– Что тебя мучает, Чарли? Поделись. Прошу тебя. Чарли обнял Одри за плечи, подошел вместе с ней к окну и молча уставился на луну. Одри терпеливо ждала, пока он заговорит.
      – Ах, Одри, я просто не знаю, с чего мне начать.
      – Начни с главного, Чарли, – тихо ответила она. – Или, еще лучше, с самого начала.
      Он еще немного помолчал. Вид у Чарли был такой растерянный, такой несчастный, что Одри захотелось немедленно узнать обо всех его бедах и помочь. Помочь всем, что в ее силах.
      Чарли тяжело вздохнул, набираясь решимости, и наконец начал:
      – Понимаешь, Одри, это очень трудно объяснить… Одри ждала, нахмурив от напряжения лоб. Рука Чарли неожиданно скользнула вниз и прижала голову Одри к его груди.
      – Говори же, Чарли, – прощептала Одри. – Говори.
      Вместо ответа он поднял ее личико, нежно взяв пальцами за подбородок, и принялся целовать губы. Одри отвечала на его поцелуи со страстью, думая при этом о том, что нарушает тем самым еще одну из заповедей тетушки Айви: никогда не показывай мужчине, как сильно ты любишь его.
      Плевать на заповеди!
      Поцелуи их стали такими страстными, что, пожалуй, влюбленным не оставалось ничего, кроме как немедленно улечься в постель, но тут Чарли вдруг откинул голову назад и прикрыл глаза ладонью.
      – Что с тобой, Чарли? – умоляющим тоном спросила Одри.
      – Не знаю, Одри. Сам не знаю.
      Каким же грустным был его голос! Одри нежно погладила руку Чарли, ощущая при этом под пальцами бархат халата. Потом она решительно распахнула халат и приложила ладони к обнаженной груди Чарли, покрытой густыми темными волосками.
      Наконец Чарли решился и со вздохом признался:
      – Дело в оркестре, Одри.
      После короткой паузы, во время которой Одри лихорадочно соображала, что же такого страшного могло случиться с оркестром, она переспросила, так ничего и не надумав:
      – В оркестре?
      Чарли удрученно кивнул:
      – Да. Я обязан заботиться о своих ребятах. Так у нас всегда было заведено.
      Наступило молчание. Одри спешно подыскивала нужные слова, но ничего разумного в голову не приходило. Наконец она прошептала, желая подбодрить Чарли:
      – Да, я понимаю. Оркестр требует больших забот.
      Чарли кивнул, и снова наступила тишина. Одри положила голову на плечо Чарли, чтобы он не заметил ее погрустневшего лица.
      Оркестр. Чем она может в этом помочь своему любимому?
      – О, Чарли. Мне так жаль… Скажи, а что изменится для оркестра, если ты женишься?
      – Многое. Видишь ли, – продолжил Чарли, – я обещал ребятам, что мы всегда останемся вместе. Если я женюсь на тебе, то нарушу нашу клятву. Представь себе. Я женился и решил остаться здесь. А как же они? Ведь прежде всего всем нужна работа. Постоянная работа. У нас ее нет. Кроме того, мы же музыканты, а это значит, что мы хотим играть. Хотим хоть изредка давать концерты. Конечно, музыкой деньги не заработаешь. Для этого нужно устроиться по меньшей мере в большой симфонический оркестр, а где его взять? Потом, если я останусь здесь, а они уедут, то каково мне будет после того, как мы уже пятнадцать лет провели вместе? Одри, ты только подумай: ведь мы прошли с ними плечом к плечу через войну, потеряли в бою половину наших друзей. Нет, я не могу бросить своих друзей, не могу.
      – Но разве у них нет сейчас работы в городе, Чарли? – осторожно поинтересовалась Одри.
      – Работа есть, но она временная.
      – Подожди. Если мистеру Льюису нравится его нынешняя работа, я попрошу мистера Вулрича принять его на постоянную. Дел у него на кузнице хватит на двоих. Я думаю, что мне удастся уговорить его.
      “Особенно если подкачу к нему с большой бутылкой бренди из запасов тетушки Айви”, – подумала Одри, но вслух об этом говорить не стала.
      – Ты думаешь, это возможно?
      – Разумеется. Теперь дальше. Мистер Олден и мистер Уотли. Им, по-моему, нравится работать в газете. С ее владельцем, мистером Стедлоу, я думаю, проблем тоже не возникнет.
      “Тем более что мистер Стедлоу полностью зависит от тех объявлений, за которые ему платит деньги литературная лига, возглавляемая тетушкой Айви”, – прикинула про себя Одри.
      Чарли прикрыл глаза и поморщился, словно от боли.
      – Что с тобой, Чарли? – встрепенулась Одри.
      – Прости, Одри. Я просто подумал о Фрэнсисе Уотли. Газета – это, конечно, хорошо, но… Знаешь, ведь он дома был помощником шерифа. Ему очень нравится эта работа А в Розуэлле уже есть шериф – Фермин Смолл.
      – Мистер Уотли хотел бы стать шерифом? Замечательно, просто замечательно, Чарли!
      – Что же в том замечательного? – непонимающе посмотрел на нее Чарли. – Ведь в Розуэлле есть шериф.
      – Пока, Чарли, пока. Поверь мне, что это ненадолго! – оживленно воскликнула Одри. Ей и самой очень хотелось бы в это поверить.
      Взгляд Чарли сделался задумчивым, и Одри решила пока отложить разговор о дальнейшей судьбе Фермина Смолла и мистера Уотли.
      – С Лестером все понятно, – продолжил Чарли. – Как я понимаю, он женится на твоей тетушке Айви и останется здесь.
      Одри принялась загибать пальцы – один, второй, третий…
      – Не хватает еще кого-то, Чарли. Кого мы забыли? Давай говори, кого. Я думаю, что и с ним проблем не будет.
      – Не уверен.
      Одри не понравился его задумчивый тон.
      – Так кто он и чем он занимался раньше, Чарли? – спросила она.
      – Пичи Джилберт, – ответил Чарли. Он грустно посмотрел на Одри и добавил: – Дома он был страховым агентом.
      Одри удивленно подняла брови. Страховой агент? А что это такое? Она в жизни не слыхала про таких агентов. Да и никто в округе о них, пожалуй, не слышал.
      Но не позволит же она какому-то Пичи Джилберту стать непреодолимой преградой к своему счастью?
      – А что это значит – страховой агент, Чарли?
      – Пичи подписывал страховые полисы. Ну, знаешь, если кто-то хочет застраховать свое имущество или дом от пожара, или, скажем, грабежа. Он подписывает такой полис и платит за него небольшие взносы в банк, а банк в свою очередь обязуется заплатить ему всю сумму страховки, если с ним что-то случится. У нас дома, в Америка-Сити, почти все имели страховку. До войны, правда. Теперь-то и там царит бедлам.
      Одри немного подумала и решительно сказала:
      – Похоже, мистеру Джилберту стоит поговорить об этом с мистером Пинкли, управляющим нашего банка. Я думаю, что такое дело, как страховка, может заинтересовать местных жителей. Я уверена, что мистер Джилберт без работы не останется.
      – Пожалуй, стоит попробовать.
      А Одри в это время прикинула, что можно будет поговорить с их школьной учительницей, мисс Пинкли, дочерью управляющего городским банком. Кажется, мистер Джилберт пришелся ей по душе, так что она, наверное, не откажется замолвить за него словечко перед своим папашей.
      Провалиться ей на месте, если она не сможет пристроить на работу этого мистера Джилберта, – пусть и на такую, о которой до сегодняшнего дня и слыхом не слыхивала. И как только мог найтись человек, которому по душе такая работа?
      Впрочем, это ее не касается. Ее дело – помочь Чарли решить все свои проблемы.
      Одри крепче прижалась к плечу Чарли и прошептала:
      – Ну, теперь все в порядке? Ты больше не переживаешь за свой оркестр?
      Одри не стремилась обязательно все взять в свои руки, но разве тетушка Айви не говорила ей о том, что все мужчины – неженки по натуре и любят, когда о них заботятся? Она, Одри, готова была заботиться о своем сказочном принце день и ночь.
      Чарли через силу улыбнулся и ответил:
      – Пожалуй, нет, Одри.
      – Вот и хорошо. Я очень рада, – облегченно вздохнула Одри.
      – Я думаю, все они захотят остаться здесь. Харлан говорил мне об этом еще неделю или две тому назад. Да и Фрэнсис тоже.
      Трепетная надежда заставила сильнее забиться сердце Одри. Беспокойство и грусть сменились восторгом и радостью.
      И уж совсем счастливой Одри почувствовала себя, когда Чарли склонился к ее лицу и начал целовать губы – сначала осторожно, едва касаясь их, а потом все более страстно. Не в силах справиться с собою, Одри расстегнула рубашку Чарли и сделала то, о чем так давно мечтала, – прижалась ладонями к его мощной, поросшей темными волосками груди. До чего же она любила тело Чарли: сильное, стройное – тело настоящего рыцаря!
      Чарли почувствовал, что теряет голову, и, подхватив Одри на руки, крепко прижал к себе.
      – Сладкая моя, как я хочу тебя, – шепнул он ей на ухо.
      – И я хочу тебя, Чарли, – тихо ответила Одри и удивилась, заметив, что он нерешительно топчется посреди комнаты.
      Интересно, что же мешает ему перейти от слов к делу? Разгадка оказалась неожиданной.
      – Но… Но ведь это спальня твоего отца, Одри, – робко промолвил Чарли. – Я… Мне как-то неловко… Хотя здесь было бы, конечно, удобнее.
      Еще бы не удобнее! Одно дело – уютная постель, и совсем другое – трава на речном берегу. Тем более, что она сейчас наверняка мокрая от ночной росы.
      – Чарли, – нашлась Одри. – Но ведь мы с тобой скоро поженимся, и тогда это будет наша спальня.
      Он не заставил Одри уговаривать себя дважды. Он просто улыбнулся и направился к кровати.
      Чарли бережно опустил Одри на покрывало и вопросительно посмотрел на нее. Она улыбнулась и развязала поясок халата. Еще минута – и он упал на пол. Теперь на Одри осталась только тонкая ночная рубашка, настолько прозрачная, что сквозь нее можно было рассмотреть все.
      – До чего же мне хорошо, Чарли, – прошептала Одри и сама потянулась к его губам. Их языки встретились и несколько секунд пристально изучали друг друга, пока Чарли не отстранился, чтобы окинуть влюбленным взглядом всю Одри – с ног до головы.
      Потом он прошептал:
      – Одри… – и потянулся пальцами к ее груди. Взметнулась вверх и перелетела через голову Одри ее ночная рубашка, и ладони Чарли легли на обнаженную грудь.
      Страсть переполняла их обоих, а потому любовная игра оказалась недолгой.
      “До чего же я люблю его!» – думала Одри, задыхаясь от счастья. Он, Чарли, был для нее всем. Он возносил Одри на такие вершины любви, о которых она никогда не смела даже мечтать.
      Какое все же счастье, что ее тетушка глуха как пень и не может слышать ликующих криков своей племянницы, доносящихся из отцовской спальни!
      Когда все закончилось, они вытянулись совершенно обессиленные рядом друг с другом, и Чарли зарылся пальцами в пышные волосы Одри. Она обхватила своего рыцаря за шею обеими руками и прижалась к его груди. Вот так бы и лежать всю жизнь – какое это было бы счастье!
      – Как же я люблю тебя, Одри. Никогда не думал, что смогу найти такую женщину и она полюбит меня.
      – А я никогда и не мечтала встретить такого мужчину, как ты, Чарли.
      – Я так благодарен тебе за твою любовь, Одри. Знай, я всегда буду любить тебя, всегда. И… и всегда буду о тебе помнить.
      – Конечно, конечно, Чарли, – блаженно улыбнулась Одри. – Разве можно забыть о человеке, если ты на нем женат?
      Чарли довольно долго молчал и наконец ответил сдавленным голосом:
      – Разумеется, ты права.
      Одри удовлетворенно вздохнула и еще теснее прижалась к Чарли.
      Ей начинала нравиться супружеская жизнь.
 
      На следующее утро Одри проснулась с улыбкой на губах и рядом со своим рыцарем. Спали они, тесно прижавшись друг к другу, словно орех в скорлупе, и, что самое забавное, Чарли был орехом, а Одри – скорлупой, умудряясь обволакивать своим маленьким телом всю его внушительную фигуру.
      Одри осторожно убрала свои ладони с груди Чарли и радостно улыбнулась, вспомнив вчерашний вечер, потом ночь…
      О господи, он любит ее! Любит! Любит!!!
      Одри хотелось от счастья запеть во все горло.
      Тут она подумала о том, что будет, если тетушка Айви найдет свою племянницу в постели Чарли, и хихикнула.
      Заря только еще занималась на утреннем небе. В приоткрытое окно спальни пробивался свежий ветерок. Звонко перекликались на ветвях яблони первые ранние пташки.
      Что ж, время у Одри еще есть. Она вполне успеет вернуться к себе, чтобы не доводить до крайности свою тетушку, а то ее, чего доброго, еще хватит удар.
      Одри тихонько поцеловала плечо Чарли и выскользнула из постели.
      Чарли что-то промычал сквозь сон, повернулся, а затем раскрыл глаза и вяло спросил:
      – Что, уже пора вставать? А я думал, что мы еще немного поваляемся.
      Голос Чарли, слегка охрипший от сна, показался Одри удивительно чувственным, возбуждающим, зовущим. Ей было непросто устоять и не улечься назад в постель, но она устояла, более того, нашла в себе силы накинуть халат.
      – Ты можешь еще поспать, Чарли, – сказала она. – А я пойду, чтобы тетушка Айви не обнаружила меня здесь. Не хочу ее расстраивать.
      Объяснение Одри оказалось таким деловитым и в то же время забавным, что Чарли невольно хмыкнул. Потом спохватился, стер со своего лица улыбку и виновато сказал:
      – Прости, Одри. Я об этом как-то не подумал. Она легонько поцеловала его в губы и успокоила:
      – Ничего. Совсем скоро мы поженимся, и нам не придется больше таиться от тетушки Айви.
      – Я люблю тебя, Одри, – восхищенно прошептал Чарли.
      Она ответила, радостно вздохнув:
      – И я люблю тебя, Чарли. Извини, но я очень рада, что тебя подстрелили тогда и ты приехал на нашу ферму…
      Еще не договорив, Одри поняла, что говорит нечто невообразимое, и испугалась, что Чарли обидится, но он только весело рассмеялся в ответ.
      – Ах, Одри! – воскликнул он, приподнимаясь на постели. – Не понимаю, как я прежде мог жить без тебя!
      Он откинул покрывало и встал перед Одри во всей своей красе, и она широко раскрыла глаза, любуясь его стройным сильным телом. Как жаль все-таки, что уже наступило утро!
      – И я не понимаю, как могла жить без тебя, Чарли.
      – Господи, Одри, – сказал он, натягивая брюки. – Сколько же в тебе доброты. На дюжину людей ее хватило бы!
      Шутит он или нет? Одри оторвала глаза от статной фигуры Чарли и посмотрела ему в глаза. Нет, кажется, он говорит правду. Значит, это настоящий комплимент.
      – Ты правда так считаешь? – на всякий случай переспросила Одри.
      Чарли запрыгал на одной ноге, пытаясь другой ногой попасть в брючину.
      – Ну разумеется, Одри, разумеется! Одри прикусила нижнюю губку и сказала:
      – Ничего подобного мне раньше и в голову не приходило.
      – Доброта и смелость, Одри. И отвага. Вот чем вы с тетушкой Айви отличаетесь от большинства людей. Вдвоем в этой пустыне, где под каждым кактусом притаились бандиты и индейцы, в ста милях от ближайшего большого города – а вам все нипочем! Знай растите себе бобы и пшеницу, лечите людей, выхаживаете животных, ну и так далее. И это две слабые женщины! Нет, Одри, ты самая добрая, смелая, отважная и умелая женщина на всем белом свете!
      – Но… – Одри нахмурилась, брови ее сошлись к переносице. – Но все, о чем ты говоришь, несвойственно настоящим леди. Значит, я не леди, так получается?
      – Леди? Ты опять про леди? – в свою очередь нахмурился Чарли. – Прекрати немедленно! Я и слышать ничего не хочу о каких-то леди.
      – Не хочешь, значит?
      Чарли справился со штанинами и теперь затягивал пояс.
      – Нет, – ответил он. – Не хочу.
      – Ты… настоящий джентльмен, и ты не хочешь, чтобы твоей женой была настоящая леди?
      Чарли так яростно фыркнул, так гневно раздул ноздри, что Одри и не рада уже была, что завела этот разговор. Потом Чарли подбоченился и сердито заговорил, глядя прямо в глаза Одри:
      – Запомните, мисс Адриенна Хьюлетт: мне никогда не нравились набитые всякой дурью идиотки. Единственная женщина, на которой я хотел бы жениться, – это ты. И вовсе не нужно для этого строить из себя леди. Да и кому нужна “настоящая”, как ты выражаешься, леди в этих суровых краях? По-моему, на этих леди здесь еще меньше спроса, чем на фальшивые доллары. Ты, – он ткнул пальцем в сторону Одри, – вот кто мне нужен. Красивая, добрая и умелая. И работящая, в отличие от этих жеманниц, которые называются “леди”!
      Чарли выдохся, опал, как сдувшийся воздушный шарик, и совсем тихо добавил:
      – Да и я никакой не джентльмен, чтоб ты знала.
      Одри давно пора было уходить, но она задержалась еще ненадолго. Страстный тон, которым говорил с нею Чарли, удивил ее, но еще больше поразил Одри смысл сказанного. Слова Чарли легли на ее сердце, словно бальзам на рану.
      – Спасибо тебе, Чарли, – сказала Одри. Оставались непроясненными еще две вещи, и об одной из них она решила спросить, не откладывая: – Скажи, а ты научишь меня когда-нибудь, как нужно сушить цветы? Даже если не хочешь, чтобы я была похожа на леди?
      Чарли удивленно посмотрел на нее, потом запрокинул голову и расхохотался. Одри посмотрела на него и тоже улыбнулась.
      – Ах, Одри. – Чарли шагнул к ней и подхватил на руки. Поцеловал в губы, прежде чем поставить обратно на пол, и сказал, как-то странно глядя ей в лицо: – Знаешь, когда наша старшая дочь начнет ходить, я отведу вас обеих на берег реки и там научу, как нужно сушить цветы. Договорились?
      Одри почувствовала, что на глаза навернулись слезы. Она энергично заморгала и негромко ответила, в то время как ей хотелось кричать от радости:
      – Прекрасно, Чарли. Договорились.
      Чарли смотрел на нее с любовью и нежностью.
      – Я хочу, чтобы первым ребенком у нас была девочка. Маленькая девочка, такая же прелестная, как ее мама.
      Он правда этого хочет? Странно!
      – Девочка? – переспросила Одри. – Но… Но тетушка Айви говорит, что мужчины всегда хотят иметь сыновей.
      Чарли отрицательно покачал головой и заметил:
      – Ничего она не понимает в мужчинах, эта твоя тетушка Айви! Ровным счетом ничего!
      – Наверное, – согласилась Одри и добавила: – Впрочем, это только к лучшему.
      Натягивая сапоги, Чарли деловито сказал:
      – Пойду на конюшню, Одри. Постараюсь до завтрака приладить там еще одну полку.
      Одри, уже стоявшая возле двери, обернулась и нерешительно спросила:
      – Чарли, а ты не мог бы поехать сегодня утром в город вместе со мной? Я понимаю, тебе хочется закончить с полками, но мне просто необходимо сделать в Розуэлле несколько визитов. А ты тем временем купил бы все, что нам нужно в магазине мистера Фиппса.
      – С удовольствием, Одри, – откликнулся Чарли. – Для тебя – все, что угодно.
      Одри благодарно улыбнулась и прошептала:
      – Спасибо, Чарли.
      Она ушла, а Чарли еще несколько минут сидел неподвижно, глядя ей вслед.

17