Плыть в Краснегар было уже поздновато, но Боги отнеслись к скорлупке Эффлио со всей снисходительностью, и она продвигалась на север довольно споро. «Морская красотка» не застряла во льдах, не потеряла по пути ни одного гнома; разве что сдохла пара лошадей. Команда наелась до отвала, и особенно вольготно себя почувствовали как раз гномы: чувство брезгливости им, наверное, вовсе не было свойственно.

В одно прекрасное утро, когда подул свежий бриз и выглянуло солнце, «Морская красотка» прибыла в пункт назначения. Уже много дней она шла вдоль низких пустых берегов — ни деревьев, ни признаков жилья, ни других достопримечательностей. Крутые скалы острова Краснегар вынырнули из-за горизонта столь неожиданно, что капитану Эффлио показалось, будто они вот-вот крикнут ему «ага!». И чем ближе кораблик подходил к острову, тем больше росла тревога его капитана. В итоге сомнения, охватившие Эффлио, оказались настолько сильны, что он отважился забраться на мачту, пытаясь получше разглядеть замок, — подвиг, который он не совершал уже добрый десяток лет.

И тут все сомнения разом развеялись: он бывал здесь и раньше! Громадная скала, похожая на ломоть желтого сыра, остроконечный замок на ее вершине и городок, спускающийся к берегу с одной стороны, — все это невозможно с чем-либо перепутать. В тот раз он служил вторым помощником капитана на «Победителе»: хоть и не вчера это было, и даже не позавчера, а все равно Эффлио должен был вспомнить название острова или, на худой конец, узнать его по описанию… Он никогда не забывал порты, в которые заходил — никогда! И уж никак не смог бы Эффлио запамятовать эту приметную скалу.

Теперь-то он ее вспомнил, хотя и смутно… скромное маленькое поселение, несмотря на всю внушительность нависшего над ним замка. Здесь жили и импы, и етуны, что случалось крайне редко… И вдобавок Краснегар — независимое королевство: только потому, вероятно, что ни таны, ни император не нашли здесь ничего, на что стоило бы покуситься. Ничтожный клочок земли.

Как бы там ни было, крошечное королевство жило своей тихой жизнью, невзирая на суровый северный климат и на то, что по соседству не было ни одного приличного порта. Почему же о нем так мало говорят и так редко вспоминают? Почему оно полностью выветрилось из его собственной памяти? И не только из его, раз уж на то пошло! Еще в Шалдокане, только сейчас осознал Эффлио, ему показалось странным, как мало людей знают путь в Краснегар.

Как и все моряки, Эффлио настороженно относился к любым намекам на тайные искусства, несмотря на то что в этой несвойственной ему забывчивости явно сквозило нечто колдовское. Где-то он слыхал о подобных чарах, называвшихся маскирующим щитом…

Безуспешно стараясь совладать с нервным хрипом в дыхании, он принялся спускаться, когда вдруг понял, что мачта как-то нехорошо скрипит под его весом. Посмотрев вниз, Эффлио увидел карабкающегося к нему боцмана. В панике он распахнул рот, пытаясь докричаться до этого барана, приказывая немедленно двигать назад, но не нашел в себе сил ни для крика, ни для того, чтобы вернуться на салинг. И поэтому остался там где был, жалея, что не сменил оснастку прошлым летом, когда команда только начинала сетовать на ветхость веревок.

Через несколько секунд етун появился у него за спиной, хотя его ноги оставались на несколько веревочных ступеней ниже. Обхватив дружеским объятием разом мачту и капитана, боцман заглянул за плечо Эффлио. Пролетавшая мимо чайка едва не умерла со смеху, увидев этот трюк.

— Краснегар! — удалось шепнуть Эффлио, чье лицо оказалось вдавлено в мачту.

Удалое кряхтение боцмана капитан «Морской красотки» заслышал еще до того, как оно загремело над самым его ухом.

— Ты что, бывал здесь? — спросил он.

— Кабы знать, — отозвался гигант. — Док малость знакомый.

Глаза капитана пока не различали признаков порта, но отменная зоркость етунов вошла в поговорку.

— А там что? — озадаченно осведомился Крашбарк, свободной рукой указывая куда-то в морские просторы, отчего мачта вновь зловеще заскрипела.

— Рыбацкая лодка? — прохрипел Эффлио. Вглядываясь изо всех сил, он сумел различить лишь маленькое пятнышко, пляшущее в зеленых волнах далеко впереди.

— С детьми? — удивился боцман.

Перед загадкой никакой имп не устоит. Придерживаясь прежнего курса, «Морская красотка» Эффлио вплотную подошла к плоскодонке и легла в дрейф, предоставив капитану возможность присмотреться к странному зрелищу.

В скорлупке и вправду сидели дети — мальчик и девочка, причем суденышко едва вмещало их обоих. Спутник девочки из племени импов казался етуном: обычно такое сочетание заставило бы Эффлио предположить наглую попытку похищения возлюбленной, но для этого они были слишком уж юны — лет по двенадцать-тринадцать, больше им никак не дать. Кроме того, девочка размахивала руками, радостно при этом улыбаясь: в ее поведении не чувствовался отчаянный призыв о помощи. Парень тем временем невозмутимо греб

— лодчонка легко скользила по широким волнам.

В свое время Эффлио познал радость отцовства. Теперь он с полным правом мог называться и дедом — хотя узнать наверняка, как обстоят дела, не мог, ибо потерял связь со своим многочисленным потомством много лет назад. Себя он мнил, однако, добрым и отзывчивым человеком (пока доброта обходилась ему дешево), и сама мысль о том, что этих беспризорников может унести в безбрежную пустоту Зимнего океана, очаровала его.

И потом, хотя рваная рубаха и штаны парнишки ничем примечательным не отличались, зеленоватое платье девочки было сшито со вкусом — настоящее одеяние леди. В волосах ее что-то сверкало, так что великодушное спасение утопающих сулило обернуться и вознаграждением. Да и лодчонка могла стать трофеем Эффлио, хоть много за этакую скорлупку и не выручишь. Короче говоря, Эффлио посчитал спасение двоих несчастных детей из холодных объятий стихии своим долгом.

— Бросить им линь! — гаркнул он. По этому поводу жертвы стихии затеяли было нелепый спор. Впрочем, мальчишка сидел тихо, налегая на весла, а девица отказалась ловить линь, крича при этом, что ей не нужны никакие спасатели. Матросы, получившие приказ, настаивали.

В конце концов вредное дитя уступило уговорам. Лодчонку втянули на борт; детишки вскарабкались на палубу «Морской красотки» по веревочному трапу. Кораблик Эффлио накренился на правый борт, выправляя курс на доки Краснегара.

Девочка, по-армейски чеканя шаг, явилась на корму, где стоял капитан, с интересом наблюдавший за спасательными процедурами. Мальчишка плелся за нею по пятам. Злилась она здорово, ничего не скажешь: вся аж кипела. Платье оказалось сшито из настоящего шелка цвета морской волны — сразу видно, вещица не дешевая. Теперь-то оно, конечно, было кое-где подпорчено соленой водой да сухой рыбьей чешуей, да и не впору приходилось хозяйке, зато чудо, нахлобученное ею на голову, если и вправду было тем, чем казалось, наверня ка стоило целого состояния. Вот разве что жемчуг у нее ни шее — он точно не настоящий, так ведь? Эффлио начал всерьез подумывать о награде. День мог оказаться на диво удачным.

— Вы все испортили! — пронзительно пискнула девчонка, сверкая глазищами. Ее темные волосы были некогда подняты в высокую прическу с помощью сотни булавок, но сейчас прическа сбилась, а тиара сползла набок. Долговязая, с плоской грудью, она держала себя с гонором первой придворной красавицы, которой, быть может, и станет — годика через два-три.

Парень был повыше и уже сейчас выглядел крепким малым — из тех соломенноволосых етунских пацанов, которыми кишат все порты Пандемии. Через пару лет он вытянется, что твой подсолнух. Мальчишка крутил головой по сторонам, разглядывая корабль, и не обращал ни малейшего внимания на команду и капитана.

— Сначала ты нам представишься! — сказал Эффлио.

Гордо тряхнув головой, девица вконец испортила свою прическу:

— Я — Аллена Справедливая, а это — Чародей Трэйн.

Эффлио припомнил баллады, которые ему когда-то пела мать… Помощник, рулевой и пара матросов стояли рядом, ухмыляясь. Странное чувство охватило капитана: чем-то давно забытым и щемящим повеяло вдруг, и он склонился в почтительном поклоне.

— Мне принадлежит честь быть ничтожнейшим из преданных слуг вашего величества; мое имя — капитан Эффлио, владелец «Морской красотки» и грозный повелитель Зимнего океана; Ну разумеется, Аллена Справедливая! Мне следовало бы узнать ваше величество с первого взгляда. Но Чародей Трэйн был, помнится, пиксом. Вы уверены, что это не самозванец?

Мальчик, казалось, не слушал Эффлио вовсе. Девица же надула губы:

— Великий волшебник может обернуться и етуном, если захочет!

— Истинно так, — согласился Эффлио, — но етуну, уверяющему, что он — пикс в чужой личине, я ни за что не стал бы доверять! Вы и впрямь уверены, что это Чародей Трэйн, ваше величество?

Девочка вспыхнула и опустила глаза.

— Это была игра, но не надо делать из меня посмешище!

— Иначе говоря, эта лодка — не «Великий ковчег», а там, впереди, — не Оплот Доблести?

Зрители фыркнули. Замок назывался Краснегар, а неровные красные буквы на причале гласили «Буре-пляс».

— Конечно нет! — Бедняжка покраснела еще гуще. — Оплот Доблести был гораздо больше!

— Сколько голов? — спросил парень, поведя носом.

— Двенадцать, — ответил Эффлио. — Ваши имена? Настоящие имена?

— Я — принцесса Кейди Краснегарская. А он — Гэт, мой брат.

Уже теряя терпение, Эффлио заметил, как подмигивает ему помощник.

— Похоже, не стоило втаскивать их на борт, шкипер!

— Никогда не поздно выкинуть их обратно! Девица вновь вскинула голову. Ну и характер, однако! И судя по всему, думала она за обоих. Мальчишка стоял, уставившись на паруса, и испуга в его взгляде не было вовсе. Наверное, он попросту не особо умен, ведь роль чародея в игре сестрицы не принесла ему ничего приятного, кроме пары часов напряженной гребли. Стоит девчонке отточить свои трюки на братце-несмышленыше, и все мужчины, с которыми она свяжет жизнь, будут послушно плясать под ее дудку.

Парень между тем закончил разглядывать снасти и уперся изучающим взором в лицо капитана.

— Как близко к ветру может она идти? — спросил он и продолжал глядеть в глаза Эффлио, терпеливо дожидаясь ответа.

Эффлио ответил, рассмотрев мальчишку попристальнее. Если у етунов и встречались серые глаза, то, как правило, бывали более тусклого оттенка. Да и подобные волосы — медного цвета — встречались не часто. Значит, он явно не чистокровный етун и вполне мог оказаться братом девчонки. Дети от смешанных браков обычно похожи на одного из родителей. Но, скорее всего, она имела в виду сводного брата.

Ее глаза были поразительного зеленого цвета — как только Эффлио не разглядел их сразу? В жизни своей он не видывал ничего подобного. Похоже, и в ее жилах могла течь кровь етунов: платьице было не по погоде коротким и оставляло обнаженными ее плечи, но девочка, казалось, не замечала ни холодных брызг, ни завывающего в снастях ветра. Сам Эффлио был закутан, словно медведь, да и гномы в трюме уже много ночей спали, тесно прижавшись друг к дружке. Мальчишка, чьи руки тоже не защищала одежда, явно боялся холода не более, чем Крашбарк, стоявший рядом в распахнутой рубахе.

Так кем же все-таки были эти сироты? Снова сердце капитана кольнул суеверный страх. Если на этой ее «короне» действительно настоящие изумруды, тогда ему следует немедля выбросить за борт дурацких лошадей и мчаться на всех парусах к берегам Империи. Если только ему удастся наложить руку на эти стекляшки, конец своих дней капитан Эффлио встретит в невообразимой роскоши. Команде он заплатит одним таким камушком, а детей уж как-нибудь переправит домой.

Но если где-то поблизости действуют силы магии, то детишки могут оказаться куда ближе к сказочным Аллене и Трэйну, чем казалось сначала. А насчет того, что она, дескать, принцесса… кто знает, что творится в этом всеми забытом, жутковатом королевстве на краю мира?

Сомнения, обуревавшие капитана, наконец разрешились: корабль уже входил в бухту Краснегара. Неподалеку тянулась цепь мелких островков, создававших лучшую гавань, какая встречалась Эффлио — и уж точно самую лучшую из всех, им забытых! Огромная гора уходила в самые облака, и по ее ближайшему склону сбегал вниз крохотный городок, тогда как на самом берегу стояло лишь несколько хижин.

Значит, хватать сокровище и выбрасывать лошадей за борт было уже поздно, даже если б Эффлио и был способен на что-то подобное. Крикнув помощнику, чтоб. убирали паруса, он твердой рукой направил «Морскую красотку» к причалу.

Колдовство или что другое послужило причиной, но первое впечатление о Краснегаре у путешественников сложилось самое доброе. Здесь все пронизывала атмосфера благополучия и довольства, хотя Эффлио и не смог бы сказать, отчего это он так решил. Торговых кораблей у причалов не было, только одномачтовые рыбацкие суденышки да парочка весельных китобойных лоханок. Штабеля бочек с омарами, сохнущие на подпорках сети, ворвань в больших котлах над кострами… Женщины сидели в ряд, болтая меж собой и штопая рваные сети, а их товарки в это время чистили рыбу, которая дождем сыпалась в бочонки с солью. Мужчины точно так же мололи языками, занимаясь починкой весел и гарпунов. Над всем этим вполне зримо витали спокойствие и здоровье.

Эффлио эта картина чем-то напомнила Порт-Имп, в устье залива Крула, где он провел юность, пускай в Порт-Импе ни о каких скалах и не слыхивали. Там у него осталась дочь. Наверное, она и сейчас еще там живет… Эффлио не бывал в Порт-Импе вот уже двадцать лет.

Он ни за что не стал бы жить в городе, выстроенном на этаком утесе — при его-то астме! — но здесь явно что-то было не так. Эффлио начал вспоминать Краснегар: город распланирован и выстроен с присущей импам дотошностью, но люди здесь держали головы высоко и не оглядывались с опаской по сторонам, собираясь что-то сказать. Не иначе етунское влияние. Насколько он мог видеть, большинство жителей были светловолосы, хотя в доках всегда полно етунов, а импы, представители «сухопутных» ремесел, предпочитают не высовываться из города.

Крашбарк окликнул мужчину на пристани, и тот сразу выразил готовность подсобить. Веревка просвистела в воздухе, разворачивая свои кольца, и он ловко поймал ее, уложил несколькими петлями вокруг швартовой тумбы и бросил конец обратно. Затем перешел к ближайшей тумбе, и все повторилось сызнова. Проворные руки натянули тросы, а добровольный помощник, улыбаясь вполне доброжелательно, приветственно помахал прибывшим и отправился по своим делам. В любом порту импов с них потребовали бы денег за подмогу… «Морская красотка» потерлась о пристань и застыла на месте, кокетливо опершись о берег.

Не дожидаясь, пока матросы перекинут трап, через борт перемахнул человек и размашистым шагом двинулся на корму. Эффлио почуял в нем хищника, отступил к доске с укрепленными на ней баграми, Крашбарк выронил линь, который аккуратно сматывал, и подскочил к капитану. Но пришелец вовсе не собирался перегрызать глотку капитану Эффлио: он застыл точно вкопанный перед детьми.

Мальчуган робко улыбался. Подняв голову повыше, девица старалась сохранить невозмутимость.

На некоторое время воцарилась тишина. Эффлио прикидывал, какими еще сюрпризами его порадует Краснегар — пришелец выглядел совсем как фавн, но те редко пускались в странствия за пределы родных джунглей Сисанассо, омываемых Летними морями за тридевять земель отсюда. И потом, этот фавн был гораздо выше своих соплеменников. Даже повыше большинства импов, раз уж на то пошло… И все-таки загорелое лицо его с выдубленной кожей, спутанный клубок волос и нос, выглядевший так, будто в детстве на него кто-то наступил, выдавали в нем чистопородного фавна.

Вот разве челюсть у него была слишком большая, особенно теперь, когда он выпятил ее. Может, примесь етунской крови?

Фавны отлично находили общий язык с животными. Если фавн, — думал Эффлио,

— тогда можно ставить один против двадцати, что он — скотовод и явился на борт, чтобы вывести из моего трюма этих вонючих тварей. Судя по одежде и башмакам, вылитый конюх.

Но откуда этот фавн-отщепенец узнал о приближении корабля с живностью на борту? И снова по волосам капитана пробежал ветерок опасливой неуверенности. Еще немного, и он начнет подскакивать при виде собственной тени…

— Здравствуй, папочка, — наконец заговорила девчонка.

— И что же ты, позволь спросить, делаешь с ними? — с угрожающими нотами в голосе вопросил пришелец.

— С кем, папочка? — тихо переспросила девочка.

— Ты отлично знаешь с кем и не называй меня так!

— Но это куда больше приличествует воспитанной леди, чем «папаша», «папаня» или…

Конюх зарычал, едва справляясь с собственной Яростью:

— Что ты делаешь с драгоценностями своей матери? Эффлио расслабился — в глубине души он все еще переживал, что упустил лакомый кусочек обеспеченного будущего, но если украшения принадлежали жене оборванца с конюшни, то они, конечно же, не могли быть настоящими.

Девица старательно изображала оскорбленную невинность:

— Она разрешила мне взять их поносить, когда я одевалась. Мы играли, будто я — Аллена Справедливая, а Гэг был…

— Она никогда не разрешала тебе носить их в городе! — неистовствовал отец. — Тем более — брать с собой в лодку!

— Но никогда и не запрещала мне этого делать! — протестовала девочка, начиная уступать его гневу.

— А что ты сделала со своим платьем!

— Оно старое. Я из него уже выросла! Ну, папочка… Пожалуйста, не сердись! — Она всхлипнула, и актерская слеза сбежала по ее щеке. Брат с отсутствующим видом наблюдал за этой сценой, предоставляя сестрице самой вести трудные переговоры.

— «Не сердись»? — переспросил фавн. — Да у меня просто слов нет!

Возможно, именно этого девчонка и добивалась, только теперь она избрала новую тактику, широким и опять-таки театральным жестом обведя зрителей:

— Папочка, нас захватили в плен эти пираты! Они силой взяли нас на борт и…

— Кейди! — прогремел мужчина. Но, повернувшись, обвел публику быстрым взглядом. И сразу же выделил Эффлио, хотя многие, наверное, предпочли бы ему кого-нибудь из етунов.

— Кэп? Прошу прощения! Похоже, мне придется поблагодарить вас за спасение этих бродяжек. И шкипера само собой. — Он протянул ладонь. — Меня зовут Рэп.

Эффлио представился.

— Знакомство с вами — большая честь, мастер Рэп. Где нам получить вознаграждение за находку?

Конюх не ответил на явную издевку капитана. Рот фавна искривила насмешка, а серые глаза вспыхнули.

— Имперские правила здесь не имеют силы, кэп. Да и лодка шла себе своим курсом, не так ли? Если вы захотите присвоить ее себе на том основании, что обнаружили ее покинутой экипажем, могут возникнуть серьезные трудности.

— Возможно, и так, — с сожалением признал Эффлио. Попытаться, по крайней мере, стоило. Фавн расхохотался.

— Заявление моей дочери о вашем пиратстве и впрямь могло бы лечь на стол судьи, но, как я подозреваю, местное адмиралтейство все равно присудило бы вам денежную награду: пару кружек пива-то уж точно… Где вы их подобрали?

— Примерно в трех лигах от берега.

— Не правда! — встряла девчонка.

— Придержи язычок, Кейди. Я весьма благодарен вам, кэп, и, разумеется, их мать тоже.

— Мы отошли всего на пол-лиги отсюда, отец, — тихо вставил паренек. — Прилив вынес бы нас обратно.

Конюх заколебался, потом пожал плечами.

— Все равно дурацкая затея. В следующий раз возьми шлюпку с парусом.

Эффлио уязвило то, что словам мальчишки поверили охотнее.

— Прости, отец, — выдавил мальчик. — Больше не повторится.

— Вот и ладно. Поговорим позднее. А теперь, кэп, выкладывайте новости, мы тут совсем изголодались по ним. Что слышно об императоре? Старый пройдоха по-прежнему рубит головы, как капусту?

Эффлио никогда не был большим патриотом, но дерзкие вопросы конюха застали его врасплох. Потом он, правда, вспомнил, что находится за пределами Империи, а эта неотесанная деревенщина — подданный краснегарского короля, чей дворец высится на вершине скалы. Однако старшему конюху следовало бы хорошенько взгреть наглеца.

— Боги снисходительны к его имперскому величеству.

Фавн гоготнул.

— Ну еще бы! Старый лис поговорил бы с ними по-свойски, попробуй Они заартачиться. — Дерзкий незнакомец говорил так, словно они с Эмшандаром IV были закадычными приятелями.

— Войска императора недавно одержали несколько великих побед, — холодно продолжал Эффлио. — Легионы отбросили гоблинов прочь от Пондага. Имперские войска отвоевали у них ущелье и теперь воздвигают там стену, дабы уберечься от набегов зеленого сброда.

Фавн, казалось, расстроился:

— Вы еще не знаете, что такое гоблины. Да ведь и Краснегар на рубежах гоблинской территории! Эффлио метнул быстрый взгляд на пристань — может, он просто не заметил там зеленых рот?

— Сильно вам здесь досаждают? — осторожно спросил он.

— Нет. Мы им нужны, надо же с кем-то торговать. Если хотите знать, у нас склады забиты мехами, ждущими отправки на юг. А меха, как правило, приносят сюда именно гоблины… Да и сам Птица Смерти иногда появляется, ему по вкусу етунское пиво.

Эффлио поежился.

— Монстр, собственной персоной? Эта мерзкая скотина? Зеленый ужас?

Улыбка фавна странно поблекла.

— Он самый. Это ведь импы затеяли воевать… Да, впрочем, не все ли равно, кто первый начал?.. Что еще происходит в мире, кэп?

Для конюха он что-то чересчур интересовался политикой.

— Его высочество принц победил халифа в сражении у места, известного как ущелье Костей, и перебил там множество джиннов.

— Да ну! — Фавн просто расцвел. — Молодец Шанди! Помню его еще мальчишкой. Но он всего на шесть-семь лет младше меня самого…

Серые глаза подернулись дымкой, словно фавн что-то прикидывал в уме.

— Халиф ранен, и может статься, его уже зарезали собственные приспешники.

Внимание фавна моментально вернулось к беседе.

— Нет, едва ли. Азак из тех, кто еще не выложил все свои карты перед Империей… Но королеве тоже захочется послушать ваши новости. Надо полагать, она пригласит вас как-нибудь к обеду. — В этот момент из трюма донеслось жалобное ржание, и конюх оживился:

— Товар напоминает о своей ценности!

— Это для дворца, мастер Рэп.

— Все равно, кони — моя забота, — последовала еще одна из хитрых улыбок фавна. — Я не сомневаюсь, что вы жаждете поскорее избавиться от них; нам следует поспешить, чтобы разгрузить ваше судно до прилива. После чего буду рад угостить вас и команду элем. О нашем пиве, между прочим, ходят легенды. О… простите меня, вот идет человек, который с радостью нам поможет!

Он свесился с борта и воскликнул:

— Кратх!

Етун, шедший по пристани, обернулся и завертел головой по сторонам. Конюх замахал руками:

— Кратх! Сюда! — и побежал к трапу.

Природное любопытство импа не давало Эффлио покоя. Что это за конюх? Толкует о политике, знаком с морским кодексом… Откуда такая самоуверенность? Как смеет он раздавать приглашения на королевские обеды? И, в конце концов, драгоценности это или нет?

Капитан повернулся к детям.

— Что делает фавн в здешних местах? — спросил он.

Девчонка хихикнула.

— «Делает?» — переспросила она. — Так, ничего особенного. Шатается по дворцу… Присматривает за королевскими лошадьми и все такое.

— Она разыгрывает вас, капитан, — серьезным голосом произнес мальчик. — Это король.

Стало быть, капитан Эффлио вырвал из пучины принца и принцессу. Ну, пускай не из пучины, но, во всяком случае, честно старался спасти их, и этот благородный поступок действительно сослужил ему службу.

Ибо конюх и впрямь оказался королем, равно как и фавном, а все фавны быстро находят общий язык с животными… И когда этот фавн увидел тощих, обезумевших с голоду лошадей, томившихся в трюме «Морской красотки», он вышел из себя.

Как оказалось, в нем текла и доля етунской крови. Король Краснегара обнаружил глубочайшие познания и удивительную непринужденность во владении морским жаргоном. После чего он лично поднял капитана Эффлио. в воздух и с азартом тряс его, как хозяйки вытряхивают половички, а когда Крашбарк предпринял попытку возразить венценосной особе, его тут же оттеснил приятель короля Кратх, который был еще выше и еще шире в плечах. Тем временем златоволосые здоровяки, занимавшиеся своими делами по соседству, услышали яростные вопли своего короля и, похватав гарпуны, разделочные ножи и прочие оказавшиеся под руками инструменты, гурьбой ввалились на палубу суденышка. Оцепив корму «Морской красотки», они молча наблюдали за тем, как из ее капитана вытрясают душу, и (как решил бедняга Эффлио) готовились поучаствовать в разделке туши злополучного перевозчика лошадей.

И тогда принцесса Кейди расплакалась. Безумие поблекло, а затем и вовсе улетучилось из серых глаз короля. Фавн-етун отпустил наконец капитана и обнял дочь, стараясь утешить и успокоить ее. Побледневший мальчуган стоял рядом, но не произнес ни слова.

Ухмыляясь, здоровяки разошлись по своим делам, сожалея, что представление закончилось так быстро.

— Выгружай лошадей, Кратх, — хрипло молвил король, все еще прижимая к себе девочку. — Все в порядке, дорогая, все хорошо! Папа уже успокоился.

— Тебе приходилось когда-нибудь убить человека, отец? — тихо спросил мальчик, словно выясняя устройство ипподрома для скачек или тонкости изготовления модели корабля.

Его величество холодно посмотрел сверху вниз на сына:

— Да, Гэт. Приходилось. Несколько раз. Однажды я убил топором тана. — Многозначительный взгляд, брошенный над головой дочери, вонзился в лицо Эффлио. — Он заслуживал смерти.

Очевидно, подразумевалось, что Эффлио тоже ее заслуживает.

Когда все лошади были выведены на пристань и стояли там, вздрагивая и громко жалуясь на судьбу, король вновь посетил корму, где капитан «Морской красотки», окруженный своими насмерть перепуганными матросами, тщетно пытался спрятаться от монаршего гнева за широкими плечами Крашбарка. Его величество все еще был не в духе.

— Кажется, одиннадцать из них справятся, — сердито заявил он. — Я выдам расписку о получении перед тем, как вы уберетесь. И если вы когда-нибудь задумаете вновь везти к нам животных, кэп, кормите их хорошенько всю дорогу!

Эффлио пошатнулся под свирепым взглядом короля.

— Мы просто неверно рассчитали рацион, ваше величество. Этот корм…

— Ну конечно, неверно!.. За то, что вы подобрали двух моих отпрысков, я выполню свое обещание насчет пива. Скажете в любой таверне, пусть запишут на мой счет.

— Ваше величество так великодушны, — пробормотал Эффлио, избегая думать о том, что может сотворить с его командой бесплатное пиво.

— Насчет вахты не беспокойтесь, здесь ваше судно никто не тронет. — Тень улыбки скользнула по хитрому лицу фавна. — Етунам я бы рекомендовал «Прибрежного Кита на берегу». Тамошние завсегдатаи с радостью поделятся любыми снастями, а через дорогу живет хороший костоправ. Импы могут предпочесть уют «Южной мечты», но если пойдете туда, не играйте в кости или уж захватите свои… И потом, на борту «Морской красотки» есть гномы. Необычная у вас команда.

— Гномы? Ах да, гномы. Забыл, надо же.

— Им едва ли придется по вкусу пиво, как вы считаете?

— Ума не приложу! — сказал Эффлио. Он в жизни своей не задумывался над застольными привычками гномов.

— Бедняги слишком малы, чтобы оценить пиво, — со знанием дела протянул король. — Что ж, скажите им, я пошлю в трюм пару бутылок вина и корзину жареных потрохов. Если сможете, одолжите мне гномов на день-два — после того, как вычистите свои конюшни. Мне нужна их помощь в подвалах дворца. — Король снова нахмурился. — Крысы… И помните, что я говорил о лошадях!

Развернувшись на каблуках, он зашагал прочь.

Морская красотка» не могла так сразу принять на борт новый груз — прежде чем вновь заполнять трюмы, судно следовало привести в порядок. Команде (во всяком случае, большей ее части) тоже требовалось несколько дней на то, чтобы восстановить силы после радушного королевского приема. Эффлио коротал время, улаживая дела с грузом: меха, бивни нарвалов, соленая рыба… Похоже, плавание в Краснегар в итоге окажется выгодным предприятием, что отчасти объясняло трудности, с которыми он столкнулся, пытаясь хоть что-то разузнать об окраинном королевстве в тавернах Шалдокана.

Вскоре капитану пришлось беспокоиться и о погоде, ибо сезон уже завершался. Эффлио пришел в ужас, обнаружив, что его ссора со здешним королем была куда опаснее, чем он думал сначала, ибо король Рэп, кстати, оказался еще и чародеем. Об этом охотно рассказывали в краснегарских портовых тавернах. «Король редко пользуется своей силой, — шептали собутыльники, — но здесь каждая собака знает: он великий чародей».

Трон Краснегара принадлежал королеве Иносолан. До нее правил ее отец, мудрый Холиндарн, и нынешняя королева вела свой род от легендарного Чародея Иниссо, основателя династии. Мальчик при конюш не превратился затем в короля Рэпа, и именно потому до сей поры терпеть не может титулы. Сам-то король, конечно, в жизни не признается, что ему подвластны могущественные чары, но здесь всякому известно…

На этом сходились практически все рассказчики, но дальше они пускались в такие дебри, что редкие волосы, сохранившиеся на макушке Эффлио, поднимались дыбом. То, о чем ему шептали, прибавляя все новые и новые красочные подробности, в темных и насквозь пропитанных кислым пивным смрадом тавернах, казалось капитану «Морской красотки» витиеватой древней легендой — превращения, исчезновения, появления… Короля даже отождествляли с загадочным волшебником-фавном, появившимся в Хабе много лет тому назад и исцелившим императора, положив тем самым конец регентству Иифбейна. Припоминали ужасный конец Тана Келькора, смерть зловредного Чародея Зиниксо и череду странных событий, сопутствовавших возвращению из изгнания королевы Иносолан… Краснегарские импы оказались талантливыми рассказчиками. Эффлио слушал, поеживаясь, и беспрестанно подливал в их кружки эля, чтобы они не отвлекались по пустякам.

В конце каждого рассказа следовал неизменный вывод о том, что король — человек хороший. Все уважали Рэпа за честность и за то, что он не гнушается тяжелой работой, — так же, как и за его любовь к королеве. Перед Иносолан преклонялся целый город, все любили ее и желали ей добра и счастья. Если кто-нибудь в округе нуждался в помощи, ему стоило только остановить короля на улице: всякий знал, что ему не откажут. Хороший человек. Хорошая королева.