но торжество Регины было недолгим — в глаза ей бросился герцогский герб, и душа у нее ушла в пятки.

Карета Маркуса еще не успела остановиться, когда дверцу кто-то с силой рванул на себя, и забившаяся в угол Регина с ужасом увидела собственного брата с перекошенным от злобы лицом.

— Выходи, мерзавец! — завопил он, обращаясь к Маркусу.

— С радостью. — На ходу виконт метнул на нее быстрый взгляд, который говорил о том, что он помнит данное им слово. И не намерен его нарушать.

Страх моментально исчез, и сердце Регины подпрыгнуло. Не обращая внимания на ее брата, который бесновался за его спиной, Маркус невозмутимо помог ей выйти из кареты, как будто ничего не произошло. Этого, похоже, было достаточно, чтобы убедить ее брата, что она уехала по доброй воле.

— Тебя что, бес попутал, Регина?! — взвыл он. — Как ты могла оказаться такой дурой?!

— Мне подумалось, другого выхода просто нет, — буркнула она. Как ни странно, теперь, когда стало ясно, что ничего не изменишь и самое худшее уже свершилось, она вдруг почувствовала какую-то непонятную радость.

Легкая улыбка скользнула по губам Маркуса, но Саймон, заметив это, в бешенстве накинулся на него:

— Черт возьми, тут нет ничего смешного! Вы…

— Оставьте сестру в покое, — резко оборвал его виконт. — Она тут ни при чем.

— Как же — так я и поверил! — рявкнул Саймон. — А если нет, значит, это вы во всем виноваты! И вы уладите все это, как полагается, иначе — Богом клянусь — на рассвете я буду ждать вас на Лестер-филдс[15]!

— Не глупи, Саймон… — начала Регина.

— Маркус! — раздался женский голос, и Луиза, выпорхнув из второй кареты, бегом бросилась к ним.

Пришла очередь Маркуса бушевать.

— Ад и все дьяволы, Луиза! — взревел он. — Что ты делаешь тут в такое время… одна, да еще с этим дьяволом?!

— Не одна, — буркнул Саймон. — Сайсели! — окликнул он. Голова Сайсели появилась в окошке кареты.

— Да?

Саймон с мрачной улыбкой повернулся к виконту:

— У меня, как видите, хватило здравого смысла прихватить с собой компаньонку!

— А мы как раз начали искать тебя с Региной, — беззвучно обронила Луиза. — Мисс Тремейн стала волноваться и…

— А где Айверсли? И Кэтрин? — перебил Маркус. — Они ведь обещали отвезти тебя домой.

— Понятия не имею. Они куда-то подевались, — промолвила Луиза. — Но это не важно, ведь есть же мисс Тремейн, а она любезно…

— …согласилась услужить Фоксмуру, — закончил Маркус, смерив Саймона испепеляющим взглядом. — Вы, конечно, рассчитывали, что мисс Тремейн с готовностью согласится закрыть глаза на то, что вы ненадолго заскочите в Карлтон-Хаус?

— В Карлтон-Хаус? — захлопала глазами Луиза. — О чем это ты?

— Ни о чем, — поспешно перебил ее юный герцог. Даже слишком поспешно.

В глазах Регины вспыхнула подозрительность. Он притворился, что ничего не замечает.

— Хотите заставить нас забыть о вашем собственном бесстыдном поведении, Дрейкер? Не выйдет. Я хочу знать, что вы намерены делать, после того как нанесли моей сестре такое оскорбление.

Виконт взял Регину за руку:

— Мы с Региной намерены обвенчаться. Все уже решено.

— Как чудесно! — захлопала в ладоши Луиза.

В глазах Сайсели метнулся страх. Губы Саймона раздвинулись в напряженной улыбке.

— Ладно. Я все устрою.

— Нет уж, позвольте, я сам все устрою! — отрезал Маркус. — Если вы сообщите мне имя вашего поверенного, я…

— Подождите! — воскликнула Регина, чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног. Все произошло что-то уж слишком быстро. А разговор в карете оставил в ней неприятное чувство неуверенности.

Мужчины озадаченно воззрились на нее.

— В чем дело? — буркнул Саймон.

Регина высвободила свою руку из ладони Маркуса, заранее зная, что то, что она скажет сейчас, покажется ему чудовищным. Конечно, после всего, что произошло, у нее просто нет другого выхода, кроме как выйти за него замуж, — вокруг них уже мало-помалу собиралась толпа… не пройдет и нескольких минут, как все поймут, в чем дело. Один-два вопроса лакею — и все сразу станет ясно…

Нет, такого скандала она не перенесет! Лондонский свет — это ее жизнь. И если он отвергнет ее, она просто потеряет рассудок. Но Регина нисколько не сомневалась, что точно так же сойдет с ума, если Маркус выполнит свое обещание и запрет ее в деревне. Несколько месяцев наедине с Маркусом! Она похолодела. А если он еще узнает правду… А он непременно все прознает, в этом можно не сомневаться!

Нужно рассказать ему обо всем прямо сейчас. Но что, если он откажется жениться на ней? Тогда ее репутации конец — она превратится в парию и уже никогда не посмеет появиться в обществе. Нет, этого она не может допустить. Лучше уж чувствовать себя девственницей, принесенной в жертву дракону, чем обесчещенной женщиной. А потом, возможно, стать женой Маркуса вовсе не значит превратиться в жертву… ну, если заранее принять соответствующие меры, разумеется.

— Ты выйдешь замуж за виконта, — твердо сказал Саймон. — У тебя нет выбора.

— Я понимаю, но… — Регина набрала полную грудь воздуха. — Но он должен принять мои условия.

— В нынешних обстоятельствах, — взорвался Саймон, окончательно потеряв терпение, — просто не может быть никаких соглашений!

— Дайте ей сказать, — вмешался Маркус. — Чего же вы хотите? — осторожно спросил он. Но Регина устремила взгляд мимо него — туда, где, застыв, стояла Сайсели.

— Во-первых, вы должны дать согласие, чтобы Сайсели переехала вместе со мной в Каслмейн. После нашей свадьбы я уеду — не может же она остаться жить вдвоем с Саймоном… м-м-м… одинокая женщина в доме холостяка, вы же понимаете…

На лице Сайсели отразилось нескрываемое облегчение. Зато Саймон от удивления выпучил глаза.

— Насчет Сисе можешь не волноваться, я все устрою. Отправлю ее в одно из своих имений, — торопливо пообещал он.

— Нет, я хочу, чтобы она была со мной. — В голове Регины начал понемногу формироваться план, пока еще неясный, но она слегка воспрянула духом. Если Сайсели станет по-прежнему читать ей вслух и поможет ей управляться с хозяйством и счетами, ей, возможно, не придется рассказывать Маркусу о своих проблемах. — Виконт должен дать согласие — я настаиваю на этом.