Витя попробовал пролезть в подкоп. Но крупные габариты фигуры позволяли ему это сделать только наполовину. Назад вытаскивать себя оказалось намного труднее. Витя даже испугался на мгновение, что так и останется здесь висеть, пока вся башня не рухнет к черту лет через сто. Хорошо, Рыбкин помог, дернув как следует за ноги. Больно стукнувшись головой о камень, Витя вылетел наружу. Но он даже не ощущал боли от ушиба. В предчувствии удачи сердце его неистово колотилось. Кто и для чего выкопал под башней подкоп – Витя об этом не думал. Судя по тому, что края ямы обильно поросли травой, было это уже давно. Но то, что через нее он попал в тот самый проход, о котором ему говорил Гарсиа, – Витя не сомневался. Теперь надо подумать, как все разыграть, чтобы выглядело достоверно. Сам он в дыру пролезть не сможет – теперь уже ясно, к бабке не ходи. Остается Рыбкин. Витя окинул товарища критическим взглядом. Что ж, по комплекции Леха потоньше будет, да и ростом поменьше. Можно его туда затолкать. Тогда решено.

Потирая вскочившую на макушке шишку, Витя подсел к сержанту.

– Слушай, Леха, – начал он вкрадчиво излагать свою идею, – у меня тут вышел разговор, ну, сам знаешь с кем, – он многозначительно закатил глаза, как бы указывая на высокое начальство.

– С ис… – догадался Леха

– Да, – Витя быстро зажал ему рот ладонью. – Вот именно. Только вслух говорить не надо. Следует нам с тобой одно дельце провернуть. Точнее, мне, конечно. Но кто мне, кроме тебя, поможет? Ты ведь у меня единственный друг здесь. Надо нам вместе держаться. Ты согласен?

– Согласен, – недоуменно пожал плечами Рыбкин. – А делать-то чего надо?

– А делать.. – Витя на секунду запнулся, предчувствуя реакцию Лехи. – Вон, видишь ту дырку, – он указал пальцем на поросший травой лаз, – тебе надо туда залезть и громко звать на помощь. А когда тебя оттуда доставать станут, ни в коем случае не вылезать, упираться всеми конечностями, жаловаться на боли в ноге, руке, в голове – в чем хочешь. В общем, нельзя допустить, чтобы они тебя через ту же дырку назад достали.

Глаза у Рыбкина, и без того испуганные, стали квадратными от ужаса.

– А как же мне быть? – пролепетал он, – Там навсегда оставаться?

– Зачем же? – возмутился Витя. – Что проку тебе там сидеть? Нам с тобой домой возвращаться надо. К мамкам да невестам. Да еще неплохо бы с денежками в кармане. Нет, Леха, сидеть там тебе не надо. Тебя, как важного господина, через большую дверь выпустят. Вот чего я хочу добиться. Чтобы они дверь открыли. Не бросят же они тебя там помирать. А я при этом посмотрю, где они ключи возьмут и куда потом положат.

– А зачем? – В глазах Рыбкина мелькнуло уже больше заинтересованности.

– Чтобы потом ключи тихонько свистнуть с того места, куда они их положат, не перепутав с другими, и выполнить важное задание нашего иностранного друга, – аккуратно шепотом сообщил Рыбкину Витя. – Но это уж моя забота. И как сделать, чтобы они дверь открыли, тоже мне устраивать придется. А твоя работа – сейчас залезть туда и орать погромче. И ни за какие коврижки обратно не вылезать, покуда дверь не откроют. Понял?

– Понял. – На лице у Лехи проглянуло выражение, отдаленно напоминающее решимость.

– Полезешь?

– Ну, да…

– Понимаешь, я бы сам готов, – подбодрил его Витя, – да вот попробовал сейчас, попа не проходит…

– А если спросят, как я попал туда, что говорить? – спросил вдруг Леха.

– А это хороший вопрос, молодец! – Витя задумался. – Все надо отработать, все детали! А то из-за ерунды такая идея рухнет!

– А я скажу, что мне лях померещился, – сообразил сам сержант. – Ну, как тогда в лесу, помните? И я стал следить за ним, а в дыму-то тут и не разберешь, что к чему, вот и не сориентировался… – бойко предложил он.

– Правильно, – поддержал его Витя, – так и рассказывай. Только слово «сориентировался» не употребляй. Могут не понять. Попроще что-нибудь, попроще… Ладно?

– Ладно, – согласился Рыбкин.

– И как залезешь, не ползай там туда-сюда, на одном месте сиди, а то еще уползешь в темноте, так где тебя потом искать будут? – предупредил его Витя.

Вообразив себе перспективу, Рыбкин слегка побледнел.

– Да это все недолго будет, не думай, – успокаивал его Витя, – я уж постараюсь, поверь.

С нервной надеждой на лице Леха затряс головой. Что еще ему оставалось делать? Приказ есть приказ. Ничего не попишешь. Придется жертвовать собой.

– Ну, с Богом, Леха, полезай! – Витя, хоть и не очень в Бога верил, а перекрестил сержанта.

– Что, прямо сейчас? – в последнюю минуту Рыбкин опять сдрейфил.

– А то когда же? Давай, давай! Старательно затолкав Леху в лаз, Витя подождал, когда тот во все горло начнет взывать о помощи, и снова ринулся в башню.

– Эй там, наверху! – закричал он, что было мочи. – Слышишь меня? Беда! Беда стряслась!

– Чего орешь? – отозвался неохотно Макар. – Приключилось что?

– Так говорю же тебе, беда! Не знаю, как и быть-то! – не унимался Витя. – Дружок мой под стену провалился. Никак вытащить обратно не могу! Ноги-руки переломал, стонет! Пособил бы, а?

– А как я с поста уйду? – засомневался Макар. – Рад бы от души, да отлучиться никак мне нельзя. А как тут что плохое без меня выйдет? Ты в собор беги, там себе подмогу найдешь.. Народ у нас отзывчивый, в кручине не оставят без подмоги.

– Спасибо за совет, – крикнул Витя. – Побегу! Рыбкин продолжал вопить, что было мочи. Вбежав в собор Успения, Витя сразу же натолкнулся на Ибрагима Юсупова.

«Ну, на ловца и зверь бежит, – с радостью подумал он. – Не оставит же татарин в беде своего друга Леху!»

– Беда, ваше сиятельство! – рухнул он на колени перед удивленным Ибрагимом. – Бежать надо на помощь. Дружок мой молодой за ляхом погнался, да угодил в глубоченную яму под стеной. Руки-ноги переломал, вытащить не могу…

– Да за каким ляхом? Откуда лях-то? – изумленно вздыбил черные тугие брови Ибрагим.

– Чего не знаю – того не знаю, вот клянусь, – Витя размашисто перекрестился. – Сам только краем глаза видел. Был рядом, а обернулся – нет дружка. Из-под стены на помощь зовет. Что делать, ума не приложу!

– Под стену провалился? Как это его угораздило? – Ибрагим с недоумением взглянул на подошедшего Никиту.

Присутствие князя Ухтомского в планы Вити не входило. Никита умен, он и подвох обнаружить может. Но делать нечего. Надо вести игру до конца.

– Под какую еще стену? – строго спросил Витю князь Ухтомский. – Сказал же вам – во всем отца Геласия слушать и не лазить где не велено.

– А вот под ту, которая к озеру ближе, – тараторил Витя, – я уж так виноват, так виноват, ваше сиятельство, не доглядел я за ним! – чуть не со слезами винился он, преданно хватая князя за кольчужную перчатку.

– И зачем я только взял вас с собой! – с досадой отмахнулся от него уставший Никита. – Одна.только морока с вами. Сходи, Ибрагим, погляди, что там стряслось. И вот Феофана с собой возьми. Он все ямы наверняка здесь знает… Феофан, – подозвал он послушника, – с Ибрагим-беем пойдешь. Пособи там, если надо.

– Слушаю, государь.

Ибрагим-бей, с ним два татарина и Феофан последовали за Витей к Свиточной башне. Только вышли из Собора, как уже услышали душераздирающие Лехи-ны вопли.

Витя даже слегка встревожился про себя. То ли Рыбкин там так хорошо в роль вошел, то ли и в самом деле повредил себе что. А это уж совсем ни к чему. Что с ним потом делать? Но уже поздно.

Подойдя к лазу под стеной, Витя наклонился и просунул в яму руку.

– Да не кричи, не кричи, – приговаривал он, – сейчас вытащим тебя. Ну давай, хватайся, что ли. И как ты закатился-то туда?

Рыбкин стал орать потише, потом и вовсе замолк и усердно сопел, делая вид, что старается вылезти. Но как и договаривались, ничего у него не получалось.

– Ой, больно, ой, рученька моя, ой, не могу! – стонал Леха изо всех сил.

– Что делать? – Изображая отчаяние, Витя обернулся к Ибрагиму.

Ибрагим-бей отстранил Витю, сам обследовал лаз и опять недоуменно пожал плечами:

– Странно, почему он не может вылезти? Места достаточно…

– Рука, рука за которую тянем, повреждена у него, а другой стороной он повернуться не может. И ногу покалечил тоже, – быстро объяснил ему Витя, боясь, что сомнения, посетившие татарского принца, могут укрепиться в его голове.

– Да, эка угораздило его! – согласился с Витей Ибрагим-бей. – Что же делать? Не оставлять же его там.

Услыхав, что его могут оставить под стеной, Рыбкин завопил пуще прежнего.

– Можно дверь открыть, – кинул долгожданную для Вити мысль Феофан.

– Какую дверь? – не понимая еще о чем речь, спросил его Ибрагим.

– Там изнутри дверь есть, – стал поспешно объяснять послушник, – уж не ведаю, когда в последний раз открывали ее, лет пятьдесят, наверное, назад, не меньше. Про то батюшка Геласий лучше знает. Она в подземное хранилище ведет, там раньше склад был, казенный погреб для зелейной казны, да свинец в свиньях хранился. А вообще по коридору тому до самого озера пройти можно, только с другой стороны вход давно уже в воду обвалился и илом затянуло его.

Услышав слова Феофана, Витя удивился про себя: как же Гарсиа собирается войти, если с той стороны все в воде стоит?

Но это не его дело. Знает, наверное, как, раз сказал. Не было такого, чтобы испанец брался за дело, не обследовав сперва хорошенько, что к чему.

– Так что же, выходит, что друг наш как раз в тот склад угодил? – спросил Ибрагим Феофана.

– Да, прямиком туда, – подтвердил послушник.

– И ключи от двери имеются?

– Имеются у батюшки Геласия.

– Так попроси у него, – решил Ибрагим, – что ж мучиться нам всем, да и человека мучить зря. Откроем – и дело с концом.

– Но батюшка Геласий мне не даст. Он никому не доверяет ключи, – неуверенно замялся Феофан.

– А ты скажи, что Ибрагим-бей просит, – ответил ему Юсупов. – Сам лично открывать будет. И закроет сам. Мне он доверит?

– Думаю, что да, – послушник все еще сомневался.

– Ну, так ты беги и спроси у него, – нетерпеливо приказал ему татарин, – что время зря тянуть. Все равно выхода другого нет.

– Хорошо, я мигом! – Феофан бегом устремился обратно к собору.

Чтобы не выдать своего волнения, Витя присел перед лазом, и стал уговаривать Леху:

– Ну, ты потерпи, потерпи. Сейчас придумаем что-нибудь. Не отчаивайся, дружище. Ибрагим-бей нам поможет, – и заискивающе поглядывал на Юсупова.

– Прав Никита, – сокрушенно заметил тот, отряхивая о колено шапку с хвостами лисицы, – чего только не натерпишься с вами…

Наконец появился Феофан. По радостному выражению его изможденного осунувшегося личика можно было издалека догадаться, что отец Геласий ключи от двери дал. Витя чуть не подпрыгнул на месте от радости, но сдержал себя и постарался сохранить печать глубокого удручения на челе.

– Вот они, государь, – размахивая связкой из четырех массивных ключей, Феофан подбежал к Ибрагим-бею.

Витя вытянул шею, чтобы рассмотреть вожделенные ключики получше и запомнить. Действительно, выглядели они весьма массивно, и, как и говорил Гарсиа, самый большой из них был украшен скачущим золотым коньком на головке.

– Коли так, пойдем открывать, – Ибрагим первым вошел в башню, крикнув часовому наверх: – Здесь Ибрагим Юсупов с сотоварищами!

– С чем пришли? – гулко отозвался ему Макар.

– Склад зеленый отворять будем, – ответил Ибрагим, – надо ж друга-свена вызволить!

– Хорошее дело, – одобрил часовой, – подмог бы вам, да не могу службу оставить.

– Мы справимся, – бодро вступил в разговор Витя и тут же замолчал, решив не проявлять излишнего интереса.

Ибрагим-бей взял ключи из рук Феофана и принялся отворять решетку. Не отмыкавшаяся годами, она поддавалась с трудом. Наконец с пронзительным скрипом отворилась. Витя заметил для себя, какой ключ использовал Юсупов. Затем приступили к двери. Замки на ней висели тяжеленные, массивные. Чтобы снять их, пришлось звать на помощь татар, и Витя засомневался, удастся ли им с Лехой справиться с ними ночью. Наконец дошли до самого большого ключа с золотым коньком на головке. Этим ключом отмыкался покрытый ржавчиной ромбовидный замок в самом центре двери.

В руке Юсупова ключ повернулся четыре раза. Затем Ибрагим плечом толкнул дверь от себя. Она с треском поддалась. Туча пыли бросилась наружу из темного провала за дверью. По приказа Юсупова татары с факелами осветили проем. Впереди лежала широкая мощеная дорога, ведущая в густой могильный мрак, а у самой кромки ее, там, где из-под крепостной стены пробивалась тусклая полоска света, сидел, обхватив коленки руками, Рыбкин и тихо скулил.

– Леха! Я помогу тебе, – боясь, как бы Рыбкин от избытка чувств не вскочил на ноги, как ни в чем ни бывало, Витя кинулся к товарищу, изображая бурную радость.

Рыбкин послушно повис у Вити на шее и старательно захромал на обе ноги. Передав пострадавшего на руки татарам, Витя захлопотал вокруг него, внимательно поглядывая краем глаза, как Ибрагим-бей и Феофан закрывают дверь. Навесив обратно все замки, Юсупов возвратил Феофану ключи:

– Отнеси отцу Геласию, – попросил он, – да с поклоном от меня. Премного благодарны, так и скажи.

Ноющего и подвсхлипывающего Рыбкина татары на руках понесли к Успенскому собору. Феофан с ключами следовал за ними, но постепенно опередил их.

Витя, как бы прокладывая путь – дымно вокруг, темно, вдруг споткнутся, уронят драгоценного Леху, – не отставал от него. Ему необходимо было выследить, куда Феофан положит ключи.

На крыльце собора они встретили иеромонаха Ге-ласия и князя Ухтомского. Занятые беседой оба белозерских князя только мельком взглянули на «изувеченного» бойца. Послушник протянул Геласию ключи. Но священник не взял их.

– Положи у алтаря, я возьму после, – попросил он Феофана.

– Что, свен, угодил в лисью ловушку? – пошутил над Лехой князь Никита Романович, – под ноги не грех смотреть.

– Да я случайно, случайно, – жалобно заскулил Рыбкин.

Пострадавшего занесли в храм и уложили на рогожи недалеко от князя Григория.

– Пусть отлежится, – решил Ибрагим-бей, – глядишь, страх отпустит, так и полегчает.

– Да я послежу за ним, послежу, – убеждал Ибрагима Витя, наблюдая искоса, как Феофан кладет ключи к алтарю.

– Не надо ли принести какого отвару? – заботливо поинтересовался послушник у Вити. Но вспомнив наставления Гарсиа, тот сразу отказался:

– Не стоит беспокоиться зря, мы тут сами как-нибудь…

– Бог поможет, – послушник осенил себя знамением и поспешил по своим делам. Ибрагим-бей тоже вышел из храма, присоединившись к Никите и Ге-ласию.

Привстав с пола, Витя огляделся по сторонам и оценил обстановку. Раненых в храме было всего двое: князь Григорий Вадбольский и еще кто-то, прямо напротив Рыбкина. Все остальные покалеченные защитники монастыря находились в трапезной палате. Витя примеривался, как подобраться к алтарю, чтобы незаметно стянуть ключи, пока отец Гела-сий не хватился их.

В это время в зал вошли два монаха. Они намеревались перенести в трапезную второго, неизвестного соседа Рыбкина. Витя мгновенно рассчитал: чтобы подойти к ним, ему хочешь – не хочешь придется пройти мимо алтаря. А по пути… От волнения у него даже заныло под ложечкой. Он чувствовал, что второго шанса может и не представиться. Монахи наклонились над раненым, осторожно перекладывая его на носилки. Мужчина был довольно высокого роста и тяжел.

– Лежи смирно, – приказал Витя шепотом Рыбкину и вскочив, побежал к монахам.

– Я сейчас помогу! – крикнул он, подскочив к ним, и тут же схватился за одну из сторон носилок. – Кладите, кладите, я подержу.

Больше всего он боялся, что ключи, которые он беззвучно прихватил по пути с алтаря и спрятал под рубахой, звякнут при неловком движении или, того хуже, упадут. Но другого способа завладеть ими и спрятать, вынеся из храма, ему сейчас не виделось. Вместе с монахами он донес раненого до трапезной. Там бережно помог уложить его на лавку, даже принес чистую рубаху, чтобы перевязать рану. А затем тихонько вышел.

Осмотревшись по сторонам и убедившись, что никто за ним не наблюдает, он, придерживая ключи, со всех ног побежал обратно к Свиточной башне. Запыхавшись и обливаясь маслянистым потом, упал на колени перед лазом под стеной и просунул в него ключи, присыпав их сверху землей, справедливо полагая, что даже когда хватятся ключей, в этом месте искать их станут в последнюю очередь – ведь Феофан лично принес их от башни, и это видели не только Ибрагим-бей и его татары, но и сам иеромонах Геласий, и даже князь Никита Ухтомский. Затем прислонившись к каменой стене спиной, стал размышлять дальше. Сколько у него оставалось времени? Точно он не знал. Внутренний голос, на который ему теперь только и оставалось полагаться, подсказывал, что около полутора часов. Но как бы там ни было, чем скорее он предпримет следующий шаг и полностью подготовит базу для выполнения задания/тем надежнее станет его собственное положение.

Следующим шагом Витя предполагал занять караульный пост на Свиточной башне вместо Макара. Тем самым он имел возможность наблюдать за сохранностью ключей и реально повлиять на ситуацию, даже если она пойдет вразрез с его планами. Это во-первых. Во-вторых, он оказывался на отшибе, когда хватятся ключей и начнут их искать, а главное, искать виновных. Поскольку сам он будет вне поля зрения, о нем не сразу вспомнят. И в-третьих, ему не надо будет ломать голову, как устранить посторонних, когда придет время отпереть двери и впустить Гарсиа и княгиню в крепость. В общем, со всех сторон выходило, что Макара надо отправить на отдых. Витя встал и, откашлявшись, снова вошел под аркообразный свод башни.

– Кто идет? Что надобно? – как и ожидал Рас-топченко, окликнул его хрипловатым голосом часовой.

– Да это я опять, – откликнулся Витя.

– А, ты, служивый, – узнал его Макар. – Ну как, вытащили твоего приятеля? Сильно покалечился?

– Да вытащили, слава Господу. Повредил немного руку да ногу, да испужался больше.

– Ну, знамо дело, – громко вздохнул Макар.

– А у тебя смена когда? – спросил Витя как бы невзначай. – Слышу я, подустал ты на посту своем.

– А у меня смены нет, – ответил ему Макар невесело. – Не хватает народу повсюду. Вот и охраняю всю эту стену, считай, в одиночку. Глаз уж четверо суток не смыкал.

– А ты сосни, я за тебя посижу, – сообразил сразу Витя, – часочка два– три.

– У тебя, что же, своей службы нет? – подозрительно спросил его кузнец.

– А меня как раз к тебе на подмогу послали, – нагло соврал осмелевший Витя. Куда уж теперь отступать. Время поджимает. – Я и у князя разрешения испросил.

– Не врешь ли? – усомнился еще раз Макар. Но видно, усталость одолевала его и он не мог устоять против соблазна даже недолгого отдыха. – Ну ладно, полезай сюда. Посидишь со мной рядом. Я посплю, а ты гляди в оба.

– Сейчас иду. – Витя резво взобрался по лестнице на верхний ярус. Уступив ему место у бойниц, в каждой из которой торчало по пищали, Макар стал объяснять, как лучше прицеливаться в таком дымище, чтобы не палить впустую, если что. Но Витя, делая очень внимательный вид, слушал его в пол-уха. Уж что – что, а стрелять он отсюда совсем не собирался. Наконец, свернувшись в углу, прямо на полу караульни, кузнец заснул. Витя, еще раз проанализировав все свои действия, решил, что звать Рыбкина ему теперь не стоит. Пусть лежит в соборе, отвлекает внимание. А заодно и за нос всех водит насчет него, Вити. Придется все здесь делать самому. И двери ворочать, и гостей дорогих встречать. И кстати, отвечать за базар

потом, если вся затея Гарсиа окончится провалом. Об этом Витя как-то сразу не подумал. Но и сейчас расстраивать себя не стал. Он уже привык к мысли, что испанец не ошибается, и надеялся, что так же выйдет и в этот раз.

Дым быстро становился все гуще и гуще. В воздухе все резче пахло серой и угарным газом. Над Святыми вратами снова роем засвистели горящие стрелы. Все оставшиеся в строю защитники монастыря устремились на стены к главным воротам крепости. Наверное, там внизу кто-то появился, так как Витя услышал, как заработали деревянные катки, которые обычно спускались со стен на неприятеля. «Ну, теперь им точно будет не до ключей и не до меня, – подумал Витя с облегчением, – только бы с моей стороны чего не вышло».

Растопченко тревожно выглянул из своей караульни и посмотрел по сторонам. Над озером по-прежнему клубился тяжелый бурый туман. Похоже, все вокруг было спокойно, штурма ничто не предвещало. Приглядевшись, он увидел за холмами дыма быстро промелькнувшие судовые мачты. «Галера! – взволнованно ударило у Вити в голове. – Они приближаются! Началось!»

Витя очень боялся, что шум сражения, доносившийся от Восточной стены крепости, помешает ему услышать сигнал Гарсиа. Тем более что дитя урбанизации, бывший майор контрразведки, с трудом представлял себе, как кричит глухарь на токовище, и весьма сомневался в утверждении испанца, что-де никакого зверья, в том числе и птиц, вокруг монастыря больше не осталось и значит, кричать тоже больше некому.

Витя пытался всматриваться в поднимающиеся к небу черно-серые и бурые пары, стараясь еще разок увидеть хоть что-нибудь, хоть «хвост» галеры, но тщетно. Только сильно резануло болью в лобной части над самой бровью, и из глаз брызнули колючие мутные слезы. Растирая их ладонями по щекам, Витя рассуждал про себя, что раз говорят о глухарях «токуют», значит, и звуки они издают что-то наподобие «ток-ток», но вот какие они, эти звуки, длинные или короткие – кто их знает! В общем, полагаться решил Витя на математику. До трех-то он всяко сумеет сосчитать. Только бы шум не помешал.

Витя снова тревожно обернулся на Макара. И этот бы не проснулся некстати. А еще Рыбкин. Тоже лучше бы не совался. Дорого денежки достаются, однако. Все на нервах, все!

Битва у Восточной стены неожиданно стихла. Наступила мертвая тишина. Ни шороха, ни вздоха, ни дуновения. И в окутавшем весь монастырь вязком зловещем мраке до Вити чуть слышно донеслось: «Ток! Ток!» – два раза. Витя напрягся, приняв низкий старт. Он помнил указание Гарсиа дождаться для верности третьего сигнала. Напрягая слух настолько, что у него зазвенело в ушах, он, наконец, уловил долгожданное третье: «Ток!». И опрометью побежал вниз.

Сунув руку в подземный лаз, достал ключи и, стараясь не задевать раздвинутые еще татарами Юсупова бочки и горшки в проходе, устремился к заветной двери. Несколько мгновений повертелся с факелом в руках, не зная, куда его укрепить. Ему казалось, что он уже слышит шаги за дверью. И не успевает, не успевает… «Однако паника неуместна!» – одернул Растопченко сам себя. И взяв себя в руки, наконец пристроил факел в широкую щель между камнями в стене. Затем принялся за замки.

Гордость советских чекистов, тренированная годами память его не подвела. Даже в столь напряженной и необычной обстановке она работала четко. Витя точно знал, какой ключ к какому замку относится, и действовал быстро. Только вот с последним, тем самым, ромбовидным, замком пришлось повозиться. Сделав два поворота, ключ заклинило на третьем. Он повернулся в скважине наполовину и никак не хотел вращаться дальше. Витя попытался повернуть его назад – тоже не идет. Вытащить – не получается. Что делать? Несмотря на удушливую жару в подземелье, Витя почувствовал, как по телу его заструился холодный пот.

«Все пропало!» – мелькнула предательская мысль. Ему показалось, что он уже наяву слышит и даже видит, как Гарсиа и княгиня подходят к двери с другой стороны и останавливаются в ожидании, когда же она откроется. Налегая на ключ, Витя в кровь изодрал руки, а тот – как мертвый, ни туда, ни сюда. Вот так ситуация! Редискину бы такое заданьице! Витя, сам не зная почему, вдруг снова вспомнил своего бывшего руководителя, и злость на него закипела в бывшем майоре с прежней силой. От этой самой злости он интуитивно дернул вместе с ключом дверь на себя и вдруг… ключ совершил те самые недостающие пол-оборота.

Дверь приоткрылась. Со стороны подземного хода, кто-то с силой рванул ее на себя. Витя держался одной рукой за толстую кованую ручку снаружи и от неожиданности повалился с ног. Его втащило вслед за дверью в длинный черный коридор, слабо освещенный двумя блеклыми рыжими огнями факелов.

– Почему так долго? – недовольно спросил Витю Гарсиа, светя ему прямо в лицо, и голос испанца отозвался гулким эхом где-то очень высоко под сводами подземного зала.

– Так тут головняк-то какой с замками вышел! Ключ заело, я думал, вообще, пропало все! – Потирая ободранные вдобавок коленки, Витя встал на ноги и посмотрел на княгиню. От удивления он только и смог, что разинуть рот. Все тело княгини покрывала матово поблескивающая золотая краска, причем той же краской была покрыта ее одежда, волосы, сапоги, даже на глазах было сооружено нечто, по Витиным понятиям, напоминающее очки. Казалось, что Вассиану целиком запеленали в драгоценный золотой кокон. Наверняка она не очень хорошо видела сквозь такую защиту, потому что Гарсиа все время придерживал княгиню за руку.

– Ну, вот, теперь все опасности позади, по крайней мере те, что связаны с ядовитой отравой! – Гарсиа осторожно снял с лица княгини мягкую темно-желтую маску. – Ваша светлость, надеюсь, что обратно мы отправимся уже при помощи гелиотропа, который вы вернете себе.

– Я тоже надеюсь на это, Гарсиа.

Витя наконец-то увидел живой лик герцогини.

– А здесь, что, ядовитая отрава имеется? Газ, что ли? – осторожно поинтересовался он, слегка холодея от услышанной новости.

– Тебе это не грозит, – быстро ответил ему Гарсиа. – Ты будешь ждать нас и с нами выйдешь из монастыря.

Витя вздохнул с облегчением.

– Кто там наверху? – насторожился испанец, услышав, как заворочался во сне Макар.

– Караульный, – прошептал в ответ Витя, – но он спит. Я подменил его.

– Молодец! – похвалил его Гарсиа. – Только как бы он не проснулся сейчас. Медлить нельзя. Вот это, держи аккуратно, – он протянул Вите золотую маску герцогини, – надо надежно спрятать, прямо теперь. Знаешь, куда?

– А как же! – Витя сразу вспомнил про подземный лаз, который столько раз уже выручал его. – Заверну только. А это что, воск? – Любопытство все же оказалось сильнее, и Витя рискнул спросить.

– Вроде того. Сейчас мы выйдем, – продолжил Гарсиа, – а ты запри за нами дверь, спрячь то, что я тебе сейчас передал, и позаботься о ключах. Попробуй положить на то же место, где взял, чтоб подозрений не было. Мало ли как все повернется. Ридфор вот-вот снова начнет свои упражнения. Так что в сумятице тебе, может, и удастся все сделать незаметно.

– А Ридфор – это кто? – снова не удержался Витя.

– Не твоего ума дело, – осадил его Гарсиа, тревожно оглядываясь назад.

– Ты что? – настороженно спросила его Джо-ванна. – Заметил кого?

– Вроде, шелест ног послышался, – Гарсиа посветил факелом вперед. – Не идет ли кто за нами?

– Ты думаешь… – Вопрос герцогини повис в воздухе неоконченным.

– Как бы то ни было, поспешим, – решил испанец. – Ты все понял? – спросил он Витю.

– Ага, – утвердительно кивнул тот.

– Тогда, завершив все, подходи к Успенскому собору, к главному входу. Но внутрь не входи. Снаружи покрутись и жди нас. Ясно?

– Ясно.

– Тогда пошли.

Словно две легкие стремительные тени, княгиня Вассиана и капитан де Армес почти бесшумно проскользнули в проем двери и, выйдя из башни, быстро исчезли в темноте. Два факела, которые они держали в руках, остались освещать узкий проход в подземелье. Витя, довольный, что все получилось, как по нотам, и от него теперь, вроде, ничего больше не требуется, кроме как маску спрятать да ключи вернуть на место, взялся обеими руками за тяжелую дубовую дверь и стал тянуть ее на себя, закрывая. Маску он отложил подальше, в одну из пустых бочек на нижней площадке башни, чтобы случайно не повредить. Насчет того, как он ее спрячет, он совсем не волновался, с местом ему было все ясно. Да и насчет ключей тоже – сунет под крыльцо собора, даже входить не будет в храм. Пусть потом на Феофана пеняют, что тот, растяпа, по дороге уронил. Словом, настроение у Вити повысилось. Он дотянул дверь до конца и уже собирался вставить ключ с золотым коньком на головке в замок, как дверь с внутренней стороны подземного хода снова резко дернули. От неожиданности Витя даже присел и легко отпустил дверь вместе со вставленным ключом. В сердечке его тихонько зацарапался страх.

Кто там еще? Вроде все, кто надо, прошли. Дверь медленно отворялась. В танцующем свете факелов в темном проеме перед Витей предстало странное человеческое существо, весьма непривычного, как мелькнуло у Вити заученно в голове, «для данной местности» вида. Длинное, тощее настолько, что ребра выпирают, как на стиральной доске, все черное-черное, только белки глаз бешено сверкают. Вокруг угловатых бедер – широкая повязка, вроде как юбка, зеленого цвета, а на голове – зеленая шапочка с пером. В костлявых черных пальцах – кривой кинжал, устремленный прямо на Витю. И весь мокрый. Незнакомец был весь мокрый, с ног до головы, будто его только что изрядно окатили из бочки. Но почему-то Витя заметил это в последнюю очередь.

Ступая мягко и гибко, как кошка, чернокожий боец двинулся на Витю. Растопченко, забыв о том, что на поясе у него висит тесак, медленно отступал назад, поглядывая по сторонам, чем бы защититься. Неудачно ступив, он попал пяткой в какую-то выбоину и завалился спиной назад; больно прокатившись лопатками по лежавшим на боку бочкам. «Ну все, сейчас прирежет! Кончился Витя!» – мелькнула у него безрадостная мысль. Но никто на него не нападал. Витя отчаянно завертелся, пытаясь встать. А когда поднялся, увидел, что чернокожего уже и след простыл.

Сначала Витя подумал, что тот спрятался где-нибудь в башне. Вспомнив про тесак, вытащил его, облазил все углы – никого.