— Тебе не хватает одного — мужества! Не удивляйся. Слушай. Я приходила к тебе в январе, в феврале, в марте. А ты все прятался! Да-да, прятался — соседи сказали. Ты не узнал даже: зачем я приходила. А трусливо шмыгал в двери и молчал.
      Ну это было уже слишком! В этом Сазона никто не обвинял.
      — Я не трус! — крикнул он.
      — А вот это и еще: настоящий ли ты парень, есть ли у тебя мужской характер — доказать надо! — сказала она. — Я хотела предложит тебе: догоняй свой класс. Была уйма времени. Целых восемь месяцев! Но ты разбазарил их, прячась за дверью.
      —И теперь уже ничего нельзя?! — испугался он.
      —Можно! Только трудней. Есть до сентября почти сто двадцать дней. Это много! В школе рабочей молодежи в году ненамного больше. Но они же еще и работают!.. За пятый ты материал в основном знаешь! Только повторить. Значит, остается — шестой. В школе все лето работают учителя по разным предметам. Они охотно помогут…
      —Лидия Николаевна! Так правда можно?!.. В седьмой?!..
      —Правда, Гриша. Только при условии, если ты будешь учиться так, как сейчас работаешь. И если характера хватит.
      —Лидия Николаевна!.. Да если!.. Да как же это!.. — кричал Сазон, мечась по комнате. — Да я как зверь буду!
      — "Как зверь" не надо, Гриша! — засмеялась Лидия Николаевна. — Трудно станет — зверь убежит. А человек — нет. Он своего добьется!.. И раз ты решил, не теряй ни одного часа. Вот тетрадка. Вот задачи. Решай. А через час я зайду, проверю. Но без помощников. Сам решай.
      —Что вы, Лидия Николаевна! Только это… чтобы никто…
      —Тайна?.. Ну пусть будет тайна. Договорились.
 
      Слово Лидия Николаевна сдержала: не сказала никому.
      Но на второй день во время занятий Зойка побежала за книгой, забытой Женей, в комнату мальчиков. Дверь оказалась запертой на крючок. Зойка не выдержала, глянула в замочную скважину и увидела, что Сазон занимается… Узнав об этом, Зиновий, Саша и Женя взяли у Зойки страшную клятву, что она не проговорится. И решили: Сазону обязательно нужно помочь…
 
      После работы Сазон вдруг обнаружил в своей тумбочке стопку учебников за шестой класс, пяток чистых тетрадей и одну общую в клеенчатом переплете. Открыл ее и обрадовался. Мелким стремительным почерком в ней, урок за уроком, с самого первого сентября, были записаны все задачи и примеры. "Чья?"— подумал он. Но надпись на титульном листе была тщательно выскоблена.
      Стал задачи решать, что Лидия Николаевна задала. Одно удовольствие: шпарь сразу из тетради готовое решение.
      Он разделался таким образом с двумя задачами и вспомнил: "Лидии Николаевне слово дал, что без этого… А как сдавать буду?.. — В конце концов решил: — Загляну в тетрадь только тогда, когда совсем решить не смогу". И спрятал ее от соблазна подальше под матрац.
      Особенно трудно было Сазону первые дни. Все время приходилось подглядывать то в учебник, то в ту тетрадку.
      — У-у-у, баран твердолобый! — сам себя ругал он, стуча по лбу. — Все бы тебе хаханьки!.. Сам думай! Сам!..
      И правда: голова с каждым днем думала все лучше. Многое всплывало в памяти само собой. А по географии и зоологии он пересказывал Лидии Николаевне целые главы.
      —Ну и память у тебя! — похвалила она. — Только смотри, Гриша. Взялся ты горячо. Не остынь скоро. Соблазнов много: то погулять захочется, а то какая-нибудь фантазия в голову придет.
      Нет, Лидия Николаевна! У меня, знаете, какой характер?!.. Железный! Вцеплюсь, как бульдог… За четыре месяца два года догнать?!.. Да я есть не буду, спать не буду, а догоню!..
 
      Пятого мая вечером собрался экстренный совет отряда. А на утренней линейке Зиновий зачитал "приходо-расходную книгу". Оказалось, что заработали за три дня двести сорок пять рублей а на еду потратили сто пятьдесят шесть. Командир спросил:
      — Что же мы пошлем во Вьетнам?.. Что будем делать, ребята?!..
      Поднялся шум, посыпались предложения… И решили так: подъем делать в пять, тогда можно выезжать первыми, а не ждать, пока машины развезут рабочих совхоза. Это сэкономит не меньше часа. Продлить работу на час. Но договориться: пусть на поле привозят что-нибудь перекусить. И еще: просить директора, чтобы в столовую отпускали продукты из кладовой совхоза, а не из треста столовых. Это сократит расходы на питание…
      Все утро Лидия Николаевна потратила на "утрясание" этих вопросов. Но зато приехала в поле к одиннадцати часам не с пустыми руками. Тут же, в лесополосе, ребята выпили по кружке густого молока и съели по здоровенному ломтю пахучего, еще теплого хлеба. Перекусив, разлеглись отдохнуть на разостланной соломе, бросив сверху куртки и пальто. Прорепетировали инсценировку к концерту. Послушали транзистор.
      Когда время перерыва прошло, Зиновий шепнул Стасику.
      Тревожный сигнал горна мигом поднял всех на ноги.
      — "Бэшники"! — закричал командир. — На виноградники! Ура!
      —Корсары! На абордаж! За мной! — поддержал Сазон и первым побежал к виноградникам. За ними кинулись остальные.
      —Какой у вас народ, Лидия Николаевна! — похвалила бригадир. — Ведь устают же. Вижу. А нос не вешают.
 
      В последний день, девятого мая, работали особенно дружно. Когда приехали машины, девочки закричали:
      —Принесло вас! Не могли хоть на полчаса опоздать?!
      —Вам не угодишь, девчата! — смеялись шоферы.
      Прощаясь с веселой тетей Машей, девчонки кинулись ее целовать Мальчишки солидно протягивали бригадиру руку.
      — Приезжайте еще! — говорила она. — Я вам лучшие участки приготовлю!.. — и долго махала им рукой вслед.
      Вечером в честь Дня Победы дали рабочим совхоза такой концерт, что сами удивились. Так хорошо никогда не выступали.
      — Да вы же настоящие артисты! — похвалил директор совхоза. После концерта большинство осталось смотреть кино. А Зиновий с Женей и Саша с Зойкой решили попрощаться с поселком. Обошли все знакомые места и остановились на пустыре за общежитием. Дальше, за дорогой, начинались поля.
      —Бр-р-р! — передернула плечами Саша. — Что-то холодно.
      —Так давайте костер разожжем! — предложил Зиновий.
      —Костер! Костер! — запрыгала Зойка. — Как в лагере! Костер загорелся от одной спички. "Папина школа!" — с гордостью подумал Зиновий. Огонь быстро набирал силу. Пламя лизало палки, чуть влажные от вчерашнего дождя. Потрескивало. Все согрелись и замолчали. Каждый думал о чем-то своем.
      Зиновий лег на куртку и глядел в небо… Ночь светлая. По небу облака. Луна высвечивает. Облаков много. Они бесформенные, с рваными краями. Кажется, что это вовсе не небо, а необозримо широкая река ранней весной. А по реке идут изломанные льдины, разделенные извилистыми полосками темной воды… Дышится легко. И от этого вида, от холодного, промытого дождями воздуха в душу входит какая-то спокойная радость, зачарованность. Ждешь чего-то хорошего, ясного.
      — Ребята, — тихонько окликнул он товарищей, — давайте дружить долго-долго. Папа говорил, что дружба с детства — самая крепкая… И чтоб друг другу никогда не врать…
      — Конечно, — откликнулись Женя с Зойкой. А Саша спросила:
      —Открой тайну. Зачем ты тогда в школу вернулся? Когда журнал…
      —Скажу, — помолчав, ответил он. — Портсигар папин забыл с папиросами. Я ведь тогда курить хотел научиться.
      — Вот дурак!
      Чего ж ты ругаешься. Не курю я!.. Тогда ребята смеялись, что не умею. Вот я и притащил. А потом за батарею в туалете спрятал.
      —Ладно. Чего сейчас об этом, — вмешался Женя. — А помните, как за нами кто-то следил, когда мы с КИБом шли?
      — И конфеты подбросили. Сейчас бы их сюда! — вздохнула Саша.
      — И тебе, Женька, записки писали, что тебя отлупить хотят, — вспомнил Зиновий, — Вот бы узнать кто?!
      —Я, — тихо произнесла Зойка и встала.
      —Что "я"? — спросил Женя.
      — Все я! — ответила она, отворачиваясь. — И шла за вами в дождик. И записки тебе писала. И конфеты… — тоже я.
      — Зачем?! — удивился Женя.
      — Зачем, зачем! Раззачемкался! — выкрикнула Зойка. Отошла от костра и из темноты: — За тебя боялась. Вот!
      Женя хотел что-то сказать, но закашлялся. Зиновий стал подбрасывать в костер. А Саша позвала:
      — Зой! Иди сюда. Садись на мое пальто, — усадила ее, обняла за плечи и предложила: — Давайте подумаем, кто кем будет?
      — А ты кем хочешь? — спросила Зойка.
      Точно не знаю. Наверно, учительницей. Очень люблю маленьких хорошему учить. А ты?
      —Я… — замялась Зойка, — девчонки говорят: это не фонтан. А я не согласна. Знаешь, когда я беру материю и начинаю думать, как разрезать и сшить, как это красиво получится, у меня аж мурашки по пальцам бегут! И весело становится, просто петь хочется!.. Мы с Женькой даже поругались раз. Но все равно я буду портнихой. Делать красивые платья, красивые вышивки. Разве плохо? А потом буду еще учиться и, может, стану модельером, как Женина мама… А теперь пусть Женька скажет.
 
      Я?.. Ну, кибернетика — очень интересно. И математика с физикой… Да вот пока закончу школу, наверно, выберу!
      —А я не буду кончать десять классов, — сказал Зиновий.
      —Как не будешь?! — вскрикнул Женя. — Не хочешь учиться?
      —Да нет. Учиться хочу. Но все равно после восьмого пойду в ремесленное, а потом — на завод. Знаете, как это здорово — делать своими руками! Самоходные баржи, как папа. Или станки. Или автомобили. Но чтобы увидел машину и сказал: это моя! Я ее сделал… Вот даже в мастерских школьных. Обработаешь деталь, возьмешь в руки А она блестящая, гладкая такая, красивая и теплая, будто живая!..
      —Мудришь ты, — пробурчал Женя. — С твоими способностями
      —Нет, Жень! Ты не думай. Там голова ой-ей как нужна! Вот отец. Сколько он знал! И умел все. К нему инженеры за советом приходили… А учиться я буду. В вечерней. Потом на заочном.
      —Зачем же время терять?! — не унимался Женя.
      —А ты посчитай. Четыре — в школе, пять лет — в институте…
      —Ну так что ж! — перебил Женя. — Всем так.
      —Нет, Жень… У тебя одно, а у меня — другое. Мама у меня одна. И я мечтаю: пойду на завод. Принесу первую настоящую получку и скажу: "Мама. Теперь я буду работать. А ты отдохни…" Думаешь, легко ей?.. Никто не знает. Один я знаю. Придет с работы. Улыбается, Хлопочет. А ночью, когда думает, что я заснул, в коридор выйдет и там лекарство свое от сердца пьет…
 
      Утром ребята, смеясь, подталкивая друг друга, подходили к столу бухгалтера, находили на громадном листе свою фамилию и расписывались. Шутка ли! Первая зарплата!.. Но денег не брали, а выбегали на улицу, где их уже ожидали машины.
      — Ну, что получилось? — спросил бухгалтера директор совхоза
      —Да что. Молодцы! — похвалил он. — Заработали шестьсот девяносто один рубль двенадцать копеек. Минус двести девяносто два рубля и ноль две копейки за питание. Итого на руки триста девяносто девять рублей десять копеек.
      —Округли до четырехсот. И премию сто рублей за добросовестную работу. Я приказ вот уже подписал, — сказал директор.
      —Охотно прибавлю, — улыбнулся главный бухгалтер. — Получите. Новенькими, — и протянул деньги Лидии Николаевне.
      — Нет-нет. Вот командир отряда, — указала она на Углова. Волнуясь, Зиновий пересчитал пачку новеньких красных десятирублевых купюр с портретом Владимира Ильича Ленина. Завтра на них купят необходимые вещи и посылками отошлют детям Вьетнама. Зиновий улыбнулся своим мыслям… Он выбежал на улицу, валится на посадочную эстакаду у машин, в которых уже сидели все, помакал деньгами над головой и объявил:
      — Ребята! Ровно пятьсот!
      —Ура-а-а! — в восторге закричали "бэшники". — Вот это здорово!.. Столько, сколько вся школа!
      —Командир отряда… — громко сказал Ваня, взмахнув рукой. И все дружно выкрикнули: — Навварта Маср!
      —Лидия Николаевна! — во все горло гаркнул Сазон.
      —Навварта Маср! — подхватили ребята.
      —Рабочему отряду шестого "б"! — крикнул Зиновий.
      —Навварта Маср!!! — трижды в восторге повторили "бэшники"…
 
      1969–1974 гг.
      г. Ростов-на-Дону