- Да, конечно, вы правы. Я это тоже заметил, так как до этого лодки и шлюпки, как мы видели, ежедневно приходили сюда десятками.
      - Надо будет хорошенько осведомиться, - помолчав, сказал Арамис. Даже если мне придется построить плот...
      - Но тут есть челноки. Если хотите, я раздобуду один...
      - Челнок, челнок!.. Вы думаете, что челнок... Челнок, чтобы перевернуться на нем? Нет, нет, - решительно возразил ваннский епископ, - не нам с вами переплывать море в скорлупке. Подождем, подождем еще.
      И Арамис принялся ходить взад и вперед, пытаясь скрыть все возрастающую тревогу
      Портос, уставший следить за лихорадочными движениями своего друга, Портос, доверчивый и спокойный Портос, ничего не знавший о причинах этого неистового волнения, выдававшего себя лишь внешними проявлениями, остановил Арамиса.
      - Сядем на этот камень, - попросил он. - Присядьте рядом со мной, и я умоляю вас, умоляю самым решительным образом, объясните мне, и так, чтобы я хорошенько понял, объясните мне наконец, что мы тут делаем.
      - Портос... - начал в смущении Арамис.
      - Я знаю, что мнимый король хотел сбросить с трона настоящего короля. Об этом вы рассказали мне, и это понятно. Я знаю, что мнимый король собирался продать Бель-Иль англичанам. И это тоже понятно. Я знаю, что мы, инженеры и военачальники, поспешно прибыли на Бель-Иль, чтобы возглавить работы по его укреплению и принять на себя командование десятью ротами, которые набраны, содержатся господином Фуке и находятся в его подчинении, или, иными словами, десятью ротами его зятя. И это мне достаточно ясно.
      Арамис нетерпеливо вскочил. Он был похож на льва, которому докучает муха.
      Портос удержал его за руку.
      - Но, несмотря на усилия, которые прилагает мой ум, несмотря на все размышления, я не могу понять и никогда не пойму, почему, вместо того чтобы направлять к нам войска, вместо того чтобы поддержать нас, прислав людей, оружие и провиант, нас оставляют без лодок, а Бель-Иль без снабжения и без помощи; почему, вместо того чтобы установить с нами связь подачей сигналов, доставкой письменных приказов или изустно, прерывают всякое сообщение с нами? Ответьте же мне, Арамис, или лучше, прежде чем отвечать, выслушайте, что я думаю, какие мысли одолевают меня.
      Епископ поднял голову.
      - Так вот, Арамис, - продолжал Портос, - я думаю, я вообразил, что во Франции произошли большие события. Мне всю ночь напролет снился Фуке, мне снились мертвые рыбы, разбитые яйца, неприбранные убогие комнаты. Дурные сны, д'Эрбле, они пророчат беду.
      - Портос, что там такое? - перебил Арамис, порывисто вставая и указывая своему другу черную точку на багровой полоске моря.
      - Судно! - обрадовался Портос. - Да, это судно. Ах, наконец-то мы получим известия!
      - Два! - вскричал епископ, заметив новые мачты. - Два, три, четыре!
      - Пять! - крикнул Портос. - Шесть, семь! Ах, боже мой, да тут целый флот!
      - Должно быть, возвращаются наши бель-ильские рыбаки, - уверенно проговорил Арамис, хотя внутренне он был сильно встревожен представшей пред его глазами картиной.
      - Уж очень велики эти суда; они не могут быть рыбачьими лодками. И к тому же не кажется ли вам, дорогой Арамис, что они идут с той стороны, где устье Луары?
      - Да, они идут оттуда...
      - Смотрите, их увидели все; вот женщины и дети. Они бегут на берег.
      В это время подошел старый рыбак.
      - Это наши лодки? - спросил его Арамис.
      Старик всмотрелся в морскую даль.
      - Нет, монсеньер, это суда королевского флота.
      - Суда королевского флота! - повторил Арамис, содрогнувшись в душе. Но откуда вы это знаете?
      - По флагу. На наших лодках и на торговых судах флагов никогда не бывает. На таких больших парусниках обыкновенно перевозят войска.
      - А! - сказал Арамис.
      - Ура! - воскликнул Портос. - Это идут подкрепления, не так ли, дорогой Арамис?
      - Возможно.
      - Если это только не англичане.
      - С Луары? Это было бы ужасным несчастьем! Разве им не понадобилось бы в этом случае пройти через Париж?
      - Вы правы. Это, разумеется, подкрепления или, может быть, провиант.
      Арамис закрыл руками лицо и ничего не ответил. Потом вдруг приказал:
      - Портос, объявите тревогу!
      - Тревогу? Но почему?
      - Пусть канониры вернутся на свои батареи, пусть прислуга находится возле орудий, пусть будут особенно бдительны у береговых пушек.
      Портос сделал большие глаза. Он внимательно посмотрел на своего друга, точно хотел убедиться, что тот действительно в здравом уме и твердой памяти.
      - Если вы немедленно не пойдете, мой дорогой и бесценный друг, - продолжал Арамис своим самым ласковым тоном, - то это сделаю я и лично отдам все эти необходимые распоряжения.
      - Иду, сию минуту иду, - ответил Портос и пошел выполнять приказание. По дороге он, впрочем, неоднократно оглядывался, чтобы выяснить, не ошибся ли ваннский епископ и не зовет ли его назад, обратившись к более здравым мыслям.
      Пробили тревогу. Раздалась барабанная дробь. Запели рожки. Разнесся глухой звон большого набатного колокола. В мгновение ока мол и дамба заполнились любопытными и солдатами. В руках у артиллеристов, стоявших у больших, поставленных на каменные лафеты орудий, дымились фитили. Когда каждый занял указанное ему боевым расписанием место, когда приготовления к обороне были завершены, Портос робко обратился к епископу, шепнув ему на ухо:
      - Позвольте, Арамис, я хочу постараться понять...
      - Погодите: вы и так вскоре поймете решительно все, - так же шепотом ответил ваннский епископ своему заместителю и помощнику.
      - Этот флот, на всех парусах направляющийся к Бель-Илю, королевский флот, так ведь?
      - Но раз во Франции два короля, которому из них принадлежит этот флот? Что вы на это ответите, друг мой Портос?
      - О, вы открываете мне глаза, - сказал гигант, пораженный этим доводом Арамиса.
      И Портос, которому ответ друга открыл глаза, а вернее сказать, сделал завесу, закрывавшую их, еще более плотной, поторопился на батареи, чтобы следить за теми, кто находился у него в подчинении, и чтобы призвать каждого честно исполнить свой долг.
      Между тем Арамис, не сводя глаз с горизонта, наблюдал за приближением кораблей. Народ и солдаты, взобравшись на выступы скал, различали сначала верхушки мачт, затем паруса и, наконец, увидели самые корабли с развевающимися на гафелях флагами короля Франции.
      Была уже ночь, когда один из этих плашкоутов, прибытие которых так взбудоражило население острова, бросил якорь на пушечный выстрел от крепости.
      Несмотря на ночную тьму, вскоре на палубе этого судна можно было заметить какую-то суету, и почти тотчас же от его борта отделилась шлюпка; три гребца, усиленно налегая на весла, погнали ее по направлению к гавани; через несколько минут они пристали у подножия бастиона. Рулевой этой шлюпки поднялся на мол. В руке у него был пакет, которым он усердно махал, давая понять, что он прибыл вести с кем-то переговоры.
      Многие солдаты узнали его. Это был хозяин одного из тех двух баркасов, которые сберегал Арамис и которые были отправлены на розыски пропавших судов Портосом, обеспокоенным двухдневным отсутствием рыбаков. Он потребовал, чтобы его проводили к г-ну д'Эрбле. Два солдата по знаку сержанта стали по обе стороны от него и повели его к Арамису.
      Арамис находился на набережной. Посланный предстал перед ваннским епископом. Было очень темно, несмотря на то что солдаты, сопровождавшие Арамиса во время обхода им укреплений и стоявшие в некотором отдалении, держали в руках горящие факелы.
      - Как, Ионатан! Откуда?
      - От имени тех, кто захватил меня в плен.
      - Но кто же захватил тебя в плен?
      - Известно ли вам, монсеньер, что мы отправились на розыски наших товарищей?
      - Да. Ну а потом?
      - Потом, монсеньер... мы были вскоре задержаны сторожевым судном его величества короля.
      - Какого короля? - вмешался Портос.
      Ионатан удивленно посмотрел на Портоса.
      - Говори, - продолжал епископ.
      - Нас схватили, монсеньер, и присоединили к задержанным вчера утром.
      - Что это за мания - хватать всех и каждого! - перебил Портос.
      - Нам, сударь, хотели помешать сообщить вам об этом, - отвечал Ионатан.
      Теперь, в свою очередь, не понял Портос.
      - И вас освободили сегодня? - спросил он.
      - Лишь для того, чтобы я мог сообщить, монсеньер, что нас задержали.
      "Все больше и больше туману", - подумал честный
      Портос.
      Арамис в это время пытался понять случившееся.
      - Итак, - сказал он, - выходит, что королевский флот блокирует побережье?
      - Да, монсеньер.
      - Кто им командует?
      - Капитан королевских мушкетеров.
      - ДаАртаньян! - воскликнул Портос.
      - Мне кажется, что его зовут именно так,
      - И он вручил тебе это письмо?
      - Да, монсеньер.
      - Поднесите ближе факелы!
      - Это его почерк, - заметил Портос.
      Арамис быстро прочел нижеследующее:
      "Приказ короля - захватить Бель-Иль.
      Приказ: истребить гарнизон, если будет оказано сопротивление.
      Приказ: арестовать всех солдат гарнизона.
      Подписано: даАртаньян, который третьего дня арестовал г-на Фуке и отправил его в Бастилию".
      Арамис побледнел и скомкал бумагу в руке.
      - Ну что же? - спросил Портос.
      - Ничего, друг мой, ничего, - ответил Арамис и обратился к Ионатану: - Скажи мне...
      - Монсеньер!
      - Ты говорил с господином даАртаньяном?
      - Да, монсеньер.
      - Что он сказал?
      - Что хотел бы сам переговорить с монсеньером.
      - Где?
      - На борту своего корабля.
      - На борту своего корабля?
      Портос повторил:
      - На борту своего корабля?
      - Господин мушкетер, - продолжал Ионатан, - приказал взять вас обоих - вас, господин д'Эрбле, и вас, господин инженер, в нашу шлюпку и доставить к нему.
      - Поедем! - обрадовался Портос. - Милый мой даАртаньян!
      Но Арамис перебил его.
      - Вы с ума сошли! - вскричал он. - Кто поручится, что тут нет ловушки?
      - Со стороны другого короля? - таинственно зашептал Портос.
      - Одним словом, ловушка! Этим все сказано, друг мой.
      - Это возможно; но что делать? Если даАртаньян приглашает нас, то нам все же...
      - Кто вам сказал, что это действительно даАртаньян?
      - А, в таком случае... но ведь его почерк...
      - Почерк можно подделать. И его почерк подделали; посмотрите, как дрожала рука писавшего,
      - Вы и на этот раз правы; по пока мы решительно ничего не знаем.
      Арамис промолчал.
      - Правда, - заметил добродушный Портос, - мы, в сущности, и не нуждаемся в том, чтобы знать.
      - Что прикажете делать? - спросил Ионатан.
      - Ты вернешься к этому капитану и скажешь ему, что мы просим его лично приехать на остров.
      - Понимаю, - сказал Портос.
      - Слушаю, монсеньер, - отвечал Ионатан. - Но если капитан откажется отправиться на Бель-Иль?
      - Если он откажется, то поскольку у нас есть пушки, мы пустим их в дело.
      - Против даАртаньяна?
      - Если это даАртаньян, Портос, он приедет. Отправляйся, Ионатан, отправляйся.
      - Черт возьми! Я ничего не понимаю, - пробормотал Портос.
      - Сейчас вы поймете все, решительно все, мой дорогой; время для этого наступило. Садитесь на этот лафет, превратитесь в слух и внимательно следите за моими словами.
      - О, я слушаю, черт возьми! Не сомневайтесь!
      - Могу ли я, монсеньер, ехать? - прокричал Ионатан.
      - Поезжай и возвращайся с ответом! Пропустите шлюпку, эй, кто там!
      Шлюпка отчалила и направилась к кораблю.
      Арамис взял Портоса за руку и приступил к объяснениям.
      XXIV
      ОБЪЯСНЕНИЯ АРАМИСА
      - Я должен рассказать вам, друг Портос, нечто такое, что, по всей вероятности, повергнет вас в изумление, но вместе с тем и осведомит обо всем.
      - О, мне нравится, когда что-нибудь изумляет меня, - благожелательно ответил Портос, - не стесняйтесь со мною, пожалуйста. Я нечувствителен к душевным волнениям. Итак, не останавливайтесь ни перед чем, говорите!
      - Это трудно, Портос... очень трудно, ибо - предупреждаю еще раз мне предстоит рассказать вам странные, очень странные вещи... нечто в высшей степени необычное.
      - О, вы говорите так хорошо, друг мой, что я готов слушать вас целыми днями. Итак, говорите, прошу вас... или вот что пришло мне в голову: чтобы облегчить вашу задачу и помочь вам рассказать эти странные вещи, я буду задавать вам вопросы.
      - Хорошо.
      - Ради чего мы собираемся драться?
      - Если вы будете задавать вопросы подобного рода, Портос, то вы нисколько не облегчите моей задачи и, спрашивая меня таким образом, не облегчите моей обязанности открыться пред вами во всем. Напротив, в этом и заключается мой гордиев узел. Его нужно перерубить одним махом. Знаете ли, друг мой, имея дело с таким добрым, великодушным и преданным человеком, как вы, необходимо и ради себя самого, и ради него храбро приступить к исповеди. Я вас обманул, достойный мой друг.
      - Вы меня обманули?
      - Бог мой, да, обманул.
      - Это было сделано ради моего блага?
      - По крайней мере, мне так казалось, Портос. Я искренне верил в это.
      - В таком случае, - улыбнулся славный владелец поместья Брасье, - в таком случае вы оказали мне большую услугу, и я приношу вам свою благодарность; ведь если бы вы не обманули меня, я бы и сам мог ошибиться. Но в чем, однако, вы обманули меня?
      - Я служил узурпатору, против которого Людовик Четырнадцатый в данный момент бросает все свои силы.
      - Узурпатор, - сказал Портос, почесывая в недоумении лоб, - это... Я не очень-то хорошо понимаю.
      - Это один из двух королей, которые оспаривают друг у друга корону Франции.
      - Отлично... Значит, вы служили тому, кто не Людовик Четырнадцатый?
      - Вы сразу поняли истинное положение дел.
      - Из этого следует...
      - Из этого следует, что мы с вами мятежники, мой бедный дорогой друг.
      - Черт, черт!.. - воскликнул пораженный Портос.
      - О, будьте спокойны, Портос, мы еще найдем способ спастись, поверьте.
      - Не это меня беспокоит. Меня волнует, что слово мятежник - скверное слово.
      - Увы!..
      - Значит, и герцогский титул, который мне обещали...
      - Его жаловал вам узурпатор.
      - Это совсем не то, Арамис, - величественно произнес Портос.
      - Друг мой, если б это зависело от меня, вы стали бы принцем.
      Портос принялся меланхолически покусывать ногти.
      - Обманув меня, - заговорил он, - вы поступили нехорошо, Арамис, потому что на это герцогство я очень рассчитывал. О, я серьезно рассчитывал на него, зная вас за человека, умеющего держать свое слово.
      - Бедный Портос! Простите меня, умоляю вас.
      - Значит, - настойчиво продолжал Портос, не ответив на смиренные мольбы епископа ваннского, - значит, я рассорился с Людовиком Четырнадцатым?
      - Я все улажу, дорогой друг, улажу. Я все возьму на себя.
      - Арамис!..
      - Нет, нет, Портос, заклинаю вас, позвольте мне действовать. Не нужно бессмысленного великодушия, не нужно неуместного самопожертвования! Вы ничего не знали о моих планах. Вы ничего не делали ради себя самого. Я дело другое. Я зачинщик этого заговора. Мне потребовался мой неразлучный товарищ; я вас позвал, и вы явились на зов, памятуя о нашем старом девизе: "Все за одного, один за всех". Мое преступление, Портос, состояло в том, что я поступил как отъявленный эгоист.
      - Вот слово, которое мне по сердцу, - перебил его
      Портос, - и раз вы действовали исключительно в своих интересах, я никак не могу сердиться на вас. Ведь это вполне естественно!
      И с этими словами Портос пожал руку старого друга.
      Столкнувшись с таким бесхитростным душевным величием, Арамис почувствовал себя ничтожным пигмеем; второй уже раз приходилось ему отступать перед неодолимой мощью сердца, которое гораздо могущественнее, чем самый блестящий ум. Безмолвным и крепким пожатием ответил он своему верному другу.
      - А теперь, - попросил Портос, - когда мы до конца объяснились, теперь, когда я окончательно отдал себе отчет в нашем положении относительно короля Людовика, я думаю, что вам следует объяснить мне политическую интригу, жертвами которой мы стали, потому что я вижу, что под этим кроется политическая интрига.
      - Все относящиеся сюда обстоятельства вам подробно разъяснит даАртаньян, который сейчас прибудет. Простите меня, но я так измучен страданием, так озабочен, что мне нужно все мое присутствие духа, весь мой разум, чтобы исправить тот ложный шаг, который я так неосторожно заставил вас сделать; итак, наше положение определилось, оно совершенно ясно. Отныне у короля Людовика Четырнадцатого существует лишь один-единственный враг, и этот враг - я. Я сделал вас своим пленником, и вы следовали за мной по пятам. Сегодня я отпускаю вас на свободу, и вы летите к своему властелину. Как видите, Портос, во всем этом нет ни малейшей трудности.
      - Вы думаете?
      - Я в этом глубоко убежден.
      - Но в таком случае, - молвил Портос, направляемый своим поразительным здравым смыслом, - если наше положение настолько определенно и ясно, как вы говорите, в таком случае почему мы готовим пушки, мушкеты и все остальное? Гораздо проще, мне кажется, сказать даАртаньяну: "Милый друг, мы допустили ошибку; ее нужно исправить, откройте нам выход, дайте нам выйти и "будьте здоровы"!"
      - Ах, - покачал головой Арамис.
      - Неужели вы не одобряете моего плана?
      - Я вижу в нем одну трудность.
      - Какую?
      - Трудность в том, что даАртаньян может явиться с такими инструкциями, что нам придется пустить в ход оружие.
      - Да что вы! Оружие против даАртаньяна? Безумие! Против нашего любимого даАртаньяна?!
      Арамис еще раз покачал головой.
      - Портос, - вздохнул он, - если я велел зажечь фитили и навести пушки, если велел бить тревогу, если я позвал всех на стены, эти превосходные стены Бель-Иля, которые вы так замечательно укрепили, и расставил защитников по местам, то все это я сделал с известным умыслом. Подождите, не осуждайте меня, или нет, лучше не ждать...
      - Что же делать?
      - О, если б я знал!
      - Но есть вещь гораздо более легкая, чем защищаться: это - взять лодку и пуститься во Францию, где...
      - Милый друг, - сказал с грустной улыбкой Арамис, - не будем тешить себя вымыслами, как дети; давайте будем мужчинами и в наших мыслях, и в наших делах. Погодите, из гавани окликают какую-то шлюпку. Минуту внимания, друг, погодите!
      - Это, наверное, даАртаньян, - громовым голосом произнес Портос, подходя к парапету.
      - Он самый, - ответил капитан мушкетеров, легко выскакивая из шлюпки на ступеньки причала. И он начал быстро подниматься по лестнице, которая вела на небольшую площадку, где его поджидали двое друзей. Пока даАртаньян поднимался по лестнице, Арамис и Портос заметили какого-то офицера, который неотступно следовал за капитаном.
      ДаАртаньян остановился на полдороге. То же сделал и его спутник.
      - Удалите ваших людей! - крикнул мушкетер Портосу и Арамису. - Пусть они отойдут настолько, чтобы не могли слышать нашей беседы.
      Приказание, отданное Портосом, было мгновенно выполнено. Тогда, повернувшись к своему спутнику, д'Артаньян резко произнес:
      - Сударь, здесь не корабль королевского флота, где, следуя данному вам приказу, вы так заносчиво разговаривали со мной.
      - Сударь, - отвечал офицер. - Я не разговаривал с вами заносчиво, я просто выполнял, правда, неукоснительно, приказание, которое получил при отъезде. Мне приказали следовать за вами повсюду. Я следую. Мне приказали не допускать вас до переговоров с кем бы то ни было без того, чтоб я не был осведомлен о содержании этих переговоров, и я вмешиваюсь в - ваши переговоры.
      ДаАртаньян задрожал от гнева; вздрогнули и Портос с Арамисом, слышавшие этот диалог от слова до слова; (т наполнил их души тревогой и опасениями. ДаАртаньян яростно покусывал ус, что выдавало негодование, предвещавшее, в свою очередь, взрыв; он подошел к офицеру.
      - Сударь, - начал он, тихо, по отчетливо выговаривая слова, и его голос прозвучал тем более грозно, что под спокойною внешностью капитана таилась едва сдерживаемая буря, - сударь, когда я отправлял сюда шлюпку, вы пожелали узнать, что я пишу защитникам Бель-Иля. Вы показали мне некий приказ, и в то же мгновение я показал вам записку, которую написал. Когда возвратился старший отправленной мною шлюпки, когда я получил ответ от этих господ (и он указал офицеру рукою на Портоса и Арамиса), вы слышали рассказ посланного мною человека от первого и до последнего слова. Все это было предусмотрено вашим приказом, и все было неукоснительно исполнено мною без какого-либо противодействия с моей стороны. Так или не так?
      - Так, сударь, - пролепетал офицер, - разумеется, так, но..."
      - Сударь, - продолжал даАртаньян, горячась все больше и больше, - сударь, когда я объявил о своем намерении покинуть корабль, чтобы переправиться на БельИль, вы потребовали, чтобы я взял вас с собой; я ни секунды не колебался, я привез вас сюда. Ведь вы на Бель-Иле? Так или не так?
      - Так, сударь, но...
      - Но... мне нет больше дела ни до господина Кольбера, от которого вы получили этот приказ, ни до кого-либо другого, чьим указаниям вы неуклонно следуете; мне есть дело, однако, до человека, который стесняет даАртаньяна и находится с даАртаньяном один на один на ступенях лестницы, омываемой соленой водой, причем глубина ее здесь не меньше тридцати футов. Этот человек занимает плохую позицию, сударь, очень плохую... и я вас предупреждаю об этом.
      - Но, сударь, если я вас стесняю, - смущенно и почти застенчиво отвечал офицер, - поймите, что меня понуждает к этому моя служба...
      - Сударь, вы или те, кто послал вас, имели несчастье нанести мне оскорбление. Так или иначе, но я оскорблен. Я не могу отомстить предсказавипм вам ваши действия: я их не знаю, и к тому же они - чересчур далеко. Но вы у меня под рукой, и, клянусь богом, если вы сделаете хотя бы еще один шаг вперед, чтобы подслушивать, о чем я буду говорить с этими господами, я размозжу вам голову и сброшу вас в воду. О! Пусть будет что будет! В течение всей моей жизни я только шесть раз был разгневан по-настоящему, и в пяти предыдущих случаях дело кончалось смертью того, кто разгневал меня.
      Офицер не пошевелился; выслушав эту угрозу, он побледнел, но произнес спокойно и просто:
      - Сударь, вы не правы, поскольку противодействуете мне в исполнении полученного мною приказа.
      Портос и Арамис, взволнованные этой сценой, которую они наблюдали сверху, стоя у парапета своей площадки, крикнули капитану:
      - Дорогой ДаАртаньян, берегитесь!
      ДаАртаньян показал им жестом, чтобы они замолчали; с ужасающим спокойствием занес он ногу над следующей ступенью и со шпагой в руке оглянулся, чтобы узнать, следует ли за ним офицер. Офицер осенил себя крестным знамением и двинулся за капитаном.
      Портос и Арамис, зная даАртаньяна, вскрикнули и бросились вниз, чтобы остановить удар, звук которого, как им показалось, они уже слышали. Но ДаАртаньян, переложив шпагу в левую руку, растроганно обратился к офицеру:
      - Сударь, вы - порядочный человек. И вы, наверное, лучше поймете то, что я собираюсь сказать, чем то, что говорил прежде.
      - Говорите, господин ДаАртаньян, говорите, - ответил храбрый офицер.
      - Эти господа, которых мы имеем удовольствие видеть и против которых направлены ваши приказы, - мои друзья.
      - Я это знаю, сударь.
      - Как вы думаете, могу ли я поступать по отношению к ним в соответствии с данными вам инструкциями?
      - Я понимаю трудность вашего положения.
      - В таком случае позвольте нам переговорить без свидетелей.
      - Господин ДаАртаньян, если я уступлю вашей просьбе, если сделаю то, чего вы домогаетесь, я нарушу слово, которым связан; но если я не сделаю этого, я стану вам поперек дороги. Первое я предпочитаю второму. Разговаривайте, сударь, со своими друзьями и не презирайте меня за то, что из уважения и любви к вам... не презирайте меня за то, что для вас, ради вас одного, я совершаю бесчестный поступок.
      Растроганный даАртаньян стремительно заключил молодого человека в объятия и тотчас же поднялся к друзьям. Офицер, закутавшись в плащ, сел на степени, покрытые влажными водорослями.
      - Ну вот, дорогие друзья, вот мое положение; судите сами о нем, сказал ДаАртаньян Портосу и Арамису
      Они втроем обнялись и долго не разжимали объятий, как некогда в дни юности.
      - Что означают эти строгости? - спросил Портос.
      - Вам подобает, дорогой Портос, все же кое о чем догадываться.
      - Да не очень-то, дорогой капитан. Ведь в конце концов я решительно ничего не сделал... И Арамис тоже, - поторопился добавить добрейший Портос.
      Д'Артаньян бросил на прелата укоризненный взгляд, пронзивший даже это закаленное сердце.
      - Милый Портос! - воскликнул ваннский епископ.
      - Вы видите, до чего дошло: перехватывание всего, что исходит с Бель-Иля, и всего, что сюда направляется. Ваши лодки задержаны. Если б вы попытались бежать, вас поймали бы корабли, которые бороздят море, подстерегая вас. Король желает вас взять, и он добьется своего.
      ДаАртаньян яростно дернул свои седые усы и вырвал несколько волосков. Арамис стал мрачен, Портос сердит.
      - У меня был такой план, - продолжал ДаАртаньян, - я хотел взять вас обоих к себе на корабль, хотел иметь вас возле себя и затем возвратить вам свободу. Но теперь кто мне поручится, что, вернувшись к себе, я не найду нового начальника над собой и тайный приказ, отнимающий у меня командование и передающий его другому лицу, тайный приказ, расправляющийся и со мною и с вами без малейшей надежды на возможность спасения?
      - Надо оставаться здесь, на Бель-Иле, - решительно заявил Арамис, - и я ручаюсь, что сдамся, лишь твердо зная, на что я иду.
      Портос ничего не сказал. ДаАртаньян обратил на это внимание.
      - Я хочу попробовать расспросить кое о чем этого офицера, этого храбреца, который сопровождает меня и чье мужественное сопротивление меня очень обрадовало, как как оно показывает, что он человек честный, пусть он наш враг, но он стоит в тысячу раз больше, чем какойнибудь подлый угодник. Попробуем и узнаем, какими он располагает правами и что именно разрешает или запрещаем приказ.
      - Попробуем, - согласился Арамис.
      ДаАртаньян наклонился к ступеням и позвал офицера, который тотчас же поднялся на площадку. После обмена самыми изысканными любезностями, естественными между знающими друг друга и исполненными взаимного уважения порядочными людьми, даАртаньян обратился к этому офицеру:
      - Сударь, если бы я захотел увезти отсюда этих господ, что бы вы сделали?
      - Я бы не воспротивился этому, но, имея прямой и не допускающий никаких иных толкований приказ взять их под стражу, я, безусловно, сделал бы это.
      - А-а! - произнес даАртаньян.
      - Кончено! - глухо проговорил Арамис.
      Портос не пошевелился.
      - Во всяком случае, возьмите с собою Портоса, - попросил ваннский епископ, - он сумеет доказать королю - и я помогу ему в этом, да и вы также, дорогой д'Артаньян, - что он к этому делу, в сущности, не причастен.
      - Гм! - промычал даАртаньян. - Хотите уехать? Хотите последовать за мною, Портос? Король милостив.
      - Я хотел бы подумать, - ответил Портос.
      - Значит, вы остаетесь?
      - До нового приказа! - воскликнул Арамис.
      - До тех пор, пока нас не осенит какая-нибудь удачная мысль, - снова заговорил даАртаньян, - и мне кажется, что теперь этого ждать недолго, так как у меня такая мысль уже родилась.
      - Ну что ж, попрощаемся в таком случае, - вздохнул
      Арамис, - по, право же, Портос, вам было бы лучше уехать.
      - Нет, - лаконично заявил Портос.
      - Ваша воля, - проговорил Арамис, несколько обеспокоенный суровым тоном своего сотоварища. - Все же меня успокаивает мысль, на которую намекнул даАртаньян, и мне кажется, я уже угадываю ее.
      - Посмотрим, - сказал мушкетер, подставляя свое ухо к губам Арамиса.
      Прелат торопливо прошептал несколько слов, на которые даАртаньян тихо ответил:
      - Это самое.
      - Значит, без промаха! - радостно вскричал ваннский епископ.
      - Используйте сумятицу, которую вызовет осуществление этого плана, и уладьте ваши дела, Арамис.
      - О, на этот счет будьте спокойны.
      - А теперь, сударь, - обратился даАртаньян к офицеру, - примите от нас тысячу благодарностей. Вы приобрели трех друзей, готовых служить вам до гробовой доски.
      - Да, - подтвердил Арамис.
      Портос промолчал; он только кивнул головой.
      Нежно поцеловав на прощание друзей, даАртаньян, сопровождаемый своим неразлучным спутником, которого приставил к нему Кольбер, покинул Бель-Иль.
      Таким образом, кроме того объяснения, которым пожелал удовольствоваться достойный Портос, ничто, казалось, не изменилось в судьбе трех старых товарищей, очутившихся во враждующих станах.
      "Впрочем, - усмехнулся Арамис, - существует еще мысль даАртаньяна".
      ДаАртаньян, возвращаясь к себе на корабль, всесторонне обдумывал эту самую идею, совсем недавно пришедшую ему в голову. Что до офицера, то он хранил почтительное молчание, не мешая даАртаньяну предаваться своим размышлениям.
      Поднимаясь на борт корабля, стоявшего на якоре на пушечный выстрел от бастиона Бель-Иля, капитан мушкетеров, подводя итог своим размышлениям, перебирал в уме имеющиеся в его распоряжении средства нападения и защиты. Немедленно по прибытии он созвал военный совет, который состоял из офицеров, находившихся в его подчинении.
      Их было восемь: начальник морских сил, майор, командовавший артиллерией, инженер, известный уже нам офицер и четверо лейтенантов.
      Собрав их всех в кормовой каюте, даАртаньян встал, снял шляпу и начал в следующих выражениях:
      - Господа, я побывал на Бель-Иле и видел там хорошо обученный и значительный гарнизон в полной готовности к обороне, которая может стать для нас крайне затруднительной. Поэтому я намерен послать за двумя главными офицерами этой крепости, предполагая вступить с ними в переговоры. Оторвав их от войск и от пушек, мы легче сможем найти приемлемое для обеих сторон соглашение, особенно если поставим себе задачу воздействовать на них разумными доводами. Согласны ли вы со мной, господа?