Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Поле брани (Избранники - 3)

ModernLib.Net / Дункан Дэйв / Поле брани (Избранники - 3) - Чтение (стр. 6)
Автор: Дункан Дэйв
Жанр:

 

 


      - Спасибо.
      Она победила! Победила!
      - Теперь ступай в дом, - мягко сказала Хранительница. - Ты найдешь там пищу. Когда стемнеет, оденься потеплее и иди в Теснину. Тропа приведет тебя. Или хочешь, чтобы тебя кто-нибудь проводил?
      Тхайла отрицательно покачала головой.
      - Итак, я верю в твою смелость. И помни предостережение: не оглядывайся. Я встречу тебя на другом конце ущелья.
      Тхайла проводила взглядом Хранительницу, которая с трудом добрела до магической Тропы и вскоре исчезла среди деревьев, затем неуверенно поднялась с колен и вошла в дом.
      Она победила! Завтра она увидит Лииба, человека, которого любила, который любил ее. Она победила!
      6
      Тропа взбиралась по крутому склону, поросшему мрачным лесом. Вскоре Тхайла пересекла горную долину, которую обнаружила в свою первую ночь в Колледже. Каменистое ущелье резко обрывалось вниз справа от нее, а слева вздымалось стеной, скрытой кустарником и деревьями. Сквозь туманную дымку облаков пробивался лунный свет. Знание того, что она уже побывала здесь, придавало Тхайле гораздо больше уверенности, чем было у нее в первый раз. Белая Тропа вилась под ногами, рев потока внизу становился все громче. В этот раз Тхайла не пыталась повернуть назад и не встретила на пути никаких мостов и препятствий. Вскоре горловина ущелья сузилась, склоны стали отвесными, лишенными какой-либо растительности. Тхайла миновала резкий поворот Тропы, и впереди уже показался проход.
      Девушка остановилась, тяжело дыша и поеживаясь от холодного воздуха, проникающего сквозь ее тяжелый плащ. Освещение на этот раз было другим, и окутанные сумраком руины выглядели менее зловеще, сливаясь с утесом, на котором возвышались. Ей не мерещилось воображаемое лицо на них. Мост, перекинутый через ущелье, сейчас не казался пастью, пустые окна над ним глазами, а низкорослые деревья на вершине - волосами. Она видела только развалины здания из белого камня - старые и печальные, но вовсе не угрожающие.
      Убедившись в этом, Тхайла поспешила вперед. Даже достигнув самой арки, она не споткнулась и не сбавила шага. Сразу за небольшим темным отрезком пути, куда эхо доносило гул водопада, виднелся выход. Минута - и Тхайла уже на противоположной стороне.
      Горловина расширилась, словно сменили декорации. Луна ярко сияла на черном хрустальном небе. Справа, чуть поодаль, небольшая речка мирно убегала по камням вниз, в непроглядную тьму, но простиравшаяся впереди долина была ровной и голой; с обеих сторон ее обрамляли каменные стены. Тропа вела вперед, извиваясь между нагромождениями скал, а по обе стороны в вышине сияли огромные горы - ледяные призраки под серебряным диском луны. Только бледный лунный свет, тьма да редкие пятна снега.
      Тхайла поспешила вперед. Вскоре шум потока растаял вдали, и она шла в полной тишине. Даже ветер стих, словно ночь затаила дыхание. Тхайла слышала только слабый скрип гравия под ногами и ровный стук своего сердца.
      Конечно, все будет не так просто. Даже госпожа Мирн признала, что теснина сродни Страшному Суду. Мист испугался до умопомешательства. Тропа лежала перед Тхайлой, пустая и ровная. Ничто больше не напоминало о реке. В этой глуши, казалось, не росло ничего, кроме разбросанных кое-где пучков бледной травы, едва ли более темной, чем снежные наносы. Изгибы Тропы - вот где могла подстерегать опасность, а Тропа хоть и была ровной, но резко извивалась между зубчатых монолитов, а потому впереди просматривалась очень небольшими отрезками.
      Скрип, скрип, скрип - раздавались ее шаги по камушкам. Странное освещение - призрачное мерцание серебра и агата... Казалось, даже камни просвечивали насквозь, а тени лежали неясные и зыбкие. Воздух едким холодом обжигал ее разгоряченное лицо, дыхание вырывалось клубами окрашенного всеми цветами радуги пара.
      Скрип. Скрип. Скрип.
      Страшный Суд - испытание не из легких, и, следуя здравому смыслу, Тхайла решила прибегнуть к маленькой предосторожности: замедлять шаг перед каждым крутым поворотом на тот случай, если за ним таилось что-либо страшное. Но Тропа по-прежнему оставалась пустой в мертвенном свете луны.
      "Лииб! Надо думать о Лиибе! Кто бы ты ни был, мой милый, я вернусь к тебе".
      Далеко ли ей еще идти? Остроконечные вершины мерцали в вышине. Ущелье, несомненно, не может насквозь прорезать горную цепь, потому что, оказавшись позади, она попала бы во внешний мир, а пиксы никогда не ходят туда, где подстерегают демоны.
      Она спорила с Хранительницей! Рассуждала как дерзкий ребенок... Тхайла приостановилась перед очередным поворотом Тропы возле скалы и, ухватившись за шершавый камень, осторожно заглянула сначала одним глазом, потом двумя. Только скалы, грязь да несколько снежных пятен - больше ничего.
      Отойдя от стены, она заметила тень.
      Две тени!
      Взвизгнув, Тхайла бросилась бежать. Она не смотрела назад, подчиняясь повелению Хранительницы!
      Но краешком глаза видела вторую тень, сразу за своей собственной. Да нет! Это, должно быть, просто игра света. Или темные полосы на камне. Прутья... Может быть, тень дерева. Но тут нет деревьев!
      С развевающимися волосами Тхайла стремительно неслась по Тропе, жадно хватая ртом холодный воздух.
      Скри-ип. Скри-ип.
      Что-то изменилось в звуке ее шагов. Казалось, им вторят еще одни шаги. Кто-то шел за ней по пятам.
      Сдержать шаг.
      Скри-ип, скри-ип, скри-ип...
      Этот некто остановился одновременно с ней, прямо за спиной. Кустарник? Качающиеся ветви? Просто каприз лунного света... Вовсе не кости! Только не смотреть назад! Тхайла бежала, пока у нее не закололо в боку. Шатаясь от изнеможения, она перешла на шаг. Никто не наскочил на нее с разбегу. Никто ее не схватил. Но сквозь стук своего сердца она слышала чьи-то шаги - след в след, прямо за ее спиной.
      "Здесь никого нет!" - сказала она себе твердо, отлично зная при этом, что лжет. Некто неведомый был позади нее, так близко, что дышал ей в затылок, если, конечно, мог дышать. Он вот-вот схватит ее, если способен хватать.
      Все в Колледже прошли через это - преодолели Теснину. И никого не съели чудовища! Все это только мираж, чтобы запугать ее!
      - Кто ты? - резко крикнула она, не решаясь обернуться.
      Ни ответа, ни ветерка. Только бешеный стук ее сердца и неверно отдающиеся шаги.
      - Скажи мне, кто ты?! - крикнула она громче. - Именем Хранительницы, скажи!
      И на этот раз не последовало ответа, только движение ночного воздуха или мысль, пронесшаяся у нее В голове, - точно она не разобрала.
      "Я твой провожатый".
      - Мне не нужен провожатый! Уходи!
      Ответа вновь не последовало, но Тхайла чувствовала, что призрак, кем бы он ни был, никуда не ушел, а по-прежнему двигался за ней, стараясь шагать в ногу. Она пошла быстрее. Потом медленнее. Невидимка тенью скользил за ней. Тхайла резко остановилась, заранее съежившись в ожидании: нечто сухое и тяжелое сейчас ткнется ей в спину. Но ничего подобного не случилось. Ее невидимый спутник остановился одновременно с ней и дожидался, пока она снова двинется в путь.
      Там никого нет! Ей стоит только обернуться, и она увидит за собой пустую тропинку.
      - Ты не можешь причинить мне вред!
      "Но другие могут".
      Она так и не поняла, голос это или только ее собственная мысль.
      - Я все равно этому не верю!
      Вскинув голову и решительно размахивая руками, Тхайла пошла вперед.
      - Госпожа Мирн говорила, что проходила здесь. Мист проходил. Думаю, и Джайн прохо...
      Она застыла как вкопанная.
      Бесформенная фигура стояла в отдалении, заслоняя Тропу. Такая неясная, что ее с трудом можно было разглядеть, - игра лунного света и тени на скалах, подобие человека. Это был обман зрения, мираж, увиденный ночью в догорающей золе костра или днем среди облаков. Но чем пристальнее она всматривалась, тем определеннее выглядело видение. Вдруг ее страх сменился гневом - одни обманы и миражи! Сама Хранительница полагалась на ее храбрость. Она не позволит так по-дурацки пугать себя. Большой и изнеженный Мист, тот ударился бы в панику при одном намеке на чью-то тень, но она не собирается. Она все преодолеет ради любви, ради Лииба.
      Тхайла сделала еще два или три шага, и фигура стала видна отчетливее. Тогда девушка снова остановилась и спросила:
      - Кто это?
      "Это етун - один из белокурых демонов".
      Ее зубы вдруг принялись выстукивать дробь.
      - Он... он живой?
      Пожалуй, ей все-таки не помешает провожатый. "Умер во время Войны Пяти Колдунов". Голос - если это был голос - звучал бесстрастно: ни веселья, ни гнева, ни печали. Просто ответ. Тысячу лет, как умер?!
      - Тогда он не может повредить мне! - вслух заявила Тхайла, как для самой себя, так и для невидимки, скрывавшегося у нее за спиной. И решительно двинулась по Тропе в сторону этого... этого видения.
      Он исчезнет, когда она подойдет ближе, если это игра света. Он не исчез. Даже увеличился в размерах, хотя по-прежнему оставался только светлым пятном, серебрившимся во тьме, - призрачная фигура в лунном свете среди скал. Тхайла, сама того не желая, принялась высматривать подробности. Человек был огромного роста, ее голова едва доставала ему до груди. На нем блестящий шлем, сапоги и штаны. Ниспадающая борода и усы видны весьма отчетливо. Но еще ярче светились глаза, следившие за ее приближением. Он знал, что она здесь, ждал ее и даже заулыбался. Лунный свет отражался в его глазах, играл на шлеме и мече. Тхайла снова остановилась: ей не хотелось приближаться. Теперь девушка знала, зачем у нее за спиной призрак. Ей нельзя отступать - только вперед!
      - Чего он хочет? - спросила она. "Он хочет тебя убить".
      - Пусть не надеется! - И она шагнула вперед на ставших вдруг ватными ногах.
      Белокурый демон сделался еще больше. Лунное сияние играло на длинном клинке, серебристой бороде и огромных волосатых конечностях. Зубы хищно сверкали.
      Тхайла остановилась.
      Но теперь демон пошел на нее и, широко оскалившись в ухмылке, уже приподнимал свой меч. Она видела, как его грудь вздымается от дыхания.
      Она чуть не шагнула назад и тут же вспомнила, что там ее, возможно, ждет нечто гораздо худшее.
      - Прочь! - крикнула она. - Именем Хранительницы!
      Демон засмеялся, словно уже не раз слышал такое. Он шагал к ней, было слышно, как хрустят камни под его сапожищами.
      - Что он собирается сделать?! - взвыла она.
      "Он собирается убить тебя".
      - Нет!
      "Да. Ты Стим. Сейчас ты умрешь".
      Она почувствовала в воздухе странный соленый запах. Стиму было только шестнадцать, он пас овец, и никто никогда не показывал ему, как владеть мечом, но на побережье Дикого мыса высадились етуны, и Великий Господин созвал всех юношей с холмов и вручил им мечи и щиты. Стиму приказали оставаться у причала, на случай, если прибудут другие корабли.
      Он не мог сражаться с таким гигантом!
      Отбросив свой громоздкий щит, Стим бросился к скалам. Там не было тропы. Он стал карабкаться вверх так быстро, как только был способен, но через мгновение понял, что его загнали в угол. Тяжелые кованые сапоги царапали камни у него за спиной.
      Тогда он обернулся:
      - Пожалуйста! Я не хочу умирать!
      Усмехающееся чудовище с льняными волосами нависло над ним, капли пота блестели на его плечах и обветренном лице, сумасшедший огонь ненависти пылал в нечеловеческих голубых глазах. Наверное, он не понимал слов. А если бы и понимал, то не услышал.
      Играючи, от ткнул Стима мечом. Юноша инстинктивно взмахнул своим клинком, но гигант выбил его, как прутик, одним ударом, и, с гримасой отвращения вонзив свой меч в живот Стима, погрузил его глубже и несколько раз повернул внутри. Острие заскрежетало о камень за спиной Стима.
      Невообразимая боль! Юноша упал на землю, зажимая руками кровоточащее месиво, вывалившееся из него. Он хотел застонать, но от этого стало еще больней. О Боги! Какая боль! Стим кричал, как животное, чувствуя горячую кровь, струящуюся между пальцами. Вражеский воин пнул его несколько раз, чтобы перевернуть на спину, и ликующе посмотрел вниз со злобным презрением во взоре. Он плюнул, и, несмотря на ужасную боль в кишках, Стим почувствовал, как холодный плевок потек по его щеке. Етун ушел, оставив свою жертву корчиться в предсмертной агонии. Она была долгой, и никто не пришел на помощь.
      Тхайла лежала на тропинке вниз лицом, холодный гравий вонзился ей в щеки. У нее сильно кружилась голова, тошнило. Значит, она не мертва. Она снова женщина, Тхайла.
      - Я жива? - прошептала она в землю. "Ты жива".
      - Я думала, он убил меня.
      "Он убил Стима".
      Тхайла подняла голову. Пустая Тропа простиралась перед ней. Жуткий воин исчез. Дрожащими пальцами она ощупала живот, но не нашла раны. Ужасная боль тоже исчезла.
      Дрожь сотрясла ее тело, словно предупреждая, что она замерзнет, если останется лежать. Тхайла с трудом встала на колени, прямо на острые камни, затем поднялась на ноги - но не посмотрела назад! - и неверной походкой снова пошла сквозь морозное безмолвие ночи. Ее тень тоже шла у ног, иногда - две тени.
      Это все? Может быть, это все? Она уже пережила Страшный Суд? Тогда почему все еще видит две тени? То, что отбрасывало вторую тень, не было человеческим существом. Но довольно ли подобного представления, чтобы свести Миста с ума?
      Впереди, в темноте, что-то двигалось, и ее сердце дико заколотилось. Опять! Неужели опять? О нет!
      Да. Она снова заметила движение. Намек обретал форму, форма становилась субстанцией. Игра света превращалась в воинов. Три фигуры ждали её с одной стороны Тропы и еще две - с другой, Тхайла попыталась сделать шаг в сторону и уперлась в стену. Скалы возвышались, словно углы зданий и высокие дощатые заборы. Теперь лунный свет стал неярким и слегка желтоватым, словно от лам-пы в окне, но они увидели ее. На этот раз у нее вовсе отсутствовало оружие. Она была женщиной, попавшей в западню посреди темного двора.
      Ее окружили тени, но она видела, как они уплотняются, приближаясь к ней; вот уже стали слышны их голоса. Воины преградили ей путь к воротам, посмеивались и шутили, перебрасываясь такими словами, которых она не понимала и не хотела понимать. Она стояла, прижавшись спиной к стене, к грубым холодным камням. На этот раз ее ожидала не смерть, по крайней мере не сразу.
      - Остановите их! - пронзительно крикнула она.
      "Ты Хун, - словно вздох, раздался слабый нечеловеческий голос в ее сознании. - А они импы, темноволосые демоны".
      - Но это же люди!
      Да, уже не тени, а живые люди из плоти и крови - загорелые, темноволосые, бородатые мужчины в доспехах. Они были ниже етунов, но каждый куда крупнее Хун. Она слышала, как ее сестра пронзительно кричит наверху в детской, слышала ржание лошадей и скрип телег на улице. Застыв от ужаса, хотела позвать на помощь, и тут легионеры бросились на нее. Она метнулась между ними, но грубые руки схватили, не давая уйти. Громкий смех возбужденных мужчин раздавался над ней. Другие руки вцепились ей в волосы и насильно притянули ее лицо к заросшим бородой губам, к отвратительному липкому рту. Еще чьи-то руки крепко держали ее за лодыжки и запястья, рылись в ее одежде, срывали ее, ощупывали и обшаривали тело... Боль и унижение. Потом просто боль. И наконец, когда все они удовлетворили свою похоть, - смерть.
      И снова Тхайла очнулась на холодных, промерзших камнях Тропы. Луна стояла на том же месте.
      - Ну сколько же еще? - простонала она.
      "Столько, сколько выдержишь, а потом еще".
      На ней не оказалось ран, только руки немного расцарапала о дорогу. На ее теле не оказалось ран. Но душа была поругана, душа может обратиться в ничто, если все это не прекратится. Тхайла снова заставила себя подняться и, спотыкаясь, пошла вперед. Обратной дороги не было. Она не сделала и дюжины шагов, но уже была Киимом, который тонул в болоте, а грубый сапог стоял на ее лице и погружал в грязь до тех пор, пока она не захлебнулась.
      Потом она была Друмом. Потом Шайлой.
      "Что подстерегает во внешнем мире?"
      Смерть, мучение и рабство.
      Все это и еще больше.
      Она умирала во тьме и при солнечном свете. Ее закалывали, как овцу, и забивали дубинками, истязали до смерти и насиловали.
      Она была солдатом в отряде, попавшем в лапы к дракону, неистовствующему в поисках бронзы. Люди в отчаянии срывали с себя доспехи и швыряли их обжигающему, огнедышащему чудовищу. Пламя с ревом пылало, слизывая с мяса обуглившуюся кожу, а потом пожирало мясо и кости.
      Риин присматривал за отцовским стадом, когда мимо пробиралась шайка беглых джиннов. Он не сразу понял, что ему грозит опасность, иначе не заговорил бы с ними. Его разложили на пне и по нескольку раз изнасиловали. Он потерял много крови и через два дня скончался в лихорадке.
      Кволь кричала и звала на помощь, пока еще могла кричать. Но никто не пришел. Крепко прижав к груди свое дитя, она забилась в угол погреба. Гномы знали, что теперь она попалась. Они медленно подползали к ней во тьме, попискивая от возбуждения. В тусклой полутьме был едва заметен только жадный блеск их горевших глаз и бесчисленные острые зубки и когти. Впрочем, сами гномы отлично видели в темноте, они были крохотные и не имели оружия, но обезумели от голода.
      Рыжие демоны - это джинны, жестокие и безжалостные. Золотоволосые демоны эльфы, чьи стрелы, вонзаясь в живые тела, сколачивали их вместе, словно две деревяшки.
      - Пусть это наказание послужит назиданием остальным, - сказал центурион импов. - Возьмите вот этого. Распните на дереве и засеките до смерти.
      И все это происходило на самом деле. Каждый раз. Всегда это была настоящая смерть, чья-то конкретная смерть. И всегда: "Почему я? Я не готов!" И всегда боль и унижение. И каждый раз открытие, что человеческое тело всего лишь мешок с жидким дерьмом, которое можно заставить медленно вытечь, причиняя невыносимые страдания. Смерть становилась последним унижением, и иногда она приходила только через несколько дней непрерывных мук.
      И всегда Тхайла снова становилась самой собой и понимала, что это была не смерть Тхайлы, пока нет. После этого девушка снова поднималась и шла вперед, к следующей своей смерти.
      Кейм был прикован цепями к стене камеры. Он чувствовал запах дыма...
      Тхайле являлись призраки пиксов, погибших во время Войны Пяти Колдунов. Тысячу лет они дожидались в Теснине кого-нибудь, кто снова умрет их смертью и тем самым освободит их, кого-нибудь, обладающего Даром.
      Лоук был рабом, обреченным жить и умереть в рабстве.
      - Ты у меня заговоришь, - приговаривал джинн Рейлу. - Ты скажешь нам все.
      А Рейл и понятия не имел о том, что им хотелось узнать.
      И все это может повториться! Демоны все еще были рядом, во внешнем мире, они ждали своего часа. Только Колледж и Хранитель сдерживали их.
      Тхайла знала об этом в те мгновения, когда была самой собой и, шатаясь, шла по озаренной лунным светом Тропе в ожидании следующего призрака. Ее собственная смерть, когда бы она ни пришла, не будет такой ужасной. Понятно теперь, зачем ее послали в Теснину, зачем всех обитателей Колледжа посылают туда.
      Она знала, кто идет следом.
      И еще знала, что скажет утром Хранительнице. Лииб для нее больше не имеет значения.
      Пустынный путь:
      Так путник, чей пустынный путь
      Ведет в опасный мрак,
      Раз обернется и потом
      Спешит ускорить шаг,
      Назад не глядя, чтоб не знать,
      Далек иль близок враг.
      С. Колридж. Поэма о старом моряке
      Глава 3
      СОМНЕНИЯ И СЛЕЗЫ
      1
      Суровый северный ветер проносился над вересковыми пустошами, обрушивая шквалы снегопадов. Даже в полдень солнце не давало больше ни малейшего тепла. Впереди лежали заснеженные негостеприимные предгорья Исдрутуда, а горная цепь, вздымаясь в отдалении, не сулила надежды на лучшее.
      Никто не прокладывал дорог в этой покрытой серыми отложениями местности, и караван повозок рассыпался по окрестностям, так как каждый возница старался найти более ровный путь. Не будучи ни хорошими пешеходами, ни хорошими наездниками, дварфы по преимуществу путешествовали на колесах. Их крепко сбитые повозки, запряженные шестеркой выносливых мулов, могли целый день везти более дюжины вооруженных воинов. Большинство повозок на сей раз были доверху нагружены награбленным добром, но в одной из них ехали пленники.
      Закутанная в меха Инос жалась к императору, пытаясь укрыться за ним от ветра. И почему это прославленные двонишские мастера не додумались снабдить повозки навесами от непогоды да еще рессорами из той превосходной стали, которую только они и умели делать? Похоже, дварфы сочли и то и другое излишней роскошью. А потому, когда дварфы перевозили любого недварфа, тот быстро превращался в покрытую синяками отбивную, поджаренную или подмороженную, в зависимости от времени года.
      Прямо перед ними, ссутулившись на скамье, дремал возница, который, казалось, непременно должен свалиться на очередной рытвине. Сидя на козлах, повозкой правил Распнекс. Императоры в качестве заслонов от ветра, чародеи возницы! Мир сошел с ума.
      Инос повернула голову, желая убедиться, что Гэт не исчез из поля зрения. Юноша предпочитал идти пешком, она тоже выбрала бы такой вариант, если бы имела сносную пару обуви. Инос увидела сына. Он в отдалении шагал между двумя маленькими подпрыгивающими гоблинами. Охрана против этого не возражала, потому что гоблины были союзниками и в случае чего могли догнать етунского щенка даже на одной ноге.
      Колонной номинально командовал сержант Гирфар, однако распоряжения он получал у чародея, причем, кажется, они были исключительно общеполитического, а не волшебного характера. Вот еще один признак ненормального положения в мире - волшебство отныне запрещалось как опасное. Распнекс сбросил с себя обличье Медленного Бегуна. Он отказался использовать свою власть, чтобы спасти Кейди. Где-то теперь ее бедная девочка? Что она делает, видит, переживает, чувствует? Инос вздохнула.
      Хлопья снега кружили в воздухе.
      - Не стоит печалиться и предаваться тягостным размышлениям, Инос, - сказал Шанди.
      Печалиться? Инос сдержала гневное возражение, так как он конечно же был прав. И все-таки она не могла не печалиться о Кейди, зная, что никогда не простит себе случившегося с дочерью, похищенной ордой дикарей.
      Мысли о Кейди заполняли кошмарные сновидения Инос, ждали ее при пробуждении и преследовали целыми днями. У нее едва теплилась надежда когда-нибудь снова увидеть своего мужа, но мысль о том, что, встретив его, ей придется рассказать о своей безумной выходке и о потере Кейди, была просто невыносима.
      - Нет, - сказала она. - Кто я такая, чтобы спорить с Богами?
      Шанди удивленно поднял брови. Ссадины на его лице по большей части уже зажили или скрылись под отросшей бородой. Он был грязен и оборван - позорный вид, непростительный для императора. Впрочем, и она, королева, также не являла собой достойного примера для подражания.
      - Почему вы упомянули Богов?
      - Когда Рэп беседовал с Богами, те поведали ему, что он должен потерять одного из детей.
      Шанди нахмурился, поудобнее устроился на поклаже и поправил свою меховую накидку.
      - Вы не говорили мне об этом!
      Инос чуть было язвительно не поинтересовалась, почему должна обо всем рассказывать, если он скрывает от нее свои секреты. Но благоразумие одержало верх, и она совладала с раздражением.
      - Я просто забыла. Все это обычная божественная неясность. Они ведь не сказали, какого именно ребенка мы должны потерять или каким образом это произойдет. Боги подразумевали, что все эти неприятности случились по вине Рэпа.
      - Тут нет его вины, но он ненамеренно оказался их причиной.
      - Он не знает, каким образом.
      - Теперь знает.
      - Вот, и вы тоже мне этого не сказали!
      Инос обнаружила, что Шанди очень скрытный человек. Он задает много вопросов, но сам неохотно дает ответы. Император не рассказал ей даже о волшебных свитках. Рассказал Распнекс, за что она очень благодарна чародею чудесно знать, что совсем недавно, несколько дней назад, Рэп пребывал в добром здравии. Шанди же, по всей видимости, не считал ее достойной такой информации. За целую неделю Инос так и не преодолела его замкнутости, и он по-прежнему отказывался прямо сказать, куда направился Рэп. Возможно, у него были на то свои причины, но все же неизвестность ее мучила.
      - Простите, - буркнул Шанди. - Чародей объяснил нам все той ночью в Хабе. Прежде имелись неограниченные волшебные запасы, а Рэп каким-то образом перекрыл к ним доступ. Видимо, он думал, что совершает благой поступок, но чародеи лишились возможности противостоять Сговору Зиниксо. Что-то у Рэпа произошло в Фаэрии, я не знаю подробностей, а вы?
      Инос отрицательно покачала головой:
      - Он не любил говорить о волшебных делах.
      Несколько минут оба молчали. Повозка раскачивалась и скрипела на булыжниках и ледяных ухабах. Им еще повезло - эта нагружена военными шатрами и тюками кож. В связи с весьма оригинальными взглядами дварфов насчет захвата добычи несколько повозок везли золотые и серебряные вещи, которые так стучали и грохотали, что по соседству с ними невозможно было находиться. Другие транспортные средства загрузили канатами, холстами, квасцами и глиняными формами для литья. При сходных обстоятельствах етуны предпочли бы пряности, красители, произведения искусства и изящные изделия, но дварфы презрительно отвергали подобные непрактичность и тщеславие.
      - Но послание Богов - это интересно, - продолжил император. - Они сказали, что Рэп должен потерять ребенка, вы сами или вы оба?
      - Я точно не знаю.
      - Боги могут быть очень жестокими, Инос, но редко заранее говорят о том, что может усугубить их наказание. Возможно, они имели в виду только одного ребенка и своими словами намеревались утешить вас?
      - А если Боги имели в виду, что он потеряет одного, а я другого? Помнится, они намекали, будто один ребенок - это минимум. Откровенно говоря, я думаю, что мы все обречены!
      - Никогда не надо терять надежды! - строго сказал Шанди. - Если Боги точно указали на одного ребенка, значит, тому имелись причины: они предвидели эти события, их важность. Значит, обстоятельства были предопределены, и следовательно, вы не виноваты. Я полагаю, у вас есть основания надеяться, Инос. Верьте в Добро!
      Достаточно было уже одной разницы в возрасте между ними, чтобы он казался ей младшим. Но напыщенность и молодость неприятная смесь. Он император по праву рождения и, возможно, в данный момент пытается исполнить дипломатическую миссию, но на самом деле сейчас он беженец без гроша в кармане, а скорее даже военнопленный. Он попал в засаду, едва не погиб и чуть не потерял письмо, которое написал ей Рэп, - последнее Инос особенно возмущало. Однако она и на сей раз удержалась от резкого ответа.
      - Надеюсь, вы правы. Но не у одной меня близкие в опасности. Полагаю, и вам тоже есть о чем печалиться?
      Шанди слабо улыбнулся:
      - Лишь немного. До меня на Опаловом троне сидели несколько сот моих предков, и ни одного из них не сверг с престола дварф!
      Он увиливал от ответа.
      - Кто знает об этом? Ваши подданные верят, что вы по-прежнему царствуете. Да и трудно сказать, какие мистификации могли иметь место в прошлом.
      - Возможно, но я наверняка первый император в истории, которого захватили в плен гоблины! Этого унижения нельзя было отрицать.
      - Я хотела спросить вас кое о чем, - сказала Инос, делая отступление, скорее тактическое, чем тактичное. - У вас был товарищ, которому удалось спастись бегством?
      - Его зовут Ило. Превосходный всадник. Думаю, ему удалось ускакать.
      - Ну и куда же он, по-вашему, направился? Шанди поморщился.
      - Так куда? - настаивала Инос, захлопывая ловушку.
      - Я думаю, он отправился обратно, чтобы рассказать обо всем моей жене.
      Шанди мог часами рассуждать о своих надеждах и об Империи, о справедливости и равном налогообложении, о правлении по закону, но за последнюю неделю он ни разу не упомянул о своей жене.
      - Расскажите мне о ней.
      - Об Эшиале? - вздохнул ой. - Это самая красивая женщина в мире.
      - Вы ее сильно любите?
      - Безумно.
      - Какая она?
      Шанди пожал плечами:
      - Высокая... не такая высокая, как вы, но из чистокровных импов. О, простите, я не хотел оскорбить вас! Волосы темного, естественного цвета. Лицо, фигура... Как можно описать совершенство?
      - А что-нибудь еще, кроме этого? - настаивала Инос. - Чем она увлекается?
      - Увлекается?..
      - Да. Что ей нравится? Музыка? Танцы? Верховая езда?
      - Я... Я не... Теперь она великолепно танцует. Я хотел сказать, она очень грациозна от природы, но...
      Он говорил запинаясь и неуверенно.
      - Вы давно женаты?
      - Три года, но, как вы понимаете, раздельно прожили большую часть этого времени. Мы провели вместе только несколько недель после свадьбы и чуть больше прошлым летом, когда я вернулся в Хаб, но у меня было безумно много дел...
      - Безумно много дел?.. - переспросила Инос, сопровождая вопрос самой обольстительной улыбкой, эффект от которой оказался испорчен вырвавшимся у нее невольным проклятием, так как повозку тряхнуло на глубокой рытвине.
      - Более того! Мой дедушка впал в старческое слабоумие, и Империя чуть не развалилась на части. Ило помог мне снова собрать ее воедино.
      Друг Шанди как нельзя лучше подходил, чтобы дать разговору нужное направление. Возможно, это сродни военному делу - отступление, обход, фланговая атака. Инос подумала о некоторых подходящих к случаю замечаниях, но, отбросив их, спросила:
      - А сколько лет императрице?
      - Э... двадцать.
      В семнадцать лет выйти замуж за человека, который исчезает через несколько недель, оставив ее одну с ребенком? За человека, настолько занятого, что у него нет времени развлекать ее, даже когда он возвращается домой? Инос смутно помнила, что наследный принц женился на незнатной девушке. В семнадцать лет подняться в высшие слои аристократии... Подобный взлет может вскружить голову любой девушке, если у нее есть хоть капля воображения. К тому же Инос подозревала, что император далеко не так хорошо знает свою жену, как думает, или, как должен бы знать.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24