Сбрасывать их с самолетов? Любой русский, схваченный с фальшивыми деньгами, будет сразу же расстрелян, и ничего путного я в этом методе не вижу. С другой стороны, мы можем подделывать американские деньги и подкупать на них американцев, чтобы они шпионили в пользу Британии. Несколько моих людей, притворившись англичанами, вполне могут набрать сотни жадных американцев, готовых шпионить в пользу Британии. Потом их можно запросто арестовать, но мы с Робертом согласились, что это ничего не даст, потому что американское правительство не хочет разлада с Британией.
      Я только что получил копию секретного документа, посланного Черчиллем Рузвельту, в котором предлагается вторгнуться в Ирландию в ходе войны [Второй мировой]. Черчилль называет эту страну "гнездом нацистских змей" и пытается подтолкнуть Рузвельта к высадке там американских войск. Короткий ответ Рузвельта, он говорит, что такая атака приведет только к большим жертвам среди американцев (ирландцы известны как жестокие вояки) и к беспорядкам среди ирландцев, живущих в Америке. И большинство из них, в конечном счете, до сих пор голосует за демократов. Так что Рузвельт отклонил такой план, отчего Черчилль очень разозлился. Не сомневаюсь, что Черчилль ненавидит ирландцев не меньше, чем немцев. И если бы его предложение прошло, Дублин бомбили бы так же усердно, как Дрезден, и не оставили бы камня на камне, не думая о мирных жителях.
      Я имел дело с несколькими ирландцами и считаю их людьми привлекательными, с большим чувством к литературному слову и очень сентиментальными, и все это в сочетании с бешеным темпераментом. Нет, неплохой народ, я бы дал за одного ирландца десять англичан.
      Роберт, который сам ирландец, в шутку задал мне вопрос, встречал ли я когда-нибудь "хорошего" англичанина, а я ответил, что кладбища забиты такими англичанами. Потом мы заговорили о другом.
      Мы поедем с моей Зайкой в Колорадо, ей так же нравится кататься на лыжах, как и мне. Кого мы возьмем? Хайни должен ехать как мой телохранитель. Я приглашу и его сестру. Не для меня (увы!), а для Арно, который заявил мне, что эта девушка стала его целью. Надеюсь, что умение Арно обращаться с ножами и всей прочей атрибутикой убийств не отпугнет эту девушку. Он вовсе не Джек-потрошитель, а просто уравновешенный мужчина, занятый своим делом.
      Для Ирмгард я собираюсь пригласить его брата. Хайни не возражает. Возможно, оба Хайни поведут невест к венцу одновременно. Как в последнем акте моцартовской оперы, где все пары соединяются и поют дуэтом.
      Жизнь, конечно же, не такова, как мечтается.
      Если с нами поедет и брат, то у Ирмгард в одном месте сразу повлажнеет при одном взгляде на него, и я уверен, что нетрудно будет направить этого братца в её постель. Хайни сказал, что немножко отдохнуть [от Ирмгард] ему будет очень кстати.
      31 января
      Скоро Маккарти предстоит начать атаку на Госдепартамент. Надеюсь, он некоторое время останется трезвым, чтобы сделать все правильно. Нет, с этим человеком нельзя ни на что надеяться. Он громогласен, жесток, вечно пьян, но он очень эффективен. Слава Богу, я с ним не связан публично.
      И все-таки однажды он выступил на защиту действий, которые были предприняты дивизией "Ляйбштандарте" в Малмеди. Мой сын тоже служил в этой дивизии, но позднее. В любом случае Маккарти сделал неплохое дело, так что все остальное ему можно простить.
      В Калифорнии поднят большой шум по поводу Гарри Бриджеса, коммунистического профсоюзного лидера, который сейчас находится под судом. Нет сомнений, что он виновен, но доказательство вины зачастую очень сложное дело. Человек может придерживаться либерально-коммунистических убеждений, но не быть при этом шпионом. Вся беда тут в нечетком законодательстве. Помимо полицейской силы, нам необходимо иметь и четко прописанные законы, которые не позволят таким типам уйти от ответственности.
      [...]
      Я получил фотографию брата [Хайни] и повесил её у себя. Естественно, Ирмгард спросила, кто это такой, и заметила, что этот молодой человек неплохо выглядит. Я согласился, только упомянул, что он прожил трудную жизнь. Она сразу стала любопытствовать.
      "Ты знаешь, милая, он очень нежно относился к женщинам, но природа его немножко обидела".
      "Понятно, у него очень маленький?"
      "Нет, милая, совсем наоборот!" - и я развел руками, показывая примерно тот размер, который любят обозначать удильщики форели.
      По-моему, Ирмгард достаточно им заинтересовалась.
      Хайни, который иногда бывает непочтителен, нашел это все очень смешным и назвал меня грязным старикашкой. В ответ я указал ему, что мне ещё нет пятидесяти и я моюсь каждый день.
      Жена Рузвельта колобродит в ООН. С ней, увы, ничего не поделаешь, Трумэн не рискнет её оттуда удалить. Ну да ничего, пусть лучше она будет в Нью-Йорке, чем здесь.
      1 февраля
      Пакуем чемоданы. Ирмгард собирается приобрести новый лыжный костюм (который мне придется оплатить). А у Зайки есть свой. Хайни не катается на лыжах, но на сей раз он поучится, а ещё мы по пути заберем его брата и сестру из Айовы.
      У нас будет три недели, и я, по разным причинам, очень жду этого.
      Я потолковал с несколькими агентами по недвижимости в Колорадо, собираюсь купить там дом. Это сэкономит мне немало денег на гостиничных счетах и даст возможность приехать сюда, когда я окончательно уйду в отставку. Если Трумэн останется [то есть будет переизбран на следующий срок], то я могу остаться в Вашингтоне, а если нет, то разумнее будет уехать отсюда куда-нибудь в глушь. Эйзенхауэра потихоньку продвигают в кандидаты от республиканцев, а Трумэн, надо признать, не очень-то популярен, хоть он и превосходный президент.
      Об Эйзенхауэре я знаю вполне достаточно, чтобы не желать с ним работать.
      Сегодня утром у меня была возможность изучить несколько "очень редких и ценных" произведений искусства. У моего знакомого в Национальной галерее есть знакомый торговец искусством, вот он и пришел ко мне поторговать.
      И какие же "редкие и ценные" вещи мне показали? Во-первых, четыре карандашных наброска Дюрера! [Альбрехт Дюрер (Durer) (1471-1528), немецкий живописец и график. Основоположник искусства немецкого Возрождения. Известен как тонкий, наблюдательный рисовальщик (автор почти 1000 рисунков).] Они выглядят довольно похоже на творения Дюрера, но, поскольку графитовые карандаши были изобретены лишь в самом конце шестнадцатого века, они не могут быть оригиналами! Другая "редкая и ценная" вещь - "Вид Делфта" Вермера. [Ян Вермер Делфтский (Vermeer van Delft) (1632-1675), голландский живописец, работал в Делфте. Небольшие жанровые картины из жизни горожан и пейзажи (в частности, "Вид Делфта") отличаются поэтическим восприятием повседневной жизни, богатством и тонкостью колорита, искусной игрой света и воздуха. Мастер тонких нюансов цвета.] Мне было сказано, что картина была на выставке Тиссена в Мюнхене в начале 1930-х годов. А на самом деле это обычный голландский пейзаж восемнадцатого века, причем поверх пририсованы некоторые здания из Делфта!
      Я никогда не видел оригинала "Делфта" в Голландии, но у меня есть репродукции этой картины, а кроме того, мне посчастливилось заиметь прелестную, хоть и очень маленькую, настоящую картину Вермера. Ее прихватили люди Розенберга в России в 1941 году. Кто когда-нибудь видел, исследовал и имел настоящего Вермера, ни за что не поверит, что этот заурядный пейзаж сделан тонким мастером техники живописи и игры света. Картины Вермера светятся внутренним светом, и ни один художник ещё не приблизился к его совершенству. На мой взгляд, Вермер - величайший из всех художников.
      В коллекции Тиссена, конечно, есть немало прекрасных произведений, но в последнее время, думаю, она пополнилась весьма сомнительными вещами. Мне это хорошо известно, поскольку это я продал им кое-какие вещи. В коллекции Тиссена и до войны было несколько подделок. А насчет послевоенного периода я умолчу.
      Я вынужден был огорчить торговца и сказал, что если удалить поверхностные слои фальшивой краски, то эти картины стоят не дороже багета. У того вытянулось лицо, он стал извиняться и так далее. То-то же, не надо учить дедушку кашлять!
      Как известно, оригинал "Моны Лизы" был украден из Лувра. Она была найдена, но лишь после того, как фальсификаторы сделали несколько хороших копий и продали их, одну из них - в Аргентину. К моему другу в Цюрихе в 30-х годах пришел человек с предложением купить у него такую копию. Когда мой приятель, с необычайным для швейцарца юмором, спросил у этого типа, каким образом была украдена картина, тот рассказал, что она была скатана и спрятана в трубе! Учитывая тот факт, что оригинал "Моны Лизы" был написан на панели из каштанового дерева, подобные манипуляции превосходят всякие границы фантазии! Людям, собирающимся грабить музей, надо хоть немножко исследовать предмет...
      [...]
      26 февраля
      Снова дома после трех недель, проведенных вдали от этого зверинца.
      Читаю в газете о речи, которую произнес сенатор Маккарти 12-го числа перед группой женщин-республиканок. В отпуске я слышал об этом, но не было времени изучить подробности.
      Я доволен, что Маккарти взял целиком один мой абзац и использовал его:
      "При обсуждении коммунистов в нашем парламенте нам надо помнить одно: мы имеем дело не со шпионами, которые, получив тридцать сребреников, пытаются выкрасть секрет нового оружия. Мы имеем дело с гораздо более зловещей деятельностью, поскольку она позволяет противнику направлять и изменять нашу политику".
      Но цифры у него неверные. Он говорил о 57 коммунистах в Госдепартаменте, а там на самом деле их 85. Но самое главное, что он слово в слово скопировал этот параграф из моих бумаг! [...]
      Мне нужно будет просмотреть напечатанное раньше, чтобы понять всю картину происходящего "на сцене".
      Теперь о моем отпуске.
      [...]
      Мы подобрали брата и сестру Хайни в Айове, им отведены отдельные апартаменты в отеле. Кроме этого, в нашей группе были Ирмгард, Хайни, Клаус [повар Мюллера. - Примеч.амер. изд.] и Арно, не считая меня и Максла.
      Горнолыжный отель был старинным и дорогим зданием, там останавливались многие богатые и известные люди. Некоторые приехали покататься на лыжах, а другие просто сидят на лоджиях, играют в бридж или покер и созерцают прекрасный ландшафт.
      Несколько романов, включая мой собственный, завязались именно так, как я и ожидал. У меня и Зайки был [один] номер, и наконец мы попробовали то, чего я так упорно добивался. Она хороша в постели и очень приятна. Чувство юмора в таких делах так же важно, как и физическое совершенство.
      Мы почти целый день катались на лыжах, ложились спать рано, а вставали поздно. Клаус часто подавал нам еду в номер, что избавляло меня от необходимости идти в ресторан, где много любопытных глаз.
      Ирмгард постаралась быть ласковой с Чарльзом, или Чаком, как она его называет. На второй день она скрылась в его комнате и не показывалась до полудня следующего дня.
      В свою очередь, Арно взял себе выходной, чтобы уложить в постель Глорию, после чего объявил мне, что влюблен. Он влюбляется каждую неделю. Я предложил ему избрать платонические отношения, однако добавил, что платонические отношения имеют недостаток - женщина все равно беременеет. Арно совсем не развеселила эта шутка.
      Он выглядел очень утомленным на протяжении нескольких дней.
      Это предоставило нас с Зайкой самим себе.
      В холле отеля имелся "Стейнвей", я раздобыл ноты. Скотт Джоплин, негритянский джазовый музыкант. Я порепетировал, и однажды вечером, когда шел сильный снег, мы с Зайкой решили развлечься игрой на рояле. Сперва я сыграл несколько немецких баллад, а потом взялся за Джоплина. Все мое внимание было приковано к Зайке, и я не сразу осознал, что вокруг меня в холле собрались люди, постукивающие в такт музыке каблуками. Моя игра сорвала в конечном счете бурные аплодисменты. Ко мне подошел человек, который, как оказалось, владеет ночными клубами в Нью-Йорке. Он спросил меня, не хочу ли я играть эту музыку в его заведениях!
      Я был намного лучше него одет, курил дорогую сигару и, возможно, мог бы купить его ночные клубы, однако я просто взял его карточку и поблагодарил его.
      [...]
      Ирмгард крутит любовь с братом Хайни, хотя она сказала мне с сильным раздражением, что "вовсе он не такой уж большой". [...]
      Придет день, когда мне нужно будет рассказать Зайке, что я не швейцарец. Она сама понимает это, поскольку прекрасно знает верхненемецкий диалект и чувствует разницу между ним и швейцарским. Я объяснил ей, что до войны много работал в Германии и убрал свой швейцарский акцент на специальных курсах.
      Она предполагает, что я закончил университет. А вот чего она не знает - это что мне в четырнадцать лет пришлось бросить школу и пойти работать на авиазавод, чтобы помогать семье. Мой отец хоть и прекрасный человек, но у него никогда не было успеха в делах.
      Все, что я имею и имел, я заработал, и чаще всего тяжкими усилиями. Сейчас у меня есть приличные деньги, которые я могу тратить на что заблагорассудится в любом количестве, но от привычки к бережливости слишком трудно отделаться, когда с детства долго жил в нужде.
      Я подарил Зайке очень приличное кольцо с изумрудом, обсаженным бриллиантами. Оно элегантное, но не вызывающее, и Зайка с первого взгляда определила, что стоит оно немалой суммы. А не знает она того, что кольцо мне досталось совершенно бесплатно в ходе прошедшей войны. Если бы мне пришлось покупать ей подарок, я ограничился бы какими-нибудь нотами или шарфиком (вроде того, который она подарила мне). И все-таки она нравится мне больше, чем любая из моих женщин.
      Я спрашиваю себя: почему? Возможно, из-за того, что она прекрасная пианистка, интеллигентна и хорошая собеседница. То, что она красива и благородна, тоже кое-что значит, но гораздо меньше, честное слово.
      Устал записывать.
      В Библии сказано, что "сверх того, что достаточно, есть зло", и со словом "аминь" я отправляюсь спать.
      Генрих Мюллер был, с одной стороны, очень сложной личностью, а с другой - довольно примитивным человеком. Он действительно вырос в бедной семье и всю жизнь сам прокладывал себе дорогу.
      Мюллер был верующим католиком, и ненавидел одинаково коммунистов и нацистов. Лишь его эффективная работа помогла ему сделать карьеру во времена Веймарской республики и Третьего рейха. Его поступление в СС и дальнейшее продвижение по бюрократической лестнице вызывало ярость у старых баварских нацистов, которые пострадали от его преследований до прихода нацистов к власти в 1933 году. Старые члены партии были потрясены, когда Мюллера наградили священным орденом Крови, который давался только участникам мюнхенского "пивного" путча 1923 года. А ведь Мюллер, служивший тогда в политической полиции Баварии, активно подавлял этот путч и нес ответственность за преследования и аресты его участников.
      А другой облик амбициозного, агрессивного полицейского и чиновника можно увидеть в отношении Мюллера к друзьям и сотрудникам в Берлине, многих из которых он "перетащил" из Мюнхена. Для них он был не "герром группенфюрером", а просто "герром Мюллером", а для друзей ещё проще "Хайни".
      Мюллер обладал большим чувством юмора, несколько мрачным, и на снимках, сделанных в раскованной обстановке, он всегда улыбается.
      Помимо работы, которая занимала у него 14-15 часов ежедневно, Мюллер увлекался игрой на фортепьяно, чтением, акварелью, лыжами, походами в горы, шахматами (в которых он достиг большого мастерства) и, наконец, хорошенькими женщинами.
      Мюллер в смокинге, курящий дорогие кубинские сигары и наигрывающий регтайм в колорадском отеле, у многих может вызвать некое подобие шока. Но историки такого рода пишут первую, наиболее официальную версию истории, в которой только по прошествии времени всплывают многие истинные детали и обстоятельства. Наполеон однажды сказал, что писаная история - не что иное, как вымысел, с которым все согласны. [...] [Комментарий Г.Д.]
      2 марта
      Еще один поворот! Я подружился с одной из ключевых секретарш агентства [ЦРУ]! Мать у неё лежит в больнице, и я разузнал, что ей необходима операция, на которую требуется куча денег. Я нашел в Бостоне превосходного хирурга и поручил ему за хорошую сумму сделать все, чтобы спасти старушку. А потом, в разговоре с этой секретаршей, когда она восторженно рассказывала мне о чудесном анонимном благодетеле, я как бы случайно дал ей понять, что этот благодетель - я. Море слез и даже поцелуй от нее! Она не очень хорошенькая, но... вполне сгодится. Хотя я бы мог обойтись без поцелуя, потому что у неё вставные зубы, и изо рта пахнет заплесневелым сыром. И тем не менее у нас установилась связь.
      Я объяснил ей, какая важная работа мне поручена и как мешают своей патологической любовью к секретности эти психопаты [из ЦРУ]. Теперь она передает Ирмгард все важные материалы, Ирмгард приносит их мне, а я в туалете делаю с них фотокопии. Все это занимает совсем немного времени, и через несколько минут бумаги отправляются назад к моей благодарной помощнице, а мне остается поистине бесценная информация!
      Имеет смысл быть добрым к людям... по крайней мере, к нужным людям.
      10 марта
      Джудит Коплон и Валентин Губичев признаны виновными в шпионаже. Она получила 15 лет тюряги, а он будет депортирован. Штаты решили поступить так [мягко], потому что опасаются ответных действий Советов в отношении американцев за пределами США.
      Они были любовниками. Он урод. Она несчастная, неудовлетворенная женщина. И теперь ей придется заплатить сполна за свои гормональные потребности, а он отправится назад в Россию к своей уродливой жене. [Откуда Мюллер мог знать внешние данные супруги В.Губичева, остается загадкой.]
      Маккарти палит картечью по всему, что оказывается в поле его зрения. Он пугает левых, которые управляли страной пять лет назад. Я передал ему массу информации, через обычный канал. Основная часть этой информации получена от Гувера, но тот не хочет светиться рядом с Маккарти, а мне все равно.
      Зреют проблемы в отношениях Гувера с ЦРУ. Имел длинный разговор с Филби, который сказал следующее: Гувер ненавидит ЦРУ и пытается науськать британцев (хоть он их и ненавидит) на ЦРУ. Все это в точности напоминает мне обстановку в Третьем рейхе - борьба за верховенство. Никто всерьез не думает конкретно о разведке.
      Я решил поддерживать Гувера по разным причинам. Во-первых, он имеет сходное с моим происхождение, он из бедной семьи. Он, как я, антикоммунист, и его агенты все-таки более профессиональны, чем агенты ЦРУ. Во-вторых, он человек деловой и не проводит по два часа в день за обедом с обильным алкоголем. У него нет диплома Гарварда или Йеля, зато он человек с большим здравым смыслом.
      [...]
      В отличие от Гувера, профессионального полицейского, работники ЦРУ все время интригуют, пытаются расширить свой долбаный штат, кидаются на президента, пытаясь влиять на внешнюю политику, и ни у кого из них не наберется и столовой ложки мозгов.
      Я готов согласиться с их идиотскими замыслами, если я смогу работать дома. Но тогда они будут приходить ко мне, пялиться на картины, жрать мое спиртное и пробовать украсть у меня мои дорогие сигары. У меня уже были две сексуальные встречи с женами этих господ и, если повезет, будут еще. И все женщины мне обо всем рассказывают. Хорошо, что Зайка не догадывается о моих приключениях на стороне.
      Большая часть упомянутых мной ранее документов направляется Гуверу, который в полном восторге от них.
      [...]
      Энглтон бродит по конторе, как помешанный, и бормочет что-то о кознях Сталина, но в действительности он ничего не знает об этом. Очень неприятно слушать лепет таких кретинов о противнике. Я очень тщательно скрываю собственные сведения о противнике и познания в русском языке, а то мне на хвост сядут репортеры и в газетах станут появляться материалы, которые будут выглядеть словно сюжеты Кафки, написанные в стиле "Швейка" Гашека.
      Жены работников ЦРУ, с другой стороны, до смерти устали от их пьянства, глупой болтовни и детских игр в "секретность", так что становятся легкой добычей для соблазнителя. Мне доставляло огромное удовольствие наблюдать, как какой-нибудь барашек с гарвардским галстуком рассуждает о ситуации в Италии, когда всего лишь прошлой ночью я подробно просвещал его жену в определенных вопросах, которые никогда бы не пришли ему в голову.
      Одна прелестная дама рассказала мне вчера вечером, что её муж хорош на десять минут раз в неделю... и то в лучшем случае! Я не рассказываю Гуверу, каким путем мне достается некоторая внутренняя информация [о спецслужбах], потому что он ужасный моралист и я не хочу его расстраивать. Как все моралисты, ведущие монашеский образ жизни, Гувер проявляет болезненный интерес к сексуальным приключениям своих врагов и служит грозой для собственных сотрудников, которые не рискуют посещать ночные бары и всякие злачные заведения. [...]
      19 марта
      Трумэн, погревшись в Ки-Уэст, в мае поедет на торжественное открытие новой гидроэлектростанции на западе, а я обещал подготовить для него большой обзор недавних планов ЦРУ и всяких занимательных историй. Я предложил ему поужинать вместе, и, похоже, он не против.
      Зайка едет в Нью-Йорк на концерт, но я не могу все бросить и поехать с нею. Она все говорит о поездке в Европу и хочет, чтобы я сопровождал её, но об этом просто не может быть речи.
      [...]
      Должен сказать, мне очень нравятся вылазки Маккарти, он здорово возбуждает прессу и публику по поводу опасности, исходящей от [скрытых] коммунистов. Да, нам нужна основательная расчистка авгиевых конюшен, которые Рузвельт за двенадцать лет заполнил навозом.
      В дневниках Мюллера достоверно передана борьба американских спецслужб друг с другом за влияние. Гувер, будучи директором ФБР, с опаской смотрел на ЦРУ и всеми силами старался не потерять собственных позиций в бюрократической иерархии. [...] [Комментарий Г.Д.]
      22 марта
      Нет, Маккарти и в самом деле воздействует на ход событий! Обвинения сыплются по всем направлениям. Генерал Джордж Маршалл и Эйзенхауэр очень раздражены активностью Маккарти, который теперь готов взяться и за них.
      [...]
      Теперь пресса стала активнее и шире затрагивать проблему коммунистов. Чем больше, тем лучше. "Левые" уже вопят об "охоте на ведьм", но этого следовало ожидать.
      Маккарти сказал, что собирается ополчиться и на гомосексуалистов, что с его стороны просто глупо. С тем же успехом он может атаковать лысеющих, пьющих ирландцев. Приходится иметь дело с глубоко порочными людьми. Гомики, пьяницы, олигофрены, патологически корыстные и злобные. Наверно, тут можно встретить и нормальных цивилизованных людей, но мне таких мало попадалось.
      [...]
      Сейчас продумываю детали "скромного ужина", которым я хочу угостить Трумэна. Погода неважнецкая, может быть, к концу месяца улучшится. Много чего нужно распланировать: меню, карту вин, развлечения, закупки и уборку, не говоря уже о списке гостей.
      Думаю, такая встреча может быть только совершенно секретной. Мы-то с Трумэном доверяем друг другу, но он очень осторожный человек.
      Получил несколько великолепных вещей в дополнение к моей и так уже довольно значительной коллекции. Обе эти вещи принадлежали раньше Херсту [известный американский миллиардер и крупнейший магнат прессы тех времен], и мне удалось их купить по сходной цене у торговца из Нью-Йорка. Смерти Херста ожидают со дня на день, и бог знает, что останется от его коллекции после этого.
      Помню, как в 1936 году Херст со своей любовницей приехали в Берлин на Олимпийские игры. Нам поручили подготовить досье на Херста для Гитлера, который планировал встречу с ним. Да, он был интересным и очень влиятельным человеком.
      Он был единственным газетным магнатом в Америке, кто вовремя распознал угрозу, исходящую от коммунистов. Очень умный, до эксцентричности, человек, с прекрасной интуицией. Таких не бывало до него, и после него тоже. Сейчас, когда его пресса попадет в чужие руки, такого уже не приходится ожидать.
      Херст начал кампанию против коммунистов примерно с 1933 года, когда у власти оказался "король" Франклин [Рузвельт], и тем самым привел в бешенство всех левых, потому что умел наблюдать и сообщать об увиденном. Поэтому Рузвельт ненавидел его, но одновременно нуждался в нем, поскольку Херст управлял целой газетной империей.
      Левые обвиняли его в нацизме, к которому Херст, конечно, не имел никакого отношения.
      В своем разговоре с Гитлером Херст выразил опасение, что коммунизм проникнет в США благодаря поддержке Рузвельта. Он сказал также, что фашизм возник только как реакция на безумные и кровавые действия коммунистов, и никак иначе. В конце концов, он понял то, что я давно уже знал.
      Естественно, американские евреи-либералы сразу на него набросились. Они, правда, не знали, что Херст вступился за них во время переговоров с Гитлером, и Гитлер прислушался к его словам. Это дало евреям некоторое облегчение, потому что Гитлеру важна была поддержка Херста.
      Я всегда повторял, что главной ошибкой Гитлера была не его авантюра с войной против России, а нападки на евреев. Он не любил их, считал социальными паразитами и хотел удалить из своей новой Германии. Но в процессе их выселения и унижения он поднял большую волну возмущения среди евреев, имеющих финансы (прежде всего в Англии; британские евреи-банкиры подкупили Черчилля, чтобы он представлял их интересы для прессы), а затем волна ненависти ко всему немецкому достигла и Соединенных Штатов.
      Не лучше стало и оттого, что в Америке президентом выбрали Рузвельта, которого поддерживали коммунисты и влиятельные еврейские банкиры. Эта комбинация, со времен Октябрьской революции в России, всегда действовала против немцев.
      [...]
      Экономические бойкоты оказались не особенно действенными. Гитлер ударил по этим хитрым банкирам своей знаменитой бартерной системой, вследствие чего Германия, которая потеряла все свои золотые запасы в конце Первой мировой войны, больше не имела нужды обращаться за иностранной банковской кредитной поддержкой. Грубо говоря, он [Гитлер] мог продавать Аргентине немецкие локомотивы в обмен на зерно и мясо. Когда крупные банки обнаружили, как быстро они теряют контроль над Гитлером, не говоря уже о системе займов, они завыли во весь голос.
      Могу ответственно заявить, что ужасы прошедшей войны случились исключительно из-за активного антисемитизма Гитлера.
      Сейчас, после смерти Рузвельта, Трумэн в приватной беседе как-то сказал, что хочет освободиться от этой группы политических заговорщиков. Но это будет для него конец. Действительно, было очень заметно, как на последних выборах финансовые потоки перетекали от либеральных демократов к консервативным республиканцам (то есть Дьюи). В конце концов Дьюи, по информации Гувера, согласился с некоторыми проектами заговорщиков и не стал поднимать вопрос о коммунистах.
      Нападки на Херста - обычное для этой страны дело, когда кто-нибудь не уделяет достаточного внимания страданиям евреев или имеет наглость сомневаться в прелестях рая "для рабочих и крестьян" [то есть коммунизма].
      Гитлера сейчас обвиняют в уничтожении миллионов евреев (чего он не совершал), но про близкого друга Рузвельта - Сталина - никто не говорит, что он утопил в крови примерно 40 миллионов людей, в том числе несчастных польских евреев, уничтоженных в 1939 году.
      Именно по этой причине я подталкиваю Маккарти к нападкам на такие госструктуры, как Госдепартамент, которые набиты коммунистами. Когда американцы осознают, какие коммунисты фанатичные и гадкие убийцы, они сбросят их гниющие трупы в море, пусть даже это отравит всю рыбу.
      Херст все это прекрасно понимал. Гитлер говорил, что из всех иностранных визитеров Херст был самым быстрым на соображение. Подобно многим умным людям, Херст немедленно был окрещен нацистом, хотя я прекрасно знаю, что он им не был. Точно так же, как и я; но я понимаю, что истина ничего не значит для отравленных фанатизмом коммунистов.
      Если свести воедино все, что я знаю о Херсте, то могу сказать, что он не был ни фашистом, ни нацистом, а был очень патриотичным американцем, который рассматривал Гитлера как меньшее из двух зол. Он видел в нем человека, который по крайней мере не хотел захвата власти и разрушения экономического уклада в Америке, в отличие от коммунистов. А коммунисты патологически ненавидят всякого, кто преуспел в чем-нибудь, будь то финансы или даже искусство.
      Я с удивлением отмечаю, что нет ни одного действительно даровитого коммунистического писателя, а ведь нет ничего страшнее, чем ярость неудачливого писателя, и особенно поэта, по отношению к более талантливому человеку в этом деле.
      И ещё я отмечаю, что в верхних эшелонах ЦРУ множество очень плохих поэтов, не стоящих и кучки навоза. Это в особенности относится к Энглтону.
      Все можно суммировать так: все коммунисты - неудачники и моральные банкроты.
      Самые опасные социальные группы в любом обществе - это коммунисты и гомосексуалисты; и те и другие живут ненавистью и завистью к тем, кто, по их мнению, контролирует их жалкое существование. [...]
      30 марта
      Бедняжка Оуэн Латтимор всплывает на поверхность. Мы давно знали, что он коммунист, но, будучи человеком осторожным, в партию он не вступал. (А следуя логике леваков, если человек не состоит в компартии, то он не коммунист!) [...]
      Я как-то переводил Стефана Георга на английский, просто ради развлечения и потому еще, что Георг плохо поддается переводу. Вообще, поэзию трудно перевести на другой язык. Можно сделать подстрочник с точным переводом смысла, но уловить дух произведения на чужом языке очень сложно.
      Вот мой вариант вольного нерифмованного перевода "Князя черни" ["Der Furst des Geziefers". - Примеч. амер. изд.]:
      Князь черни расширяет владения свои,
      Сокровищ много у него, и власть он держит твердо,
      Погибель несет он всем бунтовщикам!
      Насладись, в очарованье сатанинского огня,
      Последним пиром перед грозящим скорым концом.
      Языки ваши погрузятся в пустеющие ясли,
      Замечетесь бешено, словно скот в горящем хлеве,
      И все громче тревожный трубный звук.
      Безумный Штауфенберг сравнивал этого Князя с Гитлером, но это не очень подходящее сравнение. Даже Сталин под него не очень подходит. Да и Рузвельт все-таки не уничтожал свой народ. Наверно, больше соответствует [этому образу] Черчилль, который разрушил Англию, или Муссолини. Кто-нибудь из ранних цезарей типа Калигулы или Нерона. И еще, возможно, Ленин - ведь он поднял такую страшную волну кровавых преступлений.