Командир, комиссар и коммунисты дивизиона стремились правильно сочетать полеты с отдыхом. В свободные часы в отрядах читались газеты и книги, проводились беседы. Летчики и мотористы разучивали песни, участвовали в самодеятельных концертах, на которые приходили и многие местные жители. Перед концертом обычно выступал докладчик - рассказывал о положении на фронтах, о решениях Коммунистической партии и Советского правительства. Результаты этой политической работы особенно ярко проявились в период тяжелых испытаний, выпавших на долю дивизиона во время прорыва деникинских войск на стыке 8-й и 13-й армий. Все летчики и мотористы действовали смело и находчиво. Благодаря их самоотверженности удалось предотвратить захват врагом боевой техники и имущества дивизиона.
      Обеспечивая действия 33-й дивизии 8-й армии, которая вела тяжелые оборонительные бои в излучине Дона, летчики 1-го советского отряда обнаружили две колонны белогвардейцев: пехотную, подходившую к позициям 33-й дивизии, и кавалерийскую генерала Секретова, начавшую уже переправу через реку. Летчики Кожевников, Сапожников и Гвайта сначала бомбили кавалерийскую колонну, а затем обстреляли всадников из пулеметов. Решительными действиями они на несколько часов задержали продвижение врага к Воронежу. При подходе к станции Лиски конница белых была еще раз атакована с воздуха. Летчикам удалось рассеять колонну. Используя заминку вражеской конницы, командование 8-й армии подтянуло к месту прорыва резервы, нанесло контрудар и восстановило положение на фронте 33-й дивизии.
      Несмотря на низкую облачность и моросящий дождь, летчики отряда продолжали следить за вражеской конницей. Благодаря этому была сорвана попытка противника внезапным ударом прорвать фронт на левом фланге дивизии. Оценивая действия отряда, начальник Полевого управления авиации и воздухоплавания при штабе Южного фронта писал: "Из особо выдающихся случаев боевой работы можно отметить работу 1-го иставиаотряда - военлетчиков Сапожникова, Кожевникова, Гвайта, которые принимали участие совместно с пехотой в отражении конных атак противника в районе Боброва. На своих самолетах они снижались до ста метров и пулеметным огнем и бомбами оказали существенную поддержку пехоте... Работа летчиков была выдающейся как по смелости и отваге, так и по моральному впечатлению, которое они произвели на пехоту, придав ей устойчивость".
      С каждым днем командование 8-й армии все активнее использовало авиацию против белогвардейской конницы. Получив в конце июля сведения о том, что в районе Новохопёрска сосредоточивается крупный конный отряд белогвардейцев, штаб армии приказал немедленно атаковать его с воздуха. Этот приказ поступил поздно вечером. И хотя истребители не имели никакого оборудования для ночных полетов. Сапожников, Кожевников и Ефимов решили твердо лететь. Они знали, что на свой аэродром вернуться не удастся - не хватит горючего, что придется садиться на случайных площадках, в темную ночь. Тем не менее ни один не колебался перед взлетом. "Чувство ответственности перед товарищами, сидевшими в окопах, и сознание того, что они на нас надеются, - писал впоследствии А. Т. Кожевников, - заставило нас идти на риск".
      Положив в кабины "ньюпоров" по две бомбы, летчики в сумерках повели самолеты к цели. Почти в полночь истребители подлетели к Новохопёрску. Сотни костров, вокруг которых сидели белогвардейцы, послужили отличным ориентиром. Взрывы вызвали в лагере врага настоящую панику, хотя шесть бомб и не могли принести большого ущерба. Чтобы усилить эффект налета, летчики снизились и обстреляли казаков из пулеметов. Рев моторов, грохот разрывов бомб и треск пулеметов настолько напугали врага, что казаки попрятались кто где сумел, а лошади сорвались с коновязей и разбежались по степи.
      Выполнив задание, Сапожников, Кожевников и Ефимов повели машины к своему аэродрому. В это время погода начала ухудшаться. Облака затягивали небо. Стало еще темнее. На самолете Ефимова "закапризничал" мотор. Летевший первым Кожевников решил немедленно совершить посадку. Его "ньюпор" опускался ниже и ниже, а земли все не было видно. Летчик до боли в глазах всматривался в темноту. Внезапно совсем рядом показались крылья ветряной мельницы. В доли секунды Кожевников рванул ручку управления на себя - и страшное препятствие осталось позади. Набрав высоту, Кожевников осмотрелся. Слева блеснули редкие огоньки: деревня. Летчик решил идти на снижение. Опять томительное ожидание: чем встретит земля? Впереди матово блеснула вода - пруда или реки. Летчик решил, что рядом должен быть луг, и повел самолет на посадку. Пробежав несколько десятков метров, "ньюпор" остановился. Кожевников, не вылезая из кабины, смотрел в темное небо, прислушиваясь к гулу моторов следовавших за ним истребителей. Вот умолк один из них. Пропал звук второго мотора. Выпрыгнув из кабины, Кожевников побежал в сторону деревни. Сквозь разрыв в облаках выглянула луна. В ее бледном свете стали видны деревья, покосившиеся домики, мельница, а за ней поле. Недалеко от мельницы стоял самолет. Подбежав к нему, Кожевников увидел лежавшего рядом с "ньюпором" летчика. Это был Ефимов. Казалось, он отдыхал после опасного боевого полета.
      - Саша... Сашок!..
      Кожевников опустился на колени, прикоснулся лицом ко лбу друга и сразу понял: Ефимов мертв.
      Перед рассветом в деревню пришел Сапожников. Его самолет благополучно приземлился в поле. Летчики простились со своим боевым другом. Утром гроб с телом Ефимова был отправлен в отряд. Несколько позже туда же вылетели и сами летчики.
      Командование Красной Армии внимательно изучало опыт действий первых авиационных подразделений, в частности против конницы противника. Этот опыт был обобщен в проекте "Наставления по применению авиации Рабоче-Крестьянской Красной Армии на войне", изданном в июне 1919 года Полевым управлением авиации и воздухоплавания при штабе РВСР. В главе 6-й - "Бомбометание и обстрел живых целей" - проекта Наставления, между прочим, подчеркивалось, что "летчики, хотя бы имеющие и другие задания, также не должны упускать случая обстрелять и разогнать резервы противника и приближающиеся его колонны, остановить их и внести беспорядок в наступающие или отступающие части, действуя по своей инициативе... Работа авиации в отношении обстрела живых целей должна получить самое широкое применение...".
      Указания Наставления о бомбардировании и обстреле живых целей помогли авиаторам Южного фронта лучше организовать боевую работу в период борьбы с конницей генерала Мамонтова, которая в начале августа 1919 года прорвала фронт и вышла в тыл наших войск. Выполняя указания В. И. Ленина, данные в написанном им обращении "Все на борьбу с Деникиным!", Реввоенсовет Республики своим приказом № 1359 от 24 августа сформировал авиационную группу особого назначения под командованием К. В. Акашева и направил ее на борьбу с белогвардейской конницей. Летчики авиации Южного фронта с огромной радостью узнали, что их боевой работой интересуется В. И. Ленин.
      Большое внимание Коммунистической партии, всего народа к положению на Южном фронте обязывало авиаторов отдавать все силы борьбе с врагом. И летчики фронта показали в боях против белой конницы чудеса героизма, находчивости и самопожертвования. В рядах наиболее отличившихся снова были воины 1-го истребительного дивизиона, питомцы 1-й советской авиагруппы. За храбрость и мужество в борьбе с конницей Мамонтова были награждены орденом Красного Знамени Ф. А. Ингаунис, А. К. Петренко и другие. В приказе № 511 Реввоенсовета Республики говорилось: "...Ингаунис Ф. А. награждается за то, что 27 августа 1919 г. при неблагоприятной погоде совершил налет на город Белгород, во время которого им было обнаружено скопление неприятельских сил, подготовлявших прорыв на Новый Оскол... Кроме того, он совершил целый ряд смелых разведок в период с 8 августа по 25 сентября того же года при набеге конницы Мамонтова и доставил ценные сведения о расположении и численности неприятельских сил; Петренко А. К. - за ряд полетов исключительной важности при весьма тяжелых условиях в период налета конницы Мамонтова, когда штаб 8-й армии был отрезан..."
      Условия боевой работы истребителей в эти тревожные для Республики дни были очень тяжелыми. Враг обрушивал на части Красной Армии один за другим сильные внезапные удары. Подверглись таким ударам и авиаторы 1-го советского авиаотряда. Выполняя приказ командования, отряд 26 августа перебазировался из Воронежа в Алексеевку. Едва летчики прилегли отдохнуть, как на аэродроме разорвался артиллерийский снаряд, за ним другой, третий. От прямого попадания взорвалась цистерна с бензином.
      Летчики бросились к самолетам. В это время "заговорили" и пулеметы группы белогвардейцев, внезапно прорвавшихся к Алексеевке. Под сильным огнем противника красвоенлеты Павлов, Сапожников, Гуртынь и Кожевников взлетели и тут же метким огнем из бортового оружия уничтожили расчет вражеского орудия, а остальных белогвардейцев заставили остановиться и залечь. Больше часа сдерживали летчики наступление врага. За это время наземный состав отряда успел эвакуироваться с аэродрома. Все самолеты благополучно сели на аэродроме под Воронежем.
      В середине сентября конники Мамонтова чуть было также не захватили самолеты авиаотряда в Боброве. Правда, эшелон с техникой успел уйти на Острогожск, но самолеты из-за грозы не могли своевременно взлететь. Штаб армии разрешил Павлову сжечь истребители, а летчикам пробираться к Острогожску пешком. Но ни у кого не поднялась рука поджечь самолеты. Летчики решили во что бы то ни стало спасти машины. Рискуя жизнью, они повели самолеты на взлет. Но ветер был так силен, что самолеты словно повисли над аэродромом. Ворвавшиеся на его территорию казаки открыли по медленно уходившим от Боброва истребителям огонь из карабинов. Однако Павлов, Кожевников, Сапожников и Гвайта благополучно довели машины до нового аэродрома. Исчез куда-то лишь истребитель, который пилотировал летчик Гуртынь. Как позже выяснилось, Гуртынь из-за отказа мотора вынужден был произвести посадку на территории, занятой белыми. К приземлившемуся самолету примчались казаки. Находчивый и смелый летчик решил использовать свое "подозрительное" обмундирование: офицерские краги, темно-синие галифе и защитный, английского покроя френч. Он спокойно откозырял командиру кавалерийской группы, коверкая русскую речь, сообщил, что он - английский летчик и просит помочь ему запустить мотор. Белогвардейцы "попались на удочку". С их помощью Гуртыню удалось запустить мотор и спокойно взлететь. Вскоре Гуртынь был снова среди друзей.
      К сожалению, далеко не всегда такие "встречи" с врагом проходили благополучно. Одна из них закончилась весьма трагично. Группа мотористов 1-го отряда и летчики Гуртынь и Сатунин, самолеты которых вышли из строя, направились к новому месту базирования на автомашине. Из Воронежа до деревни Куриановка они доехали без происшествий. Но В центре деревни дорогу им преградила толпа людей. Шофер невольно затормозил. Тотчас же на сидевших в машине людей набросилась банда кулаков, вооруженных обрезами и саблями. Началась неравная борьба. Через несколько минут семь авиаторов были связаны и сброшены с машины. Бандиты саблями выкололи им глаза, вырезали на их телах пятиконечные звезды, отрубили ноги и руки. Сатунина и Кручинина кулаки зарубили и сожгли на костре.
      Эта трагедия очень ослабила 1-й советский отряд. В нем остались лишь три летчика - Гвайта, Кожевников и Сапожников. Но каждый из них стал драться с врагом с удвоенной силой, мстил за гибель своих товарищей. Отряд был включен в группу особого назначения, в которой находились также летчики 3-го отряда во главе с Ингаунисом.
      Подвиги личного состава 1-го советского авиаотряда, отличившегося в боях с деникинцами, и в частности с конницей Мамонтова, были высоко оценены командованием. 1 февраля 1920 года отряду, прибывшему в Москву для отдыха и пополнения, вручили Красное Знамя Всероссийского Совета Воздушного Флота. В грамоте к Знамени говорилось:
      "...1-й Истребительный авиаотряд, входивший в состав 1-й советской группы... воздушный застрельщик геройского почина под Казанью, ныне увенчавший себя длинным рядом смертельно смелых боев, является достойным из достойнейших истребительных отрядов в геройской семье крылатых красных бойцов.
      Всероссийский Совет Воздушного Флота в лице своих членов и ответственных работников... дарует свое знамя, - в багряном отблеске которого живет яркая кровь погибших красных орлов, - для новых битв, побед за Коммунистический Идеал.
      БЕЗУМСТВУ ХРАБРЫХ ПОЕТСЯ СЛАВА.
      Сергеев, Кузнецов, Окулов, Конкин".
      На Западном Фронте
      Много было врагов у молодой Советской республики. Едва Красная Армия ликвидировала смертельную опасность, созданную армиями генерала Деникина, как снова над страной нависла угроза.
      Весной 1920 г. начался новый поход Антанты. Белополяки вторглись на Украину, а из Крыма начала свое наступление на молодую Советскую республику белогвардейская армия барона Врангеля. На борьбу с контрреволюцией вместе с общевойсковыми соединениями и конницей были направлены и закаленные в боях отряды 1-го авиадивизиона истребителей. Они поступили в распоряжение 16-й армии Западного фронта.
      Разведка обороны противника по берегу реки Березина, от кирпичного завода до деревни Бабино, а также переправ и мостов через реку в районе Бобруйска была одной из первых серьезных задач, которую поставило командование 16-й армии перед дивизионом. Летчики В. Л. Мельников, Г. С. Сапожников, Е. И. Гвайта, Н. П. Цыганков, И. 3. Серегин, Р. В. Левитов несколько дней внимательно просматривали заданный район. Им удалось доставить командованию ценные данные об укреплениях белополяков и их силах. Эти данные сыграли немалую роль в разработке майской наступательной операции Красной Армии.
      Во время боевых полетов над расположением польских войск и в их тылу летчики дивизиона часто сбрасывали листовки, выполняя указания В. И. Ленина, который требовал "удесятерить агитацию с аэропланов для польских рабочих и крестьян, что их капиталисты срывают мир и осуждают их на бесцельное кровопролитие".
      Командир дивизиона А. Т. Кожевников стремился с наибольшим эффектом использовать каждый вылет. Он поддерживал тесный контакт со штабом 16-й армии, поощрял наиболее активных летчиков. В один из майских дней Сапожников попросил командира разрешить ему вылет для атаки белопольского аэродрома. Такое разрешение Сапожников получил. Летчик без труда разыскал аэродром противника и с высоты 1000 метров сбросил на ангар двадцатифунтовую бомбу. Враг открыл огонь, но Сапожников продолжал летать над аэродромом, надеясь, что кто-нибудь из бело-польских летчиков попытается взлететь для боя. Противник же решил не рисковать. Тогда Сапожников пролетел над ближними тылами белополяков и успешно атаковал аэростат, корректировавший огонь дальнобойной артиллерии.
      На следующий день, 10 мая 1920 года, белополяки попытались отомстить за налет на их аэродром. Три вражеские машины пересекли линию фронта и взяли курс к аэродрому 1-го дивизиона. Получив об этом сообщение от командира 8-й дивизии, Кожевников приказал Сапожникову, Гвайте и Серегину встретить противника в воздухе, а остальным быть в немедленной готовности к вылету на помощь товарищам. Первым атаковал врага Гвайта. Он сблизился с двухместным разведчиком-бомбардировщиком "эльфауге" до 50 метров и нажал гашетку пулемета. Но пулемет отказал. На помощь Гвайте подоспели Сапожников и Серегин. Белополяки сбросили бомбы куда попало и, уклоняясь от атак, попытались уйти за линию фронта. Сапожников, Гвайта и Серегин преградили врагу путь назад и вынудили его лететь на юг, над территорией советских войск. В ходе боя Сапожникову удалось сбить ведущий самолет, а второго "эльфауге" подбить с Серегиным совместно. Оба вражеских экипажа, в числе которых оказался и командир Великопольского отряда, попали в плен. За смелость и мастерство, проявленные в этом бою, Сапожников был награжден орденом Красного Знамени, а Серегин и Гвайта - ценными подарками. Командир дивизиона с удовлетворением отметил согласованность действий всех летчиков в интересах общей победы над врагом, их взаимовыручку, находчивость, умение навязать свою волю противнику.
      Большое мужество и выдержку проявили летчики при поиске места расположения батарей белополяков на участке наступления 10-й дивизии 16-й армии. Перед вылетом на задание командир собрал летчиков, чтобы посоветоваться, как это лучше сделать. Предложений было внесено немало. Они основывались и на хорошем знании местности, и на личном боевом опыте. Летчик Мельников рассказал, как год назад ему удалось найти хорошо замаскированную деникинскую батарею, за что он приказом РВСР от 26 ноября 1919 года был награжден орденом Красного Знамени.
      В результате обсуждения был выработан новый план действий. Первыми вылетели Кожевников и Мельников. Начавшийся дождь затруднял поиск. Летчики внимательно просматривали каждое подозрительное место, но батареи так и не нашли. Когда горючее было уже на исходе и летчики развернули машины на обратный курс, Кожевников заметил подводы, выезжавшие из лесу. Снизились. Удалось разглядеть артиллерийские зарядные ящики. Через час, вылетев вторично, Кожевников и Мельников уже нанесли на свои карты огневые позиции батареи противника.
      Готовясь к наступлению, военные комиссары отрядов, коммунисты дивизиона еще более активизировали политико-воспитательную работу. Они разъясняли боевые задачи, поставленные в директиве командующего 16-й армией Тухачевского, разоблачали планы контрреволюции, организовавшей новый поход Антанты против Советской республики, мобилизовывали личный состав на успешное выполнение предстоящих боевых задач.
      6 июля в дивизионе был проведен митинг личного состава, на котором летчики и мотористы поклялись с честью выполнить свой долг, добиться победы над врагом, помочь наземным войскам в их наступлении.
      В ночь на 7 июля 2, 8 и 10-я дивизии 16-й армии перешли в наступление. Летчики 1-го дивизиона бомбовыми ударами и пулеметным огнем активно помогали стрелковым частям сломить сопротивление противника. По просьбе штаба 10-й дивизии они бомбардировали белопольскую артиллерию в районе Жерновка Березино - Тростянка. Затем в интересах 8-й дивизии вели разведку отступавших сил противника в районе Игумен. За день летчики совершили пятнадцать самолето-вылетов, сбросили 15 пудов бомб, много тысяч листовок. По три вылета совершили в этот день Мельников, Сапожников, Левитов и Гвайта. Особенно эффективными были удары самолетов, которые вели Мельников, Гвайта и Серегин, по штабу 4-го уланского полка в Богушевичах. Удалась и бомбоштурмовая атака во время боя частей 8-й дивизии за деревню Рованичи. Снизившись до 100 метров, летчики дивизиона бомбами и пулеметным огнем подавили батарею противника, разогнали резервы врага, а затем Сапожников, Мельников, Серегин, Цыганков, Левитов и Гвайта, пикируя на окопы, вынудили основные силы белополяков на этом участке оставить свои позиции. Своевременная поддержка авиацией позволила стрелковым частям 8-й дивизии овладеть важным опорным пунктом врага с минимальными потерями.
      Наступление на фронте 16-й армии продолжалось успешно. А вот на юге страны положение обострилось. 1-й авиадивизион получил приказ перебазироваться на Юго-Западный фронт, туда, где в этот момент были крайне необходимы стойкие, опытные и мужественные летчики.
      Перед отправкой на новый фронт пришло радостное известие о награждении дивизиона Почетным Революционным Красным Знаменем ВЦИК. Торжественно звучал голос Кожевникова, когда он читал приказ .№ 558 Реввоенсовета Республики:
      "...Награждается Почетным Революционным Красным Знаменем за отличия в боях с врагами социалистического отечества 1-й истребительный авиационный дивизион...
      Обслуживая 8-ю и 10-ю стрелковые дивизии в период с 12 июня по 12 июля, т. е. в период наступления 16-й армии на Западном фронте, дивизион совершил 127 боевых вылетов общей продолжительностью 237 часов 20 минут. На минимальной высоте, с явной опасностью для жизни вследствие обстрела зенитным, пулеметным и ружейным огнем, дивизион, идя рука об руку со штадивами, точно и немедленно выполнял все боевые задания. Участвуя непосредственно в боях с противником, сбрасывая во время боя бомбы и обстреливая пулеметным огнем все попадающиеся на пути цели, вносил тем самым панику и расстройство в войска противника и вынуждал их к отходу..."
      Высокая награда придала новые силы всем летчикам и мотористам дивизиона. В приподнятом настроении прибыл личный состав к новому району боевых действий. Здесь на одном из аэродромов Юго-Западного фронта Кожевников, Сапожников и Мельников встретили старых боевых друзей - Павлова и Ингау-ниса. Обнимая Сапожникова, Павлов говорил:
      - Возмужал! Орденоносцем стал! А глаза такие же озорные. Рад за тебя. Слышал о твоих победах на Западном. Слышал и радовался...
      Весь вечер друзья провели вместе. Воспоминаниям не было конца. Павлов подробно рассказывал о себе:
      - Когда отряд отправили в Москву на отдых и пополнение, меня назначили начальником авиации 8-й армии вместо Конкина. Начальник был, а авиации не было. А тут еще после аварии самолета нервы стали шалить. Головные боли сводили с ума, потом парализовало левую часть тела. Ох, как мне без вас тогда было тяжело! Болезнь обострялась, без трости не мог ходить. И вот состояние здоровья до того ухудшилось, что появилась мысль: "Кому нужен паралитик? Не лучше ли прекратить мучения..?"
      Павлов помолчал, будто прислушивался к шуму дождя, потом продолжал:
      - Как-то утром пришел на аэродром и приказал мотористу подготовить к полету "спад". Голова раскалывалась от боли, левые рука и нога были как колодки. Сел в кабину и подумал: "Вот и пришел, Иван, твой последний полет!" Взлетел. Набрал высоту. Мо тор поет свою песню. Под крылом, как на волнах, качались хаты с почерневшими крышами, дорога, избитая глубокими выбоинами и колеями. Голые поля. Все, как обычно, а вот взгляда от этой плывущей под самолетом дороги оторвать не могу. Вспомнилась и моя жизненная дорога: голодное и холодное детство, юность, полная забот, - как выйти в люди, заработать на кусок хлеба... Не раз тогда завидовал я птицам, парящим в высоте. И было обидно: почему человек не летает? Потом увидел такого человека. Он прилетел к нам на хутор на самолете. Это было в тысяча девятьсот тринадцатом году... И с тех пор засела в голове мысль стать летчиком. И добился своего: в тысяча девятьсот шестнадцатом году стал военным летчиком-истребителем. Вспомнил, как в апреле тысяча девятьсот семнадцатого вступал в большевистскую партию, слова отца, который, поздравляя меня с вступлением в партию, сказал: "Смотри, Иван, не подкачай! Ты большевик!" И тут словно ветерок продул мне мозги. Сказал себе: "Веди, Иван, самолет на посадку. Он еще нужен для революции. И ты еще нужен". Как видите, вывод сделал правильный... Прошла болезнь...
      Павлов замолчал и улыбнулся.
      Давно уснули все на аэродроме, а в штабном вагоне все еще горела коптилка, негромко звучали голоса друзей. Говорили о минувших боях, о положении страны, о предстоящих схватках с противником, о врангелевских летчиках, о качестве их самолетов. Иван Ульянович спокойно и трезво оценивал силы врага. Он никогда не любил шапкозакидательства и предупредил прибывших товарищей, что новые "де хевиленды", на которых воюют белогвардейские летчики, имеют хорошую скорость и сильное вооружение.
      - Перед врагом у нас есть свои преимущества, - - говорил Павлов. - Мы знаем, за что воюем. Это придает нам силы и уверенность в победе. Да и воевать теперь научились.
      Четырем лучшим летчикам 1-го дивизиона:
      - Кожевникову, Мельникову, Сапожникову и Кудрину - командир центральной авиагруппы Павлов поручил перехватывать и уничтожать вражеские самолеты-разведчики. Летчики должны были действовать в непосредственной близости к линии фронта. Павлов рекомендовал друзьям чаще менять места посадок, постоянно держать связь со штабами стрелковых дивизий.
      В середине августа особенно сильные бои разгорелись в районе Каховки. Части Красной Армии захватили плацдарм на правом берегу Днепра. Противник, используя резервы, настойчиво стремился выбить красноармейцев оттуда. Белые подтянули в район Каховки свою авиацию. Для борьбы с ней на Ново-Каменские хутора перелетела авиагруппа Павлова. Во время одного из вылетов летчики-истребигели 1-го дивизиона встретили над Каховкой восемнадцать "де хевилендов" и навязали им бой. В ходе схватки Ингаунис сбил один самолет противника. До плацдарма не долетел ни один врангелевский самолет. Летчики центральной авиагруппы не раз бомбардировали артиллерийские позиции и аэродромы белогвардейцев и обстреливали из пулеметов их живую силу.
      Особенно активно центральная авиагруппа действовала после 20 августа, когда Красная Армия перешла в общее наступление. В представлении к награждению Павлова вторым орденом Красного Знамени командование Юго-Западного фронта отмечало, что "во время наступления наших войск в районе 13-й армии и группы Эйдемана он, руководя групповыми полетами, организовал эти полеты настолько хорошо, что в течение месяца группа, насчитывая 500 полетных часов и 200 пудов сброшенных бомб, сумела дать исключительные по ценности сведения о противнике. Обнаруживая группировки крупных боевых частей противника, красные военные летчики, совершая полеты на минимальной высоте, не раз бомбами и пулеметным огнем рассеивали скопления белых войск. При этом товарищ Павлов своей энергией, неустрашимостью и храбростью увлекал товарищей к полетам во всякую погоду и в любое время дня и ночи". Кроме Павлова, орденами были награждены еще 9 авиаторов. Многие получили ценные подарки.
      В день награждения, 5 сентября, был проведен парад авиаторов центральной группы. Прилетел поздравить друзей и Георгий Сапожников. К сожалению, этот полет оказался последним в его жизни. Журнал "Вестник Воздушного Флота" в № 3 и 4 за 1920 год сообщал, что на врангелевском фронте на аэродроме Н-ской авиагруппы погиб красвоенлет 1-го советского истребительного отряда Георгий Степанович Сапожников. Выдающаяся боевая работа Сапожникова как на Западном, так и на Южном фронте хорошо известна в авиационных кругах. За подвиги на Западном фронте он был награжден орденом Красного Знамени.
      Начальник Полевого управления авиации и воздухоплавания действующей армии Республики А. В. Сергеев писал о Сапожникове: "Начиная с Казанской операции товарищ Сапожников участвовал в боях в составе 1-й советской авиагруппы на всех фронтах. Эта группа бросалась на самые ответственные операции, и ее деятельность заслуживает отдельной истории. Товарищ Сапожников был одной из ярких фигур этой группы".
      Над горами Кавказа
      Победно закончились бои с врангелевцами. Тысячи бойцов Красной Армии возвратились к мирному труду и учебе. Но для личного состава 1-го дивизиона боевая страда продолжалась: его перебросили на Кавказ, в распоряжение 11-й армии. Уже вечером 20 февраля 1921 года временно исполнявший обязанности командира 1-го авиадивизиона Петренко получил приказ командующего провести разведку сил противника в районе станции Навтлуг и Тифлиса. Вылетать надо было с утра 21 февраля. Аэродром у станции Акстафа, на котором базировался дивизион, от частых дождей стал непригоден для взлета. Износившиеся за четыре года войны машины были очень ненадежны. Моторы отказывали на взлете порой даже с сухого аэродрома. И тем не менее боевой приказ, как всегда, был выполнен точно. Воздушной разведкой, бомбардированном позиций и обстрелом живой силы противника - всем, чем могли, летчики дивизиона помогали частям 11-й армии. После недолгого сопротивления враг оставил Тифлис и начал поспешное отступление, надеясь оторваться от преследования и переформировать свои силы. Это ему почти удалось. Штаб 11-й армии поставил перед летчиками задачу - отыскать главные силы противника, их оборонительные рубежи и срочно доложить. Командир авиадивизиона И. К. Спатарель, только что вступивший в эту должность, поручил выполнение задания Мельникову и Кудрину. Так как предстоял длительный полет, было принято решение лететь не на истребителях, а на двухместном разведчике "Фарман-30". К 11 часам утра 4 марта погода улучшилась, и летчики взяли курс на Боржомское ущелье.
      Командующий 11-й армией в приказе № 55 так отмечал мужество и боевое мастерство, проявленные летчиками дивизиона: "...красвоенлеты 1-го истрдивизиона тт. Мельников и Кудрин в период наступления Красной Армии на Тифлис и после взятия такового, с 21 февраля по 4 марта с. г., не считаясь ни с тяжелыми климатическими условиями, ни с крайней ветхостью самолетов, пренебрегая смертельной опасностью для жизни, честно и безукоризненно совершали смелые полеты с целью разведки и бомбометания.
      4 марта тт. Мельников и Кудрин получили боевое задание: произвести разведку по маршруту Тифлис - Сурма - Ахалцих - Сурам - Тифлис и бомбометание на станции Цина. При выполнении возложенной на них задачи летчики были обстреляны сильным ружейно-пулеметным огнем, но, не придав никакого значения ураганному огню, они в свою очередь сбросили две десятифунтовые бомбы и обстреляли противника из пулемета. Прорываясь через пулевую завесу в Боржомском ущелье, летчики попали в сплошной туман. Только благодаря хладнокровию и самообладанию им удалось вернуться на аэродром и доставить ценные сведения о расположении противника".
      В боях за освобождение Грузии от меньшевиков и иностранных империалистов блестяще действовали также летчики Петренко, Климов и Зотов. Петренко был награжден орденом Красного Знамени, а его товарищи - золотыми часами.
      Но самым отрадным было то, что борьба с контрреволюционными силами в Грузии завершилась победой советских войск. Однако в отдельных районах Закавказья еще шла упорная борьба. Правда, в ликвидации этих очагов контрреволюции личный состав 1-го авиадивизиона непосредственного участия на принимал. Но он выполнял очень нужные и опасные полеты, обеспечивал связь и необходимую помощь революционным отрядам, сражавшимся с контрреволюцией.
      Таким, например, был полет в марте 1921 г. красвоенлетов Кудрина и Мельникова в Армению.
      Коммунистические части Армении, ведя борьбу с буржуазными националистами, попали в крайне тяжелое положение в районе южнее Эривани (Еревана).
      Член Реввоенсовета 11-й армии Серго Орджоникидзе, находившийся тогда в Тифлисе, сообщил в Москву о тяжелом положении частей, действовавших против армянских буржуазных националистов. В. И. Ленин ответил телеграммой: "Получил вашу шифровку об отчаянном предположении Закавказья. Мы приняли ряд мер, дали немного золота Армении, подтвердили всяческие поручения Компроду".