Пророк без имени.

Маленький костёр посреди каменистой пустыни в ночи. Он был виден издалека.

И на его фоне чернел силуэт сидевшего человека. Мглистая конская глыба, беззвучно перебирая ногами, легко донесла Всадника до костра. Конь бесшумно ступил в круг неяркого света. Старец поднял голову. Два синих огонька глядели на него из мрака капюшона.

— Пришёл? — Спросил он и усмехнулся — Всё правильно. Сперва приходит Смерть, а потом уже Ангелы…

— Когда как — ответил Всадник — бывало, что Ангелы толпились у смертного ложа до моего прибытия.

— Бывает и такое. Но пророки чаще уходят в одиночестве. Это уж после, их встречают и возносят.

Всадник легко соскочил с коня и подошёл к костру. Но даже пламя не осветило мрака под капюшоном. Только отразилось на пряжке — розе с каплей рубина, скреплявшей плащ на плече. Он опустился на землю напротив старца.

— Почему? Разве у тебя нет учеников? Нет последователей?

Старец задумчиво смотрел в огонь.

— Не важно, есть или нет последователей. Пророки изначально обречены на одиночество. Можно умирать среди рыдающей толпы приверженцев и оставаться одиноким. Не это страшно. Страшно другое.

— Что может быть страшно тому с кем Бог?

Синие огоньки неотрывно смотрели на него. Пророк поворошил палкой угли под головнями.

— Страшно после свершения миссии. Блажен, кто умер во время исполнения её. Ему не остаётся времени на размышленья. Страшно не то, что тебя не примут, изгонят или убьют. Хуже, когда ты знаешь, что станется с твоим учением, после тебя. Ещё страшнее, когда ты успеваешь застать начало конца.

— Да. Понимаю. Мне довелось это наблюдать.

— Тогда ты должен знать Легат, что самое ужасное — это осознание, предвидение сего. Когда ты перестаёшь быть человеком, ибо тебя превращают в кумира. Ты учишь их, несёшь им Истину Божью, дабы просветить их души, а они видят в тебе источник чудес и спасения от невзгод своих. Ты им о исцелении души, сердец, о просветлении умов… А они жаждут от тебя исцеления болячек, чудес и знамений и награды за своё обращение.

Они любят не Истину, что несёшь ты им, не Бога в себе, а себя в Боге. Они идут за тобой, чтобы получить награду в виде Рая и его услад. Они даже готовы убивать всех вокруг, кто не с ними, ради местечка в Раю. Ведь каждый, идя за тобой, жаждет быть в числе первых, самых взысканных. Или идут из страха, что окажутся в числе отвергнутых, которым уготован Ад. Они любят Господа ради Его наград. Никто не скажет — Господь мой! Не нужно мне райского блаженства и награды. Ничего не взыскую — лишь бы Истина твоя торжествовала среди людей. Не нужны мне твои награды, ибо возлюбил тебя не ради Могущества Твоего и не от страха кары. А ради Тебя самого, ибо Твоя Истина превыше всего для меня. Мы покупаем их веру — за Рай и его блаженства. Ибо толпа жаждет получить награду. Тогда она верит тебе. Попробуй проповедовать им праведную жизнь, не обещая награды взамен. Попробуй скажи, что кары не будет даже если они согрешат… Много ль ушей будут слушать тебя? Много ль сердец привлечёшь ты? Вот что страшно мне.

Но ещё больше пугают последовавшие. Те, кто предались вере всем сердцем и умом. Знаешь, что ждёт Истину после смерти Пророка? Они запишут и передадут её так, как сами услышали. Но каждый слышит, да не каждый услышит. Ведь каждый воспринимает в твоих словах лишь то, что близко и понятно ему и только ему. Пока ты жив — они внемлют тебе и поступают так, как ты указываешь. Они спрашивают тебя и следуют этому, но потом! Потом, когда тебя не станет — люди начнут приходить к ним и спрашивать их. А они твоим именем будут говорить им твои слова, но уже так — как восприняли сами. И будут толковать!!! Так — как сами понимают!!! И тогда загораются костры под ногами не согласных, тогда свистят мечи, убивая всех, кто выше тележной оси, тогда летят камни, убивая тех, кто понял по-другому, или не соответствует их истине. За каждое слово, которое ты произнёс не по их канону. Вот что страшно. Ибо смотришь ты уже с небес, но не можешь ни остановить, ни исправить. Вчера ещё братья в вере, твои сподвижники, после тебя обнажают мечи друг на друга за право быть единственным продолжателем твоим. Предают друг друга анафеме и делятся на конфессии, за право слыть единственно приверженным Истине Божьей. И множатся свидетельства в книгах, каждый утверждает, что лишь он был самым взысканным учеником, что лишь он знает — в чём истина. А ты в бессилии смотришь с небес и молишь Господа — останови их!

И ещё страшнее — когда ты при жизни уже знаешь это. Но ничего изменить не в силах. Твоя миссия завершена, истина которую ты принёс им теперь у них в руках. И они уже идут далее, вершить твою миссию, а ты в бессилии взираешь на всё ибо тебя уже нет — ты превращён в кумир. Ты даже не волен в себе. И назад не повернуть. Они приходят к тебе, дабы коснуться твоих одежд, подобрать лоскуток от них, выдернуть гвоздь из твоей ладони, дабы превратить в реликвию.

Ведь это принесёт им удачу, охранит от зла! Они даже тело твоё расчленят, и спрятав в золотые ларцы растащат по кускам, чтобы потом творить молитвы над ними. Они не оставят тебя в покое после смерти, чтобы выторговывать у тебя благо для себя. Возведут над твоей могилой пантеон, мавзолей, склеп и будут нести дары и просить, чтоб ты вымолил для них у Господа исцеления, спасения, побед и удачи…

Знаешь почему? Потому что боятся, что Он им откажет. Боятся, что их молитв окажется недостаточно. Что их вера может оказаться слаба. И они прикрываются тобой как щитом. И уже нет тебя! Есть кумир, истукан, картинка, есть измышление вместо тебя. Подмена! Тысячи историй о том, чего ты не делал и не говорил.

А то, о чём ты говорил, то — что делал, уже переврали. Они убьют в тебе человека и оставят лишь Пророка. А ты знаешь, что будет, но всё равно идёшь за них на смерть, идёшь бороться с ними за их души. Идёшь — потому как ты Пророк. Посланник Божий. Потому как тебе была открыта истина во всём её сиянии. И ты знаешь — о чём она. И ты идёшь — потому как Он возложил миссию на плечи твои и никто за тебя её не исполнит. Ты в ответе за них пред Ним.

Всадник кивнул и спросил:

— Так ты здесь, потому что завершил свою миссию?

— Да — горестно кивнул Пророк — Я исполнил всё, что должен был сделать и ушёл. Ушёл, чтобы не видеть того, что будет. Не дать им превратить меня в кумира. Они уже начали это делать. И это страшнее чем быть побитым камнями.

Он вдруг подался вперёд и прошептал:

— И чтобы никто не знал, где я упокоюсь. Дабы ни часовни, ни склепа, ни простого камня надо мной не смогли возвести. Дабы искали и не могли найти — где славить меня. И ещё больше буду счастлив — если они вскоре забудут имя моё. Пусть имя следующего заслонит моё. Пусть другим возводят храмы над могилами. Я хочу остаться безымянным. Дабы никого не убивали во славу Божью от имени моего. Ибо я сеял зёрна — а они подбирали шелуху от них. Пусть я останусь безымянным. А ещё лучше — пусть забудут обо мне. Вот о чём прошу я у Господа моего. Ибо быть Пророком — не награда, а тяжкая ноша. И горькая участь. Не спрашивай — отвечу. Много ль ты знал Пророков счастливых в детях? Где сыны их, чтобы закрыли глаза им в последний час? Где внуки? Нет. А у кого были — их убили последователи. Чтобы потом рыдать над могилами. Вот почему я так далеко ушёл. И рад, что встретил тебя. Теперь они не успеют отыскать меня. И не будут знать, где моя могила. Ты пришёл вовремя.

Всадник задумчиво смотрел на огонь.

— Да, тяжко быть Пророком.

— Я уже не Пророк. Я завершил свою миссию. Теперь я просто человек, чей час пробил. Там, под холмом я вырыл могилу. Когда всё закончишь — обрушь ход в неё. И тогда пойдём.

Всадник молча кивнул и отошёл в сторону. Старец тяжело поднялся. Он недолго молился. После махнул рукой Всаднику и побрёл в темноту. Легат Смерти тенью последовал за ним. Они спустились под холм по вырытому ходу. Там, в конце хода, была выкопана неглубокая могила. Старец лёг в неё. Лёгкое сияние начало исходить от него. Всадник протянул руку и закрыл ему глаза. Вскоре Легат вместе с душой старца вышли наверх. У входа их встречал Архангел. Пророк обернулся к Всаднику.

— Теперь обрушь свод и завали всё. Чтоб и следа не нашли.

Они шли по каменистой пустыне — две сияющие фигуры. Архангел и Пророк.

Всадник, сидя в седле, наблюдал как они постепенно стали возноситься.

Потом он повернул коня и протянул руку к холму. Чёрный конь взвился на дыбы и обеими ногами с силой ударил в землю. Дрогнула земля. И не стало холма. Каменистая пустыня простиралась во все стороны.

2006 — Стрингер.

Бремя счастья.

В доме никто не спал. В освещённых комнатах сидели люди. Тихо вполголоса переговариваясь порой между собой. Время от времени дверь в спальню открылась и кто то из близких входил или выходил. Там, откинувшись на подушки лежал глава семейства, готовясь уйти из жизни. Ещё час назад никто не предполагал, что это может произойти. Просто час назад, внезапно, его сердце сделало первый за всю жизнь сбой. Вроде ничего ещё страшного, просто один раз сбилось с ритма, но он вдруг почувствовал — час пробил. Словно незрячий взгляд Смерти вдруг покрыл расстояния и проникнув сквозь стены дома, коснулся его…

Он сразу понял, что пришёл его час. И вот — лежит, готовый к встрече, а за стенами спальни ждут люди. Его семья. Родные, близкие, друзья, соседи… Он успел попрощаться со всеми, выслушать напутствие священника и облегчить душу. Теперь просто ждал и знал, что осталось недолго. Единственное о чём он попросил — чтобы все вышли и оставили его на некоторое время одного. Ему не хотелось умирать при всех.

Всадник Смерти остановил своего огромного, чёрного словно тьма, коня возле дома… Всадник прошёл сквозь двери и сразу очутился в спальне. Здесь царил полумрак. Лежавший на подушках открыл глаза и увидел…

— Странно, я думал ты имеешь женское обличье — сказал он

— КАКАЯ РАЗНИЦА КАКОВ Я — раздалось в ответ. Было странно, Всадник казалось не раскрывал рта, а его голос заполнял комнату, звучал в мозгу.

— Да. Какая разница — отозвался лежащий. — Наконец то ты пришёл. Я ждал тебя. Давно уже жду. А ты словно нарочно обходил меня стороной.

— НЕ Я УСТАНАВЛИВАЮ СРОКИ.

— Да, знаю, знаю… Но всё равно, я ждал тебя.

— СТРАННО. ОБЫЧНО ЛЮДИ НЕ РАДЫ МНЕ. КРОМЕ НЕСЧАСТНЫХ, ОТЧАЯВШИХСЯ, УСТАВШИХ…

— А я и есть уставший. Я устал жить и устал ждать.

— Я ЗНАЮ ТЕБЯ. НЕ РАЗ ВИДЕЛ. И НЕ ЗНАЮ ВТОРОГО ТАКОГО СЧАСТЛИВОГО ЧЕЛОВЕКА КАК ТЫ. ОТ ЧЕГО ТЫ УСТАЛ?

— Я устал от счастья — отозвался человек лежавший перед Всадником Смерти. — Я счастливый человек — да. Бог наказал меня счастьем, когда дал его мне полной мерой. Ничто, ни разу не омрачило мою жизнь. У меня было всё, что может пожелать человек в этой жизни. С детства. Ни горе, ни беда не коснулись меня и моей семьи. Всё вокруг меня, всю мою жизнь было наполнено счастьем. Учёба и работа давались мне легко. Учителя, коллеги, начальство, родители… Все были довольны мною и любили меня. Женщины дарили мне своё внимание. Жена обожает меня до сих пор, так же как и в первые дни нашей любви. Дети ни разу меня не огорчили. Внуки тоже. Все завидуют мне и уважают, любят… Мой дом полная чаша. Бог наградил меня изобилием во всём.

Вся моя жизнь безоблачна. Но почему это счастье так давит меня? Почему я не знаю куда от него деваться? Почему жена ни разу не возразила? Почему мои дети ни разу не рассердили меня? Почему никто, ни разу не обокрал, не обидел, не оскорбил? Почему? Почему я ни разу ничем не болел? Не терял безвременно близких? Почему я не знаю — какая она — Боль? Я ни разу не потерпел неудачи, меня не предал ни один друг. Меня ни разу не бросала женщина, я не знал безответной любви. Даже для ревности мне ни разу не было дано повода!!!! Даже мои родители умерли уже тогда, когда можно было удивляться что они ещё живы. И умерли легко, без болезней и мук. Столь счастливо и легко, что я только мог радоваться за них и благодарить Бога за то, что он даровал им счастливую жизнь и радостный лёгкий уход.

Ни разу слёзы не увлажнили моих глаз, ни разу боль не щемила в сердце. Ничто не омрачило моего счастья… Но почему с годами я готов был поменяться своим местом, своей судьбой с любым несчастным бродягой? Почему счастье стало бременем для меня? Люди вокруг мечтают о нём. Ради счастья идут на всё. На преступления, на муки… Мне же достаточно было протянуть руку, пожелать… В конце концов у меня не осталось желаний. Кроме одного — избавиться от этого бремени. Счастье придавило меня собой.

Я знаю, это кара. Кара за мой страх перед жизнью. Некогда, ещё в детстве я испугался трудностей. Видя, как живут люди вокруг, я испугался, что и меня могут постигнуть эти трудности и несчастья. Испугался боли, испугался страданий. Я взмолился Богу. Изо всех сил взмолился… И Он услышал меня…

А теперь Он не слышит меня. Он воздал мне полной мерой за мою слабость и придавил меня счастьем. В моём доме всегда царит счастье. В моём сердце царствует счастье, но я устал от него!!!! Жизнь протекла мерно, тихо, счастливо, но я не почувствовал её вкуса. Счастье оказалось безвкусным для меня. Ведь мне не дано было познать его оборотную сторону. Не с чем сравнить. Вот почему последние годы я звал тебя. Вот почему я рад тебе. Ты спасёшь меня от этого серого Счастья. Забирай — я последую за тобой куда угодно, но почему мне кажется что и Там мне нет избавленья?????

— БОГ ВОЗДАЁТ ЛЮДЯМ ЗА ЗАСЛУГИ ИХ ПОМЕЩАЯ СЕРДЦА В РАЮ ИЛИ АДУ. НО ПОРОЙ МНЕ ПРИХОДИТСЯ ВСТРЕЧАТЬ ТЕХ, КОМУ ОТКАЗАНО В ЭТОМ. ТАКИЕ СЕРДЦА Я УНОШУ И ВЫСАЖИВАЮ В САДУ СМЕРТИ. ИХ ЖРЕБИЙ — ПОКОЙ. НИ МУК, НИ БЛАЖЕНСТВА — ТОЛЬКО ПОКОЙ. ОНИ РАСТУТ В САДУ ЦВЕТАМИ, НЕ ЗНАЯ НИЧЕГО КРОМЕ ПОКОЯ ЗАБВЕНЬЯ. — Смерть вновь посмотрел на умирающего…

— Да!!! Да!!! Забери меня туда!!! Не нужно мне ни Рая ни Ада. Избавь меня от себя. Сотри мою память и дай мне это забвенье. Освободи мня от бремени счастья. Освободи!

Всадник кивнул и коснулся умирающего. Счастливая улыбка появилась на лице человека. Он облегчённо вздохнул и закрыл глаза. Что-то золотистое тонкой нитью заструилось от него в затянутую шёлком перчатки ладонь Чёрного Всадника. Постепенно золотистая дымка скапливалась, клубясь и переливаясь до тех пор, пока не сформировалось в сердце. Оно мерно пульсировало на ладони. Чёрный Всадник задумчиво рассматривал его…

— ТАКОГО ЭКЗЕМПЛЯРА ЕЩЁ НЕ БЫЛО В САДУ.

Он бережно накрыл сердце краем плаща и вышел. Чёрный жеребец рванулся, едва почувствовал на себе Всадника. А позади, в доме, люди уже входили в спальню, где лежал упокоившись, самый НЕСЧАСТНЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ человек на земле.

2006 Стрингер.

Притча о Женщине.

Она сидела у едва тлевшего очага и красные сполохи умиравших угольков, перебегали по её морщинистому лицу. Ей было много лет. За спиной была долгая жизнь без отдыха и радостей. Всю жизнь она выбивалась из сил, добывая пропитание себе и детям. Дети вырастали и уходили в мир, чтобы найти своё место, чтобы выжить. Никто из них не вернулся обратно. Последние годы она добывала пропитание собиранием хвороста и милостыней. У неё уже не было сил наниматься стирать бельё и мыть полы. Мужчины давно уже обходили её покосившийся домик, стороной. Никогда не любимый муж, рано оставил её. Срубленное дерево упало и придавило бедолагу. Родных у неё не было, а его родня отвернулась, обобрав женщину до нитки.

Соседи её жалели, но тихонько подсмеивались… Когда-то в детстве, мать ей часто рассказывала сказку о прекрасном юном принце, который живёт далеко за перевалом, где раскинулась цветущая долина. В том, маленьком зелёном королевстве, никогда не бывало зимы и все были счастливы. А на краю долины стоял белокаменный замок Принца, который правил в тех краях. Однажды, говорила мама, Принц приедет за тобой на огромном красавце, белоснежном коне и его шёлковый плащ, будет развеваться за плечами, а на поясе будет висеть серебряная шпага. Он протянет тебе полураспустившуюся розу и поцелует, а потом подхватит сильными руками и посадит перед собой на коня и увезёт к себе в белокаменный замок на краю цветущей долины. И ты будешь счастлива с ним — всю свою жизнь. Главное надо верить и ждать.

Она уверовала в это всей своей детской душой и ждала. Ждала когда выросла и стала девушкой, ждала когда её выдали замуж за нелюбимого человека, ждала когда плакала в подушку после побоев пьяного мужа… Когда его похоронили, она вернулась в ограбленный его родными дом и снова принялась ждать. Надо было кормить детей, и она нанималась в богатые дома и за гроши стирала, убирала, мыла полы… А спустя какое время в её домик стали наведываться мужчины. Сперва один, осторожно, с намёками и ласковыми словами, потом другой…. А потом они перестали стесняться… Мужчины приходили, приносили выпивку и еду, которую она откладывала для детей. Уходя, они оставляли ей немного мелочи. Потом, когда она осталась одна, то уже просто оставляли пару монет… А потом и это прекратилось. Женщина старела, теряла остатки привлекательности и всё чаще болела.

Самым любимым временем года была короткая в их краях весна. В это время повсюду цвели сады и пели птицы, а солнышко ласково грело и нежный ветерок грустно перебирал, её некогда шелковистые кудри. Можно было закрыть глаза и привалившись к стене домика, представить себя в Цветущей долине, идущей по дороге к замку Принца. И ласковые взгляды, добрые улыбки жителей долины, выходивших ей навстречу…. А у входа в замок непременно её встречал Принц. Совсем такой каким его описывала мама….

Последние годы она совсем избегала людей. Её уязвляли шёпот и снисходительные смешки за спиной. Прозвище старая принцесса, данное кем-то из соседей в насмешку, прочно приклеилось к ней. Сперва её так звали в шутку, потом привыкли и постепенно, её собственное имя ушло в забвение. Дети часто дразнили её, едва завидев бредущую с вязанкой хвороста по дороге. Зимы становились с каждым годом всё злее и злее. Снег словно нарочно заваливал все тропы и дороги. Хворост собирать становилось всё труднее, милостыню получить удавалось не всегда. Ноги с трудом передвигали одряхлевшее тело. А смерть всё медлила и словно нарочно обходила её дом стороной. Казалось даже она избегает встречи с ней…

Женщина сидела в покосившемся домике и смотрела на умирающие угольки в очаге. Леденящий холод медленно вползал из под перекошенной двери, в дом…

На краю леса внезапно, при лунном свете возник Всадник. Его огромный, чёрный как уголь конь, беззвучно ступал по снегу. Не звенела тускло поблёскивая серебряная узда, не позвякивала висевшая на боку серебряная шпага. Сидевший в седле неподвижный Всадник был закутан в чёрный струящийся плащ, в котором вязли, тонули и гасли серебряные лучи луны. Тень от капюшона закрывала лицо и от этого казалось что лица у Всадника не было. Лёгкой походкой, конь призраком скользил по заснеженной дороге, пока не остановился у покосившегося домика. Всадник, казалось не сделал ни одного движения, но как-то в одно мгновение оказался перед перекошенной дверью и она упала словно от порыва ветра…

— ПРИНЦЕССА — прозвучало под низким закопчённым потолком…

Женщина медленно обернулась. В тёмном помещении внезапно разлилось сияние света. Зелёные побеги плюща побежали по дверному проёму оплетая его и распускаясь нежными цветами. Их пряный аромат заполнил комнатушку. На пороге стоял Принц. Он был точно такой каким его описывала мать. Нарядный, в красивом камзоле с серебряными кружевами. Серебряная шпага висела на расшитой перевязи и белый струящийся плащ развевался за его спиной. Она взглянула в его бездонные глаза и их сиянье ослепило её. Он был прекрасен. Прекрасен той неземной красотой, которая встречается только в сказках.

— Ты — мой Принц? — шёпотом спросила она.

— ДА — прозвучало в ответ. — Я ПРИШЁЛ ЗА ТОБОЙ.

— Поздно Принц. Я долго ждала тебя. Очень долго. Время согнуло мою спину, иссекло моё лицо морщинами, оно погасило блеск моих глаз и превратило в беззубую гримасу, некогда сверкавшую улыбку…. Время и жизнь выжгли мою душу и разбили моё сердце… Моя лёгкая летящая походка превратилась в бессильное шарканье. Почему ты пришёл лишь теперь, так поздно, когда я уже жду Другого Всадника? Зачем тебе старая, уродливая Принцесса…

— Я ДОЛГО ИСКАЛ ДОРОГУ К ТЕБЕ. ОЧЕНЬ ДОЛГО. НО СЕГОДНЯ Я ПРИШЁЛ. И УВЕЗУ ТЕБЯ В НАШ ЗАМОК НА КРАЮ ЦВЕТУЩЕЙ ДОЛИНЫ.

Его голос заполнял собой тесное пространство домика и звучал набатом. Но она слышала его как волшебную музыку эльфов. Словно что то просыпалось в ней от этих звуков его голоса. Что-то, давно умершее, забытое и похороненное.

— Зачем я тебе такая? — жалобно спросила она. Разве ты не видишь как я стала ужасна?

— ТЫ ПРЕКРАСНА — прозвучало в ответ. — ПОДОЙДИ КО МНЕ.

Что-то необъяснимо властное было в этом голосе, что-то такое чему невозможно было сопротивляться. Неведомая сила подхватила её, и подняв подвела к Принцу. Он улыбнулся ей и протянул цветок. Густо красную розу. ПОЛУРАСПУСТИВШУЮСЯ.

Пьянящий аромат излился от розы, женщина вдохнула его, поднеся цветок к лицу… … Ноги подкосились… И в тот же миг Принц подхватил её своими сильными руками и вынес из покосившегося домика, чей дверной проём был увит теперь цветущим плюющем… Женщина открыла глаза и увидела своё отражение в его глазах. Их сиянье больше не слепило её и она увидела… Она увидела себя юной и красивой!!! Даже намного красивее чем была! Она улыбалась!!! И её улыбка была подобна улыбке весны. Её огромные синие глаза сияли, отражаясь в его глазах… Она почувствовала что её тело потеряло грузность и болезненность, стало лёгким и гибким, а ноги и руки налились силой. Она готова была спрыгнуть с его рук и подбежать к этому огромному белоснежному коню кивавшему ей головой… Но, так уютно и хорошо было в объятьях Принца, что она только крепко обвила его шею руками и прижалась к его груди…

Легко, как пушинку, поднял он её на руках и усадил на коня. Как и когда он сам взлетел в седло — она не уловила. Только что он стоял возле коня и уже сидел, бережно обнимая её. Его необъятный струящийся плащ словно сам собой окутал их обоих и тогда конь стронулся с места, и лёгкой скользящей походкой помчался по дороге… Туда в направлении далёкого горного перевала… Где была Цветущая долина… Женщина ещё раз взглянула в глаза Принца и утонула в них — Они излучали Любовь.

— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ПРИНЦЕССА — услышала она, а эхо его голоса обрушило лавины на горных перевалах. И тогда она счастливо засмеялась, и переливы её счастливого смеха зазвенели словно горные ручьи весной.

Он наклонился к ней и прильнул к её губам. Женщина закрыла глаза и мир взорвался в её сердце мириадами цветов…

Огромный, чёрный как уголь, конь беззвучно перебирая ногами стремительно уносился прочь. Чёрный струящийся плащ развевался до небес, гася звёзды. Безмолвный Всадник сидел в седле и одной рукой бережно держал молодую женщину, чьи шёлковые волосы водопадом струились по её плечам… Луна не отражалась в пустых впадинах глазниц. Неподвижно свисала с бока серебряная шпага с миниатюрным черепом на рукояти. Ледяным холодом веяло от Всадника…

А на пороге покосившегося домика, лежала угольно-чёрная роза с осыпавшимися лепестками.

2006 Стрингер.

В последний раз в последний пляс…

Узник сидел за столом и задумчиво смотрел на поднос с ужином перед собой. Это был последний ужин в его жизни. Неизвестно почему, на столе оказалось два кубка. Какое-то неведомое чувство подсказывало ему, что кто-то должен придти. Он пыхнул трубкой и вместо того, чтобы приняться за еду, погрузился в ожидание. Ужин остывал. Наконец крепостной колокол пробил полночь.

Всадник, укутанный в чёрный струящийся плащ, неслышно подъехал к башне. В лунном свете тускло усмехнулся серебряный череп на эфесе узкого меча. Оставив коня, Всадник беззвучно прошёл сквозь дверь. В камере повеяло холодом. Узник вскинул голову — перед ним стоял Некто в чёрном плаще. Во мраке низко надвинутого капюшона виднелись лишь два синих огонька. Узник прищурился.

— Так вот кто мой гость. Я чувствовал, что вечер закончится не просто. Что ж, польщён.

— Значит, ты почувствовал — усмехнулся ночной Гость — хорошее чутьё.

— Только не пойму, чем обязан такой чести. Ты ведь не с каждым приговорённым ужинаешь? Не так ли? — Приговорённый держался спокойно.

— Не с каждым. Далеко не с каждым. — Раздалось из под капюшона.

— Тогда будь добр, окажи мне ещё одну любезность… Нельзя ли откинуть капюшон? Трудно общаться, не видя лица собеседника.

— Тебе не стоит видеть. Поверь — даже там тебе его не разглядеть.

— Ладно. Так чем обязан? — Узник смотрел на Гостя чуть с вызовом.

— Для смертника ты хорошо держишься. Я не ошибся в тебе. Давно, очень давно наблюдал за тобой. Ты был хорошим бойцом. Столько раз мне приходилось фиксировать твою работу. Но не это главное. Убивать умеют многие. Но я хотел бы знать — сумеешь ли ты умирать? Так же как жил. Весело, дерзко. Вот что — главное. Смерть подводит все итоги Жизни. И всем приходится платить по счетам. Но вот как платить!

— А что меня ждёт там? Каким будет приговор? — Узник выжидающе посмотрел на Всадника. Тот нацедил из кувшинчика в кубок вина.

— Этого не могу тебе сказать. Я не Судия. Моё дело простое — встретить, отправить. Всё в Его руках. Просто надейся. Скажу лишь одно — не каждый попадает в Рай или Ад.

— Есть ещё другое? — Узник с надеждой уставился на Гостя.

— Есть — усмехнулся Всадник — Если ты попадёшь туда, тебе там понравится. Оттуда даже часто возвращаются… Сюда. Так, что у тебя есть шанс.

— Это мне нравится. А там есть красотки, вино? Может ещё и клинком разрешают позвенеть? — Приговорённый явно повеселел.

— Смотря куда попадёшь. На Лимбе много местечек. И учти — на приговор влияет не только как ты жил, но и как умирал.

Всадник поднял кубок. Узник тоже. Они кивнули друг другу. Узник с наслаждением не торопясь выцедил вино. Всадник тоже поднёс кубок к капюшону.

— А говорят, что Смерть лишена ощущений и чувств.

— Говорят — Согласился Всадник — Всадники Смерти ничего не чувствуют, но есть исключения. Я не рядовой Всадник. Мне кое-что сохранено.

— Ты был человеком? — Узник удивился.

— Был — невозмутимо ответил Всадник — И тоже любил позвенеть клинком.

Гость встал. Колокол пробил час. Огоньки в глубине капюшона вспыхнули чуть ярче. Узник невольно встал тоже.

— Сейчас я уйду. А завтра — завтра буду ждать тебя у эшафота. Тебе будет дано видеть меня. И помни — от того, как ты встретишь свой последний миг, будет зависеть твой приговор. Не разочаруй меня.

Всадник отвернулся и вышел сквозь дверь. Узник медленно опустился на табурет и задумался. Потом придвинул к себе поднос и с аппетитом принялся за еду, что-то бормоча себе под нос. Потом с наслаждением принялся смаковать оставшееся вино.

Утром за ним пришли. Он терпеливо ждал, пока тюремный цирюльник побреет его. Придирчиво проверил его работу. Умылся. Неторопливо переоделся. Потом повернулся к ожидавшему его командиру конвоя.

— Ну что ж, я готов.

Они вышли из крепости двинулись к площади. Путь был недалёкий. Толпа уже окружала эшафот и её ропот доносился до крепости. Он шёл в окружении конвоя. Доверившись его слову, начальник конвоя не стал заковывать приговорённого. Вот уже они вступили в улочку, выходившую прямо к площади. Люди толпились по обе стороны вдоль домов, сдерживаемые стражниками. И тут узник увидел как перед эшафотом, возле лесенки стоит Всадник. Его чёрный конь угольной глыбой возвышался над толпой. Всадник пристально смотрел на него и ждал. Приговорённый замедлил шаг, оглядываясь на толпившихся людей… Внезапно, он увидел стоявшего на углу старого волынщика. Его словно осенило! Узник махнул рукой волынщику и крикнул:

— Играй! Иди за мной и играй до самого эшафота! Да так, чтоб даже черти заплясали в аду! И будь я проклят, если не спляшу даже там!

Старый волынщик словно ждал этого. Он поднёс к губам мундштук и пронзительные весёлые звуки огласили окрестности. Тогда узник встряхнул вызывающе головой, вскинул руки и… Он шёл — приплясывая, выписывая коленца и па ногами, вскидывая дерзко голову, прихлопывая ладонями… Изумлённая, восхищённая толпа, в такт музыке хлопала ему в ладоши. И Всадник вынул меч, салютуя храбрецу. А смертник, подмигнув ночному Гостю, взбежал на эшафот.

Когда всё закончилось, он невозмутимо стоял в ожидании, чтобы Всадник рассёк нить. Его тело лежало на эшафоте. Палач вскинул руку, показывая замершей толпе голову. А волынка вдруг заиграла. Сама. Её пронзительные звуки поплыли над площадью. И тогда — бросив прощальный взгляд на свою голову…

«В последний раз, в последний пляс — пустился Макферсон.»

2006 Стрингер.

Исповедь.

Он был стар. Очень стар. Люди приходили к нему с самых отдалённых мест за словом утешения. Старец внушал им благоговейное почтение. О его умении исцелять души словом, а хвори прикосновением, ходили легенды. И не брал ни от кого вознаграждения, а настойчивых изгонял от себя. Вёл аскетический образ жизни и предпочитал отшельничество. Никто не знал кто он, откуда пришёл в эти края и почему поселился в отдалении от людей. Но с годами слава об отшельнике разнеслась повсюду. Старец сидел на своём жёстком ложе и смотрел на огонь в очаге. Он ждал.

Сегодня Старец проснулся на рассвете с твёрдым сознанием того, что это уже близко. Почти рядом. Он в последний раз обошёл свои угодья, посидел на берегу реки и вернулся к себе. Остаток дня отшельник провёл в своей келье, которую сам же некогда сложил из камней. Уже стемнело, старец сидел, глядя на огонь в очаге и размышлял. Он не услышал, когда огромный конь, вынырнув из мрака ночи остановился возле кельи. Дверь бесшумно отворилась и некто, закутанный в плащ, возник на пороге.

— Странно, я ожидал тебя немного позже. — не оглядываясь, произнёс отшельник.

— Ты прав. Я пришёл раньше, чем следовало. — отозвался пришедший.

— У тебя есть, что сказать мне? Или спросить? Что могу я знать больше тебя? Что можешь ты сказать мне, чего я не узнаю после смерти? — отшельник по прежнему неотрывно смотрел на огонь. Всадник тоже не шелохнулся. Из под капюшона только сверкнули два синих огонька.