24

Воскресенье, 29 мая

16.12 (13.12 по Гринвичу)

Яхта «Белуга».

На подходах к Бендер-Э Аббасу.

Солнце совершенно немилосердно палило с безоблачных небес. Яхта «Белуга» все еще следовала за иранской флотилией, но постепенно стала отставать. Теперь их отделяло от «Йюдюки Мару» почти пять миль — достаточно, чтобы любопытные глаза не могли разглядеть судно как следует, но и не слишком много, чтобы кто-нибудь заподозрил его в желании повернуть назад.

За время плавания — сначала на север мимо Аль-Масиры, потом зигзагом через Оманский залив, потом снова на север по покрытым нефтяными разводами водам Ормузского пролива — Мёрдок убедился в том, что какой-либо порядок следования конвоем у иранцев практически отсутствует. «Дамаванд» медленно шел вперед, волоча за собой на буксире тушу японского корабля, то один, то другой эсминцы находились в пределах видимости, а вот патрульные катера плыли как хотели, и к утру воскресенья два из них вообще исчезли, скорее всего вернувшись на базу.

Порядок конвоя еще сильнее нарушался присутствием огромного количества гражданских судов. Ормузский пролив вообще место оживленного судоходства, большую часть которого составляют огромные нефтеналивные суда под флагами десятка стран. Самые большие из них, супертанкеры — стальные острова размерами в четыре футбольных поля, водоизмещением в полмиллиона тонн, если не больше. Минуты не проходило, чтобы на горизонте не маячил хотя бы один из них, следующий в Залив порожняком или покидающий его, погрузившись в воду почти по верхнюю палубу.

Своей стратегической ценностью Ормузский пролив обязан именно судоходству. Только за последние годы Иран не раз и не два угрожал закрыть пролив для иностранных судов, нацелившись на него китайскими ракетами «Силкуорм» — «Шелковичный Червь». Судоходство через пролив тем не менее не прерывалось. Иран и сам использовал пролив для выхода на международный нефтяной рынок. Однако, когда речь заходила о группировках вроде НОА или решительно настроенных военных, для которых экономические трудности и следующий за ними политический хаос являлись лишь средством достижения цели, можно было ожидать чего угодно. Генерал Рамазани со своими дружками-заговорщиками вполне мог надумать окончательно перекрыть пролив, развязав себе тем самым руки для проведения военных операций, не опасаясь интервенции в Заливе. Для этого ему вполне хватило бы пары тонн радиоактивного плутония, распыленного над водами пролива с островов Абу Муса и Тунб; при этом Бендер-Аббас остался бы открытым.

Ситуация позволила бы новым правителям Ирана просто-напросто шантажировать соседей: угрожать отравить пролив или саудовские нефтепромыслы в случае, если не будут выполнены их требования. Мёрдок достаточно разбирался в международной политике, чтобы понимать: шансы совместно противостоять таким угрозам равны нулю. Япония, да и значительная часть европейских государств слишком зависят от импорта нефти из стран Залива. Черт, да даже Соединенные Штаты с учетом нового внешнеполитического курса могут сдаться и заплатить, только бы избежать риска закрытия пролива. Собственно говоря, Мёрдок удивлялся уже тому, что Штаты вообще пошли на проведение операции «Смертельное оружие».

Тем временем яхта с Котиками на борту потихоньку продвигалась на север следом за «Йюдюки Мару». Установленный иранцами режим радиомолчания работал сейчас на Котиков. Если повезет, им удастся дойти на «Белуге» до самого Бендер-Аббаса, обеспечивая американцев свежей информацией об обороне военной базы.

У штурвала вновь стоял Сойка-Стирлинг. Свежеиспеченный Котик и впрямь умел ходить под парусом, так что вели яхту они попеременно с Мёрдоком. Двумя другими добровольцами, оставшимися на «Белуге», стали Клинок-Роселли и Профессор-Хиггинс. Рано утром в субботу бывших заложников, для безопасности одетых в спасательные жилеты, попарно доставили на одном из БНСов в точку, достаточно удаленную от «Белуги», чтобы там их подобрал вертолет с «Нассау». Туда же отправились полковник Агаси и восемь оставшихся Котиков.

Мёрдок, Роселли, Хиггинс и Стирлинг остались на борту. Конечно, при необходимости они в любой момент готовы схватить свое водолазное снаряжение и прыгнуть за борт, но до сих пор ими никто особенно не интересовался, так что последние тридцать шесть часов они исправно поставляли на «Нассау» сведения о местонахождении и состоянии иранской эскадры. Хиггинс перепрограммировал радиосистемы «Белуги» на военный спутник МИЛСТАР, что обеспечивало им надежный канал связи с «Нассау» и Пентагоном.

Мёрдок поднялся на палубу, под палящее солнце, и направился к штурвалу. В небе сделалось непривычно пусто: американские вертолеты, кружившие над иранской эскадрой день и ночь, отстали от нее около часа назад, когда та вошла в иранские территориальные воды.

Теперь Котики остались одни.

— Похоже, мы приближаемся, — сказал Мёрдок Сойке.

— Точно, Шкипер. Наверное, нам стоит припудриться и приготовиться к визиту, а?

— Заткнись, Сойка! — крикнул загоравший на крыше рубки Роселли. — На мой взгляд, ты выглядишь что надо.

— Вам обоим давно пора постричься, — заметил Мёрдок, и все рассмеялись. Нельзя сказать, чтобы в данный момент Котики выглядели особенно по-военному. Они сняли гидрокостюмы и напялили вместо них иранскую форму, вернее, ее фрагменты, позаимствованные у убитых, прежде чем тех скинули за борт. У голого по пояс Сойки калифорнийский загар потемнел за вчерашний день до кондиции, сделавшей бы честь любому иранцу. Светлые волосы он убрал под черную флотскую фуражку. Роселли и Хиггинс щеголяли иранскими форменными куртками, которые в незастегнутом виде придавали им несколько пиратский вид. Впрочем, это вполне могло сойти и за пасдаранскую абордажную группу. Мёрдок освободил Агаси от его офицерской фуражки и в дополнение к этому позаимствовал у прилетевшего вертолетчика солнцезащитные очки. Он не успел отрастить пышные полковничьи усы, но постарался возместить их отсутствие, проведя по верхней губе вымазанным черной камуфляжной краской пальцем. При ближайшем рассмотрении это вряд ли кого-то обмануло бы, но с расстояния в двадцать метров, даже с биноклем, должно сойти. В общем, Котики исходили из особенности человеческой психологии, согласно которой каждый имеет обыкновение видеть то, что он ожидает, а совсем не то, что есть на самом деле.

Поднеся к глазам бинокль, Мёрдок долго осматривал горизонт.

Они находились уже в северной части Ормузского пролива. Бледно-серый горный массив на севере обозначал иранскую территорию. С запада раскинулся гористый остров Квесм, крупнейший в Заливе, отличаясь на первый взгляд разве что причудливыми воронкообразными резервуарами для дождевой воды да нищими прибрежными деревеньками. Однако в бинокль Мёрдок видел и другое: казавшиеся пришельцами космических миров тарелки радаров, пусковые установки иранских «Силкуормов», на изъеденном эрозией склоне холма... Маскировочные сети над батареями зенитных ракет и стоянками транспортеров защищали их от палящего солнца... и любопытных американских спутников.

В пятнадцати милях прямо по курсу лежал порт Бендер-Э Аббас или просто Бендер для местных. Порождение торговых и военных конфликтов восьмидесятых годов, Бендер — большой современный город с населением за двести тысяч. Сквозь кольцо обычных для ближневосточных городов палаточных поселков и трущоб Мёрдок видел фасады нескольких современных небоскребов, возвышавшихся над кварталами жилых многоэтажек. Впрочем, здания откровенно нуждались в покраске. Традиционные рыбацкие лодки с забавной высокой кормой — доу и небольшие сейнеры у причала были до странности одинаково покрыты грязью, ржавчиной и тиной.

Восточнее виднелись нечеткие в мареве пустыни очертания аэропорта. Мёрдок насчитал на стоянках и полосах несколько военных самолетов — в основном американских Ф-4 «Фантом» и Ф-5Е «Тайгер-Н», проданный Ирану еще до революции, — и одинокую тушу «Боинга-727» иранской авиакомпании.

Переведя бинокль обратно на городские причалы, Мёрдок занялся изучением порта. Половина его, напротив центра города, представляла собой торговую гавань, причалы другой — рыбацкой — половины уставлены были доу и рыболовными катерами. Основные военные причалы располагались севернее, за островом Квесм.

Вот туда-то и вел «Дамаванд» на буксире японское судно. Мёрдок разглядел небольшую гавань между Бендер-Аббасом и портом Догерадан на востоке — гавань с сухими доками, скособоченными скелетами портовых кранов, приземистыми цилиндрами резервуаров с дизельным топливом и длинными рядами похожих издалека на палатки складов. У выгоревших на солнце причалов стояли многочисленные буксиры и прочие вспомогательные суда; у заправочного пирса стояли суда побольше: крейсер и пара эсминцев. Что же до патрульных катеров и десантных барж, их, похоже, не сосчитать.

Еще раз поведя биноклем, Мёрдок посмотрел на корму «Йюдюки Мару». На верхнюю палубу высыпала толпа иранских солдат, и над водой разнеслось эхо стрельбы — одиночных выстрелов, очередей... Многие разряжали в небо полные магазины в честь победы над Великим Сатаной и его сатрапами. Вряд ли их посвящали в политические хитросплетения вокруг их миссии, за исключением того, что это будет ударом по ненавистным янки.

— Ну что ж, сукины дети, гуляйте, — тихо произнес Мёрдок. — Позже вам, возможно, будет не до смеха.

— Эй, Шкипер! — окликнул его сверху Роселли. — Что там законы войны говорят насчет вашего переодевания в форму полковника Пасдарана?

— Ничего особенного, Шеф. Обычная такая чушь насчет пиратства, виселицы, четвертования, колесования.

— Йо-хо-хо! — вскричал Роселли. — Мы будем пиратами!

— Да, гром и молния! — отозвался выползший из радиорубки Хиггинс. — Где там наш «Веселый Роджер»?

— Вы, парни, и так типичные пираты, — буркнул Мёрдок, не отрываясь от бинокля. Похоже, швартовая команда обрубила буксир с «Дамаванда», хотя с такого расстояния и при таком ракурсе вряд ли скажешь что-либо наверняка. Они, несомненно, решили, что прибытие в порт своим ходом — пусть даже на одном винте — послужит поднятию боевого духа солдат.

— Шкипер?

— Да, Проф. Что у тебя?

— Я не уверен, — ответил Хиггинс, — но, кажется, это относится к нам, — с момента захвата «Белуги» Хиггинс почти не покидал радиорубки. При этом он не только передавал разведданные, но и прослушивал на всякий случай переговоры иранцев. Приказ соблюдать радиомолчание распространялся на всю эскадру, но Бендер-Аббас постоянно передавал что-то, шли сигналы и с других военных судов.

— Так вот, вы знаете, я не говорю по-фарси, — продолжал Хиггинс. — Только по-арабски. Но чуть-чуть разбираю: последние пять минут они пытаются связаться с нами. Мне кажется, сначала они пытались объяснить нам, куда идти дальше, а теперь приказывают лечь в дрейф.

— О'кей, Проф, спасибо. Ничего такого, чего бы мы не ожидали.

— Продолжаем молчать?

— Абсолютно. Спутниковая связь работает?

— Как штык, Шкипер.

— Отлично. Подожди-ка, — Мёрдок вытащил из кармана записную книжку и начал быстро писать.

Заполнив три страницы сведениями о входе в гавань, военных самолетах в аэропорту, кораблях у причалов, батареях «Силкуормов» и зенитных ракет на Квесме, он вырвал страницы и передал их Хиггинсу.

— Разберешь?

— Нет проблем.

— Передай через МИЛСТАР, только зашифруй сначала. Повторяй, пока не получишь подтверждения приема.

— Есть, Шкипер!

— И держи пушку наготове. Скоро станет жарко.

— Есть, сэр! — Хиггинс забрал бумажки и исчез в прохладном полумраке радиорубки.

— Слышал, Клинок? — обернулся Мёрдок к Роселли. — К нам собираются гости.

Роселли погладил рукой трофейную Г-3.

— Вот и повеселимся, Шкипер.

Мёрдок еще раз оглядел акваторию порта. Внимание его привлекло движение на воде рядом с «Йюдюки Мару».

— Ого! — с уважением произнес он, наводя бинокль на стремительный белый бурун. Прямо в лоб им несся из порта скоростной катер. — О'кей, вы, пираты! Держите порох сухим, а сабли наготове. Эта жопа собирается нанести нам визит вежливости.

В считанные секунды иранский катер вырос в размерах настолько, что Мёрдок уже различал детали. Во время так называемой войны с танкерами в начале 80-х западная пресса называла такие просто «быстроходными катерами». У читателей поневоле складывалось впечатление, что танкеры различных стран подвергались атакам людей в прогулочных катерах с подвесными моторами.

Эта стремительная сигара ничуть не смахивала на прогулочный катер. К ним приближался узкий, длинный «Богхаммер» — один из четырех десятков скоростных сторожевых катеров, закупленных Ираном в Швеции для морских операций в Заливе. Безоружные по проекту, они предусматривали присутствие двенадцати коммандос на борту, вооруженных автоматами, РПГ и переносными ракетными установками. В остекленной рубке «Богхаммера» стояло не меньше трех иранцев, и Мёрдок видел наведенные на него бинокли. Он надеялся только, что ни один из этих моряков не знает Агаси лично — полоской грима над верхней губой не скроешь разницу в росте, весе и возрасте между ним и иранцем.

Ничего, подпустим их поближе.

— Удерживай курс, — приказал Мёрдок Стерлингу. «Богхаммер» отвернул перед самым носом «Белуги» и прошел, сбрасывая ход, рядом с правым бортом. Вздымая вал бурой воды, утробно урча мотором, катер развернулся за кормой «Белуги» и подошел к ее левому борту.

Мёрдок насчитал на катере восемь иранцев, из них двое офицеров, все с оружием. На палубе перед рубкой красовался на турели американский пулемет М60. Один из солдат нервно сжимал в руках трубу русского гранатомета РПГ-7, почти наверняка захваченного у иракцев — основу вооружений иранской армии составляло американское оружие и снаряжение, оставшееся со времен шахского режима.

Один из офицеров на корме «Богхаммера» с громкоговорителем в руке, поднеся его ко рту, звучно рыгнул, потом крикнул что-то, явно адресованное команде «Белуги».

— Чего он говорит, Шкипер? — поинтересовался Сойка.

— А черт его знает, — откликнулся Мёрдок. Вместо ответа он помахал рукой, приглашая «Богхаммер» подойти поближе.

По команде Мёрдока Сойка сбавил ход и остановил яхту. Иранский катер подошел к левому борту и остановился. Один из иранцев уже готовился перепрыгнуть на нос «Белуги» с линем в руках, другой ожидал на корме. Офицер с громкоговорителем оставался пока за рубкой.

— Хиггинс? Роселли? — негромко окликнул Мёрдок, не поднимая глаз на иранцев. — Готовы?

— Готовы, Шкипер, — ответил схоронившийся за крышкой люка Хиггинс.

— Ждем команды, Шкипер, — добавил Роселли. Он прислонился к мачте, небрежно и как бы расслабленно держа Г-3. Краем глаза Мёрдок видел Сойкин «хеклер и кох», спрятанный за клюзом левого борта. Его собственный автомат лежал у ног на палубе.

— Роселли, — прошептал он, не переставая улыбаться. — Берешь пулемет на носу. Приготовься.

— Аз кодаун вавхид хастид? — спросил офицер, опуская свой громкоговоритель. Голос его нельзя было назвать дружелюбным, взгляд метал молнии. — Каф кардам!

Улыбаясь, Мёрдок мотнул головой и сделал рукой пригласительный жест. Раздраженный иранец шагнул на палубу «Белуги».

— Ну! — выкрикнул Мёрдок, бросаясь на палубу, хватая автомат и приподнимаясь на колени. Роселли срезал очередью иранца у пулемета — тот отлетел к рубке. Мёрдок выпустил три пули в офицера, тот сразу же рухнул в воду между судами. Стерлинг повернул штурвал, и яхта с грохотом ударилась о катер.