– Да, дитя мое, теперь я действительно начинаю в это верить.
      – Значит, вы сделаете все, что сможете, чтобы я выступала на сцене?
      – Я сделаю все, что смогу.
      – Ах, какой вы милый!
      И Виолетта, ничуть не смущаясь тем, что у нее раскрылся пеньюар, бросилась мне на шею.
      На этот раз, признаюсь, я был ослеплен; рука моя заскользила вдоль ее спины, изогнувшейся от одного этого касания, и остановилась, лишь достигнув цели, – пределом совершенного путешествия явился пушок, нежный и гладкий, точно шелк.
      При первом же соприкосновении с моей рукой все тело девочки напряглось, голова с ниспадающим каскадом черных как смоль волос запрокинулась, меж приоткрывшихся губ заблестели белоснежные зубы и стал виден трепещущий язычок; взор подернулся сладкой истомой. А ведь я едва притрагивался к ней пальцами…
      Обезумевший от желания, от ее счастливых вскрикиваний и моих ответных радостных возгласов, я отнес ее на кровать, встал перед ней на колени, рука моя уступила место моему рту, и я вкусил крайнюю степень наслаждения, доступную губам любовника при его близости с пылающей от страсти девственницей.
      С этой минуты с ее стороны доносились лишь невнятные постанывания, завершившиеся долгими спазмами, из тех, что переворачивают всю душу.
      Преклоненный, я наблюдал, как она приходит в себя.
      Открыв глаза, она с усилием привстала, бормоча:
      – Ах, Боже мой! Как хорошо! Нельзя ли это повторить?
      Внезапно она села, пристально глядя на меня, и спросила:
      – Знаешь, о чем я подумала?
      – О чем же?
      – Уж не сделала ли я что-нибудь дурное?
      Я присел рядом с ней на кровать:
      – С тобой когда-нибудь вели серьезные разговоры?
      – Да, когда я была маленькая, отец порой ругал меня.
      – Речь идет о другом. Я спрашиваю, понимаешь ли ты, когда с тобой говорят о серьезных вопросах?
      – Не знаю как с посторонними, но с тобой я постараюсь вникнуть во все, что ты скажешь.
      – Тебе не холодно?
      – Нет.
      – Тогда слушай меня внимательно.
      Она обхватила меня за шею, не отрываясь глядя мне в глаза и явно открывая моим словам все доступы к своему сознанию.
      – Говори, я тебя слушаю.
      – При сотворении мира, – начал я, – женщина от рождения была наделена Создателем равными с мужчиной правами, а именно правом следовать своим естественным склонностям.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.