Отчий дом в Медельине
Кортес, по-видимому, не питал особо нежных чувств к своей матери Каталине. Он в духе того времени, несомненно, выказывал ей сыновью почтительность, но не более того. Портрет, который с его слов передает Лопес де Гомара, крайне жесток и сух: «
recia у escasa», сурова и скаредна. Хронист использовал перифразу, лишь отчасти смягчившую этот образ: «Каталина не уступала ни одной другой женщине своего времени в порядочности, скромности и семейной любви».
Когда она овдовела в 1528 году, Кортес взял ее с собой в Мексику в 1530 году, где она умерла несколько месяцев спустя. Ее смерть не ввергла его в безграничную печаль.
Зато Кортес обожал своего отца Мартина, и, поскольку нежность и проявление любви не были приняты в то время, их связывали доверие и общие интересы. Эрнан всегда чувствовал, что отец понимал его, поэтому никогда не стеснялся попросить о помощи. Так, например, в марте 1520 года, когда положение Эрнана в Мексике было еще неустойчивым, дон Мартин Кортес де Монрой обратился в Королевский совет с жалобой на преследования его сына со стороны губернатора Кубы. «Диего Веласкес, не имея на то причины, преисполнился ненавистью к сыну моему и делает все, что во власти его, дабы чинить ему обиды… Я прошу Ваше Величество дать указания надлежащие, дабы прекратить сей скандал остановить».
Таков был отец, осмелившийся обращаться с требованиями к Карлу V и добившийся своего: беспрецедентной свободы действий для сына.
Отца и сына связывали не только взаимные доверие и уважение, но и некоторая близость характеров. Эрнан унаследовал от Мартина своеобразную набожность, которая выражалась не в слепом следовании обрядам, а в принятии судьбы, находящейся в руках Божьих. Правда, признавая волю Всевышнего, они оба без особого уважения относились к его наместникам на земле. В отличие от придворных шаркунов Мартин всегда ясно и просто выражал свои убеждения. Мартин Кортес де Монрой не признавал господином никого кроме Бога. Попытки Католических королей Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской объединить Испанию, захватив дворянские уделы, не могли найти у него поддержки. С оружием в руках Мартин участвовал в гражданской войне 1475–1479 годов в чине капитана легкой кавалерии. Он встал на сторону Алонсо де Монроя, «эль Клаверо», рассорившегося с королевой Изабеллой.
Бросать вызов королевской власти было в духе времени, к тому же свою роль сыграла и семейная солидарность. Дерзость испанских грандов, не склонившихся перед королем, не вызывает удивления. В конце XV века еще существовал пиренейский феодальный мир, где было принято проявлять храбрость, отстаивая сословные привилегии, а неподчинение нарождающейся политической власти почиталось за доблесть. Закалка, полученная Мартином в эти годы, разовьется в Эрнане в настоящую черту характера и превратит его в прирожденного фрондёра.
Единственный сын наверняка баловавших его родителей, маленький Эрнандо рос в семейном доме в Медельине под присмотром кормилицы.
Скоро по традиции дворянских семей им занялись гувернер и учитель фехтования. Почему так часто Кортеса изображали болезненным, хилым ребенком, подверженным простудам и прочим недугам? Не из простого ли желания указать на животворное воздействие молитв его кормилицы и благословение святых, в частности апостола Петра? Эта агиография, по которой чахлое создание стало избранником Божьим, а посему получило защиту и покровительство, дабы могло свершить предначертанное, легко разбивается в пух и прах. Кортес обладал природными силой и здоровьем и, несомненно, в детстве также был крепким и здоровым карапузом, иначе просто не выжил бы в тот век, когда человек боролся с болезнью один на один.
До четырнадцати лет Кортес прожил в маленьком эстремадурском городке с населением всего в несколько тысяч человек. Медельин, прилепившийся к подножию внушительного замка, что красиво расположился на вершине холма, господствующего над широкой долиной рио Гуадиана, всегда держал под контролем все перемещения в этом крае. Городок находился на пересечении дороги с севера на юг, из Севильи в Саламанку, и дороги с востока на запад через долину Гуадианы, связующей Кастилию с Португалией. Здесь всегда была крепость. Сначала кельтская,
затем греческая, потом с 74 года до нашей эры – римская: тогда консул Квинт Цецилий Метелл сражался с мятежным Серторием за Лузитанию. Именно в честь победителя город был назван Метеллинумом, от которого и пошел кастильский Медельин. Римляне построили каменный мост, необходимый для сообщения, крепость, чтобы защищать этот стратегический мост, и при них целый город с форумом, театром и храмами. В 715 году Медельин был захвачен арабами и пять веков находился во владении мусульман, от чего ничуть не пострадал: замок поддерживался в полном порядке и реконструировался, пахотные земли обрабатывались. Затем рыцари ордена Алькантары повели Реконкисту и захватили крепость в 1234
году. С этого момента расположенный на границе двух соперничавших держав Медельин оказался в эпицентре бесконечной территориальной распри Португалии и Кастилии. Позиционная война прекратилась только в 1479 году с подписанием договора в Алькасовасе.
Юный Эрнан родился в относительно спокойное время, хотя еще продолжали тлеть угли противостояния двух враждующих сторон, разделявшего дворянские фамилии и жителей Медельина. Однако было очень далеко до той идиллической картины, которую слишком часто рисуют биографы Кортеса: травля зайцев борзыми, купание в Гуадиане и бесцельная скачка по бескрайним полям и лугам. В конце XV века Медельин, хотя и зажатый в кольце поместий орденов Алькантары и Сантьяго, тем не менее оставался активным и процветающим городом с зажиточной буржуазией и богатой еврейской общиной. Так, когда королева Изабелла объявила мобилизацию средств на борьбу с Гранадой, вклад Медельина поставил его на десятое место в списке городов, выплативших военный налог.
Поэтому деревенского паренька из Кортеса получиться не могло, но вырос он на больших просторах. Ему было достаточно взобраться по склону холма к замковой стене, присесть на камни полукруга древнего римского театра, чтобы его взору открылись бескрайние дали Эстремадуры, волновавшие мечты, а быть может, и звавшие к приключениям.
Средневековая Испания Изабеллы Католички
Сейчас трудно представить, каким был мир, в который вступал юный Эрнан. Эпоха Средних веков угасала на его глазах, и он не мог не ощущать культурного переворота конца XV века. Уже долгое время историки относят конец Средневековья к 1453 году, когда Константинополь был захвачен султаном Магометом II и Византийская империя перестала существовать. Хотя подобные исторические вехи и хорошо подходят для классификационных целей, иногда все-таки стоит оспорить обоснованность подобного разграничения. По моему Личному убеждению, Ренессанс со всем, что он привнес в плане обновления мира, проявился не ранее 1515–1520 годов. Мы еще вернемся к этому вопросу, поскольку это изменение общества, ставшее прямым следствием открытия Нового Света, произойдет непосредственно в период завоевания Кортесом Мексики. А пока посмотрим на Испанию второй половины XV века.
Кастилия: между Португалией и Арагоном
Испания занята прежде всего возвращением собственной территории. Пиренейский полуостров был захвачен маврами в VIII веке. В XI началась Реконкиста – освободительная война, которую повели наследники христиан-вестготов. Именно в этой борьбе снискал себе славу знаменитый Сид – Родриго Диас де Бивар. В XIII веке после решительной победы христиан при Лас-Навас-де-Толоса в 1212 году мусульмане вынуждены были отступить, удержавшись только в королевстве Гранада в южной части полуострова. С этого времени христианских правителей не оставляла мечта о единой Испании. Но до него было еще далеко. Пиренейский полуостров оказался разделенным на три основных блока – Португалию на западе, примерно в тех границах, что она занимает и теперь; Кастилию в центре; и Арагон на востоке. Единая и могучая Испания XVI века появится по воле женщины – Изабеллы Кастильской.
С 1454 года Кастилией правил король Энрике IV Бессильный. Не остановившись на этой малосимпатичной личности, нельзя будет понять смысл действий Изабеллы Католички.
Будучи единственным ребенком короля Хуана II Кастильского от первого брака с Марией Арагонской, Генрих IV взошел на трон после смерти своего отца. В то время ему уже минуло тридцать. В результате череды кровосмесительных браков его предков король носил явные признаки вырождения. Помимо ставшего легендарным уродства он унаследовал от отца безволие и за всю жизнь не смог принять какого-либо решения самостоятельно. За власть над ним вели бесконечную борьбу два фаворита – Белтран де ла Куэва, его бывший паж, и Хуан Пачеко, маркиз Вильенский. Еще в самом юном возрасте Энрике был обручен с Бланкой Наваррской, но исполнить супружеские обязанности оказалось выше его физических сил. Став королем, он под давлением советников, движимых заботой о наследнике престола, был вынужден отослать остававшуюся девственной Бланку и подготовить новый союз. 21 мая 1455 года в Кордове он сочетался вторым браком с Хуаной Португальской, сестрой португальского короля Альфонса V. Но и красивая черноокая Иоанна не добилась успеха. В этот раз король Энрике также не справился с супружескими обязанностями и начал испытывать сильное отвращение к женщинам.
Окружив себя подобием преторианской гвардии из мавров и охотно повязывая тюрбан, чтобы скрыть свои рыжие волосы, король Кастилии полностью погрузился в развлечения, оскорбляя чувства дворян, только и ждавших повода для мятежа. Повод представился в 1462 году, когда королева родила дочку, названную Хуаной. По общему мнению отцом ребенка был не кто иной, как фаворит короля Белтран де ла Куэва, видимо, бисексуал. Маленькая Хуана была немедленно прозвана Белтранихой (Beltraneja) и так и вошла в историю под этим именем. Признание королем Энрике IV этого незаконнорожденного ребенка наследницей трона стало искрой в пороховом погребе. Ропот части дворянства перерос в открытую войну после того, как в Авиле 5 июня 1465 года был публично сожжен герб короля. Восставшие хотели посадить на трон Альфонса – сводного брата короля. Хуан II Кастильский, отец Энрике, овдовев, женился во второй раз на Изабелле Португальской, которая, прежде чем потерять рассудок и умереть в Аревало, родила ему двух детей – Изабеллу в 1550 году и Альфонса в 1553 году.
Под давлением обстоятельств Энрике согласился назначить наследником Альфонса. Тот, несомненно, имел больше прав на престол, чем Белтраниха, но он не обладал соответствующими данными. У него были врожденные изъяны, главным из которых стало расстройство двигательного аппарата челюстей, что не позволяло ему говорить. Это был не тот король, о котором мечтали. Яд помог делу, и 5 июля 1468 года юный Альфонс скончался в Карденосе в возрасте пятнадцати лет. Его смерть оказалась сколь неожиданной, столь и спасительной, открыв путь к трону Изабелле. Маркизу Вильенскому удалось изгнать из королевского двора своего соперника Белтрана де ла Куэву и заставить Энрике признать наследницей кастильской короны Изабеллу. В результате встречи короля со своей сводной сестрой 19 сентября 1468 года в Лос-Торос-де-Гвисандо был подписан пакт.
Король отказывался от защиты прав Белтранихи и назначил наследницей престола Изабеллу, а также даровал прощение всем дворянам, поднявшим оружие против него. Единственным требованием к Изабелле было не вступать в брак без согласия брата. В Кастилии снова воцарился мир.
В последующие месяцы маркиз Вильенский был вынужден раскрыть карты. Впечатленный богатством Португалии, которая в то время становилась самой могущественной морской державой мира, враждебный Арагону, считая его угрозой для Кастилии, Пачеко задумал объединить Кастилию и Португалию: он намеревался устроить брак Изабеллы с королем Альфонсом V Португальским, тогда как Белтраниха должна была стать женой сына португальского короля, наследовавшего корону. По этому изощренному сценарию сторонники Изабеллы и приверженцы Белтранихи достигали согласия за счет Арагона.
Но в плане не учитывались личность Изабеллы и настрой ее советников – могущественного Альфонса Карильо, архиепископа Толедо, и Алонсо де Карденаса, занимавшего высокое положение в ордене Сантьяго. Восемнадцатилетняя зеленоглазая и белокурая Изабелла, вооруженная титулом наследницы престола, молодостью и красотой, решилась избавиться от опеки брата и отказалась от брака с португальским королем, как она еще раньше отвергла всех претендентов, пойдя даже на убийство одного из них – родного брата маркиза Вильенского, – чтобы уж навсегда защитить себя от его притязаний.
Сознавая, что нарушает договор и провоцирует новый всплеск гражданской войны, Изабелла тем не менее готовится вступить в брак с Фердинандом, наследным принцем Арагона, который был младше ее на год. О переговорах, которые велись в большой тайне, стало все же известно, и разгневанный Пачеко приказал закрыть границу с Арагоном. После долгих мытарств, которые пережил будущий король, вынужденный переодеться погонщиком мулов и спать на соломе в стойлах, чтобы не попасть в руки шпионов Энрике, Фердинанд добрался до Вальядолида, где его ждала Изабелла.
Бракосочетание состоялось 18 октября 1469 года в городском дворце в обстановке полной секретности. Как и желала Изабелла, Кастилия и Арагон объединились, но судьба Испании все еще не была определена. Соглашения, достигнутые в Гвисандо, более не имели силы, и Пачеко подтолкнул Энрике IV к союзу с Францией в противовес Изабелле и Арагону. Последняя была лишена права наследования престола, Белтраниха, напротив, возвратила себе статус наследной принцессы и была выдана замуж – через представителя – за герцога Гиеньского, брата Людовика XI. Но герцог, к слову сказать, полный дегенерат, был отравлен в Бордо в 1472 году. Страна оказалась в бедственном положении: дворяне, разделившись на партии Изабеллы и Белтранихи, вели затяжную войну; города отказывали в повиновении двору; царила анархия.
Гражданская война: Изабелла против Белтранихи
Выход из комы ускорили три весьма своевременные смерти. Сначала в 1471 году этот мир покинул папа Павел II: тот не хотел благословлять брак Изабеллы и Фердинанда, находившихся в близком родстве, и тем самым ставил под сомнение законность союза юных монархов! Его преемник Сикст IV, обработанный эмиссарами Изабеллы, поспешил подписать разрешительную буллу: кастильская принцесса теперь могла рассчитывать на поддержку Ватикана. Затем 14 октября 1474 года преставился Хуан Пачеко, маркиз Вильенский и гофмейстер Энрике IV, Великий магистр ордена Сантьяго. Борьба за освободившуюся в ордене вакансию – самую почетную должность в королевстве – немедленно привела к расколу дворянства. В довершение всего 11 декабря того же 1474 года при сомнительных обстоятельствах скончался сам король, вероятно, отравленный мышьяком. Так завершилось это гибельное правление.
Не давая оппозиции времени собраться, Изабелла провозгласила себя в Сеговии «владетельной королевой Кастильского королевства» и дала клятву. Это самопровозглашение произошло не во дворце-крепости Алькасаре, а в церкви Святого Михаила. Изабелла хотела этим с самого начала заявить, что она передает свою власть под защиту Церкви. Пользуясь сильнейшей поддержкой арагонского королевского дома, Изабелла сумела обойти Хуану Белтраниху, которой, в свою очередь, помогал король Португалии – ее дядя. Двадцатитрехлетняя королева Кастилии добилась трона ценой гражданской войны, разделившей страну на сторонников союза с Арагоном и тех, кто делал ставку на альянс с Португалией. В конце концов Кастилия слилась с Арагоном, и так появилась Испания, но произошло это только спустя четыре года ожесточенной борьбы. Ультраавторитарный стиль управления оттолкнул от Изабеллы некоторых ее прежних сторонников, которые перешли в стан оппозиции. Так, надменный Карильо, архиепископ Толедо, и Монрой, Великий магистр ордена Алькантары, перешли к «португальцам». Белтран де ла Куэва, напротив, перебежал в лагерь кастильской королевы. Пока дворянство металось между двух огней, в Кастилию (25 мая 1475 года) вторглись войска португальского короля. Альфонс V выступил в поход. Он обосновался в Пласенсии, где обвенчался с Белтранихой, еще не достигшей половой зрелости. Альфонс и маленькая Хуана были провозглашены королями Кастилии и Леона. Португальцы взяли Topo, Самору, а затем и Бургос. В Сеговии, которая привела Изабеллу к власти всего два года назад, вспыхнуло восстание. Трон королевы зашатался, несмотря на щедрую раздачу дворянских титулов. Аннексия Кастилии, казалось, была предрешена.
Но тут, наконец, свое слово сказал отважный и упорный Фердинанд. Во главе арагонских войск он разгромил португальцев и изгнал Альфонса V с Белтранихой. Война завершилась в Эстремадуре 24 февраля 1479 года битвой при Ла Альбуэре возле Мериды, где силы, верные Изабелле, одержали решающую победу.
И где же был последний оплот оппозиции Изабелле? В Медельине! В сражении у Мериды, вошедшем в историю как битва при Ла Альбуэре, войсками Изабеллы командовал Карденас, Великий магистр ордена Сантьяго, а противостояли ему силы Монроя, Великого магистра ордена Алькантары, и португальские войска епископа Эворского. В разжигании конфликта одну из ведущих ролей сыграла Беатриса Пачеко, графиня Медельинская, дочь преданного слуги короля Энрике. Именно в ее замке в Медельине укрылся потерпевший поражение епископ Эворский. В марте 1479 года, когда в Алькантаре велись переговоры о мире, Медельин все еще оказывал сопротивление. Город открыл ворота только после пятимесячной осады… и при гарантии неприкосновенности, которая была занесена вдоговор, подписанный противоборствующими сторонами в Алькасовасе.
На деле Изабелла нарушила все данные обещания, конфисковав имущество дворян, сражавшихся против нее. Поскольку Мартин Кортес находился в числе тех, кто сложил оружие последним, он, по всей видимости, должен был заплатить немалые суммы за прощение. Эти события объясняют, с одной стороны, намеки Лопеса де Гомара на скромный образ жизни Кортесов в конце века, а с другой – дистанцию, которую держал Эрнан в отношении королевской власти, всегда считая ее результатом случайного стечения обстоятельств. Действительно, в этот бурный период (1474–1479 годы) едва не переплелись судьбы Испании и Португалии.
Судьбоносный 1479-й
1479 год стал переломным. По договору, заключенному в сентябре в Алькасовасе, Пиренейский полуостров разделялся на две части, каждую из которых отныне ждала своя судьба. В обмен на отказ от всех притязаний на Кастилию король Альфонс V получал для Португалии выгодный раздел морей: хотя Канарские острова оставались за Кастилией, Мадера и Азорские острова признавались португальским владением, а Изабелла обязалась соблюдать монополию на торговлю с африканским побережьем, дарованную Португалии буллой папы Николая V в 1455 году. Белтраниха, ставшая политическим заложником в изнурительной борьбе за власть, предпочла удалиться в обитель Святой Клары в Коимбре.
Почти в это же время, по смерти короля Хуана II,
его сын Фердинанд, «законный супруг» Изабеллы, занял трон Арагона. Две короны соединились. Помимо собственно Арагона с центром в Сарагосе его короне принадлежали Каталония – бывшее королевство Валенсия, Балеарские острова и Сицилия. Эти территории с миллионным населением присоединились к Кастилии, в которой в 1479 году проживало четыре миллиона человек, не считая жителей Наварры и Гранады.
Новое образование на карте Европы, ставшее Испанией Фердинанда и Изабеллы, пока еще мало что представляло по сравнению с Францией с ее тринадцатью или четырнадцатью миллионами жителей. Но Испания могла соперничать с Северной Италией (5,5–6 миллионов человек), Англией (3 миллиона) или Нидерландами (2,5–3 миллиона). Германия того времени демографически была незначительнее Португалии (около одного миллиона жителей).
Но хотя на бумаге Испания 1479 года, ставшая плодом удачного брака, наследства и победы в гражданской войне, обрела свое существование, она все еще была скорее абстракцией, нежели реальностью. И в Арагоне, и в Кастилии сохранялось собственное внутреннее устройство, и в пределах этих «границ» каждая провинция стремилась подчеркнуть свою самобытность. В Кастилии сосуществовали Галисия, Астурия, Страна Басков, Леон, Эстремадура, Андалусия, Кордова, Хаэн, Мурсия и Толедо, которые составляли вокруг Бургоса, столицы Старой Кастилии, весьма неустойчивое образование. В Арагоне дела обстояли не лучше: каталонцы ревностно культивировали свой партикуляризм, тогда как в Валенсии, отличавшейся сильной концентрацией морисков,
витал дух мятежа. К этому надо еще добавить независимую позицию и военную силу дворян, засевших в своих поместьях, экономическую мощь духовно-рыцарских орденов, вольности, дарованные городам, университетские свободы и безнаказанность разбойников с большой дороги… Что же еще осталось от королевской власти?
Фердинанду и Изабелле был брошен вызов: им предстояло объединить страну, раздробленную противоречивым ходом истории и средневековой политической организацией. Изабелла приняла простое решение: цементом единства Испании станет религия.
Что подтолкнуло ее на этот путь? Почему правнучка португальского короля Жуана I не склонилась к союзу с Португалией? В то время там говорили на диалекте, еще не столь сильно отличавшемся от кастильского, да и в остальном общего у Кастилии с Португалией было не меньше, чем с еще более разношерстным Арагоном. Конечно, нельзя не учитывать влияния политических советников, считавших средиземноморское побережье Каталонии и Валенсии необходимым плацдармом для сдерживания растущей мощи мусульманского флота, которая начинала беспокоить всю Европу. Но истинные мотивы поведения Изабеллы, по-видимому, не связаны с практическими соображениями и объясняются особенностями ее характера. Можно выдвинуть следующее предположение о том, как формировались убеждения и психологические рефлексы кастильской королевы. Убогий Энрике IV стал для нее абсолютной контрмоделью. Энрике был изнеженным; она станет жесткой и неумолимой. Он был щедрым и расточительным; она полюбит деньги. Он был нечистоплотен; она начнет мыться. Он был отвратительно уродлив; она будет следить за своей внешностью и постарается быть обаятельной. Он ценил евреев и мавров; она их изгонит. Он был терпимым; она станет фанатичной. Он не выносил вида крови, она поведет войну. Он не мешал развиваться анархии, она установит железный порядок. И так во всем: нерешительность – решительность, распутство – добродетель, безбожие – вера. Он поддерживал Португалию, она выберет союз с Арагоном.
Итак, католическая религия станет для Фердинанда и Изабеллы средством реализации политики объединения. Первые признаки избранной стратегии проявились немедленно, уже с самого прихода королевской четы к власти: с 1480 года учреждается инквизиция, а на следующий год корона решает возродить дух Крестовых походов и завершить Реконкисту, предприняв первое наступление на мавров Гранады.
Инквизиция
Испанская инквизиция, о которой столько писали, обязана своим появлением политической воле королевы Изабеллы искоренить иудаизм в Кастилии. Воплощением этой воли стало восстановление старого института, созданного папой Григорием IX для борьбы с ересью катаров после военного поражения альбигойцев (1229 год). Святая инквизиция, вверенная доминиканцам, задумывалась как орган надзора, который должен был воспрепятствовать возрождению ереси катаров на юге Франции после Крестового похода против альбигойцев, завершившегося победой французского короля. Пользуясь расположением Сикста IV, благословившего ее брак по политическим мотивам, Изабелла добилась от папы разрешения на создание в Кастилии трибунала святой инквизиции и предоставления королеве Кастилии права назначать его членов.
Папская булла, учреждавшая новый орган, была датирована 1 ноября 1478 года, когда в Кастилии еще полыхала гражданская война и власть Изабеллы не окрепла, а потому данный документ не возымел немедленного эффекта. Только 27 сентября 1480 года королева смогла приступить к активным действиям, назначив трех инквизиторов первого трибунала, открывшегося в Севилье. Деятельность инквизиции была мало связана с ее первоначальным предназначением. Здесь, в Кастилии, под предлогом разоблачения лже-обращенных евреев инквизиция становится инструментом для преследования иудеев и захвата их имущества. Изабелла стремилась к достижению двух целей: превратить католицизм в государственную религию и наполнить опустевшую королевскую казну.
К несправедливости гонений, омерзительности процесса дознания, когда жертвы судей подвергались самым жестоким пыткам, добавлялась аморальность наказания, которым во всех случаях становилась конфискация имущества осужденных. Инквизиторы первыми получали свою долю – они официально имели право на покрытие судебных издержек, – затем оставшаяся часть переходила в казну. Учитывая высокое социальное положение испанских евреев в XV веке, для королевы вдруг открылось настоящее золотое дно. Когда поток ослабевал, корона не стеснялась заводить процессы против умерших, чтобы отобрать наследство у их детей!
Первый костер запылал в Севилье 6 февраля 1481 года. Два года спустя Изабелла реорганизует структуру инквизиции, учредив пресловутую «Супрему», полное название которой звучало как «Совет верховной и генеральной инквизиции». Совет состоял из четырех членов, под председательством главного инквизитора. Первым этот пост занял доминиканец Томас де Торквемада – новообращенный (
converso), ставший фанатичным католиком. Любопытно посмотреть, насколько быстро и органично инквизиция стала одним из основных инструментов управления королевской власти. Советы превратились в консультативные органы короля; в то время их было два типа – территориальные (Совет Кастилии, Совет Арагона, Совет Фландрии и пр.) и тематические (Государственный совет, Военный совет, Финансовый совет, Совет по военным орденам). То, что инквизиция как таковая была структурирована под совет, уже само по себе указывает на принадлежность религиозных вопросов к государственной сфере и полную зависимость от власти короля, который назначал и смещал советников по своему желанию. В том же 1483 году после некоторых колебаний папа Сикст IV уступил настойчивому желанию Фердинанда учредить инквизиционный трибунал в Арагоне. Главным инквизитором Арагона был немедленно назначен Торквемада. Это как нельзя лучше демонстрирует, что с помощью сети инквизиции католическая религия становилась мощным двигателем территориального объединения Испании.
Региональные трибуналы росли как грибы после дождя. Костры горели по всей стране. На волне Реконкисты Изабелла подписала 31 марта 1492 года указ об изгнании из Испании всех евреев. Последним предлагалось или покинуть страну, или обратиться в христианство в течение отведенных четырех месяцев. Желающих креститься было немного, и первая мера, предполагавшая, что иммигрирующие евреи могут продать свое имущество и захватить с собой капиталы, была отменена: на вывоз ценных металлов наложили запрет. Начинается процесс конфискации. При данных обстоятельствах те, кто предпочитал обращаться в христианство, навлекали на себя подозрения. Прошел еще один год, и более двадцати трибуналов, разбросанных по всему полуострову, занялись новообращенными: под предлогом разоблачения тайного исповедования иудаизма инквизиция быстро перешла к рассмотрению вопроса о
limpieza de sangre– «чистоте крови» испанцев. Сам факт наличия в роду евреев становился если не преступлением, то по крайней мере поводом для судебного преследования.
В этой атмосфере нетерпимости появился на свет Эрнан Кортес. Новый образ мышления, навязанный Испании королевой Изабеллой, несомненно стал одним из факторов, определивших тягу к дальним заморским путешествиям юного Эрнандо и многих его соратников.
Падение Гранады
Логика государственной религии подталкивала Изабеллу Католичку покончить с последним мавританским анклавом на полуострове. Со времен Реконкисты XIII века маленькое королевство Гранада оставалось единственным мусульманским эмиратом на кастильской земле. Гранада была основана в 1238 году Мухаммедом ибн аль Ахмаром, когда уже начинался исход мусульман из Испании. Этот эмират с зелеными полями и садами, живописно раскинувшимися у подножия гор Сьерра-Невады, сумел сохранить свою арабскую самобытность ценой компромисса: его основатель был вынужден признать себя вассалом короля Кастилии, платить дань и поддерживать добрые отношения с христианами, проживавшими на границах этого государства площадью в 30 тысяч квадратных километров.
Кастильские короли в течение двух веков не знали забот с этой страной, раздираемой изнутри бесконечными клановыми раздорами. Впрочем, в 1476 году, воспользовавшись гражданской войной, которая исключала ответный удар кастильских войск, тогдашний султан Абуль Хассан Али отказался платить дань. Впоследствии это станет предлогом для Крестового похода. Обнаглев от безнаказанности, Абуль Хассан Али совершил в 1481 году набег на маленький христианский городок Захара, уведя в плен всех жителей для продажи в рабство в Гранаде. Такое нарушение договора о добрососедских отношениях требовало на сей раз достойного ответа. Фердинанд в этот момент как раз собирался отвоевать у Франции провинции Сердань и Русильон, но Изабелла потребовала обратить жерла орудий в другую сторону и нанести удар по мусульманам.
Несмотря на некоторые неудачи в первые дни боевых действий, кампания прошла успешно. Крепости мусульман были взяты штурмом одна за другой. Победе испанцев в немалой степени способствовали внутренние разногласия в лагере арабов. Конец династии Насридов стал классическим сюжетом для романов. Упомянутый Абуль Хассан Али был женат на султанше Айше, которая родила ему двух сыновей; старшего звали Боабдилем. Затем эмир взял в жены молодую пленницу-христианку благородного происхождения – белокурую Изабеллу де Солис, которая приняла ислам и выбрала имя Зорайя – «свет зари». Она также родила ему сына. Поскольку старый султан намеревался передать трон ребенку от второй жены, Айша организовала заговор против мужа. Она вырвалась из Альгамбры, где находилась в заточении вместе с сыновьями, и свергла султана, бежавшего в Малагу в 1483 году. Началось противостояние двух группировок: партии Боабдиля, посаженного на трон Айшой, и партии Аль Загаля, брата низложенного правителя, поддерживаемого Зорайей. Этот раскол ускорил поражение мусульман. После рождения двух своих первенцев Изабелла лично приняла участие в кампании: она осадила Малагу, которая сдалась в августе 1487 года. С этого времени королева более не покинет поле сражения.
