Вскоре молодой человек взял карету и отправился занять место на пути, по которому король должен был проследовать в Тюильри.
Королевское шествие опоздало на несколько минут.
Наш молодой человек ждал на углу бульвара Маджента, потом он поехал вслед за кортежем и проводил его до Тюильри, в особенности пристально рассматривая карету, где находились генерал фон Тресков, граф фон Гольц и генерал Ахилл Штурм.
Их карета въехала во двор Тюильри вместе с каретой прусского короля, но выехала оттуда почти тотчас же и вместе с теми тремя генералами, что в ней были, направилась в гостиницу «Лувр».
Там все трое вышли; они явно хотели остановиться по соседству с Тюильри, где находился их государь.
Молодой человек тоже вышел из кареты и смог увидеть, как каждого из них в сопровождении служителей гостиницы развели по номерам.
Какое-то время он еще подождал, но ни один из генералов больше не показался.
Тогда молодой человек опять сел в карету и исчез за углом улицы Пирамид. Он узнал все, что ему было нужно.
На следующий день тот же молодой человек, куря сигарету, около одиннадцати часов утра прогуливался перед кафе, примыкавшим к гостинице «Лувр» и носившим то же название.
Через десять минут он убедился, что ожидание его было не напрасным.
Генерал Штурм вышел из гостиницы «Лувр», сел за один из мраморных столиков, расставленных у окна, и попросил чашку кофе и рюмку водки.
Все это происходило как раз напротив места, где были казармы зуавов.
Бенедикт вошел в казарму и через минуту вышел оттуда в сопровождении двух офицеров.
Он подвел их к окну и показал на генерала Штурма.
— Господа, — сказал он, — вот прусский генерал, к которому у меня есть дело, достаточно серьезное для того, чтобы один из нас двоих был убит на месте дуэли. Я обратился к вам с тем, чтобы попросить о любезности стать моими секундантами, поскольку вы офицеры, поскольку вы не знаете меня, как не знаете и моего противника, и потому не станете проявлять ни к нему, ни ко мне никакой предупредительности, обычной для тех светских людей, кому доводится быть секундантами на дуэли. Сейчас мы войдем, сядем за его столик, я выскажу ему свои претензии, и вы сами увидите, серьезно ли наше дело и есть ли в нем причина для дуэли не на жизнь, а на смерть. Если вы посчитаете его таковым, прошу вас оказать мне честь быть моими секундантами. Я такой же солдат, как и вы, воевал в Китае в чине лейтенанта, принимал участие в битве при Лангензальце как офицер и адъютант принца Эрнста Ганноверского и, наконец, сделал один из последних выстрелов в битве у Ашаффенбурга. Меня зовут Бенедикт Тюрпен, я кавалер ордена Почетного легиона и ордена Вельфов.
Оба офицера отступили на шаг, едва слышно перебросились между собой несколькими словами, подошли к Бенедикту и сказали, что готовы отдать себя в его распоряжение.
После этого все трое вошли в кафе и сели за столик генерала.
Тот поднял голову и оказался лицом к лицу с Бенедиктом.
С первого же взгляда он его узнал.
— А, это вы, сударь, — сказал он ему, слегка бледнея.
— Да, сударь, — ответил Бенедикт. — А вот эти господа еще не знают тех отношений, что нам с вами предстоит выяснить. Они здесь, чтобы услышать то, что я вам скажу; они любезно согласились сопровождать меня к вам и присутствовать на нашей дуэли. Разрешите при вас объяснить этим господам причину нашей с вами встречи, а затем не откажите в любезности поставить их в известность о том, что и прошлом между нами произошло и что толкает нас обоих на дуэль. Вы припоминаете, сударь, что год тому назад вы оказали мне честь написать, что это горы не сходятся, а люди могут сойтись и в тот день, когда мне повезет встретиться с вами вне пределов королевства его величества Вильгельма Первого, вы не будете более видеть препятствий к тому, чтобы дать мне удовлетворение?
Генерал встал.
— Не стоит, — сказал он, — продолжать объяснений в кафе, где все могут нас услышать; вы объясните этим господам свои претензии ко мне сами; эти претензии я сам ни малейшим образом не собираюсь снимать с себя. Я написал вам, что буду готов дать вам удовлетворение, и я к этому готов. Дайте мне время на то, чтобы вернуться в гостиницу и поискать там двух друзей. Вот все, чего я у вас прошу.
— Извольте, сударь, — сказал Бенедикт, кланяясь. Штурм вышел. Бенедикт и оба офицера последовали за ним.
Генерал вернулся в гостиницу «Лувр».
Остальные трое ждали его у дверей.
За время десяти минутного ожидания Бенедикт рассказал офицерам существо дела: как генерал Штурм попытался заставить своего начальника штаба, барона Фридриха фон Белова, выдать ему имена самых богатых собственников во Франкфурте с целью вытребовать у них контрибуцию; как тот отказался это сделать; как в результате спора генерал ударил майора хлыстом по лицу; как он отказался драться с Фридрихом и как, считая себя обесчещенным, Фридрих застрелился, завещав Бенедикту отомстить за него.
Затем он рассказал им о том, что произошло между ним и генералом: как тот, под предлогом не давать дурной пример офицерам высших чинов, отказался драться с ним, Бенедиктом, приказал в тот же вечер арестовать его и вывезти из Франкфурта, препроводить до Кёльна под сильным конвоем и перед самым отъездом передать ему письмо, на которое в разговоре с генералом он только что ссылался.
Бенедикт как раз закончил свой рассказ, когда появился генерал вместе со своими секундантами.
Это были два офицера из свиты короля; втроем они подошли к Бенедикту и раскланялись с ним. Бенедикт указал рукой людям генерала на двух своих секундантов. Все четверо секундантов вместе отошли немного в сторону. Затем оба секунданта Бенедикта вернулись к нему.
— Вы предоставили генералу выбор оружия, не так ли?
— Да, сударь, генерал выбрал шпагу. Мы заедем к оружейному мастеру, купим шпаги, которые ни один из вас не опробовал, а затем отправимся на дуэль куда-нибудь поблизости. Мы указали на крепостные укрепления, эти господа согласились. Они сядут в открытую карету, мы сядем в другую, и, так как они не знают дороги, а нам она известна, мы поедем впереди их, по Бульварам, и по пути у первого же оружейника купим шпаги.
Итак, они обо всем договорились и поручили двум гостиничным слугам найти им открытые кареты. Господа офицеры предложили немцам пригласить полкового хирурга от зуавов, и предложение было принято. Один из офицеров отправился в казарму, привел хирурга, и тот, узнав существо возлагаемой на него задачи, сел в коляску вместе с Бенедиктом и его секундантами; как и предполагалось, генерал Штурм и его два свидетеля поехали за ними на некотором расстоянии.
Поехали по улице Ришелье, затем вдоль Бульваров.
Первым оружейником на их пути оказался Клоден.
У него в витрине лежало несколько пар шпаг.
Бенедикт обратился вполголоса к приказчику, которого он знал:
— Шпаги за мой счет; дайте их на выбор тем господам, что едут во второй карете.
Генералу Штурму показали три разные шпаги, и он выбрал из них наиболее подходившую его руке. Он спросил ее цену, и ему ответили, что за нее уже заплачено.
Обе кареты покатили дальше, до заставы Звезды, и выехали через ворота Майо.
Там они немного проехали вдоль внешней линии городских укреплений, а затем остановились у довольно пустынного места; оба офицера-зуава вышли из кареты, осмотрели ров и, найдя его вполне безлюдным, подали знак противникам, давая им знать, что они могут выходить.
В один миг четверо секундантов и оба противника подошли к подножию стены.
Площадка оказалась ровной, и на ней легко было провести предстоящий поединок.
Секунданты генерала показали шпаги Бенедикту (он еще их не осматривал).
Молодой человек бросил на них быстрый взгляд и увидел, что они были собраны для четвертой позиции, а это ему вполне подходило.
Впрочем, очевидно, такая сборка подходила и генералу Штурму, ведь он сам их и выбирал.
— На чем останавливается поединок? — спросили секунданты.
— На том, что один из нас будет мертв, — ответили и один голос оба противника.
— Снимайте верхнюю одежду, господа, — сказали секунданты.
Бенедикт отбросил в сторону свой сюртук и жилет. Его батистовая рубашка была так тонка, что сквозь нее просвечивала грудь.
— Готовы, господа? — спросили секунданты.
— Да, — одновременно ответили оба противника. Один из офицеров-зуавов взял шпагу и вложил ее в руку Бенедикту.
Один из двух прусских офицеров взял другую шпагу и вложил ее в руку генералу Штурму.
Секунданты скрестили обе шпаги на расстоянии трех дюймов от острия и, отступив назад, чтобы оставить противников лицом друг к другу, воскликнули:
— Начинайте, господа!
Едва были произнесены эти слова, как генерал, сделав шаг вперед с привычной стремительностью человека, достигшего мастерства в фехтовании, нанес два сильных удара по шпаге противника.
Бенедикт отскочил назад, затем, взглянув на боевую стойку генерала, прошептал про себя:
«О-о! Этот малый крепко стоит на ногах. Осторожнее!»
И он быстро переглянулся со своими секундантами, давая им знак, что не стоит беспокоиться.
Но в тот же миг, без остановки, действуя искусным нажимом на шпагу противника, генерал продвинулся вперед, напружинился и так резко перешел в атаку, что Бенедикту понадобилась вся его железная хватка, чтобы нанести боковой защитный удар, который, однако, как ни стремителен он был, не помешал шпаге генерала задеть плечо молодого человека.
Рубашка разорвалась под острием шпаги и слегка окрасилась кровью.
Ответный удар последовал мгновенно и был такой быстрый, что пруссак то ли по везению, то ли инстинктивно не успел прибегнуть к круговой защите и машинально ответил парадом из четвертой позиции, в которой он находился, вернувшись в боевую стойку.
Удар был отражен, но нанесен он был с такой силой, что генерал Штурм едва устоял на ногах и не смог перейти в контратаку.
«Хороший вояка, уж точно, — подумал Бенедикт, — с ним придется потрудиться».
Штурм отступил на шаг и, опустив шпагу, сказал:
— Вы ранены.
— Будет вам, — заговорил молодой человек, — обойдемся без скверных шуток. Столько церемоний с простой царапиной. Вы прекрасно знаете, генерал, что мне нужно вас убить. Слово есть слово, даже если оно дано мертвецу.
И он опять встал в позицию.
— Ты меня убьешь? Naseweis! note 31 — вскричал генерал.
— Да, я молокосос, как вы говорите, — опять заговорил Бенедикт, — но кровь за кровь, хотя вся ваша кровь не стоит и капли его крови.
— Verfluchter Kerl! note 32 — не сдержался Штурм, становясь багровым.
И, кинувшись на Бенедикта, он, атакуя из второй позиции, дважды нанес ему такие резкие и яростные удары, что молодой человек едва успел сначала два раза отскочить назад, а затем провести очень сильный, очень точный защитный удар снизу, но выбившаяся из-под ремня брюк рубашка у него была разорвана, и он ощутил холод клинка.
Опять появилось кровавое пятно.
— Ах, так! Вы, значит, взялись меня раздевать, — воскликнул Бенедикт, нанося противнику ответный прямой удар, который пронзил бы пруссака насквозь, если бы тот, ощущая себя слишком открытым, не пошел бы на сближение, уходя от этого удара; таким образом, гарды их сошлись, и оба противника оказались с поднятыми вверх шпагами лицом к лицу.
— Получи, — закричал Бенедикт, — вот это тебя научит, как воровать у меня ответный удар!
И прежде чем секунданты смогли их развести своими шпагами, Бенедикт пружиной отвел руку, а затем, словно ударом кулака, толкнул обе гарды прямо в лицо противнику, и тот, покачнувшись, отступил с разбитым и изуродованным ударом лицом.
Вот тогда началось представление, заставившее секундантов содрогнуться.
Штурм на миг отступил с полуоткрытым ртом, с сжатыми и окровавленными зубами, с пеной на губах, с налившимися кровью глазами, почти вылезшими из орбит, и все лицо у него стало фиолетово-красным.
— Lumpen Hund! note 33 — взвыл он, потрясая крепко зажатой
и руке шпагой и, собравшись, принял боевую стойку, напоминая готового к прыжку ягуара.
Бенедикт оставался спокойным, холодным и с презрением смотрел на противника, направив на него свою шпагу.
— Теперь ты мой, — сказал он торжественным голосом, — сейчас ты умрешь.
И он опять встал в боевую стойку, нарочито утрируя свою вызывающую позу.
Ждать ему пришлось недолго.
Штурм был слишком хорошим бойцом, чтобы открыто бросаться на противника; он резко выступил вперед, нанес по шпаге Бенедикта два удара, которые тот отбил так, что они пришлись словно по стене.
Ярость вывела Штурма из правильной боевой стойки, он нагнул голову, и это его спасло — по крайней мере в данную минуту.
Удар Бенедикта задел ему только плечо ближе к шее.
Появилась кровь.
— Ничья! — воскликнул Бенедикт, быстро принимая боевую стойку и оставляя между собой и генералом большую дистанцию. — А вот теперь решающая партия!
Генерал, находившийся вне досягаемости шпаги, сделал шаг вперед и, собрав все свои силы, нанес яростный удар по шпаге Бенедикта, а затем пошел в открытую, прямую атаку и выбросил вперед, на всю ширину шага, правую ногу.
Вся его душа, иначе говоря вся его надежда, заключалась в этом ударе.
На этот раз Бенедикт, твердо стоя на ногах, не отступил ни на шаг; он отвел шпагу генерала блестящим, исполненным по всем правилам, словно в фехтовальном зале, полукруговым ответным ударом и, крепко сжав сверху рукоятку, направил острие своей шпаги вниз и нанес удар противнику.
— Так-то лучше! — произнес он.
Шпага проникла в грудь сверху и вся целиком ушла в тело генерала, где Бенедикт ее и оставил, отпрыгнув назад, как тореадор оставляет свою шпагу в груди у быка.
Затем, скрестив руки, он стал ждать.
Секунду генерал еще стоял на ногах, шатаясь; он хотел что-то сказать — кровь залила ему рот, он сделал движение шпагой — шпага выпала у него из руки, и потом сам он, как вырванное с корнем дерево, рухнул и вытянулся на траве.
Бенедикт поднял глаза к Небу.
— Ты доволен, Фридрих? — прошептал он.
Полковой врач поспешил к телу Штурма, но тот был уже мертв.
Острие шпаги вошло пониже правой ключицы и вышло через левое бедро, пройдя через сердце.
— Черт возьми! — вскрикнул хирург. — Красиво убит человек!
Это восклицание стало надгробным словом Штурму.
КОММЕНТАРИИ
Роман Дюма «Прусский террор» («Le Terreur prussienne») посвящен нескольким эпизодам одного из этапов воссоединения Германии «сверху» (по выражению главы прусской дипломатии того времени Бисмарка — «железом и кровью»), а по сути дела, ее завоевания Прусским королевством в 1866 г. в результате войны с Австрией. Посетив в том же году поля сражений на западе Германии, Дюма написал злободневный роман-предостережение. В нем он пытался обратить внимание Франции на опасность формирования сильного единого немецкого государства у ее границ. Однако французское общественное мнение и французское правительство и сами хорошо сознавали эту опасность, что, впрочем, не помогло предотвратить ее и избежать разгрома Франции во Франко-прусской войне 1870 — 1871 гг., окончательно обеспечившего единство Германии.
«Прусский террор» впервые печатался в газете «Ситуация» с 20.08 по 20.11.1867 г.
«Ситуация» («La Situation») — французская политическая газета, издававшаяся в Париже после войны 1866 г. на средства бывшего короля Ганновера Георга V и выступавшая против нового порядка в Германии.
Время действия романа — 7 июня 1866 г. -5 июня 1867 г.
Первое отдельное его издание: Paris, Michel Levyfreres, 2v., 12mo, 1867.
По другим источникам, первое отдельное его издание появилось в Париже в 1867 г. в «Библиотеке газеты „Ситуация"“ под названием „Прусский террор. Эпизод войны 1866 года“ („Le Terreur prussienne. Episode de la guerre en 1866“).
Перевод романа был выполнен специально для настоящего Собрания сочинений по изданию: Paris, Calmann-Levy, 2 v., I2mo — и по нему же была проведена сверка с оригиналом.
Это первое издание романа на русском языке.
… Если посмотреть на Берлин с кафедрального собора, то есть с самого высокого сооружения … — Берлинский кафедральный собор (или Домский собор) находится в центре Берлина, на т.н. «Острове музеев» (образованном рекой Шпрее и каналом), против королевского дворца; прежнее его здание (о котором здесь идет речь) было сооружено в 1747 — 1750 гг. как придворная церковь; в 1817 г. оно было перестроено, но в 1893 г, взорвано, и на его месте в нач. XX в. возвели новое здание собора.
… главными фигурами на ней кажутся Бранденбургские ворота, театр. Арсенал, Большой дворец, Домский собор, Опера, Мужи, католическая церковь, Малый дворец и французская церковь. — Бранденбургские ворота — триумфальная арка в стиле античной архитектуры, возведенная в 1789 — 1793 гг., а в 1868 [. дополненная пристройками; украшена многочисленными скульптурами; на ней находится большая статуя Победы на колеснице, отлитая в 1789 — 1794 гг. по проекту выдающегося немецкого скульптора И.Г.Шадова (1764-1850). В 1807 г. по приказанию Наполеона эта скульптурная группа была увезена во французскую столицу, но после его падения в 1814 г. возвращена на место; расположена на западной оконечности центральной улицы Берлина — Унтер-ден-Линден.
Театр — скорее всего, имеется в виду театр Метрополь, помещавшийся на Унтер-ден-Линден, неподалеку от Бранденбургских ворот, к западу; ныне в его здании располагается театр Комической оперы. Арсенал (более распространенное его название — Цейхгауз) находится у западного конца Унтер-ден-Линдсн; построен в стиле барокко архитектором Мильдом и скульптором Андреасом в 1695/1698-1706 гг. как помещение для хранения вооружения, военного снаряжения, обмундирования и т.д.; в XIX в. в нем помещался военный музей, известный прекрасной коллекцией оружия; ныне в его здании размещается Музей немецкой истории. Большой дворец — имеется в виду дворец прусских королей, затем германских императоров (разрушен бомбардировкой в 1945 г.); находился на площади Люстгартен, располагающейся на Острове музеев; начал сооружаться в XVI в., но в основном был построен в 1699 — 1716 гг., хотя в нем сохранились и части более старого родового замка Гогенцоллернов.
Домский собор — см. выше. Опера — имеется в виду здание Государственной оперы на Унтер-ден-Линден, построенное в 1741 — 1743 гг. архитектором Г.В.Кнобельсдорфом (1659-1753). Католическая церковь
— вероятно, подразумевается собор святой Хедвиги, находящийся недалеко от Унтер-ден-Линден, позади Оперного театра; имеет огромный купол и украшен фигурами двенадцати апостолов; построен по рисунку короля Фридриха II в 1743 — 1773 гг. в подражание одной из церквей Рима.
Музей — вероятно, имеется в виду Старый музей, находящийся в северной части Острова музеев; построен в 1824 — 1828 гг. знаменитым немецким архитектором К.Ф.Шинкелем (1781 — 1841) в греческом стиле; в нем размещены коллекции античной скульптуры, живописи (до кон. XVIII в.), нумизматики и различных редкостей. Со старым музеем соединен колоннадой Новый музей, построенный в 1848 — 1855 гг. В нем собраны египетские и германские редкости, предметы этнографии, копии скульптур и коллекция гравюр. Малый дворец — имеется в виду расположенный на Унтер-ден-Линден дворец короля Вильгельма I; построен в 30-х гг. XIX в. Французская церковь (точнее: Французский собор) расположен в центре города, на Французской улице, южнее Унтер-ден-Линден; построен французскими эмигрантами-протестантами, которые покинули свою родину после отмены в 1685 г. Нантского эдикта 1598 г., гарантировавшего им свободу вероисповедания. … Подобно тому как Сена делит Париж надвое … — Сена — река во Франции, длиной 776 км; течет преимущественно по Парижскому бассейну и впадает в пролив Ла-Манш, образуя эстуарий; соединсна каналами с Шельдой, Маасом, Рейном, Соной и Луарой; на ней стоят Париж и Руан; в эстуарии ее расположен порт Гавр.
… Берлин разделен на две почти равные части рекой Шпрее. — Шпрее (Шпре) — река в Германии, правый приток реки Хафель; длина 400 км; берет начало в Судетах (горы на юго-востоке Германии, северо-востоке Чехии и юго-западе Польши).
… эта река не раскрывает объятий и не заключает в них остров, подобный острову Сите … — Сите — остров на Сене, исторический центр Парижа; в I в. до н.э. на нем располагалась резиденция римских властей; в V — VII и X — XIII вв. дворец на Сите служил местом пребывания французских монархов, а позднее стал (и остается поныне, несмотря на все перестройки) Дворцом правосудия; на острове находится кафедральный собор Парижа, национальная святыня Франции, — собор Парижской Богоматери.
… вырытые руками людей два канала … один с правого берега, другой — с левого, образуют в самой середине города два острова неравной величины. — Здесь у Дюма неточность: оба упомянутых канала находятся на левом берегу Шпрее.
Первый из них, канал Купферграбен, образует в центре Берлина Остров музеев, где кроме вышеперечисленных зданий находятся гвардейские казармы, Национальная галерея. Музей императора Фридриха и другие исторические здания.
Второй из них, Ландверканал, отходит от левого берега Шпрее выше Купферграбена по течению и снова соединяется с рекой на западной окраине Берлина. На образованном Ландверканалом и Шпрее большом острове расположен парк Тиргартен, служащий излюбленным местом прогулок берлинцев, деловой центр города, охватывающий улицы Унтер-ден-Линден и Фридрихштрассе, а также Университет, Опера, много памятников, ряд вокзалов и гостиниц, посольства важнейших держав и т.д.
Скорее всего, Дюма решил, что канал Купферграбен — это главное русло Шпрее.
… в Турине, этом южном Берлине … — Турин — главный город области Пьемонт на северо-западе Италии; в 1720 — 1861 гг. (с перерывом) — столица Сардинского королевства; в 1798 г. был занят французами, но в следующем году освобожден войсками Суворова; с 1800 г. и до падения в 1814 г. империи Наполеона оставался под властью Франции.
Дюма сравнивает Турин с Берлином потому, что оба эти города первоначально были столицами второстепенных феодальных владений и стали крупными политическими центрами лишь в новое время. В 60 — 70-х гг. XIX в. вокруг Пьемонта произошло объединение Италии, так же как вокруг Пруссии — объединение Германии, и в 1861 — 1864 гг. Турин был столицей объединенного Итальянского королевства.
… соответствует нашей улице Сен-Жак и нашему кварталу Сент-Андре-дез-Ар. — Улица Сен-Жак — одна из важнейших магистралей левобережной части Парижа; ведет от Малого моста, переброшенного через южный рукав Сены, на юг и вливается за бывшими городскими укреплениями в одноименное предместье. Квартал Сент-Андре-дез-Ар — подразумевается район площади
Сснт-Андрс-дез-Ар, которая расположена на южном берегу Сены у моста Сен-Мишель и образована в нач. XIX в. на месте снесенной церкви святого Андрея (Сент-Андре).
От моста Сен-Мишель к западу отходит улица Сснт-Андре-дез-Ар, известная с XII в.; в средние века она была одной и j главных в этом районе Парижа.
В районах квартала Сент-Андре-дез-Ар и улицы Сен-Жак, принадлежащих к старейшим районам Парижа, расположено много значительных и замечательных по своей архитектуре зданий: Парижский университет, Люксембургский дворец с большим парком, Пантеон, немало старинных церквей и монастырей и многое другое.
… аристократический Берлин … высится по правую и по левую стороны Фридрихштрассе — улицы, тянущейся через весь город, от площади Бель-Альянс, откуда вы входите в город, до площади Ораниен-бургер, где вы из него выходите. — Фридрихштрассе — одна из центральных улиц Берлина, проходящая через старую часть города с юга на север; вместе с Унтер-ден-Линден, которую она пересекает под прямым углом, представляет собой центр планировки города; прежде на ней находились дорогие гостиницы и многие высшие государственные учреждения. Весь этот район был очень сильно разрушен во время боев за взятие Берлина в апреле-мае 1945 г. Площадь Бель-Альянс (в годы, когда Берлин был столицей ГДР, она называлась Меринг-Плац) — овальная площадь на правом берегу Ландверканала, в южной части центра Берлина; названа в честь окончательной победы над Наполеоном при Ватерлоо 18 июня 1815 г. (в военно-исторической литературе это сражение по имени одного из населенных пунктов на его поле называется также битвой при Бель-Альянсе); на ней находится высокая гранитная колоннада с чугунной статуей Победы, а около нее — четыре мраморные группы, символизирующие четыре нации, которые участвовали в битве: англичане, пруссаки, нидерландцы и французы. Площадь Ораниенбургер, расположенная на правом берегу Шпрее, замыкает Фридрихштрассе с севера.
… На уровне двух третей своей длины Фридрихштрассе пересекается Липовой аллеей … — Липовая аллея (Унтер-ден-Линден) — улица в центре Берлина, которая с востока выходит к Брандербургским воротам, образуя ось планировки центральной части города; свое название получила от лип, которые были посажены в 1647 г. на проходившей здесь дорожке для конных прогулок курфюрстов; к сер. XIX в. эта прежде деловая улица превратилась в праздничную прогулочную аллею, на которой проходили шествия, парады и т.д.; на ней находились дворцы немецких принцев, посольства ряда держав (в том числе русское), Берлинский университет, Опера и т.д.
… пересекая аристократический район, она тянется от Оружейной площади до Большого дворца. — Оружейная площадь — вероятно, имеется в виду Парижская площадь, расположенная с восточной стороны Бранденбургских ворот.
… нараставшая враждебность Пруссии к Австрии и ее отказ собрать сейм Гольштейна для избрания герцога Августенбургского… — Сейм — средневековое сословно-представительное учреждение, собиравшееся в государствах и провинциях Европы по инициативе монарха или в каких-либо исключительных случаях; состояло из местной знати и выборных от других сословий; в разных странах имело разные названия: «тинг» в Дании, «ландтаг» в Германии, «штаты» во Франции, «сейм» в Польше и Чехии и др. В русскоязычной литературе обычно употребляется польский термин. Гольштейн (Голштиния) — провинция (вместе с Шлезвигом) на северо-западе Германии, между Балтийским и Северным морями; главный город — Киль; в средние века феодальное владение (с 1100 г. — графство, с 1474 г. — герцогство), оказавшееся объектом многовекового спора между Германией и Данией; попеременно входила в состав то Датского королевства, то Священной Римской империи; после наполеоновских войн была вместе с Шлезвигом передана на правах личной унии Датскому королевству; после войн сер. XIX в. (см. ниже) вошла вместе со Шлезвигом в Германскую империю; ныне — в составе ФРГ.
Здесь имеется в виду обострение в 1866 г. т.н. Шлезвиг-Гольштейн-ского вопроса — общеевропейской дипломатической проблемы первой пол. и сер. XIX в., в которой сталкивались одновременно: стремление немецкого населения северогерманских герцогств Шлезвиг и Гольштейн к освобождению от власти Дании и к воссоединению с Германией, поползновения Пруссии отнять эти земли у Дании и сохранить их за собой, стратегические и торговые интересы Англии и России, желавших оставить герцогства, расположенные выгодно в военном отношении, за слабой Данией, а также стремление Австрии не допустить усиления Пруссии, с которой она соперничала за гегемонию в Германии.
К этим противоречиям примешивались чрезвычайно запутанные династические интересы двух ветвей датского королевского дома — Августенбургской и правившей в XIX в. Глюксбургской, — с которыми были родственно связаны династии Англии, Пруссии, России, Швеции и ряда немецких государств. К тому же в Дании наследование престола допускалось по женской линии, а в Шлезвиг-Гольштейне — только по мужской, на чем и основывали свои притязания Августенбурги.
Само юридическое положение герцогств было очень сложно. Принадлежавшие Дании, они до 1806 г. оставались членами Священной Римской империи; после падения Наполеона и переустройства Европы они оказались под властью короля Дании, при этом Шлезвиг был частью датского государства, а Гольштейн — членом Германского союза.
Попытка Пруссии в 1848-1850 гг. воспользоваться национально-освободительным движением в герцогствах и присоединить их военной силой оказалась неудачной: под давлением европейских держав там было восстановлено прежнее положение. Следующую попытку захвата Шлезвиг-Гольштейна Пруссия предприняла в конце 1863 — 1864 гг., и на этот раз она привлекла на свою сторону Австрию, не желавшую отдавать инициативу выступления в защиту общегерманских интересов своей сопернице. В 1863 г. умер бездетный датский король Фридрих VII (1803 — 1863; правил с 1848 г.), и его родственник, принц Фридрих Августенбургский (1829 — 1880), предъявил свои права на герцогства. Его поддержали мелкие и средние германские государства, и по решению сейма Германского союза войска Саксонии и Ганновера заняли Шлезвиг и Гольш-тейн. Принц Фридрих, признанный герцогом и получивший имя Фридрих VIII, прибыл в свои владения. Однако против этого выступили Австрия и Пруссия, потребовавшие его удаления оттуда. В это же время Дания предприняла попытку укрепить свои связи с Шлезвигом и Гольштейном: на основе новой конституции первый был включен в состав Дании, а второму была предоставлена автономия. В ответ на это Австрия и Пруссия ультимативно потребовали отмены конституции, а после отклонения датским правительством ультиматума в феврале 1864 г. начали войну. К июлю Дания была разбита; по Венскому миру от 30 октября Шлезвиг-Гольштейн и герцогство Лауэнбург перешли в совместное владение Австрии и Пруссии. Протест принца Августенбургского против лишения его наследства результатов не имел, и он покинул Шлезвиг-Гольштейн. Совместное владение (кондоминиум) Шлезвиг-Гольштейном было оформлено конвенцией 1865 г., по которой Швезвигом управляла Пруссия, а Гольштейном — Австрия, что создавало возможность будущего конфликта, на что и рассчитывал Бисмарк, почти открыто провоцировавший обще германскую войну. Действительно, в январе 1866 г. Пруссия обвинила Австрию в нарушении конвенции 1865 г., в частности в ущемлении ее прав в Гольштейне и в поддержке претендента Августенбурга, вновь выступившего с протестом против лишения его герцогств.