Одним прыжком он махнул с возвышения на пол, пока остальные только подхватывали клич "Боги, храните императора!". Схватив со столика меч и щит, он снова помчался наверх.
      Шанди принял у него реликвии, высвободился из объятий Эшиалы и повернулся лицом на восток. Древним мечом он ударил по щиту. Дзыннь! Ничего не произошло.
      Ило сошел вниз, прикидывая, что же он только что вписал в исторические книги.
      Шанди переждал, наверное, три удара сердца, после чего быстрым шагом зашел за спинку трона, развернувшись на юг. Дзыннь! - пропели символы государства.
      И снова ничего.
      Запад...
      Шанди ударил о щит в последний раз.
      На какую-то долю секунды Красный трон окутался розоватым светящимся туманом. Вперед выступила темная фигура - громадная и неуклюжая, седоголовая и бледнокожая... То была старая чародейка-тролль, и она опустила голову перед Шанди.
      И сразу пропала во тьме.
      Двое из смотрителей признали в Шанди императора, чего было вполне достаточно. Церемония оказалась быстрой, как удар молнии, и вот Шанди законный правитель Империи.
      Он с грохотом уронил меч, чтобы обнять Эшиалу. Другая его рука подняла тем временем щит, словно бы прикрывая их обоих от неведомой угрозы. Все глаза вновь обратились на север, к дварфу.
      "Бери жену и дитя, спасайся - ибо город таит в себе опасность. - Эхо его слов замогильным стоном пронеслось под куполом и вернулось даже громче, чтобы затопить всех. - Свод Правил нарушен, и Хаос правит миром!"
      С оглушительным ревом четыре трона чародеев взорвались. С четырех подножий к куполу разом взвились четыре цветных столба пламени, осветившие зал, отразившиеся, наверху от стекол и снега. Люди кричали, когда в них врезались летящие фрагменты резьбы, тогда как золото, камень и слоновая кость, подскакивая, застучали по мозаичному полу. Дварф растворился в воздухе, и Ротонда погрузилась в полную темноту, исполненную людского ужаса.
      В краю чужом:
      Здесь не услышишь голоса в ответ - В краю чужом, где память не плутает, О прошлых днях и камня не вздыхает, И где земли святой ни пяди нет.
      Теннисон. In Memoriam, CIV
      Глава 10
      КОЛОКОЛА
      1
      Уже сорок дней король Краснегара скакал с западным ветром, бьющим в спину. Лошадь за лошадью он загонял до изнеможения, делая по три, а иногда и по четыре почтовых поста в день, грохоча по прямой дороге в Хаб, - и все-таки скверная погода задерживала его в пути. Ему было тридцать пять, и беспечная выносливость юности уже покинула его. До смерти уставший от скачки, от гостиничных клопов и плохой пищи, от дождя и холода, с черной пустотой в душе, он не позволял себе мешкать. Позади оставались бесконечные зимние поля и мрачноватые городки, станция сменялась станцией... Лишь изредка его обгонял имперский курьер, но более никто.
      Рэп грезил о скромном, тихом Краснегаре, о семейном очаге, об Инос и детях. Он лишь строго напоминал себе, что делает все это ради них тоже.
      Еще никогда в своей жизни он не спешил так куда-то и при том не догадывался о причине страха. Денно и нощно его мыслями владели темные предчувствия о чем-то, колышущемся на востоке - постоянный призыв спешить, не медлить... Пока Рэп скакал через континент, источник его опасений медленно передвигался к северу, подтверждая, что корни его - в Двонише, однако Рэп по-прежнему не мог понять этих злых предвестий.
      Но еще более странной казалась ему полная тишина, заполонившая собой пространство. В юности, будучи волшебником и полубогом, он видел, что альтернативная плоскость существования живет, рассыпаясь всполохами и искрами магии, - или же слышал, как она поет, грохочет или стонет, ибо наблюдатель может воспользоваться любой метафорой, какая только придет ему в голову. Теперь этот мир погрузился во мрак и тишину.
      Очень редко ему удавалось заметить дрожь пространства - как правило, быструю и поверхностную. И только дважды он был достаточно близок к источнику дрожи, чтобы рискнуть использовать магическое Зрение. Первый "чародей" оказался немолодым уже развратником, соблазнявшим мальчишку в кабаке, а второй - дородным поваром, приправлявшим соус на кухне. Оба недотягивали до адептов, и их Силы. были столь слабы, что они вполне могли даже не подозревать, что их таланты имеют в себе крупицы волшебства.
      Куда только все под свались?
      Неужели Рэп остался единственным волшебником в мире? Или остальные прятались, как прятался и он сам?
      Волшебников можно понять. Волшебники и некоторые из магов чувствуют пространство, как это доступно и ему. Как и он, они заметили бы тишину, увидели бы страшные предзнаменования - и придержали бы собственные Силы, чтобы послушать остальных. Но адепты с двумя Словами, как и гении одного Слова не ощутили бы грядущей опасности, а посему не стали бы укрываться от нее под масками обычных смертных. Но они молчали... Зачем?
      Магические щиты оставались на своих местах, ибо Империя так долго была оплотом волшебства, как только можно себе представить, а такой щит распадался лишь через несколько столетий. Рэп легко мог заметить их своим Зрением. Некоторые даже пережили здания, которые охраняли когда-то, и теперь несли свою службу лишь над руинами - или даже над распаханными грядами. Дважды ему удалось забраться внутрь такого щита, чтобы воспользоваться магией: исцелить простуду, залатать прохудившуюся одежду или заново пополнить кошелек. Он все еще был способен делать золото - в небольших количествах, но это отнимало у него все Силы, какие он только мог собрать. Без магического прикрытия это означало бы мощное потрясение пространства вокруг. Да и золото получалось не слишком чистое.
      Неряшливые трактиры, больные коняги, солнце, дождь, ветер и холод... Зимой не следует пускаться в большое путешествие по просторам Пандемии. Морозным утром за три недели до зимних Празднеств Рэп въехал в пределы ширящихся пригородов Хаба, - и из болезненно-свинцового неба начал сыпаться снег.
      Поеживаясь от холода, он вернул на почтовую станцию лошадь и купил в конюшнях неподалеку старенькую кобылку серой масти. Зато у нее был спокойный нрав и ровное дыхание. Рэп назвал ее Тетушкой и, извиняясь, похлопывал ее по холке, затягивая подпругу.
      - Я знаю, старушка, сегодня скверный денек для путешествия, - сказал он, от всего сердца жалея, что не может использовать даже малую толику волшебства, чтобы настроить ее на боевой лад.
      Тетушка покорно прядала ушами.
      Куда теперь? Уже скоро ему придется выбирать между тремя возможными пунктами назначения, хотя скакать еще оставалось немало часов, ибо пригород еще не столица. Рэп вскочил в седло, содрогаясь.
      Когда-то Хаб был настоящим очагом волшебства, вулканом, беспрерывно потрясавшим пространство. Теперь же его окутала все та же тишина или почти та же. Рэп знал, что здесь работало великое множество волшебных приспособлений: магических дверей, сторожевых собак-фантомов, бездонных винных кувшинов и всякой прочей чепухи, собранной за века волшебниками, в основном делавшими подарки друзьям. Он слышал, что многие из них все еще тикают где-то в городе, но безрассудное использование Силы прекратилось даже здесь.
      Когда Тетушка выехала со двора, Рэп услыхал колокол, звонящий издалека. Парой минут позже к нему присоединился еще один... Рэп все равно не видел смысла пробираться во дворец сегодня. Императорский дворец так или иначе никогда не казался ему многообещающим выбором.
      Размеренные волны колокольного звона распространялись от центра, пока вся столица не загудела от скорби. Один за другим храмы вплетали свой голос в общую печальную песнь, быстро обернувшуюся пыткой. Импы звали Хаб городом Богов, подразумевая под этим "город храмов". Уже скоро он превратился в дом сумасшедших, пронизанный резким металлическим звоном, льющимся со всех сторон. Собаки подвывали перезвону, и Рэпу казалось, что даже сами камни начали подрагивать.
      Король Краснегара ехал по пригородам столицы, раздумывая об этих душераздирающих звуках, несущихся по замерзшим полям, из города в город, от храма к храму, - они не остановятся, пока не достигнут вод трех океанов. Империя скорбела по Эмшандару.
      Рэп был потрясен силой этой скорби. Как волшебник, он так же хорошо мог чувствовать печаль в застывшем холодном воздухе столицы, как видеть кружащиеся над ней снежные хлопья. Импы хранили почти мистическую верность своему императору, словно пчелы - своей королеве. Они будут оплакивать смерть любого императора, каким бы коротким или жестоким ни было его правление, - а сегодня все они понимали, что со старым Эмшандаром уходит целая эпоха. Даже импы Краснегара будут скорбеть по нему, когда летом в королевство прибудут новости.
      Понемногу город очистился. Первыми исчезли повозки и кареты, а пешеходы заспешили, чтобы затем пропасть вовсе. Вскоре снег уже падал на пустые улицы. Копыта Тетушки выбивали из растущего покрывала только глухие ноты, едва различимые за непрекращающимся колокольным звоном.
      Когда на Хаб опустилась темнота, окна оставались черны. Очевидно, скорбящий город не собирался жечь огни, даже у дверей - владельцам домов было предписано укрепить над каждой дверью по сильной лампе для освещения улиц. Рэп не знал, как разбойники и грабители воспримут такую уникальную возможность.
      Его выбор теперь был ясен. Сагорн может и подождать - если он, конечно, сейчас вообще в городе, вместе со своими учениками. Рэп направился к центру, где в кварталах аристократов и богатеев располагалась усадьба Эпоксагов.
      2
      Бери жену и дитя, спасайся - ибо город таит в себе опасность... Эшиале казалось, что эти слова снова и снова возвращаются к ней эхом, летают и летают под куполом Ротонды. Майа в беде!
      Временно ослепленная взрывами и сразу наступившей непроницаемой темнотой, она ухватилась за каменный выступ Опалового трона, чтобы не упасть с помоста. Эшиала даже открыла рот, чтобы сказать что-то Шанди, - но тот уже выкрикивал команды гвардейцам.
      Майа в опасности? Эта мысль била наотмашь. Она всего лишь ребенок; только что минул ее второй день рождения; но она все же имперский ребенок, вторая в линии... Нет! Минуту назад отец Майи сам стал императором, сделав свою дочь наследницей престола, первой в линии наследования!
      И сама Эшиала стала императрицей... Храните меня, Боги!
      - Идем, дорогая! - Шанди закрыл ее полой своего плаща и крепко обнял одной рукой, помогая преодолеть несколько ступеней к полу. И поспешил вместе с ней к дверям.
      - Что он... Кто был... - Эшиала пыталась собрать разорванные мысли воедино, ибо у нее появилось столько вопросов, что она даже не знала, какой задать первым. Пол усыпан щебнем и обломками, а она по-прежнему едва что-либо видела в полутьме. Плащ Шанди и его крепкое объятие ничуть не помогали. - Что этот дварф хотел сказать... - бормотала она.
      - Осторожней, любимая! - сказал Шанди. - Подожди, я понесу тебя...
      Эшиала хотела уже сказать, что, если он перестанет ее тискать и, быть может, просто возьмет за руку, все окажется гораздо проще, - но он попытался поднять ее, как раз споткнувшись о какой-то булыжник. И чуть не упал, потянув Эшиалу с собой. Этим она воспользовалась, чтобы высвободиться из его объятий, и теперь уже видела, куда они идут. Сжав его руку, она заставила мужа следовать за собой - так было куда удобнее.
      - Почему дварф сказал, будто Майе грозит опасность?
      - Не знаю. Боги, ты только посмотри! - Там, где всего две минуты назад еще возвышался Красный трон, теперь оставались лишь несколько бесформенных обломков камня. Остальные, обратившись в мелкие кусочки, оказались рассеяны по полу Ротонды. Само основание трона треснуло в нескольких местах. - Ты представляешь себе, сколько лет было этой штуковине?
      Неужели он и впрямь думал, что судьба куска камня хоть сколько-нибудь заинтересует ее, когда Майа в беде?
      Поскальзываясь на щебне, они почти вбежали в мрачный туннель за остатками трона, и Эшиала только радовалась, что сегодня на ней удобная обувь, иначе Шанди и вправду пришлось бы волочь ее на себе.
      - Это был чародей? - напряженно спросила она.
      - Да, то был... Ну, я думаю, это был он! Никто другой не позволил бы себе, правда? А, легат!
      - Сир! - Огромный мужчина в блестящих доспехах приблизился к Шанди с другой стороны, и теперь они бежали втроем.
      Шанди вновь начал отдавать приказы:
      - Я и ее величество направляемся в свои апартаменты. Пошлите людей в Дубовый дворец...
      - Нет! - крикнула Эшиала. - Мы отправимся в Дубовый дворец сами. Или я-то уж точно!
      - Любимая...
      - Я хочу увидеть свое дитя!
      - Что ж, прекрасно! - сказал Шанди, слегка удивленный этим взрывом неповиновения. - Мы едем в Дубовый дворец, чтобы самим забрать ребенка. Мой сигнифер получил все распоряжения, но ему потребуется твоя помощь... И, конечно, я захочу увидеть тебя сразу, как только ты наведешь порядок в этом сумасшедшем доме...
      Снаружи еще светило солнце и падал снег. Повсюду были вооруженные люди, и карета уже стояла у выхода. Шанди помог жене первой подняться в карету, что, как полагала Эшиала, было нарушением всех правил, но вместе с тем и приятным жестом внимания. Сам он тут же вскочил следом, и карета тронулась, не успела захлопнуться ее дверца.
      Усевшись рядом, он обежал взглядом ее фигуру, словно в поисках царапин.
      - С тобой все в порядке, дорогая моя?
      - Конечно, со мной все в порядке! Я всего лишь хочу к своей крошке и хочу знать, какая опасность грозит нам!
      Эшиала еще ни разу не говорила с ним в таком тоне.
      - Ты прекрасно держишься! - похвалил он ее. Держусь? Какой бы ни была опасность, они оба бежали от нее, - и это не требовало большого мужества. Эшиале вовсе не казалось, что она "прекрасно держится". Ее беспокоила судьба Майи и... она чувствовала облегчение от того, что ужасная церемония уже кончилась, так, по сути дела, и не начавшись. Она больше не была на всеобщем обозрении. Время "держаться" для нее прошло, но Шанди едва ли понял бы это.
      Стук копыт и шорох колес странно заглушались выпавшим снегом. Даже монотонное звяканье сбруи казалось приглушенным, и сами блистательные гусары едва ли не беззвучно скакали рядом с каретой.
      - Я хочу знать, откуда нам грозит опасность! - повторила Эшиала.
      - Я тоже желал бы это знать... - Сумрачный взгляд Шанди был направлен за окно, не на жену.
      - Смотрители... Почему всего двое? Шанди затряс головой, словно бы прося ее замолчать, дать ему все обдумать.
      - Не имею представления! Они постоянно не в ладах друг с другом, но...
      - Но?..
      - Но они появились бы в Ротонде, презрев обычные обиды. - Шанди умолк. Эшиала разглядывала его лицо с растущим раздражением. Почему он никогда не делится своими тревогами? Почему обращается
      С ней точно с глупой куклой, удерживая подальше от государственных дел? Она и вправду мало беспокоилась о политике, но муж с женой должны иметь между собой что-то общее, не считая постели. Она с радостью выслушала бы его, если только он решился бы открыть рот!
      Карета неслась, подпрыгивая, вниз с холма Ротонды, по уже обезлюдевшим дворцовым аллеям.
      Эмшандар V, Император Пандемии. Императрица Эшиала!
      Внезапно он повернулся к ней, блестя черными глазами:
      - О, возлюбленная! Я обещал тебе богатства, власть и почитание... И теперь, кажется, принес тебе лишь изгнание и опасность.
      Если б он только знал, сколь мало значили для нее богатства, власть и почитание! Мгновенно пришло понимание: какие бы опасности ни подразумевал смотритель, они значили окончание тоски формальности, по крайней мере временное. Не будет пышных похорон, коронации, церемоний, балов... Тайная, тихая жизнь в изгнании? Потрясающе привлекательная мысль!
      И может быть, они останутся лишь втроем? Возможно ли, что Боги даровали ей такое счастье - скромное существование где-нибудь в тихом углу, с мужем и ребенком? Вдвоем: ни государственных забот, что занимали бы его, ни придворного церемониала, так отягчавшего ее жизнь? Возможно ли, чтобы она научилась любить этого человека, как подобает преданной жене?
      - Ты улыбаешься! - изумленно сказал Шанди.
      - Правда? Извини меня!
      - Не извиняйся... Но чему ты улыбалась?
      - Я готова потерять власть, богатство и все, что ты назвал... пока Майа в безопасности и ты рядом со мной. - Не так далеко от истины. Ближе, чем обычно, в любом случае.
      - Ты удивительная женщина! - признался он.
      Чувство вины, стыда... Какая жена станет радоваться мысли о том, что муж может потерять свой трон? На Эшиалу набросились угрызения совести: как может она чувствовать облегчение, когда Империя грозит рассыпаться карточным домиком? Боги удовлетворили ее сокровенные молитвы, которые Эшиала не решалась даже произнести вслух, но она по-прежнему не могла чувствовать себя счастливой.
      Шанди хмурился своим мыслям.
      - Я не должен покидать двор! Недолго же пробуду я императором, коли улизну сейчас из Хаба... Без иных причин, чем выкрики какого-то дварфа... Ты с Майей - другое дело. Вы должны притаиться и переждать беду где-нибудь в мирном уголке. Кого из фрейлин ты возьмешь с собой?
      Эшиала отвернулась. Фрейлины? Она не хотела видеть никого из них, но достаточно хорошо представляла себе ход мыслей Шанди, - ход мыслей любого придворного! - чтобы думать, будто он позволит ей путешествовать без сопровождения других женщин. Эшия, быть может? Эшия едва ли обрадуется перспективе оставаться в тени, обладая долгожданным титулом княгини.
      И конечно же, будут еще охранники-мужчины. Их выберет сам Шанди...
      Эшиале подумалось, что одним из них наверняка станет сигнифер Ило. Сердце подпрыгнуло вдруг и забилось, кажется, в самом горле.
      3
      Еще стоял в ушах грохот падающих осколков, по Ротонде еще кружило эхо взрыва, а новый император уже начал отдавать приказания: "Ило, собери всех в покоях Абнилы, я присоединюсь к вам там. Трибун, мы выходим через западную дверь. Герольд, не забудьте проследить, чтобы тексты всех объявлений были составлены как должно. И прихвати это, Ило". Он перебросил щит Эмина своему сигниферу, а сам заспешил вниз по ступеням, тесно прижав к себе Эшиалу. Вокруг них сомкнулись ряды гвардейцев, и все вместе они растворились в клубах пыли и в вечерней полутьме.
      Легко тебе говорить, подумалось Ило, кто будет слушать сигнифера в такой сумятице? В Ротонде стоял практически полный мрак. Сам Ило мало что мог разглядеть в нем благодаря зеленому туману, все еще стоявшему у него в глазах; так получилось, что в момент взрыва он как раз смотрел на Красный трон. Уши еще болели от удара, и вдобавок что-то с такой силой садануло его по шее, что он до сих пор не мог толком опомниться, хотя кровь вроде бы не текла. Герольды и сановники (и даже некоторые из преторианцев) метались по Ротонде кругами завывая, налетая друг на дружку и спотыкаясь об осколки четырех престолов.
      Кого, интересно знать, Шанди подразумевал под "всеми"?
      Ило поднялся к Опаловому трону и подобрал меч Эмина там, где его бросил Шанди. Так что теперь он сжимал в своих руках две самые драгоценные реликвии Империи, хотя они, наверное, были уже совершенно бесполезны, если чародей, конечно, говорил правду.
      Все могло быть и хуже. Знаменитая способность Шанди передвигаться с быстротой молнии, по всей видимости, поможет ему выбраться из Ротонды раньше, чем кому-то тоже придет в голову мысль убраться отсюда. Хардграа наверняка держал наготове карету.
      Грохот, однако, уже стихал, будто кто-то потребовал установить тишину любой ценой, и преторианцы применили силу. Раненых не могло оказаться слишком много, иначе воплей было бы куда больше.
      Зеленое облако в глазах Ило наконец померкло. Совсем рядом он различил сгорбленную фигуру проконсула Ионфо - тот обнимал Эигейз, все еще не отошедшую от трона. Ионфо почти наверняка входит в состав "всех".
      Ило подскочил к ним:
      - Тетя, с вами все в порядке?
      - Я только немного удивлена, Ило, - едва слышно пролепетала она в ответ. Я, знаешь ли, ждала соблюдения всех формальностей...
      Ионфо фыркнул:
      - Ей просто нужна чашечка горячего чая, и все. Полагаю, теперь мы можем отправиться домой?
      - Кажется, он хотел видеть вас, господин. Меня попросили устроить небольшое собрание в э... Тронном зале - как можно быстрее. - Ило не собирался выдавать точное местонахождение Шанди в такую минуту - особенно после предупреждений дварфа. Насколько он сам мог догадываться, Шанди уже мчался прочь из города, а собрание в покоях Абнилы само по себе было лишь хитрой уловкой, чтобы сбить всех с толку. - Единственная проблема в том... Ого!
      В Ротонде стало чуть светлее, когда из восточного входа появилась процессия факельщиков. Тогда глазам собравшихся предстали истинные размеры разрушений, и они были способны шокировать любого, кому дороги предметы старины. Входы в Ротонду, несколько минут назад замаскированные престолами смотрителей, больше не были потайными. Четыре расколотые платформы-возвышения лежали наподобие островов в море мелких обломков камня. Ило заметил, как сверкают некоторые из них в свете факелов, и задался вопросом, сколько же подлинного металла содержал Золотой трон. Да и остальные престолы были богато украшены драгоценными камнями... Кто-нибудь очень скоро позаботится о них.
      Строй факельщиков разделился: некоторые остались у выхода, остальные же направились к другим коридорам. Одна из групп приближалась прямо к Ило. Он с неприязнью узнал в ее предводителе легата Угоато из преторианской Гвардии.
      Как доверенное лицо самого императора, Ило мог более не опасаться ни единого человека во всем мире, но легат Угоато был единственным исключением. На протяжении всей истории преторианские легаты служили как бы джокерами имперской политики, ибо именно они контролировали дворец. Некоторые из них свергали императоров, и двое даже основали собственные династии. Когда умирает император, первым долгом его преемника было заручиться поддержкой преторианского легата; он делал это, еще не успев поговорить с сенатом, с маршалом имперской армии или даже с чародеями.
      Угоато доводился племянником маршалу Итхи и почти наверняка был предан Шанди, или, точнее сказать, подумал Ило, почти наверняка был ему предан до того, как Чародей Расписке разорвал Свод Правил и предсказал революцию. Теперь Ило ничему бы уже не стал удивляться.
      Окруженный гвардейцами с факелами, легат вытянулся перед ним и отсалютовал, при полном отсутствии какого-либо выражения на плоском лице. Ило ответил ему тем же, использовав имперские реликвии - их некуда было девать. Если Угоато заметил в этом долю юмора, то его невозмутимости можно было позавидовать.
      - Сигнифер! Его величество сказал, что тебе требуется помощь.
      О, равновесие Добра и Зла! Ило уже командует преторианской Гвардией? Что дальше?
      - Мне просто необходимо собрать нескольких людей и переправить их как можно быстрее в Тронный зал дворца для совета, легат. Здесь стоит проконсул Ионфо. Господин Акопуло, лорд Ампили... Центурион Хардграа. Маршал Итхи...
      - Ему нездоровится, - бесстрастно молвил племянник маршала.
      Ничего странного: старик скверно чувствовал себя уже несколько месяцев.
      - И, думается мне, ты сам тоже должен присоединиться, легат. Этого будет достаточно.
      - Ты забыл кое-кого, Ило, - твердо произнес женский голос.
      Ошеломленный Ило повернулся и спросил:
      - Кого же?
      - Меня. - Леди Эигейз улыбнулась ему своей добродушной материнской улыбкой. - И мне нужно будет поговорить с тобой по дороге.
      Ило еще не слыхал, чтобы Эигейз проявляла хоть малейший интерес к политике. Он не мог представить себе, что ею движет простое любопытство - оно не было в характере этой достойной женщины, - но Ило знал ее с собственного малолетства, и ему хорошо были знакомы металлические нотки в ее голосе.
      - И леди Эигейз, разумеется, - подтвердил он. - Еще одно, господин. Некоторые камушки, что валяются кругом, имеют определенную ценность. Нельзя ли как-то предотвратить охоту за сувенирами?
      Безрассудная дерзость. Угоато смерил Ило взглядом, который вскипятил бы горшок, полный воды, но ответил:
      - Посмотрим, что мне удастся сделать, сигнифер.
      Как ни странно, за стенами Ротонды все еще было довольно светло. Пушистые хлопья снега продолжали падать, и люди сновали кругом по щиколотку в слякоти. Ило поежился, когда она просочилась в его сандалии.
      Окруженный охраной, он ждал с Ионфо и Эигейз прибытия их экипажа. Воздух дрожал от звона колоколов, объявлявших народу о смерти императора, но драматическое появление в Ротонде смотрителя пока что оставалось государственным секретом. Угоато запечатал двери Ротонды, никому не позволив ее покинуть. Среди оставшихся взаперти были и оба носителя древних регалий, один из которых попытался вырвать меч Эмина из рук Ило, когда тот проходил мимо. Его быстро утихомирили двое громадных преторианцев.
      - Что вы хотели обсудить со мной, миледи? - осторожно спросил Ило.
      По щеке Эигейз расплывался багровый синяк. Ее пухленькое личико казалось бледнее обычного. Она с тревогой глянула на мужа, и тот нахмурился, предупреждая о болтающихся вокруг лишних свидетелях. Ило подумал, была ли его сутулость воздействием возраста, или же он специально развил ее, чтобы оказаться одного роста с супругой.
      - Ты вроде как интересовался неким произведением живописи, Ило.
      - Да, тетя.
      - Морской пейзаж? Он напомнил мне о картине, которую я видела в зале Орхидей много лет тому назад. Быть может, мы говорим об одном и том же полотне.
      - Вы знаете, где это? - едва ли не вскрикнул Ило,
      Приходя в восторг.
      - Если это именно та картина. Мне показала ее моя отдаленная родственница.
      - Ее словам можно верить?
      - Разумеется.
      Ило удовлетворенно кивнул. Необъяснимое видение в бассейне-прорицателе теперь отчего-то казалось крайне важным.
      Эшиала стала императрицей - стала ли? Если Свод рухнул, то вся Империя теперь не прочнее яйца перепелки. Шанди действовал так, будто принял слова чародея всерьез. Никто не имел большего опыта в общении со смотрителями, чем он.
      Затем, щедро разбрызгивая жидкую грязь, к ним подъехала карета. Пока проконсул с женой залезали внутрь, Ило вдруг ухватила за локоть чья-то дрожащая рука. Он обернулся и увидел прямо перед собой круглое лицо лорда Ампили, который, казалось, был насмерть перепуган.
      - Сигнифер! - промычал он с мукой в глазах. - Что происходит? Эти гвардейцы... - Очевидно, он вообразил, будто его арестовали.
      - Император хочет, чтобы ты присутствовал на стратегическом совещании, господин.
      Начальник протокольной службы испустил громкий вздох облегчения, расслабившись, но, похоже, не до конца:
      - Это хорошо! Прекрасно. Ило, мне надо кое-что рассказать ему, и чем быстрее, тем лучше. Что-то крайне важное!
      - Такая возможность у тебя будет, как только...
      - Бассейн, ты помнишь? Я солгал, когда...
      - Ты можешь рассказать ему лично... Толстяк, наверное, не понял предостережения. Он поднял голос, перекрыв им звон колоколов:
      - Я видел дварфа! Не смотрителя, другого, но этот дварф...
      - Господин...
      - Он сидел на Опаловом троне! - в отчаянии провыл Ампили.
      4
      Поездка оказалась короткой. Уже через несколько минут Ило и Ампили вместе вошли во дворец, где их встретили жутковатая пустота и гулкая тишина траура. В темных коридорах лишь частично были зажжены обычные свечи и лампы. Статуи и картины уже оказались затянуты черным крепом... Тронный зал был почти пуст, погружен в молчание и тьму. Слуги в черных костюмах только начали зажигать здесь канделябры.
      Ило сам не заметил, как снизил голос до шепота, испытывая странное желание идти на цыпочках. Он сразу заметил массивную фигуру центуриона Хардграа и маленького наставника Акопуло рядом с ним; в который раз ему на ум пришла картина птичьего гнезда на суку развесистого дуба. Проконсул Ионфо и леди Эигейз начали обходить зал, заглядывая под черные полотнища, наброшенные на картины.
      Они оба поспешили к Ило, когда он уверенно направился к западной стене. Нужное полотно он нашел со второй же попытки.
      - Да, это та самая, - заявила Эигейз. Она послала Ило взгляд, исполненный сомнения. - Что тебя заинтересовало в этом пейзаже? - Не имею права распространяться на сей счет, сударыня.... Сможете ли вы сказать, где находится замок? Она прикусила пухлую губку и покачала головой. - Я предпочла бы не говорить. Если... Если только его величество не попросит меня об этом.
      Странно! Почему этот удивительный городишко на скале так беспокоит ее?
      Император, должно быть, ждет наверху, в имперской спальне, или он уже за лиги отсюда, бежит прочь из города, как советовал чародей.
      Ило все еще держал щит и меч Эмина, что было отличным предлогом.
      - Я должен положить все это на место, - объявил он, направляясь к потайной лестнице, ведущей в личные покои императора.
      Дворцовые слуги в траурных одеждах выстроились в длинную очередь в коридоре - некоторые из них тихо плакали, ожидая позволения воздать умершему последние почести. Их приглушенные всхлипы и постоянный колокольный звон здорово действовали Ило на нервы. Он прошагал к началу очереди, чтобы найти двери закрытыми и охраняемыми.
      Офицером на часах оказался центурион Хайфи. Он оскалил зубы, чуть побледнев, увидев Ило. Очень может быть, что в ближайшем будущем Ило примутся разыскивать его секунданты, хотя теперь поединок может и подождать, пока императорский двор не снимет траур. Ило еще не успел придумать, что будет делать, если это все-таки случится. Наверное, позаботится о переводе центуриона куда-нибудь в окрестности Пондага или Гувуша.
      - Их величества находятся внутри, - предостерегающим тоном процедил Хитхи.
      - Прекрасно. Мне необходимо повидать их, - спокойно ответствовал Ило.
      Центурион заскрежетал зубами, не сводя глаз с реликвий в руках сигнифера. Затем он сделал шаг в сторону, чтобы позволить Ило самому открыть дверь.
      Сигнифер видел спальню Абнилы только однажды, где-то месяцев пять тому назад, когда он руководил установкой там столов и конторок.