1

      Морозным декабрьским утром на пороге комнат покойного графа Барторпа в Уайтхолле появился королевский паж и сообщил, что его величество желает немедленно видеть леди Блисс Пейнтер.
      И теперь леди Блисс пробиралась по Каменной Галерее – главной улице королевского дворца, переполненной разряженными дамами и галантными джентльменами, которые не уступали дамам в пышности и пестроте одеяний.
      Граф Барторп, отец Блисс и старинный друг короля, умер несколько недель назад. Блисс была в глубоком трауре, ее черное платье, расшитое золотой нитью, на фоне ярких придворных нарядов выглядело странным и чуждым, словно девушка явилась из иного мира. А ведь она всей душой мечтала стать своей при блестящем и суетном дворе Карла Второго, своего государя и опекуна!
      Две молоденькие фрейлины с разноцветными лентами в затейливых прическах торопливо прошли мимо и исчезли в покоях королевы. «Счастливицы!» – вздохнула Блисс. Как хотела она стать фрейлиной! Но увы – свободных мест при дворе не было.
      Блисс догадывалась, зачем вызывает ее король: скорее всего он нашел для нее нового опекуна.
      Продажа опекунства была в те времена обычным делом. Осиротевшая девушка, несовершеннолетняя и не имеющая близких родственников, оказывалась в положении рабыни на торгах; покупатель, предложивший самую высокую цену, получал право распоряжаться ее судьбой, надзирать за ее имениями и состоянием и, в конце концов, выдать ее замуж. Опекуну предоставлялось немало возможностей обогатиться. Он мог, например, вложить капитал своей подопечной в выгодное дело, а прибыль забрать себе. А еще мог – и так поступали опекуны чаще всего – превратить брак девушки в новый аукцион, где женихи наперебой предлагают выкуп за руку и сердце богатой наследницы.
      Блисс надеялась, что король останется ее опекуном как можно дольше. Карл Второй был мягким, добросердечным человеком и к тому же питал слабость к хорошеньким девушкам. Блисс не сомневалась, что, если он, к примеру, соберется выдать ее замуж за неподходящего человека, достаточно будет разрыдаться – и король, не выносящий женских слез, мгновенно пойдет на попятную.
      Однако, едва войдя, Блисс по озабоченному лицу короля поняла, что ее надеждам не суждено сбыться.
      – Подойди сюда, дитя мое, – пригласил Карл, протягивая изящную руку, унизанную драгоценными перстнями. – Ты сегодня просто прелестна.
      – Благодарю, государь, – ответствовала Блисс, садясь на указанное королем место.
      – Я хочу тебя кое с кем познакомить. Чиффинч!
      Вильям Чиффинч, хранитель королевских покоев, отворил дверь, впустил какого-то джентльмена и, отвесив низкий поклон, бесшумно исчез за портьерой.
      Блисс увидела перед собой немолодого человека, костлявого, со впалыми бледными щеками; унылый, мышиного цвета парик не скрывал глубоких залысин на лбу.
      – Сэр Бейзил Холм, – обратился к нему король, – перед вами леди Блисс Пейнтер, дочь покойного графа Барторпа, нашего близкого друга и доверенного советника. Блисс, сэр Бейзил – отныне ваш опекун.
      Блисс внутренне содрогнулась – хоть она и была готова к самому худшему, но такого не ожидала! На изжелта-бледной физиономии сэра Бейзила, казалось, навеки застыла брюзгливая гримаса. Костюм его, хоть и дорогой и явно сшитый у хорошего мастера, был до неприличия прост: ни лент, ни кружев, ни замысловатых застежек, украшавших камзол любого светского человека. Маленькие глазки нового опекуна смотрели на Блисс с неприязнью, почти с отвращением; девушка догадалась, что лорд Холм не одобряет золотое шитье, украшающее ее траурное платье.
      Девушка поднялась с места и присела в глубоком реверансе.
      – Рада познакомиться, милорд, – тихо произнесла она.
      – Взаимно, леди Блисс, – ответил он, слегка кивнув головой. – Если не ошибаюсь, вы сейчас в глубоком трауре?
      Блисс вспыхнула.
      – Да, милорд, – начала она, – но…
      – Да полно вам, сэр Бейзил, – прервал ее король, видимо, пожалев свою любимицу. – Она же так молода! Сколько вам лет, дорогая? Ах да, всего восемнадцать! И слишком хороша собой, чтобы разгуливать по дворцу в мрачных черных тряпках!
      – Но, государь, это говорит о недостатке уважения… – осмелился возразить сэр Бейзил.
      – Пусть и так – что с того? – беспечно ответил король. – Блисс, сегодня вечером у нас бал-маскарад: я хочу, чтобы вы были там, и непременно в роскошном наряде! Всего на одну ночь! – Блисс не смогла сдержать радостной улыбки, и король улыбнулся ей в ответ, темные глаза его весело заблестели. – Вы слишком молоды и красивы, чтобы на целый год запереться в какой-нибудь мрачной келье, прячась от мира и людей! Я хочу, чтобы сегодня вечером вы танцевали и смеялись! Это приказ!
      – Как пожелаете, государь, – с готовностью ответила Блисс, склоняясь в глубоком благодарном реверансе.
      – Теперь можете идти, моя дорогая. Мне нужно кое-что обсудить с сэром Бейзилом.
      – Благодарю вас, государь! – пылко воскликнула Блисс.
      Король привлек ее к себе и с очевидным удовольствием дал поцеловать себя в щеку.
      Распрощавшись с королем, Блисс поспешила к себе. Костюм для маскарада был давно готов: Блисс знала, что король не станет возражать против ее появления на балу. Свой «приказ» он отдал только для того, чтобы утихомирить сэра Бейзила. Теперь даже дюжина опекунов не помешает ей надеть золотисто-зеленое платье и маску, обсыпанную изумрудной пылью! Кудрявую головку Блисс украсят золотые и зеленые ленты: в таком наряде она станет первой красавицей на балу! И это будет только справедливо, если вспомнить, что это последний ее бал… может быть, на долгие годы.
      Несколько часов спустя, пока горничная заплетала ее рыжие кудри в затейливую прическу, Блисс задумалась о том, что ждет ее дальше. Сегодняшний вечер сулит одни удовольствия – танцы до упаду, королевское угощение, блестящее общество… Маски будут сняты только в полночь, а значит, до этого Блисс сможет танцевать с кем хочет, не опасаясь уронить себя в глазах кавалеров. Может быть… при этой мысли она лукаво улыбнулась… да, пожалуй, не обойдется и без поцелуев украдкой в каком-нибудь укромном уголке.
      Увы, более отдаленное будущее было покрыто мраком. Сегодня Блисс еще под покровительством короля, но завтра власть над ней перейдет к сэру Бейзилу. А он ясно дал понять, что не потерпит никаких «глупостей». Нет, от него не жди поблажек: на целый год, пока не кончится траур, Блисс придется забыть о балах, роскошных нарядах и дорогих украшениях. А по окончании траура он примется подыскивать ей мужа – скорее всего такого же угрюмого старика, как он сам…
      Что ж, зато до полуночи Блисс вольна делать что хочет. Она будет танцевать, веселиться, флиртовать с джентльменами и не позволит мрачным мыслям испортить себе праздник!
      Улыбнувшись своему отражению в зеркале, Блисс надела маску, подмигнула молоденькой горничной и выбежала в коридор. Путь ее лежал в покои королевы, где устраивался бал.
      Огромный зал был наполнен разряженными придворными. У стен робко теснились простые лондонцы, милостиво допущенные поглазеть на развлечения знати. Нежный запах духов смешивался с вонью немытого тела, шелка и кружева соприкасались с грязной холстиной, блеск рубинов и изумрудов отражался в жадных глазах тех, кто больше всего на свете желал бы прикарманить эти драгоценности.
      Зал, ярко освещенный свечами в канделябрах, сиял и переливался всеми цветами радуги: в те времена не только женщины, но и мужчины одевались пестро и вычурно, словно райские птицы.
      Кое-кого Блисс узнала даже под масками. Так, король был выше всех в зале; густые темные локоны и раскатистый смех выдавали его с головой. Королева, сухонькая и смуглая, рядом с мужем выглядела совсем малюткой. Бледно-розовое платье, отделанное серебром, шло ей и делало почти красивой; но при дворе не принято было хвалить «эту португалку», и на бедную женщину не обращал внимания никто – даже обожаемый и неверный муж.
      Барбара Вилльерс, фаворитка короля, тоже выделялась из толпы. Эта женщина, недавно получившая титул графини Каслмейн, славилась жадностью, мелочностью, сварливым характером – и потрясающей красотой, которую не могла скрыть никакая маска.
      Остановившись на пороге, Блисс наблюдала за открывшимся ей зрелищем. От восторга у нее захватило дыхание. «Благослови бог короля! – думала девушка. – Мне предстоит тяжелый год – но, по крайней мере, у меня будет что вспомнить!»
      И кто только выдумал эти дурацкие предрассудки! Кто сказал, что в знак печали по умершему нужно непременно одеваться в черное? И почему из-за скорби по отцу Блисс должна отказываться от развлечений? Важно ведь не то, что снаружи, а то, что в сердце!
      Граф Барторп, растивший дочь в одиночку, всегда был мягок с ней и ни в чем ей не отказывал. Блисс знала: он на небесах только радуется, видя, что она довольна и счастлива! С этой мыслью девушка смешалась с толпой, твердо решив получить от сегодняшней ночи как можно больше удовольствия.
      Не успела Блисс осмотреться, как к ней подлетел высокий изящный блондин в фиолетовом шелковом камзоле. Он не отходил от девушки весь вечер, танцевал с ней, развлекал остроумной болтовней, безбожно льстил ее красоте и то и дело подливал в ее бокал сладкого вина.
      Незадолго до полуночи он потянулся к лентам ее маски, но Блисс со смехом схватила его за руку.
      – Но ведь уже почти полночь! – возразил незнакомец.
      По плечам его вились густые золотистые кудри; голубые глаза, сверкающие сквозь прорези пурпурной бархатной маски, светились откровенным восхищением.
      – Красавица моя, – проворковал он, – позвольте мне взглянуть на ваше лицо!
      – Откуда же вы знаете, что я красавица? – поддразнила его Блисс. – Ведь меня не видно!
      – Догадываюсь по изгибу прелестных губок, – прошептал ей на ухо незнакомец. – Как я хотел бы их поцеловать!
      – Значит, вы судите о женской красоте по губам? – спросила Блисс.
      – И по блеску прекрасных глаз, – шепнул он в ответ. – Как мечтал бы я, чтобы они зажглись желанием!
      – Итак, вы судите о женщине по глазам и губам? – повторила Блисс. В груди ее что-то странно затрепетало.
      – И конечно, по фигуре. – Как бы случайно он провел пальцами по белоснежной груди Блисс, выступающей из низкого выреза. – Вы прекрасны, моя дорогая. Как я хочу держать вас в объятиях… ласкать… любить…
      Внезапно вспотевшей рукой Блисс сжала веер. Кажется, она узнала этого дерзкого незнакомца. Молодой виконт, недавно унаследовавший титул и успевший, как говорят, обольстить едва ли не всех женщин при дворе. Ходили слухи, что он побывал даже в постели леди Каслмейн! Блисс сама несколько раз встречала его во дворце, и каждый раз с разными дамами. Этот пустоголовый ветреник, эгоистичный и изнеженный, ничем не напоминал того рослого, смуглого, властного незнакомца, что порой являлся Блисс в девичьих грезах, однако тщеславию девушки льстило, что известный ловелас, знающий толк в женской красоте, из всех присутствующих дам выбрал именно ее.
      – Сэр, вы слишком смелы! – выдохнула она, скромно потупляя глаза.
      – И могу быть еще смелее, – дерзко ответил он, обнимая ее за талию.
      – На нас смотрят! – воскликнула Блисс.
      Действительно, многие дамы в зале, узнавшие виконта, не сводили с Блисс ревниво-завистливых взоров. От восторга у девушки кружилась голова, она наслаждалась таким нежданным успехом.
      – Идемте со мной, дорогая, – проворковал он. – Нам надо узнать друг друга поближе, а эта толпа…
      Сердце Блисс сильно забилось.
      – Не надо, – неуверенно возразила она. – Ведь уже почти полночь, пора снимать маски…
      – Мы снимем маски вдвоем. Пойдемте же.
      Блисс не знала, на что решиться. Этот человек – профессиональный соблазнитель, ловелас первой руки, и порядочной девушке лучше сразу броситься в омут, чем поддаться на его уговоры. И однако… У стены Блисс заметила сэра Бейзила. Опекун был все в том же мрачном сером камзоле; он наблюдал за танцующими, и на лице его отражалось глубокое отвращение. Теперь Блисс окончательно поняла, что балов ей не видать, по крайней мере, до замужества. И выдаст ее сэр Бейзил скорее всего за какого-нибудь пуританина с постной рожей, который ни за что не позволит молодой красавице жене вернуться к блестящему и легкомысленному двору Карла Второго.
      – Я… я… – нерешительно тянула Блисс. Ей было трудно соображать – то ли от жары и духоты в зале, то ли от усталости, то ли от выпитого вина.
      – Идем. – С этими словами молодой виконт взял ее за руку и потянул за собой.
      Блисс, не сопротивляясь, позволила увлечь себя прочь из зала. Через несколько минут они оказались в небольшой, элегантно обставленной гостиной. Должно быть, это покои виконта, подумала Блисс, но спросить не решилась.
      Виконт усадил девушку на резной диван с алыми, шитыми золотом подушками и снова потянулся к завязкам ее маски.
      – Не надо, – прошептала Блисс. – Не будем разрушать мечту.
      Виконт не возражал. Он был готов на все, лишь бы Блисс разрешила к себе прикоснуться. Опытный волокита, он устал от зрелых, искушенных в любви дам, в этой его привлекла невинность. Пальцы его жаждали коснуться ее белоснежной кожи, руки стремились обнять ее стройный стан, губы страстно желали ее поцелуя.
      – Как пожелаете, – мягко ответил он, обнимая ее за талию и укладывая… о боже, укладывая на диван рядом с собой.
      Блисс таяла в его объятиях. Когда же виконт прильнул к ее губам, у девушки перехватило дыхание. Ей случалось целоваться в укромных уголках – но эти торопливые поцелуи, сорванные с губ назойливыми поклонниками, не шли ни в какое сравнение с горячим, требовательным поцелуем виконта.
      Он целовал ей щеки, подбородок, шею, затем его губы спустились ниже, к самому краю дерзкого выреза. Эти смелые ласки распаляли кровь, и Блисс задыхалась от незнакомых ранее чувств. Однако когда рука виконта скользнула под юбку, Блисс опомнилась.
      – Не надо! – воскликнула она. – Отпустите меня!
      – Не бойся, милая! – охрипшим голосом уговаривал ее виконт.
      – Нет! – Действие вина рассеялось, теперь Блисс ясно понимала, какой опасности подвергается из-за собственной беспечности. – Пожалуйста! Я хочу уйти!
      – Обязательно уйдешь, – ответил виконт. В голосе его страсть смешалась с раздражением. – Но не раньше, чем я покажу тебе, как глупы твои страхи! Милая моя, тебе это понравится! Это нравится всем женщинам, они только притворяются недотрогами…
      – Я закричу! – пригрозила Блисс, тщетно пытаясь освободиться из его объятий.
      – Кричи! – ответил он. – Думаешь, в шуме бала тебя кто-нибудь услышит? А если и услышат, подумают, что ты кричишь от…
      – Руки прочь, мошенник! – внезапно раздался с порога чей-то разъяренный бас.
      Блисс и виконт вскочили на ноги. В дверях стоял сэр Бейзил; маленькие глазки его пылали яростью.
      – Марш к себе в комнату! – приказал он Блисс. – Живо!
      И девушка опрометью вылетела за дверь.
      – Но послушайте, сэр, – запротестовал виконт, – это же совершенно не ваше дело!
      – Я опекун этой леди, – ответил сэр Бейзил. – Она любимица короля, и его величеству не понравится, если пойдут слухи, что вы пытались изнасиловать дочь его старого друга!
      Виконт поперхнулся и смолк. Ссориться с королем ему сейчас вовсе не хотелось. Карл и так подозревает его в интрижке с графиней Каслмейн; если к этому прибавится новое обвинение, виконту скорее всего придется уехать от двора. И встретиться лицом к лицу с кредиторами, которых только высокое положение должника при дворе удерживает от решительных действий…
      – Прошу прощения, сэр, – поспешно заговорил он. – Клянусь, я не хотел ничего дурного. Леди пришла сюда по собственной воле…
      – Хоть и неприятно это признавать, – ответил сэр Бейзил, – боюсь, что вы правы. Что ж, пожелаю вам доброй ночи. Король ничего не узнает об этом инциденте.
      – Благодарю вас, сэр, – ответил виконт и вздохнул с облегчением, как только за лордом Холмом захлопнулась дверь.
      Блисс ждала сэра Бейзила у себя в гостиной. Янтарные глаза ее светились опасным блеском.
      – Как вы посмели, сэр! – накинулась она на опекуна, едва он переступил порог. – Как вы посмели за мной шпионить!
      – Посмел, как видите! – На бледных щеках сэра Бейзила выступили красные пятна. – Я – ваш опекун, миледи, и в мои обязанности входит следить за тем, чтобы вы вели себя как порядочная девушка из хорошей семьи, а не как уличная девка!
      – Уличная девка?! – повторила Блисс. От ярости у нее зазвенело в ушах.
      – А как еще назвать ваше поведение? Пошли с мужчиной в его покои, остались с ним наедине, легли на диван…
      – Он пытался овладеть мною силой! – возразила Блисс.
      – Но вы же пошли с ним сами, по доброй воле! Надеюсь, это вы не будете отрицать?
      Блисс потупилась.
      – Нет, милорд, но…
      – Вам не пришло в голову задуматься, чего он хочет? Зачем ведет вас к себе? Не такая же вы идиотка в самом деле, чтобы не понимать подобных вещей!
      – Я вовсе не идиотка! – выкрикнула Блисс.
      – Не знаю, не знаю, – холодно возразил сэр Бейзил. – Мне с самого начала показалось, что вам давали слишком много воли. Ну да теперь с этим покончено. Завтра утром я прикажу перевезти ваши вещи в лондонский дом графа Барторпа. Вы останетесь здесь, под моим надзором, на несколько дней, а затем я увезу вас в деревню.
      – В деревню? – выдохнула Блисс. Ей представилась долгая угрюмая зима в каком-нибудь богом забытом поместье, в обществе одних слуг и желанного опекуна. – Не надо!
      – Очень даже надо, моя дорогая. Просто необходимо, как я посмотрю. А теперь дайте мне ключи.
      – Ключи? – переспросила Блисс. – Милорд, не собираетесь же вы…
      – Ключи от ваших комнат! – приказал сэр Бейзил. – Живо!
      Дрожащей рукою Блисс протянула ему ключи.
      – Пожалуйста, сэр, – взмолилась она, – не делайте этого!
      – Я вам не доверяю, миледи Блисс, – откровенно объяснил опекун. – Если вы по собственной воле отправились в покои к мужчине – откуда мне знать, что вы не водите мужчин сюда?
      – Это нечестно! – вскричала Блисс. – Со мной такое случилось в первый раз… Никогда раньше…
      – У меня нет доказательств, кроме ваших слов, – сурово ответил сэр Бейзил, – а вашим словам я не слишком-то верю. Если вы не способны охранять свое доброе имя, этим займусь я – это входит в обязанности опекуна.
      Он протянул руку, и Блисс вложила ключ в его огромную ладонь. Едва не плача от ярости и досады, она глядела, как сэр Бейзил вышел и запер за собой дверь. Блисс оказалась узницей в собственных покоях! И, несомненно, будет пленницей сэра Бейзила до тех пор, пока он остается ее опекуном.

2

      Старый барон умирал.
      Деревянная, крытая соломой хижина в лесу, где старику пришлось провести последние дни, совсем не походила на мощный старинный замок, который барон привык называть своим владением. Крохотная комнатка, где ему предстояло испустить последний вздох, могла бы уместиться в углу любой из огромных замковых спален. Грубо сколоченная кровать, накрытая тощим одеялом, была далека от роскошного ложа с алым, расшитым золотом балдахином, словно земля от небес.
      Однако сам барон остался прежним, и во взоре голубых глаз его, обращенных к единственному сыну, читались любовь, печаль… и чувство вины.
      Он протянул к сыну дрожащую иссохшую руку, и тот поспешно сжал ладонь отца в своей.
      – Прости меня! – еле слышно прошептал старик.
      – Отец… – выдохнул молодой человек. Его статная фигура и загорелое лицо составляли разительный контраст с исхудавшим телом и морщинистой кожей старика. – Не разговаривай, пожалуйста, береги силы.
      Барон де Уайлд слабо покачал головой и сделал знак другой рукой. Из темного угла неслышно появился старый слуга с выщербленной кружкой в руках. Осторожно приподняв господина, слуга поднес воду к его губам. Барон отпил несколько глотков и повалился на подушку, совершенно истощенный этим усилием.
      – Кристофер! – выдохнул он, снова поворачиваясь к сыну. – Я ошибался… тогда, много лет назад… так ошибался! Я видел лишь упадок нравов, царящих при дворе. Я видел королеву, окруженную фаворитами и лицемерными прелатами, – трудно сказать, кто из них был хуже. Видел, что король слаб и не может освободиться от влияния негодяев, прячущих под раззолоченными камзолами свое черное нутро…
      – Отец! – взмолился сын. – Пожалуйста, не надо!
      Но барон, погруженный в горестные воспоминания, его не слышал.
      – Я верил, – продолжал он, – что Англия устала от монархии, при которой любой глупец или негодяй может занять трон и унаследовать власть над страной только потому, что он – сын своего отца.
      – Отец, пожалуйста, тебе не нужно оправдываться… – настаивал Кристофер. Он видел, что силы отца тают на глазах.
      – Нет, нужно! – возразил барон. На морщинистых щеках его блестели слезы. – Ты должен знать, почему…
      Он закрыл глаза и вцепился иссохшей рукой в одеяло.
      – Кромвель казался мне порядочным человеком, отважным и честным. Я думал, что он принесет стране порядок, научит людей страху божьему, защитит простой народ, из которого лорды тянули все соки. Тогда я не знал…
      Старик вздрогнул: перед глазами его проносились страшные картины войны. Вот «круглоголовые», солдаты Кромвеля, поджигают и разрушают старинные церкви, крича, что обиталищам идолов не место на английской земле. Вот они врываются в города и замки, крушат, жгут, убивают, насилуют. А затем…
      Карл Первый был казнен, и Оливер Кромвель принял титул лорда-протектора. Но наступление мира не принесло народу облегчения. В Англии воцарился жестокий пуританский режим. Актеры, музыканты, художники были изгнаны из страны; слуги Кромвеля бросали людей в тюрьмы за модное платье, яркий чепец, цветную ленту в косе; даже улыбка считалась непозволительным грехом.
      – А процессы ведьм! – прошептал старик вслух. – Честных англичан обвиняли в колдовстве и сжигали живьем десятками, если не сотнями!
      – Но теперь с этим покончено! – возразил сын, стремясь отвлечь отца от тягостных воспоминаний.
      – Я не знал, что они хотят убить короля, – продолжал барон. Перед внутренним взором его возник Карл Первый, с гордо поднятой головой всходящий на плаху. – Я думал, его отправят в изгнание, может быть, во Францию. Ведь его королева была родом из Франции…
      – Отец, прошу вас!.. – воскликнул Кристофер, не в силах более выносить мучений старика.
      Однако барон не мог отрешиться от своего позора. Невыносимая боль жгла его, словно удары кнута, отравляла последние часы его жизни.
      – Наконец Кромвель умер, и титул протектора унаследовал его сын. К тому времени стало очевидно, что Англия устала от пуританства. Англичане тосковали без праздников, без смеха и веселья… и без королевского двора. Когда правительство призвало из изгнания принца Уэльского, я искренне радовался, не подозревая, что, став королем, Карл Второй начнет мстить за отца.
      Кристофер помнил день, когда в замок Четем явился гонец из Лондона. Король вызывал отца на суд – держать ответ за «измену». По королевскому указу барон де Уайлд лишился всех своих земель и владений. После старинной роскоши замка хижина, крытая соломой, казалась барону и его сыну тюрьмой.
      – Я ошибся, – слабеющим голосом прошептал умирающий. – И эта ошибка стоила мне земель, которыми владели наши предки на протяжении шести столетий. А тебе она стоила наследства. Сын мой, по моей вине ты лишился всего, что предназначалось тебе по праву. Я не могу умереть без твоего прощения. Скажи, Кристофер, ты меня прощаешь?
      Кристофер де Уайлд был не мальчиком, но взрослым мужчиной, сильным, отважным и непреклонным. Он забыл, когда в последний раз проливал слезы, но сейчас у него защипало глаза.
      – Конечно, отец, – с чувством ответил он. – Пожалуйста, не мучьте себя больше!
      – После моей смерти, – продолжал старик, – бароном де Уайлдом станешь ты. Единственное, что я могу оставить тебе, – титул, драгоценнейшее мое достояние, которое не может отнять у нас ни король, ни сам господь бог. Будь достоин своего титула, сын мой. Помни о чести и о своем долге…
      – Отец, – взмолился Кристофер, – прошу вас, успокойтесь, отдохните немного! Я все прощаю, давно уже простил… Пожалуйста, берегите силы!
      Старик откинулся на подушку и закрыл глаза. Сил больше не оставалось: с каждым вздохом барон чувствовал, как уходит из его тела жизнь. Не пройдет и нескольких часов, как бароном де Уайлдом станет его сын. В наследство Кристофер получит лишь обесславленный титул да крытую соломой хижину в глубине дремучих лесов, которые, как и замок Четем, теперь принадлежат иному хозяину.
 
      Три дня спустя четверка смирных крестьянских лошадей отвезла гроб с телом барона в деревенскую церковь, построенную еще во времена норманнского завоевания. В подземной гробнице, рядом со своими предками, несчастный старик наконец нашел покой.
      Кроме Кристофера, за гробом шли крестьяне и слуги из замка: хоть они теперь и работали на нового господина, сердца их принадлежали де Уайлдам, которым служили их отцы, деды и прадеды.
      После похорон Кристофера пригласил к себе Айзек, бывший главный конюх отца – невысокий коренастый человек, любивший молодого барона как родного сына.
      После того как лорд де Уайлд впал в немилость, Айзек остался в замке, отказавшись бросать конюшню на произвол судьбы. Хоть великолепные лошади барона теперь принадлежали новому хозяину, Айзеку они были дороги, словно дети, и он не мог даже помыслить о том, чтобы оставить их без присмотра.
      Кристофер понимал Айзека и не обижался на него. Он и сам гордился конюшнями, на обустройство которых отец потратил многие годы, и трепетал при мысли о том, что может случиться с лошадьми, если они попадут в руки равнодушного невежды. Молодой барон знал, что, на кого бы ни работал Айзек, в глубине души он по-прежнему считает себя преданным слугой де Уайлдов.
      И теперь Кристофер сидел в низенькой, жарко натопленной комнатке при конюшне, потягивал эль и старался не думать об отце, лежащем сейчас в холодном и сыром каменном мешке.
      Весь вечер на конюшню гуськом тянулись крестьяне и слуги, желающие засвидетельствовать свою преданность новому барону. По одиночке, по двое и целыми семьями они преклоняли колени перед Кристофером, целовали ему руку и клялись в верности молодому господину.
      Конечно, эта присяга не имела никакой законной силы. Согласно закону, крестьяне четемских земель теперь были обязаны верностью новому господину. Но эти простые люди не разбирались в политике. «Издавна заведено, – говорили они, – что мы служим баронам де Уайлдам, а они помогают нам в трудные годы и защищают от врагов. Так было при наших отцах и дедах, и не нам менять установленный порядок».
      Кристофер потер воспаленные глаза и допил остатки эля. Айзек хотел подлить ему еще, но тот покачал головой.
      – Пора домой, – устало сказал он.
      – Милорд, почему бы вам не остаться у меня на ночь? – предложил Айзек. Он догадывался, что молодому человеку будет нелегко провести ночь в доме, где совсем недавно испустил последний вздох его отец.
      Кристофер снова покачал головой.
      – Нет, нет, дружище. Никаких «милордов». Зови меня, как раньше, – Кит.
      Старый слуга усмехнулся в ответ. В этот миг послышался стук в дверь, и Айзек недовольно нахмурился.
      – Я-то думал, что мы уже всех видели, – проворчал он, поднимаясь.
      – Я тоже, – согласился Кристофер. – Впусти их, Айзек, а потом я пойду.
      Айзек отворил дверь, и на пороге появились две старухи. Одна из них, скрюченная от жестокого ревматизма, еле шла, другая поддерживала ее под руку.
      При их появлении Кристофер поднялся с места.
      – Рад вас видеть, Мег и Кейт, – приветливо поздоровался он. – Входите и садитесь.
      – Не смеем, милорд, – ответила за обеих скрюченная старуха.
      – Пожалуйста! – настаивал Кристофер таким тоном, что этой просьбе невозможно было не подчиниться.
      Женщины повиновались. Приглядевшись, Кристофер догадался, что старых служанок привело сюда не одно желание засвидетельствовать свое почтение новому лорду де Уайлду. Морщинистые щеки их порозовели от волнения, в глазах читалась тревога. У старой Мег заметно дрожали руки.
      – Расскажите, что случилось, – предложил Кристофер.
      – Милорд, в замок пришло письмо, – начала Кейт, когда-то служившая горничной у покойной матери Кристофера. – Новый лорд Четема, граф Барторп, умер несколько недель назад.
      Кристофер и Айзек переглянулись. Замок Четем и окрестные владения были пожалованы графу Барторпу за верность королю во время войны. Теперь, когда граф мертв, быть может, король возвратит утраченные владения Кристоферу? В конце концов, на стороне «круглоголовых» сражался покойный барон, а Кристофер неповинен в грехах своего отца.
      – У него остались наследники? – с волнением в голосе спросил молодой человек.
      – Да, милорд, – ответила Мег. Пока ревматизм не лишил ее возможности работать, она была в замке портнихой. – Одна наследница, единственная дочь.
      – Дочь? – повторил Айзек.
      – Да.
      – Ну и?… – поторопил ее Кристофер.
      Женщины обменялись мрачными взглядами: похоже, ни одной не хотелось становиться вестницей несчастья. Наконец Кейт ответила:
      – Король отдал ей владения отца. Она унаследовала все, кроме графского титула.
      Кристофер со вздохом опустился в кресло. Его надеждам не суждено сбыться: замок, деревня, леса – все, что он привык считать своим и полюбил всем сердцем, теперь принадлежит какой-то неведомой девушке!
      – Но мы не поэтому пришли к вам, милорд, – с дрожью в голосе продолжала Кейт.
      – Что-то еще? – спросил Кристофер, хотя вовсе не желал слышать новых дурных вестей.
      Старуха кивнула, и голос ее задрожал.
      – Король назначил девушке опекуна, сэра Бейзила Холма. Этот господин и написал письмо. Он пишет, что послал в замок свою прислугу, а мы все должны убираться куда хотим. Лишь немногие останутся в Четеме: Айзек, – она кивнула в сторону конюха, – и еще пять-шесть человек. Остальные – Мег, я и все прочие – должны собрать вещи и в течение двух дней покинуть замок. – На морщинистых щеках ее заблестели слезы. – Куда же нам идти, милорд? Мы всю жизнь прожили в замке! У меня нет родных в деревне, и у Мег тоже. Что с нами будет? Мы умрем с голоду или замерзнем, как птицы в лесу!
      Кристофер молча смотрел в их заплаканные лица. Эти две женщины, думал он, всю жизнь отдали его семье – и вот награда за их преданную службу… Он решительно наклонился вперед и сжал их старческие руки в своих.
      – Вы не будете ни голодать, ни мерзнуть, – пообещал он. – Я позабочусь о вас, найду вам и пищу, и кров. И для всех остальных тоже. Вы мне верите?
      – Конечно, милорд! – разом ответили обе женщины. На лицах их читались благодарность и облегчение. – Мы всем расскажем о вашей щедрости!
      Несмотря на протесты Кристофера, каждая поцеловала ему руку; затем служанки торопливо удалились.
      Кристофер молча проводил их взглядом; его чеканное лицо кривилось от боли и ярости.
      – Как тебе это нравится?! – обратился он к Айзеку. – Взять и выкинуть людей на улицу… как собак… и это – после многих лет беспорочной службы!
      – Да ведь они много лет служили барону де Уайлду, – напомнил ему Айзек, – а вовсе не графу Барторпу.
      – И что из этого? Кем надо быть, чтобы обречь беспомощных, больных старух на верную смерть от голода и холода? Попадись мне эта наследница, которая обращается с людьми как с мусором, – видит бог, придушил бы на месте!
      – Письмо написал ее опекун, – снова напомнил Айзек.
      – Но она, разумеется, знает и одобряет его решение! – Кристофер потряс головой. – Нет, Айзек, не защищай ее. Эта бессердечная маленькая дрянь не способна думать о других. Она же выросла при дворе – наверняка ее интересуют лишь наряды, драгоценности и собственные капризы! Хотел бы я с ней побеседовать…
      – Как бы там ни было, – прервал его Айзек, – вы только что пообещали слугам, что не бросите их в беде. Как вы собираетесь их обеспечивать?
      Кристофер тяжело вздохнул.
      – Верно, пообещал. – В голосе его прозвучала самоирония. – И кто взял на себя такие обязательства? Властитель без владений, нищий барон, аристократ-бродяга…
      Он повернулся к Айзеку; темные глаза его горели решимостью.
      – И все же я сдержу клятву, – тихо, но с силой произнес он. – Мои люди не будут голодать – пусть даже мне придется воровать, грабить или просить милостыню! Я сделаю все, чтобы они ни в чем не знали нужды.
      Он поднялся и подошел к камину, чье весело трещащее пламя гнало из комнаты зимний холод.
      – Много столетий Четем принадлежал моей семье – и когда-нибудь он вернется ко мне. Я не позволю какой-то пустоголовой девчонке его разрушить! Знай, Айзек, настанет день, когда к де Уайлдам вернется их честь и былая слава. Настанет день, когда я вновь войду в замок Четем с парадного входа, как его господин и повелитель!

      Карета лорда Холма, черная, словно похоронная колымага, раскачивалась и подпрыгивала на занесенной снегом ухабистой дороге. Сгущались сумерки, мороз крепчал. Ни синий бархатный плащ, ни волчья полсть, в которую была укутана Блисс, не спасали от пронизывающего холода.
      Сэр Бейзил, сидевший рядом со своей подопечной, несколько раз пытался завести с ней разговор, но Блисс отвечала опекуну упрямым молчанием. Она не забыла его возмутительного поведения на маскараде три недели назад. Даже сейчас щеки ее пылали от унижения, стоило лишь вспомнить, как он ворвался в покои виконта и принялся распекать их обоих, словно нашкодивших школьников! В глубине души Блисс понимала, что должна быть благодарна опекуну: если бы не он, неизвестно, чем бы кончилось то полуночное свидание… Но неужели нельзя было избавить ее от приставаний виконта, не поднимая при этом шума и не задевая ее гордости? А как грубо сэр Бейзил приказал ей убираться к себе!.. Нет, этого она никогда не простит!
      Как мог король продать право опекунства такому наглому, черствому, бесчувственному сухарю?.. Блисс вздохнула, от сэра Бейзила мысли ее обратились к покойному отцу.
      Мать ее умерла, когда Блисс была еще младенцем; опасаясь, что единственная дочь будет страдать от недостатка материнской ласки, граф Барторп во всем потакал девочке и порядочно ее избаловал. Граф был добрым, мягким человеком и пышности двора предпочитал тихую деревенскую жизнь. Однако, когда пламя гражданской войны охватило Англию, он встал на защиту короля и отважно сражался в войсках несчастного Карла Первого. После Реставрации Карл Второй не только вернул графу конфискованные Кромвелем владения – Барторп-Холл в Йоркшире и дом в Лондоне, – но и даровал ему поместье и старинный замок Четем, расположенные в самом сердце Кента. Туда-то сейчас и направлялись Блисс и ее опекун.
      Более шести веков замок Четем и окрестные земли принадлежали баронам де Уайлдам. Первый де Уайлд, если верить старинным хроникам, пришел в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем. Последний из этого древнего рода во время войны опрометчиво встал на сторону «круглоголовых» – и после Реставрации лишился всех своих владений. Блисс слышала, что он недавно сошел в могилу – несчастный сломленный старик, заплативший за свою ошибку нищетой и позором.
      Со стороны сэра Бейзила послышалось тихое, размеренное похрапывание. Блисс возвела янтарные глаза к небесам. Пусть опекун честный и не злой человек, пусть даже по-своему желает ей добра – все это не могло примирить с ним гордую девушку. Блисс не понимала, зачем ей вообще опекун! Ей, слава богу, уже восемнадцать, а в этом возрасте человек вполне способен распоряжаться собой. Она не нуждается в хозяевах, указывающих, что ей делать и как жить!
      Она могла бы веселиться при дворе – а вместо этого по воле опекуна тащится в какой-то медвежий угол… Блисс слышала, что замок Четем сильно пострадал во время войны: одно крыло его сгорело и превратилось в руины. Много лет замок пустовал и находился на попечении слуг. Отправляясь в Четем, сэр Бейзил послал вперед прислугу, чтобы та подготовила замок к приезду новой хозяйки. Блисс надеялась на лучшее, однако боялась, что после роскоши Уайтхолла ей будет трудно привыкнуть к новому жилищу.
      У дороги призывно замигали огни трактира, и Блисс вдруг обнаружила, что руки ее в меховой муфте совсем заледенели, а ноги в бархатных, отороченных мехом сапожках, кажется, превратились в сосульки. Раскаленные кирпичи, положенные в карету еще в Лондоне, давно остыли, теперь здесь было не намного теплее, чем снаружи.
      – Сэр, не остановиться ли нам? – обратилась Блисс к опекуну.
      – А? – Сэр Бейзил вздернул голову и недоуменно оглянулся. – Что такое?
      – Мы проезжаем мимо трактира, – объяснила Блисс. – Может быть, остановимся? Если не на ночь, то хотя бы погреться…
      – Нет, нет, – покачал головой сэр Бейзил. – Мы уже недалеко от замка. Не стоит задерживаться.
      Блисс вздохнула и поплотнее завернулась в полсть. Путники были бы уже в замке, если бы не досадная поломка кареты, задержавшая их на несколько часов. Чтобы не растягивать путешествие на два дня, сэр Бейзил решил продолжать путь после захода солнца – рискованное решение, если учесть, что по ночам на большую дорогу выходят разбойники.
      Блисс потрогала бриллиантовую брошь, скреплявшую ворот синего бархатного плаща. Эту брошь подарил ей граф на восемнадцатилетие, драгоценность была дорога Блисс как память об отце. Если им «посчастливится» наткнуться на грабителя…
      И в тот же миг, словно вызванный ее опасениями из небытия, одинокий всадник выехал из леса и преградил карете дорогу. Ветви деревьев, низко нависшие над дорогой, бросали на незнакомца густую тень и мешали разглядеть его; Блисс заметила только, что разбойник высок ростом и широкоплеч.
      Кучер натянул поводья, экипаж резко остановился. Направив на кучера пистолет, разбойник приказал ему слезть с облучка.
      – Все вон из кареты! – крикнул он затем. – Оружие – на землю!
      Кучер немедленно бросил на землю свое единственное оружие – нож. Лакеи, ехавшие на запятках, поспешно побросали пистолеты.
      При виде трусости лакеев сэр Бейзил понял, что ему остается одно – выйти из кареты вместе с Блисс и отдаться на милость грабителя.
      Сэр Бейзил спрыгнул на землю и, подав руку Блисс, помог ей сойти. Ледяной ветер ударил девушке в лицо, растрепав рыжие кудри, и она поспешно натянула отороченный мехом капюшон.
      Сперва разбойник подошел к сэру Бейзилу. Не опуская пистолета, он сорвал с его рук несколько дорогих колец, не забыл и об изумруде, украшавшем кружевное жабо почтенного лорда, а затем обыскал его и нашел в кармане кошелек, полный золотых монет.
      Затем он повернулся к Блисс. Девушка смотрела на него, широко раскрыв глаза, дрожа не столько от страха, сколько от возбуждения. Она знала, что разбойники редко убивают свои жертвы. Хоть разбой на королевских дорогах и наказывался виселицей, преступник, на совести у которого не было человеческих жизней, имел право купить себе помилование – поэтому грабители старались не проливать крови без нужды.
      Ночная тьма, широкополая шляпа с перьями и высоко поднятый воротник черного плаща скрывали от Блисс лицо разбойника: при свете ущербной луны ей был виден лишь волевой подбородок и высокие, резко очерченные скулы.
      Протянув руку в кожаной перчатке, разбойник взял Блисс за подбородок и приподнял ее голову, так, что капюшон соскользнул, открыв его взору прелестное личико, водопад огненных кудрей и огромные, таинственно мерцающие глаза.
      – Добрый вечер, моя красавица, – произнес он, погладив ее по белоснежной щечке. В голосе его, низком и звучном, слышалась властная сила. – А у тебя я не возьму ничего, кроме поцелуя.
      И он склонился к ней. Сердце Блисс заколотилось так, словно готово было выскочить из груди. Почувствовав на лице его жаркое дыхание, она невольно приоткрыла губы…
      Но их губы не успели слиться – разбойник вдруг отпрянул.
      Уголком глаза он заметил, как сэр Бейзил тянется к лежащему на земле пистолету. Не теряя ни секунды, грабитель направил на него свое оружие.
      – Этого вам лучше не делать, – предупредил он, осторожно двигаясь к лошади. Не отрывая глаз от сэра Бейзила, разбойник вскочил в седло. – Не прикасайтесь к оружию, пока я не скроюсь – иначе…
      – Иначе – что? – проворчал сэр Бейзил. – Вы хладнокровно с нами расправитесь?
      – Что вы, вовсе нет, – успокоил его разбойник. – Просто, целясь в меня, вы можете попасть в свою красавицу дочурку!
      С этими словами всадник направил коня к Блисс, подхватил ее, взметнул в седло и помчался прочь. Сэр Бейзил не успел и рта раскрыть, как похититель и его прекрасная пленница исчезли в сумрачной чащобе.
      Всадник мчался как бешеный. Ледяной ветер свистел в ушах, хлестал Блисс по щекам; она невольно прижалась к своему похитителю, крепко обнявшему ее за талию. Перед глазами с бешеной скоростью мелькали стволы вековых дубов; то и дело Блисс зажмуривалась – ей казалось, что вот-вот конь на полном скаку врежется в дерево. Однако всадник и его конь, как видно, знали свой лес не хуже волков, что такими вот морозными ночами рыщут по лесам в поисках добычи.
      Отъехав достаточно далеко от дороги, всадник натянул поводья и спрыгнул на землю. Затем, протянув руки, снял с седла Блисс. Ноги ее дрожали, и девушка непременно упала бы, если бы разбойник ее не поддержал.
      Блисс не осмеливалась поднять глаз. «Сэр Бейзил не найдет меня в чаще, – думала она. – Никто не придет мне на помощь».
      – Что вы хотите со мной сделать? – робко спросила она.
      – Я не причиню тебе вреда, – ответил разбойник. В голосе его Блисс послышалась насмешливая нотка, словно он догадывался, какие ужасы она себе воображает. – Взгляни на меня, моя красавица!
      Блисс нерешительно подняла глаза. Лицо разбойника, освещенное таинственным лунным сиянием, было не просто красиво – в нем читались сила, мужество и решимость. Из-под густых бровей улыбались перепуганной девушке темные, глубоко посаженные глаза.
      Разбойник медленно окинул взором ее всю – от бледного личика до тонкой талии и стройных ног в меховых сапожках.
      – Бог мой, – выдохнул он, – да ты и вправду писаная красавица!
      Желание, прозвучавшее в его голосе и отразившееся на лице, заставило Блисс задрожать еще сильнее. Она попыталась отстраниться, смущенная и испуганная не столько намерениями разбойника, сколько тем волнением, которое пробудила в ней его мужская привлекательность.
      – Пожалуйста, – прошептала она, – не надо…
      – Милая, я не сделаю тебе ничего дурного, – пообещал разбойник. – Все, что мне от тебя нужно, – поцелуй.
      С этими словами он привлек девушку к себе. Блисс ахнула – и в следующий миг разбойник впился в ее губы.
      Поцелуй его, жадный и безжалостный, взметнул в душе девушки вихрь незнакомых ощущений. Если бы разбойник не держал ее, Блисс непременно бы упала. Она пыталась оттолкнуть его – но тщетно, пыталась вырваться – но он только крепче прижимал ее к себе, так что, казалось, тела их сливались друг с другом. По сравнению с этим поцелуем приставания виконта выглядели невинной детской забавой!
      Когда он наконец отпустил ее, Блисс вцепилась в ворот его плаща, чтобы удержаться на ногах. Разбойник негромко рассмеялся, и Блисс залилась краской.
      – Спокойней, милая, – улыбнулся он. – А теперь расскажи мне, куда вы с отцом направляетесь?
      – Он мне не отец! – фыркнула Блисс. – Мой отец умер, а это – мой опекун. И почему это я должна перед вами отчитываться.
      – Потому что иначе я уложу тебя прямо в сугроб и… согрею. Ты этого хочешь?
      Блисс только вскрикнула, раздираемая противоречивыми чувствами. Она дрожала не только от страха, но и от холода: бархатный плащ не спасал от ночного мороза, а изящные сапожки оказались плохой защитой от снега. Но в то же время ей невыносимо было думать, что это захватывающее приключение близится к концу!
      Вспомнив, что разбойник ждет ответа, Блисс произнесла:
      – Мы едем в замок Четем.
      Разбойник был изумлен и не пытался этого скрыть.
      – В Четем? Так ты…
      – Блисс, – представилась она. – Леди Блисс Пейнтер, дочь покойного графа Барторпа.
      Холод самой лютой зимы не мог бы сравниться с ледяным взглядом, какой устремил на нее разбойник.
      – Что ж, миледи, – заговорил он наконец, словно выплевывая слова. – В таком случае позвольте доставить вашу милость в замок!
      С этими словами он втащил девушку на лошадь и, грубо бросив на седло, пустил коня в галоп.
      Они молча скакали через лес, душа Блисс была в смятении. Она ясно ощущала презрение и гнев, исходящие от незнакомца. Что произошло? Он назвал ее красавицей, поцеловал… Он желал ее – в этом Блисс не могла ошибиться! Но вдруг сверкнула молния – и восхищение, желание, нежность исчезли, сменившись такой жгучей ненавистью, что на какой-то миг Блисс даже испугалась за свою жизнь.
      Казалось, прошла вечность, прежде чем они достигли опушки. Впереди вырисовывались зубчатые стены замка и темнели на фоне ночного неба высокие шестигранные башни.
      Разбойник натянул поводья и ссадил Блисс наземь.
      – Вот мы и приехали, миледи, – холодно сказал он. – Идите прямо к воротам. Привратник вас впустит. Только скажите ему, что вы – хозяйка замка.
      Блисс не успела ответить – разбойник пришпорил коня и скрылся в сумрачной чаще.
      Блисс вздохнула и, натянув капюшон, побрела к манящему яркими огнями замку. Ноги ее вязли в глубоком снегу, а ум – в недоуменных вопросах, ответы на которые ей предстояло найти еще очень не скоро…
 
      Привратник поднял опускную решетку, и Блисс, пройдя через каменные ворота, оказалась в центральном дворе замка. Луна освещала стены призрачным серебристым светом, и темные неуклюжие башни, чернеющие на темно-синем небесном полотне, выглядели мрачно и зловеще.
      Лакеи встретили Блисс у дверей. Если они и были удивлены ее появлением, то виду не подали. Слуга проводил ее в прихожую, где блестело в свете свечей развешанное по стенам старинное оружие. Блисс заметила, что гербы и эмблемы де Уайлдов везде заменены родовыми символами Барторпов.
      Горничная сняла с Блисс плащ; другая, опустившись на колени, стянула с девушки промокшие насквозь сапожки и поднесла домашние туфли, нагретые у очага. Домоправительница миссис Лонсдейл, служившая еще у отца Блисс, подала молодой госпоже кувшин подогретого вина.
      – А где лорд Холм? – спросила миссис Лонсдейл, проводив Блисс в маленькую комнатку, где в каменном очаге весело трещало пламя.
      Блисс устало опустилась в кресло.
      – У нас сломалось колесо, – начала объяснять она, – из-за этого пришлось задержаться в дороге. А потом… потом…
      Блисс отставила вино; глаза ее наполнились слезами. Миссис Лонсдейл протянула ей носовой платок.
      – Милое мое дитя, что случилось? – воскликнула она. Много лет после смерти графини домоправительница заботилась о Блисс и полюбила ее, как родную дочь.
      – На дороге нас остановил разбойник, – с трудом выдавила Блисс.
      – Он напал на тебя? – спросила домоправительница, окинув Блисс с ног до головы быстрым взором. – Он не… не причинил тебе вреда?
      Блисс покачала головой.
      – Он втащил меня на коня и умчал в лес, прочь от сэра Бейзила. А потом… – Блисс почувствовала, как пылают щеки. – А потом он меня поцеловал, – еле слышно прошептала она.
      – Каков негодяй! – всплеснула руками домоправительница.
      – А потом привез меня обратно и оставил у ворот, – закончила Блисс.
      Миссис Лонсдейл неодобрительно покачала головой.
      – А все этот лорд Холм! Ну что его дернуло ехать ночью? Разве трудно было остановиться в трактире и дождаться утра? – Не дождавшись ответа, она проворчала: – Вы еще легко отделались, а ведь могло быть гораздо хуже!
      Блисс не ответила. Прислуга в замке, если не считать миссис Лонсдейл и еще нескольких старых слуг графа, была нанята сэром Бейзилом: Блисс не хотела, чтобы эти чужие люди сплетничали о ней. Чем скорее забудется вся эта история, тем лучше.
      – Сэр Бейзил должен подъехать с минуты на минуту, – заверила она домоправительницу. – А я, пожалуй, пойду спать. Скажите ему, что со мной ничего не случилось, хорошо? А моя спальня готова?
      – Давно готова, моя милочка, – ответила миссис Лонсдейл. – Мы вымыли и прибрали ее, как только из Лондона прибыл твой багаж. Лучшая комната в замке – когда-то там спал сам лорд де Уайлд! Жаль только, что окна ее выходят на западное крыло.
      – А что дурного в западном крыле? – поинтересовалась Блисс.
      – Во время войны его сожгли королевские солдаты.
      – Ах да, – кивнула Блисс. – Я слышала, что часть замка лежит в руинах, но, когда смотрела на него снаружи, ничего не заметила.
      – Стены-то стоят, а внутри все выгорело, – недовольно покачала головой миссис Лонсдейл. – Говорят, раньше там был банкетный зал. Надо бы разобрать эти развалины, пока они не обрушились.
      – Я поговорю с сэром Бейзилом, – пообещала ей Блисс. – Если они могут рухнуть, то, конечно…
      – Так вот вы где! – воскликнул сэр Бейзил, картинно появляясь на пороге. Казалось, он заполнил собой маленькую уютную комнатку, где нашла убежище Блисс. – Что сделал с вами этот негодяй? Неужели осмелился…
      – Он не причинил мне никакого вреда, – быстро ответила Блисс, – просто прикрылся мной, чтобы вы не вздумали стрелять. Он отъехал со мной в чащу, а затем кружным путем привез к воротам замка и отпустил.
      Сэр Бейзил ударил себя кулаком по раскрытой ладони.
      – Ну, попадись мне только этот ублюдок! Узнает, как грабить Бейзила Холма! Клянусь богом, он у меня попляшет на тайбернской виселице!
      Блисс пожелала опекуну спокойной ночи и в сопровождении домоправительницы поднялась по богато украшенной лестнице в спальню. Там ее уже ждала горничная: она помогла девушке раздеться и надеть ночную рубашку.
      Едва Блисс откинулась на подушку, как глаза ее сомкнулись и она забылась сном. Но этой ночью Блисс не удалось как следует выспаться. Сны ее были тяжелы и беспокойны: в них девушку преследовал высокий смуглый незнакомец с глазами темными, как безлунная зимняя ночь, незнакомец, который с равной яростной мощью желал ее – и ненавидел.

      Блисс проснулась от холода и, повернувшись на бок, покрепче завернулась в тяжелое одеяло. Несколько секунд она непонимающе смотрела на балдахин с незнакомым гербом и монограммой, пока наконец не вспомнила, где и почему оказалась.
      Горничная уже зажгла камин, но огонь не спасал от пронизывающего холода. Не помогали и толстые ковры на каменном полу, и настенные гобелены, искусно вытканные руками многих поколений женщин из семейства де Уайлдов. Спальня была ярко освещена свечами в канделябрах: большинство светильников – серебряные, но Блисс заметила среди них пару золотых. На них красовалась монограмма Генриха Восьмого – очевидно, король пожаловал этот подарок прапрадеду нынешнего барона за какие-то заслуги.
      Блисс вспомнилась трагическая история последнего лорда де Уайлда; теперь, глядя на все эти сокровища, восхищаясь ими, подсчитывая в уме их стоимость, девушка понимала, что потеря замка и вправду стала для старика страшным ударом. На мгновение Блисс ощутила угрызения совести. Конечно, ни она, ни отец не виновны в смерти барона: если бы граф отказался от подарка, король отдал бы конфискованные земли кому-нибудь другому. Но как жестоко и несправедливо наказывать человека лишь за то, что он сражался за свои идеалы и исполнял свой долг так, как его понимал!
      За окном послышался шум и приглушенные голоса. Накинув поверх рубашки отороченную мехом мантилью и сунув ноги в домашние туфельки на высоких каблуках, Блисс подбежала к окну.
      За ночь стекло заиндевело и покрылось морозным узором. Блисс протерла кулачком окошко и увидела внизу, во дворе, черную карету лорда Холма. Лошади нетерпеливо приплясывали в упряжи, кучер и лакеи топали ногами и били в ладоши, стараясь согреться в ожидании хозяина.
      Для Блисс увиденного было достаточно, с быстротой молнии она выскочила из спальни и помчалась вниз по винтовой каменной лестнице. В холле она увидела сэра Бейзила – опекун отдавал последние указания слугам.
      Услышав цоканье ее каблучков, сэр Бейзил обернулся. Сейчас, с растрепанными кудрями и раскрасневшимися от холода щеками, Блисс была удивительно хороша, и в маленьких, глубоко посаженных глазках опекуна при взгляде на нее мелькнуло даже некое подобие теплого чувства.
      – А, это вы, Блисс, – поздоровался он, натягивая перчатки и расправляя их широкие краги. – Я думал, вы еще спите.
      – Меня разбудил шум во дворе, – ответила Блисс. – Почему вы никого за мной не прислали?
      – Зачем? – нахмурившись, спросил сэр Бейзил.
      – Чтобы я успела собраться, – пояснила девушка. – Не могу же я ехать вот так! – И она указала на свою мантилью.
      – Вы никуда не едете, – сурово ответил опекун. – Я возвращаюсь в Лондон, а вы остаетесь здесь.
      – Как! – Кровь отхлынула от ее лица. – Не может быть!
      – Вам не нравится замок? – скучающим тоном спросил опекун. – По-моему, вполне достойное жилище. Конечно, он не похож на модные лондонские дома, но…
      – Замок мне нравится, – прервала его Блисс, – но я не понимаю, почему должна сидеть здесь одна, пока вы развлекаетесь в Лондоне!
      – Королевский двор – не лучшее место для молоденькой богатой наследницы, – не скрывая нетерпения, ответил сэр Бейзил. – Там полно охотников за приданым, и все они будут готовы на любые уловки, чтобы добиться вашей руки. Один неверный шаг – и ваша репутация будет безнадежно испорчена, а с ней – и надежды на достойную партию. Нет, лучше уж я найду вам мужа сам.
      – Если вы собираетесь искать мне мужа, – возразила Блисс, – вам не кажется, что при этом не помешало бы и мое присутствие?
      – Это еще зачем? – фыркнул сэр Бейзил. – Не беспокойтесь, я не выберу вам в мужья неподходящего человека.
      Блисс проглотила резкий ответ, готовый сорваться с языка.
      – А вы не думаете, – начала она, тщательно подбирая слова, – что будущий жених захочет посмотреть на невесту прежде, чем предлагать ей руку и сердце?
      Сэр Бейзил расхохотался, надевая шляпу.
      – Дорогая моя, оглянитесь вокруг! Этот замок и все сокровища, что в нем хранятся, – лишь ничтожная доля наследства, оставленного вам отцом. С таким-то богатством вы могли бы быть косой, хромой и горбатой – и все равно джентльмены дрались бы за вас!
      Смех его гулким эхом отдался в просторном холле. Блисс будто приросла к месту и, сжав побелевшие кулачки, смотрела вслед опекуну. Подумать только, что ее будущее, ее судьба – в руках этой бесчувственной скотины!
      Оглянувшись, Блисс заметила, что слуги все еще стоят вокруг нее.
      – Расходитесь по своим делам, – смущенно приказала она, вдруг сообразив, что они слышали ее перепалку с опекуном.
      Среди слуг Блисс заметила Мерси, свою горничную.
      – Мерси! – окликнула она. Девушка вернулась и присела перед хозяйкой в реверансе. – Я хочу принять ванну. Прикажи нагреть воду и принести ко мне в спальню.
      И горничная поспешила выполнять приказание.
      – Дитя мое, может быть, позавтракаешь? – спросила миссис Лонсдейл, неслышно подойдя к воспитаннице.
      Блисс покачала головой.
      – Не хочу, – коротко ответила она. – У меня нет аппетита.
      За дверью послышался стук копыт по мощеному двору и скрип каретных колес. Сэр Бейзил уехал.
      – И вот что я еще скажу, – заговорила Блисс, обращаясь к удивленной домоправительнице. На щеках девушки выступили красные пятна, золотисто-карие глаза пылали гневом. – Я не выйду замуж за какого-нибудь разряженного шута или дряхлого старика только потому, что так захочет мой опекун! Ему нужна «подходящая партия» – а мне нужна любовь! Клянусь богом, я не стану женой человека, которого не люблю, каким бы «подходящим» во всех отношениях он ни был!
      И, развернувшись, бросилась бежать вверх по лестнице – только взметнулась мантилья да простучали по ступенькам красные каблучки.
      Луиза Лонсдейл проводила воспитанницу задумчивым взглядом; в глазах ее смешались любовь и тревога. Она понимала, что сэр Бейзил видит в своей подопечной только взбалмошную девицу, которую нужно поскорее пристроить, чтобы она не натворила глупостей. Но миссис Лонсдейл, воспитавшая Блисс, знала, что в ее кудрявой головке скрывается недюжинный ум, а под белоснежной кожей бьется отважное сердце. Не будь сэр Бейзил таким надутым ослом, он непременно бы это заметил! Что ж, пусть явится в замок с каким-нибудь «подходящим» женихом и посмотрит, что скажет на это его подопечная!
      Целый день Блисс переживала новую обиду, нанесенную опекуном. Забившись в уголок роскошной кровати, она оплакивала несправедливость мира. Ей восемнадцать лет – будь она мужчиной, унаследовала бы титул отца и стала бы сама себе хозяйкой… точнее, хозяином. Но женщины не наследуют титулов; земли и капитал, привлекающие к Блисс женихов, оказались в руках опекуна и там и останутся, пока сэр Бейзил не подыщет ей в мужья какого-нибудь титулованного идиота.
      Но даже в горе Блисс понимала, что клясть судьбу не стоит. Так устроен мир. И, надо сказать, ей повезло больше, чем многим другим. Разве не слыхала она историй о дряхлых опекунах, которые сами женятся на воспитанницах, чтобы присвоить их состояние? Сэр Бейзил, при всей своей бесчувственности, по крайней мере, не проявляет таких алчных намерений.
      Со вздохом Блисс перекатилась на спину и натянула одеяло до подбородка. «Все будет хорошо», – прошептала она, проваливаясь в сон. Эти слова с давних пор заменяли Блисс вечернюю молитву. Все будет в порядке: рано или поздно она найдет свое счастье и никому не разрешит его отнять. Блисс не позволяла себе даже думать о возможности иного конца.
 
      Утро выдалось холодным и ясным. Солнечные лучи освещали причудливые узоры, нарисованные морозом на стекле. На зубчатых стенах замка лежала снежная шапка; в лучах солнца снег сверкал, словно алмазная пыль.
      Устав сидеть взаперти, Блисс решила исследовать свое новое жилище. Особенно манили ее призрачно-прекрасные развалины западного крыла.
      Выйдя из главных ворот, Блисс пошла вдоль полуразрушенной стены к западной башне. Стена смотрела на нее пустыми узкими бойницами: деревянные рамы их сгорели, свинцовые переплеты расплавились в огне. Погибли прекрасные деревянные своды – только обгорелые почерневшие балки торчали здесь и там, словно напоминания о катастрофе.
      Между камнями фундамента блеснуло что-то красное. Блисс подняла с земли осколок цветного стекла. Очистив его от грязи и копоти, она увидела изображение золотого льва, вставшего на задние лапы. Герб де Уайлдов. Блисс бережно положила осколок на прежнее место. Ей грустно было думать о гибели столь древнего, гордого и благородного рода. И все из-за того, что старый лорд де Уайлд сделал один-единственный неверный шаг…
      Наконец Блисс достигла восьмиугольной башни в дальнем конце стены. Всего башен в замке было шесть: по одной украшало каждый угол, еще две возвышались над воротами. Все они открывались внутрь, во двор. Не такова была западная башня – ее тяжелая, обитая железом дверь вела в лес, в этом месте подходивший к стене вплотную.
      Заинтересовавшись, Блисс подошла поближе. Некрашеное дерево выцвело и побурело от непогоды, железо заржавело. Казалось, дверь не отворяли уже много-много лет. Блисс уже взялась за ручку, как вдруг…
      – Миледи, это опасно! – послышался сзади незнакомый мужской голос.
      Удивленно обернувшись, Блисс увидела перед собой невысокого, крепко сбитого пожилого человека в простой одежде слуги.
      – Очень опасно, – повторил он, кивнув в сторону башни. – Лучше бы вам туда не ходить!
      – Кто вы? – спросила Блисс.
      – Айзек, миледи, – ответил он. – Ваш главный конюх. – Он снова взглянул на дверь. – Там, внутри, сгорели все перегородки, и лестница еле держится. Вы можете упасть.
      Блисс нахмурилась.
      – Тогда все крыло надо снести. И башню тоже. Она ведь может обвалиться!
      Но конюх энергично замотал головой.
      – Ничего не обвалится. Стены здесь крепкие, сгорели только внутренние перекрытия. И крыло, и башню можно восстановить. – Голубые глаза его затуманились, словно он вглядывался во что– то, невидимое для Блисс. – Да, когда-то наш замок был по-настоящему прекрасен.
      – Вы жили здесь до пожара? – спросила Блисс.
      – Да, миледи, – подтвердил он. – Я родился здесь, в замке. И остался здесь, когда всех остальных отослали прочь.
      – Остальные отказались присягнуть мне на верность, – повторила Блисс слова сэра Бейзила.
      – Не все, миледи, легко расстаются со старыми привязанностями, – ответил он.
      – А вы? – спросила Блисс.
      Конюх пожал плечами.
      – Мне идти некуда. Замок Четем – мой дом.
      Блисс подняла взгляд к серебристо-серым стенам.
      – Так вы знали покойного лорда де Уайлда?
      – Да, миледи. Он был настоящий джентльмен. Человек чести.
      Блисс показалось, что в глазах старика мелькнула горечь. Прежнего хозяина, которого Айзек любил и которым привык восхищаться, вышвырнули из замка у него на глазах. Должно быть, конюх видит в Блисс захватчицу.
      – Все это очень печально, – пробормотала она, не зная, что еще сказать.
      Айзек пожал плечами.
      – Что делать, миледи, судьба, – ответил он.
      – Да, наверно… – произнесла Блисс, нервно сцепив руки в теплых перчатках. – Что ж, я пойду. Очень холодно сегодня, правда?
      – Верно, миледи, – согласился конюх.
      Неуверенно улыбнувшись, Блисс направилась обратно к воротам. Она не оглядывалась назад – и напрасно. Ведь, оглянувшись, она увидела бы, как Айзек скрывается за той самой дверью, которую только что заклинал ни в коем случае не отворять.
 
      Вечером, готовясь ко сну, Блисс подошла к окну. Рассеянно водя гребнем из слоновой кости по волосам, огненной волной ниспускающимся до пояса, она любовалась развалинами, которые полная луна залила каким-то неземным серебристым светом.
      Блисс уже хотела отойти, как вдруг внимание ее привлекло какое-то движение за окном. Чья-то темная фигура мелькнула в развалинах. Блисс показалось, что незнакомец, кто бы он ни был, двигался быстро и уверенно, словно эти места были ему хорошо знакомы.
      Стукнула дверь: в спальню вошла Мерси, горничная Блисс. Родители этой девушки жили в близлежащей деревне, принадлежащей хозяевам Четема. Горничная сделала реверанс и замерла, ожидая приказаний.
      – Мерси! – позвала Блисс, на мгновение оторвавшись от окна. – Подойди-ка сюда!
      Горничная подбежала к окну. Но развалины были уже пусты: ни звука, ни движения, ни единой бесшумно скользящей тени.
      – Что такое, миледи? – спросила девушка.
      Блисс со вздохом отвернулась от окна.
      – Кто-то бродит в развалинах. Я его видела!
      – Люди говорят… – начала девушка, но запнулась на полуслове.
      – Что же говорят люди? – подбодрила ее Блисс.
      – Ах, миледи, толкуют, что в том крыле нечисто, – ответила горничная. – Будто бы в лунные ночи там является дух самого покойного милорда. – Карие глаза хорошенькой служанки испуганно расширились. – Говорят, он не успокоится, пока… – Она снова замолкла, виновато опустив глаза.
      – Пока замок не вернется к де Уайлдам? – закончила за нее Блисс.
      Девушка смущенно кивнула.
      – Простите, миледи, я не должна была этого говорить.
      Блисс покачала головой, затем дернула золотой шнур, и окно закрыли тяжелые бархатные занавеси.
      – Не беспокойся, – сказала она. – Неудивительно, что среди местных жителей ходят такие слухи. Они были очень преданы лорду де Уайлду, верно?
      – Верно, миледи, очень, – подтвердила Мерси.
      – Ладно, можешь идти, – отпустила ее Блисс.
      Горничная сделала реверанс и повернулась к дверям. Блисс отодвинула штору и снова взглянула на зияющие черные окна западного крыла. Развалины были тихими и молчаливыми, словно… Блисс вздрогнула… словно гробница.
      Ледяные мурашки пробежали у нее по спине. Что, если неуспокоенный дух барона де Уайлда и вправду бродит ночами по своему родовому гнезду?
      – Все это глупости, – строго сказала себе Блисс. – Привидений не бывает!
      Однако, ложась в постель, она не стала задувать все свечи. Всю ночь у ее постели горел огонек.
      Но даже десяток свечей не смог бы разогнать таинственные тени, гнездящиеся по темным углам спальни, которая когда-то принадлежала покойному барону.

      Было уже далеко за полночь, когда Блисс проснулась, разбуженная горничной.
      – Проснитесь, миледи! – восклицала Мерси, тряся ее за плечо. – Да проснитесь же!
      Блисс с трудом разлепила сонные веки, отбросила с лица волосы и уставилась на горничную, стоящую у постели в одной ночной рубашке. Темные волосы Мерси были распущены и в беспорядке падали на спину. Очевидно, она тоже поднялась с постели второпях.
      – Мерси, что случилось? – спросила Блисс. – Замок горит?
      – Нет, миледи, упаси боже! Просто к нам стучатся трое путешественников и просят ночлега. Говорят, что дошли до замка пешком.
      – В такое время?! И что это за люди? Как выглядят?
      – Знатные господа, миледи. Сказали миссис Лонсдейл, что их фамилия – Вилльерс. – Горничная нахмурилась. – Имен я не запомнила, но…
      – Вилльерс? Боже мой! Беги вниз, Мерси, и скажи миссис Лонсдейл, чтобы приняла их как следует! А я сейчас спущусь!
      Не успела горничная выйти, как Блисс спрыгнула с кровати и принялась лихорадочно одеваться. Вилльерсы, думала она, – одна из самых известных фамилий в нынешней Англии. По-видимому, эти люди в родстве и с герцогом Бекингемом, товарищем королевских забав и одним из влиятельнейших людей в стране, и с бессменной королевской фавориткой, графиней Каслмейн. Таких людей, безусловно, надо впустить в замок и гостеприимно встретить, пусть они даже и явились среди ночи. И не стоит заставлять таких знатных гостей ждать.
      Натянув платье поверх ночной рубашки, Блисс несколько раз провела щеткой по рыжим кудрям и выбежала из теплой спальни, чтобы поздороваться с нежданными гостями.
      Все трое сгрудились вокруг камина, протянув иззябшие руки к весело потрескивающему огню. Блисс увидела двух женщин, одну – свою ровесницу, другую постарше, и джентльмена. Все трое были одеты в шелк и бархат и закутаны в меха. С первого взгляда в них узнавались люди из хорошего общества, и Блисс от души пожалела, что они не явились в более подходящее время, когда она смогла бы принять их с подобающей роскошью и торжественностью, как следует владелице замка.
      Джентльмен заметил ее первым. Это был высокий, широкоплечий человек с густыми темно-русыми волосами, роскошной волной спадающими на плечи. Кружевные отвороты его синего камзола, украшенные золотыми нитями, сверкали в свете очага. Он улыбнулся Блисс, обнажив белоснежные зубы, а затем отвесил такой низкий поклон, словно встретился с ней в галерее Уайтхолла, а не в огромном холодном зале занесенного снегом провинциального замка.
      – Я принужден просить прощения за мать, сестру и себя, – заговорил он. – Вы, без сомнения, не привыкли к столь нежданным гостям.
      – Добро пожаловать, – ответила Блисс, улыбаясь ему и женщинам. – Вы в замке Четем, а я – леди Блисс Пейнтер.
      – А я – Стивен, лорд Вилльерс, – ответил он. – Позвольте представить вам мою сестру Летицию и мать Дафну Вилльерс.
      Блисс сделала реверанс старшей из женщин. Мать и дочь были очень похожи: обе тоненькие, русоволосые, как Стивен, зеленоглазые, с мелкими чертами лица. Красавицами они не были, но их можно было бы назвать симпатичными – если бы не холодное, алчное выражение зеленых кошачьих глаз.
      Блисс пригласила всех троих в маленькую гостиную, где было легче укрыться от пронизывающего холода, чем в огромном холле. Появился слуга с подогретым вином и наскоро собранной закуской – хлебом, сыром и ветчиной.
      – Объясните мне, – начала Блисс после того, как все уселись и слуга налил гостям вина, – как случилось, что в такую морозную ночь вы оказались на улице?
      – Нас ограбили! – воскликнула Летиция Вилльерс. – Куда катится мир?! Честные люди уже не могут путешествовать, не рискуя жизнью!
      – Не думаю, что нашей жизни что-либо угрожало, – поправил сестру Стивен, бросив на нее досадливый взгляд, а затем повернулся к Блисс. – На дороге нас остановил разбойник. Негодяй забрал все, что хотел, и поскакал прочь. Я выхватил пистолет и выстрелил в него. Наши лошади, испугавшись выстрела, понесли, экипаж перевернулся. Одну лошадь пришлось пристрелить, остальные разбежались, порвав постромки. Мы остались без экипажа и без лошадей; все, что нам оставалось, – идти куда глаза глядят на поиски ночлега. Не могу вам описать, какое облегчение мы испытали, когда увидели свет в ваших окнах и дым из труб!
      – Утром я пошлю людей, чтобы они разыскали ваших лошадей и взглянули, можно ли починить экипаж, – пообещала Блисс. – Но главное, что вы целы и в безопасности.
      – Надеюсь, этот негодяй разбойник не может сказать о себе того же самого! – заметила леди Дафна, разглядывая кусочек сыра с таким видом, словно никак не могла решить, съедобен ли он. – Мой сын упомянул, что выстрелил в мерзавца, но по свойственной ему скромности не сказал, что попал.
      – Разумеется, попал! – просияв от удовольствия, подтвердил Стивен. – Никаких сомнений!
      – Надеюсь, он лежит сейчас где-нибудь в снегу и истекает кровью! – кровожадно заметила Летиция.
      При мысли о такой ужасной смерти Блисс невольно вздрогнула. Быть может, разбойник, ограбивший Вилльерсов, – тот самый, что целовал ее посреди лесной чащи всего несколько дней назад? Хоть Блисс и старалась не вспоминать о нем, но сейчас от души надеялась, что Стивен Вилльерс промахнулся.
      – Я удивлена, что нам удалось застать вас в замке, – говорила в это время леди Дафна. – Обычно в это время года загородные дома закрыты. На зиму весь свет собирается в Лондоне.
      – Несомненно, – ответила Блисс, подумав про себя, что леди Дафна слишком уж любопытна. – И я была бы в Лондоне, если бы не мой опекун!
      – Опекун? – переспросил Стивен.
      – Сэр Бейзил Холм. Он стал моим опекуном после смерти отца.
      – А кто был ваш отец? – немедленно задала следующий вопрос леди Дафна.
      – Граф Барторп, – ответила Блисс.
      – И у вас нет близкой родни?
      Блисс покачала головой.
      – Никого. Я последняя в роду.
      – Граф Барторп… – произнес лорд Вилльерс, как бы припоминая. – Мне казалось, что его владения расположены севернее.
      – Верно, Барторп-холл находится в Йоркшире, – ответила Блисс. – Но сэр Бейзил решил, что это слишком далеко от Лондона. А замок Четем и окрестные земли – это дар отцу от короля.
      От Блисс не укрылись быстрые взгляды, которыми обменялись мать и сын. Мозги их щелкали, как счеты, подсчитывая богатство рыжеволосой красавицы, в замок которой занесла их причуда судьбы.
      – И вы, разумеется, уже помолвлены? – без обиняков поинтересовалась леди Дафна.
      – Нет, – ответила Блисс. – Два дня назад мой опекун отправился в Лондон, чтобы подыскать мне мужа.
      Собеседники перешли на другую тему, но Блисс чувствовала, что разговор не окончен. Девушка подозревала, что ей еще не раз и не два придется встретиться с семейством Вилльерс.
 
      Едва рассвело, слуг отрядили на поиски вилльерсовских лошадей и починку экипажа. Спустившись в столовую, Блисс застала там Стивена: устроившись в огромном резном кресле, предназначенном для хозяина замка, он наслаждался обильным завтраком.
      При появлении Блисс Стивен встал с места. Зеленые глаза его окинули ее взором от макушки до пят – от голубых лент в рыжих кудрях до парчовых туфелек.
      – Позвольте признаться, – заговорил он, когда Блисс села на соседнее место, – что при дневном свете вы еще прелестнее, чем при свечах – хоть я и не думал, что это возможно.
      Блисс пробормотала слова благодарности. Несомненно, думала она, Стивен рассыпается в комплиментах по наущению матушки. Это она приказала ему очаровать богатую наследницу. Леди Дафна уже видит в Блисс будущую леди Вилльерс.
      А что скажет о такой возможности сэр Бейзил? Трудно сказать. Конечно, простой баронет едва ли может считаться подходящей парой для единственной наследницы богача графа. И все же…
      – Скажите, сэр, – обратилась Блисс к Стивену, когда ей подали завтрак, – вы случайно не в родстве с герцогом Бекингемом и графиней Каслмейн?
      – Совершенно верно, – с нескрываемой гордостью ответил Стивен. – Мы троюродные кузены. И не побоюсь сказать, что и его светлость, и ее милость отличают нас своей дружбой и интересом.
      Вот это уже хуже, сказала себе Блисс. Сам по себе Стивен, лорд Вилльерс, немногого стоит, но родственные связи с двумя влиятельнейшими людьми в Англии сделают его в глазах сэра Бейзила ценным партнером. Опекун сочтет дело выгодным во всех отношениях: Блисс войдет в могущественное семейство, клан Вилльерсов, известный своей алчностью, получит ее состояние, и самому сэру Бейзилу от этой сделки непременно что-нибудь перепадет.
      В холле послышался шелест пышных юбок, и в столовую влетела леди Дафна. В фарватере у нее тащилась мрачная, заспанная Летиция. Улыбнувшись Блисс своей холодной, неискренней улыбкой, леди Дафна села за стол и нетерпеливо указала дочери на соседнее место.
      – Ну что? – обратилась она к сыну, едва слуга поставил перед ней прибор. – Ты уже с ней поговорил?
      – Еще нет, матушка, – смущенно ответил Стивен. – Я намеревался…
      – Тянуть нет смысла, – прервала его леди Дафна. – Думаю, наша дорогая хозяйка уже догадывается о наших намерениях. – Она обернулась к Блисс. – Дорогая, мой сын собирается по возвращении в Лондон просить у лорда Холма вашей руки. Как вы полагаете, ваш опекун примет его предложение?
      – Мадам, стоит ли так торопить события? – покраснев, возразила Блисс. – Мы с лордом Вилльерсом едва знакомы…
      – Вздор, дитя мое, – бесцеремонно прервала ее леди Дафна. – Обойдемся без этих девичьих ужимок. Я спрашиваю, как взглянет на наше предложение ваш опекун?
      Несколько мгновений Блисс просто смотрела на нее во все глаза, не в силах подобрать ответ. Ее мнения никто не спрашивает. Никому нет дела до того, сможет ли она ужиться с лордом Вилльерсом, будут ли они счастливы вместе. Важно лишь то, что скажет об этом сэр Бейзил. Ее судьба – в руках надутого, бесчувственного старика и сухонькой женщины с хищной улыбкой и безжалостными зелеными глазами.
      – Я уверена, сэр Бейзил сочтет, что над вашим предложением стоит подумать, – честно ответила она наконец. – Но вы понимаете, миледи, что я должна получше познакомиться с мужчиной, прежде чем…
      – Да, да, дорогая, разумеется, – все с той же холодной улыбкой ответила леди Дафна. Очевидно, она не сомневалась, что Блисс, как и ее собственные дети, сделает все, что ей скажут.
      Блисс прикусила язык, чтобы не выпалить рвущиеся из сердца резкие слова. Она поклялась, что не выйдет замуж без любви, и сдержит клятву, какие бы планы ни строила леди Дафна!
 
      Когда слуги вернулись в замок с каретой Вилльерсов и тремя уцелевшими лошадьми, Блисс встретила их с радостью. Карета почти не пострадала при крушении, и Блисс охотно одолжила гостям недостающую лошадь, мечтая только об одном – чтобы семейка Вилльерсов наконец убралась из Четема.
      Закутавшись в тяжелую шубу, Блисс стояла у ворот и провожала взглядом удалявшуюся карету. Незваные гости утомили ее до крайности. После завтрака леди Дафна пустилась рыскать по комнатам, разглядывая мебель и старинную утварь так, словно подсчитывала стоимость обстановки. Летиция молчала и пожирала глазами наряд и драгоценности хозяйки. От этого Блисс охватило мерзкое чувство: сама себе она казалась рабыней, выставленной на продажу.
      Что же до самого Стивена, лорда Вилльерса – он, несомненно, красавец и настоящий светский джентльмен, с ним приятно было бы танцевать в Уайтхолле, выслушивать его замысловатые комплименты, быть может, даже позволить ему сорвать с губ случайный поцелуй… но что-то подсказывало Блисс, что доверять ему свое будущее не стоит.
      Надвинув на лоб тяжелый капюшон и сунув руки в меховую муфту, Блисс побрела в парк, окружающий замок. В этом месте лес подходил к замку совсем близко. Порой шаловливая козочка или гордый олень выбегали из чащи на открытое место, на мгновение замирали, кося на замок огромными удивленными глазами, и снова скрывались в лесах. Погрузившись в глубокую задумчивость, Блисс сама не заметила, как дошла до башни, возвышающейся над обгорелыми развалинами западного крыла.
      Тучи сгустились, и в воздухе закружились первые снежинки. Они становились все крупнее, и скоро уже целые хлопья падали на заснеженную землю – белое на белом, – грозя стереть с лица земли цепочку следов Блисс…
      И вдруг…
      Сперва внимание Блисс привлекли следы лошадиных подков. Полузасыпанная снегом цепочка следов вела к замку. Заинтересовавшись, Блисс двинулась по следам – и миг спустя взор ее поразило алое пятно на белом, словно платье невесты, снегу.
      Блисс ахнула. Приглядевшись, она заметила впереди еще пятно, а поодаль – еще и еще… Кто бы ни был всадник, явившийся в замок под покровом ночи, он истекал кровью. Блисс подняла глаза – след вел…
      К той самой двери, которую Блисс строго-настрого запретили открывать. К той самой двери, что сейчас, в этот самый миг, отворялась, медленно поворачиваясь на несмазанных петлях.
      Не теряя ни секунды, Блисс спряталась за стволом старого дуба. На пороге башни появился конюх Айзек: в руках у него были какие-то тряпки и бадья, полная воды, от которой шел пар. Боязливо оглянувшись, Айзек положил тряпки и вылил воду на землю; Блисс заметила, что вода в бадье розовая, словно окрашенная кровью. Затем конюх подобрал тряпки, сложил их в пустую бадью и устало побрел прочь.
      Блисс подождала, пока он скроется из виду, и бросилась к башне. Снежный покров растаял там, где горячая вода пролилась на землю, и влажная бурая проталина у двери указывала место, где Айзек опорожнил свою ношу.
      Блисс оглянулась в сторону замка. Нет, ее никто не видит. Замирая от волнения, девушка взялась за дверную ручку – та легко подалась под ее пальцами. Блисс отворила дверь и вошла.
      Сквозь узкие щели бойниц сочился в башню сумрачный серый свет. Пол был посыпан соломой. В углу привязан могучий жеребец; он вздрогнул и подозрительно покосился на девушку. Блисс осторожно обошла коня и начала подниматься по узким, выщербленным временем ступеням винтовой лестницы.
      Блисс шла медленно, опасливо глядя себе под ноги. Перил у лестницы не было; один неверный шаг – и девушка полетела бы вниз, на каменный пол.
      Лестница вывела ее на площадку перед прочной, обитой железом дверью. Блисс остановилась, прижав руку к отчаянно бьющемуся сердцу. Какую бы тайну ни скрывал здесь Айзек, через несколько мгновений его секрет будет раскрыт.
      Блисс взялась за ручку и, секунду поколебавшись, распахнула дверь. Петли были густо смазаны, и дверь отворилась совершенно бесшумно.
      Взору Блисс открылась слабо освещенная восьмиугольная комната – верхнее помещение башни. Огонек единственной свечи освещал скудную обстановку. Окна, немногим более бойниц, служащих для защиты замка, были забиты. В комнате было ненамного теплее, чем на улице, слабое тепло исходило из медной жаровни на полу.
      У стены стояла кровать с балдахином – занавеси на ней были плотно задернуты, чтобы не впускать холод, и лишь со стороны жаровни оставлена узкая щель, позволяющая проникать теплу. На столе, к которому была придвинута пара ветхих стульев, Блисс увидела остатки еды и наполовину опорожненную бутыль вина.
      Медленными, робкими шагами Блисс двинулась к кровати. Занавеси слегка дернулись, и она остановилась в испуге. Там кто-то есть: он прислушивается к ее шагам, ждет ее приближения. Но кто? И почему он прячется?
      «Как не стыдно трусить!» – строго сказала себе Блисс. В конце концов, она хозяйка замка и имеет полное право знать, кто поселился в заброшенной башне! Решительно шагнув вперед, Блисс взялась за занавеску в изножье кровати и отдернула ее одним резким движением.
      Крик ужаса вырвался из ее груди, и Блисс отступила на шаг, прижав руку ко рту. На кровати лежал тот самый разбойник, чьи темные глаза, сумрачные речи, чей горячий поцелуй каждую ночь являлись ей во сне. И в руке его чернел пистолет, направленный ей в сердце.

      Блисс отступила на шаг, поднеся ко рту тонкую руку в перчатке. Взор ее был прикован к зияющему дулу пистолета.
      – Вы?! – выдохнул лежащий. Голос его звучал хрипло и бессильно. Пистолет дрогнул в руке и упал на постель. – Как вы меня нашли?
      – По кровавым следам, – ответила Блисс. Теперь, когда пистолет не смотрел ей в лицо, к ней вернулась способность мыслить. – Там, на снегу. И по следу лошади, ведущему в башню. А потом я увидела, как отсюда выходит Айзек.
      Разбойник вздохнул и откинулся на подушку; веки его сомкнулись, словно от изнеможения. Густые темные волосы в беспорядке разметались по белоснежной наволочке. Загорелое лицо его покрывала нездоровая бледность, дышал он с трудом, и на лбу выступали капельки пота.
      Блисс сбросила перчатки и положила руку ему на лоб. Открыв темно-карие глаза, разбойник подозрительно уставился на нее.
      – У вас лихорадка, – мягко заметила она, чувствуя, как пылает под рукой его влажный лоб.
      Разбойник беспокойно заворочался, и Блисс заметила, что плечо у него перевязано.
      – Так Стивен не ошибся, – заметила она, обращаясь скорее к самой себе, чем к нему. – Он действительно попал.
      – Стивен? – прищурившись, переспросил разбойник.
      – Лорд Вилльерс. Этой ночью он пришел в замок вместе с матерью и сестрой. Рассказал, что их ограбили, но он успел подстрелить разбойника. Он был уверен, что не промахнулся.
      – Так и было, черт бы его побрал! – прохрипел раненый и с трудом сглотнул.
      Блисс оглянулась кругом. На столе стоял кувшин воды, а рядом – выщербленная кружка. Положив перчатки на стол, Блисс наполнила кружку водой и подала больному.
      – Попейте, – предложила она.
      Морщась от боли, разбойник с трудом приподнялся и, взяв у нее кружку, принялся жадно пить. Блисс вздрогнула, когда его сильные жесткие пальцы прикоснулись к ее руке.
      – Спасибо, – хрипло прошептал он наконец.
      – Вы тяжело ранены, – заметила Блисс. – Надо вызвать доктора.
      – Не надо! – прервал ее незнакомец. – Лихорадка пройдет, а о ране позаботится Айзек. – Он нахмурился. – Здесь чертовски жарко!
      Сама Блисс дрожала от холода, но понимала, что от лихорадки даже слабое тепло жаровни кажется раненому адским пламенем. Достав носовой платок, Блисс обмокнула его в кувшин и, опустившись на колени перед кроватью, вытерла пот с пылающего лба разбойника.
      Дрожь прошла по его телу, когда на горящий лоб упали капли холодной воды. Темные глаза пристально всматривались ей в лицо, словно желали разгадать причину такой неожиданной доброты.
      – Кто вы? – спросила Блисс, глядя в сторону. Ее смущал его неотрывный взгляд.
      – Меня зовут Кит, – ответил он. – Кит Квинн.
      Блисс хотела что-то сказать, но разбойник прервал ее:
      – Итак, миледи, что вы собираетесь делать?
      – Делать? – переспросила Блисс.
      – Пошлете за опекуном? Расскажете ему, что под вашей крышей нашел убежище преступник?
      – Мой опекун в Лондоне, – уклончиво ответила Блисс.
      – Замок полон его людьми. И потом, вы можете позвать стражников.
      Блисс поднялась и поставила кружку на стол. Разбойник разговаривал с ней таким же сухим, презрительным тоном, как в ту ночь, и в глазах его темнела неприязнь, причины которой Блисс не понимала.
      – Тогда вас повесят, – ответила она, оборачиваясь. – Вы думаете, я способна хладнокровно послать человека на виселицу?
      Чувственные губы Кита Квинна изогнулись в сардонической усмешке.
      – Почему бы и нет? – ответил он. – Что значит человеческая жизнь для дочери графа Барторпа?
      – Что вы хотите этим сказать? – гневно воскликнула Блисс, возмущенная тем, как этот незнакомец отзывается о ее обожаемом отце.
      – Ваш отец получил от короля этот дом, – ответил разбойник. – И земли, и людей, и все сокровища, которые здесь хранятся. Он не отказался от подарка. Ему не пришло в голову, что потеря Четема стоила жизни благородному человеку, который ни в чем не провинился ни перед вами, ни перед вашим отцом!
      – Мой отец не виновен в смерти барона де Уайлда! – сверкнув глазами, воскликнула Блисс. – Этот человек предал короля, своего сюзерена! Он заслужил наказание!
      В темных глазах Кита Квинна блеснула ярость. Заскрипев зубами, он приподнялся, словно хотел вскочить и броситься на Блисс. Одеяло его сползло, обнажив загорелую грудь, наполовину скрытую повязкой. И вдруг на белой ткани выступило алое пятно. Стежки, наложенные Айзеком, разошлись, рана открылась, и Кит со стоном повалился на постель.
      Подобрав юбки, Блисс бросилась к дверям. Рискуя сломать себе шею, кубарем скатилась вниз по лестнице, промчалась мимо изумленного жеребца и выбежала на улицу.
      Яркое солнце, отраженное в снежном покрове, на мгновение ослепило ее. Привратник, дремавший у ворот, поднял голову и с удивлением уставился на хозяйку, которая, забыв о капюшоне, с растрепавшимися рыжими кудрями и горящими от мороза щеками неслась к замку. Вот она пересекла широкий двор и скрылась в конюшнях.
      В конюшне было тепло и темно, пахло лошадьми, сеном и кожей. Блисс остановилась на пороге, вглядываясь во тьму: после солнечных лучей и сверкания снежного наста ее глазам требовалось время, чтобы привыкнуть к полумраку. Молодой конюх, чинивший седло, поднял голову и, заметив, кто стоит в дверях, вскочил и сдернул с головы шапку.
      – Миледи! – воскликнул он.
      – Где Айзек? – торопливо спросила Блисс.
      – Да вон он, миледи, – ответил конюх, указывая в сторону.
      Блисс взглянула туда и в закутке, откуда доносился крепкий аромат выдубленной кожи, увидела Айзека, он о чем-то спорил с рабочим.
      – Айзек! – позвала она.
      Старик обернулся, изумленно вскинув густые белые брови. От пронзительного, ничего не упускающего взгляда не укрылось нескрываемое волнение Блисс и ее взъерошенный вид. Айзек отложил седло, которое держал в руках, и двинулся к ней.
      – Да, миледи?
      – Идемте со мной, скорее! – воскликнула она, уже готовая бежать прочь из конюшни.
      – Сюда, миледи, – ответил Айзек.
      Он пошел в противоположную сторону, и Блисс ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Они вошли в задние помещения конюшен, куда не проникал дневной свет. Пройдя несколько поворотов, Айзек ввел Блисс в небольшую чистенькую комнатку – свое жилище.
      – Что случилось, миледи? – с тревогой в голосе спросил он.
      – Киту плохо, – ответила Блисс. – Ему нужна ваша помощь, и как можно скорее!
      Несколько мгновений Айзек молчал, изумленно глядя на нее; затем молча отворил тяжелую, обитую железом дверь в дальней стене. В комнату хлынул ослепительный дневной свет: дверь вела на улицу.
      Путь отсюда до западного крыла был ненамного быстрее, чем от главного входа, но здесь, по крайней мере, Айзек и Блисс были в безопасности от любопытных глаз и длинных языков слуг, большинство из которых присягали на верность лорду Холму.
      Через несколько минут на свежевыпавшем снеге появились две цепочки следов, ведущих к дверям западной башни.
      – Что случилось? – спрашивал Айзек, карабкаясь вверх по лестнице. Он, кажется, все еще не мог осознать, что его новая хозяйка так хорошо знает Кита.
      Но Блисс его не слышала – словно горная лань, она взлетела вверх по лестнице и вбежала в спальню, не дожидаясь, когда Айзек ее догонит.
      Кит стоял на коленях на полу, повязки его были красны от крови. Очевидно, он пытался добраться до стола, но силы покинули его на полпути.
      – Айзек! – закричала Блисс, бросаясь к раненому. – Скорее сюда!
      Старый конюх, тяжело дыша, появился в дверях. Не сразу он понял, что происходит, когда же сообразил, бросился на помощь Блисс. Вдвоем они перетащили Кита на кровать.
      – Дайте мне шкатулку со стола, – приказал он Блисс, а сам начал разматывать повязку.
      В деревянной шкатулке, которую подала ему Блисс, обнаружились иголки, нитки и длинные полосы грубого холста. Айзек поставил шкатулку на кровать. Не дожидаясь следующего указания, Блисс принесла и поставила рядом кувшин, полный воды.
      Последний бинт упал на пол, и Блисс ахнула. Рана, нанесенная Стивеном Вилльерсом, зияла, открывая взору лохмотья кровавого мяса, из воспаленных краев торчали толстые нитки – следы предыдущих трудов Айзека. Блисс ощутила угрызения совести за то, что так рассердила Кита. Правда, своими словами он задел честь ее отца – но ведь и она дурно отозвалась о старом бароне де Уайлде, которого он, по-видимому, глубоко уважал и почитал. И в любом случае нельзя было спорить с тяжелораненым.
      Айзек промыл рану, смывая засохшую кровь.
      – Придется зашивать сначала, – пробормотал он. – Напрасно ты, сынок, попытался встать.
      – Достань пулю! – простонал Кит сквозь стиснутые зубы.
      – Пулю? – повторила Блисс. – Так пуля все еще в ране?
      – Верно, – кивнул Айзек. – Прошлой ночью он был не в том состоянии, чтобы извлекать пулю. Не уверен, что стоит рисковать и сейчас.
      – Но свинец убьет его!
      – Вы правы, – согласился Айзек. – Зажгите свечу, миледи, и поставьте сюда. Мне понадобится ваша помощь.
      Блисс сделала, как он велел. Айзек выдернул остатки прежнего шва и начал ощупывать рану в поисках пули. Из раны заструилась кровь. Капли пота выступили у Кита на лбу, он судорожно вцепился в простыню с такой силой, что костяшки его пальцев побелели. Блисс догадывалась, что он терпит невыносимую боль: но ни звука не сорвалось с его крепко стиснутых губ.
      – Подожди-ка… – пробормотал наконец Айзек. – Кажется… ага, вот и она!
      Он извлек из раны сплющенный ошметок свинца и, повертев его в руках, отбросил в сторону. На морщинистом лице конюха отразилось очевидное облегчение.
      – Вот и славно. Теперь, миледи, придержите края раны, пока я буду зашивать.
      Блисс храбро кивнула и, подойдя ближе, взялась за покрасневшие, воспаленные края раны. Кит лежал, зажмурившись, дыша часто и неглубоко.
      – Поскорее, Айзек! – прошептала она, сердцем чувствуя, что силы Кита на пределе – и так же инстинктивно понимая, что он скорее умрет, чем позволит ей стать свидетельницей его страданий.
      – Я и так спешу, как только могу! – ответил Айзек.
      Чуткими пальцами он зашил рану – так же, как много лет «штопал» раненых лошадей на конюшне замка Четем. Наконец, закончив операцию, Айзек перевязал рану и отступил, позволяя Блисс укрыть больного одеялом.
      Кит лежал неподвижно, закрыв глаза. Трудно сказать, спал он или был без сознания. Блисс и Айзек тихо вышли из комнаты.
      – Может быть, стоит посидеть при нем? – спросила Блисс, спускаясь по лестнице.
      – Я за ним присмотрю, – ответил Айзек. – Попозже принесу ему поесть.
      – Я могу прислать вам обоим еды из замковой кухни, – предложила Блисс. – Они всегда готовят гораздо больше, чем…
      – Не надо, миледи, – твердо прервал ее Айзек. – Прошу прощения, но слуги на кухне, как и во всем замке, наняты вашим опекуном. Лучше им не знать, что Кит прячется в башне. У меня, как вы видели, есть своя комната; я сам ему что-нибудь приготовлю.
      – Айзек, расскажите мне о нем, – попросила Блисс. – Почему он стал разбойником?
      Айзек пожал плечами и долго молчал, прежде чем ответить.
      – Видите ли, миледи, семья Кита, как и моя, была прочными узами связана с замком. После смерти милорда де Уайлда для многих здесь наступили тяжелые времена.
      – Но почему он не остался в замке, как вы? Я уверена, нашлось бы какое-нибудь место…
      Айзек покачал головой, и она умолкла.
      – Нет, миледи, это было невозможно.
      Больше старик не сказал ничего, и Блисс поняла, что дальнейшие расспросы бесполезны.
      – Ладно, – вздохнула она, – думаю, вы о нем позаботитесь. – Она подняла глаза в темнеющее небо. – Миссис Лонсдейл, должно быть, удивляется, куда я подевалась. Пойду в замок. И, Айзек, дайте мне знать, как он, хорошо? И, если ему будет что-нибудь нужно, не стесняйтесь, просите…
      – Как пожелаете, миледи, – ответствовал конюх.
      Блисс пошла прочь, но голос Айзека остановил ее.
      – Миледи! – Блисс повернулась к нему. – Вы пошлете за стражниками?
      – Ни за что, – не задумываясь, ответила Блисс. – Я никогда не обреку человека на смерть… что бы там ни думал мастер Квинн о кровожадности и бессердечии Барторпов!
      Попрощавшись с Айзеком, Блисс вернулась в замок, где, как она и предсказывала, миссис Лонсдейл уже готова была снаряжать людей на поиски. Объяснения Блисс, что она, мол, гуляла по окрестностям и совершенно забыла о времени, не обманули домоправительницу; но Блисс не могла удовлетворить ее любопытства.
      Этой ночью, лежа в темной спальне, Блисс думала о Ките. Он совсем близко, в той башне, что мрачным силуэтом возвышается за окном. Девушка вспоминала тепло его кожи под своими пальцами, восхищалась тем, как мужественно он претерпевал немыслимую боль. Какой он сильный, смелый… и красивый. Невероятно красивый!
      Воспоминания о первой встрече с Китом, похороненные в глубинах памяти, ожили и вырвались наружу. Бешеная скачка через лес, поцелуй, сильные руки, жаркие, требовательные уста, прильнувшие к ее устам…
      Блисс вздрогнула – ее вдруг пронзило иное воспоминание. С каким огнем в глазах он защищал барона де Уайлда, какая горечь звучала в его голосе, когда он осуждал отца и ее самое! Как он посмел сказать, что ее отец с радостью воспользовался падением лорда де Уайлда!
      Кит презирает ее и весь ее род. Блисс свернулась калачиком и покрепче завернулась в одеяло. Стоило ему узнать, кто она такая, – и влечение его сменилось отвращением. Почему же, спрашивала себя Блисс, она не отдала его в руки властей? Он же преступник, бандит с большой дороги! Разбойник нашел приют под ее крышей, прячется здесь днем, а под покровом ночи выходит на темные дела! Почему не послать за стражей и не покончить с мастером Китом Квинном раз и навсегда? Она ничем ему не обязана, да и он не проявляет ни малейшего уважения к хозяйке замка, где находит пристанище.
      Но Блисс понимала, что никогда не предаст Кита. Она сказала Айзеку правду – для нее лучше умереть самой, чем стать причиной несчастья и смерти человека, который не причинил ей никакого зла.
      Но дело не только в этом… Как она ни сердита на Кита, как ни отвратительно для Блисс его отношение к отцу и к ней самой – все же ее неотвратимо влечет к нему. Даже сейчас она умирает от желания бежать к нему, сесть у постели, перебинтовать его воспаленные раны, смочить пересохшие уста и даже, может быть… Никогда в жизни Блисс не испытывала ничего подобного – и ей страшно было даже гадать, что могут означать эти чувства.

      В последующие дни Блисс не могла думать ни о чем, кроме Кита Квинна, разбойника, прячущегося в дальней башне замка Четем. Не раз она приказывала приготовить плащ и сапоги, чтобы навестить его, – и неизменно передумывала. Она сама не понимала, что ее удерживает, знала лишь, что у нее не хватит смелости закутаться в меха, пересечь двор и, выйдя из ворот, направиться к западной башне.
      Зима шла на убыль, мороз слабел, и солнце грело землю уже совсем по-весеннему. Встречаясь во дворе с Айзеком, Блисс украдкой спрашивала его о здоровье Кита и, волнуясь, выслушивала краткие ответы: все хорошо, идет на поправку, ни на что не жалуется.
      – Айзек, как он? – тихо спросила она однажды, недели три спустя, как всегда, пряча свою тревогу под маской простого любопытства.
      – Поправляется, – ответил конюший. – Рана у него, сами понимаете, тяжелая; немало людей умерло от таких ран. Дни сейчас теплые, а по ночам студено, и он мерзнет.
      – Я подумаю, что можно сделать, – пообещала Блисс.
      Несколькими часами спустя Блисс пересекла двор и вошла в конюшню, под плащом она прятала одеяло. Прокравшись в комнаты Айзека, Блисс прошла их и проходным двором отправилась в башню.
      Сердце ее трепетало, когда она поднималась по крутым ступеням в комнату Кита. Во рту пересохло. На верхней ступеньке она остановилась, чтобы собраться с духом.
      «Это просто смешно! – сказала себе Блисс. – Чего ты боишься? Как маленькая, ей-богу!»
      Глубоко вздохнув, она постучалась и услышала приглушенный ответ Кита:
      – Войди.
      Дрожащей рукой Блисс отворила дверь. Кит сидел в кресле со шпагой в одной руке и точильным камнем – в другой.
      Темные брови его удивленно изогнулись.
      – Я думал, это Айзек, – заметил он. – Входите, миледи, и объясните, чему я обязан такой честью.
      Блисс вошла и прикрыла за собой дверь. Расстегнув плащ, она достала одеяло, которое взяла из сундука в изножье собственной кровати.
      – Я говорила с Айзеком, – объяснила она. – Он сказал, что вы мерзнете по ночам и вам нужно еще одно одеяло.
      Глубокие темные глаза Кита окинули Блисс пронзительным взглядом – от макушки до пят.
      – Это не единственный способ согреться в холодную ночь, миледи Блисс.
      Блисс отвернулась, чтобы скрыть румянец, окрасивший багрянцем ее и без того порозовевшие щеки.
      – Положу его на кровать, – пробормотала она.
      Развернув одеяло, Блисс застелила им узкую постель Кита. Позади нее послышался звон отложенной шпаги и цоканье каблуков по каменному полу. Кит встал и приблизился к ней.
      Блисс подняла взгляд. Глаза его были печальны, суровое лицо жестко и непроницаемо.
      – Что такое? – спросила она, недоумевая, что прогнало с его лица улыбку.
      – Это одеяло, – тихо ответил он. – Его сшила моя мать. Давно… много лет назад.
      – Ваша мать? – Блисс взглянула на одеяло. В аккуратных стежках чувствовалось незаурядное мастерство; казалось, одеяло сшито не только с умением, но и с любовью. – Она была прекрасной швеей, – заметила Блисс. – Я нашла это одеяло в сундуке у кровати. Должно быть, ваша мать сшила его для лорда де Уайлда.
      Кит кивнул.
      – Верно.
      – Айзек рассказывал мне, что ваша семья работала в замке.
      Кит беспокойно взглянул на нее.
      – А что он еще рассказывал?
      Блисс отвернулась и протянула руки к пылающему очагу.
      – Он сказал, что после смерти лорда де Уайлда для вашей семьи настали тяжелые времена. Вот почему вы вышли на большую дорогу. – Она обернулась к Киту. – Это правда?
      – В общем, да, – признал он.
      – А ваши родители…
      – Мертвы, – прервал ее Кит.
      – У вас нет братьев или сестер?
      Кит отвернулся и подошел к столу, где лежала шпага.
      – Нет, – коротко ответил он, ясно давая понять, что не одобряет интереса Блисс к этой теме.
      – Разбойники ведут очень рискованную жизнь, – продолжала Блисс, чувствуя, что вступает на опасную почву.
      – Верно, – сдержанно ответил Кит. – Но мне такая жизнь подходит.
      – Как это может быть? Посмотрите: вас ранили, чуть не убили. Если вас поймают и привлекут к суду, то скорее всего вы окончите жизнь на виселице. Неужели вы не можете найти себе другого дела по душе?
      – Например? – с нетерпеливым сарказмом в голосе спросил он.
      Блисс пожала плечами. Ее пробрала дрожь, не имевшая ничего общего с холодом в башне. «Может быть, стоит оставить эту тему?» – спросила она себя, но вместо этого упрямо продолжала:
      – Вы могли бы помогать Айзеку в конюшне или найти для себя какую-нибудь работу в замке. Мало ли…
      – Обрядиться в ливрею и прислуживать вам и вашим благородным гостям – так, миледи? – оборвал он ее. – Стать вашим лакеем, мальчиком на побегушках?
      Блисс резко повернулась к нему.
      – Лакеи, по крайней мере, честно зарабатывают себе на жизнь! Им не приходится бояться людей и прятаться от дневного света!
      Темные глаза Кита сверкнули: он судорожно сжал шпагу, лицо его пылало от гнева. На краткий миг Блисс показалось, что сейчас он перережет ей горло.
      – Лучше прятаться от людей, чем пресмыкаться перед ними! – взревел он.
      Блисс вздернула подбородок, стараясь скрыть разочарование и досаду. Она пришла сюда с самыми лучшими намерениями. Просто хотела помочь, а Кит ведет себя так, словно она оскорбила его своим предложением!
      – Я не хотела задеть вашу гордость, мастер Квинн, – холодно ответила она, – и не собираюсь снова оскорблять вас, предлагая вам способ избежать руки палача. Желаю… – Голос ее дрогнул. – Желаю вам успеха в преступной жизни. А когда вас все-таки повесят, будьте уверены, я приду посмотреть, как вы отправляетесь в ад!
      И, презрительно фыркнув, девушка бросилась к дверям. Перед глазами Кита мелькнули зеленый бархатный плащ и огненно-рыжие кудри, процокали каблучки по крутой лестнице, хлопнула дверь – и в башне воцарилась тишина.
      Кит стоял неподвижно. На лице его сменяли друг друга противоречивые чувства. С одной стороны, гордость его и вправду была задета предложением службы в замке Четем. С другой стороны, девушка, в гневе покинувшая его обиталище, была прекраснее всех когда-либо виденных им женщин. Необыкновенная красота Блисс, ее благородство, отвага, прямой и горячий нрав вызывали у Кита восхищение – и желание.
      Кит потряс головой, стараясь избавиться от назойливых мыслей. Он должен на что-то решиться – и как можно скорее. Эта девушка вызывает у него странные и опасные чувства. Оставаясь в замке Четем, он подвергает опасности и себя, и ее. Он должен покинуть замок! Но одна мысль об этом, бог знает почему, наполняла его сердце ледяным холодом.
      Огонь в очаге догорел и погас, а Кит все сидел, подперев голову руками, невидящим взором уставившись на одеяло, принесенное Блисс, – одеяло, за которое он ее даже не поблагодарил.
 
      – Вы хорошо себя чувствуете? – спрашивала Луиза Лонсдейл, прижав ко лбу Блисс прохладную ладонь.
      Блисс вздрогнула, приходя в себя (она замечталась перед камином в гостиной), и слабо улыбнулась, чтобы подбодрить домоправительницу.
      – Отлично, – ответила она. – Просто немного устала. Пожалуй, лягу сегодня пораньше. Пришли ко мне Мерси, пожалуйста.
      Луиза кивнула, и Блисс, покинув уютную гостиную, поднялась к себе в спальню.
      Не успела она войти в комнату, где в огромной разверстой пасти камина пылал огонь, на пороге появилась горничная. Она перестелила постель и помогла хозяйке раздеться. Блисс устало махнула рукой, отпуская Мерси, и села перед зеркалом с гребнем в руках.
      Глубокая тишина царила в замке. Блисс лениво расчесывала волосы, любуясь своим отражением, освещенным двумя свечами по обеим сторонам туалетного столика. Девушка в зеркале была бледна, и янтарные глаза ее на сердцевидном личике, обрамленном золотистым облаком волос, казались неправдоподобно огромными.
      Блисс вздохнула, проводя серебряным гребнем по длинным золотисто-рыжим локонам. «А чего ты ожидала, когда пришла в башню? – спрашивала она себя. – Благодарности?» Кит Квинн, похоже, нисколько не тронут ни тем, что она не возражает против присутствия незваного гостя в своих владениях, ни даже тем, что помогала Айзеку при операции. И сегодня, когда она принесла одеяло, чтобы он не замерз в своем тайном убежище, Кит и не пытался притвориться, что рад ее заботе. Даже не сказал «спасибо»! Он ненавидит Блисс и не скрывает этого. А когда она предложила ему работу, и вовсе словно с цепи сорвался! Невозможный человек! Блисс всего лишь хочет уберечь его шею от виселицы на Тайбернском холме – и какую благодарность получает за все свои старания?
      Отложив гребень, Блисс поднялась из-за туалетного столика и задула свечи. Затем сняла халат и повесила его на спинку в изножье кровати.
      Но, когда Блисс уже готова была скинуть туфли и юркнуть под одеяло, ее остановил какой-то шорох. Он донесся из дальнего угла спальни, скрытого густой тенью.
      – Кто здесь? – воскликнула Блисс, вглядываясь в призрачную пляску теней. – Мерси? Это ты?
      Тени в углу задвигались, и на свет выступил человек, одетый в черное с ног до головы. Мягкий ковер на полу заглушал его шаги, он двигался бесшумно, словно привидение.
      Блисс ахнула и попятилась. Глаза ее блестели на бледном лице, словно две золотых луны. Сердце отчаянно билось, и на шее трепетала нежная голубая жилка.
      Кит Квинн сделал шаг к ней.
      – Вы! – выдохнула Блисс. – Как вы сюда попали? Что вам надо?
      Кит окинул ее жадным взором. Кружевная ночная рубашка цвета морской волны просвечивала в свете камина, и сквозь нее ночной гость мог различить нежные очертания девичьего тела.
      – Я пришел… – начал Кит и запнулся, не договорив, пораженный ее красотой.
      Он был очарован еще несколько минут назад, когда наблюдал, как девушка, сидя перед зеркалом, расчесывает рыжие кудри, водопадом сбегающие с плеч. «Уходи! – твердил ему внутренний голос. – Покинь спальню, пока не поздно, и навсегда забудь о Блисс Пейнтер!» Но Кит не мог уйти. Словно в прекрасном сне, он следил за игрой мыслей на ее лице, когда она любовалась собою в зеркало. Когда же Блисс скинула халат, Кит понял, что медлить нельзя: он должен уйти или обнаружить себя.
      – Так что же? – дрожащим голосом поторопила его Блисс. Она вдруг очень ясно почувствовала, что в спальне никого нет, а сама она стоит перед ночным гостем почти что обнаженная. – Зачем вы пришли?
      – Чтобы поблагодарить вас, – справившись с собой, бесстрастно ответил он. – За одеяло и за то, что вы сделали для меня… когда помогали Айзеку.
      Блисс прерывисто вздохнула. Она только что думала об этом! Блисс знала, что читать мысли невозможно, но внезапно ее охватило странное и пугающее ощущение, что ночной гость способен прозреть ее тайны, лежащие глубоко на дне души.
      – Как вы сюда попали? – спросила она. – Вас впустила Мерси?
      Кит покачал головой.
      – Меня никто не впускал. Замок построен много веков назад. У него толстые стены, а в стенах – множество тайных коридоров, переходов, секретных комнат. Я вырос здесь – однако не думаю, что и мне известны все секреты старого Четема.
      Блисс, вздрогнув, покосилась на стену; по спине ее побежали мурашки. Не так-то приятно знать, что для ее ночного визитера открыт весь замок!
      – Я не хотел вас пугать, – заговорил Кит, подходя ближе.
      – Я и не испугалась! – солгала Блисс, хоть эти слова и застряли у нее в горле.
      – А по-моему, испугались, – не согласился он. – Почему? Не думаете же вы, что я причиню вам вред?
      – Отчего бы и нет? – возразила она. – С самой первой нашей встречи вы постоянно даете понять, что я вам отвратительна. Чего же, по-вашему, я должна ожидать?
      Кит заколебался. К хозяйке Четемаон и вправду не мог испытывать ничего, кроме ненависти и презрения, – но Блисс Пейнтервызывала у него совсем иные чувства… Однако и то и другое – это были для него слишком личные, интимные переживания. Переживания, которыми он не готов делиться ни с кем.
      – Простите мне мою грубость и несговорчивость, – просто ответил он. – Я не могу этого объяснить, но… – Кит шагнул вперед и протянул руку. – Может быть, мы с вами просто…
      Блисс попятилась, испуганная его движением… но нога ее запуталась в ночной рубашке, подвернулась, и девушка полетела на пол.
      Одним прыжком Кит очутился рядом и подхватил ее на руки, не дав упасть. Теперь он держал ее в объятиях. Сквозь тонкий шелк ночной рубашки Кит чувствовал тепло ее тела, стройность талии и мягкую округлость груди. Блисс была близко – так близко, что он чувствовал свежий, чистый запах ее тела и легкий аромат пушистых волос.
      Блисс застыла, вцепившись ему в рукава, прижимаясь щекой к холодным пуговицам на плаще. Она не осмеливалась поднять глаза.
      – Блисс! – прошептал Кит. Имя ее прозвучало в тишине, словно украденный поцелуй.
      Блисс, дрожа, подняла глаза. Отсветы пламени играли на суровом лице разбойника, блестели в темно-каштановых волосах, сверкали в черных, как ночь, глазах.
      Дрожа от неведомого прежде волнения, Блисс медленно покачала головой. То влечение, то сладостное желание, что пробудил в ней Кит в заснеженном лесу, вернулось и с необоримой силой овладело всем ее существом. Она знала, что не сможет ему противиться, что все ее чувства и желания готовы склониться перед его волей. Но еще знала, что эти объятия в темной спальне не доведут ее до добра.
      – Пожалуйста! – жалко прошептала она. – Пожалуйста, уходи!
      – Ты не знаешь, о чем просишь, – ответил Кит.
      С этими словами он прижал девушку к себе – и Блисс прильнула к нему, чувствуя, что растворяется в его жарких объятиях. Он возжег в ней желание, и теперь эта невинная, нетронутая девушка принадлежала ему.
      Кит подхватил ее на руки и понес к постели. Блисс не противилась: запрокинув голову и закрыв глаза, она вся отдалась незнакомым ощущениям. Кит опустил ее на роскошную постель и встал на колени у кровати, склонившись над девушкой, в глазах его, потемневших от страсти, читался немой вопрос.
      Дрожащей рукой Блисс погладила его по щеке. Прежняя вражда забылась, на время изгнанная жаждой, которую ощутили они оба, едва повстречавшись. В этот миг они знали, что предназначены друг для друга и что разлучить их может только смерть.
      Кит склонился над девушкой, нежно коснулся губами ее губ, накрыл ладонью холмик девичьей груди. Он целовал Блисс, ласкал, шептал ей на ухо нежные слова, заглушал ее удивленно-испуганные стоны новыми поцелуями, он уже сам не помнил, что делал и насколько приблизился к роковой черте, как вдруг…
      – Миледи! – Стук в дверь прозвучал, словно гром, рассеявший сказочное очарование ночи. – Миледи! Вы уже спите?
      – Это Луиза! – прошептала Блисс, пытаясь подняться.
      – Кто?
      – Моя домоправительница.
      Стук раздался снова.
      – Миледи, прибыл гонец с письмом от лорда Холма. Говорит, это срочно.
      – Луиза, подожди минутку, – ответила Блисс, а затем прошептала Киту: – Уходи! Скорее!
      – Иди и возьми письмо, – ответил он. – Она не поймет, что я здесь.
      – Не могу. Она ждет, что я впущу ее в спальню. Кит, пожалуйста, уходи! Все это ошибка. Мы не должны были… Ты и я…
      Лицо Кита словно окаменело.
      – Леди и разбойник, – бесстрастно закончил он. – Хорошо, ухожу. Не буду пачкать вашу белоснежную кожу своими грязными разбойничьими лапами.
      Быстрыми шагами он пересек комнату и остановился у стены.
      – Кит, подожди! – воскликнула Блисс, простирая к нему руки. – Кит, я совсем не это хотела сказать…
      Но Кит уже приподнял гобелен на дальней стене и исчез за ним. Минуту Блисс сидела неподвижно, с застывшей на лице мольбой, затем встала и нехотя набросила халат.
      Ей хотелось бежать следом, вернуть Кита в спальню, попросить у него прощения и довести начатое между ними до неизбежного конца… но Блисс знала, что это невозможно. Немыслимо. Кит сказал правду: как бы это ни ранило его гордость, но она и вправду леди, а он – разбойник с большой дороги. Им не быть вместе.
      Прикусив губу, чтобы сдержать рвущиеся из груди рыдания, Блисс отворила дверь и впустила домоправительницу в спальню.
      – Я тебя разбудила? – спросила Луиза. – Прости, дитя мое. Можно было бы, конечно, подождать до утра, но, по словам посланца, сэр Бейзил настаивал, чтобы ты прочла письмо, как только получишь.
      – Я еще не спала, – успокоила ее Блисс. – Где письмо?
      Она сломала печать и проглядела известие от опекуна. Письмо было очень кратко и составлено в официальном духе, даже без обычных вежливых вопросов о здоровье и благополучии. Сэр Бейзил сообщал Блисс, что вернется в замок через четыре-пять дней вместе с несколькими гостями, и приказывал подготовить Четем к приему гостей. Все должно быть в лучшем виде, добавлял он, и замок, и она сама. Это могло означать только одно.
      – Боже мой! – простонала Блисс.
      – Что такое, милая? – обеспокоенно воскликнула Луиза.
      – Сэр Бейзил возвращается. С гостями. Он нашел мне жениха.
      – Может быть, и нет, – возразила Луиза. – Возможно, это какие-то его знакомые.
      Блисс покачала головой. Она не сомневалась, что опекун нашел ей жениха, и, кажется, даже догадывалась, кого именно.
      – Лорд Вилльерс, – прошептала она. – Это он.
      – Этот разряженный павлин? – воскликнула Луиза. – Быть не может!
      Блисс вспомнила Стивена Вилльерса, представила, что он будет держать ее в объятиях, целовать и ласкать так же, как только обнимал, целовал и ласкал ее Кит Квинн, – и, упав на руки испуганной домоправительнице, разразилась такими рыданиями, словно сердце ее разрывалось на части.

      Наутро Блисс приказала слугам приготовить комнаты для сэра Бейзила и его гостей. На сердце у нее лежал тяжелый камень. Она была уверена, что опекун привезет с собой Стивена Вилльерса, его мать и сестру. Блисс не сомневалась, что сэр Бейзил в восторге от этого брака – Вилльерсы, с их богатой и влиятельной родней, должно быть, казались ему пределом мечтаний. «Представляю, что начнется, когда я объявлю ему, что не хочу выходить за Стивена!» – думала Блисс. Как объяснить опекуну, что Стивен Вилльерс, при всей своей знатности и связях, просто не трогает ее чувств, не волнует сердца? Как сказать, что она выйдет только за такого человека, который взволнует ее душу, заставит сильнее биться сердце, разбудит в ней желание? Как, наконец, осмелиться вымолвить, что она уже знакома с этими чувствами – их пробудил в ней разбойник, которого ее будущий жених едва не пристрелил?
      Кит! Думая о нем, Блисс не могла удержаться от тяжкого вздоха. Он так и не вернулся к ней в ту ночь. Без сомнения, Блисс ранила его гордость. Но теперь-то Кит, конечно, понял, что у их чувств нет будущего! Блисс не сможет жить его жизнью – а он никогда не войдет в тот мир, который уготовили для нее ее происхождение и высокое положение.
      Блисс знала: самое разумное, что можно сделать, – покинуть Четем, вернуться в Лондон и забыть о Ките Квинне и о тех пугающих чувствах, что он пробудил в ней. Хоть сама мысль о замужестве со Стивеном Вилльерсом и была ей отвратительна, Блисс понимала, что это, возможно, лучший выход. В конце концов, большинство браков в свете заключается по расчету, и очень немногие знатные лорды и леди ищут в женитьбе счастья или тем более любви.
      Глаза ее защипало от слез, и Блисс торопливо отогнала прочь печальные мысли. Не стоит думать о будущем, пока не приедет лорд Холм. Будем ждать и надеяться, что сэр Бейзил привезет с собой другого джентльмена, который сумеет пробудить в ней те же чувства, что и сумрачный темноволосый разбойник.
      Снова вспомнив о Ките, Блисс вдруг хлопнула себя по лбу. Надо его предупредить! Он должен знать, что в замок приезжает ее опекун и, возможно, везет с собой человека, который едва не стал причиной смерти Кита.
      Слуги сбивались с ног, готовя замок к приему гостей. Ее отсутствия никто не заметит. Блисс накинула бархатный, подбитый сатином плащ и выбежала на улицу.
      Однако, войдя в башню, Блисс поняла, что Кита здесь нет. Исчез чалый жеребец. Куда это Кит отправился среди дня? Он ведь ведет ночную жизнь – этого требует ремесло грабителя. Блисс казалось, что, появляясь на улице средь бела дня, Кит рискует жизнью.
      – Кит! – окликнула она. Может быть, Айзек просто увел жеребца на конюшню, чтобы позаниматься с ним? – Кит, ты здесь?
      Ответа не было. Может быть, он просто не слышит, подумала Блисс и принялась карабкаться вверх по лестнице. Однако, добравшись до верхней площадки, она обнаружила, что все надежды ее были тщетны.
      Комната Кита опустела – исчезла не только скудная мебель, но даже и жаровня. Ничто не указывало на то, что совсем недавно здесь жил человек.
      Потрясенная, Блисс вылетела из башни и бегом пустилась через задний двор на конюшню.
      – Где он? – воскликнула она, едва увидев старого конюха.
      Айзек молча отвел ее подальше от других конюхов. Остановившись в укромном месте, где никто не мог бы их подслушать, старик обратил к девушке печальное морщинистое лицо.
      – Ушел из башни, – ответил он.
      – Это я знаю! – нетерпеливо воскликнула Блисс. – Я только что оттуда!
      Айзек кивнул.
      – Это и к лучшему, миледи, теперь, когда возвращается его милость… ну и все такое.
      – Но как Кит об этом узнал? – допытывалась Блисс.
      Айзек пожал плечами.
      – Посланец его милости сказал мне, а я передал Киту. Слишком опасно для него оставаться в башне. Если лорд Холм найдет его там…
      Блисс тяжело вздохнула, хоть и понимала, что Айзек прав.
      – И где он теперь? – спросила она.
      Айзек нерешительно молчал, глядя куда угодно, только не ей в глаза.
      – Айзек! – настаивала Блисс.
      – В лесу, поблизости от деревни, – ответил наконец старик, – есть хижина. Кит скрывается там.
      – Поблизости от деревни? – повторила Блисс. – Но кто же о нем заботится? Ведь вы не можете носить ему туда еду и…
      – У него, миледи, есть друзья в деревне, – ответил Айзек. – Люди, которых Кит… ну… которых он не оставляет в беде. Они будут только рады отблагодарить его всем, чем только смогут.
      – Вы не расскажете мне, как туда добраться? Я хочу навестить Кита. – По лицу Айзека Блисс догадалась, что эти слова пришлись ему не по душе. Взяв его за руку, она заговорила умоляюще: – Пожалуйста, Айзек! Через два дня приезжает мой опекун. Он привезет с собой человека, за которого хочет меня выдать замуж. Я хочу увидеться с Китом поскорее, пока это еще возможно!
      Айзек долго молчал, вглядываясь в лицо своей юной госпожи, и наконец кивнул.
      – Хорошо, миледи, слушайте. Проедете деревню. От церковного двора свернете на юг и въедете в лес. Езжайте по дороге, пока не увидите старую каменную стену. Смотрите внимательно, миледи – она наполовину заросла кустарником и диким виноградом. Здесь сверните с дороги и езжайте вдоль стены. Прямо и прямо. Стена приведет вас к дому Кита.
      – Пойду переоденусь! – воскликнула Блисс. – Оседлайте мне лошадь!
      Айзек покорно кивнул, но в глазах его таилась тревога. От него не укрылось придыхание в голосе Блисс, когда она произносила имя Кита. Не укрылся и странный блеск в глазах Кита, когда он говорил о Блисс. И все это вместе, думал старик, не сулит им обоим ничего хорошего.
 
      Деревушка Четем, носившая то же имя, что и замок, и также принадлежавшая к владениям Блисс, располагалась по обоим берегам реки, которая вытекала из леса и в лесу и скрывалась. Берега соединял каменный, выгнутый дугою мост. Деревенские дома, каменные, с черепичными крышами, радовали глаз. Покосившаяся от дряхлости церквушка была выстроена, как говорили старики, еще первым бароном де Уайлдом. Пейзаж оживляли пасущиеся овцы и стаи гусей.
      Обитатели Четема, число которых доходило до сотни, занимались своими повседневными делами: мужчины чинили сельскохозяйственный инвентарь, готовясь к весне; женщины шили или пряли на крылечках аккуратных домов.
      Когда на деревенской улице появилась Блисс верхом в изящном дамском седле, люди отложили свои дела, чтобы взглянуть на новую хозяйку.
      Изумрудно-зеленый, расшитый золотом наряд Блисс составлял разительный контраст с белоснежными боками лошади. На голове, полускрыв развевающиеся кудри, красовалась шляпа с пером.
      Казалось, все обитатели Четема высыпали на улицу, чтобы поглазеть на нее. Их взгляды – любопытные, равнодушные, неприкрыто враждебные – давили на нее, словно тяжкий груз на плечах. Блисс вспомнился рассказ Айзека: многие из этих людей раньше работали в замке, но лорд Холм выгнал их вон, заменив своими слугами.
      «Это не моя вина! – хотелось воскликнуть ей. – Не я уволила вас! Не я виновата в смерти лорда де Уайлда!» Но Блисс молчала. Тем, кто снимал перед ней шляпы или делал реверанс, она улыбалась; остальных старалась просто не замечать.
      Так Блисс доехала до моста, пересекла реку и, добравшись до церковного двора, беспорядочно усеянного старинными надгробиями, свернула на юг, на тропу, ведущую в лес.
      Скоро она увидела стену, о которой говорил Айзек. Полуразрушенную, изъеденную временем постройку нелегко было разглядеть в густой древесной тени, но Блисс внимательно вглядывалась, опасаясь пропустить этот ориентир, – и вздохнула с облегчением, когда глазам ее предстали камни, оплетенные плющом и поросшие мхом. Блисс натянула поводья и свернула на едва различимую тропку, ведущую вдоль стены в самую глубину чащи.
      Белоснежная кобыла шла медленно, глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться о камень или не попасть копытом в мышиную нору. Ей, как и хозяйке, лес казался чужим и враждебным. Они ехали уже очень долго, но не видели никаких признаков жилья. Если бы Блисс не доверяла Айзеку как самой себе, то, пожалуй, начала бы беспокоиться, правильно ли он указал ей дорогу.
      Наконец, уже устав вглядываться в заросли, она заметила за стеной деревьев и кустарника хижину. Стены ее были оплетены плющом: Блисс подумала, что скоро плющ даст листья и хижина скроется за зеленой стеной. Крыша крыта соломой. У крыльца привязан знакомый чалый жеребец. Однако рядом с ним щиплет траву еще одна лошадь – серая в яблоках, с провисшей спиной и поредевшей гривой, она явно переживала не лучшие времена.
      Блисс натянула поводья и остановилась, размышляя, что делать. Возможно, Киту не понравится, если кто-то посторонний узнает, что его навещает леди Блисс из замка Четем? Но с другой стороны, возможно, ему это и безразлично.
      Впрочем, скоро решение пришло само собой. Дверь домика распахнулась, и на пороге появился Кит.
      Сердце Блисс при виде его замерло. Она наклонилась, чтобы получше разглядеть его, не упустить ни одной детали. Хотела уже окликнуть – но слова застыли у нее на губах.
      Кит обернулся, пропуская вперед свою гостью. Обняв ее за талию, он подвел девушку к лошадям.
      На девушке было простенькое матерчатое платьице, какое носят крестьянки. Под унылой коричневой тканью обрисовывалась соблазнительная грудь, а короткая юбка открывала взору стройные ноги. Девушка подняла глаза на Кита и что-то сказала. Он рассмеялся, а затем быстро поцеловал ее прямо в приоткрытые полные губы.
      Блисс задохнулась, словно из груди ее выкачали весь воздух. Невидящими глазами следила она, как Кит подсаживает девушку в седло и сам садится на неоседланного чалого жеребца, как улыбается она своему спутнику, как играет солнце в ее длинных белокурых волосах.
      Парочка скрылась в лесу, а Блисс еще долго сидела, до боли в руках сжав поводья, глядя перед собой пустыми, потухшими глазами, ничего не видя, не слыша и не понимая.
      Кобыла беспокойно переступила с ноги на ногу. Это заставило Блисс опомниться: она развернула лошадь и отправилась в обратный путь.

      Свернувшись в кресле и положив голову на подлокотник, Блисс смотрела, как разгорается за серыми стенами замка новый рассвет.
      За прошедшие четыре дня она почти не ела, спала урывками и вовсе не замечала суеты слуг, готовившихся к приему гостей.
      В мыслях ее царил Кит и только Кит. Воспоминания о нем не давали ей покоя ни днем, ни ночью. Стоило закрыть глаза – и Блисс снова видела, как он исчезает в чаще рука об руку с белокурой крестьяночкой, как улыбается ей, целует ее, смеется ее шуткам.
      Как ни странно, смех Кита жег сердце больнее поцелуев. Невыносимо было сознавать, что этой девушке он улыбается открыто, искренне, видя в ней не только любовницу, но и друга – в то время как отношение его к Блисс с начала до конца исполнено едва прикрытой враждебности.
      С начала до конца? Нет, поправила себя Блисс, когда Кит в ту ночь пришел к ней в спальню, вражда его исчезла, сменившись… влечением? Страстью?
      Блисс нахмурилась. А так ли это? Одному богу ведомо, искренен ли он был в ту памятную ночь. До сих пор Блисс не приходило в голову сомневаться в его чувствах. Но что, если Кит хладнокровно пытался ее соблазнить?
      «Нет, только не это! – думала девушка. – Он не обманывал меня, не хитрил со мной. Он ничего не планировал. Все произошло случайно. Не знаю, почему Кит питает ко мне такую ненависть, почему ему не дает покоя то, что я унаследовала замок, но даже злейшая вражда не толкнула бы его обмануть и предать меня просто в отместку».
      Однако семя подозрения уже дало горький плод. Прекрасное, волнующее воспоминание подернулось зловещей темной дымкой. Блисс вздрогнула при мысли о том, что была всего на шаг от гибели. Если бы не миссис Лонсдейл с письмом от сэра Бейзила, Блисс неминуемо отдала бы Киту свою невинность.
      И что дальше? – спрашивала она себя. Он ушел бы к своей белобрысой девице? Скрыл бы свой поступок или, может быть, посмеялся бы вместе с ней над тем, как ловко отплатил наследнице замка Четем?
      От этой мысли к горлу Блисс подкатил комок. Она зажмурилась – и перед глазами тут же всплыло суровое, мужественное лицо Кита.
      – Кит, – прошептала она, беспокойно ворочаясь в розовых лучах рассвета, – неужели ты бы предал меня? Заставил бы меня тысячу раз пожалеть о встрече с тобой – лишь бы отомстить за то, в чем я не виновна?
      Он ведь разбойник, отнимающий золото у богатых путешественников. Что ему стоит отнять у девушки сердце? Сейчас Блисс отдала бы жизнь, чтобы узнать правду и избавиться от мучительных сомнений.
      Блисс по-прежнему лежала в кресле, невидящим взором уставившись в окно, когда в спальне появилась миссис Лонсдейл.
      – Уже встала, милая? – спросила она. – А я приготовила тебе ванну. Сэр Бейзил писал, что выезжает на рассвете, и ты должна быть готова встретить его и…
      Взглянув Блисс в лицо, она ахнула и заговорила совсем другим тоном:
      – Святые небеса! Что с тобой, дитя мое? Ты бледна, как привидение!
      Блисс покачала головой и с трудом поднялась с кресла, где провела всю ночь.
      – Да ничего, – солгала она. – Просто не могла заснуть.
      – Думаешь о том, что за кавалера привезет с собой его милость?
      – Да, – ответила Блисс, ощутив легкий укол совести. Первый раз в жизни она лгала домоправительнице, заменившей ей мать.
      – Не волнуйся, милая, – успокаивала ее миссис Лонсдейл, накидывая на плечи девушки халат. – Хоть сэр Бейзил Холм и любит, чтобы все было по его, а все же силком тебя к венцу не поведет.
      Блисс промолчала, хоть и очень в этом сомневалась. Мысли ее были заняты Китом Квинном. Она твердо знала, что любит его. И если Кит предал ее любовь, если за его страстью, воспламенившей в ней желание, скрывался холодный расчет – значит, ей незачем жить.
 
      День уступил место вечеру, когда слуга, поставленный на одной из приворотных башен, закричал, что видит вдали карету лорда Холма. Слуги столпились в холле, а Блисс, одетая в платье цвета морской волны с бледно-желтой отделкой, с волосами, зачесанными наверх и перехваченными лентой, вышла на крыльцо, чтобы приветствовать опекуна и его гостей.
      Карета с гербами на дверцах въехала во двор и, описав круг, подъехала к тяжелым, окованным железом дверям замка. Двое лакеев поспешили отворить дверцы экипажа. Блисс стояла в дверях, держась за притолоку.
      Сэр Бейзил, появившийся из экипажа, прямо-таки лучился радостью. Он ласково улыбнулся Блисс, хоть улыбка и не красила его костлявую физиономию. Блисс догадывалась, чем вызван такой прилив отеческой нежности: лорд Холм радуется, полагая, что брачная сделка с лихвой возместит ему расходы на опекунство.
      Сэр Бейзил обернулся к карете и протянул руку. Оттуда показалась маленькая сухая рука, затянутая в фиолетовую перчатку, из экипажа вышла сухонькая женщина в лиловом наряде с персиковой отделкой.
      Блисс отвернулась. Не составило труда догадаться, кто появится из кареты следующим. Перед ней с торжествующей усмешкой на бескровных губах стояла Дафна, леди Вилльерс.
      – Как поживаете, дорогая моя? – еще издали осведомился сэр Бейзил. – Что-то вы осунулись – неужели Лонсдейл вас плохо кормит?
      – Добро пожаловать в Четем, милорд, – сухо ответила Блисс, делая опекуну и его спутнице неглубокий реверанс. – Добрый день, миледи, – поздоровалась она, стараясь не глядеть леди Вилльерс в лицо.
      – Как поживаете, дитя мое? – поинтересовалась леди. Прищуренные зеленые глаза ее сияли торжеством – очевидно, она полагала, что Блисс безропотно смирится со своей участью.
      Из кареты показался Стивен и помог сойти Летиции. Он улыбнулся Блисс открытой, дружеской улыбкой, и девушка почувствовала, что Стивен здесь – единственный, кто искренне радуется встрече с ней.
      Острая боль пронзила ее сердце. Ах, если бы она могла улыбнуться в ответ! Если бы могла покориться воле опекуна и найти счастье в уготованном ей браке! Насколько тогда все было бы проще!
      – Добро пожаловать в замок Четем, милорд, – приветствовала она Стивена. – И вам добро пожаловать, – обратилась Блисс к хмурой, по обыкновению, Летиции. – Надеюсь, путешествие прошло приятно?
      – Крайне неприятно! – ответствовала Летиция, тряхнув головой так, что на ее огромном розовом чепце запрыгали ленты. – Нас трясло и мотало всю дорогу! Не понимаю, зачем вы поселились в такой глуши! Ничего, вот после вашей со Стивеном…
      – Летиция! – тихо, но со значением произнес Стивен.
      Летиция недовольно покосилась на брата и, задрав подбородок, прошла мимо.
      Стивен проводил ее взглядом и со смущенной улыбкой обернулся к Блисс.
      – Прошу вас извинить мою сестру, – тихо сказал он. – Летиция очень не хотела покидать Лондон. Видите ли, она влюблена и пользуется взаимностью.
      Блисс удивленно расширила глаза.
      – Летиция?! – воскликнула она и тут же покраснела, сообразив, как это должно звучать.
      Стивен, однако, рассмеялся, видимо, ничуть не обидевшись за сестру.
      – Вот и я так же всплеснул руками, когда узнал об этом, – заметил он. – Боюсь, она выбрала неподходящего человека.
      – Почему? – не удержалась от горького вопроса Блисс. – Он что, разбойник?
      – Нет, что вы! – удивленно ответил Стивен.
      – Простите, случайно вырвалось, – пробормотала Блисс. – Надеюсь, ваша сестра будет счастлива в любви.
      – Боюсь, что нет. Матушка не одобряет этого романа. Она надеется на блестящий брак для Летиции – а у этого лорда Камерона нет за душой ничего, кроме прославленного шотландского обаяния.
      «Лучше бы радовалась, что на ее зануду-дочку хоть кто-то польстился!» – подумала Блисс, но вслух этого, разумеется, не сказала. Вместо этого она произнесла:
      – Все равно я буду надеяться на лучшее.
      – Боюсь, ваши надежды окажутся тщетны, – предупредил Стивен. – Даже если бы матушка и согласилась на брак – этот шотландец, как я сказал, беден, а Летиция… – Он пожал плечами. – Нет, приданого Летиции им надолго не хватит. – Он улыбнулся и махнул рукой. – Ладно, пойдемте лучше в дом. Я не хочу, чтобы вы простудились.
      Он взял Блисс под руку и ввел ее в холл. На лице у девушки застыла вежливая улыбка, но в душе пылал яростный огонь. «Чтобы выйти замуж за шотландца, – думала она, – Летиции нужны деньги. И она тоже надеется на меня. На мой брак со Стивеном».
 
      Ужин прошел как нельзя лучше – для всех, кроме Блисс. Сидя на своем месте в конце стола, девушка молчала и слушала разговоры гостей, и на сердце у нее становилось все тяжелее и тяжелее.
      – Чудесный брак, – говорила леди Вилльерс, поднимая тонкие брови. – Просто великолепный.
      – Вы правы, – соглашался сэр Бейзил.
      – Может быть, – продолжала леди, словно не слыша опекуна, – свадьбу почтит своим присутствием сам король! И, конечно, королева, – добавила она с гримаской, – хотя, по правде сказать, если этой португалки не будет, ни одна душа не заметит ее отсутствия. Ну и, разумеется, мы пригласим дорогих Джорджа и Барбару!
      «Какая же она дура! – думала Блисс, вяло ковыряя вилкой в тарелке. – Тщеславная дура!» Дорогие Джордж и Барбара, как же! Едва ли Джорджу, герцогу Бекингему, и Барбаре, графине Каслмейн, приятно было бы узнать, что какая-то дальняя родня без гроша в кармане фамильярно именует их «дорогими»!
      – Наш городской дом, конечно, слишком мал для такого празднества, – продолжала леди Дафна. – Но если Стивен и Блисс будут жить в Барторп-хаусе, то там мы и устроим свадьбу. Разумеется, не раньше, чем поменяем там всю обстановку.
      Блисс подняла глаза и смерила женщину ледяным взглядом.
      – Чем вам плоха обстановка в моем доме? – спросила она. – Его обставляла моя мать вскоре после свадьбы с отцом.
      – Блисс, ничего дурного в ней нет, – примирительно начал сэр Бейзил. – Она просто несколько… э-э…
      – Старомодна, – закончила за него леди Дафна. – Видите ли, дорогая, английский стиль, мрачный и тяжеловесный, сейчас совершенно вышел из моды! – Слово «мода» она произносила в нос, на французский манер. – Сейчас в моде все легкое, светлое, игривое…
      – Думаю, сейчас это обсуждать рановато, – вступил сэр Бейзил, заметив опасный блеск в глазах Блисс. – Для домашних забот у нас найдется время после…
      – Но ведь это уже очень скоро! – возразила леди Дафна.
      – Матушка! – тихо, предостерегающе произнес Стивен, смерив мать холодным взглядом.
      Леди Дафна покосилась на сына и, надув губы, со вздохом умолкла. Этот раунд Стивен выиграл – но Блисс понимала, что борьба не окончена.
      Неловкое молчание прервала Летиция.
      – Когда Стивен женится на Блисс, я смогу выйти замуж за Ангуса! – торжествующе объявила она.
      – Опять этот Ангус! – фыркнула леди Дафна. – Вбила себе в голову какого-то нищего шотландца! Дорогая моя, поверь, я смогу найти тебе гораздо более приличного мужа!
      – А я хочу Ангуса! – словно капризный ребенок, взвизгнула Летиция. – Вы сами говорили, что, будь он богат, лучше жениха не сыскать!
      – Но он, к сожалению, не богат, – холодно заметил Стивен.
      – Зато Блисс так богата, что сможет обеспечить нас всех! – И Летиция уставилась на Блисс: что, мол, на это скажешь?
      – Довольно, Летиция! – вскричал Стивен. – Я запрещаю тебе об этом говорить!
      – Ты мне не отец! – воскликнула Летиция. – Мне нужен Ангус – и я его получу!
      Блисс со вздохом отодвинула тарелку и встала. Лакей, стоявший сзади, подбежал, чтобы отставить ее резное кресло с высокой спинкой.
      – У меня что-то разболелась голова, – сказала она, глядя в стену между сэром Бейзилом и Стивеном. – Прошу прощения и желаю всем доброй ночи.
      Джентльмены встали с мест. Блисс небрежно кивнула гостям и вышла, не оглядываясь.
      Однако, едва она скрылась в своей гостиной, раздался стук в дверь.
      – Входите, – устало ответила она.
      Блисс надеялась, что это Мерси или Луиза Лонсдейл – однако ничуть не удивилась, когда в дверях показался сэр Бейзил.
      – Поверьте, милорд, это не каприз, – произнесла она. – У меня в самом деле страшно болит голова.
      – Леди Вилльерс беспокоится за вас, – ответил он. – Вы бледны и выглядите нездоровой…
      – И она опасается, что я заболею и умру до того, как ее семейка наложит лапы на мое состояние! – с горечью воскликнула Блисс.
      – Блисс!..
      – Нет! – Что-то сжало ей горло; глубоко вздохнув, она продолжала. – Говорю вам, сэр, лучше вам отослать этих ужасных людей в Лондон и покончить с этим, потому что я не выйду замуж за Стивена Вилльерса!
      – Выйдете, – твердо ответил сэр Бейзил.
      – Ни за что! – возразила Блисс. – Этому браку не бывать, и скорее…
      – Мы уже подписали контракт, – негромко ответил он.
      – Кон… – Блисс побледнела как полотно. Она знала: брачный контракт обладает такой же законной силой, как и сама церемония. – Но как? Вы ничего мне не сообщили!
      – Это и не нужно, – ответил сэр Бейзил. – Вы несовершеннолетняя. Я ваш опекун. Все уже решено.
      – Нет! – закричала Блисс. – Подождите… послушайте…
      Но дверь за ним уже захлопнулась, отрезав Блисс от исполнения ее желаний и тайных надежд.

      Пораженная и опустошенная, Блисс проводила опекуна взглядом. Этого не может быть, говорила она себе. Сэр Бейзил не мог продать ее сыну этой ужасной женщины, даже не сказав ей ни слова!
      Однако это так и есть, отвечала себе девушка, чувствуя, как все глубже разверзается под ногами черная пропасть отчаяния. Контракт подписан. Она несовершеннолетняя, и сэр Бейзил – ее опекун, а значит, вправе распоряжаться ее судьбой и самой жизнью. Если бы она была старше – хоть на несколько лет! Будь ей хотя бы двадцать, Блисс могла бы тянуть время до совершеннолетия, а затем заявить, что отказывается от брака! Но ей всего восемнадцать, а это значит, что выхода нет.
      Блисс вошла в спальню и упала поперек кровати, невидящими глазами уставившись в балдахин. Ей хотелось плакать, но не было ни слез, ни рыданий: только тупая боль в висках, которая при каждом движении становилась лишь сильнее.
      Отворилась дверь. Блисс поморщилась, должно быть, подумалось ей, леди Дафна пришла проверить, не собирается ли ее добыча преждевременно испустить дух.
      Но в дверях появилась Луиза. Ее доброе круглое лицо было озабочено.
      – Бедная моя девочка! – проворковала она, подходя к кровати. – Давай я помогу тебе переодеться!
      – Не надо, – пробормотала Блисс. – Больно… шевелиться…
      – Значит, чем скорее ты ляжешь в постель, тем лучше. Потерпи немного.
      Морщась от боли, Блисс позволила домоправительнице снять с себя платье и украшения и переодеть в ночную рубашку. Через минуту она уже лежала в постели.
      – Вот так, – говорила домоправительница, легкими движениями растирая виски девушки. – Так лучше, правда?
      – Лучше, – прошептала Блисс. Приподнявшись, она схватила Луизу за руку: в огромных глазах ее блестело отчаяние. – Ты слышала? – спросила она. – Он хочет выдать меня за Стивена Вилльерса. Они с леди Дафной уже обо всем договорились.
      – Да, родная, слышала, – подтвердила Луиза. Она хотела бы утешить Блисс, но не знала, чем можно облегчить ее горе.
      – Я не выйду за него замуж, – тихо, но твердо сказала Блисс, откидываясь на подушку. – Не выйду! Скорее умру!
      – Не говори так! – встревожилась Луиза.
      – Да, скорее умру! – воскликнула Блисс. Глаза ее наконец наполнились долго сдерживаемыми слезами. – Я ненавижу Стивена! Ненавижу его мать и сестру! Никогда, ни за что не выйду за него! Я хочу…
      Имя Кита едва не сорвалось с ее уст, но Блисс прикусила язык. Она хочет Кита. Но чем он лучше Стивена? Человек, который так ненавидит всю ее семью, что готов обесчестить ее, чтобы удовлетворить жажду мести…
      – Так что же, милая? – подбодрила ее Луиза. – Чего ты хочешь?
      Блисс смахнула слезы с глаз.
      – Ничего, – пробормотала она, отворачиваясь. – Хочу спать.
      – Может быть, напоить тебя чаем с травами? Это займет время, но…
      – Не надо, – прервала ее Блисс. – Я же говорю, я хочу спать!
      Блисс не знала, заснет или нет. Ей хотелось остаться одной. Тайна рвалась наружу, и Блисс боялась, что еще минута – и она не выдержит и расскажет Луизе все. А доброй женщине ни к чему знать, как несчастна ее воспитанница. Она и так волнуется за Блисс.
      – Хорошо, тогда спокойной ночи.
      Луиза поправила одеяло, поцеловала Блисс в бледный влажный лоб и, грустно покачав головой и пробормотав что-то утешительное, покинула спальню.
      В комнате горела всего одна свеча. Блисс отвернулась от нее и зарыдала, уткнувшись в подушку. Хоть она и предполагала, как обернется дело, и поклялась любым способом избежать нежеланного брака, усталость, головная боль и потрясение сделали свое дело: Блисс овладело бессильное отчаяние.
      Наконец слезы прекратились… и вдруг Блисс поняла, что в комнате кто-то есть. До этой минуты она была слишком поглощена горем, чтобы увидеть, как от сквозняка колыхнулось пламя свечи, услышать тихие шаги по ковру, заметить движение теней на завешанных гобеленами стенах. И сейчас она не могла объяснить, что подсказало ей, что в комнате посторонний. Должно быть, она почувствовала это сердцем.
      Блисс подняла голову. Наверно, это Луиза хочет узнать, как она себя чувствует, или, может быть, сэр Бейзил пришел поговорить о предстоящем браке…
      Но перед ней стоял Кит. Как всегда, весь в черном – широкий черный плащ с капюшоном, высокие черные сапоги, широкополая шляпа, скрывающая лицо, в руках – черные кожаные перчатки с серебряной отделкой. Темные глаза его сверкали в свете свечи.
      – Что ты здесь делаешь? – приподнявшись, резко спросила Блисс. – Неужели у тебя нет дел на большой дороге? Или путешественники нынче стали осторожны и ты остался без работы?
      Кит дернул плечом.
      – Похоже, сегодня все сидят по домам, – ответил он, подхватывая ее насмешливый тон.
      – Тебе стоило бы выйти на дорогу пораньше, – продолжала Блисс. – Мог бы еще раз ограбить моего опекуна и Вилльерсов.
      Кит невесело рассмеялся.
      – В прошлый раз добыча оказалась ничтожной, а мастер Вилльерс угостил меня свинцом. Нет, с меня хватит!
      Прежде чем Блисс успела ответить, он махнул рукой и заговорил совсем другим тоном.
      – Что случилось, Блисс? – тихо спросил он. – Расскажи мне.
      Блисс молчала, глядя в сторону. Кит приблизился к кровати, сдернул шляпу и бросил ее вместе с перчатками на столик. Пламя свечи играло на его мужественном лице; сейчас он был еще красивее, чем помнилось Блисс, – хоть она и считала, что это невозможно. Но в следующий миг перед мысленным взором девушки вновь возникла картина, подстерегшая ее в тот день в лесу, – Кит рядом с белокурой деревенской девчонкой; и острая боль пронзила сердце, словно в него воткнули нож.
      – Уходи, – с рыданием в голосе прошептала она. – Просто уходи.
      – Блисс! – Кит потянулся к ней и, взяв за руку, осторожно развернул к себе лицом. – Что стряслось?
      – Милорд Холм, – дрожащим голосом ответила Блисс, – подписал мой брачный контракт. Я должна выйти замуж за…
      – Стивена Вилльерса, – закончил за нее Кит. Казалось, сердце остановилось у него в груди, дыхание сперлось от жгучей ненависти к человеку, который едва не стал его убийцей. В мозгу вереницей пронеслись беспорядочные картины – Стивен прикасается к Блисс, целует ее, лежит с ней в постели, – и Кит сам испугался своей ярости. До этой секунды он не понимал, как жаждет Блисс, как хочет, чтобы она принадлежала ему – не на одну ночь, а навсегда, навеки.
      Блисс сидела, отвернувшись, и не видела его лица. Она была слишком поглощена своим горем, чтобы заметить его потрясение, и не могла даже представить, какие чувства бушевали в его груди.
      А в следующий миг Кит овладел собой и надел на лицо маску холодного безразличия.
      – Мои поздравления, – сказал он, поднимаясь. – Не сомневаюсь, ты скоро вернешься в Лондон.
      Блисс молча смотрела на него, пораженная этой холодностью. Неужели Кит не видит, как убивает ее сама мысль об этом браке? Или ему просто все равно?
      Но Блисс не хотела об этом думать. Довольно с нее боли. Еще немного – и сердце ее разорвется.
      – Убирайся вон, черт бы тебя побрал! – завопила она, с ужасом чувствуя, что вот-вот снова разревется. – Убирайся к себе в лес! К своей белобрысой девке!
      Пораженный такой внезапной переменой темы и настроения Блисс, Кит в изумлении уставился на нее. Сперва он даже не понял, что она сказала.
      – К кому? – переспросил он.
      – Не притворяйся младенцем! – прошипела Блисс. – Я вас видела. Приезжала к тебе в лес, хотела узнать, не нужно ли тебе чего. И увидела тебя с этой девчонкой! Не сомневаюсь, от нее ты получил все, что хотел!
      – С этой девчонкой? – Кит задумался, мысленно перебирая всех, кто навещал его в лесной хижине. – А! Ты, должно быть, говоришь о Бесс. Так она же…
      – Мне плевать, кто она такая! – завизжала Блисс, запустив в него подушкой. – Убирайся, черт тебя побери!
      Кит улыбнулся. Блисс, растрепанная, с пылающими щеками и горящими гневом глазами, была удивительно хороша.
      – Милая, да ты ревнуешь! – мягко заметил он.
      Блисс ахнула. Кит прав, она ревнует – но признаться в этом для нее смерти подобно!
      – Пошел вон! – взвизгнула она, вскакивая и кидаясь к дверям. – Убирайся сию же минуту, или, клянусь богом, я позову опекуна, и тебя повесят на Тайбернском холме!
      Кит молча натянул перчатки, взял со столика шляпу и отвесил ей низкий придворный поклон.
      – Как пожелаете, миледи Вилльерс, – ответил он и бесшумно исчез.
      Блисс застыла посреди комнаты. «Миледи Вилльерс»… Как холодно, безразлично звучал его голос! Ему неважно, что она станет женой другого. Неважно, что ее толкают на брак без любви. Сомнений нет: она ему безразлична.
      Он даже не отрицал своей связи с той блондинкой, подумала Блисс. Просто посмеялся над ее ревностью!
      Блисс подобрала с пола подушку и улеглась в постель, прижав ее к груди.
      – Я ему безразлична, – прошептала она, вглядываясь в темноту. – Совсем.
      Ей казалось, что сердце, словно хрустальный шар, разлетелось на тысячу осколков и каждый осколок вонзается в грудь, причиняя боль, от которой нет и никогда не будет исцеления.
 
      Покинув покои Блисс, Кит отправился в маленькую комнатку позади конюшен, где всегда ждали его кружка эля и огонь в очаге.
      С кружкой в руке он сел у камина и долго мрачно смотрел на языки пламени, ведущие причудливую пляску среди камней.
      – Будь он проклят! – бормотал он. – Продал ее, обменял на имя и положение Вилльерсов!
      – Ее состояние в обмен на их влияние, – заметил Айзек. – Так делаются дела в свете, разве нет?
      – Пусть даже так, – прорычал Кит. – Но этот человек, Вилльерс, просто ничтожество! Он, должно быть, уже воображает, как будет красоваться при дворе Стюарта, одетый в шелка и бархат, купленные на деньги Блисс, и проигрывать ее состояние за карточным столом!
      Айзек бросил на Кита осторожный взгляд.
      – Она будет очень несчастна в браке, – заметил он. – Если только его не остановить…
      – Остановить? – Кит глотнул эля. – Но как? Для этого нужно аннулировать контракт – а Холм ни за что этого не сделает. Он потерял голову от возможности породниться с Вилльерсами и скорее умрет, чем отступится от своего намерения.
      – Я не говорю о лорде Холме, – ответил Айзек. – Если леди Блисс не хочет выходить замуж, почему бы вам с ней…
      – Нет! – Кит с грохотом поставил кружку и вскочил на ноги. – Что я могу ей дать? Хижину в лесу? Еду и одежду, купленную на награбленные деньги? Бесконечные тревоги за мужа, который рано или поздно окончит жизнь на Тайбернском холме, оставив на ней вечное клеймо своих преступлений?
      – Но если ты женишься на ней, – заметил Айзек, – замок Четем и все окрестные владения снова…
      – Довольно! – потемнев, взревел Кит. – Я не собираюсь возвращать себе Четем таким способом!
      – А вот милорд Вилльерс не возражает добыть Четем «таким способом», – заметил Айзек, надеясь, что ревность одержит верх над гордостью.
      Кит нахлобучил шляпу и повернулся к дверям.
      – У лорда Вилльерса, по крайней мере, есть честное имя и славный род. У меня – ни того, ни другого. – Айзек хотел возразить, но Кит затряс головой. – Нет, дружище, это невозможно! – Он вздохнул. – Что делать, такова жизнь. Ладно, пойду. Доброй ночи.
      Айзек грустно проводил его глазами. Он знал, что Кит упрям, и заставить его переменить принятое решение не легче, чем сдвинуть гору. Остается лишь надеяться, что время, обстоятельства и любовь, которую в глубине души питают друг к другу Кит и Блисс, окажутся сильнее гордости, предрассудков и недоразумений.

      Поднявшись с постели на следующее утро, Блисс приняла ванну, но не спешила одеваться. Всеми силами она старалась оттянуть встречу с нареченным и его семейством. В это время в спальню постучался лакей с приглашением от Стивена на верховую прогулку.
      – Что ему сказать? – спросила хозяйку Мерси. – Может быть, ответить, что у вас все еще болит голова?
      – Нет, – ответила Блисс.
      «Быть может, – думала она, – если я поговорю со Стивеном наедине, без матери и сэра Бейзила, мне удастся убедить его, что мы не подходим друг другу? Мало ли на свете богатых наследниц? Он молод, хорош собой, приятен в общении: ему нетрудно будет найти девушку, которая отнесется к его ухаживаниям более благосклонно».
      – Спустись вниз, Мерси, и скажи, что я присоединюсь к нему через час. Затем возвращайся и помоги мне одеться.
      Горничная сделала реверанс и вышла. Блисс достала из гардероба вишневый наряд, отделанный серебром. В коробке на шкафу нашлась подходящая по цвету шляпа с серебряным плюмажем. Вишневый цвет дурно сочетался с рыжими волосами Блисс – но она и заботилась о том, чтобы выглядеть как можно непривлекательнее. Если при свете дня Стивен разочаруется в ее красоте, едва ли он станет настаивать на исполнении контракта, заключенного сэром Бейзилом с его матерью.
      При виде вишневого платья Мерси смешно сморщила вздернутый носик.
      – Ох, миледи, только не это! Наденьте лучше синее или бледно-зеленое!
      – Нет, именно этот, – ответила Блисс. – У меня есть на то свои причины. А теперь приколи мне шляпу к волосам. Надеюсь, милорд Вилльерс уже послал на конюшню седлать лошадей?
 
      Немногим более часа спустя Блисс спустилась вниз и обнаружила, что Стивен с небольшой корзинкой в руках ждет ее в холле.
      – Я приказал собрать для нас кое-какую еду, – сообщил он. – Бутылка вина, сыр, хлеб. Думаю, мы найдем какую-нибудь симпатичную полянку, присядем и постараемся узнать друг друга получше.
      Блисс кивнула.
      – Мне нужно с вами поговорить, – сказала она. – Наедине.
      Стивен предложил Блисс руку, и оба вышли во двор, где ждали их кобыла Блисс и жеребец Стивена.
      Право, жаль, думала Блисс, глядя на гарцующего в седле жениха, что она так настроена против Стивена. Он, бесспорно, хорош: высок и строен, в седле сидит как влитой, по плечам вьются роскошные каштановые локоны. Всякий раз, когда он глядел на Блисс, зеленые глаза его вспыхивали откровенным восхищением. Блисс почти готова была поверить, что, в отличие от своих родственниц, Стивен преследует ее не ради… по крайней мере, не толькоради денег.
      Но, как бы ни был Стивен хорош собой и приятен в общении, сердце Блисс принадлежало другому. Глупое, вероломное сердце ее с той первой встречи в лесу было отдано таинственному разбойнику.
      Блисс вздохнула. Что за капризная штука это сердце, думала она. Здравый смысл и практичность для него ничего не значат. Оно поступает как хочет и не заботится о том, что из этого выйдет…
      – О чем вы задумались? – послышался над ухом голос Стивена.
      – Вы что-то сказали? – отозвалась Блисс. – Простите, я не расслышала.
      – Я молчу. И вы тоже. Витаете где-то за тридевять земель – и вдруг испускаете душераздирающий вздох. Вот я и спрашиваю, о чем вы думаете? Что вас беспокоит?
      – Поговорим об этом, когда остановимся, – пообещала Блисс.
      Стивен удивленно выгнул светлые брови.
      – Что-то мне не нравится ваш тон!
      Блисс отвела взгляд. «То, что я скажу, тебе не понравится еще сильнее!» – подумала она. Однако, против всякой очевидности, она продолжала надеяться, что сумеет убедить Стивена отказаться от брака. Ведь другого выхода у нее не было!
      – Это и есть Четем? – спросил Стивен, когда они подъехали к деревне.
      – Да, – ответила Блисс. – Однако здешние крестьяне до сих пор преданы прежнему хозяину, барону де Уайлду. Боюсь, меня они не слишком-то любят.
      – Как можно? – галантно воскликнул Стивен. – Предпочитать такой прелестной хозяйке кого-то другого… Нет, не понимаю!
      Блисс вяло улыбнулась. Она понимала, что Стивен хочет ее очаровать – но ее такая грубая лесть только раздражала.
      Когда они бок о бок проезжали через деревню, крестьяне реагировали так же, как и несколько дней назад. Одни смотрели на господ с любопытством, другие – угрюмо и враждебно; одни кланялись, другие притворялись, что не замечают Блисс и ее кавалера. Но одну крестьянку Блисс заметила в толпе еще прежде, чем на нее обратил внимание Стивен.
      – Интересно, кто эта хорошенькая девчонка вон там, в середине? – поинтересовался он.
      – Понятия не имею, – ответила Блисс, хотя прекрасно знала ее имя. «Хорошенькая девчонка» была Бесс, та самая, что целовалась с Китом в лесу.
      – Странно, что она не работает в замке. Не сочтите за обиду, но среди ваших горничных попадаются такие старые карги! Осмелюсь сказать, что я не отказался бы нанять ее…
      – Горничных нанимают не для того, чтобы услаждать похоть их хозяев! – отрезала Блисс.
      Стивен расплылся в улыбке: очевидно, он решил, что Блисс ревнует.
      – Как скажете, дорогая, – весело ответил он.
      Блисс сжала губы. Она понимала, о чем думает Стивен. Что ж, если он воображает, что Блисс ревнует его к деревенской девушке, то скоро испытает сильное разочарование! Но мысль о том, что белобрысая подружка Кита глазеет на нее и, может быть, над ней потешается, жгла сердце Блисс, как огонь.
      Блисс пришпорила кобылу и вырвалась вперед. Достигнув церковного двора, она поскакала прямо в лес, бессознательно следуя тропе, ведущей к дому Кита. Ей хотелось одного: убежать подальше от счастливой соперницы.
      – Блисс! – кричал Стивен, вонзая шпоры в потные бока жеребца. – Блисс, подождите!
      Нагнал он ее уже далеко в лесу. Усталая, задыхающаяся от быстрой скачки, Блисс охотно остановилась в ответ на его оклик.
      – Да что с вами сегодня? – спросил Стивен, помогая Блисс сойти на землю и привязывая лошадей в тени раскидистого дуба.
      – Мне нужно кое-что обдумать, – ответила Блисс, глядя, как он распаковывает корзинку.
      – Это касается нас? – поинтересовался Стивен, расстилая на земле одеяло.
      – Да, – подтвердила Блисс. – Стивен, мне нужно очень серьезно с вами поговорить.
      – Весь в вашем распоряжении, миледи! – весело ответил Стивен. – Но сначала позвольте угостить вас вином.
      Блисс присела рядом с ним на одеяло и взяла из его рук бокал вина. Стивен не пытался облегчить ей предстоящий разговор, впрочем, ничего иного Блисс и не ожидала. Сжав зубы, она напомнила себе, что его жалеть не за что. Она не разбивает ему сердце. Не может же он серьезно любить девушку, которую совсем не знает! Его чувства не идут дальше восхищения ее красотой, может быть, первых ростков привязанности. Лучше задушить эту привязанность в зародыше, чем позволить ей развиться и сделать несчастными их обоих.
      Стивен протянул ей хлеб и сыр, но Блисс покачала головой.
      – Стивен, – решительно начала она, – мне нужно кое-что вам сказать.
      – Вы не хотите выходить за меня замуж, – тихо ответил Стивен, глядя на нее поверх бокала.
      Блисс изумленно уставилась на него.
      – Я… да, но… как вы догадались?
      – Сэр Бейзил рассказал мне о ваших сомнениях по поводу нашего брака.
      – Сомнения – это очень мягко сказано, – прямо ответила Блисс. – Стивен, неужели вы не видите, что мы не подходим друг другу?
      – Ничего такого не вижу, – возразил он. – Блисс, вы просто боитесь. Я все понимаю. Вы так молоды, вас пугает мысль о браке, но…
      – Страх тут ни при чем! – настаивала Блисс. – Просто я совсем не знаю вас, а вы – меня!
      – Почему же вы так уверены, что мы не подходим друг другу? – парировал Стивен.
      Блисс нахмурилась, подбирая подходящее возражение.
      – Я уверена в одном, – ответила она наконец, отставив бокал. – Я не хочу выходить за вас замуж. Я вас не люблю.
      – По вашим же собственным словам, – невозмутимо отозвался Стивен, – вы совсем меня не знаете. А чтобы полюбить, требуется время.
      Блисс вспомнился электрический разряд, пробежавший между ней и Китом, едва их взгляды встретились в первый раз. Это была первая вспышка любви, хоть тогда Блисс и не понимала, что с ней происходит. И не только в тот раз – при каждой встрече между ними возникало все то же необъяснимое взаимное притяжение. Вот без чего Блисс не мыслила семейную жизнь!
      – Стивен, прошу вас! – воскликнула она, поднимаясь с места. – Я не могу выйти за вас замуж, вот и все!
      Она ожидала, что Стивен рассердится… но на лице его отражалось лишь бесконечное терпение, словно он разговаривал с капризным ребенком.
      – Блисс, – мягко начал он, приближаясь к ней, – вы еще так молоды, так невинны. Вы ничего не знаете об интимной стороне брака.
      Блисс покраснела, вспомнив Кита и те чувства, что возбуждали в ней его прикосновения и поцелуи. «Лучше сказать – ничего не знаю о любви!» – подумала она.
      – Не понимаю, какое это имеет отношение к нашему разговору, – холодно ответила она. – Это просто вопрос…
      – Блисс! – ласково продолжал Стивен, обнимая ее за плечи и привлекая к себе. – Вам нечего бояться!
      – Я и не боюсь! – настаивала Блисс, безуспешно пытаясь высвободиться из его объятий. – Почему вы меня совсем не слушаете?
      – А мне кажется, боитесь, – возразил он, обнимая ее другой рукой. – И я хочу показать вам, что бояться нечего.
      Блисс ахнула и попыталась вырваться. Стивен склонился над ней: слишком поздно Блисс поняла, что он собирается ее поцеловать.
      – Нет, Стивен! – воскликнула она – но жених уже опрокинул ее на траву, придавив своим телом.
      Блисс сопротивлялась отчаянно, однако Стивен был слишком силен. Она пыталась кричать, но он заткнул ей рот поцелуем.
      – Не противься мне, Блисс! – шептал он, вдавливая ее в землю своим весом. – Позволь мне овладеть тобой! Ты увидишь, как хорошо мы подходим друг другу!
      – Отпусти меня! – вскричала Блисс. Ее охватила паника. – Ты не можешь этого сделать! Не имеешь права!
      – Могу, дорогая, – промурлыкал Стивен. – Контракт подписан. Ты моя, Блисс, и я могу сделать с тобой все, что пожелаю!
      Блисс отчаянно извивалась под ним, хоть и понимала, что ее страх и тщетное сопротивление его только раззадоривают. Густые кудри ее разметались по земле, по лицу текли горячие слезы. Она пыталась укусить его за руку, но Стивен только смеялся. Ухватив девушку одной рукой за оба тонких запястья, он завел ее руки за голову, а другой рукой потянул вверх вишневую юбку.
      Стон отчаяния вырвался из ее уст, когда его рука легла на ее бедро.
      – Пожалуйста, Стивен, – кричала она, захлебываясь от рыданий, – не надо! Пожалуйста, остановись!
      Потемневшими от желания глазами Стивен взглянул в ее залитое слезами лицо.
      – Сейчас, моя прекрасная Блисс, ты узнаешь, что это за наслаждение! Вот увидишь, не пройдет и пяти минут, как ты сама будешь умолять меня не останавливаться!
      Блисс громко закричала, когда Стивен раздвинул коленом ее ноги и устроился между ними. Все кончено, она погибла. Он добьется своего, и сэр Бейзил и его мать будут на его стороне. Контракт подписан, скажут они, и Блисс не имела права ему отказывать.
      Наступила пауза, Стивен, тяжело дыша, возился с ширинкой – не слишком удобно расстегивать ее одной рукой.
      Блисс была напугана – но совсем не тем страхом, какой возбуждал в ней Кит. В ту ночь, когда разбойник пришел к ней в спальню, Блисс тоже боялась – но вместе с тем желала его так, как только может желать мужчину неопытная и совершенно неискушенная девушка. Она не понимала как следует, чего хочет Кит, но его желание рождало в ней отклик, одновременно пугающий, волнующий и влекущий в какую-то неведомую даль…
      На этот раз все было по-другому. Она просто боялась, до тошноты боялась того, что собирался сделать с ней Стивен. И в этом страхе не было ничего волнующего или приятного. Право, если бы он кинулся на нее с ножом, Блисс было бы легче это вынести!
      Стивен вдавился в нее, пытаясь прорвать нетронутый барьер ее девственности, и Блисс пронзительно завизжала.
      – Отпусти меня, черт тебя побери! – вопила она, извиваясь под ним и пытаясь впиться зубами ему в запястье. – Отпусти, я сказала!
      Стивен не отвечал; но позади них вдруг раздался иной голос, суровый, мужественный, кипящий с трудом сдерживаемой яростью:
      – Ты что, не слышал, что сказала леди? Отпусти ее!
      За этими словами последовал мощный удар тяжелого сапога. Стивен охнул и откатился в сторону, освободив Блисс от своих отвратительных объятий.
      Блисс подняла глаза. В нескольких шагах от них стоял Кит, целясь в Стивена из пистолета. Лицо его пылало от ярости, намерения были яснее ясного.
      Блисс вскочила на ноги и бросилась между ним и Стивеном, который сидел на траве, торопливо застегивая штаны.
      – Не убивай его! – закричала она. – Пожалуйста, не убивай!
      Темные глаза Кита скользнули на взъерошенного Стивена, затем снова на Блисс.
      – Так вам, миледи, по душе подобные «заигрывания»? – недоверчиво осведомился он.
      – Нет! Они мне отвратительны! – воскликнула Блисс, чувствуя, как слезы застилают взор. Дрожащей рукой она прикоснулась к его груди. – Но, если ты его убьешь, тебя повесят – а я этого не вынесу!
      На щеке у Кита задергался мускул. Он перевел взгляд на Стивена, который уже встал и двинулся к нему.
      – Оставайся, где стоишь! – предупредил он. – Следующий шаг станет для тебя последним!
      – Вы не имели права вмешиваться! – воскликнул Стивен. Теперь, когда между ними стояла Блисс, он стал заметно храбрее. – Эта леди – моя будущая жена!
      Кит побагровел.
      – Не лучший способ завоевать женское сердце, – прорычал он, дрожа всем телом, и Блисс поняла, что только ее мольбы удерживают его от убийства.
      – Кит, прошу тебя! – прошептала она, чтобы не услышал Стивен. – Он не стоит твоей жизни!
      Кит долго молчал, вглядываясь ей в лицо.
      – Возвращайся в Четем, – сказал он наконец. – А за ним пришли кого-нибудь. Я успею уйти.
      – Ты не убьешь его? – тревожно спросила Блисс.
      – Если ты этого не хочешь – нет, – устало ответил он. – Хотя разрази меня гром, если я знаю, почему подчиняюсь тебе! – Он вздохнул, глядя в ее огромные измученные глаза. – Нет, не убью – на этот раз. Иди. Возвращайся в Четем. С ним ничего не случится.
      Блисс вскочила в седло и поскакала прочь. Она знала, что Кит сделает как обещал – не причинит Стивену никакого вреда, – и благодарила ангела-хранителя, который прислал Кита, чтобы спасти ее от нежеланного жениха. По крайней мере, на этот раз.

      Вернувшись в Четем, Блисс первым делом разыскала на конюшнях Айзека. Пока конюх уводил ее лошадь в стойло, Блисс отвела старика в сторону.
      – Пошлите кого-нибудь за Стивеном! – попросила она. – Кит… – Блисс оглянулась кругом, чтобы убедиться, что их не подслушивают. – Когда я уезжала, Кит держал его на мушке. Он велел мне прислать за Стивеном людей.
      – Он… милорд Вилльерс узнал Кита?
      Блисс покачала головой.
      – Не думаю. Едва ли он понял, что уже с ним встречался. Сейчас Стивен в лесу недалеко от дороги, там, где начинается стена. Понимаете, о чем я? Та стена, что ведет к хижине Кита.
      – Да, миледи, – кивнул Айзек. – Поеду сам и найду его.
      Поблагодарив Айзека, Блисс вышла из конюшни и направилась в замок. К несчастью, первой навстречу ей попалась леди Дафна.
      – Ах, моя дорогая, вы уже вернулись? – заговорила она, очевидно, не замечая, что платье Блисс измято, а во всклокоченных волосах запутались стебли травы и сухие прошлогодние листья. – Надеюсь, прогулка была приятной?
      – Не особенно, – едва сдерживаясь, ответила Блисс. – И должна заметить, мадам, что манеры вашего сына оставляют желать лучшего!
      С узкого лица леди Дафны стерлась улыбка. Почтенная дама уставилась на дверь.
      – Где Стивен? – спросила она. – Задержался на конюшнях?
      – Нет, – ответила Блисс. – Я оставила его в лесу и послала за ним конюха. Так что не волнуйтесь, он скоро вернется. А теперь, мадам, прошу меня извинить…
      И, изобразив какую-то пародию на реверанс, Блисс прошмыгнула мимо будущей свекрови и взлетела по лестнице к себе в спальню.
      Позвав Мерси, Блисс приказала приготовить ванну. Она терла себя мочалкой с таким ожесточением, словно старалась стереть память о жадных прикосновениях Стивена. Однако отвратительные воспоминания – хищные руки, ненасытные губы, искаженное похотью красивое лицо – не желали уходить из памяти.
      Даже после ванны, переодевшись в чистую мягкую ночную рубашку и халат и усевшись у камина, Блисс не могла забыть взгляд Стивена, когда он опрокинул ее наземь. В красивых зеленых глазах его не было ни любви, ни нежности – только мрачная страсть собственника и решимость во что бы то ни стало добиться своего.
      Дверь в гостиной распахнулась, со стуком ударившись о стену. Блисс и Мерси, расчесывавшая ей волосы, вскочили. Тяжелый топот, донесшийся из гостиной, мог возвещать о приближении только одного человека. Блисс гордо выпрямилась, приготовившись смело встретить ярость опекуна.
      Сэр Бейзил ворвался в спальню, не потрудившись даже постучаться.
      – Что я слышу, мисс? Верно ли, что вы бросили лорда Вилльерса в лесу? Его мать вне себя от расстройства!
      – Могу себе представить! – фыркнула Блисс. – Только для меня, видите ли, она со всеми ее расстройствами и щелчка не стоит! – И она щелкнула пальцами у него перед носом.
      Маленькие, глубоко посаженные глазки сэра Бейзила вспыхнули гневом.
      – Оставь нас! – приказал он Мерси.
      Горничная бросила испуганный взгляд на госпожу. Блисс кивнула. Пугливо покосившись на сэра Бейзила, Мерси исчезла и оставила Блисс наедине с опекуном.
      – Вы, мисс, испытываете мое терпение! – проскрежетал сэр Бейзил. – Клянусь небесами, иногда мне хочется вас попросту придушить!
      – А мне, милорд, – ответила Блисс, – временами хочется, чтобы меня кто-нибудь придушил. Лучше смерть, чем та участь, на которую вы меня обрекаете!
      – Участь? – Сэр Бейзил прищурился. – О чем это вы болтаете, дьявол вас разрази?
      – Сэр, я говорю о браке, о котором вы договорились с этой женщиной и ее сыном.
      – Он Вилльерс! – значительно поднял палец сэр Бейзил. – Человек с большими связями и влиятельной родней.
      – Он чудовище! – воскликнула Блисс. – По мне, лучше выйти замуж за дьявола, чем за него!
      Слезы подступили к глазам, но Блисс запретила себе плакать. Сейчас она должна быть сильной. Она собирается бороться до последнего, и слезы только ослабят ее решимость.
      – Да в чем дело? – воскликнул опекун. – Объяснитесь! Он что, поколотил вас?
      – Нет, – ответила Блисс. – Но…
      – Вот видите! – прервал ее сэр Бейзил. – Даже не поднял на вас руку, хоть вы это вполне заслужили!
      Янтарные глаза Блисс сверкнули негодованием.
      – Да, милорд, он не поднял на меня руку, – ответила она. – Но, право, с большей охотой я вытерпела бы колотушки! Он завез меня в лес и там попытался силой овладеть мною! – Рыдания сжали ей горло, и Блисс закашлялась. – Да, милорд, – продолжала она, немного успокоившись. – Сыпал комплиментами, притворялся галантным кавалером, истинным джентльменом, а, едва мы остались наедине, набросился на меня, как дикий зверь!
      Блисс умолкла, ожидая ответа. Она ждала, что сэр Бейзил придет в неистовство, разразится проклятиями, назовет Стивена негодяем… Но он только смотрел на нее, вытаращив глаза, словно у нее вдруг выросли рога.
      – И это все? – спросил он наконец.
      – По-вашему, этого мало? – с негодованием воскликнула Блисс. – Разве вы не слышали, что я сказала? Этот человек пытался меня изнасиловать!
      Сэр Бейзил испустил тяжкий вздох.
      – Дитя мое, вам уже восемнадцать. Пора бы повзрослеть. Контракт подписан, а это значит, что лорд Вилльерс, хотя еще и не муж вам, обладает всеми правами мужа. Он может овладеть вами, когда и где ему угодно. И вы не вправе ему отказывать.
      – Боже мой! – вскричала Блисс. – Так все это он делал по праву! По праву повалил меня на землю, рвал на мне одежду, хватал…
      – Привыкайте, моя милая, – нетерпеливо произнес сэр Бейзил. – Со временем вам это понравится.
      – Никогда! – вскрикнула Блисс. – Никогда! Если он попробует сделать это еще раз – клянусь, я его убью!
      Опекун заскрежетал зубами.
      – Идиотка! Вам очень повезет, если в первую же брачную ночь он не изобьет вас до полусмерти! Вы этого заслуживаете, и я так бы и поступил, будь я вашим мужем!
      – Он не будет моим мужем! – выкрикнула Блисс. – Я никогда не выйду за него! Никогда!
      – Разрази меня гром! – взревел сэр Бейзил. Он схватил Блисс за плечи и сильно потряс. – Ты выйдешь за него или, клянусь богом…
      Дверь распахнулась, и в спальню влетела леди Дафна. На бледных щеках ее пылали алые пятна, зеленые глаза сверкали яростью.
      – Мой сын вернулся! – закричала она. – Какой-то мерзавец напал на него в лесу! Держал его на мушке! А эта девчонка бросила его в чаще, оставила на милость негодяя!
      – Он не пострадал? – спросил сэр Бейзил с такой неподдельной тревогой, что Блисс захотелось его придушить.
      – Нет, – ответила леди Дафна. – Но этот негодяй привязал бедного Стивена к дереву и оставил посреди чащи! И скажу вам кое-что еще… – Она ткнула пальцем в Блисс: – Они действовали заодно!
      Сердце Блисс замерло в груди. Что услышал Стивен из их с Китом разговора? Неужели…
      – Она разговаривала с ним! – продолжала леди Дафна. – И убедила его не убивать моего сына. Более того, этот человек велел ей уехать и оставить моего сына в его власти. И она так и сделала!
      – Ну? – взревел сэр Бейзил, оборачиваясь к Блисс. – Это правда? Ты знакома с этим человеком?
      – Нет, – солгала Блисс, обрадованная тем, что Стивен не расслышал в их разговоре ничего опасного. – Я его не знаю. Он случайно оказался в этом месте. Увидел, что… – Она покраснела. – Увидел то, что произошло, и решил прийти мне на помощь. Вот и все.
      – Не верю! – вскричала леди Дафна. – Бьюсь об заклад, вы с этим человеком сговорились, чтобы навредить моему сыну!
      Блисс закатила глаза, и даже на лице сэра Бейзила отразилось нетерпение.
      – Это маловероятно, мадам, – ответил он. – Ведь, согласно вашему собственному заявлению, ваш сын не пострадал.
      – Но этот негодяй мог убить его! – возразила дама. – И виноваты были бы вы! – Она снова указала на Блисс. – Вы, испорченное, эгоистичное создание!
      – Если это так, мадам, – вежливо ответила Блисс, – едва ли вы захотите, чтобы испорченное эгоистичное создание стало женой вашего сына!
      Леди Дафна молча уставилась на нее, сжав губы в тонкую линию… но сэра Бейзила было не так легко сбить с толку.
      – Эти штучки тебе не помогут, – сурово заявил он. – Свадьба состоится, и тебе придется с этим смириться.
      – Ни за что! – воскликнула Блисс.
      – Не пройдет и суток, как ты запоешь по-другому, – уверенно ответил опекун. – Может быть, голод и жажда сделают тебя сговорчивее! – Он улыбнулся леди Дафне. – Идемте, мадам. Думаю, самое время научить эту юную леди уважать старших.
      Он подал руку леди Дафне и вышел из спальни, хлопнув дверью. Блисс услышала, как поворачивается ключ в замке.
      Вздернув подбородок, Блисс упрямо смотрела на закрытую дверь. На что он рассчитывает? Запер ее в спальне, лишил еды и питья и думает, что она приползет к нему на коленях? Ошибается! Скорее она просидит в спальне до Страшного суда, чем согласится на нежеланный брак с человеком, которого не любит и не может полюбить.
 
      Однако, по мере того как день уступал место вечеру, а вечер – ночи, решимость Блисс начала колебаться. Желудок требовал пищи: ведь со времени завтрака она не ела и не пила ничего, если не считать стакана вина в лесу. Хуже того: девушку начала мучить жажда, и она догадывалась, что еще до наступления утра мучения станут нестерпимы.
      Блисс понимала, что оказалась в ловушке. Как она могла надеяться, что сумеет противостоять напору сэра Бейзила и леди Дафны?
      Будущее представлялось ей в самых черных красках. Навечно прикована к Стивену – в то время как сердце и тело ее рвутся к Киту! Впереди безрадостная, бесправная жизнь, постылые ласки мужа – и воспоминания о поцелуях Кита, не утешающие, а лишь растравляющие рану.
      Что бы он ни говорил, как бы ни притворялся холодным, Блисс догадывалась, что Кит к ней неравнодушен. Спасая ее от Стивена, он готов был убить незадачливого жениха за то, что тот посмел покуситься на ее невинность! Если бы только…
      Блисс вскочила и, подойдя к окну, взглянула на залитые лунным светом развалины. Если бы она могла провести с Китом хоть одну ночь! Быть может, драгоценная ночь истинной любви помогла бы ей вынести безрадостный брак со Стивеном. По крайней мере, она узнала бы, что такое любовь, – и эти воспоминания согревали бы ее в долгие-долгие годы тоски и уныния.
      Но как? Блисс перевела взгляд на запертую дверь. Даже если удастся выбраться из комнаты – как она незамеченной ускользнет из замка? Чтобы пройти сквозь каменную стену, нужно быть привидением или…
      Блисс ахнула: ей вдруг вспомнилось, как Кит дважды являлся сюда, к ней в спальню. Появлялся, как призрак, и бесшумно исчезал. Помнится, он что-то говорил о бесчисленных тайных ходах, пронизывающих мощные стены старинного замка…
      – Только бы найти дверь! – прошептала Блисс, глядя на гобелен, за которым оба раза исчезал Кит.
      От волнения у нее кружилась голова. Даже если она найдет вход – сумеет ли выбраться наружу? Ведь неизвестно, сколько там ходов и куда они ведут! Что, если она заплутает в подземелье и никогда не выйдет на свет? И сэр Бейзил не найдет ее – он ничего не знает о тайных коридорах. Все решат, что она просто пропала неведомо куда.
      Блисс обругала себя трусихой и храбро подошла к гобелену. Нашла время дрожать! Она боится умереть – но разве брак без любви, к которому приговорил ее опекун, не хуже смерти? Блисс вспомнились давние, случайно подслушанные слова отца: «Кто хочет добиться своего – пусть будет готов рискнуть всем, что имеет».
      Стена за гобеленом казалась прочной и цельной: никаких признаков двери. Блисс ощупала камни один за другим, попробовала их толкать и дергать – безуспешно. Ни трещин, ни подозрительных щелей. Но дверь здесь, это Блисс знала точно! Должна быть здесь! Кит с легкостью появлялся в спальне и исчезал, когда пожелает. Очевидно, дверная ручка спрятана где-то между камнями.
      Но, сколько ни трудилась Блисс над стеной, все было тщетно. Досада ее росла; наконец, решив, что сама судьба ополчилась против нее, она в отчаянии стукнула кулаком по камню у себя над головой. И вдруг…
      Стена бесшумно отодвинулась, и перед Блисс оказалась щель, достаточно широкая, чтобы пропустить человека.
      Девушка вскрикнула и отскочила прочь. Из щели рванулся холодный воздух, ударил в лицо, заставил нежную кожу покрыться мурашками. Расширенными глазами Блисс вглядывалась во тьму. Ее пугала мысль о путешествии по коридору, никогда не видевшему солнечного света. Не лучше ли, пришло ей в голову, закрыть дверь и покориться судьбе? Но нет, Блисс никогда не простит себе такого малодушия. Всю оставшуюся жизнь она будет думать о том, что ждало ее за дверью, – и проклинать свою трусость, из-за которой осталась в теплой и безопасной спальне, в то время как на другом конце потайного хода ждало ее то, чего она желала больше всего на свете.
      Блисс поспешила к гардеробу, достала оттуда черный плащ и отороченные мехом сапожки и оделась. Взяв свечу со столика, она отважно шагнула во тьму.

      Казалось, она идет уже несколько часов, а конца туннелю не видно. Слабый огонек свечи освещал поросшие мхом каменные стены. Несколько раз Блисс видела двери, но не пыталась открывать их, догадываясь, что они ведут в какие-то замковые покои.
      Внезапно коридор оборвался, и нога ее провалилась в пустоту. Блисс вскрикнула и выставила перед собой свечу. Глазам ее открылись узкие крутые ступени, ведущие вниз. Иного пути не было; со свечой в одной руке, а другой подобрав подол плаща, Блисс спустилась вниз и продолжила свой путь уже, как догадывалась, по первому этажу.
      Во тьме ей слышался шорох и скрежет когтей по каменному полу. Слава богу, окружающая тьма не позволяла разглядеть обитателей коридора – а их самих инстинкт заставлял убираться подальше от света свечи в дрожащей руке. Несколько раз лицо и руки ее задевали лохмотья паутины, и Блисс вздрагивала. Ей казалось, что она пробирается по какой-то бесконечной подземной бездне.
      Высоко подняв свечу, Блисс оглянулась туда, откуда пришла, – но сзади нависали над ней все те же угрюмые каменные стены. Храбрость начала покидать Блисс, ей чудилось, что она ходит кругами и ни на шаг не приближается к своей цели. А что, если она пошла не в ту сторону и сейчас находится в другом крыле замка?
      В этот миг девушка заметила, что из-под двери в правой стене пробивается узкая полоска света.
      Прикрыв рукой свечу, Блисс на цыпочках подобралась к двери. Она только заглянет в комнату – и поймет, где она и куда идти дальше.
      Судя по толстому слою пыли и грязи, эту дверь много лет никто не открывал – по крайней мере, со стороны туннеля. Но что же таится за ней?
      Блисс прислушалась, приложив ухо к двери. Она надеялась, что оттуда раздадутся голоса и она сможет сообразить, куда попала. Но с той стороны было тихо, как в могиле. Оставалось одно – рискнуть и отворить дверь.
      Блисс задула свечу и поставила подсвечник на пол. Дрожащей рукой она взялась за железное кольцо, вделанное в толстые дверные планки. Кольцо легко повернулось в руке, и дверь распахнулась.
      Блисс замерла на пороге, не дыша, с сильно бьющимся сердцем, не помня себя от страха. Но, осмотревшись, девушка узнала место, куда вывел ее туннель – и в сердце у нее затеплилась надежда. Перед ней была комната Айзека!
      – Айзек! – негромко позвала она. – Айзек!
      В дверях появился седовласый старик с кружкой эля в руке. Увидев Блисс, он охнул и уронил кружку на пол.
      – Господи Иисусе! – воскликнул он, не замечая, что драгоценная влага растекается по потертому деревянному полу. – Миледи!
      – Айзек!.. – Она бросилась к нему. – Прости, что напугала тебя… Я пришла через тайный ход. Мне нужна твоя помощь.
      – Что я могу сделать, миледи? – просто спросил он.
      – Помоги мне взять с конюшни лошадь и уехать. Мне нужно увидеться с Китом.
      Айзек изумленно уставился на нее.
      – Миледи, вы собираетесь ехать одна? Ночью?
      – Да. – Блисс прикусила губу. – Милорд Холм твердо решил выдать меня замуж за лорда Вилльерса. Он поклялся не выпускать меня из комнаты, пока я не дам согласия. – Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. – Айзек, я не знаю, как спастись от этого брака. Знаю только одно: я должна увидеть Кита! Хотя бы еще раз, прежде чем…
      Айзек напряженно соображал. Он знал о чувствах Кита к Блисс – но знал и то, что Кит не станет мешать ее свадьбе с родовитым и влиятельным джентльменом. Айзека безмерно огорчало упрямство воспитанника: Кит отказывался от Блисс без борьбы, поскольку считал, что не сможет дать ей того, на что она вправе рассчитывать по рождению и воспитанию. Для Кита было не важно, что сама Блисс – обладательница огромного состояния: гордый барон полагал для себя зазорным связывать судьбу с женщиной, которую не сможет обеспечить.
      Но, возразил себе Айзек, если Блисс сама придет к Киту и взаимная любовь их станет явной – не будет же после этого Кит сидеть сложа руки и смотреть, как ее выдают замуж за другого!
      Приняв решение, он широко улыбнулся.
      – Хорошо, миледи, я вам помогу. Но вы не поедете одна – я провожу вас. Я знаю короткий путь, идущий вокруг деревни. Вы зайдете в дом, а я подожду снаружи и потом провожу вас домой.
      Блисс вспыхнула.
      – В этом нет нужды, – поспешно ответила она, не зная, как дать понять Айзеку, что собирается остаться с Китом на всю ночь. – Я уверена, что найду дорогу…
      – Я присмотрю за вами, – настаивал Айзек. – И на рассвете привезу вас домой. А теперь пойду за лошадьми.
      Блисс отвернулась, чтобы скрыть яркий румянец на щеках. Очевидно, Айзек догадывался о ее намерениях и одобрял их, но все же ей было не по себе при мысли о том, что он догадывается о ее желании провести с Китом ночь.
      На столе стояло ведерко с водой: Блисс схватила его и начала жадно пить прямо через край. Обычная вода показалась ей сладкой, словно дорогое французское вино. Рядом лежал ломоть хлеба, Блисс отломила половину и торопливо съела ее.
      – Миледи! – приглушенно, чтобы не разбудить спящих в конюшне работников, позвал ее Айзек. – Будьте добры, откройте наружную дверь.
      Блисс выполнила просьбу. В дверях появился Айзек с двумя оседланными лошадьми на поводу, он провел их через свою комнату и вывел на улицу.
      – А теперь поспешим, – сказал он. – Рассвет ждать не будет.
      Подставив сложенные лодочкой ладони, он подсадил Блисс в седло, затем бодро, словно сбросив лет двадцать, вскочил на своего коня, и всадники помчались сквозь ночь. Ветер бил Блисс в лицо, трепал плащ, развевал волосы: несмотря на волнение, она наслаждалась этой бешеной скачкой.
      Айзек уверенно мчался через лес, который знал с детства. Когда они подъехали к речке – той самой, что протекала через деревню Четем, – Айзек натянул поводья и повел лошадь вброд, выбрав такое место, где вода едва доставала ей до бабок. И снова они неслись по таинственному ночному лесу, оглашаемому редкими и странными криками ночных птиц, и призрачный свет луны освещал им путь.
      К тому времени, как они достигли жилища Кита, Блисс уже ничего не боялась. Только когда Айзек спешился и помог ей сойти на землю, она вдруг сообразила, что сейчас встретится с Китом лицом к лицу, откроет ему свои чувства и желания, и… и один бог знает, что за этим последует.
      – Я подожду вас здесь, миледи, – пообещал Айзек.
      Блисс кивнула.
      – Спасибо, Айзек, – сказала она. – Я…
      Она не знала, что еще сказать – да слова были и не нужны. Плотнее завернувшись в плащ, Блисс подошла к двери и постучала.
      Ответа не было. «Что, если его нет дома?» – содрогаясь от ужаса, подумала Блисс. Кит мог отправиться на свою ночную «охоту»… А может быть, он дома – и не один? Если эта девчонка, Бесс там, внутри… Блисс зажмурилась, почувствовав, как к горлу подкатывает комок. Нет, этого она не вынесет! Бежать из замка потайным ходом, тайком уводить из конюшни лошадь, мчаться по ночному лесу – и все для того, чтобы обнаружить Кита в объятиях хорошенькой белокурой шлюшки?!
      Блисс хотела постучать снова, но рука ей не повиновалась. Она знала, что не вынесет унижения, если увидит Кита с любовницей. Может быть, просто повернуться и уйти? Вернуться в замок, покориться своей судьбе и навсегда забыть о чувствах, связывавших ее с Китом? Разве не будет это лучше для них обоих? Конечно, лучше…
      – Блисс!
      Погруженная в свои мысли, Блисс не заметила, как распахнулась дверь. На пороге стоял Кит, облаченный в штаны и наскоро застегнутую рубаху.
      – Что ты здесь делаешь? Неужели приехала одна?
      – Нет. – Блисс вдруг стало трудно говорить. – Не одна. Со мной Айзек.
      Взглянув ей через плечо, Кит заметил под деревом Айзека. Рядом с ним паслись привязанные кони.
      – Кит, можно мне войти? – спросила Блисс. – Если… если только… у тебя…
      Легкая усмешка тронула уголки его губ.
      – Я один, – заверил ее Кит. Он взял ее за руку и ввел в дом. – Ты замерзла. Иди к огню.
      Вся хижина состояла из одной комнатки с низким потолком. В углу, гоня прочь ночной холод, горел огромный камин. С одной стороны от него Блисс увидела стол и несколько стульев, с другой – большую резную кровать, накрытую синим бархатным покрывалом. Странно выглядело это роскошное ложе в бедном деревенском домике. Покрывало было смято: очевидно, Блисс подняла Кита с постели. На полу у кровати горела единственная свеча, и на потолке плясали зловещие тени. Дощатый пол, истертый ногами многих поколений деревенских жителей, покрывали несколько вытертых ковриков. Однако в этом бедном жилище витал дух уюта и покоя, которого никогда не чувствовала Блисс в роскошных замках и особняках, где прошли ее детские и отроческие годы.
      – Твой опекун сильно разозлился, когда ты вернулась без Вилльерса? – спросил Кит, глядя, как она греет руки у огня.
      – Просто из себя вышел, – ответила Блисс. – Запер меня в спальне и поклялся не кормить и не поить, пока я не соглашусь на замужество.
      – Но ты сбежала, – заметил Кит.
      – Я вспомнила, как ты приходил ко мне в спальню, нашла потайной ход и добралась до комнаты Айзека.
      Кит расхохотался.
      – И тебя не хватятся?
      – До утра – нет, – тихо ответила она. – Кит, я… я не могла не прийти. Они заставят меня выйти за Стивена. Заставят, я знаю! Их ничем не остановишь! Но мне ненавистна сама мысль о том, чтобы… – щеки ее запылали, – чтобы принадлежать ему.
      – Зачем ты пришла ко мне, Блисс? – хриплым, напряженным голосом спросил Кит.
      У нее не хватало духу поднять глаз.
      – Кит, я не смогу жить, не зная, что такое настоящая, истинная любовь. Мне нужно узнать, хотя бы на одну ночь, что бывает, когда двое по-настоящему любят друг друга. Знаю, я… ты… – Голос девушки дрогнул, сорвался. Дрожащими пальцами она расстегнула плащ, и он упал к ее ногам. – Пожалуйста, Кит, не прогоняй меня!
      Кит молча смотрел на нее. Под плащом на Блисс не было ничего, кроме тонкой, почти прозрачной ночной рубашки, тело ее просвечивало в свете камина нежным розовым силуэтом. Золотые и алые отблески пламени плясали в обрамляющих лицо рыжих волосах. Кит закрыл глаза. Его охватило желание – все то же бурное, необоримое желание, что испытал он в первый же миг их первой встречи.
      – Блисс, – сдавленным голосом начал он, – ты уверена…
      – Никогда и ни в чем, – молитвенно сложив руки, прошептала Блисс, – я не была так уверена, как в том, что делаю сейчас.
      – Но что, если… после…
      – Тс-с-с! – Девушка прижала розовые пальчики к его губам. – Не думай о том, что после; думай только о том, что сейчас.
      Рубаха Кита была расстегнута: Блисс подняла дрожащую руку и положила ладонь ему на грудь. Глаза их встретились, и Блисс утонула в темной глубине его взгляда. Он сжал в ладонях ее лицо – и у девушки пресеклось дыхание. Кит прильнул губами к ее губам. Ноги Блисс отказались служить ей, она поняла, что сейчас упадет, – но Кит уже подхватил ее на руки и понес к теплой постели.
      Дрожащими руками он развязал тесемки на ее ночной рубашке и стянул шелк с плеч, что были нежнее шелка. Рубашка полетела на пол, и взгляду Кита открылась жемчужно-мраморная красота, видения которой преследовали его уже много дней и ночей.
      Блисс порозовела и закрылась руками. Кит ласково улыбнулся ей.
      – Тебе нечего стыдиться, – сказал он. – Никогда еще я не видел такой прекрасной женщины.
      Встав у кровати, он стянул рубаху и снял штаны. Блисс, вспыхнув, отвела глаза.
      – Не бойся меня, Блисс, – прошептал он, ложась рядом. – Так выглядят все мужчины.
      – Знаю, но все равно боюсь, – призналась Блисс. – И все же…
      Он положил руку ей на бедро. Блисс вздрогнула и, в свою очередь, робко дотронулась до его щеки. Прядь темных волос скользнула у нее меж пальцев, наклонив голову, Кит начал целовать ее губы, лицо, шею, грудь… Вот его губы поймали розовый сосок, уже твердый и напряженный, похожий на бутон неведомого цветка. Наслаждение пронзило Блисс, как молния, и она выгнулась навстречу губам Кита, не в силах насытиться его поцелуями и прикосновениями. Тело ее плавилось в огне страсти, а где-то в недрах женского потаенного естества рождалась жгучая жажда того, о чем она и не могла и мечтать в своей девичьей постели.
      Кит накрыл ее своим тяжелым жарким телом и осторожно раздвинул ей ноги. А потом…
      Неожиданная боль ошеломила и испугала девушку, резко напомнив нападение Стивена в лесу.
      – Нет! – извиваясь под ним, вскричала Блисс. – Не надо! Мне больно!
      Кит немедленно отодвинулся. Он тяжело дышал, лицо его взмокло от пота, глаза пылали страстью, но он понимал ее страх.
      – Тс-с-с, любовь моя! – прошептал он, целуя ее. – Я не хочу делать тебе больно. Это продлится всего секунду. Так всегда бывает в первый раз. Доверься мне, Блисс. Позволь любить тебя.
      Блисс подняла глаза. Как же она желает его!
      – Да, – прошептала она. – Люби меня, Кит. Люби меня скорее.
      Она заставила себя не шевелиться и прикусила губы, чтобы сдержать крик, уверенная, что за испытанной болью последует новая. Но боли больше не было – только наслаждение. Сперва – легкое, ускользающее, почти незаметное, оно распускалось в ней подобно цветку, пока, наконец, Блисс не забыла обо всем, кроме того сладостного чуда, что рождалось в глубине ее существа.
      Кит пошевелился, и Блисс застонала. С новой силой он покрыл ее щеки и шею быстрыми поцелуями. Сперва он двигался медленно и осторожно, затем – все быстрее и быстрее, пока не унес Блисс далеко за пределы страха и боли, к вершинам такого наслаждения, какое не мерещилось ей даже в самых дерзких снах.
 
      Потом Блисс лежала в его объятиях, и Кит нежно целовал ее.
      – Дальше будет еще лучше, – говорил он. – Ты привыкнешь к новым ощущениям, не будешь так нервничать – и все станет еще лучше, милая моя Блисс.
      Блисс улыбнулась и погладила его по щеке. Она не поверила словам Кита: разве может быть на свете что-то лучше того, что они только что испытали вдвоем?
      Ничто, думала она, лежа в теплой постели в объятиях любимого. Лучше не бывает.

      Кит убрал с ее щеки рыжий завиток волос, и Блисс нежно улыбнулась в ответ.
      – Близится рассвет, – с сожалением сказала она. – Мне скоро уезжать.
      – Ты вернешься тем же путем, каким сбежала? – спросил Кит.
      – Да. – Взяв его за руку, она перебирала сильные пальцы. – Айзек обещал подождать меня и проводить обратно. Я вернусь в спальню прежде, чем сэр Бейзил отопрет дверь. Он и не заметит, что я куда-то уходила.
      – Каков мерзавец! – проворчал Кит. – Неужели и вправду собирается морить тебя голодом, пока ты не сдашься?
      – Похоже, что так, – согласилась Блисс.
      – У меня есть хлеб и мясо. Я заверну тебе с собой.
      Обняв возлюбленного, Блисс положила голову ему на плечо и крепко прижалась к нему.
      – Ах, Кит, – вздохнула она, – как я не хочу выходить замуж за Стивена! Только бы найти способ, чтобы избежать этого замужества! Я думала, что ночь с тобой придаст мне сил и поможет смириться с неизбежным. Но теперь… – Она вздрогнула. – У меня кровь леденеет в жилах, стоит лишь подумать, что Стивен будет лежать со мной в постели, вот как ты сейчас.
      Кит молчал, угрюмо глядя в сторону.
      – Боюсь, Блисс, – заговорил он наконец, – твой опекун не из тех людей, которых легко заставить изменить планы. А Вилльерсы так жаждут запустить лапы в твой кошелек, что ни за что не откажутся от своего намерения.
      – Знаю, – согласилась Блисс. – Но, Кит, я… Я не люблю Стивена. Он мне даже ни чуточки не нравится! Я люблю тебя!
      Кит вдруг сбросил с себя ее руку и вскочил с кровати. Ошеломленная, Блисс смотрела, как он натягивает рубаху и штаны, подходит к буфету и принимается резать хлеб и мясо.
      – Кит! – позвала она, обескураженная такой внезапной сменой настроения. – Разве ты не слышал, что я сказала? Я люблю тебя!
      – Слышал, – ответил он, не оборачиваясь.
      Только завернув еду в чистую салфетку и положив на угол стола, Кит обернулся к ней. К этому времени он справился со своими чувствами: лицо его было бесстрастно, а глаза непроницаемы, как темная осенняя ночь.
      – Блисс, ты не должна меня любить, – твердо сказал он. – У наших чувств нет будущего, и ты это знаешь.
      – Ничего я не знаю! – вскричала Блисс. От этих слов на глаза ее навернулись слезы. – Почему ты так говоришь?
      – Потому что это правда! – Кит тряхнул головой. – Ты – знатная леди. Владелица нескольких огромных поместий. Твое место – при дворе, в шелках, бархате и драгоценностях. А я – разбойник. Днем я отсыпаюсь, а вечером выхожу на промысел: граблю проезжающих и этим живу.
      – Ты можешь бросить свое ремесло! – горячо воскликнула Блисс.
      – Не могу, – отрезал он.
      – Но почему?
      Кит подал ей ночную рубашку и подождал, пока Блисс наденет ее и застегнет на все пуговицы.
      – Когда ты унаследовала замок Четем, – начал он, – большинство слуг лорда де Уайлда оказались на улице. Многие из них – уже старики. У них нет ни домов, ни семей. Я… я был в большом долгу у лорда де Уайлда, поэтому счел себя обязанным позаботиться о его верных слугах.
      – И вышел на большую дорогу, чтобы накормить их, – догадалась Блисс.
      – Верно, – подтвердил Кит. – Так я и сделал. Они зависят от меня, Блисс. Еда, одежда, крыша над головой – все это добываю им я.
      – Айзек рассказывал мне об этих людях, – заметила Блисс, – и я тогда сказала, что, если бы знала, непременно помогла бы им.
      – От тебя они не приняли бы помощи, – ответил Кит. – Большая часть из них скорее станет голодать, чем возьмет золото из рук…
      – Захватчицы, – с горечью закончила Блисс. – А как насчет краденого золота?
      Кит отвел взгляд.
      – Твое золото для них все равно что краденое.
      Блисс сунула ноги в сапоги и накинула плащ.
      – А вы, мастер Разбойник, тоже считаете меня воровкой? – язвительно поинтересовалась она.
      – Было время, – ответил он, – когда я тоже видел в тебе захватчицу, врага, неправедно завладевшего замком. Но скоро понял: не твоя вина в том, что ты унаследовала Четем, и…
      – Как великодушно с твоей стороны! – фыркнула она. – А тебе не приходило в голову, что лорд де Уайлд, которым вы все так восхищаетесь, предал короля и страну?
      – Не смей так говорить о лорде де Уайлде! – резко оборвал ее он.
      Блисс уже открыла рот, чтобы ответить, но прикусила язык. Она не хотела с ним ссориться – только не сейчас, когда еще так свежи воспоминания о ночи, сделавшей их одним целым.
      – Хорошо, – мягко заговорила она, – не будем спорить о лорде де Уайлде. Лучше подумаем, как нам бороться с сэром Бейзилом и Вилльерсами.
      – Я уже сказал тебе, Блисс, – напомнил ей Кит, – это невозможно.
      – Нет, послушай меня! – настаивала Блисс. – Ты говоришь, что крестьяне возьмут деньги только у тебя – хорошо. Я буду давать деньги тебе, а ты – им! Они даже не узнают…
      – Никогда! – прервал ее Кит. – Я не стану жить на содержании у женщины. Я не продаюсь и не покупаюсь, а сам зарабатываю себе на жизнь – пусть даже грабежом на большой дороге!
      – Черт тебя побери, Кит Квинн! – вскричала Блисс. – Ведь мы можем быть вместе! Неужели ты не хочешь быть со мной?
      Но Кит ожесточил свое сердце. Он хотел быть с ней сильнее, чем она могла себе представить, – но слишком много непреодолимых препятствий разделяло их. Пусть лучше Блисс возненавидит его. Лучше ненависть, чем безнадежная любовь и разбитое сердце!
      – Нет, – холодно ответил он, – я не хочу быть с тобой.
      Блисс ахнула, не в силах поверить его словам.
      – Я тебе не верю! – прошептала она. – Как ты можешь говорить такое после… после…
      Кит отвернулся, боясь выдать себя выражением лица.
      – Миледи, вы пришли ко мне по собственной воле и предложили себя. Я, знаете ли, не каменный. Но это не значит, что я мечтаю провести с вами всю оставшуюся жизнь.
      – Лжешь! – задрожав, выдохнула Блисс. – Лжешь!
      Раздался стук в дверь, и оба вскочили. Из-за двери послышался приглушенный голос Айзека:
      – Миледи, уже светает. Нам пора в замок.
      – Иду, Айзек, – ответила Блисс.
      Она взглянула на Кита – тот стоял, повернувшись к ней спиной. Она протянула к нему руки, но не осмелилась прикоснуться. Он казался таким холодным, таким неприступным, и Блисс поняла, что не выдержит, если он снова ранит ее безжалостным словом.
      Блисс завернулась в плащ и двинулась к дверям. У самого порога она обернулась и произнесла:
      – Прощай, Кит. Не думаю, что мы еще встретимся.
      Кит закрыл глаза, до боли в пальцах сжав спинку кресла. Вся сила воли требовалась ему, чтобы не окликнуть ее, не броситься следом, не умолить ее навсегда остаться в этом лесном убежище, где ее никто никогда не найдет…
      За дверью послышался стук копыт: Блисс и Айзек возвращались в замок. Слишком поздно Кит заметил, что сверток с едой, приготовленный им для Блисс, остался лежать на углу стола. Кит смял сверток в кулаке и бросил в ярко пылающий камин.
 
      Всю долгую дорогу домой Блисс не произнесла ни слова. Слезы теснились у нее на глазах, застилая зрение, сдавленные рыдания разрывали грудь – но она молчала.
      Только пройдя через потайной ход, вновь оказавшись у себя в спальне и бросившись на кровать, она позволила горю взять над собой верх и разразилась долго сдерживаемыми рыданиями.
 
      В замке бесшумно повернулся ключ. Блисс спала, наплакавшись вволю, она уснула, когда за окном уже вовсю разгорелся золотисто-розовый рассвет. В спальню вошел сэр Бейзил. Он склонился над кроватью, вглядываясь в лицо своей подопечной. На бледных щеках ее темнели следы слез, и шелковая наволочка под головой промокла насквозь.
      Сэр Бейзил усмехнулся. Он надеялся, что дух девчонки сломлен, что она поняла тщетность борьбы, в которой все равно не сможет победить.
      Наклонившись, опекун тронул девушку за плечо.
      – Блисс! – негромко позвал он. – Проснись, Блисс!
      Девушка заморгала и с трудом открыла затуманенные сном глаза, очерченные темными кругами. Приподнявшись на локте, она удивленно взглянула на опекуна.
      – Что… – невнятно пробормотала она. – Что вам нужно?
      – А ты как думаешь? – ответил сэр Бейзил. – Ну что, дитя мое, ты приняла здравое решени, или мне придется продержать тебя здесь еще сутки?
      – Я…
      Блисс хотела воскликнуть, что лучше останется здесь навеки, чем склонится перед его волей, – но слова застряли у нее в горле. В памяти всплыла ночь, проведенная с Китом, его любовь, страсть, а затем – холодность и невыносимое равнодушие. Он уложил ее к себе в постель, а потом выставил за дверь, словно дешевую шлюху! Как могла она полюбить такого человека? Как могла вообразить, что он чем-то отличается от Стивена Вилльерса?
      Мудрый внутренний голос подсказывал ей, что холодность Кита была притворной. У него были причины для такого поведения…
      Быть может, но сейчас Блисс не могла перебирать его слова и жесты, пытаясь докопаться до властвующих над ним тайных мотивов. Рана была еще слишком свежа, и воспоминания о пережитом унижении причиняли невыносимую боль.
      «Намного лучше, – шептало ей истерзанное сердце, – забыть о чувствах, запереть душу на замок, а ключ выбросить в самое глубокое море! Стивен безопасен: он никогда не тронет то уязвимое местечко в глубине твоего существа, которое Кит разорвал на клочки. Он никогда не ранит тебя так, как ранил Кит».
      – Вам больше не придется запирать меня, милорд, – ответила она, не отводя глаз от своего одеяла. – Я сделаю все, как вы пожелаете.
      Сэр Бейзил с трудом удержался от победного смешка. Он с самого начала не сомневался, что выиграет, но не думал, что победа потребует так мало времени и труда.
      – Я распоряжусь, чтобы тебе принесли еду, – сказал он. – Затем прими ванну и оденься. А горничная пусть укладывает твои вещи. Мы уезжаем в полдень.
      Блисс молчала. Только у самой двери опекуна остановил ее голос.
      – Уезжаем, милорд? – переспросила она.
      – Да, едем в Лондон, – ответил он с порога. – Мы и так слишком долго здесь провозились.
      И дверь за ним закрылась.
      Первая мысль Блисс была – бежать к Киту и на коленях молить его объяснить, что же за непреодолимые препятствия мешают им быть вместе! Но нет: после всего, что произошло между ними этой ночью, она не сможет вновь увидеть Кита в безжалостном свете дня. Не сможет переубедить его. Может быть, это никому не под силу. Возможно, Кит прав – они принадлежат к разным мирам и любовь их была обречена с самого начала.
      Блисс откинула одеяло и встала. Все тело ныло, напоминая о ночи, когда они с Китом стали одним целым.
      Однако Блисс безжалостно выкинула эти воспоминания из головы. Она отведет для них место в самом дальнем уголке памяти, откуда они не смогут рваться наружу и причинять ей боль. Там будут храниться они, заброшенные, но не забытые, пока в какой-нибудь тусклый безрадостный день Блисс не откроет тайную дверцу и не позволит себе вспомнить о том, как поставила свое сердце на кон в любовной игре – и проиграла.

      Вскоре после полудня три кареты выехали из ворот замка Четем и направились в Лондон. В первой карете ехали Блисс, Стивен и сэр Бейзил, во второй – леди Дафна и Летиция, в третьей – Луиза Лонсдейл, Мерси и горничная, которую привезли с собой мать и сестра Стивена.
      Блисс и Стивен сидели рядом, сэр Бейзил – напротив них. Девушка мрачно молчала, глядя в окно и стараясь не думать о том, что покидает навсегда. Сэр Бейзил и Стивен в отличие от нее пребывали в превосходном настроении. И неудивительно, думала Блисс. Радуются, что она наконец-то «бросила свои глупости» и подчинилась уготованной для нее судьбе.
      Стивен сжал ее руку, затянутую в перчатку. Блисс даже не взглянула на него. Ей было все равно. Мысли ее витали далеко отсюда, в покинутом замке Четем.
      Что подумал Айзек о ее внезапном отъезде, спрашивала себя Блисс. Ведь она даже не оставила сообщения для Кита. Должно быть, старик ломает голову, что же произошло между ними в доме разбойника.
      Рассказал ли ему Кит о случившемся? Поведал ли старому другу, что Блисс предлагала ему золото для старых слуг лорда де Уайлда и умоляла бросить опасное ремесло разбойника?
      На губах Блисс мелькнула и пропала слабая улыбка. Хорошо, что Кит не согласился, думала она. Ведь до свадьбы или совершеннолетия всем ее состоянием распоряжается опекун, и ей было бы нелегко исполнить обещание, данное Киту…
      О, Кит! Блисс зажмурилась и тяжело вздохнула. Все ее мысли возвращаются к нему. Тело ее еще ноет, и каждое движение напоминает о прошлой ночи, проведенной в…
      В любви? Да, для нее это была ночь любви – а для Кита? Как он там сказал? «Вы предложили мне себя, и я принял предложение. Вот и все».
      Блисс сморщилась, мысленно застонав от душевной боли. Кит нанес ей тяжкий удар – и все же она не могла жалеть об этой ночи. Несколько часов в объятиях Кита превратили ее из мечтательной, романтической девочки – в женщину, познавшую любовь. Пусть она никогда больше не испытает ничего подобного (ведь Стивен едва ли способен подарить жене такое счастье) – эти драгоценные часы навсегда сохранятся в ее памяти.
      – Блисс! – послышался осторожный голос Стивена. – Вы нездоровы?
      – М-м-м? – Блисс повернулась к нему. – Что?
      – Я спросил, как вы себя чувствуете, – повторил Стивен.
      – Все в порядке, – ответила она. – Я просто не выспалась.
      – Тогда поспите сейчас. – Он обнял ее за плечи и привлек к себе. – Нам ехать еще несколько часов.
      Блисс опустила голову на плечо Стивена и, закрыв глаза, мгновенно провалилась в глубокий целебный сон без сновидений.
 
      Когда она проснулась, карета уже въезжала в массивные ворота Барторп-хауса на Стрэнде. Особняк был построен еще в елизаветинские времена; стены его, наполовину каменные, наполовину деревянные, были оплетены густыми зарослями плюща, окна в резных рамах ярко блестели в солнечном свете. Может быть, Барторп-хаус был и не самым роскошным и представительным особняком от Уайтхолла до Сити, но в ряду других богатых домов он выделялся изяществом и элегантностью.
      Блисс с облегчением увидела, что кареты леди Дафны и Летиции нет рядом, – она свернула к дому Вилльерсов на Грейт-Рассел-стрит. К сожалению, Стивен не последовал примеру матери и сестры: он подал ей руку и ввел в обшитый дубом просторный холл особняка.
      Пока лакей помогал Блисс снять плащ, шляпу и перчатки, Стивен уже прошел в гостиную и осматривался кругом.
      – У вас прелестный дом! – объявил он Блисс, которой поневоле пришлось к нему присоединиться. – Матушка что-то говорила о смене обстановки – но не волнуйтесь, если вы не хотите, мы не будем ничего переделывать.
      Блисс промолчала, подумав про себя, что этот благородный настрой у Стивена улетучится при первой же стычке с матерью.
      В дверях появился сэр Бейзил и расплылся в улыбке, застав жениха и невесту за дружеской беседой.
      – Я приказал приготовить обед, – сообщил он, входя. – Ты останешься, мой мальчик?
      – Благодарю, нет, – ответил Стивен, приятно удивив Блисс. Впрочем, радость ее длилась недолго. – Мне нужно еще многое успеть. Я заеду к вам в девять, чтобы отвезти Блисс в Уайтхолл.
      – В Уайтхолл? – Блисс перевела взгляд на опекуна. Похоже, эти двое не потрудились поставить ее в известность о своих планах!
      – Небольшой вечер в апартаментах миледи Каслмейн, – объяснил Стивен. – Она была так добра, что пригласила нас обоих. Думаю, ей любопытно взглянуть на будущую кузину.
      – А это обязательно? – простонала Блисс. Довольно и того, что она согласилась на помолвку! Девушка чувствовала, что знакомства с любовницей короля, известной своим скандальным характером, она просто не выдержит. – Стивен, я думаю, у нее будет еще немало вечеров…
      – Ерунда! – оборвал ее сэр Бейзил. – После свадьбы вы оба будете проводить много времени при дворе. Вам надо заранее обзавестись друзьями, не так ли, мой мальчик?
      – Естественно, – подтвердил Стивен и улыбнулся Блисс. – И бояться нечего. – Он надел шляпу с пером и пошел к дверям. – Я приеду к девяти.
      Блисс молча смотрела, как сэр Бейзил выходит на крыльцо проводить будущего родственника. Она нисколько не боялась поездки в Уайтхолл или встречи со знаменитой кузиной Стивена. Ей просто хотелось как можно дольше оттянуть официальное объявление помолвки. Пока она не появилась в обществе как будущая леди Вилльерс, казалось ей, еще не все потеряно. Но, чем больше людей узнает о предстоящей свадьбе, тем крепче станут нити, привязывающие ее к постылому жениху.
 
      Время близилось к девяти. В спальне, увешанной гобеленами с изображениями пасторальных сцен и обставленной гнутой мебелью с золотисто-розовой обивкой – в спальне, где прошло детство Блисс, – Мерси и еще две горничные под строгим надзором Луизы Лонсдейл одевали свою юную хозяйку на вечер.
      Блисс была в шелковом платье цвета подснежника. На юбку и пышные рукава пошло, наверно, несколько ярдов кружев. На груди платье застегивалось жемчужными пуговицами. Жемчужины той же формы и размера украшали шею и уши Блисс. Несколько ниток жемчуга поменьше были вплетены в забранные кверху рыжие локоны.
      – Дорогая моя, ты просто чудо! – заметила Луиза, промокнув глаза платочком. – Совсем как твоя мать, упокой, господи, ее душу, когда она бывала при дворе.
      Блисс знала, что в устах Луизы это наивысшая похвала. И неудивительно, ведь мать Блисс была одной из первых красавиц при дворе Карла Первого, еще до гражданской войны и протектората, обрекшего короля на смерть, а его сына, ныне правящего Англией, – на изгнание.
      Слабо улыбнувшись, Блисс приняла из рук домоправительницы расписной веер.
      Раздался стук в дверь, и лакей возвестил о прибытии лорда Вилльерса. Блисс не удержалась от недовольной гримасы. Обнявшись с Луизой и выслушав ее благие пожелания, она спустилась вниз, где ожидал ее Стивен, разодетый в камзол лавандового цвета с лимонно-желтыми лентами и серебристыми кружевами.
      До Уайтхолла они доехали в молчании. Блисс смотрела в окно, а Стивен не мог придумать, о чем с ней заговорить. Он был не настолько глуп, чтобы думать, что Блисс довольна насильственной помолвкой. По правде говоря, его немало удивило, что Блисс смирилась с волей сэра Бейзила всего после одной ночи, проведенной взаперти. Очевидно, что-то еще, кроме голода и одиночества, подействовало на нее и заставило покориться. В этом Стивен не сомневался. Но что такое могло произойти за ночь? Как он ни желал разгадать эту загадку, тайна Блисс оставалась от него сокрыта.
      Карета остановилась, и Стивен и Блисс вышли. Лакеи повели их по дворцовым покоям в апартаменты, выходящие окнами на дворцовый сад. Здесь обитала любимая – хоть и не единственная – королевская фаворитка, Барбара Вилльерс, графиня Каслмейн.
      О рыжеволосой красавице графине ходило немало слухов. Рассказывали, что ее связь с королем началась еще до Реставрации, и, несмотря на женитьбу короля на португальской инфанте и бесчисленные интрижки как с придворными дамами, так и с уличными девками, положение леди Каслмейн оставалось непоколебимым. Всякий раз, как при дворе появлялась новая юная красавица, злые языки шептали, что леди Каслмейн нашла себе достойную соперницу. Но красавицы приходили и уходили, выходили замуж за придворных или вовсе исчезали из дворца, а Барбара оставалась на прежнем месте – все такая же яркая, взбалмошная, алчная, жестокая… и прекрасная, как античная богиня.
      Слуга объявил о прибытии Стивена и Блисс, и леди Каслмейн поспешила им навстречу. В роскошном изумрудном наряде с золотистой отделкой она выглядела экзотическим и опасным созданием. Блисс сделала глубокий реверанс, и Барбара поощрительно улыбнулась ей.
      – Значит, вы – нареченная моего кузена, – заговорила она низким хрипловатым голосом, таким же необычным, как и ее красота. – Дорогая моя, вы просто прелесть!
      Хоть Блисс и не поднимала глаз, но почувствовала, что леди Каслмейн смерила ее оценивающим взглядом и решила, что опасности новая родственница не представляет. Поэтому – а может быть, и потому, что Блисс должна была принести семейству Вилльерсов большое состояние – Барбара решила встретить новую кузину с родственной сердечностью.
      – Вы очень добры, ваша милость, – механически ответила Блисс. Подчинившись воле опекуна, она согласилась участвовать в этом фарсе – и должна была играть свою роль, пока (точнее, если) не найдет путь к спасению.
      – Идемте со мной, – пригласила Барбара, беря Блисс под руку. – Идемте, я познакомлю вас с Джорджем.
      Вслед за любовницей короля Блисс вошла в салон, украшенный великолепными гобеленами. Впрочем, гобелены терялись за обилием роскошной мебели. В причудливых часах и подсвечниках из чистого серебра чувствовалась рука мастера-ювелира. Блисс догадалась, что большинство вещей здесь – подарки Барбаре от ее царственного любовника. Как видно, фавориткой быть куда выгоднее, чем разбойником, подумала она.
      – Джордж! – Барбара фамильярно похлопала по плечу рослого светловолосого мужчину, разряженного в пух и прах.
      Джордж Вилльерс, герцог Бекингем, обернулся. Этот человек, огромного роста, широкий в плечах, с грубым мясистым лицом и тяжелой нижней челюстью, казался в роскошном салоне чужим, его громадные кулачищи и бульдожья физиономия лучше смотрелись бы в какой-нибудь портовой таверне. Впрочем, первое впечатление нарушали глаза неуклюжего гиганта – бледно-голубые и холодные, как льдинки. За тонкой пеленой изящной скуки в них читался изворотливый ум, жестокость и презрительное равнодушие ко всему на свете, кроме собственной выгоды.
      Улыбаясь, он прищуренными глазами оглядел Блисс с головы до ног.
      – О! – протянул он, задержав взгляд на очертаниях ее груди под низким вырезом. – Так это и есть моя маленькая кузина! Идите сюда, кузиночка, я поздравлю вас с вступлением в нашу семью!
      И на глазах у леди Каслмейн и всех элегантных леди и джентльменов, собравшихся в салоне, герцог заключил Блисс в объятия. Прижав ее к себе так, что она едва не задохнулась, он прильнул губами к ее губам. У Блисс закружилась голова, к горлу подступила тошнота, когда герцог наконец отпустил ее, она пошатнулась, не в силах поднять глаз.
      Герцог улыбался во весь рот, явно полагая, что девушка не меньше его наслаждалась поцелуем. Леди Каслмейн разразилась звонким серебристым смехом, и смех ее подхватили все присутствующие. Только Стивен не разделял общего веселья: он стоял как оплеванный, побагровев от гнева, но не осмеливаясь перечить своему могущественному родичу. Интересно, подумала Блисс, как далеко должен зайти герцог, чтобы Стивен решился протестовать?
      Со всех сторон Стивена и Блисс окружала толпа лизоблюдов, ловивших каждое слово леди Каслмейн и Бекингема в надежде, что им перепадет хоть кроха королевских милостей, которыми пользуется эта парочка. Их грубая лесть и подобострастие были отвратительны Блисс, но Барбара и Бекингем принимали эти знаки внимания как что-то само собой разумеющееся.
      «Что, если эти двое впадут в немилость? – спрашивала себя Блисс. – Много ли у них останется друзей?»
      В прихожей послышался какой-то шум. Взволнованный лакей вбежал в салон и что-то прошептал на ухо Барбаре.
      – Король! – выдохнула та, зеленые глаза ее зажглись торжеством. Шурша изумрудными юбками, леди Каслмейн вышла в прихожую, чтобы достойно встретить своего повелителя и возлюбленного.
      – Сегодня он должен был ужинать с королевой, – прошептал над ухом у Блисс какой-то бледный, чахоточный виконт. – Португалка будет очень расстроена… хе-хе…
      По толпе пробежали шепотки и смешки, достаточно громкие, чтобы достигнуть ушей герцога, стоящего рядом с Блисс. Поскольку королева была давней противницей леди Каслмейн, хвалить ее в этих покоях не рекомендовалось, а вот ругать и насмехаться над ней – сколько угодно.
      Блисс было от души жаль маленькую королеву, чей очаровательный супруг разбил ей сердце бесчисленными изменами. Но, едва король вошел в зал, Блисс уже не думала ни о чем, кроме него.
      Он ничуть не изменился за полгода и все так же притягивал взор. Несмотря на огромный рост, Карл двигался с ленивой грацией хищника. В темных глазах его, полуприкрытых тяжелыми веками, мерцал веселый огонек – он превращался в пламя, когда взор короля падал на лицо или фигуру хорошенькой женщины.
      Черты лица его были некрасивы и неправильны – но необъяснимое обаяние, заключенное в них, властно влекло к королю женские сердца даже в те годы, когда он был всего лишь нищим безземельным принцем.
      Барбара подвела короля к своим кузенам и Блисс. Мужчины низко поклонились; Блисс присела в глубочайшем реверансе.
      – Ваше величество, – промурлыкала Барбара, по-хозяйски обвивая руку короля своей рукой, – вы уже знакомы с леди Блисс, но, может быть, не знаете, что она выходит замуж за моего кузена Стивена, лорда Вилльерса.
      – Вот как?
      Король протянул Блисс для поцелуя изящную, усеянную тяжелыми перстнями руку, а затем помог ей подняться на ноги. Темные глаза его внимательно всматривались в ее лицо, словно он видел ее в новом свете. И едва заметный изгиб губ под черными усиками подсказал Блисс, что увиденное королю понравилось.
      Он поднес руку Блисс к своим губам. Поцелуй продолжался секундой дольше, чем следовало бы, и в глазах короля, устремленных на Блисс, зажегся теплый огонек. Леди Каслмейн недобро прищурилась. Неужели в этой девчонке скрывается что-то, чего она не заметила?
      – Так вы, моя красавица, выходите за Стивена Вилльерса? – спрашивал тем временем король. – Я начинаю жалеть, что отказался от опекунства над вами!
      Блисс улыбнулась в ответ, как и прежде, очарованная его незатейливым юмором.
      Король вздохнул, переведя задумчивый взор на герцога Бекингема.
      – Вот когда начинаешь жалеть, что право первой ночиушло в прошлое!
      Все, кто слышал эту шутку, рассмеялись – все, кроме Блисс и леди Каслмейн.

      Музыканты смолкли, Блисс с трудом улыбнулась и сделала королю – своему партнеру в танце – глубокий реверанс. Со дня приезда в Лондон она ни одного вечера не провела дома – их со Стивеном беспрерывно приглашали на обеды и балы. Такая бурная светская жизнь не только утомляла, но смущала и пугала Блисс. Сперва она приписывала такую внезапную популярность тому, что скоро войдет в семейство Вилльерс, но скоро поняла, что дело не в этом. Приглашения, сыпавшиеся словно из рога изобилия, были следствием нескрываемого восхищения, которое испытывал к ней король. Блисс была в смятении, не понимая, как ей отвечать на королевскую благосклонность.
      Ходили слухи, что король сходит с ума по Френсис Стюарт, легкомысленной юной красавице, чья семья в каком-то отдаленном родстве с правящей династией. Король не давал ей проходу с первого же ее появления в Уайтхолле. Все ожидали, что не сегодня-завтра Френсис сдастся… Однако, ко всеобщему изумлению, она не сдавалась. Эта девушка, на первый взгляд глупенькая и ветреная, была полна решимости отстаивать свою невинность и упрямо отвергала настойчивые домогательства короля. Она готова была скорее испытать его гнев, чем опозорить себя и свою семью, попав в длинную череду королевских любовниц.
      Сплетники утверждали, что уязвленный король, не привыкший к отказам, оставил в покое леди Френсис и взялся за Блисс. Эта рыжеволосая красавица, несомненно, привлекала его, хоть красота ее была не такой зрелой и яркой, как у леди Каслмейн. Болтуны уже кричали на всех углах, что именно Блисс суждено свергнуть графиню Каслмейн с незыблемого трона первой любовницы.
      Едва смолкла музыка, к танцующим подлетела Барбара. Вся сердечность ее испарилась, теперь она смотрела на Блисс недобро и подозрительно. Графиня подхватила короля под локоть, явно собираясь утащить его прочь от юной красавицы, и Блисс была этому только рада.
      Все еще тяжело дыша после быстрого танца, Блисс сделала реверанс графине. Король улыбнулся ей и, подняв ее руку к губам, поцеловал мягкую белоснежную ладошку. Барбара пронзила девушку убийственным взглядом и, повиснув на короле, повлекла его прочь.
      Оставшись одна, Блисс выскользнула из зала и скрылась в Каменной Галерее, в этот поздний час тихой и пустынной.
      Галерея была сердцем Уайтхолла, осью, вокруг которой вертелись колеса двора. Здесь назначали свидания, завязывали связи, заключали договоры, сплетничали, интриговали и флиртовали. Но сейчас, когда весь цвет двора танцевал на балу, в Галерее было тихо, словно в пустыне, и догорающие свечи едва рассеивали уютный полумрак.
      «То, что мне нужно», – подумала Блисс, присаживаясь в мягкое кресло у окна. На балу она держалась прямо, как статуя, но теперь позволила себе свернуться калачиком и опустить голову. Голова и шея у нее болели от тугой прически – волосы были стянуты в узел, из которого выбивалось несколько тщательно завитых прядей. Ладонью Блисс потерла ноющую шею.
      Блисс ненавидела двор. Скажи кто-нибудь полгода назад, что она почувствует отвращение к роскошной и беззаботной придворной жизни, она расхохоталась бы пророку в лицо. Да что там: всего несколько месяцев назад Блисс впала в настоящее отчаяние, когда сэр Бейзил увез ее в замок Четем. Однако за эти короткие месяцы она стала другим человеком и теперь ничего так не желала, как вернуться в Четем, прочь от Лондона, от двора, от распутного короля и его придворных – сплетников и интриганов.
      Блисс горько усмехнулась своим мыслям. Полно, точно ли она хотела покинуть Лондон или, может быть, мечтала вернуться к Киту и снова рискнуть своим сердцем и счастьем, надеясь, что в этот раз любовь одержит верх над недоверием и враждой?
      – Кит! – прошептала Блисс – просто для того, чтобы еще раз услышать его имя. Мысли ее, забыв о привычной узде, вернулись к той ночи в лесном домике, и при воспоминаниях о его ласках, поцелуях, о том, как он учил ее дарить и принимать любовь, сердце у нее затрепетало.
      Сладостно-горькие воспоминания охватили Блисс. «Этого никогда не повторится!» – сказала она себе. Такой любви не даст ей ни Стивен, ни, увы, какой-нибудь другой мужчина. Кит, один только Кит хранит ключи к ее сердцу и душе. Он…
      Вдруг, сама не понимая почему, Блисс почувствовала, что в Галерее кто-то есть. Она оглянулась вокруг – и увидела неподвижно застывшую фигуру мужчины.
      Высокий и широкоплечий; темный камзол и штаны сливаются с окружающими тенями. На голове – парик с густыми темными кудрями до плеч, такой же, как носят почти все мужчины при дворе. Незнакомца можно было бы узнать только по лицу, но лицо незнакомца скрывалось во тьме – его не достигал свет горящих в альковах свечей.
      Мороз пробежал по спине Блисс. Незнакомец стоял не шелохнувшись, хотя Блисс и не видела его глаз, но догадывалась, что он смотрит на нее. Она почти физически ощущала на себе его взгляд, который, казалось, прожигал насквозь. Именно этот взгляд заставил ее обернуться. И хотя в незнакомце не было ничего страшного или угрожающего, Блисс догадывалась, что он пришел не со злом. Смущало ее только молчание и пристальный взгляд.
      Блисс уже хотела подняться и окликнуть незнакомца, как вдруг из дверей бального зала послышался знакомый голос.
      – Блисс! – Это был Стивен. – Вот ты где! Я всюду тебя искал!
      – Где ты был? – спросила Блисс. Стивен протанцевал с ней первый танец – но после этого она его не видела.
      – В карточном зале, играл в «азарт», – ответил он. – Увы, сегодня удача оказалась не на моей стороне.
      Блисс сжала губы, чтобы удержаться от резкого ответа. Объявив о своей помолвке с богатой наследницей, Стивен сделался желанной добычей для игроков как в Уайтхолле, так и за его пределами. Разумеется, все они были только счастливы верить ему в кредит. Интересно узнать, думала Блисс, сколько тысяч фунтов из ее состояния уже утекли в бездонные карманы игроков? Однако она ничего не могла сделать – по закону состояние женщины после свадьбы переходило во владение мужа. А значит, не было смысла затевать спор.
      Блисс вспомнила о незнакомце, глазевшем на нее. Он и сейчас стоит у нее за спиной. Понизив голос, она обратилась к жениху:
      – Стивен, посмотри вон туда в угол. Видишь там человека, одетого в черное?
      Стивен взглянул ей через плечо.
      – Там кто-то стоял, но вышел, как только появился я.
      – Кто это был?
      Стивен пожал плечами.
      – Я его не разглядел. Может быть, лорд Ньюкасл?
      Блисс вздохнула и оглянулась кругом, однако незнакомец исчез, как будто его и не было. Блисс не представляла, кто это, но на лорда Ньюкасла он был совсем не похож. Не то чтобы ее очень волновал какой-то незнакомец, но любопытство ее было разбужено.
      – Пойдем потанцуем, – пригласил Стивен.
      Блисс, поморщившись, затрясла головой.
      – Послушай, Стивен, может быть, поедем домой?
      – Домой? – Он уставился на нее. – Блисс, да ведь сейчас только полночь! Бал в самом разгаре!
      – Неважно. Мне здесь не нравится.
      – Ты имеешь такой успех! – возразил Стивен. Он знал, что ему – жениху такой прелестной и богатой девушки – многие завидуют, и это было очень приятно. Слишком долго он оставался бедным родственником могущественных Вилльерсов! Теперь акции его поднялись во много раз: как только окончится срок траура, он женится на Блисс, и ее богатство позволит ему приобрести силу и влияние. А ее красота, может быть, вознесет его к таким вершинам, которые прежде ему и не снились…
      – Успех! – гневно оборвала его фантазии Блисс. – Стивен, а тебя не волнует, что здешние сплетники уже уложили меня в постель к королю?
      – А разве король… – начал Стивен, и его зеленые глаза (совсем, как заметила Блисс, непохожие на глаза леди Каслмейн) зажглись ревностью.
      – Нет, – быстро ответила Блисс. – Но его внимание ко мне порождает слухи. Даже леди Каслмейн подозревает, что он мечтает переспать со мной.
      Стивен рассмеялся.
      – И это тебя удивляет? Не удивляйся, дорогая. Не сомневаюсь, все мужчины в этом зале, кроме разве инвалидов и дряхлых стариков, мечтают с тобой переспать. Ты так прекрасна – а король без ума от женской красоты. Не зря его прозвали именем призового жеребца из королевской конюшни – Старый Роули.
      – И что из этого? – с отвращением спросила Блисс.
      – Блисс! – ласково и терпеливо продолжал Стивен. – Ты очень мало знаешь о мужчинах и их привычках. Мужчины смотрят на любовь не так, как женщины. Да, мы осыпаем женщину комплиментами и клянемся в вечной любви, если ей так хочется, но на уме у нас одно – уложить ее в постель. Если женщина честно и просто предлагает свое тело, это для нас куда проще.
      Блисс застыла, словно громом пораженная. Как подходят эти слова к Киту, как созвучны тому, что он говорил ей той ночью! Неужели это правда? Она предложила себя, он принял предложение… Нет, Блисс не могла об этом думать.
      – Стивен! – заговорила она мягко, не давая воли своим истинным чувствам. – Когда мы поженимся, я хотела бы уехать из Лондона. Не в Четем, – поспешно добавила она. – Может быть, в Барторп-Холл или…
      – В Йоркшир? – воскликнул Стивен с таким видом, словно она предлагала ему поселиться на луне. – Ты хочешь жить в Йоркшире?!
      – Это же не на краю света, – защищалась Блисс. – Согласна, довольно далеко от Лондона и…
      – В глуши! – горячо ответствовал Стивен. – В пустыне! Полно, Блисс, неужели ты не понимаешь, какое блестящее будущее ждет нас при дворе?
      – И какое же? – гневно воскликнула Блисс. – Ты станешь добычей шулеров, а я – следующей королевской шлюхой?
      Стивен побагровел: трудно сказать, какое из предположений его больше задело. Он уже открыл рот, чтобы возразить, но в этот миг над ухом у Блисс раздался слишком знакомый хриплый бас:
      – Воркуете, детки?
      Перед ними стоял герцог Бекингем собственной персоной.
      – Конечно, ваша светлость, – автоматически ответил Стивен.
      – На самом деле, – заговорила Блисс, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Стивена, – я просила Стивена отвезти меня домой. Боюсь, меня одолевает усталость.
      – Король будет очень разочарован, – протянул Бекингем. – Он, без сомнения, мечтает протанцевать с вами следующий танец.
      – О, на балу столько прекрасных дам, что король едва ли заметит мое отсутствие.
      – Вы недооцениваете себя, – галантно ответил Бекингем, – если думаете, что кто-то другой сможет занять ваше место.
      – А придется, – отрезала Блисс, – потому что я не собираюсь оставаться при дворе после свадьбы.
      – Почему же так? – спросил герцог, поворачиваясь к Стивену.
      Тот пожал плечами, стушевавшись под пронзительным взглядом кузена.
      – Не знаю, с чего Блисс взбрело в голову поселиться после свадьбы в Барторп-Холле, в Йоркшире.
      – В Йоркшире?! – всплеснул руками герцог. – Ну нет, этого мы не можем допустить!
      – Однако именно таково мое желание, милорд, – упорствовала Блисс.
      Герцог заметил, что янтарные глаза ее тверды, как сталь. Не стоит спорить с глупышкой, решил он, это только укрепит ее упрямство.
      – Ну, если ненадолго… – смягчился он. – Но совсем ненадолго! Мы не позволим такой красавице похоронить себя в деревне! А теперь, мой мальчик, отвези свою даму домой. Она ведь так устала!
      Блисс взглянула на герцога с удивлением. Похоже, он встал на ее сторону, но с чего вдруг? Вот неожиданный союзник!
      – Благодарю вас, ваша светлость, – произнесла она, делая реверанс, – и желаю вам доброй ночи.
      Задумчиво, даже мрачно герцог Бекингем следил, как Стивен и Блисс покидают бал. Сквозь грохот музыки и шум толпы до него доносился голос Барбары Каслмейн. Барбара говорила слишком громко, и в звонком смехе ее звучали явные истерические нотки. «Красивая женщина моя кузина, – сказал себе герцог, – но дура. Ох, какая дура!» Притворяется перед всеми, и главным образом – перед самой собой, что за десять с лишним лет ничто не изменилось! Но она, как и все вокруг, понимает, что Карл начал уставать от ее алчности, ревности и приступов гнева. И яркая красота ее, над которой, казалось, не властно время, все же понемногу меркнет. В каждой новой девушке при дворе Барбара теперь видит соперницу. Ей до боли ясно, что при первых же признаках падения нынешние «друзья» покинут ее и место их займут кредиторы. И многочисленные враги, которых Барбара успела нажить за время успеха, едва ли проникнутся к ней милосердием… Вряд ли ей приятно сознавать, что красавица, готовая сместить ее с насиженного места, – не кто иная, как невеста ее собственного кузена!
      Бекингем оглянулся, словно надеялся снова увидеть Блисс. Быть любовницей короля – выгодное занятие, и родственникам ее тоже много перепадает. В последние годы деньги текли в карманы Вилльерсов рекой, король не скупился, раздавая им права и привилегии, дающие огромные возможности для обогащения. Земли, поместья, должности лились, словно из рога изобилия. Но что, если Барбара впадет в немилость? Поток оскудеет, а то и прекратится вовсе. Бекингем знал, что король всерьез обдумывает развод с бесплодной королевой и женитьбу на непокорной Френсис Стюарт. При одной мысли о том, что эта упрямая и ограниченная ханжа станет королевой, герцог содрогнулся.
      Нет, если Барбаре суждено пасть, ее место должна занять женщина, симпатизирующая Вилльерсам. Лучше всего – член семьи. И кто же это?
      Бекингем ухмыльнулся. Блисс, кто же еще! Пока что она дичится и упрямится, но со временем бросит свои глупости и…
      Все еще улыбаясь, Бекингем вернулся в зал. Вот и ответ на мучившие его тревоги. Если Барбара потеряет благосклонность короля – а, по всем признакам, это скоро случится, – он позаботится о том, чтобы леди Блисс Пейнтер (Блисс, леди Вилльерс, поправил он себя) заняла ее место и выгоды близости к королю не ушли из рук семейства Вилльерс.
      – А, вот ты где! – заметил король, увидев герцога. – А куда исчезли твой кузен и его прелестная дама?
      – Боюсь, государь, леди утомлена, – ответил Бекингем. – Она привыкла к деревенскому распорядку дня. Знаете, «кто рано ложится и рано встает»…
      – Не могу с ней не согласиться, – улыбнулся король. – Самое прекрасное время дня – раннее утро. А что до «рано ложиться» – будь леди Блисс моей, я бы укладывал ее в постель задолго до заката!
      Придворные, толпящиеся вокруг короля, угодливо засмеялись, и герцог Бекингем с удовольствием присоединился к ним. Будущее, еще недавно затянутое тучами, теперь представлялось ему в розовых тонах.

      – Миледи! – В спальню Блисс заглянула Мерси.
      – Входи, Мерси, – пригласила ее Блисс. – Что такое?
      – Письмо, миледи, – ответила горничная, протягивая ей сложенный лист бумаги. – Для вас.
      – Письмо – мне? – нахмурилась Блисс. – От кого?
      Мерси молча вручила хозяйке послание. Блисс развернула его и первым делом взглянула на подпись.
      – Айзек! – выдохнула она. – Мерси! Откуда ты его взяла?!
      – Он прислал его мне, миледи, вложив в другое письмо. Попросил передать вам, когда вы будете одни.
      С бьющимся сердцем Блисс начала читать вслух, пропустив обычные приветствия:
      – «У меня просьба к вашей милости. Простите, что вмешиваюсь в дела, которые меня, по правде говоря, совсем не касаются…»
      Голос Блисс становился все тише и, наконец, умолк совсем. Она увидела, что на странице несколько раз встречается имя Кита, и дурное предчувствие словно окатило ее холодной водой. Она продолжала читать, беззвучно шевеля губами, так, что Мерси, стоящая рядом, не слышала ни слова.
      «Я ничуть не удивился, когда после той поездки к Киту в лес ваша милость вдруг так внезапно уехали. Не удивился и тогда, когда до Четема дошла новость, что вы помолвлены с милордом Вилльерсом. Я предчувствовал, что вы не сможете сопротивляться лорду Холму.
      Когда я рассказал обо всем этом Киту, он, кажется, счел, что у вас были и иные причины для отъезда в Лондон и помолвки. Что это за причины, он не сказал, а я не спрашивал.
      Но пишу я вам не для того, чтобы обо всем этом распространяться. Все дело в Ките. После вашего отъезда он как будто с цепи сорвался. Каждую ночь выходил на большую дорогу и рисковал жизнью почем зря. Как будто хотел, чтобы его поймали, хоть и не мог не понимать, чем это ему грозит».
      Блисс вздрогнула, испуганно подняв глаза. «Не мог не понимать, чем это ему грозит»… Смертью, вот чем. Преступления Кита хорошо известны. Если его поймают, ему не избежать виселицы. Но он, как видно из письма, об этом не думает.
      – О, Кит! – прошептала Блисс. Хоть воспоминания о ночи, проведенной вместе и так ужасно окончившейся, были еще свежи и терзали сердце, ей невыносима была мысль, что Кит подвергает свою жизнь ненужному риску.
      «И еще хочу написать вам, миледи, – продолжал Айзек, – что вскоре после отъезда вашей милости в Лондон Кит исчез. Никто в наших местах не видел его и ничего о нем не слышал. Ходят слухи, что его схватили, что он в тюрьме, выслан в колонии и даже мертв, но точно никто ничего не знает. Если ваша милость что-то слышали или имеете какие-то известия, умоляю вас, напишите мне и расскажите обо всем. Мы здесь, в Четеме, не знаем, что и думать.
      Ваш верный и покорный слуга…»
      Дальше шла подпись.
      Блисс подняла глаза и увидела, что Мерси выжидательно смотрит на нее. Блисс покачала головой.
      – Письмо о Ките, – сказала она. Блисс знала, что Мерси, как и все в Четеме, знает Кита Квинна и питает к нему самое глубокое уважение и привязанность. – Он исчез. Айзек спрашивает, не известно ли мне что-нибудь о нем. – Она нахмурилась и прикусила губу.
      – А вы что-нибудь знаете, миледи? – осмелилась спросить Мерси.
      Блисс вздохнула.
      – Ничего. Хотела бы я написать Айзеку, что Кит жив и здоров, но, увы, мне известно еще меньше, чем ему. Если бы мы расстались иначе… – Сообразив, что Мерси стоит рядом и слушает, Блисс заставила себя замолчать. – Я напишу ему, что ничего не слышала. – Она взглянула на горничную. – Если бы Кита схватили, мы бы прочли об этом в газете, верно?
      – Непременно, миледи! – горячо ответила Мерси, хоть по голосу ее можно было догадаться, что ее, как и Блисс, одолевают сомнения.
      В это время раздался стук в дверь, и Мерси поспешила открыть.
      – Миледи, здесь милорд Вилльерс, – объявил лакей.
      – Он всегда здесь! – проворчала Блисс, затем сказала громко: – Скажи ему, что я сейчас выйду.
      Блисс встала из-за туалетного столика; Мерси достала из гардероба бледно-желтое платье и тафтяную накидку. Сегодня Блисс вместе со Стивеном и его сестрой Летицией должна была идти в театр «Дрюри-Лейн».
      На пороге Блисс остановилась и спросила:
      – Мерси, а ты не хочешь пойти с нами?
      Горничная вытаращила глаза.
      – Я, миледи?
      – Ты. Собирайся, и пойдем.
      В те времена молодые девушки, отправляясь куда-нибудь развлекаться, часто брали с собой горничных в качестве компаньонок и дуэний. Возможно, Стивену и Летиции будет неприятно присутствие постороннего человека, думала Блисс. Ну что ж, придется им потерпеть. Блисс хотела видеть рядом с собой хоть одно симпатичное лицо.
      Блисс и Мерси вместе спустились вниз и нашли в гостиной Стивена и Летицию. Стивен, как всегда, был наряжен по последней моде: небесно-синий костюм отделан алым, кружева едва не волочатся по земле. Летиция также была разодета в пух и прах – но, увы, на фоне ярко-красного платья ее бледное личико и неопределенного цвета волосы совершенно терялись.
      – Я попросила Мерси сопровождать нас, – тоном, исключающим всякие возражения, заявила Блисс. – Ну, пора идти, а то опоздаем.
      – Сегодня в театре будет король, – сообщил Стивен, когда они вчетвером выходили из дома. – В такие дни спектакль задерживают, ожидая прибытия короля, а он всегда опаздывает.
      Погрузившись в карету, молодые люди отправились в театр. Не будь Блисс погружена в мысли о Ките, от нее не укрылось бы необычное оживление Летиции. Обычно мрачная и надутая, сегодня девушка оживленно болтала о погоде, пьесе, моде – словом, обо всем и ни о чем.
      Но, когда они вошли в зал и уселись в заранее заказанной Стивеном ложе, причина хорошего настроения Летиции стала очевидной.
      – Ой! – воскликнула Летиция, перегибаясь через перила и вглядываясь в толпу. Театр был переполнен: кавалеры в партере флиртовали с дамами в ложах; среди толпы сновали девушки в оранжевых нарядах, предлагая зрителям сласти и прохладительные напитки. – Смотрите! Это же Ангус!
      И она отчаянно замахала своему приятелю, приглашая его подняться в ложу.
      Стивен закатил глаза к потолку.
      – Послушай, Летиция! – начал он. – Матушке это не понравится…
      Летиция надула губки, но промолчала.
      Блисс было любопытно посмотреть на кавалера Стивеновой сестрицы. Лорд Камерон оказался не таким, как она ожидала. Он был высок и хорош собой, модно одет, с насмешливыми голубыми глазами, заблестевшими при виде Блисс.
      – С вашего позволения, миледи, – произнес он, усаживаясь на поспешно принесенный стул между Блисс и Летицией.
      – Лорд Камерон, – промолвила Блисс, – я много слышала о вас.
      – Возвращаю комплимент, – любезно ответил шотландец. Он говорил почти без акцента – видно, не так уж много времени проводил на своей северной родине. – Летиция только о вас и говорит!
      В этом Блисс нисколько не сомневалась. Она догадывалась даже, что именно говорит Летиция – ведь только деньги Блисс должны были обеспечить их с Ангусом свадьбу!
      – Король! – раздался громкий шепот Стивена.
      Вся публика поднялась с мест, когда Карл открыл дверь королевской ложи. За ним следовала королева, маленькая и смуглая, со смоляными волосами, завитыми в кудри и унизанными жемчугом. Ее фрейлины и свита короля прошли в ту же ложу и сели позади царственной четы.
      По левую руку от короля сидел герцог Бекингем. По правую руку от королевы – Джеймс, герцог Йоркский, брат и наследник Карла. Прямо за королем и королевой сели рука об руку леди Каслмейн и Френсис Стюарт.
      Послышалось шуршание и шелест пышных нарядов: публика усаживалась на свои места. Подняли занавес, и спектакль начался. На сцене появилась миниатюрная гибкая женщина в белой рубахе и облегающих черных штанах, низко поклонившись в сторону королевской ложи, она начала произносить пролог.
      – Это Пег Принн, – прошептал Блисс Стивен. – Говорят, что на руке у нее кольцо ценой в восемьсот фунтов – подарок короля. Еще ходят слухи, что он обещал купить ей дом, чтобы она могла оставить сцену и жить безбедно.
      Блисс взглянула на королевскую ложу. Карл наклонился вперед, на полных губах его под тонкими черными усиками играла улыбка. Темные глаза не отрывались от хорошенькой актрисы. Королева, обожающая своего неверного мужа, смотрела на него с болью в глазах, но он ничего не замечал.
      Блисс ощутила сострадание к королеве. Очевидно, маленькая португалка любит своего мужа – и любит безнадежно. Короля связывает с ней только обычай. Его привлекают яркие, экзотические красавицы, как Барбара Каслмейн, недоступные снежные королевы, как Френсис Стюарт, наконец, живые, бойкие, задорные женщины, не стыдящиеся своего низкого происхождения, как Пег Принн. А королева не отличается ни красотой, ни живостью, ни сильным характером. Она тиха и покорна, и на смуглом личике ее навеки застыло выражение мученицы. Ей и в голову не приходит бороться за мужа, хотя это могло бы пробудить в легкомысленном супруге интерес к ней.
      Блисс почти не следила за ходом действия. Она снова задумалась о письме Айзека. О Ките. Где он может быть? Блисс вздохнула. Как хотела бы она сейчас оказаться в Четеме, поговорить обо всем с Айзеком, отправиться в лесную хижину Кита и посмотреть, не найдется ли там ключа к его таинственному исчезновению! Но это невозможно. Она заточена в Лондоне. Стивен не хочет и слышать о жизни в деревне. Он очарован блеском двора и высокими ставками за карточным столом – и надеется, что состояние Блисс позволит ему удовлетворить и ту, и другую страсть.
      Наконец пьеса окончилась, и публика начала вставать с мест. Но Блисс не суждено было попасть домой: появился гонец от короля с приглашением Стивена и Блисс в королевскую ложу. С ними хотела познакомиться королева.
      Когда они пробирались сквозь толпу, Блисс вдруг заметила человека, как две капли воды похожего на незнакомца из Уайтхолла – того, что разглядывал ее, стоя в тени. Сейчас он стоял к ней спиной, но в нем было что-то такое, что Блисс словно под руку толкнуло и подсказало: «Это он!»
      – Стивен, – воскликнула она, – подожди! Видишь вон там человека в темно-зеленом? Я должна с ним поговорить! Пойдем…
      – Блисс! – изумленно ответил Стивен. – О чем ты думаешь? Нас ждет королева!
      – Только секунду, Стивен… Стивен!!
      Но Стивен, невзирая на ее протесты, буквально потащил ее за собой. Блисс не оставалось ничего другого, кроме как войти в королевскую ложу и присесть в низком реверансе перед сухонькой смуглой королевой.
      Португалка приняла Блисс вежливо, но холодно: годы, проведенные при дворе мужа, научили ее не радоваться знакомству с юными красавицами. Она уже заметила необычный блеск в глазах короля, и известие верных фрейлин о том, что Карл положил глаз на хорошенькую молоденькую наследницу, не застало ее врасплох.
      Блисс и Стивен провели в королевской ложе всего несколько минут, но Блисс эти минуты показались вечностью. Выйдя, она огляделась, но человек в зеленом исчез, словно его здесь и не было.
      Еще долго после этого Блисс была непривычно рассеянна и задумчива. Неужели это и вправду Кит, думала она, или письмо Айзека разбудило ее воображение и заставило мечтать о несбыточном? Так это или не так – возможно, Блисс никогда не узнает правды.

      Блисс от души радовалась, когда компания наконец вышла из театра, но радость ее была преждевременной. Ангус, лорд Камерон, не выражал желания их покинуть, а Стивен не выражал желания ехать домой.
      – Что, если нам навестить капитана Максвелла? – спросил Ангус, усаживаясь к ним в карету.
      – Сегодня? – спросил Стивен. – В такое время?
      – Мероприятие назначено на пять. У нас еще пропасть времени!
      – А кто такой капитан Максвелл? – спросила Блисс.
      Она взглянула на Мерси – та только пожала плечами.
      – А вы не знаете? – Ангус обменялся лукавым взглядом с Летицией, которая сидела рядом, вцепившись в его руку.
      – Не говорите ей, не говорите! – воскликнула Летиция. – Пусть это будет сюрприз!
      – Хорошо, – согласился Стивен. – Итак, это сюрприз. Думаю, он тебя развлечет.
      После спектакля Дрюри-Лейн была запружена каретами, и карете не сразу удалось тронуться с места. Наконец экипаж покинул Дрюри-Лейн и покатился мимо парка Сент-Джеймс. Любопытство Блисс сменилось беспокойством: ей не нравились ни плотоядная улыбочка Летиции, ни взгляды, которыми обменивались Стивен и Ангус. Когда же карета достигла цели, Блисс пришла в настоящий ужас.
      – Тайбернский холм! – воскликнула она, побледнев, когда увидела бурлящую толпу и посреди нее – виселицу. Все подъезды к холму были запружены каретами, многие из них – богато украшенные и с гербами на дверцах. Очевидно, не один простой народ считал казнь захватывающим развлечением.
      Ангус и Стивен расхохотались.
      – Да, это Тайберн! – ответил Стивен. – Ну, Блисс, выше голову! Откуда такой бледный вид? Ты же у меня не трусиха, верно?
      – А капитан Максвелл, – с трудом выговорила Блисс, крепко сжав руку сидящей рядом Мерси, – это человек, которого казнят?
      – Он самый, – подтвердил Ангус. – И правильно делают, надо сказать: из-за него дорога на Дувр стала попросту опасной!
      – Так он был… – начала Блисс, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
      – Разбойником, – закончила Летиция.
      Блисс показалось, что пол уплывает из-под ног. Голова закружилась, во рту появилась неприятная сухость.
      – Стивен, пожалуйста, отвези меня домой! – дрожащим голосом взмолилась она, схватив жениха за руку.
      – Ну вот! – воскликнула Летиция. – А я хочу остаться! Блисс, да не будь же такой занудой!
      – Уезжать уже поздно, – ответил Стивен. – Смотри, повозка!
      По толпе пронесся многоголосый гул. Стивен кивнул в сторону окна, и Блисс, взглянув туда, увидела, как толпа расступается, пропуская повозку с осужденным.
      – Капитан Максвелл, – громко сказал Стивен.
      Блисс не отрывала глаз от разбойника. В одной рубахе и штанах, он улыбался и махал рукой людям, провожающим его на смерть. Мужчины улыбались и махали в ответ, дамы утирали слезы. Блисс не верила своим глазам: она не представляла, что смерть – да еще такая ужасная смерть – может обратиться в спектакль, подобный тому, который они только что видели в театре.
      Повозка остановилась у помоста с виселицей. Толпа затихла: все ждали последних слов капитана Максвелла.
      Разбойник выпрямился и обвел народ взглядом. Черные волосы его развевались на ветру. Белоснежные зубы блеснули в улыбке. Казалось, его вовсе не волновала собственная судьба.
      Звучный голос его, подхваченный теплым летним ветром, донесся до ушей Блисс.
      – Я стою перед вами, – заговорил он, – готовый заплатить за свои преступления, и видит бог, что я осужден справедливо. Но хочу сказать вам, что один день своей разбойничьей жизни я не променял бы на долгие годы беспросветного прозябания «честных людей»! Нет, я ни о чем не жалею; разве что о том, что не успел полюбить всех этих прекрасных дам… – Он сделал широкий жест рукой, и толпа засмеялась. Капитан подождал, пока смех стихнет, и продолжал: – А теперь я прощаюсь со всеми вами. Да благословит господь моих друзей, а враги пусть отправляются к черту!
      Палач шагнул вперед и надел на шею разбойника петлю. Блисс зажмурилась. Она не хотела – не могла – этого видеть, но услужливое воображение рисовало ей казнь во всех деталях. Вот палач стегнул лошадей, везущих повозку, они рванулись вперед, и разбойник закачался в воздухе, корчась в предсмертных судорогах…
      – Стивен, уже все? – слабым голосом спросила она.
      – Нет еще, – ответил Ангус. – Еще дергается.
      Блисс прислонилась к Мерси; ей стало дурно. Горничная прекрасно понимала чувства своей хозяйки: на месте капитана Максвелла Блисс представляла Кита. Это Кит корчился в петле, борясь за жизнь, и в страшных муках испускал дух…
      Блисс побледнела как мел и так сильно дрожала, что Стивен встревоженно склонился к ней.
      – Блисс, – смущенно заговорил он, – я тебя не понимаю. Этот человек – преступник, приговоренный к смерти судом. Он не заслуживает твоей жалости. Он…
      – Оставь меня в покое, черт тебя побери! – рявкнула Блисс, чувствуя, что еще немного – и ее стошнит прямо в экипаже. – Вези меня домой, и немедленно, иначе, клянусь богом, ты об этом пожалеешь!
      Окликнув кучера, Стивен приказал ему ехать к Барторп-хаусу на Стрэнде. Всю дорогу в воздухе висело напряженное молчание.
      – Я провожу тебя, – предложил Стивен, когда Блисс, опираясь на руку лакея, вышла из кареты.
      – Не смей! – резко ответила Блисс. – Уходи, Стивен! Убирайся!
      И она бегом влетела в дом. Верная Мерси следовала за ней по пятам. Дверь за ними захлопнулась, и Стивену оставалось только повернуть экипаж домой. Он постучал бы в дверь, но опасался, что его не впустят, а унижаться на глазах у слуг ему не хотелось.
      – Ума не приложу, – проворчала Летиция, когда экипаж выехал из резных ворот Барторп-хауса и повернул на Стрэнд, – что это на нее нашло?
      – Помолчала бы ты, Летиция, – мрачно ответил Стивен, не отрывая глаз от окна. Он все яснее чувствовал, что совершил ошибку.
 
      Во сне Блисс ехала в карете по проселочным кентским дорогам. Рядом сидел Стивен. Они уже поженились и направлялись в замок Четем. Когда карета подъезжала к воротам, Блисс увидела, что на них что-то висит, качаясь на ветру.
      – Что это? – громко спросила она, выглянув в окно.
      – Тот проклятый разбойник, – ответил Стивен. – Твой разбойник. Твой возлюбленный.
      – Нет! – вскрикнула Блисс.
      Карета подъехала ближе. Теперь Блисс ясно видела Кита. Это он качался на воротах, руки и ноги его были закованы в цепи, тело отдано на милость ветру и воронам.
      – Нет! – прошептала она, чувствуя, как мутится сознание.
      – Это он, – ответил Стивен, – и он останется здесь. Ты будешь смотреть на него каждый день, Блисс, пока он не сгниет и не упадет на землю.
      Карета проехала ворота. Теперь Блисс видела то, что осталось от Кита. Отважный и беззаботный красавец, которого она любила, целовала, держала в объятиях, превратился в…
      Блисс проснулась от собственного крика. Сев на уютной кровати с розовым пологом, она долго вглядывалась во тьму. Слезы текли по ее щекам, и биение сердца под украшенной лентами ночной рубашкой гулко отдавалось в ушах.
      Наконец Блисс осмелилась снова опуститься на подушку. Это сон, говорила она себе, просто кошмарный сон, навеянный посещением Тайбернского холма.
      Блисс вздохнула: ей вспомнилось письмо Айзека. Если бы только знать, что Кит в безопасности! Тайбернский ужас не поразил бы ее так сильно, если бы не тревога за Кита. Айзек писал, что Кит рискует понапрасну, ведет себя так, словно ему не дорога жизнь. Что, если кто-нибудь из ограбленных застрелил его? Ведь Стивену это почти удалось!
      Блисс зажмурилась. Мысль о том, что Кит лежит где-то в лесу, истекая кровью, была невыносима. Нет, этого не может быть! Он жив и здоров – просто где-то скрывается. Однако Блисс не могла выбросить из головы, что Айзек, ближайший друг Кита, настолько обеспокоен его судьбой, что решился даже написать ей!
      Здесь, в Лондоне, Блисс чувствовала себя беспомощной. Она ничего не могла сделать. Если бы она вернулась в Четем! Тогда, возможно, вместе с Айзеком им удалось бы разрешить эту загадку…
      Лежа без сна, Блисс не жалела проклятий для Стивена, его сестры и лорда Камерона. Это они во всем виноваты! Если бы они не притащили ее в Тайберн, она не лежала бы сейчас в темноте, преследуемая безобразными кошмарами. Все они одинаковы: бесчувственные, жадные, грубые… Летиция и ее обедневший кавалер смотрят на Блисс как на источник дохода. Она вынуждена кормить не только Вилльерсов, но и Летицию с ее нищим возлюбленным! Чем ближе подходил срок венчания, тем меньше хотелось Блисс связывать свою судьбу с этой семейкой.
      Несколько часов девушка беспокойно ворочалась в постели и только на рассвете забылась глубоким сном. Было уже позднее утро, когда Мерси потрясла ее за плечо.
      – Миледи, – заговорила она, – мне пришлось разбудить вас. Вы собирались ехать в деревню с милордом Вилльерсом, его матушкой и сестрой.
      – В деревню… – Блисс поморщилась от яркого света, заливавшего спальню сквозь отдернутые шторы. – Ах да, помню…
      Они были приглашены в поместье герцога Бекингема. Блисс застонала. Перспектива целого дня в обществе не только Стивена, его матери и сестры, но и герцога, которого она не любила и которому не доверяла, была просто невыносима.
      – Я не поеду, – твердо сказала она.
      – А сэр Бейзил…
      – А сэр Бейзил пусть убирается к дьяволу! – прервала ее Блисс. – Я не поеду.
      Мерси исчезла. Как и ожидала Блисс, не прошло и нескольких минут, как в спальню ворвался сэр Бейзил.
      – Что за чушь? – взревел он с порога. – Горничная сказала, что ты отказываешься ехать к герцогу!
      – Совершенно верно, – ответила Блисс. – После вчерашнего я не смогу спокойно разговаривать со Стивеном и его сестрой. Вы знаете, куда они меня повезли?
      – Да, в Тайберн, – ответил сэр Бейзил. – Ну и что?
      – По-вашему, это пустяки? – вскричала Блисс, вскакивая с постели. – Это было отвратительно! Я думала, меня стошнит прямо на месте!
      – Дурацкое девичье ломание! – пренебрежительно ответил сэр Бейзил. – Да ты хоть понимаешь, кудатебя пригласили?
      – К герцогу Бекингему, – подтвердила Блисс. – Он мне не нравится. По-моему, он развратник и лицемер.
      – Он – влиятельный и могущественный человек!
      – Лицемер! Кричит на всех углах, что ненавидит врагов короля, а сам женился ради денег на дочери кромвелевского генерала! Притворяется, что защищает интересы пуритан, а сам не пропускает ни одной юбки! А его обжорство и пьянство уже вошло в пословицу! – Сэр Бейзил хотел возразить, но Блисс продолжала: – И если вы заставите меня поехать, я скажу все это ему в лицо!
      Сэр Бейзил побледнел.
      – С тебя станется! Черт побери, ты можешь все погубить! Ладно, оставайся дома. Я сообщу Вилльерсам, что ты заболела. Но, клянусь богом, больше я этих глупостей не потерплю!
      И он, громко топая, вылетел из комнаты. Блисс улыбнулась, довольная, что ей удалось выиграть хотя бы маленькую битву. Она от души надеялась, что это – не последняя победа.
      Выпрыгнув из постели, она дернула шнур звонка для прислуги. Явилась Мерси, и Блисс изложила ей свой план, зная, что верная горничная будет только рада помочь.
      – Я хочу уехать из Лондона, – начала она. – Вернуться в Четем.
      – А сэр Бейзил… – начала девушка.
      – Сэр Бейзил об этом ничего не знает. И не должен знать, иначе он нам помешает.
      Горничная кивнула и придвинулась ближе к хозяйке.
      – Ты поедешь со мной? – спросила Блисс.
      Горничная кивнула.
      – Должна тебя предупредить, это будет опасно. Мы должны выехать ночью – сегодня, если получится, – а ты знаешь, как рискованно путешествовать по ночам. Надо найти экипаж и кучера. Кучер сэра Бейзила, понятно, не подходит. Найми кого-нибудь.
      – Я знаю такого человека, – промолвила девушка.
      – Вот как? – удивилась Блисс. – Кто же это, Мерси?
      – Один мой друг, миледи, – загадочно ответила Мерси. – Если ваша милость достаточно мне доверяет…
      Блисс опустилась в кресло.
      – Ты, право, меня удивляешь, Мерси. Но будь что будет: я полностью тебе доверяю.
      Горничная, просияв, сделала реверанс.
      – Так, значит, сегодня, миледи? – спросила она. Блисс кивнула. – Тогда пойду поговорю со своим другом. А если кто-то спросит, куда это я, отвечу, что вы послали меня в лавку купить лент и духов.
      С этими словами Мерси хотела уйти, но Блисс ее остановила.
      – Мерси! – окликнула она. Горничная остановилась на пороге и обернулась к ней. – Тебе ведь понадобятся деньги, чтобы нанять этого твоего друга? Он, несомненно, захочет получить за такое опасное путешествие хотя бы небольшую плату вперед!
      К изумлению Блисс, Мерси затрясла головой:
      – Нет, миледи, это совсем не нужно! Он доверяет мне, как и вы.
      – Хорошо, тогда иди, – ответила Блисс. – И, Мерси, клянусь, я не забуду твоей услуги.
      Горничная широко улыбнулась и, присев в торопливом реверансе, вылетела за дверь. Блисс опустилась в кресло и задумалась. Впервые за много дней в сердце у нее затеплилась слабая надежда на то, что в конце концов все обернется к лучшему.

      Блисс понимала, что должна хоть немного отдохнуть перед предстоящей ночью – однако была слишком взвинчена, чтобы прилечь хоть на несколько минут. Она не могла поверить, что действительно решилась на такой шаг. Бежать из Лондона, прочь от сэра Бейзила, от Стивена… Это казалось невозможным – но что ей оставалось делать? Выбора не было.
      Мерси вернулась удивительно быстро. С горящими от возбуждения щеками она влетела в комнату Блисс.
      – Ты виделась со своим другом? – нетерпеливо спросила Блисс.
      – Да, миледи. У него есть карета и четверка быстрых лошадей. Сегодня ночью он отвезет нас в Четем. Мы встретимся с ним в полночь на Сент-Мартинз-Лейн.
      – А деньги? – спросила Блисс, надеясь, что неведомый друг Мерси не потребует слишком высокой платы вперед.
      Мерси замотала головой:
      – Он сказал, что о плате договорится с вами в Четеме.
      – Отлично.
      На руках у Блисс почти не было денег, но сейчас она об этом не думала. Самым важным для нее казалось ускользнуть из Лондона – а с кучером она как-нибудь договорится!
      Весь остаток дня Блисс старалась вести себя как обычно. Она читала, вышивала каминный экран для Луизы Лонсдейл, за ужином вела вежливую беседу с сэром Бейзилом – а сама думала только о том, как медленно тащатся минуты и часы, приближающие ее к полуночи.
      Напольные часы пробили десять, и Блисс старательно изобразила зевок.
      – Уже поздно, – пробормотала она. – Позвольте пожелать вам доброй ночи, милорд.
      – Вы знаете, что Стивен сегодня четыре раза присылал людей справиться о вашем здоровье?
      – Вот как? – Блисс постаралась, чтобы голос ее звучал не слишком равнодушно. – И что вы ему сказали?
      – Передал, что вам уже лучше, и обещал, что в четверг вы отправитесь с ним на придворный бал.
      – Конечно, милорд, – беззаботно ответила Блисс, уверенная, что в четверг ее уже не будет в Лондоне.
      Блисс с Мерси скрылись в спальне и начали ждать полуночи. Они потушили весь свет, кроме маленькой свечки у кровати, опасаясь, что кто-нибудь, проходя мимо спальни, заметит огонь и поймет, что Блисс не легла.
      – Миледи, вы не хотите собрать вещи? – спросила Мерси.
      Блисс покачала головой.
      – В Четеме у меня достаточно вещей. Не хочу тащиться на Сент-Мартинз-Лейн, изнемогая под тяжестью дорожных сундуков.
      Мерси взглянула на часы, стоящие на камине.
      – Уже скоро, миледи. Осталось меньше часа.
      Блисс вздохнула.
      – Молю бога, чтобы твой друг… как, его, кстати, зовут?
      – Кристофер, миледи.
      – Молю бога, чтобы Кристофер оказался на месте.
      – Не волнуйтесь, миледи, – подбодрила ее Мерси. – Он будет нас ждать.
      Однако Блисс не могла не волноваться. Она волновалась, ожидая полуночи в темной спальне. Замирала от волнения, когда они с Мерси темными тенями спешили вниз по безлюдной лестнице. Едва не падала от страха, когда они пересекли двор Барторп-хауса и, выйдя на Стрэнд, пустились в направлении Сент-Мартинз-Лейн.
      – Где же он? – воскликнула Блисс, когда они добрались до условленного места. – Мерси, его здесь нет! Он…
      – Да вон он, миледи! – указала горничная. – Ждет нас, как обещал!
      Блисс вгляделась во тьму и действительно разглядела в тени карету. Экипаж был изрядно потрепан, да и четверка лошадей, похоже, переживала не лучшие времена, но Блисс эта карета показалась райской колесницей.
      Высоко на козлах сидел кучер, сильными руками в перчатках сжимая вожжи.
      – Вы Кристофер, друг Мерси? – окликнула его Блисс.
      Он молча кивнул в ответ, тряхнув пышными перьями на широкополой шляпе.
      Блисс хотела спросить что-то еще, но Мерси поторопила ее, тронув за руку:
      – Садитесь скорее, миледи! Путь до Четема неблизкий, не будем терять времени.
      Блисс не стала спорить. Она поднялась в карету и села на потрескавшееся от времени кожаное сиденье; вслед за ней уселась Мерси. Снаружи послышалось щелканье кнута. Кучер хлестнул лошадей вожжами, и карета понеслась по ночным лондонским улицам – вперед, в Четем, к свободе… и к Киту.
      От мерного покачивания Блисс клонило ко сну. Растянувшись на сиденье, она подложила руку под голову и забылась крепким сном без сновидений.
      Всю ночь экипаж мчался без остановки, унося юную беглянку все дальше от Лондона и ненавистных Вилльерсов. За час до рассвета сонная Мерси, выглянув в окно, увидела впереди величественные башни Четема.
      Горничная перевела взгляд на безмятежно спящую хозяйку и улыбнулась. Слава богу, думала она, наконец мы дома! Только бы у миледи с Китом все вышло хорошо! Только бы…
      Карета с грохотом въехала на мост. Ворота были опущены: кучер натянул поводья, и лошади, заржав, остановились.
      – Эй вы, что вам надо? – окликнул их привратник, недовольный тем, что его разбудили в такую рань.
      – Откройте ворота! – приказал кучер. – Здесь хозяйка замка!
      – Что?!
      Мерси высунулась из окна.
      – Скорее открывайте ворота! Леди Блисс приехала!
      Привратник вскочил и бросился к цепи, приводящей в движение подъемный механизм. Медленно, рывками, со страшным скрежетом опускная решетка поднялась настолько, что в проем могла проехать карета с кучером.
      – Миледи! – воскликнула Мерси, тряся Блисс за плечо. – Проснитесь, миледи, мы приехали!
      – Что… – Блисс села, потирая глаза. Все тело у нее затекло и ныло. – Приехали? Мы в Четеме?
      – Да, в Четеме! – радостно подтвердила горничная.
      Едва отваживаясь верить своим глазам, Блисс вышла из кареты. Двери замка были распахнуты: из них, поправляя ливреи на ходу, выбегали заспанные лакеи. Следом за ними появился Феншоу, дворецкий, следивший за замком в отсутствие Луизы Лонсдейл. Ливрея его была расстегнута, парик сбился набок.
      – Миледи! – воскликнул он, бросаясь к Блисс. – Мы никак не ожидали…
      – Я знаю, Феншоу, для вас это неожиданность, – ответила Блисс. – С нами нет багажа.
      – А милорд Холм…
      – Его здесь нет. Со мной только Мерси и куч… – Блисс обернулась, но козлы были пусты. «Должно быть, он вошел в замок вместе с Мерси», – подумала она и тут же забыла об этом. – Феншоу, я хочу подняться в спальню. Поговорим утром.
      – Как прикажете, миледи, – подчинился дворецкий.
      Хоть Блисс и проспала почти четыре часа, но, поднимаясь к себе в спальню, едва не падала от усталости. И неудивительно, думала она. Лихорадочное возбуждение последних суток прошло и сменилось нервным истощением. Утром она поговорит с Айзеком, начнет искать Кита – но все это утром. А сейчас она хочет только спать.
      На туалетном столике в спальне уже горела свеча. Мерси не было, но Блисс догадалась, что горничная появится с минуты на минуту, чтобы помочь ей раздеться и лечь в постель.
      Присев за столик, Блисс распустила волосы, и водопад рыжих кудрей рассыпался по плечам. Развязав завязки накидки, она сбросила ее на пол. Из зеркального стекла смотрело на нее бледное, осунувшееся лицо с глубоко запавшими глазами – краше, что называется, в гроб кладут. Но скоро все изменится, обещала себе Блисс. Вдали от Стивена Вилльерса, рядом с Китом на щеки ее снова вернется румянец и глаза заблестят здоровым, а не лихорадочным блеском…
      В глубине зеркала шевельнулись тени, и Блисс поняла, что она в комнате не одна.
      – Мерси! – заговорила она, поднимаясь. – Я и не видела, как ты вошла! Где ты…
      Но перед ней стояла не Мерси. Ночная тень скрывала незнакомца, но Блисс узнала широкий кучерский плащ с капюшоном и широкополую шляпу. Это был Кристофер, кучер, который привез ее в Четем.
      При виде зловещей фигуры, выступающей из тьмы, Блисс охватил страх. Но она тут же приказала себе успокоиться. Это друг Мерси, и его бояться нечего.
      – Ах, это вы, – заговорила она. – Наверно, хотите получить плату? Мерси сказала мне, что вы согласились подождать с оплатой до Четема. Боюсь, у меня при себе мало денег, но не волнуйтесь, ваша услуга не окажется без награды…
      Кучер молчал. Широкополая шляпа скрывала его черты, но Блисс показалось, что глаза его блестят во тьме.
      – Почему вы молчите? – спросила она. – Скажите, сколько вы просите! Если денег не хватит, то у меня с собой есть украшения. Они не многого стоят, но все же…
      Незнакомец шагнул к ней из тьмы.
      – Блисс! – негромко заговорил он. – Зачем ты приехала сюда? Почему не осталась в Лондоне со своим нареченным?
      Крупная дрожь пронзила Блисс с ног до головы. Нет! Этого не может быть! И все же…
      – Кто вы? – воскликнула она.
      – Ты знаешь, кто я, Блисс, – ответил ей такой знакомый голос.
      У Блисс пересохло во рту.
      – Не верю! Не может…
      – Веришь, – возразил он. – Ты знаешь правду. Почему же отказываешься поверить?
      – Кит! – Из глаз ее брызнули слезы и потекли по бледным щекам. – Кит! Так это ты! Ты правил каретой, ты привез меня в Четем…
      – Да, миледи, я. – Он снял шляпу и отвесил ей низкий поклон. – Ваш верный и покорный слуга.
      – Не может быть… не может… – потерянно бормотала Блисс. Подумать только, после всех страхов и тревог он, живой и невредимый, стоит рядом с ней!
      Блисс шагнула к нему. Шаг, еще шаг. И вдруг ноги ее подогнулись, и, побежденная всеми треволнениями последних дней, она начала медленно оседать на пол.
      Мерси, вошедшая в спальню, увидела, как Кит подхватил Блисс на руки и понес к кровати.
      – Что с ней? – встревоженно воскликнула горничная.
      Кит улыбнулся.
      – Она очень устала, Мерси, только и всего. Помоги мне раздеть ее и уложить в постель.
      – Раздеть? – Мерси ошарашенно уставилась на Кита. – Помочь вам? Но…
      – Все в порядке, – успокоил ее Кит. – Иди сюда и помоги мне. С ней все будет хорошо, обещаю тебе.
      Потрясенная, Мерси помогла Киту уложить Блисс на кровать. Вдвоем они быстро раздели ее до нижнего белья и укрыли одеялом.
      – Побудь с ней, – приказал Кит.
      – Вы уходите? – спросила Мерси, увидев, что он надевает шляпу.
      – Пойду поговорю с Айзеком, – ответил Кит. – Он, должно быть, уже проснулся. Не сомневаюсь, что мои лошади уже в конюшне.
      – Он очень о вас беспокоился, – заметила Мерси. – Даже написал ее милости письмо, спрашивая, не знает ли она, где вы и что с вами. Он боялся, что вас схватили, бросили в тюрьму или… – Вспомнив страшное зрелище казни, которому она вместе с Блисс была свидетельницей, Мерси не смогла выговорить слово «повесили». – …Или и того хуже, – запнувшись, закончила она.
      – Знаю, – ответил Кит. – Жаль, что мне пришлось его расстроить. Но я постараюсь все ему объяснить. – Взгляд его задержался на спящей Блисс. – Позаботься о ней, Мерси, – тихо сказал он.
      – Не беспокойтесь, милорд, – ответила Мерси. – Позабочусь.
      Кит кивнул и исчез за потайной дверью.

      Блисс проснулась и села на кровати. Комнату заливал яркий свет утреннего солнца, проникавший даже сквозь плотные шторы. Несколько секунд Блисс не могла сообразить, как оказалась в Четеме, но затем вспомнила все.
      У кровати появилась Мерси.
      – Миледи, вам что-нибудь принести? – заботливо спросила она.
      Нахмурившись, Блисс откинула с глаз спутанные рыжие кудри.
      – Нет, я… Кит! – Она почти с ужасом взглянула на горничную. – Кит! Он же был здесь, правда, Мерси? Мне это не приснилось? Он был…
      – Он здесь, миледи, – успокоила ее горничная. – Вы упали в обморок, и я помогла ему уложить вас в постель. А потом он пошел к Айзеку.
      – К Айзеку… – пробормотала Блисс. Глаза ее зажглись подозрением. – А Айзек знал, что Кит в Лондоне? Или его письмо было частью вашего хитроумного плана?
      – Нет, миледи, – поспешно ответила Мерси. – Айзек ничего не знал! Никто не знал, кроме…
      – Кроме тебя, – обвиняющим тоном закончила Блисс. – Ты с самого начала знала, где он и что с ним! И, когда я решила бежать, ты нашла Кита и попросила его отвезти нас в Четем, верно?
      – Верно, – повесив голову, отвечала девушка. – Но, честное слово, миледи, я не хотела вам врать! Просто…
      – Просто Кит велел тебе держать язык за зубами, – закончила Блисс. Не в первый раз она изумилась тому, как преданы Киту жители Четема. Мерси тоже была родом из этой деревни и, очевидно, питала к таинственному разбойнику те же чувства, что и вся ее семья.
      Горничная шмыгнула носом. Похоже, она считала себя уже уволенной.
      – Простите, миледи! – прошептала она. – Мне так жаль…
      – Я не сержусь, – ответила Блисс. – Просто не понимаю, почему вы все подчиняетесь Киту, словно вашему природному господину… Ну да ладно. Принеси мне воды для умывания, а затем помоги одеться. Я пойду поговорю с Айзеком и с Китом.
      Обрадовавшись, что увольнение ей не грозит, Мерси стремглав бросилась выполнять приказание. Меньше чем через полчаса Блисс отворила потайную дверь и двинулась знакомым путем в комнатку Айзека на конюшне.
 
      В это время, расправившись с обильным, хоть и не слишком изысканным завтраком, Кит и Айзек сидели у потухшего камина и потягивали эль.
      – Все-таки не могу взять в толк, – говорил Айзек. – Ты поехал в Лондон – и так и не встретился с девочкой! Зачем же, позволь спросить, ты вообще ездил?
      – Я не встречался с ней, но видел ее, – поправил Кит. – В Уайтхолле, в театре, а затем – на Тайбернском холме.
      – В Тайберне? – Айзек сплюнул в камин. – Какого дьявола девчонка делала в Тайберне?
      – Вилльерсы и Камерон повезли ее туда посмотреть на казнь разбойника.
      – Господи Иисусе! Нашли развлечение для юной леди! А кто такой Камерон?
      – В Лондоне смерть считается модной забавой, – ответил Кит. – На казни знаменитых преступников собираются тысячи людей. А Камерон – это лорд Камерон, шотландец, игрок без гроша в кармане. Он ухаживает за Летицией, сестрой Вилльерса.
      – Вот как? – Айзек сморщил нос. – Помню я эту Летицию… Похоже, в том, что касается женщин, этот джентльмен неприхотлив.
      Кит рассмеялся.
      – Этот человек ухаживает за всеми богатыми наследницами в Лондоне. Но на этот раз, похоже, он твердо вознамерился войти в семью Вилльерс.
      – Вилльерсы не слишком богаты, – заметил Айзек. – Эту девушку не назовешь богатой наследницей.
      – Верно, – согласился Кит. – Зато ее брат помолвлен с оченьбогатой невестой.
      – Ты хочешь сказать… – Айзек наклонился к собеседнику, глаза его вспыхнули негодованием. – Хочешь сказать, что вся эта теплая компания собирается сесть на шею нашей молодой госпоже?
      – Выходит, что так, – подтвердил Кит.
      – Разрази их гром! – проворчал Айзек. – И что ты думаешь делать?
      Кит молчал.
      – Не собираешься же ты отдать девочку им на растерзание? – допытывался Айзек.
      – Нет! – без колебаний ответил Кит.
      – Но до сих пор ты ничего для нее не сделал, – напомнил старик.
      – Я надеялся, что Блисс сможет быть счастлива с Вилльерсом, – ответил Кит. – Ведь он может дать ей то, чего я лишен, – респектабельность, жизнь при дворе… Вот почему я отправился в Лондон тайком. Мне хотелось посмотреть на Блисс издали и понять, счастлива ли она. Если да, я навсегда исчез бы из ее жизни.
      – Но она оказалась несчастлива? – спросил Айзек.
      Кит кивнул.
      – Верно. И каждый раз, когда я ее видел, становилась все несчастнее. А еще этот Бекингем… – Кит нахмурил брови. – У герцога явно какие-то планы на Блисс, но я не понимаю, какие именно. Может быть, хочет заполучить ее для себя?
      – Ах он, старый козел! – в сердцах воскликнул Айзек. Его обуревало почти отеческое желание защитить хозяйку от происков распутного герцога.
      – Когда Мерси прибежала ко мне и рассказала, что Блисс решила бежать из Лондона, я понял, что настало время вступить в игру.
      Айзек одобрительно кивнул.
      – Но ты не можешь здесь оставаться, – заметил он. – Сам понимаешь, ее опекун и этот Вилльерс первым делом направятся сюда!
      – Понимаю, – согласился Кит. – Как только Блисс отдохнет и сможет пуститься в путь, нам надо будет уехать отсюда как можно дальше.
      – Вот и решение! Увези ее отсюда, спрячь там, где никто ее не найдет… пока не станет слишком поздно.
      – Слишком поздно? – переспросил Кит.
      – Да. Женись на ней, Кит, и тогда ни Вилльерсы, ни опекун ничего не смогут с ней сделать. Им придется смириться с неизбежным.
      Но Кит медлил с ответом.
      – Не знаю, Айзек, будет ли это правильно…
      – Клянусь кровью господней! – взорвался Айзек. – При чем тут «правильно», «неправильно»? Ты же ее любишь?!
      – Люблю, – тихо ответил Кит, устремив задумчивый взор вдаль. – Люблю ее, Айзек, больше, чем ты можешь себе представить.
      Никто не слышал, как растворилась потайная дверь, но в этот миг Кит оглянулся и увидел Блисс. Она стояла, прижав руку к сердцу, щеки ее пылали ярким багрянцем, а глаза были мокры от слез.
      Одним прыжком Кит пересек комнату и заключил Блисс в объятия. Все его сомнения испарились, как дым, теперь он думал только о том, как близок был к тому, чтобы потерять ее навсегда. «Никогда, – мысленно клялся он, прижимая любимую к груди, – никому не позволю я вновь нас разлучить!»
      – Так ты меня любишь, – прошептала Блисс, и жемчужные слезы покатились по ее щекам.
      – Да, – ответил он нежно, улыбаясь ей. – Люблю.
      – Почему же ты молчал об этом? Почему прогнал меня после… – Девушка прерывисто вздохнула: воспоминания о той ночи даже сейчас причиняли ей боль. – Ты был так холоден со мной… так жесток!
      Айзек, крякнув, поднялся и выскользнул из комнаты, но влюбленные этого не заметили.
      – Ах, Блисс, – вздохнул Кит, – как объяснить тебе? Вилльерс может дать тебе все, что для меня закрыто. Знатную и влиятельную семью, доступ ко двору, роскошь и великолепие лондонской жизни…
      – А любовь? – воскликнула Блисс. – Неужели ты думал, что я смогу его полюбить?!
      Кит покачал головой.
      – Я надеялся, что со временем ты привыкнешь к нему… Но, Блисс, я желал тебе только счастья!
      – А я была так несчастна! – дрогнувшим голосом прошептала Блисс. – Так несчастна!
      – Знаю, – ответил Кит. – Я видел тебя.
      – Видел? – Блисс широко раскрыла глаза. – Так это был ты! Тем вечером в Уайтхолле! И в театре! Я думала… Но почему ты не открылся мне?
      – Я хотел посмотреть на тебя издали, – объяснил он. – Только так я мог узнать правду о том, как ты относишься к Вилльерсу и как смотришь на будущее с ним. Когда Мерси пришла ко мне и рассказала, что ты собираешься бежать, я ответил, что помогу вам.
      – И будешь помогать и дальше? – спросила Блисс.
      – О чем ты говоришь?
      Блисс высвободилась из его объятий и подошла к окну, за которым ярко сияло полуденное солнце.
      – Ты понимаешь, что я не могу здесь оставаться. Сейчас сэр Бейзил уже знает, что я сбежала. И, несомненно, догадывается куда. Мне нужно уехать отсюда, Кит, уехать в Йоркшир, в Барторп-Холл.
      – Но как только он поймет, что здесь тебя нет, – возразил Кит, – немедленно направится туда!
      – Верно, – ответила Блисс. – Так он и сделает. Но к тому времени… – Она опустила глаза и начала вертеть в руках порванную уздечку, валявшуюся у Айзека на столе. – К тому времени он уже не сможет силой выдать меня замуж за Стивена.
      – Почему? – спросил Кит, заранее догадываясь об ответе.
      Блисс колебалась. Если она выскажет свое заветное желание, а Кит откажется… Но она знала, что сейчас не время колебаться и думать о последствиях.
      – Если мы с тобой успеем пожениться до того, как нас найдут…
      Кит молчал. Блисс стояла спиной к нему, ожидая ответа. Он видел, как она напряжена, чувствовал, с каким волнением ждет его решения – «да» или «нет».
      Кит положил руки ей на плечи и развернул лицом к себе, затем приподнял ее лицо за подбородок и нежно взглянул в глаза.
      – Блисс, что, если ты об этом пожалеешь? – тихо спросил он. – Ты многого не знаешь обо мне. Слишком многого. Если бы ты знала…
      – Ш-ш-ш! – Блисс прижала палец к его губам. – Не важно, Кит. Все это не важно. Неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя. Твое прошлое для меня не имеет значения – только будущее. Наше будущее.
      Кит попытался улыбнуться в ответ, но в улыбке его сквозила тревога. Что бы ни твердила Блисс, он не сомневался, что, узнав его тайну, она заговорит по-иному. Но Кит не мог рассказать ей правду о себе… не сейчас. Скоро, мысленно пообещал он, очень скоро.
      Он взъерошил ей волосы и крепко прижал к себе.
      – Как пожелаете, миледи, – шутливо ответил он и погладил девушку по щеке. – Блисс, ты не представляешь, как мучила меня мысль о том, что ты принадлежишь Вилльерсу! А после той ночи, когда мы были вместе… – Кит зажмурился, словно от боли.
      – Не вспоминай об этом, – прошептала Блисс. – Теперь мы будемвместе, Кит, вместе навсегда.
      Ее волосы шелковистыми волнами падали на плечи, глаза светились счастьем, кожа пахла тепло и нежно. Голова у Кита пошла кругом, и он поспешно выпустил ее из объятий.
      – Пора ехать, – сказал он. – Через несколько часов Холм будет здесь. Но, будь у нас хоть немного времени…
      Блисс порозовела.
      – И что тогда? – поддразнила она.
      Но Кит скорчил страшную гримасу и замотал головой:
      – Иди, иди, собирай вещи! А я пойду запрягу лошадей. Подумай, что тебе стоит взять с собой: до Шотландии путь неблизкий.
      – До Шотландии? – переспросила Блисс. – Но ведь Барторп-Холл…
      – Знаю, в Йоркшире, – ответил Кит. – Но сперва мы съездим в Шотландию. Куда, ты думаешь, едут влюбленные, желающие быстро и без помех обвенчаться? То-то!
      Блисс рассмеялась в ответ.
      – Слушаюсь, сэр! – ответила она, приседая в реверансе, и, послав Киту воздушный поцелуй, бросилась через потайной ход к себе в спальню. В этот миг ей казалось, что за плечами у нее выросли крылья.
      – Мерси! – закричала она, ворвавшись в спальню (и немало перепугав ничего не подозревавшую горничную). – Скорее, скорее помоги мне собраться! Мы едем в Шотландию!
      – В Шотландию, миледи? – повторила ошарашенная девушка.
      – Да, ты, я и Кит! Мы… – Блисс сделала театральную паузу. – Мы с Китом решили пожениться!
      – О… но… мои поздравления, миледи, – пробормотала Мерси каким-то странным голосом.
      – Да что с тобой, Мерси? – спросила Блисс. – Ты как будто не рада за меня!
      – Ах, нет, миледи, что вы! – поспешно ответила горничная. – Конечно, рада!
      – Тогда скорее помоги мне! – торопила ее Блисс. – И собери свои вещи. У тебя ведь все осталось здесь, верно?
      – Да, миледи, – растерянно ответила Мерси.
      Блисс распахнула все сундуки и гардеробы и принялась отбирать то, что собиралась взять с собой. Она была слишком взволнована, чтобы заметить странное смущение горничной. Сейчас она могла думать лишь об одном – Кит любит ее и через несколько часов они станут мужем и женой. Навсегда. Пока смерть не разлучит их.

      Солнце уже перевалило за полдень, когда к воротам Барторп-хауса на Стрэнде подъехала карета Стивена Вилльерса. Обычно Стивен появлялся у Блисс гораздо раньше – особенно если знал, что вчера она была больна и из-за этого отказалась от загородной поездки.
      Впрочем, Стивен не верил, что Блисс вправду заболела. Должно быть, думал он, сердится из-за того, что мы повезли ее смотреть на казнь.
      Странно все это, думал Стивен, выходя из кареты и оправляя пышные кружева у горла и манжет. Сегодняшний синий камзол его был скромнее обычных нарядов, а все из-за того, что Блисс как-то косо посматривала на него, когда он, верный своим представлениям о хорошем вкусе, наряжался, словно павлин, в шелка и бархат всех цветов радуги. В самом деле, странно, что Блисс так потрясла смерть разбойника. Не могла же она жалеть этого мерзавца! Он преступник. Грабил невинных людей, которых угораздило оказаться ночью на большой дороге. И ловили его не в первый раз. Он был клеймен – обычное предупреждение преступнику о том, что следующий арест станет для него последним.
      И все же Блисс едва не лишилась чувств при виде казни. Сложная женщина, думал Стивен. Порой ему хотелось, чтобы его невеста была обычной пустоголовой светской ветреницей, из тех, что болтают, хихикают, строят глазки и не думают ни о чем, кроме нарядов и драгоценностей. Но Блисс окружала какая-то тайна, притягивающая и завораживающая Стивена. Невеста одновременно раздражала и привлекала его. Ему казалось, что в любой момент она может исчезнуть, просочиться у него между пальцев – и этот страх побуждал его все усиливать хватку.
      Стивен поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Лакей с поклоном отворил, и на пороге появилась миссис Лонсдейл.
      – Доброе утро, милорд, – поздоровалась она, делая реверанс.
      – Доброе утро, Лонсдейл, – ответил Стивен. – Позовите, пожалуйста, леди Блисс.
      – Милорд, миледи еще не звала прислугу сегодня утром, – ответила домоправительница.
      – Не звала прислугу? – Стивен взглянул на огромные напольные часы возле лестницы. Они показывали половину третьего. – Не может же она еще спать! Лонсдейл, она действительно больна? Я хочу сказать…
      – Вчера она была совершенно здорова, – ответила пожилая леди. – Я предпочитаю не беспокоить ее по утрам, а дожидаюсь, пока она сама позвонит в звонок для прислуги.
      – Утро давно прошло, – нахмурил брови Стивен. – А где лорд Холм?
      – Уехал. Кажется, в Уайтхолл. Он должен скоро вернуться, милорд.
      Стивен вздохнул: с каждой минутой его все сильнее охватывало дурное предчувствие. В это время послышался стук копыт и грохот кареты по булыжной мостовой: это возвращался лорд Холм.
      Сэр Бейзил появился в дверях. Сообразив по лицам Стивена и Лонсдейл, что что-то не так, он спросил:
      – Что такое? Что случилось?
      – Лонсдейл говорит, что Блисс еще не звала прислугу.
      Сэр Бейзил перевел взгляд на домоправительницу.
      – Вы заходили к ней?
      – Нет, милорд, – ответила домоправительница. – Решила ее не беспокоить.
      – А где ее горничная? Как ее там… Мерси! Позовите ее сюда. Может быть, она заходила к Блисс…
      – Сейчас, когда вы заговорили о ней, милорд, – ответила Луиза, – я вспомнила, что и Мерси с утра не появлялась. Странно. Она всегда по утрам спускается вниз, чтобы приготовить для миледи ванну.
      Стивен и сэр Бейзил переглянулись. Обоих одновременно поразила одна и та же страшная мысль. На глазах у изумленной Луизы Лонсдейл двое мужчин, толкаясь и мешая друг другу, кинулись наверх, в спальню.
      – Ее здесь нет! – взревел сэр Бейзил, остановившись в дверях. – Проклятие! Эта дрянь удрала!
      – Но почему? – пролепетал потрясенный Стивен.
      – А ты как думаешь, идиот несчастный? – прорычал сэр Бейзил. – Потому что не хочет идти за тебя замуж, вот почему!
      Стивен ошарашенно уставился на него. До сих пор сэр Бейзил был с ним предупредителен до приторности – мастерство, с которым почтенный лорд скрывал свои истинные чувства, сделало бы честь актерам «Дрюри-Лейн».
      – Но куда она могла отправиться? – пробормотал Стивен, надеясь, что этот невинный вопрос не вызовет у лорда новой вспышки гнева.
      – В Четем! – убежденно ответил сэр Бейзил. – Жизнью готов поручиться, она в Четеме! – Он вошел в спальню. – Посмотри вокруг. Может быть, мы найдем объяснение, почему ей вдруг взбрело в голову удирать.
      Двое мужчин принялись методично обыскивать комнату. Вскоре пол был завален кружевами и лентами, а кресла – платьями и шляпками. Коробочки с пудрой и помадой разлетелись по углам.
      – Нашел! – воскликнул вдруг Стивен. На самом дне сундука, стоявшего в изножье кровати, он обнаружил злополучное письмо Айзека.
      Стивен протянул письмо сэру Бейзилу. Почтенный лорд просмотрел его; физиономия его, обычно бледная, от ярости пошла красными пятнами.
      – Квинн! – прорычал он. – Кит Квинн! Гром и молния! Как я не догадался!
      – Кит Квинн? – повторил Стивен. – Но кто…
      – Разбойник! – взревел сэр Бейзил. – Разбойник, ограбивший нас по дороге в Четем! Держу пари, тот же, что ограбил и вас в ту ночь, когда вы познакомились с Блисс! Жизнью готов поручиться, это был он!
      – Но я же застрелил его! – запротестовал Стивен. – Я уверен, что попал!
      – Надо было лучше целиться, черт побери, – процедил сэр Бейзил. – Судя по письму, еще несколько недель назад он был жив и здоров.
      И он протянул письмо Стивену.
      – Но здесь написано, – заметил тот, прочтя бумагу, – что разбойник куда-то бесследно исчез. Старик думает, что он скрывается в Лондоне.
      – Может быть, Блисс надеется его отыскать, – размышлял вслух сэр Бейзил. – Или… – Новая, еще более неприятная мысль поразила его: – Или, может быть, он ее нашел!
      – Вы хотите сказать, что она сбежала с этим мерзавцем? – воскликнул Стивен. Ему живо представилась реакция матушки, когда она узнает, что Блисс вместе с деньгами ускользнула из его рук. А что скажут люди, когда пройдет слух, что его нареченная удрала из-под венца с… – С разбойником! – выдохнул он. – Так вот почему ее так потрясла казнь в Тайберне! Ведь капитан Максвелл был разбойником, как и этот…
      – Квинн, – мрачно подсказал сэр Бейзил.
      Сжимая в руке письмо, он вылетел из спальни и начал диким голосом звать Луизу.
      – Соберите мой дорожный саквояж, Лонсдейл, – приказал он, когда она появилась, – и распорядитесь, чтобы приготовили карету. Эта мерзавка удрала в Четем!
      Луиза охнула и, всплеснув руками, бросилась выполнять приказание. Сэр Бейзил обернулся к Стивену.
      – А ты, Вилльерс, поезжай домой и собирайся в дорогу. Я заеду за тобой через час.
      – Я? – тупо повторил Стивен. Его, очевидно, не прельщала перспектива провести несколько часов в карете с разъяренным лордом Холмом.
      – Кто же еще, как не ты, чертов ду… – Но на сей раз сэр Бейзил взял себя в руки. – Ты приложил руку к ее бегству – ты и поможешь мне ее вернуть. Иди!
      Стивен поспешил домой, мысленно ужасаясь предстоящему объяснению с матерью по поводу своего поспешного отъезда. Он взял с собой несколько смен белья и одежды – ведь один бог знает, как долго им придется уговаривать Блисс вернуться домой!
      Сэр Бейзил стоял в коридоре, сжимая в кулаке злосчастное письмо.
      – Кит Квинн! – повторял он, и сердце его кипело ненавистью к дерзкому разбойнику, угрожающему сорвать все его планы. – Клянусь богом, я увижу, как этот мерзавец запляшет в петле – пусть даже это будет последнее, что доведется мне увидеть в жизни!
 
      Карета Блисс въехала во двор Барторп-Холла. Всю дорогу кучер нещадно гнал лошадей. Блисс догадывалась, что к нынешнему часу сэр Бейзил не только узнал о ее побеге, но скорее всего успел побывать в Четеме и убедился, что ее там нет. Нетрудно догадаться, что сейчас он, надеясь найти беглянку в родовом гнезде Барторпов, во всю прыть мчится в Йоркшир. Что ж, пусть приезжает – дело сделано. Ведь они с Китом уже дважды пересекли шотландскую границу! Не ели, не спали, останавливались только сменить лошадей и к концу пути были совершенно измотаны – но дело того стоило!
      Блисс вышла из кареты, опираясь на руку своего возлюбленного… нет, поправила она себя, теперь – своего мужа.
      – Ну, мастер Квинн, – обратилась она к нему, широким жестом указывая на особняк, – что вы об этом скажете?
      Кит поднял взор. Перед ним возвышалось величественное здание, построенное во времена Генриха Восьмого, с двумя крыльями, обращенными на восток и на запад, и соединяющей их галереей. Множество окон сияло в ярких лучах солнца, и казалось, что весь дом сделан из стекла.
      – Здесь очень красиво, – неуверенно произнес Кит. Особняк подавлял его своим спокойным величием. Он, конечно, и раньше знал, что Блисс – богатая наследница, но лишь сейчас убедился в ее богатстве, так сказать, воочию и с новой силой ощутил свою бедность и униженность.
      Его внезапная мрачность не укрылась от Блисс – легко догадалась она, что стерло улыбку с уст мужа. Может быть, не стоило привозить его сюда? Нет, ответила себе Блисс. Он знал, что женится на богатой, – придется ему с этим примириться и понять, наконец, что в глазах Блисс их любовь ценнее всех земель и замков на свете. Все богатство, какое у нее есть, она без колебаний отдала бы за право носить имя «мистрис Квинн».
      – Пойдем внутрь, – пригласила Блисс. – Хотя, предупреждаю, замок может быть в ужасном состоянии. Я не была здесь больше двух лет. Отец оставил здесь нескольких слуг, чтобы поддерживать порядок, но, боюсь, без надзора они совсем избаловались.
      Взяв Кита под руку, Блисс подвела его к обитой железом парадной двери. При их приближении дверь распахнулась как по волшебству: на пороге, торопливо оправляя ливрею, стоял лакей.
      – Добро пожаловать, миледи! – воскликнул он и согнулся в низком поклоне, на ходу застегивая сияющие медные пуговицы.
      – Где Валентайн? – спросила Блисс.
      – Я здесь, миледи. – На пороге стоял худой костлявый человек, одетый в черное. Волосы его были белее снега, но голубые глаза смотрели по-молодому бодро и пронзительно. – Какой приятный сюрприз для всех нас!
      – Да и для меня тоже! – заметила Блисс, оглядываясь кругом. В холле с низким потолком царил идеальный порядок: нигде не было видно ни соринки.
      – Я, миледи, не выношу грязи, – с достоинством сообщил дворецкий.
      – Я должна была догадаться, что на тебя можно положиться, – сияя, ответила Блисс. – Валентайн, этот джентльмен – мастер Кит Квинн, мой муж и твой новый хозяин.
      Дворецкий слегка поднял брови, но, мгновенно овладев собой, отвесил Киту низкий поклон.
      – Добро пожаловать, сэр, – почтительно произнес он.
      – Здравствуйте, Валентайн, – ответил Кит.
      – Валентайн, – обратилась к нему Блисс, – приготовь, пожалуйста, ванну на двоих и легкий ужин. Мы поужинаем в отцовских покоях и рано ляжем спать. – Покраснев, она добавила: – Мы ведь несколько дней провели в дороге!
      – Будет исполнено, миледи, – бесстрастно ответил Валентайн.
 
      На Барторп-Холл опустилось покрывало ночи; огромную спальню, где проводили ночи многие поколения Барторпов, освещала лишь одна свеча. Блисс лежала, закрыв глаза, всецело отдавшись упоительным ощущениям, о красоте и сладости которых уже успела забыть. Ей казалось, что после отзвучавшей только что симфонии любви она не сможет и пошевельнуться; но Кит положил руку ей на бедро – и тело ее вновь затрепетало, вожделея новых ласк.
      Кит приподнялся на локте и взглянул ей в лицо.
      – Милая, ты не устала? – ласково спросил он, накрывая ладонью ее бурно вздымающуюся грудь.
      Блисс молча покачала головой. Большим пальцем он погладил розовый набухший сосок, и Блисс выгнулась всем телом, стремясь прижаться к нему. Она задыхалась от счастья: неизведанные чувства, что возбуждал в ней Кит, были так сильны, что вызывали смущение и даже мимолетный страх.
      Блисс запустила руки в густую шевелюру мужа и притянула его к себе. Губы их слились в нежном и страстном поцелуе. Несколько минут назад они любили друг друга с отчаянной, торопливой страстью – теперь же не торопились, наслаждаясь каждым движением. Кит прильнул к ней, и влажные тела их словно слились воедино. Легкими дразнящими поцелуями он покрывал ее щеки, шею, груди, затем, спустившись ниже, начал целовать плоский живот и нежные бедра. Блисс затрепетала всем телом.
      – Кит! – прошептала она. – Скорее, пожалуйста! Сейчас!
      Он подчинился. С затуманенными от желания глазами Блисс отдалась во власть мужского сильного тела – и в следующий миг Кит вошел в нее, наполняя ее своей любовью.
      В этот раз он двигался томительно медленно, не отрывая взгляда от ее потемневших глаз. Внутри у Блисс разгорался костер; пьянящий жар охватил ее, заставляя забыть обо всем на свете. Тела их слились воедино, наслаждение Кита стало ее наслаждением, и в едином ритме бились их охваченные страстью сердца.
      Огонь пылал все сильнее. Наконец наслаждение достигло предела – и Блисс содрогнулась в руках Кита, громко выкрикнув его имя.
      Она заснула у него в объятиях, дыша тихо и ровно, как младенец. Кит не спал: он любовался на свою молодую жену, смотрел, как поднимаются и опускаются в свете свечи ее полные груди, как длинные ресницы цвета осенних листьев отбрасывают на раскрасневшиеся щеки кружевную тень.
      Кит поднялся с кровати и, не одеваясь, подошел к окну. Он долго смотрел на залитый лунным светом двор и дальний лес. Серебристый свет струился в окно, заливая постель каким-то призрачным, неземным сиянием.
      Кит оглянулся. Как прекрасна его возлюбленная сейчас, купаясь в лунном свете, сколько в ней чистоты и невинности! Ей восемнадцать лет – в сущности, еще почти ребенок… И тяжкая забота затуманила очи Кита.
      Да, они рождены, чтобы быть вместе. Но сначала им придется разлучиться. Кит пришел в этот мир, чтобы сделать Блисс счастливой, но сначала должен нанести ей удар. Удар, которого их любовь, быть может, и не выдержит.

      Черная карета с гербами лорда Холма на дверцах неслась по дороге к Йоркширу. Копыта восьмерки лошадей вздымали такую пыль, что, несмотря на удушливую жару, путешественники принуждены были держать окна закрытыми.
      – Вы уверены, что Блисс в Барторп-Холле? – поинтересовался Стивен. Ему вообще не хотелось тащиться в Йоркшир – и уж тем более не улыбалось проделать этот долгий путь напрасно.
      – Не сомневаюсь! – ответил сэр Бейзил. – Она любит это место. Там она родилась, выросла – туда и сбежала в трудную минуту.
      – С… с ним? – отрывисто спросил Стивен, не в силах выговорить имя человека, который украл у него Блисс.
      – Да, с ним. Жизнью готов поручиться!
      – Как вы полагаете, она знает правду? – продолжал допытываться Стивен. – Он рассказал ей о себе?
      Сэр Бейзил энергично потряс головой.
      – Не думаю. Этот человек – мошенник, настоящий негодяй. Нет, он ничего ей не сказал.
      – А Айзек… – начал Стивен.
      – Выживет, – нетерпеливо оборвал его сэр Бейзил. – По крайней мере, должен выжить.
      Стивен уставился в окно, за которым крутились клубы сухой дорожной пыли.
      – Может быть, не стоило так сильно его избивать, – задумчиво произнес он. Воспоминания о несчастном конюхе не давали ему покоя. – В конце концов, он уже старик.
      – А что нам оставалось? – резонно возразил сэр Бейзил. – Рассказал бы сразу все, что знает, тогда бы нам не пришлось выколачивать из него правду.
      – Но ведь Айзек так и не рассказал нам правду о Квинне. Это сделал молодой конюх.
      – Верно, – усмехнулся сэр Бейзил. – Все эти крестьяне на редкость чувствительны. Этот дурень, видите ли, не мог смотреть, как двое дюжих лакеев избивают старика, и выдал нам то, что Айзек готов был скрыть даже ценой своей жизни. Глупец!
      Но на лице Стивена по-прежнему отражались сомнения и угрызения совести. Сэр Бейзил ободряюще похлопал его по плечу.
      – Выше голову, парень! Что тебе за дело до какого-то старого вруна! Мы выяснили то, что хотели, а через несколько часов и Блисс узнает правду о своем драгоценном Ките Квинне!
 
      – Но зачем тебе уезжать? – уже не в первый раз спрашивала Блисс. Они с Китом стояли в длинной, залитой утренним солнцем галерее Барторп-Холла.
      – Блисс, я не могу тебе объяснить, – терпеливо ответил он.
      – Но хотя бы куда ты едешь? Это-то ты можешь мне сказать?
      Кит покачал головой.
      – Расскажу, когда вернусь. Не сейчас.
      – Ты мне не доверяешь! – обиделась Блисс.
      – Блисс, прошу тебя! – взмолился он. – Неужели ты мне не веришь? Мне необходимо уехать, я все объясню по возвращении. Обещаю, ты все поймешь.
      – Но я хочу понять сейчас! – упрямилась Блисс. – А можно мне поехать с тобой?
      – Нет, – твердо ответил он. – Это я должен сделать один.
      – У тебя кто-то есть? – воскликнула Блисс. – Так вот в чем дело? Ты едешь к любовнице, чтобы рассказать ей, что женился? К той белобрысой девчонке, да? Из Четема…
      – Блисс! – застонал Кит.
      – К этой Бесс! Так ее зовут, верно? Если ты действительно едешь к ней, клянусь, я…
      – Не надо грозить мне, Блисс, – предупредил Кит. – Я уже сказал: все объясню, когда вернусь. А пока позвольте вам напомнить, мадам, что вы поклялись повиноваться мужу!
      Блисс надулась, но промолчала. Она не хотела ссориться, но не хотела и оставаться одна на другой день после свадьбы, не зная, куда и зачем отправился муж.
      – И как долго тебя не будет? – обиженно поинтересовалась она. – Или об этом тоже нельзя спрашивать?
      – Несколько дней, не больше, – ответил Кит. – Я постараюсь вернуться как можно быстрее.
      – Обещаешь? – спросила она, обнимая его.
      – Обещаю, – ответил Кит, крепко сжимая жену в объятиях. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в мило надутые алые губки, – и счастливо рассмеялся, когда Блисс прильнула к нему и сама с жаром ответила на поцелуй. – Ты соблазняешь меня остаться, – заметил он, выпуская ее из объятий.
      Блисс снова нахмурилась.
      – Почему бы и не попробовать? – ответила она. – Может быть, так тебе захочется скорее вернуться.
      – Вернусь, как только смогу, – снова пообещал он. – Но сейчас мне надо ехать. Ну же, солнышко, улыбнись! Я приеду так быстро, что ты и не успеешь соскучиться!
      Блисс с трудом заставила себя улыбнуться. Поцеловавшись на прощание в последний раз, они пошли к дверям. Стоя на крыльце, Блисс смотрела, как Кит вскакивает на оседланную по его приказу лошадь, посылает молодой жене воздушный поцелуй и скрывается за воротами – только топот копыт эхом разносится по мощеному двору.
      Блисс вздохнула, когда всадник, превратившийся в черную точку, скрылся за поворотом. «Я приеду так быстро, что ты не успеешь соскучиться», – сказал он. Но он ошибался. На сердце у Блисс было холодно и тяжело; она закусила губу, вдруг почувствовав, что сейчас разрыдается.
      – Я уже скучаю по тебе, – прошептала она и ушла в дом.
 
      День тянулся бесконечно. Блисс бродила по замку, словно неприкаянное привидение. Она любила Барторп-Холл и в Лондоне или в Четеме всегда скучала по своему родовому гнезду. Но сейчас огромный дом казался ей холодным и пустым. Разлука с Китом оставила в сердце и в жизни пустоту, которую не могла заполнить даже родная, с детства любимая атмосфера дома, где Блисс родилась и выросла.
      Ночь тянулась еще медленнее дня – хоть Блисс и полагала, что медленнее просто невозможно. Она лежала в огромной холодной кровати, с болью в сердце вспоминая часы, проведенные здесь с Китом. Как хотелось ей прикоснуться к нему, сжать в объятиях, ощутить знакомую тяжесть его тела!
      Блисс со стоном перекатилась на бок и закрыла глаза, надеясь заснуть.
      Она и вправду заснула, но на следующее утро проснулась совершенно разбитой, с ноющей болью в висках и темными кругами под глазами. В беспокойном, часто прерывающемся сне к ней являлся Кит и только Кит – и всякий раз, просыпаясь, она все острее ощущала свое одиночество.
      – Он скоро вернется! – подбодрила свою хозяйку Мерси, когда принесла ей утреннюю чашку шоколада.
      – Надеюсь, – уныло ответила Блисс. – Не понимаю, почему он не захотел мне рассказать, куда едет и зачем!
      – Я уверена, миледи, у него есть на то причины, – ответила Мерси, принимая пустую чашку и блюдце.
      Блисс окинула горничную подозрительным взглядом.
      – Мерси, ты что-то знаешь? – спросила она, вспомнив, что горничной известны многие секреты Кита.
      – Я, миледи? – нервно переспросила девушка.
      – Да, ты! – ответила Блисс. – Мерси, Кит – мой муж, и я имею право знать все, что с ним происходит!
      – Да, миледи, – согласилась горничная, – но…
      – Но он велел тебе молчать, так? – закончила Блисс.
      – Миледи, когда он вернется, то все вам расскажет сам! Я уверена!
      – Черт бы тебя побрал! – завопила Блисс. – Почему ему ты предана больше, чем мне? Все вы в Четеме такие! И ты! И Айзек! И все остальные!
      Сердце ее переполняла жгучая ревность к Мерси, к Айзеку, к любому в Четеме или в его окрестностях, кому самый дорогой ее человек доверяет больше, чем своей жене.
      – Убирайся! – крикнула она. – Прочь с глаз, или я тебя уволю!
      С этими словами Блисс швырнула в Мерси подушкой, а затем, упав на кровать, разразилась горькими слезами обиды и бессильной злости.
 
      Одевшись с помощью здешней горничной – на Мерси она все еще злилась, – Блисс сошла вниз. Глаза ее были красны и опухли от слез.
      – Не было ли известий от хозяина? – спросила она, как только увидела дворецкого.
      – Нет, миледи, – ответил Валентайн. – Не хочет ли ваша милость позавтракать? Я прикажу приготовить…
      – Не надо, – прервала его Блисс. – Я не голодна. – Она вздохнула. – Валентайн, я буду в библиотеке. Если мой муж вернется, сейчас же пришли за мной.
      Валентайн поклонился и проводил юную госпожу, которую знал с детства, встревоженным взглядом.
      Войдя в библиотеку, Блисс сняла с полки первую же попавшуюся книгу, даже не взглянув на корешок. Ей было не важно, что читать, честно говоря, она не собиралась читать вообще.
      Блисс свернулась в кресле, положила книгу на колени и невидящим взором уставилась в окно. В такой позе и застал ее через несколько часов Валентайн.
      – Миледи! – окликнул он негромко, стоя в дверях.
      Блисс вздернула голову. Она не знала, сколько времени провела в библиотеке: но за окном уже сгущались сумерки, и комната погрузилась в мягкую лиловую тень.
      – Миледи! – повторил Валентайн.
      Блисс с трудом поднялась с кресла – от долгого сидения в одной позе у нее затекли ноги.
      – Что такое, Валентайн? – спросила она и вдруг радостно ахнула: – Кит? Это он? Приехал?
      – Не знаю, миледи, – ответил дворецкий. – Но в парк въезжает какая-то карета.
      – О! – Блисс бросила книгу: она была уверена, что это возвращается Кит. Подхватив пышные юбки, она бросилась в холл.
      – Кит! – шептала она, чувствуя, как бьется сердце. – Наконец-то! Наконец-то!
      «Конец разлуке!» – пела душа. Сейчас Блисс узнает правду – и тени прошлого оставят ее и Кита в покое, уступив место ничем не омраченному счастью.
      Лакей потянулся отворить тяжелую дверь, но Блисс сама распахнула ее и, шурша светло-зелеными юбками, выбежала на крыльцо. Рыжие кудри ее разметались по плечам, лицо горело надеждой и ожиданием.
      Только когда из подъехавшей кареты вышел сэр Бейзил с недоброй усмешкой на костлявом лице, Блисс поняла, как жестоко ошиблась.
      – Нет! – прошептала она, уронив руки. – Только не это!
      – Добрый вечер, Блисс! – елейным голосом поздоровался сэр Бейзил. – Как мило с твоей стороны встречать нас на крыльце!
      Вслед за ним из кареты вылез Стивен: от смущения бедняга не знал, куда девать глаза.
      – Стивен, а ты что здесь делаешь? – воскликнула Блисс.
      – А ты как думаешь? – парировал сэр Бейзил. – Он ведь все-таки твой жених!
      – Убирайтесь! – закричала Блисс. – Убирайтесь оба с моей земли!
      – Не сейчас, – спокойно ответил сэр Бейзил. – Нам надо поговорить с тобой, Блисс.
      – Я не хочу вас слушать!
      – А мне кажется, хочешь, – ответил сэр Бейзил. Усмешка его стала шире, обнажив крепкие, словно у хищника, желтые зубы. – Неужели тебе не интересно услышать новости о своем дружке-разбойнике, об этом Ките Квинне?
      – Кит!.. – Блисс охватил ужас. Неужели его схватили? Что, если он томится сейчас в какой-нибудь сырой и темной каморке, ожидая той же судьбы, что и несчастный капитан Максвелл?
      Несколько мгновений она переводила взгляд с сэра Бейзила на Стивена и обратно.
      – Что вы знаете о Ките? – спросила она наконец. – Где он?
      – Так он не здесь? – ответил вопросом лорд Холм и обменялся со Стивеном удивленными взглядами. – Дорогая моя, ты меня удивляешь. Я полагал, что он с тобой.
      Блисс ощутила облегчение. Если они не знают, где Кит, то, очевидно, он в безопасности.
      – Он вернется, – ответила она. – Обещал скоро вернуться.
      – Скучаешь по нему? – язвительно поинтересовался сэр Бейзил. – Посмотрим, не переменятся ли твои чувства, когда ты услышишь нашу историю.
      Блисс хотела прогнать их с порога – но коварный внутренний голос умолял ее подождать. Должно быть, говорил он, этим двоим каким-то образом удалось проникнуть в тайну, окружающую Кита; неужели она не хочет узнать его секрет – пусть даже придется выслушать его из уст врагов?
      – Входите, – сухо пригласила она, – и говорите все, что хотели сказать. Надеюсь, вы не станете обременять меня своим присутствием дольше необходимого.
      Сэр Бейзил и Стивен последовали за ней в холл. Стивен шел, понурив голову: ему было очень не по себе. Сэра Бейзила распирало злобное торжество. «Посмотрим, – думал он, – как ты запляшешь, когда узнаешь правду о человеке, похитившем твое сердце – и мои большие надежды!»

      Вслед за Блисс сэр Бейзил и Стивен вошли в кабинет, примыкавший к галерее Барторп-Холла.
      – Ну, – обратилась к ним Блисс, нетерпеливо вздернув подбородок, – говорите, что хотели, и уходите.
      – Ну же, Блисс! – протянул сэр Бейзил. Он видел, как напряжена Блисс, и хотел «взвинтить» ее еще немного. – Ты же хозяйка дома! Где твое гостеприимство?
      – Вы мне не гости, – ледяным тоном отрезала Блисс. – Не припомню, чтобы я кого-то из вас приглашала.
      Стивен отвернулся, краснея до корней волос. Он не понимал, зачем сэр Бейзил тянет время. Самому ему мечталось как можно скорее покончить с этим неприятным делом и вернуться в Лондон.
      – Блисс, – вкрадчиво начал сэр Бейзил. Голос его был обманчиво мягким, глаза блестели, словно у кота, что подстерегает добычу у мышиной норки. Наконец-то он заставил дерзкую девчонку играть по своим правилам! – Мы со Стивеном гонялись за тобой несколько дней без передышки. Мы устали, голодны и все в пыли. А ты, дорогая, ведешь себя как капризный ребенок.
      Поняв, что легко отделаться от них не удастся, Блисс вызвала Валентайна.
      – Прикажи приготовить ужин, – велела она дворецкому. – Пусть вещи лорда Холма и лорда Вилльерса отнесут наверх, в комнаты для гостей, и приготовят воду на две ванны.
      Дворецкий с поклоном удалился.
      – Вы довольны, милорд? – обернулась к опекуну Блисс.
      – Абсолютно, – ответил сэр Бейзил. – Сейчас мы смоем с себя дорожную пыль, переоденемся, поедим – а после ужина поговорим о нашем деле.
      Дрожа от нетерпения и злости, Блисс ожидала, пока незваные гости приведут себя в порядок после долгого пути. Надо сказать, они не слишком торопились.
      За ужином Блисс вяло ковыряла вилкой в тарелке, Стивен тоже едва прикасался к еде. Зато сэр Бейзил уплетал за обе щеки, многословно расхваливая олений ростбиф, запеченную миногу, рисовый пудинг, морковь с горохом и вино.
      – Великолепно! – воскликнул он, наконец очистив тарелку. – Великолепно, дорогая! Могу тебя поздравить с прекрасным поваром!
      – Я передам ему ваши похвалы, – холодно пообещала Блисс. – А теперь, может быть, все же объясните мне, зачем вы сюда приехали?
      – С удовольствием. Думаю, лучше перейти в гостиную.
      Сгорая от нетерпения, Блисс поднялась из-за стола, за которым обедали многие поколения Барторпов, и ввела «гостей» в кабинет, окна которого выходили в парк, скудно освещенный ущербной луной.
      – Да, кстати, а где Кит? – поинтересовался сэр Бейзил, усаживаясь в кресло-качалку. – Почему он не здесь?
      Блисс потупила взор. Ей неприятно было признаваться, что Кит покинул ее неизвестно зачем и насколько, но ничего другого не оставалось.
      – Он… – смущенно начала она, – …ему пришлось уехать.
      – Вот как? – промурлыкал сэр Бейзил. – По каким же это делам?
      – Не знаю! – сердито отозвалась Блисс. – Он мне не сказал.
      – И куда он отправился? – настаивал опекун, чувствуя, что его подопечной неприятны эти расспросы.
      – Понятия не имею! – взорвалась Блисс. – И какое вам, милорд, до этого дело? Он уехал по делу и скоро вернется – вот и все, что вам надо знать!
      – Хм… – И сэр Бейзил бросил в сторону Стивена торжествующий взгляд. – А тебе не приходило в голову, что он может и не вернуться?
      – Он вернется! – горячо ответила Блисс. – Я знаю, что вернется! Он обещал приехать домой так быстро, как только сможет!
      – Домой? – взревел сэр Бейзил. – Он уже считает твой замок своим домом?
      – Это так и есть, – гневно ответила Блисс. – Кит Квинн – хозяин этого дома, милорд. – Глубоко вздохнув, она выпалила: – Прежде чем отправиться сюда, мы с Китом съездили в Шотландию и обвенчались!
      – Что! – Сэр Бейзил вскочил на ноги. Лицо его, и так не блещущее ни красотой, ни добродушием, от ярости стало просто страшным. – Идиотка! Ты не могла этого сделать!
      – Как видите, смогла, – ответила Блисс. – Мы с Китом – муж и жена.
      Сэр Бейзил сжимал и разжимал кулаки. Как ему хотелось придушить эту взбалмошную дуреху!
      – Не верю! – прорычал он. – Где брачное свидетельство?
      Блисс молча позвонила в колокольчик и, когда на пороге появился Валентайн, приказала ему позвать сюда горничную.
      – Мерси, – обратилась она к девушке, – принеси из моей комнаты свидетельство о браке.
      Но Мерси нерешительно мялась на пороге, закусив губу и бросая взгляды то на гневного сэра Бейзила, то на Стивена, который, побледнев, съежился в кресле.
      – Ну, что же ты? – поторопила ее Блисс. – Иди и принеси.
      – Миледи, его здесь нет, – ответила горничная.
      – Что это значит? – воскликнула Блисс.
      – Хозяин увез его с собой.
      – Увез с собой… – Блисс озадаченно нахмурилась. – Зачем оно ему понадобилось?
      – Не знаю, миледи. Перед самым отъездом он сказал мне, что ему понадобится брачное свидетельство, и я взяла его с вашего туалетного столика и…
      – Неважно, – овладев собой, прервал ее сэр Бейзил. – Можешь идти.
      Мерси сделала торопливый реверанс и поспешила вон из комнаты, оставив Блисс наедине с ее мучителями.
      – Нет, это важно! – возразила Блисс. – Мы женаты, и я могу это доказать…
      – Я сказал, не важно, – перебил ее сэр Бейзил. – Вернувшись в Лондон, мы расторгнем брак.
      – Расторгнете? – побелела Блисс. – Вы этого не сделаете!
      – Почему же? – с ухмылкой поинтересовался сэр Бейзил. – Как раз это и сделаю!
      Блисс слишком хорошо знала, что опекун способен выполнить свою угрозу и объявить их брак недействительным. Он заключил брачный контракт со Стивеном. Сама Блисс как несовершеннолетняя не имела права заключать брачный договор от своего имени. Да что там – существовала тысяча поводов объявить венчание недействительным и не имеющим силы! А если бы эти поводы не сработали, оставалось золото Блисс, с помощью которого сэр Бейзил мог подкупить судей и добиться своего.
      – Пожалуйста! – еле слышно прошептала она. – Умоляю вас, оставьте нас в покое! Я люблю Кита, а он…
      – Ты любишь Кита! – прошипел сэр Бейзил. – Да ты даже не знаешь, кто он такой! Он обманул тебя, дуреха! Врал тебе с самого начала! А ты, пустоголовая дурочка, всему верила! Бросилась к нему в объятия, как он и рассчитывал!
      – Объяснитесь, пожалуйста! – дрожащим голосом потребовала Блисс. – Я не позволю оскорблять моего мужа в его собственном доме!
      – Когда ты сбежала, мы первым делом обыскали твою комнату. Там нашлось письмо от Айзека.
      – От Айзека… – выдохнула Блисс. – И вы поехали в Четем?
      – Правильно. Но тебя там не застали, и никто не мог сказать, куда ты скрылась. Мы допросили Айзека. Сперва он упорно молчал, но после небольшой… э-э… беседы по душам рассказал нам о мастере Квинне всю правду.
      – Какую правду? – не выдержала Блисс.
      Сэр Бейзил бросил победный взгляд на Стивена. Тот сидел, мрачно уставившись в пол.
      – Правда, – начал опекун вкрадчиво, глядя Блисс в глаза, – состоит в том, что Кит Квинн, разбойник, соблазнивший тебя и женившийся на тебе, – на самом деле не кто иной, как Кристофер Квинн де Уайлд, сын и наследник покойного барона де Уайлда, предателя, чьи земли ты унаследовала от отца.
      – Де Уайлд! – выдохнула Блисс. – Кит – барон де Уайлд?!
      – Да, – ответил сэр Бейзил. – Он лишился земель, но титула у него не мог отнять даже король, хоть и не вижу, чем мог помочь ему титул без земли!
      Блисс поднялась с кресла – но ноги не держали ее. Она пошатнулась, Стивен, вовремя оказавшийся рядом, подхватил ее и усадил на диван.
      – Неправда! – прошептала Блисс. Она взглянула на Стивена и, к своему удивлению, увидела в его глазах глубокое сострадание. – Не может быть!
      – Это правда, Блисс, – ответил Стивен. – Айзек рассказал нам все… а несколько крестьян из деревни подтвердили его рассказ.
      – Так вот почему Кит вышел на большую дорогу! – пробормотала Блисс. – Он помогал старым слугам своего отца… не мог бросить их в беде…
      – Как благородно с его стороны! – пробурчал сэр Бейзил. – Особенно если вспомнить, что все несчастья постигли Четем из-за предательства покойного барона!
      – Но… – Блисс потрясла головой. – Нет, я не могу поверить!
      Сэр Бейзил дернул за веревку колокольчика, и в дверях появилась Мерси. Она не смела поднять глаз на госпожу, словно догадывалась, что здесь произошло.
      – Мерси, это правда? – требовательно спросила Блисс. – Кит – действительно лорд де Уайлд, сын старого барона де Уайлда?
      Мерси кивнула, не поднимая глаз.
      – Да, миледи. Мы все поклялись молчать об этом. Я хотела рассказать вам, видит бог, хотела! Но мастер Кит… милорд де Уайлд… он сказал, что сам расскажет. Когда придет время.
      – Когда придет время! – фыркнул сэр Бейзил. – И когда же оно придет? После того как он очарует эту дурочку, разыгрывая перед ней благородного разбойника? После того как женится на ней? После того как завладеет всеми ее землями?
      – Нет! – воскликнула Мерси. – Все было совсем не так! Он собирался все рассказать, но не мог решиться… – Она подняла на Блисс полные слез глаза. – Он любит вас, миледи, по-настоящему любит!
      – Странным же способом он проявляет свою любовь, – прошипел сэр Бейзил. – Бросил молодую жену через несколько дней после свадьбы!
      – Он вернется! – настаивала Мерси. – Он не может бросить миледи! Он обязательно вернется!
      – Ха! Ты, кажется, ничуть не лучше своей хозяйки – такая же романтическая дуреха! Этот человек – негодяй, лжец и мошенник. Будь у него возможность, стал бы и предателем, как его отец! Он любит не тебя, Блисс. Он любит свое поместье. Не сомневаюсь, сейчас он сидит где-нибудь в таверне с кружкой эля в руках, лапает какую-нибудь шлюху и со смехом рассказывает ей, как одурачил богатую наследницу!
      – Довольно! – вскакивая, воскликнула Блисс.
      Все смешалось у нее в душе. Так Кит лгал ей, лгал с самого начала! Одно это было трудно вынести… но мысль о том, что он обманул ее, искусно притворяясь влюбленным, разжег в ней страсть и после этого хладнокровно бросил, – эта мысль была просто непереносима.
      Блисс подхватила пышные юбки и бросилась вон из комнаты. Каблучки ее процокали по крутой деревянной лестнице, ведущей в спальню. Мерси осталась на месте: она хотела бы бежать за госпожой и утешить ее, но догадывалась, что от ее присутствия Блисс станет только хуже.
      Стивен хотел броситься следом за Блисс, но сэр Бейзил остановил его.
      – Оставь ее в покое, мой мальчик, – посоветовал лорд Холм. – Она потрясена. Дай ей прийти в себя. Пусть подумает и сама поймет, с каким мошенником связалась. И, когда настанет время уезжать, она сама, по доброй воле отправится с нами в Лондон.
      Улыбаясь, он похлопал Стивена по плечу.
      – Не отчаивайся, – сказал он, доверительно понизив голос. – Рано или поздно девчонка станет твоей.

      Остаток дня Блисс провела, запершись в спальне, чувствуя себя преданной, униженной… да что там – просто убитой! Ей было стыдно – перед сэром Бейзилом, Стивеном, но, главное, перед самой собой, что она оказалась такой легковерной дурой. Словно наивная деревенская девчонка, поверила бесстыдному притворству негодяя, сыгравшего на ее невинности и неопытности!
      Теперь-то ей все стало ясно. Загадок в прошлом не осталось.
      Ей припомнилась та ночь в лесу, когда они впервые встретились: романтическое очарование Кита – и внезапный холод в его глазах и неприязнь в голосе, когда он услышал ее имя. В то время Блисс не понимала причин его враждебности – теперь поняла. Он видел в ней похитительницу родового имения. Она унаследовала дом, в котором Кит родился и вырос, которым должен был владеть сам!
      С самого детства он знал, что однажды станет бароном де Уайлдом, хозяином Четема. Но началась война; отец Кита выступил на стороне Кромвеля против короля, которого считал тираном, поддавшимся влиянию королевы-француженки. Сделав неверный выбор, барон погубил не только себя, но и сына.
      Невидящим взором уставясь на резной столбик балдахина, Блисс размышляла о том, как повела бы себя, поменяйся они с Китом ролями. Разумеется, человек, унаследовавший ее родовое гнездо, вызвал бы у нее одну лишь неприязнь. Но обманывать его, выдавать себя за другую, чтобы обманом женить его на себе и завладеть отнятым… нет, на такое коварство она не способна.
      Где же сейчас Кит… вместе с брачным свидетельством? Блисс задумалась, действителен ли этот документ. Кажется, он подписался «Кристофер Квинн»… или нет? Блисс не могла припомнить. Она подписала свидетельство первой, а затем жена венчавшего их священника отвлекла ее каким-то вопросом. Как подписывал бумагу Кит, она не видела. И не заглядывала в свидетельство после церемонии. Подписанный документ был скреплен печатью, свернут в трубочку и перевязан розовой лентой. Кит вручил его ей, а она просто уложила бумагу в свой дорожный сундук.
      Может быть, он подписал документ настоящим своим именем, думала Блисс. Если так, брак законен. Она стала баронессой де Уайлд, а Кит, ее муж, – хозяином не только своего родного дома, но и Барторп-Холла, и Барторп-хауса в Лондоне. И все ее немалое состояние – кроме ничтожной доли, полагающейся ей по закону о вдовьей доле, – оказалось в его руках.
      Возможно, думала Блисс, сейчас он подписывает чеки на тысячи фунтов. Явившись к банкирам, торопливо опустошает ее состояние…
      «Нет, нет! – остановила она себя. – Кит не такой! Полно, точно ли?» – горько усмехнулась Блисс. Разве могло прийти ей в голову, что Кит выдает себя за другого? Однако он так и сделал. Один бог знает, на что он еще способен. И с чего она взяла, что он чем-то отличается от леди Вилльерс или ее кислолицей дочки? Все они одинаковы: их интересуют только деньги.
      – Будь они прокляты! – пробормотала Блисс. – Будь они все прокляты! Как опротивело мне быть предметом купли-продажи! Сначала сэр Бейзил купил опекунство надо мной, надеясь разбогатеть за мой счет. Потом Стивен и его семья пожелали поживиться моим золотом. А теперь и Кит…
      Блисс зажмурилась. Сердце ее словно разрывалось на части, и она знала, что эту боль не исцелит даже великий лекарь – время.
      Предательство Кита ранило больнее всего – ведь он обернул против Блисс ее собственные чувства. Он знал, что Блисс любит его, и использовал эту любовь, чтобы ее одурачить. Как, должно быть, он сейчас потешается над ней! А она-то… Предлагала ему помощь, уговаривала бросить разбой. Думала, что Кит отказывается из-за гордости – а на самом деле все это было частью хитроумного плана.
      Щеки Блисс вспыхнули при воспоминании о том, как она сломя голову примчалась в Четем – к Киту. Сама просила его жениться на ней! Он-то, должно быть, себя не помнил от радости, когда его план принес такие плоды! Ему не понадобилось загонять добычу – дичь сама прибежала прямо в расставленные ловким охотником сети. Господи, какой же она была дурой!!
      – Никогда больше!.. – громко воскликнула Блисс. – Никогда больше я не позволю себя одурачить! Я стану холодной, жестокой, бесчувственной! Никто и никогда больше не сможет овладеть моим сердцем и душой!
      В этот миг послышался робкий стук в дверь.
      – Войдите! – крикнула Блисс, садясь на краю кровати.
      В дверях показалась одна из горничных.
      – Милорд Холм прислал меня узнать, не требуется ли вашей милости какая-нибудь помощь.
      – Где Мерси? – спросила Блисс.
      – Внизу, миледи. Боится, что сейчас вы не захотите ее видеть.
      «Подумать только, – сверкнуло в мозгу у Блисс, – ведь она с самого начала все знала! Неудивительно, что она так предана Киту: ведь он для нее – законный господин! И в угоду ему она предала меня».
      – Она права, – резко ответила Блисс. – Я не хочу ее видеть. Особенно сейчас. – Она окинула служанку взглядом. – Как тебя зовут?
      – Пейшенс, с позволения вашей милости.
      – Подойди сюда, Пейшенс, – приказала Блисс, – и помоги мне раздеться. Я на ногах не стою от усталости.
 
      Наутро решение Блисс только укрепилось. Спускаясь вниз, она мысленно обещала себе, что отныне станет такой же расчетливой и бессердечной, как леди Дафна. Никогда больше она не станет подчиняться велениям сердца! Все ее действия будут основаны только на холодной, строгой логике.
      Выйдя в парк, она сразу увидела на тропинке Стивена. Сейчас он был в простом коричневом костюме и, на взгляд Блисс, выглядел лучше, чем в Лондоне, где наряжался во все цвета радуги.
      – Доброе утро, Стивен, – поздоровалась она, приятно удивив его своей приветливостью.
      – Доброе утро, – ответил он. – Прости, Блисс, я не хотел натыкаться на тебя. Думаю, сейчас ты предпочла бы побыть одна, так что я…
      – Не спеши, – остановила его Блисс. – Мне необязательно быть одной. Почему бы нам не прогуляться вместе? Кроме всего прочего, нам ведь надо поговорить.
      Стивен заглянул ей в лицо, пытаясь угадать, о чем она думает, – но широкие поля зеленой бархатной шляпы надежно скрывали выражение ее лица.
      – Блисс, мне очень жаль, – произнес он наконец.
      – Тебе? – Она с любопытством взглянула на него. – Почему?
      – Ты, должно быть, считаешь меня чудовищем, – покаянно проговорил Стивен. – Но, поверь, я сделал тебе предложение не только… и не столько… ради денег. Я… ты небезразлична мне, Блисс.
      Блисс хотела ответить резкостью, но ее остановила непривычная нота искренности в его голосе. Может быть, как ни трудно в это поверить, Стивен и вправду проникся к ней нежными чувствами?
      – Во всяком случае, – продолжал он, приняв молчание девушки за выражение недоверия, – мне очень жаль, что так получилось. Я знаю, что ты была… неравнодушна к этому… Квинну… де Уайлду… и догадываюсь, как тяжело для тебя все происшедшее.
      – Ты прав, – признала Блисс. – Кому приятно вдруг узнать, что он обманут… – Голос ее понизился до шепота: —…Обманут человеком, которого любил?
      – Что ты собираешься делать дальше? – спросил Стивен.
      – А что я могусделать? – ответила Блисс. – Сэр Бейзил хочет расторгнуть брак. Но, Стивен, я ведь не видела свидетельства. Если Кит подписался настоящим именем, это означает, что брак законен, не так ли?
      Стивен покачал головой.
      – Может быть. Но вспомни, что ты была помолвлена со мной. Брачный контракт подписан, помолвка одобрена королем… Твой брак с Китом может быть расторгнут на этом основании. Конечно, для этого потребуется время.
      – Это хорошо. Мне нужно время. – Блисс остановилась и обернулась к Стивену. – После расторжения брака мы с тобой снова окажемся на положении жениха и невесты. Или нет?
      – Да, – подтвердил Стивен. – Так оно и есть.
      – Если ты хочешь разорвать помолвку, я не возражаю. Ведь после… – Она поморщилась: – После свадьбы мы с Китом… – Блисс покраснела, вспомнив, как таяла в объятиях обманщика. – Он… я…
      – Понимаю.
      Острая боль ревности пронзила Стивена. Проклятый де Уайлд обнимал ее, лежал с ней в постели, занимался любовью – а он, Стивен, был счастлив, когда удавалось сорвать с ее губ случайный поцелуй! И неприязнь к разбойнику Киту Квинну превратилась в его сердце в жгучую ненависть к Кристоферу «Киту» де Уайлду, барону де Уайлду из Четема. Мужу Блисс. Ее возлюбленному.
      – В любом случае, – продолжала тем временем Блисс, – я не стану вступать в новый брак немедленно по расторжении старого.
      – Я понимаю, Блисс, – заверил ее Стивен. – Тебе нужно время. Я подожду.
      А тебе ничего другого и не остается, подумала Блисс, ничуть не тронутая его терпением и пониманием. Он сам сказал: чтобы расторгнуть брак с Китом, потребуется немало времени. Если Стивен и вправду хочет на ней жениться, то будет терпеливо ждать: сперва – пока завершится судебная волокита, затем – пока Блисс созреет для вступления в новый брачный союз.
      – Пойдем в дом, – предложила ему Блисс.
      Вместе они вернулись в особняк. У окна, выходящего в парк, наблюдал за ними сэр Бейзил. Физиономия его сияла при виде того, как Блисс и Стивен гуляют вместе и доверительно беседуют. Пусть его радуется, подумала Блисс. Скоро он поймет, что ее не так просто обвести вокруг пальца.
      – Так вот вы где! – воскликнул сэр Бейзил, когда молодая пара вошла в галерею через заднюю дверь. – Блисс, я-то думал, что ты еще грустишь в спальне, а ты, оказывается, гуляешь со Стивеном!
      – Мы случайно встретились в саду, – ответила Блисс, хоть и догадывалась, что опекун ей не поверит.
      – Какая разница? – жизнерадостно откликнулся он. – Главное, что вы вместе – и прекрасно смотритесь, надо вам сказать! Отличная пара! У тебя, моя дорогая, щечки так и цветут!
      Блисс взглянула на опекуна с нескрываемым отвращением.
      – Я приняла решение, сэр, – спокойно сказала она, – вернуться в Лондон вместе с вами и Стивеном.
      – Чудесно! – И сэр Бейзил улыбнулся Стивену, словно поздравляя его с победой.
      – Это целиком решение Блисс, – быстро ответил Стивен. В сердце его проснулась надежда на воссоединение с невестой, и он боялся, что опекун все испортит.
      – А как же эта твоя «свадьба»? – осторожно поинтересовался сэр Бейзил.
      – Как только мы вернемся в Лондон, – ответила Блисс, – вы позаботитесь о расторжении брака. Я протестовать не стану. – Собственные слова ранили ее, точно острый нож; она гордо вздернула подбородок, чтобы скрыть боль. – А теперь, если вы извините меня, сэр, я пойду собирать вещи. Мне хотелось бы уехать отсюда как можно скорее.
      – Конечно, конечно, дорогая, – радостно согласился сэр Бейзил. – Как скажешь.
      Победа досталась гораздо быстрее и легче, чем он рассчитывал, и теперь сэр Бейзил мог позволить себе великодушие с побежденной.
 
      Пейшенс, новая горничная Блисс, укладывала наряды хозяйки в стоящий посреди комнаты дорожный сундук, когда раздался стук в дверь. Чтобы не отрывать горничную от дела, Блисс открыла дверь сама.
      На пороге стояла Мерси, растрепанная, с красными заплаканными глазами. Отчаянно шмыгая носом, она сделала неуклюжий реверанс.
      – Можно мне поговорить с вами, миледи? – дрожащим голосом спросила она.
      Несколько мгновений Блисс молча смотрела на нее, затем кивнула.
      – Входи, – пригласила она, отступая от двери. – Пейшенс, оставь нас на несколько минут. Я позову, когда ты понадобишься.
      Девушка сделала реверанс и вышла. Закрыв дверь, Блисс повернулась к своей горничной.
      – Ну? – резко спросила она.
      – Мне сказали, что вы, миледи, едете в Лондон с сэром Бейзилом и лордом Вилльерсом, – начала горничная.
      – Как быстро расходятся слухи, – заметила Блисс. – Да, это правда. И еще, Мерси: я собираюсь расторгнуть брак.
      – О, миледи, нет! Не делайте этого! Пожалуйста, хотя бы дождитесь милорда…
      – Ага, теперь он «милорд»? – фыркнула Блисс. – А совсем недавно был просто «Кит»!
      – Прошу вас, миледи, – прошептала Мерси. – Я не хотела вам лгать…
      – Ты только выполняла приказания лорда де Уайлда, – закончила Блисс. – И, как верная служанка, помогла своему господину меня одурачить.
      – Вы не понимаете…
      – Да, не понимаю! – отрезала Блисс. – Я доверяла тебе, Мерси! А ты меня предала!
      Мерси, разрыдавшись, повалилась перед ней на колени.
      – Простите меня, миледи! – умоляла она. – Вы понимаете, моя семья… много поколений моих предков верой и правдой служили хозяевам замка Четем, и я…
      – Хозяйка замка Четем – я! – напомнила ей Блисс. – По крайней мере, была, пока Кит обманом не заманил меня в сети!
      – Миледи, он не хотел обижать вас! – воскликнула Мерси. – Он просто…
      – Не смей защищать его! – приказала Блисс. – Вот что, Мерси: послушай меня и хорошенько подумай над тем, что я скажу. Я не потерплю возле себя служанку, которая защищает этого человека! Если ты считаешь себя прежде всего егослугой – хорошо, оставайся здесь и жди его возвращения… если он вообще вернется!
      – Прошу вас, миледи, я хочу остаться с вами!
      – Тогда поклянись мне спасением своей бессмертной души, что будешь верна мне и только мне и не будешь подчиняться никому, кроме меня! Клянись!
      – Клянусь, миледи, – с жаром ответила та, – перед самим богом клянусь!
      – Хорошо, вставай и собирай свои вещи. Как только я соберусь, мы поедем в Лондон. Поторапливайся. И, Мерси, – окликнула она ее, когда горничная уже пошла к дверям, – пришли сюда Пейшенс, пусть поможет мне собраться.
 
      Время близилось к полудню, когда Блисс, сэр Бейзил, Стивен и Мерси собрались в холле Барторп-Холла, ожидая, пока к крыльцу подадут карету, нагруженную их багажом. На кухне уже приготовили еду в дорогу: хлеб, сыр, ветчину и вино. Путь предстоял неблизкий.
      – Мы будем ехать до заката, – вынес решение сэр Бейзил, – затем остановимся в гостинице. Жаль, что мы не выехали раньше.
      – Все равно мы не добрались бы до Лондона за день, – заметил Стивен.
      – Да, но, чем ближе к Лондону, тем лучше гостиницы. А, вот и карета!
      Все четверо вышли на крыльцо.
      – Миледи! – подошел к хозяйке Валентайн.
      – Что такое? – нетерпеливо спросила Блисс.
      – Что мне сказать, если… э-э… джентльмен вернется?
      При мысли о том, как Кит вернется домой и не застанет ее здесь, Блисс пронзила острая боль. Но она совладала с собой. Сейчас не время для сомнений и не место для глупой жалости.
      – Собери его вещи, – ответила Блисс, – и, если вернется, выставь его за дверь вместе со всеми пожитками!
      Дворецкий склонился в поклоне, и Блисс, не оглядываясь, пошла прочь.

      Кит несся как одержимый. Конь его точно летел по воздуху – копыта мелькали, словно черные молнии, высекая искры из дорожных камней. Путь его лежал на юг, в замок Четем.
      Снова и снова он вспоминал растерянное, недоуменное личико Блисс, оставленной в Барторп-Холле. Как не хотелось ему с ней расставаться! Как мечталось остаться рядом, забыться в ее красоте, наслаждаться ею дни и ночи напролет!.. Но на это еще будет время, напомнил себе Кит. Сначала он должен разобраться с другим делом.
      Теперь, когда они с Блисс поженились, он собирался отправиться в Лондон и подать королю прошение о возвращении Четема и окрестных земель семье де Уайлд. Блисс стала леди де Уайлд, и Четем в любом случае должен был достаться их с Китом будущим детям… но указ короля восстановил бы утраченную честь старинного рода. Кит не хотел, чтобы Блисс, узнав, что ее муж – не простой разбойник, начала бы стыдиться его. Что, если она не захочет быть замужем за сыном предателя, который выступил против обожаемого ею короля и за это был лишен чести и земель?
      Он поедет в Лондон, покажет королю брачное свидетельство, убедит его в своей искренней любви к Блисс… Но сначала он должен заехать в Четем. Успокоить Айзека. Рассказать старику, который стал для него вторым отцом, что снова в замке Четем появится новый лорд де Уайлд.
      Кит улыбнулся, представив, какую радость принесет это известие в деревню. Хотя Блисс ничем не заслужила враждебности сельчан, они упрямо хранили верность природному лорду. Ну да, теперь они научатся любить ее так же, как любит он. Она станет для них настоящей госпожой, женой истинного лорда, и все недоверие и неприязнь крестьян растаят как дым. Они полюбят ее так же, как любит он. В этом Кристофер не сомневался.
      Он выпрямился в седле, чтобы смягчить боль в спине и ногах от долгой скачки. За много часов пути Кит останавливался всего однажды – чтобы поесть и сменить коня на почтовой станции. Его переполняло радостное нетерпение. Все складывалось как нельзя лучше: Блисс принадлежит ему, и впереди впервые замаячила возможность очистить свой род от позора. Кит мечтал поскорее покончить с этим делом и вернуться в Барторп-Холл к молодой жене…
      При мысли о Блисс ломота в спине и ногах сменилась иной болью, которая не унималась от перемены позы; болью, что заставила его продолжать путь после заката и подъехать к замку Четем уже глубокой ночью.
      Он спешился, не доезжая до замка, у дверей, ведущих в конюшню. Торопливо прошел к дверям Айзека и уже взялся за ручку, как вдруг услышал позади какой-то шум.
      В пустой конюшне, протирая заспанные глаза, появился мальчишка-конюх. Он уставился на Кита словно на привидение.
      – Милорд! – воскликнул он, бросаясь к нему.
      – Джереми, пригляди за моим конем, – обратился к нему Кит. – Он устал и голоден: отведи его в стойло и задай корм, а я пока поговорю с Айзеком.
      – Милорд, Айзека здесь нет, – нервно ответил конюх.
      Кит удивленно взглянул на него.
      – О чем ты говоришь? – спросил он. – А где же он?
      Конюх молчал, уставившись в пол.
      – Видите ли, милорд, он… мы…
      – Выкладывай, парень! – потребовал Кит.
      – Мы отвезли его в вашу лесную хижину, – выпалил наконец конюх.
      – Зачем? – удивился Кит.
      – На случай, если они вернутся, милорд! – Юный конюх оглянулся через плечо. – В следующий раз они его точно убьют!
      – Убьют?! Да о чем ты говоришь, черт побери? – Несколькими широкими шагами Кит приблизился к пареньку, нависая над ним, словно башня. – Объясни, о чем ты!
      Парень вздрогнул.
      – Они были здесь, милорд. Искали вас… и миледи Блисс.
      – Да кто «они»?! – Кит понимал, что своим криком наводит ужас на и без того перепуганного мальчишку, но нетерпение в нем взяло верх над здравым смыслом.
      – Милорд Холм, – выдавил наконец парень, – и тот, другой, милорд Вилльерс.
      – Холм и Вилльерс! Когда они здесь были? Чего хотели?
      – Искали вас и миледи Блисс. Допрашивали Айзека, выясняли, где вы. Но он не хотел ничего говорить. Тогда они… лорд Холм… он приказал своим лакеям бить Айзека. Они оба здоровенные парни, с вот такими кулачищами! – Парень потряс головой, кривясь от мучительных воспоминаний. – Господи Иисусе, милорд, я думал, они его вовсе убьют!
      Кит ощутил, как захлестывает душу обжигающая ярость. Этот ублюдок посмел натравить на Айзека своих цепных псов! «Я убью Холма! – думал он. – Клянусь богом, убью!»
      Парень зашмыгал носом. Похоже, только мужская гордость удерживала его от слез, готовых покатиться по щекам.
      – Я им все рассказал, милорд, – признался он, краснея до корней волос. – Рассказал, куда вы уехали. Выдал вас, милорд… Но я так боялся, что они убьют Айзека! Он ведь ни за что вас не предаст – скорее умрет! Но я им все рассказал, чтобы они его отпустили. Простите меня, милорд.
      С тяжелым вздохом Кит положил руку юноше на плечо.
      – Ты поступил правильно, Джереми, – успокоил он конюха. – С Холмом и Вилльерсом я разберусь позже. Но что с Айзеком? Он выживет?
      Молодой конюх покачал головой.
      – Доктор не знает, милорд. Говорит, это станет ясно только через несколько дней.
      Кит сжал кулаки. Ярость ревела и билась в нем, точно живое существо; но он знал, что должен мыслить ясно и действовать разумно, не поддаваясь безрассудным порывам.
      – Оседлай мне свежую лошадь, Джереми. Поеду навестить Айзека.
      – А лорд Холм и лорд Вилльерс? – воскликнул Джереми. – Они ведь поехали на север! В Барторп-Холл!
      – Знаю, – угрюмо ответил Кит. – Но сейчас я не могу их остановить. Сперва выясню, что с Айзеком, затем уж буду думать о Холме и Вилльерсе.
      Кит едва дождался, пока Джереми оседлает коня. Взметнувшись в седло, он поскакал к лесу, объехав деревню стороной: чем меньше людей узнает, что он в Четеме, тем лучше.
      В этот самый миг, думал он, Бейзил Холм и Стивен Вилльерс, наверно, въезжают во двор Барторп-Холла. Если бы Кит в стремлении сократить путь не проехал большую часть дороги полями, то мог бы встретить их по пути. Возможно, даже сумел бы их остановить… Нет, сейчас он не будет об этом думать. Не станет беспокоиться о Блисс. Она – его жена, никогда больше она не позволит своему бывшему опекуну и этому гаденышу Вилльерсу их разлучить!
      С трепетом в сердце Кит вошел в домик, где жил сам и где умер его отец. Бесс, девушка из деревни, приходившая к нему убираться и готовить еду, была здесь и кипятила воду на очаге. Услышав шаги, она резко обернулась: хорошенький ротик округлился, в глазах застыл страх.
      – Милорд! – с облегчением воскликнула она. – Это вы! А я думала…
      – Что это лакеи Холма? – закончил Кит.
      – Да, – призналась она. – Вы привезли с собой миледи?
      – Нет, она осталась в Барторп-Холле в Йоркшире.
      – Ой, милорд! Ведь они прямо туда и едут! Милорд Холм и милорд Вилльерс! Они…
      – Знаю, – прервал ее Кит. – Джереми мне рассказал.
      – Им он тоже все рассказал, – недовольно проворчала девушка.
      – Бесс, он сделал это, чтобы спасти Айзека, – серьезно ответил Кит. – Он сказал, что испугался за его жизнь.
      – И правильно испугался, милорд, – вздохнула она, покосившись на кровать, задернутую старенькой занавеской.
      – Как он? – с дрожью в голосе спросил Кит.
      – Доктор говорит, что, наверно, выживет, хоть у стариков такие раны заживают хуже.
      Кит подошел к кровати и, отодвинув занавеску, взглянул на старого друга. Айзек лежал на спине, укрытый одеялом до подбородка; но и то, что увидел Кит, заставило его содрогнуться.
      Айзека едва можно было узнать. Все лицо его было в синяках и ссадинах, нос сломан. Под обоими глазами – огромные синяки. Он спал тяжело и неспокойно, морщась и постанывая во сне.
      – У него сломана левая рука, – шепотом рассказывала Бесс. – И нога. Доктор говорит, что он будет хромать до конца жизни.
      – Он прописал лекарства? – спросил Кит.
      – Да, оставил здесь лечебное средство. Вон, видите, флакончик на камине? Не знаю, что это такое, милорд, но так пахнет – просто чудо!
      Кит улыбнулся, несмотря на обуревающий его гнев.
      – А оно помогает, как тебе кажется?
      – Да, милорд, от этого лекарства он все время спит – а для него сейчас лучше всего спать. Я кормлю его, чем могу. Вон там, в горшке, каша-размазня. Сами понимаете, жевать он сейчас не может, но кашу можно просто глотать…
      – Ты молодец, Бесс, – похвалил Кит, ласково беря ее за руку. – Вижу, ты хорошо о нем заботишься.
      – Как же иначе, милорд? – просто ответила она. – Ведь он мне родня! Да и все мы здесь, в Четеме, – как одна семья.
      – Верно, – согласился Кит. Он заметил, что розовые щечки девушки побледнели, а под глазами залегли темные круги. – Ты устала, – заметил он. – Почему бы тебе не переночевать дома? А я посижу с ним.
      – Но, милорд! – запротестовала девушка. – Это неправильно! Вы не должны утруждаться…
      – Глупости, Бесс, – улыбнулся он. – Разве я не живу с вами? Разве не превратился за последнее время в простого крестьянина? Или все изменилось оттого, что теперь я женат на владелице замка Четем?
      – Женаты? – расширила глаза Бесс. – Вы, милорд? На леди Блисс?
      – Да, Бесс, и теперь Четем снова вернулся к де Уайлдам.
      По личику девушки расплылась широкая счастливая улыбка.
      – А теперь иди домой и отдыхай. Я посижу с Айзеком, а завтра, когда ты вернешься, уеду в Йоркшир. Доброй ночи, Бесс.
      – Доброй ночи, милорд.
      Девушка накинула шерстяной плащ и, завязав тесемки на башмаках, вышла на улицу, в холодную, ветреную ночь.
      – Бесс! – окликнул ее Кит с крыльца. – Матери можешь сказать, что я здесь, но больше об этом не должен знать никто.
      – Как скажете, милорд, – без лишних вопросов согласилась Бесс и растаяла в ночи.
 
      На следующее утро, вскоре после рассвета, Кит отправился в обратный путь. Теперь он не так волновался за Айзека. Ночью старик очнулся и обрадовался до слез, увидев у своей постели молодого лорда. Узнав, что Кит и Блисс поженились, он не стал скрывать радости и потребовал от Кита немедленно вернуться в Йоркшир, чтобы сэр Бейзил и Стивен Вилльерс не успели как-нибудь там напакостить. Кит, в свою очередь, пообещал Айзеку, что скоро вернется в Четем хозяином – а хозяйкой в замке станет прекрасная Блисс.
      Но уверенность Кита в счастливом будущем растаяла, едва он ступил во двор Барторп-Холла. Здесь было пустынно и тихо: казалось, в воздухе пахло бедой. Где же Блисс? – думал Кит, спешиваясь. Почему не спешит ему навстречу?
      Дверь была заперта. Кит постучал, и на пороге появился дворецкий Валентайн, но вместо того чтобы впустить молодого хозяина, слуга преградил ему путь.
      – Прошу прощения, милорд, но у меня приказ не впускать вас в замок.
      – Приказ? – ошарашенно повторил Кит. – О чем вы говорите, Валентайн? Где леди де Уайлд?
      – Миледи уехала, милорд. Возвратилась в Лондон вместе с милордом Холмом и милордом Вилльерсом.
      – Холм и Вилльерс увезли ее! – взревел Кит. – Почему же ты их не остановил?!
      – Она уехала по своей воле, милорд. И я выполняю ее приказ. Простите, милорд. Ваши вещи упакованы и сложены в экипаж на конюшне.
      – Но, Валентайн, – воскликнул Кит, – не могу поверить, чтобы Блисс…
      – Простите, милорд, – отводя глаза, ответил дворецкий, – но у меня приказ. Прощайте, милорд.
      И он захлопнул тяжелую дверь перед носом у Кита.

      – Я начал дело о расторжении брака, – сообщил сэр Бейзил за ужином вскоре после возвращения в Лондон.
      – И как долго оно продлится? – тихо спросила Блисс, не отрывая взгляда от нетронутой тарелки. Она боялась выдать себя выражением лица.
      – Суды работают медленно, – ответил опекун. – Но не думаю, что дело затянется. Благодари бога, что ты была помолвлена со Стивеном! Поскольку брачный контракт был нарушен, мы можем требовать признания брака недействительным. В противном случае пришлось бы просить о разводе – а для этого необходимо разрешение парламента. – Он печально покачал головой. – Но даже так это нам дорого обойдется.
      Блисс встала, отложив салфетку.
      – Если не возражаете, сэр…
      – Ты даже не притронулась к ужину! – заметил сэр Бейзил. – Почти ничего не ешь с тех пор, как мы вернулись!
      Блисс вяло махнула рукой и пошла прочь из столовой… но сэр Бейзил остановил ее.
      – Блисс! – Он отложил нож и вилку. – Стивен сказал мне, что ты согласна выйти за него замуж после расторжения брака.
      – Да, согласна, – ответила Блисс.
      – Отлично. – Сэр Бейзил благожелательно улыбнулся. Наконец-то, думал он, его подопечная повзрослела и взялась за ум! – Из вас получится прекрасная пара!
      Блисс кивнула и вышла. Прекрасная пара… Да, наверно. Она принесет в семью богатство, Стивен – имя и связи. Именно по такому принципу заключаются браки среди аристократов. «Прекрасная пара!» – скажут о них все вокруг.
      В их семье не будет лишь одного, думала Блисс, поднимаясь в спальню, чтобы переодеться к предстоящему балу, куда должна была ехать со Стивеном. Любви. Она не чувствует к Стивену ничего, кроме – в лучшем случае – дружеского расположения. Он не способен тронуть ее сердце, взволновать душу. А значит, не способен ранить ее так, как ранил Кит. С ним Блисс будет в безопасности.
 
      Бальный зал в Рутленд-хаусе сияла сотнями свечей. Стены его были отделаны дубом, мраморный пол блестел черно-белыми квадратами. Музыканты графа Рутленда не жалели сил, играя один танец за другим.
      – Блисс, не хочешь потанцевать? – спросил Стивен, появляясь рядом с ней с бокалом наливки в руках.
      Блисс покачала головой.
      – Не особенно. Лучше посижу здесь, у дверей.
      Она указала на ряд позолоченных стульев, где восседали пожилые кумушки, обсуждая своих детей и отчаянно сплетничая о чужих. За стеклянными дверями сиял освещенный фонарями сад; он выходил на Темзу, откуда приплыли на бал на лодках те гости, чьи особняки стояли по берегам реки, – в том числе и Блисс со Стивеном.
      – Как пожелаешь, – ответил Стивен, присаживаясь рядом.
      Блисс улыбнулась.
      – Тебе незачем составлять мне компанию, – заметила она. – Я слышала, что в том конце зала лорд Рутленд открыл карточный салон. Почему бы тебе не пойти туда и не развлечься?
      Глаза Стивена заблестели; он покосился в сторону резных дверей в соседний зал, где немедленно по прибытии исчезало немалое число гостей – всем известных картежников. Стивен понимал, что лучше остаться с Блисс, но искушение было сильнее его.
      – Хорошо, – сказал он наконец, – но только на несколько минут. Обещаю, я не задержусь надолго. Если решишь уйти, пришли за мной кого-нибудь.
      – Обязательно, – пообещала Блисс. – А теперь иди. Желаю приятно повеселиться.
      Она проводила Стивена задумчивым взглядом. В последнее время он стал так внимателен и предупредителен, что Блисс терзало чувство вины. Она, его нареченная, сбежала с другим, тайком обвенчалась, спала с ним… А Стивен возится с ней, словно с тяжелобольной, беспрекословно выполняя все ее желания и боясь задеть ее неосторожным словом.
      Блисс улыбнулась, расправляя пышные юбки персикового цвета. Спереди юбка была обшита кантом цвета слоновой кости, украшенным мелкими жемчужинами. С рукавов длиной до локтя свисали роскошные кружева. В ложбинке между грудей, открытой низким вырезом, покоилась огромная жемчужина причудливой формы на длинной цепочке.
      Приятно, когда о тебе так заботятся, думала Блисс. Хоть и неясно, долго ли это продлится…
      – Миледи! – обратился к ней какой-то мужчина.
      Блисс подняла голову. Перед ней остановился молодой человек с темными волосами и ярко-голубыми глазами. Алый с золотом камзол очень шел ему.
      – Сэр? – ответила Блисс.
      – Мое имя виконт Баствик. Вильям. Не хотите ли потанцевать со мной?
      Блисс хотела было отказаться – но юноша был очень хорош собой, а неприкрытое восхищение в его голубых глазах бальзамом пролилось на ее израненное сердце. Увезенная опекуном едва ли не со школьной скамьи, она не успела насладиться флиртом и невинным кокетством с молодыми джентльменами.
      – С удовольствием, – ответила она, улыбнувшись и подавая ему руку.
      Вместе они заняли свои места в переполненной зале. С галереи грянул менуэт, и Блисс вместе с виконтом закружилась по комнате.
      Танец не дошел еще и до половины, когда швейцар у двери стукнул о паркетный пол жезлом и объявил о прибытии запоздавшего гостя:
      – Барон де Уайлд!
      Блисс не расслышала его слов. Гремела музыка, и все ее внимание было направлено на то, чтобы расслышать в этом громе пылкие комплименты виконта. Тем сильнее было ее потрясение, когда рядом с ней вдруг появился Кит.
      – Прошу прощения, – проговорил он, оттесняя юного красавца в сторону, – но, если не возражаете, мне хотелось бы потанцевать со своей женой.
      Виконт замер, не докончив па. В голубых глазах его отражалось глубочайшее изумление.
      – Но, – пробормотал он, глядя на Блисс, – я думал, вы… а… прошу прощения, миледи де Уайлд…
      Покраснев, молодой виконт ретировался. Кит взял Блисс за руку и непринужденно вступил в круг танцующих.
      – Что ты здесь делаешь? – прошипела Блисс, радуясь, что из-за грохота музыки их не смогут подслушать.
      Щеки ее пылали. Уголком глаза она заметила, как виконт Баствик, собрав вокруг себя с полдюжины молодых леди и джентльменов, с увлечением что-то им рассказывает. Не составляло труда догадаться, что именно. Оказывается, миледи Блисс, которую мы все считали невестой лорда Вилльерса, на самом деле – жена лорда де Уайлда! Как, того самого де Уайлда, отец которого примкнул к пуританским душегубам, участвовал в свержении Карла Первого и за свое предательство был лишен родовых земель?.. И так далее, и тому подобное.
      – Я мог бы задать тот же вопрос, – возразил Кит. – Помнится, я оставил тебя в Барторп-Холле: ты обещала ждать меня. Но когда я вернулся… ты сама знаешь, как меня там встретили.
      – Тогда ты знаешь и почему я уехала, – отрезала Блисс.
      – Понятия не имею! – ответил Кит.
      – Оставь меня в покое!
      Музыка смолкла. Воспользовавшись этим, Блисс вырвала руку из его руки и, не обращая внимания на десятки любопытных глаз, выбежала из бальной залы в прохладную темноту сада.
      Между деревьями блестела в лунном свете темная речная вода. Там, у спуска к реке, дожидались хозяев лодочники. Только бы добраться до лодки, думала Блисс. Только бы вернуться в Барторп-хаус, запереть ворота и приказать слугам не впускать внутрь человека в темно-синем шелковом камзоле!
      Позади послышались тяжелые решительные шаги.
      – Блисс! – сердито окликнул он.
      – Убирайся! – через плечо ответила Блисс, убыстряя шаг. – Оставь меня…
      Кит схватил ее за руку и развернул лицом к себе. Темные, как ночь, глаза его сверкали под нахмуренными бровями.
      – Отпусти меня! – закричала Блисс, тщетно пытаясь вырваться из его крепкой хватки.
      – Блисс! – воскликнул он. – Послушай! Послушай меня!
      – Не хочу! – вскричала она. – Довольно я тебя слушала! Больше ты меня не одурачишь!
      – Почему ты не дождалась меня? – спросил Кит. – Я бы все объяснил…
      – Ты знаешь, почему я не дождалась! – огрызнулась Блисс. – Потому что узнала, что ты лгал мне, с самого начала лгал!
      – Я собирался рассказать правду…
      – И когда же, милорд? – с сарказмом осведомилась она. – На пятую годовщину свадьбы? Или на десятую?
      – Клянусь, Блисс, – терпеливо повторил он, – я не хотел тебе лгать.
      – Однако у тебя отлично получилось, – презрительно отрезала Блисс.
      Кит зажмурился и глубоко вздохнул.
      – Послушай меня, Блисс. Выслушай – это все, о чем я прошу. Если бы ты дождалась…
      – Нет, нет! Не хочу тебя слушать! – Она отвернулась, чтобы скрыть переполнявшие ее чувства. – Мне плевать, что ты придумаешь в свое оправдание! Я по горло сыта ложью!
      – Черт побери! – взревел Кит. Терпение его было на исходе: ему хотелось схватить жену за плечи и хорошенько встряхнуть.
      – Ты все так и задумал с самого начала! – кричала Блисс. – «Прежде всего, – думал ты, – я изображу перед этой дурочкой романтическую и трагическую фигуру – благородного разбойника. Очарую ее поцелуем в лесу. Околдую, влюблю в себя, женюсь на ней – и верну отцовские владения. Снова стану хозяином замка Четем!»
      – Все было не так, – сдавленно произнес Кристофер.
      – Врешь! Врешь! – вскричала она и отвернулась, почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы. – Как ты, наверно, потешался надо мной!
      Кит протянул к ней руки. Его любимая страдала – и страдала гораздо сильнее, чем он мог предположить. Как он не догадался, что ее опекун и Стивен Вилльерс докопаются до правды и представят ее перед Блисс в невыгодном для Кита свете! Он был уверен, что вернется раньше, что сумеет ей все объяснить, – и теперь расплачивался за свою самоуверенность.
      – Не надо, Блисс! – негромко произнес он. – Не плачь!
      – Я не плачу! – фыркнула она, отталкивая его руку. – И не смей меня трогать!
      Они стояли рядом в мягком рассеянном свете фонарей. Блисс вздрогнула: в душу ее властно ворвались воспоминания, которые она так старалась вычеркнуть из памяти. Она и раньше знала, что Кит красив, что темные, как ночь, глаза его таят в себе неизведанные глубины, а от мужественного, с резкими чертами лица веет силой и прирожденной властностью. Но сейчас, сменив простую одежду разбойника Кита на роскошный наряд барона де Уайлда, он стал не только красив и мужествен, но и неповторимо элегантен.
      Хоть Блисс и знала, что должна его ненавидеть, сердце ее ныло от желания броситься к нему в объятия. Господи, почему этот негодяй так очаровал ее? Почему она не может относиться к нему так, как он того заслуживает?
      Почувствовав ее смятение, Кит придвинулся ближе.
      – Блисс, – почти шепотом произнес он, – я знаю, что причинил тебе боль. Но, поверь, я этого не хотел. Поверь хотя бы этому!
      – Я… – пробормотала Блисс. – Я не знаю…
      Рассудок приказывал ей бежать, сердце умоляло остаться и выслушать. Еще несколько минут назад она была уверена, что не позволит себе растаять, – сейчас эта уверенность обратилась в ничто. Все существо ее жаждало услышать объяснения Кита и поверить, что он в самом деле невиновен, что произошла какая-то ужасная ошибка…
      – Пойдем сядем, – предложил Кит, указывая на скамью под деревом.
      – Нет, – выдохнула Блисс.
      – Пойдем же, – повторил он, беря ее за руку.
      Дрожь прошла по ее телу, когда их руки соприкоснулись. Не сводя с любимой нежного взгляда, Кит подвел ее к скамье.
      – Не могу, – слабо прошептала Блисс.
      – Только на минуту, – пообещал он.
      Не в силах противиться, она покорно села. Кит уселся рядом, и внутренний голос немедленно предупредил Блисс об опасности. Неужели она снова подпадет под его чары и сдастся без борьбы? «Или ты так слаба, – спрашивал ее рассудок, – что не в силах даже вспомнить о боли, которую он причинил тебе и которая до сих пор жива в глубинах сердца? Беги! Он снова солжет, снова обманет, снова растопчет твою любовь!»
      Но стоило ей взглянуть в темные глаза Кита – и сердце перевернулось у нее в груди.
      – Кит, – начала она, и это слово прозвучало словно вздох в теплом, напоенном негой воздухе, – я не могу… ты не понимаешь, не можешь понять, как мне больно…
      – Прости меня, – тихо ответил Кит, беря в ладони ее лицо. – Прости меня, Блисс…
      Он наклонился к ней, и Блисс вздрогнула. Трепещущие губы приоткрылись в ожидании поцелуя. Ближе… еще ближе…
      – Блисс! – В дверях показался Стивен. – Блисс! Где ты?
      Блисс ахнула и, мгновенно опомнившись, воззрилась на Кита так, словно рядом с ней сидел сам дьявол.
      – Не обращай внимания! – приказал Кит.
      – Блисс! – снова позвал Стивен, спускаясь в сад.
      Блисс выскользнула из объятий Кита и бросилась бежать, потрясенная тем, что лишь чудом избежала новой беды. Кит вскочил, простирая руки, но она была уже далеко, только мелькали в воздухе развевающиеся рыжие кудри.
      – Стивен! – вскричала она, падая в объятия жениха. – Увези меня домой! Пожалуйста, скорее!
      – Мне сказали, что де Уайлд… – начал Стивен – и в этот миг заметил Кита, стоящего в тени. – Так вы здесь, – холодно заметил он. – Что вам нужно?
      – Мне нужна моя жена! – прорычал Кит. – Отпусти ее!
      Стивен разжал руки.
      – Я ее не в плену держу, – резко ответил он.
      – Блисс, иди сюда! – приказал Кит.
      Но Блисс затрясла головой и уткнулась лицом в светло-зеленый, отделанный золотом камзол Стивена, обеими руками вцепившись в тонкую ткань.
      – Отвези меня домой! – умоляла она, орошая камзол слезами.
      – Как пожелаешь, – ответил Стивен. В голосе его слышалось нескрываемое торжество.
      Обняв Блисс за талию, Стивен провел ее мимо Кита вниз по усыпанной гравием тропинке, к спуску на реку, где ждала их лодка. Даже не глядя на Кита, Стивен догадывался, что тот пылает яростью.
      Кит молча проводил их глазами, не пытаясь остановить. Шумная ссора только оттолкнет Блисс, поселив между ними еще большую вражду и недоверие. Но Кристофер де Уайлд – не из тех, кто легко сдается. Да, Блисс обижена и уязвлена – гораздо сильнее, чем он боялся. Чтобы снова завоевать ее, потребуется немало времени и сил. Не один день пройдет, прежде чем она хотя бы согласится его выслушать. Но по тому, как она смотрела на него сегодня, как дрожала при его прикосновении, как приоткрыла губы, ожидая поцелуя, Кит догадывался, что в глубине ее сердца под слоем пепла еще тлеет любовь.
      Он собирается снова разжечь этот костер. И никакой Стивен Вилльерс ему не помешает!

      После этого вечера Блисс заперлась в Барторп-хаусе. Она никуда не выходила даже в сопровождении Стивена, опасаясь новой встречи с Китом.
      – Блисс, но это смешно! – пенял ей Стивен однажды солнечным утром, когда они вместе прогуливались в саду за домом. – Двор переехал в Ньюмаркет. И мы могли бы уехать. Нет никаких причин…
      – Причина есть, – упрямо отвечала Блисс.
      – Де Уайлд! – пробормотал Стивен. – Но не можешь же ты всю жизнь просидеть в четырех стенах, боясь столкнуться с ним на улице!
      – Все изменится, когда мы расторгнем брак, – пообещала Блисс.
      – Ты так полагаешь? – не поверил Стивен. – Ты же одержима этим человеком! Не отрицай: ты постоянно думаешь о нем!
      Блисс и не собиралась отрицать правду. Образ Кита, словно призрак, преследовал ее дни и ночи напролет. С утра до вечера она думала о нем, а засыпая, видела его во сне. Не раз она просыпалась среди ночи, не понимая, как оказалась в Лондоне; сны возвращали ее в Барторп-Холл, в брачную ночь – единственную, когда они были вместе… Тогда Блисс верила, что все ее мечты исполнены, но, увы, именно там начался кошмар, от которого она не может избавиться и поныне.
      – Прости, Стивен, – пробормотала Блисс. – Я не могу объяснить…
      – Зато я могу, – прервал он. – Ты его любишь.
      – Нет! – Блисс побледнела. – Неправда!
      – Правда, – возразил Стивен. Он видел, что прекрасные глаза ее вновь наполнены слезами. – Прости, милая, я не должен был этого говорить. Иди ко мне.
      Он обнял Блисс, и та в ответ крепко обвила его руками. Увы, Стивен слишком хорошо знал, что даже в его объятиях невеста думает о другом. О разбойнике, который морозной ночью в Кенте украл у нее поцелуй, а затем – невинность и сердце.
      В это время Стивен заметил, что по усыпанной гравием дорожке к ним приближается Мерси.
      – Блисс! – негромко окликнул он.
      Она подняла глаза, и Стивен кивком головы указал на горничную. Блисс поспешно отступила от него, – с болью в сердце Стивен догадался, чем вызвана такая стеснительность. Мерси – союзница Кита, и Блисс не хочет, чтобы она донесла ему о разыгравшейся в саду трогательной сцене.
      – Что такое, Мерси? – спросила Блисс, когда горничная приблизилась.
      – Миледи, за вами прислали из дворца. Вас хочет видеть король!
      – Король? – Блисс переглянулась со Стивеном. – Но ведь весь двор в Ньюмаркете!
      Стивен пожал плечами.
      – Не знаю, с чего вдруг ему вздумалось вернуться.
      Заинтересованная, Блисс вернулась в дом и переоделась с помощью Мерси. Лодочник подвез ее к лестнице, ведущей в Уайтхолл. На ступенях ее встречал Вильям Чиффинч, хранитель королевских покоев.
      – Будьте любезны следовать за мной, миледи, – пригласил он ее, поднимаясь вверх по Королевской лестнице.
      Вместе они вошли в опочивальню, и Блисс ощутила минутное смятение. Она знала, что король нередко приглашает дам к себе в спальню – и обычно с весьма недвусмысленными целями. Но ведь она не давала ему повода, думала Блисс. Ей нравится король; она восхищается его остроумием, галантностью, удивительным обаянием, не имеющим ничего общего ни с внешностью, ни с высоким положением. Но никогда она не проявляла желания заменить Барбару Каслмейн – или дюжину других женщин – в королевской постели!
      – Мастер Чиффинч… – начала она, заметив, что слуга отвесил поклон и собирается удалиться.
      Вместо ответа Чиффинч указал на дверь в дальней стене комнаты. Не успел он скрыться, как эта дверь отворилась, и на пороге опочивальни появился король.
      Блисс присела до пола в низком реверансе. Ноги у нее подкашивались от волнения: едва ли она смогла бы встать, если бы король не протянул ей руку.
      – Как давно я вас не видел! – улыбаясь, заметил он. В темных, выразительных глазах на породистом лице его светилось откровенное восхищение. – Я скучал по вас, дорогая.
      – Я удивлена, что ваше величество заметили мое отсутствие, – ответила Блисс, не поднимая глаз.
      – Неужели? – Изящной рукой, усыпанной перстнями, король поднял голову Блисс за подбородок. – Взгляните на меня, Блисс. Откуда эта внезапная робость?
      Глаза Блисс невольно скользнули в сторону огромного королевского ложа, сверкающего тусклым серебром в рассеянном свете, проникающем сквозь задернутые занавеси. Все четыре столбика кровати тянулись вверх острыми шпилями; на них колыхались плюмажи из страусовых перьев. Блисс с трудом сглотнула, закусив губу.
      Король громко расхохотался, чем удивил и даже испугал ее.
      – Бог ты мой! – воскликнул он со смехом. – Так вы думали, я пригласил вас сюда для… – И он снова разразился громким раскатистым смехом. – Милая моя Блисс, хоть вы и красавица, хоть, не стану скрывать, я желаю вас, но сегодня хотел увидеться с вами наедине совсем с другой целью. Мне нужно знать, правдивы ли ходящие о вас слухи.
      – Какие слухи, государь? – спросила ободренная Блисс.
      – Дорогая моя, о вас рассказывают удивительную историю, – ответил король, усаживаясь в большое резное кресло и знаком приглашая Блисс сесть рядом. – Говорят, что вы замужем за молодым Кристофером, сыном барона де Уайлда.
      – Это правда, – призналась Блисс, – но мой брак был ошибкой.
      – Расскажите мне все, – попросил король.
      И Блисс поведала ему всю правду – от первой встречи с Китом до того страшного дня, когда сэр Бейзил и Стивен рассказали ей правду о человеке, с которым она только что обвенчалась.
      Рассказ не дошел и до половины, когда король протянул Блисс свой носовой платок. К концу повествования платок промок насквозь.
      – Сэр Бейзил подал прошение о признании брака недействительным, – сказал король, когда Блисс закончила рассказ. – Блисс, вы действительно этого хотите?
      Всхлипнув, девушка кивнула.
      – Да, – ответила она. – Я действительно этого хочу.
      – А вы разговаривали со своим му… с лордом де Уайлдом? – допытывался король.
      – Нет, если не считать одного короткого разговора в Рутленд-хаусе. Тогда он сказал, что не хотел причинить мне боль. Но он лгал мне, лгал с самого начала. Обманывал меня по собственной воле. И этого я ему никогда не прощу!
      – Серьезное обвинение, – заметил король.
      – И еще я считаю, – горячо продолжала Блисс, – что он женился на мне, только чтобы получить обратно свое родовое поместье Четем!
      Король улыбнулся.
      – Никогда не поверю, что здоровый мужчина с горячей кровью способен жениться на вас только ради какого-то там поместья. Мне кажется, вам стоит с ним поговорить. Надо же выслушать и другую сторону, верно? Вот почему я пригласил сюда и его.
      – Нет, государь, прошу вас! – воскликнула Блисс, вскакивая с кресла.
      – Блисс, это приказ. Я буду в соседней комнате. – Он указал на дверь королевского кабинета – своей «святая святых», куда никто не мог войти без его личного дозволения.
      Подойдя к входной двери, король сказал несколько слов Чиффинчу, затем обернулся к Блисс. Лицо его было сурово.
      – Не могу! – прошептала Блисс, глядя на него умоляющими глазами.
      – Но должны, – твердо ответил король и вышел, оставив ее одну.
      Блисс стиснула кулаки и уставилась на подол собственной кружевной юбки. Позади отворилась и снова закрылась дверь. Послышались шаги. И наконец тишину разрезал голос, пронзивший ей сердце, словно удар кинжала:
      – Блисс!
      С сильно бьющимся сердцем она обернулась и увидела мужа.
      – Здравствуй, Кит, – тихо сказала она. – Король приказал мне выслушать твои… извинения.
      Кит опустился в кресло, где только что сидел король. Блисс сжала кулаки так, что костяшки пальцев побелели; дыхание ее стало частым и затрудненным. И все же она вынудила себя не вскакивать с места.
      – Попрощавшись с тобой, – начал Кит, – я направился в Лондон, чтобы просить у короля помилования для моего отца. Я не хотел, чтобы его бесчестье омрачило нашу совместную жизнь. Не хотел, чтобы ты стыдилась носить имя де Уайлдов. Но перед этим я решил заехать в Четем и там узнал, что Айзек при смерти… – Блисс ахнула. – Да. Его избили до полусмерти лакеи твоего опекуна.
      – Но почему? – воскликнула Блисс.
      – Он не хотел говорить, куда мы скрылись. В конце концов один молодой конюх рассказал все, чтобы спасти Айзеку жизнь. Если бы не он… – Кит покачал головой. – Словом, я оставался там, пока не стало ясно, что Айзек выживет. Тогда я помчался обратно в Барторп-Холл. Надеялся добраться туда раньше, чем лорд Холм и Вилльерс успеют настроить тебя против меня… Но, увы, опоздал. Ты знаешь, какой прием меня там ожидал.
      Блисс покраснела, представив, как верный дворецкий по ее приказу прогнал Кита с порога. Она велела вышвырнуть его вон – так и произошло.
      – Вот зачем я уезжал, – закончил Кит. – Если бы только ты дождалась моего возвращения!
      Блисс вскочила.
      – Какая разница, почему и зачем! – воскликнула она. – Главное, что наш брак основан на лжи, и с ним лучше покончить!
      – Ты моя жена, Блисс, – возразил Кит, вставая вслед за ней. – Никто не сможет нас разлучить! Никто и ничто!
      – Сэр Бейзил начал дело о расторжении брака, – объявила Блисс.
      – Будь он проклят! – взревел Кит. – Ублюдок!
      – И я согласилась, – продолжила она.
      – Не может быть! – Кит схватил ее за руки. – Блисс, ты не могла этого сделать!
      – Как видишь, смогла! – крикнула она, вырываясь. – И сделала! Я ненавижу тебя, слышишь, ненавижу!
      Кит отступил назад. Волнение на его лице сменилось холодной яростью.
      – А что потом? – ледяным голосом спросил он.
      – А потом, – с мстительной радостью ответила Блисс, – я выйду замуж за Стивена Вилльерса!
      Глаза Кита сверкнули. Он шагнул к ней и прошептал, стоя так близко, что Блисс чувствовала на щеке его горячее дыхание:
      – Попробуйте, миледи Блисс, и, клянусь, не пройдет и недели, как вы станете вдовой!
      В это время дверь кабинета распахнулась, и вошел король. Муж и жена отпрянули друг от друга, Кит склонился в поклоне, Блисс – в реверансе.
      – Итак? – спросил король, входя в спальню. Неизменная пара спаниелей сопровождала его по пятам. – Вы его выслушали?
      – Да, государь, – кивнув, ответила Блисс.
      – И по-прежнему хотите расторгнуть брак?
      Блисс не осмеливалась взглянуть на Кита – но, даже не поднимая глаз, чувствовала его бешеную ярость. Она знала, что глаза его пылают, а губы сжаты в суровую тонкую линию.
      – Да, – вздрогнув, прошептала она.
      – Что ж, тогда прошению будет дан ход.
      – Теперь мне можно уйти? – пролепетала Блисс, чувствуя, что силы ее на исходе.
      – Да, конечно. Отправляйтесь домой, леди Блисс. – Король кивнул в сторону входной двери. – Вильям проводит вас к реке.
      Блисс сделала реверанс и стремительно вылетела за дверь. Король обернулся к Киту.
      – Мои соболезнования, – мягко произнес он. – Потерять такое чудесное создание…
      Когда Кит повернулся к королю, взгляд его был холоден, как лед.
      – Государь, я еще не потерял ее, – негромко ответил он. – И я убью человека, который пытается ее у меня отнять.
      Он поклонился и вышел, не дожидаясь королевского позволения. Карл проводил молодого барона задумчивым взглядом. Он понимал, что история еще не окончена, догадывался и о том, что конец ее будет трагическим. Но для кого? Для Блисс? Кита? Или, может быть, для молодого Вилльерса?

      Прошло несколько недель, а Киту так и не удавалось увидеться с Блисс. После встречи в Уайтхолле она замуровала себя в четырех стенах Барторп-хауса на Стрэнде. У запертых ворот стояла стража, спуск к реке тоже охранялся. Блисс не появлялась ни на балах, ни в театре, ни в модных и галантерейных лавках. Кажется, даже не выходила в сад подышать воздухом!
      Кит не сомневался, что это решение самой Блисс. Свидание во дворце потрясло и напугало ее. Впрочем, опекун и Вилльерсы, несомненно, поощряют ее добровольное затворничество. Они стремятся держать ее подальше от мужа до тех пор, пока она не выйдет за Стивена и не окажется отрезана от него навсегда.
      Лицо Кита окаменело от ненависти. Неужели эти глупцы полагают, что он откажется от Блисс лишь потому, что деньги и влияние позволили им быстро протащить через суд решение о расторжении брака?
      На столе у Кита лежали бумаги, удостоверяющие, что Блисс, так недолго принадлежавшая ему, возвращает себе девичью фамилию и не может более считаться замужней. Брак признан недействительным, гласили документы, поскольку при заключении его нарушен брачный контракт со Стивеном, лордом Вилльерсом.
      «Нарушение контракта! – Большими шагами Кит подошел к окну гостиной, выходящему на Саффолк-стрит. – Это не причина – только повод. В чем же истинная причина расторжения брака?»
      Кит улыбнулся – горько, с презрительной насмешкой над собой. Блисс разорвала брачные узы, потому что муж, которого она считала разбойником с большой дороги, оказался бароном!
      Но сам Кит понимал, что дело не в этом. Он солгал ей. Скрыл правду, которую знали все в Четеме. Этого Блисс и не может ему простить – может быть, не простит никогда.
      Но как он мог сказать правду? Ведь она считала его отца предателем! Узнав, что унаследовала от лорда де Уайлда не только поместье, но и тяготеющее над родом бесчестие, Блисс разорвала бы отношения с Китом – и он не смог бы ее винить.
      Но что толку размышлять, если бы да кабы… Прошлое не изменишь, и сейчас Кит должен думать только о будущем. Блисс – его жена, его возлюбленная. Она принадлежит ему, и только ему. Он убьет любого, кто попытается отнять у него Блисс! В том числе и Стивена, лорда Вилльерса.
 
      Несколько раз в год весь двор переселялся в Ньюмаркет, где проходили лошадиные бега и королевские любовные интрижки. Посреди поля вырастали роскошные шатры придворных, сам король по традиции останавливался в Одли-Энде, загородном доме графа Саффолка.
      Пять дней спустя после переезда двора в Ньюмаркет прибыла и Блисс с сэром Бейзилом. Вилльерсы были уже здесь: они приехали вместе с герцогом Бекингемом (который, к слову сказать, заметив, где чаще всего останавливается король, немедленно выстроил себе так близко к Одли-Энду, как только мог, внушительный особняк).
      – Вот мы и приехали, дорогая, – заметил сэр Бейзил, когда карета их въехала в ворота герцогского дома.
      Блисс подняла глаза на кирпичный особняк. От нее не укрылось, что он выстроен напоказ – и, в полном соответствии с характером герцога, хоть на несколько дюймов, но выше Одли-Энда.
      – И надолго ли мы здесь останемся? – спросила Блисс, глядя, как с крыльца торопливо сбегает лакей в герцогской ливрее.
      – Уедем только вместе с королем. Ну, улыбнись же, Блисс! Ты ведь знаешь, герцог не терпит постных лиц!
      Блисс покорно изобразила улыбку и, опираясь на руку опекуна, поднялась на крыльцо, где уже стоял, встречая гостей, сам герцог.
      – Наконец-то, наконец-то! – воскликнул он, подхватывая Блисс под руку; затем, окинув сэра Бейзила равнодушным взглядом, заметил: – А, и вы здесь, Холм!
      Блисс хотелось вырвать руку и бежать без оглядки. Она ненавидела и боялась герцога. Хотя с будущей родственницей он был неизменно ласков, в голосе и взгляде его было что-то такое, от чего у Блисс мороз шел по коже. Скандальным слухам о герцоге, ходящим по Лондону, можно было и не верить – но трудно не доверять собственному чутью, которое ясно говорит, что от этого человека нужно держаться подальше.
      Впрочем, Блисс сама не могла понять, чего именно боится. Герцог не пытался затащить ее в постель, не делал непристойных намеков – однако она не могла отделаться от впечатления, что ему что-то от нее нужно. Что-то очень неприятное.
      – Стивена здесь нет, – говорил между тем герцог. – Поехал вместе с королем осматривать поле для бегов. Зато леди Вилльерс и Летиция остались здесь.
      – Замечательно, – поморщившись, ответила Блисс.
      Герцог расхохотался так, что его белокурый завитой парик затрясся.
      – Совершенно с вами согласен, – понизив голос, заметил он. – Эта женщина – настоящая пила, а ее чахоточная доченька – зануда и интриганка к тому же! Вы знаете, что она твердо намерена выйти замуж за этого шотландского игрока, Ангуса Камерона?
      – Да, – ответила Блисс. – И надеется, что я буду содержать их обоих.
      – А вы будете? – спросил герцог.
      Блисс пожала плечами.
      – Это не от меня зависит, ваша светлость. После свадьбы все мое состояние перейдет в руки Стивена.
      – Может быть, в наших силах помочь вашей беде, – туманно заметил герцог.
      – Что вы имеете в виду? – удивилась Блисс.
      Герцог загадочно усмехнулся и покачал головой.
      – Всему свое время, моя прелесть, всему свое время. Теперь поздоровайтесь с леди Вилльерс и Летицией – а после этого я отвезу вас к Стивену. И к королю.
 
      Час спустя Блисс вместе с герцогом верхом поднималась на вершину холма, где король, Стивен и еще несколько джентльменов наблюдали за жокеями, тренирующими лошадей. Кто-то из компании заметил подъезжающих и обратил на них внимание остальных. При виде герцога все, кроме короля, сняли шляпы.
      – Ах, Джордж, это ты! – воскликнул король, наконец отрывая взор от всадников в долине. – Посмотри-ка – вон тот гнедой, которого ты купил для меня! Хорош, верно? – Он указал вниз, на поле для бегов. – Его тренирует Росуэлл.
      – Хороший жокей, – пробормотал Бекингем.
      – Леди Блисс! – Король приветливо улыбнулся и заговорил тем игривым тоном, какой всегда использовал в разговорах с хорошенькими женщинами. – Как я рад вашему появлению! Вы не представляете, до чего приятно увидеть посреди этих убогих физиономий хоть одно хорошенькое личико!
      Обладатели «убогих физиономий» подобострастно захихикали и раздвинулись в стороны, освобождая путь Блисс.
      – Я думал, что встречу здесь кузину, – заметил герцог.
      – В последнее время миледи Каслмейн до полудня не выходит из будуара, – ответил король.
      – И правильно делает. Яркое утреннее солнце безжалостно к стареющим красавицам – особенно рядом с иной красотой, юной и свежей!
      И он с ужимкой поднес руку Блисс к губам. Придворные снова захихикали. Бросив взгляд на короля, Блисс заметила, что он серьезно и задумчиво рассматривает ее из-под полуприкрытых тяжелых век.
      Внезапно Блисс осенило. Все понятно! Поняв, что король устал от Каслмейн, Бекингем решил вовремя и с выгодой для семьи заменить ее, подложив в постель Карлу другую женщину из семейства Вилльерс!
      Знает ли Стивен о планах кузена? Блисс бросила взгляд на жениха, но тот, казалось, был всецело поглощен упражнениями жокеев. Обычно бледное лицо его раскраснелось, но больше ничто не выдавало его истинных чувств.
      От него защиты не дождешься, поняла Блисс. В угоду своему могущественному кузену он сам приведет меня в королевскую опочивальню! Боже правый, есть ли на свете такая мерзость, на которую не пойдут Вилльерсы, чтобы пополнить кошелек?
      Блисс вздрогнула, к горлу подступила тошнота. Так вот какую судьбу уготовила ей будущая родня? Постыдную роль королевской шлюхи! Знает ли Стивен о планах герцога? Знает ли сэр Бейзил? Неужели никто ее не защитит, не спасет от уготованной ей участи…
      В это время она заметила внизу, среди лабиринта разноцветных шатров и палаток, всадника на мощном чалом жеребце. Дыхание Блисс пресеклось в груди: хоть она и не могла разглядеть лица незнакомца, сердце подсказало, кто это. Кит! Ее муж… Нет, больше не муж. Кит поклялся убить того, кто попытается заполучить ее. Он имел в виду Стивена. Но что, если судьба толкнет ее в объятия короля? Что он станет делать?
      Ужас охватил Блисс при одной мысли о том, что может случиться. Сможет ли вассальная верность в душе Кита победить любовь? Или ревность возьмет верх над здравым смыслом? Ведь отец Кита когда-то поднял руку на короля – отца нынешнего государя…
      – Блисс! – раздался над ухом голос Стивена. – С тобой все в порядке? Ты вдруг так побледнела!
      – Давай вернемся в Бекингем-хаус, – тихо попросила Блисс. – Пожалуйста!
      Стивен не стал спорить.
      – С позволения вашего величества, – громко объявил он, – мне хотелось бы отвезти Блисс домой.
      – Что? – рассеянно спросил король, затем перевел взгляд на Блисс и улыбнулся. – Да, конечно. Отвези ее домой, мой мальчик. Красавицам вреден солнечный свет. – Все с той же улыбкой он поднес руку Блисс к губам. – Отдыхайте, моя радость. Надеюсь увидеть вас сегодня вечером на балу в Одли-Энде.
      – Она обязательно там будет, – пообещал герцог, не дав Блисс возможности ответить самой.
      Пришпорив лошадей, Блисс и Стивен поскакали назад к Бекингем-хаусу. Блисс обернулась, выискивая среди моря цветастых палаток Кита. Но он уже исчез. Может быть, его там и не было, с надеждой сказала себе Блисс. Она просто воображает всякие глупости. Просто кто-то, похожий на него…
      Но она не умела обманывать себя. Это был Кит. Он приехал сюда, чтобы предъявить свои права на нее. Чтобы бросить вызов Стивену. Блисс не сомневалась, что встреча соперников состоится здесь, в Ньюмаркете. И для одного из них свидание станет роковым.
 
      Была уже поздняя ночь, когда Вилльерсы вернулись из Одли-Энда. Торопливо пожелав будущей родне спокойной ночи, Блисс взлетела по лестнице к себе в спальню. Она молчала, пока Мерси стелила постель и помогала хозяйке раздеться. Когда горничная взялась за гребень, Блисс отослала ее взмахом руки. Ей хотелось остаться одной.
      Дверь за горничной закрылась, и Блисс присела у туалетного столика, потерянно вглядываясь в зеркало. «Я выгляжу как всегда», – с удивлением подумала она. Блисс казалось, что прошедшие несколько часов не могли не оставить на ней неизгладимого следа.
      Блисс вздрогнула: события сегодняшнего вечера вновь всплыли в памяти во всей своей уродливой неприглядности. Сомнения нет, это заговор. В нем участвуют герцог и леди Вилльерс; да и Стивен, и сэр Бейзил, несомненно, знали, что ожидает Блисс в Одли-Энде, и сознательно постарались оставить ее наедине с королем.
      Строго говоря, ничего ужасного не произошло. Ужин протекал в дружеской, почти интимной обстановке; и когда король выразил желание показать Блисс портрет недавно купленной им скаковой лошади, а остальные в один голос заявили, что уже видели эту картину, Блисс не заподозрила ничего дурного.
      Так Блисс и король остались наедине в крохотной прихожей. Комната была освещена лишь парой свечей по обеим сторонам картины. Блисс выразила восхищение, впрочем, не вполне искреннее: близость короля так смущала ее, что на портрет она почти и не смотрела. И вдруг…
      И вдруг она оказалась в его объятиях. Обвив рукой тонкую талию, король привлек девушку к себе. Губами он припал к ее губам, в то же время пытаясь спустить с плеч платье с глубоким вырезом. Губы у него были влажные, дыхание – тяжелое и горячее.
      – Нет! – взмолилась Блисс. – Пожалуйста, не надо! Отпустите меня!
      Она билась у него в руках, словно пойманная птица, – и наконец ее мольбы достигли слуха короля. Карл разжал руки, глядя на нее холодно и надменно.
      – Прошу прощения, дорогая моя, – произнес он. – Не думал, что я вам настолько отвратителен.
      – Вы вовсе не отвратительны, – пробормотала Блисс. – Но я… – Она мучительно покраснела, подбирая подходящие слова, и наконец в отчаянии выпалила: – Я – не леди Каслмейн!
      Взгляд короля немного потеплел.
      – Да, я должен был догадаться. Но мне казалось… я был уверен, что Бекингем ознакомил вас со своими планами.
      – Я подозревала, что он задумал, – ответила Блисс, – но мне не верилось…
      – А я вас напугал, – мягко закончил король. – Вы так молоды и, очевидно, более невинны, чем я думал. Хорошо, леди Блисс, вернемся к гостям. Как видно, наше с вами время еще не пришло.
      Теперь, обдумывая все происшедшее в уютной тиши спальни, Блисс понимала, что радовалась напрасно. Король не оставил мысли сделать ее своей любовницей – только дал ей кратковременную передышку. Очевидно – так следовало из его слов, – Карл полагал, что, выйдя замуж за Стивена, она повзрослеет, поумнеет и, отбросив глупое девичье ломание, без колебаний согласится сменить кузину мужа в должности королевской фаворитки.
      Темная туча нависла над ней, и Блисс не видела в будущем ни одного просвета. Невидящим взором она смотрела в зеркало, и по щекам ее текли слезы.
      И вдруг тишину в комнате разорвал знакомый голос:
      – О чем ты плачешь, Блисс?
      Блисс, ахнув, вскочила на ноги. В дальнем углу комнаты стоял Кит, лицо его было в тени, но глаза горели, как угли. Длинные волосы его, перехваченные на затылке лентой, в тени казались одного цвета с черным плащом.
      – Кит! – прошептала Блисс. Она не осмеливалась верить, что Кит пробрался в дом герцога, что он снова с ней, однако же он здесь, такой же, как всегда, высокий, сильный, красивый… и встревоженный. Господи, он тревожится за нее!
      – О чем ты плачешь? – повторил он. Голос его усмирял горькое отчаяние Блисс.
      В этом человеке соединилось все – опасность и защита, гибель и спасение. Кит раскрыл объятия – и Блисс бросилась ему на грудь, словно надеялась найти в его сильных руках убежище от мира – жестокого чудовища, что пожирает своих жертв, приманивая их мишурным блеском.

      Отправляясь к Блисс, Кит постарался ожесточить свое сердце. Он собирался сказать ей раз и навсегда, что, если она предпочитает ему Вилльерса, может к своему Вилльерсу и отправляться – и черт с ними обоими! Он уже почти убедил себя, что хочет с ней порвать. Но слезы, а затем отчаянные рыдания Блисс обескуражили и испугали его, и все заранее заготовленные резкие слова вылетели у него из головы.
      – Блисс! – прошептал он, зарывшись лицом в ее роскошные кудри, огненными волнами разметавшиеся по плечам. – Блисс, успокойся, объясни, что случилось?
      Вместо ответа Блисс зарыдала еще пуще. Белоснежная льняная рубашка Кита мгновенно промокла от слез.
      – Не… не могу! – захлебываясь слезами, прошептала она.
      – Конечно, можешь! – возразил он. – Расскажи мне, милая. Что такое стряслось? Как будто никто не умер…
      – Хуже, гораздо хуже! – воскликнула Блисс. – Стать королевской шлюхой – это для меня хуже смерти!
      – Королевской… кем? – нахмурился Кит. – О чем ты говоришь?
      Блисс всхлипнула в последний раз и, высвободившись из объятий Кита, повернулась к нему спиной и обхватила себя руками.
      – Они хотят, чтобы я заменила Каслмейн в постели короля, – убитым голосом сказала она.
      – Они… – Кит изумленно воззрился на нее. – Кто это «они»?
      Блисс пожала плечами.
      – Ну, Бекингем, король…
      – И Стивен, и сэр Бейзил?
      – Не знаю. – Блисс прижала ладонь ко лбу. – С сэром Бейзилом все ясно – он продаст меня самому дьяволу, если тот хорошо заплатит. Что же до Стивена… он и рад бы возразить, да не смеет противиться воле Бекингема. Если герцог с королем не бросят своей затеи, Стивен просто отвернется и притворится, что ничего не замечает.
      – Ублюдки! – выругался Кит. – Ну а ты сама чего хочешь?
      Блисс резко обернулась к нему; янтарные глаза ее вспыхнули гневом.
      – Как ты можешь спрашивать? И ты воображаешь, что я по доброй воле лягу в постель с королем? Будь ты проклят, Кит! Я тебя ненавижу!
      И она снова разразилась слезами.
      – Неправда, – мягко ответил Кит, подходя к ней ближе. – Прости, что я задал такой вопрос. Просто… – Он оглянулся кругом. – Меня убивает сама мысль, что ты ночуешь под крышей герцога, в логове семейки Вилльерс. Или ты не понимаешь, что это за люди – Бекингем, Каслмейн, леди Дафна, все они? Алчные, корыстные, бессердечные, во всем на свете видящие лишь источник наживы… Каслмейн теряет влияние на короля, скоро Карл начнет подыскивать себе новую любовницу. Если этой любовницей станешь ты, Вилльерсы останутся у руля. Все очень просто – голый расчет!
      – Ты думаешь, Каслмейн тоже участвует в заговоре? – с любопытством спросила Блисс.
      – Едва ли. Она тщеславна сверх всякой меры и ни за что не допустит, чтобы король потерял к ней интерес. Нет, думаю, Бекингем затеял интригу за спиной у «дорогой кузины».
      Блисс вздрогнула.
      – Этого не будет, Кит, – твердо ответила она. – Я никогда не стану королевской игрушкой.
      – Знаю, милая, – ответил он, – а вот они тебя совсем не знают.
      Достав из кармана носовой платок, Кит вытер Блисс слезы и заставил ее высморкаться.
      – А теперь, – сказал он, нежно поправляя упавшую ей на глаза прядь волос, – ложись в кровать. Утро вечера мудренее. Сейчас мы все равно ничего не можем сделать, верно?
      Блисс послушно легла и завернулась в одеяло. Кит поднялся по ступенькам вслед за ней и присел на краешек кровати.
      – А как ты сюда попал? – вдруг спросила Блисс.
      Кит рассмеялся.
      – Я все ждал, когда же ты спросишь! Мерси…
      – Опять Мерси! – вздохнула Блисс. – А ведь клялась спасением души!
      – Она считает, что действует в твоих интересах, – ответил Кит. – По ее мнению, мы должны быть вместе.
      – Тогда объясни ей, почему это невозможно, – резко ответила Блисс.
      – Не могу, – ответил Кит, пропуская сквозь пальцы ее пушистый локон. – Я и сам не понимаю. Вот если ты объяснишь мне, почему не хочешь меня видеть…
      – О, Кит! – простонала Блисс.
      Она могла бы напомнить, что он с самого начала лгал, заявить, что он женился на ней только ради поместья, обозвать негодяем, лжецом, соблазнителем… Но ей было с ним так хорошо! Присутствие Кита успокаивало, вселяло надежду, и планы Вилльерсов казались уже не такими страшными… И Блисс решила промолчать.
      Кит наклонился над ней и поцеловал в нежную щеку, еще мокрую от слез. Затем стал осыпать быстрыми поцелуями подбородок, губы, шею… Эти поцелуи, легкие, словно касание крыльев бабочки, вдруг показались Блисс неизмеримо более нежными и романтичными, чем бурные ласки прошедших ночей.
      Кит откинулся назад, глядя на нее с неизбывной нежностью. Он знал, что пора уходить. Еще немного – и он, не выдержав, набросится на Блисс, а она еще не готова к возобновлению близости. Не стоит ее торопить. Он должен уйти, и немедленно.
      Но стоило ему отстраниться, как Блисс сама потянулась к нему и обвила руками его шею. Нежные губы ее приоткрылись в ожидании поцелуя.
      Кит снова поцеловал ее, и она затрепетала в его объятиях. Он прильнул губами к нежной голубой жилке на горле – и у Блисс вырвался тихий, грудной стон. «Уходи! – твердил внутренний голос. – Беги, пока еще можешь!» Но Кит не слышал голоса разума.
      Не услышал он и стука в дверь.
      – Блисс! – прошептал Стивен, заглядывая в спальню. По дороге домой он заметил, что Блисс чем-то расстроена, и решил с ней поговорить. А когда она не откликнулась на стук, испугался – не стало ли ей дурно? – Блисс, с тобой все…
      Сцена, открывшаяся его взору, была достойна кисти художника. В полумраке, освещенном лишь догорающими свечами, на огромной кровати двое влюбленных слились в поцелуе; они сжимали друг друга в объятиях, и лица их светились любовью и неутоленным желанием.
      Стивен застыл, словно громом пораженный, не в силах поверить собственным глазам. Позади него захлопнулась дверь – только тут Кит и Блисс заметили, что уже не одни в спальне.
      – Стивен! – выдохнула Блисс.
      Ее охватила паника. Достаточно Стивену крикнуть – и в спальню ворвутся лакеи герцога. Скрыться от них не сможет даже Кит!
      Но Стивен не закричал. Несколько секунд длилось тяжкое молчание, враги сверлили друг друга глазами.
      – Какого черта вы здесь делаете? – сдавленным голосом спросил наконец Стивен. – Блисс, что здесь происходит?
      – Я навещаю свою жену, Вилльерс, – холодно ответил Кит. Блисс чувствовала, как горячими волнами исходит от него ненависть и отвращение к ее слабовольному жениху.
      – Она больше не твоя жена! – взорвался Стивен. – Я собираюсь сделать ее своей женой!
      – А кем еще ты собираешься ее сделать? – ответил Кит. – Любовницей короля? Одной королевской шлюхи для семейства Вилльерс недостаточно? Точнее, двоих – я совсем забыл о твоем деде!
      Стивен побагровел. Ни для кого не было секретом, что его дед, первый герцог Бекингем, достиг высокого положения благодаря извращенной склонности короля Иакова Первого к мужчинам.
      – Чтоб ты сдох! – взревел Стивен. – Не будь мы в доме моего кузена, я бы…
      – Ну-ну, что бы ты сделал? – продолжал издеваться Кит. – Думаю, ничего – как сейчас ничего не делаешь, пока твой кузен работает сводником и укладывает твою невесту в постель к королю!
      – Ты хочешь сказать, что я трус?! – завопил Стивен.
      – Именно это, Вилльерс, – ответил Кит, – и даже хуже того!
      Кит не оставил Стивену выбора. На глазах у Блисс он смертельно оскорбил его самого и весь его род. Такие оскорбления, по обычаям того времени, смывались только кровью.
      – Милорд, вы ответите за свои слова! – с трудом сглотнув, произнес Стивен.
      Кит положил руку на рукоять шпаги.
      – С радостью, – ответил он, очевидно, готовый драться прямо на месте.
      – Утром. На рассвете. В низине у ручья. Знаете это место?
      – Знаю. Итак, на рассвете.
      В этот момент Блисс, опомнившись, вскочила с постели.
      – Не делай этого! – вскричала она, бросаясь к Киту и вцепляясь ему в плащ. – Умоляю тебя, Кит, не дерись!
      – А что мне остается? – тихо спросил Кит. – У меня нет иного выхода. – Улыбнувшись, он поцеловал ее в макушку. – Не волнуйся обо мне. – И бросил яростный взгляд в сторону Стивена. – Побеспокойся лучше кое о ком другом.
      Стивен проворчал что-то невразумительное. Кит усмехнулся и, отвесив насмешливый поклон, вышел, очевидно, нимало не смущенный тем, что его могут заметить.
      – Я убью его! – крикнул Стивен. – Клянусь богом, убью, пусть даже это будет последнее, что мне удастся сделать в жизни!
      С этими словами он вылетел из спальни.
      В эту ночь Блисс ни на миг не сомкнула глаз. Она знала, что соперники страстно ненавидят друг друга, и не сомневалась, что для кого-то из них встреча у ручья и вправду окажется последней. Вот только для кого?
 
      Прильнув к окну, Блисс видела сквозь предрассветный туман, как Стивен выезжает со двора. Блисс была уже одета – задолго до рассвета Мерси принесла ей костюм для верховой езды.
      – Я еду, – сказала она горничной. – Ты попросила конюха оседлать мою кобылу?
      – Да, миледи, – подтвердила Мерси. – И заплатила ему, чтобы он отвез вас к ручью.
      Выйдя из спальни, Блисс на цыпочках спустилась по лестнице и покинула дом черным ходом. На конюшне ее ждал молодой конюх с двумя оседланными лошадьми.
      – Поспешим! – приказала Блисс, когда конюх помог ей забраться в седло и сел сам. – Лорд Вилльерс намного опередил нас.
      – Слушаюсь, миледи, – отозвался конюх. – Сюда, пожалуйста.
      Пришпорив лошадей, они вылетели из конюшни и понеслись через огромный пустой парк, окружающий дом герцога. Пресловутая низина располагалась за последним рядом деревьев, вплотную подступающих к берегу ручья. Лошади мчались как бешеные, но Блисс жалела, что у них нет крыльев.
      «Только бы успеть! – думала она. – Только бы успеть!»
      Но она не успела. К тому времени, как двое всадников достигли низины, все было кончено. Кит стоял над поверженным Стивеном, и со шпаги его капала алая кровь.
      Блисс спрыгнула с коня и бросилась к Стивену.
      – Он… – прошептала она, с ужасом глядя на распростертое в неестественной позе тело.
      – Да, – подтвердил Кит. – Он мертв. Я не хотел убивать его, Блисс. Я предложил пощадить его, если он откажется от всяких прав на тебя. Но он отказался. Блисс, у меня не было выбора.
      – Верю, – ответила Блисс.
      Кем надо быть, думала она, чтобы согласиться на такое унизительное предложение? Конечно, после этого Стивен набросился на Кита с удвоенной яростью.
      Кит бросил взгляд на конюха: тот стоял бледный как мел, потрясенный гибелью хозяина.
      – Вам с конюхом лучше отвезти тело Стивена домой, – сказал он.
      – Нет, Кит! – запротестовала Блисс. – Я…
      – Послушай меня, – приказал он. – Расскажи всем, что произошло. Объясни, что мы дрались на дуэли, и зачинщиком был Стивен.
      – Ты… уезжаешь? – пролепетала Блисс.
      – Мне лучше скрыться. Не сомневаюсь, все будут говорить, что я убил Стивена, и только ты, Блисс, сможешь рассказать правду. Поэтому я и хочу, чтобы ты осталась здесь.
      – Хорошо, я останусь, – неохотно согласилась Блисс.
      Кит помог конюху взвалить тело на лошадь, затем, не осмеливаясь поцеловать Блисс на глазах у слуги, вскочил на коня и поскакал прочь от Ньюмаркета и Бекингем-хауса.
 
      Бекингем-хаус превратился в ад. Рыдания леди Дафны разносились по всему особняку; и от этого монотонного воя, похожего на стоны неупокоенных душ, Блисс хотелось завыть самой. Безутешна была и Летиция, хоть Блисс сильно подозревала, что юная леди горюет не столько о брате, сколько о потерянных деньгах и утраченной возможности выйти замуж за красавчика-шотландца.
      Тяжелее всего было то, что Блисс не могла разделить общей скорби. Ей хотелось спрятаться у себя в спальне и заткнуть уши – а вместо этого приходилось сидеть в кабинете и с нарастающим чувством отчаяния и бессилия слушать, как герцог и сэр Бейзил строят планы мести за «убийство» Стивена.
      – Это была дуэль! – уже в который раз повторяла Блисс. – Прошлой ночью Стивен вызвал Кита на поединок!
      – Когда застал его у вас в спальне! – взревел в ответ герцог и бросил обвиняющий взгляд на опекуна. – Нравственность вашей подопечной, сэр, как видно, оставляет желать лучшего!
      Блисс проглотила слова, готовые сорваться с языка. «Не тебе, величайшему развратнику в Англии, рассуждать о нравственности!» – думала она.
      – Она будет наказана! – торжественно пообещал сэр Бейзил. – Она еще ответит за ту роль, которую сыграла в этой трагедии! – И он бросил на Блисс убийственный взгляд. – Не волнуйтесь, ей за многое придется ответить! Но сначала мы должны отомстить за Стивена. Кит де Уайлд убил его – и жестоко за это поплатится! Будьте уверены, ваша светлость, дни его уже сочтены!

      – Говорю же вам, – уже, наверно, в тысячный раз твердила Блисс, – я не знаю, где Кит!
      – А ты подумай, – в тысячный раз отвечал сэр Бейзил. – Может быть, тебе придет в голову, где он может прятаться.
      С этими словами опекун вышел из комнаты и запер за собой дверь. Блисс проводила его тоскливым взглядом. Сэр Бейзил не сомневался, что она знает, где скрывается Кит, – но, увы, ошибался. Тянулись дни, складываясь в недели, но от Кита не было никаких вестей. С того страшного утра Блисс его не видела и не слышала от него ни единого слова.
      «Мерси-то наверняка знает!» – ревниво подумала Блисс. И обязательно расскажет своей хозяйке, если та спросит, но Блисс не хотела спрашивать. Лучше ничего не знать – не придется притворяться перед опекуном. Но как же тяжело мучиться неизвестностью!
      Блисс со вздохом взялась за книгу – но скоро заметила, что бездумно скользит глазами по странице, не понимая ни слова. В мыслях она безостановочно перебирала события последних недель.
      Новость о смерти Стивена разлетелась по Ньюмаркету мгновенно. Все в один голос твердили, что он убит, и убийца – лорд де Уайлд, да, да, тот самый, сын предателя де Уайлда. Блисс не уставала повторять, что Кит и Стивен дрались на дуэли и зачинщиком поединка был Стивен, но ее никто не слушал. Ведь убийство куда скандальнее дуэли! А английский двор того времени жить не мог без скандалов.
      Блисс поморщилась, вспоминая первые дни после смерти Стивена. Похороны стали для нее настоящей пыткой. В Бекингем-хаус вереницей тянулись леди и джентльмены со словами соболезнований; все они пожирали ее любопытными взглядами и шептались у нее за спиной.
      Ее скоропалительный брак и развод с Китом уже ни для кого не был тайной – в Лондоне вообще секреты держатся недолго. Из этой истории вкупе с гибелью Стивена сплетники состряпали драматическое повествование о тайных страстях, предательстве и убийстве.
      Наконец тело Стивена упокоилось в семейном склепе Вилльерсов, и Блисс смогла уехать из Ньюмаркета. Никогда еще она не была так счастлива вернуться в Барторп-хаус! Но радость ее длилась недолго: началось расследование.
      Сэр Бейзил не впускал к ней посетителей, уверяя, что Блисс убита горем и никого не хочет видеть. Сам он приходил к ней снова и снова с одним и тем же вопросом: где Кит? Блисс, наверно, сошла бы с ума, если бы не верная Мерси!
      Отложив книгу, Блисс встала и подошла к окну. Сад за окном полого спускался к Темзе, и отсюда были видны лодки, снующие по речной глади. Ах, думала Блисс, спуститься бы к реке, сесть в лодку и унестись в какой-нибудь прекрасный зеленый сад, где они с Китом будут вместе…
      Блисс невольно улыбнулась своим мыслям. Давно ли она уверяла всех (и прежде всего – саму себя), что Кит ей отвратителен, давно ли клялась ненавидеть его вечно? Но в ночь перед дуэлью, не в силах заснуть от страха за его жизнь, Блисс наконец поняла, что жизнь ее без Кита будет пуста. Да, в ней будет меньше беспокойства, риска, может быть, меньше боли… но и радости тоже. Теперь Блисс всем сердцем верила, что счастье, немыслимое без Кита, стоит любых страданий.
      Послышался шорох ключа в замке, и на пороге появилась Мерси.
      – Добрый день, миледи, – поздоровалась она.
      – Мерси, ты выходила на улицу? – спросила Блисс. – Как там, тепло?
      – Чудесный денек! – ответила горничная.
      Блисс тяжело вздохнула. Без Кита голубое небо казалось ей серым, яркое солнце – тусклым фонарем. Лето превращалось в пасмурную осень, если его не было рядом.
      – Хотела бы я угадать, о чем вы думаете, миледи, – весело заметила Мерси и вдруг рассмеялась: – О его милости, верно?
      – Угадала, – призналась Блисс. – Да я сейчас и не думаю ни о чем другом. Ах, Мерси, где же он может быть? – Но тут же она предостерегающе подняла руку. – Нет, нет, не говори! Лучше мне не знать! Скоро снова явится сэр Бейзил и начнет допрашивать меня… Господи, я словно попала в лапы испанской инквизиции!
      – Должна вам сказать, миледи, – заметила горничная, придвигаясь к хозяйке ближе, – что я видела милорда.
      – Ты… – Блисс широко открыла глаза. – Когда? Сегодня?
      – Да. Я сказала милорду Холму, что вы послали меня в лавку, но это был только предлог, чтобы ускользнуть из дому.
      – А на самом деле ты встречалась с Китом? – Как Блисс сейчас завидовала своей служанке! – Ну, что с ним? Как он?
      – У него все хорошо, – заверила ее Мерси. – Он все такой же красавец, как был. Только очень беспокоится о вас.
      – Обо мне! – Блисс горько рассмеялась. – Разве меня обвиняют в убийстве? Или, может, меня разыскивают по всему Лондону? – Она тяжело вздохнула. – Расскажи, Мерси, что еще он говорил?
      – Миледи, он хочет вас видеть, – таинственным шепотом сообщила горничная.
      – Ему нельзя приходить сюда! – в ужасе воскликнула Блисс. Ей представилось, что Кит хочет незаметно пробраться ночью в Барторп-хаус. – Что, если…
      – Нет, нет! – успокоила ее Мерси. – Я знаю, где он скрывается, и отведу вас туда. Он сказал, что хочет увидеться с вами в последний раз.
      – В последний раз? – воскликнула Блисс. – Не понимаю!
      – Он сказал, – начала свой печальный рассказ Мерси, – что не понимает, как доказать свою невиновность. Единственная свидетельница дуэли – вы, но вам никто не верит. Он говорит, что над ним всегда будет тяготеть обвинение в убийстве и он не хочет, чтобы вы разделяли его позор.
      – Боже мой! – простонала Блисс. – Мерси, он хочет бежать из Англии?
      – Да, миледи, в Америку.
      – В Америку!!
      Их разделит безграничное пространство океана: друг для друга они будут все равно что мертвы!
      – Нет, ни за что! Он же невиновен! Почему, почему мне никто не верит?
      – Все думают, что вы стараетесь его защитить, – ответила Мерси. – А тут еще этот конюх…
      – Конюх? А что конюх? – переспросила Блисс.
      Мерси ответила не сразу. Она догадывалась, что этот рассказ расстроит госпожу еще сильнее – но, в конце концов, миледи имеет право знать обо всех обстоятельствах дела.
      – Конюх, что тем утром привез вас в низину, – объяснила она, не осмеливаясь поднять глаз, – клянется и божится, что видел, как милорд убил лорда Вилльерса.
      – Что?! – Блисс задрожала от ярости. – Он лжет! Когда мы приехали, Стивен был уже мертв!
      – Знаю, – ответила Мерси. – Но он уверяет, что видел, как милорд ударил лорда Вилльерса в спину.
      – В спину! – Блисс побледнела как полотно.
      – Да. Говорит, что лорд Вилльерс собрался уходить, и в этот миг милорд пронзил его шпагой со спины.
      У Блисс подогнулись колени, и она без сил опустилась в кресло.
      – И они верят, – прошептала она. – Мне – не верят, а ему… Но почему?
      Она и сама знала ответ на свой вопрос. Конюх говорил то, что хотели услышать всемогущие Вилльерсы.
      – Нет, это безнадежно, – в отчаянии прошептала она.
      – Не отчаивайтесь, миледи! – утешала ее Мерси. – Лучше вспомните, что сегодня ночью вы увидитесь с милордом!
      – Где? – спросила Блисс.
      – На Саффолк-стрит. Я отведу вас туда, когда сэр Бейзил ляжет в постель.
      – Хорошо, – согласилась Блисс. – Я буду готова.
 
      Незадолго до полуночи Блисс и Мерси, с ног до головы одетые в черное, легкими тенями выскользнули из Барторп-хауса и побежали вниз по Стрэнду. Улицы ночного Лондона были опасны для случайных прохожих, особенно женщин, однако они не рискнули нанимать экипаж, чтобы не привлекать к себе внимания.
      Пройдя по Чаринг-Кросс, женщины свернули на Саффолк-стрит.
 
      – Здесь, миледи, – прошептала Мерси, подводя Блисс к дому, стоящему в стороне от прочих. В доме не горело ни одно окно, и высокое крыльцо было погружено во тьму.
      Дверь была не заперта, Блисс вошла. Просторная комната была освещена лишь несколькими свечами, тяжелые занавеси на окнах не позволяли ни одному лучу света вырваться на улицу.
      – Мерси, где же он? – спросила Блисс, снимая капюшон.
      Ответа не было.
      – Мерси!
      – Я попросил ее оставить нас вдвоем, – послышался сзади знакомый голос.
      – Кит! – Прошелестев черными юбками, Блисс бросилась к нему в объятия. – О, Кит! Как я волновалась за тебя! Как боялась…
      – Присядем, – пригласил ее Кит. – Через несколько часов придет Мерси и проводит тебя домой.
      – Не хочу домой! – воскликнула Блисс. – Я хочу остаться с тобой!
      – Нет, – покачал головой Кит. – Это невозможно.
      – Нет, выслушай меня! – настаивала Блисс. – Мерси рассказала, что ты хочешь бежать в Америку. Кит, возьми меня с собой! Бежим вместе!
      – Ты не понимаешь, о чем просишь, – мрачно ответил Кит. – Блисс, Америка не похожа на Англию. Это дикая, неосвоенная страна. Там нет больших городов – лишь поселения, которым ежечасно угрожают нападения свирепых дикарей…
      – Какая разница! – Блисс почувствовала, что вот-вот расплачется. – Что мне за дело до поселений и дикарей! Я хочу быть с тобой! Я люблю тебя!
      – Блисс, любимая! – воскликнул Кит, прижимая ее к себе. – Как я мечтал услышать от тебя эти слова! Если бы… родная, если бы только мы могли быть вместе!
      – Но мы можем быть вместе! – вскричала Блисс. – Пожалуйста, Кит, не покидай меня!
      Глядя в янтарные глубины ее глаз, Кит уже почти готов был поверить, что для них осталась надежда. Но умом он понимал, что надежды нет. Он не сможет доказать свою невиновность – а тащить Блисс за собой в суровую и дикую Америку ему не позволит совесть.
      Но как же заставить ее понять, что без него ей будет только лучше?
      – Блисс! – начал он. – Послушай меня. Я хочу…
      Но что он собирался сказать, так и осталось тайной. Дубовая дверь разлетелась под тяжелыми ударами, и влюбленных ослепил свет факелов. Кит вскочил на ноги, закрывая Блисс своим телом.
      В следующий миг десяток королевских стражников ворвался в комнату и окружил их обоих. Бежать было некуда.
      Ряды стражников раздвинулись, и Блисс увидела сэра Бейзила и герцога Бекингема. Они держали за руки Мерси; рыдающая девушка едва держалась на ногах.
      – Я поймал эту мерзавку, когда она прокрадывалась в Барторп-хаус, – торжествующе сообщил сэр Бейзил. – Пришлось с ней побеседовать по-свойски, и в конце концов она выложила, где ты! А уж зачем ты явилась сюда среди ночи, я догадался и сам!
      Герцог и сэр Бейзил отпустили Мерси, и та рухнула на пол. Платье у нее на спине было разорвано, а нежная кожа исполосована кровавыми рубцами.
      – Вы били ее кнутом! – воскликнула Блисс, бросаясь на колени перед верной служанкой и подругой. – Чудовища! Изверги!
      Герцог смерил ее презрительным взглядом. Гнев Блисс нимало его не тронул: он достиг своей цели – и не все ли равно, какими средствами?
      – Капитан, – обратился он к одному из стражников, – исполняйте свой долг.
      Стражник шагнул вперед.
      – Милорд де Уайлд, – произнес он, – вы арестованы по обвинению в убийстве. Мне приказано доставить вас в Тауэр.
      – Меня будут судить? – спросил Кит.
      – Разумеется, де Уайлд, – злорадно ответил герцог, – но я бы посоветовал вам не слишком надеяться на оправдание.
      – По суду или не по суду, – поддакнул сэр Бейзил, когда стражники сомкнули ряды вокруг Кита, – а тебя повесят! Слышишь? Повесят!
      Стражники повели Кита к двери. Блисс, вскочив, бросилась к нему.
      – Кит! – отчаянно закричала она.
      Но герцог обхватил ее за талию и прижал к себе, не позволяя броситься следом за арестованным. Над ухом у Блисс раздался его змеиный шепот:
      – Не тратьте слез понапрасну, дорогая. Этот негодяй должен умереть. Но не бойтесь – я с удовольствием утешу вас в вашей скорби…
      В глазах у Блисс помутилось. Стены закружились вокруг нее, пол ушел из-под ног; и последнее, что она слышала перед тем, как провалиться во тьму, был злорадный хохот ее опекуна и герцога Бекингема.

      Итак, Кит был заключен в Тауэр – мрачную, наводящую ужас крепость, за свою долгую историю видевшую немало страдания, горя и насильственных смертей. Блисс оставалось только гадать, содержат ли Кита в благоустроенной темнице, предназначенной для знатных заключенных, – или бросили в сырое, кишащее крысами подземелье.
      С той ужасной ночи Блисс не знала ни минуты покоя. Даже ночью, едва удавалось на миг сомкнуть глаза, ей снился Кит. Он страдал от голода и холода, тюремщики подвергали его страшным мучениям… Блисс просыпалась с криком и потом до рассвета орошала слезами подушку.
      Сэр Бейзил уверял, что Кита будут судить, – но это не приносило утешения. Блисс не верила, что суд будет справедливым. Общество уже осудило Кита и приговорило к смерти, а Вилльерсам, с их связями и влиянием при дворе, нетрудно будет добиться желанного обвинения. Что им стоит найти лжесвидетелей, которые за хорошую плату расскажут под присягой все, что угодно, а если это не сработает – подкупить и самих судей? Блисс не сомневалась: ради того, чтобы отправить Кита на виселицу, Вилльерсы способны на все.
      – Что мне делать? – снова и снова спрашивала Блисс у верной Мерси. – Я должна как-то ему помочь!
      – Ума не приложу, что тут можно придумать, – грустно отвечала Мерси. После ареста сэр Бейзил хотел уволить ее как пособницу преступника, но Блисс воспротивилась и сумела отстоять подругу. – И герцог Бекингем, и сэр Бейзил, и леди Дафна – все ждут не дождутся, когда же милорда наконец повесят!
      – Ты права, – признала Блисс. – Все эти люди словно помешались на мести. А могущество их таково, что перечить им не смеет никто – разве что король.
      – Может быть, король мог бы его помиловать, – заметила Мерси. – Но ведь леди Каслмейн, его любовница, ни за что этого не допустит!
      – Что ты сказала? – вдруг переспросила Блисс. – Насчет помилования?
      Мерси пожала плечами.
      – Ну, ведь король может помиловать любого, и никто не станет оспаривать его решения, верно?
      – Спасибо, Мерси! – воскликнула Блисс. – Теперь я знаю, что делать! Пойду к королю!
      – А он согласится вас принять? – с трепетом в голосе спросила Мерси. Ее дрожь пробрала при мысли, что можно вот так, запросто взять и пойти поговорить с королем Англии!
      – Не знаю, – ответила Блисс. – Но попробовать стоит!
      На следующее утро Блисс поднялась с рассветом. С помощью Мерси она облачилась в наряд цвета свежей зелени с белой и серебристой отделкой, а пышные кудри распустила по плечам так, чтобы они водопадом спадали из-под широкополой шляпы с перьями. Низкий вырез открывал большую часть груди: в ложбинке между грудями покоился огромный изумруд.
      – Вы сегодня красивы, как никогда! – заметила Мерси. – Его величество ни за что не откажет такой красавице!
      Блисс промолчала. Все верно, Карл ценил красоту и был неизменно щедр к хорошеньким женщинам. Вопрос лишь в том, чего он потребует в обмен на свою щедрость.
      – Будем надеяться, – ответила она наконец.
      Каждое утро, в любую погоду, король поднимался с рассветом и выходил гулять в парк Сент-Джеймс. Ходил он быстро, а поскольку ноги у него были длинные, то свита за ним просто не поспевала.
      Блисс знала, что король редко останавливается. Немало просителей пробовало обращаться к нему во время утренней прогулки – но обыкновенно они бывали разочарованы: пока очередной проситель сгибался в низком поклоне или делал церемонный реверанс, король уже успевал скрыться за поворотом.
      Едва дыша от волнения, Блисс и Мерси шли по парковым аллеям, высматривая короля. Блисс надеялась встретиться с ним вдали от назойливой толпы придворных.
      – Вон он! – воскликнула вдруг Мерси.
      – Вижу, – откликнулась Блисс.
      Король бы не один, но несколько джентльменов, изо всех сил старавшихся поспеть за ним, уже начали отставать. «Боже, пожалуйста, пусть отстанут совсем!» – мысленно взмолилась Блисс.
      Чем ближе подходил король, тем тревожнее становилось у нее на сердце. Что, если он ее не заметит? Что, если просто пробормочет свое обычное «Благослови вас бог» и пройдет мимо? Что, если выслушает ее просьбу – и откажет? Пусть он устал от леди Каслмейн, но захочется ли ему ссориться с могущественным семейством Вилльерс?
      Блисс охватила паника. Она уже не сомневалась, что от ее заступничества Киту станет только хуже.
      Король был от нее уже в нескольких шагах, когда мужество покинуло Блисс окончательно. Она уже хотела бежать прочь…
      Но голос короля остановил ее:
      – Блисс? Леди Блисс, это вы?
      Вся дрожа, с мокрыми от волнения ладонями, Блисс повернулась к нему и присела до самой земли, почтительно склонив голову.
      – Это я, государь, – тихо ответила она.
      – Вы, кажется, хотели со мной поговорить? – На лице Блисс отразилось изумление, и король рассмеялся. – Дорогая моя, об этом не так уж трудно догадаться. Вы пришли в парк ранним утром, одетая прелестно, словно ангел. Несомненно, вы намеревались привлечь мое внимание.
      – Вы правы, государь, – пролепетала Блисс, все еще не осмеливаясь поднять глаз.
      – Тогда пойдемте, прогуляемся вместе.
      Король предложил ей руку и, бросив через плечо предостерегающий взгляд на придворных, чтобы не подходили слишком близко, повел ее к каналу, где зимой устраивались катания на коньках.
      Из уважения к Блисс король замедлил шаг. Они неторопливо шли цветущим парком, где обитал королевский зверинец – несколько десятков экзотических зверей и птиц, о которых король, как говаривали в Лондоне, заботился лучше, чем о своих двуногих подданных.
      – Догадываюсь, о чем вы хотите поговорить, – начал король. – О де Уайлде, заключенном в Тауэре.
      – Да, – взволнованно подтвердила Блисс. – Государь, он невиновен! Невиновен!
      – Но он убил Стивена Вилльерса, – напомнил ей король. – И сам этого не отрицает. Он признался, что молодой Вилльерс погиб от его руки.
      – Его заставили признаться? – побледнев, прошептала Блисс.
      – Он признался сам, по доброй воле, – ответил король. – Не беспокойтесь, Блисс, в тюрьме ему живется неплохо – насколько это возможно при таких обстоятельствах. Его не пытают и не морят голодом. Он помещен в покои для знатных узников и обеспечен всем, в чем может нуждаться дворянин.
      – А можно мне… – начала Блисс.
      – Нет, вам к нему нельзя, – прервал король. – Он – заключенный, Блисс, и обвиняется в серьезном преступлении. К таким людям посетителей не допускают.
      – Он невиновен! – повторила Блисс. – Это была дуэль, и зачинщиком выступил Стивен!
      Резко остановившись, король присел на скамью в конце тропинки и жестом пригласил Блисс сесть рядом.
      – Ну-ка, расскажите подробнее, – приказал он.
      – Той ночью, – начала Блисс, – Стивен вошел в мою спальню в Бекингем-хаусе и обнаружил там Кита. Он вызвал Кита на дуэль. Я умоляла их остановиться, но Кит ответил, что у них нет выбора. Еще он сказал, что рано или поздно этим должно было кончиться.
      – И, без сомнения, был прав, – заметил король. – Однако позвольте спросить, что делал Кит в такой час у вас в спальне?
      Блисс залилась краской.
      – Не знаю точно, – ответила она. – Он не успел мне объяснить – мы обменялись несколькими словами, и почти сразу появился Стивен.
      – Понятно, – пробормотал король. – Вы были свидетельницей дуэли?
      – Стивен запретил мне идти туда, – ответила Блисс. – Я все равно пришла, но опоздала: Стивен был уже мертв.
      – Конюх показал на допросе, что видел, как Кит убил Стивена. Он будто бы пронзил его шпагой со спины, когда тот повернулся и хотел уйти.
      – Это ложь! – воскликнула Блисс. – Конюх ничего не видел! Он был со мной, показывал мне дорогу в низину, где происходила дуэль! Он не мог видеть больше, чем я!
      Король покачал головой.
      – Я верю вам, Блисс. Никогда не считал молодого де Уайлда трусом, способным ударить в спину. Но такие вопросы должен решать суд.
      – Нет, государь, умоляю вас! – Блисс чувствовала, что все ее надежды висят на волоске. – Вилльерсы и сэр Бейзил не успокоятся, пока не добьются смертного приговора. Что им стоит представить лжесвидетелей, вроде этого конюха, и вложить им в уста любую ложь? Как может Кит надеяться на справедливый суд, если такие могущественные люди жаждут его крови?
      – Блисс, – терпеливо начал король, – один джентльмен убит, другой обвинен в убийстве. Без суда здесь не обойтись. Вы, Блисс, знаете, как я отношусь к дуэлям. Пусть ваш Кит невиновен в убийстве – он должен быть наказан за то, что не уважает моих желаний.
      – Но ведь зачинщиком был Стивен! – с надеждой повторила Блисс.
      – Знаю, – ответил Карл. – Но дрался-то Кит!
      – А вы не можете его помиловать? – Глаза ее наполнились слезами. – Прошу вас, государь, помилуйте его! Ради этого… – Она покраснела и опустила глаза. – Чтобы спасти ему жизнь, я готова все отдать!
      – Даже себя? – тихо спросил король. Он вдруг понял, зачем Блисс надела платье с вырезом, почти обнажающим грудь, почему распустила искусно завитые волосы и к чему надушилась сладковато-пряными духами.
      – Да, – ответила Блисс так тихо, что король едва расслышал ее слова. – Все, что пожелает ваше величество.
      Приподняв ее лицо за подбородок, король ласково и грустно взглянул в ее полные слез глаза.
      – Ах, Блисс, – вздохнул он, – вы не представляете, как соблазнительно для меня испытать ваши слова!.. Но я этого не сделаю. Нет, не сделаю.
      – А Кит… – прошептала Блисс, чувствуя, что сейчас разрыдается.
      – Вот что, – начал король. – Я поговорю с Барбарой Каслмейн. Может быть, мне удастся убедить ее, что гибель Стивена – не убийство. А она уж пусть уговаривает Бекингема прекратить преследовать Кита. Если это удастся, я помилую лорда де Уайлда.
      Блисс затрясла головой.
      – Вилльерсы никогда на это не согласятся! – с отчаянием воскликнула она.
      – Посмотрим, – улыбнулся король. – Посмотрим.
 
      Леди Каслмейн стояла перед зеркалом, тщательно рассматривая свое классически правильное лицо. Кажется, возле глаз появились морщинки – она наклонилась, чтобы рассмотреть их поближе.
      Нет, сказала себе Барбара, она так же прекрасна, как и была. И по-прежнему выглядит не больше чем на двадцать лет. Во всей Англии нет женщины более очаровательной и желанной! Стоит ли удивляться, что король выразил желание поужинать с ней сегодня вечером наедине?
      Вездесущие шпионы Барбары донесли ей сегодня, что утром в парке король имел беседу с прелестной юной леди Блисс. Она поджидала его на аллее, он немного прошелся с ней под руку, затем усадил на скамью и долго и серьезно о чем-то с ней говорил. Барбаре не терпелось узнать, что все это значит.
      На пороге появился лакей в сияющей золотым шитьем ливрее.
      – Король, миледи! – торжественно объявил он.
      В последний раз пригладив огненно-рыжие кудри, Барбара поспешила навстречу царственному любовнику.
      Они ужинали вместе в покоях, выходящих окнами на дворцовый сад, и вели светскую беседу обо всем и ни о чем. Наконец Барбара не выдержала:
      – Я слышала, что нынче утром вас подстерегла в парке Блисс Пейнтер?
      Король усмехнулся: он все ждал, когда же Барбара задаст этот вопрос.
      – Совершенно верно, – скучающим тоном ответил он. – Хотела со мной поговорить.
      – Наверно, об этом Ките де Уайлде? – Барбара хищно улыбнулась. – Негодяй отправится на виселицу, и ей придется с этим смириться. Ведь он убил Стивена!
      – Она утверждает, что это была дуэль, – заметил король, – и что вся вина лежит на Стивене.
      – Выгораживает своего любовника! – фыркнула Барбара. – Но ему это не поможет!
      – Боюсь, что да, – заметил король и отпил вина. – Его казнь станет для нее страшной трагедией.
      – Сама виновата! – злобно прошипела Барбара.
      Король улыбнулся.
      – Такая прекрасная женщина не должна страдать. Это несправедливо – ведь она хороша, как ангел! Придется мне приложить все усилия, чтобы утешить ее в горе.
      – Что вы… – начала Барбара.
      – Она останется при дворе, – продолжал король. – Надо будет найти для нее покои в Уайтхолле – с выходом в Каменную Галерею.
      Барбара потеряла дар речи. Каменная Галерея, находящаяся по другую сторону от дворцового сада, была сердцем Уайтхолла. Туда выходили покои самого короля!
      – А что, если она не захочет остаться при дворе? – резко спросила Барбара.
      – Не беспокойтесь, я ее уговорю. – И Карл усмехнулся в лицо своей любовнице. – Мне повезло, что вы и ваша семья так жаждут смерти де Уайлда. Окажись он на свободе и в безопасности, они с Блисс уехали бы в Четем – и мой двор лишился бы такого прекрасного украшения.
      Барбара не успела ответить – раздался стук в дверь, и на пороге появился лакей в королевской ливрее.
      – Ваше величество, – объявил он, – вас ожидает гонец из Франции.
      – Увы, я должен вас покинуть, – вздохнул король, поднимаясь из-за стола. – Было очень приятно провести вечер с вами, Барбара. Надеюсь, такие вечера будут часто повторяться.
      Улыбнувшись и кивнув головой, он вышел – и оставил свою любовницу в глубокой задумчивости.

      – Ты с ума сошла! – всплеснув руками, воскликнул герцог Бекингем. – Или забыла, что этот подонок лишил нас целого состояния? Ты хоть представляешь, сколько денег у Блисс Пейнтер?
      – А вот короля интересуют отнюдь не ее деньги! – фыркнула Барбара.
      – О чем ты?
      – Вчера вечером у меня был король, – начала рассказ Барбара. Кузен и кузина беседовали у герцога в кабинете. – У нас был разговор о де Уайлде. Карл сказал, что для Блисс смерть де Уайлда, несомненно, станет трагедией и что он собирается ее «утешить в горе» – так он выразился. Ты понимаешь, Джордж, что это значит? Он хочет сделать ее своей любовницей! Он уже говорил что-то о дворцовых покоях с выходом в Каменную Галерею!
      Герцог нахмурился. Похоже, хитроумный план обернулся против него самого. Он рассчитывал возбудить в короле страсть к невесте, а затем и жене Стивена Вилльерса, но обстоятельства непредсказуемо изменились, и теперь король пылал желанием к женщине, ничем не связанной с Вилльерсами, более того – ненавидящей и презирающей это семейство. Но кто бы мог подумать, мысленно восклицал Бекингем, что этот размазня Стивен позволит себе так внезапно и нелепо погибнуть?
      – Послушай, Бек, это может быть очень опасно, – заметила Барбара.
      – Да, пожалуй, ты права, – согласился Бекингем.
      – Молодая, красивая, темпераментная… Да, она может взять над королем большую власть.
      – В смерти де Уайлда она будет винить только нас, – добавил Бекингем.
      – И не упустит возможности отомстить! Но, если Кита освободят, влюбленная парочка – по крайней мере, так считает король – уедет в свой захолустный Четем и забудет о нас навсегда.
      Бекингем взволнованно зашагал по кабинету. Ему случалось, хоть и редко, негодовать оттого, что его хитрые планы терпели поражение, но впервые пришлось сожалеть об удавшейсяинтриге! Если бы только король не влюбился в Блисс… или если бы проклятого маменькина сынка – кузена не угораздило так не вовремя подставить грудь под шпагу соперника!
      Удача в одночасье обернулась бедой. Одному богу ведомо, что может Блисс, став могущественной королевской фавориткой, сделать с людьми, которые причинят ей такое горе.
      – Да, – сказал наконец герцог, – похоже, у нас нет выбора. Но мы с тобой не можем просить о помиловании – мы не имеем отношения к делу. Это должна сделать семья Стивена.
      – Дафна и Летиция никогда на это не пойдут, – мрачно предсказала Барбара.
      – А куда они денутся! – безжалостно ухмыльнулся герцог. – Пусть только попробуют возразить – запорю кнутом и старуху, и эту глупую корову, ее дочку! Пошли в Вилльерс-хаус гонца и прикажи им прийти к тебе сегодня вечером.
      – Только не сегодня! – воскликнула Барбара. – Я… сегодня у меня гость.
      – Опять какой-нибудь придворный красавчик без гроша в кармане? – презрительно усмехнулся Бекингем. – Или акробат с ярмарочной площади? Как ты низко пала, кузина! А правду говорят, что ты начала платить им за услуги?
      – Убирайся к дьяволу! – закричала Барбара, вскочив с места и бросаясь к дверям.
      – Рано или поздно оба мы там будем, – негромко заметил герцог, а затем крикнул ей вслед: – Так не забудь: вечером, к восьми часам леди Дафна должна быть здесь!
 
      Леди Дафна и Летиция, одетые в траурные платья, присели перед могущественной леди Каслмейн в глубочайшем реверансе.
      – Вообще-то мы сейчас никуда не выезжаем, – заметила леди Дафна, промакая глаза черным платочком и косясь на желто-алый наряд Барбары так, словно яркие цвета оскорбляли ей взор.
      Барбара снисходительно улыбнулась. Она догадывалась, что леди Дафну жизнь не балует приглашениями. По целым месяцам она нетерпеливо ожидает поездки в гости к какой-нибудь провинциальной приятельнице – а уж оказавшись в загородном доме лорда Такого-то или в поместье леди Сякой-то, сидит там до последнего, ибо денег ее покойного мужа явно недостаточно для содержания собственного лондонского дома.
      – Присаживайтесь, пожалуйста, – любезно пригласила она. – Бекингем сейчас подойдет. Мы хотим обсудить с вами одно дело.
      Примерно час они вели бессодержательную светскую беседу. Наконец, лучась улыбкой, появился герцог.
      – Дорогая моя! – воскликнул он, целуя леди Дафну в подставленную щеку.
      Летиция сделала глубокий реверанс, и герцог любезно помог ей подняться.
      – Мы хотели поговорить с вами о Ките де Уайлде, – начал он, когда дамы снова сели.
      – Об этом ублюдке! – выкрикнула леди Дафна. – Да его мало повесить! Его надо четвертовать, вот что! Разорвать на части и скормить собакам!
      – Уморить голодом в самом глубоком подземелье Тауэра! – поддержала матушку Летиция.
      Герцог переглянулся с Барбарой, словно говоря: «М-да, нелегко нам придется!»
      – Мы долго обсуждали это дело, – заговорил он, – и наконец решили, что Кита следует помиловать. Так будет лучше для всех.
      – Помиловать! – Леди Дафна вскочила на ноги. – Ни за что! Он убил моего…
      – Тихо! – взревел герцог. – Если де Уайлда казнят, Блисс будет винить в его смерти нас и только нас. Она захочет нам отомстить.
      – Какое мне дело до этой сучки? – злобно прошипела леди Дафна. – Это она во всем виновата! Принимала этого де Уайлда у вас в доме! – Она ткнула в герцога указующим перстом. – Слышите – у вас в доме!
      – А ваш сын оказался таким дурнем, что вызвал этого человека на дуэль, – невозмутимо промурлыкала Барбара.
      – Он защищал свою честь! – возразила леди Дафна.
      – Много ему эта честь поможет в могиле! – усмехнулся герцог. – А теперь сядьте, Дафна, и помолчите. У меня от вашего визга в ушах звенит.
      С пылающим лицом и сердито сжатыми губами Дафна опустилась в кресло.
      – Вы хотите, чтобы я простила преступнику убийство родного сына только из-за того, что там может подумать какая-то маленькая дрянь?!
      – Король хочет сделать эту «маленькую дрянь» своей любовницей, – объяснил Бекингем. – Если бы она принадлежала к семье – чего бы еще желать! Власть и влияние остались бы в руках Вилльерсов.
      – А я? – взвизгнула вдруг Летиция. – Я ведь тоже Вилльерс! Почему меня не…
      – Не смешите меня, милочка! – прорычал герцог. – Лучше послушайте. Если де Уайлда повесят, Блисс возненавидит нас всех. Она не дура и прекрасно понимает, кто стоит за спинами обвинителей. Я сам, вместе с лордом Холмом, арестовывал этого человека! Став королевской любовницей, она сделает все, чтобы нас уничтожить. Всех нас.
      – А если де Уайлда помилуют, вы думаете, она не станет нам мстить? – спросила Дафна.
      – Если его освободят, Блисс ни за что не согласится лечь в постель с королем. Король и Барбара считают, что наши два голубка покинут Лондон и уединятся в Четеме. Оно и к лучшему для нас всех.
      Дафна молчала, глядя на могущественных родственников с затаенной ненавистью. Они, конечно, победят; да что там – уже победили! В семействе ее покойного мужа принято всегда добиваться своего. Ужасно быть бедной родственницей, думала Дафна, но вдвойне ужасно – бедной родственницей при богатой и надменной родне, для которой нет большего удовольствия, чем подчинять других своей воле.
      – Матушка! – воскликнула Летиция, пораженная затянувшимся молчанием матери. – Вы же не согласитесь на это, правда?
      – У нас нет выбора, – ответила ей Дафна.
      – Ни за что! Блисс должна нам за все заплатить! Она обещала! Обещала, что даст мне денег и поможет выйти замуж за Ангуса! А теперь…
      – Заткнись, дуреха! – взревел, не выдержав, герцог. – Хочешь погубить всю семью из-за того, что тебе не купили новую игрушку?!
      Летиция надулась и умолкла. В комнате воцарилась тишина.
      – Хорошо, – с трудом выговорила наконец Дафна, – я пойду к королю и попрошу помиловать де Уайлда.
      Герцог и Барбара обменялись торжествующими взглядами. Они снова победили – и, как всегда, наслаждались своей победой.
 
      Наутро следующего дня, ближе к полудню, леди Дафна Вилльерс, сопровождаемая леди Каслмейн и герцогом Бекингемом, встретилась с королем в небольшой приемной в его покоях.
      – Добрый день, миледи, – приветливо поздоровался король. – Вы испрашивали у меня аудиенции – позвольте узнать, что привело вас ко мне?
      Король прекрасно знал, что привело леди Дафну в Уайтхолл, но разыгрывал свою роль как по нотам.
      – Государь, – начала Дафна, – я хотела бы поговорить с вашим величеством о судьбе лорда де Уайлда.
      – Продолжайте, миледи, – подбодрил ее король.
      – Государь, – продолжала Дафна с такой болью в голосе, словно слова раскаленными угольями жгли ей язык, – я подумала и решила, что нет смысла наказывать этого молодого человека. Все говорят, что это была дуэль. Мой сын вызвал де Уайлда, дрался и потерпел поражение. К чему проливать кровь – и так ее пролито достаточно.
      – Чего же вы от меня хотите, миледи? – поинтересовался король.
      – Помилования, государь, – ненавидя самое себя, выдавила Дафна. – Отпустите его, и покончим наконец с этим тягостным делом.
      – Вы истинная христианка, мадам, – заметил король. «Интересно, – думал он, – как Барбаре с Бекингемом удалось за один день добиться такого результата?» – Я немедленно пошлю в Тауэр приказ отпустить лорда де Уайлда на свободу.
      Леди Дафна сделала прощальный реверанс и пошла к выходу. По напряженности ее походки, по неестественно выпрямленной спине король догадывался, каких трудов ей стоила эта просьба. Должно быть, Барбара с Бекингемом хорошо над ней поработали. Но не все ли равно – главное, что он добился своего. Кит обрел свободу, а Блисс – возлюбленного.
      Вздохнув, король удалился в кабинет, чтобы написать приказ об освобождении лорда де Уайлда. Он по-хорошему завидовал Киту – ведь его возлюбленная готова была пожертвовать всем, чтобы спасти его от казни! Едва ли хоть одна из многочисленных королевских любовниц испытывает к нему такие же чувства. Все они клянутся в вечной любви – и думают только о своей выгоде. Правда, королева любит его – но ее тихая, страдальческая любовь не приносит радости. Рядом с ней королю тяжело и неловко, он постоянно чувствует себя виноватым за то, что не хочет – и не может – менять свою жизнелюбивую натуру.
      Вдруг кто-то гулко заколотил в дверь. Король поднял брови: его кабинет был для подчиненных святилищем, и никто не смел появляться у его дверей без приглашения.
      – Что такое? – раздраженно спросил король.
      Дверь отворилась, и на пороге появился взъерошенный, раскрасневшийся Вильям Чиффинч.
      – Сэр, к вам гонец из Тауэра! – сообщил он.
      – Из Тауэра? Отлично. Он отнесет туда приказ об освобождении лорда де Уайлда.
      – Но сообщение как раз касается лорда де Уайлда! – воскликнул Чиффинч.
      – Да? Что же произошло? – поторопил его Карл. По спине его вдруг пробежал холодок. – Надеюсь, он не умер?
      – Нет, государь; по крайней мере, это маловероятно.
      – Маловероятно?! Да что там происходит, черт побери?
      – Сегодня утром стража обнаружила, что лорд де Уайлд сбежал.
      – Сбежал! – вскричал король.
      – Да, государь, бежал из Тауэра!
      Потрясенный, король рухнул в кресло. Почему, черт возьми, де Уайлд не подождал всего несколько часов? Что теперь делать? Где его искать? Как сообщить ему о помиловании? И главное: как, черт побери, объяснить всю эту нелепую историю Блисс?

      Вечером того же дня Блисс вместе с Мерси стояли у дверей «святая святых» – королевского кабинета. Лакей в раззолоченной ливрее, явившись в Барторп-хаус, объявил, что король немедленно требует Блисс к себе – и даже сэр Бейзил не мог оспорить королевского повеления.
      Мерси, трепеща от восторга, следовала за Блисс по пятам. Простой крестьянской девушке король представлялся каким-то мифическим существом, сверхчеловеком, лишенным всех человеческих слабостей. От одной мысли, что ее, деревенскую простушку, допустили на порог королевского кабинета, Мерси охватывал священный трепет, смешанный с благоговейным страхом.
      Вильям Чиффинч провел женщин через опочивальню короля и постучался в двери кабинета. «Войдите!» – ответил из-за двери приглушенный голос короля.
      Чиффинч отворил дверь, и Блисс вошла в уединенный покой, куда входить дозволялось лишь двум-трем людям во всей Англии. Здесь, устав от министров, фавориток, назойливых придворных и хитроумных чужеземных послов, король наслаждался редкими минутами отдыха.
      Комната была завалена книгами, бумагами и письмами. Повсюду взор Блисс натыкался на расставленные по столам и полкам безделушки – пресс-папье, статуэтки… Все эти вещи окружали короля в дни юности, а затем сопровождали в изгнании: он не расставался с ними в память о тревожной молодости.
      На столе лежало неоконченное письмо, начинавшееся словами: «Дражайшая Минетта!» Так именовал король свою сестру Генриетту, ныне – жену принца Филиппа, брата Людовика XIV Французского.
      Увидев Блисс, нерешительно остановившуюся в дверях, король встал с места.
      – Входите, – пригласил он, – и садитесь. У меня для вас две новости: хорошая и дурная.
      Блисс присела на краешек кресла.
      – Что за новости? – с волнением спросила она. – Это касается Кита?
      – Да, – ответил король. – Вот… – Он протянул ей указ о помиловании, подписанный и скрепленный печатью. – Это указ о помиловании, написанный согласно прошению леди Дафны Вилльерс.
      – Дафны! – изумленно воскликнула Блисс. – Боже мой, как вам удалось ее у…
      – Какая разница! – отмахнулся король. – Главное, что указ запрещает преследовать Кита за смерть Стивена Вилльерса. Держите.
      Блисс прижала драгоценный документ к груди.
      – Ваше величество, – прошептала она, – не знаю, как вас благодарить! Сейчас же отправлюсь в Тауэр! Пусть…
      – Сядьте, Блисс, – приказал король. – Вы ведь еще не слышали дурной новости.
      Блисс опустилась обратно.
      – С ним что-то случилось? – едва дыша от волнения, прошептала она. – Но что?
      – Как раз в ту минуту, когда я писал указ, во дворец явился гонец из Тауэра и сообщил, что ваш удалец сбежал!
      – Сбежал! – ахнула Блисс. – Но почему, если его поми…
      – Ну, он ведь не знал, что помилован. Он исчез, Блисс, и сейчас где-то прячется, уверенный, что его по-прежнему обвиняют в убийстве.
      Вскочив с места, Блисс подбежала к дверям и позвала Мерси. При виде короля, сидящего за столом и как две капли воды похожего на обычного человека, Мерси тихо ойкнула, глаза ее стали огромными, как блюдечки.
      – Мерси! – воскликнула Блисс. – Мерси! – Она встряхнула девушку за плечи, чтобы вывести ее из благоговейного оцепенения. – Ты знаешь, где Кит?
      – Его милость? – ошарашенно переспросила Мерси. – В Тауэре, где же еще?
      – Уже нет, – ответил король. – Несколько часов назад он сбежал. Раздобыл где-то веревку и спустился из окна в ров.
      – В ров! – ахнула Блисс. Ей живо представилась вонючая черная вода, откуда то и дело вылавливали пропавший скот и пьяниц, по неосторожности свалившихся за ограждение.
      – Стражники обшарили весь ров крюками, но тела не нашли, – успокоил ее король. – Очевидно, лорд де Уайлд благополучно выбрался изо рва и растворился где-то в Лондоне. Отчаянный малый этот ваш благородный разбойник!
      – Он так и не знает, что его помиловали! – пробормотала Блисс, почти забыв о присутствии короля. – Бедный Кит! Сейчас прячется где-то, как зверь в лесу, думая, что на него охотятся…
      – Мне жаль, что так получилось, – грустно заметил король. – Право, очень жаль. Если я что-нибудь узнаю о его местонахождении…
      – Благодарю вас, – произнесла Блисс, поднимаясь с места. – Я постараюсь его найти, государь, и надеюсь, что скоро он сам сможет отблагодарить вас за вашу милость. – И она крепче прижала к груди драгоценный документ.
      Король проводил Блисс и Мерси до дверей. Вильям Чиффинч со свечой в руке провел их через темные, опустевшие покои дворца и довел до реки, где их ждала лодка.
 
      Блисс возвращалась в Барторп-хаус, переполненная радостными надеждами: будущее вновь обрело для нее светлые краски.
      – Я уверена, Мерси, – возбужденно говорила она, выходя из лодки и направляясь к дому, – уверена, что Кит в Четеме. Где же ему еще быть? Там он под любой крышей найдет убежище и приют. Я отправлюсь туда и отвезу ему радостную весть!
      – А милорд вас отпустит? – спросила Мерси.
      Блисс пожала плечами.
      – Если он уже знает, что Кит сбежал, конечно, нет. А вот если не знает…
      Вместе они вошли в дом. В кабинете ярко горели свечи: через приоткрытую дверь Блисс заметила, что сэр Бейзил сидит за столом, очевидно, дожидаясь ее возвращения. Она надеялась проскользнуть мимо незамеченной – напрасно.
      – Блисс! – раздался громкий голос сэра Бейзила. – Пойди-ка сюда! Чего хотел от тебя король?
      – Да так, ничего особенного, – ответила она, надеясь, что весть о дерзком побеге Кита еще не достигла ушей опекуна.
      – Скучал по тебе, а? – Глаза сэра Бейзила вспыхнули алчным огнем. – Да ты, моя красавица, в самом деле приворожила нашего коронованного жеребца!
      Блисс хотелось вцепиться ногтями в его ухмыляющуюся рожу – но усилием воли она заставила себя стоять спокойно. В конце концов, ей нужно его обмануть и усыпить его бдительность.
      – Можно ли мне, милорд, – кротко, как послушная девочка, начала она, – просить у вас позволения на некоторое время покинуть Лондон? На неделю, может быть, на две. Не больше месяца.
      – Хочешь, чтобы король еще сильнее соскучился? – расхохотался сэр Бейзил. – И куда же ты собралась? В Йоркшир?
      Блисс покачала головой.
      – В Четем. С Йоркширом у меня связаны неприятные воспоминания.
      – Еще бы! – согласился сэр Бейзил. – Хотя, мне кажется, твои четемские воспоминания ненамного приятней!
      – Так вы позволите мне уехать, милорд? – с сильно бьющимся сердцем повторила свою просьбу Блисс.
      Так он не знает, что Кит на свободе! Господи, пожалуйста, пусть и не узнает, пока она не покинет Лондон!
      – Да ради бога. Де Уайлд в Тауэре, и теперь у тебя нет возможности наделать глупостей.
      – Благодарю вас, сэр, – с трудом удерживаясь от торжествующей улыбки, молвила Блисс. – Мы с Мерси выедем на рассвете.
      Взбежав наверх в спальню, Блисс приказала Мерси собирать вещи. Время уже перевалило за полночь – но Блисс казалось, что до рассвета еще целая вечность!
 
      Солнце едва поднялось над горизонтом, когда со двора Барторп-хауса выехала карета. Только когда экипаж миновал ворота, Блисс откинулась на спинку сиденья и вздохнула с облегчением.
      – Слава богу, сэр Бейзил так и остался в неведении! – обратилась она к Мерси. – Иначе, пожалуй, снова запер бы меня в спальне! – Она беспокойно выглянула в окно. – Только бы Кит действительно оказался в Четеме! Ах, Мерси, я так боюсь, что он решит бежать на континент! Но даже если так – сначала он должен завернуть в Четем и повидать Айзека.
      За окном лондонская грязь и суета сменились зеленью и аккуратными одноэтажными домиками пригорода.
      – Наконец-то мы будем вместе! Понимаешь, Мерси, – свободны и вместе!
      Лошади неслись во весь опор – но Блисс все равно казалось, что карета еле тащится. Когда же одна из лошадей захромала и путникам пришлось остановиться на почтовой станции, досаде ее не было предела.
      – Неужели нельзя поскорее с этим покончить? – нетерпеливо спрашивала она, глядя, как здешний конюх осматривает лошадиное копыто.
      – Миледи, если сейчас не позаботиться о Сером, он охромеет на всю жизнь, – отвечал кучер.
      – Но неужели нельзя взять почтовую лошадь, а за нашей потом кого-нибудь прислать? – настаивала Блисс.
      – Да, действительно, – согласился кучер. – Так и сделаем. Или пускай Джон останется здесь и присмотрит за Серым.
      – Отлично, – ответила Блисс.
      По приказу хозяйки Джон, лакей, сидевший рядом с кучером на облучке для защиты Блисс от разбойников, остался на станции. Он должен был дождаться, когда Серому сменят подкову, и догнать хозяйку верхом.
      Когда карета снова тронулась в путь, солнце уже клонилось к западу.
      – Сколько времени мы потеряли! – вздохнула Блисс. – Нам повезет, если успеем приехать в Четем до темноты.
      – Что, если на нас нападет разбойник? – лукаво спросила Мерси.
      Блисс улыбнулась в ответ.
      – Что ж, не возражаю, если это будет мойразбойник!
      Дальше они ехали в молчании. До Четема оставалось всего несколько миль, но Блисс, сгорающей от нетерпения, каждая минута казалась вечностью. Она смотрела в окно, мысленно представляя себе свидание с Китом… и очнулась от своих грез только тогда, когда снаружи раздались какие-то крики, испуганное ржание лошадей, а затем карета резко остановилась.
      – Слезай с козел! – крикнул мужской голос. – Оружие на землю!
      Сердце Блисс подпрыгнуло от радостного волнения.
      – Кит! – едва дыша, прошептала она. – Это Кит!
      – Нет, миледи, – встревоженно возразила Мерси. – Голос-то, кажется, не его…
      Но Блисс ее не слышала. Не сомневаясь, что сейчас увидит возлюбленного, она отворила дверцу и в вихре розового шелка выпрыгнула из кареты.
      Однако первого же взгляда на разбойника, стоящего рядом со статным вороным жеребцом, было достаточно, чтобы понять, как жестоко она ошиблась. У этого человека, чье лицо скрывалось под маской, не было ничего общего с Китом – кроме разве что черного плаща и широкополой шляпы.
      – О, вот и она! – насмешливо протянул незнакомец. – Рад вас приветствовать, миледи! – И он отвесил издевательский поклон, при этом не переставая целиться в кучера из двух пистолетов.
      – У меня нет с собой ни золота, ни дорогих украшений, – с достоинством сказала Блисс. – Только вот эти серьги и жемчужное ожерелье. Возьмите их и дайте нам ехать своей дорогой.
      Из-под маски блеснули насмешливые голубые глаза – взгляд их показался Блисс странно знакомым.
      – Зачем мне драгоценности? Мне нужны вы, моя прелесть. Вы поедете со мной!
      – Черта с два! – взревел кучер, бросаясь на негодяя.
      Лесную тишину разорвал грохот выстрела. Лошади заржали и испуганно забились в постромках. Кучер поднял руку к груди, опустился на колени, затем начал медленно заваливаться на бок. По камзолу его расплывалось алое пятно.
      – Будь ты проклят, убийца! – вскричала Блисс, бросаясь к верному слуге. Но тот уже смотрел в небо немигающими остекленевшими глазами, и Блисс поняла, что помочь ему невозможно.
      – Убийца! – гневно воскликнула она.
      – Садитесь в карету, миледи, – приказал разбойник. – Я сяду на козлы.
      – Убирайся к черту! – вскричала Блисс. – Если я не подчинюсь, ты и меня пристрелишь?
      – Вы, моя прелесть, нужны мне живой, – ответил разбойник. – Вас я убивать не буду.
      В это время Мерси, воспользовавшись тем, что разбойник не обращал на нее внимания, начала подкрадываться к нему. Трудно сказать, на что она надеялась – может быть, хотела броситься на него и отобрать пистолет.
      – А вот эту девчонку пристрелю с удовольствием! – внезапно прорычал разбойник.
      Прежде чем Блисс успела ему помешать, он повернулся к Мерси. Прогремел второй пистолет – и девушка замертво рухнула наземь.
      – Мерси!! – Отчаянный вопль Блисс эхом отозвался в лесу. – Мерси, милая! – Блисс упала на колени перед недвижным телом горничной, по щекам ее заструились слезы.
      Поглощенная ужасом и горем, Блисс не заметила, как разбойник приблизился к ней и занес над ее головой руку с пистолетом. Что-то ударило ее в висок, и разноцветные искры вспыхнули перед глазами – а затем все погрузилось во тьму.

      Блисс со стоном открыла глаза. Во рту у нее пересохло, в голове словно стучала сотня молотов. Блисс попыталась сесть, но тут же снова повалилась на подушку.
      Где она? Что произошло? Последнее, что она помнит…
      Мерси! Глаза Блисс наполнились слезами. Разбойник застрелил Мерси! Хладнокровно убил беззащитную девушку – и за что? Только за что, что она пыталась защитить хозяйку от негодяя, решившего ее похитить?
      Дрожащей рукой Блисс смахнула слезы со щек. Оплакать гибель подруги она еще успеет, сейчас надо подумать о себе, понять, где она, что происходит вокруг и что ждет ее в будущем.
      Она лежала в маленькой, бедно обставленной комнатке, судя по всему, в каком-то деревенском домике. Не было сомнений, что домик этот сокрыт в глубине леса, где едва ли найдут ее посланцы сэра Бейзила.
      Из-под двери пробивалась полоска света. Оттуда доносились приглушенные голоса – мужской и женский.
      С трудом встав на ноги, Блисс подошла и приложила ухо к двери. Голоса стали отчетливее.
      – Зачем, ну зачем ты их убил? – говорила женщина.
      – А что мне оставалось? – раздраженно отвечал мужчина. – Кучер набросился на меня, да и эта горничная – настоящая ведьма, на все была готова, чтобы защитить хозяйку!
      – Зато теперь нас обвинят не только в похищении, но и в убийстве! – вздохнула женщина.
      – У нас нет свидетелей, – заметил мужчина.
      – А Блисс? Она, по-твоему, не свидетель?
      Спор продолжался, но Блисс уже не слушала. Она замерла у двери, потрясенная до глубины души. Голос мужчины по-прежнему оставался лишь смутно знакомым; но вот тоненький, капризный женский голосок она слышала много раз и не перепутала бы ни с каким другим.
      Не думая, что будет дальше, Блисс распахнула дверь.
      – Летиция! – воскликнула она, бросая гневный взор на женщину, стоящую у камина.
      Летиция Вилльерс повернулась к ней.
      – Наконец-то ты очнулась! Я уж начала бояться, что Ангус перестарался, когда бил тебя по голове рукояткой пистолета!
      – Можно подумать, ты обо мне беспокоилась! – воскликнула Блисс.
      – Совершенно верно, – возразила Летиция. – Ты нам нужна живой.
      – А вот смерть кучера и горничной вас совершенно не обеспокоила, как я вижу.
      – Сами виноваты, – заметила Летиция. – Не надо было становиться у нас на пути. Теперь пусть пеняют на себя!
      – Зачем ты все это затеяла? – спросила Блисс. – Мстишь за брата?
      – Нет, Блисс, не совсем. Дело в том, что ты задолжала мне и должна выплатить долг.
      – Я? Тебе? – Блисс непонимающе взглянула на нее. – И что же я тебе должна?
      – Деньги. Ты обещала, что обеспечишь нас с Ангусом.
      Блисс почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
      – Так вот в чем дело! Боже мой! Вы убили двоих ни в чем не повинных людей ради… ради… – Она была не в силах продолжать.
      – Ты обещала! – выкрикнула Летиция.
      – В то время Стивен был жив, – напомнила ей Блисс. – И мы с тобой собирались стать сестрами. Но Стивен мертв, и я не хочу больше иметь ничего общего с вашей семейкой!
      – Правильно, Стивен мертв! – воскликнула Летиция. – А почему? Кто его убил? Твой любовник!
      – Это была дуэль, – отрезала Блисс, – и Кит только защищался.
      – Врешь! – выкрикнула Летиция.
      – Кит получил помилование от короля и…
      – А почему его помиловали? – прервала ее Летиция. – Потому что Бекингем и Каслмейн заставили матушку просить короля об этом!
      – Но зачем? – с недоверием спросила Блисс.
      – Король пришел к Барбаре, – объяснила Летиция, повторяя историю, которую горничная леди Дафны узнала от лакея Барбары, – и сказал, что, если Кита повесят, он тебя «утешит» – так он выразился. Барбара испугалась, что ты займешь ее место.
      – Но он не мог не понимать, что я никогда… – начала Блисс, но осеклась. Разумеется, король понимал, что Блисс никогда, даже в случае смерти Кита, не согласится стать его любовницей. Но Барбара недостаточно знала Блисс – и попалась в расставленную хитрым монархом ловушку.
      При мысли о том, как король одурачил свою недалекую фаворитку, Блисс невольно рассмеялась. Летиция подскочила к ней, сжав кулаки.
      – Чему смеешься? – воскликнула она. – Тебе смешно, когда убивают невинных людей? Когда преступники гуляют на свободе? Или радуешься тому, что обманула меня и не выполнила своего обещания?
      – Хорошо, – устало произнесла Блисс. От пронзительного голоса Летиции у нее снова застучало в висках. – Чего ты от меня хочешь? Собираешься держать меня в плену, пока я не дам нового обещания? Хорошо, Летиция, я обещаю обеспечить тебя и Ангуса. А теперь отпусти меня.
      – Я не такая дура! – фыркнула Летиция. – Я знаю, что ты не распоряжаешься своим состоянием. Твои деньги в руках у сэра Бейзила.
      – Почему же вы тогда не похитили сэра Бейзила? – саркастически заметила Блисс.
      – Сойдете и вы, моя прелесть, – вступил в разговор Ангус Камерон. – Мы напишем сэру Бейзилу и потребуем выкуп.
      – С чего вы взяли, что он заплатит? – удивилась Блисс.
      – Непременно заплатит, – доверительно призналась Летиция. – Он не захочет тебя терять. Ты для него – настоящая золотая жила!
      – Вы сошли с ума, – пробормотала Блисс. – Вы оба сумасшедшие!
      Ангус и Летиция переглянулись и ничего не ответили. Блисс поняла, что переубедить их не удастся. Все, что ей остается, – играть по их правилам и надеяться, что помощь придет раньше, чем их авантюра выйдет на новый кровавый виток.
 
      Сгустились тучи, и начал накрапывать дождь. Холодные мелкие капли падали на бледное лицо Мерси и, словно слезы, стекали по щекам.
      Девушка застонала и пошевелилась. Попыталась поднять руку, чтобы стереть влагу с лица, но рука ее бессильно упала.
      После нескольких неудачных попыток Мерси удалось приподняться на локте. У девушки кружилась голова; она не понимала, где находится и что с ней стряслось. Взгляд ее упал на тело кучера – и в душу, прорвав плотину забвения, хлынули ужасные воспоминания.
      – Миледи! – прошептала Мерси, оглядываясь кругом. Но госпожи нигде не было видно: исчезли и карета, и разбойник. Чтоб ему вечно гореть в аду – этот негодяй увез миледи с собой!
      Мерси попыталась встать, но вскрикнула от резкой боли в плече. Платье ее промокло и заскорузло от крови; волосы тоже были в крови. Вся левая рука распухла, и любая попытка пошевелить ею вызывала невыносимую боль. Мерси не знала, опасна ли рана, нанесенная разбойником, – да и не думала об этом. В голове ее билась одна мысль: она должна добраться до Четема и рассказать, что случилось с Блисс.
      Мерси снова попробовала встать, осторожно, не опираясь на левую руку – но, едва поднявшись, снова рухнула в грязь. Она потеряла много крови; от слабости у нее кружилась голова, и казалось, что земля ходуном ходит под ногами.
      Мерси отползла на обочину и снова поднялась, на этот раз цепляясь за дерево. Не отпуская спасительного ствола, сделала шаг, еще шаг…
      Дождь прекратился; из-за облаков выплыла луна. Мерси шла, пошатываясь, вдоль дороги от дерева к дереву, и по земле тянулся за ней кровавый след. Она сознавала, что слабеет с каждым шагом, но не боялась за себя. Одна мысль владела ею – дойти до Четема! Спасти госпожу – хотя бы ценой собственной жизни!

      Черная колымага с гербами на дверцах въехала во двор замка Четем и остановилась. Из кареты появился сэр Бейзил, костлявая физиономия его кривилась в мрачной гри– масе. «Черт бы побрал Блисс! – думал он. – Стоило бы избить эту дрянь до полусмерти!» Но, увы, нанесение телесных повреждений запрещено законом, а сэру Бейзилу не улыбалось идти под суд из-за какой-то наглой распущенной девчонки!
      Блисс уже отъехала от Лондона на много миль, когда до сэра Бейзила дошло известие о побеге Кита из Тауэра. Черт побери, он-то думал, что негодяй спокойно сидит взаперти! Мало того – Блисс, несомненно, знала о его побеге, когда испрашивала разрешения уехать… Вот и имей после этого дело с девицами из знатных семейств! Знай он раньше, что за хлопотливое занятие опекунство, ни за что на свете не стал бы в это ввязываться! Но, решаясь вложить деньги в новое для себя дело, сэр Бейзил полагал, что юные девы благородных кровей – существа, так сказать, эфирные, нежные, кроткие, а главное, послушные. Ах, как он просчитался!
      Лакей распахнул дверь, и сэр Бейзил взлетел вверх по ступенькам. Ну, сейчас он раз и навсегда объяснит мерзавке, где ее место!
      – Милорд! – навстречу ему выбежал дворецкий Феншоу. – Мы не ожидали… не получали никаких известий…
      – Мне плевать, чего вы ожидали! – проревел сэр Бейзил. – Приведите леди Блисс ко мне в кабинет, и немедленно!
      – Леди Блисс? – переспросил Феншоу. – Милорд, я вас не понимаю!
      – Ты что, последние мозги потерял?! Приведи сюда мою подопечную, да поскорее!
      – Но, милорд, ее здесь нет!
      – Нет?
      – Нет, милорд. – И вдруг дворецкий всплеснул руками. – Господи боже, так вы не получили письма?
      – Письма? Какого письма?
      – Должно быть, гонец разминулся с вами по дороге. – Феншоу поднял на хозяина скорбный взгляд. – Милорд, миледи Блисс не доехала до Четема.
      – Что? – Сэр Бейзил побагровел. – Опять сбежала с этим ублюдком де Уайлдом?!
      – Нет, милорд! – возразил дворецкий – но сэр Бейзил уже ничего не слышал.
      – Чума на них обоих! – заорал он так, что в окнах задрожали стекла. – Я до них еще доберусь, пусть даже…
      – Милорд! Милорд! – стараясь его перекричать, надрывался Феншоу. – Леди Блисс похищена!
      – Я отправлю его обратно в Тауэр! – разъяренным медведем ревел сэр Бейзил. – Будь я проклят, если не доберусь до этого…
      – Милорд, да послушайте же меня! – закричал Феншоу что было сил.
      – Ну? Что еще? – рявкнул сэр Бейзил.
      – Милорд, я уже десять минут вам толкую, что леди Блисс похищена!
      – Похищена? Что это значит? – воскликнул сэр Бейзил.
      – Сегодня на рассвете, милорд, Мерси, горничная Блисс, появилась в деревне. Она была ранена выстрелом в плечо: сначала шла пешком, потом ползла, истекая кровью, – просто чудо, что она выжила, милорд. Она рассказала, что карету леди Блисс остановил разбойник…
      – Де Уайлд снова взялся за старое! – проворчал сэр Бейзил.
      – Нет, милорд, это был не он. На защиту леди Блисс встал кучер – разбойник застрелил его. Когда Мерси попыталась защитить госпожу, негодяй выстрелил и в нее. Она потеряла сознание, а, очнувшись, увидела, что леди Блисс вместе с каретой бесследно исчезла.
      – Исчезла… – прошептал сэр Бейзил. У него упало сердце. – И вы не получали никаких известий? Ни от нее, ни от похитителя?
      Феншоу покачал головой.
      – Ни слова, милорд. Я послал гонца в Лондон, надеясь, что злодеи, кто бы они ни были, свяжутся с вами.
      – Нет, я ничего не знаю, – мрачно ответил сэр Бейзил. – Где Мерси?
      – В деревне, милорд, у своих родителей.
      – Вели кучеру не распрягать лошадей. Я еду туда.
 
      Появление сэра Бейзила переполошило весь крестьянский дом, где обитала семья Мерси. Сама раненая, белая как полотно, лежала на узкой девичьей кровати. Вокруг нее, утирая слезы, хлопотала мать.
      – Расскажи мне подробно обо всем, – попросил сэр Бейзил, присаживаясь в кресло у кровати. Никогда еще Мерси не слышала, чтобы суровый, черствый хозяин разговаривал с ней так мягко и ласково.
      Слабым голосом, часто останавливаясь, чтобы передохнуть, Мерси повторила историю, которую рассказывала сегодня уже дважды – сперва своим родным, затем, когда весть о ее драматическом появлении и похищении Блисс достигла замка, – дворецкому Феншоу.
      – Когда я очнулась, – закончила она, – миледи уже не было. Разбойник увез ее с собой. Я должна была ее спасти! Должна была… – И по бледным щекам ее заструились слезы.
      – Ты сделала все, что было в твоих силах, – успокоил ее сэр Бейзил. – Едва не отдала жизнь, спасая свою госпожу. Не могла же ты, в самом деле, взять верх над вооруженным мужчиной! А теперь отдыхай и ни о чем не тревожься.
      С этими словами сэр Бейзил поднялся и пошел к дверям. На пороге он обернулся и вполголоса обратился к матери Мерси:
      – Если ей что-нибудь понадобится, дайте знать в замок.
      – Спасибо, милорд, – ответила женщина, делая реверанс.
      Сэр Бейзил сошел с крыльца и сел в карету, крестьянка проводила его глазами. Подумать только – сам хозяин замка пришел навестить ее дочку! И какой он добрый! – думала простодушная женщина. Хотя все-таки не добрее лорда де Уайлда!
      Женщина вернулась в спальню и села у постели дочери. Мерси беспокойно заворочалась в постели.
      – Тише, родная, – прошептала мать, гладя ее по голове. – Постарайся заснуть.
      – Милорд! – простонала Мерси, словно в бреду.
      – Он уехал, солнышко, уехал к себе в замок, – ответила мать.
      – Нет! – Мерси замотала головой – и тут же сморщилась от боли. – Милорд де Уайлд! Расскажи ему…
      – Айзек обязательно ему все расскажет, – успокоила ее мать. – Не бойся, родная. Разве ты не знаешь милорда? Он непременно найдет миледи и спасет даже из когтей самого дьявола!
      Мерси слабо улыбнулась в ответ. Голова ее упала на подушку, и через несколько секунд она уже крепко спала.
      Записка с требованием выкупа пришла в замок вечером следующего дня. Она была адресована лорду Холму в Барторп-хаус, а оттуда уже переслана в Четем.
      – Десять тысяч фунтов! – воскликнул сэр Бейзил, скомкав записку в руке. – Эти негодяи требуют десять тысяч фунтов – в противном случае обещают убить Блисс!
      – Невероятно! – ахнул Феншоу. – Что за изверги!
      – В самом деле, – рассеянно кивнул сэр Бейзил. – Настоящие изверги.
      Откинувшись в кресле, сэр Бейзил размышлял, что теперь делать. Десять тысяч – для простого человека огромная сумма, но для такой богатой наследницы, как Блисс, это немного. Достаточно послать чек банкиру Блисс – и через несколько дней золото будет в Четеме. Разбойники требовали, чтобы он оставил деньги в развалинах церкви в нескольких милях от замка. Вскоре после этого он получит записку, извещающую, где найти Блисс.
      Но где гарантия, что с Блисс ничего не случится? Что, если разбойники получат деньги и убьют ее? Не такие же они дураки, чтобы оставлять в живых свидетельницу, которая сможет описать их приметы! И тогда получится, что он заплатит деньги и ничего не получит взамен.
      А что дальше? Блисс – сирота, последняя в роде: у нее нет родственников ни с отцовской, ни с материнской стороны. А это значит, что после ее смерти все огромное состояние Барторпов отойдет к Короне. Король, разумеется, будет только счастлив…
      Но не согласится ли он выплатить хотя бы небольшую часть состояния покойной ее «осиротевшему», убитому горем опекуну?
      Пожалуй, об этом стоит подумать.
 
      Крепкие кулаки лакеев лорда Холма оставили Айзеку «на память» хромоту и постоянный звон в ушах. И старый конюх полагал, что еще легко отделался.
      После избиения Айзек оставил замок Четем и переселился в лесную хижину, ранее принадлежавшую Киту.
      Несколько дней назад туда явился Кит. Старик не видел его с той ночи, когда молодой господин дежурил у его постели. Рассказ Кита был долог и насыщен событиями: он поведал Айзеку, как вернулся в Барторп-Холл – и оказался перед запертой дверью, как разыскал Блисс в Лондоне и тщетно пытался уверить ее в честности своих намерений, как последовал за ней в Ньюмаркет, как дрался со Стивеном и убил его, как попал в Тауэр и, наконец, как бежал оттуда и добрался до Четема, где надеялся отсиживаться, пока не найдет какой-нибудь способ доказать свою невиновность.
      Эта история потрясла Айзека, а конец ее расстроил почти до слез. Старик верил, что Киту и Блисс суждено быть вместе, – но как они смогут наслаждаться любовью, если Кит превратился в преступника, скрывающегося от правосудия?
      А днем позже в деревне Айзек услышал разговор двух крестьян: те толковали о том, что дом родителей Мерси посетил сам лорд Холм. Подойдя ближе, Айзек спросил, зачем сэр Бейзил приходил к простым крестьянам.
      – А ты не знаешь? – спросил его собеседник. – Мерси здесь. Ее ранил разбойник на большой дороге.
      – Ранил? Она выживет?
      – Говорят, что да.
      – Но зачем она ехала в Четем? – продолжал расспрашивать Айзек.
      – Говорят, сопровождала ее милость. Ты же слышал, что стряслось с ее милостью?
      – Ничего я не слышал! – нетерпеливо воскликнул Айзек.
      Двое мужчин обменялись изумленными взглядами.
      – Похоже, ты, старина, слишком долго просидел в лесу! Ее похитили какие-то мерзавцы и требуют выкуп! Вся деревня только об этом и говорит!
      – Требуют выкуп! – повторил Айзек. Кровь отхлынула у него от лица.
      – Да. Его милость здесь, говорят, разбойники прислали ему записку с требованием десяти тысяч фунтов. А если не заплатишь, говорят, зарежем ее милость, как цыпленка!
      – Ее ищут? – с тревогой спросил Айзек. – Сэр Бейзил послал людей на поиски?
      Крестьяне пожали плечами.
      – Бог его знает. Скорей уж он заплатит деньги и покончит с этим делом.
      – Да, наверное, – пробормотал Айзек, хотя в глубине души не верил, что сэр Бейзил согласится так запросто расстаться с десятью тысячами – даже если эти деньги принадлежат Блисс.
      С деревенской улицы Айзек отправился прямиком к Мерси. Мать девушки встретила его на пороге.
      – Бедная моя девочка! – говорила она, качая головой. – Она почти не спит – так страдает от боли!
      Айзек подошел к бедному ложу больной. Мерси слабо улыбнулась, узнав его.
      – Как ты, милая? – спросил он, присаживаясь на стул у постели.
      – Хорошо, – слабо прошептала Мерси и вдруг, подавшись вперед, схватила Айзека за руку: – Милорд де Уайлд! Вы знаете, где он?
      Айзек покосился на мать Мерси, стоящую в дверях. Впрочем, ей можно было доверять: как и все жители Четема, за Кита она готова была отдать жизнь.
      – Знаю, – ответил он.
      – Расскажите ему, что случилось с миледи, – прошептала Мерси.
      – Обязательно, – пообещал Айзек. – А теперь мне надо идти. – Он чувствовал, что Мерси слишком взволнована – а в ее состоянии любое волнение может быть очень опасно.
      – Подождите! – воскликнула Мерси, силясь приподняться. – Подождите! Скажите ему еще… – Она задохнулась и без сил повалилась на подушку.
      – Что же еще ему сказать? – спросил Айзек.
      – Скажите, что миледи ехала в Четем, чтобы разыскать его. Она везла ему помилование.
      – Помилование? – Айзек бросил взгляд на мать Мерси – но та лишь пожала плечами.
      – Да, его помиловал сам король и дал миледи бумагу. Но милорд сбежал и не успел об этом узнать. Я сама была там и видела короля, как вас сейчас вижу! – добавила она, слабо улыбаясь, с ноткой гордости в голосе.
      Мерси облизнула пересохшие губы, и мать немедля поднесла ей чашку воды.
      – Расскажите ему все, – прошептала девушка между двумя глотками.
      – Обязательно! – ответил Айзек. Ему не терпелось вернуться в хижину и рассказать Киту, что ему больше не нужно скрываться от закона. – Обязательно расскажу!
      Начисто забыв о делах, что привели его в деревню, Айзек поспешил домой и пересказал Киту слово в слово все, что узнал.
      – Слава богу! – воскликнул Кит, услышав о помиловании. – Но почему король меня помиловал? Как-то не верится, что Вилльерсы вдруг вспомнили о христианском милосердии!
      – Это и для меня загадка, – ответил Айзек. – Но, по-моему, помиловали – и слава богу.
      – Ты прав, – согласился Кит. – Но что же с Блисс? Неужели Бейзил Холм не послал за ней людей? Он что, вообще ничего не делает, чтобы ее спасти?
      Айзек покачал головой.
      – В деревне говорят, что похитители требуют за нее десять тысяч фунтов.
      Кит горько рассмеялся.
      – Бейзил Холм скорее отрежет себе руку, чем отдаст десять тысяч фунтов! Но чего он дожидается? Зачем тянет время? Ведь в конце концов пострадает Блисс!
      – Может быть, на это он и рассчитывает, – заметил Айзек.
      Кит побелел.
      – Даже Холм не может быть так бессовестен и бессердечен!
      – Наверно, вы правы, – без особой уверенности согласился Айзек.
      Но, чем больше Кит думал об этой ужасной возможности, тем более вероятной она ему представлялась.
      – Как ты считаешь, Мерси выдержит разговор со мной? – спросил он.
      Айзек кивнул.
      – Она сделает все, чтобы помочь ее милости.
      – Тогда пойду поговорю с ней. Может быть, мне она расскажет больше, чем лорду Холму.
      С этими словами Кит накинул плащ и двинулся к дверям.
      – Не тревожься, Айзек, – сказал он на прощание. – Если только это в человеческих силах – я спасу ее!
      Айзек, хмурясь, покачал головой. Он не сомневался в силе, уме и отваге своего воспитанника… но, сказать по правде, не верил, что еще когда-нибудь увидит Блисс живой.

      Кит сидел у постели Мерси, держа больную за руку.
      – Мерси, попробуй описать разбойника, – говорил он тихим, успокаивающим голосом. – Вспомни его. Как он выглядел, как был одет? Рост, голос, манеры – все, что можешь вспомнить. Может быть, я, когда сам был разбойником, встречался с этим человеком?
      – Нет, милорд, – ответила девушка. – Он – не настоящий разбойник. Это был джентльмен.
      – Джентльмен? Почему ты так думаешь? Он говорил как образованный?
      – Да, и еще… – Девушка нахмурилась, пытаясь собрать воедино разбегающиеся от слабости мысли. – Тогда я была так напугана, что ни о чем не могла думать, но теперь, кажется, припоминаю…
      – Он был похож на кого-то из знакомых? – подсказал ей Кит.
      – Нет, милорд, он был в маске, лица его я не видела. Но вот голос… Мне кажется, я слышала его раньше. – Она покачала головой. – Я просто мозги наизнанку вывернула, стараясь припомнить, где же его слышала, – и вот, кажется, вспомнила…
      – Где же? – нетерпеливо спросил Кит. – Здесь, в Четеме? Или в Йоркшире?
      – Нет, милорд. В Лондоне. Это тот самый джентльмен, что возил миледи смотреть на повешение.
      – Смотреть на повешение? – непонимающе переспросил Кит. Он взглянул на мать Мерси – та только пожала плечами.
      – Да, это было в Лондоне, – продолжала Мерси. – Однажды милорд Вилльерс и его сестра пригласили миледи в театр. Она взяла меня с собой. А в театре к нам подошел один джентльмен. После спектакля он предложил поехать в Тайберн посмотреть на казнь разбойника. Миледи потом так расстроилась!
      – Как же звали этого джентльмена? – спрашивал Кит.
      Мерси вздохнула.
      – Не могу припомнить, милорд. Но это был кавалер сестры милорда Вилльерса.
      – Шотландец? Камерон?
      – Да, точно, милорд! – просияла Мерси. – Лорд Камерон! Сестра милорда Вилльерса еще не давала покоя миледи, требовала, чтобы та после свадьбы дала ей денег – тогда они с этим Камероном смогли бы пожениться.
      – Бог ты мой! – выдохнул Кит. – Так вот оно что!
      Летиция рассчитывала жить за счет Блисс – но Стивен погиб, и все ее надежды рухнули. Однако она не потеряла надежды получить золото, которое уже считала своим, – не тем способом, так другим!
      – Так это лорд Камерон и мистрис Вилльерс похитили миледи! – воскликнула Мерси.
      – Похоже на то, – пробормотал Кит. Поднявшись со стула, он поцеловал Мерси в лоб. – Ты потрясающая девушка, Мерси, отважная, как настоящий солдат. А теперь отдыхай и набирайся сил.
      – Милорд! – окликнула его Мерси, когда Кит пошел к дверям. Он обернулся. – Вы ведь не позволите им причинить ей вред?
      – Ни за что! – пообещал Кит, хотя сердце у него ныло от страха за любимую. – Я поеду на то место, где негодяй напал на Блисс, и попробую найти ее по следам.
      Мерси откинулась на подушку, впервые за эти дни чувствуя себя хорошо и спокойно. Она не сомневалась: Кит найдет Блисс, спасет ее, а потом они будут счастливы, как тогда, в Барторп-Холле… И на этот раз никто и ничто не омрачит их счастья.
 
      Ангус развалился в продавленном кресле. Летиция нервно расхаживала взад-вперед по крошечной гостиной. Каждый раз она едва не спотыкалась о вытянутые ноги Ангуса – но галантный кавалер и не думал убирать их с дороги.
      – Почему до сих пор нет известий? – говорила Летиция. – Ведь он должен был уже получить наше письмо!
      – Верно, – подтвердил Ангус. – Слуги в Барторп-хаусе говорят, что немедленно отправили письмо в Четем. Оно должно было достигнуть замка на следующий день.
      – Почему же он ничего не делает? – Летиция распахнула дверь спальни. – Блисс!
      Блисс подняла глаза от книги.
      – Что еще, Летиция? – устало спросила она.
      – Мы послали твоему опекуну письмо с требованием выкупа. А от него – ни слова в ответ! Он ведь вправе получить у твоего банкира десять тысяч фунтов?
      – Десять тысяч! – Блисс горько рассмеялась. – Ты плохо знаешь сэра Бейзила: он по доброй воле не расстанется даже с десятью фунтами! Вы пригрозили убить меня, если он не заплатит?
      – Конечно! – без тени смущения ответила Летиция.
      – Ну вот, сейчас он размышляет о том, кто унаследует мое состояние. До выкупа ли ему?
      Летиция злобно уставилась на нее, а затем вылетела из спальни, с треском захлопнув дверь.
      – Эта мерзавка выводит меня из себя! – воскликнула она.
      Шотландский лорд откинулся в кресле.
      – Все ясно, – произнес он. – Холм не заплатит ни пенса.
      – Должен заплатить! – бледнея, возразила Летиция.
      – Однако не заплатит. – Ангус поднялся, отшвырнув кресло. – Что будем делать, Летиция? Мы похитили женщину. Богатую наследницу. Мало того – женщину, к которой неравнодушен король! Думаешь, он помилует нас с той же легкостью, что и де Уайлда?
      – Чертов де Уайлд! – прошипела Летиция. – Это он во всем виноват! Если бы он не убил моего брата…
      – Если бы твой брат дрался как следует, – проворчал Ангус, – его бы и не убили.
      – Не смей так говорить о Стивене! – взвизгнула Летиция.
      – А ты не смей со мной так говорить! – взревел в ответ Ангус. – Мне надоели твои вопли, Летиция! Зачем мне жена, которая орет на мужа, словно базарная торговка?
      Он повернулся и вышел за дверь. Но Летиция вылетела следом и повисла у него на руке.
      – Ангус, прости меня! – прохныкала она. – Пожалуйста, прости! Обещаю больше не кричать!
      Ангус молча смотрел на нее. Уже несколько дней он спрашивал себя, как Летиции удалось втянуть его в эту безумную авантюру.
      – Мы проиграли, – тихо сказал он наконец. – Холм не собирается платить.
      – Знаю, черт бы его побрал! – вздохнула Летиция.
      – Нужно бежать, пока нас не нашли. Я предлагаю бежать в Шотландию. Там у меня земли…
      – В Шотландию? – в ужасе воскликнула Летиция. – В эту глушь?
      – Шотландия – еще не край света, – не слишком уверенно возразил Ангус. – В Англии нам оставаться нельзя. Как только мы освободим Блисс, она всем расскажет, кто убил кучера, горничную и держал в заключении ее самое. И после этого наша жизнь не будет стоить и пенса!
      – Да, она все расскажет… если не заставить ее молчать, – задумчиво заметила Летиция.
      – О чем ты? – нетерпеливо спросил Ангус.
      – Я имею в виду – заставить ее замолчать навсегда.
      – Убить! – Ангус уставился на нее, словно на сумасшедшую. – Да ты свихнулась!
      – Это единственный выход! – настаивала Летиция. – Со смертью Блисс исчезнет и всякая возможность заподозрить в преступлении нас.
      – Не нравится мне это, – угрюмо заметил Ангус. – Разве мало мы пролили крови? И ради чего?
      – У нас нет выбора! – стояла на своем Летиция. – Сделаем вот как: инсценируем несчастный случай! Скажем, что освободили ее из рук разбойников, но по дороге в Четем что-то случилось, ну и…
      – Не знаю, – покачал головой Ангус. – Надо подумать.
      – Хорошо, – согласилась Летиция. – Только не тяни слишком долго.
      В ту ночь Блисс лежала в постели без сна, думая о Ките. В Четеме ли он? Слышал ли о том, что с ней случилось? Знает ли, что король помиловал его и теперь он свободен?
      Скорее бы окончился этот чудовищный фарс, думала Блисс. Когда же она сможет вернуться в Четем и, бросившись в объятия Кита, поверить, что все кошмары остались позади?
      Наконец Блисс погрузилась в сон – и сны ее были полны Китом. Он был рядом с ней – прекрасный, сильный, неизменно любящий, она слышала его нежный голос, ощущала его прикосновения.
      Да, он целовал ее – сперва в лоб, в щеки, а затем и в губы. Блисс с жаром ответила на поцелуй, чувствуя ласковое тепло его руки на бедре поверх легкой ночной сорочки.
      Прикосновения его стали смелее, поцелуи требовательнее: вот он лег на нее, и Блисс ощутила вес его тела, вдавившего ее в соломенный матрац.
      Блисс открыла глаза. Это не сон! Все происходит на самом деле! Только рядом с ней – не Кит!
      – Нет! – вскричала она, силясь сбросить с себя врага, едва не овладевшего ею во сне.
      Мужская ладонь зажала ей рот.
      – Тише, дура! – прошипел Ангус Камерон. – Хочешь разбудить Летицию?
      Разумеется, именно этого Блисс и хотела. Пусть Летиция узнает, чем занимается по ночам ее кавалер!
      Блисс забилась с новой силой, но Ангус крепко прижал ее к кровати, не давая вырваться.
      – Послушай меня! – прошипел он ей в ухо. – Я хочу тебя спасти!
      Блисс изумленно вскинула брови. Она полагала, что Ангус Камерон не способен заботиться ни о ком, кроме своей драгоценной особы.
      – Ты в большой опасности, – шептал Камерон. – Твоя жизнь висит на волоске. Не станешь вопить, если я уберу руку?
      Блисс кивнула, и Ангус убрал ладонь. Теперь она снова могла спокойно дышать.
      – Извини, ты не мог бы с меня слезть? – вежливо попросила она.
      Ангус неохотно выполнил эту просьбу и сел на край кровати, по-прежнему держа ее за руку.
      – Летиция считает, что твой опекун не станет платить выкуп, – заговорил он.
      – Я бы очень удивилась, если бы он заплатил, – честно ответила Блисс.
      – Но она боится суда. Похищение, убийство двух человек – сама понимаешь, это пахнет виселицей.
      Блисс зажмурилась: перед глазами у нее вновь встали окровавленные тела Мерси и кучера.
      – И как же вы собираетесь избежать наказания? – спросила она.
      Несколько секунд Ангус молчал, подбирая слова.
      – Она собирается не оставлять свидетелей, – тихо ответил он наконец.
      – Хочет убить меня! – вздрогнув, прошептала Блисс.
      – Да, – подтвердил он. – Чтобы ты никому ничего не рассказала.
      У Блисс перехватило дыхание.
      – Летиция сумасшедшая, – прошептала она, затем села и взглянула Ангусу в глаза. – И ты с ней согласен? Ты тоже готов меня убить?
      – Я не хочу убивать тебя, – ответил он.
      – Тогда отпусти меня! – взмолилась Блисс. – Просто открой дверь и отпусти – к утру я доберусь до Четема.
      – А к вечеру я окажусь в Тауэре, – пробормотал он.
      Блисс вздохнула:
      – Хорошо, если ты твердо решился меня убить, зачем же мне все это рассказываешь?
      – Я еще ничего не решил, – поправил ее Ангус. – Я готов поторговаться.
      – Продолжай! – потребовала Блисс.
      – Хорошо. Я скажу Летиции, что отвезу тебя куда-нибудь подальше и там убью. А сам довезу тебя до дороги в Четем и отпущу. Ты должна подождать один день, а потом можешь рассказывать что хочешь и кому хочешь. К этому времени я буду уже на континенте.
      – Так ты хочешь бежать во Францию или в Голландию?
      – Верно, – подтвердил Ангус.
      – А Летиция? Что с ней будет, когда сюда явятся люди и найдут ее здесь?
      Ангус пожал плечами.
      – Выкрутится. Она и вправду сумасшедшая – и к тому же из Вилльерсов. Худшее, что с ней может случиться, – ее сошлют куда-нибудь в деревню под надзор матери.
      – Ты все обдумал, верно? – горько рассмеялась Блисс.
      – Естественно, – спокойно ответил Ангус. – Ну как, ты согласна?
      – Подожди, – ответила Блисс. – Ты ведь так и не сказал, чего потребуешь в уплату за свой «благородный» поступок.
      Глаза Ангуса блеснули в темноте.
      – Я думал, ты сама догадаешься, – ответил он, поглаживая ее ладонь.
      – Боже мой! – воскликнула Блисс. – И ты серьезно думаешь, что я лягу с тобой в постель?
      – Почему бы и нет? – ухмыльнулся Ангус. – Спала же ты с де Уайлдом!
      – Мы были женаты! – поправила его Блисс.
      – Ага, минуты на две, – засмеялся Ангус. – Ни за что не поверю, что ты не спала со Стивеном. А король – просто так, от доброты сердечной, что ли, даровал твоему Киту помилование?
      – Его убедили Вилльерсы, – возразила Блисс.
      – Хорошо, не будем спорить. Вилльерсы так Вилльерсы. Ну что, согласна на честный обмен?
      Вместо ответа Блисс сбросила его руку со своего бедра.
      – Лучше умереть, чем лечь в постель с таким вонючим ублюдком, как ты! – прошипела она.
      Ангус побагровел, и голубые глаза его сверкнули гневом.
      – Ты сама обрекла себя на смерть, – резко ответил он, поднимаясь с кровати. – Надеюсь, ты не успеешь пожалеть о своем решении.
      Он повернулся на каблуках и вышел из спальни, оставив Блисс в ужасе, близком к панике. Мысль о прикосновениях Ангуса Камерона наполняла ее отвращением, мысль о скорой смерти заставляла содрогаться от страха. Бежать она не могла. В спальне не было окон. Единственная дверь – та, через которую вышел Ангус; но Блисс знала, что в проходной комнате на раскладной кровати спят Ангус с Летицией. Едва ли ей удастся прокрасться мимо них незамеченной.
      В это время в соседней комнате Летиция зевнула и приподнялась на локте.
      – Ангус! – сонным голосом позвала она. – Почему ты не ложишься?
      – Думаю, – ответил Ангус. Он стоял у окна, глядя в темноту. – Может быть, ты и права.
      – Насчет чего? – зевая, спросила Летиция.
      Ангус подошел к ней и сел на постель.
      – Насчет Блисс, – ответил он. – Будет большой ошибкой оставить ее в живых.
      Летиция хищно оскалилась, словно волчица, почуявшая добычу.
      – Конечно, я права, – проворковала она. – И чем скорее, тем лучше. Например, завтра?
      Ангус угрюмо кивнул.
      – Завтра так завтра, – ответил он и, сбросив одежду, лег рядом с ней.

      – Доброе утро, Блисс, – произнесла Летиция, входя на следующее утро в спальню пленницы. – Хорошо ли тебе спалось?
      – Отлично, спасибо, – стараясь держаться бодро, ответила Блисс. Про себя она подумала: «Если только забыть о том, что поведал мне ночью твой любовник!»
      – Я принесла тебе завтрак.
      Блисс подозрительно взглянула на тарелку. У Летиции не было никаких способностей к кулинарии: еда, приготовленная ею, неизменно оказывалась полусырой или пережаренной.
      Сегодня Летиция принесла пленнице два куска черствого хлеба, намазанных, судя по виду и запаху, прогорклым маслом, и стакан вина.
      – Спасибо, Летиция, – вежливо поблагодарила Блисс. – Ты не поможешь мне зашнуровать платье на спине?
      – Пожалуйста.
      Зайдя к ней за спину, Летиция затянула тугую шнуровку.
      – Приятного аппетита, – добавила она с улыбкой и вышла.
      Блисс проводила ее недоуменным взглядом. Что это с ней? Что привело капризную и мелочно-злобную Летицию в такое благостное расположение духа? Неужели сэр Бейзил все-таки заплатил выкуп? Да нет, едва ли.
      Блисс хотелось есть, однако и хлеб, и масло выглядели совершенно несъедобными. «Может быть, вино поможет мне утолить голод», – подумала она и потянулась к стакану.
      Рассеянно потягивая вино, Блисс размышляла о том, что же так обрадовало Летицию. Она давно поняла: сестрица Стивена из той породы людей, что больше всего радуются чужим несчастьям. Что же за беда заставила Летицию лучиться улыбкой?
      И в этот миг на нее накатила первая волна головокружения. Блисс попыталась встать – но комната поплыла у нее перед глазами, и она бессильно упала на кровать.
      – Летиция! – Голос Блисс самой ей показался далеким и чужим. – Летиция!
      Дверь распахнулась. На пороге появилась Летиция: губы ее растянулись в отвратительной ухмылке. Позади нее стоял бесстрастный Ангус Камерон.
      – Что, головка кружится? – насмешливо промурлыкала Летиция.
      – Чем ты меня опоила? – воскликнула Блисс. – Ты что-то подмешала в вино, верно?
      – Естественно, – ухмыльнулась Летиция.
      – Яд!.. Боже мой! Убийца! – В глазах у Блисс потемнело: она не сомневалась, что умирает.
      – Нет, это не яд, – поправила ее Летиция. – Это снадобье не убьет тебя, а только лишит сознания.
      – Но зачем, Летиция, зачем? – простонала Блисс.
      – Чтобы ты ничего не почувствовала, – со звенящим в голосе смехом ответила Летиция, – когда Ангус будет тебя убивать!
      Блисс беспомощно скользила в черную бездну. Последняя мысль ее была о Ките. О днях и ночах, которые им не провести вместе. О годах безмятежно-счастливой жизни, которых никогда не будет. О радости и наслаждении, навсегда погибшем для них.
      Глаза Блисс закатились, она рухнула на постель, раскинув руки. Ангус подхватил ее на руки и понес к карете – собственной карете Блисс, стоящей у входа в разбойничье логово.
      – Будь осторожен! – говорила Летиция, пока Ангус укладывал Блисс на сиденье и захлопывал дверь. – И возвращайся поскорее, милый! Возвращайся, и мы вместе уедем в Шотландию!
      – Да, конечно. – Ангус торопливо чмокнул Летицию в нос, вскочил на козлы и хлестнул лошадей. – Жди меня! – прокричал он.
      И карета понеслась по извилистой лесной тропе, вьющейся между вековых деревьев на некотором расстоянии от большой дороги.
      Ангус бросил на Летицию последний быстрый взгляд и снова хлестнул коней. Он очень надеялся, что никогда больше не увидит эту женщину. Пусть ждет его хоть до скончания века – с нее станется! Избавившись от Блисс (хоть, право, и жаль убивать такую красотку), он отправится прямиком на побережье и сбежит во Францию. К тому времени, как жители Четема, найдя в лесу тело Блисс, обнаружат Летицию, он будет уже в полной безопасности.
 
      В то самое время, когда Ангус мчался прочь от обманутой возлюбленной, предоставляя ей одной выпутываться из обвинения в убийстве, Кит стоял на дороге в том месте, где несколько дней назад разбойник остановил карету Блисс, убил ее кучера и ранил Мерси.
      Преступник увез Блисс в карете, рассуждал Кит. Значит, он мог поехать либо по большой дороге, либо по отходящей от нее неприметной, полузаросшей тропке. Если учесть, что большая дорога идет мимо замка, а затем проходит через деревню, у Камерона оставался только один путь.
      Не раздумывая более, Кит взметнулся в седло и помчался в глубь леса. Он не сомневался, что каждый шаг приближает его к Блисс и ее похитителям.
      Вскоре сквозь густую листву Кит разглядел крышу и каменные стены. Лачуга покосилась, наполовину вросла в землю, на крыше не хватало черепицы. Однако из трубы вился дымок, и Кит понял, что не ошибся в выборе пути.
      Еще большее волнение охватило его, когда на крыльце появилась Летиция Вилльерс. При виде Кита зеленые глаза ее сузились от злобы.
      – Ты! – прошипела она. – Что тебе здесь нужно, убийца?
      – Ты знаешь, зачем я приехал, – сурово ответил Кит. – Где Блисс?
      – Ты убил моего брата и заслуживаешь виселицы! – истерично выкрикнула Летиция.
      – Где Блисс? – повторил Кит.
      Мерзкая ухмылка показалась на ее лице.
      – Ты приехал очень вовремя, – злорадно прошипела она. – Для нас – вовремя, а для тебя – слишком поздно! Теперь-то ты узнаешь, что значит потерять того, кого любишь!
      – Будь ты проклята! – вскричал Кит и, спрыгнув с коня, бросился к ней.
      Летиция с визгом бросилась в дом, но Кит успел остановить ее, схватив за плечо.
      – Отвечай, черт тебя побери! – взревел он. – Где Блисс?
      – В аду! – проскрежетала Летиция. – Она мертва! Ангус увез ее отсюда, чтобы убить!
      – Куда? – повторил Кит, встряхивая ее так, что растрепанные патлы запрыгали у нее по плечам.
      – Не волнуйся, она ничего не почувствует! – заверила его Летиция и мерзко захихикала. – Мы подмешали ей снотворного в вино.
      – Где она? – взревел Кит. В этот миг ничего ему так не хотелось, как придушить эту гадину.
      Летиция указала на узкую тропинку, уходившую куда-то в глубь дикой чащи.
      – Там, – ответила она, глядя на него безумным, блуждающим взором. – Ангус увез ее туда. Но ты опоздал: она уже мертва!
      Отшвырнув ее прочь, Кит вскочил в седло и ринулся вперед. Летиция смотрела ему вслед и смеялась звонким, заливистым смехом. Этот безумный хохот долго еще отдавался у Кита в ушах: в нем слышалось что-то нечеловеческое, леденящее душу.
      Тропа становилась все уже. С обеих сторон ее обступали вековые деревья. Кит хорошо понимал, что задумали Ангус и Летиция.
      Блисс лежит в карете без сознания. Ангус, нахлестывая лошадей, во всю прыть несется по тропе. Выбрав подходящий момент, он спрыгивает с козел, предоставив экипаж собственной участи. Испуганные лошади несутся все быстрее, в конце концов карета на полном скаку врезается в дерево… а это – верная смерть.
      Найдя тело, все решат, что произошел несчастный случай. Ангуса и Летицию обвинят в похищении, но доказать их вину в убийстве будет гораздо труднее.
      По крайней мере, так полагает Летиция. Кит же думал, что Ангус Камерон – подлец, но не дурак и едва ли вернется к Летиции, все быстрее сползающей в бездну безумия.
      Вдалеке послышался стук копыт и скрип колес. Сердце Кита подпрыгнуло в груди: он пришпорил коня и помчался вперед.
      Вот и она! За крутым поворотом он увидел карету Блисс: раскачиваясь и подпрыгивая на ухабах, она неслась по узкой тропинке в опасной близости от деревьев. На облучке никого не было – очевидно, Камерон уже совершил свой прыжок к свободе. Поводья волочились по земле между конскими копытами.
      Нещадно хлестая коня уздой, Кит несся со скоростью ветра. Он понимал: до катастрофы остались считанные мгновения. Карета в любой миг может сломать ось или врезаться в дерево.
      Обогнать карету и остановить лошадей Кит не мог – на тропе не было места. Оставался единственный выход.
      Жеребец Кита изнемогал от бешеной скачки. С боков его хлопьями падал пот, ноги мелькали так, что постороннему наблюдателю показалось бы: конь птицей летит по воздуху.
      Оказавшись на расстоянии вытянутой руки от кареты, Кит привстал в стременах, отпустил узду – и мощным прыжком перенесся с конской спины на запятки кареты, где обычно стоят лакеи.
      Конь Кита, лишившись седока, замедлил шаг и вскоре скрылся из виду. Кит начал перебираться на крышу. Ему хотелось заглянуть в окно кареты, увидеть, как там Блисс, но он понимал, что секундное промедление может все погубить.
      Кит полз на четвереньках по крыше мчащейся кареты. Его раскачивало и трясло: Кит понимал, что любой ухаб или крутой поворот сбросит его прямо на острые сучья.
      Задыхаясь от волнения, Кит сполз с крыши на облучок. Сердце его колотилось так, словно хотело выскочить из груди, но времени для отдыха и размышлений не оставалось. Поводья волочились по земле, четверка серых в яблоках коней, в панике мчавшаяся куда глаза глядят, топтала их копытами. Животные не понимали, какой опасности подвергают карету, Блисс и самих себя: глаза их дико вращались в орбитах, с боков хлопьями летела пена, и весь вид их свидетельствовал о том, что легко остановить их не удастся.
      Кит выпрямился, готовясь к решительному прыжку. Слава богу, дорога впереди была достаточно прямой и ровной. По крайней мере, в ближайшие три минуты карете ничего не грозило. Но вдалеке маячил крутой поворот, означавший верную смерть для Блисс и самого Кита.
      Глубоко вдохнув, Кит перепрыгнул с облучка на спину одной из лошадей. Вцепившись в гриву коня, он сполз на бок, стараясь ухватиться за поводья.
      Не сразу, но ему это удалось. Наконец Кит сжал поводья в руке – и натянул их со всей силы!
      Несколько ужасных мгновений казалось, что взбесившиеся лошади не замечают узды. Но постепенно они начали замедлять шаг и наконец с громким ржанием остановились у самого рокового поворота.
      Кит спрыгнул с коня и бросился к дверце. Он почти боялся входить в карету. Что, если Блисс погибла, ударившись во время бешеной скачки головой о какой-нибудь острый угол? Что, если все его усилия, весь смертельно опасный труд был напрасен?
      Рванув за ручку, он распахнул дверцу. Блисс лежала на полу лицом вниз в ореоле измятого зеленого шелка и белоснежных кружев. Она не шевелилась.
      – Блисс! – позвал Кит, осторожно переворачивая ее. – Блисс!
      Руки и ноги девушки были покрыты ужасающими синяками. У Кита оборвалось сердце, когда он увидел окровавленную ссадину на виске.
      Присев на корточки, Кит начал нащупывать пульс у нее на шее. На миг ему показалось, что пульса нет, и весь мир заволокло черной пеленой; но в следующее мгновение Кит почувствовал под пальцами слабые, но ровные удары. Она жива!
      Кит вынес Блисс из кареты и бережно уложил на росистую траву. Она по-прежнему была без сознания – от яда, подсыпанного Летицией, или от ударов о стены кареты, Кит не знал и не желал знать. Блисс жива и в безопасности – этого довольно. Он отвезет ее в замок, а затем вернется с верными людьми, чтобы схватить Летицию и ее незадачливого любовника.
 
      Блисс лежала в своей спальне в замке Четем. Все тело ломило, и каждое движение причиняло жестокую боль, но, как ни удивительно это звучит, давно уже Блисс не чувствовала себя так хорошо и спокойно, как сейчас.
      Дверь отворилась, и на пороге показался Кит.
      – Наконец-то! – промолвила Блисс, улыбаясь и протягивая ему руку. – Я все ждала, когда же ты зайдешь рассказать мне новости! Что с Камероном и Летицией? И где сэр Бейзил? Я слыхала, что он куда-то исчез!
      Кит присел на край кровати и, не сводя любящего взора с Блисс, поцеловал ее тонкую бледную руку.
      – Ангус Камерон погиб, – сказал он. – Тело его нашли в лесу. Очевидно, он сломал себе шею, прыгая с облучка на полном ходу.
      – А Летиция? – нетерпеливо спросила Блисс. – Вы нашли ее там же, в лачуге?
      – Да, – кивнул Кит. – Сидела и ждала Ангуса. Она сошла с ума, Блисс, окончательно и безнадежно. Мать увезла ее в деревню. Остаток жизни Летиция проведет в доме Вилльерсов в Дербишире под строгим надзором.
      – Все, как предсказывал Ангус, – задумчиво промолвила Блисс. – А что с сэром Бейзилом?
      – Сбежал во Францию, боясь наказания за то, что бросил тебя в беде, – ответил Кит. – Его видели на борту корабля, отплывающего в Дувр. Ну и скатертью дорога!
      – Значит, я осталась без опекуна, – улыбнулась Блисс. – И снова перехожу под власть Короны. Как ты думаешь, Кит, король даст согласие на наш повторный брак?
      – Обязательно! – рассмеявшись, ответил Кит. – А если заупрямится, уж мы сумеем его уговорить!

      Свадебный пир затянулся до глубокой ночи. Джентльмены кричали «горько!» и произносили замысловатые тосты, дамы, замужние и незамужние, вздыхали, представляя себя на месте счастливой невесты.
      Во дворе и в парке веселились слуги и окрестные крестьяне, сегодня присягнувшие на верность новому хозяину. Горели костры, эль лился рекой, повсюду раздавался смех и веселые песни. Простым людям было что праздновать: госпожа Блисс, которую все здесь успели полюбить, спаслась от рук разбойников, а лорд де Уайлд наконец-то вернул себе замок, земли, честь – и любовь.
      В полночь Кит и Блисс вышли во двор поприветствовать крестьян. Те встретили их радостными улыбками и добрыми пожеланиями.
      Девушки, пляшущие вокруг костра, увлекли в свой хоровод и Блисс. Когда танец окончился, Блисс заметила, что ее супруг куда-то исчез.
      – Куда это подевался Кит? – спросила она, заметив среди танцующих Мерси.
      – Он там, миледи, – ответила горничная, указывая в сторону лесной опушки. – Просил передать, что приготовил для вас сюрприз.
      – Сюрприз? – захлопав в ладоши, воскликнула Блисс и торопливым шагом пошла к опушке, где парк незаметно переходил в девственный лес.
      Лунный свет лился между деревьями, озаряя землю серебристо-голубым сиянием. Впереди послышалось ржание коня, Блисс пригляделась – и увидела в тени деревьев мужчину, с ног до головы одетого в черное, в широкополой шляпе, скрывающей лицо. Темный, как ночь, плащ ниспадал с его могучих плеч до земли. Рядом с «незнакомцем» стоял могучий чалый конь.
      – О боже мой! – театрально ахнула Блисс, прижимая руки к груди. – Да это же разбойник!
      – Миледи, – бархатным голосом обратился к ней «незнакомец», – вы пойдете со мной добровольно или мне применить силу?
      – Должна предупредить вас, сэр, мой муж чрезвычайно ревнив!
      – И неудивительно, милая, – улыбнулся разбойник, – ведь он женился на такой красавице! Иди же ко мне, любимая, не медли!
      Взметнувшись в седло, Кит подъехал к Блисс, усадил ее перед собой и, пришпорив коня, помчался в чащу.
      – Куда мы едем? – спросила Блисс.
      – Ко мне в хижину, – ответил Кит. – Боюсь, что в замке нас не оставят в покое до утра!
      Вдвоем скакали они сквозь темную ночь: ветер хлестал их по щекам, и черный плащ Кита вился сзади, словно смерч. Достаточно было закрыть глаза – и Блисс опять очутилась в зимнем лесу, где когда-то Кит похитил у нее поцелуй и сердце.
      В камине весело трещал огонь. Постель была застелена чистейшим бельем с вышитыми гербами и монограммами де Уайлдов; на столе стояло блюдо с сыром, бутылка вина и два бокала тончайшего венецианского стекла. Повсюду благоухали живые цветы.
      – Кто все это сделал? – воскликнула Блисс, пока Кит снимал шляпу и перчатки.
      – Бесс, – ответил он.
      Блисс недобро прищурилась.
      – Бесс? Та самая белобрысая девчонка из деревни? И ты позволил этой…
      – Да, Бесс из деревни, племянница Айзека, – спокойно объяснил Кит. – Она убирала у меня в хижине и носила мне из деревни еду, приготовленную матерью.
      – И ничего больше? – подозрительно спросила Блисс.
      Кит расхохотался.
      – Больше ничего, моя прекрасная ревнивица! Идите же сюда, миледи де Уайлд; наконец-то мы остались одни!
      Умелыми пальцами Кит распустил шнуровку свадебного платья – и каскад белоснежного шелка, серебра и жемчугов с легким шелестом пал к ногам Блисс. За ним последовали сорочка и нижнее белье.
      Блисс прильнула к Киту, запрокинув голову, и он принялся осыпать ее поцелуями. Желание их, сливаясь, лишь сильнее воспламеняло взаимную страсть. Тяжелое, частое дыхание Кита, блеск его темных глаз, легкая дрожь в руках, ласкающих ее грудь, – все наполняло Блисс гордой радостью и пронзительной нежностью.
      Кит уложил ее на кровать, снял с нее туфельки, оставив возлюбленную в одних белоснежных чулках с подвязками, и сам лег рядом.
      Словно завороженная, Блисс следила, как Кит избавляется от собственной одежды. Она протянула руки – и он упал к ней в объятия.
      Нетерпеливая, обжигающая страсть бросила их друг к другу. Огонь ее желания, охвативший Блисс, словно в зеркале, отражался в глазах мужа. Кит осыпал ее тело быстрыми поцелуями – и Блисс выгибалась навстречу его жадным губам, едва сходя с ума от страсти.
      Она тихо стонала, и Кит отвечал ей страстными стонами. Он ласкал ее порывисто и жадно, словно не мог поверить, что эта прекрасная женщина наконец-то принадлежит ему всецело – отныне и навеки.
      Блисс нетерпеливо прильнула к нему всем телом, крепко, до боли вцепилась в его плечи.
      – Кит, – шептала она, – скорее, Кит, пожалуйста, скорее!
      Темные, как ночь, глаза его встретились с бездонными золотистыми озерами ее глаз. Настало время мужу и жене стать единой плотью. Скользнув ладонями по ее стройным ногам, он обхватил округлые ягодицы и одним мощным рывком овладел ею.
      Снова и снова возносил он Блисс на вершину наслаждения, и ночи этой не было конца – как не было конца их любви. Блисс принадлежала ему, своему господину и повелителю, разбойнику и ночному всаднику, возлюбленному и мужу… Отныне и навеки.