5

Дюфламм был не так славен своей дорогой, как мелководьем на реке — бродом с галечным дном для повозок и большими камнями, по которым было удобно шагать людям. Дорога и река разделяли деревню на четыре части. Выбеленные домики с крышами, крытыми красной черепицей, утопали в зелени и виноградниках, служивших и живой изгородью. В винной лавке продавали хлеб и другие необходимые продукты — соль, масло, специи, — еще кое-какие предметы роскоши, например, свечи. Повозки и кареты проезжали через Дюфламм по нескольку раз в день. Прибавьте ко всему этому еще собак, кошек, детей, кур, и вы получите полную картину славного местечка, откуда хочется сбежать, Дюфламм может показаться подходящим местом для проживания, если бега улиток приводят вас в раж. Изабель приезжала, только чтобы навестить мать, а иногда и сестру или брата. Все ее друзья детства перебрались в Лавилль, либо переженились, либо и то, и другое.

Но их родители все еще, к сожалению, находились здесь. По дороге в винную лавку, куда Изабель отправилась за бутылкой простого вина, она повстречала мадам Дюпре и мадам Дюшатль. Мадам Дюпре была не такой толстой, как мадам Дюшатль, но зато усы у нее были более заметными, Они очень мило поздоровались с Изабель и принялись подробно рассказывать обо всех мужьях и женах, которых заполучили все эти Эллис, Мод, Бланш, Лулу — каждая по одному и противоположного пола в каждом отдельном случае. Мэтр такой-то, ученик портного и мэтр сякой, старший помощник по спортивным играм самого министра рыбного хозяйства.

Милые дамы напыщенно восторгались своими многочисленными внуками. Они желали знать, почему Изабель не замужем, была ли она у кого-либо в услужении в этом зловредном городе, и ничто, похоже, не могло отвлечь их от расспросов. Тщетно девушка пыталась вставить хотя бы реплику:

— Госпожа графиня вчера говорила...

И вдруг они увидели всадника на белом коне, направляющегося к броду. Он пронесся на белом коне, а затем так внезапно остановился, что конь встал на дыбы, а дамы уставились на него в полном изумлении.

Откуда-то сверху прямо над головой Изабель прозвучал зычный голос:

— Бель, ты замужем? Конь громко фыркал.

— Нет. О Бо! Наконец-то вернулся Бо!

— Ты обручена?

Старые ведьмы наблюдали за происходящим с открытыми ртами. Джентльмен! На белом жеребце! С мечом!!!

— Нет.

— А теперь — да!

Бо обнял ее и поцеловал, А затем поцеловал еще раз. И еще, еще, еще, он целовал ее крепко и страстно, сильно и нежно, пылко и с жаром, да так, что у нее перехватило дыхание, а он все целовал и целовал. Конечно, это было вызывающе и далее стыдно — целоваться прилюдно на дороге, посреди бела дня, но сопротивляться Изабель была не в силах далее из-за присутствия мадам Дюпре и мадам Дюшатль. И кроме того, после первого ошеломляющего потрясения у нее вообще не было желания противиться, хотелось одного — вернуть все поцелуи с такой же страстностью.

— О, — только и сказала она, когда Бомон оторвался от ее губ. — Я победила. Мне не пришлось ни о чем спрашивать.

Если он ее отпустит, она упадет как подкошенная.

— Спрашивай сейчас. — Его глаза сияли как звезды, глядя прямо ей в глаза. — Минутку. — Он убрал руку. — Я обещал тебе украшения, не так ли? Я оставил кольцо в Лавилле. Оно золотое, правда, золото не самое лучшее, но оно с камнем, с таким большим жадеитом. Но я привез вот это. — Он вытащил из кармана нитку розовых бусин, похожую на длинного блестящего земляного червяка. — Я купил это для тебя в Кинске, но и туда оно попало издалека, с самого дальнего края мира. Это кораллы.

Ему пришлось убрать и другую руку, чтобы застегнуть ожерелье на ее шее. Изабель не упала, но и не чувствовала себя такой счастливой, как когда он обнимал ее обеими руками.

— Оно великолепно, — сказала она, хотя едва могла видеть ожерелье. — Ты снился мне каждую ночь. Поцелуй меня еще.

Это было еще стыднее. Они практически занимались любовью посреди дороги прямо перед лицом разгневанных дам, а ее это совершенно не заботило.

— Мы поженимся завтра, — сказал он.

— А свидетели?

— Граф и графиня Хэджбери, мсье Линдсей и Аркелл. И одна королевская особа, но она предпочитает оставаться неизвестной.

Он знал, почему она спрашивала. И он знал, что сейчас она приняла бы в качестве свидетеля и фаршированную утку,

Изабель хотела было спросить о лорде Вассайле, но вовремя остановилась. Где-то в самой глубине этих глаз залегла тень, и она чувствовала, что перед ней не тот Бо, которого она знала прежде. У этого было более острое лезвие. Этот не ждал разрешения поцеловать ее, этот затащит ее в постель в первую же ночь.

— Ты обещаешь, что я выйду замуж в присутствии королевской особы?

— Клянусь! Завтра!

— О Бо! Да о чем я только думаю? Я должна представить этих дам. Мадам Дюпре... Мсье Бомон, Клинок короля Шивиаля.

Бомон низко поклонился обеим дамам. Обе грымзы были полностью уничтожены. Как мило! Не выразить, как мило!

— Если милые дамы простят нас, мы пойдем. Нам нужно обсудить с твоей матерью свадебные приготовления.

— Да, — выдохнула она. — Это было бы разумно. Половина населения Дюфламма вышла на улицу, чтобы наблюдать, как они идут к дому матери Изабель и ведут на поводу белого коня. А кроме того, она ведь никогда ничего не рассказывала о нем матери.

— Не дурачь меня, — сказала мамаша, сопя и пытаясь дотянуться до трости. — Я знала, что кто-то есть. Завтра в Лавилле! Вижу, длительная помолвка не для вас, мсье Бомон. Пойду узнаю, сможет ли Луи отвезти меня.

Бо открыл рот, но Изабель легонько пнула его по ноге. Он больше не сказал ни слова, пока не закрылась дверь.

— Как долго ее не будет? — проворковал Бомон, развязывая шарф Изабель.

— Целый день. Она ведь должна рассказать всем. — Изабель неумело пыталась расстегнуть его плащ. — У меня нет опыта.

Бо развязал на ней кружевную накидку:

— Все хорошо.

Он поцеловал ее снова. Потребовалось немало поцелуев, прежде чем удалось снять всю одежду с Изабель и достаточно одежды с него. Но весь этот процесс с момента снятия головного шарфа до стадии обнаженности, когда они рухнули на постель, показался ей самым чудесным опытом в ее жизни, пока они не дошли до главного. Все, что было дальше, показалось ей настолько изумительным, что нельзя было выразить словами всю радость и удовольствие. В порыве страсти она иногда вскрикивала. .В голове ее проносилось, что это, наверное, стыдно. Но вот и он пробормотал прерывающимся голосом: «Теперь моя очередь». Сначала он двигался медленно и нежно, но постепенно его движения становились все более резкими и сильными, и вот он громко застонал и упал в изнеможении. До чего необычайно! Но теперь она знала, что все эти странные звуки, вскрики вполне уместны. В дальнейшем она без стеснения вела себя так. Да. Каждый раз.

— А ты быстро учишься, — сказал Бо позже.

— Думаю, у меня хороший учитель, — счастливым голосом пробормотала она.

6

Все наряды, которые когда-то хотя бы отдаленно напоминали нечто свадебное, были предложены женской частью населения Дюфламма Изабель и ее матери. Все дамы, способные держать в руках иголку с ниткой, провели полночи в их доме, помогая готовиться к великому событию, Во когда к дому на следующее утро подкатила карета, то оказалось, что в ней прибыла Жанна, опытная портниха госпожи графини, вооруженная чудесными кружевами, Рентами, бусинами и прочими роскошными вещицами. Среди всего этого блеска и сверкания она превращала Просто миленькие штучки в очаровательные, продолжала Что-то подгибать, отрезать, окаймлять до самого приезда к крыльцу посольства, где посол лично встретил невесту с ее матерью. Все походило на чудесный сон.

Много народу было приглашено на свадьбу, и некоторые из приглашенных не ложились спать, чтобы сделать праздник великолепным. Таким он и был. Единственная горькая нотка — королева Таша, которая оказалась не расположена посетить свадьбу и прислала свои извинения. Так сказали Изабель, но она потом узнала, что ее величество метала громы и молнии и категорически отказалась почтить своим присутствием свадьбу какой-то простушки-камеристки.

На следующий день графиня предложила представить новую леди Бомон ее величеству, но королева не пожелала и слушать ее.

Огорчение незначительное в череде приятных событий семейной жизни: волнения от превращения служанки в леди, радости от новых нарядов и— нового положения, но все же это огорчение требовало ответа.

Изабель выбрала подходящий момент на четвертый день замужества, когда они с Бо сидели в беседке, наполненной благоуханием роз, держались за руки и были как-то восторженно счастливы. Она теперь говорила на шивиальском языке, ведь она была завоевана и околдована шивиальским Клинком. В то утро она гуляла в дворцовом парке в сопровождении красавца мужа и встретила сотню женщин, скрежетавших зубами от ревности. Ну разве нет в жизни совершенства? Не совсем.

— Почему королева Таша ненавидит меня? Бо рассмеялся.

— Не переживай из-за нее. Она ревнует, потому что у нее есть только король, а у тебя есть я,

Это было правдой, может быть, даже слишком правильной правдой.

— Она может причинить неприятности?

— Нет, не может. Меня больше волнует родинка на твоем бедре.

— Какая родинка? — с негодованием воскликнула Изабель. — Не меняй тему разговора. Вы были любовниками?

— Она в таком месте, где тебе трудно ее увидеть. Но она исключительно красива. Я думаю, ее нужно пристально рассмотреть при дневном свете.

Она увернулась от поцелуя.

— Бо, ты соврал о ваших отношениях во время путешествия?

— Пойдем со мной. Я хочу рассмотреть...

— Почему ты мне не отвечаешь?

— Ага, это наша первая ссора. — Его улыбка растопит даже лед. — Потому, дражайшая моя, что на вопросы, которые не следует задавать, не следует отвечать. А родинка?

Ей не следовало спрашивать, он не станет отвечать. Изабель знала, какой он упрямый.

— Пойдем наверх немедленно. Проблема становится неотложной.

— Нет. Ты слишком ненасытный. Это просто вызывающе — прыгать в постель среди бела дня.

— А вчера и позавчера ты так не думала. Ваше превосходительство?

Оба встали, чтобы поклониться.

Граф Хэджбери озабоченно кивнул. Это был подтянутый седовласый мужчина, чуть полнее Бо, но только из-за возраста, однако элегантный. Бо будет приблизительно таким, когда ему стукнет пятьдесят.

— Простите меня, я раскаркался как старый ворон вблизи воркующих голубков. Могу я поговорить с вами, сэр Бомон? Обещаю, это не займет много времени.

— Присоединяйтесь к нам, — сказал Бо, указывая на соседнюю скамейку. — Все, что вы хотите сказать, вы можете говорить при моей жене.

— Пожалуй, так и следует поступить. — Хэджбери присел на краешек скамьи, как будто не собирался надолго задерживаться. — Я надеюсь, она осознает все особенности вашего брака. Бо, ты должен уехать.

Бо удивленно приподнял бровь:

— Но я только что вернулся. — Не разыгрывай непонимание, мой мальчик! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Я с радостью дам тебе двух лошадей, любых, каких пожелаешь, бери из моей конюшни. Возьми деньги и уезжай навсегда. Исилонд — чудесная страна. Ты молод и влюблен, ты волен жить, как пожелаешь. Ну зачем лишать себя всего этого?

— Но у меня есть обязательства. Я еще не сопроводил ее величество ко двору. Я должен...

— Ее величество не желает тебя больше видеть! На ее лице появляется гримаска неудовольствия всякий раз, когда упоминается твое имя!

— Она просто устала, — спокойно возразил Бо. — У меня остались кое-какие пожитки моего подопечного, лорда Вассайла, которые я должен вернуть леди Вассайл. Я должен рассказать о смерти ее мужа. А еще у меня есть соображения насчет восстановления королевской казны. Кроме того, я должен вернуть меч Оука в Айронхолл. Я должен проследить, чтобы бедняга Аркелл как-то устроился. Я выполню свои обязательства, и ее величество посвятит меня в рыцари в соответствии с обычаем. А после этого... — он одарил Изабель своей знаменитой улыбкой, — а после этого будут и любовь, и жизнь, и молодость, и славное вино. Но сначала обязательства.

— Обязательства? — Посла происходящее начинало раздражать. — Ты сделал все, что мог. Я уверен, что ты достиг большего, чем другие, справился с тем, что многие посчитали бы невозможным, Никто не имеет права требовать с тебя большего. Уезжай!

Бо вздохнул, снова посмотрел на Изабель.

— Когда-нибудь, моя дорогая, я расскажу тебе об одном юном преданном Клинке, который прыгнул со скалы, потому что это был его долг по отношению к подопечному.

Лицо посла сделалось пунцовым.

— Тогда это было необходимо. Но сейчас не нужно. Что, ты полагаешь, скажет король, когда узнает, что его жена путешествовала целый месяц, как какая-то бродяжка, без матроны-компаньонки, но зато в компании Клинка и еще одного безумца?

— Я бы не рассказывал ему все, — преспокойно возразил Бо, — а король, несомненно, не окажется таким грубияном, чтобы расспрашивать о подробностях. Он ведь может как-нибудь незаметно разузнать обо всем, а затем превратить эту историю в романтическое приключение. Барды будут слагать песни, у мужчин будут наворачиваться слезы, женщины будут просто рыдать. Вся Эйрания будет потрясена историей приключений юной королевы, мчащейся к своему жениху сквозь вьюгу и бурю.

— Это один исход, — прорычал посол. — А другой — покатится твоя голова долой с плеч за высочайшую измену. Уже здесь, в моем доме, королева сказала и сделала достаточно, чтобы послать тебя в ад. По дворцу расползаются слухи об убийстве царского сына, а обвиняются некие иностранцы. Это может означать начало войны.

Впервые солнечная улыбка Бо казалась натянутой.

— Поверь мне, брат, Федор не стоит и ломаного гроша, не то что войны. Я знаю, ты хочешь как лучше, но последовать твоему совету — значит подтвердить грязные домыслы. Это бросит тень на королеву. Я поражен твоим неверием в ее добродетель. Я полагаю, меня будут допрашивать инквизиторы. Я расскажу правду. И они засвидетельствуют это перед королем. Если король предложит мне титул пэра, я, при всем моем уважении, откажусь. Мешок золота и крепкое мужское рукопожатие будут мне подходящей наградой. И между тем я не позволю какому-то старому ворону заглушить мою песнь любви, господин Ворон!

День прошел в полном блаженстве, а ночь была — сплошной восторг.

Хороший всадник преодолеет путь от Лавилля до Гран-дона за время от заката до рассвета, как сказал Бо, если бы не пролив. Переправа полностью зависела от ветров. Прошла неделя с момента разговора между Бо и послом, когда появились другие визитеры. По чистому совпадению, влюбленные сидели в той же беседке, среди тех же цветов, залитых таким же солнечным светом, когда заметили сэра Линдсея, идущего по тропинке в сопровождении двух молодых оруженосцев, один из которых был в синем, а другой — в серебристом костюме,

Бо сказал:

— А, моя дорогая, хочу тебе представить... сэр Риверс, сэр Кловэ... Их наряды означают, что они служат в Королевской гвардии. А это — моя жена, братья.

После всех любезностей она заметила, до чего похожи все четыре Клинка. Они были похожи, как те камни «кошачий глаз» на рукоятках их мечей. Гости были все в пыли, обветренны, от них разило потом, конским в том числе. Выражения лиц не сулили ничего хорошего.

— Сэр Бомон, — сказал Риверс. — Сын Пирата прислал нас сообщить вам о его прибытии.

— Буду счастлив увидеть его величество.

После этой фразы их лица стали менее угрюмыми. Изабель знала, что их полномочия закончились у стен посольства, находящихся прямо за спиной Бо. Если бы он перемахнул через стену, то стал бы совершенно свободным. Как жаль, что она не могла помочь ему в этом.

— А Аркелл, — заметил Линдсей, — он сможет поехать верхом?

— Нет. Его трясет, а еще он расстраивается и начинает плакать.

Кловэ с усмешкой взглянул на Риверса, тот кивнул.

— Его превосходительство будет счастлив одолжить вам свою карету, братья, — сказал Линдсей. — Если вы выедете на рассвете, то до сумерек доберетесь в Болье.

— Если отправиться на рассвете, то мы можем отплыть, — заметил Риверс, — у нас ведь снаряжен корабль.

— Как пожелаете. А королева к нам не присоединится? Кловэ и Риверс удивленно пожали плечами: какая еще

королева? Официально никакой королевы еще не существовало.

— Мы тут истосковались по новостям, — сказал Бо живо. — Кто выиграл Королевский Кубок в этом году, братья?

Кловэ и Риверс вздрогнули как от удара.

— Какой-то исилондец! — выпалил Кловэ. — Имя его я позабыл. Да их там была целая шайка. И что с этим можно было поделать?

— Абсолютно ничего, — заверил Бо. .

Поездку в карете до Болье не могло спасти даже присутствие Бо. Аркелл сидел напротив Изабель. Его укачивало, а вскоре и затошнило. Кловэ и Риверс благоразумно решили поехать верхом. Они настояли на том, чтобы выехать с наступлением темноты и пробираться в ночи. Они добрались до Болье до наступления утренней зари и направились пря-! мо к причалу, где можно было обнаружить утлые рыбацкие суденышки. Гвардейцы хотели погрузиться на борт немедленно, но на сходнях их остановил капитан Берд, хозяин судна. Это был довольно грузный мужчина с багровым, немного одутловатым лицом, на котором кустились седые брови. Королевские гвардейцы не произвели на него никакого впечатления.

— Прилив наступит только к полудню, да и ветра попутного нет. Найдите себе пристанище, а я пришлю за вами мальчишку, когда будет нужно. Может, это произойдет завтра.

— Мы наняли твою лодку и будем находиться здесь, пока ты не выполнишь свои обязательства, — высокомерно заявил Риверс.

— Это не лодка, сынок, и ни один нахальный выскочка, бряцающий оружием, не будет отдавать мне приказы.

— Простите их, капитан, — примирительно сказал Бо. — Владельцы гостиниц не пустят их — из-за блох. Вы меня понимаете?

Берд пристально оглядел Бо от плюмажа на шляпе до рукояти меча и в обратном направлении. Теперь он немного смягчился.

— А может, они слишком бедны, чтобы заплатить за гостиницу? Так?

— Именно так, — вздохнул Бо. — Они спустили все деньги в Исилонде на уроки фехтования. А все, что они знают о ветре, — слишком личное, чтобы говорить об этом вслух.

Риверсу и Кловэ такая беседа вовсе не показалась забавной, и они решили отправиться на поиски какого-нибудь пристанища, сохранив остатки достоинства. Бо расстался с капитаном как старый друг. В конце концов, моряк, назвавший свой корабль «Непредсказуемый», — один из детей природы, как позднее он объяснил Изабель.

Болье был унылый портовый городишко. В гостинице полно блох, и Изабель была счастлива, когда на следующий день ветер переменился и судно вышло в море. Радостно взволнованная, Изабель лежала на кровати, одной рукой обнимая Бо, а Бо обнимал ее, и наблюдала, как в туманной дымке исчезают дома и поля Исилонда. Впереди их ждали снежные вершины и холодные серо-зеленые холмы по ту сторону океана. Часы, дни, недели в Шивиале остались позади. Новая жизнь, дух приключений будоражили ее.

Вдруг как-то неожиданно появились Кловэ и Риверс.

— На меня возложена печальная обязанность, сэр Бомон, — объявил Риверс, но вовсе не печально, а торжествующе. — Я должен потребовать ваш меч.

Бо не ожидал этого. Изабель почувствовала, как его это потрясло, ведь они были так близко друг к другу, но наблюдавшие со стороны не могли этого заметить. Не вставая, Бо перевел взгляд с одного мучителя на другого. Конечно, он мог сразиться с ними обоими, но что проку в этом сейчас? В полной тишине он расстегнул перевязь и передал меч Ри-версу. Затем отвернулся и стал смотреть на волнующееся море. Может, из-за ветра, а может, и нет, но Изабель была уверена, что в глазах Бо стояли слезы. Рука, обнимающая талию, сжала ее до боли крепко.

— Жалкие людишки! — сказал он. — Ни один Клинок не может лишить другого меча.

— Стоило послушать Хэджбери.

— Или преступить клятву, начертанную на клинке.

7

Через день путешествия по морю и ночь тряски в карете они оказались в Грандоне у Бастиона — крепости, чья мрачная репутация долетела даже до окраин Дюфламма. В тусклом свете раннего утра грохот колес на подвесном мосту казался таким же зловещим, как и затянутый ряской ров внизу и ржавая опускная решетка сверху. Бомон сохранял спокойствие.

— Да, темницы здесь знатные, любовь моя, а пыточная камера удовлетворит вкус знатока, но этот Бастион не только крепость, но еще и дворец. Не один монарх укрылся здесь от черни, преследовавшей его по пятам.

Изабель страшно устала.

— Я полагаю, ты будешь размещаться в покоях королевской свиты. А где буду спать я?

— Ни в какой другой постели, кроме моей. Я не преступник. Я гость короля, и ты разделишь со мной мои апартаменты.

Изабель не очень верила в его бодрое расположение духа. Посмотреть на Бо, так ни за что не скажешь, что он не спал всю ночь, а она еще никогда в жизни не чувствовала себя такой измученной.

Бедный Аркелл являл собой хныкающее несчастное существо, неспособное понять, почему этот мир так трясет его, наставляет синяки и доводит до головокружения.

Бастион был почти настоящим городом. Просторный двор, окруженный башнями и зубчатыми стенами, заполнен сараями и навесами. Даже в такой ранний час надо всем этим стоял гул как над рыночной площадью. Когда карета остановилась, Бо выпрыгнул из нее, и Изабель слышала, как он заговорил с кем-то. Затем он подал ей руку, и она сразу же догадалась, даже до того, как рассмотрела рукоять меча с «кошачьим глазом», что— щегольски одетый мужчина в искусно сшитом костюме еще один Клинок.

— Любовь моя, это истинная честь — представить тебе барона Бэндейла, коменданта Бастиона. За все мои годы пребывания в Айронхолле он единственный произнес речь на празднике Дюрандаля, не нагнавшую на меня сон.

Комендант склонился к ее руке.

— Это для меня настоящая честь, леди Бомон. Как бы я желал, чтобы обстоятельства нашего знакомства были более счастливыми.

Он был гораздо старше лорда Хэджбери, но обладал такой же очаровательной улыбкой и уверенностью. Густые брови цвета соли с перцем придавали его взгляду важность и серьезность.

— Ваш меч, сэр Бомон?

— Он попал в плохую компанию, милорд, — сказал Бо, кивком указывая на Риверса и Кловэ. Те уже спешились и хмуро переглядывались. — Но еще большая печаль — брат Аркелл.

Бэндейл даже скривился, наблюдая, как неуклюжий инвалид с трудом выбирался из кареты.

— Никто не может принуждать ни вас, ни его, но его величество требует, чтобы вы пожили здесь, ведь это его право как главы Ордена. Я провожу вас в апартаменты. А что нужно Аркеллу?

— Не много. Он будет счастлив, если его поселить поблизости с нами. А моя жена, полагаю, может уходить и приходить, когда захочет?

— Конечно! Могу я вас сопроводить? — Бэндейл предложил Изабель опереться на его руку. — Я сообщу своей жене о вашем прибытии, леди Бомон. Она пришлет вам подходящих слуг и все, что вам потребуется во время пребывания здесь.

Изабель чувствовала себя уже намного лучше. Комнаты, куда ее привел барон, были восхитительны — небольшие, но светлые, в них приятно пахло, и они ничем не походили на темницы. Окна не были зарешечены, и оттуда открывался чудесный вид на реку. Пообещав прислать слуг с горячей водой, прохладительными напитками и походной кроватью для Аркелла, Бэндейл удалился, оставив дверь приоткрытой.

— Прекрасный человек, — удовлетворенно сказал Бо. — И легендарный Клинок! Он был Старшим во время войны с монстрами. Если бы не он, правление Амброза закончилось бы лет на двадцать раньше. — Он всматривался в пейзаж. — А его жена была подругой королевы Малинды.

Изабель упала на кровать, и ее почти не стало видно.

— А Клинки всем управляют в Шивиале?

— Достаточно многим, — задумчиво произнес Бо, как будто этот праздный вопрос таил в себе что-то зловещее. — Со времен Тенкастерского заговора Ательгар склонен доверять людям моего Ордена. Он назначает их на значительные посты. Клинки имеют большое влияние, это длится на протяжении нескольких лет. Конечно, связанные Узами должны служить своим подопечным беспрекословно, и некоторые рыцари исчезли безвестными, но многие из них добились достаточного влияния, так что даже король подумает, противопоставляться ли Ордену.

— А как можно противопоставиться?

— А! — Он обернулся с недобрым блеском в глазах. — Отдать Королевский Кубок иностранцам, например.

— Разве для короля он имеет значение?

— О нет! Ательгар рассматривает фехтование как некое занятие, выгоняющее пот и унижающее достоинство. — Бо помрачнел, — Потеря подопечного — еще один способ. Возвращение Аркелла — третий. То, что случилось с ним, — ночной кошмар каждого Клинка.

— А здесь чудесный мягкий матрас. На нем будет и спать хорошо.

Изабель изящно изогнулась.

— Не расслабляйся сейчас. Ательгар известен своей нетерпеливостью. Он ждал много дней, чтобы допросить меня. Нас могут призвать на Совет скорее, чем ты думаешь.

— Нас?

Изабель взвизгнула от неожиданности и попыталась сесть на постели.

— Конечно, — ответил Бо. — Я же говорил тебе: я не под арестом. Я слуга короля, который докладывает ему о гибели верного друга. Я должен был защищать его. Естественно, он примет и тебя, хотя, я предполагаю, тебя отпустят раньше, чем мы перейдем к делу.

В одном Бо немного ошибся. Изабель не успела закончить свой туалет, как им сообщили, что его величество на пути к Бастиону.

Зал был величественным, но тускло освещенным. Пылинки серебрились в лучах света, струящегося из высоких окон. Недавно разожженный огонь дымил, добавляя сажу к уже осевшей на старинные стены. Между балками висели потрепанные знамена. Как минимум две дюжины Клинков, одетых в мундиры королевской гвардии, стояли вдоль стен.

Изабель вошла, держа под руку Бомона, впереди шествовал комендант Бэндейл, а с ним Аркелл и еще несколько Клинков позади. Король, выделяющийся благодаря темно-красной мантии и массивной золотой цепи на груди, стоял у камина. Рядом с ним — смуглолицый Клинок, на котором была особая для официальных приемов перевязь. Двое в черных мантиях и беретах стояли слева. Ательгар оказался на удивление невысоким и полным — просто напыщенный павлин средних лет, совсем не такой, каким Изабель себе его представляла. Затем она поняла, что процессия направилась не к нему. Молодой человек, который то и дело прохаживался по залу, и был король.

Этот великолепный Ательгар был весьма строен и деятелен. Лицо у него было сухощавое, на нем торчала забавная рыжеватая бородка. Наряд невыразительный, но безупречный. В нем повторялся один и тот же оттенок зеленого — от плюмажа на шляпе до расшитых жемчугом сапог. Она не поняла, была ли его суетливость свидетельством гнева, ведь она была слишком близко, чтобы рассмотреть все пристально. Барон Бэндейл представил Изабель королю.

— Умоляю, встаньте, леди Бомон, — сказал король. — Я вижу, ваш муж верен традиции Клинков — завоевывать самых прекрасных дам, даже если он терпит неудачу в других делах. Комендант, вам разрешаю удалиться.

Пораженная Изабель огляделась и убедилась, что никто не собирается проводить ее прочь из зала, похоже, предполагалось, что она останется. Она видела, что ситуация напряженная, и подвинулась поближе к Бо. Король посмотрел на Аркелла с вящим неудовольствием, попытался заговорить с ним. Не получив ответа, он резко обернулся к Клинку, стоявшему у камина:

— Капитан Вишез?

— Потеря подопечного, сир. Правильно, Бомон?

— Плюс тяжелая контузия, капитан.

— Как это случилось? — спросил король.

— Выбора не было, сир.

— Где будет проходить совет, капитан?

— В Айронхолле, ваше величество. Пусть Магистр Ритуалов посмотрит, что можно сделать.

Король кивнул. Капитан тоже кивнул. Два Клинка увели Аркелла. Он вышел без возражений, улыбаясь, как будто узнал мундиры.

Изабель не могла рассмотреть короля и поэтому смотрела на Клинков, стоявших в ряд. Они стояли слишком далеко, чтобы слышать их разговор, но было ясно, что случившееся с Аркеллом привело их в мрачное расположение духа.

Двое инквизиторов, стоявших у камина с абсолютно непроницаемыми лицами, обладали какой-то невыразительной, незапоминающейся внешностью. Тем не менее они казались куда более зловещими, чем предполагали их черные одежды и стеклянные глаза. С другой стороны находился человек в красном костюме и с красным же лицом, должно быть, тоже какая-то важная официальная персона. Поблизости не было ни одного стула, и она очень устала стоять.

— Ну-с, сэр Бомон! — Ательгар снова стал расхаживать туда-сюда. — Великий Магистр счел тебя достойным славы нашего старинного Ордена, и мы вверили твоим заботам защиту нашего друга.

— Я гордился тем, что служил ему, ваше величество. Как бы я желал, чтобы это продлилось дольше.

— Мы прочитали твой отчет и нашли его неприемлемым. Ты ожидал, что мы поверим всей этой оскорбительной гнусности о царе?