Визит мага безжалостно оборвал эту непрочную нить, о чем сразу же узнали соседи. Внезапно Тхайла оказалась исключена из привычного круга друзей, из их простых и искренних ритуалов: какой парень расстанется даже с самым ничтожным творением своих рук? Не отдавать же его девушке, которой все равно скоро уходить в Колледж! Да и сама Тхайла не возилась больше со шляпами и перчатками - ритуальными дарами женщины мужчине, - от ее подарков попросту отказались бы, призвав на помощь традиционное вежливое объяснение, что они, дескать, не совсем подходят по размеру.
      Впрочем, только трое юношей из числа знакомых представляли для нее какой-то интерес, и все они уже ушли искать себе место для Дома...
      Даже родители Тхайлы - и те смирились с внезапным поворотом в судьбе дочери, как бы отторгнув ее от семейного очага. Нет, конечно, не вслух и не прямо - Тхайла и не заметила бы ничего, если бы не Зрение. Гаиб и Фриэль свыклись с мыслью, что дочь потеряна навсегда, как и двое старших детей, в свое время ушедших в собственные Дома. Новая утрата сблизила их еще больше, они словно бы стремились, сами того не осознавая, восполнить возникшую в семье брешь. Наверное, то был вполне естественный ответ на происходящее, самозащита стариков, которые не хотят провести остаток своих дней в бесполезном и бессмысленном нытье... Но хоть бы и так, их "навсегда потерянное" дитя еще даже не успело покинуть родительское гнездо; Тхайла безмерно жалела, что у нее нет ни собственного Дома, ни другой любви взамен.
      В конце концов Тхайла неохотно пришла к выводу, что старая, привычная ей жизнь разрушена до основания; слезами горю не поможешь - надо скорее вступать в новую, еще неизведанную. Уйти побыстрей, наверное, лучше для родителей, чем если она до последней минуты будет слоняться по округе. Самым напряженным для них временем года был сбор урожая кофе; Тхайла решила помочь им с уборкой и затем сразу же распрощаться. А пока - ведь начало лета не слишком перегружено заботами, и сейчас ее помощь не требуется, - она успеет нанести последний визит соседям и первым делом навестит сестру. Это будет ее первое посещение Дома Уайда и, вероятно, последнее тоже.
      Как и подобает любящему отцу, Гаиб ответил известными нудными отговорками: дорога трудна и опасна, Тхайла может заблудиться, на пути могут встретиться недобрые люди, ее могут сожрать медведи, наконец! Фриэль же, как обычно, приняла решение дочери как должное. Она сказала, что с таким Зрением, как у Тхайлы, заблудиться невозможно, тем более - наткнуться на разбойников или насильников. Да и медведей в тех краях никак не больше, нежели в наших... Гаиб подумал и (как обычно) согласился с женой.
      Однако ни слова правды не прозвучало: Гаиб и Фриэль чувствовали вину из-за того, что упустили дитя, злились, ибо не знали, в чем допустили промах, но одновременно испытывали облегчение .от того, что хотя бы некоторое время дочери не будет рядом, чтобы напоминать им об этом промахе, и вину за это самое облегчение. На таком близком расстоянии, когда все их заботы читались ясно, люди были для Тхайлы попросту невыносимы.
      Визит в Дом сестры также не принес ей радости. Сам по себе Дом Уайда, спрятанный в прохладной тени огромных сучьев, оказался неплох. Воздух здесь был насыщен пьянящим ароматом кедрового леса, и, пожалуй, места спокойнее и уединеннее Тхайла не могла себе представить. Традиционные похвалы так и вспархивали с языка.
      И все же, пробью здесь не более двух минут, Тхайла поняла, что задерживаться не станет. Шиила куда больше интересовалась своим новорожденным вторым сыном, чем полузабытой сестрой, а Уайд, напротив, заинтересовался ею куда больше, чем следовало. Его пальцы, казалось, были повсюду - точно надоедливые комары. Неутолимые эротические грезы Уайда наполняли собой воздух, подобно аромату деревьев или предостерегающему жужжанию пчел.
      Уже через час Тхайла знала, что сестра жалеет о своем выборе. Уайд оказался никудышным добытчиком, лентяем и неумехой. Он охотился, когда следовало бы подумать об урожае; гонялся за женщинами, когда надо было возиться с рассадой, да и большую часть остального времени тоже посвящал этому увлечению. Шиила никак не выдала своих мыслей, но ее чувства были весьма красноречивы.
      Вечером первого же дня Тхайле окончательно стало не по себе: она упомянула Колледж. Очевидно, Шиила никогда еще не говорила Уайду о том, что ее семья обладает Даром:, а тот вовсе не обрадовался, услыхав, что его детям тоже когда-нибудь придется стоять Стражу Смерти.
      Одно было хорошо - услыхав о магическом таланте Тхайлы, он ненадолго оставил в покое ее колени, которые тискал под столом.
      Тхайла выдержала это буквально раскалывавшее ей голову напряжение два дня и затем распрощалась. Даже дома было лучше, чем в Доме Уайда.
      Полдень второго дня обратного пути застал Тхайлу совсем одну - она с трудом продиралась через высокую траву у берегов Большой реки. Троп здесь не водилось - пиксы предпочитали сидеть дома и редко куда-нибудь выбирались. Тхайла сторонилась колючих кустов и, спотыкаясь о корни, пробиралась сквозь заросли бамбука. Солнце пекло немилосердно.
      Где-то справа от нее, за непроглядной стеной тростника, река петляла по долине, темная и загадочная: говорили, в ней полно ужасных крокодилов. И еще змей... Край леса, подступавший слева, казался даже опаснее, но над верхушками деревьев светились затянутые голубой дымкой скалистые вершины Прогис-та. Они-то и были единственной частью пейзажа, знакомого девушке из предгорий.
      Прошлой ночью она останавливалась в Доме Шуума, где доброжелательная пожилая пара, уже распро щавшись со своими детьми, с радостью предоставила Тхайле ночлег. Сегодня она надеялась уснуть дома, на куче листьев папоротника, и путь ее был неблизок.
      Тхайле было жарко, она устала от долгой дороги. Ноги болели, ступни жгло, а мошкара сводила с ума. В засушливые сезоны в предгорьях тоже бывало жарко, но полдень в долине оказался самым суровым испытанием. Все разумные люди, сбросив одежду, отдыхали сейчас в тени...
      В привязанном к поясу мешочке лежало несколько толстых ломтей хлеба и увесистая куриная ножка, которыми великодушно снабдили ее в дорогу Шуум и его добрая жена, но есть не хотелось. Мысли девушки вновь занимала незримая угроза Колледжа. И еще одно беспокоило Тхайлу - что рассказать родителям о Шииле? Фриэль не обманешь.
      Как бы там ни было, сейчас ее больше занимало собственное Зрение. Впереди кто-то был и приближался, излучая радостную улыбку. Тхайла уже примерно час видела ее (или его) и очень хотела встретиться с этим "кем-то" и выяснить, что же такого веселого и радостного можно найти на берегу Большой реки в такой безветренный, удушливый день. Сейчас это казалось ей куда более интересной загадкой, чем все ее заботы, вместе взятые.
      Жаль только, что они не шли в одну сторону, и потому не смогли бы продолжать путь вместе; увы, Тхайле не удастся разделить эту непонятную радость... Но они ведь шли навстречу друг другу - и обязательно встретятся!
      Незнакомцы бывают разные; девушка, путешествующая в одиночку, нигде не может чувствовать себя в полной безопасности от всяких злодеев. Тхайле риск такой встречи казался чем-то возможным, но маловероятным, вроде удара молнии ничего подобного никогда не происходило ни с ней, ни с кем-то из тех, кого она знала. Эти абсурдные, абстрактные тревоги она старалась загонять поглубже, считая их странными свойствами женской натуры.
      Между тем радостные чувства быстро приближались, но потом вроде как замерли на месте; наверное, женщина (или мужчина) сделала остановку, чтобы насладиться полуденным отдыхом, и, значит, Тхайла сможет подобраться незамеченной и разглядеть ее. Или, быть может, его... Зрение не обладало направленностью, достаточной для того, чтобы подкрасться к кому-то, но прямо впереди Тхайла заметила группу из трех деревьев, абсолютно уединенную в безбрежном море сорных трав. Там есть тень, значит, как раз туда и следует держать путь...
      И вдруг радость, мирно разливавшаяся под деревьями, превратилась в приступ сильного гнева, восторг стал яростью - и со стороны деревьев до Тхайлы донеслись вопли боли, пронзившие пропеченный солнцем воздух, подобно игле. Девушка едва не бросилась наутек, но вовремя сообразила, что видит скорее не страх, а гнев. Медведь, или лев, или даже змея вызвали бы куда более сильные чувства, и Тхайла бросилась на помощь.
      Крики указывали ей дорогу. Обогнув последний клочок высоких бамбуковых зарослей, Тхайла остановилась как вкопанная: ее радостный незнакомец, невнятно завывая, выплясывал под деревьями нагишом, с яростью хлеща себя тряпкой, которая могла оказаться его штанами. Соломенная шляпа, пара сандалий и какой-то нехитрый обед лежали в тени, забытые и брошенные. Даже отсюда Тхайла видела, что по ним ползают муравьи: целые полчища огромных красных муравьев.
      Несчастная жертва насекомых оставила дикий танец, чтобы внимательно осмотреть себя. Всплеск эмоций быстро притухал, причем отчаянный гнев уступал место сожалению с оттенком насмешки над самим собой. Убедившись наконец, что все маленькие злодеи повержены, незнакомец вскинул голову и обнаружил, что не один. Взвизгнув от ужаса, он высоко подпрыгнул, одновременно пытаясь повернуться к Тхайле спиной и натянуть штаны. В результате он рухнул наземь в клубах крайнего замешательства. Тхайла ничего не могла с собой поделать и рассмеялась, прикрыв рот ладонью.
      Очень быстро она поняла, что унижение и физическая боль, которые она хорошо видела в эмоциях несчастного, смешались с прежним весельем. Кажется, незнакомец увидел в происшедшем свои забавные стороны, а такая реакция от мужчины в подобных обстоятельствах казалась Тхайле почти невероятной. Она подавила смех, как только незнакомец поднялся и подошел, все еще задыхающийся и весь в разводах дорожной пыли и пота.
      - Я - Лииб из Дома Лиита, - представился он, - и... и... Ой, надо же! Надо же! - Он умолк, уставившись на нее и, кажется, совсем позабыв закрыть рот. Волна радости и счастья едва не сбила Тхайлу с ног.
      Лииб оказался мальчишкой, примерно одногодком Тхайлы. Он был невысок, довольно худ и в чем-то очень комичен. Его темные с рыжиной волосы вовсе не курчавились, а струились вниз волнистыми прядями. Уши у Лииба были большие, совсем не острые и забавно торчали по сторонам; нос же, наоборот, казался слишком мал для его лица.
      Но глаза Лииба были чистое золото, и они сделались огромными от восторга.
      - Я Тхайла из Дома Гаиба, - нерешительно отвечала она, а Лииб снова и снова тихо и беспомощно охал.
      - Что-то не так? - спросила сбитая с толку Тхайла.
      - Ты... Ты прекрасна! И тогда лицо его залилось краской под глубоким загаром - от ключиц до кончиков смешных ушей, и снова Тхайла увидела замешательство, но оно не закрыло собой его радости, - она вдруг почувствовала, что и сама краснеет. И быстро отвернулась прочь.
      Еще никто не называл ее прекрасной, действительно имея это в виду, а Лииб так и думал.
      Хочу тебя! - кричали его чувства. - Хочу тебя! Хочу тебя!
      Даже похотливый Уайд не был способен на столь сильную страсть, и Тхайла думала, что страсть, исходящая от этого Лииба, оттолкнет ее, подобно тому, как оттолкнула от мужа сестры. Но этого почему-то не произошло. Эта страсть была непохожа на хочу-тебя-чтобы-ты-сделала-меня-счастливым Уайда, совсем непохожа - она напомнила Тхайле то желание, которое видела в сестре, укачивающей ребенка. Это была страсть хочу-тебя-чтобы-сделать-тебя-счастливой - нежность! Тхайла еще никогда не видела такой нежности; немного от матери, пожалуй, но не от мужчины! И потом, это ведь разные вещи.
      Когда она решилась поднять глаза, Лииб все так же изучал землю под своими босыми ногами, сгорая от неловкости и растирая муравьиные укусы на своих опухших тощих ребрах. Его хочу-тебя затмилось неловкостью и сожалением, что это вырвалось у него, но его "ты прекрасна" все еще было там, внутри.
      - Если ты рискнешь спасти свои сандалии и шляпу, - сказала наконец Тхайла, - то у меня найдется немного пищи, которую мы сможем разделить.
      Лииб моргнул.
      - Тхайла? Тхайла, ты сказала? Она кивнула.
      - Какое чудесное имя...
      Лииб изучал ее короткую прическу с растущей надеждой:
      - Добрая жена Тхайла?
      - Нет, просто Тхайла.
      И Лииб закрыл глаза, словно вознося молитву Богам.
      - Иди спасай свою обувь, Лииб, - сказала Тхайла, - и потом все расскажешь.
      Они сидели на испепеляющем солнце и жевали хлеб. По очереди откусывали от куриной ножки, и Лииб рассказывал. Рассказывал и рассказывал.
      Только об одном он мог говорить - о чудесном месте для Дома, которое нашел в своем странствии. Оно у реки, говорил Лииб, у запруды. Там растут всякие-всякие деревья. Там даже есть древний колодец, который он легко сможет расчистить. Там есть участок, на котором когда-то рос рис, и он снова будет там расти, и один только он сумеет прокормить большую семью. Там столько рыбы! Там полно леса на растопку и огромное количество ивовой лозы для плетения стен - а Лииб замечательно умеет плести стены и обязательно построит большую хижину! Там также есть одичавшие фруктовые деревья и столько ягоды! Там много сладкой травы для коз, которые будут давать молоко для... э, детей. В этом месте своего рассказа Лииб опять густо покраснел. А в получасе ходьбы живет старая пара, которая будет рада иметь в соседях молодую семью и одолжит им топор и все такое, чтобы начать, и, наверное, оставит им большую часть хозяйства, когда умрет, потому что их собственные дети живут теперь очень далеко...
      - Это идеальное место, - сказал Лииб. - Самое прекрасное во всем Тхаме. .И Зрение Тхайлы добавило, что сама она отлично туда вписывается.
      "Остерегайся тех, кто быстро влюбляется, - как-то посоветовала ей мать, потому что они точно так же быстро разлюбят".
      "Кто угодно, только не Лииб", - думала она. У Тхайлы было Зрение, и она знала, что Лииб не просто страдает от плотского желания (хотя в его эмоциях этого тоже хватало) - он свято верит, что нашел идеально подходящее место для Дома Лииба и встретил идеально подходящую девушку, с которой его можно разделить на следующий же день! Если человек способен верить в Богов, то в это он поверить просто обязан.
      В итоге Лииб исчерпал свое красноречие и просто сидел, молча разглядывая Тхайлу глазами, горящими прежним восторгом.
      Она объяснила, что навещала сестру и теперь направляется домой.
      - Но ты ведь пойдешь взглянуть на мой Д... на мое место? - умолял он.
      Лииб вовсе не был похож на того, кого она себе представляла. Ни огромных мускулов, ни широких плеч. Он был невысок и, в общем, далековат от идеала мужской красоты. В лучшем случае "обыкновенный"! Но у Тхайлы было Зрение - и она никогда еще не видела подобного мужчины; по крайней мере, такого, чтобы чувствовал к ней нечто похожее. Нежный, любящий мальчик, который смеялся, когда ему следовало бы злиться. Мальчик, который даже самого себя не воспринимал всерьез, но зато очень серьезно отнесся к ней и хотел сделать ее счастливой.
      Тхайла боролась со слезами. Она не могла сказать Лиибу о Колледже, она не в силах объявить ему, что вскоре они должны будут расстаться.
      Она покачала головой.
      И Лииб опять вспыхнул до корней волос.
      - О, я знаю, мы только что познакомились! - вскричал он. - Я вовсе не хотел... Не так скоро... Я хочу сказать, ведь я только хотел, чтобы ты посмотрела. И подумала, конечно. Я не имел в виду... этого!
      Тхайла снова покачала головой. Проблема была вовсе не в этом. Если бы Лииб показал ей место для Дома, и оно хоть на десятую долю оказалось столь хорошо, как он рассказывает, она приняла бы Лииба прямо там - нагие тела на траве... В своих чувствах она была уверена. Но этому не бывать - ей надо идти в Колледж.
      Однако Тхайла не могла заставить себя сказать ему ужасную правду, потому что тогда Лииб навсегда уйдет из ее жизни, а про себя Тхайла думала, что нашла (пускай ненадолго) что-то столь же драгоценное, как и то место, на которое набрел он сам.
      "Когда в чем-то сомневаешься, спроси совета у матери". Еще одна из поговорок Фриэль.
      - Почему бы нам не отправиться в Дом Гаиба и не поговорить с моими родителями? - сказала Тхайла в итоге.
      Счастье Лииба было сложно передать. И так долго, до самого вечера они шли рука в руке.
      5
      Принц Холиндарн Краснегарский вкушал второй завтрак. Ему нравилось получать по нескольку завтраков в день, дабы достойно подготовиться к обедам, которых бывало ровно столько, сколько согласна была предоставить его мать. Если принять прожорливость за основной критерий, тогда Холи, вне всякого сомнения, родился импом.
      Глядя сверху вниз, как он деловито сосет и похлопывает грудь своими крошечными кулачонками. Инос пыталась решить, действительно ли у Холи нос фавна, или это просто нормальный младенческий нос. Как обычно, она так ничего и не решила, но не особенно из-за этого расстроилась. Там будет видно. Имп или не имп, рос принц Холиндарн по-етунски, и все благодаря частым завтракам.
      Какими бы иллюзиями насчет прихода весны не тешились в остальном мире, Краснегару было виднее.
      Дни становились все длиннее, но полярная зима еще не выпускала замок из своих ледяных объятий. Снова и снова вокруг его стен завывали вьюги, а огромный камин в тронном зале то и дело выплевывал режущие глаза облака дыма. Королева сидела, едва не сунув ноги в очаг, а за ее спиной тем временем кипела обычная дворцовая жизнь, слуги входили и выходили, старательно делая вид, будто не замечают, чем занимается ее величество.
      Инос задумалась, сколько же правивших до нее монархов вели себя так же беззаботно и при этом удерживали уважение подданных. Даже ее родители были бы шокированы, а ведь они никогда не слыли поборниками этикета! Королева Эванейра никогда не кормила принцессу Иносолан вот так, при всех...
      Главный нарушитель церемониала, истинная причина падения традиционного этикета, сидел рядом с ней на скамье (лицом в другую сторону) и наблюдал, вероятно, за тем, что происходит в дальнем конце зала. Так или иначе, иногда он бросал восхищенные взгляды на грудь Инос, имея на то полное право, и ей было приятно королевское внимание.
      Рэп только вчера вернулся с китового промысла (и по возвращении целых три часа разгребал снежный сугроб, заваливший ворота королевства), и тревога ожидания растаяла, отпустив мысли Инос. Она была также рада увидеть, что он сегодня в отменном настроении - что-то беспокоило, точило Рэпа изнутри еще с зимних Празднеств. Вечно тяготиться какими-то мрачными думами - нет, на него это не похоже! Инос хотела, чтобы он поделился своими заботами с ней, снял бы с плеч этот груз, но давать волю любопытству не собиралась. Он все расскажет сам, когда наберется духу.
      Рэп ненавидел "строить из себя короля", однако сегодня он вовсе не казался неряшливым. Куртка выглядела вполне сносно, несмотря на то что башмаки несколько портили картину.
      - Нет-нет-нет! - возопил с тронного помоста чей-то пронзительный голос. В эту реплику надо вкладывать побольше чувства! Ну-ка, еще раз!
      - Ты - самая прекрасная женщина на всем белом свете! - ответствовал раздраженный мальчишеский тенор.
      - Вот, уже на что-то похоже. Но все равно, старайся побольше.
      Король с королевой обменялись улыбками. Дети замка безустанно репетировали будущую драму под названием "Кошмарная месть Аллены Справедливой", сценарий, постановка и режиссура принцессы Кейди. В заглавной роли - она же, естественно.
      Любительские спектакли были древней традицией Краснегара, одним из множества способов не умереть со скуки, которые выработали его жители за череду веков долгого зимнего безделья. Танцы, исполнение мадригалов, концерты и всевозможные турниры тоже входили в это число; всякий, чьи вкусы варьировались от кулачного боя до игры на лютне, всегда мог найти себе занятие по душе.
      В Краснегаре жило много выдающихся талантов - даже чересчур много для его скромных размеров. Инос могла бы с ходу припомнить имена четырех-пяти великолепных певцов, одного жонглера, двух-трех танцовщиц и с десяток музыкантов, любой из которых смог бы прославиться на всю Империю. Но так было не всегда. Перемены в национальном характере краснегарцев восходили к некоему безумному деянию самой Инос, случившемуся... Боги! Куда так спешит время? Кейди и Гэту теперь уже по тринадцать лет, стало быть...
      - Что тебя так беспокоит, любимая? - тихонько Осведомился Рэп. - Что, маленький монстр высасывает из тебя жизненные соки?
      Холи отвлекся от дела и закатил глазенки, пытаясь выяснить происхождение голоса. Инос ухватилась за шанс оторвать его от груди и перехватила младенца повыше, положив его головку себе на плечо.
      - Застегни меня, любимый.
      - Ну, на самом-то деле, - сказал Рэп, сверкнув глазами, - я куда лучше расстегиваю, чем наоборот.
      - Тогда тебе нужно попрактиковаться! - резонно отвечала королева.
      Рэп вздохнул и занялся крючками ее корсета...
      - Что же насчет беспокойства, - Инос тут же принялась укачивать принца, то я просто думала... Не слишком ли рано для Кинвэйла в будущем году? Может, через год?..
      Рэп нахмурился.
      - В трехтысячном, то бишь? Слушай, ей вообще-то обязательно нужно ехать?
      Удивленная этим ответом. Инос обратилась к изначальным соображениям и заново прикинула необходимость поездки. Она всегда считала само собой разумеющимся, что Кейди рано или поздно придется отправить в Кинвэйл для того, чтобы постичь там премудрости этикета и имперские манеры. Как она сама когда-то туда ездила.
      Как же она скучает по тетушке Кейд! Вот уже больше года прошло с тех пор, как милая старушка опочила в мире, чтобы уже не проснуться наутро... Душа ее воссоединилась с вечными Силами Добра. Аквиала послала весточку через магический портал, и Инос с Рэпом были инкогнито на похоронах, но ей до сих пор так не хватает порой дорогой, любимой тетушки. Без нее Кинвэйл уже никогда не будет прежним.
      - Наверное, сначала нам стоит разобраться с правом престолонаследия, как ты считаешь? - сказала она наконец. - Ты хочешь, чтобы Гэт унаследовал трон?
      Теперь настала очередь Рэпа удивленно приподнять брови. Он оглянулся, словно стараясь убедиться, что никто не подслушивает; возможно, ему пришло в голову, что обыкновенная скамья у очага - не слишком удобное место для обсуждения столь важных проблем. Впрочем, едва ли подобные мысли могли занимать его.
      - А что, есть какое-то правило? - спросил Рэп. - Кейди ведь старше.
      - Всего на двадцать минут! Просто обычай - старший мальчик и есть наследник. Так принято в Империи, и так всегда было в Краснегаре. Дочерей отсылают прочь в обмен на добрососедские отношения, младших сыновей отправляют на войну, где те погибают, покрыв себя и семью славой своих подвигов, а старший сын наследует престол. Это жестоко, разумеется, но зато прекращает все споры. У меня ведь был старший брат, ты же знаешь. Но он умер в младенчестве.
      - Да, знаю, - печально улыбнулся Рэп. - От скольких неприятностей он бы избавил нас с тобой, если только бы выжил!
      Инос отвела взгляд, отвлекаясь на срыгнувшего Холи. Да, уже довольно скоро вопрос о престолонаследии придется поднять на совете... Но Рэп бормотал еще что-то.
      - Честно говоря, - тихо сказал он, - я не очень хорошо представляю себе Гэта, управляющего королевством!
      Верно, Гэт был удивительным тихоней.
      - Но с другой стороны, - добавил король, - представить королевство, способное вытерпеть Кейди на престоле больше недели, мне еще сложнее. - Рэп улыбнулся, убирая из своих слов жало. - Наверное, нам стоит послать Кейди в Имперский военный колледж, а Гэта - в Кинвэйл, чтобы обучить его благородным манерам.
      - Мне кажется, Гэт родился с благородными манерами. В этом вся беда!
      - Согласен. Гэт, управляющий етунами, как-то не укладывается в голове, правда? - Король вздохнул, без сомнения вспоминая о синяках, шишках и переломах, заставивших всех в королевстве всерьез считать его монархом Краснегара. - Но Кейди - это прирожденный тиран... - Понизив голос, он добавил: - Осторожно! У нас компания.
      - Папа! - прозвенел голос прирожденного тирана, и Кейди возникла за спиной Инос, шелестя костюмом Аллены Справедливой. - Ничего не получится!
      - Что не получится, дорогуша? Аллена Справедливая топнула ногой.
      - Игги в роли Чародея Трэйна. Любая лошадь сыграет лучше, чем он!
      - На своем веку я встречал лошадей, обладавших удивительным актерским мастерством, - ответил на это Рэп.
      - Ты знаешь, что я имею в виду!
      - Хорошо, тогда почему бы тебе самой не сыграть Чародея Трэйна? Так уж и быть, я попробую перевоплотиться в Аллену Справедливую.
      Кейди испустила королевский вопль ярости, совершенно напугавший ее младшего братца. Инос утешила его и отчитала дочь. Казалось, Рэп мучился несварением желудка - он всегда так выглядел, когда приходилось сдерживать смех.
      - Мне нужен Гэт! - объявила Кейди, плюхаясь на скамью между родителями и старательно надувая губы. Застегнутая, как полагается. Инос развернулась лицом к залу, чтобы видеть, что происходит на помосте и заодно согреть спину. Кроме того, королевская семья будет являть собой пример идеальной житейской гармонии, если все трое будут сидеть чинно. Повернувшись к дочери, королева обнаружила, что шкатулка с ее драгоценностями вновь не устояла от варварского набега, и к тому же роскошное платье Аллены Справедливой, изготовленное из малинового бархата, носит подозрительное сходство со шторами из лучшей гостевой спальни замка.
      Рэп наблюдал за тем, как слуги гонят прочь незадачливых артистов, пытаясь расчистить зал перед тем, как начать собирать на стол.
      - А где Гэт, кстати?
      - Не знаю! Он мне не говорит. Король сощурился.
      - Как, он не занят в спектакле? - Нет. - Кейди все еще дула губы. - Не хочет! Пропадает где-то полдня и потом не говорит даже, где был! А мама не разрешает проследить, куда он ходит!
      Рэп тихонько присвистнул и затем поманил слугу, тащившего мимо уставленный кружками поднос:
      - Эгей, Прет!
      Широко улыбаясь, слуга подскочил поближе и, согнувшись в поклоне, подождал, пока король не снимет с подноса кружку.
      - Если Холи может пить весь день, не понимаю, почему я не могу последовать его примеру! - Рэп поднял кружку в немом тосте, широко улыбаясь Инос, прежде чем отпить из нее. Королева не могла понять, что же могло его так неожиданно развеселить. - Вообще не будет никакого глупого спектакля! - заявила Кейди. Если Игги выйдет на сцену в роли Трэйна, тогда мы все станем посмешищем! Я отменяю представление.
      - Это ужасно, дорогая, - осторожно вставила Инос. - Но, может быть, ты сумеешь немного переделать роль Трэйна, чтобы Игги смог с нею справиться?
      - Нет! Это безнадежно! - Некоторое время принцесса страдала молча, явно под впечатлением огромного урона, нанесенного таким образом культурной жизни королевства. Но потом она, впрочем, произнесла самым что ни на есть медовым голосом:
      - Папочка?
      - Когда ты меня вот так называешь, я уже знаю, что ты собираешься попросить меня о чем-то запретном! - Рэп еще глотнул эля и облизнул губы. Да, милая моя?
      - Правда, что капрал Изирано - лучший фехтовальщик в королевстве?
      Рэп послал Инос изумленный взгляд над головой дочери.
      - Вне всяких сомнений, - сдержанно ответил он.
      - Он фехтует лучше, чем ты сам?
      - Я-то? Кейди, да я фехтую хуже любого капельмейстера! Я что, часто болтаюсь по королевству со шпагой в руке?.. Но, насколько я могу судить, Изирано действительно мастер своего дела.
      - Я хочу, чтобы ты попросил его давать мне уроки фехтования.
      - Уроки фехтования... - Остолбеневший Рэп пытался взять это в толк. - А могу я спросить, зачем тебе фехтование, милая?
      - Неужели девушке требуется для этого больше причин, чем мальчишкам?
      Эти двое могли спорить часами. Инос занялась пеленками Холи, ожидая, кто же выйдет победителем на этот раз. Про себя она прикидывала, понимает ли Рэп, что капрал Изирано из породы мужчин, которых девушки считают красавцами. Она раздумывала также, не случилось ли с Кейди это, и знает ли Рэп, что его "неприятности" со старшей дочерью едва только начались?
      Король между тем занялся стратегическими маневрами.
      - Ну что же, я не вижу причин для отказа. Фехтование - вещь полезная... Но в любом случае тебе стоит спросить самого капрала, есть ли у него время на занятия с тобой.
      - Спрашивала. Он не хочет даже говорить о занятиях.
      - Вот как... А ты вежливо спрашивала? - Конечно! - отвечала Кейди с подозрительным жаром.
      - А может, ты просто попыталась приказать ему давать тебе уроки фехтования? Кейди, я же сотни раз тебе повторял, что ты не должна шляться по замку, разбрасывая свои приказы направо и налево! Ты вообще никому не можешь приказывать, ни единому человеку! И я предупредил всех в королевстве, чтоб никто даже и не думал твои приказы выполнять! Всех!
      Не обращая внимания на возможность контратаки, предоставленную ей этой внезапной вспышкой, Кейди негодующе воскликнула:
      - А как же я тогда получу свои уроки?
      - Попроси. Вежливо.
      - А могу я сказать ему, что ты...
      - Нет! И вообще меня не стоит упоминать.
      - Тогда он все равно не захочет! - завопила Кейди. Она сорвалась со скамьи и унеслась прочь так быстро, как только позволяла бархатная штора.
      - Бог Безумия... - пробормотал Рэп, поднимая к губам кружку. Когда она была уже у самого рта, король обернулся к улыбающейся Инос. - Фехтование? Королева Элвен из "Доблестного Джапена", надо думать.
      - Ага, опять дают о себе знать мои скудные познания по части литературы... И что это такое с Гэтом?
      Он вправду разорвал наконец свои путы?
      Инос думала, что Рэп уже знает. Это материнство сделало ее столь забывчивой, наверное...
      - Еще до того, как ты отправился в море, Гэт занялся добрыми делами, ты не знал?
      - Теперь знаю. И что за добрые дела?
      - Все то, чем я обычно занималась. Горячий суп больным - и так далее. Он пришел ко мне и сказал, что, пока Холи мал, я все равно не смогу уделять этому много внимания, так, быть может, ему стоит попробовать?
      Короля распирала гордость за сына.
      - Что, его собственная идея?
      - Очевидно. Он занимается этим вот уже две недели, кажется.