Мы уже знаем, что де Морлюкс, будучи уверен, что Антуанетта умерла, отправился в Россию к Мадлене.
      Рокамболь же, поместив Антуанетту в безопасном месте и дав приказание Аженору и Милону, чтобы ее никуда не выпускали и чтобы Аженор не показывался отцу, отправился с Вандой в погоню за де Морлюксом.
      Читатель знает, каким образом Рокамболь спас Мадлену, но каково же было его удивление, когда, приехав назад в Париж, он не нашел на станции Милона, который должен был их ожидать.
      — Слушай, — сказал Рокамболь, обращаясь к Ванде, — с Милоном что-то случилось, и потому ты должна свезти Мадлену сперва в квартиру майора Аватара, а я поеду на розыски и, может быть, вернусь с Антуанеттой.
      Взяв багаж, они уехали втроем в квартиру Аватара, оттуда Рокамболь отправился на поиски, сказав Мадлене, что едет за Антуанеттой.
      Взяв фиакр, он поехал в отель, где поместил Антуанетту.
      — Где Милон? — спросил он у Филиппа.
      — Вы, сударь, должны знать, где он, вот уже восемь дней, как он уехал навстречу вам с mademoiselle Антуанеттой.
      — Куда? Когда?
      — Да вот телеграмма, которую вы прислали нам, — сказал Аженор, подавая Рокамболю телеграмму следующего содержания:

      «Кельн, 12 1/2 ч. Милон выедет сегодня с Антуанеттой с вечерним поездом. Задержаны в Кельне, Мадлена больна. Ждем Милона с Антуанеттой в Кельне.
Майор Аватар».

      Рокамболь испустил ужасный вопль и зашатался.
      — Я не посылал этой телеграммы! — сказал он. Наступило мгновенное оцепенение этих трех человек.
      — Да, — проговорил Аженор, — ведь Антуанетта прислала мне письмо. Вот оно. — И он подал письмо Рокамболю. Оно было следующего содержания:

      «Мой милый! Я и Милон приехали сегодня в Кельн. Здоровье моей сестры до сих пор значительно расстроено. Господин наш принужден остаться в Кельне, впрочем, через три-четыре дня мы надеемся ехать в Париж».

      Затем следовали слова ласки и нежности, обращенные к Аженору.
      — А, понимаю, — проговорил Рокамболь, — это негодяй Тимолеон. Битва снова завязывается, и надо выйти победителем.
      — Слушайте, monsieur Аженор, вы поедете сейчас к вашему отцу и скажете: «Батюшка, если к завтрашнему вечеру Антуанетта не отыщется, я застрелюсь».
      Затем они расстались. Аженор поехал к отцу, а Рокамболь в виллу Сайд.
      — Милостивый государь, — сказал армейский офицер, вскакивая к Рокамболю в фиакр, — мне выдан приказ арестовать вас.
      — А, меня обвиняют в том, что я слишком вмешиваюсь в политику, а так как я сегодня приехал из Варшавы…
      — Вы ошибаетесь, — проговорил офицер, — вас обвиняют в том, что вы беглый каторжник, записанный в Тулонском остроге под № 117, и в том, что вы называете себя майором Аватаром, а не Рокамболем.
      Рокамболь глазом не моргнул во время этой речи.
      — Прежде чем вы меня отправите в Консьержери для разъяснения, вы мне позволите поцеловать мою жену?
      В это время фиакр подъехал к квартире Рокамболя, и он, быстро выскочив из него, позвонил два раза у подъезда.
      Ванда показалась в окне.
      — Приди поцелуй меня, — сказал он ей по-французски, а по-русски прибавил:— Мы попались, я иду в тюрьму. Антуанетта исчезла. Ты одна можешь спасти. Принеси мне темную пилюлю.
      Он все это говорил очень спокойно, так что нельзя было и подумать ничего.
      Ванда сошла и бросилась в объятия своего мнимого мужа.
      — Дитя мое, — сказал он ей, — меня обвиняют, что я, якобы, беглый каторжник.
      — Тут можно всего ожидать, — сказала Ванда, презрительно улыбнувшись.
      Полицейские агенты подвели Рокамболя к фиакру. Он не сопротивлялся. Через час фиакр был уже у Консьержери.
      Прибыв в регистратуру, Рокамболь сказал:
      —  Ямайор Аватар и не имею ничего общего с той личностью, которую велено арестовать. Надеюсь, что меня сейчас потребуют к допросу и позволят известить моих друзей об аресте.
      — Не думаю, — сказал чиновник, — вас сведут с человеком, который сидел в остроге вместе с вами.
      На этот раз Рокамболь чуть не выдал себя. Уж не намекает ли он на Милона?
      — Но отчего же меня не сведут с этим человеком сейчас же?
      — Это невозможно, потому что этого человека арестовали на Валансьенской станции и он прибудет сюда через два или три дня, не раньше.
      Затем Рокамболя отвели в тюрьму, назначенную для секретных заключенных.
      — Если Милон арестован — все пропало, — проговорил он сам себе.
      Тимолеон, садясь на пароход, чувствовал жгучую ярость, потому что не отомстил Рокамболю за его поступок с ним, и он, проводив дочь свою в Ливерпуль и поместив ее в одном семействе, сам поехал обратно в Дувр.
      Здесь с помощью телеграфа он завязал переписку с парижским обер-полицмейстером.
      Результатом этой корреспонденции было то, что ему разрешено было вернуться в Париж с условием, что он выдаст Рокамболя в течение месяца.
      Спустя двое суток Тимолеон остановился в Париже на Лондонской улице у господина и госпожи Гепэн. Господину Гепэну было около сорока лет, его везде называли полковником. Дочь его была прекрасная пикантная брюнетка и с несколько мужскими манерами. Чем они жили — было тайной.
      Вот у них-то и остановился Тимолеон.
      На другой день он узнал, что Рокамболь уехал и что Антуанетта жива и живет под покровительством Милона. Тогда он и придумал эту телеграмму.
      Когда Милон с Антуанеттой ехали, в вагоне они разговорились с мужчиной и дамой — это были полковник Гепэн и его дочь. Но вдруг на станции Валансьен Милона арестовали как беглого каторжника, Антуанетта упала без чувств, и любезный полковник со своей дочерью взялись проводить Антуанетту, по ее желанию, обратно в Париж и спасти этого человека.
      Приехав обратно в Париж, полковник предложил Антуанетте заехать к нему. Антуанетта согласилась.
      Дома mademoiselle Гепэн предложила Антуанетте отдохнуть часок, но — о, ужас! — когда она проснулась, то не могла отпереть двери, и как она ни кричала, ответа не последовало.
      Вдруг она услышала, как замок в дверях щелкнул и на пороге показалась женщина. Женщина эта была… Мадлена Шивот.
      — Можешь кричать, сколько тебе угодно, — проговорила она, — стены не выдадут тебя.
      Мнимый полковник и его дочь исчезли. Узнаем теперь, как начала действовать Ванда. Когда она распрощалась с мнимым мужем, она вошла в дом.
      — Выслушайте меня, дитя мое, — сказала она, садясь около Мадлены.
      — Вы спаслись от грубостей Петра, от волков, от преследований де Морлюкса. Вы мужественны. Теперь вам предстоит еще один удар: где Антуанетта и Милон — неизвестно, Рокамболь арестован.
      Мадлена вскрикнула и, взяв Ванду за руку, сказала:
      — Будем спасать вместе. В это время вошел Ноэль.
      — Слушай, Ноэль, — проговорила Ванда, — ты должен повиноваться мне. Возьмешь эту барышню и отвезешь ее к своей матери. Смотри, ты мне жизнью за нее ответишь.
      — Но я хочу ехать вместе с вами, — проговорила Мадлена.
      — Если вы хотите, чтобы я спасла вашу сестру, слушайтесь меня.
      — Я буду повиноваться.
      — Ну так вы поезжайте в одну сторону, а я в другую. Мы последуем за Вандой. Она поехала в отель, где раньше помещались Аженор и Антуанетта.
      — Ах, сударыня, несчастье! — вскричал Филипп.
      — Знаю, знаю все, — сказала Ванда и, взяв Мартон, вышла с ней.
      Перенесемся теперь в отель де Морлюкса. Во двор въехала карета, на запятках стояли два лакея. Лакеи были не кто иные, как Беруто и мужик Петр. Внутри кареты сидели двое путешественников — де Морлюкс и Иван Потеньев.
      — Пойдемте со мной, — проговорил де Морлюкс, обращаясь к Ивану, — мой дом — ваш дом.
      Пока Иван устраивался в новой квартире, де Морлюкс распечатывал письмо от Тимолеона. Оно было следующего содержания:

      «Виконт!
      Я узнал, что вы возвращаетесь в Париж. Не теряйте времени, Гепэн ждет вас на Лондонской улице.
       Тимолеон.
      P. S. Антуанетта в моих руках.»

      Затем де Морклюкс взял второе письмо. Вот его содержание:

      «Виконт!
      Вы спрашиваете меня в письме: исцелимо ли сумасшествие? Сумасшествие — да, мономания же нет.
      Я буду у вас завтра в восемь часов и, если окажется нужным, увезу больного в свою лечебницу.
О. Ламберт. Врач душевных болезней в Пасси, Большая ул., № 39»

      Было восемь часов.
      Раздался звонок, и слуга доложил о приходе доктора.
      — Дражайший доктор, — сказал де Морлюкс, пожимая ему руку, — по-моему, есть только один способ, по которому вы можете хорошо изучить своего пациента.
      — А именно? — спросил доктор.
      — Обманом.
      Они пошли завтракать. Доктор был представлен Ивану за домашнего нотариуса.
      За завтраком Иван сказал, что хочет купить домик для своей будущей жены. Доктор ему предложил свой, по описанию очень удобный. После завтрака они отправились глядеть дом, но каково же было удивление Ивана, когда в доме к нему подбежали двое слуг и связали его. По костюмам и по устройству дома он узнал, что находится в доме умалишенных.
      Когда доктор с Иваном уехали, де Морлюкс отправился к полковнику Гепэну. Там Тимолеон сказал ему, что Рокамболь и Милон арестованы, Антуанетта у него и что Мадлена может быть у де Морлюкса, когда ему вздумается. Виконт вскрикнул. Затем начались торги. Тимолеон просил за это дельце миллиончик.
       Полити Мадлена Шивот, которых Тимолеон взял изтюрьмы под предлогом, что они ему нужны для отыскания Рокамболя, сторожили Антуанетту.
      В один вечер Полит пошел освежить себе голову и, не сознавая сам, что делает, побежал бегом в тот квартал, где была его квартира. Там зашел в кабак, велел себе подать водки и выпил залпом целый графин. Шатаясь, он поднялся в шестой этаж и не заметил, как две женщины следили за ним.
      — Полит был арестован на три года, следовательно, он вышел из тюрьмы по просьбе Тимолеона, — сказала одна из них. — Вероятно, он нужен был ему. Он знает, где Антуанетта, пойдем за ним.
      Полит, придя наверх, хотел отворить дверь своей квартиры, но ключ был им потерян, и он, недолго думая, начал отворять кинжалом. Дверь поддалась.
      Полит был пьян, но при виде двух женщин, так неожиданно вошедших к нему, протрезвел.
      Мартон схватила Полита за горло и повалила его на пол, связала его и, подняв над ним кинжал, сказала:
      — Если ты не скажешь нам все, что знаешь, я убью тебя!
      Он рассказал им все.
      — Теперь, — сказала Ванда, — ты останешься с ним, а я пойду убедиться в истине его слов.
      Минут через двадцать женщина в костюме гризетки и с корзиной, полной белья, проходила по Бельфедонской улице. Подходя к дому, который был ей нужен, она заметила на воротах билет, который гласил: «Здесь сдается номер».
      — Сколько за номер? — спросила мнимая прачка у привратницы.
      — 80 франков, душенька.
      — Это дорого, извините.
      Прачка успела заглянуть во двор и увидела в глубине его флигель.
      Ванда напала на след Антуанетты.
      — Слушайте, ваша комната с отоплением?
      — Да, там есть печка.
      — Так пойдемте посмотрим.
      — Я не могу отойти отсюда, а если хотите, так ступайте сами. Ключ там в дверях.
      Ванда пошла. На дороге она встретилась с одним молодым человеком, с которым разговорилась и узнала, что в глубине дома во флигеле живет старый англичанин, какая-то безобразная женщина и какой-то человек, который вечно пьян, — нечего было сомневаться, что старый англичанин — Тимолеон, безобразная женщина — Мадлена Шивот, а пьяный человек — Полит.
      Ванда вышла обратно, сказав привратнице, что номер ей мал.
      Мартон все еще стерегла Полита, а так как он был пьян, то и заснул.
      — Не надо его будить, — сказала, входя, Ванда и, повторив приказание стеречь его, пошла к Ноэлю.
      Ноэль ждал ее у ворот.
      — Слушай, — сказала она, — сегодня вечером в половине двенадцатого ты переоденешься каменщиком, будешь ждать меня на углу улицы Лафайет, да не забудь взять с собой молоток, заступ и пилу.
      Ванда ушла. Вечером Ноэль отправился на назначенное свидание, где его уже ждала Ванда, тоже в костюме каменщика. Ванда с помощью Ноэля после двухчасовой работы достигла комнаты, где была заключена Антуанетта, но, прежде чем войти, она стала прислушиваться и услышала следующий разговор:
      — А, милая крошка, — говорила Мадлена Шивот, — теперь мы с тобой поквитаемся, мне нужна твоя жизнь. Господин получил деньги, чтобы тебя убить, а я взялась за это дело, — и она схватила Антуанетту за горло, но в это время раздался выстрел, и Шивот, пораженная пулей в грудь, упала с проклятиями на пол.
      Теперь посмотрим, что сделал Рокамболь.
      Он просидел в секретном отделении 48 часов, но ему туда давали книги, бумагу, перо — одним словом, все, чтобы он не скучал. Рокамболь писал письма, адресуя их то в Москву, то в Петербург. Это, понятно, было сделано для того, чтобы показать, что в обоих городах знают майора Аватара. В сущности, он написал одно письмо, но знаками, которые были известны только ему и Ванде, вложил его в одну из книг и заметил страницы хлебом. Затем попросил второй том этой же книги. Ему сказали, что отправят эту в библиотеку и тогда принесут вторую.
      Наконец его привели к допросу в Консьержери на улицу Мезас в Palais de justice.
      На лестнице какой-то молодой человек споткнулся и упал прямо на Рокамболя. Молодой человек был —Ванда.
      — Болван, — сказал мнимый майор и по-русски добавил:
      — История Людовика XIV, I том, библиотека Арсенала.
      Рокамболя начали допрашивать.
      — Милостивый государь, — начал судья, — по взятым у вас бумагам и по собранным сведениям вы действительно майор Аватар.
      — Господин судья, — отвечал он, — ничего нет легче, как доказать истину.
      — Действительно, все, кажется, за вас, — сказал судья, — но тем не менее вас обвиняют, что вы называетесь Жозеф Фипар, по прозвищу Рокамболь.
      — Милостивый государь, — сказал Рокамболь, — сначала я дал себе слово не отвечать, но теперь обдумал и хочу объясниться. Если я действительно Рокамболь и беглый каторжник, то поставьте меня лицом к лицу с теми, кто должен меня знать.
      Судья позвонил, вошел часовой, держа Милона за руку.
      Но Милон и глазом не моргнул. Он наивно посмотрел на майора, и Рокамболь также смотрел равнодушно. Как ни старался судья, он не мог уловить ни малейшего знака между этими двумя людьми.
      — Милостивый государь, — сказал судья, обращаясь к Рокамболю, — дело почти уже решено в вашу пользу, но, прежде чем освободить вас, я должен позвать к допросу вашу жену. Войдите туда, — и его провели в маленькую комнату с одним только выходом в кабинет.
      — Это западня, — подумал Рокамболь. — Ванда не арестована, я ее сейчас встретил.
      — Пусть приведут человека, которого сегодня ночью арестовали.
      Он пришел. Это был Жан Буше. Один из агентов Тимолеона напоил его и выдал полиции.
      — Тебя зовут Жан, ты бежал из острога.
      — Сударь, — сказал он, — сжальтесь, присудите меня к смерти, но не заставляйте возвращаться к прежним обязанностям палача.
      — Это невозможно.
      Судья дал знак, и Жана пропустили в ту же комнату, где был Рокамболь.
      Жан, увидев Рокамболя, вскрикнул:
      — Начальник! Не правда ли, вы меня спасете еще раз?
      — Болван, ты нас выдал! — И Рокамболь с улыбкой обратился к судье:
      — Милостивый государь, я действительно Рокамболь. Отчаяние Жана Буше было безгранично. Он выдал человека, который его освободил.
      Судья отдал приказание увести Жана, а сам остался с Рокамболем.
      — Не угодно ли вам подписать показание, которое вы сейчас дали?
      — В ваших глазах я преступник, сбежавший каторжник, которого вы хотите снова послать в острог. Я начальникогромного семейства, все, входящие в состав его, повинуются мне. Я могу двигать полицией. Если вы заглянете в мою жизнь, вы увидите, что я человек, которого посетило раскаяние и который бежал из острога оттого, что хотел искупить свои преступления.
      — Странное искупление, — заметил судья.
      — Слушайте, вот чего я хочу, — продолжал Рокамболь. — В Париже есть две молодые сироты, у которых убили мать и отняли состояние… Я хочу отдать им украденное богатство и отомстить за их мать. После этого я сам вернусь в острог.
      — Поверьте мне, милостивый государь, — сказал судья, — что правительство настолько сильно, что может это сделать и без вашей помощи.
      — В настоящем случае оно не может этого сделать, ибо одна из девушек любит племянника убийцы, следовательно, оно разобьет все ее надежды. Одним словом, если я попрошу у вас неделю свободы, вы откажете мне в этом?
      — Да.
      — В таком случае я не подписываю моего признания.
      — Как вам угодно.
      Рокамболя увели. «Тем хуже, — говорил он дорогой сам себе. — Я убегу».
      Тюремная карета подвигалась к Мазасу, и вскоре Рокамболь опять очутился в заточении.
      Немного погодя вошел тюремщик. Он принес второй том Людовика XIV.
      Когда тюремщик вышел, Рокамболь поспешно раскрыл книгу. Две страницы были исписаны языком, который был понятен только Ванде и Рокамболю.
      Это был ответ на его письмо, а он писал вот что:
      «Отыскать Антуанетту во что бы то ни стало. Сходить в Арсенал, спросить первый том „Meditations“ Ламартина и сообщить все новости».
      Ванда отвечала:
      «Все идет хорошо. Задерживаю второй том, чтобы ответить. Антуанетта спасена, Шивот умерла, Аженор уехал к отцу и еще не вернулся».
      — Я успею приготовить побег, — подумал Рокамболь. Вечером он послал следственному приставу письмо.
      Вот что он написал:

      «Милостивый государь! Я отказываюсь подчиниться приговору суда и согласен возвратиться в острог. Надеюсь, однако, что вы не откажетесь выслушать от меня некоторые важные сообщения.
Рокамболь».

      Рокамболь рассчитывал, что его повезут к допросу не раньше, как послезавтра, а послезавтра его здесь не будет.
      Рокамболь верно рассчитал: через день его ждала карета, чтобы отправить к допросу, но лишь только он хотел сесть, как какой-то англичанин воскликнул:
      — Майор Аватар!
      — Я, милорд.
      Англичанин бросился в объятия к мнимому майору.
      — Ступай найми карету и жди меня на дворе префектуры, — сказал Рокамболь Ноэлю, так как англичанином был он.
      Потом, обратившись к сторожу, прибавил: «Ради Бога, чтоб этот господин не знал, что я заключенный, я им очень дорожу».
      Затем он сел в тюремную карету и отправился к следственному приставу. Там он дожидался очереди, но в это время он, понюхав табаку у сторожа, всыпал ему в табак усыпительного порошка, который затем понюхал сторож и уснул. Рокамболь незаметно вышел на улицу, где его дожидался фиакр с Ноэлем. Они отправились в ресторан позавтракать.
      Там Ноэль рассказал Рокамболю, что Иван Потеньев в Париже и что он находится в лечебнице для умалишенных, у Ламберта.
      — А графиня Василиса? — спросил Рокамболь.
      — Также в Париже, живет в Пепиньерской улице у графини Артовой.
      При этом имени Рокамболь вздрогнул и погрузился в какое-то бессознательное оцепенение.
      — Ступай найми мне фиакр, пойдешь к Ванде и скажешь, что я свободен.
      Рокамболь сел в фиакр. При нем была шкатулка с одеждой, париком и усами, и он принарядился англичанином.
      Он подъехал к отелю, который принадлежал виконту Фабьену д'Асмоллю, и вошел в него, твердя шепотом имя «Баккара».