Они приведут гарнизоны к присяге! Силой, если понадобится. Уолли громко захохотал. - Остынь, парень! - сказал он потом. - Мы не можем заставить стать вассалами всех воинов в Мире! Ннанджи не смеялся. - Почему бы нет? Это единственный способ сделать Мир безопасным для колдунов - а в этом ты поклялся, брат! И это защитит также и гарнизоны если колдуны обманут, мы сможем привести огромный сбор. Даже Вул не будет тогда угрозой. Если уж вам приходится мечтать, то... Лорд-сеньор всех воинов? Глаза Ннанджи сверкали. - И что гораздо важнее, мы очистим всю гильдию от воров, насильников и садистов. Уничтожим, как сорную траву, плохих воинов и оставим хороших. В каждом городе и местечке у нас будут хорошие, честные гарнизоны! Это была реформа юнца, молодого идеалиста, собравшегося переделать Мир. Так вот почему он казался таким довольным! - Скажи, если можешь, что здесь не так! - воскликнул Ннанджи, без устали расхаживая по комнате, приходя в волнение от вида музейных вещей. Сапоги его топали, ремни скрипели. Корабль был готов к отплытию. Нужно было торопиться. - Деньги! - Деньги? - небрежно отозвался Ннанджи. - Воины ели раньше, будут есть и потом. Найдем способ. - Ннанджи! - очень осторожно сказал Уолли, как будто говорил с ребенком. - Не все воины захотят стать твоими вассалами. Что станут делать твои подручные, если человек откажется присягнуть? - Кровь должна пролиться... - но честные присягнут с радостью. - Храбрость - величайшая доблесть... - Только в соответствующем случае! Это было уже больше, чем идеализм, это - фанатизм! Уолли начинал чувствовать страх. - А что, если, скажем, Боарийи наткнется на сильнейшего? Что, если погибнут твои люди, Ннанджи? Ннанджи был в это время возле двери, там он разглядывал мечи, висящие на стене. Он снял один из них и бросил в пыль. - Я знал, что это обеспокоит тебя! Ты пошлешь меня. Я величайший воин в Мире, за исключением тебя. Это был тот неизбежный ход событий, который стал ему ясен на корабле: Ннанджи - мститель. Не удивительно, что он выглядел таким довольным! Катанджи привели к большому богатству - может, это и было наградой Ннанджи? Глава Сил Богини.., ничто не могло бы ему понравится больше. Уолли содрогнулся. Он создал монстра. - А как насчет географии? - спросил он как можно спокойнее. - Что будет, если ты захочешь отправиться в Верхний, а Богиня отнесет тебя в Йок? - Она поддержит нас! - ответил удивленный Ннанджи. - Ты что, действительно не видишь, что боги мне помогают? Для меня тоже делаются чудеса! Ннанджи - мессия, он уже готов утвердить диктатуру. Как Цезарь. Как Кромвель. Это ведет только к тирании. Уолли вспотел, соображая, может ли он как-нибудь остановить его. - А свободные мечи? Но у Ннанджи на все был готов ответ. - То же и с ними. Если нужно, мы покорим их с помощью кавалерии. Мы выделим каждому отряду свой район на соответствующей территории. Так же как и с городами. Все недоразумения будут рассматриваться мной.., нами, я хотел сказать. Невероятная наглость, никаких колебаний, - и все это, очевидно, было еще только началом. Он любил играть с детьми, и он плакал об участи Ги. Он добрый муж и брат.., но еще и настоящий безжалостный убийца. Уолли думал, что Ннанджи переродился из казарменного дебошира в трубадура, так терпеливо слушающего Тану. Ничуть не бывало! - Ну а как совет? - спросил он просто для того, чтобы выиграть время. - Им очень нравится эта идея! Игра меча и чести! Лучше, чем строить катапульты, брат! Он с энтузиазмом пнул плитку на полу, снова подняв тучи пыли. - Они откажутся! - предупредил Уолли. - Воины, которых нет сейчас на сборе. - Если дойдет до сражения, у нас хватит людей - и лучших людей. Где-то тут должна быть трещина! Теперь Уолли судорожно пытался найти выход из этого сумасшедшего мирного договора, думая о том, как уговорить Ннанджи. - Тысячи воинов, сотни городов и гарнизонов. Как ты собираешься удерживать все это? Ннанджи рассмеялся: - Ты имеешь в виду связь? Через несколько недель расстояние ничего не будет значить. Ннанджи поднял плитку, чтобы рассмотреть выдавленную на ней эмблему. - Быстрые боты, конные посты и голуби! Колдуны поддержат сбор, потому что он будет защищать их. Помни, ведь я видел, что Ротанкси делает своими перьями! Он снова был прав. Постоянный вселенский сбор будет для колдунов смертельной угрозой. Уолли, оказывается, предъявил Ротанкси аргумент, которого даже сам не заметил. Ничего удивительного, что старик ухватился за шанс переговоров! Колдуны могут обеспечивать связь и вести списки. Они будут искать пути сделаться необходимыми, и если им это удастся, они первые поддержат диктатуру. Уолли подумал: Это сработает. Я ли возьмусь за это или попытается один Ннанджи, в любом случае я не властен остановить его. Ннанджи - безграмотный варвар, не знающий ничего, кроме убийства. Я же образованный и миролюбивый человек. Я знаю, где таятся опасности, и смогу избежать их... Не это ли моя награда? Я могу стать просвещенным деспотом, императором Мира. Перед его внутренним взором предстала картина: двор, почетный караул воинов в килтах, выстроившихся в два ряда, просители, склонившиеся в поклоне перед троном, и Сын Неба, сидящий на нем, держа в одной руке меч Богини, в другой - символ власти. Так вполне могло быть! Ничто в Мире не могло остановить его. Ннанджи будет счастлив стать главнокомандующим, а Шонсу будет императором. А на другом троне, рядом... Картина была такой яркой, что ему достаточно было повернуть голову, чтобы увидеть ее... Кого? Ннанджи стоял, опершись на колонну, и улыбался. И ждал... И ждал... Уолли, опечаленный, поднял голову. Последнее, о чем говорил мне Бог, это то, что мой меч стережет грифон, что означает Власть, осуществляемая мудро. Он сказал, чтобы я помнил об этом. Это предупреждение, Ннанджи! Он предвидел такой соблазн! Богиня дала мне власть. Не думаю, что использовать эту власть для получения еще большей очень мудро. - Я не согласен. - Самое трудное - правильно использовать огромную власть. Час назад я пригрозил бросить Доа в темницу, если она посмеет осмеять меня. Я недостаточно хорош, Ннанджи. Ннанджи хмуро посмотрел на него: - Тогда ты должен отойти в сторону и позволить мне сделать это. Пророчество: Это твоего королевства я домогаюсь? Уолли поднял на него глаза. Аргументы бессмысленны против фанатизма. Да и не было еще таких слов: "деспот", "тиран", "диктатор". - Нет, - сказал он. - Сбор созван против колдунов. Ты же собираешься повернуть его против воинов! Ты не знаешь, куда это приведет, Ннанджи. Я не хочу этого делать. - Сбор призван возродить честь гильдии. Колдуны не важны! Я уже говорил тебе! - Нет! - настойчиво сказал Уолли. - Вспомни первый урок, который я дал тебе! Мы сидели с тобой тогда у храмовой стены в тени дерева. Я сказал тебе тогда - власть портит! - Не меня! Я достойнее. Тупик. Ннанджи с надеждой улыбнулся: - Ты говорил, что хочешь быть ривом в Тау, помнишь? Я отдам его тебе! И там не будет воинов гарнизона, потому что я знаю, ты будешь честен. Тиран - он уже раздает города? Уолли молча покачал головой. Теперь Ннанджи начинал раздражаться. - Мы решили, что сбор должен иметь только одного сеньора. Я считался с тобой всегда, разве не так? До сих пор. Брат, мы должны провести поединок за лидерство, раунд третий. Но давай возьмем рапиры и поклянемся ограничиться ими. Еще час назад Уолли подскочил бы от такого предложения. Ннанджи и Уолли взглянули друг другу в глаза - они находились на одном уровне, черные глаза и карие, - и никто не отвел взгляда. И Уолли отвернулся первым. Как остановить это? Если не сможет он никто не сможет. Но он не поднимет свой меч на Ннанджи. Станет ли тот с ним церемониться? Например, можно бросить нож. Он дотянулся до обломка меча Чиоксина, еще один памятник человеческой глупости. Убийство? - Нет! - громко сказал он. - Предводитель - я. Ты пойдешь в Вул. Я останусь здесь и клянусь распустить сбор, как только гарнизоны встанут на места. Если позже они спровоцируют резню, это будет на их собственной совести. Ннанджи бросился с грохотом к двери и затопал по ступеням вниз. Он был почти в самом низу, когда услышал хлопнувшую дверь - семью этажами выше.
      ***
      - Джия? - позвал Лорд Хонакура скрипучим голосом. Джия склонилась перед ним. - Не принесешь ли мне еще одно пирожное, моя милая? Она осторожно проскользнула между гостями и взяла тарелку, никого не потревожив. Тана тоже была среди присутствующих. - Что они там могут делать? - прошептала Джия. - Понятия не имею! - ответила с полным ртом Тана. - Во всяком случае, не дерутся. Если только Шонсу не совсем спятил. Джие не понравилось выражение лица Таны. Она вернулась к Лорду Хонакуре и опустилась на колени перед его креслом. Он поблагодарил ее и выбрал пирожное с самым большим количеством крема. - Останься! - приказал он ей, когда она повернулась было уйти. Возьми себе одно! Улыбнувшись, она подчинилась. Она была счастлива остаться; здесь, рядом с ним, она чувствовала себя безопаснее. Страшная женщина-менестрель не спускала с нее глаз, после того как Шонсу ушел. Резкий голос колдуна вдруг прорвался сквозь всеобщий шум: - Мне не нравится ваше двойное предводительство. Что, если они не поладят? Джия увидела, как переглянулись воины. Ответил Тиваникси: - Мы не знаем. Лорд Ротанкси. Я никогда даже и не слышал раньше, чтобы кто-нибудь приносил четвертую клятву. Не знаю, зачем Богине нужна эта сутра. - Может быть, именно для этого случая? - пробормотал Лорд Хонакура, слизывая крем со своего пирожного. Возможно, никто, кроме Джии, его и не услышал. - Зачем вообще сбору два предводителя? - спросил кто-то из лордов. - Я думаю, их три, - тихо заметил Хонакура, и на этот раз он уж точно обращался только к Джие. - Три, милорд? Маленькая плешивая головка кивнула. - Шонсу, Ннанджи и... Уолли Смит. Разве ты бы так не сказала? Джия удивленно кивнула. Хотя это было не совсем так. Уолли исчез с того дня, когда ее раздели двое Вторых здесь в ложе. Это ведь Шонсу разъярился и сослал воинов, а ее ударил. Когда он следующим днем вернулся на "Сапфир", он все еще оставался Шонсу. Он был им и этим утром на корабле, когда чуть было не обнажил меч против капитана. Уолли же она не видела до того времени, как он защитил ее от женщины-менестреля. Уолли был здесь и сейчас. Ее сердце чувствовало это. В прихожей раздались крики. Дверь распахнулась, и люди разлетелись в разные стороны, когда ворвался Ннанджи с пылающим лицом, размахивая своим мечом. Он пролетел прямо на шелковый ковер, потерял равновесие и остановился, переводя дух. Сердце Джии упало. Где ее хозяин? Ннанджи огляделся вокруг, пока не уперся взглядом в маленького Лорда Кадиуинси, потом поднял меч в клятвенную позицию, повернувшись лицом к жрецу. Без всяких предисловий он начал: - Я, Ннанджи, воин седьмого уровня... Хонакура швырнул пирожное. - Молодой человек! - резко сказал он, не вставая с кресла. - Для принесения клятв существует некоторый ритуал. Если ты хочешь, чтобы мои святейшие друзья засвидетельствовали тебе, нужно, по крайней мере, попросить их об этом. Ннанджи прошипел что-то невнятное и, повернувшись к жрецам, спросил, не могли бы они сделать это. - Полагаю, что да, - сказал Хонакура. - Лорд Кадиуинси, как ты думаешь? Жрецы снова выстроились в линию. Лорд Хонакура попросил Джию помочь ему подняться, потом подошел к ним, сказав Лорду Кадиуинси, что сам бы хотел на этот раз провести ритуал. Он подошел не с той стороны. Лорд Ннанджи совершенно не имел терпения и, очень красный, почти прыгал с одной ноги на другую. Жрец Пятый пытался помочь, но дело только больше запутывалось и затягивалось. Несмотря на свое беспокойство, Джия слегка улыбалась, глядя на это. Но наконец все было готово. Ннанджи снова поднял свой меч. - Я, Ннанджи, воин... Из вестибюля послышался грохот. - ..лорд-сеньор сбора в... Двое Четвертых отлетели от двери и покатились по полу. За ними появился Шонсу, перешагнул через них, обнажил меч и остановился за спиной Лорда Ннанджи, поднял клинок над его плечом и так застыл, почти касаясь тела. Было очень тихо. Зрители застыли в ужасе. Шонсу пылал яростью, глаза его горели, вены на лице взбухли, но седьмой меч не дрожал, как будто тоже застыл на месте. Не дрожал и клинок Лорда Ннанджи. Но голос замирал, а глаза косили в сторону смертельного лезвия у его шеи. Двое Четвертых неслышно поднялись и тихо закрыли двери. - Брось меч! - взревел великан голосом, напоминающим камнепад. Джия съежилась от страха. Это был Шонсу, не Уолли. Но он должен был бы знать, что Лорд Ннанджи никогда не поддается на угрозы. Она помнит, как Уолли учил его этому. И если даже она помнит... Отведя глаза снова на линию застывших в ужасе жрецов. Лорд Ннанджи просто сказал: - Нет! - Брось его. Или я заставлю тебя это сделать. - Святейшие, я начну снова. Я, Ннанджи, воин... - Ты никогда больше не сможешь поднять эту руку! - ..седьмого ранга... - Считаю до трех. Джия прошептала коротенькую молитву Богине. - ..лорд-сеньор сбора в Касре, торжественно клянусь... - На три я рублю! Раз! Кто-то в углу менестрелей тихонько вскрикнул. - ..что сбор Касра... - Два! - ..не будет распущен до тех пор... Лорд Ннанджи повременил, как будто давая возможность своему палачу действовать, как будто дожидаясь смертельного "три". Но Шонсу теперь молчал, глядя на голову Ннанджи. Его ярость утихла, как показалось Джие. Руки ее почему-то болели. Оказывается, она вонзила ногти в ладони. - ..пока не выполнит задачи, для которой был созван; и в этом клянусь моей честью и именем Богини. Тишина. Лорд Ннанджи медленно опустил свой меч и скосил глаза на клинок Чиоксина у своей шеи. Уолли? Джия снова вонзила ногти в ладони. Был ли это Уолли? Он сильно побледнел. Ярость его исчезла; он выглядел ошеломленным. Он внимательно глядел на волосы Ннанджи. Ей показалось, что это был Уолли. Лорд Ннанджи слегка двинул плечом, и седьмой меч не пошевелился. Он осторожно вывернулся из-под него, потом медленно повернулся посмотреть.., да, это был снова Уолли. Но что с ним случилось? Он замер, каждый мускул его сжался, пот выступил на лбу. - Теперь я спрячу свой меч, - тихо сказал Лорд Ннанджи. И он сделал это нарочито медленно, не сводя глаз с... Уолли. И Уолли опустил свой меч так, что он коснулся пола. Он внимательно смотрел на него, как будто впервые увидел или не понимал, откуда он тут взялся. Зрители начали потихоньку приходить в себя, но никто не решался заговорить. Он повернул голову и взглянул на Джию. Она вся напряглась, пытаясь понять, не нужно ли ей сейчас подойти к нему, чтобы снять ту страшную боль, которую увидела в его взгляде. Просил ли Уолли ее о чем-нибудь? Прежде чем она сдвинулась с места, он перевел взгляд на меч.., потом быстро на нее.., снова на меч.., как будто сравнивал их. И вот он поднял голову и посмотрел на Ннанджи. Мгновение казалось, что он потерял голос. Беззвучно шевельнул губами. - Ты был не прав, брат! Не менее озадаченный, чем другие. Лорд Ннанджи уперся кулаками в бедра. - Я подождал. Ты мог и остановить меня. - Я не про клятву. Ты был не прав в том, куда нужно вернуть меч. Да, я должен его вернуть. Но не в определенное место. Не в Кво. А тому, кто мне его вручил. - Тебе его вручил Бог! Уолли покачал головой: - Боги не преклоняют колена перед смертными. Бог заставил меч появиться на камне, и я поднял его. Он не посвящал его... - Тогда... - пробормотал Лорд Ннанджи и замолчал. - Думаю, я должен был попросить первого же воина вручить мне его, чтобы дать ему назначение. Я не подумал об этом. Я не попросил тебя, ведь это ты встретился мне первым. Потом я сошел на берег в Аусе и оставил меч на твое попечение. А когда я вернулся на корабль... - Я сказал слова! Я встал на колени! Но я имел в виду... - Я знаю, что ты имел в виду, брат. - Уолли говорил с трудом, как будто у него свело горло. - Так что вручил мне его ты. Ты дал мне седьмой меч, Ннанджи! Ты! Теперь я должен его вернуть. Остальные воины восторженно зашептались, когда он, встав на одно колено, протянул меч Чиоксина на вытянутых руках: - Живи с ним. Служи им Ей. Умри, сжимая его. Зрители затаили дыхание, и наступила долгая пауза. - Но почему, брат? - прошептал Ннанджи. - Богиня хотела, чтобы Ее меч был у тебя! - Теперь не я. Возьми его. - Ты предводитель сбора... - Теперь не я. Ты. Возьми его! Ннанджи все еще колебался, как загипнотизированный, не сводя глаз с протянутого ему оружия. - Проклятье! - зарычал Уолли неожиданно громко. Все подскочили. - Ты думаешь, мне это легко? Боарийи! Только честно - кто лучший воин в этой комнате? - Мой сеньор... Лорд Ннанджи. - О! - улыбнулся Ннанджи. - Ну, в таком случае.., скажи сначала, брат! Живи с ним! Служи им Ей! Умри, сжимая его! Ннанджи все-таки еще мгновение поколебался. Потом протянул руку и сказал высоким голосом: - Он.., он будет моей честью и моей гордостью. И взял седьмой меч. Потом он взглянул на Тану и испустил громкий, восторженный вопль.
      Глава 7
      Уолли откинулся на стену, и Джия приникла ему к груди. Собственно, у нее не было выбора - его руки крепко обнимали ее. Голова Джии была на уровне его ключиц, и он мог вдыхать сладкий, знакомый запах ее волос. Может, он хотел спрятаться за нее, спрятаться от последствий того, что сделал. Он был уверен, что все теперь правильно, хотя находился в растерянности и смущении от своего неожиданного решения. Он был готов остановить Ннанджи. Но потом увидел заколку Арганари на его голове, серебряного грифона. Власть, осуществляемая мудро! Он прочел это как послание - боги хотят, чтобы Ннанджи получил власть. Это твоего королевства я домогаюсь... И Икондорина согласился. Хонакура сказал, что он сделал правильный выбор. Тана бросилась к Ннанджи и повисла на нем с поздравлениями. Потом присоединились с поздравлениями воины и жрецы, искоса поглядывая удивленно на Лорда Шонсу, так как любой человек, добровольно отдавший меч Богини, казался им странным, его поступок выходил за пределы их понимания. Хонакура принес свои поздравления Уолли, и слезы радости текли по его морщинистым щекам. Но почему? Почему Богиня передоверила власть над Ее воинами кровожадному юнцу, каким был Ннанджи? И не только над воинами, над самим Миром! Конечно, пока он не знал ответа. Постепенно в комнате совета стали раздаваться новые приказы. Жрецов поблагодарили и отпустили. Ннанджи подарил Уолли свой старый меч взамен Чиоксина. Потом с откровенным удовольствием составил объявление для герольдов и послал их оповестить других воинов о смене власти. Он распустил менестрелей, строго наказав им не поминать ни слова о разногласиях между двумя лордами-сеньорами. Цензура прессы - тираны всегда так делают, отметил Уолли. Остались только воины и колдун. Хотя в комнате совета было много стульев и кресел, все стояли. В воздухе висел запах вина, дыма и человеческих тел; шелковый ковер сбился, но никто не удосужился его поправить. Ннанджи без устали ходил по комнате, постоянно косясь на Уолли в ожидании поддерживающего взгляда. Как только он поворачивался спиной, Уолли видел сапфир седьмого меча, горящий на фоне рыжих волос, и ему хотелось плакать. Теперь Ннанджи раздавал приказы Седьмым. У него это хорошо получалось. Он начал с седоволосого Зоарийи: - Снаружи находится Досточтимый Милинони. Он знает, как опознать шпионов, которых мы выследили. Я хочу, чтобы их арестовали! Ротанкси нахмурился: - Ты прекратил перемирие. Лорд Ннанджи? - Ага! Значит, ты признаешь, что это колдуны, милорд? Если так, они носили неправильные метки и одежду! Впрочем, я не это имел в виду. Лорд вассал, ты поговоришь с ними, когда будешь брать. Припугни их слегка! Заставь постучать зубами! Потом объяви им о перемирии и возвращении Лорда Ротанкси и отпусти! Зоарийи озадаченно посмотрел на него, потом стукнул кулаком по сердцу в знак понимания и пошел к двери. Ннанджи тайком бросил взгляд на Уолли. Тот одобрительно кивнул и улыбнулся. Шпионы, конечно, пошлют голубей с рапортами. Сен будет предупрежден, Вул - тоже. Но здесь есть и скрытый смысл: я знаю ваши средства связи и воспользуюсь ими. Умно! Ннанджи сделал это, заглядывая в будущее. Потом он поманил в себе дико счастливую Тану и обнял ее, когда она подошла. - Лорд Ротанкси. Сколько в вашем совете женщин? - спросил он. Колдун непонимающе моргнул. Он почувствовал, что этот наглый воин действует ему на нервы. - Две, Лорд Ннанджи. - Тогда, если ты не против второго заложника, моя жена будет меня сопровождать. Сенсация! Ротанкси застыл в изумлении. Воины охнули, и некоторые взглянули на Уолли - не остановит ли он это безобразие. Но Уолли не остановил. Он понял - и снова это произвело на него впечатление. Интересно, чья это была идея. Возможно, Таны, но может быть, Томияно или даже самого Ннанджи. Тана сможет вовремя остановить самоубийственный язык Ннанджи. Она сможет очаровать если не двух женщин, то уж одиннадцать мужчин наверное. Совет перепуганных стариков не увидит перед собой мальчика-чудовище. Они увидят сказочных принца и принцессу. Ннанджи и Тана были воплощением идеала юношеской любви - красивый юноша и прекрасная девушка. И старым колдунам потребуется много душевных сил, чтобы отправить их к палачу. Взять Тану с собой было, конечно, бравадой, но и тонким дипломатическим ходом. Ученик действительно может превзойти своего учителя! Другие Седьмые не поняли этого и неодобрительно смотрели на него. Но следующее нововведение Ннанджи потрясло их еще больше. - Лорд Линумино. Забери из темниц восемь пленников, отведи на пристань и отправь домой - на таких же кораблях, как мой, если можно. Боарийи повернулся, красный от злости: - Ты их отпускаешь, мой сеньор? Ннанджи холодно взглянул на него: - Твои возражения? И, конечно, вассал не смог возразить, хотя для того, чтобы захватить этих людей, он рисковал жизнью и даже потерял человека. Возвращение контрзаложников - гениальный жест, очень умная тактика выведения противника из равновесия и также еще большая бравада. У Уолли были некоторые сомнения по этому поводу, но он по-прежнему молча стоял, крепче прижав к себе Джию. Не обращая внимания на реакцию, Ннанджи приказал Линумино вызвать для Ротанкси паланкин и отсалютовал мечом, когда они попрощались. Потом обвел компанию взглядом человека, донельзя довольного собой. - Лорд Боарийи. Два ближайших вниз по течению города - Ки Сан и Дри. У тебя двадцать дней до моего возвращения. Возьми необходимые силы. Пойди и проверь гарнизоны. Накажи виновных и поставь на места хороших людей. - Да, милорд. - Хмурая гримаса высокого воина сменилась широкой улыбкой. Это уже походило на благородное занятие - не то что ползать в ночи с дубинками. Свободные мечи всегда не прочь были показать свое превосходство над городскими гарнизонами. - Приведи гарнизон к присяге сбору и проинформируй короля Ки Сана и старейшин Дри, что о любых проступках воинов они должны теперь сообщать в Каср мне или Лорду Шонсу. Боарийи кивнул, откровенно одобряя. - Я знаю, - продолжал Ннанджи, оскалившись, - что рив Ки Сана, Досточтимый Фарандако, - вор. Он украл мою рабыню. Лиши его должности! Конфискуй его имущество в пользу сбора. Приведи его сюда в цепях. Я сам разберусь с ним. Ни процедуры обвинения? Ни суда? Конечно, Ннанджи даст человеку меч и бросит формальный вызов, но это будет, скорее, казнь. - Воины, которые откажутся присягать, милорд?.. - спросил Боарийи. Ннанджи пожал плечами: - Дай им выбор - голова или пальцы. Но не оставляй ни одного дееспособного воина без присяги! Боарийи салютовал - кулак на сердце. Ннанджи повернулся, но тут Тана подошла ближе и что-то прошептала ему на ухо. Тот улыбнулся ей и повернулся с сияющими глазами к Уолли: - Сколько тратит Каср на сбор, брат? После тяжелого раздумья Уолли наконец сказал, что около пяти тысяч золотых, включая портовую плату. Ннанджи кивнул и обернулся к Боарийи: - Дри и Ки Сан оба больше и богаче Касра, но для начала возьмем с них тоже по пять тысяч золотых, потом - больше. Он победно улыбнулся Уолли - воины будут есть. Боарийи оказался сообразительнее, чем казался. - А если они откажутся платить, мой сеньор? Ннанджи поджал губы, а потом сказал: - Ты должен выполнить приказ любым путем, вассал. Застыв от ужаса, Уолли только и смог пробормотать: - Ннанджи! Во все времена, возможно, во всех мирах тираны находят такой выход из трудных положений. Боарийи ведено было стать неистовым, не знающим пощады, но если его обвинят в жестокости, Ннанджи от него откажется, сказав, что такого приказа не отдавал. Это был классический пример перекладывания ответственности, необходимый атрибут деспотии. Уолли почти уже чувствовал дым горящих домов. Ннанджи повернулся, готовый к сопротивлению: - Брат? И Уолли ушел от конфронтации. Он принял решение и теперь должен жить с ним. Обсуждать приказы нового лидера на публике - проявление недоверия к власти. Как-нибудь наедине он попробует поговорить с Ннанджи, и, может быть, ему удастся заставить его подчиниться здравому смыслу. - Даже богатые города могут оказаться не в состоянии заплатить столько под угрозой меча, Ннанджи, - сказал он мягко. Ннанджи недовольно скривился, но он откровенно был рад, что эта его идея не была принята в штыки. - Конечно, ты можешь дать им время на то, чтобы собрать деньги, вассал. Лорд Джансилуи? Вверх по Реке - Уо и Тау - города поменьше, но.., по две тысячи золотых ты с них получишь. Боюсь, у тебя не хватит времени дойти до Шана. Джансилуи салютовал, он тоже улыбнулся в предвкушении дела. Потом Ннанджи перевел взгляд на Тиваникси - тот уже улыбался. - Кво, мой сеньор? Ннанджи кивнул. Внутри Уолли что-то умерло. Введенные им стремена будут опробованы в первом военном походе Мира, но не против колдунов. Кавалерия выступит против дружественных городов и будет разрушать их именем закона. Ему было непереносимо больно. - Как велик Кво? - спросил Ннанджи. - Впрочем, неважно. Сам присуди им нужную сумму денег. Уолли снова был потрясен. Тиваникси - хороший человек, но ни один воин не испытывает симпатий к гражданским. Вложив всю свою энергию и умение в выполнение этого нового приказа, он применит силу против городов, которым ни на чью помощь не приходится надеяться, разве что своих богов. Богиня! Прости меня! Тиваникси салютовал, и Уолли знал, что следующим будет он. Легонько отведя Джию в сторону, чтобы принять более соответствующий воину вид, он стал ждать приказа. - Думаю, катапульты еще послужат своему назначению, брат, - сказал Ннанджи. - Они достаточно напугают колдунов перед твоими переговорами... Тон его был мягче, чем при разговоре с вассалами, это была скорее просьба, чем приказ, однако предполагалось, что она будет выполнена. Возможно, он сам так говорил с Ннанджи, когда их отношения были другими. Он не стал отказываться. Катапульты, луки, ножеметание - все это нужно теперь было выжать из него, как сок из виноградной лозы. Теперь в сутрах есть все, что требуется сбору, сказал Ннанджи. Хотя они допускают некоторые варианты, но сбор должен иметь канон униформы.., каждый, кто не искал продвижения за время сбора, должен представить объяснения.., каждый, кто прыгнет через два ранга до возвращения Ннанджи, станет его личным подопечным.., переделать все, что было временным, в постоянное.., не снижать дисциплину... Когда он кончил, Уолли молча приложил кулак к сердцу, как это делали вассалы. Ннанджи хватило любезности слегка покраснеть. Потом с юношеской непосредственностью, которая придавала ему такой шарм, он широко улыбнулся и сказал: - Как у меня получается, Шонсу? Уолли спрятал свое отчаяние, сотворил на лице улыбку и сказал: - Отлично, брат. Уже? Мы уже льстим? Почему бы сразу не сказать, что Боги им довольны? Проблемы подождут, подумал Уолли; корабль готов к отплытию. Но они не станут долго ждать. Король Ки Сана заплатит тысячу золотых за наложницу с роскошными формами - это уже не очень походит на просвещенную монархию. Что станут делать эти обновленные гарнизоны, получив незаконный приказ? Или оказавшись перед необходимостью сбора непомерного налога? Кто его пойдет собирать? Кто его будет охранять? Кто считать? Кто распределять полученные деньги? Примитивный взгляд Ннанджи на совершенный Мир не предполагал этих вопросов. Даже Уолли не знал на них ответов. - Ладно! Нам нужно успеть на корабль, жена, - сказал Ннанджи. Он сделал два шага, споткнулся и потерял равновесие. Потом он посмотрел на ковер, о который запнулся, - серебристые пеликаны и бронзовые морские коньки. Он оглядел гобелены, занавеси, сверкающую мебель. - Тебе больше ведь не нужен этот хлам, так ведь, Шонсу? Как только избавишься от него, издай указ: с этих пор любая взятка, принятая воином, расценивается как величайшее преступление - для всех без исключения! И это была уже не просьба. Ннанджи развернулся и, обняв Тану, пошел к выходу. Уолли смотрел, как уходит от него седьмой меч. Глаза его заволок туман, поэтому он быстро махнул остальным, чтобы его не ждали. Меч вернешь, как выйдет срок. Срок вышел? Свершил ли он миссию Богини, или отказался от Ее избранничества, так и не завершив дела? В любом случае он вышел из игры. Приключение кончилось. Топот сапог затих. Только Джия осталась с ним. Она стояла рядом, положив руку ему на плечо, вглядываясь в него, сочувствуя и разделяя с ним горе, которое он скрывал от других. Или только надеялся, что смог скрыть. Он молча скорбно обнял ее. Он не мог объяснить даже ей. Не было такого слова еще в языке Мира "деспот". Но скоро будет! Ннанджи потребовалось меньше двадцати минут, чтобы превратиться в него.
      ЭПИЛОГ ПОСЛЕДНЕЕ ЧУДО
      Ветер развевал знамена и одежды, мешал двигаться фургонам и пешеходам по большой торговой площади на набережной Касра, играл уцелевшими листьями. Торговцы расходились по домам, за ними рабы уносили тюки с товаром. Большинство кораблей были погружены в тишину. Уолли уныло хлопнулся на швартовную тумбу, разглядывая длинные тени, протянувшиеся по бронзовым камням. День, начавшийся приходом "Грифона", подошел к концу, а Миру уже никогда не суждено стать таким, каким он был раньше. Ннанджи отбыл. Он бодро промаршировал по сходням под звуки "Воинов Прекрасным Утром", потом встал на палубе с Таной в окружении девяти колдунов и стоял там до тех пор, пока корабль не отошел от причала. Он не сомневался, что благополучно вернется, заключив договор с колдунами. Для него колдуны были теперь незначительным эпизодом на пути его великой деятельности реформатора воинов Мира. Ушли телохранители, оркестранты и менестрели. Не видя теперь никакой опасности, Уолли отпустил Форарфи и его людей насладиться концом праздника. Ему пора было возвращаться к Джие, а он все еще сидел на швартовной тумбе, думая о своем. Что он сделал неправильно? Прошло почти полгода с тех пор, как он пообещал Богине стать воином. Он старался. Если его миссией было победить колдунов, то он потерпел поражение, потому что теперь они еще быстрее распространятся по Миру. За ними пойдут их разрушительные знания. Если его миссия заключалась в спасении воинов, то здесь он тоже проиграл. Колдуны могут и не испугаться вселенского сбора Ннанджи, тогда как этот вселенский сбор скоро перебьет столько воинов, сколько колдунам и не снилось.