Ампили, начальник протокольной службы, был вдвое крупнее Акопуло. Сейчас он трясся на своей лошадке где-то в конце колонны, и вздувающийся волнами серый плащ овевал его рыхлые телеса. У этого толстяка источников информации больше, чем у всей имперской бюрократии Хаба. Неопытный Ило воображает, будто находится в курсе всего, что происходит в Империи, потому что через его руки проходит вся официальная корреспонденция; но это только события, Пропущенные сквозь "официальную" мясорубку. Из разговоров с Ампили Шанди узнает множество важных вещей, о которых так называемые официальные лица даже заикнуться не смеют; Акопуло же раскрывает ему подлинный смысл происходящего, вкупе с хитроумными рассуждениями о возможных последствиях. Тучный Ампили сочтет путешествие нелегким, но он куда более вынослив, чем можно подумать.
      - А я? - внезапно забеспокоился Хардграа.
      - Ну конечно.
      Шанди не пренебрег бы компанией начальника своей охраны и личного телохранителя, 'да и двух молодцов с мечами захватить с собой тоже не помешает. Правда, кроме сурового вида от них ничего и не потребуется, - но путешествовать вовсе без сопровождения в подобной ситуации может только слабоумный. Да и зачем было походя обижать Хардграа, живое олицетворение преданности, старого товарища, бывшего некогда гладиатором? Как говорили в войсках, на завтрак он грыз гранитные глыбы, а на обед - бронзу.
      - И еще Ило.
      - Этого?.. - опешил Хардграа, явно подразумевая "зачем?".
      - Считай его моим талисманом, - с улыбкой предложил Шанди.
      Ило же, без сомнения, наслаждался поездкой - ив первую очередь самим собой, гарцующим впереди всех. Штандарт плыл высоко, а края белой волчьей шкуры так и трепетали на ветерке. Юный ловелас упивался собственным бравым видом и героической славой, повергавшими к его стопам женщин. Наверное, он даже не представлял, насколько "легенда о подвигах Ило" укрепляла боевой дух легионов - и тем самым помогала Шанди. А если и представлял, то не особенно заботился. Вообще Ило мало что заботило - кроме самого Ило, естественно... Ило был предан наследнику, потому что счел преданность выгодной, - но у Шанди уже имелись кое-какие мысли насчет того, как можно будет использовать Ило в Хабе.
      Хардграа, Акопуло, Ампили, Ило. Да, всего несколько человек. На следующей же почтовой станции Шанди остановит пересылку почты и оставит там Ократи с ребятами, дабы быть уверенным, что вся корреспонденция сохраняется на месте. Тогда он захватит с собой этих нескольких - и да заберет себе Зло все болячки от жестких седел!
      Те же несколько преданных человек станут сердцевиной двора следующего императора, внутренним кругом власти. Империя умирает; ей необходима хорошая встряска, которую она не знала с того самого утра, когда его прапрабабушка Абнила попыталась упразднить сенат. Шанди готов был устроить нечто подобное, заручившись поддержкой друзей. И начнет он, восстановив справедливость в отношении Ило; тогда ни у кого не возникнет сомнений, какие принципы отстаивает новый император.
      Всего несколько человек.
      Горстка избранных.
      2
      Дубовый дворец, официальная резиденция престолонаследника, располагался у северной стены, замыкавшей весь дворцовый ансамбль, прямо над крутым откосом. С балконов открывался внушительный пейзаж столицы, с призрачными башнями Белого дворца в отдалении и серебряным блеском вод Цинмера у самого горизонта. Глядя отсюда на раскинувшуюся перед дворцом половину Хаба, Эшиала насчитала двадцать два купола и, наверное, пропустила один-другой десяток. Город стоял внизу, словно мраморный лес; роскошное зрелище, если интересуешься великими постройками древности.
      Сейчас, однако, Эшиале было не до городских пейзажей. Вместе с сестрой она опиралась на точеные перила, по обыкновению вяло справляясь с натиском ее надоедливого, нытья.
      Представление Эшии о наряде, подходящем для спокойного летнего вечера, включало в себя невероятное количество тафты, кружев и китового уса. Платье было результатом многомесячного труда самых опытных швей, они унизали его жемчугом и украсили замысловатой вышивкой. Естественно, благородная дама могла надеть такое платье только раз в жизни, и потом была вынуждена выбрасывать его за ненужностью. Волосы Эшии венчали морские раковины, шелковые банты и опять жемчуга...
      Летний вечер не принес прохлады; на Эшиале была только тонкая ситцевая сорочка - и практически ничего больше, хотя об этом знала только она сама.
      - Ты ведь понимаешь, - заявила Эшия самым ядовитым своим тоном, - что, когда станешь императрицей, всем придется одеваться тебе под стать?
      Эшиала обдумала вопрос и сочла его бессмыслицей.
      - Нет, ни о чем таком я и думать не хочу.
      - Но ведь ты же должна!.. Это очевидно.
      - Ну и пусть одеваются, как хотят. Между прочим, то, что ношу я, гораздо удобнее всех твоих кружев.
      Сестра глубоко вздохнула, пряча возмущение, так что даже скрипнул китовый ус в ее корсете.
      - При чем, при чем здесь удобство?.. Если все кругом начнут одеваться как дочери лавочника, что тогда будет с благородными дамами и их швеями? Что станет с цирюльниками и ювелирами? Ты же превратишь в нищих половину работников Хаба!
      На это у Эшиалы ответа не нашлось. Откровенно говоря, сама она считала, что Эшия выглядела бы куда лучше в чем-нибудь простеньком, вместо того чтобы краситься и выряжаться, как безвкусная статуэтка. Сестра никогда не отличалась особой стройностью, но ей все равно не обязательно было прятать фигуру в такое количество кружев! В верхней части сооружения она все равно выплывала наружу... Впрочем, так и было задумано, наверное.
      Скоро Майа проснется, - а после сна ее всегда приносили к матери; чудесный предлог спасения от ее надоедливой тетушки!
      - Знаешь, что они о тебе думают? - ехидно вопросила Эшия, махнув рукой в сторону балконной двери. - Это твое стадо гусынь?.. - Она, разумеется, имела в виду фрейлин Эшиалы. В данный момент эти благовоспитанные девы ожидали возвращения принцессы и княгини к чайному столику и, вне сомнения, перемывали обеим косточки.
      - Я отлично знаю, что они обо мне думают, - терпеливо подтвердила Эшиала. - Они считают меня дочерью лавочника. - То же самое, конечно, они думают и о ее сестре.
      - Ха! Да они поражаются, почему ты продолжаешь вести себя словно дочь лавочника.
      Фрейлины, пожалуй, были худшей из забот Эшиалы в отсутствие мужа. Конечно же, принцессу и будущую императрицу обязательно должны окружать фрейлины хочет она того или нет. Обычно быть служанкой такой особы считалось великой честью, и в обязанности этой самой "особы" негласно вменялась неукоснительная слежка за тем, чтобы избранные девушки являли собой образец придворного поведения. Если же дуэнья была чуть старше самих девиц и вдобавок куда хуже них разбиралась в этикете, то отношения между ними быстро отклонялись от предписанных. Фрейлины косились на Эшиалу неодобрительно, ибо так делали их почтенные матушки, и с азартом шушукались за ее спиной.
      Она же, со своей стороны, с отчаянием понимала, что не справляется с ролью; фрейлины совсем отбились от рук и на глазах теряли добродетельность. Они все чаще становились легкой добычей хищнических притязаний мужской половины двора, благородных господ, прислуживавших другим, - и Эшиала была бессильна положить этому конец. Две девушки уже успели с позором покинуть ее свиту, и будущей императрице оставалось только недоумевать, почему всего две.
      - Они совсем распустились с тех пор, как я жила здесь, - удовлетворенно хмыкнула Эшия.
      - Ты чудесно помогала мне. - В те ужасные первые месяцы своего пребывания в Хабе Эшиала была рада компании сестры, однако жизнь потекла гораздо свободнее, когда Эшия вышла за престарелого сенатора.
      - Знаешь, как они зовут тебя меж собой? Ледяная Императрица.
      Эшиале было глубоко все равно, как бы фрейлины ни звали ее за глаза, - но она промолчала. Майа уже наверняка проснулась, не так ли?
      - Скажи-ка, - Эшия в облаке тафты обернулась к сестре, - это очень больно?
      - Дорогая! Ты ведь не... Как замечательно!
      - Нет, я не!.. - призналась Эшия, слегка конфузясь, что бывало крайне редко. - Но мне, намекнули, что ребенок был бы весьма выгодным козырем на суде.
      - На суде? - остолбенев, повторила Эшиала. Сестра усмехнулась - кошачья улыбка, демонстрирующая остренькие зубки.
      - Видишь ли, когда старый козел отдаст концы, наследуемые земли перейдут к его сыну. Само собой, закипит битва насчет того, что входит и что не входит в эту собственность! Если мне удастся произвести на свет еще одного наследника, суд отнесется к моим доводам с куда большим вниманием. Я вправе ожидать, что на него также надавят и сверху, не так ли, дорогуша? Но все равно, с ребенком как-то надежнее...
      Эшиала ужаснулась:
      - Вмешиваться в судебное разбирательство?
      - О, не будь такой скучной провинциалкой! Уверена, Шанди поймет меня, даже если ты и не разбираешься в делопроизводстве. Но, чтобы уж наверняка, мне, возможно, придется принести необходимую жертву и родить старикашке сына.
      Эшиала почувствовала, как лицо ее заливается краской:
      - А это... мм, возможно?
      Сестра разразилась хохотом, моментально позабыв придворные манеры, приобретенные с таким трудом:
      - Ну, в этом смысле... что же, я бы употребила слово "маловероятно". Но есть ведь и другие способы устроить подобное дельце... Я уверена, он не станет за мной шпионить.
      - Как ты можешь!..
      - О святая простота! Впрочем, не обращай внимания... Если уж ты осталась живой и невредимой, тогда и я потерплю. Отвратительное, впрочем, занятие. Столько проблем! Уж лучше поберечься, чем рожать, скажу я тебе.
      - Но, Эшия! Ты не посмеешь! Княгиня закатила глаза.
      - Я не только "посмею", я уже... Но пока безрезультатно. Ты ведь не думаешь, надеюсь, что мне улыбается родить ребенка уродливого, как этот старый ублюдок? Его внуки похожи на бабуинов.
      Странно, что Эшия, с таким восторгом относившаяся к постельным утехам, потерпела неудачу там, где Эшиала преуспела так быстро.
      - Но подумай о скандале!
      Вздохнув, Эшия потрепала сестру за шею:
      - Никакого скандала, дорогуша. Чтобы возник скандал, нужны очевидные для всех доказательства измены... Представь, возвращается твой Шанди и обнаруживает, что на подходе новый наследник. Ты сама была осторожна, я полагаю?
      - Конечно, осторожна!
      - Ш-шш! Нас услышат! Эшия искоса изучала сестру.
      - Послушай, Эшиала... Ты ведь ждешь его, правда?
      - Конечно, жду.
      - Да спасут меня Боги! Не пытайся лгать мне, дорогуша. Ах ты, бедняжка...
      - Что ты хочешь сказать?
      - Да знаешь ты, что я хочу сказать, - снова вздохнула Эшия. - Я даже не представляю... Я же показывала тебе однажды. Лучше, чем тогда, я уже не сумею, наверное... Помогло тебе это?
      - Это... Кажется, Майа проснулась. - Эшиале даже вспоминать не хотелось о той кошмарной ночи, когда она провела два омерзительных часа за портьерой, наблюдая за сестрой, резвящейся в постели с дюжим молодым гусаром. Заставить себя повторить что-то из виденных гротескных комбинаций она не смогла - и, конечно, никогда не сможет. Шанди был бы просто шокирован, если бы она рискнула... Это уж точно. И это было только через пару недель после свадьбы; забавно, что тогда она уже носила ребенка.
      Эшия не поддалась на уловку.
      - Что слышно о его приезде?
      Эшиала еле сдержалась, чтобы не вздрогнуть:
      - Ни словечка. Шанди обгонит новости, я думаю. Сестра смерила ее внимательным, сочувственным взглядом:
      - Сдается мне, это ему нужны уроки, так? Ладно, не отвечай. Будем уповать на то, что он поднабрался опыта у благородных дам в этом Квобле или где там еще... А теперь давай вернемся на скотный двор и подадим нашим гусыням пример благородного поведения, верно ведь?
      3
      В такую погоду только тролли чувствуют себя вольготно. На работу в поле сегодня не вышел никто; на западе весь день собирались тучи, но это мрачноватое зрелище не остановило семерых всадников, несшихся по тракту к столице. Перед самым закатом они остановили коней, чтобы оглядеться, и заметили впереди почтовую станцию, где собирались задержаться для краткой передышки. Как раз в этот миг разверзлись небеса - и хлынул ливень. К тому времени, как измотанные дорогой путники постучали в двери станционной таверны, они наполовину замерзли и в придачу вымокли насквозь. Шанди не мог припомнить ничего подобного с ночи, предшествовавшей появлению драконов в Илрэйне.
      Закон предписывал каждой станции иметь по меньшей мере двенадцать кроватей для путешественников. Там, впрочем, ни слова не говорилось о том, сколько человек следовало положить на каждую из них.
      Когда двери все-таки отворились, ударившие изнутри шум и запах едва не сбили путников с ног. Таверна была забита промокшими, усталыми людьми; они сидели, стояли, жевали свой ужин, пили и спорили вполголоса - и все это почти в полной темноте. Со стропил свисали отчаянно, чадившие лампы, но все, на что они были способны, это выдавать собственное присутствие, чтобы какой-нибудь солдат ненароком не задел их шлемом. Если бы не дождь и не ощущение заброшенности этого места, затерянного в чистом поле, ночь могла бы оказаться любой из шестнадцати предыдущих. Еще два таких ночлега - и они в Хабе.
      Хардграа вошел первым; его угрожающий вид заставлял расступаться, образуя пространство, достаточное, чтобы за ним смогли последовать остальные. Дойдя до стола в углу, где горела лампа, он опустил тяжелую ладонь на плечо сидевшего там бродяги и пробормотал несколько общих фраз насчет патриотизма и поддержки наших доблестных солдат. Стол мгновенно освободился.
      Шанди осторожно опустился на грубо сколоченный стул, поражаясь в душе, почему ему так хочется сесть, если он провел в седле целый день. В голове все еще стучали копыта, но он не стал снимать шлема - его все равно некуда было положить. Поставив локти на стол, принц смотрел, как по рукам стекают дождевые струи; военную форму придумывали для того, чтобы она отражала сталь, а не капризы погоды.
      Облегченно вздыхая, Акопуло уселся рядом - его седина, казалось, светится в полумраке. Гражданская одежда советника, должно быть, давала лучшую защиту от дождя. Какое-то время они сидели здесь вдвоем:
      Хардграа, по своему обыкновению, отправился изучать обстановку, а Ило, наверное, договаривался сейчас о комнате. Ампили же наверняка успел завести непринужденную беседу с кем-либо из постояльцев - он впитывал сведения так, как пчела высасывает нектар из цветка.
      - Боюсь, что мы, старики, только обуза для тебя, - вздохнул Акопуло. Ему нравилось подчеркивать свою невзрачную внешность, но, вопреки седой шевелюре и воробьиному сложению, он бывал крепок, словно кнут из сыромятной кожи, если только хотел. Теперь он, конечно, устал и просил лишь похвалы; Шанди уверил советника, что и сам выбивается из сил, и удивляется только, как замечательно держатся остальные, особенно Акопуло, - но ему следовало бы помнить, что именно Акопуло указывал дорогу в тот раз, когда легионы спешили к Обрыву... и так далее.
      Польщенный вниманием, политический советник зашептал своим самым вкрадчиво-елейным "жреческим" голосом, переходя прямо к делу:
      - Почему нам не доложили о ситуации с дварфами? Шанди собрал воедино мысли, изрядно растрепанные скачкой. Временами коротышка Акопуло вел себя так, будто Шанди до сих пор был его розовощеким учеником, с легкостью решавшим логические задачки по политическому устройству Империи. Теперь Акопуло без помех целыми днями перемалывал обрывки ин формации жерновами своего мощного интеллекта, чтобы вечером предложить наследнику очередную задачу. К счастью, он редко хвастал своим профессионализмом при свидетелях.
      - А что, есть какая-то "ситуация с дварфами"?
      - Конечно есть. Цены на лен растут, а оливковое масло нынче не дороже воды.
      - Значит, границы Двониша вновь перекрыты?
      - Именно! - несколько разочарованно протянул хитроумный наставник. - Но почему же тогда тебе об этом не доложили, мм?
      Сделать умозаключение оказалось не так-то сложно. Когда отношения с Двонишем натянулись, дварфы прекратили снабжение легионов мечами. В ответ Империя заблокировала продажу стратегических продуктов, а из-за изобилия на рынке цены покатились вниз. За разгромом имперской армии в Пустоши Нефер последовали мирные полгода, но такое положение дел было слишком благополучным, чтобы затянуться надолго.
      Шанди не собирался обсуждать решения деда даже с Акопуло.
      - У меня тоже есть одна задачка, - заявил он. - Ампили собирает все больше слухов о бесчинствах троллей в Мосвипсе: банды разбойников выходят из джунглей и нападают на деревни, расправляются с защитниками и уводят с собой население.
      - Ха! То, что ты называешь "деревнями", на самом деле - трудовые лагеря; их "защитники" - попросту легионеры, а население - крепостные, которые радуются своему освобождению.
      - Они обыкновенные рабы, хотя я не должен признавать этого, - с раздражением вставил Шанди. - И я разберусь с крепостными, как только... Но почему все это происходит именно сейчас?
      Его политический советник задумчиво забарабанил пальцами по крышке стола.
      - Довольно-таки необычное поведение для троллей, я бы сказал. Как правило, они ведут мирный образ жизни.
      - Погоди, ты упускаешь главное... - Запрокинув голову, Шанди улыбнулся своему чумазому сигниферу: - Да, Ило?
      - Одна комната с четырьмя кроватями, господин.
      - Угадай, кому достанется свободная кровать? Да, в самый раз. - Шанди проводил взглядом белую волчью голову, быстро растворившуюся в толпе. Ему с надеждой улыбалась какая-то женщина, но принц покачал головой. Подумать только, еще две ночи - и он встретится с Эшиалой!
      Из толчеи высвободилось вместительное брюхо Ампили и не замедлило опуститься на свободный стул, вздымаясь волнами.
      - Ни слова жалобы! - предупредил Шанди. - У тебя больше жира, чем у всех нас, вместе взятых - тебе совсем не больно ездить верхом.
      - Если б вы знали, как болит сбитый жир! - Начальник протокольной службы мучительно скривил одутловатое лицо.
      "Это в последний раз", - думал Шанди. Едва ли когда-нибудь придется путешествовать по дорогам Империи так, как сейчас, - с несколькими друзьями и символическим эскортом. Став престолонаследником, ему придется таскать за собой всю преторианскую Гвардию - всякий раз, когда он вздумает зачем-либо покинуть Хаб. А в придачу еще легион-два - так, на всякий случай... Десять лет он порхает по Империи из края в край, подобно беззаботной пичуге, но очень скоро крепкие цепи прикуют его к жердочке. Каким бы утомленным, продрогшим и голодным он ни был, его все же кольнула мысль о том, что жизнь - такая, к какой он привык, - на исходе. И всего только через месяц ему стукнет двадцать восемь! Юность просачивается сквозь пальцы, виснет горелыми лохмотьями на десятках полей сражений и на сотнях дорог...
      Предаваться тоске наследник не любил. Тряхнув головой, он вновь повернулся к своему политическому советнику:
      - Ну, так как же насчет троллей?
      - Стержневым словом твоего вопроса, - смакуя слова, тянул Акопуло, - было "больше". Ты сказал: "еще больше слухов", но, как мне представляется, ты имел в виду "слухов о большем количестве" нападений. Я прав?
      - Наверное, я имел в виду и то, и другое.
      - Угу. Точность терминологии - необходимое условие ясности выражения мыслей, как говаривал милейший доктор Сагорн... Так ты, значит, спрашиваешь, почему это тролли обратились к оружию в настоящий период времени? - Пожилой наставник явно досадовал, не понимая, как это Шанди заметил нечто такое, что упустил из виду он сам. К тому же он, разумеется, устал после тяжелого дня и вдобавок был вдвое старше принца.
      - Я спрашиваю, отчего преступники еще не схвачены?
      - Да, это вызывает некоторое беспокойство... - Даже в глубокой тени было видно, что хрупкий с виду советник Шанди полностью отдался обдумыванию задачи.
      Ампили все слышал, но не слишком заинтересовался:
      - Оттого, что весь Мосвипс - это гнусные мокрые чащобы, вот отчего! Где мое пиво?..
      - Если я не ошибаюсь в Ило, то пиво будет скоро, - успокоил его Шанди. По следу сбежавших крепостных спускают собак. То бишь насильно удерживаемых крестьян. Армия травит их псами.
      - И это отлично сочетается с драконами, не так ли? - продолжил Акопуло. Если собаки способны отыскивать крепостных, тогда точно так же можно обнаруживать и нарушителей, логично? Однако мы знаем, что нападения продолжаются, и, таким образом, можем догадаться, что собаки не справляются с троллями. Имперская армия бессильна - и за этим кроется новая прореха в Своде Правил!
      Белая волчья голова вынырнула из толпы, раздвинувшейся, дабы пропустить Ило и пышнотелую официантку почти одного с ним роста. В кулаках она сжимала ручки четырех пенящихся кружек, каждую из которых с тем же успехом можно было бы назвать средних размеров бадьей. Мускулистые руки официантки не посрамили бы и тролля. Кружками она грохнула о стол, предварительно нагнувшись, чтобы не расплескать пиво. Ило хлопнул ее по крупу, словно кобылу.
      - Четыре порции тушеного мяса и еще четыре кружечки, Ута, любовь моя! сверкнул Ило улыбкой.
      Официантка глуповато оскалилась и бросилась в толпу, яростно двигая локтями.
      - Ах, непростое будет дельце! - с вожделением пробормотал сигнифер, присаживаясь рядом с остальными. - Необъезженная лошадка!
      - Как ты только можешь думать об этом? - простонал Ампили. Его щеки трепетали от возмущения. - После шестнадцати часов в седле?
      Ило облизнул пену с губ, размазывая по ним высохшую грязь. Глянув на Шанди, чтобы убедиться в неформальности беседы, он признался Ампили:
      - Да я весь день ни о чем другом и не думал, господин.
      - Что такое? Ты хоть иногда способен думать о чем-то другом?
      - Ну разве что сразу после.
      Акопуло, казалось, вновь погрузился в раздумье. Хардграа и два его подручных появились откуда-то и, почти не встретив сопротивления, заняли соседний стол. Вне всякого сомнения, Ило был самым свежим из всех.
      Какое-то время Шанди сидел молча, и его компаньоны также не спешили нарушать повисшую над столом тишину. Они достаточно хорошо знали друг друга, чтобы не заполнять каждую неловкую паузу разговором. Но затем... .
      - Ээ... Господин?
      - Да, Ило.
      - Я вот все думаю... Почему ты не выгонишь взашей весь этот сброд и попросту не возьмешь то, что тебе нужно?
      - Кажется, этим занимаешься ты.
      - Я потребовал меньшее, на что может согласиться принц. Но любой легат тут же послал бы меня обратно, чтобы я раздобыл семь кроватей или даже семь отдельных комнат.
      - Ты недооцениваешь сам себя. Если бы ты служил сигнифером такого легата, ты раздобыл бы ему ровно столько, сколько ему нужно, - как и для меня. Ты отлично знаешь мои запросы. Одной комнаты нам хватит, потому что мы снимаемся с появлением луны. Четыре часа сна в лучшем случае. И потом, расстановка сил примерно двадцать против одного. Зачем лишний раз нарываться на бунт?
      Ило кивнул, но ответ его, кажется, не удовлетворил. Шанди не хотел привлекать внимания к себе, просто чтобы его не узнали. А может, Ило был прав, - и Шанди больше бросается в глаза своей поразительной неприхотливостью.
      Затем у стола снова появилась полногрудая Ута с четырьмя мисками густого варева и, ухитрившись подпихнуть Ило локотком, снова заслужила хлопок по мясистой гузке. Сотрапезники полезли в дорожные сумки за ложками; в основном тушеное мясо состояло из воды и овощей, но на вкус было лучше многих блюд, какие Шанди доводилось пробовать в придорожных тавернах. Мысленно он обязал себя лично выразить благодарность здешней кухарке.
      Разговоры на время прекратились, но набеги троллей .все еще витали в воздухе.
      Чародеи Лит'риэйн совершил вопиющее нарушение Свода, спустив на имперскую армию своих драконов в лесах Пустоши Нефер; кто-то потихоньку использовал волшебство, сдерживая ее в Мосвипсе. Эмшандар запретил Шанди возвращение морем, так что он, возможно, доверял настойчивым слухам о крушении нордлендского флота у побережья Зарка. Етунами занимался Смотритель Севера. Конечно, никто не смог бы доказать, что в кораблекрушении каким-то образом повинно волшебство, но все вместе складывалось в картину довольно-таки удручающую.
      Шанди многое бы отдал за то, чтобы понять, какие сети сейчас плетут Четверо. Из всех простых смертных только его дед мог бы разъяснить ему что-то, но временами даже дед не общался со смотрителями на протяжении нескольких лет кряду, - во всяком случае, он так говорил. Взойти на трон, когда Совет Четверых разобщен...
      Ило поглощал варево с непостижимой скоростью.
      Вдруг он, однако, остановился, лишь наполовину опустошив свою миску:
      - Наелся!
      Глянув на остальных, Шанди увидел на их лицах изумление, которое сам никогда в полной мере не разделял. Наверное, в глубине души он оставался ханжой...
      - Я не думаю, что кто-то из нас закончит трапезу в ближайшие пятнадцать минут.
      - В таком случае вы меня простите? - вскочив на ноги, Ило мгновенно растворился в толпе.
      - Он ведь не сможет! - закатил глаза Ампили.
      - Конечно сможет! - фыркнул Акопуло. - Он все устроил. Хозяину он заявил, что легат согласен на одну комнату при условии женских услуг в придачу. Хозяин, естественно, предположил, что легат самолично... Вон, вон они идут, поднимаются по лестнице! - Советник говорил раздраженно, совсем как старый жрец, которого так порой напоминал.
      - Я имел в виду, что невозможно успеть сделать всё за пятнадцать минут! пробормотал толстяк Ампили, вздыхая с тоской. - Или этот может?
      - С легкостью. Помните, Ило - мой организатор. Я куда меньше ценил бы его, если бы он не сумел организовать то, что, по всей вероятности, так много для него значит. - С каким бы отвращением сам Шанди ни относился к беспорядочным связям своего сигнифера, он не собирался потакать перебранкам внутри их небольшой компании.
      - Похоть погубит его! - огрызнулся политический советник.
      - Не погубит, если только я этого не захочу!
      Акопуло уклончиво извинился и снова налег на ужин. Ему было свойственно высокомерие истинного философа. Приняв решение для себя, он стремился думать за всех остальных; казалось, дай ему только шанс - и он направит Шанди на переустройство мира по собственному проекту.
      Шанди знал Акопуло с детства. Никогда не страдая от нехватки добровольных помощников, будущий император желал точно знать истинные мотивы каждого.
      Для Ампили же власть порождала знание, а знание - еще большую власть. Не хватало ему лишь воли, чтобы воспользоваться властью. Использованная власть это власть потраченная: назначь кому-нибудь встречу, к примеру, и приобретешь одного друга и десяток врагов. В отличие от Акопуло он никогда не тешил себя мечтой о реформации, вполне довольствуясь удовлетворенным любопытством. Толстяк Ампили был подлинным чистопородным импом, и в данный момент, покончив со своей порцией, он придвигал к себе миску Ило.
      3а действиями же Хардграа не крылось ничего, кроме старомодной преданности, чести и патриотизма - очень не по-имповски.
      А Ило? Ило заботил только Ило - и ничего, кроме Ило. Шанди понял это в первый же день, когда паренек, качаясь, вошел в его палатку - изнуренный и обезумевший после сражения. Любой, кому выпало жить в окопах, ухватится за такую возможность без лишних вопросов. Но уже тогда Ило начал грезить о высоких должностях.
      Поначалу Шанди думал о нем как об удобном предлоге показать, насколько ему противна несправедливость. Просто из любопытства он поскреб и увидел под слоем дорожной пыли блеск благородного металла. Тогда он поскреб еще и обнаружил огромную работоспособность и замечательное внимание к мельчайшим деталям. Если Ило старался показать себя достойным очищения семейной репутации, тогда он преуспел, вне всяких сомнений. Он будет и дальше служить Шанди со всей преданностью - ровно столько, сколько ему посоветует сам Шанди... Обычный для импов договор, работающий на обе стороны. Досадно лишь, что такой привлекательный и талантливый юноша оказался столь узок в мировоззрении. Ило заботился только об Ило, что в данный момент наверняка обнаруживает крепкотелая Ута.
      А сам Шанди? Что стоит за его собственными поступками? Любовь к Эшиале, разумеется, но что еще? Гордость, само собой. Вера в честное, разумное правление - ив справедливость. Сознание долга. Ненависть к войне... Что за скучный список! Но, с другой стороны, он сам, похоже, был довольно скучным человеком.
      Раскат грома, казалось, сотряс здание. Беспорядочный хор голосов понизил ноту, в конюшне заржали перепуганные кони. Но мало-помалу прежний гам возобновился...
      - Восход луны? - с надеждой пробормотал Акопуло. - Мы до самого рассвета не увидим и гривы собственных лошадей.
      - Всего-навсего гроза, - ответил Шанди. - Она пройдет.
      - Принц Эмшандар! - раздался рядом голос, и он потянулся за мечом.
      То была женщина, и Шанди слегка расслабился. Она стояла лицом к нему, за самой спиной Ампили. Черты ее скрывал край темного плаща, наброшенный на голову, - в полутьме лица не было видно вовсе, лишь поблескивали глаза. Обнаженная рука женщины придерживала складки плаща у самого горла, другой же рукой она тесно стягивала темную материю под локтем. Шанди не отрываясь смотрел на худую старческую руку, с дряблой, морщинистой кожей и длинными узловатыми пальцами. Вопреки очевидной старости, женщина держалась прямо и гордо под своим домотканым покровом, казавшимся сухим, что было почти невероятно для подобной ночи. Шанди не видел, что скрывалось за плащом: наброшен он поверх роскошных шелков или же на голое тело.
      Голоса вокруг не умолкали. Акопуло и Ампили продолжали трапезу, не замечая ничего, и виной тому могло быть только волшебство.
      - Передо мной у вас есть одно немалое преимущество, мэм: вам известно мое имя, однако мне неизвестно ваше.
      - Мое имя ничего не скажет тебе. Слышал ли ты о Пустой Усадьбе? - Она говорила с сильным акцентом, который Шанди не мог узнать; голос ее хрипел и срывался.