Свернувшись в кресле и положив голову на подлокотник, Блисс смотрела, как разгорается за серыми стенами замка новый рассвет.
      За прошедшие четыре дня она почти не ела, спала урывками и вовсе не замечала суеты слуг, готовившихся к приему гостей.
      В мыслях ее царил Кит и только Кит. Воспоминания о нем не давали ей покоя ни днем, ни ночью. Стоило закрыть глаза – и Блисс снова видела, как он исчезает в чаще рука об руку с белокурой крестьяночкой, как улыбается ей, целует ее, смеется ее шуткам.
      Как ни странно, смех Кита жег сердце больнее поцелуев. Невыносимо было сознавать, что этой девушке он улыбается открыто, искренне, видя в ней не только любовницу, но и друга – в то время как отношение его к Блисс с начала до конца исполнено едва прикрытой враждебности.
      С начала до конца? Нет, поправила себя Блисс, когда Кит в ту ночь пришел к ней в спальню, вражда его исчезла, сменившись… влечением? Страстью?
      Блисс нахмурилась. А так ли это? Одному богу ведомо, искренен ли он был в ту памятную ночь. До сих пор Блисс не приходило в голову сомневаться в его чувствах. Но что, если Кит хладнокровно пытался ее соблазнить?
      «Нет, только не это! – думала девушка. – Он не обманывал меня, не хитрил со мной. Он ничего не планировал. Все произошло случайно. Не знаю, почему Кит питает ко мне такую ненависть, почему ему не дает покоя то, что я унаследовала замок, но даже злейшая вражда не толкнула бы его обмануть и предать меня просто в отместку».
      Однако семя подозрения уже дало горький плод. Прекрасное, волнующее воспоминание подернулось зловещей темной дымкой. Блисс вздрогнула при мысли о том, что была всего на шаг от гибели. Если бы не миссис Лонсдейл с письмом от сэра Бейзила, Блисс неминуемо отдала бы Киту свою невинность.
      И что дальше? – спрашивала она себя. Он ушел бы к своей белобрысой девице? Скрыл бы свой поступок или, может быть, посмеялся бы вместе с ней над тем, как ловко отплатил наследнице замка Четем?
      От этой мысли к горлу Блисс подкатил комок. Она зажмурилась – и перед глазами тут же всплыло суровое, мужественное лицо Кита.
      – Кит, – прошептала она, беспокойно ворочаясь в розовых лучах рассвета, – неужели ты бы предал меня? Заставил бы меня тысячу раз пожалеть о встрече с тобой – лишь бы отомстить за то, в чем я не виновна?
      Он ведь разбойник, отнимающий золото у богатых путешественников. Что ему стоит отнять у девушки сердце? Сейчас Блисс отдала бы жизнь, чтобы узнать правду и избавиться от мучительных сомнений.
      Блисс по-прежнему лежала в кресле, невидящим взором уставившись в окно, когда в спальне появилась миссис Лонсдейл.
      – Уже встала, милая? – спросила она. – А я приготовила тебе ванну. Сэр Бейзил писал, что выезжает на рассвете, и ты должна быть готова встретить его и…
      Взглянув Блисс в лицо, она ахнула и заговорила совсем другим тоном:
      – Святые небеса! Что с тобой, дитя мое? Ты бледна, как привидение!
      Блисс покачала головой и с трудом поднялась с кресла, где провела всю ночь.
      – Да ничего, – солгала она. – Просто не могла заснуть.
      – Думаешь о том, что за кавалера привезет с собой его милость?
      – Да, – ответила Блисс, ощутив легкий укол совести. Первый раз в жизни она лгала домоправительнице, заменившей ей мать.
      – Не волнуйся, милая, – успокаивала ее миссис Лонсдейл, накидывая на плечи девушки халат. – Хоть сэр Бейзил Холм и любит, чтобы все было по его, а все же силком тебя к венцу не поведет.
      Блисс промолчала, хоть и очень в этом сомневалась. Мысли ее были заняты Китом Квинном. Она твердо знала, что любит его. И если Кит предал ее любовь, если за его страстью, воспламенившей в ней желание, скрывался холодный расчет – значит, ей незачем жить.
 
      День уступил место вечеру, когда слуга, поставленный на одной из приворотных башен, закричал, что видит вдали карету лорда Холма. Слуги столпились в холле, а Блисс, одетая в платье цвета морской волны с бледно-желтой отделкой, с волосами, зачесанными наверх и перехваченными лентой, вышла на крыльцо, чтобы приветствовать опекуна и его гостей.
      Карета с гербами на дверцах въехала во двор и, описав круг, подъехала к тяжелым, окованным железом дверям замка. Двое лакеев поспешили отворить дверцы экипажа. Блисс стояла в дверях, держась за притолоку.
      Сэр Бейзил, появившийся из экипажа, прямо-таки лучился радостью. Он ласково улыбнулся Блисс, хоть улыбка и не красила его костлявую физиономию. Блисс догадывалась, чем вызван такой прилив отеческой нежности: лорд Холм радуется, полагая, что брачная сделка с лихвой возместит ему расходы на опекунство.
      Сэр Бейзил обернулся к карете и протянул руку. Оттуда показалась маленькая сухая рука, затянутая в фиолетовую перчатку, из экипажа вышла сухонькая женщина в лиловом наряде с персиковой отделкой.
      Блисс отвернулась. Не составило труда догадаться, кто появится из кареты следующим. Перед ней с торжествующей усмешкой на бескровных губах стояла Дафна, леди Вилльерс.
      – Как поживаете, дорогая моя? – еще издали осведомился сэр Бейзил. – Что-то вы осунулись – неужели Лонсдейл вас плохо кормит?
      – Добро пожаловать в Четем, милорд, – сухо ответила Блисс, делая опекуну и его спутнице неглубокий реверанс. – Добрый день, миледи, – поздоровалась она, стараясь не глядеть леди Вилльерс в лицо.
      – Как поживаете, дитя мое? – поинтересовалась леди. Прищуренные зеленые глаза ее сияли торжеством – очевидно, она полагала, что Блисс безропотно смирится со своей участью.
      Из кареты показался Стивен и помог сойти Летиции. Он улыбнулся Блисс открытой, дружеской улыбкой, и девушка почувствовала, что Стивен здесь – единственный, кто искренне радуется встрече с ней.
      Острая боль пронзила ее сердце. Ах, если бы она могла улыбнуться в ответ! Если бы могла покориться воле опекуна и найти счастье в уготованном ей браке! Насколько тогда все было бы проще!
      – Добро пожаловать в замок Четем, милорд, – приветствовала она Стивена. – И вам добро пожаловать, – обратилась Блисс к хмурой, по обыкновению, Летиции. – Надеюсь, путешествие прошло приятно?
      – Крайне неприятно! – ответствовала Летиция, тряхнув головой так, что на ее огромном розовом чепце запрыгали ленты. – Нас трясло и мотало всю дорогу! Не понимаю, зачем вы поселились в такой глуши! Ничего, вот после вашей со Стивеном…
      – Летиция! – тихо, но со значением произнес Стивен.
      Летиция недовольно покосилась на брата и, задрав подбородок, прошла мимо.
      Стивен проводил ее взглядом и со смущенной улыбкой обернулся к Блисс.
      – Прошу вас извинить мою сестру, – тихо сказал он. – Летиция очень не хотела покидать Лондон. Видите ли, она влюблена и пользуется взаимностью.
      Блисс удивленно расширила глаза.
      – Летиция?! – воскликнула она и тут же покраснела, сообразив, как это должно звучать.
      Стивен, однако, рассмеялся, видимо, ничуть не обидевшись за сестру.
      – Вот и я так же всплеснул руками, когда узнал об этом, – заметил он. – Боюсь, она выбрала неподходящего человека.
      – Почему? – не удержалась от горького вопроса Блисс. – Он что, разбойник?
      – Нет, что вы! – удивленно ответил Стивен.
      – Простите, случайно вырвалось, – пробормотала Блисс. – Надеюсь, ваша сестра будет счастлива в любви.
      – Боюсь, что нет. Матушка не одобряет этого романа. Она надеется на блестящий брак для Летиции – а у этого лорда Камерона нет за душой ничего, кроме прославленного шотландского обаяния.
      «Лучше бы радовалась, что на ее зануду-дочку хоть кто-то польстился!» – подумала Блисс, но вслух этого, разумеется, не сказала. Вместо этого она произнесла:
      – Все равно я буду надеяться на лучшее.
      – Боюсь, ваши надежды окажутся тщетны, – предупредил Стивен. – Даже если бы матушка и согласилась на брак – этот шотландец, как я сказал, беден, а Летиция… – Он пожал плечами. – Нет, приданого Летиции им надолго не хватит. – Он улыбнулся и махнул рукой. – Ладно, пойдемте лучше в дом. Я не хочу, чтобы вы простудились.
      Он взял Блисс под руку и ввел ее в холл. На лице у девушки застыла вежливая улыбка, но в душе пылал яростный огонь. «Чтобы выйти замуж за шотландца, – думала она, – Летиции нужны деньги. И она тоже надеется на меня. На мой брак со Стивеном».
 
      Ужин прошел как нельзя лучше – для всех, кроме Блисс. Сидя на своем месте в конце стола, девушка молчала и слушала разговоры гостей, и на сердце у нее становилось все тяжелее и тяжелее.
      – Чудесный брак, – говорила леди Вилльерс, поднимая тонкие брови. – Просто великолепный.
      – Вы правы, – соглашался сэр Бейзил.
      – Может быть, – продолжала леди, словно не слыша опекуна, – свадьбу почтит своим присутствием сам король! И, конечно, королева, – добавила она с гримаской, – хотя, по правде сказать, если этой португалки не будет, ни одна душа не заметит ее отсутствия. Ну и, разумеется, мы пригласим дорогих Джорджа и Барбару!
      «Какая же она дура! – думала Блисс, вяло ковыряя вилкой в тарелке. – Тщеславная дура!» Дорогие Джордж и Барбара, как же! Едва ли Джорджу, герцогу Бекингему, и Барбаре, графине Каслмейн, приятно было бы узнать, что какая-то дальняя родня без гроша в кармане фамильярно именует их «дорогими»!
      – Наш городской дом, конечно, слишком мал для такого празднества, – продолжала леди Дафна. – Но если Стивен и Блисс будут жить в Барторп-хаусе, то там мы и устроим свадьбу. Разумеется, не раньше, чем поменяем там всю обстановку.
      Блисс подняла глаза и смерила женщину ледяным взглядом.
      – Чем вам плоха обстановка в моем доме? – спросила она. – Его обставляла моя мать вскоре после свадьбы с отцом.
      – Блисс, ничего дурного в ней нет, – примирительно начал сэр Бейзил. – Она просто несколько… э-э…
      – Старомодна, – закончила за него леди Дафна. – Видите ли, дорогая, английский стиль, мрачный и тяжеловесный, сейчас совершенно вышел из моды! – Слово «мода» она произносила в нос, на французский манер. – Сейчас в моде все легкое, светлое, игривое…
      – Думаю, сейчас это обсуждать рановато, – вступил сэр Бейзил, заметив опасный блеск в глазах Блисс. – Для домашних забот у нас найдется время после…
      – Но ведь это уже очень скоро! – возразила леди Дафна.
      – Матушка! – тихо, предостерегающе произнес Стивен, смерив мать холодным взглядом.
      Леди Дафна покосилась на сына и, надув губы, со вздохом умолкла. Этот раунд Стивен выиграл – но Блисс понимала, что борьба не окончена.
      Неловкое молчание прервала Летиция.
      – Когда Стивен женится на Блисс, я смогу выйти замуж за Ангуса! – торжествующе объявила она.
      – Опять этот Ангус! – фыркнула леди Дафна. – Вбила себе в голову какого-то нищего шотландца! Дорогая моя, поверь, я смогу найти тебе гораздо более приличного мужа!
      – А я хочу Ангуса! – словно капризный ребенок, взвизгнула Летиция. – Вы сами говорили, что, будь он богат, лучше жениха не сыскать!
      – Но он, к сожалению, не богат, – холодно заметил Стивен.
      – Зато Блисс так богата, что сможет обеспечить нас всех! – И Летиция уставилась на Блисс: что, мол, на это скажешь?
      – Довольно, Летиция! – вскричал Стивен. – Я запрещаю тебе об этом говорить!
      – Ты мне не отец! – воскликнула Летиция. – Мне нужен Ангус – и я его получу!
      Блисс со вздохом отодвинула тарелку и встала. Лакей, стоявший сзади, подбежал, чтобы отставить ее резное кресло с высокой спинкой.
      – У меня что-то разболелась голова, – сказала она, глядя в стену между сэром Бейзилом и Стивеном. – Прошу прощения и желаю всем доброй ночи.
      Джентльмены встали с мест. Блисс небрежно кивнула гостям и вышла, не оглядываясь.
      Однако, едва она скрылась в своей гостиной, раздался стук в дверь.
      – Входите, – устало ответила она.
      Блисс надеялась, что это Мерси или Луиза Лонсдейл – однако ничуть не удивилась, когда в дверях показался сэр Бейзил.
      – Поверьте, милорд, это не каприз, – произнесла она. – У меня в самом деле страшно болит голова.
      – Леди Вилльерс беспокоится за вас, – ответил он. – Вы бледны и выглядите нездоровой…
      – И она опасается, что я заболею и умру до того, как ее семейка наложит лапы на мое состояние! – с горечью воскликнула Блисс.
      – Блисс!..
      – Нет! – Что-то сжало ей горло; глубоко вздохнув, она продолжала. – Говорю вам, сэр, лучше вам отослать этих ужасных людей в Лондон и покончить с этим, потому что я не выйду замуж за Стивена Вилльерса!
      – Выйдете, – твердо ответил сэр Бейзил.
      – Ни за что! – возразила Блисс. – Этому браку не бывать, и скорее…
      – Мы уже подписали контракт, – негромко ответил он.
      – Кон… – Блисс побледнела как полотно. Она знала: брачный контракт обладает такой же законной силой, как и сама церемония. – Но как? Вы ничего мне не сообщили!
      – Это и не нужно, – ответил сэр Бейзил. – Вы несовершеннолетняя. Я ваш опекун. Все уже решено.
      – Нет! – закричала Блисс. – Подождите… послушайте…
      Но дверь за ним уже захлопнулась, отрезав Блисс от исполнения ее желаний и тайных надежд.

      Пораженная и опустошенная, Блисс проводила опекуна взглядом. Этого не может быть, говорила она себе. Сэр Бейзил не мог продать ее сыну этой ужасной женщины, даже не сказав ей ни слова!
      Однако это так и есть, отвечала себе девушка, чувствуя, как все глубже разверзается под ногами черная пропасть отчаяния. Контракт подписан. Она несовершеннолетняя, и сэр Бейзил – ее опекун, а значит, вправе распоряжаться ее судьбой и самой жизнью. Если бы она была старше – хоть на несколько лет! Будь ей хотя бы двадцать, Блисс могла бы тянуть время до совершеннолетия, а затем заявить, что отказывается от брака! Но ей всего восемнадцать, а это значит, что выхода нет.
      Блисс вошла в спальню и упала поперек кровати, невидящими глазами уставившись в балдахин. Ей хотелось плакать, но не было ни слез, ни рыданий: только тупая боль в висках, которая при каждом движении становилась лишь сильнее.
      Отворилась дверь. Блисс поморщилась, должно быть, подумалось ей, леди Дафна пришла проверить, не собирается ли ее добыча преждевременно испустить дух.
      Но в дверях появилась Луиза. Ее доброе круглое лицо было озабочено.
      – Бедная моя девочка! – проворковала она, подходя к кровати. – Давай я помогу тебе переодеться!
      – Не надо, – пробормотала Блисс. – Больно… шевелиться…
      – Значит, чем скорее ты ляжешь в постель, тем лучше. Потерпи немного.
      Морщась от боли, Блисс позволила домоправительнице снять с себя платье и украшения и переодеть в ночную рубашку. Через минуту она уже лежала в постели.
      – Вот так, – говорила домоправительница, легкими движениями растирая виски девушки. – Так лучше, правда?
      – Лучше, – прошептала Блисс. Приподнявшись, она схватила Луизу за руку: в огромных глазах ее блестело отчаяние. – Ты слышала? – спросила она. – Он хочет выдать меня за Стивена Вилльерса. Они с леди Дафной уже обо всем договорились.
      – Да, родная, слышала, – подтвердила Луиза. Она хотела бы утешить Блисс, но не знала, чем можно облегчить ее горе.
      – Я не выйду за него замуж, – тихо, но твердо сказала Блисс, откидываясь на подушку. – Не выйду! Скорее умру!
      – Не говори так! – встревожилась Луиза.
      – Да, скорее умру! – воскликнула Блисс. Глаза ее наконец наполнились долго сдерживаемыми слезами. – Я ненавижу Стивена! Ненавижу его мать и сестру! Никогда, ни за что не выйду за него! Я хочу…
      Имя Кита едва не сорвалось с ее уст, но Блисс прикусила язык. Она хочет Кита. Но чем он лучше Стивена? Человек, который так ненавидит всю ее семью, что готов обесчестить ее, чтобы удовлетворить жажду мести…
      – Так что же, милая? – подбодрила ее Луиза. – Чего ты хочешь?
      Блисс смахнула слезы с глаз.
      – Ничего, – пробормотала она, отворачиваясь. – Хочу спать.
      – Может быть, напоить тебя чаем с травами? Это займет время, но…
      – Не надо, – прервала ее Блисс. – Я же говорю, я хочу спать!
      Блисс не знала, заснет или нет. Ей хотелось остаться одной. Тайна рвалась наружу, и Блисс боялась, что еще минута – и она не выдержит и расскажет Луизе все. А доброй женщине ни к чему знать, как несчастна ее воспитанница. Она и так волнуется за Блисс.
      – Хорошо, тогда спокойной ночи.
      Луиза поправила одеяло, поцеловала Блисс в бледный влажный лоб и, грустно покачав головой и пробормотав что-то утешительное, покинула спальню.
      В комнате горела всего одна свеча. Блисс отвернулась от нее и зарыдала, уткнувшись в подушку. Хоть она и предполагала, как обернется дело, и поклялась любым способом избежать нежеланного брака, усталость, головная боль и потрясение сделали свое дело: Блисс овладело бессильное отчаяние.
      Наконец слезы прекратились… и вдруг Блисс поняла, что в комнате кто-то есть. До этой минуты она была слишком поглощена горем, чтобы увидеть, как от сквозняка колыхнулось пламя свечи, услышать тихие шаги по ковру, заметить движение теней на завешанных гобеленами стенах. И сейчас она не могла объяснить, что подсказало ей, что в комнате посторонний. Должно быть, она почувствовала это сердцем.
      Блисс подняла голову. Наверно, это Луиза хочет узнать, как она себя чувствует, или, может быть, сэр Бейзил пришел поговорить о предстоящем браке…
      Но перед ней стоял Кит. Как всегда, весь в черном – широкий черный плащ с капюшоном, высокие черные сапоги, широкополая шляпа, скрывающая лицо, в руках – черные кожаные перчатки с серебряной отделкой. Темные глаза его сверкали в свете свечи.
      – Что ты здесь делаешь? – приподнявшись, резко спросила Блисс. – Неужели у тебя нет дел на большой дороге? Или путешественники нынче стали осторожны и ты остался без работы?
      Кит дернул плечом.
      – Похоже, сегодня все сидят по домам, – ответил он, подхватывая ее насмешливый тон.
      – Тебе стоило бы выйти на дорогу пораньше, – продолжала Блисс. – Мог бы еще раз ограбить моего опекуна и Вилльерсов.
      Кит невесело рассмеялся.
      – В прошлый раз добыча оказалась ничтожной, а мастер Вилльерс угостил меня свинцом. Нет, с меня хватит!
      Прежде чем Блисс успела ответить, он махнул рукой и заговорил совсем другим тоном.
      – Что случилось, Блисс? – тихо спросил он. – Расскажи мне.
      Блисс молчала, глядя в сторону. Кит приблизился к кровати, сдернул шляпу и бросил ее вместе с перчатками на столик. Пламя свечи играло на его мужественном лице; сейчас он был еще красивее, чем помнилось Блисс, – хоть она и считала, что это невозможно. Но в следующий миг перед мысленным взором девушки вновь возникла картина, подстерегшая ее в тот день в лесу, – Кит рядом с белокурой деревенской девчонкой; и острая боль пронзила сердце, словно в него воткнули нож.
      – Уходи, – с рыданием в голосе прошептала она. – Просто уходи.
      – Блисс! – Кит потянулся к ней и, взяв за руку, осторожно развернул к себе лицом. – Что стряслось?
      – Милорд Холм, – дрожащим голосом ответила Блисс, – подписал мой брачный контракт. Я должна выйти замуж за…
      – Стивена Вилльерса, – закончил за нее Кит. Казалось, сердце остановилось у него в груди, дыхание сперлось от жгучей ненависти к человеку, который едва не стал его убийцей. В мозгу вереницей пронеслись беспорядочные картины – Стивен прикасается к Блисс, целует ее, лежит с ней в постели, – и Кит сам испугался своей ярости. До этой секунды он не понимал, как жаждет Блисс, как хочет, чтобы она принадлежала ему – не на одну ночь, а навсегда, навеки.
      Блисс сидела, отвернувшись, и не видела его лица. Она была слишком поглощена своим горем, чтобы заметить его потрясение, и не могла даже представить, какие чувства бушевали в его груди.
      А в следующий миг Кит овладел собой и надел на лицо маску холодного безразличия.
      – Мои поздравления, – сказал он, поднимаясь. – Не сомневаюсь, ты скоро вернешься в Лондон.
      Блисс молча смотрела на него, пораженная этой холодностью. Неужели Кит не видит, как убивает ее сама мысль об этом браке? Или ему просто все равно?
      Но Блисс не хотела об этом думать. Довольно с нее боли. Еще немного – и сердце ее разорвется.
      – Убирайся вон, черт бы тебя побрал! – завопила она, с ужасом чувствуя, что вот-вот снова разревется. – Убирайся к себе в лес! К своей белобрысой девке!
      Пораженный такой внезапной переменой темы и настроения Блисс, Кит в изумлении уставился на нее. Сперва он даже не понял, что она сказала.
      – К кому? – переспросил он.
      – Не притворяйся младенцем! – прошипела Блисс. – Я вас видела. Приезжала к тебе в лес, хотела узнать, не нужно ли тебе чего. И увидела тебя с этой девчонкой! Не сомневаюсь, от нее ты получил все, что хотел!
      – С этой девчонкой? – Кит задумался, мысленно перебирая всех, кто навещал его в лесной хижине. – А! Ты, должно быть, говоришь о Бесс. Так она же…
      – Мне плевать, кто она такая! – завизжала Блисс, запустив в него подушкой. – Убирайся, черт тебя побери!
      Кит улыбнулся. Блисс, растрепанная, с пылающими щеками и горящими гневом глазами, была удивительно хороша.
      – Милая, да ты ревнуешь! – мягко заметил он.
      Блисс ахнула. Кит прав, она ревнует – но признаться в этом для нее смерти подобно!
      – Пошел вон! – взвизгнула она, вскакивая и кидаясь к дверям. – Убирайся сию же минуту, или, клянусь богом, я позову опекуна, и тебя повесят на Тайбернском холме!
      Кит молча натянул перчатки, взял со столика шляпу и отвесил ей низкий придворный поклон.
      – Как пожелаете, миледи Вилльерс, – ответил он и бесшумно исчез.
      Блисс застыла посреди комнаты. «Миледи Вилльерс»… Как холодно, безразлично звучал его голос! Ему неважно, что она станет женой другого. Неважно, что ее толкают на брак без любви. Сомнений нет: она ему безразлична.
      Он даже не отрицал своей связи с той блондинкой, подумала Блисс. Просто посмеялся над ее ревностью!
      Блисс подобрала с пола подушку и улеглась в постель, прижав ее к груди.
      – Я ему безразлична, – прошептала она, вглядываясь в темноту. – Совсем.
      Ей казалось, что сердце, словно хрустальный шар, разлетелось на тысячу осколков и каждый осколок вонзается в грудь, причиняя боль, от которой нет и никогда не будет исцеления.
 
      Покинув покои Блисс, Кит отправился в маленькую комнатку позади конюшен, где всегда ждали его кружка эля и огонь в очаге.
      С кружкой в руке он сел у камина и долго мрачно смотрел на языки пламени, ведущие причудливую пляску среди камней.
      – Будь он проклят! – бормотал он. – Продал ее, обменял на имя и положение Вилльерсов!
      – Ее состояние в обмен на их влияние, – заметил Айзек. – Так делаются дела в свете, разве нет?
      – Пусть даже так, – прорычал Кит. – Но этот человек, Вилльерс, просто ничтожество! Он, должно быть, уже воображает, как будет красоваться при дворе Стюарта, одетый в шелка и бархат, купленные на деньги Блисс, и проигрывать ее состояние за карточным столом!
      Айзек бросил на Кита осторожный взгляд.
      – Она будет очень несчастна в браке, – заметил он. – Если только его не остановить…
      – Остановить? – Кит глотнул эля. – Но как? Для этого нужно аннулировать контракт – а Холм ни за что этого не сделает. Он потерял голову от возможности породниться с Вилльерсами и скорее умрет, чем отступится от своего намерения.
      – Я не говорю о лорде Холме, – ответил Айзек. – Если леди Блисс не хочет выходить замуж, почему бы вам с ней…
      – Нет! – Кит с грохотом поставил кружку и вскочил на ноги. – Что я могу ей дать? Хижину в лесу? Еду и одежду, купленную на награбленные деньги? Бесконечные тревоги за мужа, который рано или поздно окончит жизнь на Тайбернском холме, оставив на ней вечное клеймо своих преступлений?
      – Но если ты женишься на ней, – заметил Айзек, – замок Четем и все окрестные владения снова…
      – Довольно! – потемнев, взревел Кит. – Я не собираюсь возвращать себе Четем таким способом!
      – А вот милорд Вилльерс не возражает добыть Четем «таким способом», – заметил Айзек, надеясь, что ревность одержит верх над гордостью.
      Кит нахлобучил шляпу и повернулся к дверям.
      – У лорда Вилльерса, по крайней мере, есть честное имя и славный род. У меня – ни того, ни другого. – Айзек хотел возразить, но Кит затряс головой. – Нет, дружище, это невозможно! – Он вздохнул. – Что делать, такова жизнь. Ладно, пойду. Доброй ночи.
      Айзек грустно проводил его глазами. Он знал, что Кит упрям, и заставить его переменить принятое решение не легче, чем сдвинуть гору. Остается лишь надеяться, что время, обстоятельства и любовь, которую в глубине души питают друг к другу Кит и Блисс, окажутся сильнее гордости, предрассудков и недоразумений.

      Поднявшись с постели на следующее утро, Блисс приняла ванну, но не спешила одеваться. Всеми силами она старалась оттянуть встречу с нареченным и его семейством. В это время в спальню постучался лакей с приглашением от Стивена на верховую прогулку.
      – Что ему сказать? – спросила хозяйку Мерси. – Может быть, ответить, что у вас все еще болит голова?
      – Нет, – ответила Блисс.
      «Быть может, – думала она, – если я поговорю со Стивеном наедине, без матери и сэра Бейзила, мне удастся убедить его, что мы не подходим друг другу? Мало ли на свете богатых наследниц? Он молод, хорош собой, приятен в общении: ему нетрудно будет найти девушку, которая отнесется к его ухаживаниям более благосклонно».
      – Спустись вниз, Мерси, и скажи, что я присоединюсь к нему через час. Затем возвращайся и помоги мне одеться.
      Горничная сделала реверанс и вышла. Блисс достала из гардероба вишневый наряд, отделанный серебром. В коробке на шкафу нашлась подходящая по цвету шляпа с серебряным плюмажем. Вишневый цвет дурно сочетался с рыжими волосами Блисс – но она и заботилась о том, чтобы выглядеть как можно непривлекательнее. Если при свете дня Стивен разочаруется в ее красоте, едва ли он станет настаивать на исполнении контракта, заключенного сэром Бейзилом с его матерью.
      При виде вишневого платья Мерси смешно сморщила вздернутый носик.
      – Ох, миледи, только не это! Наденьте лучше синее или бледно-зеленое!
      – Нет, именно этот, – ответила Блисс. – У меня есть на то свои причины. А теперь приколи мне шляпу к волосам. Надеюсь, милорд Вилльерс уже послал на конюшню седлать лошадей?
 
      Немногим более часа спустя Блисс спустилась вниз и обнаружила, что Стивен с небольшой корзинкой в руках ждет ее в холле.
      – Я приказал собрать для нас кое-какую еду, – сообщил он. – Бутылка вина, сыр, хлеб. Думаю, мы найдем какую-нибудь симпатичную полянку, присядем и постараемся узнать друг друга получше.
      Блисс кивнула.
      – Мне нужно с вами поговорить, – сказала она. – Наедине.
      Стивен предложил Блисс руку, и оба вышли во двор, где ждали их кобыла Блисс и жеребец Стивена.
      Право, жаль, думала Блисс, глядя на гарцующего в седле жениха, что она так настроена против Стивена. Он, бесспорно, хорош: высок и строен, в седле сидит как влитой, по плечам вьются роскошные каштановые локоны. Всякий раз, когда он глядел на Блисс, зеленые глаза его вспыхивали откровенным восхищением. Блисс почти готова была поверить, что, в отличие от своих родственниц, Стивен преследует ее не ради… по крайней мере, не толькоради денег.
      Но, как бы ни был Стивен хорош собой и приятен в общении, сердце Блисс принадлежало другому. Глупое, вероломное сердце ее с той первой встречи в лесу было отдано таинственному разбойнику.
      Блисс вздохнула. Что за капризная штука это сердце, думала она. Здравый смысл и практичность для него ничего не значат. Оно поступает как хочет и не заботится о том, что из этого выйдет…
      – О чем вы задумались? – послышался над ухом голос Стивена.
      – Вы что-то сказали? – отозвалась Блисс. – Простите, я не расслышала.
      – Я молчу. И вы тоже. Витаете где-то за тридевять земель – и вдруг испускаете душераздирающий вздох. Вот я и спрашиваю, о чем вы думаете? Что вас беспокоит?
      – Поговорим об этом, когда остановимся, – пообещала Блисс.
      Стивен удивленно выгнул светлые брови.
      – Что-то мне не нравится ваш тон!
      Блисс отвела взгляд. «То, что я скажу, тебе не понравится еще сильнее!» – подумала она. Однако, против всякой очевидности, она продолжала надеяться, что сумеет убедить Стивена отказаться от брака. Ведь другого выхода у нее не было!
      – Это и есть Четем? – спросил Стивен, когда они подъехали к деревне.
      – Да, – ответила Блисс. – Однако здешние крестьяне до сих пор преданы прежнему хозяину, барону де Уайлду. Боюсь, меня они не слишком-то любят.
      – Как можно? – галантно воскликнул Стивен. – Предпочитать такой прелестной хозяйке кого-то другого… Нет, не понимаю!
      Блисс вяло улыбнулась. Она понимала, что Стивен хочет ее очаровать – но ее такая грубая лесть только раздражала.