— Вы недавно говорили, что здесь я недосягаема для колдуньи, — напомнила она.

Султан пренебрежительно скривился.

— Я разболтался, как женщина.

— Слишком поздно брать свои слова обратно, — заявила Инос. — Что вы имели в виду?

Азак взглянул на шейха, который по-прежнему перебирал свои перстни.

— Колдовство — великое зло, — наконец произнес старик. — Но это всего лишь один из самых сильных видов волшебства. Есть и магия, менее могущественная, и...

— О словах силы мне известно. Зная четыре слова, человек становится колдуном или волшебником, три — магом и... — Инос заметила яростный взгляд Азака и поняла, что напрасно перебила шейха. — Прошу прошения... ваша честь... — Как же принято обращаться к шейхам? В Кинвэйле ей не встречалось ни единого. — Прошу вас простить мою дерзость и продолжать.

Некоторое время шейх хмурился, глядя на руки. Его густые брови нависли над глазами. Наконец он продолжил мягким тоном:

— Если вам уже известно об этих словах, моя задача упрощается. Но, возможно, вы не знаете, что таинственные силы есть в каждом из нас и вокруг нас. В Алакарне у меня есть писец, который ловко управляется с числами: он может сложить столбик высотой в целую страницу, едва взглянув на него. Его отец служил моему отцу и умел лучше всех в Зарке лечить заболевших верблюдов. Очевидно, их семья владеет словом силы.

Как и ее семья! Инос вспомнила, что, споря с Рашей сразу же после прибытия в Зарк, в запале случайно упомянула о словах.

— В сущности, я уверен в этом, — добавил Элкарас. Он протянул руку, на которой под солнцем поблескивали камни. — Что это за камень? — Он выставил пухлый палец, сияющий особенно ярко.

Инос пригляделась.

— Опал, верно? — Камень был крупным, но отливал млечным блеском, а не имел той переливчатой игры огня, за которую ценится опал. Он был вставлен в простую серебряную истертую оправу. Среди десятка рубинов, алмазов и сапфиров этот камень казался наименее заметным. — Это магическое кольцо?

— Колдовское! — тут же поправил старик. — Оно принадлежало моему прадеду. Где и когда он его взял, мне неизвестно.

— Оно помогает обнаружить колдовство?

Вероятно, ей не следовало задавать этот вопрос — Элкарас отозвался раздраженным вздохом:

— Да. Когда писец, о котором я вам рассказывал, совершает чудеса с цифрами, этот камень светится зеленым огнем — причем та его сторона, которая ближе к писцу.

— А я думала, слова силы нельзя обнаружить с помощью магии. — Инос вдруг почувствовала тревогу. Она задумалась, когда и каким образом сможет вызвать зеленый огонь в глубинах этого мутного камня, а может, уже сделала это. Поскольку до сих пор слово, переданное отцом, не принесло ей пользы, казалось несправедливым, что оно постоянно подвергает Инос опасности.

— Слова нельзя выявить даже с помощью колдовства, — согласился Элкарас. — Это правда. Но их применение можно обнаружить.

— Расскажи ей про моего деда, великий, — предложил Азак. — Моего блаженной памяти деда. — Он обратил к Инос лицемерный взгляд, словно запрещая ей высказываться по этому поводу.

— Да, блаженной памяти. — Шейх вздохнул. — Благодетель, о котором глубоко скорбели... я питаю к нему искреннее уважение, ваше величество.

— Я не в обиде. Мы же договорились.

— Верно, Убийца Львов. Он был могущественным человеком. Ваше знакомство с волшебством простирается до понимания способностей адепта? — Вопрос был обращен к коленям Инос: уже начиная разбираться в тонкостях поведения шейха, Инос поняла — это все равно как если бы он взглянул ей прямо в глаза.

— Кажется, адепт обладает каким-то одним талантом, — отозвалась Инос, припоминая слова Раши.

— Вот именно. Покойный султан Зоразак был адептом. Нередко я прогуливался мимо дворца по вечерам и видел, как камень в моем кольце вспыхивает желтым цветом.

Азак грубо усмехнулся:

— Полагаю, это бывало поздно вечером?

Шейх улыбнулся, слегка повернувшись в его сторону.

— Иногда. Его силы были легендарными. Но даже когда он ездил верхом, я видел свидетельство его принадлежности к адептам.

— Да, он был безупречным всадником, — печально согласился Азак.

— А Раша?.. — начала Инос.

Еще одна раздраженная пауза подсказала ей, что она вновь поспешила. Журчал фонтан, листья над головой деловито шелестели. Откуда-то издалека доносился детский плач. Инос не сдалась.

— Какой цвет придает вашему кольцу Раша, великий?

— Красный, — сердито ответил старик. — И притом очень яркий. Даже здесь, вдали от дворца, я могу узнать, когда она начинает колдовать. Можете представить себе мою тревогу, когда я впервые узнал, что в Араккаране есть волшебница.

— Вы же сказали, что волшебство окружает нас.

— Нет! — фыркнул шейх. — Я говорил, что нас окружают таинственные силы. Прежде мне еще не случалось узнавать о колдунах, хотя отец говорил, что с ним такое бывало. В Алакарне мое кольцо часто вспыхивает — должно быть, там найдется несколько магов, и мне известно о двух адептах, а также гениях. Даже здесь, в Араккаране, я насчитал по меньшей мере трех гениев.

Неужели хитрый старик угрожал ей? Инос не знала наверняка. Он даже не смотрел в ее сторону и потому не мог заметить ее беспокойство. Инос спросила:

— Тогда почему бы вам не собрать слова и не стать колдуном?

— Почему бы вам не стать блудницей и не разбогатеть?

Инос забормотала извинения, недовольная блеском насмешки в красных глазах Азака. По-видимому, слова Инос смягчили Элкараса или же он удовлетворился, оскорбив ее. Старик усмехнулся, солнечные лучи играли на гранях рубинов, украшавших его головной убор.

— Такое воровство — не только безнравственный поступок, но и весьма трудная задача. Краткая вспышка не позволяет точно определить местонахождение человека. К примеру, когда я говорю, что мне известно об адептах, я имею в виду всего лишь то, что в некоторых деревнях мое кольцо начинает светиться желтым блеском. С араккаранскими гениями я незнаком. Вот опять! Видели?

— Нет, великий.

Азак тоже нахмурился и покачал головой.

— Да, вспышка была едва уловимой, — подтвердил Элкарас, — но несомненно зеленой — значит, ее источник где-то далеко. Должно быть, внизу, у гавани. — И чтобы отметить находку, он налил себе еще кофе.

Указанное стариком направление было противоположным от Инос — значит, если сигнал и появился, то вызвал его другой. Инос решила, что ей не по душе этот старец и его кольцо. Оно могло представлять угрозу для Инос, если ее слово силы вдруг начнет действовать. Она начала испытывать серьезные сомнения насчет султана и его чересчур сложных интриг.

— Значит, когда вы говорили мне, что здесь я буду в безопасности, вы имели в виду всего лишь кольцо шейха?

Азак с усмешкой кивнул.

— Вероятно, я переоценил ситуацию, испытав безграничную радость, вызванную вашим благополучным прибытием, ваше величество.

Ну и ладно!

— Но это все? — повторила Инос. — Кольцо, выявляющее магию, — и больше ничего?

В какую идиотскую затею она ввязалась? Инос задумалась, удастся ли Кэйд сбежать из дворца. Возможно, она уже пересекает гавань в какой-нибудь вонючей посудине. Неужели Раше до сих пор не пришло в голову понаблюдать за кавалькадой, движущейся к северу от залива?

Или же колдунья сейчас катается по полу, хохоча над причудами наивных заговорщиков?

— А у вас не найдется волшебного зонтика, великий? — спросила Инос. — По-моему, именно он нам сейчас понадобится. Я понимаю, какую помощь ваше кольцо может оказать на базаре, во время торговли: если оно будет вспыхивать каждый раз, как только ваш собеседник открывает рот, тогда вам лучше совершить покупку где-нибудь в другом месте. Но у меня — у нас — сейчас совсем другие задачи! — Она поняла, что готова сорваться на крик, и поспешила вернуть голосу королевское достоинство. — Мы пытаемся сбежать от колдуньи. Не понимаю, чем нам может помочь ваше кольцо. Предположим, мы доберемся до гавани и попадем на корабль, а в этот миг ваше кольцо вспыхнет красным огнем. Это будет означать, что колдунья обнаружила нас, верно? И тогда все усилия пойдут прахом...

— Мы не попадем на корабль, — заявил Азак, наливая кофе из серебряного кофейника.

— Вот как?

— Это слишком очевидный путь. Нас будет очень просто отыскать.

— Но как же тогда... — Инос пришел в голову единственный другой выход, и ей сразу же расхотелось размышлять о нем.

— Конечно, на верблюдах. — Ироническая усмешка тронула уголки губ Азака. — Каждый день гавань покидает десяток кораблей — половина плывет на север, половина на юг. С другой стороны, множество караванов верблюдов, мулов и повозок уходят из Араккарана в сотне различных направлений, оставляя уйму следов. В этой паутине мы растворимся бесследно.

Азак предполагал, что Раше понадобится осматривать каждого путника в отдельности, но если он ошибался и недооценивал ее силы, тогда бегство было совершенно бесполезным. «Под лежачий камень вода не течет» — еще один из девизов Рэпа.

Элкарас негромко хохотнул.

— Я купец, мой караван уже готов в путь. Каждую весну, еще задолго до вашего рождения, дитя, я совершал ежегодное путешествие в Алакарну.

Каждую весну? Но уже близится лето.

— Почему же не зимой?

Ответом был терпеливый вздох.

— Зимой верблюды становятся опасными и неуправляемыми. — Если шейх и улыбался, то Инос этого не заметила. Его опущенная голова раздражала Инос. Но старик не смотрел не только на нее, но и на Азака.

— Именно об этой возможности и поведал мне великий, — вставил Азак, словно объясняя суть дела маленькому, не слишком смышленому ребенку.

Инос попыталась представить себе Кэйд балансирующей на головокружительной высоте верблюжьей спины и застонала.

— Сколько же продлится путешествие?

Старик пожат пухлыми плечами.

— Если бегство пройдет успешно — месяца три.

— Три месяца? — Инос ошеломленно уставилась на Азака. — Вы готовы покинуть страну на целых три месяца?

— Так мы попадем в Алакарну. — Азак явно издевался. — Караванные пути — самые краткие пути между двумя городами.

— Обычно я перехожу Агонисты через перевал Гонт, — пояснил Элкарас. — Направляюсь к северу через Срединную пустыню, заезжаю на изумрудные копи, а затем поворачиваю на юг, к предгорьям Прогнет. Иногда времени уходит больше, иногда — меньше.

— Но Хаб, конечно, находится гораздо дальше, — добавил Азак.

Они издевались над Инос, а она думала только о трех месяцах пути верхом на верблюде. Бедная Кэйд! Впрочем, путешествие по пустыне на верблюде вряд ли будет тяжелее поездки через тайгу на лошади. А Раша не найдет их в пустыне, если только не поймет, как они безумны.

— Как я уже сказал, — продолжил шейх, словно уловив ее мысли, — присутствие вашей тетушки может оказать нам помощь. Зная, что она с нами, колдунья будет менее пристально следить за верблюдами.

Зато Инос точно знала, как отнесется к ним Кэйд. Она храбро улыбнется и будет уверять, что всегда мечтала пересечь пустыню верхом на верблюде.

— Где находится Алакарна? — сдавленно спросила она и заметила удовлетворенную ухмылку Азака, словно ее невежество не было для него новостью. Шейх вновь принялся играть перстнями.

— Почти точно на запад отсюда, у моря Слез.

Значит, по другую сторону от Зарка.

— И что же там, в Алакарне?

— Ничего. Оттуда мы поплывем.

— Куда?

— В Кобл, — раздраженно ответил Азак. — Это в Империи. А затем сушей доберемся до Хаба и Четверки.

Это безумие! Три месяца на верблюдах, а затем еще столько же — в пути до Хаба? К тому времени участь Краснегара будет давно решена. Хранители воспримут жалобу Инос как исторический курьез. Возможно, чутье не подвело Кэйд, и Раша, при всех ее недостатках, — единственная надежда. Три месяца!

Но поворачивать назад было уже поздно. Будь Инос одна, она, возможно, сумела бы проскользнуть во дворец и избежать наказания, оправдываясь невинностью и глупостью молодости, но Раша наверняка придумает какую-нибудь ужасную пытку для Азака за попытку обмануть ее, да и шейх может поплатиться за свою помощь.

Бог Безумия!

Кэйд всегда обвиняла ее в упрямстве. К чему же привело ее упрямство на этот раз?

Внезапно Инос заметила, что Азак еле заметно подмигнул ей. Это было так несвойственно ему, что на мгновение Инос решила, что ошиблась. Ну разумеется! Он вновь запутывал следы. Элкарас был еще одним следом, заводящим в тупик, как и осел.

— Пожалуй, это будет любопытное путешествие, — смилостивилась Инос.

Мальчик лет шести с кожей цвета ржавчины подбежал к ним по траве. Широко раскрытыми глазами он взглянул на Азака, игнорировал Инос и упал на колени перед шейхом, склонив голову с шапкой кудрей, пламенеющих, как отполированная медь. Протянув руку, Элкарас любовно потрепал мальчика по кудрям.

— Ну что, надежда моего дома?

Мальчик выпалил ответ на едином дыхании:

— Великий-мой-отец-велел-передать-тебе-что-все-готово!

— Отлично! — Элкарас приподнял локоть, и Азак поспешил помочь ему встать. — Нам пора в путь.

Мальчик пружинисто вскочил и с благоговением уставился на рослого султана.

— Вы и вправду Убийца Львов?

Азак подбоченился и сурово взглянул на него.

— Да.

— Тогда где же ваш меч?

Стремительным, почти неуловимым движением великан схватил мальчика за рубашку и поднял его на вытянутой руке так, что их глаза оказались на одном уровне.

— Кто это посмел допрашивать меня?

— Пустите! — Мальчик перестал извиваться, поняв, что вылетит из просторной рубахи. Его голые ноги болтались в воздухе. Он вцепился в огромную руку, схватившую ее, и усмехнулся. — И долго вы сможете вот так продержать меня?

— Сколько понадобится. Много часов подряд.

— И я, когда вырасту, стану охотиться на львов! И убивать разбойников!

— Вырастешь? Будешь таким же высоким и сильным, как я?

— Еще выше и сильнее! — Но дыхание ребенка стало прерывистым и лицо покраснело.

— Вот таким? — Азак легко подсадил его вверх, на ветку дерева. Мальчик завизжал, а его дед — или, скорее всего, прадед — разразился смехом, спрашивая, что он теперь станет делать.

Инос встала, удивляясь новому, непривычно веселому Азаку. Можно ли доверять человеку, который так легко меняет роли? Насколько можно доверять шейху Элкарасу, незнакомцу, который ни разу не взглянул ей в глаза? Такая скрытность придавала ему вид человека-невидимки.

Неужели ей придется несколько месяцев провести верхом на верблюде? А может, нет? Ей оставалось только надеяться, что Азак и вправду подмигнул ей, что решил запутать след и что у него приготовлен план получше трехмесячного перехода по пустыне. Подняв голову, Инос обнаружила, что Азак усмехается, скрестив руки на груди, а на его лицо падает тень от кефи. Ветер, играющий с ветвями над его головой, отбрасывал яркие, как новенькие монетки, солнечные зайчики на фигуру Азака, в этот момент кажущуюся гораздо крупнее человеческой. Он опасен. Жесток. Безжалостен. И «честен, как джинн». Как она осмелилась довериться ему? Да он бросит ее, как только сочтет обузой, или продаст в рабство!

С ним бессмысленно тягаться.

— Вы передумали, ваше величество? — спросил негромкий голос.

Инос повернулась к старому шейху. Он был полноват, но только по сравнению с Азаком казался низкорослым. В действительности, несмотря на сутулость, он отличался не только дородностью, но и ростом. Впервые Инос увидела его глаза — красные, как петушиный гребень, окруженные мелкими морщинками, но ясные, как у ребенка. И проницательные.

Инос вскинула подбородок.

— Разумеется, нет!

Она поклялась вмешаться в политику, а политические игры требовали риска.

Но оправдан ли риск в этом случае? Такой возможности ей может больше не представиться никогда в жизни! Она совершит безумную выходку, какую можно встретить лишь в романах, — отправится с караваном в Алакарну!

Женщина королевского рода не имела права даже надеяться на такую удачу. Дрожь возбуждения прошла по ее телу до кончиков пальцев. Приключение! С тех пор как когорты Иггинги окружили ее, она не чувствовала себя свободной, но вдруг гнетущая атмосфера плена распалась, как треснувшая скорлупа. Предвкушая бегство, ее сердце радостно забилось.

Она широко усмехнулась Азаку, а его гримаса превратилась в зловещую улыбку. Этот великан улыбался так, как делал все остальное — небрежно, бесстрашно и умело. Должно быть, он испытывал то же чувство облегчения, только сильнее, чем Инос.

— Я покажу вам пустыню, Инос. — пообещал он, — и научу любить ее.

— Попробуйте!

Оба одновременно рассмеялись. Как странно!

— Тогда пойдем, — с довольной улыбкой предложил шейх. — Пора уезжать. — Он жестом пригласил Азака следовать вперед, и солнце блеснуло многоцветной радугой на его отягощенной драгоценностями руке.