ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Суббота, 9 июня;

19:29 по времени гринвичского меридиана.

Кабинет президента США;

бункер под Белым домом;

Вашингтон, округ Колумбия;

15:29 по восточному поясному времени.

В последний раз адмирал Грей встречался с президентом всего сутки назад, но за прошедшее время президент заметно постарел. Знакомая легкая улыбка политика, увлекающе-доверительная манера общения — исчезли без следа. Маркхэм, сгорбившись и подперев подбородок ладонью, сидел в огромном кресле. Суровый взор его был устремлен на экран в правой стене. Сегодня утром «Нет Ньюс» возобновили трансляции, несмотря на то, что крылатая ракета снесла их башню в Сильвер Спрингс.

— Итак, Си-Джей? — глухо спросил Маркхэм. — Как держимся?

— Лучше, чем ожидалось, господин президент. — Грей положил на стол перед президентом папку. — Силы ПВО, воздушный флот национальной гвардии и морская авиация перехватили приблизительно четыреста крылатых ракет — или, грубо говоря, шестьдесят пять процентов всего, что в нас выпустили на данный момент.

— Значит, больше двух сотен — достигли цели?

Луис Харрел, стоявший рядом с Греем, кивнул:

— По последним данным двести четырнадцать, господин президент.

С огромного настенного экрана взирало темное лицо Шарлотты Браун; ярко-красные губы ее беззвучно шевелились. Затем кадр сменился видом на Вашингтон с воздуха. Вдоль Аллеи, длинной зеленой полосой протянувшейся к знакомому величественному белому куполу Капитолия, скользнуло в погоне за собственной тенью на земле нечто белое, крохотное, словно детский планер. В мгновение ока миновав Аэрокосмический музей, ракета прошла над Четвертой и Третьей улицами и угодила прямо в западную стену Капитолия, взорвавшись где-то внутри ротонды.

Взрыв вышиб окна, повалил несколько греческих колонн. Стена треснула. К счастью, людей на ступенях Капитолия не оказалось, но взрывная волна перевернула несколько водородных авто, припаркованных на подъездной дорожке, и сорвала листву с вишневых деревьев. Секунд пять здание стояло, словно в раздумьи, затем огромный купол шевельнулся, дал трещину и рухнул вниз лавиной белых осколков.

На экране вновь возникла, беззвучно шевеля губами, Шарлотта Браун.

— Вот этот чертов клип крутят уже четвертый час кряду, — горько сказал президент. — Что они там — ничего другого не могли найти?

— Да, это здорово ударит по духу нации, — согласился Харрел.

— Еще бы! А что делать? Вводить правительственную цензуру?

— Идет война, господин президент, — сказал Харрел.

— Те времена давно позади. Даже если у нас есть возможность цензурировать сетевые новости, — в чем я, кстати сказать, не уверен, — люди просто получат информацию из-за рубежа. А уж как она будет подана — не мне вам объяснять. — Он указал на экран. — По крайней мере, сейчас народ знает, что мы от него ничего не утаиваем, а народное доверие, когда волна повернет вспять, нам очень пригодится. — Он взглянул в сторону Грея. — Мы можем надеяться на перелом ситуации, адмирал? Очень хотелось бы знать, что положение не безнадежно…

— Мы ожидаем скорого прекращения бомбардировки, господин президент, — сказал Грей. — Наши оценки их ракетного арсенала показывают, что подобного темпа противник долго не выдержит. Им потребуется время на перевооружение баз. Наиболее вероятный сценарий таков: еще сегодня или завтра они объявят о временном прекращении огня, чтобы дать нам время на размышления. Ультиматума не отзовут, пожелают получить на него новый ответ.

— А если другого ответа не будет?

Грей пожал плечами:

— Будут продолжать бомбардировку, пока мы не подчинимся.

— И не исключена, господин президент, — добавил советник по делам национальной безопасности, — эскалация в следующей фазе.

— Пойдет в ход ядерное оружие?

— Возможно. Директор ЦРУ считает, что они могут использовать одну или несколько тактических ядерных боеголовок против наших военных баз или, скажем, космодромов на мысе Канаверал или в Вандерберге. Но к химическому или биологическому оружию в сложившихся обстоятельствах, скорее всего, не прибегнут.

Президент поморщился:

— «Скорее всего»… Но рано или поздно это случится, если я не сдамся.

Грей затаил дыхание. В этом пункте ультиматум ООН был прям и недвусмыслен. США должны были полностью разоружиться. Ни один солдат не должен был покидать баз, ни один самолет или вертолет — подниматься в воздух. На базы следовало открыть свободный доступ для инспекций ООН и оккупационных сил. Вашингтонские структуры надлежало передать в подчинение Специального правительственного комитета ООН; всенародно избранные официальные лица оставались на своих постах — при условии подчинения распоряжениям ООН. Все вместе означало не что иное, как полную и безоговорочную капитуляцию.

И адмирал Грей опасался, что президент Маркхэм пойдет на это…

— Каковы наши шансы, адмирал? — спросил президент. — Ну, скажите же, что у вас припрятано секретное чудо-оружие, о котором не знаю даже я!

— Что ж, сэр.. ничего подобного у нас нет, однако выиграть время мы вполне можем. Подготовка к операции «Фридом» проходит согласно плану; начало назначено на вторник, семь ноль-ноль по тихоокеанскому времени. Сейчас мы переводим «Шепард» на более удобную орбиту, что бы она обеспечила тыл и огневое прикрытие.

— Операция «Фридом»… Это — насчет МКС?

— Так точно, сэр.

— И каким образом это облегчит нам жизнь?

Грей глубоко вздохнул:

— Это — символично, господин президент. — Он кивнул на экран, где снова, в который уж раз, прокручивались кадры разрушения Капитолия. — Вплоть до настоящего момента ООН наносила удары исключительно по целям самым заметным и всем известным. Общественные здания, резиденции правительств штатов. Все это — с далеко идущими пропагандистскими целями. В качестве демонстрации нашей неспособности защитить себя от подобных ударов. Несколько часов назад сильные повреждения получил Белый дом. Одна из ракет взорвалась прямо возле монумента Вашингтону, но памятник уцелел…

— Продолжайте.

— Международная Космическая Станция — тоже символ, господин президент. Каждые полтора часа, проносясь над нашими головами, она демонстрирует наше бессилие, неспособность защитить свои интересы в космосе. То есть — там, где Америка исторически, всегда шла на голову впереди всего мира.

— Однако космосом мы какое-то время почти не занимались, — заметил Харрел, — пока не обнаружили всю эту херню на Марсе.

— «Вся эта херня», как было угодно выразиться мистеру Харрелу, возможно, является главной причиной войны, — сказал Грей. — Кен Морроу уверен, что не ацтланский вопрос и не отказ участвовать в мероприятиях ООН, а именно Марс — главная причина нападения.

— Знаю, — отвечал президент. — Он твердит мне об этом каждый день, начиная с прошлой недели. — Он покачал головой. — Скажите мне, джентльмены, неужели что-нибудь, обнаруженное нами на Марсе, стоит всего этого?

С этими словами президент указал на экран, где вновь беззвучно шевелила губами Шарлотта Браун.

— Этого, господин президент, мы не узнаем, пока наши люди не смогут продолжать раскопки, — сказал Харрел. — Но, судя по всему, марсианский контингент войск ООН пустился на свою авантюру только затем, чтобы положить им конец.

— Положить конец — задумчиво проговорил Грей. — Они могли сделать это еще семь месяцев назад, сразу же, как только их солдаты прибыли на Марс. Я думаю, что наши ученые обнаружили там нечто особое — такое, что ООН очень не хотелось разглашать. Иначе — для чего им было медлить?

— Быть может, они просто вели подготовку? — предположил Харрел.

— Может, и так. Однако нападение явно не готовилось заранее. Будто что-то, какие-то события подстегнули их. Господин президент! Полагаю, нам придется заключить, что самым важным полем боя для нас в данный момент является Марс.

Маркхэм слабо улыбнулся:

— То есть, то самое, где мы с вами абсолютно ничего не в силах изменить.

— Что ж, сэр, мы можем начать с МКС. Если наша морская пехота одержит победу на Марсе, нам понадобится космопорт, чтобы обеспечить их возвращение. Вдобавок на МКС расположен главный узел Спейснета, через который идет вся связь с Земли. Пока он в руках противника, нам нечего даже надеяться выяснить, что происходит на Марсе.

— Значит, операция «Фридом», — протянул президент. — Проблема, джентльмены, в том, что если даже мы отобьем МКС, наши люди смогут вернуться с Марса только через много месяцев, верно? А что я тем временем буду говорить американскому народу? Что мы сидим под обстрелом ради того, чтобы наши ученые на Марсе могли спокойно раскапывать ржавые корабли инопланетных пришельцев?

— Вот поэтому, сэр, — объяснил Грей, — так велико пропагандистское значение операции «Фридом». Не менее велико, чем значение бомбардировки Японии Дулитлом сто лет назад. Это не нанесет противнику значительного материального ущерба, зато нанесет огромный ущерб его престижу.

— Да. Но подобные жесты позволят лишь оттянуть время. А нам нужно нанести удар по этим ублюдкам здесь, на Земле, и победить или хотя бы запугать их так, чтоб отступили и оставили нас в покое.

— Из Форт-Драма, — заговорил Грей, — вышла и остановила наступление канадцев в районе Платтсбургской базы Аэрокосмических сил десятая пехотная дивизия. У нас хорошие шансы выиграть это сражение, учитывая, что бомбардировщики размещенной в Платтсбурге триста восьмидесятой эскадрильи начали бомбить Монреаль. Также мы успешно сдерживаем продвижение мексиканцев и колумбийцев под Сан-Диего. Мобилизация резервистов и национальной гвардии почти завершена. Как только прекратится ракетный обстрел, мы сможем перейти в наступление на обоих фронтах — квебекском и мексиканском. Также мы получим возможность скоординировать действия с нашими союзниками. Русские, по нашим данным, замечательно действуют против маньчжуров, Англия также неплохо держится, несмотря на бомбардировки из-за Ла-Манша. Да, у нас — великолепные шансы остановить противника на границах, и как только…

— В этом-то и проблема, адмирал, — перебил его Маркхэм. — Нам нужно нечто большее. Нужен ответный удар. Сокрушительный. Пока они не предприняли что-нибудь похуже.

— Господин президент, — негромко заметил Харрел, — не исключено, что наш сокрушительный ответный удар и заставит их предпринять «что-нибудь похуже»…

— Знаю. Госсекретарь уже говорил мне об этом. — Президент сделал паузу. — Вам известно, что сегодня утром Джон Мэтлофф подал мне прошение об отставке?

— Нет, сэр, — в один голос ответили Грей с Харрелом.

Грей был поражен. Мэтлофф вовсе не производил впечатления человека, склонного к драматическим жестам, особенно когда дело касалось его карьеры.

— Я отказал, — продолжал Маркхэм. — Заявил, что не позволю паниковать и драпать. Правительство должно быть единым. Единым фронтом. Перед лицом народа. А также и всего прочего мира. Я прав?

— Да, господин президент, — снова ответили Грей с Харрелом в унисон.

— Операцию «Фридом» разрешаю, адмирал. Не знаю, много ли с нее будет толку в данный момент, но в затяжной игре — очень даже поможет. Вы правы насчет символического значения. Победа там, на орбите, покажет всему миру, что мы все так же впереди всех в космосе. Но… — Сделав паузу, президент поднял палец. — Если операция «Фридом» не пройдет, как по писаному, наше положение окажется крайне уязвимым. Для народа это будет выглядеть так: пока мы швыряем в бездну космоса людей и технику, противник марширует по нашей земле и задает нам такого жару, что — господи, прости! Терпеть подобного они не обязаны, и я буду вынужден идти на мировую, пока еще остается такая возможность. Поэтому, джентльмены, права на проигрыш у вас нет. Ясно?

— Да, сэр.

— Работайте над способами отражения ракетных ударов. Народу не нужно правительство, которое не может его защитить.

— Общая реакция населения — в нашу пользу, господин президент, — сказал Харрел. — Поразительно, с учетом обстановки, но это факт. Большую часть населения бомбардировки, похоже, лишь сплотили.

— Позвольте напомнить, господин президент, — добавил Грей, — что подобные удары извне вовсе не оказывают на дух нации того действия, на какое рассчитывает противник. Немцы выяснили это на собственном опыте, когда бомбили Англию во время своего блицкрига. А поколение спустя в том же убедились и мы — во Вьетнаме.

— Согласен. Однако, джентльмены, американцы очень давно не видели войны вот так, у себя под боком. А бомбардировкам, если не считать нескольких снарядов с японских судов во время Второй мировой, не подвергались никогда… и вражеские солдаты в последний раз ступали на нашу землю в войну 1812 года. По моим представлениям, удары по правительственным зданиям и учреждениям преследуют три цели. Первое: нам демонстрируют, что могут достать нас и продолжать обстрел столько, сколько им потребуется. Второе: ослабить дух нации. И третье: вбить клин, усилить раскол между националистами и интернационалистами. Интернационалистическая партия, как вы знаете, уже выступила в поддержку мирных переговоров и немедленного перехода под власть ООН. В случае продолжения бомбардировок они многих смогут привлечь на свою сторону. Если мы как можно скорее не продемонстрируем народу, что военное счастье — на нашей стороне, то… — Президент не закончил фразы.

— Операция «Фридом» почти готова, сэр, — тихо сказал Грей. — Взяв под контроль околоземную орбиту, мы очень поправим наше положение. Лазер «Геката» на борту станции «Шепард» уже доказал свою эффективность сегодня утром. Мы сможем направить его против вражеских ракетных баз… и, может быть, европейских ракетоносных кораблей, обстреливающих нас из Северной Атлантики. Пожалуй, сможем нанести лазерные удары по их столицам… или даже по штаб-квартире ООН в Женеве.

— Кто возглавляет операцию «Фридом»?

— Лично командующий Корпусом морской пехоты, господин президент. Он уже отбыл на гору Чейенн. Для операции избран первый взвод роты «Альфа» первого ударного батальона морской пехоты.

— Не подкачают?

— Это — лучшие из лучших. Те самые, кто эвакуировал наших из Мехико. Они сейчас в Вандерберге, отрабатывают элементы боя на орбите.

— Кто командует взводом?

— Лейтенант Фуэнтес, сэр. Старший офицер той эвакуационной команды.

— Что ж, надеюсь, этот парень и здесь справится.

— Фуэнтес выполнит любую задачу, если она вообще выполнима, сэр.

Грей счел за лучшее не говорить Маркхэму о том, что Фуэнтес — женщина. Половые ограничения для военной службы были сняты десятилетия назад, однако в правительственных и высших военных кругах до сих пор бытовало молчаливое, но очевидное убеждение, что для мужской работы требуется мужчина. Пока что, насколько Грею было известно, Фуэнтес уже доказала самой себе и сотрудникам мексиканского посольства, на что способна. Сам генерал Уорхерст доверял ей полностью… и, что гораздо важнее, не только он, но и солдаты ее взвода. Вмешиваться в это означает — подвергать успех операции ненужному риску.

Адмиралу оставалось лишь надеяться, что поставленная задача Фуэнтес по силам. На карту было поставлено само существование Соединенных Штатов Америки.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Вторник, 12 июня;

14:12 по времени гринвичского меридиана.

Борт транспортного «стар игла» «Майкл Э. Торнтон»;

на экваториальной околоземной орбите;

07:12 по тихоокеанскому времени.

«Майкл Э. Торнтон», одноступенчатый орбитальный транспортный корабль, миновал нижний слой земной атмосферы и на полной скорости шел на восход. Лейтенант Кармен Фуэнтес, отделенная от космического вакуума лишь своим спец-БК первого класса, не слышала рева ракет, но чувствовала его. Пассажирский модуль, смонтированный на скорую руку, с креслами из брезента, натянутого на трубчатые стальные каркасы, морские пехотинцы тут же в шутку окрестили «экономическим классом».

Одним словом, на орбиту пришлось подниматься далеко не самым комфортабельным способом.

Но вот рокот ракетных двигателей стих, и лейтенант Кармен Фуэнтес со своими двадцатью двумя подчиненными оказались в состоянии невесомости. Над головами зажегся, подтверждая разрешение покинуть кресла, зеленый сигнал. Отстегнувшись, Фуэнтес ухватилась за поручень над головой и развернулась лицом к своим.

— Слушать меня, — сказала она на общей частоте взвода. — Всем оставаться на местах, от кресел не отстегиваться. Смотреть здесь совершенно не на что. У всех имеются пластыри, так что никого не укачает. Если все же начнет тошнить — пользуйтесь пакетами. Только помните, вылезти из Бэ-Ка доведется не скоро.

В этом рейсе пассажирский отсек «Торнтона» был намеренно разгерметизирован, и потому морским пехотинцам предстояло весь полет провести в бронекостюмах.

— Я получила сообщение несколько минут назад, — продолжала Кармен. — «Маккутчон» взлетел из Флориды и находится в пути. Подкрепление подойдет вовремя.

Она почти почувствовала, насколько легче стало у всех на душе. «Кит Б. Маккутчон» был еще одним «стар иглом», точно таким же, как «Торнтон», только на орбиту он вез всего нескольких морских пехотинцев и техников, летевших в герметическом пассажирском отсеке. Там, на борту, имелся врач и специальное медицинское оборудование, но самым важным было то, что «Маккутчон» предоставлял бойцам ударной группы возможность подняться на борт, избавиться от бронекостюма и хоть немного передохнуть. Операция «Фридом» была рассчитана на долгое время, ресурсов БК никак не могло хватить на такой срок.

Фуэнтес села на место. В пассажирском отсеке не было ни иллюминаторов, ни дисплеев, оставалось лишь любоваться интерьером да слушать сообщения капитана флотского авиатора, командора Брайана Мейсона о ходе полета.

— Лейтенант! — сказал наконец он. — Подходим к цели. Сейчас начнем. Убедитесь, что все пристегнуты, и следите за сигналом.

— Роджер вас. Все пристегнуты.

— Понял. Принял. Открываю!

Грузовой отсек «стар игла», как на старых «шаттлах», был оборудован двустворчатыми «воротами», расположенными на потолке. Створки начали медленно открываться — совершенно беззвучно, хотя, коснувшись рукой переборки, можно было почувствовать ощутимую вибрацию. Подняв взгляд, Фуэнтес наблюдала, как темно-серые створки расходятся, открывая вид на голубую, невыразимо прекрасную Землю над ее головой. Оторвавшись от величественного зрелища, Фуэнтес еще раз оглядела свой взвод, чтобы убедиться, нет ли в ком признаков паники, о которых ее предупреждали, дрожи или каких-либо подобных физических реакций.

Ничего похожего не наблюдалось. Взвод был прекрасно проинструктирован и отменно натренирован.

В открывшийся люк ворвался яркий солнечный свет, и поляроидные забрала шлемов тут же потемнели. Земля была невероятно голубой, сияющей, синеву океана оттеняли белые полосы и пятна облаков, а вон там — желтоватое пятно пустыни. Фуэнтес считала, что неплохо знает географию, однако не могла определить ни одной части висевшей над головою планеты.

— Расстояние до цели — сто метров, — раздался в шлемофоне голос командора Мейсона. — Вижу противника.

— Роджер вас. Спасибо.

— Не за что, лейтенант. Летайте самолетами Вэ-эМ-эФ!

Усмехнувшись, Фуэнтес переключилась на взводную частоту:

— Взвод! Ремни — отстегнуть! По порядку… первая — вперед! Вторая — вперед! Третья!..

Пара за парой морские пехотинцы поднимались с кресел, ремни безопасности, поблескивая застежками, оставались висеть над креслами, точно по волшебству. Нажав кнопку на левом плече БК, Фуэнтес включила свой РРД. Жидкий водород, вырвавшись из сопел, подтолкнул ее вперед.

«Спец первого класса» представлял собой модификацию обычного бронекостюма первого класса. Сам БК почти не изменился то же активно-камуфляжное покрытие, шлемы, похожие из-за объективов и прожекторов, расположенных прямо над темными поляроидными забралами, на головы огромных насекомых. Принципиальные изменения были внесены в модуль системы жизнеобеспечения, крепившийся к спине бронекостюма наподобие ранца. Ранцевые реактивные двигатели, прямые потомки тех, что служили экипажам первых «Шаттлов», превращали бронекостюм в миниатюрный одноместный космический корабль с запасом хода на двенадцать часов.

Покинув пассажирский отсек, Фуэнтес нажала другую кнопку, гася инерцию. Теперь она парила в двадцати футах над распахнутым грузовым люком «стар игла». Вокруг нее парил в открытом космосе ее взвод, а прямо впереди двигалась по своей орбите, сверкая обшивкой цилиндрических и шарообразных модулей, поблескивая металлом несущих конструкций, широко раскинув багряно-черные «крылья» солнечных батарей, Международная Космическая Станция.

Мейсон был прав. Она отчетливо видела карабкавшихся по фермам несущих конструкций людей в бронекостюмах, казавшихся карликами, муравьями в сравнении с огромной махиной орбитальной станции. Видимо, солдаты ООН — по крайней мере, какая-то их часть — вышли встречать гостей.

На теневой стороне МКС начали вспыхивать крохотные огоньки. Завороженная зловещей черной пустотой вокруг, Фуэнтес не сразу поняла что по ее взводу стреляют…

— Ударная Группа, я — Игл, — раздался в шлемофоне голос Мейсона. — Цель ведет по нам огонь, есть попадания. Сообщаю, Хеллфайр занял позицию и готов обеспечить вам огневое прикрытие.

— Взвод! — крикнула Фуэнтес. — Смотреть вперед! О’кей, Игл, пусть начинают!

Хеллфайром была орбитальная станция «Шепард», переведенная на одну орбиту с МКС и теперь следовавшая за ней на дистанции в двадцать километров. Секунду спустя часть обшивки МКС озарилась ослепительно-яркой вспышкой.

Бой за МКС обещал получиться крайне странным с тактической точки зрения. Сама станция не несла на себе никакого вооружения, и потому обороняющимся оставалось лишь выслать своих солдат наружу и стрелять по наступающим. Однако морских пехотинцев, в свою очередь, стесняло то, что им нельзя было просто добраться до шлюза и ворваться внутрь. К тому моменту, как прорвавшимся удалось бы втиснуться в шлюзовую камеру и выровнять давление, солдаты ООН уже готовы бы были встретить их по ту сторону, чтобы вывести из строя по одному.

Прорываться внутрь через пробитую в обшивке брешь также было нельзя, на борту находились по крайней мере восемь заложников, включая пятерых американцев. Конечно, главной задачей Фуэнтес был захват станции, но истребление заложников наравне с солдатами противника сослужило бы крайне дурную службу всей стране, не говоря уж о ее собственной карьере.

Окончательный план операции был, мягко говоря, компромиссным, однако имел все шансы на успех, при условии, что взводу удастся очистить несущие конструкции МКС от сил противника. В отличие от станции «Шепард», МКС не имела на борту ядерного реактора. Всю необходимую ей энергию обеспечивали солнечные батареи, перерабатывающие ультрафиолетовые лучи в электричество, поступавшее в аккумуляторный отсек в средней части станции по нескольким силовым кабелям. Будучи полностью заряжены, аккумуляторы могли обеспечивать МКС электроэнергией в течение расчетных сорока восьми часов. Срок этот можно было немного продлить, отключив все второстепенные системы.

План морской пехоты был построен на том, что ударная группа сможет загнать противника внутрь и получить свободный доступ к силовым кабелям. Стоило перерезать их — и станция становилась абсолютно беспомощной: обогрев, связь, замкнутый цикл переработки воздуха и удаление из атмосферы излишков углекислого газа требовали энергии. После этого следовало лишь выждать время. Но солдаты ООН могли позволить себе ждать, зная, что морская пехота не в состоянии взять станцию штурмом, если ООН удастся доставить на станцию подкрепление, морские пехотинцы будут вынуждены снять осаду и отступить.

На этот случай к МКС и был подтянут «Шепард». Не получая подкреплений, силы ООН, удерживающие станцию, рано или поздно будут вынуждены сдаться. А пока цел «Шепард» с ЛУВЭ «Геката» на борту, никаких подкреплений к ним не прибудет. Вдобавок «Шепард» мог здорово помочь ударной группе, снимая с несущих конструкций станции вражеских снайперов. Включая луч на какую-то долю секунды, установка не нанесет вреда станции, но ослепит любого, кто рискнет взглянуть в ее сторону.

— Вперед!

Фуэнтес снова включила РРД и, не отпуская кнопки, начала набирать скорость. Ощущения движения не было — лишь МКС медленно увеличивалась, становясь все ближе и ближе, да мелькали на дисплее шлемофона цифры показаний лазерного дальномера. Осторожно, медленно, чтобы не потерять ориентацию, она отстегнула винтовку и вставила ее приклад в гнездо бронекостюма, чуть выше пупка. Повинуясь нажатию кнопки, на дисплее шлемофона возникло желтое перекрестье прицела, а в левой нижней части дисплея развернулось окошко выбора цели.

То, что ей предстояло сделать, должно было получиться, однако раньше все это было испытано лишь в тренировочных симуляторах Вандерберга. Выбрав цель — солдата в голубом шлеме, пристроившегося у штыря антенны, — Фуэнтес повела стволом, совместив перекрестье прицела с грудью противника, и легонько, почти нежно, нажала на спуск.

Как известно, любое действие равно противодействию, и винтовка, стреляющая в невесомости, действует в точности как миниатюрная ракета, выбрасывая пулю в одну сторону и отталкивая стрелка в противоположную. Конечно, масса пули, в сравнении со ста кило живого веса Фуэнтес, плюс бронекостюм и РРД, была ничтожной, но двигалась она достаточно быстро, чтобы создать ощутимую отдачу и несколько замедлить полет стрелка. И все же скорости ее было недостаточно, чтобы совсем остановить полет или сбить Фуэнтес с курса. Одним словом, разработанный в симуляторах Вандерберга способ стрельбы с использованием центра тяжести стрелка не подвел. Будь винтовка расположена неверно, отдача могла бы придать Фуэнтес вращение, заставить закувыркаться и потерять ориентацию. А аккуратная стрельба от центра тяжести тела просто слегка замедлила полет. Все солдаты ударной группы практиковались в стрельбе в симуляторах невесомости, среди парящих ловушек из проволоки и арматуры, которых требовалось избегать, дабы не запутаться.

Фуэнтес от души надеялась, что ее люди не забыли того, что освоили на учениях: если сейчас кто-нибудь закувыркается, собьется с пути, спасти его будет невозможно.

Полностью сосредоточившись на том, чтобы не начать вращаться самой, она даже не заметила, что случилось с целью. Сбитый ее выстрелом человек, медленно вращаясь, растопырив руки и ноги, словно спицы в колесе, удалялся от станции. Тонкая струйка замерзавшего воздуха тянулась за ним, точно инверсионный след. Слева от Фуэнтес показалась еще одна «голубая каска», но выстрелить по новому противнику она не решилась: для этого следовало развернуться на месте. Вместо этого Фуэнтес обратила все внимание на точку, в которой собиралась приземлиться. Гладкая выпуклая поверхность уже не казалась крохотной, игрушечной деталькой конструктора, превратившись в огромную белую стену, почти заслонившую обзор. Нажав реверс, Фуэнтес выпустила короткую очередь, чтобы порезче сбавить ход.