— Оставайтесь на этой стороне! — повторила мисс Пимм. Казалось, прямо им в ветровое стекло несся ярко-красный «родстер». В последнее мгновение он вильнул, буквально на пару дюймов разошелся с грузовиком и с шумом, напоминающим близкую артподготовку, влетел прямо в лес. Смедли успел заметить, как он встал на нос, бесстыдно мелькнув днищем и колесами, и размазался о дерево. Потом «роллс» свернул за поворот и понесся по отлогой прямой дороге. Стоял все тот же тихий, мирный, солнечный осенний день.

— Мне кажется, все прошло неплохо, не правда ли? — произнесла мисс Пимм тоном игрока, провернувшего рискованную комбинацию в бридж. — Можете вернуться на левую сторону, мистер Стрингер, и сбавить скорость.

Алиса открыла глаза. Экзетер произнес что-то на резком незнакомом языке и повернулся посмотреть на нее. Оба заметно раскраснелись и тяжело дышали. Он посмотрел на Алису, потом на Смедли и, наконец, на мисс Пимм.

— Разве правилами разрешается садиться в машину на такой скорости? — слабым голосом спросил Смедли. Сердце его колотилось со скоростью тысяча ударов в минуту. Если он раньше и относился к магии скептически, теперь-то уж он не мог не верить в нее. Эти двое только что были снаружи, на велосипедах, и неслись прямо в лоб грузовику со скоростью артиллерийских снарядов, и вот они спокойно сидят…

— Почему вы тормозите, мистер Стрингер? — резко спросила мисс Пимм.

— Я врач! Был несчастный случай. И потом полиция будет спрашивать…

— Поезжайте дальше. Насчет закона не беспокойтесь. К несчастью, никто не пострадал. Солдаты обнаружат, что во второй машине не было водителя, что бы им там ни показалось перед аварией. Они не смогут объяснить и велосипедных обломков, но это уже не наша забота. Прошу вас, поезжайте. — Под ее диктовку воображаемый класс послушно склонился над тетрадками.

— Я жива? — прошептала Алиса.

— Пока что да! — ответила мисс Пимм. — Прошу прощения за бесцеремонное вторжение и не слишком изящные действия.

Эдвард обернулся, встав коленями на сиденье, и перегнулся через спинку.

— Я видел вас в Стаффлз!

— В качестве дракона-хранителя? А теперь я «бог из машины».

Его глаза засияли от удовольствия.

— Скорее «богиня»? И «в машине», а не «из»?

Он еще ухитряется шутить! Алиса все не могла пошевелиться. Смедли только сейчас обнаружил, что прикусил язык.

Мисс Пимм улыбнулась своей едва заметной холодной улыбкой.

— В данный момент я выступаю под именем мисс Пимм.

— Но когда я учился в Фэллоу, я обращался к вам как к Джонатану Олдкастлу, эсквайру?

— Совершенно верно! Молодец. — «Можешь пересесть на переднюю парту». — Не думаю, что ваш почерк заметно улучшился с тех пор. Ведь нет?

Экзетер сиял, словно весь этот бред доставлял ему огромное удовольствие.

— Вряд ли. Полковник Крейтон сказал, что вы не одна, а целый комитет.

На ее лице промелькнула тень раздражения.

— Я была председательницей.

— Все дело в почтовом ящике? Вы наложили на него чары?

— Нет, Эдвард. Это ваш почерк. На следующем перекрестке налево, мистер Стрингер.

— Вы читали мои дневники?

— Нет. Они на редкость неинтересны.

Экзетер нахмурился и посмотрел на Алису.

— С тобой все в порядке? — Он протянул руку, но машина оказалась слишком длинной, и он не дотянулся.

Она протяжно вздохнула:

— Да, кажется. Я требую объяснений!

— Теперь уже можно. У нас есть немного времени! — Мисс Пимм поправила сумку на коленях. — Собственно, вся заслуга принадлежит брату мистера Стрингера, бригадному генералу. Он узнал Эдварда. Он сообразил, что происшествие, что бы за ним ни стояло, не имеет никакого отношения к обычным военным процедурам, и очень благородно рискнул переправить его домой, известив…

— Предоставив расхлебывать все мне! — буркнул Стрингер, сворачивая влево на перекрестке. — Я его убью! Куда мы едем?

«В Соседство! — думал Смедли. — В Олимп!»

— Прямо, пока я не скажу повернуть. Я узнала о возвращении вашего кузена, мисс Прескотт, как только он оказался в Англии. Много лет назад я поставила на него метку. Она не действует за пределами этого мира, и даже здесь радиус ее действия ограничен. Я навела справки. Я решила, что непосредственная опасность ему не грозит. Мне понадобилось несколько дней на предварительную подготовку…

— Моя секретарша сбежала с каким-то моряком! — прорычал Стрингер.

— Совершенно верно. Любовь с первого взгляда. На следующее же утро я приступила к новым обязанностям…

— Простите, что перебиваю, — мягко произнес Экзетер. — Но чем вы занимаетесь, когда не нянчите меня?

— Много чем. Я работаю в организации, известной вам под названием «Штаб-Квартира». Сферой моей деятельности является правительство Британской Империи, за исключением правительства Индии. По большей части я невидимой мышью шатаюсь по Уайтхоллу, устраивая то одно, то другое. Так, например, я отвечала за назначение вашего отца администратором округа в Ньягату. Это было непростое дело — ему было всего двадцать пять лет, хоть он и обладал тридцатилетним опытом.

Она снова улыбнулась своей учительской улыбкой — Смедли попытался представить себе, сколько ей лет. В конце концов он отказался от этой затеи. Порой она казалась довольно молодой, порой — довольно старой. Безвкусно одетая, непривлекательная, она все же с легкостью повелевала ими. Харизма?

— Нам хотелось проверить, сможем ли мы продемонстрировать преимущества ненасильственных методов совершенствования социальных систем отсталых сообществ. Но я отвлекаюсь. Как я уже говорила, как раз в то самое первое утро к нам вломился капитан Смедли.

Эдвард покосился на Смедли и благодарно улыбнулся:

— Благослови его Господь!

— Своим вмешательством он спутал нам все карты, — язвительно продолжала мисс Пимм. — Но он выбрал себе награду, что ж, посмотрим, что он с ней сделает.

Улыбка Экзетера стала еще шире.

— Что он сделал не так?

— Он втянул в это дело мисс Прескотт. Погубители пометили ее. Когда она вдруг исчезла из Лондона, да еще в рабочий день, они подняли тревогу. Все остальное, полагаю, вы додумаете сами. Сейчас прямо, мистер Стрингер.

— Вы еще не спросили, какой награды желаю я, — фыркнул хирург.

— Мне видится образ меня самой на медленном огне, — отозвалась мисс Пимм. — Так что я лучше не буду вникать в подробности. Попробуйте проникнуться всей прелестью нынешнего вашего уик-энда.

— Нам, возможно, придется задержаться, чтобы заправиться.

— Нет, не нужно. Нам предстоит еще долгий путь, и неприятель скоро пустится в погоню. Вы успели разглядеть их агента?

Эдвард нахмурился:

— Если вы имеете в виду этого шута на пожарной машине, то, пожалуй, да. У него лиловые глаза.

— Ага! Значит, это сам Шнейдер. Я так и думала.

— Он мертв?

— Конечно, нет. Тотчас же, как только в поле его зрения попадет подходящая машина, он пустится по нашим следам. Возможно, он уже вызвал подкрепление. Вы слишком, часто уязвляли его тщеславие, Эдвард.

— Я его предупреждал! — Эдвард посмотрел на Алису. — Ведь это еще не все, что я могу сделать, чтобы уязвить.

— Нет, здесь вы не пришелец, так что у вас мало шансов сделать это. Оставьте его нам. А теперь я обучу вас ключу от перехода…

— Не так быстро! Ты хочешь туда, Смедли?

— Вы отправитесь туда все трое! — отрезала мисс Пимм. — Это единственная возможность вырваться за пределы досягаемости Погубителей. У меня хватает дел, чтобы еще охранять вас двадцать четыре часа в сутки, Эдвард.

— Только не я! Мой долг — записаться в армию. Я не вернусь в Соседство.

Глаза мисс Пимм опасно сузились, словно она собиралась приказать ему прополоскать рот с мылом.

— Тогда за каким чертом вы поперлись на Харроу-Хилл?

Экзетер и сам производил угрожающее впечатление — ну, по меньшей мере ужасно упрямое.

— Мне нужно передать сообщение, вот и все. В Олимпе сидит предатель, но если туда отправляется Джулиан, он сможет передать это им от моего имени.

— Кто? — спросила она.

— Джамбо Уотсон!

— Полный вздор! Я знаю мистера Уотсона… больше лет, чем вы можете себе представить.

Экзетер вздохнул и покачал головой:

— Мне очень хотелось бы согласиться с вами, мэм. Мне тоже чертовски нравится Джамбо. Но вспомните, ведь он был здесь в двенадцатом году. Кто-то выдал Погубителям, где скрывается отец.

— Нет, не он. Сопи Маклин переходил сюда через Долину царей. Этот переход находился под их наблюдением. Позже мы сами узнали об этом. Единственный, кто пользовался этим переходом с тех пор, это полковник Крейтон, в четырнадцатом, но в то лето вообще было столько суматохи, что он смог оторваться от соглядатаев.

— Правда? — На лице Экзетера появилось непривычное умоляющее выражение.

— Абсолютно точно. Джамбо был совершенно уверен, что ваш отец все еще возражает против исполнения пророчества и поэтому не позволит вам его выполнить, — у него не было поводов убивать Камерона и Рону Экзетер. Более того, Погубители явно поверили, что убили и вас во время резни. После этого они оставили вас в покое на целых два года. Джамбо знал, что вы учитесь в школе в Англии, хотя я и не говорила ему, где именно. Вы не можете обвинять Джамбо в ньягатском кошмаре, Эдвард.

— Я рад! — вздохнул Экзетер. — Но именно он был тем, кто швырнул меня под огонь в Бельгии. Это была целенаправленная попытка убить меня, и это сделал именно Джамбо. Даже если он не повинен в Ньягате, он виновен сейчас.

Мисс Пимм нахмурилась и прикусила губу.

— Я не помню, чтобы кто-нибудь переходил из Соседства в Бельгию, — сказала она, подумав. — Там нет узлов с переходами, известных Службе. Так кто же сказал об этом Джамбо?

— Подозреваю, что Зэц. Палата.

— Разумеется. Можно чуть побыстрее, мистер Стрингер? Нам еще далеко ехать.

— Я скоро сделаюсь умственным калекой!

— Вы станете еще и физическим, если попробуете спорить со мной.

Экзетер поймал взгляд Смедли и ухмыльнулся. Мисс Пимм была весьма грозной дамой.

— Быстрее! — потребовала она. — Я не сомневаюсь, Эдвард, что именно Палата сообщила Джамбо об этом переходе. Но как? У них наверняка агент в Службе, только кто именно? Если Джамбо сейчас там, мы могли бы спросить у него, кто рассказал ему про переход. Мы можем спросить, кто обучил его ключу и кто заверил его, что узел с этой стороны контролируется, — насколько я понимаю, именно так он вам сказал? Вас обманул человек, которому вы доверяли, но, возможно, он тоже оказался обманут?

Экзетер кивнул.

— Вы выдвигаете самые серьезные обвинения, — продолжала она. — Несомненно, Служба предаст суду того, кто в этом виновен, и вынесет смертный приговор, если убедится, что это так.

— Я бы выпил за это.

— Но кто Джамбо — преступник или жертва? Капитан Смедли — человек, в Соседстве никому не известный. К тому же он — простите меня, капитан — человек, только что прошедший тяжкие испытания. Если он без предупреждения объявится в Олимпе, обвиняя в измене одного из старейших старших офицеров Службы, вряд ли к нему отнесутся серьезно. В крайнем случае тот, кто действительно виновен, получит предупреждение, что ему пора бежать. Если вы жаждете мести, Эдвард, если вы хотите добиться справедливости, вы должны доставить это сообщение лично. Обвиняемый имеет право встретиться со своими обвинителями.

Ну, уж это его убедит, довольно подумал Смедли, глядя на насупившегося Экзетера.

Алиса улыбалась. Когда она улыбалась, она становилась очень хорошенькой, совсем не узколицей.

— Мой долг — идти на фронт, — тихо произнес Экзетер.

По лицу мисс Пимм пробежала тень раздражения.

— Сказано, как подобает истинному англичанину, — загадочно сказала она.

— Но поступить так — чистый идиотизм. Я не гарантирую, что смогу и дальше вытаскивать вас из неприятностей. Ладно, я сделаю вам предложение получше. Вы знаете священную рощу Олипайн?

— В Рэндорвейле? Я знаю, где она находится.

— И вы можете добраться туда из Олимпа?

— Это недалеко. Трех-четырехдневная прогулка.

— Очень хорошо. Я научу вас ключу от нее. Он ведет в контролируемый нами узел в Новой Зеландии. Собственно, через него ваш отец вернулся в девяностом. Ваша мать родилась недалеко оттуда.

Она помолчала, но Эдвард ждал продолжения, не сводя с ее лица спокойного, уверенного взгляда.

— Вы вернетесь в Олимп сегодня вечером, захватив с собой мисс Прескотг и капитана Смедли. Когда вы выдвинете обвинения и дадите все показания — короче, когда ваша честь будет удовлетворена, а я знаю, что целиком могу положиться на вас в этом, — вы сами доберетесь до рощи Олипайн. Вам не нужно будет просить разрешения у Комитета — справедливо, не так ли? Тот ключ не требует второго барабанщика. Вы завербуетесь в армию в Новой Зеландии. Вооруженные силы Доминиона играют не последнюю роль в этой войне. Шансы быть узнанным на их театрах военных действий минимальны. Разумный компромисс, согласитесь.

— У меня нет ни малейшего намерения, — ледяным тоном произнес Экзетер,

— просидеть остаток войны, охраняя какую-нибудь чертову овечью ферму на другом конце…

И тут взорвался Смедли. После того как он описал Галлиполийскую кампанию и рассказал о репутации, которую завоевали австрало-новозеландские силы на Западном фронте, он стих так же внезапно, как вспылил. Он извинился перед дамами. Он изрядно удивлялся сам себе, но еще больше поразил Экзетера.

— Но я не знал! — поперхнулся Экзетер. — Мне еще надо переварить все это! Я приношу свои извинения. Я принимаю ваше предложение, мэм.

— Значит, договорились!

— Только не я! — Алиса — словно проснулась — выпрямилась и собралась с силами. — Я остаюсь здесь.

— Алиса! — позвал Экзетер.

Смедли хотелось сказать ему, что он просто дурак. Она держит у себя в квартире мужской халат. У женщин есть кое-кто поважнее, чем кузены. С минуту все молчали.

— Нет, Эдвард, — сказала наконец Алиса. — Я тебя предупреждала. У меня есть свои причины остаться, мисс Пимм.

Мисс Пимм кивнула.

— Алиса! — простонал Эдвард. — Прошу тебя! Погубители могут охотиться за тобой!

— Нет, Эдвард. Если они и используют меня в качестве козы-приманки, мне кажется, я им нужнее живая, чем мертвая. Правильно, мисс Пимм?

— Надеюсь, что так. Трудно сказать точно, но скорее всего это так. Гоните быстрее, мистер Стрингер. Я предупрежу вас, если замечу какой-нибудь транспорт впереди.

— За нами следует машина. Уже некоторое время. «Бентли», кажется. Это опасно?

На мгновение она зажмурилась.

— Никого знакомого. Я послежу за ними. Поезжайте дальше. А вы не будьте таким надоедливым, Эдвард. Ваша кузина достаточно взрослая, чтобы решать сама за себя.

— Но…

— Никаких «но»! Слушайте меня внимательно, капитан Смедли. Все ключи от переходов древние и очень сложные. Они включают в себя ритм, слова и танец. Они пробуждают примитивные эмоции, чтобы привести разум в унисон с виртуальностью. Думайте об этом как о священнодействии.

— Экзетер мне их описывал. — Смедли снова ощутил волнение. — Он говорил про барабаны, хотя, боюсь, у меня теперь недостает пальцев.

— Я не думаю, что это важно, если кто-то еще будет отбивать ритм для вас. Вам приходилось испытывать ощущение душевного подъема в церквах, когда звучит гимн?

— Гм. Да, полагаю, да.

— Надеюсь, вы не совсем лишены музыкального слуха? Вы умеете танцевать?

— Нет и да — соответственно. — Его нога болела как черт знает что, но двигать ею он мог.

— Тогда я не вижу никаких препятствий. Ваша рука зажила достаточно, чтобы не кровоточить, когда вы останетесь без повязок. Начнем со слов.