Большую часть судов в порту составляли ладьи, но были там и коги с двумя или даже тремя мачтами - корабли с несколькими палубами, которые брали на борт много груза, но зато угрожающе раскачивались даже при легком волнении. Да и скорость у них наверняка мала.
      - Не забывай, милый, это семейная встреча. Никакой ерунды насчет принцев и всего прочего. Ты просто встречаешься со своим дядей, вот и все.
      - В Бельмарке нет принцев, мама, - терпеливо возразил он. - Я просто ателинг. - Конечно, не все эти торговые суда шивиальские или вообще иностранные.
      - Пока дело касается твоих шивиальских родственников, ты принц. - Она противоречила самой себе.
      - Ладно. Принц так принц. - Он не мог рассчитывать на роль наследника, пока не покажет себя достойным трона, а сделать это будет гораздо труднее, если война кончится. Столько крыш так близко друг к другу! Ничего удивительного, что Твигепорт так страдает от пожаров.
      - Для меня это очень важная минута, милый. Постарайся не делать ничего такого, что испортило бы ее! Я ведь могу на тебя положиться, да?
      Он отвернулся от окна.
      - Положиться? В чем?
      - В том, что ты будешь вежлив!
      - Разве я вел себя иначе когда-либо, ваша честь? Она ахнула.
      - Ну, раз или два! - Она вдруг рассмеялась. - Ты с каждым днем все больше похож на своего отца!
      Он поклонился.
      - Вы мне льстите, госпожа. Она одобрительно улыбнулась.
      - Ты только продолжай в этом же духе, и... - В дверь постучали, и она застыла. - Войдите!
      Вошел незнакомый мужчина, и Радгар едва не охнул, такое тот произвел на него впечатление. У вошедшего были темные волосы и темные глаза, что само по себе казалось в Бельмарке непривычным, равно как его штаны, камзол и кружева у шеи, и все же что-то в его движениях, том, как его быстрый взгляд обшарил комнату, позволяло предположить, что перечить этому человеку опасно. На рукояти висевшего у него на поясе меча красовался переливающийся янтарным светом камень. Впрочем, судя по возрасту, это не мог быть лорд Кэндльфрен... Телохранитель? Он вышел из комнаты, не закрыв за собой дверь.
      - Это и есть Клинок? - возбужденно прошептал Радгар. - Неужели дядю охраняют настоящие Клинки?
      - Возможно. - Похоже, эта мысль ее позабавила. - Возможно, он считает, что у нас тут по улицам разгуливают медведи и волки. Но если король назначил ему Клинков, это могло быть только совсем недавно. Этот человек слишком стар для этого.
      Ну конечно! Радгар и сам мог бы додуматься до этого. Клинки - это что-то вроде заговоренных фейнов. У них была где-то там, в Шивиале, специальная школа книхтов, но потом их заклятием связывали со своим господином. Поэтому Клинки не могли переходить от одного к другому, а недавно повязанный Клинок может быть только совсем молодым. Его почему-то огорчило, что мама разглядела это прежде, чем он.
      В комнату ступил высокий, очень грузный мужчина, и дверь за ним бесшумно затворилась. В его волосах и бороде мелькала седина, лицо его побагровело, и он задыхался от подъема по лестнице. В жаркий летний день вроде нынешнего одежда его казалась абсурдно теплой: разноцветный плащ с меховой опушкой и богато расшитая войлочная куртка, жилет и духи знают, что еще снизу. Он производил впечатление праздничного украшения. Должно быть, кто-то предупредил его, что в Бельмарке холодный климат.
      - Родни! - воскликнула мама, вскакивая. Шивиальский посол сухо поклонился.
      - Мадам!
      Она вздрогнула, как от удара. Отпрянув, она споткнулась о кресло и рухнула в него. Ее брат обратил взгляд своих рыбьих глаз на племянника.
      - Милорд, - произнес Радгар, поклонившись. Он мог бы сказать еще кое-что, но сдержался.
      - Гм. Ты изрядно похож на своего отца.
      - Спасибо, ваше превосходительство. Мама снова встала, на этот раз медленнее.
      - Хороший же способ приветствия, Родни! Мы столько не виделись! - Она сделала шаг, протянув к нему руки.
      Он не обратил на них никакого внимания, продолжая хмуро смотреть на Радгара.
      - Я понял, у нас будет встреча наедине, Шарлотта. Мальчишка выболтает все, о чем мы будем говорить, своему отцу.
      - А если и так? Его отец - мой муж.
      Посол нахмурился так сильно, что его мясистое лицо пошло обиженными складками.
      - Его отец - пират, который силой украл тебя. Мы никогда не признавали твое похищение законным браком.
      То, как задрожала брошь на платье, позволяло предположить, что королева Шарлотта начала притаптывать ногой, а Радгар с детства привык считать это сигналом опасности. Правда, на этот раз он не был ни причиной этого, ни намечаемой жертвой. Когда она заговорила снова, тон ее голоса сделался донельзя капризным, что усмиряло порой даже отца.
      - Я приняла его предложение на глазах у свидетелей!
      - Не напоминай мне об этом! - Дядя Родни опустил свою тушу в кресло и уставил в сестру пухлый палец. - Сядь, женщина. Слова, которые ты произнесла в тот день, погубили всю нашу семью. Нас избегали, очерняли, унижали, разорили, и все потому, что ты согласилась на публичное изнасилование. - Он был выше дяди Сюневульфа и, должно быть, весил гораздо больше, но жир, похоже, равномерно обволакивал все его тело, а мышцы давно одрябли. Шелковые шивиальские чулки обтягивали ляжки неимоверной толщины. Ноги дяди Сюневульфа были костлявыми, а живот напоминал ловушку для омаров, которую он таскал с собой повсюду.
      Мама не спеша села и оправила подол платья. Радгар стал рядом с ней, но руки спрятал за спину, потому что они тряслись. Прошло уже два года с тех пор, как с ним случался последний из его буйных припадков, и он надеялся, что избавился от них навсегда. Теперь его уверенность в этом поколебалась.
      - Я всего лишь, - тихо произнесла мама, - совершила наилучшую сделку, какую могла в тех обстоятельствах. Я не знала, что мне в обязанность вменяется защищать Кэн-Дльфрен-Парк от налетчиков. Я не помню, чтобы ты даже пытался прийти мне на помощь, когда моя свадьба превратилась в публичное изнасилование, как ты мило это назвал, хотя я уверена, ты был при мече. Если ты хотя бы возражал каким угодно образом, это от меня ускользнуло. Я не припомню, чтобы ты хоть раз выразил сожаление в своих письмах. Конечно, в первом из них вообще мало что говорилось, кроме "Отец умер". Да и второе мало чем отличалось: "Мать умерла. Погода стоит хорошая". Ну да, было еще третье, насчет бедной Роз и выгребной ямы. Три коротенькие записки за четырнадцать лет! Но ты признал, что получал мои.
      Радгар позволил себе чуть слышно хихикнуть, чтобы снять напряжение. У этого шивиальского борова нет ни малейшего шанса. Даже закаленные в боях фейны считали, что им повезло, если удавалось уйти от пребывающей в таком настроении мамы живыми.
      И без того пунцовое лицо посла приобрело фиолетовый оттенок.
      - Каждое из твоих писем, прежде чем попасть к нам, было вскрыто Темной Палатой. Все, что мы писали в ответ, наверняка тоже перехватывалось. Война же идет, женщина! Нас подозревали в предательстве. Ты что, веришь, что агенты твоего муженька не вскрывали точно так же твою переписку?
      - Да! - отрезала она и продолжала уже спокойнее: - Эйлед никогда не опустится до такого. Я сама давала ему читать твои письма, в противном случае он не дотронулся бы до них. А теперь будь добр, просвети меня. Верно ли я поняла, что во всей не очень приятной сцене во время моей свадьбы виновата я сама? Это ли причиной тому, что вы игнорировали меня все эти годы? Отказались от меня?
      Посол снова хмуро покосился на Радгара, как бы прикидывая, не выгнать ли его из комнаты.
      - Изначально в этом не было твоей вины, но, не защитив свою честь, ты опозорила нас всех.
      - О, неужели! - Мама была уже опасно разгневана, и Радгар отчетливо слышал, как притаптывает она по ковру. - Мне-то казалось, что это мужчины моей семьи не смогли защитить мою честь. Что это они пытались продать меня паршивому, развратному старому козлу. Что это они не приняли необходимых мер предосторожности всего через несколько недель после нападения на Эмблпорт. Что это у них не хватило крепости bellucas поздравлять меня раз в год с днем рождения - как же, а вдруг инквизиторы решат, что это зашифрованные шпионские письма!
      На мгновение воцарилась тишина. Посол явно не находил слов для ответа.
      - Я надеюсь, - продолжала его сестра, - что меня не считают ответственной за саму войну? Вроде Как-там-ее, увезенной на тысяче кораблей, или осады Как-там-его?
      - Выйди, парень, - сказал шивиалец.
      - Останься здесь, Радгар.
      - Хорошо, мама.
      - Все, что ты имеешь сказать, Родни, может быть сказано при моем сыне. Он некоторым образом имеет отношение к вопросу наследства.
      Ее брат побагровел еще сильнее.
      - Я должен понимать это так, что ты не имеешь желания возвращаться в лоно семьи?
      - Ты понял все верно. Как бы ты перенес, если бы у тебя под ногами болталась пиратская рабыня? Эйлед образцовый муж - любящий, верный, щедрый. Я не одобряю его манеры свататься, но я восхищаюсь им и нежно люблю его, так что единственное, что огорчает меня в нашем браке, - это то, что не могу больше родить ему сыновей, таких же хороших, как этот. - Это уже ее понесло. Радгару приходилось слышать, как она высказывает папе в лицо куда менее лестные оценки. И довольно часто, если уж на то пошло. Да и сам Радгар вряд ли был до сих пор образцовым сыном. - В последний раз этот вопрос мне задавали, когда твой предшественник угрожал войной, если меня не соберут и не отправят морем домой. Эйлед предлагал мне вернуться, одарив при этом целым состоянием. Я отказалась, потому что...
      - Смею надеяться, что отказалась! - взвизгнул посол. - Он тебя изнасиловал, а если бы еще и заплатил за это, сделал бы из тебя простую шлюху!
      - Я отказалась потому, что, приняв эти требования, я обрекла бы его на смерть. Мы оба понимали это. К этому времени я уже поняла, какого мужа подарила мне судьба. Тебе, возможно, не понять его благородства, но уверяю тебя...
      Лорд Кэндльфрен с усилием поднялся на ноги.
      - Нам не о чем больше говорить. Мне явно нет нужды учитывать то незавидное положение, в котором ты оказалась, на переговорах.
      - Незавидное положение? - вскричала мать. - Сядь, Родни. Сядь! Я еще не до конца развенчала твои идиотские, извращенные заблуждения. И еще мы обсудим с тобой вопрос о моем наследстве. Радгар, подожди за дверью.
      Его светлость не сел. Радгару пока удавалось сдерживать свой гнев, но едва-едва. Возможно, мама догадалась об этом. Что-то не везло ему с дядьями.
      - Как вам будет угодно, госпожа, - сказал он. - Ваше превосходительство, мне жаль, что мы не встретились при более благоприятных...
      - Радгар!
      - Позволь мне договорить, мама. Милорд, если бы вам пришла в голову мысль порасспрашивать людей на улицах, вы бы узнали, что моей маме рады всюду, куда бы она ни пошла. Я видел воинов, разорявших шивиальские города, захватывавших его корабли, проливших реки крови, - он изо всех сил старался не сорваться на крик, - и я видел, как они с радостью оказывали ей, моей маме, все возможные знаки почести, потому что она - почитаемая всеми королева моей страны, и любой договор, требующий, чтобы она вернулась домой, не получит на мууте ни одного голоса поддержки, ни одного! Спросите кого угодно! По всему Бельмарку, когда люди говорят "seo hlaefdige", что означает "Владычица", они имеют в виду мою...
      - Радгар!
      - Да, мама. - Он повернулся и пошел к двери. Закрыв ее за собой, он на мгновение привалился к косяку, дрожа всем телом. Он не дал воли своему драконовскому характеру, но, похоже, болезненной реакции, наступавшей обычно за припадками, ему было не избежать. Он решил, что с учетом обстоятельств справился неплохо. Не такая уж плохая речь! Он сделал над собой усилие и успокоил дыхание.
      Ого!
      У него, оказывается, были зрители.
      4
      Коридор был душный и темный; единственное окно находилось в дальнем его конце. Справа от Радгара перекрывали выход на лестницу Фрекфул, Хенгест, Боэтрик и Ордлаф - его и мамины телохранители, мяса которых, вместе взятого, хватило бы, чтобы все волки Скиррии не голодали в течение месяца. Напротив него прислонился к стене мечник посла. Он стоял спиной к свету, и в позе его проглядывала неколебимая уверенность кота, глядящего на четверых голодных псов с верхней перекладины высокого забора.
      Радгар поклонился.
      - Меня зовут Радгар Эйлединг. Добро пожаловать в Бельмарк, милорд.
      Чужеземец грациозно поклонился в ответ.
      - Гесте мое имя, ваше высочество. Теплые слова королевского сына большая для меня честь, ибо я всего лишь воин, не дворянин. - Он улыбнулся, но взгляд его ни на мгновение не отпускал четырех остальных мужчин.
      - Не беспокойтесь на их счет. Они опасны, только когда трезвы. Вы Клинок? Я слышал о Клинках. - Глядя на этого тигра с тихим голосом, он мог поверить во все слышанные им рассказы. По меркам фюрда Каттерстоу мечник был невысок ростом, и все же его, несомненно, окружала аура скрытой угрозы.
      - О да, я был Клинком. Теперь - нет. В том смысле, в каком вы думаете, нет. Всего лишь рыцарь Ордена. Я имею в виду, я больше не повязан Узами со своим подопечным.
      - Но это тот самый меч с кошачьим глазом? Можно посмотреть?
      - Как-нибудь в другой раз я с удовольствием покажу вам его, ваше высочество. В настоящее время он на работе. - Темные глаза продолжали внимательно следить за четверкой увальней.
      - Прошу вас, называйте меня Радгаром. У нас, в Бельмарке, нет высочеств, только низости вроде этих четверых. - Он наслаждался хмуро-обиженным выражением на лицах фейнов. Они достаточно понимали по-шивиальски, чтобы понять, что он потешается над ними.
      - Жаль. Я надеялся, следующий король Бельмарка будет наполовину шивиалец.
      - Нынешний король такой и есть. Я уже на три четверти - опасная дворняжка. Мне кажется, вы очень скоро останетесь без работы.
      В первый раз за все время Гесте посмотрел на него в упор. На лице его заиграла улыбка.
      - И почему так?
      - Пока вы стоите здесь, моя мать раздирает вашего подопечного на кусочки.
      Клинок усмехнулся.
      - Она вне моей юрисдикции.
      Дверь распахнулась, и лицо, находящееся в его юрисдикции, вылетело из нее со скоростью арбалетной стрелы, едва не сбив Радгара с ног. Дядя остановился и свирепо посмотрел на племянника.
      - Так ты и есть Радгар?
      - А вы - дядя Родни. - Драконовский характер вновь шевельнулся в нем.
      - Что ж, парень. Я вот что скажу: я был приятно удивлен. Твоя мать обучила тебя хорошим манерам.
      - В будущем вы можете удивиться еще сильнее. Мой отец обучил меня драться.
      Сэр Гесте громко хохотнул. Даже четверо моржей у лестницы усмехнулись, поняв если не слова, то действия и реакцию. Лорд Кэндльфрен вспыхнул и зашагал прочь. Они посторонились, давая ему пройти.
      - Долг зовет, - вздохнул Клинок. - Мое почтение вашим августейшим родителям, принц Радгар. - Он поклонился - не так низко, как в прошлый раз - и зашагал следом за послом. Четверо сторожевых псов недовольно пропустили его. Он не удостоил их и взглядом.
      Радгар вернулся в комнату.
      - Мама?
      - Уйди. - Она стояла у окна и смотрела на улицу. Он догадался, что она плачет.
      - Но, мама...
      - Пожалуйста, Радгар, уйди. - Она не повернулась к нему. - Я сейчас буду в порядке.
      Он подумал, не сбегать ли ему поискать отца, но решил, что это было бы глупо. Он и раньше достаточно часто видел ее плачущей.
      - Хорошо, мама.
      Он вышел в коридор и закрыл дверь.
      - Королева не желает, чтобы ее беспокоили! - сообщил он Боэтрику и Ордлафу. Оба входили в число папиных фейнов, и воспитал их маршал Леофрик, так что это были неплохие ребята.
      Чего нельзя было сказать о Фрекфуле и Хенгесте, Вульфверовых дружках. Что бы ни случилось до вечера, ателинг Радгар не будет нужен никому по крайней мере до заката и начала пиршества в зале, а возможно, и тогда тоже. Он отворил противоположную дверь, уверенным шагом зашел туда и закрыл ее за собой. Вульфвер знал повадки своего младшего кузена, но Красавица и Чудовище не доставят ему хлопот.
      По счастью, в комнате никого не было, но он чуть не задохнулся от вони. В тесном помещении стояло с дюжину кроватей, и их владельцы не стирали белье на протяжении нескольких поколений. По толстому слою разбросанной по полу одежды он подобрался к окну - точно такому же, как в комнате напротив, с той только разницей, разумеется, что оно было обращено на юг. Из-за вертикального импоста посередине даже ему оказалось нелегко протиснуться наружу, но все же он пролез через него ногами вперед.
      Он уселся, поставив ноги на дранку, и прикинул, хорошая ли клякса получится, если он поскользнется и сорвется с крыши. Забрызгает ли он кровью только дорогу или еще и стены домов? Надо бы спросить знающих людей. Фейны должны знать, так как впередсмотрящие иногда срываются с мачты. Он никогда не боялся высоты, так что в первые свои фейринги он наверняка будет лазить по вантам, пока не станет капитаном. Хотя мама завизжала бы от страха, увидев его сейчас, никакой опасности ему не угрожало: от его ног до обреза крыши оставалось добрых два фута.
      Отсюда открывался хороший вид на длинный Северный Пролив, по которому он вел "Греггос" сегодня, и на его глазах в порт входило еще несколько драккаров. На горизонте угадывалась махина Квиснолля; отсюда он казался симметричнее, чем из Варофбурга. Он отодвинулся вбок, подальше от слухового окна, потом на четвереньках вскарабкался к коньку. Здесь наконец-то ощущался хоть слабый ветер. Теперь весь мир раскинулся вокруг него под голубым, без единого облачка небом. Крошечные точки, кружившие в вышине, были, наверное, орлами, и чайки, пролетая над крышами, удивленно косились на него. Город, два утеса, два порта, сияющие воды Свифейфена и безбрежный простор океана на севере... Дранка под руками была горячей, гладкой и посеревшей от времени, усеянной птичьим пометом. Кое-где она даже поросла мхом. Неподалеку сеорлы чинили кровлю. Он помахал им, и они помахали в ответ. Год назад в застройке зияла брешь в месте, где несколько домов выгорели в результате пожара, но сейчас их, похоже, уже отстроили заново.
      Если он и был в чем-то уверен, так это в том, что ни Хенгест, ни Фрекфул не протиснутся в это окошко даже настолько, чтобы заглянуть за угол и увидеть, где он теперь. Когда они обнаружат его бегство, их куриные мозги решат, что он первым делом отправится на конюшню к Исгицелю, потому этого он делать и не будет. Сначала он рассчитывал выждать здесь, пока они не уйдут его искать, но тут заметил, что одна из дворцовых построек примыкает к этой под прямым углом, что ее крыша всего на несколько футов ниже и что в ней тоже хватает слуховых окон. В такой жаркий день ставни наверняка должны быть открыты, так что все, что ему останется, - это найти другую лестницу. Он пробрался вдоль конька до самого его конца, сполз вниз по скату почти до обреза и соскочил на соседнюю крышу. Найти после этого другое окно было уже делом времени, и залезть в него оказалось не сложнее, чем выбраться наружу. Комната, в которую он попал, оказалась спальней, в которой стояла какая-то относительно пристойная мебель. Он вдруг испугался, что дверь, окажется заперта снаружи, но этого не случилось.
      Он сбежал по лестнице вниз, беспрепятственно миновал часовых у дверей дворца и отправился знакомиться с городом, начиная с северного порта. Несмотря на папино предупреждение насчет возможности похищения, он был совершенно уверен в том, что сейчас на это никто еще не решится. Сначала все подождут, пока не станет ясно, как пойдут переговоры, и только потом та сторона, что слабее, решится на насилие.
      То, что сторон может оказаться больше, чем две, ему в голову не приходило.
      5
      Когда солнце нырнуло за западную стену ущелья, он вернулся во дворец. Его пропустили внутрь, когда один из знакомых фейнов поручился за него, и ему сказали, как пройти в королевскую резиденцию. Он вспотел, устал, и его изрядно мутило. Примерно с час назад он наткнулся на женщину, торговавшую замечательными медовыми лепешками с малиновым вареньем, и за серебряный скеатт купил столько, сколько смог съесть на месте - оказалось, восемь. На ходу придумывая предлог уклониться от участия в пиршестве, он ухитрился заблудиться в лабиринте дворцовых построек. Он понял, что нашел нужное место, когда увидел Леофрика собственной персоной - тот стоял у двери и разговаривал с одним из фейнов, Ордлафом. Тот напоминал огромного омара в кольчуге и стальном шлеме. Правда, омары не потеют.
      Маршал хмуро кивнул ателингу.
      - С тобой все в порядке, парень? - Случалось - и очень часто случалось, - что отец Эйлвина единственным голубым глазом видел то, чего все остальные не замечали двумя зелеными. Когда друзья были маленькими, они верили его словам, что изумруд на его серебряной повязке способен читать их мысли. Даже теперь Радгару иногда казалось, что это недалеко от истины.
      - Съел слишком много лепешек, эальдор. - Мелкие прегрешения легче прощаются, особенно те, за которые ты уже поплатился сам.
      Впрочем, фейна это позабавило меньше, чём ожидалось.
      - Тебя искал Вульфвер.
      - Вульфвер даже своего лица в зеркале не найдет. Правда, ему и смотреться-то незачем.
      На этот раз тот нахмурился сильнее.
      - Я видел этого фейна в кольце убитых им шивиальцев. Я видел, как он отбивался от них одной рукой. Какие твои победы сравнятся с этими? Ты можешь похвастаться ранами? Или награбленной добычей? Или это твое происхождение настолько благороднее ателинга Вульфвера, что позволяет тебе издеваться над ним?
      Да! Вульфвер был рожден от фралля. Более того, поскольку жирный Сюневульф не произвел на свет больше ни одного ребенка, многие считали, что и верзила Вульфвер не может быть его отпрыском. Однако Леофрик был лучшим папиным другом, единственным человеком во всем королевстве, которому позволялось задать сыну короля хорошую трепку и не сомневаться при этом в том, что король скажет ему за это спасибо. Так случалось в прошлом, и вполне могло повториться еще раз.
      - Извини, дядя.
      Изумруд на повязке блеснул зеленым отсветом.
      - Ты что, дите малое, называть меня дядей и позволять себе глупости?
      - Нет, маршал. Я свалял дурака. Я сейчас же иду к ателингу Вульфверу и успокою его. - Это не потребую особых усилий, ибо на то, чтобы беспокоиться слишком сильно, у того не хватало воображения.
      Леофрик подумал и решил принять эти извинения без дальнейших замечаний.
      - Верхний этаж. Мы нашли тебе отдельную комнату.
      - Весьма польщен. - Вульфвер наверняка храпит как свинья.
      - С очень маленькими окнами. О...
      Леофрик поколебался, косясь на слушающего их разговор Ордлафа. Он явно не хотел, чтобы эта история стала всеобщим достоянием.
      - Мне стоило бы доложить обо всем твоему отцу.
      - У него сейчас и так дел выше головы, эальдор.
      - Верно, поэтому я не буду делать этого, если ты дашь мне слово.
      Радгару удалось поклониться, хотя его переполненному желудку это пришлось не по душе.
      - Обещаю, что буду вести себя пай-мальчиком.
      - Ладно, на первый раз... - сухо буркнул маршал. Оба прекрасно знали, что прямые запреты действуют на Радгара, как красная тряпка на быка, но что он не нарушит слова, если дал его сам, добровольно. Подчиняться приказам Вульфвера? Он вошел в дом, чувствуя себя еще хуже.
      В переполненном под завязку городе даже дом, выделенный под королевскую резиденцию, должен быть набит людьми, как рыбами в бочке. Из вестибюля можно было попасть в четыре комнаты и на лестницу. Первый этаж отводился под охрану и для самых старших по возрасту витан. Возможно, здесь же разместился дядя Сюневульф, так как он терпеть не мог лестниц. Впрочем, это же можно было сказать в эту минуту и о Радгаре. Папа с мамой наверняка заняли одну из комнат на втором этаже, остальную часть которого оставят горничным королевы и, возможно, женам тех эрлов, что предпочли остановиться вместе со своими фейнами в Станхофе.
      Тьфу, и жарища же здесь стояла! Еще один пролет лестницы привел его под самую крышу, на территорию прислуги. В коридор открывалось всего две двери. Услышав из-за одной из них пьяный смех своего кузена, Радгар толкнул ее и вошел.
      Помещение оказалось неожиданно просторным и не таким душным, как он боялся, поскольку оно тянулось на всю длину здания, и слуховые окна с обеих сторон обеспечивали вполне пристойное проветривание. В комнате имелись два стула, две узкие кровати и набитый соломой тюфяк, но еще в ней имелись Вульфвер, Фрекфул и Хенгест, валявшиеся на постелях обнаженными по пояс. С ними комната казалась тесной. Изначально она была больше, но дальний конец ее был выгорожен дощатой перегородкой с врезанной в нее дверью. Похоже, именно там находилось персональное помещение, обещанное Радгару Леофриком.
      - Становиться на колени не обязательно, ребята, - произнес он, устремившись туда. Не успел он дойти до двери, как длинный кожаный ремень хлестнул его по плечам и швырнул лицом о дерево. Он вскрикнул от боли и резко обернулся, с запозданием заметив раскрасневшиеся лица и несколько пустых бутылок из-под вина. Бил его, оказывается, Вульфвер - он до сих пор держал в руках свою перевязь и довольно лыбился. Двое остальных катались по своим кроватям от хохота.
      Единственной надеждой Радгара оставалась скорость. Он ринулся к выходу, сделал ложный рывок влево, уклонился вправо и миновал-таки самого крупного из своих противников, который нетвердо держался на ногах. Увы, Хенгест успел выставить ногу, и он кубарем покатился по полу. Когда он вновь поднялся на ноги, было уже поздно:
      Вульфвер перегородил дверь в коридор. Остальные двое надвигались на него сзади, подгоняя вперед,
      - Раздевайся! - сказал Фрекфул. - Для начала по двадцать ремней от каждого.
      - Только посмейте! - Радгар из принципа никогда не злоупотреблял отцовской властью, но понимал, что на это! раз кусок ему не по зубам. Стоит папе увидеть наши следы, и он поймет, что вы меня не сторожили, а я улизнул от вас!
      - Тоже верно, - буркнул Хенгест. - Истинная правда. Нам никак нельзя оставлять на нем следов, воины. И синяков тоже.
      - А ну пусти! - крикнул Радгар в слабой надежде на то, что его услышат часовые у входа.
      Вульфвер снова ухмыльнулся своим щербатым ртом.
      - Никуда не денешься. И синяков это не оставит.
      Он замахнулся. Радгар благополучно увернулся от первого удара и попытался отбить второй, однако кулак фейна отшвырнул его руки, как пушинки, и с размаху угодил ему в живот. Бац!
      Никто еще не бил его с такой силой. Он отлетел бы назад и растянулся на полу, если бы Фрекфул не поймал его. На мгновение он повис на руках у фейна, задыхаясь, борясь с тошнотой, не в состоянии выдавить из себя ни слова.
      Тут его характер наконец взорвался. Неизвестно, откуда взялось в нем столько силы, но он ухитрился высвободиться и врезать своему ухмыляющемуся братцу по физиономии. Вульфвер зарычал и замахнулся снова. Бац!
      Фрекфул снова поймал и удержал его.
      - Славный удар. Давай еще. Вульфвер дал еще. Бац!
      - Моя очередь, - заявил Хенгест и врезал ему два раза по груди, справа и слева, выбив из него остатки воздуха. Бац! Бац!
      Радгар оказался на полу, скорчившись от нестерпимой боли, пытаясь сделать хоть глоток воздуха. Он решил было, что те натешились, но мозолистые руки вздернули его обратно на ноги: наверное, это доставляло им особенное удовольствие - распрямлять его и снова давать съежиться. Бац! Бац! Он потерял счет ударам. Бац! Большая часть их приходилась по животу, только некоторые по груди или спине. Они перестали только тогда, когда все медовые лепешки вылетели из него обратно.
      - Тьфу! - завопил Вульфвер. - А ну, убирай за собой, крысеныш!
      Но Радгар его почти не слышал. Его продолжало рвать, он захлебывался, но не мог остановиться. Сквозь багровую пелену он слышал голоса, ощущал удары кулаков... Его мучители вдруг перепугались сильнее, чем он сам. Они хлопали его по спине, они дали ему дышать, но его продолжало рвать кровью. Голоса доносились до него словно издалека...
      - Идиоты, вы же ему диафрагму порвали, он помрет!
      - Надо его быстро в святилище к знахарю!
      - Тихо, дураки, под нами женщины.
      - Вот, и вытри тогда кровь, пока к ним не просочилась!
      - Его надо в святилище, пусть его заговорят, пока он не помер.
      - Нет! Хочешь, чтоб тебя повесили? Как только Эйлед узнает об этом, он повесит всех троих, умрет этот крысеныш или выживет...
      Значит, умрет...
      Впрочем, не сразу. До Радгара дошло, что его раздели, умыли и завернули в колючее вонючее одеяло. Вульфвер стоял рядом с ним на коленях, придерживая за плечи своей ручищей, протягивая другой кружку с вином.
      - Ты ничего, Радгар? - тревожно бормотал этот здоровый ублюдок. Мы... это... маленько перестарались. Так... это... вышло, мы не хотели. Мужские игры.
      Радгар ничего не сказал - дыхание давалось ему слишком болезненно, чтобы тратить его, но кивнул. Он не знал, где он и как сюда попал... должно быть, это все виделось ему в бреду. Хенгест за дверью ползал на четвереньках, словно вытирал пол. Фейны не моют полов!
      Вульфвер осторожно опустил его на тюфяк. Распрямляться было ужасно больно, поджать колени - еще больнее. Все тело болело. Он застонал, перекатился набок и сумел-таки съежиться.
      - Оно, поди, на пир ты не пойдешь? - буркнул Вульфвер.
      Радгар зажмурился. Он боялся, что эти ублюдки сломали ему что-то внутри. Все, что он мог сделать, - это не плакать от боли, сотрясаясь от кашля и рвоты, но по крайней мере этого удовольствия он им не доставил.
      - Это я к тому, что надеть тебе нечего, - пояснил Вульфвер. - Фрекфул стирает твои шмотки, но навряд ли они высохнут к сроку.
      Позже, когда он лежал, отвернувшись лицом к стене, он услышал, как вошла мама. Гнев ее сразу же сменился тревогой, она положила ему на лоб свою прохладную руку и засыпала его вопросами: что он делал? что ел? что пил?
      - Боюсь, он перебрал вина, тетя, - донесся откуда-то сверху голос Вульфвера. - Стащил где-то, покуда мы отвернулись.