Спасению от чего? Этого она не знала, но и не задумывалась. Отлично знакомый лес стал чужим и непонятным: Хельга не узнавала мест, через которые они проходили, везде чудилось тяжелое дыхание, ветви качались враждебно. Весь мир как-то сдвинулся, никак не удавалось попасть в привычный лад. Это все было похоже на дурной сон, когда выходишь из собственного дома во двор, а попадаешь в чужое место, темное и угрожающее. Когда идешь знакомой дорогой, но никак не можешь попасть куда нужно. Все дороги земли потерялись, словно богиня Йорд развязала узелок. И все посыпалось, как колосья из растрепанного снопа, и не поймать, не собрать, не вернуть прежний, понятный порядок… Почему-то Хельге казалось, что это творится сейчас не только здесь, на Седловой горе, но и во всем мире. Нигде больше нет настоящих дорог…

— Э! — Даг вдруг коротко вскрикнул и рванул Хельгу в сторону. Огромная сосна, стоявшая возле их пути, внезапно наклонилась, точно хотела упасть и придавить их. Но благодаря бдительности Дага место оказалось пустым, и сосна выпрямилась, как ни в чем не бывало. Хельга смотрела на нее, не веря глазам, а Даг скорее тянул ее вперед.

— Не стой! — крикнул он назад, мельком оглянувшись к Брендольву. — Они тебя раздавят! Быстрее, чтобы не успели!

В несколько прыжков Брендольв догнал их. Лицо его раскраснелось, в короткой рыжеватой бородке запутались снежинки, рябинки на щеках и на лбу стали заметнее, глаза блестели. Теперь он не бранился, поняв, что дело серьезное, и копье держал наготове. Не видя врага, он был растерян и раздражен.

— Куда мы попадем? — заорал он во весь голос, потому что говорить тише было бы бесполезно из-за шума ветра. — Где эти проклятые тролли?

— К вершине! Там лес реже… Был!

Вырваться из леса — теперь это была заветнейшая мечта всех троих. Шевелящиеся деревья душили, теснились вокруг, загораживая свет и воздух; так и казалось, что сейчас они протянут руки-ветки и схватят. Собственное тело тоже казалось стволом среди стволов, но только самым хрупким и беззащитным. Живое существо вопило: воли, простора! Но простора нигде не было: стоило заметить прогалину и устремиться к ней, как тут же она оказывалась заполнена шершавыми телами сосен, колючей зеленью мелких елочек, которые так любят гладить остро щекочущей лапой по лицу и по шее… А душой всего этого был ветер, сотня маленьких ветров, которые носились по лесу, теребили деревья, схватывались и грызлись между собой, и обострившийся слух людей улавливал дикий невнятный визг сотни тонких голосов.

Как загнанные зайцы, три человека метались по лесу, не замечая, как поднимаются все выше и выше к вершине.

Где-то впереди сквозь шум ветра прорвался резкий крик — голос живого существа. Хельга рванулась туда; между деревьями мелькнуло что-то черное, и она узнала крик ворона. «Я покажу вам дорогу…»

— Смотрите! — вскрикнул Даг и показал куда-то вперед. — След!

— Чей? Где?

— Здесь кто-то прошел! Двое!

Верх по склону убегали две дорожки следов. Пересекаясь, они наступали друг на друга, сливались и опять расходились надвое. Они были не очень свежими, оставленными два дня назад.

— Сначала прошел тот, что побольше, — определили Даг. — А потом маленький. Похоже на ребенка, а? Кто его сюда затащил?

— Сначала прошел человек, а потом тролль, — тихо и убежденно ответила Хельга. — Разве ты не видишь?

Она видела не совсем то, что брат и Брендольв. Следы небольших человеческих ног были перекрыты отпечатками заячьих лап. Только заяц казался необыкновенно крупным.

— Где тролль? — не понял Даг. — Это большой или маленький?

— Вот. — Хельга показала на ближайший к ним отпечаток заячьей лапы.

— Но это ребенок? — уточнил Даг, которому виделся след от маленькой человеческой ножки.

— Пойдемте! — крикнул Брендольв. — Это сволочи сейчас нас затолкают!

Две толстые сосны потихоньку подбирались сзади. Невозможно было увидеть, как они двигаются, просто они с каждым мгновением делились ближе, враждебные немые существа, не показывающие своих глаз.

— Отвали! — рявкнул на них Брендольв, доведенный почти до крайности отчаяния и страха; страха этого он стыдился, поскольку доблестный человек не должен ничего бояться, но не бояться сейчас смог бы разве что слабоумный. — Я вам!

Вскинув копье, он нацелился ударить наконечником в ближайший ствол; тот заметно вздрогнул, но не подался назад. А Брендольв не решился ударить: вдруг проклятый ствол потом не отдаст копье назад?

— Идем! — Даг дернул Хельгу за руку. Свободное пространство было только в одной стороне, и они шли туда, куда их подталкивали взбесившиеся духи.

Они бежали по оставленным следам, и дикий страх накрывал их мутной волной. Даг воспринимал этот страх как нечто постороннее: он чувствовал, что страх не вырастает из души, а накатывается откуда-то извне, насылаемый чьей-то недоброй волей. Это сознание помогало ему сохранять самообладание, но за Хельгу он боялся гораздо больше. Ведь она так чувствительна ко всякому колдовству, и ее душа ничем не может защититься от этой мутной волны. Она молчала, но была так бледна, так тяжело дышала, какой ужас блестел в ее глазах, что Даг отдал бы что угодно, лишь бы сейчас же вырвать ее из лап этого дикого леса.

— Смотри! — вдруг крикнула Хельга. — Вот он!

Впереди, шагах в пяти, под елкой сидело на земле странное существо. То ли заяц размером с десятилетнего ребенка, с человеческим лицом, то ли ребенок с длинными зячьими ушами, с ног до головы одетый в звериные шкуры. Круглая, тупая морда с обвислыми щечками, коротким носом и бессмысленными от ужаса глазами смотрела на них безо всякого выражения. Непонятно было даже, заметил ли их тролль. Но и люди его не испугались: они были вполне готовы к подобной встрече.

Услышав шум и тяжелое горячее дыхание трех живых существ, тролль привстал, сделал маленький шажок в их сторону и поднял лапы. Круглые выпученные глаза смотрели так же бессмысленно. Похоже, бедный тролль настолько изнемог под давлением требовательной силы, которой не мог противиться, что утратит и тот скудный разум, которым его наделил прародитель Имир.

— Иди своей дорогой! — крикнула Хельга. Она не знала, что сказать ему и какие слова он поймет, и выбрала те, что помогли бы им просто разойтись. Ей было жаль тролля, и жалость помогла немного справиться с собственным страхом. Всегда придает сил сознание, что кому-то приходится еще хуже, чем тебе!

Тролль моргнул, потом сильно вздрогнул, как разбуженный. Похоже, эти слова дошли до его длинных ушей и коротеньких мыслей.

— Иди своей дорогой! — настойчиво повторила Хельга, торопясь избавиться от него.

Ее голос прозвучал ясно и четко: на миг вокруг стало потише, точно все взбесившиеся духи замерли, выжидая, что будет. Тролль мотнул длинноухой головой, потом скакнул в сторону и скрылся за елками. Зеленые лапы дрожали, но уже не так, как раньше: не как живые, а как обыкновенные елки, потревоженные чьим-то прикосновением.

— Вон, что ли, ваша троллиная избушка? — среди затишья произнес Брендольв.

И вопли ветров взвились с новой силой, точно ждали человеческого голоса. А Даг и Хельга заметили избушку: край крыши и бревенчатый бок виднелись из-за стволов шагах в десяти. Совсем близко. Только теперь они вышли к ней с какой-то другой стороны, не там, где дверь.

— Скорее! — воскликнул Даг.

Избушка казалась прибежищем, способным укрыть от бешеной круговерти духов, и Даг торопливо потянул Хельгу туда. Земля и деревья визжали, то ли торжествуя победу, то ли негодуя, что добыча уходит. Вершины деревьев пригнул чей-то могучий вздох, упавший прямо с неба. Спотыкаясь и не глядя под ноги, Даг, Хельга и Брендольв бежали к избушке, полные одним стремлением: успеть укрыться. Что будет в следующие мгновения, они не думали. Никаких следующих мгновений просто не было.

Проваливаясь в снег по колено, они обежали избушку и устремились к двери. А дверь вдруг сама распахнулась им навстречу, и на пороге встала человеческая фигура. Вздрогнув от неожиданности, трое гостей застыли на месте, Хельга коротко вскрикнула. Но и обитательница избушки испугалась не меньше. Это была молодая рыжеволосая женщина, одетая в сильно потрепанное некрашеное платье и облезлую полысевшую накидку. Лицо ее было бледно и некрасиво, но выражало живые и вполне понятные человеческие чувства. В первый миг она взглянула на пришельцев почти с ужасом, но тут же на лицах всех четырех отразилось облегчение. Как видно, женщина заметила, что два парня и девушка, усталые и напуганные, не больше похожи на троллей, чем она сама.

— Скорее! — крикнула женщина и раскрыла дверь пошире. — Идите!

Приглашать дважды не потребовалось. Точно ныряя из серого света в спасительную тьму, Даг, Хельга и Брендольв прыгнули через порог, и женщина поспешно захлопнула дверь за ними.

И стало тихо. После гула и свиста, царивших в лесу, в избушке казалось, что внезапно заложило уши. Горел огонь в очаге, над огнем висел помятый черный котелок, из него поднимался парок с запахом вареного мяса. Запах был чуть странноватым, чем-то неуместным здесь, но не настолько, чтобы заподозрить неладное. Хельга и Брендольв сразу сели на край ближайшей скамьи: их не держали ноги.

Возле очага стоял высокий и могучий мужчина с короткой темной бородкой и спокойным лицом. Никакого оружия в опущенных руках не было, но весь облик выражал такую уверенную способность постоять за себя, что оружия как бы и не требовалось. Окинув пришедших одним взглядом, мужчина сел снова на лавку, точно посчитал их вполне безопасными. Впрочем, он был совершенно прав.

— Как вас сюда занесло? — спросила у гостей Атла. Это было первое, что пришло ей в голову: в последние несколько дней появление людей в окрестностях безымянной для них, но неприветливой горы казалось невероятным. — Тут же вокруг полным-полно троллей! Они нам уже три дня покоя не дают! То воют, то стены трясут! Как будто мы без них мало горя видали! Один, ушастый, трое суток под окнами ходит, ноет, надоел хуже полыни! Убила бы!

Атла сердито тряхнула кулаками. Она давно поняла, что зайцеухий тролль вполне безопасен, но он раздражал ее своим нелепым видом, бессмысленно-испуганной мордой, скулежом и нытьем. Только его и не хватает, когда вокруг происходит что-то действительно угрожающее. Стоило ей выйти за порог, как деревья начинали качаться, и мерещилось, что они идут, приближаются, наступают.

— Мы ходили искать троллей, — первой ответила ей Хельга. — А зайчонка не бойтесь. Он больше не придет, я его отпустила.

— Только не говори мне, что это ты его сюда прислала! — сказала Атла. Куда и как могла «отпустить» тролля эта девчонка? Она не очень-то похожа на колдунью. Наверное, еще в куклы играет! — Все равно не поверю.

— Я? — Хельга удивилась. — Почему я? Его прислала старая Трюмпа. И всех остальных тоже. Она хотела прогнать троллей, которые отняли у Кнёля лошадь, а вместо этого получилось вон что!

— Я же тебе говорила! — тут же крикнула Атла, обращаясь к молчащему Вальгарду. Три гостя тоже посмотрели на него. — Я же говорила, что так дело не оставят! Что нужно уходить!

— Не припомню, когда вы пришли в наши края, — вежливо обратился к Атле Даг. — Кто вы?

— Кто? — Атла криво дернула уголком рта, язвительно глядя на Дага. Вот наконец-то ей задали тот вопрос, который она так давно ждала. — Мы — люди, как и вы. Сам же видишь, так зачем спрашиваешь?

— Да, конечно, это я вижу, — учтиво согласился Даг. — Но как вы попали в эту избушку? Тут должны быть тролли. Они отняли лошадь у одного из здешних жителей, потом воровали овощи с полей…

— Ха, ну конечно! — воскликнул Брендольв. Он только сейчас пришел в себя, но, как только к нему вернулась способность соображать, он сразу многое понял. — Один тролль огромный, как великан, — Брендольв кивнул на Вальгарда, — вторая троллиха со злыми глазами! Не хватает только младенца с острыми ушками! Куда вы его дели? Съели?

— Ты о чем? — Атла возмущенно посмотрела на него, не слишком поняв суть, но обиженная презрением в голосе. — Какой младенец?

— Так это были вы! — Теперь и Хельга сообразила. — Это вы отняли лошадь у Кнёля?

— Какая-то лошадь у нас действительно была, — подал голос Вальгард. — Но ее бывший хозяин так быстро бросился бежать, что я не успел спросить его имени или называть свое.

— Теперь я его понимаю, — коротко ответил Даг. — И где эта лошадь?

Вальгард молча кивнул на котелок. И Даг сообразил, почему запах показался ему знакомым, но неуместным: конину варят только по большим праздникам в качестве жертвенной еды.

Все стало ясно. Все оказалось именно так, как и думали умные люди. Двое бродяг, суда по выговору, с Квиттинского Севера. Только и всего.

— Да возьмут вас великаны! — Красный от досады, Брендольв вскочил на ноги и стукнул в землю древком копья. — На кой тролль вы к нам сюда явились! Не могли найти другого места! Проваливайте! Только зря всех переполошили! Жри вас Нидхёгг! Тьфу!

Подвига не получилось. Тощая рыжая девка и молчаливый мужчина казались Брендольву просто отвратительны: ради двух бродяг не стоило собираться в поход. Послать бы пяток рабов с дубинами, пусть бы гнали их взашей! Вся округа будет смеяться, когда узнает, что Брендольв сын Гудмода, совершивший немало подвигов за морями, у себя дома охотится на нищих бродяг!

— Проваливайте! — яростно орал он, и в нем кипело возмущение из-за всех напрасно пережитых тревог и страхов этого дня. — Чтоб духу вашего не было в нашей округе! Чтоб вас никто не видел и не слышал! Лучше бы тут были настоящие тролли! Ради чего я мотался по снегу весь день! Чего вам здесь надо! Много у нас таких ходит! И все это из-за вас! Чтоб вас тролли сожрали! Ворюги сволочные!

Атла презрительно и насмешливо дернула уголком рта: ничем другим она не могла защититься. И вдруг перехватила веселый взгляд второго, высокого парня: тот смотрел на вопящего бородача с явным удовольствием.

Даг и правда был доволен сразу всем: и тем, что вместо троллей тут оказались живые люди, и тем, что жаждущий подвигов герой сел-таки в лужу. На миг он встретился глазами с рыжей бродяжкой, и ему вдруг захотелось ей подмигнуть: отчего-то показалось, что они понимают друг друга.

— Успокойся! — настойчиво посоветовал Даг Брендольву, стараясь не выдать своего веселья. — По-моему, все просто отлично.

— Какое тут успокойся! А ты за них не вступайся! — напал на него Брендольв и отмахнулся даже от Хельги, сделавшей движение, будто она хотела взять его за руку. — Мало нам тут бродяг! Мало того, что ограбили, так еще и опозорили! Если сами не уйдете — я велю вас камнями прогнать!

Атла насупилась и сжала губы, враждебно глядя на него. Это было примерно то, чего она ожидала. И теперь она посмотрела на Дага вопросительно: ты собираешься это поддержать?

— Перестань! — закричала Хельга и встала перед Брендольвом. Эти нападки удивили и возмутили ее. — Не ругайся! Людям же надо что-то есть! Это тролли могут пожевать хвои, а людям нужна настоящая еда! Где же им было ее взять?

— А почему мы должны их кормить?

— Брендольв, не позорься! — Взглядом призвав Атлу к спокойствию, Даг положил руку ему на плечо и не позволил скинуть. И снова, как и тогда на берегу, Брендольв ощутил, что товарищ его детства за прошедшие четыре года не только вырос выше него, но и стал очень сильным. — Пусть Кнёль кричит про убытки, его за это кормят. А тебе стыдно мелочиться. Далась тебе эта лошадь! Ерунда! Твой род славится щедростью — я не верю, что сын Гудмода Горячего пожалеет голодным людям две горсти зерна!

Брендольв открыл было рот, но закрыл опять, ничего не ответив. Первая вспышка гнева прошла, и он стал доступен доводам. Призывы к великодушию и гордости не остались напрасны. Оправдания самих «троллей» не помогли бы, но Брендольва нетрудно было уговорить тем, кого он давно знал и любил. Если друзья его оказывались с ним несогласны, у него сразу возникало ощущение, что он завернул куда-то не туда.

— Ходят тут всякие! — пробормотал Брендольв и отвернулся. Перед его взором уже стояло весьма бесславное возвращение домой. И отец будет смеяться громче всех.

Удовлетворенный Даг повернулся к Атле и Вальгарду.

— Вы с Севера? — спросил он, переводя взгляд с одной на другого. — Почему вы не пошли на усадьбу? У нас принимают всех.

— Даже тех, кто отнял у вас лошадь? — язвительно спросила Атла. Ей не верилось в такую доброту.

— Лошадь была не наша, а Ауднира Бережливого.

— Откуда нам знать? Мы издалека. А по пути мы мало видели таких добрых людей. Обычно нас не пускали и во двор, хотя мы у них не тронули не только лошади, но даже кошки!

— Это война! — Даг пожал плечами, словно искал оправдания незнакомым людям. — А в войну каждый боится за себя. Но наша усадьба зовется «мирной землей». У нас даже преступников принимают, чтобы спокойно переждали до тинга. И раз уж вас сюда занесло, лучше пойдемте с нами и будьте нашими гостями. Это лучше, чем воровать лошадей и овощи.

— А как мы теперь доберемся до дому? — спросила Хельга. — Послушай, что там творится.

Все замолчали и прислушались. За дверью избушки бушевал настоящий ураган. И сама избушка, до того казавшаяся тихим островком среди бури, стала чуть заметно подрагивать. Подрагивала сама земля под ней, точно избушка причиняла боль телу богини Йорд. Внутри ее тесного пространства собралось и зависло плотное напряжение.

— Вы слышите? — обеспокоенно шепнула Хельга. — Нас как будто зажало в кулак.

— Так и бывает, — ответил ей Вальгард и взглянул на Хельгу с неожиданной приветливостью. — Маленькая йомфру правильно чувствует. Здесь — середина заклятий. Здесь они так сильны, что сила духов пожрала друг друга. И оттого кажется, что тихо. Но хорошего тут мало. Мы уже собирались, хотели только сварить мяса на дорожку. А если вы накормите нас в усадьбе, то нечего тянуть.

С этими словами Вальгард поднялся и стал собирать свое оружие. Даг и Брендольв следили, как он поднимает один предмет за другим: секиру за пояс, меч в петле на руку, копье, щит, и с каждым мгновением их невольное уважение к этому человеку возрастало. Атла засуетилась, торопливо рассовывая скудные пожитки по мешкам.

— Держи! — Мешок с остатками зерна Атла всунула в руки Брендольву. — Не оставлять же троллям!

Брендольв сперва онемел от возмущения, потом растерянно усмехнулся. Какая-то бродяжка приказывает сыну Гудмода Горячего, который знатнее самого Хельги хёвдинга! Но все события этого дня настолько сбили его с толку, что последнее происшествие показалось даже забавным.

— А далеко ваша усадьба? — спросила Атла.

— Нет, скоро дойдем, — ответил Даг. — Если выберемся с горы… Тут уже совсем рядом Поле Тинга.

— Тинга восточного побережья? — Атла остановилась, держа в руках свою любимую липовую ложку. — Далеко же мы забрались!

— Пошевеливайся, а не то окажешься еще дальше! — посоветовал Вальгард. Когда он лучше знал, что делать, он без колебаний отнимал у Атлы право распоряжаться. — Становитесь все за мной!

Держа перед собой свой щит, Вальгард первым встал у двери, и все послушно выстроились цепочкой за ним. Второй стояла Атла, потом Брендольв, потом Хельга, а замыкал строй Даг. Никто не усомнился в праве Вальгарда идти впереди: обвешанный оружием, со щитом в руках, он был грозен и тверд, как сам Тор. Он был как каменный утес, о который разобьются любые бури. У Дага мелькнуло в мыслях, что эти бродяги — не такие, как все, но тут же он мотнул головой, сам с собой не согласившись. Какие — не такие? Все люди — разные, и потому — не такие. А война всех одинаково лишила крова, сорвала с места, погнала по свету искать пристанища между людьми и троллями. И в каждом проснулись силы и чувства, которых мирная жизнь не требовала. В ком — троллиные, в ком — великаньи.

Мощным ударом Вальгард вышиб наружу дверь и одновременно с этим запел.

Сильный густой голос заглушил свист ветра, и Вальгард двинулся вперед. Он пел, и четверо за его спиной старались ступать в лад с его песней, как единое многоногое существо. Придерживаясь за плащ Брендольва, Хельга жмурилась от страха, и ей казалось, что она идет через битву и над ее головой с грохотом и звоном сшибаются клинки. Теперь она разбирала лишь отдельные слова, которые стремительно проносились мимо нее на ветру: «Сила Властителя… жаром растопит… воды кипят… тучи багровые жертвенной крови…» Было жутко. Сила пришлого берсерка боролась с силой растревоженных духов, а людям оставалась узенькая дорожка, не шире лезвия секиры. Только он, одержимый битвой воин, и мог провести их по этой дорожке. Вальгард не умел успокоить тех, кого растревожила старая Трюмпа — в нем самом не было покоя. Была только сила, дух Отца Битв, и была твердость, способная отразить и отбросить. Но надолго ли?

Гул позади нарастал, земля ощутимо задрожала. Что-то ухнуло, точно за самыми их спинами вздохнул дракон. Хотелось припуститься бежать со всех ног, но страшно было оставить Вальгарда, вырваться из охраняющего ритма его песни-заклинания. Даг обернулся на ходу и охнул: там, где только что стояла избушка, зияла глубокая пропасть. Духи проглотили ее сразу, как только щит Вальгарда перестал ее укрывать. С шумом рухнула ель, оказавшаяся на самом краю и не сумевшая удержаться, ее корни рванулись вверх, как живые, далеко разбрасывая мерзлую землю. В пропасть с шумом сыпались земля и снег.

— А жалко котелок! — крикнула Атла. — Он был не дырявый.

— Бежим! — крикнул Брендольв. Так и казалось, что пропасть будет расти и вот-вот окажется под ногами.

— Держитесь за мной! — рявкнул Вальгард и широким прыжком бросился с уступа.

Бежать под гору было легче; при виде Вальгарда с секирой в одной руке и щитом в другой деревья отшатывались в стороны, кусты пригибались. Пропасть позади закрылась, а то место, где стояла охотничья избушка, выглядело перепаханным исполинским плугом. Все пятеро задыхались, не чуяли под собой ног, в ушах стоял гул, но ветер постепенно стихал. Чем ближе было подножие горы, тем больше редел лес, а деревья обретали подобающую неподвижность. Даже Брендольв уже узнавал знакомые места.

Наконец впереди показались холмы, отделяющие лес от моря. Атла первой остановилась, задыхаясь, обняла березу и привалилась к ней в поисках опоры. Остальные задержались тоже, кто ближе, кто дальше, Брендольв сел на холодный валун, ловя воздух широко открытым ртом. Хельга висела на плече Дага, не в силах стоять на ногах.

— Вот пусть попробует… кто-нибудь… посмеяться… — едва сумел выговорить Брендольв. — Сам… пусть… сходит!

— Пойдемте домой! — взмолилась Хельга, как только смогла вымолвить хоть слово. — Уж у нас там все в порядке!

Вальгард невозмутимо вскинул красный щит на плечо и знаком показал: я готов. Брендольв торопливо поднялся с камня и пошел впереди, показывая дорогу. Не хватало еще, чтобы этот берсерк или великан, кто он там, пришел в усадьбу первым, а они за ним, точно он взял их в плен!

Черный ворон, сидящий на буром валуне под елью, внимательно наблюдал, как трое мужчин и две женщины дружно уходят к усадьбе. Хельга ощущала провожающий взгляд, но не смела оглянуться. Ведь он сказал ей тогда: «Не оглядывайся».

Были в округе люди, которые возмущались и негодовали, узнав, что за тролли столько дней наводили на всех страх. Но больше было таких, кто смеялся.

— Ну, мы и герои! — приговаривали то хирдманы, то бонды, то рыбаки, заезжавшие в усадьбу Тингфельт купить-продать что-нибудь или просто узнать о новостях. — Сам Сигурд не постыдился бы такого подвига! Ха-ха! Где они, ваши тролли, можно на них поглядеть? Только держите меня кто-нибудь за руку, а то я боюсь! Ха-ха! Не укусят? А ребеночка с острыми ушками можно посмотреть? Моя жена велела, чтобы я непременно посмотрел и ей рассказал!

Однако, на самом деле смешного было немного. Многим из хозяев и гостей усадьбы хотелось знать, что пережили Вальгард и Атла, что случилось с их усадьбой, как они оказались вдвоем так далеко от дома. И они рассказывали: Атла со сдержанной злостью, поскольку ей не хотелось в воспоминаниях переживать все это еще раз, Вальгард с равнодушием к прошедшему, которого не вернуть и не изменить.

— Но у вас же была большая усадьба! Почему же все вышло так бесславно? — расспрашивали Даг, Ингъяльд, другие мужчины Тингфельта. — Ваш Перекресток, вы говорите, был недалеко от усадьбы северного хёвдинга. Почему же он не собрал войско и не встретил раудов как подобает?

— Встретишь его в Валхалле — спроси! — огрызалась в ответ Атла. — У нас никто не собирал никакого войска. Каждый остался сам за себя. А началось все с того проклятого золота! Кольбьёрн из рода Стролингов со своими сыновьями разрыл старый курган, где сидел старый оборотень, и выпустил его на волю. Нашел время тревожить нечисть! Они забрали его золото и много всяких волшебных вещей: копье все из золота, серебряное блюдо для колдовства и всякое такое. Только из-за этого золота у них вся округа передралась, а одну усадьбу спалили со всеми людьми прямо во время свадьбы хозяина[14]!

Слушатели качали головами со смешанным чувством ужаса и недоверия. Это было похоже на саги о древних героях: о Сигурде, добывшем золото дракона Фафнира, о том древнем конунге, что сам сжег себя в доме со всей дружиной и с дочерью, лишь бы не стать добычей вражеского войска, и о других, подобных им. Но все это в прошлом, в тех временах, когда боги ходили по земле и запросто являлись к конунгам в гости. Не верилось, что не так уж далеко отсюда нечто подобное происходит прямо сейчас!

— Из-за золота — очень может быть! — говорил Хельги хёвдинг. — Еще сыновей Гьюки погубил клад Фафнира. С тех пор золото всегда приносит людям одни беды.

— На той проклятой свадьбе погибло множество людей, а все остальные перестали друг другу доверять! — продолжала Атла. — Каждый хотел спасать сам себя или свою честь. Наш хёльд выбрал честь и решил погибнуть в битве. Чего и добился! У него было человек сорок — все наши и кое-кто из окрестных, всякие бонды, торговцы и те, кто убежал с самой границы. Они даже радовались, что наконец-то перестанут убегать и будут драться! Теперь они все у Одина! От нашей усадьбы осталась куча угля и костей! Не думаю, чтобы рауды потрудились их похоронить!

За внешней злобой Атла пыталась скрыть свою боль. Эти милые люди, не видавшие беды хуже подгоревшей каши, глазеют на нее с недоумением и не могут взять в толк, как приключились все эти несчастья. Знали бы они, что она, Атла Сова, видевшая все своими глазами, понимает не больше них! Как могло получиться, что Квиттинский Север, пространная и достаточно населенная область, где было так много славных воинов и просто нетрусливых мужчин, рассыпалась, как гнилой пень, с первого же вражеского удара!

— Может, хоть вы будете поумнее! — скорее с раздражением, чем с надеждой, закончила Атла. — Может, хоть вы сумеете собрать толковое войско и поотрывать головы этим мерзавцам! Если бы кто-нибудь напал на них сейчас, когда они устроились в наших усадьбах и ссорятся из-за добычи, то передавить их было бы не так уж трудно!

При этом она глянула прямо на Дага, точно призывала к мести именно его.

— Ах, что ты! — испуганно ахнула Хельга. Мысль о том, чтобы собирать войско и идти навстречу врагам, наполнила ее ужасом. При всей своей нелепости происшествие с «Логвальдом Неукротимым» убедило ее в том, что в войне нет решительно ничего забавного. Все это было перед ее мысленным взором: безликие полчища врагов, огонь над крышей, треск ломаемых ворот, крики умирающих… Даг с поднятым копьем, рот открыт в неслышном крике… Ингъяльд прижимает обе ладони ко лбу, между пальцами стремительно течет горячая ярко-красная кровь и падает на пол… Стены гридницы, увешанные оружием, плыли и дрожали вместе с дымом очага, через дом тянуло стылым ветром — вестником смерти. Прочные опоры дома шатались, потому что где-то неподалеку были кровь и смерть. Безумие — идти им навстречу.

— Да уж, искать беду не следует! — заметил Хельги хёвдинг. — Она сама найдет. И мы постараемся сохранить мир на своей земле, пока это только возможно.

— Мир — это важно, — согласился Даг, слегка хмурясь. Рассказы беглецов наполняли его возмущением, горечью и стыдом, будто враги выгнали из собственного дома его самого. Атла смотрела вызывающе и насмешливо, точно прикидывала, на многое ли хватит его храбрости. — Но если мы будем слишком осторожно пятиться от войны, нас не будут уважать.

— Даг, я хочу, чтобы ты был жив! — воскликнула Хельга. Это звучало по-детски, но в этом было ее самое горячее и важное убеждение. — И пока нас не трогают, я не хочу, чтобы ты искал себе чести в битвах!

— Вот как! — язвительно воскликнула Атла. — Странные же у вас люди! Я, бедная служанка, бродяжка, хочу мести, а ты, дочь хёвдинга, прячешься, как трусливая рабыня! Тебе не стыдно?

Люди загудели, возмущенные такой дерзостью; Хельга ахнула, покраснела и отвернулась, пряча слезы обиды. За всю свою жизнь она ни от кого не слышала таких резких слов.

— Придержи язык! — со всех сторон закричали Атле женщины. — Тебя пустили в дом не для того, чтобы ты грубила хозяевам! Имей совесть!

Атла молчала, сжав губы и бросая вокруг колкие взгляды. Она была убеждена в своей правоте и не собиралась извиняться. И взгляд Дага, когда она его случайно поймала, подбодрил ее. Даг смотрел с неудовольствием, но без возмущения. Ему не нравилась обида Хельге, но по сути он был согласен с Атлой. Эта рыжая северянка действительно понимает, что такое честь, хотя и провела жизнь на кухне и в хлеву. У нее могли бы поучиться многие знатные люди, предпочитающие беречь свою честь исключительно в пределах собственного дома.

— Вот такая жизнь! — подвела итог Атла и снова глянула на Хельгу. Точно хотела сказать: ты, девочка, жизни не знаешь, а я знаю, и нечего обижаться на правду. И Хельге было так тоскливо, что не хотелось жить. Собственная обида очень немного для нее значила рядом с этой ужасной правдой.

Через два дня приехали гости: Гудмод Горячий с родней. Сам Гудмод был даже чуть старше Хельги хёвдинга — ему уже сравнялось сорок восемь лет, но выглядел он моложе, поскольку был стройнее и крепче. Его мощные плечи были широко развернуты, никакого брюха с годами не отросло, голова гордо и величественно сидела на крепкой шее, а по ветру красиво развевались густые светло-русые волосы, которые лишь на висках слегка порыжели, намекая на близкую седину.