Вот так - Рэп убил Сагорна! Даже если старик еще не умер, ни один из четверых уже не осмелится вызвать его. Всегда и всюду горек этот плод, имя которому месть.
      А душа Сагорна? Он никогда не казался особенно плохим, хотя Богам известно больше, чем позволено знать Рэпу. Сагорн пытался украсть слово у Рэпа, одной этой подлости хватит, чтобы перечеркнуть множество добрых поступков. Но этот человек еще не умер! И его душа еще не пришла на суд Богов. Суждено ли ему вечно стоять перед божественными вратами, вечно хранить искру надежды, вечно мучиться, не зная, что перевесит, какой конец определят Верховные: к Добру или Злу? Тьма вечной агонии.
      Бог Глупцов!
      Гатмор сидел, сгорбившись, и вдруг, вздрогнув, словно от боли, откинулся на спину. Он с подозрением поглядывал на своих спутников.
      - Рэп, - сказал Джалон, - ты использовал волшебную силу против дракона.
      - Знаю. Стараюсь об этом не думать. - Чародей Юга может уже сейчас идти по следу Рэпа. - Пожалуйста, разреши мне поговорить с Дарадом.
      Вызывание нового члена Пятерки, конечно, тоже волшебство, но Оотиана говорила, что превращения трудно засечь, потому что они слишком быстрые.
      Джалон моргнул, собираясь что-то возразить, но потом согласно кивнул. С оглушительном хлопком на его месте появился великан-джотунн. По всему пруду разбежались круги волн. Гатмор от неожиданности сел, но тут же пожалел об этом резком движении.
      Дарад посмотрел на Рэпа, затем, выставив напоказ клыки, растянул рот в крокодильей улыбке. Юноша напрягся, приготовился дать отпор, памятуя о победе над Гатмором, но этого не потребовалось. Изуродованное и обезображенное татуировками лицо воина выражало полнейший восторг.
      Изобразив смех, Дарад протянул Рэпу огромную лапу.
      - Спасибо, фавн. Ловко ты с ними расправился!
      Рэп подал руку. Смешно было видеть, как испугался Дарад. Внезапно устыдившись самого себя, юноша отпустил джотунна. Этот не лучше остальных! Даже хуже, потому что всех обманывает, без зазрения совести используя волшебство, а не силу и сноровку.
      Нисколько не смущенный, людоедина снова заулыбался.
      - Дурачина-простофиля этот Сагорн. Ты ловко его провел.
      - Тебе ведь понравилось, правда?
      - Еще как! Я давно ждал, лет сто, когда он наконец получит по заслугам. А ведь какой был умный и хитрющий этот Сагорн. А ты вот что: присматривай получше за Андором! Не доверяй ему!
      - Не буду. - Секунду Рэп внимательно смотрел на воина. - А сам ты как? Принимаешь мои условия? Дарад с жаром закивал.
      - Твоя взяла. Можешь на меня рассчитывать. Если кто-то и сможет избавить нас от проклятия, то это ты. У тебя не уйдет на это сотня лет, уверен. Я в твоем распоряжении, мастер Рэп.
      Он действительно говорил то, что думал. Дарад никогда не обманывал Рэпа. Как подсказывало юноше его новое чудесное чутье на ложь и правду, Дарад был прирожденным слугой, которому необходим сильный господин, указывающий, кого убить или покалечить. Однажды дав слово, он будет куда более верным соратником, чем Андор и Тинал или даже Джалон - естественно, в пределах возможностей. Прекрасно!
      Но Рэп никак не показал, что принимает нового вассала, лицо Дарада побелело. Разум как таковой у Дарада отсутствовал, но зато имелось некоторое чувство справедливости.
      - Господин, - пробормотал он, - я помню, что тогда на корабле подправил вам кое-что в лице. Если вы желаете вернуть должок, я пойму... не стесняйтесь.
      Неужто Дарад будет стоять смирно, пока Рэп надает ему оплеух? При мысли об этом фавн впервые за много дней искренне засмеялся.
      - Мы в расчете, - сказал Рэп, переводя дух. - Ты продал меня гоблинам. Я напустил на тебя своего пса. Герцогиня
      Кэйдолан обожгла тебе спину, это мы тоже запишем на мой счет, ладно?
      Дарад кивнул, выражая согласие.
      Может быть, смех Рэпа был просто реакцией на удивительное спасение. А может быть, восторженным приветствием новых способностей. Рэп заставил себя успокоиться и, чтобы утвердить соглашение, как это делается в цивилизованном мире, пожал Дараду руку.
      Итак, Андор, Джалон и Дарад будут помогать. Сагорн практически мертв. Тинала они здесь не могут вызвать, здесь страна драконов. У Рэпа не было иллюзий по поводу шансов остаться в живых в том случае, если дракон почует настоящее золото. Он расслабился и минуту-другую наслаждался теплой водой и чудесным ощущением новообретенного могущества.
      Фавн улавливал далекий шепот драконов. Ясновидение обострилось, границы его расширились. По тому, как он расправился с Гатмором, стало очевидно, что все умения и навыки, которые он когда-либо развивал в себе, безукоризненно отточены. Он мог теперь обольщать не хуже Андора, а способность читать по лицам усилилась так, что в это трудно было поверить. Ожоги на лице от драконьего пламени были не столь сильны, как у Гатмора, хотя Рэп находился ближе к дракону. Стертые ноги перестали болеть. Казалось, чудесным образом ускорилось заживление ран.
      Юноша повернулся и встретился с хмурым взглядом Гатмора.
      - Ты все еще хочешь добраться до Калкора? Джотунн кивнул, в глазах промелькнула злоба.
      - Тогда я предлагаю тебе не терять меня из виду. Есть и второе предсказание: я встречу Калкора снова. Бледное лицо Гатмора загорелось интересом.
      - И ты отдашь его мне?
      - Ты с ним не справишься. Может быть, Дарад... Воин заворчал:
      - Безнадежно, господин. Однажды мы устроили дружескую потасовку, он запросто уложил меня на лопатки. Не просто на лопатки, ребра переломал и челюсть свернул, а ведь тогда он был мальчишкой. Кулаки, мечи, топоры - он во всем первый.
      Это сообщение звучало зловеще, потому что Дарад тоже владел волшебным словом. Или у Калкора больше природных способностей, или слово его много сильнее.
      Или же он владеет не одним словом.
      Но это были тревоги далекого будущего.
      - Я хочу услышать всю историю от начала до конца, - сказал Гатмор, - а уж потом приму решение.
      Если уж и винить кого в том, что джотунн не знает этой истории, то только не Рэпа, потому что юноша не единожды пытался рассказать Гатмору обо всем.
      - Мы можем поговорить по пути.
      Рэп вдруг обернулся. И увидел на берегу человека. Откуда он объявился?
      Вид его не внушал опасений. Незнакомец стоял на поваленном дереве и робко улыбался, прикрывая рот рукой. Совсем еще мальчишка. Нос у гномов точно две дырки на лице, и больше ничего.
      Тряпки, служащие набедренной повязкой, были невероятно грязны и до того изодраны, что их давным-давно пора было выбросить. Цвет кожи грязно-охристый - проглядывал только там, где струйки пота проложили дорожки. В спутанном войлоке волос Рэп заметил кишащих насекомых. Это зрелище пробрало Рэпа до костей. Мальчишка доходил юноше до пупа. Ему было на вид лет тринадцать, впрочем, неизвестно, как быстро взрослеют гномы. Единственными чистыми местами на его теле были глаза, очень красивые, отливающие бронзой.
      Заметив, что на него обратили внимание, мальчишка улыбнулся еще шире и поманил рукой, подзывая к себе. Потом спрыгнул со ствола и побежал между деревьями.
      Дарад вскочил на ноги, Гатмор за ним. Они рассекали воду, словно два корабля, не обращая внимания на вопли Рэпа.
      Юноше потребовалось огромное усилие воли, чтобы сначала направиться в обратную сторону, к вороху одежды, и схватить четыре из шести деревянных сандалий - он и этого не смог бы совершить, если бы не удерживал мальчишку в поле зрения. Он хотел подобрать и остальные сандалии, а также накидки, но настойчивый призыв сорвал его с места. Он босиком обежал пруд и последовал за своими товарищами.
      В гуще буйного тропического леса гном имел все преимущества. Он проскальзывал между бамбуковыми стволами. Пролезал под зарослями колючих кустов, к которым трое обнаженных мужчин не осмелились бы даже приблизиться. Скакал по болоту, в которое взрослый погрузился бы по плечи. Быстрый, проворный и совершенно неутомимый. В число его способностей, очевидно, входило безошибочное чувство направления, поэтому гном легко придерживался нужного курса и ни разу не ушел так далеко вперед, чтобы преследователи потеряли надежду нагнать его. Каждый раз казалось, что через пару минут они догонят беглеца, а когда они в изнеможении падали, он смеялся, и этот смех вместе с волшебной силой поднимал их на ноги как раскаленный хлыст.
      Рэп отдал сандалии товарищам, а сам бежал босиком. Вскоре и остальные сбросили сандалии, пытаясь набрать скорость.
      Самым трудным для Рэпа было не потерять своих спутников. Он бы с легкостью оставил их далеко позади, и это страстное желание грызло его изнутри как голодная крыса. Конечно, Дарад обладал волшебной силой и выносливостью воина, поэтому мог идти дольше и был крепче Гатмора, который вскоре свалился без сил. Рэп взял его за руку и потащил. Вдвоем они двигались примерно с той же скоростью, что и Дарад.
      Час за часом юный гном все вел их куда-то вверх; джунгли сменились разреженным лесом, лес - торфяником, где ноги могли наконец отдохнуть от колючек и сучков густого подлеска. Позже, в сумерках, им пришлось бежать за гномом по каменистой местности: острая щебенка резала ноги, словно ножами. Без отдыха Рэп и его товарищи преследовали весело скачущего гнома, яркоглазого и смешливого, и наконец оказались высоко в горах, среди голых скал, где бормотание драконов стало слышнее и четче.
      Когда он бой ведет с самим собой,
      Человек чего-нибудь да стоит.
      Браунинг. Апология епископа Блоугрэма
      Часть шестая
      ГРЕЗИТЬ, ЖДАТЬ, ПРОСНУВШИСЬ, ОЧУТИТЬСЯ...
      1
      Горные склоны со стороны Тума были не так неуютны, как восточные, обращенные к пустыне. Здесь под ногами мягко шуршала трава, а над головой трепетала листва мощных деревьев. Свежий воздух был наполнен ароматами. Иное узнала некоторые из растений, те, которые выращивались в араккаранских садах: одичавшие цитрусовые и оливки. По всей видимости, то бедствие, которое уничтожило древнее население Тума, пощадило здешние сады.
      Деревья давали тень, а затененность препятствовала росту подлеска. Маленькие копыта мулов рассекали заросли высоких папоротников, мягко ступали по глине или мху. Здесь не было ничего похожего на дорогу, но аллеи, образованные деревьями-великанами, почти повсюду были легкопроходимы. Кое-где встречались поляны, странно напоминавшие залитые солнцем краснегарские дворы. На полянах, разумеется, солнце палило немилосердно, но на другой стороне путников снова ждал тенистый лес, подобный гигантскому дворцу с полутемными залами, колоннами стволов и сводами ветвей, с лучами света, вплетенными в кровлю. Иное была знакома тайга и лиственные леса в окрестностях Кинвэйла, но она никогда не видела такого великолепия, как здесь.
      Трое путников долго ехали молча. Кэйд все еще пребывала в несвойственном ей унынии. Иное предполагала, что тетку гнетут воспоминания об ужасной встрече с окаменевшим народом. Кэйд была стара, и всякое напоминание о смерти для женщины ее возраста должно быть весьма тягостно. Но, безусловно, тетка скоро воспрянет духом.
      Азак был неспокоен, напряжен, его взгляд постоянно метался из стороны в сторону. Иное не хотелось беспокоить его разговорами. Она с удовольствием слушала птичьи песни. Нескончаемые трели наполняли лес, словно радужные отблески в каплях росы. Иногда, очень-очень редко, Иное удавалось заметить саму певунью - крошечная тень мелькала и исчезала. Но большинство певцов оставались невидимыми. Их чарующий хор трогал самые сокровенные струны души. Мы тренировались тысячу лет, говорили они, ожидая, пока кто-нибудь вернется и услышит нашу песнь. Добро пожаловать! Добро пожаловать!
      Упряжь поскрипывала и позвякивала, но мулы шагали бесшумно по мягкой, упругой земле. Иногда где-то слева можно было расслышать деловитое бормотание реки. Оно подсказывало путникам дорогу, обещая, что приведет их к морю.
      Золотое великолепие утра исцелило все страхи. Эта прекрасная земля не может быть проклятой.
      К полудню птичья симфония стала стихать. Азак немного расслабился и первым прервал молчание. Он обратил внимание спутниц на некоторые мелочи, заметные лишь для его натренированного взгляда следопыта: едва различимые следы древних зданий и дорог, звериные тропы. Вот здесь пробежала дикая собака. Кора деревьев могла рассказать о работе дятлов, об оленях, трущихся о стволы рогами, о медвежьих когтях.
      - Ты не мог узнать все это в пустыне! - воскликнула Иное с укором.
      Кроваво-красные глаза моргнули.
      - В горах. В Агонистах. Когда я был ребенком.
      Если это и был намек на какую-то не известную Иное историю, то он ей ничего не говорил. Азак воздержался от пояснений. Он вернулся к лесу. Олени и козы здесь есть наверняка, сказал он, а может быть, и дикие туры.
      Но людей здесь не было. Когда пришло время отдохнуть и покормить мула, Азак пребывал в веселом расположении духа. Ни срубленных деревьев, ни следов, ни изгородей, ни дымка. В Туме нет людей, сказал он. А со всеми остальными тварями он сумеет справиться - кроме демонов, конечно.
      Иное улыбнулась и вежливо заверила его, что доверяет как его разуму, так и силе.
      Кэйд не сказала ничего, а только нахмурилась и закусила губу.
      2
      - Вот отличное место для лагеря! - провозгласил Азак, широким, одобрительным жестом обводя поляну.
      Иное погрузилась в мечты. Внезапно очнувшись, она подавила смешок. Временами молодой человек напускал на себя королевскую важность, которая никак не вязалась ни с простонародным грубым платьем и дикой рыжей бородой, ни с его позой, потому что верхом на муле ноги его чуть не по земле волочились. Если бы он захотел, то мог бы слезть с мула, попросту встав на цыпочки. Но даже если по привычке он иногда начинал важничать, все равно гораздо лучше приспосабливался к ситуации, чем Иное могла представить там, в Араккаране. Его королевство уменьшилось сначала до размеров каравана, потом подданных осталось только двое, да и те женщины, но он ни разу не пожаловался и не выказал недовольства своей незначительностью. Оказалось, что султан превосходно знает лес и в лесу чувствует себя столь же уверенно, как и на троне. Что бы Азак ни делал, за все он брался с душой.
      Были за ним грехи, и все же он обладал великолепным сплавом королевских достоинств, этот самый Азак ак'Азакар!
      Но что за внезапная причуда? Он торопил спутниц все время с самого начала побега из каравана Элкараса, почему же теперь он решил поставить лагерь, когда остается еще два светлых часа, если не больше? Хотя место и вправду казалось симпатичным, но ничем не отличалось от дюжины других, мимо которых они прошли. Палатки у них все равно не было.
      Иное бросила на него удивленный взгляд.
      - Слушаем и повинуемся, Защитник Бедных, Возлюбленный Богов!
      - Еще бы! - С его лица, утонувшего в бороде, словно птичка, слетела улыбка, но Иное была уверена, что ему известна каждая ее мысль.
      Кто бы мог подумать, что Азак так достойно выдержит ее ехидство. И где он только этому научился?
      Потом в его взгляде промелькнула напряженность. Иное оглянулась на Кэйд, которая плелась позади.
      Идиотка! Разъяренная собственной глупой беспечностью, а также тем, что уж Азак-то должен был заметить, если она не заметила, Иное соскочила с мула, бросила поводья и подбежала к Кэйдолан.
      - Тетя! Тебе нехорошо?
      - Нет-нет. Не волнуйся, я прекрасно себя чувствую. Почему мы остановились?
      В светло-голубых глазах силились зажечься огоньки, но так и не зажглись. Не важно, что она сказала. Ей было плохо. Почему именно плохо, что у нее болело, не имеет значения. Тетка едва держалась в седле, выглядела постаревшей на десять лет, и впервые за все время, какое Иное ее знала, ее покинула жизнерадостность.
      - Азак считает, что нам нужно сейчас разбить лагерь. Одобрительной реакции не последовало. Кэйд огляделась с видимой тревогой.
      - Уверена, до темноты мы успеем пройти еще лигу или две.
      - Он думает иначе. Так что - здесь. Разреши, я помогу тебе слезть.
      - А я думаю, нам нужно двигаться, - запротестовала Кэйд.
      - Почему?
      - А шейх? А королева Раша?
      - Столько времени прошло! Шейх уже не станет нас искать, тетя. Мулам нужен отдых. "И тебе, тебе тоже нужен".
      - Ну... может, поищем место поудобнее?
      - Азак говорит, что это самое лучшее, - твердо сказала Иное.
      Если не лучшее, то по крайней мере удовлетворительное: травянистый луг в широкой излучине реки, по берегам которой росли кусты. Удобно, потому что мулы, даже если отвяжутся, далеко не убегут, а будут пастись поблизости. Погода была прекрасной: пригревало солнышко и дул ласковый прохладный ветерок. Тут и там дерн поднимался пологими холмиками - слабый намек на древнее жилище, может быть, ферма, - было бы время, до чего здорово было бы там поискать какую-нибудь старину, а так пустоту луга нарушала только вставшая посередине рощица, дюжина-другая деревьев. Иное достаточно изучила Азака, чтобы догадаться о его намерениях. Он собирался соорудить из этих деревьев укрытие, а вокруг чтобы было открытое просматриваемое пространство. Ох уж эта практичность!
      Нехотя Кэйд слезла с мула. На густой траве катался уже стреноженный мул Азака, выражая, в отличие от герцогини, полнейшее согласие с решением хозяина.
      В полчаса работа была закончена. Азак нарезал веток и сделал в рощице шалаш, там можно спрятаться от ветра. Кэйд устроилась в нем, рядом на небольшом костерке варился чай. Мулы мирно паслись в отдалении, куда позволяла отойти длинная привязь, а Иное с Азаком вышли на берег реки. На холмах в результате беглого осмотра не было найдено ничего более интересного, чем древний очаг. День еще не кончился, и Иное не знала, чем бы теперь заняться.
      Прикрыв глаза козырьком ладони, Азак изучал клонившееся к западу солнце. Наверное, время определял.
      Иное подумала, как это будет, если обнять этого великана-наездника, а потом поцеловать, да так, чтобы борода задымилась и чтобы он ее целовал, как когда-то поцеловал ее Андор. На самом деле поцелуй Андора не слишком взволновал ее, хотя Андор пользовался волшебной силой. Из ее скромной коллекции лучше запомнился другой поцелуй, тот самый, когда Рэп поцеловал ее на прощание, уезжая весной и... но Рэп умер, и теперь, увлеченная естественным любопытством, она представляла, как это целоваться со взрослым человеком, султаном, с бородой. Правда, мысль об этом не особенно ее вдохновила, даже если Раша снимет заклятие. Так что в этом направлении она недалеко продвинулась.
      Иное трудно было представить лучшего защитника и проводника в этих опасных неведомых землях, чем Азак, - естественно, пока действует заклятие, - и так же трудно представить, что она жаждет разделить с ним всю оставшуюся жизнь. Верить в любовь? Очень мило, когда эта любовь здесь и сейчас, но... каждый день? Каждую ночь?
      Боже, он заметил, что она смотрит! Иное быстро отвернулась.
      - Это запах моря, как вы думаете?
      Последовала томительная пауза, потом султан произнес:
      - Да, определенно. Но очень далеко, туда около двух дней пути.
      - А потом мы повернем на запад, в Гобль?
      - Возможно. Мы скоро подойдем к большой реке, и нам предстоит переправа на другой берег.
      Она могла бы и сама об этом подумать!
      - Наверное, я похожа на чумазого поросенка. Вода, должно быть, теплая.
      Азак посмотрел, нахмурившись, на полукружие белого песка.
      - Здесь сильное течение, моя кошечка.
      - О, я не буду заходить глубоко. Я не умею плавать. А на этой стороне тихо.
      На воде у берега плавали листья, и река лениво качала их, нехотя увлекая за собой вниз, зато дальний берег резко обрывался небольшой скалой, и там вода сверкала крошечными водоворотиками, нависшие над водой ветки роняли листья и пыльцу в быстрые волны течения. Иное видела, с какой ошеломительной скоростью, прыгая вверх-вниз, пролетела по волнам упавшая веточка.
      Азак хмыкнул, посмотрев вверх и вниз по течению, потом оглядел темный лес, бросающий на воду лиловые вечерние тени.
      - А крокодилы?
      - Нет!
      - Ладно, я не вижу ни одного, - согласился он. - Но не очень-то доверяй плывущим бревнам, особенно если они тебе улыбаются.
      Иное передернула плечами.
      - Буду иметь это в виду. Но мне бы хотелось постирать одежду и... искупаться.
      - Хорошо. Я буду поблизости. - Он говорил серьезно, а лицо оставалось бесстрастным.
      Иное поняла, что ожидала получить в ответ какое-нибудь саркастическое замечание, например, по поводу бдительности, что-то вроде тех колоритных острот, к которым она привыкла, общаясь с конюхами и слугами Краснегара. Даже юные щеголи в Кинвэйле постарались бы скрыть смущение шуткой. Но не Азак. Конечно, женское тело не являлось для него тайной, но подглядывать за девушкой явилось бы настоящим самоистязанием. А потом чувство юмора иногда предательски покидало его и вообще вело себя непредсказуемо.
      - А вы пойдете на охоту! - твердо сказала Иное.
      - Кто? Я? - От удивления он раскрыл рот.
      - Да, вы. Вы знаете, как у нас мало осталось еды. Как здорово было бы поужинать свежей дичью после всех этих сухарей! Время есть.
      Он кивнул.
      - А кто будет вас защищать?
      Иное повернулась и пошла к шалашу.
      - Защищать от кого? От комаров?
      - От львов, - сказал он, ступая след в след.
      - Ну нет.
      - Я видел след, правда, далеко отсюда. Шагая по колено в траве, Иное спросила:
      - Неужели львы охотятся ночью?
      - Все зависит от того, насколько они голодны. Но вообще-то львы предпочитают предзакатные часы. Кроме того, здесь могут быть тигры, они еще опаснее.
      - Вот бы попробовать свежей оленинки.
      Иное никак не была глупой городской девицей, которая падает в обморок при одном упоминании о льве. Азак пожал плечами.
      - Как вам угодно. Мне не потребуется слишком много времени, чтобы подстрелить для вас что-нибудь.
      Очевидно, львы и тигры не слишком его тревожили, иначе султан не решился бы оставить двух женщин даже на минуту.
      - Не говорите Кэйд про львов.
      - Не буду, но возьмите второй лук, пока я буду охотиться.
      Ясно, что в Иное мальчишество еще не умерло, а то, что Азак верил в нее, подбадривало и вдохновляло.
      Она села рядом с Кэйд, и они выпили горячего чаю. Когда чаепитие закончилось, Азак оседлал мула и ускакал. Остальные мулы заржали, но вскоре потеряли интерес и снова принялись щипать траву. Кэйд все еще одолевали тревоги, и она нервно вздрагивала, но, естественно, старалась не показывать этого.
      - Он ненадолго, правда?
      - Азак? Нет.
      Как странно! Иное думала, что Кэйд порадуется отсутствию Азака, сможет расслабиться.
      - Скажи, что случилось, тетя?
      Обычно щеки старушки Кэйд румянились, сегодня они были бледны.
      - Ничего! Совсем ничего. Просто мнительность. Это же Заповедные Земли.
      - Мне кажется, трудно придумать менее подходящее название. Такие чудесные пейзажи. Азак уверен, что здесь нет людей.
      Кэйд неуверенно кивнула и взглянула на Иное.
      - Ты не изменила своего мнения, дорогая моя?
      - О ком?
      Выражения, что появилось в этот момент на лице тетки, Иное не видела с тех пор, как приехала в Кинвэйл.
      - Об Азаке. Я знаю, он чрезвычайно настойчив. И помимо всего, очень симпатичный, в своем духе, конечно, и...
      - Мы хотели бы пожениться, как только доберемся до... - Иное засмеялась и покачала головой. - Нет, я не изменила своего решения. Возможно, я уже не так скованна в его присутствии, и временами султан забавен. Но все равно, еще рано что-либо говорить.
      - Я просто поинтересовалась. Надеюсь, ты не обиделась на мой вопрос?
      - Нет, конечно. Ну, так как, ты останешься здесь или пойдешь со мной на реку постирать?
      Кэйд задумалась. Казалось, она изо всех сил старается отогнать мучивший ее кошмар.
      - Я, пожалуй, посижу здесь и присмотрю за костром. А потом попозже пойду на реку.
      Непонятно. Но переход через горы был трудным. Кэйд заслужила отдых.
      А племяннице она могла бы доверять чуточку побольше. Симпатичный мужчина, тоже мне! Сколько их, этих симпатичных мужчин! А красивая внешность вовсе не означает внутреннюю красоту. Такие качества, как честность и надежность, не нарисуешь на лице. Андор вот, например, до чего хорош, а у Рэпа заурядное лицо, обыкновенное лицо.
      Иное оставила тетю, сидящую в каком-то странном оцепенении, и, собрав грязное белье, отправилась к песчаному речному пляжу. Пройдя примерно треть пути, она вспомнила, что Азак наказывал взять оружие. Принцесса остановилась и задумалась. Мысль о том, что она одолеет льва или справится с парой тигров, казалась не очень правдоподобной. Но, с другой стороны, Азак говорил серьезно и верил в нее. А к тем, кто не слушался его приказов, Азак предъявлял особый счет. А что произойдет, если Иное, несмотря на ясное предупреждение, окажется безоружной перед внезапной опасностью? Чувствуя себя полной идиоткой, Иное вернулась к шалашу, взяла лук и три стрелы и опять пошла к реке.
      Она развязала пояс и замешкалась, оглядываясь, перед тем как снять платье, хотя точно знала, что в течение последней тысячи лет здесь никого не было. Кинув платье к остальной одежде, Иное ступила в прохладную воду и принялась за стирку со всем старанием, какое позволял обмылок и отсутствие стиральной доски или камней. Потом она разложила вещи на траву сушиться.
      Воздух стал прохладнее, солнце опустилось за верхушки деревьев. Зато вода казалась теперь теплее. Если не поторопиться, то у крокодилов, решивших подкрепиться в темноте, будет роскошный ужин.
      Иное внимательно оглядела реку, но плывущих бревен не заметила. В отдалении заржали мулы, значит, скоро вернется Азак. Удивительно, как успокаивала мысль об этом, - она уже успела отвыкнуть от одиночества.
      Пытаясь припомнить, когда она оставалась одна последний раз, Иное разделась и вошла в воду. Течение было неприятно быстрым, сбивало с ног, вымывало песок из-под пальцев. Стоя по колено в воде, она не решалась войти глубже. Она облилась, намылилась, потом сполоснула мыло и растерлась.
      Заржали два мула.
      Иное окунула волосы, чтобы промыть их в последний раз, и пошла на берег, выжимая мокрые волосы. На берегу она стряхнула руками капли воды с волос и тела, мечтательно вспомнив о мягких теплых полотенцах во дворце в Араккаране. С огорчением обнаружила, что придется натянуть на себя влажную одежду...
      И тут Иное услышала, как вскрикнула Кэйд.
      3
      В воспоминаниях о последующих событиях Иное всегда казалось, что солнце зашло в одно мгновение - она выходит из воды еще при свете, а ступает на берег уже в ночных сумерках. Глубокие тени ночного леса накрыли луг, когда она бежала к Кэйд, сжимая в одной руке лук, а в другой мокрое белье и три стрелы, содрогаясь от ужасных мыслей, крутившихся в голове. Ветки и крошечные камешки ранили босые ноги, а колючие стебли растений исцарапали кожу. Она спотыкалась о скрытые травой кочки. Влажная кожа остыла на ветру, а волосы мокрой тряпкой хлопали по голым плечам.
      Кэйд! О Кэйд!
      Почему Кэйд вскрикнула только один раз?
      Внезапно Иное остановилась - о чем она думала, бросившись бежать даже не одевшись? Почему, ну почему она такая идиотка? Ведь нужно было потратить всего три секунды, чтобы натянуть платье, а она понеслась, схватив в охапку белье, совершенно бесполезное, если в лагере люди. Особенно мужчины. На полпути от реки она замешкалась на мгновение, потом, решив, что не может бросить Кэйд, снова побежала. Сердце сжималось от страха и неизвестности.
      Рядом с шалашом между деревьями поднимался дымок. Вроде все нормально. И Кэйд, наверное, где-то рядом. Но там что-то еще? Или кто-то?
      Один из мулов взревел, и тогда все они разом подняли головы...
      Их было восемь! Четыре мула и четыре лошади. Лошади оседланы. С того момента, как вскрикнула Кэйд, наверное, прошла минута. И вот из шалаша вышел мужчина.
      Иное замерла как вкопанная, боясь вздохнуть и пытаясь одновременно нащупать пальцами стрелу и прикрыть наготу охапкой мокрого белья, зажатого в руке. Это вышло не слишком хорошо.
      Он ее заметил. Он взмахнул руками, как бы приглашая ее, и что-то крикнул. Слов она не расслышала, но смысл их был ясен: "Вот и она!" Подошли еще трое, с трудом различимые в сумерках. Видны были лишь некоторые детали, но ясно было, что все четверо - мужчины, и молодые мужчины. А она не одета.
      На мгновение Иное рот разинула от ужаса и изумления. Невероятно! Ведь Азак был так уверен, что здесь нет людей. Но вот они, люди, стоят и глазеют на нее. И вроде не дикари, одеты в штаны и что-то вроде тканых рубашек или плащей одинакового темно-зеленого оттенка. На голове у каждого охотничья шапочка с пером, у каждого Длинный лук. Таких длинных луков ей еще не приходилось видеть.
      Первый мужчина махнул рукой, подзывая ее.
      Иди, иди сюда.
      Иное попятилась. Встретить в лесу четверых мужчин само по себе неприятно, но без одежды - такое только в страшном сне может привидеться. И попробуй надень хотя бы белье, для этого придется положить оружие.
      Мужчины посовещались. Один указал на коней, а другие трое стали над ним потешаться. Предводитель что-то сказал, и все засмеялись. Они положили на землю луки, сняли колчаны и бросили их рядом с луками.
      Предводитель снова обратился к ней, и она поняла с грехом пополам, что он велит бросить лук. У нее три стрелы, только три.
      - Кто вы? - крикнула она. - Что вам нужно?
      Иное отступила еще на несколько шагов - подальше от леса и поближе к реке, где лежала одежда. Кэйд! Что они сделали с Кэйд?
      - Что? - крикнул главный.
      Или так ей показалось, потому что он приложил к уху руку.
      - Чего вы хотите? - крикнула она снова, стыдясь своего страха.
      Опять один из них что-то сказал, и остальные засмеялись. Предводитель выкрикнул, указывая пальцем:
      - Тебя!
      Один мужчина пошутил, трое других загоготали, а потом выстроились в ряд. Командир их, проверив строй, отдал команду...
      На старт...
      Внимание...
      Они собирались бежать за ней вдогонку. И она будет призом победителю этого спринта.
      Если она побежит к реке, они точно догонят ее, ведь она не умеет плавать. И крокодилы там ждут не дождутся. Иное повернулась кругом.