Марш!
      Взглянув через плечо, она поняла, что не ошиблась: погоня стартовала.
      Три стрелы, четверо мужчин, обманчивая темнота... нет, Иное не решалась выстрелить, пока они не приблизятся... а если они набросятся на нее все вместе, то не будет времени натянуть лук второй раз. Сможет ли она пустить стрелу в человека? К тому же выстрел может обернуться против нее. Подстрелит она одного из них или ранит, чем на это ответят остальные?
      Она бежала так, как не бегала никогда, а берег все еще был так далеко. Впереди темнел лес. Там она сможет спрятаться, если добежит. Дыхание перехватывало, сердце прыгало в груди, трава хлестала по ногам. Где-то на бегу бесполезный ком тряпок зацепился за куст и потерялся.
      Ни за что ей не спастись. За свою жизнь Иное не раз провоцировала погони и знала, что в беге женским ногам не сравняться с мужскими. Даже когда она переросла Рэпа и Лина, ей ни разу не удалось перегнать их.
      Но вот послышался отдаленный топот копыт и рев мула - Азак. Со стоном облегчения Иное остановилась и повернулась. Мужчины уже почти догнали ее, протягивали руки. Но и они остановились и оглянулись, чтобы посмотреть, что там происходит. Они не взяли с собой луков! Если бы Иное могла вздохнуть, она бы рассмеялась. Сейчас их догонит Азак и в полминуты пустит тучу стрел, отрубит им головы и разрубит на мелкие кусочки.
      Со стороны реки выше по течению, оттуда, куда ушел Азак, появился мул, один, без седока.
      Он прыгал и вертелся, в ужасе метался то в одну сторону, то в другую, наконец увидел своих собратьев и помчался к ним. Это был мул Азака. Но без Азака. О том, что это означало, лучше было не думать.
      Четверо мужчин засмеялись и сразу потеряли интерес к существу, оторвавшему их от столь занимательного дела. Они снова переключились на жертву.
      Командир позвал ее, и Иное показалось, что она разобрала слова: госпожа... друзья... друзьями... Он вновь поманил ее рукой. Принцесса помотала головой и отступила. От страха она не могла выговорить ни слова.
      Кровь стучала в голове. Ужас...
      Мужчина засмеялся. Он указал на мула, а затем поднял руку, обозначая рост. Потом натянул воображаемый лук, поболтал рукой, ткнув в грудь большим пальцем. А затем изобразил падение. Трое других разразились смехом, когда маленькое представление закончилось.
      На Азака напали из засады? Застрелили его? А его мул, оставшийся без хозяина, заметался в панике и в конце концов вернулся к остальным.
      Азака застрелили... А что они сделали с Кэйд?
      Азак... Кэйд...
      Теперь настал черед Иное.
      Она подняла лук - быстрее, чем когда-либо в своей жизни, - и вложила стрелу, наведя ее на предводителя. В сумерках, с дрожащими руками, она едва ли смогла бы попасть даже в бочку.
      Преследователи тем временем стали обходить ее с боков, намереваясь окружить. Снова их предводитель стал выкрикивать какие-то слова на странном напевном наречии - оно было незнакомо Иное, но ей казалось, что она вот-вот поймет отдельные слова: больно?., нет, он говорил: не больно... клянусь, клянусь, клянусь... Она поверит его клятве так же, как поцелую гадюки. Значение слов угадывалось скорее по жестам и интонациям, чем по звучанию. И легче всего угадывалось в этих словах злорадство и наглое притворство.
      - Прочь! - крикнула Иное, натягивая лук. - Отзови своих людей! Я не шучу!
      Предводитель сжался в притворном страхе и отступил на пару шагов. Но остальные... Прах их побери! Она не могла одновременно уследить за всеми троими.
      Троими? Она резко обернулась и обнаружила четвертого всего в десятке шагов от себя со стороны реки. Увидев наведенный на себя лук, он остановился и шутовским жестом поднял руки, как будто сдаваясь. Он был выше остальных, не старый. Он заговорил, и снова Иное уловила смысл отдельных слов: смилуйся... пощади... смилуйся, госпожа... смилуйся...
      - Прочь с дороги! - крикнула Иное и попыталась обойти его, чтобы добраться до реки. Но он шагнул и преградил ей путь. Она обернулась на остальных. Они успели подойти ближе. Высокий вскрикнул, чтобы отвлечь ее внимание. Теперь мужчины забавлялись: пока Иное смотрела на них, они замирали, как только она отворачивалась, они приближались.
      Река была быстрой и широкой, но едва ли в ней водились чудовища хуже, чем эти. Иное помчалась кратчайшим путем к берегу. Высокий юнец метнулся за ней. Она ударила его локтем, но он выхватил у нее лук. Девушка пошатнулась и в тот же миг почувствовала, как сзади ее обхватили стальные лапищи. Иное визжала, брыкалась, лягалась...
      Тот, кто держал ее, выкрикнул ей в ухо ругательство и с такой силой сжал ее, что затрещали ребра. Вскрикнув от боли, Иное бессильно повисла у него на руках. Перед глазами поплыли темные круги. Он немного ослабил хватку. Остальные трое сгрудились вокруг, рассматривая добычу, перешучиваясь и посмеиваясь.
      Ладные, невысокие - по сравнению с джиннами, которых Иное в последнее время привыкла видеть перед глазами. Ростом примерно как импы, но все же выше, чем она. Лица и руки смуглые, но все же не такого, как у импов, оттенка; волосы светлые, курчавые, раскосые глаза, похожие на эль-фийские. Заостренные кончики ушей. Сиды. Живые сиды! Вынырнули из небытия, из могилы! Совсем молодые. Двое чуть постарше мальчишек.
      Но достаточно взрослые. И их четверо.
      Бог Милосердия!
      Что-то они слишком сильно запыхались после такой недолгой пробежки. Они улыбались, хихикали вне себя от восторга. Ничего хорошего это не предвещало.
      Одежду их составляли безрукавки, длинные штаны и ботинки - все из добротной материи, с вышивками и подогнано по фигуре, оливкового цвета. Все пропахло дымом костра, лошадьми и потом.
      Предводитель хотел похлопать ее по щеке, и Иное в отчаянии попыталась укусить его за руку. Он засмеялся и вместо щеки погладил ее грудь.
      - Злодей! - крикнула она во всю мочь. - Зверь! Гад! - Попыталась пнуть его, тогда он поймал ее ногу.
      Мужчина, державший ее сзади железной хваткой, продолжал что-то шептать на ухо.
      Командир погладил ее по бедру. У Иное по коже побежали мурашки, а предводителя это рассмешило, и он снова засмеялся.
      - Не понимаю! Не знаю, что ты говоришь! Чудовище! Четверо против одной! Гады! Трусы! Чертово отродье!
      А командир, держа ее лодыжку и продолжая поглаживать бедро, пытался что-то объяснить и наконец нашел слово, которое она поняла и среагировала: "Пришельцы!"
      Посмотрел на остальных, потом снова на Иное, и улыбка сошла с его лица.
      Пришелец? - повторил он со своим необычным акцентом. Он отвернулся и плюнул на траву. - Пришелец!
      Все теперь прояснилось. Пришельцы - непрошеные гости. А с любыми несидами можно позабавиться. Это честная игра. Перестрелять мужчин, изнасиловать женщин. Что еще? Что они сделали с Кэйд? В Туме исчезали целые легионы.
      - Нет! - Иное яростно замотала головой и снова принялась вырываться.
      Державший сид сжал ее крепче. Она застонала, сползла ниже, и ее голова оказалась прижата к груди держащего ее мужчины. Снова Иное бессильно повисла у него на руках.
      Один из них заговорил резко и быстро.
      Предводитель кивнул, жестом велел замолчать, а сам отпустил щиколотку Иное и принялся расстегивать рубашку. Иное теперь наполовину сидела - поза эта не позволяла вытянуть ноги - и постепенно сползала вниз.
      Ухмыляясь, главный из четверых сбросил рубашку. В силу какой-то странной особенности законов ночного освещения Иное видела каждую каплю пота у него на груди.
      - Свора псов! - простонала Иное, не в силах больше кричать. - Зверье! Подонки! Какие мужчины станут...
      Снова топот копыт, испуганное ржание лошадей.
      Мужчины обернулись. Полураздетый сид поднялся на ноги, отрывисто отдавая приказы. Двое других присоединились к нему, рядом с Иное остался только один, тот, который держал ее. Он тоже развернулся, предоставив и Иное лучший обзор.
      Трое сидов бросились к лошадям, словно за ними гнались львы. Лошади и мулы метались в панике, ржали и становились на дыбы. На одной лошади сидел всадник и размахивал в темноте горящей веткой.
      Для лошадей нет ничего страшнее огня. Две уже ускакали и скрылись в гуще деревьев. Третья, запутавшись в веревке, за которую были привязаны мулы, грохнулась на землю. Два мула высвободились из пут и тоже убежали, оставшиеся всхрапывали и носились в ужасе вокруг всадника. А всадник таинственный огненный силуэт на лошади, - высоко подняв факел, гнал животных прочь, к лесу, пока они не скрылись во тьме. Остались только две лошади: беспомощно катавшееся по земле, по-видимому, покалеченное животное и та ошалевшая от искр, на которой сидел безумец. Трое сидов бросились через луг в темноту, но лошадей им уже не найти.
      А всадник дернул поводья, пришпорил коня, и конь понесся, едва касаясь копытами земли. Это была Кэйд! Неподражаемая Кэйд, оседлав по-мужски коня, словно сам Азак, в одной ситцевой нижней рубашке, седые волосы развевались по ветру.
      В руках у тетки была пика, она хотела пронзить на скаку одного из насильников. Когда они сошлись, мужчина подпрыгнул, схватился за поводья и в следующую минуту, отброшенный, покатился по земле.
      Улыбка сползла с лица сида, держащего Иное. Иное напрягла ноги и резко выпрямилась, ударив его головой по лицу, потом толкнула его, в это мгновение он схватил ее за волосы и оттолкнул. Девушка грохнулась на землю, успев ударить сида локтем. Удар пришелся между ног, тот задохнулся и застонал. Она снова ударила, еще сильнее, и тогда он отпустил ее. Иное была свободна.
      Она вскочила на ноги и бросилась к лошади, мчавшейся прямо к ней. В диком прыжке, словно акробат, она попробовала поймать поводья. В следующее мгновение страшный удар копытом, такой, что способен был расколоть на кусочки весь мир, бросил Иное на землю.
      Минуту принцесса лежала оглушенная, не в состоянии вздохнуть, не понимая, что произошло. Потом попробовала встать. Щиколотку пронзила боль. Все поплыло перед глазами.
      Вокруг шалаша горела трава. Казалось, в темноте забил фонтан желтого света. Где-то скакала Кэйд. Наверное, конь испугался воды, или тетке удалось развернуть его, потому что он летел навстречу двум сидам, все еще готовым сражаться. Один из них попытался поймать коня за повод.
      А другой выбежал на открытое пространство - у него был лук! Он прицелился. Конь повернул вновь. Засвистела стрела. Иное вскрикнула, конь взвился на дыбы, махая копытами.
      Потом опрокинулся и перекатился на бок. Кэйд! Иное не видела, что случилось с Кэйд.
      Тишина.
      Всадник не поднялся.
      Иное снова попыталась встать, и снова резкая боль бросила ее наземь. Наверное, сломана лодыжка.
      Один за другим подошли мужчины. В молчании они уставились на нее.
      Высокий сид, который схватил Иное, стонал, держась за пах. Его лицо и рубаха были перепачканы кровью, текущей из разбитого носа. Остальные двое судорожно глотали воздух.
      Ей хотелось сморщиться, усохнуть, чтобы стать как можно меньше перед лицом растущей ненависти. В раскосых глазах сидов больше не было игры и восторга, только боль и жажда мести. Две лошади убежали, две убиты или покалечены, товарищи их воют от боли, а все четверо выставлены полными идиотами. Теперь уж они посчитаются с девчонкой.
      Иное сгребла горсть земли и песка, зажала в кулаке - бросить в глаза первому, кто осмелится приблизиться. Легко она не сдастся, не дождутся они криков о пощаде, что бы ни сделали. Во имя Богов, она - королева!
      - Зверье! - крикнула она. - Так вам и надо! Подождите, сейчас прискачут мои друзья! Вы! Марш! Быстро принести мою одежду вон оттуда...
      Один из двоих, помоложе, не раненый, что-то быстро и настойчиво сказал товарищу и сбросил рубашку. Вряд ли Иное удастся справиться с такими мускулами, даже если второй не будет помогать товарищу. Он отбросил ботинки, не сводя глаз с Иное. Потом упали и штаны, и Иное инстинктивно отвела взгляд. Боги! Сердце так бешено билось, что кружилась голова. Теперь уж неоткуда ждать спасения, но что бы ни случилось, она не сдастся, нет. Им придется драться за каждую каплю наслаждения, она постарается выцарапать им глаза - будь что будет, все равно они убьют ее после.
      Что это за шум? Неужели так стучит сердце? Конские копыта!
      В третий раз спасение приходило далеким конским топотом.
      В третий раз они оглянулись.
      Из-за деревьев мчался конь. Огромный, сверкающий белизной, будто в ореоле славы. Всадник, закутанный в белое одеяние; серебряный плащ его стелился по ветру в темноте как светящийся хвост кометы. Оба они, и конь, и всадник, испускали сияние. Оно становилось все ярче, а стук копыт все громче, земля дрожала при их приближении. Сиды закричали, раздетый мужчина поспешно натянул штаны. А потом воцарилась тишина, все застыло. На Иное накатила волна покоя и благодати. Она спасена. Чудом. Волшебством.
      4
      Сначала как далекая прелюдия появилось чувство безмятежности. Иное сразу догадалась, кто ее спаситель - об этом ей сказали красные всполохи огня вокруг его головы - еще до того, как он, потянув за поводья своего прекрасного сияющего жеребца, подъехал ближе.
      Когда Иное впервые встретила шейха Элкараса в его уединенном жилище, он был одет в пышное платье. По выезде из Араккарана он отказался от такой очевидной непрактичности и предпочел простой белый наряд. Из всех роскошеств он позволил себе оставить лишь драгоценный обруч на лбу. И теперь над лицом его, будто в кровавом венце огоньков, вспыхивали рубины. Свободные концы капюшона, обрамляя лицо, белые брови и бороду, светились ярче, чем лунный луч, а белая накидка ниспадала до земли, словно облако сияющего тумана. На него почти невозможно было смотреть: вся его фигура испускала такой яркий свет, что освещала поляну до самых деревьев.
      - Ваше величество, ваш приход благословенен, - слабо произнесла Иное.
      Она купалась в волнах странных ощущений, они покачивали ее, как море, вверх-вниз и вверх... Где-то внутри существовали ужас, истерические вопли, боль, слезы, где-то существовала тревога за Азака и Кэйд, но все это накрыла шелковая паутина покоя, сплетенная волшебными чарами Элкараса. Это те самые, но только усиленные во много раз чары, которыми он окутывал ее с их первой встречи и до самого побега в Высоких Журавлях. Только так можно было успокоить ее после всего, что ей пришлось пережить. Ощущение покачивания вверх и вниз вызывалось, должно быть, различной интенсивностью волшебной силы, которую шейх настраивал по ее потребностям.
      Не слезая с коня, он холодно кивнул:
      - Сожалею, что не смог прийти раньше, ваше высочество. Однако, как мне кажется, вы не получили серьезных травм, таких, что я не мог бы излечить.
      Лодыжка уже перестала ныть. Она рассеянно пощупала опухоль пальцем.
      - Тетя?
      Элкарас, обернувшись, взглянул на круп упавшей лошади.
      - Ее оглушило, но она вне опасности. Я займусь ею, когда мы с вами разберемся.
      - А Азак?
      - И с ним будет все в порядке, к нему я успел как раз вовремя.
      Волна облегчения прорвалась сквозь покрывало отчужденности, и Иное пробормотала благодарения Богам.
      - Это прекрасные вести, ваше величество!
      - Хм-м!... - Белые брови сдвинулись, и Элкарас обратил взор к четверым застывшим мужчинам.
      Они дрожали и что-то лепетали. Они моргали, отводили взгляд и, похоже, не в состоянии были и слова вымолвить.
      - Эти жалкие черви, - ледяным тоном процедил Элкарас, - подстрелили из засады человека, и у них не хватило милосердия даже добить его. Он ведь мог истекать кровью не один день, и они знали это. Когда я подъехал, он почти захлебнулся в собственной крови. Если бы не это, я бы успел сюда раньше.
      Он спрыгнул с проворством мальчишки, хотя жеребец был не меньше семнадцати ладоней в высоту. И вдруг его не стало. Великолепный конь съежился, растворился, и через несколько мгновений на его месте стоял простой пони, каких Иное немало повидала у подножия Прогнет. Волшебное сияние потухло и исчезло. Даже сквозь умиротворяющий покров чар Иное почувствовала покалывающий страх, а четверо неподвижных сидов, захлебнувшись ужасом, залепетали.
      Кажется, меньше всех удивился сам пони. Он замотал головой, уши его вздрагивали, хвост поднялся, но потом пони опустил голову и принялся щипать траву.
      Шейх наклонился и пощупал лодыжку Иное. На Иное не было одежды. Элкарас мягко усмехнулся.
      - Не стесняйся. Нет такой женщины, у которой были бы от меня секреты.
      Он положил прохладную ладонь на щиколотку, и опухоль спала. И остальные царапины и синяки исчезли.
      - Ну вот. Теперь все.
      Старик легко поднялся, протянул Иное руку, чтобы помочь встать и ей. Когда она выпрямилась, то облеклась в шелковое платье и серебряные сандалии. Спутанные волосы покрыла прозрачная шаль. Правда, шейх позабыл про белье, а может быть, был слишком тактичен.
      Иное пробормотала слова благодарности и присела в реверансе. Он ответил поклоном и тихо рассмеялся, как будто наслаждаясь возможностью продемонстрировать свои таланты, которые обычно вынужден был скрывать. Хотя и отводил от Иное взгляд. Никогда шейх не смотрел прямо в глаза. Как и все волшебники, он умел видеть без помощи глаз и часто этим пользовался - так думала Иное. В конце концов это вошло у него в привычку. Но Иное эта черта всегда раздражала.
      Пленники дергались, выли и стонали, не в силах сдвинуться с места. В мерцании волшебного сияния все они казались моложе и слабее, чем прежде, необычно ширококостные и с кудрявыми волосами. Иное редко приходилось видеть кудрявых мужчин. Глаза их, большие, цвета земляного ореха, почти золотые, по-эльфийски раскосые, были расширены от ужаса. Нет, они предстали не злобными чудовищами, а просто юнцами, чуть старше и чуть повыше, чем она сама. Как же они могли так поступить?
      - Мразь! - сказал шейх.
      - Кто они? - спросила Иное. Шейх пожал плечами.
      - На охрану не похожи, годы не те. Просто охотники, я думаю.
      - Они хорошо одеты, добротно и выглядят вполне прилично.
      - Ха! Зато вели себя неприлично! Они хотели надругаться над вами. Так что время их сочтено, и не важно теперь, кто они и откуда.
      Янтарные глаза бешено вращались в глазницах. Иное почему-то не чувствовала ненависти к своим обидчикам. Может быть, из-за того, что они выглядели так беспомощно. Ведь она знала, что ощущаешь, когда волшебник опутывает тебя заклинаниями. А может быть, потому, что они не успели причинить особого вреда. А может быть, только потому, что все эмоции укутал волшебный покров. Но все равно они казались слишком юными, чтобы умереть.
      Шейх в раздумье поглаживал белую мерцающую бороду.
      - Они, конечно, не преступили черту, но намерения продемонстрировали достаточно ясно. Поэтому вам, королева Иносолан, предоставляется право привести в исполнение традиционный приговор. - Он вытащил кинжал и, взяв за лезвие, протянул его Иное богато украшенной рукояткой.
      Иное в замешательстве уставилась на него.
      - И что я должна с этим делать?
      - Возьмите то, что они так страстно хотели отдать. Она отступила и, повернувшись, встретилась глазами с ополоумевшими от страха недвижными юношами.
      - Нет! - сказала она. - Я не палач. И кроме того, я не приветствую такое варварство.
      - В самом деле? - промурлыкал шейх и убрал покров своих волшебных чар.
      Иное ударила волна ненависти и гнева, а поверх дикая радость оттого, что теперь в этом неравном поединке они поменялись местами. Снова в голове застучала кровь. В горле пересохло от воспоминаний, что эти ублюдки с ней творили и что еще хотели делать. Насмешки, издевательства, боль, унижение... четверо мужчин против одной женщины... рука, сжимавшая кинжал, задрожала. О! Как сладка должна быть месть!
      Тут у нее в голове зазвучал голос отца: "Делай то, что правильно, а не то, что кажется правильным". Когда? Почему? Иное никак не могла вспомнить ту ситуацию, в которой он говорил ей эти слова, наверняка какой-нибудь незначительный случай из детства. Но вместе с тем какие мудрые слова. Усилием воли она утихомирила свою злобу и повернулась к старцу.
      - Нет. Я согласна, они заслужили наказание. Но не от меня.
      Шейх недоверчиво поднял брови и посмотрел на нее.
      - Наказание и месть не одно и то же, - выкрикнула Иное. - Это вы здесь судья. Это вы обладаете силой. Это ваши пленники. Судите их вашим судом и наказывайте по своей справедливости. - Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоить дрожащий голос. - И, если угодно вашему величеству, я бы предпочла видеть мир так, как сейчас. Я принимаю жизнь такой, какая она есть, а не пустым отпечатком моего зрения или моего задурманенного разума.
      Он нахмурился:
      - Вы дрожите.
      - Что же, тут нечего стыдиться, учитывая обстоятельства. Во всяком случае, по мне, лучше дрожать, чем быть марионеткой.
      Широкая улыбка озарила толстое красное лицо шейха.
      - Речь королевы. Пусть будет так.
      Он взял обратно кинжал и повернулся к четырем пленникам.
      - Приговариваю вас к смерти. Умрите, и пусть Боги судят вас более милостиво, чем я.
      Внезапно получив способность двигаться, они медленно встали и побрели. Иное, вдруг увидев суть приговора, прижала руки к груди и прикусила костяшки пальцев. Старик, конечно, наблюдает за ней, но если он ждет взрыва истерических воплей, то этого не будет, не доставит она ему такого удовольствия. Так что Иное держала себя в руках и смотрела, благодаря какой-то колдовской хитрости, сквозь темноту, как четверо мальчишек бредут по траве к песчаному пляжу, ступают в воду... Вот вода уже им по колено, по пояс, по грудь... Последним течение подхватывает высокого сида и уносит в ночь. Ни один из четверых больше на поверхности не появился. Все.
      Иное несколько раз глубоко вдохнула. Ее мутило. Она все еще дрожала. Многие годы эти кошмары будут являться ей по ночам - ну и пусть. Не ее это был суд, а шейха.
      - Ваше величество, теперь моя тетя.
      - Конечно. А Первый Охотник вскоре и сам появится. Пошли.
      Он шествовал по лугу впереди Иное, освещая путь сиянием, исходящим от головы. Кое-где на траве вспыхивали маленькие красные язычки, и между деревьями поднимался тонкий дымок - вот и все, что осталось от пожара, который устроила Кэйд. Лес не загорелся. В небе зажглись звезды - здесь занавес ночи опускался стремительно, вовсе не так, как в Краснегаре.
      Делай то, что правильно, а не то, что кажется правильным. Нет, вовсе не отец произнес эту фразу. Это одно из тех маленьких поучений, которыми была набита голова Рэпа. Часто Иное подшучивала над ним из-за них. Да и все кому не лень дразнили Рэпа этими высказываниями. Хотя дразнить Рэпа было не очень весело, потому что обычно он пропускал мимо ушей шутки в свой адрес. Он никогда не терял над собой контроля, как джотунн, никогда не причитал и не визжал, как имп. Он пожимал плечами и продолжал заниматься своим делом.
      Что натолкнуло ее на мысли о Рэпе? Погоня? То, что пришлось убегать от мужчин, как некогда в детских играх она убегала от Рэпа? Вспоминались те, детские догонялки, когда он бежал за ней, хватал, бросал на песок и не отпускал, пока она не позволяла поцеловать себя, - тогда они были детьми. В последние один-два года такого не случалось. С тех пор как поцелуй стал чем-то значимым, они поцеловались лишь однажды.
      А может быть, потому что Рэп погиб из-за нее, а теперь вот четверых других мужчин постигла та же участь? Наверное, из-за этого.
      Но вот шейх подошел к мертвой лошади, и Кэйд поднялась на ноги, одетая так же изысканно, как и Иное, но совершенно сбитая с толку.
      Иное подбежала к ней и обняла.
      5
      Элкарас всех и вся осыпал своим волшебством. Павшая лошадь растворилась, будто и не было, вместо нее возник костер, сложенный аккуратным шалашиком. Огонь приветливо потрескивал, светлые искры поднимались к звездам. Потом вокруг костра выстелились коврики.
      - Времени у нас немного, - сказал шейх. - Давайте же насладимся этой чудесной ночью. Он окинул взглядом поляну.
      - Пока здесь безопасно. Пока.
      Он уселся, скрестил ноги, посмеиваясь над женскими охами и ахами.
      - Присаживайтесь, дамы. Какие вина вы предпочитаете? - Теперь его чудесное сияние потускнело и исчезло, и он превратился в обыкновенного грузного старика в белых одеждах. Огонь отражался в его рубиновом обруче.
      - Я полагаюсь на ваш вкус, ваше величество, - ответила Кэйд, усаживаясь на один из ковров и подбирая под себя ноги, как это полагалось по заркианскому обычаю. Если уж колдун вылечил серьезные переломы и растяжения, то уж с простой ломотой в суставах справился и подавно.
      Трудно было сказать, насколько шейх контролировал ее эмоции. Кэйд могла бы, пожалуй, пережить даже нынешнее испытание, не потеряв королевской осанки. Только слабая дрожь в руках и нервные взгляды напоминали, что она пережила несчастье, а в остальном оставалась сама собой. Можно даже сказать, что она воспрянула духом по сравнению с тем, какой пребывала с того дня, как вошла в Тум. Все ее страхи рассеялись в умиротворяющем присутствии шейха.
      Подле каждого из них появились серебряные запотевшие бокалы. Попробовав, Иное убедилась, что этот сорт не уступает тем винам, что хранятся в подвалах герцога Анджилки или Азака. Оно было холодным удивительно, ведь даже в Пальмовом дворце чрезвычайно трудно подавать холодное вино: приходится доставлять снег и лед с гор на самых быстрых верблюдах.
      Кэйд оглядела ночное пространство. Вершины деревьев качались на фоне безмолвного звездного неба.
      - А где эти... ну, грубияны?
      Ей было сказано, что от них избавились, и вопросов на эту тему больше не последовало.
      - Это были сиды? Живые сиды?
      Шейх кивнул, отхлебнув вина. Вот он сидит, белобородый, щеки огрубели от походной пустынной жизни, ни дать ни взять - добрый дедушка. Тихий его голос ласкал уши, из-под белых густых бровей блестели глаза, но выдержать его взгляд было почти невозможно. Иное подумала, насколько искренна эта благожелательность. Может, он опять затуманил колдовством ее разум? А может, эта благожелательность вошла у него в привычку, как вежливость у продавца.
      - Оказалось, что в Туме все еще живут сиды, вот так-то, - согласился шейх.
      - В таком случае здесь могут быть еще и другие, верно? - Снова Кэйд обвела темноту взглядом.
      - У меня есть сильное подозрение, что где-то должны быть их женщины, иначе народа бы не было. - Элкарас усмехнулся. - И другие мужчины. И безусловно, они жаждут мести.
      Он отпил немного вина, наслаждаясь тем эффектом, какой произвели его слова.
      - Приближается отряд. Они идут вниз по реке, но еще далеко от нас. И о нас ничего не знают. Если бы они выставили против меня колдуна, тогда, безусловно, нам несдобровать, но в настоящий момент на лигу вокруг никого нет, как я посмотрю, только один молодой джинн ковыляет. Я помогал ему идти в темноте и придерживаться нужного направления, - уверил он Иное, - а теперь он уже ориентируется на свет костра.
      Иное поежилась. Элкарас был всего-навсего человеком. Как и другие, он нуждался в отдыхе, и его можно обмануть, как она могла убедиться в Высоких Журавлях. Сможет ли он противостоять опасности здесь, в Туме?
      - Но когда эти другие придут... их много?
      - Не знаю. Много. Почему он не знает?
      - Но если вы справитесь с этим отрядом, может нагрянуть целая армия, солнце еще не успеет взойти.
      Старик покачал головой, рассматривая, как на ледяном серебре конденсируются капельки влаги.
      - До рассвета мы должны уйти.
      Очевидно, ему не хотелось пускаться в объяснения, и Иное почувствовала неловкость. Элкарас тем не менее одарил каждую из присутствующих лучезарной улыбкой и произнес:
      - Не желаете ли поужинать, милые дамы?
      Тут же появились три серебряные тарелки, искрящиеся в отблесках пламени, а на тарелках дымилось ароматное жаркое, тушеные овощи и снежно-белый рис.
      Иное осознавала, что ужасно проголодалась, но из-за нервного напряжения не ощущала голода. Тем не менее отказавшись от успокоительной волшебной микстуры, должна была сохранять хладнокровие. Она потянулась к тарелке и моментально обожгла пальцы. Несколько минут все молчали.
      - Эти... бандиты... сильно тебя... ты в порядке, тетя? - проговорила она в промежутках между дегустацией королевского ужина.
      - Мне они ничего не сделали, дорогая. Они орали на меня, чего-то спрашивали, но я понимала с пятого на десятое. - Даже в неверном свете костра стало видно, что Кэйд покраснела. - Я думаю, что их не интересовала толстая старуха. Им нужна была ты.
      Она с тревогой взглянула на племянницу. Иное поспешила уверить ее, что и она не пострадала.
      - Вам повезло, что они не перезали вам глотку, ваше сиятельство, спокойно заметил Элкарас, - но смею вас поздравить с этой великолепной выдумкой с лошадью. Тогда я подъехал уже так близко, что все видел, но не имел возможности вмешаться. Вы показали удивительное мужество и отличную выездку.
      Кэйд покраснела еще гуще.
      - Я также поздравляю вас с вашим умением играть в тали!
      - Ох, Боже мой! - Теперь щеки Кэйд просто запылали, и она отвела взгляд от Иное. Шейх рассмеялся:
      - Ее величество султанша предупреждала, чтобы я за вами приглядывал. Признаюсь, потерял бдительность.
      Любопытно! Неужели шейх думал, что это Кэйд спланировала ту небольшую хитрость? Мгновение Иное одолевало искушение признаться, что это она придумала, но затем решила остаться в стороне. Но все же странно. Почему Раша беспокоилась из-за Кэйд?
      Беседа свернула на нежелательные темы. На некоторое время все занялись своими тарелками, тишину нарушало только потрескивание хвороста в огне. Ветер относил дым, искры поднимались ввысь, будто хотели станцевать со звездами медленный танец. Иное никак не могла успокоиться и все еще дрожала. Сильно беспокоили мысли о приближающемся отряде, но Иное не собиралась шарахаться от собственной тени, и если шейх, сказав об отряде, хотел привести ее в трепет, то придется его расстроить. Она твердила про себя, что встретить легендарного сида можно только раз в жизни, и весь этот вечер в призрачном лесу останется в памяти по меньшей мере знаменательным событием.
      - Жаркое просто великолепное, ваше величество, - сказала она.