До самого конца спектакля Роллан выставлял себя неимоверно счастливым и обращал на себя всеобщее внимание, служа предметом всевозможных комментариев.
      Когда спектакль окончился, то дама под вуалью взяла Роллана под руку и вышла вместе с ним.
      Октав со своими приятелями выстроились в шеренгу на пути их собрата Ловеласа.
      Они видели, как он прошел в подъезд и поднялся со своей дамой на лестницу, ведущую в ресторан, находившийся в конце оперного пассажа.
      Роллан де Клэ и его дама намеревались поужинать в ресторане.
      — Однако ведь мы не видали ее, — заметил один из этих молодых людей.
      — Увидим, — ответил Октав.
      — Когда же?
      — Сейчас. Я беру это на себя, Роллан не подозревает, что я знаю этот ресторан как свои пальцы.
      — Вот как!
      — Пойдемте! — скомандовал торжествующий Октав и поднялся, в сопровождении целой толпы молодых людей, в ресторан, где ужинал Роллан де Клэ.
      — Где кабинет, только что занятый мужчиной и дамой? — спросил он у лакея.
      — Номер седьмой.
      — Так отворите нам номер восьмой, — распорядился он.
      Заняв кабинет номер восьмой, Октав указал своей компании на отбитый уголок в зеркале, через который они отлично могли видеть все, что делалось в соседнем с ними кабинете, и убедиться, что с Ролланом де Клэ ужинала сама Баккара.
      Между тем мнимый маркиз де Шамери, поняв, что его планы принесли известный результат, преспокойно отправился домой спать.
      — Кажется, все идет хорошо… даже очень хорошо, — думал он, внутренне радуясь.
      На следующий день, в пять часов утра, к нему явился Цампа и донес ему, что приехал граф Артов.
      — Когда?
      — Сегодня ночью или утром — судя по этому письму к моему герцогу де Шато-Мальи.
      Рокамболь взял от него письмо и прочел:

      «Любезный герцог! Мой муж приехал и ждет вас сегодня к обеду, мы опять потолкуем о наших делах, а затем вы отправитесь со Станиславом в свой клуб. Так приезжайте же, мой милый герцог, я буду вам больше чем благодарна, так как съезжу в ваше отсутствие к моей дорогой сестре.
Ваша слуга и друг графиня Артова».

      — Отлично уладилось, — подумал Рокамболь и спросил Цампу:
      — Герцог поехал к графу?
      — Только что.
      — Хорошо.
      — Будут еще какие-нибудь приказания? Рокамболь утвердительно кивнул головой.
      — Надо найти, — сказал он, — средство узнать, что делается у графа Артова.
      — Я узнаю.
      — День за днем, час за часом.
      — Будет исполнено. Больше ничего?
      — Ступай себе… Оставшись один, он расхохотался.
      — Сегодня утром, — подумал он, — мы с Вильямсом ломали голову, как бы нам свести графа Артова с Ролланом, и вот какой нам предстоит теперь богатый к этому случай… Герцог де Шато-Мальи состоит членом того же самого клуба, где находится и вся наша компания: Роллан, Фабьен и я. Роллан сегодня обедает у Фабьена, вечером мы отправимся все в клуб… только мне необходимо немедленно повидаться с Ребеккой.
      Решив таким образом, мнимый маркиз переоделся и отправился к Ребекке.
      Через четверть часа он уже был у нее.
      — Милая моя, — сказал он ей, — дай мне скорее перо и чернил.
      Затем он сел к столу и почти неподражаемо написал на конверте почерком Баккара:

      «Господину Ролла ну де Клэ».

      — Отлично! —продолжал маркиз. — Я обладаю талантом подделываться в совершенстве под все почерки и руки. Графиня Артова побожилась бы, что этот адрес сделан ее собственной рукой.
      И затем он особенно искусно написал записочку, всего в три строчки, совершенно подделавшись под почерк Баккара. Окончив, он вложил ее в конверт, запечатал и подал Ребекке.
      — Сегодня вечером, — распорядился он при этом, — поезжай в девять часов к Роллану, его не будет дома — ты отдашь это письмо его лакею и прикажешь ему отнести письмо в клуб. Роллан приедет… Тогда ты скажешь ему: мой муж ведь в клубе с герцогом де Шато-Мальи?
      — Хорошо… а потом?
      — Потом ты проведешь с ним два часа и уедешь домой, не назначая ему больше свиданий.
      — Больше ничего?
      — Ничего, — ответил Рокамболь и, потрепав Ребекку по щеке, вернулся домой.
      Роллан каждую субботу обедал у своего приятеля — виконта Фабьена д'Асмолля, а потому-то маркиз и был уверен, что застанет его там.
      Действительно, он не ошибся. Роллан де Клэ приехал ровно в шесть часов.
      — Господа! — заметил Фабьен после обеда. — Поедем сегодня вечером в клуб поиграть в вист.
      — Я только что хотел предложить то же самое, — добавил Рокамболь.
      — Поезжайте раньше меня, — продолжал Фабьен, — а я завезу жену к маркизе Р. и сейчас же оттуда проеду в клуб.
      Ровно в девять часов виконт уехал со своею женою, а Рокамболь повез в своем фаэтоне Роллана де Клэ в клуб.
      Когда Роллан с Рокамболем вошли в клуб, там было еще не много народу, несколько молодых людей играли в карты и курили сигары, гостиные были почти пусты.
      В этом интимном собрании молодых людей председательствовал Октав и проворно выигрывал сотню за сотней луидоров, когда приехал маркиз де Шамери со своим спутником.
      — Черт побери! — вскричал Октав при виде их. — Вы, право, очень милы, господа, что пришли теперь сменить меня; вы не можете себе представить, как мне не везло в карты эти дни!..
      — Да ведь ты выигрываешь сегодня? — заметил один из этой компании.
      — Правда, но я проиграл вчера, а в силу этого я встаю и — прекращаю игру, тем более что приехал Роллан, с которым мне нужно переговорить кое о чем…
      И Октав встал, преспокойно спрятав в карман свой выигрыш.
      — А, Роллан!.. — заметил кто-то из игроков.
      — К вашим услугам, господа!
      — Мы слышали о тебе славные вещи, сеньор Дон-Жуан!
      — Обо мне?
      — Ну да… — ответил Октав.
      — Ах ты болтушка, — проговорил фат, вполне восхищенный тем, что его похождения с графиней Артовой известны чуть не целому Парижу.
      Рокамболь наклонился к уху Роллана и шепнул ему:
      — Я ведь говорил вам, что благодаря Октаву через три дня весь Париж узнает вашу историю.
      — Что делать! — ответил Роллан. — Этот юноша болтлив до крайности.
      — Господа! — заметил другой игрок вполголоса. — Я, право, не имею ровно ничего против того, что Дон-Жуана де Клэ только что поздравляли за его заслуги в делах любви, но я, с своей стороны, предлагаю вам присутствовать в самом непродолжительном времени при одной веселенькой драме в действительности. В Мальо произойдет через неделю славная дуэль!
      — Гм, не мудрено.
      — И, — добавил Октав, — этого только и недостает к славе Фауста де Клэ.
      — Господа! — вскричал Роллан, восхищенный в душе тем оборотом, какой принимал разговор. — Покорнейше прошу вас оставить эту опасную и неуместную тему разговора!
      — Изволь, mon cher, так зачем же было и показываться таким образом в опере?..
      Роллан вместо ответа замурлыкал какую-то арию и сел за игорный стол.
      В эту самую минуту приехал Фабьен.
      К Фабьену, как к человеку женатому, серьезному и безукоризненному джентльмену, питали какое-то почтительное уважение, и появление его остановило все шутки, содержанием которых была репутация графини Артовой.
      Виконт обменялся несколькими пожатиями рук и, наклонившись к уху маркиза де Шамери, сказал ему:
      — Ты придумал плохое дело, мой милый!
      — Относительно чего?
      — Предложив Роллану приехать сюда…
      — Это почему?
      — Потому что граф Артов приехал.
      — Ну, так что же?
      — Он будет здесь вечером.
      — Но ведь он не член этого клуба?
      — Нет, но его введет сюда член клуба.
      — Кто?
      — Герцог де Шато-Мальи.
      — Да ты почему знаешь, что он приедет сюда?
      — Вот записка, полученная мной от графа через пять минут после вашего отъезда. — И Фабьен подал маркизу записку следующего содержания:

      «Любезный мой виконт!
      В ожидании, пока вы сделаете мне честь и представите меня вашей супруге виконтессе д'Асмолль, не откажитесь приехать сегодня вечером в клуб, чтобы я мог поскорее пожать вашу руку.
Ваш граф Артов».

      Прочитав эту записку, Рокамболь как будто не понял ее.
      — Что же из этого следует? — сказал он.
      — Я бы не желал, чтобы граф встретился здесь с Ролланом.
      — Пустяки!
      — Да, впрочем, вот и он сам, — добавил Фабьен, — следовательно, делать нечего.
      Граф и герцог вошли без всякого шума, не обратив на себя внимания игроков. Фабьен воспользовался этим и пошел им навстречу. Рокамболь следовал за ним без малейшего колебания.
      — Любезный граф, позвольте вам представить выходца с того света, моего шурина маркиза де Шамери, отставного моряка службы Индийской компании.
      Граф и Рокамболь раскланялись. Затем герцог де Шато-Мальи представил графу Артову еще нескольких человек из игравших в карты.
      Его имя прозвучало как гром в тихую погоду.
      Личность графа была настолько замечательна, что сразу внушила к себе всеобщее уважение и даже страх.
      Один из игроков наклонился к уху Октава и шепнул ему:
      — Мне кажется, Роллан поступал необдуманно, хвастаясь своим счастьем.
      — Не беда, — ответил Октав, — он выпутается из беды, молчи! .
      При имени графа Артова Роллан де Клэ не мог не содрогнуться и не взглянуть на него.
      Взгляды их встретились… Роллан с графом виделись в Бадене не более часа на бале в казино, но и этого было достаточно, чтобы граф узнал его.
      — Господин де Клэ? — проговорил он, кланяясь. Роллан неловко ответил на этот поклон.
      — Милостивый государь, — продолжал граф, — позвольте поблагодарить вас как от имени моей жены, так и от меня лично за то, что вы спасли ее в Гейдельберге почти от верной смерти.
      — Бедняга! — прошептал Октав.
      Игроки обменялись насмешливыми взглядами, которые не ускользнули от Артова.
      Он нахмурился, вспомнив, что Роллан в Бадене ухаживал за его женою, а в Гейдельберге он писал ей несколько любовных писем, которые остались, конечно, без всякого ответа.
      Виконт д'Асмолль приметил это движение бровей у графа и угадал, что дело плохо.
      Роллан, с своей стороны, считал долгом ненавидеть графа, а граф сейчас же понял, что имеет дело с фатом, и Роллан вследствие этого страшно не нравился ему.
      — Давайте играть в вист, — предложил Фабьен, желая отдалить графа от Роллана.
      — Эта игра чересчур уж спокойна, — заметил граф.
      — Не лучше ли в бульот? — предложил Рокамболь. Все согласились.
      Партия началась.
      Роллан с каким-то ожесточением и радостью старался обыграть графа. Признак этот не предвещал ничего хорошего для тех, кто знал графа.
      Но в это время вошел слуга Роллана и подал ему письмо.
      — Вы позволите, господа? — проговорил Роллан, улыбаясь от удовольствия.
      Распечатав записку, он бросил конверт под стол и обратился к Октаву:
      — Это от нее, — заметил он вполголоса, делая вид, что забывает, что граф ждет его очереди сдавать.
      И Роллан де Клэ, отуманенный похвалами своих приятелей, хотел подать это письмо Рокамболю.
      Но в эту самую минуту виконт Фабьен д'Асмолль с негодованием вырвал записку из рук изумленного Роллана.
      — Вы просто фат, мой милый друг, — сказал он ему полусерьезно, полушутя, — и с вашей стороны нехорошо компрометировать оперную танцовщицу.
      Ошеломленный Роллан не мог сообразить, следовало ли ему сердиться или обратить все это в шутку.
      Но письма уже не было, Фабьен сжег его на свечке. Один только конверт валялся еще на полу.
      — Ступай, мой друг, ступай себе на свидание, — продолжал, смеясь, Фабьен, — Шамери заменит тебя… Вам сдавать! — обратился он к графу, чтобы отвлечь его внимание.
      Роллан встал с торжествующим видом.
      — Извините меня, граф!..
      — Сделайте одолжение! — ответил граф, по-прежнему хмурясь.
      — Этот Роллан, замечательно счастливый господин! — заметил тогда громко юный Октав. — Его даже здесь отыскивают самые модные светские барыни!
      Граф невольно вздрогнул при этих словах.
      — Модные дамы! — сказал Фабьен. — Полно, пожалуйста! Это просто незначительная танцовщица.
      — Совсем не танцовщица… а светская женщина… Виконт д'Асмолль посмотрел прямо и строго в лицо
      Октаву и сказал ему:
      — Вы, милостивый государь, слишком молоды, чтобы рассуждать о таких вещах, позвольте дать вам один совет.
      — Какой? — спросил юноша.
      — Теперь полночь, — ответил Фабьен, посмотрев на часы, — а дети вашего возраста давно уже спят в это время.
      Через час после этого игра окончилась.
      Фабьен и Шато-Мальи уехали.
      Граф читал английскую газету, облокотясь на тот самый стол, под которым лежал конверт, брошенный Ролланом.
      Но граф читал машинально. Он был задумчив и озабочен. Насмешливые взгляды, не выходили у него из головы; поступок Фабьена, торопливо сжегшего записку, полученную Ролланом, казался ему очень странным.
      Вдруг, отодвигая стул, граф увидел конверт, и, поддаваясь непобедимому любопытству, он схватил его с жадностью и взглянул… Рокамболь, в нескольких шагах от него спокойно читавший столбцы Times, видел, как граф побледнел и зашатался.
      — Кажется, он узнал почерк, — подумал он, — честное слово!.. Фитиль зажжен, и пороховой бочонок взорвется.
      И Рокамболь потихоньку ушел из комнаты, оставив графа Артова одного и, так сказать, совершенно уничтоженного.