За последние несколько месяцев Кейди пришлось видеть немало больших замков и даже дворцов, но почти всегда они уже горели, и ей ни разу не позволили заглянуть внутрь. Ее путешествие по Кинвэйлу было кратким, да к тому же тогда она была слишком потрясена, чтобы хоть что-нибудь заметить.
      Это здание - не такое огромное, как то, в Кинвэйле, а просто большой деревянный дом - когда-то было очень красиво, но теперь уже провоняло гоблинами, богатые ковры заляпали грязью. Кейди успела заметить распахнутые шкафы, вывернутые бельевые ящики и неприбранные постели - следы панического бегства. В романах, которые она читала в детстве, принцессы жили в роскошных дворцах, и Кейди представляла их себе похожими на замок в Краснегаре, только теплее. Этот дом, хотя и не был дворцом, превосходил ее самые смелые фантазии. Жаль, что она не могла остановиться и полюбоваться мебелью и картинами, прикоснуться рукой к тканям - ей очень этого хотелось.
      Большую гостиную наверху заполнили вонючие гоблины, голые дикари, которые, сгрудившись, спорили и орали во всю мощь своих глоток. Кровавый Клюв, с помощью хитрости и угроз сумевший пройти на заседание совета, не имел право участвовать в обсуждении. Если бы отец увидел его, то, весьма вероятно, мигом бы вышвырнул вон. Принц отпустил руку Кейди и оставил ее у двери, а сам, пригнувшись, направился к окнам, наличие которых и послужило причиной того, что вожди собрались в помещении.
      Кейди в голову пришла идея получше. Она забралась на кресло с ногами прямо как была в грязных ботинках - и теперь могла смотреть через головы вождей. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять суть проблемы.
      Впереди, примерно в лиге от этого места, в реку впадал приток. Там, где они сливались, раскинулся небольшой, обнесенный стеной городок. И, что гораздо важнее, на дороге стояли легионы. Они находились достаточно далеко, и отдельных солдат было не различить, но солнце играло на их щитах и шлемах. Сверкающая стена протянулась от реки до реки. Империя наконец-то ответила.
      Кейди спустилась на пол, чтобы быть менее заметной, и попыталась понять что-нибудь из неразборчивого диалекта, на котором спорили вожди. Плохо, что солнце бьет гоблинам в глаза, говорили одни. Оно сядет раньше, чем начнется битва, возражали другие. Гоблины лучше, чем импы, умеют сражаться при свете луны. Да, но воины устали. К тому же утром солнце будет мешать легионам. Импы оказались в ловушке, окруженные с двух сторон рекой. Гоблины попались тоже, так как они не могут использовать свою большую скорость, чтобы обойти противника с флангов... Разговор переливался из пустого в порожнее. Казалось, никто не заметил, что Птица Смерти попал в очень незавидное положение впереди стоит армия противника, справа и слева реки, сзади опустошенная долина.
      Громкий треск сломанного кресла послужил призывом к тишине.
      - Я принял решение! - провозгласил король. - Сражаться на рассвете и поубивать всех импов!
      Раздался нерешительный ропот. Вожди мгновенно расступились, когда их предводитель направился к двери. Он оказался лицом к лицу с Кейди прежде, чем девушка даже попыталась спрятаться. Его треугольные глаза расширились от удивления, а рука потянулась за мечом. Все разом замолчали. Король, очевидно, успел забыть о заложнице.
      Она не видела его несколько недель. Он заметно похудел и выглядел постаревшим - на лице появились морщины, а в волосах заблестела седина. Возможно, Птица Смерти уже обречен, и его войско вместе с ним, но он останется в истории как самый жестокий убийца, какого только знала Империя.
      - Принцесса! - Он оскалил в ухмылке свои большие зубы, пронзительно глядя на нее. - Не жарко во всей этой одежде?
      Конечно, ей было жарко, потому что она не снимала пальто, под которым прятала свой магический клинок. И об этом он тоже вспомнил.
      Кейди поклонилась, стараясь не показать, что напугана.
      - Нет, мне не жарко, ваше величество.
      - Сын где? - Птица Смерти оглянулся.
      С недовольным выражением лица Кровавый Клюв отделился от толпы присутствующих.
      Отец насмешливо взглянул на него:
      - Растешь! Готов к свадьбе?
      Кровавый Клюв помялся, посмотрел на Кейди, затем выпятил грудь, которая была уже достаточно широка.
      - Готов. Думаю, скоро она родит ребенка.
      Кейди почувствовала, что заливается краской от такой вопиющей лжи. Зрители загоготали, король покривил толстые губы. Казалось, он не слишком-то поверил.
      - Я же не велел тебе спать с ней!
      Парень пожал плечами:
      - Упросила. Ей иначе не спится.
      Раздался еще более грубый хохот, но теперь Кейди не обратила на него внимания. Она уставилась в пол, понимая, что Кровавый Клюв пытается защитить ее, пусть и весьма странным способом.
      Птица Смерти хлопнул сына по плечу:
      - Последи за ней хорошенько этой ночью. Ночевать будете у моего костра. Он снова подозрительно взглянул на пальто Кейди. - Не забивай себе голову бредовыми идеями, принцесса, - сказал он на языке импов. - Легионы тебя не спасут. - Он недоверчиво усмехнулся. - И береги моего внука.
      Король важно прошагал к двери и вышел. Кейди почувствовала удушье и мелкую дрожь.
      Кровавый Клюв кивком велел ее следовать за ним, в то время как сам он пошел за отцом. Вожди продолжали оживленно болтать.
      Сегодня ночью бежать не удастся.
      2
      - Это скучно! - возмущался Джалон. - Скучно, скучно, скучно! Ну кто так путешествует? Где облака пены, где таинственные огни, горящие на мачтах во время бури? Мне нужен подветренный берег, волны выше саллинга и чтобы мы не отходили от помпы!
      - Только без меня, пожалуйста, - взмолился Рэп, поворачивая штурвал. - Это корыто развалится на части, стоит его как следует встряхнуть.
      За пятьдесят лет своего существования старое каботажное судно, грязное и протекающее, вряд ли противостояло хотя бы одному шторму и при малейших признаках непогоды наверняка укрывалось в какой-нибудь безопасной гавани.
      Море напоминало застывшее серебряное зеркало, на котором заходящее солнце прочертило багровую царапину. Ветер был настолько слаб, что "Неустрашимый" едва мог двигаться в нужном направлении, но Рэпу доставляло удовольствие следить, чтобы паруса были наполнены.
      Он стоял свою первую вахту, а Джалон составил ему компанию - развалился тут же на сухих досках палубы, опираясь на локти.
      - И все-таки плыть лучше, чем продираться через джунгли.
      - Ты видишь в этом смысл. - Джалон повернул голову и посмотрел на Рэпа мечтательными васильковыми глазами. - А я - ни малейшего! Дарад настолько туп, что ему нравятся подобные вещи. Трудности для него - повод проявить свою силу и храбрость, и мы, остальные, с удовольствием уступим ему эту честь.
      Джалон был единственным из четырех компаньонов Сагорна, чье общество доставляло Рэпу искреннее удовольствие. Немного низковат для етуна, а в остальном в его внешности не было ничего необычного. Блестящие золотистые волосы и нежная кожа - она облезала уже во второй раз - делали его похожим на юношу. При этом его поведение было совсем нетипичным. Художник, менестрель, мечтатель, безнадежно непрактичный и неизменно пребывающий в хорошем настроении, он совершенно не походил на етуна.
      Кстати, и Рэп не походил на фавна по той же самой причине - Джалон был полукровкой, и текущая в его жилах кровь эльфов вполне объясняла то, что он, казалось, ничуть не изменился с тех пор, как двадцать лет назад Рэп впервые его увидел. За эти двадцать лет Джалон, по его меркам, должен был бы стать старше года на четыре, но на внешности художника это никак не отразилось.
      Одного этого хватало, чтобы кого угодно одолела ностальгия.
      А тут еще на севере показалась низкая тень острова Китх, который тоже навевал воспоминания о юности и приключениях, о другом романтическом походе, который в ту пору казался столь же безнадежным, как и этот.
      Антропофаги группами сидели на палубе. Они легко относились к жизни. Разноцветная татуировка на их смуглой коже казалась какой-то удивительно пышной, словно цветы на хорошо удобренной клумбе. Тролли гораздо лучше чувствовали себя в уединении, подальше от солнечных лучей. Стоило открыть любую дверь на "Неустрашимом", и за ней непременно оказывался прячущийся тролль. Не важно, была ли это кладовка, камбуз, каюта, насосное отделение или рундук - зубастое чудовище сидело там, согнувшись в три погибели, и глуповато улыбалось, когда его обнаруживали. Тролли охотно становились общительными, когда их об этом просили, просто они не могли подолгу пребывать в многолюдной компании.
      - Ты думаешь о чем-то невеселом, - мягко сказал Джалон.
      Рэп сосредоточил свое внимание на парусах:
      - Нет.
      - Ты думаешь о чем-то невеселом, - повторил Джалон с той же интонацией. Скажи мне, в чем дело, сынок.
      - Сынок! Так-то ты обращаешься к царствующему монарху!
      - Я на сто десять лет старше тебя. - На лице художника промелькнула улыбка, сделавшая его похожим на подростка. - Ну же, скажи дедушке, что тебя беспокоит. Очевидно, не имперский флот.
      - Нет.
      Никаких чужих парусов поблизости не было. Возможно, экипаж "Неустрашимого" еще не доложил о пропаже корабля. Матросы сошли на берег, имея при себе порядочное количество золота, и, как это свойственно етунам, вряд ли протрезвеют, пока это золото у них не кончится.
      - Жаль, что я не знаю, как дела у Шанди и Распнекса, - посетовал Рэп.
      - У них все в порядке, - ответил Джалон, перекатываясь на спину и подкладывая руки под голову.
      - С чего ты взял?
      - Так говорит Грунф. По ее мнению, Зиниксо знает, где приблизительно находится ее логово. Сговор искал чародейку по его приказу тут и там, но в последнее время угомонился. Если бы кто-то из твоих соратников попался, дварф учуял бы Грунф, как мухи чувствуют падаль.
      Рэп уже слышал раньше эту теорию и считал ее малоубедительной. Потерять волшебные свитки было самой большой глупостью в его жизни.
      Он очень беспокоился за Инос и детей, которых оставил в Краснегаре. Добрался ли до них Шанди, успел ли предупредить? Хватило ли Инос здравого смысла искать убежища в Кинвэйле? Но Рэп не мог обсуждать свои семейные дела с Джалоном.
      - Итак, Сисанассо. Не сегодня-завтра мы подойдем к берегу. Среди фавнов должны быть волшебники. Впрочем, почему должны - я знаю, что есть. Моя мать была родом из Сисанассо.
      Если они решат отправить кого-нибудь в Сисанассо в качестве вербовщика, то единственный подходящий кандидат - это он сам, а Рэп оставаться на берегу не хотел. Хотя он, безусловно, самый слабый из огромного числа собравшихся на судне волшебников, только ему под силу поддерживать мир между двумя так не подходившими друг другу группами. Во всяком случае, и те и другие считались с ним. Пока положение отнюдь не критическое, но Рэп был уверен, что они выйдут из повиновения, едва он покинет корабль. Кроме того, ему претила мысль о том, чтобы остаться в стороне в то время, как другие будут продолжать войну. Это его война, черт побери! Но пренебречь возможностью пополнить свои ряды в Сисанассо - об этом нечего и думать, послать туда тролля или антропофага - тем более.
      - Тебе нужен свой человек в Сисанассо? - сонно пробормотал Джалон. - Уж не имеешь ли ты в виду Сагорна?
      - А он смог бы?
      - Нет. Это ниже его достоинства. И к тому же скучно.
      К подобному заключению Рэп уже пришел сам и, по правде говоря, отказался от мысли использовать для этого дела кого-нибудь из компаньонов Сагорна. Джалон мягкотел и совершенно непрактичен. Андор мог бы оказаться полезным, но ему нельзя доверять. На Тинала можно положиться с еще меньшей уверенностью, чем на его брата, да и подобное поручение вряд ли его заинтересует. Дарад всегда готов услужить, но он слабоумный. Среди этих пятерых нашелся бы подходящий человек почти для любой ситуации, кроме этой.
      Откинув крышку люка, на палубу выбрался тролль. Он закутался в парус, чтобы защитить свое огромное тело от солнца. Троллям не годилась даже одежда етунов.
      На первый взгляд тролли и антропофаги составляли самый что ни на есть неподходящий экипаж для любого корабля. Но так как почти все они были волшебниками, особых проблем на "Неустрашимом" не возникало. Даже обычный человек мог овладеть любым навыком в считанные минуты, а волшебников вообще не надо было ничему учить.
      - Забудь про Сисанассо, - сказал Джалон. - Ты там когда-нибудь был?
      - Один раз и очень недолго.
      - Ты говорил, что хочешь связаться с мирскими властями. Так вот у фавнов их нет.
      - Нет, есть! - возразил Рэп. - У них множество княжеств и даже несколько республик.
      - Но никто не обращает на их правителей никакого внимания. Фавны делают то, что им заблагорассудится. Я точно знаю - мне приходилось там бывать. И Андор наведывался. Ты зря потеряешь время и силы в Сисанассо.
      На палубу вылезли еще двое троллей. Затем еще двое. Солнце пока не село. Что же их беспокоит?
      Рэп на секунду задумался об этом, затем мысли его вернулись к совету Джалона. Забыть о Сисанассо? Неплохое предложение. Но где в таком случае он наберет свою армию? Даже если в Илрэйне на свободе оставался Лит'риэйн, Смотрителю Юга вряд ли придется по душе вторжение объединенного войска троллей и людоедов. На руке Рэпа сохранялась татуировка "Тхам", но теперь, в холодном свете дня, идея казалась совершенно неосуществимой... Тхам был сном. О Тхаме можно забыть.
      Так он, пожалуй, состарится на этой войне и ничего не добьется.
      Тик Ток прогуливался на корме, позвякивая своей костяной юбкой. От его хмурого вида в сочетании с татуировкой, костью в носу и заостренными зубами кровь стыла в жилах.
      - Что-нибудь не так? - спросил Рэп.
      Дикарь пожал коричневыми плечами. Кость в его носу зашевелилась.
      - Какое-то смутное предчувствие опасности. Ты ничего плохого не ощущаешь?
      Рэп обследовал магическое пространство:
      - Нет.
      - Другие тоже заподозрили что-то неладное. Людоед облокотился о перила и мрачно посмотрел на север.
      Джалон сел и зевнул:
      - Поучишь меня еще играть на барабане?
      Он пребывал в восторге от сложных ритмов антропофагов. И утверждал, что во всей Пандемии нет ничего подобного. Вполне вероятно, что он лучше кого-либо другого разбирался в музыке Пандемии, так что с ним никто не спорил.
      Тик Ток обернулся и задумчиво посмотрел на художника. Рэп рассмеялся:
      - Скорее он поучит тебя тонкостям кулинарии - внутренней ее стороне.
      Палуба постепенно заполнялась. Собрались почти все и, непонятно почему, вглядывались в даль на северо-востоке. У Рэпа по спине поползли мурашки. Он снова настороженно исследовал магическое пространство, но так как являлся самым слабым волшебником из присутствующих, должен был понять все в последнюю очередь. А может, те невеселые его размышления, которые подметил Джалон, и были предчувствием?
      Что-то там все-таки было! Рэп сосредоточился - смотрел, слушал... Что-то едва уловимое и мучительно знакомое.
      Резкий хлопок главного паруса заставил его вернуться к своим обязанностям. Он переложил штурвал. И тут раздался звериный вой Тругга.
      - Драконы! - через мгновение проревела на носу Грунф. - Поднимаются драконы!
      Джалон, единственный непосвященный на борту, вскочил на ноги и вгляделся в горизонт, но конечно же ничего не смог увидеть. Рэп обнаружил, что его руки судорожно вцепились в поручни. Он задыхался, пытаясь справиться с охватившим его ужасом! Да! Теперь он узнал этот зловещий, враждебный запах - оккультный запах драконов. Когда-то его самого едва не спалил дракон.
      Тролли и антропофаги тревожно переглядывались.
      - Юг? - нахмурившись, спросил Джалон. - Лит'риэйн вступает в твою войну, король Рэп?
      - Не знаю. Но Грунф права - драконы и в самом деле поднимаются.
      Рэп не думал, что это проделка Лит'риэйна - если только эльфа не приперли к стене и не довели до отчаяния. Поднять драконов против Сговора для него равносильно самоубийству. Он выдал бы свое местонахождение, и вскоре гораздо большая сила повернула бы червяков против него самого. Вероятнее всего, Зиниксо прикарманил прерогативу Юга и теперь уводил драконов для каких-то собственных целей.
      Узурпатор уже подчинил себе весь мир. Зачем ему понадобились драконы?
      3
      Ночь катилась через Пандемию с востока на запад, и Хаб уже погрузился в темноту. Город все еще пребывал в осаде собственных граждан. Беженцы заполнили все храмы, ютились под каждым мостом и каждой аркой. Лето только начиналось, а голод и эпидемии уже собирали свою мрачную дань. В тщетной попытке сохранить порядок в столицу вернули XX легион, но голодные бунты вспыхивали все чаще. Там и тут горящие здания выбрасывали фонтаны искр в черное небо.
      В особняках богачей все еще горел свет. Аристократы хорошо понимали, где безопасно, и в этом году не покинули столицу в поисках спасения от летней жары в удобных деревенских домах. Они ворчали на дороговизну продуктов и на необходимость содержать для защиты собственные армии, но, несмотря на это, процветали.
      Из высоких окон дворца Ишипол доносилась музыка - какая-то там война не заставит старую сенаторшу отказаться от празднования дня рождения и пышного бала по этому случаю. Еще не закончился официальный траур по Эмшандару IV, но Ишипол сама устанавливала законы. Она без стеснения пригласила наиболее влиятельных людей, и все они пришли, изголодавшись по привычному веселью. Обещал быть и император, тем самым придавая мероприятию оттенок благопристойности и гарантируя вечеру сногсшибательный успех.
      Лорд Ампили никогда не был любителем танцев. Большую часть вечера он провел поближе к буфету, пробуя каждое блюдо знаменитой кухни Ишипол и от души сплетничая. Разговоры в основном касались незначительных происшествий считалось неприличным упоминать в светской беседе о грабежах и насилии, - и все же за блеском и весельем он чувствовал до предела натянутые нервы. Почти каждый, с кем он говорил, в конце концов, пускал пробный шар - а не слышал ли лорд каких-либо достоверных новостей? И всякий раз он тихо вздыхал и признавался, что не слышал. Ходили слухи о таких страшных разрушениях, что люди просто отказывались верить.
      Сияли люстры, оркестры выводили серенады, отрицая само существование смерти. Снаружи собрались тысячи обездоленных. Где-то в Питмоте продолжало неистовствовать войско гоблинов.
      Ампили закончил легкую словесную пикировку с престарелой маркизой Аффалади. Сегодня ее сопровождал очередной образчик из ее неиссякаемой коллекции дюжих гусар. Этот был моложе и крупнее, чем все предыдущие, и вряд ли мог изъясняться сложными предложениями, но изящная словесность и не входила в круг его обязанностей.
      Ампили направился к буфету за новой порцией маринованных угрей или, может быть, восхитительного паштета из язычков жаворонков, или же...
      - Милорд?
      Вздрогнув, он остановился. О, как она красива - видение в перламутровом шелке и сверкающих бриллиантах. Смелого покроя длинное платье, драгоценности, прическа... Она затмевала всех женщин в зале. Ради такого лица и такой фигуры можно было сдвинуть горы.
      Он не слышал ни официального объявления, ни гимна - впрочем, этот визит конечно же был неофициальным. Лорд согнулся в самом низком поклоне, который ему удалось изобразить:
      - Ваше величество!
      Эшиала весело засмеялась и в знак признательности наклонила голову:
      - Мы давно не виделись, милорд.
      - Э-э... - неожиданно Ампили утратил дар речи. Когда он в последний раз видел императрицу - настоящую императрицу?
      - Вы недавно предприняли некое увлекательное путешествие на лодке, милорд?
      Ампили почувствовал, что его лицо покраснело как свекла. О, каким он был дураком - позволил фавну и злокозненному чародею так обмануть себя!
      Императрица вновь рассмеялась над смущением лорда и взяла его под руку:
      - Пойдемте! Шанди болтает с этими напыщенными солдафонами и сенаторами. Давайте потанцуем!
      Лорд не танцевал несколько лет, однако не мог ослушаться приказа императрицы. Бормоча что-то себе под нос и истекая потом от страха, он позволил провести себя в центр бального зала через лес изумленных танцующих пар. Ампили понятия не имел, какую музыку исполняют и что за движения он должен делать. Сейчас, в присутствии всего двора, он выставит себя великим дураком. Судя по блеску прекрасных глаз, Эшиала это понимала. Она выжидающе посмотрела на него. Ампили дико озирался вокруг, пытаясь разглядеть, как правильно держать руки.
      Оркестр взвыл в диссонансе и смолк. Танцующие остановились, сердито перешептываясь.
      Затем над толпой появился император - должно быть, он стоял на столе - и воздел руки, требуя молчания. На лице Шанди сияла такая знакомая, но такая редкая улыбка, которая оживляла неописуемые черты, как летнее солнце оживляет камни.
      - Ваше преосвященство, ваше превосходительство... и вы, все прочие! - Он засмеялся, и следом засмеялись его слегка озадаченные подданные.
      Герцогов и высокую знать покоробило столь оскорбительное обращение. Ампили расслышал предательский ропот, прокатившийся по залу: "Его дед никогда бы не стал вести себя подобным образом!"
      - У меня есть кое-какие новости! Хорошие новости!
      Раздались восторженные крики.
      - Сегодня я имел беседу с чародеями...
      Теперь уже все ликовали!
      Ампили присоединился к общему веселью, но вдруг почувствовал внезапное головокружение. Ведь Четверо низложены. Миром правит Всемогущий! Что за игру ведет Шанди?
      Император все еще улыбался и кивал, ожидая удобной минуты, чтобы заговорить, затем вновь вскинул руки, и шум утих.
      - Гоблины наконец загнаны в ловушку!.. Чародей Олибино дал мне слово... Завтра они умрут!
      По залу пробежал ропот.
      Императрица стояла нахмурившись и постукивала веером по своим нежным розовым губкам. Ампили отлично понимал, что означает ее хмурый вид, - она не знала заранее об этом заявлении, и возможно, сама новость оказалась для нее неожиданной. Словно подтверждая его подозрение, Эшиала, не говоря ни слова, устремилась сквозь толпу к императору, хотя он уже исчез в гуще людей. Кто-то затянул было гимн Империи, но его звуки утонули в шуме веселья.
      Избежав унизительного танца, Ампили почувствовал такое облегчение, что ноги его задрожали, и он поискал глазами, где бы можно было раздобыть глоток спиртного. Но похоже, и остальным пришла в голову та же мысль. Тогда он нетвердой походкой направился обратно в буфет, надеясь, что кусочек чего-нибудь сладкого поможет ему немного прийти в себя.
      Он чуть не сбил с ног высокую пожилую леди в платье из голубого атласа и пробормотал извинение.
      Графиня Эигейз!
      Когда он видел ее в последний раз, она была закутана в теплый плащ. Снежная буря застигла их на жалком старом пароме в Цинмере. И случилось это шесть месяцев назад.
      Миг, который, казалось, длился целую зиму, они смотрели друг на друга. Графиня сильно постарела. В волосах блестела седина, лицо оплыло, как восковая свеча.
      Она наклонила голову с выступающим подбородком и едва слышно пробормотала:
      - Лорд Ампили!
      - Миледи!
      Наконец он поклонился, все еще не в силах оторвать от нее взгляд.
      - Не правда ли, хорошие новости? - сказала она немного громче. - О гоблинах?
      - Очень хорошие, миледи.
      Они продолжали смотреть друг на друга.
      Незаданные вопросы висели в воздухе: "Что вы теперь думаете об обмане, которому мы оба поддались? Что вы сказали Шанди, когда разум вернулся к вам? Вам снятся кошмары? И часто?"
      Графиня пожала плечами:
      - Да охранят Боги императора.
      В ее устах это прозвучало почти как вопрос.
      - Аминь!
      Она снова мрачно кивнула и ушла.
      Для гостя уйти, когда император еще на балу, означает проявить величайшее неуважение.
      Однако, если человек плохо себя почувствовал, глоток свежего воздуха вполне позволителен. Ампили, спотыкаясь, вышел в огромную дверь, миновав часовых - точно окаменевших императорских гвардейцев. В просторной прихожей было почти так же светло и жарко, как и в зале, но шум голосов казался немного тише. В висках у него стучало, словно ему не хватало воздуха. Почему Шанди сослался на Четверых, тогда как сам говорил Ампили, будто они свергнуты, так как есть и всегда были орудием Зла?
      Мужская комната!
      Он толкнул дверь и вошел. Когда дверь за ним закрылась, шум превратился в приглушенное бормотание. В комнате никого не было. Лорд рухнул на обитую ситцем софу и попытался успокоиться, все как следует обдумать. Ампили терялся в догадках!
      Сам он не мог ничего сказать о Всемогущем, но Шанди-то мог, ведь ему, Ампили, он сказал правду. Неужели власть императора так ограничена, что он не волен слово сказать?
      Во всем этом нет никакого смысла. Если легионы одержат крупную победу в обещанной битве, то зачем полагаться на слова этого негодяя Олибино, Смотрителя Востока?
      Разве не Всемогущий сейчас правит?
      За спиной Ампили распахнулась дверь - шум стал слышнее.
      И все же новость, что гоблинов загнали в угол, несомненно, радует. Все эти рассказы о зверствах, доходящие из Питмота...
      И тут перед его лицом сверкнул меч.
      Ампили испуганно вскрикнул и съежился на софе. Перед ним стояли двое гвардейцев - дюжие молодцы огромного роста и устрашающего вида с холодными глазами. Один из них обнажил свой меч.
      И этот меч находился у горла Ампили. - Вы пойдете с нами, милорд, - сказал другой. - А если попытаетесь сопротивляться, то умрете.
      4
      Гвардейцы-преторианцы, Ампили знал это по опыту, не размахивают мечами, чтобы арестовать безоружного толстого старика, а потому, пока неверной походкой шел к двери, сообразил, что это не официальный арест. Если бы он понадобился императору, достаточно было сказать об этом. Императрица, вспомнив о желании потанцевать с ним, могла бы послать гвардейца вместо лакея, но тот не стал бы вытаскивать свой меч, ведь ему не оказывали сопротивления. Концы с концами явно не сходятся. Взявшись за ручку, он остановился. Солдаты стояли прямо за ним.
      - Кто вы? - спросил Ампили дрожащим голосом, обращаясь непосредственно к резной лакированной двери. - Куда вы меня ведете?
      - Кое-кто хочет видеть вас.
      - Кто? О-о-о!
      Что-то острое проткнуло его туго обтягивающий спину камзол. Он рывком распахнул дверь.
      Веселье было в самом разгаре. Часовые, которых лорд заметил раньше, все еще стояли у входа в зал. Ампили подумал было, не позвать ли их на помощь, но, прежде чем решился на это, его подтолкнули к соседней двери в буфетную. Теперь звать на помощь поздно. Еще одна дверь с противоположной стороны привела его на черную лестницу.
      - Вниз, - скомандовал голос за спиной.
      Ампили стал спускаться в темноту, а затем почти в полную тьму, слыша шарканье военных сандалий за спиной. Его похитителям мешало двигаться оружие, но он знал, что не стоит и пытаться убежать от них. Не рискнул бы пойти на это и на ровной дороге, а уж на лестнице просто сломал бы себе шею. Когда Ампили вовсе перестал что-либо видеть, тяжелая рука легла ему на плечо, подталкивая вперед.
      Его похитители, очевидно, видели в темноте гораздо лучше его. Они миновали пустые погреба, поднялись по наклонной плоскости, служившей для спуска бочек, и оказались в аллее позади дома Ишипол. Лорд ожидал увидеть экипаж или даже коня, но вместо этого его торопливо провели через низкую дверь в какое-то помещение наподобие заброшенной конюшни. Он почувствовал затхлый нежилой запах. Ноги то и дело подворачивались на неровном булыжнике. Ампили неуверенно ступал в темноте, повинуясь руке, железной хваткой державшей его плечо. Ему показалось, будто он коснулся чего-то твердого, затем он ощутил паутину на своем лице.
      Пальцы сдавили его плечо еще крепче.
      - Стойте!
      Лорд остановился. Руку с плеча убрали. Старик вздрогнул, услышав впереди себя другой голос, женский.
      - Очень хорошо, - произнес этот голос. - Это он. Давайте зажжем свет, пока он не умер от страха.
      В сумраке над головой замерцал светильник.
      Да, он и в самом деле находился в старой, давно заброшенной конюшне. Стойла утопали в мусоре, многие перегородки были сломаны. Центральная часть помещения оставалась свободной, там стояло лишь несколько стульев с прямыми спинками, которые казались новыми, возможно, их принесли сюда из какой-нибудь кухни. А по углам лежали причудливые тени - там могло скрываться что угодно. Кружева паутины свисали отовсюду словно портьеры.
      Женщина была ему незнакома - средних лет, в темном плаще и шляпе, скрывавшей лицо.
      - Садитесь, лорд Ампили, - сказала она и опустилась на один из стульев.
      Он быстро сел. Двое гвардейцев уже направлялись к выходу.
      - Кто вы? - опять спросил он.
      - Никто. Молчите!
      Дверь с тихим щелчком закрылась. Лорд отметил, что петли недавно хорошенько смазали. Женщина продолжала смотреть в сторону, неподвижная, как статуя. Ампили пробирала холодная дрожь, и он от всей души пожалел, что, находясь в мужской комнате, не догадался воспользоваться моментом. Старик ломал голову, зачем кому-то понадобилось похищать его прямо под носом у императора. Сейчас бывший начальник протокольной службы уже не знал государственных секретов. Он был достаточно богат, но на балу нашлось бы немало людей гораздо богаче.
      Неожиданно его охватил ужас. Они могли видеть в темноте! А каким образом зажгли светильник?
      - Волшебство! - прошептал он.
      - Молчите!
      И Ампили замолчал, припоминая все, что знал о волшебстве, и дрожа от страха. Злокозненные смотрители, насколько он знал, еще не были задержаны. Лжешанди тоже оставался на свободе, как и злобный фавн - король Краснегара. А он-то поверил, будто они бежали в отдаленные земли. Неужели они все еще скрывались в столице?
      Снаружи прогрохотали копыта и колеса, и все смолкло. Судя по звукам, это была одноконная повозка. Дверь задребезжала и открылась, на сей раз с легким скрипом.
      В пятне неясного света очень медленно появились две фигуры. Один из вошедших был выше, чем переодетые гвардейцы. Он поддерживал невысокого старца в гражданском платье, который шаркал по камням пола, опираясь на трость. Годы пригнули его голову, видны были только серебряные пряди волос. Дышал он шумно и с трудом. Рука, сжимавшая трость, походила на пучок сухих прутьев. Женщина поднялась и помогла высокому мужчине усадить старца на стул. Сами они остались стоять.