Слова короля.мы попытаемся что-либо разузнать. были вызваны тем, что по правую сторону от дороги виднелось несколько домиков, с которых начинался верхний город.
      На шум, поднятый каретами, дверь одного домика даже приотворилась, и внутри мелькнул свет.
      Королева вышла, взяла г-на де Мальдена под руку и направилась к дому.
      Но при их приближении дверь затворилась.
      Правда, захлопнулась она не столь быстро, и г-н де Мальден, заранее заметивший, что хозяин жилья не слишком-то расположен к гостеприимству, успел броситься вперед и придержать ее, прежде чем ключ повернулся в замке.
      Под нажимом г-на де Мальдена она отворилась, явно вопреки воле хозяина.
      За дверью, силясь ее захлопнуть, стоял человек лет пятидесяти, в халате и домашних туфлях на босу ногу.
      Как мы догадываемся, человек этот был изрядно удивлен тем, что к нему врываются силой и что дверь его распахнулась под рукой незнакомца, за спиной которого стоит какая-то женщина.
      Человек в халате метнул быстрый взгляд на королеву, чье лицо освещал фонарь, который был у него в руке, и содрогнулся.
      – Что вам угодно, сударь? – спросил он у г-на де Мальдена.
      – Сударь, – отвечал гвардеец, – мы не знаем Варенна и просим вас оказать нам любезность и объяснить, гдо тут дорога на Стене.
      – А если я это сделаю, – возразил незнакомец, – и если станет известно, что я дал вам эти сведения, и если окажется, что я этим себя погубил?
      – Ах, сударь, – отвечал гвардеец, – даже если, оказывая нам эту услугу, вы и подвергаетесь риску, все же простая любезность не позволит вам отказать в помощи женщине, которой грозит опасность.
      – Сударь, – возразил ему человек в халате, – особа у вас за спиной не женщина… – И, приблизив губы к уху г-на де Мальдена, он шепнул: Это королева!
      – Сударь!
      – Я узнал ее.
      Королева, услыхав или догадавшись, о чем идет речь, потянула г-на де Мальдена назад.
      – Прежде чем мы пойдем дальше, – сказала она, – предупредите короля, что меня узнали.
      Г-н де Мальден мигом исполнил это поручение.
      – Хорошо же, – сказал король, – попросите этого человека подойти ко мне, я хочу с ним поговорить.
      Г-н де Мальден вернулся и, полагая, что скрывать истину далее бесполезно, сказал:
      – Король желает говорить с вами, сударь.
      Человек испустил вздох и, скинув туфли, чтобы не шуметь, босиком приблизился к дверце кареты.
      – Ваше имя, сударь? – первым делом осведомился король.
      – Господин де Префонтен, государь, – с запинкой отвечал тот.
      – Кто вы такой?
      – Майор кавалерии, кавалер королевского и военного ордена Святого Людовика.
      – Как майор и кавалер ордена Святого Людовика вы, несомненно, дважды присягали мне на верность, сударь; значит, ваш долг – помочь мне в затруднениях, которые я теперь испытываю.
      – Разумеется, – пролепетал майор, – но я умоляю ваше величество поторопиться, меня могут увидеть.
      – Э, сударь, – заметил г-н де Мальден, – если вас увидят, тем лучше!
      Вам никогда не представится такая блестящая возможность исполнить свой долг.
      Майор, судя по всему, не разделял этого мнения: у него вырвалось нечто, напоминавшее стон.
      Королева с жалостью пожала плечами и нетерпеливо топнула ногой.
      Король подал ей знак, а затем вновь обратился к майору.
      – Сударь, – спросил он, – быть может, вы слыхали о лошадях, которые ждут следующую по дороге карету, или видели гусар, которые со вчерашнего дня стоят в городе?
      – Да, государь, и лошади, и гусары находятся на другом конце города; лошади – в гостинице «Великий монарх., а гусары, вероятно, в казарме.
      – Благодарю, сударь. Теперь можете идти в дом: никто вас не видел, значит, ничего с вами не случится.
      – Государь!
      Не слушая более, король подал руку королеве, чтобы помочь ей подняться в карету, и, обратившись к гвардейцам, ожидавшим его приказаний, сказал:
      – На козлы, господа, и в гостиницу «Великий монарх.!
      Оба офицера вернулись на козлы и крикнули форейторам:
      – В гостиницу «Великий монарх.!
      Но в этот миг из лесу вынырнул какой-то призрачный всадник, который наискосок пересек дорогу и закричал:
      – Форейторы! Ни шагу дальше!
      – Почему? В чем дело? – изумились форейторы.
      – Потому что вы везете короля, он сбежал. Но я именем нации приказываю вам: ни с места!
      Форейторы уже приготовились было трогать с места, но тут они замерли и прошептали:
      – Король!.»
      Людовик XVI понял, что положение отчаянное.
      – Кто вы такой, – крикнул он, – и почему тут распоряжаетесь?
      – Я простой гражданин, но я представляю закон и говорю от имени нации. Ни с места, форейторы, приказываю вам во второй раз! Вы хорошо меня знаете: я Жан Батист Друэ, сын смотрителя станции в Сент-Мену.
      – О, негодяй! – вскричали оба гвардейца, спрыгивая с козел и извлекая из ножен охотничьи ножи. – Так это он!
      Но не успели они спрыгнуть на землю, как Друэ уже умчался по улицам нижнего города.
      – Но Шарни, Шарни? – прошептала королева. – Что с ним сталось?
      И она забилась в угол кареты, почти безучастная ко всему происходящему.
      Но что же сталось с Шарни и каким образом он упустил Друэ?
      Судьба, снова судьба!
      Конь г-на Дандуэна скакал превосходно, но Друэ выехал на двадцать минут раньше графа.
      Надо было наверстать эти двадцать минут.
      Шарни вонзил шпоры в бока коня, животное взвилось, выдохнуло пену из ноздрей и пустилось в галоп.
      Но Друэ тоже несся во весь опор, хоть и не знал, гонятся за ним или нет.
      Правда, у Друэ была почтовая кляча, а у Шарни чистокровный скакун.
      Поэтому на протяжении одного лье расстояние между ними сократилось на треть.
      Тут Друэ обнаружил погоню и удвоил усилия, чтобы ускользнуть от опасного преследователя.
      На исходе второго лье графу де Шарни удалось наверстать столько же, а Друэ оглядывался все чаще и все с большей тревогой.
      Друэ уехал так поспешно, что не взял с собой оружия.
      Да, молодой патриот не боялся смерти – позже он хорошо это доказал, но он боялся, как бы его не остановили, боялся упустить короля, боялся, как бы от него не ускользнула чудом представившаяся возможность навсегда прославить свое имя.
      До Клермона оставалось еще два лье, но ясно было, что на исходе первого лье, вернее, третьего, считая от Сент-Мену, преследователь его настигнет.
      Между тем, словно для того, чтобы подхлестнуть его пыл, впереди смутно виднелась королевская карета.
      Мы говорим – смутно, потому что было уже, как мы знаем, около половины десятого вечера и, хотя стояли самые длинные дни в году, уже начало смеркаться.
      Друэ с удвоенной силой принялся пришпоривать и нахлестывать лошадь.
      До Клермона оставалось уже не более трех четвертей лье, но Шарни был в каких-нибудь двухстах шагах от него.
      Друэ знал, что в Варенне нет почтовой станции, и не сомневался, что король едет в Верден.
      Друэ уже начал отчаиваться: прежде чем он настигнет короля, он сам будет настигнут.
      За пол-лье от Клермона он услыхал галоп Шарни, гнавшегося за ним по пятам, и ржание коня, перекликавшееся с ржанием его собственной лошади.
      Следовало или отказаться от дальнейшей погони, или лицом к лицу схватиться с преследователем; но второе было не в его силах, потому что, как мы уже сказали, у Друэ не было оружия.
      Внезапно, когда от него до Шарни уже оставалось не более пятидесяти шагов, навстречу Друэ попались форейторы, которые возвращались верхом на распряженных лошадях. Друэ признал в них тех самых, что везли королевские кареты.
      – А, это вы! – крикнул он. – Вы от Вердена, не так ли?
      – Почему от Вердена? – удивились форейторы.
      – Я имею в виду, – объяснил Друэ, – что кареты, которые вы сопровождали, поехали в Верден.
      И с этими словами он, из последних сил погоняя коня, оставил их позади.
      – Нет, – крикнули ему вслед форейторы, – мы по дороге, что из Варенна!
      Друэ взревел от радости.
      Он спасен, а король погиб!
      Если бы король поехал по Верденской дороге, Друэ бы пришлось гнаться за королевской каретой по прямой, потому что дорога от Сент-Мену до Вердена представляет собой прямую линию.
      Но король поехал из Клермона в Варенн, а дорога на Варенн отклоняется от основного пути почти под острым углом вправо.
      Друэ устремился в Аргоннский лес, где ему был знаком каждый закоулок; срезав путь прямиком через лес, он выигрывал у короля четверть часа времени, а кроме того, темнота в лесу служила ему защитой.
      Шарни, изучивший топографию всей округи немногим хуже Друэ, понял, что Друэ ушел от него из-под носа, и в свой черед испустил яростный вопль.
      Почти одновременно с Друэ он пустил коня поперек узкой равнины, отделявшей дорогу от леса, и закричал:
      – Стой! Стой!
      Но Друэ и не думал отвечать; он пригнулся к шее своего коня, подгоняя его шпорами, хлыстом, голосом. Ему бы только добраться до леса, и он спасен!
      И он доберется – но для этого ему надо проскочить в десяти шагах от Шарни.
      Шарни вынимает один из пистолетов, целится в Друэ.
      – Стой, – кричит он, – или я тебя убью!
      Друэ еще ниже пригибается к шее своего коня и еще сильнее подгоняет его.
      Шарни спускает курок, но в темноте лишь сверкают искры: это кремень стукнулся о затвор.
      Шарни в ярости швыряет пистолетом в Друэ и, выхватив второй пистолет, бросается в лес в погоню за беглецом, замечает его в просвете между стволами и снова стреляет-опять осечка!
      Тут-то он и вспомнил, что, когда он взял с места в карьер, г-н Дандуэн крикнул ему вслед какие-то слова, которых он не разобрал. «Вот оно что, – сказал себе граф, – я сел не на ту лошадь, и он наверняка кричал мне, что пистолеты не заряжены. Ничего, я догоню этого негодяя и, если понадобится, задушу его голыми руками!.»
      И он вновь ринулся в погоню за тенью, еще видневшейся в потемках.
      Однако едва он проскакал по незнакомому лесу сотню шагов, как конь его свалился в канаву; Шарни кубарем скатился на землю, встал, вновь вскочил в седло, но Друэ уже исчез.
      Вот каким образом Друэ удалось ускользнуть от графа де Шарни; вот каким образом он явился на большой дороге, подобный грозному призраку, и скомандовал форейторам, сопровождавшим короля, стоять на месте.
      Форейторы остановились: ведь Друэ приказывал именем нации, а это уже начинало звучать убедительней, чем приказы именем короля.
      Едва Друэ углубился в улочки нижнего города, как взамен затихающего вдали галопа его коня вновь раздался цокот копыт; приближался другой конь.
      На той самой улице, по которой ускакал Друэ, показался Изидор.
      Он привез те же сведения, которые дал и г-н де Префонтен.
      Лошади г-на де Шуазеля находятся на другом конце города, в гостинице «Великий монарх.; там же поджидают гг. де Буйе и де Режкур.
      Третий офицер, г-н де Рориг, находится в казарме вместе с гусарами.
      Эти сведения Изидору дал трактирный слуга, запиравший свое заведение; он ручался в их достоверности.
      Но августейшие путешественники, вместо того чтобы обрадоваться этим новостям, были объяты непреодолимым ужасом.
      Г-н де Префонтен изливался в жалобах; оба гвардейца сыпали угрозами.
      Изидор прервал свой отчет.
      – Что случилось, господа? – спросил он, – Вы видели на этой улице всадника, скакавшего галопом?
      – Да, государь, – сказал Изидор.
      – Так вот, это был Друэ, – сообщил король.
      – Друэ! – с душераздирающим отчаянием вскричал Изидор. – Значит, мой брат погиб!
      Королева со стоном закрыла лицо руками.

      Невыразимое уныние охватило всех этих несчастных, которым грозила неведомая, но страшная опасность и которые принуждены были остановиться прямо посреди дороги.
      Изидор первый взял себя в руки.
      – Государь, – сказал он, – жив мой брат или умер, не будем больше о нем думать, подумаем о вашем величестве. Нельзя терять ни секунды, форейторы знают гостиницу «Великий монарх.» Скорее туда!
      Но форейторы не двигались с места.
      – Вы не слышали? – обратился к ним Изидор.
      – Отчего же, слышали.
      – Почему же мы не отправляемся?
      – Потому что господин Друэ нам запретил.
      – Как! Господин Друэ вам запретил? И если король приказывает вам, а господин Друэ запрещает, то вы повинуетесь господину Друэ?
      – Мы повинуемся нации.
      – Ну, господа, – сказал Изидор двум своим товарищам, – бывают минуты, когда жизнь человеческая ничего более не стоит: возьмите на себя каждый одного человека, а я беру на себя вот этого; мы поведем лошадей сами.
      И он схватил за ворот того форейтора, который оказался к нему ближе, и приставил к его груди острие своего охотничьего ножа.
      Королева увидела, как блеснули три лезвия, и вскрикнула.
      – Господа, – взмолилась она, – господа, пощадите их! – Потом обратилась к форейторам:
      – Друзья мои, – сказала она, – вы немедля получите на троих пятьдесят луидоров и пенсион в пятьсот франков каждому, только спасите короля!
      Не то форейторов испугали явные намерения троих молодых людей, не то привлекли денежные посулы, но они все же пустили лошадей вскачь по дороге.
      Г-н де Префонтен дрожа вернулся к себе и забаррикадировался.
      Изидор галопом несся впереди кареты. Нужно было пересечь город и перебраться через мост; когда город и мост останутся позади, до гостиницы «Великий монарх. будет рукой подать.
      Карета на всей скорости спустилась по склону, который вел в нижний город.
      Но, подъехав к арке, расположенной в основании башни и ведущей на мост, путники обнаружили, что одна из створок ворот закрыта.
      Распахнули створку, но проход загораживали две или три повозки.
      – Ко мне, господа, – произнес Изидор, спрыгнув с коня и убирая с дороги повозки.
      В этот миг послышались первые раскаты барабана и гул набата.
      Друэ сделал свое дело.
      – А, негодяй! – скрипнув зубами, воскликнул Изидор. – Попадись он мне…
      И нечеловеческим усилием он сдвинул в сторону одну из двух повозок, покуда гг. де Мальден и де Валори двигали другую.
      Третья осталась стоять поперек дороги.
      – А теперь возьмемся за последнюю! – сказал Изидор.
      И третья повозка в тот же миг въехала под арку.
      Внезапно между досками ее боковой стенки просунулись четыре или пять ружейных стволов.
      – Ни шагу дальше, или вы мертвецы, господа! – произнес чей-то голос.
      – Господа, господа, – сказал король, высунувшись из окошка кареты, не вздумайте прорываться силой через этот проход, я вам запрещаю.
      Оба офицера и Изидор сделали шаг назад.
      – Чего они от нас хотят? – осведомился король.
      И в тот же миг внутри кареты прозвучал вопль ужаса.
      Покуда одни люди перегородили въезд на мост, двое или трое других окружили карету и в дверцы ее просунулось несколько ружейных стволов.
      Один из них метил в грудь королеве.
      Изидор все видел; он бросился туда и отвел ствол ружья в сторону.
      – Огонь! Огонь! – вскричало несколько голосов.
      Один из людей послушался; к счастью, его ружье дало осечку.
      Изидор занес руку и хотел ударить этого человека своим охотничьим ножом, но королева остановила его.
      – Ах, государыня, – вне себя от гнева вскричал Изидор, – дайте мне проучить этого мерзавца!
      – Нет, сударь, – возразила королева, – немедля вложите клинок в ножны!
      Изидор повиновался, но наполовину: он опустил свой охотничий нож, но не вложил его в ножны.
      – О, встретить бы мне Друэ!.» – прошептал он.
      – А этого человека, – вполголоса отозвалась королева, с неожиданной силой стиснув ему локоть, – этого человека я вам уступаю.
      – Но послушайте, господа, – повторил король, – чего вы от нас хотите?
      – Хотим видеть вашу подорожную, – ответили два-три голоса.
      – Подорожную? Ладно, – согласился король, – приведите сюда представителей городских властей, мы покажем им подорожную.
      – Ну вот, ей-Богу, что за фокусы! – вскричал, прицелившись в короля, человек, чье ружье дало осечку.
      Но оба гвардейца набросились на него и повалили наземь.
      В пылу борьбы ружье выстрелило, но пуля никого не задела.
      – Эй, кто стрелял? – крикнул кто-то.
      Обладатель ружья, которого гвардейцы топтали ногами, проревел:
      – Ко мне!
      На помощь к нему подоспело с полдюжины вооруженных людей.
      Гвардейцы обнажили свои охотничьи ножи и изготовились к бою.
      Король и королева безуспешно пытались остановить тех и других; надвигалась ужасная, ожесточенная, смертельная схватка.
      Но тут в самую гущу дерущихся ринулись двое: один был перепоясан трехцветным шарфом, другой-в мундире.
      Человек в трехцветном шарфе был уполномоченный коммуны Сосс.
      Человек в мундире был командир национальной гвардии Анноне.
      За их спинами в свете двух-трех факелов поблескивали два десятка ружей.
      Король понял, что эти двое послужат ему если не спасителями, то по крайней мере защитой от немедленной расправы.
      – Господа, – сказал он, – я и мои попутчики готовы ввериться вам, но защитите нас от жестокости этих людей.
      И он кивнул на людей с ружьями.
      – Опустить оружие, господа! – крикнул Анноне.
      Те с ворчанием повиновались.
      – Простите нас, сударь, – обратился к королю уполномоченный коммуны, – но прошел слух, будто его величество Людовик Шестнадцатый бежал, и долг повелевает нам удостовериться, так ли это.
      – Удостовериться, так ли это? – воскликнул Изидор. – Если в этой карете в самом деле едет король, ваш долг – склониться к его ногам; если, напротив, в ней едет частное лицо, по какому праву вы его задерживаете?
      – Сударь, – произнес Сосс, по-прежнему обращаясь к королю, – я говорю с вами; не соблаговолите ли вы ответить мне?
      – Государь, – шепнул Изидор, – выиграйте у них время; за нами, несомненно, следуют господин де Дамас и его драгуны, они скоро будут здесь.
      – Вы правы, – отозвался король.
      Потом обратился к г-ну Соссу:
      – А если наша подорожная в порядке, сударь, вы позволите нам продолжать путь?
      – Разумеется, – отвечал Сосс.
      – Что ж, в таком случае, госпожа баронесса, – сказал король, обращаясь к г-же де Турзель, – будьте добры, поищите вашу подорожную и дайте ее этим господам.
      Г-жа де Турзель поняла, что имел в виду король, прося ее.поискать. подорожную.
      И в самом деле, она принялась ее искать, но в тех карманах, где ее заведомо не было.
      – Ну, – произнес нетерпеливо и угрожающе один из голосов, – теперь вы видите: нет у них никакой подорожной!
      – Что вы. господа, – возразила королева, – подорожная у нас имеется, но госпожа баронесса Корф не знала, что ее будут у нас спрашивать, и куда-то засунула.
      В толпе поднялся издевательский ропот, свидетельствовавший о том, что уловка путешественников никого не провела.
      – У нас есть очень простой выход из положения, – сказал Сосс. – Форейторы, везите карету к моей лавке. Эти господа и дамы войдут ко мне в дом, а там все разъяснится. Форейторы, вперед! Господа солдаты национальной гвардии, эскортируйте карету.
      Это приглашение настолько напоминало приказ, что никто и не помыслил от него уклониться.
      Впрочем, попытка такого рода едва ли имела бы успех.
      Набат гудел по-прежнему, барабан все грохотал, а толпа, окружившая карету, прибывала с каждой минутой.
      Карета тронулась с места.
      – О господин де Дамас, господин де Дамас! – прошептал король. – Лишь бы он прибыл прежде, чем мы войдем в этот проклятый дом.
      Королева молчала; она думала о Шарни, подавляла вздохи и сдерживала слезы.
      Добрались до дверей лавки г-на Сосса, а о г-не де Дамасе по-прежнему не было ни слуху ни духу.
      Но что же с ним произошло, что помешало этому благородному офицеру, на чью преданность, безусловно, можно было положиться, исполнить приказы, которые были им получены, и обещания, данные королю?
      Расскажем об этом в двух словах, чтобы раз и навсегда обнародовать все подробности этой зловещей истории.
      Мы расстались с г-ном де Дамасом, когда он велел трубачу, которого для пущей надежности запер у себя дома, играть сигнал.седлай.»
      В этот момент, когда прозвучал первый звук трубы, граф был занят тем, что вынимал из секретера деньги; заодно он извлек оттуда кое-какие бумаги, которые ему не хотелось ни оставлять, ни брать с собой.
      Пока он занимался всем этим, дверь комнаты отворилась, и на пороге показались несколько членов муниципального совета.
      Один из них приблизился к графу.
      – Что вам угодно? – осведомился г-н де Дамас, удивленный этим нежданным посещением, и выпрямился, чтобы заслонить собой пару пистолетов, лежавших на камине.
      – Ваше сиятельство, – вежливо, но твердо отвечал один из вошедших, мы хотим знать, по какой причине вы собрались уезжать именно теперь.
      Г-н де Дамас смерил изумленным взглядом человека, осмелившегося предложить такой вопрос высокопоставленному офицеру.
      – Ну, это проще простого, сударь, – отвечал он, – я собрался уезжать именно теперь, потому что получил такой приказ.
      – С какой целью вы уезжаете, господин полковник? – продолжало допытываться все то же лицо.
      Г-н де Дамас пристально поглядел на него с еще большим изумлением.
      – С какой целью? Прежде всего, я этого сам не знаю, а если и знал бы, то не сказал бы вам.
      Посланцы муниципального совета переглянулись, жестами подбадривая друг друга, и тот, который первым заговорил с г-ном де Дамасом, продолжал.
      – Сударь, – объявил он, – муниципальному совету Клермона желательно, чтобы вы покинули наш город не нынче вечером, а завтра утром.
      У г-на де Дамаса заиграла на губах недобрая улыбка солдата, у которого не то по невежеству, не то в надежде его запугать просят о чем-либо, несовместимом с законами дисциплины.
      – Вот как! – протянул он. – Значит, клермонскому муниципальному совету желательно, чтобы я остался здесь до утра?
      – Да.
      – Что ж, сударь, передайте клермонскому муниципальному совету, что, к величайшему своему прискорбию, я вынужден отказать ему в его пожелании, учитывая, что, насколько мне известно, никакой закон не даст клермонскому муниципальному совету права препятствовать передвижению войск. Что до меня, то я получаю приказы только от моего военного начальства, и вот мой приказ об отбытии.