Де Вард самым любезным образом приветствовал принцессу и, как бы открывая враждебные действия, объявил о своей готовности рассказать о герцоге Бекингэме.
      Это был ответ на холодный прием принцессы. Нападение было энергичное; принцесса почувствовала удар, но сделала вид, что он не попал в цель. Она мельком взглянула на принца и на де Гиша. Принц покраснел, де Гиш побледнел. Принцесса сохранила бесстрастный вид, однако, сознавая, сколько неприятностей может причинить ей этот враг, она с улыбкой наклонилась в сторону путешественника, который заговорил о чем-то другом.
      Принцесса была смела, даже неосторожна; при всяком отступлении неприятеля она устремлялась вперед. После минутного замешательства она бесстрашно бросилась в огонь.
      - Вы очень страдали от ран, господин де Вард? - спросила она. - Мы здесь узнали, что вам не посчастливилось и вы были ранены.
      Теперь де Варду пришла очередь вздрогнуть; он поджал губы.
      - Нет, принцесса, я почти не чувствовал боли.
      - Однако в такую страшную жару...
      - Морской воздух освежает, принцесса; кроме того, у меня было одно утешение.
      - Вот как! Тем лучше!.. Какое же?
      - Знать, что мой противник страдает больше меня.
      - О! Он был ранен серьезнее вас? Я этого не знала, - заметила принцесса с полнейшим бесстрастием.
      - Вы ошибаетесь, принцесса, или, вернее, делаете вид, что ошибаетесь. Его тело не испытывало такой боли, как мое, зато было задето его сердце.
      Де Гиш понял, к чему клонилась борьба: он сделал принцессе знак, умоляя ее прекратить состязание. Но принцесса, не отвечая графу и делая вид, что не замечает его, спросила, продолжая улыбаться:
      - Как, разве герцог Бекингэм был ранен в сердце?
      До сих пор я думала, что раны в сердце неизлечимы.
      - Увы, принцесса, - с изысканной любезностью отвечал де Вард, - все женщины убеждены в этом, и потому они так самонадеянны.
      - Вы неправильно поняли его, моя милая, - нетерпеливо заметил принц. - Господин де Вард хочет сказать, что герцог Бекингэм был ранен в сердце не шпагой, а другим оружием.
      - Ах, вот оно что! - воскликнула принцесса. - Господин де Вард пошутил; отлично. Но интересно знать, понравилась бы эта шутка герцогу? Право, очень жаль, что его нет здесь, господин де Вард.
      Глаза молодого человека блеснули.
      - Мне тоже очень жаль, - произнес он, стиснув зубы.
      Де Гиш не пошевелился. Принцесса как будто ждала, что он придет ей на помощь.
      Принц колебался. Тогда выступил шевалье де Лоррен:
      - Принцесса, де Вард отлично знает, что для такого человека, как Бекингэм, получать сердечные раны не новость.
      - Вместо того чтобы приобрести одного союзника, мне приходится иметь дело с двумя врагами, - прошептала принцесса, - врагами сговорившимися, ожесточенными.
      И она переменила тему разговора. Принцы, как известно, имеют право менять темы разговора, и этикет требует уважать это право. Оживление пропало; главные актеры сыграли свои роли.
      Принцесса ушла рано, и принц, желавший расспросить ее, предложил ей руку.
      Шевалье де Лоррен слишком боялся восстановления добрых отношений между супругами, для того чтобы оставить их в покое. Поэтому он направился к апартаментам принца с целью встретить его на обратном пути и уничтожить двумя-тремя словами все благоприятные впечатления, которые принцесса могла оставить в его сердце. Де Гиш сделал шаг по направлению к де Варду, которого тесно обступила кучка придворных. Он выразил таким образом желание поговорить с ним. Де Вард сделал ему глазами и головой знак, что он понял.
      Посторонним это движение показалось дружелюбным.
      Де Гишу недолго пришлось ждать. Освободившись от своих собеседников, де Вард подошел к де Гишу, и, снова обменявшись поклонами, они стали разгуливать по комнате.
      - Благополучно возвратились, дорогой де Вард? - начал граф.
      - Как видите, совершенно благополучно.
      - И веселы по-прежнему?
      - Больше, чем когда-либо.
      - Как я рад!
      - Что поделаешь! В этом мире столько шутовства, столько смешных причуд.
      - Вы правы.
      - Значит, вы согласны со мной?
      - Еще бы! Вы привезли нам новости?
      - Ей-богу, нет; я сам приехал сюда за новостями.
      - Рассказывайте! Вы ведь встречались в Булони с разными людьми и недавно видели одного из моих друзей.
      - Встречался с людьми?.. Видел одного из ваших друзей?..
      - Короткая же у вас память.
      - Ах да: Бражелона!
      - Именно.
      - Который едет с поручением к королю Карлу?
      - Совершенно верно. Разве он ничего не рассказал вам и вы ему ничего не рассказали?..
      - Право, не помню, что я ему говорил, но отлично помню, чего я ему не сказал.
      Де Вард обладал удивительно тонким чутьем. По холодному, исполненному достоинства обращению де Гиша он ясно почувствовал, что разговор принимает дурной оборот. Он решил держаться непринужденно и настороже.
      - Скажите же, пожалуйста, что вы от него утаили? - поинтересовался де Гиш.
      - Все, что касается Лавальер.
      - Лавальер?.. Ничего не понимаю! Что это за странная вещь, которую вы узнали, находясь далеко от Парижа, между тем как Бражелону, находившемуся здесь, ничего не было известно?
      - Вы серьезно задаете мне этот вопрос?
      - Как нельзя более серьезно.
      - Как! Вы, придворный, завсегдатай во дворце, друг принца, фаворит прекрасной принцессы?
      Де Гиш вспыхнул от гнева.
      - О какой принцессе говорите вы? - спросил он.
      - Я знаю только одну, дорогой мой. Я говорю о супруге принца. Разве при дворе есть еще какая-нибудь принцесса? Скажите.
      Де Гиш еле сдерживался; ссора была неминуема. Но де Вард хотел, чтобы поводом для нее была принцесса, а де Гиш затевал ее только ради Лавальер. С этого момента началась полная притворства игра, которая могла длиться до тех пор, пока один из противников не оказался бы серьезно задетым.
      Итак, де Гиш овладел собой.
      - Мне нет никакого дела до принцессы, дорогой де Вард, - заявил де Гиш. - Меня интересует лишь то, что вы сию минуту сказали.
      - Что же я сказал?
      - Что вы кое-что утаили от Бражелона.
      - Иначе говоря - то, что вы знаете так же хорошо, как и я, - отпарировал де Вард.
      - Даю вам слово, что нет!
      - Полно!
      - Если вы мне скажете, я буду знать, - не иначе, клянусь вам!
      - Как! Я приезжаю сюда из Булони, а вы находились здесь и видели собственными глазами то, что молва успела занести в Булонь, - и вы серьезно уверяете меня, что ничего не знаете? Помилосердствуйте, граф!
      - Как вам угодно, де Вард, но повторяю, что я ничего не знаю.
      - Вы скрытничаете; это очень предусмотрительно.
      - Значит, вы и мне не скажете больше, чем Бражелону?
      - Вы притворяетесь глухим; я убежден, что и принцесса не могла бы лучше владеть собой, чем вы.
      "Ах ты, дважды лицемер, - подумал де Гиш, - ты опять возвращаешься к принцессе".
      - Ну, раз нам трудно сговориться относительно Лавальер и Бражелона, продолжал де Вард, - поговорим о ваших личных делах.
      - Никаких личных дел у меня нет, - возразил де Гиш. - Надеюсь, вы ничего не сказали обо мне Бражелону, чего не могли бы повторить сейчас?
      - Нет. Но поймите, де Гиш, что насколько я не осведомлен относительно одних вещей, настолько мне все отлично известно о других. Например, если бы речь зашла о парижских связях герцога Бекингэма, то я мог бы порассказать вам много очень занимательного, так как был его спутником. Не хотите ли послушать?
      Де Гиш вытер вспотевший лоб.
      - Нет, - отвечал он, - тысячу раз нет! Я нисколько не любопытен и не желаю знать того, что меня не касается. Герцог Бекингэм просто мой знакомый, тогда как Рауль - близкий друг. Поэтому мне совершенно безразлично, что случилось с герцогом, и я очень интересуюсь всем, что касается Рауля.
      - Всем, что произошло с ним в Париже?
      - Ив Париже и в Булони. Вы понимаете, я нахожусь здесь; если что-нибудь случится, я дам отпор. Между тем Рауль уехал, и один только я могу выступить на его защиту. Итак, дела Рауля мне важнее моих собственных.
      - Но Рауль вернется.
      - Да, когда исполнит поручение. А до тех пор, вы понимаете, я не могу быть равнодушным к неблагоприятным слухам о нем.
      - Тем более что он проведет в Лондоне немало времени, - с усмешкой заметил де Вард.
      - Вы думаете? - удивился де Гиш.
      - Еще бы! Неужели вы предполагаете, что его послали в Лондон только с тем, чтобы он съездил туда и вернулся? Ну нет, его послали в Лондон, чтобы он там остался.
      - О граф! - сказал де Гиш, энергично сжимая руку де Варда. - Это очень неприятное для Бражелона предположение, и оно вполне оправдывает то, что он писал мне из Булони.
      Де Вард снова стал хладнокровен; насмешливость слишком увлекла его, и он неосторожно дал своему противнику перевес над собой.
      - Скажите, о чем же он писал вам? - спросил он.
      - Что вы вероломно оклеветали Лавальер и, по-видимому, смеялись над его доверием к этой девушке.
      - Все это правда, - согласился де Вард, - я ожидал услышать от виконта де Бражелона то, что обыкновенно один мужчина говорит другому, когда тот делает оскорбительные намеки. Так, например, если бы я искал с вами ссоры, то сказал бы, что принцесса, отличив своим вниманием герцога Бекингэма, потом отослала его от себя ради вас.
      - О, это нисколько бы не оскорбило меня, дорогой де Вард, - де Гиш принужденно улыбался, несмотря на то, что огонь струился по его жилам. Такая милость слаще меда.
      - Согласен, но если бы я непременно хотел вызвать вас на ссору, я бы постарался уличить вас во лжи; я рассказал бы вам об одной роще, где вы встретились с этой знаменитой принцессой, о коленопреклонениях, о целованиях ручек, и тогда вы, человек скрытный, живой и обидчивый...
      - Клянусь вам, - перебил его де Гиш с судорожной улыбкой на губах, клянусь, это не задело бы меня, и я не стал бы опровергать вас. Что делать, милейший граф, я так создан; ко всему, что касается меня, я отношусь с ледяным равнодушием. Иное дело, когда речь идет об отсутствующем, который, уезжая, просил защищать его честь. Все, что касается этого друга, волнует меня чрезвычайно.
      - Я вас понимаю, господин де Гиш; но что вы там ни говорите, нас не может особенно интересовать сейчас ни Бражелон, ни эта незначительная девушка по имени Лавальер.
      В этот момент через салон проходили несколько придворных, которые слышали только что произнесенные слова и должны были услышать также и дальнейшее.
      Де Вард заметил это и умышленно громко продолжал:
      - О, если бы Лавальер была такой же кокеткой, как принцесса, уловки которой - я согласен, вполне невинные - побудили ее сначала отослать герцога Бекингэма в Англию, а затем изгнать вас. Ведь вы попались в ее сети, не правда ли, сударь?
      Придворные подошли ближе; то были де Сент-Эньян и Маникан.
      - Что делать, дорогой! - засмеялся де Гиш. - Ведь всем известно, что я - фат. Я принял шутку всерьез и подвергся изгнанию; но я увидел свою ошибку, победил тщеславие, склонился перед кем следовало и получил позволение вернуться, принеся повинную и дав себе слово избавиться от своих заблуждений. Вы видите, что я сейчас совершенно бодр и насмехаюсь над тем, что разбивало мне сердце четыре дня тому назад. Но Рауль любим; он не смеется над слухами, которые могут разрушить его счастье; слухами, которые вы передали ему, между тем как, граф, вы знали не хуже меня, не хуже вот этих господ, не хуже всех, что эти слухи гнусная клевета!
      - Клевета! - воскликнул де Вард, взбешенный тем, что благодаря хладнокровию де Гиша попался в ловушку.
      - Ну да, клевета. Вот вам письмо, в котором Рауль сообщает мне, что вы дурно отзывались о мадемуазель де Лавальер, и спрашивает меня, что из сказанного вами об этой девушке правда. Не угодно ли вам, чтобы я пригласил в качестве судей вот этих господ, господин де Вард?
      И совершенно хладнокровно де Гиш прочитал вслух строки письма, которые касались Лавальер.
      - Теперь, - заявил де Гиш, - для меня совершенно ясно, что вы хотели потревожить покой Бражелона и что ваши слова были продиктованы злобой.
      Де Вард огляделся кругом, чтобы увидеть, не найдет ли он в ком-нибудь поддержки. Но, приняв во внимание, что де Вард прямо или косвенно оскорбил Лавальер, которая являлась в настоящее время героиней дня, придворные отрицательно покачали головой, и де Вард ни в ком не встретил сочувствия.
      - Господа, - сказал де Гиш, инстинктивно угадывая воодушевлявшее всех чувство, - наш спор с господином де Бардом касается таких щекотливых вопросов, что никому не следует слышать больше того, чем вы слышали. Поэтому я прошу вас позволить нам окончить этот разговор наедине, как подобает дворянам, когда один из них уличил другого во лжи.
      - Господа, господа! - раздались возгласы.
      - Разве вы находите, что я был неправ, защищая мадемуазель де Лавальер? - спросил де Гиш. - В таком случае я признаю свою ошибку и беру обратно все обидные слова, которые я мог сказать господину де Варду.
      - Что вы! - отозвался де Сент-Эньян. - Мадемуазель де Лавальер - ангел!
      - Воплощенная добродетель и целомудрие! - поддержал его Маникан.
      - Вот видите, господин де Вард, - поклонился де Гиш, - не я один беру под свою защиту бедную девушку. Господа, вторично обращаюсь к вам с просьбой оставить нас наедине. Вы видите, что оба мы совершенно спокойны.
      Придворные охотно разошлись. Молодые люди остались одни.
      - Недурно разыграно, - сказал де Вард графу.
      - Не правда ли? - спросил тот.
      - Что делать, в провинции я покрылся ржавчиной, тогда как вы, граф, научились здесь как нельзя лучше владеть собой и привели меня в смущение; в женском обществе всегда приобретаешь что-нибудь. Примите же мои поздравления.
      - Принимаю.
      - И разрешите мне передать поздравления также принцессе.
      - Теперь, дорогой мой де Вард, можете хоть кричать об этом.
      - Не раздражайте меня!
      - О, я вас не боюсь! Все знают, что вы злой человек. Если вы заговорите о принцессе, вас сочтут трусом, и принц сегодня же вечером прикажет повесить вас на своем окне. Говорите же, дорогой де Вард, говорите сколько угодно!
      - Я побежден.
      - Но еще не в такой степени, как вы заслуживаете.
      - Я вижу, что вы с радостью положили бы меня на обе лопатки.
      - И даже больше!
      - Только вы выбрали неудачный момент, дорогой граф; после недавно сыгранной мной партии партия с вами мне не по силам. Я потерял слишком много крови в Булони; при малейшем усилии мои раны раскроются, и, право, ваша победа будет стоить вам очень дешево.
      - Это правда, - согласился де Гиш, - хотя, появившись в нашем обществе, вы сделали вид, что совсем здоровы и что руки ваши действуют превосходно.
      - Руки действуют, это верно; но ноги очень ослабели, и, кроме того, после этой проклятой дуэли я ни разу не брался за шпагу, вы же, бьюсь об заклад, фехтовали каждый день, чтобы игра не оказалась опасной для вас.
      - Даю вам слово, сударь, - отвечал де Гиш, - что уже шесть месяцев, как я не упражнялся.
      - Нет, граф, после зрелых размышлений я не стану драться, по крайней мере с вами. Подожду Бражелона, который, по вашему мнению, сердит на меня.
      - Нет, вам не дождаться Бражелона! - вскричал де Гиш, выйдя из себя. - Ведь вы сами сказали, что Бражелон может задержаться в Лондоне, а тем временем ваш злобный ум успеет сделать свое дело.
      - Однако у меня будет извинение. Берегитесь!
      - Даю вам неделю на окончательное выздоровление.
      - Это уже лучше. Через неделю посмотрим.
      - Да, да, понимаю: в течение недели можно ускользнуть от врага. Нет, не согласен, не даю вам ни одного дня...
      - Вы с ума сошли, сударь, - вскричал де Вард, попятившись.
      - А вы бесчестны, если отказываетесь драться.
      - Ну?
      - Я доложу королю, что, оскорбив Лавальер, вы отказываетесь драться.
      - О, да вы воплощенное коварство, господин честный человек!
      - Опаснее всего коварство того, кто всегда ведет себя лояльно.
      - В таком случае возвратите мне былую силу моих ног или велите сделать себе сильное кровопускание, чтобы уравнять наши шансы.
      - Кет, я придумал нечто лучшее.
      - Что именно?
      - Мы будем драться верхом, на пистолетах. Каждому будет предоставлено право сделать три выстрела. Вы превосходно стреляете. Я знаю, что вы попадали в птицу, пустив лошадь галопом. Не отрицайте, я это видел!
      - Думаю, что вы правы, - сказал де Вард, - в таком случае возможно, что я вас убью.
      - Право, вы окажете мне услугу.
      - Постараюсь.
      - Значит, решено?
      - Руку.
      - Вот она... Но с одним условием.
      - С каким?
      - Дайте мне слово, что королю об этом не будет ничего известно.
      - Клянусь вам.
      - Иду за лошадью.
      - Я тоже.
      - Куда мы поедем?
      - На поляну. Я знаю удобное место.
      - Поедем вместе.
      - Почему же нет?
      И, направляясь к конюшне, враги прошли мимо слабо освещенных окон принцессы. За кружевными занавесками виднелась тень.
      - Вот женщина, - улыбнулся де Вард, - которая даже не подозревает, что из-за нее мы идем на смерть.
      XX
      ПОЕДИНОК
      Выбрав лошадей, де Вард и де Гиш собственноручно оседлали их.
      У де Варда не было пистолетов, зато у де Гиша нашлось две пары. Он сходил за ними, зарядил и предоставил выбор де Варду. Де Вард выбрал те пистолеты, из которых он уже стрелял двадцать раз, те самые, из которых на глазах де Гиша он убивал на лету ласточек.
      - Не удивляйтесь, - сказал он, - что я принимаю все предосторожности. Вы знаете свое оружие. Следовательно, я только уравниваю шансы.
      - Совершенно напрасное замечание, - отвечал де Гиш, - никто не оспаривает вашего права.
      - Теперь, - продолжал де Вард, - я попрошу вас помочь мне сесть на лошадь, потому что мне еще трудновато делать такие движения.
      - В таком случае нам нужно драться стоя.
      - Нет, сидя в седле, я чувствую себя прекрасно.
      - Отлично, не будем больше говорить об этом.
      И де Гиш помог де Варду сесть на лошадь.
      - Однако, - заметил де Вард, - мы настолько увлеклись желанием уничтожить друг друга, что совершенно упустили из виду одно обстоятельство.
      - Какое?
      - Темноту; нам придется убивать друг друга наобум.
      - Пустяки; все равно одни и те же последствия...
      - Следует принять во внимание еще одно: честные люди никогда не сражаются без секундантов.
      - О, - воскликнул де Гиш, - ведь мы будем действовать по всем правилам.
      - Да; но я не хочу дать повод для разговоров, что вы убили меня из-за угла, точно так же как, если я убью вас, я не хочу, чтобы меня обвинили в преступлении.
      - Разве такие обвинения появлялись в связи с вашей дуэлью с герцогом Бекингэмом? - спросил де Гиш. - Между тем она происходила на тех же условиях, что и наш предстоящий поединок.
      - Но ведь тогда было светло; мы стояли в воде почти по пояс; кроме того, на берегу собралось немало зрителей.
      Де Гиш несколько мгновений размышлял. Но в его голове окончательно утвердилась мысль, что де Вард хочет привлечь свидетелей с целью возобновить разговор о принцессе и придать дуэли новый оборот. Поэтому он ничего не ответил, и когда де Вард в последний раз вопросительно посмотрел на него, он знаком дал ему понять, что предпочитает держаться принятых условий.
      Итак, двое противников пустились в путь, выехав из замка через те самые ворота, возле которых мы недавно видели Монтале и Маликорна.
      Словно для того, чтобы побороть зной, на темном небе собрались облака, и ночь медленно гнала их с востока на запад. Этот тяжелый свод, без просветов и без вспышек молний, давил на землю и начинал медленно разрушаться от порывов ветра, как огромное полотно.
      Падали крупные, теплые капли дождя и сбивали пыль в шарики. В то же время жаждущие влаги цветы, кустарники и деревья в предчувствии грезы распространяли крепкий аромат, навевавший сладкие воспоминания, мысли о юности, о вечной жизни, о счастье и любви.
      - Как хорошо пахнет земля, - проговорил де Вард, - она кокетничает с нами, стараясь привлечь к себе.
      - Кстати, - сказал де Гиш, - мне пришло в голову несколько мыслей, которыми я хочу поделиться с вами.
      - По поводу чего?
      - По поводу нашего поединка.
      - Действительно, мне кажется, что нам пора заняться им.
      - Это будет обыкновенная дуэль, согласно установленным правилам?
      - Скажите ваши условия.
      - Мы выберем удобную полянку, сойдем с лошадей, привяжем их к чему придется и встретимся без оружия. Потом каждый из нас отойдет на полтораста шагов и снова двинется навстречу другому.
      - Хорошо! Именно таким образом я убил в Сен-Дени бедного Фоливана три недели тому назад.
      - Извините, вы забываете одну подробность.
      - Какую?
      - Во время дуэли с Фоливаном вы шли друг на друга со шпагами в зубах и пистолетами в руках.
      - Это верно.
      - На этот раз, напротив, мы, по вашему желанию, снова сядем на коней и сшибемся; кто захочет, тот и будет стрелять первым.
      - Это самое лучшее, конечно. Но так как уже темно, то нужно ожидать больше промахов, чем днем.
      - Может быть. Каждый имеет право выстрелить три раза; для первых двух выстрелов пистолеты заряжены, для третьего - придется снова зарядить.
      - Отлично! Где же произойдет наша дуэль?
      - Вам хочется драться в каком-нибудь определенном месте?
      - Нет.
      - Вы видите впереди рощицу?
      - Рошен? Отлично.
      - Вам она известна?
      - Превосходно.
      - Значит, вы знаете, что посредине нее есть лужайка?
      - Да.
      - Поедем туда.
      - Хорошо!
      - Она похожа на огороженную площадку со всевозможными дорожками, тропинками, рвами, аллеями; словом, мы будем чувствовать себя таи превосходно.
      - Я согласен. Мы, кажется, приехали?
      - Да. Посмотрите, как чудесно. Звездный свет, как говорит Кортель, сконцентрирован на этом месте; естественной границей служат деревья, окружающие площадку точно стеной.
      - Хорошо! Действуйте, как вы сказали.
      - В таком случае точнее определим условия.
      - Вот мои условия; если у вас есть какие-нибудь возражения, скажите.
      - Слушаю.
      - Если будет убита лошадь, всадник может сражаться пешим.
      - Не возражаю, потому что у нас нет запасных лошадей.
      - Но другой дуэлянт не обязан сходить с лошади.
      - Другой дуэлянт волен действовать как ему угодно.
      - Сойдясь, противники могут не разъезжаться и, следовательно, стрелять друг в друга в упор.
      - Принято.
      - Три заряда, не больше, не правда ли?
      - Думаю, что этого довольно. Вот порох и пули для ваших пистолетов; отмерьте три заряда, возьмите три пули; я сделаю то же самое, потом мы рассыплем остаток пороха и выкинем пули.
      - И поклянемся крестом, - прибавил де Вард, - что у нас нет больше ни пороху, ни пуль?
      - Клянусь, - согласился де Гиш, подняв руку к небу.
      Де Вард последовал его примеру.
      - А теперь, милый граф, - сказал он, - позвольте мне заявить, что вам не удалось одурачить меня. Вы любовник или скоро будете любовником принцессы. Я отгадал вашу тайну, и вы боитесь, что я ее разглашу. Вы желаете убить меня, чтобы обеспечить мое молчание, - это так понятно, и на вашем месте я поступил бы точно так же.
      Де Гиш опустил голову.
      - Однако стоило ли, - торжествующим тоном продолжал де Вард, - навязывать мне еще эту неприятность с Бражелоном? Берегитесь, мой друг, загнанный в тупик дикий кабан приходит в бешенство; преследуемая лисица делается свирепой, как ягуар. Следовательно, доведенный вами до крайности, я буду отчаянно защищаться.
      - Это ваше право.
      - Да, но берегитесь, я наделаю вам много неприятностей. Например, вы догадываетесь, не правда ли, что я не был глуп и не запер мою тайну, вернее, вашу тайну, в своем сердце на замок? Один из моих друзей, человек очень умный, вы его знаете, посвящен в мою тайну; таким образом, поймите хорошенько: если вы меня убьете, моя смерть не принесет вам особенно большой пользы, между тем как, напротив, если я вас убью, гм!.. все возможно, вы понимаете?
      Де Гиш вздрогнул.
      - Если я вас убью, - продолжал де Вард, - то два врага принцессы приложат все усилия, чтобы ее погубить.
      - О, сударь, - вскричал взбешенный де Гиш, - не рассчитывайте на мою смерть! Одного из этих врагов я надеюсь убить сейчас, а другого при первом же удобном случае.
      Де Вард отвечал таким сатанинским хохотом, что человек суеверный испугался бы. Но де Гиш не был впечатлителен.
      - Мне кажется, - сказал он, - мы обо всем договорились, господин де Вард. Итак, выезжайте на место сражения, если не хотите, чтобы выехал я.
      - Нет, зачем же, - отвечал де Вард. - Я восхищен тем, что могу избавить вас от труда.
      И, пустив лошадь галопом, он пересек всю лужайку и остановился как раз напротив того места, которое занял де Гиш.
      Де Гиш не двигался. На расстоянии ста шагов противники, скрытые густой тенью вязов и каштанов, были совершенно не видны друг другу.
      В течение минуты царила полная тишина. Потом каждый услышал двойное щелканье пистолетных курков. Де Гиш, следуя обычной тактике, пустил лошадь в галоп, в уверенности, что плавное качание и быстрота движения защитят его. Он направился по прямой линии к тому месту, где, по его мнению, должен был находиться де Вард. На половине пути он рассчитывал встретиться с противником, но ошибся. Тогда он стал продолжать путь, предполагая, что де Вард ожидает его, не трогаясь с места.
      Но, проехав две трети поляны, он вдруг увидел, что площадка осветилась, и в то же мгновение пуля со свистом сбила перо, украшавшее его шляпу. Почти тотчас же за первым выстрелом, озарившим поляну, грянул второй выстрел, и вторая пуля угодила в голову лошади де Гиша, немного ниже уха. Животное упало.
      Эти два выстрела были неожиданностью Для де Гиша, ибо они раздались со стороны, противоположной гой, где он рассчитывал встретить де Варда; но так как он отличался большим самообладанием, то рассчитал свое падение, - впрочем, не вполне правильно, и его нога оказалась под лошадью.
      Когда лошадь начала биться в агонии, де Гишу удалось высвободить ногу.
      Почувствовав, что животное слабеет, он сунул пистолеты в кобуры, из боязни, чтобы они не выстрелили от падения и он не остался бы безоружным. Поднявшись, он снова вынул пистолеты и направился к тому месту, где при вспышке выстрелов увидел де Варда. Де Гиш сразу же разгадал маневр противника, в сущности, чрезвычайно простой.
      Вместо того чтобы двигаться навстречу де Гишу или же оставаться на месте и ждать его, де Вард отъехал по кругу шагов на пятнадцать, держась все время в тени, когда же противник появился на середине поляны, он хорошенько прицелился и выстрелил, причем теперь галоп лошади скорее помог ему, чем помешал.
      Мы уже знаем, что, несмотря на темноту, первая пуля пролетела всего на расстоянии пальца от головы де Гиша.
      Де Вард до такой степени был уверен в удаче, что ому показалось, будто де Гиш упал. Он крайне удивился, когда, вглядевшись, обнаружил, что всадник по-прежнему держится в седле. Тогда он поторопился выстрелить вторично, но рука его дрогнула, и он убил лошадь. Этот промах мог бы сослужить ему службу, если бы де Гиш остался лежать на земле, придавленный лошадью. Прежде чем граф высвободился бы, де Вард успел бы снова зарядить пистолет, и де Гиш оказался бы в полной его власти.
      Но де Гиш вскочил на ноги, и в его распоряжении были три выстрела. Де Гиш моментально оценил положение вещей. Нужно было предупредить де Варда. Он побежал, чтобы успеть приблизиться к противнику раньше, чем тот перезарядит пистолет.
      Де Вард увидел, что граф мчится как ураган. Пуля входила туго и не поддавалась давлению шомпола. Плохо зарядить - значило даром потерять последний выстрел. Зарядить хорошо - значило потерять время, или, вернее, потерять жизнь. Он пришпорил лошадь, и та поднялась на дыбы. Де Гиш повернулся, и в то мгновение, как лошадь опускалась, раздался выстрел, сбивший шляпу де Варда. Де Вард понял, что в его распоряжении несколько секунд; он воспользовался ими, чтобы зарядить пистолет.
      Де Гиш, видя, что его противник остался в седле, бросил первый пистолет, теперь уже ненужный, и двинулся к де Варду, подняв второй. Но не успел он сделать трех шагов, как де Вард прицелился в него и выстрелил. В ответ раздался гневный вопль; рука графа судорожно дернулась и повисла как плеть. Пистолет упал на землю.
      Де Вард увидел, как де Гиш наклонился, схватил пистолет левой рукой и сделал еще шаг вперед. Минута была роковая.
      - Я погиб, - прошептал де Вард, - он только ранен.
      Но в то мгновение, когда де Гиш прицеливался в де Варда, его голова, плечи и ноги вдруг ослабели. Он тяжело вздохнул и покатился к ногам лошади де Варда.
      - Готово! - прошептал тот.
      И, подобрав поводья, пришпорил лошадь, которая, перескочив через безжизненное тело, примчала де Варда в замок. Приехав туда, де Вард с четверть часа обдумывал положение. Он так торопливо покинул поле битвы, что даже не удостоверился, действительно ли де Гиш мертв.
      Два предположения возникали во взволнованном уме де Варда: де Гиш мог быть убит либо он только ранен. Если де Гиш убит, следовало ли оставлять его тело на съедение волкам? Это уже была бессмысленная жестокость, так как мертвый де Гиш не мог разгласить тайны дуэли. Если же он не убит, зачем, оставив его без помощи, прослыть дикарем, не способным к великодушию? Это последнее соображение одержало верх.
      Де Вард осведомился, где Маникан.
      Он узнал, что Маникан спрашивал о де Гише и, не найдя его, лег спать. Де Вард разбудил его и рассказал о дуэли; Маникан не произнес ни слова, но слушал с таким напряжением, какого трудно было ожидать от этого лентяя. Когда де Вард кончил, Маникан промолвил одно только слово: