- Я... да.
      Вне себя от боли в руке, Иное попыталась высвободиться, но разве хватит ее ничтожных сил, чтобы выдернуть с корнем дуб - такая была хватка у центуриона.
      - Шейх... то есть мастер Элкарас... нанял... нанял его. Мне больно!
      Не обратив внимания на жалобу, Имопони взглянул на шеренгу легионеров. Они расступились, и вперед прошествовал Элкарас, сияющий словно жар-птица.
      - Он был из моей охраны, центурион.
      Поняв, что стиснул руку слишком сильно, Имопони отпустил Иное, оставив на запястьях белые, медленно розовеющие полосы.
      - Был, мастер? Элкарас пожал плечами.
      - Видимо, теперь он не сможет справляться со своими обязанностями. Могу ли я поинтересоваться, что произошло? Центурион сложил руки на груди.
      - Он полез туда, куда не следовало.
      - И за это, как видно, получил.
      - Хорошо еще, что жив остался. Оставить его вам или я могу распорядиться с ним по своему усмотрению?
      По-прежнему хмурясь, Элкарас бросил взгляд на кольцо вооруженных людей. Затем снова пожал плечами.
      - Пусть побудет у меня, пока не поправится. Вопрос исчерпан?
      - Почти. Элкарас вздохнул.
      - Полагаю, пять империалов.
      - И еще десять за нанесенный ущерб. Элкарас надулся, но уступил.
      - Плюс залог за будущее правильное поведение... скажем, двадцать.
      Теперь старик обжег центуриона свирепым взглядом, готовый взорваться.
      - Он, конечно, чего-то стоит, но он не наследник эмира! Могу я попросить носилки, чтобы внести этого идиота внутрь?
      Имопони, довольный, кивнул. Большинство его людей открыто перемигивались и хихикали, подсчитывая, сколько достанется каждому. Элкарас обернулся и промычал указания. Вокруг все засуетились, забегали.
      Дурак! Неужели он думал, что импы позволят джинну слоняться вокруг доков и морской базы и вынюхивать там?
      Конечно, Элкарас его вылечит, если решится использовать волшебную силу в самой Алакарне.
      - Это ваш друг, госпожа Хатарк?
      Иное подскочила и повернулась к стоящему рядом с ней центуриону. Страшному центуриону. Почему страшному? Знакомому? Нет, не лицом, лица она не узнавала.
      Тогда голосом? Нет, глазами! Озарение вспыхнуло как удар молнии. Она попятилась назад и наткнулась спиной на стоящего неподалеку легионера. Ощущение равнялось удару о каменную колонну. Он хмыкнул и поддержал ее, чтобы она не свалилась, а она все смотрела не отрываясь на Имопони.
      - Что такое? - На суровом лице центуриона играла издевка.
      - Я думаю, что мы уже встречались, - сказала Иное. Голос ее звучал хрипло.
      Олибино! Чародей! И за запястье он ее схватил, потому что она вот-вот положила бы руку на Азака - тогда ее обожгло бы проклятие. Он знал! Она начала сползать на землю, но стоящий позади человек не дал ей упасть. Но взгляд Иное все еще был прикован к центуриону.
      - Вчера?
      Он знал! Он понял, что она знает. Он хотел, чтобы она узнала.
      - Нет, раньше, сударь!
      Иное оттолкнула руки стоящего позади мужчины, и он громко, театрально вздохнул. Солдаты захохотали.
      Имопони строго взглянул на своих подчиненных, и они заткнулись.
      - Не припоминаю. Разве мог я забыть такую симпатичную девушку? Там было темно? Тайное свидание? Может быть, там было нечто, что отвлекло меня?
      Последовал взрыв хохота. Иное почувствовала, что щеки у нее запылали, как у джинна.
      - Возможно, я ошиблась, центурион. Склонив голову набок, Имопони разглядывал ее и так и эдак, а потом произнес:
      - Возможно, но мы можем обсудить этот вопрос где-нибудь в другом месте.
      - Нет... э-э... нет!
      Она снова сделала шаг назад, и снова ее остановил стоящий позади солдат. Иное постаралась вывернуться, но солдат лишь сильнее сжал ее, чтобы командир не упустил свой улов. Облизнув губы, чародей пододвинулся ближе.
      - Как вам нравится ваше пребывание в прекраснейшей Алакарне, сударыня? Или вам не терпится отправиться в Хаб?
      О Боги! Теперь стало совершенно ясно, почему ее отправляют в Хаб! Непонятно, почему отправляют кораблем вместо какого-нибудь колдовства, но зато ясно зачем.
      Иное покачала головой и, справившись с собой, ответила:
      - Я довольна своим визитом в Алакарну.
      - Уверен, мы можем сделать его еще приятнее для вас.
      Имопони обвел взглядом своих солдат, и те расхохотались. Он играл на публику и получал от этого удовольствие.
      Прибыли двое рослых слуг с носилками и с ними Элкарас. Из-за плеча солдата Иное мельком увидела бледное, как рыбье брюхо, лицо Скараша. Значит, и Скараш знал! А вчера еще не знал! Вот почему он сегодня так нервничал - узнал, что в игру включился чародей.
      Девушка резко обернулась. Наткнулась на насмешливый взгляд Олибино.
      - Вам нужно поскорее уезжать в Хаб, сударыня.
      Ничего себе: встретились первый раз.
      Иное кашлянула несколько раз, и голос вернулся:
      - Вряд ли моя тетя скоро управится.
      - Какая жалость! - Чародей пожал плечами. - Ну что же, желаю вам безопасного путешествия, госпожа Хатарк.
      И, превратившись снова в центуриона Имопони, приказал солдату, чтобы тот отпустил Иное, а сам повернулся к Элкарасу, приняв от него тяжелую сумку. Обнимая себя руками, Иное отступила; колени у нее подгибались.
      И в этот момент, словно для того, чтобы устранить последние сомнения, чародей исцелил ее от головной боли. Она прошла полностью.
      Азака подняли на носилки. Он получил урок - и не только урок, но и предупреждение. Теперь смешно даже думать о побеге.
      Все, что теперь оставалось Иное, - это ждать, пока их погрузят на корабль.
      5
      Зазвенели цепи, и Гатмор открыл глаза или, по крайней мере постарался это сделать. Облизнув губы, он прохрипел:
      - Рэп?
      - Я здесь, - спокойно отозвался Рэп, позвенев цепью прямо у него над ухом. Их вдвоем посадили в необычайно тесную конуру. - У тебя сломан палец и выбит зуб. Нос, судя по виду, выпрямится и будет как новенький. Остальное - царапины. Есть несколько порезов - это когда на тебя люстра свалилась.
      - А ты?
      - Рука сломана, и треснула пара ребер. Нет нужды упоминать, что они моментально срослись. Гатмор попробовал шевельнуться, но замычал от боли. Через некоторое время он произнес:
      - Н-да, получился небольшой скандальчик. Припомнив учиненный разгром, Рэп задумчиво протянул:
      - Если этот - небольшой, не хотел бы я участвовать в большом. Кто бы мог подумать, что импы такие мастера драться.
      - Численное превосходство и мотив, вот в чем дело.
      - Дарад?
      - Нету его.
      Может быть, в конце заварушки Дарад вызвал Тинала или Андора и таким образом спасся.
      Гатмор снова застонал. Он попробовал сесть, но ничего путного из этого не вышло.
      - Не вижу ни черта.
      - Вообще-то здесь темно. Даже без этих фонарей, которые тебе наставили, ты немного бы увидел. Мы в клетушке, как раз гному по росту. С трех сторон каменные стены, четвертая - деревянная.
      - И пахнет, как у гномов! - Гатмор попытался улыбнуться. - Все равно лучше, чем на "Кровавой волне". Это уже входит у меня в традицию просыпаться в таком виде. Но до чего хороша была драка! Ты не знаешь случайно, чем все закончилось?
      - Нет! - Рэп оставил при себе несколько сердитых замечаний.
      Камера находилась под землей, на втором этаже, одна из сотен таких же крошечных, переполненных людьми и цепями. Настоянный на столетиях воздух, сырой, неподвижный, смрадный.
      Гатмор стиснул зубы и шумно сел. Прислонившись спиной к стене, он, постанывая, старался вытянуть ноги.
      - Кажется, к нам идет посетитель, - сказал Рэп. Тюремщики все время крутились за дверью, а теперь спускались, сопровождая эльфа, а Рэп был единственным эльфом в этой тюрьме. В этот момент в глазке двери мелькнул свет и заскрипели дверные петли.
      Рэп отодвинул ноги, чтобы дать войти гостю, который, мигая, привыкал к темноте. Невысокий посетитель чуть не доставал головой потолка. Он казался до того юным, что, может быть, даже и был таким на самом деле. Одежда его выглядела совсем обыденной, золотые локоны не мешало бы расчесать, но ногти были выхолены и изящно подстрижены.
      - Рэприан? - осторожно проговорил он, вглядываясь в полумрак.
      - Это я, - ответил, поднимаясь, Рэп.
      Посетитель подскочил и стукнулся головой о потолок.
      - А я Куиприан. - Он встал как вкопанный и приложил ладонь ко рту. Кажется, меня сейчас стошнит.
      - Убью, если ты это сделаешь, - сказал Гатмор. Эльф был в ужасе.
      - Как? Здесь кто-то еще?
      - Мой помощник. Капитан Гатмор.
      - Джотунн? Тебя заперли вместе с джотунном? Как же ты это вынес?
      - У меня не было особого выбора, - проговорил Рэп, чувствуя, что ему уже немного лучше. - Так тебя зовут Куиприан? Мы что, родственники?
      - Сомневаюсь... я из Алиелей, ветвь кадетов предпоследней секты Оффиниолов. А ты?
      - Я - нет. - Рэп приходил в себя даже быстрее, чем ожидал.
      Тут беседа заглохла. Юноша протянул руку и коснулся стены. Его лицо перекосилось от ужаса, когда он осознал размеры камеры.
      - Мастер Рэприан, - прошептал он, - ты сумасшедший? Ты будешь говорить в оправдание, что ты сумасшедший?
      - Нет. А что я выиграю, если так поступлю?
      - Тебе могут просто отрубить голову. И это называется - выиграть?
      - Я ведь сделал все правильно, не так ли? Куиприан закрыл глаза и вздрогнул.
      - Разве можно так говорить!
      - Ну, потом действительно все пошло не очень хорошо, - согласился Рэп. - Но сначала я все сказал честь по чести: "Я плюю на Вальдонилса". Правильно? А потом стукнул его по морде. По-моему, не слишком сильно. И старикашка произнес то, что ему и полагалось: "Презренный смерд..." - и все прочее. У него это неплохо получилось, особенно если учесть, что для него все произошло неожиданно. А потом была моя очередь: "В тени Литриана преклоняю колени!" Вот и все, что, как я думал, должно было произойти. Эльф отер со лба пот.
      - Откуда мне знать? Теперь уже никто не вытворяет таких вещей. Если бы ты выбрал кого-нибудь другого, а не лорда Фаэла, то, скорее всего, он и не разобрал бы, о чем ты там бормочешь. Я бы, например, не смог.
      Рэп неодобрительно фыркнул. Когда молчание стало тягостным, он спросил:
      - А ты-то кто? Как тебя занесло в эту заваруху?
      - Я был ближайшим братом-свидетелем, то есть ближайшим к месту происшествия родственником мужского пола, когда ты бросил Вызов.
      - А сколько тебе лет?
      - Пятнадцать. Я ученик официанта. В это время я вытирал тарелки за соседним столиком. Он готов был заплакать.
      - А что должен делать ближайший брат-свидетель?
      - Неужели ты не знаешь? Ты произнес Высочайший Вызов и не знаешь, как он работает?
      Рэп мысленно выругался в адрес Ишиста и его юмора.
      - Нет. Расскажи мне. Губы Куиприана задрожали.
      - Ты что, на самом деле меня спрашиваешь? Я только знаю, о чем болтали наверху. Я должен сопровождать тебя. Я должен идти с тобой в Вальдориан, если тебе придется туда идти.
      Внутри у Рэпа все сжалось.
      - Ты хочешь сказать, что сомневаешься в этом?
      - Сомневаюсь? - взвизгнул эльф. - У самого ликтора перелом руки! В зале - полный разгром, полнейший разгром! Еще никто не умер, но ранены восемь легионеров и две или три сотни горожан. У бедного мастера Арткуиса удар. Это ужасно, просто ужасно. И все это станет известно там, наверху. Это будет стоить миллионы!
      Гатмор радостно вздохнул.
      Рэп внимательно проглядел здание насквозь и обнаружил, что на третьем этаже идет собрание. Слов он не слышал, но видел, как десяток или около того человек размахивают руками.
      - Признаюсь, драка не входила в мои планы, - грустно сказал Рэп. - Мне было велено - то есть я собирался - найти важного эльфа в окружении других эльфов-свидетелей. Я не подумал, что свидетели-импы могут не понять, что происходит. Мне надо было, конечно, выбрать такое время, когда там были только эльфы. Я действительно очень сожалею, потому что ни один эльф, разумеется, не стал бы портить такую торжественную церемонию, пытаясь ударить меня бутылкой по голове.
      Попытка была весьма неуклюжей, и Рэп легко увернулся, но...
      - Видите ли, мои друзья подумали, что я в опасности. Гатмор и Дарад, как две лавины, бросились ему на помощь.
      Куиприан шмыгнул носом.
      - Там был сам ликтор. Ему тоже попало. И жене его досталось, и половина его гостей до сих пор в больнице.
      Тут Рэп начал понимать размеры и важность произошедшего.
      - Он не признает древних эльфийских обычаев?
      - Они не считаются законом в пределах Империи.
      - Вот как? Ясно.
      - Он сказал, что он, чтобы не терять времени, сократит обычную процедуру и просто представит приговор, потому что в твоей виновности нет никаких сомнений.
      - А после? Мальчик простонал:
      - Тебя казнят в полдень на площади Эмшандар. Приглашения рассылаются.
      Рэпу вспомнилась Калкорова плетка-девятихвостка, и к горлу подступил комок.
      - А мой товарищ?
      - Сначала его, затем тебя.
      - Тогда о чем нам с тобой разговаривать?
      - Лорд Фаэлнилс сказал, что задета честь его клана. Он просто в восторге. Он сказал, что никто в течение последних трех сотен лет не провозглашал во всеуслышание Высочайший Вызов. Ему хочется пройти весь ритуал от качала до конца.
      "У эльфов все непросто", - вспомнил Рэп.
      - Это что-нибудь меняет? - с надеждой спросил он. Несколько секунд ушло на то, что юнец заламывал руки и корчил горестные рожи. Потом он прошептал:
      - Если они смогут собрать необходимую сумму. В эту минуту он выглядел еще несчастнее. Что это за возраст у эльфов - пятнадцать лет?
      - По-моему, - сказал Рэп, - тебе предоставляется счастливая возможность отправиться в Илрейн. Лучше, чем чистить грязные тарелки, правда?
      Куиприан вздрогнул.
      - На корабле?
      - Разве плохо? Ну же, веселее! Ведь меня могут казнить, и тогда ты сможешь в свое удовольствие заниматься тарелками.
      - Не издевайся! - воскликнул эльф, сверкнув искорками глаз. - Я не о том спрашивал.
      - Да? Извини. - Рэп говорил правду. - Я думал, что это подбодрит тебя. Ликтор примет взятку?
      - Откуда я знаю? Я ничего не... Но тогда будет заплачено за весь этот разгром и скандал. Многим важным людям эта идея придется по душе.
      В Мильфлере Рэп обошелся Гатмору в сорок шесть империалов. На этот раз он обойдется значительно дороже.
      - А кто будет за все платить?
      - Естественно, Литриан. Ты ведь "преклонил колени в тени Литриана".
      Хорошо. Чародей может по желанию сотворить золото из воздуха. Если захочет.
      - Значит, меня отведут на суд Литриана?
      Эльф кивнул с той же удивленной печалью на лице.
      - И что потом?
      - А потом он будет судить, конечно. Если он решит, что ты не по праву плюнул на Нилсов, тогда он пошлет твою голову Вальдонилсу.
      - В самом деле?
      - Как и положено, в золотом ведерке.
      - А если нет? А если решит, что я был прав? Куиприан нервно хихикнул.
      - Тогда ты начал войну.
      6
      То ли отложили назначенную на полдень казнь, то ли передумали в последнюю минуту, но споры в ликторской приемной вокруг проделки эльфа тянулись до конца дня. Рэп наблюдал, как к ликтору приходили и приходили люди, но о чем там говорилось конкретно, имел представление только Куиприан.
      Молодой эльф оказался лишним в этой игре. По древним обычаям ему отводилась как ближайшему брату-свидетелю главная роль, но чиновная верхушка Империи предпочитала обсуждать финансовую сторону проблемы в отсутствие помощника официанта. Поэтому они отослали его навестить Рэпа.
      Даже короткого пребывания в камере было достаточно, чтобы Куиприана начало мутить; он был близок к обмороку. Поэтому Рэп решил, что лучше мальчишке поскорей выбраться из камеры, и отправил его снова в приемную к ликтору. Примерно через час кто-то заметил эльфа в приемной и его снова оттуда спровадили. Куиприан заставил себя еще раз спуститься в подземелье, чтобы доложить Рэпу последние новости, потому что он, как истинный эльф, к своим обязанностям относился добросовестно.
      Он рассказал все, что мог, но каким бы чувствительным и доброжелательным ни был юный Куиприан, у него не хватало ни смекалки, ни образования, чтобы понять, что там говорилось. Он сказал, что, объединившись вокруг лорда Фаэла, в историю теперь вмешалось все эльфийское население Нума. Если уважаемый Рэприан почтет за честь заплатить за оскорбление, ему окажут любую поддержку. Эльфов очень привлекают древние, таинственные обряды.
      А импы разделились на две группы. В первую входили те, кто предпочитал получить денежную компенсацию, а вторые настаивали на торжестве законов, имея в виду, что двух нарушителей нужно как можно скорее публично четвертовать. Рэп начал подозревать, что суть споров вовсе не в этом и что просто эльфы попали между молотом и наковальней и каждая из сторон преследует какие-то свои тайные цели. Когда день подошел к концу, Куиприан называл уже такие заоблачные суммы, которые даже Гатмор с трудом себе представлял.
      И вообще все эти переговоры только потому и были возможны, что Рэп назвал своим верховным попечителем волшебника. А кредит Литриана был безграничен.
      Литриан, конечно, не подозревал о том, что творится в его тени. Импы собирались держать скандалистов в тюрьме вплоть до распоряжений из столицы. Эльфы настаивали, чтобы традиции были соблюдены, и Рэпа нужно во что бы то ни стало немедленно отослать к Литриану, к Небесным деревьям Вальдориана.
      Но чародей был далеко и потому не мог ничего подписать или скрепить своей печатью. Конечно, предоставить необходимые суммы могли и банкиры, но все банкиры - импы. Среди эльфов нашлось очень немного богачей. Поэтому, как сказал Куиприан, все имущество эльфов города пошло в общий котел. Рэп мрачно подумал, что соглашение может быть достигнуто только тогда, когда будет заложена последняя ложка.
      На закате в сопровождении законника пришел Куиприан и радостно сообщил, что Рэп теперь должен отправиться в Илрейн и там он будет участвовать в древней церемонии суда.
      Рэп спросил:
      - А как же мой друг?
      - Завтра в полдень, боюсь.
      Рэп состроил такую рожу, какой эльф и законник никогда не видели и страшно перепугались.
      - Или оба, или никто, - добавил он на случай, если посетители чего-нибудь не поняли.
      Уставшие и вымотанные бурными дебатами участники переговоров уже толпились в дверях, когда ворвался перепуганный Куиприан. Торговля началась заново.
      Она тянулась всю ночь и весь следующий день. Рэп отказался добровольно покинуть камеру, и его притащили к ликтору насильно. Его предупредили, что это, может быть, единственная возможность спастись от ужасной смерти. Но он сказал, что не намеревается испрашивать себе лучшей участи, чем та, что достанется его товарищу.
      Поскольку он провел в темнице целую ночь и целый день, то одним своим присутствием мог осквернить даже самую большую залу. Его быстренько вернули на место, и посетители разговаривали с ним через глазок.
      Приходили эльфы и убеждали, что джотунн никак не может участвовать в древних церемониях и что денег они все равно не соберут. Приходили юристы и бормотали что-то про серьезное нарушение процедур и большие осложнения. Сам ликтор, родственники раненых, представители городской общественности приходили и убеждали, и умоляли, и упрашивали, но все ушли ни с чем. Он отказался от воды и пищи. Пришли два дюжих тюремщика, принесли одежду, ботинки, но Рэп и тут отказался.
      Фавн не знал, сможет ли он добиться своего такими методами. Но было очевидно, что он должен отправиться в путешествие добровольно. И, судя по всему, как древний ритуал, так и его собственные тайные стремления зашли уже так далеко, что начали жить собственной жизнью и их не повернуть вспять. Так что нужно было держаться. Размеры взятки все росли, а когда уж дело дошло до претора, то сумма достигла неимоверных размеров. Импы поняли, что напали на золотую жилу.
      Переговоры пошли по второму кругу.
      Он знал, что это безумие. Его терзала мысль, что он нарушает слово, данное Ишисту. Но не мог же он бросить Гатмора в таком положении!
      Он мог бы использовать свое превосходство над посетителями, но если в городе живет какой-нибудь волшебник и он обнаружит колдовство, то вмиг его изобличит, а чары вскоре рассеются, когда посетитель уйдет. Поэтому он старался не использовать своего преимущества, хотя ситуация была не в его пользу.
      Даже Гатмор назвал его сумасшедшим.
      Рэп велел ему заткнуться.
      Один эльф обозвал его глупым троллем, другой грязным джотунном. Импы говорили, что он упрям, как фавн. Куиприан сидел на полу и плакал, пытаясь оправдаться тем, что у него такая реакция на запах крови. И что он не спал две ночи подряд. Но ведь никто из них не спал.
      Когда подошел к концу второй раунд переговоров, все началось заново в третий раз.
      Рэп взял их измором и победил.
      ...его приказам тысячи послушны,
      Спешат без отдыха по суше и морям,
      Но кто стоит и ждет - те тоже служат
      Мильтон. В его слепоте
      Часть десятая
      ПОКИНУТЫЙ ПРИЧАЛ
      1
      В этот послеполуденный час гавань Алакарны со множеством кораблей представляла захватывающее зрелище. Кэйд любила корабли - не только плавать на них, но и просто смотреть. Это в ней конечно же говорила джотуннская кровь.
      В течение своего краткого пребывания в Алакарне Кэйд успела посмотреть лишь небольшую часть города. Но то, что ей удалось увидеть, произвело на нее самое благоприятное впечатление. Разъезжая по улицам в открытом экипаже вместе с Иное и Фрайниш, она почти жалела о том, что не может остаться здесь подольше, чтобы побольше увидеть. Широкие и чистые улицы; многочисленные парки в цветах. Коренное население составляли джинны, которые тем не менее, выходя на люди, всегда одевались по-имперски. Высоким, худощавым джиннам эти одежды шли даже больше, чем самим импам, низкорослым и коренастым. Давным-давно Кэйд заметила то же самое в отношении джотуннов Краснегара. Сама она, хоть и унаследовала цвет кожи и глаз от джотуннов, примешавшихся когда-то к ее весьма запутанному родословному древу, по своей комплекции являлась типичнейшей импкой. Но пусть Боги не думают, что она такая неблагодарная и не ценит Их многочисленных и величайших милостей. В конце концов, Кэйд смотрела на Алакарну сквозь волшебную золотую дымку, сквозь занавеси из шелка и кружев, бархата и поплина. Останься она здесь на более длительный срок - и, возможно, реальность развеяла бы ее иллюзии. Нет, нет, пришла пора уезжать. Пора подниматься на борт "Жемчужины зари" и плыть за море.
      Пора отправляться в Хаб! Кэйдолан обратилась к Богам с еще одной благодарственной молитвой. Ее внутренний голос по-прежнему настаивал на том, что Иносолан поступила бы умнее, если бы осталась в Араккаране под защитой султанши. Но сделанного не воротишь, а случай посетить столицу Империи представляется не каждый день.
      Иносолан с мрачным видом забилась в угол кареты и даже не выглянула в окошко полюбоваться великолепными видами гавани и доков. Жаль, что она до сих пор не научилась отдаваться радостям сегодняшнего дня, отгоняя мысли о грядущих горестях. Этому искусству может научить только один учитель время.
      Фрайниш была настолько переполнена восторгом, что чуть не вываливалась из кареты. Она являлась весьма юной представительницей многочисленных потомков шейха Элкараса. Фрайниш должна была сопровождать двух знатных дам в плавании в качестве служанки. Обаятельный и вежливый мастер Скараш тоже составит им компанию, но не до конца пути, а только до Гобля. Шейх был к ним очень добр, кто бы там ни являлся его хозяином или хозяйкой. Иносолан следовало бы выразить ему побольше благодарности во время прощания.
      Карета катилась по мостовой вдоль бухты, и корабли виднелись как на ладони. Фрайниш болтала без умолку и засыпала Кэйдолан бесчисленными вопросами. Кэйд приходилось отчаянно напрягаться, чтобы придумать на все ответы. С каравеллами или, скажем, джонками все было еще более или менее просто, но попробуйте объясните разницу между галерами, талионами и галиасами! Но какие же великолепные корабли! Разве можно сравнить их с маленькими рыбачьими лодками, на которых Кэйд обычно ездила из Краснегара в Шалдокан?
      Пока Кэйдолан вела неравный бой с потоком детских вопросов, карета остановилась возле одного из огромнейших кораблей. Наверное, это и был их корабль, поскольку здесь их ждал Скараш. Он опустил ступеньку кареты и галантно предложил дамам руку. Так, значит, им предстояло плыть на этом чуде! Это и была "Жемчужина зари", а шумная толпа на причале неоспоримо свидетельствовала о том, что час отплытия близок.
      Пока Скараш вел Кэйд сквозь толпу - ведь ему было гораздо легче смотреть поверх людских голов, чем ей, - она не сводила глаз с Фрайниш, которая из-за своего маленького роста запросто могла потеряться в такой толчее. Ну, а Иносолан вполне могла сама о себе позаботиться.
      В волнующемся море голов и плеч промелькнула голова Азака. Его лицо выражало злость и раздражение. Потом Азак скрылся из виду, а Скараш тем временем расчистил перед Кэйд немного пространства; она сделала шаг и оказалась на трапе. На середине трапа Кэйд остановилась и оглянулась, не обращая внимания на напирающую сзади толпу. Ей удалось снова увидеть красную физиономию Азака. Он был единственным возвышающимся над толпой. Конечно, если не считать джотуннов-матросов и троллей-носильщиков. Рядом с ними джотунны казались малявками. Неподалеку от Азака шла Иносолан, окруженная отрядом легионеров. Азак, по-видимому, чувствовал себя неловко. Он пребывал в гадком настроении с того самого дня, как его избили солдаты. И хотя Элкарас тотчас же вылечил все его синяки и переломы, Азак едва ли снизошел до благодарности. Султан был из тех людей, кто вечно ищет приключений на свою голову и усложняет жизнь как себе, так и окружающим. Такое поведение Кэйдолан никогда не одобряла.
      Внезапно осознав, что грубая ругань напирающей толпы относится именно к ней, герцогиня продолжила подниматься по трапу, сохраняя, впрочем, присущее ей достоинство. И вот она на борту "Жемчужины зари". Галион ли, галиас ли, но это было самое большое судно из всех, какие ей приходилось видеть.
      Каюта потрясла ее. Кэйд и не подозревала, что на борту корабля могут быть такие огромные и роскошные помещения. С самой настоящей кроватью, а не какой-то там койкой, и с настоящими окнами с видом на корму. Неловкие пожилые дамы вечно всем мешают, особенно когда идет оживленная погрузка. Поэтому Кэйд решила посидеть в каюте, а Иносолан уж как-нибудь найдет ее. Она отослала восхищенную Фрайниш исследовать корабль под присмотром Скараша и наблюдать отплытие с палубы. А распаковать вещи можно и потом.
      Сама же принялась рассматривать каюту. Ей очень понравилось блестящее полированное дерево, хитрые задвижки на дверцах буфета и ящички, которые не будут выдвигаться из шкафа при качке. В дверь постучали - это носильщики принесли багаж. Но и после того, как все вещи были сложены на полу, каюта не показалась тесной.
      Кэйд передвинула кресло - изумительно удобное кресло - поближе к окну, чтобы полюбоваться видом, и со вздохом уселась в него. Она сбросила туфли и приготовилась насладиться зрелищем гавани.
      Спустя несколько минут дверь открылась и вновь захлопнулась. К окну молча подошла Иносолан. Над головой раздавался топот, снаружи слышался шум множества голосов и скрип лебедок. Корабль уже выплывал из бухты. Паруса "Жемчужины зари" поймали ветер, и корабль едва заметно накренился. Иносолан до сих пор не издала ни звука.
      - Где его величество? - поинтересовалась Кэйдолан.
      Прямо в точку! Иносолан повернулась к ней с недовольной гримасой. На Иное было роскошное платье из изумрудно-зеленого шелка с рукавами до локтя и глубоким вырезом. Она не подстригала волосы в течение последних нескольких месяцев, и теперь они были красиво уложены у нее на голове под жемчужной тиарой. Племянница была прекрасна, словно героиня старинной романтической баллады. Но что за театральное выражение обиды и недовольства на лице! Даже шестилетний ребенок, которого отправляют спать без ужина, постыдился бы строить такие рожи.
      - Внизу. В так называемых гномичьих каютах. В кандалах.
      - По-моему, это не очень мудрое решение.
      Иносолан отвернулась и проговорила, обращаясь к окну:
      - Он отказался взойти на борт и потребовал, чтобы его принял эмир. Джотунны, разумеется, заставили его сесть на корабль, подгоняя остриями мечей.
      Снаружи шум не стихал, но в каюте Кэйдолан воцарилось задумчивое молчание. Интересно, как будет чувствовать себя Азак к тому времени, как "Жемчужина зари" достигнет Ан-гота. Чтобы добраться до Хаба, им придется долго ехать на перекладных - через горы Гобль и через большую часть провинции Шимлундок. Скараш клялся, что не поедет дальше ан гота.
      Может быть, в Анготе для них уже расставлены колдовские сети? Или нити их начинаются уже здесь, на корабле? Неужели Азака повезут в кандалах до самой столицы? Впрочем, думать об этом сейчас было бессмысленно. Кэйдолан нагнулась в поисках туфель.
      - Тупой осел! - пробормотала Иное.
      - Он сам виноват.
      До сих пор Иносолан держалась молодцом. В течение многих месяцев в пустыне ей удавалось в отношениях с султаном сохранять дистанцию, не оскорбляя его чувств, но и не подавая ложных надежд. Не так-то просто было поддерживать такое равновесие. Но в последнее время Кэйд была обеспокоена тем, что в отношениях Иное с Азаком начали происходить перемены, она не могла понять, какие именно. Ужасные события в Туме потрясли их всех. Азак чуть не погиб, Иносолан едва не изнасиловали. С этого момента все изменилось: взаимоотношения стали другими, изменилась система ценностей. Не исключено, что прибытие в Алакарну - возвращение к цивилизации - усилило эти перемены. Азак в джотуннской одежде произвел ошеломляющее впечатление на Кэйдолан и, возможно, на Иносолан тоже. Он перестал быть варваром.
      Для всех заинтересованных лиц было бы лучше, если бы Азак проделал все путешествие в оковах до самого Хаба. Когда они поедут по дороге, Иносолан может сидеть в карете, а Азака... ну, его можно привязать к крыше кареты вместе с багажом.