Женщины звали кметей умываться, принесли полотенца, девушки уже раскладывали на столе еду.

– Смеянка! – крикнула одна из женщин. – Что ты опять к княжичу прилипла? Иди сюда!

Девушка отскочила от Светловоя и бросилась на зов. Она радовалась, что трудная беседа осталась позади, и понимала, что княжичу сейчас лучше побыть одному.

Как же, дадут тут поразмыслить спокойно!

– Ну что, княжич светлый, прикажешь коней седлать? – раздался голос Скоромета.

Светловой поднял глаза: десятник стоял рядом с ним одетый и перепоясанный, с шапкой на голове, готовый в дорогу.

– Куда? – не сразу взяв в толк, спросил Светловой.

– Да за лиходеями теми, – пояснил Скоромет. – Или ты хотел сперва в Славен вернуться? В общем, тоже дело – раненых отвезем, а то и еще людей возьмем. Да только как бы они тем временем не натворили чего…

– Ты уж нас не оставь, княжич, выведи их из наших мест! – поклонясь, подхватил Варовит. – Что же, так и будут дрёмичи по нашим лесам разбойничать?

– Ах да! – спохватился Светловой и погладил шрам на лбу.

То ли из-за девушек, то ли из-за раны, но он забыл о самом главном: о необходимости покончить с разбойничьей ватагой. Светловою стало стыдно, что он забыл такую важную вещь. Вскочив, он стал торопливо затягивать пояс, краснея при мысли, что сказал бы отец, узнай он о такой промашке сына. Прогоняя прочь тоску, Светловой старался сосредоточиться на деле, привести мысли в порядок.

– Я вам мужиков и парней кое-кого в провожатые дам! – обрадованно говорил Варовит. – Покажут вам и тропы, и броды.

– А полон куда будем девать? – спросил Скоромет.

Светловой вопросительно посмотрел на Варовита. Возить с собой по лесу раненых дрёмичей не хотелось. Но старейшина решительно замотал головой.

– Нет, княжич светлый, ты их полонил, ты и держи. А ну как лиходеи за своими вернутся? Спалят мне все жилье, весь род перебьют. Нет уж, не гневайся!

– Да где ты видел, чтобы лиходеи за своими возвращались? – спросил Скоромет, которому очень не хотелось таскать с собой такую обузу. – Там же одни изгои, без роду без племени, им бы свою шкуру спасти!

Но Варовит непреклонно качал головой:

– Я про их порядки знать ничего не знаю, а у меня род на плечах – свое и берегу!

– С собой возьмем, ничего! – сказал Преждан. – Сохраннее будут.

Провожаемые поклонами и благими пожеланиями хозяев, Светловой и его дружина выехали с огнища. Впереди скакали четверо мужчин-Ольховиков, посланных Варовитом в проводники. На крепкой гнедой кобыле ехал широкогрудый парень лет шестнадцати, а за его спиной устроилась Смеяна.

– Лесовицу свою вам даем! – усмехаясь в бороду, сказал старейшина. – Лучше нее никто в лесу дороги не сыщет!

Поглядывая на загорелые крепкие ноги Смеяны, видные из-под подола рубахи, кмети поддразнивали ее, перебрасывались шуточками, на что она отвечала тем же, задорно и без смущения улыбаясь всем подряд. Только Скоромет хмурился: похоже, эта рыжая егоза любой поход способна превратить в купальское игрище.

* * *

Нетрудно было догадаться, что дрёмические лиходеи, собравшись уходить через Истир на свою землю, неминуемо выйдут к берегу. Разделившись на две половины, дружина Светловоя направилась от Бычьего ручья вверх и вниз по течению. Смеяна ехала с той половиной, которую возглавлял сам Светловой, и первой заметила на прибрежном песке отпечатки множества ног.

Спешившись, славенцы осмотрели берег. Несомненно, около двух десятков человек побывало здесь ночью: песок покрывали следы, темнело несколько подсохших пятен крови. Должно быть, здесь перевязывались те, кто был ранен легко и смог уйти на своих ногах.

Заметив на песке отпечатки днища сначала одной лодки, потом другой, Светловой вздохнул с досадой. И как он вчера не подумал! После битвы на реке никому не пришло в голову собрать лодки дрёмичей, в которых они нападали на смолятинские ладьи, и ничто не помешало тем спокойно уплыть ночью.

– Точно, уже там! – говорил Взорец, заслоняясь ладонью от солнца и вглядываясь в противоположный берег. – Вон там два челнока.

Скоромет тяжело вздохнул, и вздох его был красноречивей целой кощуны. Князь Велемог их не похвалит: благополучный уход разбойничьей ватаги значительно обесценивал вчерашнюю победу. И не обещал ближним речевинским родам спокойствия в будущем: разбитые вчера, лиходеи могут вернуться завтра.

– Ну что, надо домой поворачивать! – с деланной бодростью сказал Миломир, подводя бесславный итог, и вопросительно посмотрел на Светловоя: – Прикажи трубить: позовем Преждана, да и к Славену…

Светловой молча кивнул: на душе у него было пасмурно, но иных предложений не находилось. Искать лиходеев на том берегу и глупо, и опасно: дрёмический князь Держимир никому не дает ступить на свою землю без позволения.

– А что если и нам туда? – Взорец азартно мотнул головой в сторону Истира. – Им, стало быть, к нам можно…

– Помолчи! – перебил его Скоромет. – Еще чего не хватало! Дрёмичи – все разбойники, от самого князя начиная! Вот им и можно! А нам если – так это целый поход, война настоящая! Это князю решать, не тебе!

Смеяна сидела на зеленом пригорке, пригорюнившись, жалея о промашке княжича. Не вышел их поход, не удалось ей ничего необычного увидеть – враги подвели, сбежали…

Вдруг она вскочила на ноги и смешно дернула носом, принюхиваясь. Это у нее вышло настолько по-звериному, что кмети засмеялись, но у многих мазнуло холодом по спине.

– Стойте! – Смеяна замахала руками, ее румяное лицо стало таим серьезным, что даже веснушки побледнели. – Помолчите!

Кмети молчали, выжидающе глядя на нее, а она прислушивалась и принюхивалась, быстро вертя головой. Шум леса нес ей непонятное, но тревожное сообщение: где-то рядом была опасность. Смеяна верила своим предчувствиям, но сейчас не знала, как их истолковать. Из леса ощутимо пахло чужими. Но где они, что делают? Изо всех сил Смеяна пыталась разобраться в своих ощущениях, отчаянно злилась на свой бестолковый дар. Творян бы со своей чашей быстро разобрался! А она хуже собаки: сама не знает, что такое ей чудится.

– Нет, рано вам уходить! – воскликнула она, быстро оглядывая настороженные лица кметей. – Видно, не ушли они! Я на нашем берегу чужой дух чую!

Руки кметей привычно потянулись к оружию. Преждан обернулся к лесу, шагнул к опушке, и вдруг из-под ветвей с коротким свистом выскочила стрела и ударила его в плечо. Преждан вскрикнул от неожиданности. В воздухе кружилось несколько березовых листочков, сорванных стрелой в полете. Кмети вскинули щиты, закрываясь от новых стрел, выхватили мечи и бросились к опушке. Меж деревьями мелькнуло несколько фигур с личинами вместо лиц, и никто уже не удивился.

– Гром Перунов! – закричали в лесу дрёмический боевой клич.

– Молот и Чаша! Руби их! – крикнул Светловой и метнулся к ближайшему из лиходеев, с берестяной личиной и козлиными рогами, выкрашенными в красный цвет. В нем вспыхнули вчерашний боевой азарт, негодование, жгучее стремление на сей раз довести дело до конца.

С занесенным для удара мечом Светловой бросился к противнику, но тот отскочил и пропал за деревьями. Одним прыжком Светловой влетел в прохладную тень ветвей, держа щит перед собой, и тут же ощутил сильный удар, чужой клинок звякнул по умбону. Светловой теперь увидел своего врага в нескольких шагах впереди: тот прижался к осине, и его серо-зеленая рубаха почти сливалась со стволом. Только краснеющие рога личины выдавали его, оскаленная пасть, казалось, щерила кривые черные зубы в ухмылке. «В прятки играет?!» – мелькнуло в голове у Светловоя, но в это мгновение «оборотень» ловко метнул в него нож, так что княжичу пришлось закрыться. Выглянув из-за щита, он увидел своего врага уже у дальнего дерева.

Вокруг них раздавались выкрики, резко шуршали ветки, звенело оружие, звучали глухие удары железа о щиты и о стволы деревьев. Возле опушки лес оказался не очень густым, между серыми стволами осин и редкими мелкими елочками открывался вид шагов на двадцать в глубину. Но драться здесь было нелегко: лиходеи, одетые в серые, зеленые, коричневые рубахи, выскакивали из-за каждого куста, как лешие, их казалось много, гораздо больше, чем на берегу. Отбиваясь, славенцы углублялись в лес, рубились между деревьями, задевая оружием стволы и ветки. А лиходеи ловко скользили меж стволами, то прятались, то внезапно выскакивали, как настоящая нечисть.

Берег возле опушки почти опустел: здесь остались только семеро пленных дрёмичей, раненый Преждан, Смеяна, двое провожатых Ольховиков да бродили брошенные кметями кони. Смеяна стояла на коленях возле Преждана; ей хотелось скорее бежать в лес следом за Светловоем, но она не могла бросить раненого. Ей еще вчера не понравился этот надменный и слишком самоуверенный боярич, но не пропадать же ему теперь! Кривясь не столько от боли, сколько от обиды, кметь прижимал ладонь к ране, из которой все еще торчала стрела. Сгоряча он хотел ее выдернуть, но Смеяна не позволила.

– Клешни убери, полоумный! – непочтительно кричала она, с силой отдирая руку парня от раны. – Не смей! Стрелы с зазубриной, я вчера на берегу видела! Вырвешь мясо, не птицу же Нагай кормить собрался! Помрешь, дурак!

– Пусти! – грубо отвечал Преждан, пытаясь оттолкнуть настырную девку, встать и следовать за товарищами. – Не видишь – мне надо…

– Сиди! – Смеяна уже не шутя толкнула его в плечо, и он сквозь зубы взвыл от боли. – Ведь за первым кустом упадешь! Так со стрелой и побежишь? Дай хоть вытащу!

Боль заставила Преждана опомниться, и он сел на песок. Смеяна рванула его рубаху на плече, осмотрела древко. Стрела вошла глубоко и пробила мягкую часть плеча, не задев кости. И то слава Велесу! Наконечник виднелся с другой стороны.

– Терпи! – сердито приказала Смеяна, обломала древко и потянула за наконечник стрелы.

Преждан резко скривил рот и зашипел. Хмуро сдвинув брови, Смеяна недрогнувшей рукой вытащила стрелу, бросила ее на песок и поспешно зажала рану ладонью. Кровь обильно стекала через ее пальцы и падала на песок.

– Вот, горе мое, навязался… – бормотала Смеяна, невольно подражая бабке Гладине. – Держи!

Отняв ладонь от плеча Преждана, она поспешно задрала подол своей верхней рубахи, выхватила с пояса кметя нож и безжалостно отрезала от подола нижней рубахи длинную полосу. Ох, бабка и тетки не похвалят – так что же, дать ему, лосю безголовому, кровью изойти? Закусив губу, она поспешно перевязывала кметя, бормоча какие-то обрывки заговора.

Вдруг Преждан дернулся, приподнялся, будто хотел встать. Взгляд его был устремлен мимо Смеяны куда-то на реку.

– Ты куда? – возмутилась Смеяна.

Преждан не ответил, но на лице его изобразилось такое изумление, что Смеяна, зажав в зубах конец льняной полосы, обернулась и тоже посмотрела.

Из-за берегового выступа показалась небольшая ладья, весел на шесть. В ней сидели дрёмичи, одетые в такие же серые и зеленые рубахи, но без личин. Преждан попытался встать, привычно шевельнул рукой в поисках оружия, но глухо застонал и осел снова на песок. Ладья ткнулась носом в берег, дрёмичи выскочили и сразу кинулись к пленным. На Смеяну и Преждана они едва глянули. Быстро перерезав веревки, дрёмичи потащили своих к ладье. Один из них поднял руки ко рту и заревел оленем на гону. Весной этот звук казался несвоевременным и диким – как и фигуры ряженых с окровавленным оружием в руках.